Рассказ о папе дальнобойщике

Я росла далеко не в элитном районе города Тбилиси – Нахаловке – рабочей слободке – убани. Этот ,весьма, экзотический район Тбилиси, существующий с начала 19 века, был облюбовал преступным миром. Народ нашего убани был разношерстным. Нахаловка славилась своими ворами и всякого рода криминальными элементами. Воровской закон соблюдался безукоризненно .У своих – не воровали. В районе было немало наскоро состряпанных из разных материалов хибар ,больше похожих на сараи, чем на жилые помещения. Нищенского вида – бараки производили удручающее впечатление.

Наличие в убани немалого количества проулков, тупиков, тоннелей, проходных дворов, внезапных поворотов, лестниц и прочих лабиринтов, могло легко объяснить почему район был одинаково любим карманниками и ворами в законе. Ярусная система и чей-нибудь чердак могли стать подвалом для укрытия от милиции запросто.

Наш домик на Октябрьской (бывшей Советской)был куплен, как помещение под снос, но сносить его не собирались довольно долго. Недалеко от нашего дома был Молоканский мост за ним – Лоткинская гора. Основными примечательностями культурной жизни нашего района были: кинотеатр «Сакартвело» , парк имени коммуниста Кирова и клуб трикотажного комбината.

В моде была причёска с сильным начёсом – «Бабетта» ,носили мини юбки, едва прикрывающие труселя.

Из-под полы добывались польские духи «Быть может» ,всё ещё присутствовал на рынке мужской «Шипр» ,заменяющий некоторым жителям Китайского двора доступный по цене алкоголь … Запах выдавал его присутствие при разговоре.

Соседство у нас было «знатное»…Через дорогу жил известный вор в законе. У него постоянно собирались, грозного вида ,разной национальности, соратники, свозившие награбленное. Важа (так его звали)обожал моего отца, прошедшего сталинские застенки и не по слухам познавшего законы тюрьмы. Мне «посчастливилось» получать от него дорогие подарки. Мама ,как могла сопротивлялась, но отец запрещал игнорировать Важину щедрость.

За нами(нас разделял общий забор) жила молоканская семья. Не знаю насколько правдивы были слухи, но в семейке творились странные вещи. Жили они дружно. Пили водку, собирались на весьма странные песнопения, раздражающие слух и душу.

Перпендикулярная улица – Цицамурская, отличалась наличием зажиточных семей. Кирпичные, двух и трёхэтажные, добротные дома утопали в фруктовых деревьях и роскошных клумбах. Рай для детворы. Чёрная тута(шелковица),абрикосы, персики, вкуснющие яблочки скороспелки. Коричневые губы от неспелых, зелёных грецких орехов легко выдавали наши «подвиги».

Недалеко от нас, за углом, жили Бероевы. Жена – Этери была кахетинкой, все остальные члены этой семьи – осетины. Родители мужа служили сторожами в 11-ой школе и были настоящим оружием устрашения учеников. Семья была зажиточной .Этери дружила с мамой и часто приносила осетинские лепёшки, испечённые Маро – её свекровью(предмет ненависти моей любимой нянечки Любти).

– «Хто их знае, шо они припёрли? Ешь, белочка моя, пирожок мой, он гарненький».

Нахаловские девчонки отличались своей дерзостью и красотой. В нашем убани был популярным анекдот:

– Шел по переходному мосту и встретил троих чувих. Две – из ГПИ( Грузинский политехнический институт),третья – наша, нахаловская.

Напротив ,кроме Важи, жило несколько «понаехавших» грузинских семей из деревень. В семье Гоги было 7 девочек. Когда его жена, Цисана, родила восьмую – его нашли мёртвым в сарае. Помню, как все соседи собирали деньги для несчастной Цисаны. Мама делилась с ней сливочным маслом и другим сырьём кондитерского комбината Мзиури, которого в доме было в достатке(мама работала бухгалтером в шоколадном цеху).

Ближе к переходному мосту жила семья сегодняшнего «российского патриота» – певуна Сосо Павлиашвили. Семья ничем не отличалась от других семей. Сосо дружил с биржевиками. О них должен быть отдельный рассказ. Одним из них был его друг Авто Адуашвили. Позже, грузинские власти обвинили Сосо в его убийстве и требовали от России его выдачи. Информация грузинского информационного агентства о возбуждении уголовного дела против певца Сосо Павлиашвили по обвинению в убийстве бизнесмена Автандила Адуашвили взорвало не только грузинское, но и российское информационное поле.  Сосо Павлиашвили опроверг информацию, которую, по его словам, «выдали недобросовестные или злонамеренно настроенные люди». Главному прокурору Грузии пришлось извиняться.

  Вот что сам Сосо написал в своей биографии: «Я рос не только в многонациональном городе, но и в многонациональном дворе. В нашем дворе на Нахаловке, где выросли не только мы, но и наши родители, из восьми семей было пять не грузинских. Эти семьи годами жили бок о бок.»

Нарежь, Отарчик, хачапури,

Под грусть звучащего чонгури.

Налей искристого вина,

Хоть без него я вдрызг пьяна!

Поговорим о ностальгии

Пока мы пьём и мы – живые!

Ведь это – память о былом,

Где детство ,юность, отчий дом!

Где были слёзы вперемешку

С наивной радостью, усмешкой…

Чернели губы от туты.

Кошачили до темноты.

Где папа, мама – все живые.

Рассказы Клавкины смешные…

Где Любтя жарит пирожки,

Конфеты прячет в «тайники»… И там, где был запас варенья, Мелькают Юркины коленья.  

Где – тётя Нина Шимширян,

Сосед Георгий – вечно пьян…

Кто называет ностальгией

Дома и цепи золотые?

Нет, это – дядя Ачико –

Театр актёра одного!

Там кофе варит Параджанов,

Там нет двуличья и обманов.

Где – дядя Вася, его мат –

Словесной выдумки салат…

Такую, в общем, ностальгию,

Вернее, так – драматургию,

Как память в сейфе мы храним

В напоминание живым.

Н.Л.(с)

Папа на родах. История родов глазами мужчины.

Когда после окончания института ребята уговаривали меня сплавляться на байдарках, я как замшелый горожанин сначала сопротивлялся. Потом подумал: что я, не мужчина, что ли? Так же было и с присутствием в палате во время родов жены. Просто в какой-то момент сказал себе: я же вроде как представитель сильного пола! Если женщины с этим справляются – справлюсь и я.

Туда и обратно

К тому моменту, как у Лены начались настоящие схватки, процесс сборов в роддом у нас обоих был доведен до автоматизма. Потому что уже несколько раз появлялись совсем не слабые «предвестники». И каждый раз ночью. Моя благоверная расталкивала меня именно в тот момент, когда мне снилось что-нибудь особенно интересное, и, расширив глаза, трагическим шепотом сообщала: «Все! Рожаю!» И я, зевая и натыкаясь на стены, паковал тапочки, зубную щетку и сигареты. Прогрели машину, доехали до роддома, разбудили всех, кого только можно… Ну и что? Схватки утихли, раскрытия никакого, и я, тихо скрежеща зубами, везу бодрую повеселевшую Ленку обратно домой. Не жизнь, а произведение мистера Толкина: «Хоббит, или Туда и обратно».

И вот она в очередной раз начинает «рожать», я на автомате доставляю ее по месту назначения, мысленно готовясь везти назад. Но из смотрового кабинета вместо веселой жены выходит деловитая молоденькая акушерка: «Раскрытие три пальца, воды только что отошли. Звоните вашему врачу».

И вот мы уже в палате – ждем, пока приедет доктор. От Ленкиной бодрости и следа не осталось: побледнела, губы трясутся. А у меня как по контрасту – прилив нездоровой веселости. Начал нести какую-то чушь, травить анекдоты. В конце концов рассмешил жену до слез. Когда наша докторша вошла в палату, Лена прыгала на фитболе и хохотала. Нам даже не сразу поверили, что мы вправду начали рожать.

Вдох-выдох

Когда схватки участились, стало не до смеха. Мы с Леной ходили по палате и хором дышали по команде врача: раз-два-три-четыре – вдох; раз-два-три-четыре-пять-шесть – выдох. Время от времени она останавливалась и мертвой хваткой вцеплялась мне в локоть: схватка. Я обнимал ее, растирал ей место пониже поясницы – крестец; якобы от этого боль должна становиться слабее. Лена слегка попискивала, как-то вся сжималась и кусала губы. Потом ее отпускало, и мы снова отправлялись в путь: вдох-выдох, вдох-выдох. Сделали перерыв: доктор поставила ей какую-то свечку – вроде бы для размягчения шейки матки. Проверила раскрытие, велела еще походить.

Ходим, ходим, и вдруг жену всю будто перекосило. Улеглась на кушетку, говорит – «пить хочу». Врач качает головой: пить сейчас нельзя. И дает деревянную палочку, такую, которой мороженое едят, а на ней смоченная водой ватка: чтобы губы смазывать. «Пить дайте!» – хрипит Лена. Что ж, думаю, за гестапо, воды человеку не дают. Стал ей смачивать губы; вроде затихла. Но ненадолго. Вскоре схватки пошли одна за другой; жена намертво вцепилась мне в плечо пальцами (синяки остались!) и тихонечко постанывала. Врач еще раз посмотрела ее и говорит: «Давайте-ка на кресло, сейчас начнем».

«Я боюсь!»

Помог ей залезть на этот «трон». Ума не приложу, как это беременные женщины со своими животами, да еще во время жестоких схваток, забираются туда без помощи мужей. Ленку я на кресло практически поднимал на руках. Врач еще повторяла: «Не вздумай сесть – сядешь на голову ребенка!» А Лене, по-моему, было уже все равно, сидит она, лежит или висит вниз головой.

Устроили ее на кресле, подбежала акушерочка. Меня расположили в изголовье, а врач и акушерка встали у Лены в ногах. У меня еще промелькнула мысль – какая забавная у моей жены поза: в жизни она мухи не обидит, а тут уперлась одной ногой в доктора, второй – в акушерку, как будто собирается пинаться.

«Раскрытие хорошее, – говорит врач. – Вы должны за одну схватку потужиться три раза». А я, нужно сказать, столько литературы прочел об этом «потужиться», и все равно толком не понимал, о чем идет речь. Но стоя у кресла как будто что-то почувствовал. Может, врач с акушеркой хорошо изображали, может, есть в родильных залах особая магия… Со стороны все выглядело, наверное, довольно смешно: вроде бы рожает одна женщина, а тужатся четверо – глубоко вдыхают, задерживают дыхание, краснеют, выпучивают глаза… И один из них, заметьте, мужчина.

И тут Лена как завопит: «Я боюсь!» Врач с акушеркой засуетились. Стою, шепчу ей на ухо что-то вроде «все будет хорошо, не волнуйся», и вдруг слышу – «Головка прошла!» Пока Лена так громко боялась, родилась головка нашего малыша! Я сразу посмотрел «туда», а там – что-то такое круглое, черненькое…

Красный богатырь

Дальше все было довольно быстро. Жена как-то сразу ожила, напряглась – и вот мне уже показывают этот мокренький комочек. Даже не показывают, а прямо-таки суют в лицо мужским достоинством!
– Мужик, – говорю я.
– Это мальчик, – обиженно поправляет акушерка.
– А чего он такой красный? – спрашиваю.
– Он розовенький! – возмущается врач.
А вот и нет. Может, на их медицинском языке этот цвет называется розовым. Со всей ответственностью заявляю – мой сын сразу после рождения был вполне себе красный. И огромный! То есть мне он показался маленьким, но после взвешивания выяснилось – четыре триста, хотя жена у меня отнюдь не великанша.

Лена выглядела такой счастливой! Усталая, растрепанная, но до того довольная! И красивая, как мадонна. То есть не в том смысле красивая, что хоть сейчас на светский раут, а как будто светящаяся изнутри, такая немножко волшебная, такая родная. И вся моя. А уж когда нашего мальчишку положили ей на живот, приложили к груди, и он, недолго думая, зачмокал, я, честно говоря, прослезился.

Постскриптум

По мнению врачей, это было еще не все. Они что-то объясняли Лене про третий период родов, про плаценту, которая должна вот-вот родиться, про то, что нужно потужиться еще раз. Но она, по-моему, их не слушала – лежала себе с таким блаженным видом, как кот, исподтишка наевшийся сметаны. Меня строго попросили повлиять на жену. Я снова встал в ее изголовье – малыша как раз осматривал детский врач, – попробовал снова потужиться вместе с ней. Лена что-то такое изобразила – и расплылась в счастливой улыбке: «Нет, ничего не выходит…»
Короче, сколько она ни напрягалась, что под моим руководством, что под чутким взором врачей, никакая плацента не выходила. Врач сказала, что в таком случае придется удалять детское место под наркозом. Нашего малыша временно отправили в детское отделение, клятвенно пообещав жене, что в послеродовой палате он будет лежать с ней вместе, а мне велели «где-нибудь погулять». Я вышел в коридор – и только тут понял, как зверски мне хочется курить! Даже руки дрожали. Поймал первую попавшуюся сестричку, объяснил ситуацию – мол, присутствовал при родах, устал, где у вас курят. Она посмотрела на меня снизу вверх с таким уважением, с каким, наверное, смотрят на героев, совершивших подвиг – и отвела во дворик…

Что я могу сказать? Ерунда, что роды не мужское дело. Поддержать любимую женщину в самую трудную минуту, быть рядом с ней – разве это не достойно мужчины? А момент, когда я взял на руки своего сына – даже раньше, чем жена! – был, наверное, самым прекрасным в моей жизни.

Роды глазами папы

В целом же роды можно описать так: представьте, что у вас есть физиологическая потребность затащить промышленный холодильник по лестнице на 50-ый этаж за 10 часов в одиночку. Причем последние два этажа не имеют ступенек, вместо них — просто бетонная горка. Но к тому времени вас уже это не волнует.

Вот, собственно, и всё. Называть словом «больно» это неправильно. Это не «больно». Просто очень, очень тяжело. Боль же обычно — реакция на какие-то патологические изменения. Например, на зажатые от страха ткани, которые из-за этой зажатости не тянутся, как надо. Даже разрывы чисто теоретически не должны болеть — головка ребенка при проходе выдавливает из тканей кровь, поэтому ткани немеют и болят уже потом. (В реальности же если головка выходит быстро, то вполне может быть больно, но это уже последняя фаза родов).

Из мышц, кстати, заранее можно накачать только пресс, но за роды отвечают в основном мышцы матки. Накачиваются они сами благодаря удивительному открытию английского доктора Брекстона Хикса.

Распиаренная фраза «в муках будешь рожать детей своих» и вовсе является кривым переводом (как и «не убий»). Далее везде в библии это слово («муки») обозначает все, что угодно, кроме мук. В том числе оно обозначает и тяжелый труд. (Что сразу делает перевод более логичным — муж в поте лица добывает хлеб, жена в трудах рожает).

С медикаментозным вмешательством тоже все просто: это «допинг», который практически гарантирует, что холодильник вы дотащите. Единственный минус в медикаментах тоже довольно простой. Обычно при назначении препарата учитывается соотношения пользы, которую он может принести к потенциальному вреду. Иными словами, если вы готовы потерпеть возможный понос ради излечения от кашля, то это лекарство — для вас.

Нюанс же состоит в том, что «пользой» от лекарства в данном случае почти всегда является жизнь ребенка. На фоне такой мощной «пользы» абсолютно все побочные явления теряют вес. Поэтому побочные эффекты врачей не волнуют.

Отсюда же, кстати, и ненормально высокий показатель кесарева сечения в российских роддомах — до 20%. Ну не бывает так, что каждая пятая женщина патологична. Однако, решают не рисковать.

В общем, вокруг родов огромное количество мифов. Читайте нужную литературу — и все поймете. Я за время беременности прочитал просто кучу книг — больше, чем жена (я просто банально читаю быстрей).

Присутствие мужа

Вопрос с присутствием мужа на родах решается совсем просто: ну неужели вы не пойдете посмотреть, как ваша жена тащит холодильник?

Ничего страшного в родах нет. Ну, например. Возьмите килограмм размороженного фарша. Положите его в прозрачный целлофановый пакет. Хорошо потрясите и перемешайте. Примерно так выглядит плацента.

Есть куча вещей, где вы можете помочь — от банального массажа и до контроля за правильным дыханием и за тем, чтобы жена не тужилась в голову и не порвала капилляры в глазах.

Опять-таки, если вы рожаете в экстремальных условиях (то есть наших роддомах), то правильным поведением вы просто переведете агрессию персонала с жены на вас.

Чисто для вашего личностного развития роды тоже дают немало. Например, мне позвонил дядя и спросил, верю ли я в то, что я уже отец. Я посмеялся и сказал, что не верить довольно тяжело, когда все видел сам. Начинаешь больше любить жену и, что логично, маму.

Понятно, что если вы собрались на роды с женой, то желательно к ним подготовиться. Хотя бы узнать, откуда ребенок вылезет, чтобы это не было сюрпризом.

Наши роды

Добрались до наших родов. К родам мы готовились — жена ходила в бассейн (хорошая тренировка для увеличения переносимости ребенком гипоксии), на гимнастику для беременных и на курсы. Я ходил на курсы и читал книги.

Постепенно у нас выработалось отношение к родам, как к естественному процессу (смотрите выше). В своих силах мы были уверены, поэтому решились на естественные роды — без обезболивания и прочего.

Роддом выбирать было просто: в Н-ске есть только один частный супер-роддом. Роды там стоят около 60 тысяч, и там с тобой нянчатся. Но, опять-таки, роддом чисто медицинский, там всем предлагают сразу «эпидуралку», и вообще программу «комфортные роды». Это очень прикольно, если есть хоть какой-то намек на патологию, (и есть деньги) то рожать надо там.

Еще один плюс этого роддома — индивидуальный подход, постепенно исчезает, у них количество родов в месяц растет очень быстро, то есть легко нарваться на роды одновременно с кем-то, палаты там к тому же двухместные. Проживание отца в палате стоит еще 5 тысяч в день (понятно, что я бы не удержался и заплатил бы). Смертность там есть. Причем последняя смерть ребенка была из-за того, что врач просто не заметил (!), что женщину уже тужит. И женщина не заметила – из-за анестезии. (Что лишний раз доказывает, что мегабабки за роды — не панацея, на роды надо идти подготовленной и с мужем).

В результате выбор роддома отпал: все остальные роддома примерно одинаковые, так что оставался тот, что ближе к дому.

Тут мы совершили финт ушами: чтобы снизить вмешательство к минимуму, просто сидели дома во время схваток (под присмотром специально обученной акушерки), а в роддом поехали на потугах, после того, как сами отошли воды. (Принудительный прокол пузыря — тоже тема отдельного разговора).

В роддом мы приехали где-то в 2.30, а в 4.00 уже родился ребенок. Из лекарств был только окситоцин на потугах.

Обезболивания не было. Оказалось-таки, что если давать женщине делать все, что она хочет на схватках (например, сидеть в ванной, ходить, принимать разные позы), а после схваток расслабляться, то это действительно не «больно». Но труд, конечно, это титанический.

Эндорфина с адреналином при таких естественных родах выделилось столько, сколько надо, поэтому жена еще колбасилась довольно долго с ребенком.

В роддоме я просто тупо делал все, что считал нужным. Например, когда ребенка понесли взвешивать куда-то в другое помещение, я пошел за ними прямо через другие родовые (где в это время рожали другие женщины). Получил, конечно, люлей, но ребенка больше никуда не уносили.

Со мной там пытались скандалить, но я в ответ не огрызался, а просто молча делал все, что хотел. Когда акушерка уже начинала закипать, я просто смотрел в глаза и говорил «да, хорошо», после чего просто продолжал делать то же самое.

Физиологические подробности я опущу, но видел я вообще всё. На потугах — да, было больно. Но это финальная стадия.

После родов ребенка запеленали и положили на соседний стол, а сами ушли. Если бы жена рожала одна, то это было бы, мягко говоря, не очень приятно: ты только что родил ребенка, он лежит на соседнем столе и орет, достать его ты не можешь, вставать нельзя, никого вокруг нет. Гуманность, однако, никого не волнует — главное, что ребенок живой.

Я успокоил ребенка (оказалось, что он вполне нормально успокаивается на звук моего голоса) и выключил в родовой свет. Ребенок сразу начал открывать глаза (вытаскивать ребенка после 9 месяцев темноты на яркий свет — тоже не самая гуманная вещь).

Два часа мы пробыли в родовой, я вяло почесал язык на тему пребывания с мамой в палате:

— Ребенка вам сразу отдать?
— Да.
— Мы вам сразу его не отдадим.
— Почему?
— С ним некому нянчится, маме нельзя еще шесть часов вставать.
— Я буду нянчиться.
— Вам в палату нельзя, не положено.
— Палата одноместная?
— Да.
— Меня на роды пустили?
— Да.
— Почему тогда в палату нельзя?
— .

Договорились до того, что в палату мне как бы нельзя, но пусть решает директор. А пока директор не решил — можно. Директора, разумеется, в такую рань не было, поэтому в палате я сидел до восьми.

Ну и ребенка, естественно, мы им больше не отдавали.

Выводы

Как и ожидалось, роды — это нехилый такой труд. Если ты к нему не готов, то тебя на пинках и медикаментах, конечно же, протащат.

Психологические ощущения от пинков, естественно, не самые радостные. Ну а кто виноват?

В роддомах, кстати, не звери работают — просто они в день на пинках и медикаментах столько неподготовленных мам протаскивают, что по-другому уже не могут. Если каждой сочувствовать — то сочувствовалка поломаться может. То же самое и с индивидуальным подходом. Ну и если их не провоцировать, то они себя вполне адекватно ведут. Акушерка вообще в конце чуть не расплакалась на тему «зачем вы нас за врагов держите?», хотя я на нее не орал и не давил особенно.

Постскриптум (специально для сибмамы)

Как самые умные уже догадались, мы готовились к домашним родам, а вовсе не хотели приехать в роддом на потугах. Но мы это особенно не афишируем и никого не агитируем.

Хронология событий была такой:
1 августа
13.00 — начались схватки
17.00 — приехала акушерка
21.00 — все идет хорошо, раскрытие нормальное, схватки хорошие
2 августа
00.00 — сами отошли воды. Воды светлые, раскрытие почти полное, начались потуги
02.00 — за последние два часа — очевидная слабость родовой дейтельности. Почти не тужит, ребенок дальше не опускаеся. Приняли решение ехать в роддом за окситоцином
02.30 — приехали в роддом
03.00 — врачи втихоря вкололи окситоцин (но нам этого и надо было)
04.00 — родили
08.00 — я пошел домой отсыпаться

Короче, до потуг все шло идеально. После двух часов слабых потуг и безводного периода акушерка решила дальше не рисковать и предложила нам роддом. Мы не фанатики, поэтому согласились. (Акушерку для домашних родов выбирали, кстати, тоже не фанатичную, которая не боится отправлять в роддом в случае чего).

В результате я не жалею ни о том, что рожали дома, ни о том, что потом пришлось сгонять в роддом.

Вес: 3920 гр (на УЗИ на 38 неделе ставили 3500)
Рост: 55 см
Пол: мужской

«Адаптироваться мне некогда». Каково это — стать отцом после 50?

Что чувствуют мужчины, ставшие отцами после 50? Как изменились их принципы воспитания за 20-30 лет? Об этом в новом выпуске «Родительского клуба» Littleone рассказали три отца: психотерапевт Александр Ройтман, мануальный терапевт Сергей Павлов и Брюс М., пенсионер из Канады.

Александр Ройтман 59 лет, отец Юнны (30 лет), Мишель (8 лет), Давида (18 лет), Рона (17 лет), Тимура (12 лет).

«Юся родилась, когда мне было 29 лет. Я тогда очень волновался, думал о своей готовности. У меня было много неопределенности и предвкушение неизвестного. Когда родился Давид — он был первый ребенок во втором браке — эти чувства нахлынули на меня снова. С Юнной я переживал о том, как воспитывать девочку. А с Давидом задавал себе вопрос: «С девочками уже все понятно, а как с мальчиками?».

А вот в мои 50+, когда родились Тим и Мишель, у меня не было никаких сомнений в своей отцовской компетентности. Я даже не волновался на тему: «Смогу ли? Уместно ли? Здоровый ребенок родится или больной?». Тим и Мишель добавили во мне принятия. И тут вопрос не только в том, что мне было за 50, а в поддержке жены Маши. К примеру, на днях я говорю ей: «Давиду нужно как-то помочь, нанять репетитора, он английский сдал плохо», а она отвечает: «Отстань от Давида! Пусть будет счастлив, а остальное неважно». И я думаю — ничего себе, медалистка, амбициозная особа, откуда она это взяла? А Маша говорит: «Помню, мы лежали с Давидом в больнице, и я легко и просто поняла, что ничего не важно, лишь бы был счастлив и здоров». И эта тема сейчас в нас обоих, и она касается всех детей — к старшим она пришла через младших.

Знаю точно: будь на месте Машки другая женщина, у меня не было бы больше двух детей. А рядом с ней можно представить и 4, и 5, и 7, и 9. У нас в семье огромное количество любви! Конечно, что-то мы умеем, что-то — нет, в чем-то преуспеваем, в чем-то — не очень. Дети, когда приходят в семью, меняют нас всех. Но это изменения, которые сложно отследить и оценить.

С Мишель отдельная история — она поздняя девочка, последний ребенок. Она родилась в мои 52, и у нас с ней особенные отношения. Когда я сравниваю, как я проживал свое отцовство с Юсей и Мишель, понимаю: на взросление старшей наложился тяжелейший развод, отсутствие моего опыта. С Мишель все иначе. Есть что-то драматическое в том, что я не мог и не могу дать старшим детям все, что у меня есть. Юне и Рону я уже хочу передать свой опыт, свои связи, но они не берут, не хотят, не могут. По разным причинам. Рон говорит: «Папа, притормози, ты меня торопишь». Юся не знает, как можно взять мой опыт и применить его к себе. А с Мишель все это происходит само собой, в понятной и доверительной фазе.

При этом я иногда ловлю Машу на том, что она норовит одеть дочке на ручку какой-то браслет с номером телефона, куда-то ее не отпускает… И при том, что за спиной Мишель трое братьев, которые при первом удобном случае бегут разбираться с ее обидчиками. Мишель, как самая маленькая, подвержена всеобщему воспитанию, и я вижу, что Маша за нее волнуется больше, чем за сыновей. А у меня такого как раз нет.

Мне 58 лет, и я бы хотел стать отцом снова. Но Маша против: «У меня комплект!». Хотя компромисс возможен. Недавно Маша говорит: «В нашем доме так много любви, что мне жалко ее растрачивать, давай кого-то усыновим!». Я не против и двух, и трех усыновленных детей. Но Рон, которому сейчас исполнится 18, сказал: «Нам хватит тех, кто у нас есть — нам пока достаточно и детей, и кошек». И мы с женой послушали его, как достойного члена нашей команды. Хотя насчет новой кошки Маша не согласна с Роном. Насчет кошки она может и поспорить!».

Сергей Павлов (55 лет), отец Анны (25 лет), Полины (21 год), Насти (9 лет), Марии (8 лет), Ксении, (4 года), Софии (7 месяцев):

«Первый раз я стал папой в 30 лет. Когда мы с женой ждали первого ребенка, страха и смятения не было, скорее — ожидание чего-то нового. Родилась дочка, я начал быстро вникать в процесс.

Две старшие дочки уже ходили в школу, когда моя вторая жена забеременела. У меня не было переживаний технического характера — как проходит беременность и роды, я знал. Напрягало ощущение новизны: другая жена, другая жизнь. Во втором браке я стал отцом Насти в 46 лет. Дальше родилась Маша, к моим 50 появилась Ксения, а София — в 55!

Когда тебе 30 или 35, ты повеселее, пошустрее, у тебя больше возможностей. К 50 усталость накапливается быстрее, здоровье уже где-то западает. Но зато в 50 есть опыт, как координировать время и пространство. Ты уже понимаешь, в чем приоритеты, и делаешь то, что важнее и главнее прямо сейчас. Например, сейчас я дома готовлю, и все с этим согласны, потому что это быстрее, вкуснее и качественнее.

Мое отцовство в 30 и в 50 — разное. В 50+ меньше окриков, больше осознанности. Восприятие себя как папы у меня особенно не менялось. Меня просто становилось больше как отца с каждой новой дочкой. Вокруг все говорили: «Ты просто пытаешься родить мальчика, а получаются девочки!».

Но отмечу, когда получаются девочки, тебе многое становится понятным. Ты уже знаешь, как с ними жить, как их мыть, как их одевать, как их утешать. Конечно, они все разные. Ты живешь в компании все новых людей, и каждый день приходится подстраиваться, перестраиваться, приспосабливаться в связи с ежедневным их взрослением. Еще я научился игнорировать какие-то вещи и уходить внутрь себя, чтоб потом, набравшись ресурса и выйдя из тени, заново быть осознанным папой с каждой из дочерей.

Основные сложности — недостаток времени для общения с каждой отдельной дочкой. Поэтому мне стало важно уметь налаживать кооперацию — где-то перекладываешь обязанности на старших, где-то кооперируешь старших и младших.

Адаптироваться к своему позднему отцовству мне некогда — я этим живу. И мой девиз: «Мне нужно еще много лет быть здоровым и работать, чтобы поднять всех моих девчонок!». Я понимаю, что до 75–80 должен быть в активной форме, никто за меня этого не сделает, никаких поблажек себе я давать в этом не могу.

Как я чувствую себя в родительском сообществе, которое моложе? Помню, был на прогулке — двое дочерей в песочнице, третья в коляске. И я говорю одной дочке: «Помогите малышу посыпать песочек!». И мама этого малыша с ужасом спрашивает: «Это все ваши? У вас их трое?». Я говорю: «Все наши! Шестеро!». Для многих это шок: и то, что шестеро, и то, что мне 55. Вообще-то я чувствую себя ветераном прожитых дел и действий.

Позднее отцовство — оно не запоздалое, оно случилось — как случилось. От моей жены зависит очень много, у нее огромная энергия, без которой я бы не справился. Позднее отцовство — как второй брак: думаешь, как сделать лучше, что сейчас, а что потом. И я вижу, что у многих возникает зависть — ты уже немолодой, а у тебя столько детей. В детском саду мне говорят: «Какой вы герой, Сергей Васильевич!».

Во время второго брака и «поздних» дочек, у меня начались проблемы с реализацией самого себя. Мне приходится поддерживать жену не только как женщину, но и как работника — мне важен ее карьерный рост, ее бизнес… И я сам погрузился в детей, в их образование, экскурсии, музеи, прогулки. Мне бы хотелось больше проводить времени вместе с женой, и иметь шанс и самому развиваться, но я понимаю, что сейчас вот так: один из нас все время находится на посту и «кует металл».

Брюс М., живет в Канаде (64 г.), отец Анастасии (2,5 года) и Стефании (34 года)

«Впервые я стал отцом в 30 лет. Я очень волновался: моя первая жена не хотела иметь детей. Новость о ребенке стала для нас неожиданностью, но она меня осчастливила.

Второй раз я женился, когда мне было около 60 лет. Я был готов к беременности второй жены, мы планировали ребенка и с нетерпением его ждали. Но я немного беспокоился из-за своего возраста: вдруг что-то случится, и я вскоре умру. А потом я подумал о других семьях: многие молодые пары женятся, рожают детей и затем разводятся, расстаются по разным причинам…

Сейчас я не вижу много проблем из-за разницы в возрасте у мамы и папы. Скорее у нас с женой больше проблем из-за культурных различий в подходе к воспитанию между Канадой и Россией. Да и для меня нет большой разницы, 30 лет мне или 60. Возможно, в будущем Анастасии станет сложно, когда она поймет, что у большинства детей родители значительно моложе, но я не очень беспокоюсь из-за этого. Я не думаю, что выгляжу на свой возраст, и не веду себя в соответствии с ним. Если я буду продолжать активный образ жизни, то возраст останется всего лишь цифрой. Правда, недавно я перенес операцию на колене и столкнулся с физическими проблемами: мне было несколько дней довольно сложно поднимать дочку, носить ее по лестнице.

С первой дочерью я, в итоге, стал отцом-одиночкой — сам воспитывал с ее 2 лет. А еще делал карьеру. Плюс у меня были хобби: фигурное катание и хоккей. Поэтому тогда для меня отцовство — грамотный тайм-менеджмент: мне было важно знать, что я не трачу слишком много времени на работу или другие вещи, находить баланс между всем этим. Сейчас одна из сложностей для меня как раз — это растить ребенка вдвоем. С первой дочерью было просто: я принимал решение, мне не нужно было ни с кем его обсуждать, слушать чье-то мнения. Я делал то, что считал наилучшим. Сейчас в воспитании ребенка гораздо больше компромиссов — у меня с женой Анной разные подходы. Все не всегда происходит так, как мне бы хотелось. Но Анастасия здорова, умна, развита, счастлива. Очевидно, что-то мы делаем с Анной правильно. Мои принципы в вопросе воспитания детей с Анастасией те же, что были со Стефанией. Я предпочитаю ставить ребенку четкие границы: важно, чтобы он понимал, что допустимо, а что — нет. Но в пределах этих границ я позволяю дочке исследовать, искать свои пути. И кстати в этом мы с Анной единодушны. Но все-таки за 30 лет многое изменилось в плане технологий, подходов к воспитанию. И поэтому в этом смысле в отцовстве тогда и сейчас есть разница! Это все для меня — новый опыт.

Еще я думаю, что растить ребенка в 60+ гораздо легче, потому что есть гораздо больше времени, чем в 30 лет. Я на пенсии, мне не нужно работать. Пока Анна строит свою карьеру, я занимаюсь домом и ребенком. И мне это нравится.

С первой дочкой мне казалось, что 30 лет для отцовства — идеальный возраст. Я видел очень юных родителей, фактически еще подростков. Им было 17–19 лет. И мне казалось, что в их возрасте невероятно сложно растить ребенка и пытаться построить карьеру, состояться. А в 30 лет это проще. Сейчас мне тоже кажется, что у меня идеальный возраст, чтобы воспитывать ребенка. Я знаю, как это делать, я уверен в себе. Я не беспокоюсь о деньгах и работе. Я просто провожу время с ребенком, ценю каждый момент.

Стать отцом в моем возрасте — безусловно огромная радость для меня. Если бы мне еще 10 лет назад сказали, что в будущем я женюсь на русской женщине и снова стану отцом, я бы счел это безумием. Но это случилось и у меня нет никаких сожалений. Я люблю проводить время с дочерью, и кто знает, может у нас будет еще один малыш».

Стать отцом после 50-ти: риск или благо?

Не секрет, что население нашей страны стареет — средний возраст россиян уже 37,8 года (по сравнению с 30 годами в 1998 г.). И родителями наши граждане становятся все позже — средний возраст молодых отцов у нас 37 лет (мамочек — около 27).

Так что же плохого в том, что зрелый, всего добившийся мужчина решит поддержать демографическую ситуацию личным примером? Однако многие врачи сомнительно прицокивают языком, а окружающие и вовсе крутят пальцем у виска.

«ЛУЧШЕ УСЫНОВИТЕ КОГО-НИБУДЬ»

Вот свежий пример. Моя приятельница Катерина 34 лет от роду встретила любовь всей своей жизни (правда-правда — за 30 уже понимаешь, когда она и есть настоящая). Ему 57, хотя с виду и полтинника не дашь — красавец мужчина с бо-о-ольшим интеллектом и зелеными глазами. В «анамнезе»: две бывшие жены, двое уже взрослых детей, докторская степень, свой бизнес и небольшие проблемы с сердцем.

В общем, решились они составить ячейку общества и завести ребенка. Катюха, как правильная, поперлась первым делом к гинекологу. Мол, так и так, мы за спланированную беременность, нам бы обследоваться.

А докторица, едва услышав про возраст предполагаемого папашки, скривилась:

— Да вы что, с ума сошли? Вам охота ребенка с синдромом Дауна? И вы-то уж не девочка, а он. да ему внуков пора нянчить! Уж лучше усыновите кого-нибудь — и то риску меньше.

Катюша — вся в слезах, ее избранник — в прострации:

— Я ж всю жизнь не пил, не курил, спортом занимаюсь. На молодых вон посмотришь — через одного пивной живот, одышка, печень на ладан дышит. И что они, эти задохлики, будут лучшими отцами, чем я?

Запугать пациента — проще всего. А вот разобраться на уровне научных доводов. Здесь нужен специалист тонкий и знающий. И мы обратились за советом к профессору кафедры урологии Российского медуниверситета, известному андрологу Сафару Гамидову:

— Проблема позднего отцовства далеко не однозначная. В ней есть минусы, но много и плюсов. К тому же современная наука генетика позволяет, так скажем, подкорректировать качество исходного материала.

Есть, конечно, такое «наблюдение»: вряд ли что изменится, если молодой козел станет старым. Основу личности не изменить, а со всем остальным можно работать! А потому для начала давайте вместе с доктором Гамидовым взвесим «за» и «против».

МНЕНИЕ ЗА

ДЛЯ СЕМЬИ ОНИ ГОТОВЫ НА ВСЕ!

У более старших мужчин, как правило, больше возможностей — и материальных, и социальных.

Папочки за 50 стараются с самого раннего детства больше вложить в ребенка, в том числе в его образование, интеллектуальное развитие. То есть быстрее поднять его на ноги, подготовить к взрослой жизни.

В большинстве случаев у такого отца уже есть опыт воспитания детей и выше шансы, что он не будет совершать ошибок, свойственных молодым папашам, — от максимализма до чрезмерного панибратства с отпрыском.

К отцу в возрасте и дети относятся более уважительно — как к старшему и мудрому, а не как к приятелю.

У зрелых мужчин, как правило, складываются более устойчивые семьи. Уже нет желания «в познавательных целях» бегать налево. К тому же возрастает понимание ценности семьи как таковой.

Есть несколько научных исследований, подтверждающих, что чем более зрелым становится мужчина, тем реже он ошибается с выбором партнерши для рождения ребенка. Есть тому объяснение психологическое: опыт помогает быстро распознать те недостатки, на которые в юности не обращаешь внимания, а потом маешься! И объяснение физиологическое: зов гормонов уже не такой дикий, и у мозга есть возможность включить «программу» разумной оценки женщины.

Есть такое научное мнение, что дети, рожденные отцами в возрасте, более одаренные и талантливые.

МНЕНИЕ ПРОТИВ

ГЕНЫ УЖЕ НЕ ТЕ.

Мужчина до старости физиологически может стать отцом. Но ведь плохая экология, радиация, неправильное питание и вредные привычки действуют не только на женскую яйцеклетку, но и на мужскую сперму. И с годами этот негативный генетический материал накапливается. Условно говоря, если человек курит всего три года, то его организм поврежден меньше, чем у курильщика c 20-летним стажем.

С возрастом повышается риск поломок в генотипе. Причем, к сожалению, именно в тех генах, которые отвечают за формирование нервной системы и мозговой деятельности.

Если верить медицинской статистике, у детей, родившихся от родителей старше 45 лет, в 6 раз чаще развивается синдром Дауна, чем от родителей до 30.

ВАЖНО!

Но это вовсе не означает, что не стоит рожать от мужчины, которому перевалило за полтинник! Это повод отнестись к планированию ребенка разумно.

Во-первых, мужчине есть смысл сделать спермограмму. Этот анализ покажет качество спермы, количество жизнеспособных сперматозоидов. Но, как рассказал нам андролог Сафар Гамидов, на качество спермы влияет далеко не только (и не столько) возраст мужчины. Если еще 15 лет назад нормой считалось 60 млн. сперматозоидов в 1 мл спермы, то сейчас 20 млн. — уже счастье.

В некоторых западных странах мужчинам старше 45 лет, планирующим стать отцами, в обязательном порядке нужно проходить генетический анализ. И нет в этом ничего зазорного! Сплошная прагматика. Ведь современная генетика может еще до зачатия ребенка выявить мутогены у родителей и. убрать их. Грубо говоря, «почистить» генетический набор, чтобы избежать возможных врожденных заболеваний у будущего ребенка.

Так что главное — это обоюдное желание иметь ребенка и рациональный подход к решению проблемы, если она возникнет.

МНЕНИЕ БЫВАЛОГО

Это как прочесть «Евгения Онегина» заново и понять то, чего не понял в юности.

Владимир ЛАГОВСКИЙ, редактор отдела науки «Комсомолки»:

— Мне было 53, а жене 34 года, когда у нас родилась дочка. Феерического восторга, как это случается в юности, я не испытал. Эмоции были более глубокие, что ли. Во-первых, было страшно интересно. Уже вроде должен стать дедом, а тут — молодой папаша! Во-вторых, проходишь путь заново, но уже иначе. Это как прочесть «Евгения Онегина» через много лет — фразы те же, а эмоции другие. В молодости больше суеты по пустякам. Теперь быт воспринимается более взвешенно. Хотя, конечно, пытаешься вспомнить навыки молодого отца, но не можешь, все из рук валится. Ощущаешь, что больше предан семье. В юности хочется развлечься. А сейчас с работы — в дом. И не потому, что так надо, а ноги сами несут.

Но задор, конечно, уже не тот. В юности энергии быстро набираешься, хватает и на работу, и на хлопоты. А сейчас без помощи бабушки трудновато.

Бывают и неприятные моменты. Вот иду, например, по парку с дочкой, навстречу женщина: «Ой, какая девочка хорошенькая с дедушкой гуляет». Сначала вспыхиваешь, а потом остываешь и понимаешь, что ты — перец-то уже не зеленый, а совсем зрелый. Хотя это так, лирика.

По большому счету радости, нежности, простого счастья испытываешь от позднего ребенка все равно больше. Сейчас дочке три годика, и мы с ней самые большие друзья!

Читайте также

Возрастная категория сайта 18 +

Сетевое издание (сайт) зарегистрировано Роскомнадзором, свидетельство Эл № ФС77-80505 от 15 марта 2021 г. Главный редактор — Сунгоркин Владимир Николаевич. Шеф-редактор сайта — Носова Олеся Вячеславовна.

Сообщения и комментарии читателей сайта размещаются без предварительного редактирования. Редакция оставляет за собой право удалить их с сайта или отредактировать, если указанные сообщения и комментарии являются злоупотреблением свободой массовой информации или нарушением иных требований закона.

АО «ИД «Комсомольская правда». ИНН: 7714037217 ОГРН: 1027739295781 127015, Москва, Новодмитровская д. 2Б, Тел. +7 (495) 777-02-82.