Рассказ о мигель сервантес

Знаете ли вы, что изначально Сервантес задумал «Дон Кихота» просто как шутливую пародию на современные ему «бульварные» рыцарские романы? А в итоге получилось одно из величайших произведений мировой литературы, которое остается чуть ли не самым читаемым до сих пор? Как это произошло? И почему безумный рыцарь Дон Кихот и его оруженосец Санчо Панса оказались так дороги для миллионов читателей?

Об этом специально для «Фомы» рассказал Виктор Симаков, кандидат филологических наук, учитель словесности.

Дон Кихот: история идеалиста или сумасшедшего?

Говоря о «Дон Кихоте», следует разделять замысел, сознательно сформулированный автором, его конечное воплощение и восприятие романа в последующие века. Изначальный замысел Сервантеса — высмеять рыцарские романы, создав пародийный образ безумного рыцаря.

Однако в процессе создания романа замысел претерпел изменения. Уже в первом томе автор, сознательно или нет, наградил комического героя — Дон Кихота — трогательным идеализмом и острым умом. Персонаж получился несколько неоднозначным. Он, например, произносил знаменитый монолог об ушедшем золотом веке, который начал такими словами: «Блаженны времена и блажен тот век, который древние назвали золотым, — и не потому, чтобы золото, в наш железный век представляющее собой такую огромную ценность, в ту счастливую пору доставалось даром, а потому, что жившие тогда люди не знали двух слов: твое и мое. В те благословенные времена все было общее».

Памятник Дон Кихоту. Куба

Закончив первый том, Сервантес, казалось, закончил и весь роман. Созданию второго тома помог случай — издание поддельного продолжения «Дон Кихота» авторства некоего Авельянеды.

Этот Авельянеда не был столь бездарным автором, каким его объявил Сервантес, однако он извратил характеры героев и, что логично, отправил Дон Кихота в сумасшедший дом. Сервантес, и раньше чувствовавший неоднозначность своего героя, тут же принимается за второй том, где не только акцентировал идеализм, жертвенность и мудрость Дон Кихота, но и подарил мудрость второму комическому герою, Санчо Пансе, который ранее выглядел весьма недалеким. То есть Сервантес закончил роман вовсе не так, как его начал; как писатель он эволюционировал вместе со своими героями — второй том вышел более глубоким, возвышенным, совершенным по форме, чем первый.

Со времени создания «Дон Кихота» прошло четыре столетия. Всё это время восприятие «Дон Кихота» менялось. Со времен литературы романтизма для большинства читателей «Дон Кихот» — это трагическая история о великом идеалисте, которого не понимают и не принимают окружающие его люди. Дмитрий Мережковский писал, что Дон Кихот превращает всё, что видит перед собою, в мечту. Он бросает вызов привычному, обыденному, пытаясь жить, во всем руководствуясь идеалами, более того — он хочет повернуть время вспять, к золотому веку.

Дон Кихот. Джон Эдвард Грегори (1850-1909)

Окружающим людям герой кажется странным, безумным, каким-то «не таким»; у него же их слова и поступки вызывают жалость, грусть или искреннее негодование, которое парадоксально соединено со смирением. Роман действительно дает почву для такой трактовки, оголяет и усложняет этот конфликт. Дон Кихот, несмотря ни на какие насмешки и издевательства, продолжает верить в людей. Он готов страдать за любого человека, готов переносить лишения — с уверенностью, что человек сможет стать лучше, что он выпрямится, прыгнет выше головы.

Вообще, весь роман Сервантеса построен на парадоксах. Да, Дон Кихот — это один из первых патологических образов (то есть образ сумасшедшего. – Прим. ред.) в истории беллетристики. И после Сервантеса их с каждым столетием будет все больше, пока, наконец, в XX веке едва ли не большая часть главных героев романов будут сумасшедшими. Однако важно не это, а то, что по мере чтения «Дон Кихота» у нас возникает ощущение, что автор потихоньку, совсем не сразу проявляет мудрость героя через его безумие. Так что во втором томе перед читателем отчетливо встает вопрос: а кто здесь безумен на самом деле? Точно ли Дон Кихот? Не являются ли умалишенными как раз те, кто издеваются и смеются над благородным идальго? И это не Дон Кихот ослеплен и обезумел в своих детских грезах, а окружающие его люди, неспособные увидеть мир таким, каким его видит этот рыцарь?

ДОН КИХОТ ЛАМАНЧСКИЙ

ДОН КИХОТ ЛАМАНЧСКИЙ (исп. Don Quijote de la Mancha < quijote — набедренник, часть рыцарских лат) — герой романа Мигеля де Сервантеса Сааведры «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» (первый том — 1605, второй — 1615); он же — Рыцарь Печального Образа, Рыцарь Львов. Бедный ла-манчский идальго Алонсо Кихано (иначе: Ки-хада, Кехана, Кесада, Кихана) по прозвищу Добрый, страстный поклонник рыцарских романов, уверенный в том, что все описанное в них правда, решает сделаться странствующим рыцарем, чтобы искоренять зло и неправду, защищать слабых и обездоленных. Нарядившись в рыцарские доспехи и оседлав старую клячу Россинанта, Д.К. вместе со своим верным оруженосцем Санчо Пансой, с которым герой не расстается на протяжении почти всего произведения, выезжает из родной деревни в поисках приключений. Действительность в восприятии Д.К. трансформируется под воздействием прочитанных рыцарских романов. В силу этого герой попадает в смешные ситуации и неприятные переделки. Д.К. принимает за гигантов ветряные мельницы, вместо стада баранов видит многочисленное войско волшебников, постоялый двор в его глазах прекрасный замок. Внешний облик героя (худой и бледный господин в старых доспехах на тощем Россинанте), который удивительным образом контрастирует с наружностью толстого балагура Санчо, а также странное поведение и невероятные поступки Д.К. вызывают смех у окружающих и приносят ему славу сумасшедшего. Д.К. считает, что мир заколдовали злые волшебники, «дабы окутывать мраком и обращать в ничто подвиги праведников и освещать и возвеличивать деяния грешников». Призвание героя — сражаться с этими волшебниками. Д.К. видит опасность и врага там, где их на самом деле нет, а выражение «бороться с ветряными мельницами» стало синонимом бессмысленных и нелепых действий. Поступки героя часто приводят к обратному результату. Так, например, рыцарь пытается спасти пастушка Андреса от побоев хозяина, но после того как Д.К. уезжает, разозлившийся хозяин избивает мальчика до полусмерти. В безудержном стремлении к справедливости Д.К. освобождает каторжников, осужденных на галеры, но, получившие свободу, они побивают камнями своего освободителя. Желая совершить доброе дело, Рыцарь Печального Образа только наносит вред, и в этом смысле Д.К. можно назвать отрицательным героем.

Несмотря на свое помешательство на рыцарских романах, Д.К. проявляет необычайную осведомленность и рассудительность во всех остальных вопросах. В рассуждениях о литературе, воспитании, правителях, свободе, войне и мире он выступает как мыслитель-гуманист, альтер эго самого автора. Д.К. становится мудрым наставником для Санчо Пансы, когда оруженосец занимает пост губернатора на воображаемом острове Баратария.

Образ Д.К. меняется на протяжении романа. Во втором томе с героем происходит удивительная метаморфоза: Д.К. прозревает и действительность предстает перед ним такой, какая она есть. В то же время окружающие, заражаясь безумием Д.К. и потакая его чудачествам, пытаются обмануть Рыцаря Печального Образа. Санчо Панса выдает за Дульсинею То-босскую и ее свиту простых крестьянок и объясняет своему хозяину, который видит перед собой лишь трех сельских девушек, что волшебники заколдовали Прекрасных Дам. Во время пребывания героя и его оруженосца в герцогском замке хозяева и их челядь создают вокруг Д.К. и Санчо театрализованную видимость фантастического мира со всеми атрибутами рыцарских романов. Бакалавр Самсон Карраско, желая вернуть Д.К. домой, наряжается в странствующего рыцаря, чтобы победить героя в поединке.

Узнав о существовании пещеры Монтеси-носа, одном из тех мест, с которыми связано множество народных преданий и легенд, Д.К. желает проникнуть туда. После его явно вымышленного рассказа о необыкновенном путешествии по заколдованному миру, обнаруженному в пещере, создается впечатление, что сам Д.К. обманывает окружающих и лишь надевает на себя маску безумия. Эпизод, когда Д.К. вполне сознательно подражает одержимости героев рыцарских романов Амадису и Роланду, обрекая себя на любовное послушничество в горах Сьерры Морены, подтверждает это. Более того, Д.К. не уверен, существует ли на самом деле Дульсинея Тобосская или же он придумал ее. Хотя все свои подвиги герой посвящает именно ей, кажется, что Д.К. делает это потому, что любому странствующему рыцарю положено иметь Даму сердца. В некоторых высказываниях героя («я не знаю, кто я») угадывается осознание им своей роли. Когда в начале второго тома становится известно, что в свет вышла первая часть романа о похождениях Д.К., герой абсолютно не удивлен, т.к. осознает себя литературным персонажем и считает, что его подвиги заслуживают того, чтобы быть описанными хронистом.

Во втором томе Д.К. и Санчо Панса сталкиваются с настоящими удивительными, но вполне правдоподобными приключениями: герои встречаются с разбойником Роке Гинар-том, становятся свидетелями появления у берегов Барселоны турецкого корабля, а хитроумно устроенная «говорящая голова» в доме одного кабальеро поражает не только Д.К. и Санчо, но и всех остальных гостей.

Похождения Д.К. заканчиваются, когда его мечта о необыкновенном приключении становится ощутимой реальностью и бакалавр Самсон Карраско, переодетый в Рыцаря Белой Луны, побеждает героя в поединке. Д.К. возвращается в Ламанчу. Перед смертью он отрекается от своих рыцарских деяний и признает, что был безумен. Д.К. умирает, оплакиваемый своими друзьями и близкими.

Сложность и многоликость образа Д.К. находят отражение в речи идальго. Д.К. подражает языку рыцарских романов, когда совершает свои подвиги, обращается к вымышленному врагу или воспевает Дульсинею. С другой стороны, Д.К. выступает как гуманист — обличитель социальных пороков, демонстрируя незаурядные способности оратора и прекрасное знание предмета.

Оценки романа Сервантеса и образа Д.К. менялись в разные исторические эпохи. Первые истолкователи романа видели в Д.К. чисто комический персонаж, пародию на рыцарский идеал, призванную отвадить читателей от чрезмерного увлечения рыцарскими романами. Та же точка зрения сохраняется у представителей раннего английского Просвещения (Дефо, Аддисон), которые в образе Д.К. выделяют лишь нелепые и комические черты. Но уже у Филдинга Д.К., сохраняя все свои смехотворные стороны, рассматривается как заслуживающий сочувствия персонаж. Под влиянием Д.К. в английской литературе был создан образ чудака (у Филдинга, Стерна, Смоллета, Голдсмита, позже, в XIX веке, -. у Диккенса).

Романтическая критика положила начало новому периоду в осмыслении образа Д.К. Романтики истолковывали образ сервантесовского героя в меланхолическом духе, как олицетворение противоречия между грубой реальностью и творческой мечтой, разлада между «я» и «не-я». С романтической точки зрения в образе Д.К. заключена идея субъективности истины, и величие Рыцаря Печального Образа — в заранее обреченном на провал стремлении к практической реализации своего идеала (Шлегель, Шеллинг, Гейне).

В русской литературе ассоциации, связанные с образом Д.К., впервые появляются в творчестве Карамзина, Державина, Радищева. Выражение «бороться с ветряными мельницами» и глагол «донкишотствоватъ» входят в словарь русского языка. В первой трети XIX века сильное влияние на восприятие русской читающей публики образа Д.К. оказала романтическая критика. Позже Д.К. истолковывается как художественное обобщение идеализма и разрыва с исторической действительностью, олицетворение человека, который не может ни изменить жизни, ни даже просто разобраться в ней (Белинский, Герцен, Чернышевский, позднее — Луначарский, Горький). Тургенев и Достоевский считаются родоначальниками философ-ско-психологической традиции истолкования образа Д.К. С точки зрения Тургенева, Д.К. живет во имя других и готов идти на самопожертвование ради осуществления своей высокой идеи, в которую безоговорочно верит. Он носитель истины и справедливости на Земле. Веру и самоотверженность Д.К. Тургенев противопоставляет эгоизму и безверию Гамлета. Достоевский видит в Д.К. «самого простого душою и одного из самых великих сердцем людей», «положительно прекрасного человека», стремление которого проходит без пользы для человечества, т.к. Д.К. не может направить свои силы на правильный путь деятельности. Достоевский считает Д.К. одним из «прекрасных лиц в литературе христианской». Под сильным влиянием образа Д.К. был создан образ князя Мыш-кина. Поэты-символисты при оценке образа Д.К. обнаруживают близость своих тезисов к романтической трактовке начала XIX столетия (Брюсов, Вяч.Иванов, Сологуб). Образ серван- 139 тесовского героя получил отражение в творчестве современных поэтов (Булат Окуджава).

Образ Рыцаря Печального Образа приобретает большое значение в борьбе философских и политических теорий в Испании в XX веке. Скепсис и неприятие образа Д.К. характерны для раннего Унамуно, Асорина. Однако позже Унамуно обращается к Д.К. как к национальному мифу и оценивает героя романа Сервантеса как явление самоценное вне его связи с произведением. Унамуно считал, что Сервантес в некоторых случаях искажает поступки и мысли своего героя. Философ противопоставляет церковное христианство «христианству донкихо-товскому», которое для Унамуно и является подлинным. Д.К. воплощает истинную веру и является новым испанским Христом. Ортега-и-Гассет, сторонник «европеизации Испании», считает, что образ Д.К. объясняет ошибочный путь развития испанской цивилизации. У Ан-тонио Мачадо образ Д.К. истолковывается в экзистенциалистском ключе. Позднее в Испании становится расхожим сравнение Д.К. с Игна-сьо де Лойолой, основателем иезуитского ордена, на основании единства их идеала — католичество и всемирная монархия. В годы правления Франко такое толкование образа героя романа становится привычным и не нуждающимся в доказательных доводах. Д.К. превращается в символ идеи «испанской общности» и олицетворение «испанского духа». В середине 50-х гг. некоторые испанские исследователи придерживались экзистенциалистской точки зрения на образ Д.К., мотивы действий которого заключены в его желании утвердить свою свободу. Д.К. сравнивают с героями Сартра и Камю. В современной критике, особенно постмодернистской, акцент делается на том, что Д.К. осознает себя литературным персонажем и вступает на путь странствующего рыцаря, чтобы реализовать свое «второе я». Многие герои современных «игровых» романов, в частности испанских, сравниваются писателями и критиками с Д.К. именно в этом ключе.

Лит.: Гейне Г. Введение к Дон Кихоту

//Собр. соч. М., 19S8. Т. 7; Шеллинг Ф. Философия искусства. М., 1966; Тургенев И.С. Гамлет и Дон Кихот

//Собр. соч. М., 19S6. Т. 11; Достоевский Ф.М. Дневник писателя за 1877, сентябрь

//Поли. собр. соч. Л., 1984. Т. 26; Асорин. Путь Дон Кихота

//Асорин (Хосе Мартинес Руис). Избр. произведения. М., 1989; Любимов Н.М. Сервантес — мастер слова

//Сервантес и всемирная литература. М., 1969; Любимова Е.Н. Сервантес и Тургенев

//Там же; Бэлза С.И. Дон Кихот в русской поэзии

//Там же; Alter R. Partial magic. California, 1975; Диас-Плаха Г. От Сервантеса до наших дней. М., 1981; Багно В.Е. Дон Кихот Ламанчский — Рыцарь Печального Образа — Алонсо Кихано Добрый (к истории бытования сервантесовского образа в мировой литературе)

//Сервантесовские чтения. Л., 1985.

М.А.Абрамова. Г.В.Денисенко

Образ Д.К. имел множество воплощений в разных видах искусства. Герой Сервантеса запечатлен на картине О.Домье (1851), в иллюстрациях Г.Доре (1863), в графике П.Пикассо. В XVIII в. Д.К. — частый гость на оперной сцене (оперы на этот сюжет написали Д.Ристори, Д.Паизиелло, Н.Пиччини, А.Сальери). В 1910 г. была поставлена опера «Дон Кихот» Ж. Масс-не, в которой главную партию исполнил Ф.И.Шаляпин. Он же сыграл «драматического» Д.К. во французском фильме режиссера Г.Паб-ста (1933). В отечественном кинематографе экранизация романа была осуществлена в 1957 г. режиссером Г.М.Козинцевым (Д.К. — Н.КЛер-касов, Санчо — Ю.В.Толубеев). Первая инсценировка в русском театре была поставлена в 1847 г. (автор — П.А.Каратыгин). В 1920-е гг. тема Д.К. привлекала внимание многих драматургов, в их числе — Г.И.Чулков, А.В.Луначарский (пьеса «Освобожденный Дон Кихот», 1921). Во МХАТе Втором над образом Д.К. работал Михаил Чехов (им же была написана инсценировка). Однако спектакль осуществлен не был. (В 1986 г. опубликован «Дневник о Кихоте» М.Чехова.) Одним из самых значительных явлений в театральной истории героя Сервантеса стала пьеса М.А.Булгакова «Дон Кихот» (1938), в которой на первый план выдвинулась тема одиночества испанского очарованного странника, обреченного жить в жестоком и прозаичном мире. В 1941 г. состоялась премьера пьесы в Ленинградском театре им. Пушкина: роль Д.К., как позднее и в фильме Козинцева, играл Черкасов. В 60-е гг. широкой популярностью в Америке и в Европе пользовался мюзикл М.Ли «Человек из Ламанчи» (премьера — 1966, экранизация — 1972).

Источник: Энциклопедия литературных героев на Gufo.me

• Блог
• Ежи Лец
• Контакты
• Пользовательское соглашение

© 2005—2021 Gufo.me

Кто «благословил» Дон Кихота на подвиг?

Важно понимать, как пишет Мережковский, что Дон Кихот — это человек еще той, старинной эпохи, когда ценности добра и зла формировались не исходя из личного опыта, а с оглядкой на то, что говорили авторитетные люди прошлого, например, Августин, Боэций или Аристотель. И любой важный жизненный выбор осуществлялся только с опорой и оглядкой на великих, авторитетных людей прошлого.

Так же и для Дон Кихота. Для него авторитетным оказались авторы рыцарских романов. Вычитанные и усвоенные им из этих книг идеалы были приняты им без колебаний. Они, если угодно, определили «догматическое содержание» его веры. И всего себя герой романа положил на то, чтобы эти принципы прошлого привнести в настоящее, «сделать былью».

И даже когда Дон Кихот говорит, что он хочет добиться славы печального рыцарского подвига, то она, эта слава важна ему именно как возможность стать проводником этих вечных идеалов. Личная слава ему ни к чему. Поэтому, можно сказать, сами авторы рыцарских романов «уполномочили» его на этот подвиг.

Издевался ли Сервантес над своим героем?

Сервантес — человек рубежа XVI-XVII веков, а смех того времени довольно груб. Вспомним Рабле или комические сцены в трагедиях Шекспира. «Дон Кихот» задумывался как комическая книга, и она действительно представлялась комической современникам Сервантеса. Уже при жизни писателя его герои стали, например, персонажами испанских карнавалов. Героя бьют, а читатель смеется.

Предполагаемый портрет Сервантеса

Именно эту неизбежную грубость автора и его читателей не принимает Набоков, который в своей «Лекции о “Дон Кихоте”» возмущался тем, что Сервантес так беспощадно издевается над своим героем. Акцентирование трагического звучания и философской проблематики романа — целиком заслуга авторов XIX века, романтиков и реалистов. Их интерпретация романа Сервантеса сейчас уже заслонила изначальный замысел писателя. Ее комическая сторона оказывается для нас на втором плане. И тут большой вопрос: что более значимо для истории культуры — мысль самого писателя или то, что мы за ней видим? Дмитрий Мережковский, предвосхищая Набокова, писал о том, что сам писатель не очень понимал, что за шедевр он создал.

Почему шутовская пародия стала великим романом?

Секрет такой популярности и значимости «Дон Кихота» связан с тем, что книга постоянно провоцирует все новые и новые вопросы. Пытаясь разобраться с этим текстом, мы никогда не поставим точку. Роман не дает нам никаких окончательных ответов. Наоборот, он постоянно ускользает от любых законченных интерпретаций, заигрывает с читателем, провоцирует его погружаться в смысловую композицию все глубже и глубже. Более того, прочтение этого текста для каждого будет «своим», очень личным, субъективным.

Это роман, чудесно эволюционирующий вместе с автором на наших глазах. Сервантес углубляет свой замысел не только от первого тома к второму, но и от главы к главе. Хорхе Луис Борхес, мне кажется, справедливо писал, что читать первый том, когда есть второй, в общем-то уже необязательно. То есть «Дон Кихот» — это уникальный случай, когда «сиквел» оказался намного лучше «оригинала». А читатель, устремляясь дальше в глубину текста, чувствует удивительное погружение и всё большее сочувствие к герою.

Памятник Сервантесу и его героям в Мадриде

Произведение открывалось и до сих пор открывается новыми гранями и измерениями, которые не были заметны для предыдущих поколений. Книга зажила своей собственной жизнью. «Дон Кихот» оказался в центре внимания в XVII веке, затем повлиял на многих авторов в эпоху Просвещения (в том числе на Генри Филдинга, одного из создателей современного типа романа), затем вызвал восторг последовательно у романтиков, реалистов, модернистов, постмодернистов.

Интересно, что образ Дон Кихота оказался очень близок русскому миропониманию. К нему часто обращались наши писатели. Например, князь Мышкин, герой романа Достоевского «Идиот», — это и «князь-Христос», и одновременно Дон Кихот; книга Сервантеса специально упоминается в романе. Тургенев написал блестящую статью, в которой сравнил Дон Кихота и Гамлета. Писатель сформулировал различие двух внешне будто бы похожих героев, надевших на себя маску безумия. Для Тургенева Дон Кихот — это своеобразный экстраверт, который всего себя отдает другим людям, который полностью открыт для мира, тогда как Гамлет, наоборот, — интроверт, который замкнут на самом себе, принципиально отгорожен от мира.

Л. Минкус балет «Дон Кихот»

Бессмертное творение Сервантеса нашло свое отражение в балете композитора Людвига Минкуса и либреттиста Мариуса Петипа. Однако, это вовсе не инсценировка шедевра, в сюжете использована лишь небольшая его часть, а сам главный герой Дон Кихот является даже в некотором роде второстепенным персонажем.

Краткое содержание балета Минкуса «Дон Кихот» и множество интересных фактов об этом произведении читайте на нашей странице.

Действующие лица	Описание
Китри	дочь трактирщика
Базиль	цирюльник
Дон Кихот	рыцарь из Ла-Манчи
Санчо Панса	оруженосец Дон Кихота
Гамаш	богатый и благородный дворянин
Лоренцо	трактирщик, отец Китри

Краткое содержание «Дон Кихота»

В центре внимания – взаимоотношение двух героев Китри и Базиля, которые пылко любят друг друга. Они не могут быть вместе из-за воли отца девушки – трактирщика Лоренцо, который хочет выдать дочь за богатого жениха, и слышать ничего не хочет про простого юношу, работающего цирюльником. Отважный и благородный рыцарь Дон Кихот становится на сторону возлюбленных и помогает им соединить свои сердца.

Этот балет заметно выделяется на фоне других спектаклей, в нем нет острых драматических коллизий с кучей интриг, коварством и прочими атрибутами. Нет глубоких психологических персонажей с постепенным развитием образа и четкой сюжетной линии. Прелесть этого спектакля в другом, в его яркой эмоциональности, подчиненной единой стихии. Солнечные и жизнерадостные танцы, искрящиеся своим весельем, перед зрителями предстают в виде виртуозных испанских и цыганских номеров (сегидилья, шика, морена, зингара) во всей своей красоте. Особую колоритную атмосферу дополняет коррида с ее отважными тореадорами и свирепыми быками, а также тонкие комические номера. Все действие подчинено единому порыву, в котором главные персонажи вместе со зрителями оказываются на залитой яркими лучами площади Барселоны.

Продолжительность спектакля
I Акт	II Акт	III Акт
50 мин.	35 мин.	30 мин.

Фото:

Интересные факты:

• Роман Сервантеса неоднократно привлекал внимание талантливых музыкантов и хореографов. Так, первый балет по его мотивам был написан еще в 1740 г. Балетмейстером выступил Франц Хильфердинг, который выбрал из романа лишь историю любви Китерии и Басильо, заострив на ней внимание. Любопытно, что все последующие версии, созданные уже другими авторами, также были основаны не на всем произведении, а лишь на выбранной линии, раскрывающей историю невероятной любви двух молодых людей — Китри и Базиля.
• На сегодняшний день насчитывается 13 спектаклей, которые были поставлены по мотивам романа Сервантеса.
• «Дон Кихот» — это единственное творение М. Петипа, которое он создал изначально именно для московской труппы, а не просто перенес свой спектакль в другой театр.
• Через год после премьеры в Петербурге, автора музыки Минкуса позвали на должность композитора в дирекцию императорских театров.
• В 1887 г. московская труппа вновь представила публике спектакль Петипа, однако он был во второй редакции, которая предназначалась уже для Петербурга. Хореограф А. Богданов лишь значительно сократил спектакль и теперь он состоял из трех действий.
• Знаменитый «танец серпантин», представленный в сцене «Сны Дон Кихота», который впервые использовал в своей версии Горский, был заимствован у популярной танцовщицы Лои Фуллер.
• Во время генеральной репетиции спектакля в редакции Горского, произошло непредвиденное – внезапно приболела исполнительница роли Мерседес. Ее заменила молоденькая Софья Федорова, которая играла партию уличной танцовщицы. Новую роль она смогла отрепетировать всего пару минут, но и этого ей вполне хватило, чтобы достойно выступить на премьере. Ее выход в двух разных ролях вызвал небывалый успех.

• Любопытно, что Петипа не нравилась версия Горского и он даже обвинил его в плагиате. По словам Мариуса, тот использовал хореографию, которую балетмейстер применял в других своих постановках. Однако доказать или опровергнуть это исследователям так и не удалось. Связано это было с тем, что не сохранилось подробных сведений о первой постановке 1869 г.
• Некоторые части балета- это характерные танцы, имитация испанских танцевальных стилей, во время исполнения которых артисты балета используют туфли на каблуках, а не пуанты.
• Со времен первой постановки балета, многие хореографы пытались переделать сюжет и поставить на первый план рыцаря, придав всему спектаклю больше драматичности, однако ничего из этого не выходило. Пролог, в котором показано, как отважный рыцарь, начитавшись исторических романов отправляется навстречу приключениям также не способен что-либо изменить. Как только открывается занавес и раздаются звуки яркого дивертисмента, зрители забывают о сюжете, увлекаясь в едином танцевальном порыве. Именно за счет это он признан критиками, как один из самых темпераментных балетов.
• Александр Горский – автор наиболее известной постановки, был настоящим реформатором искусства. Он выступал за существенные и прогрессивные изменения в балете, критикуя излишнюю академичность. На Горского сильно повлияли идеи И. Дункан и К. Станиславского.
• Самому младшему участнику спектакля было всего 9 лет! В постановке Томассона-Поссохова (Балет Сан-Франциско) 2015 год.

История «Дон Кихота»

В 1869 году Мариус Петипа задумал написать произведение по роману М. Сервантеса. Он набросал сценарий будущего шедевра и обратился с предложением о сотрудничестве к популярному композитору Людвигу Минкусу. Балетмейстер сам разработал трактовку и написал либретто, учитывая предыдущий опыт постановок по этому сюжету.

Новое сочинение было предназначено для исполнения на московской сцене, а именно, для бенефиса Анны Собещанской. Хореограф серьезно подошел к работе и учел все особенности и нюансы труппы. Если петербургская школа делала упор на техничность, а также романтическую приподнятость, то московская – на характерный танец. Именно поэтому петербургская труппа всегда считала себя выше своих коллег. Петипа учел все эти нюансы и сделал упор в своей постановке именно на народном танце. В итоге, к концу 1869 г. спектакль был полностью написан.

Музыка

Исследователи отмечают, что музыкальная часть произведения довольно простая и лишена симфоничности, искусных инструментовок. Ее можно смело назвать классической для своего времени, тем более музыка носит вторичный характер, значительно уступая место танцевальной части.

Обособленных характеристик персонажей нет в музыкальной партитуре. Однако композитор мастерски насытил ее танцевальностью, добавив ритмы вальса и галопа. Минкус стремился воссоздать атмосферу испанского колорита. В результате, лишь одна героиня исполняет классический танец – это Дульцинея, остальным же достались характерные.

Постановки

Премьера была назначена на середину декабря 1869 года. Оркестром Большого театра управлял П. Лузин. Партию Китри исполнила А. Собещанская, Базиля – С. Соколов.

Спустя два года Петипа решает перенести свой спектакль на Петербургскую сцену и принялся перерабатывать его. Новая редакция была готова в 1871 г. и уже в ноябре состоялась премьера. На этот раз партитура состояла из 5 актов 11 картин. В этой версии Китри и Дульцинея предстали в едином образе и их партии исполняла одна балерина. Публика оценила новую редакцию, в итоге эта версия спектакля надолго закрепилась в репертуаре.

В 1887 году на Петербургской сцене вновь был представлен публике балет, только уже в редакции Богданова, который сильно сократил его. В целом, постановщик старался придерживаться классической версии.

Одна из самых скандальных и обсуждаемых постановок принадлежит А. Горскому, который показал свою работу в 1900 году в Большом театре. Эта версия вызвала много критики и обсуждений, ведь Горский разрушил принятые формы балета. Он внес много новшеств в эту постановку. Сам же балетмейстер стремился совместить реалистические тенденции московской труппы и классические – петербургской. Горский не только изменил хореографию, но и добавил сцены из других произведений Петипа, а также музыку других композиторов. После скандальной, но успешной премьеры, хореограф стал одним из революционеров отечественного балета. Позднее именно версия Горского была признана классической и другие постановщики брали ее за основу.

В 1994 году совершенно новую версию произведения «Дон Кихот, или Фантазии безумца» представил публике Б. Эйфман. Чуть позже, в 2009-2010 годах он снова обратился к этому балету и опять переработал его, при этом хореография и сюжет претерпели значительные изменения.

«Дон Кихот» заметно выделяется на фоне других спектаклей, в нем нет острых драматических коллизий с кучей интриг, коварством и прочими атрибутами. Нет глубоких психологических персонажей с постепенным развитием образа и четкой сюжетной линии. Прелесть этого спектакля в другом, в его яркой эмоциональности, подчиненной единой стихии. Солнечные и жизнерадостные танцы, искрящиеся своим весельем, перед зрителями предстают в виде виртуозных испанских и цыганских номеров (сегидилья, шика, морена, зингара) во всей своей красоте. Особую колоритную атмосферу дополняет коррида с ее отважными тореадорами и свирепыми быками, а также тонкие комические номера. Все действие подчинено единому порыву, в котором главные персонажи вместе со зрителями оказываются на залитой яркими лучами площади Барселоны.

Понравилась страница? Поделитесь с друзьями:

Вернуться назад

Людвиг Минкус «Дон Кихот»

Что общего у Санчо Пансы и царя Соломона?

Санчо Панса — герой парадоксальный. Он, конечно, комичен, однако именно в его уста Сервантес порой вкладывает удивительные слова, которые вдруг приоткрывают мудрость и остроумие этого оруженосца. При этом особенно это заметно к концу романа.

В начале романа Санчо Панса является воплощением традиционного для тогдашней испанской литературы образа плута. Но плут из Санчо Пансы никудышный. Все его плутовство сводится к удачным находкам чьих-то вещей, какому-то мелкому воровству, да и на том его ловят за руку. А затем оказывается, что талантлив этот герой совсем в другом. Уже ближе к финалу второго тома Санчо Панса становится губернатором поддельного острова. И здесь он выступает как рассудительный и умный судья, так что невольно хочется сравнить его с премудрым ветхозаветным царем Соломоном.

Так поначалу глупый и невежественный Санчо Панса к финалу романа оказывается совершенно иным. Когда Дон Кихот в конце концов отказывается от дальнейших рыцарских подвигов, Санчо умоляет его не отчаиваться, не отступать от выбранного пути и идти дальше — к новым подвигам и приключениям. Получается, авантюризма в нем не меньше, чем в Дон Кихоте.

По мысли Генриха Гейне, Дон Кихот и Санчо Панса неотделимы друг от друга и составляют единое целое. Представляя себе Дон Кихота, мы сразу же представляем рядом и Санчо. Единый герой в двух лицах. А если считать Росинанта и ослика Санчо — в четырех.

Содержание

Предисловие автора.Часть первая.
Глава I, в которой говорится о качествах и привычках славного Дон-Кихота. Глава II, в которой трактуется о первых подвигах Дон-Кихота. Глава III, в которой повествуется, как Дон-Кихот был посвящен в рыцари. Глава IV, о том, что случилось с нашим рыцарем после того, как он покинул харчевню. Глава V, служащая продолжением повествования о неудачах нашего героя. Глава VI. О находках, сделанных священником и цирюльником в библиотеке нашего героя. Глава VII. Второй выезд славного рыцаря Дон-Кихота Ламанчского. Глава VIII. О замечательной храбрости, выказанной Дон-Кихотом в его знаменитом сражении с мельницами. Глава IX, в которой описывается продолжение и конец славной битвы Дон-Кихота с бискайцем. Глава X. Об интересной беседе Дон-Кихота с его оруженосцем Санчо Панцой. Глава XI, о том, как Дон-Кихот познакомился с пастухами. Глава XII, о том, что рассказал новый пастух. Глава XIII, в которой оканчивается повествование о Марселле и рассказываются новые события. Глава XIV, в которой приводится посмертное произведение Хризостома и повествуется о неожиданном появлении красавицы Марселлы. Глава XV. О неприятной встрече Дон-Кихота с янгуасскими погонщиками мулов. Глава XVI, о том, что случилось с нашим рыцарем в корчме, принятой им за замок. Глава XVII, в которой продолжается рассказ о невзгодах Дон-Кихота и его оруженосца в корчме. Глава XVIII. О новой беседе Дон-Кихота с Санчо и о других интересных событиях. Глава XIX, о мудрых речах Дон-Кихота, о мертвом теле и о других интересных событиях. Глава XX, о самом страшном приключении, когда-либо случившемся с нашим странствующим рыцарем и притом без всякого для него ущерба. Глава XXI, о завоевании Дон-Кихотом знаменитого шлема Мамбрэна и о других подвигах непобедимого рыцаря. Глава XXII, о том, как Дон-Кихот освободил нескольких людей, которых вели туда, куда им не хотелось идти. Глава XXIII, о том, что произошло с Дон-Кихотом в Сиерре-Морене, и об одном из самых замечательных приключений этого доблестного рыцаря. Глава XXIV, в которой продолжается описание приключения в Сиерре-Морене. Глава XXV. Что еще случилось с Дон-Кихотом в Сиерре-Морене и как он совершал покаяние из подражания «Мрачному Красавцу». Глава XXVI, о дальнейших сумасбродствах нашего доблестного рыцаря в Сиерре-Морене и о том, как Санчо исполнил его поручение. Глава XXVII, о том, как священник и цирюльник достигли своей цели, и о других интересных событиях. Глава XXVIII, о приятном приключении, случившемся с священником и цирюльником в Сиерре-Морене. Глава XXIX, о том, как удалось отвлечь Дон-Кихота от его любовной тоски. Глава XXX, о находчивости прекрасной Доротеи и о других не менее интересных событиях. Глава XXXI. Продолжение беседы Дон-Кихота с Санчо Панцою и кой о чем другом. Глава XXXII, о том, что произошло с Дон-Кихотом и его спутниками в знакомой нам корчме. Глава XXXIII, о неожиданных интересных событиях, случившихся в корчме. Глава XXXIV, в которой продолжается история принцессы Микомиконской и описываются другие не менее интересные события. Глава XXXV. Продолжение беседы Дон-Кихота о преимуществах людей оружия пред людьми науки. Глава XXXVI. Жизнь и приключения незнакомца. Глава XXXVII. Продолжение истории незнакомца. Глава XXXVIII, в которой кончается история незнакомца. Глава XXXIX, о дальнейших событиях, происходивших в корчме. Глава XL. История погонщика мулов и описание новых происшествий в корчме. Глава XLI, в которой описывается продолжение происшествий в корчме. Глава XLII, в которой устанавливается действительность шлема Мамбрэна и конской сбруи и рассказываются другие не менее интересные события. Глава XLIII, о восстановлении полного мира в корчме и о других удивительных событиях. Глава XLIV, в которой описывается отъезд из корчмы и одна интересная встреча. Глава XLV. Продолжение беседы Дон-Кихота с Санчо Панцой и его диспут с каноником. Глава XLVI. Продолжение диспута каноника с Дон-Кихотом и встреча с пастухом. Глава XLVII. Рассказ пастуха об одном замечательном хвастуне. Глава XLVIII. Драка Дон-Кихота с пастухом, приключение с кающимися. Конец первой части этого правдивого повествования.
Часть вторая.
Глава I, о том, как священник и цирюльник вели себя во время болезни Дон-Кихота. Глава II, о споре Санчо Панцы с племянницей и экономкой Дон-Кихота и о других интересных происшествиях. Глава III, о смешной беседе Дон-Кихота, Санчо Панцы и бакалавра Самсона Караско. Глава IV, в которой Санчо рассказывает, какое он сделал употребление из денег, найденных им в горах Сиерры-Морены. Глава V, в которой приводится остроумная беседа Санчо Панцы с его женою Терезою и другие достойные описания события. Глава VI, о том, что произошло у Дон-Кихота с его племянницей и домоправительницей. Глава VII. О чем толковали Дон-Кихот с Санчо Панцою, и об других интересных событиях. Глава VIII, о том, что случилось с Дон-Кихотом в то время, когда он отправился лицезреть даму своего сердца — Дульцинею Тобосскую. Глава IX, в которой рассказывается о том, как Дон-Кихот и Санчо разыскивали Дульцинею. Глава X, о том, как Санчо ухитрился очаровать Дульцинею, и о других смешных и правдивых приключениях. Глава XI, в которой повествуется о встрече Дон-Кихота с «колесницею смерти». Глава XII, о странном приключении доблестного Дон-Кихота с храбрым рыцарем Зеркал. Глава XIII, в которой воспроизводится интересная беседа обоих оруженосцев. Глава XIV, в которой продолжается и оканчивается приключение с рыцарем Леса. Глава XV, в которой объясняется, кто были рыцарь Зеркал и его оруженосец. Глава XVI, о том, что происходило между Дон-Кихотом и одним ламанчским дворянином. Глава XVII, в которой выразится высшая степень неслыханного мужества Дон-Кихота в приключении со львами. Глава XVIII, о том, что случилось с Дон-Кихотом в доме рыцаря Зеленого Камзола. Глава XIX, в которой рассказывается приключение с влюбленным пастухом. Глава XX, в которой описывается свадьба Камахо Богатого и приключение Базилио Бедного. Глава XXI, в которой продолжается и оканчивается описание свадьбы Камахо и Хитерии. Глава XXII, в которой рассказывается о приключении в пещере Монтезиноса, случившемся с нашим доблестным рыцарем. Глава XXIII, в которой приводится рассказ Дон-Кихота о том, что он видел в пещере Монтезиноса. Глава XXIV, о том, как Дон-Кихот, делая глупости, умел понимать и внушать умные мысли. Глава XXV, в которой рассказывается о двух талантливых деревенских властях и об одной удивительной обезьяне. Глава XXVI, в которой дается новый образец неподражаемого мужества славного Дон-Кихота. Глава XXVII, в которой повествуется о том, кто был дядя Педро, и описывается неприятное приключение, случившееся с Санчо. Глава XXVIII. Об интересной беседе Санчо с Дон-Кихотом. Глава XXIX, о знаменитом приключении с очарованною лодкой. Глава XXX, о том, что случилось с Дон-Кихотом и Санчо на одной охоте. Глава XXXI, о том, как приняли Дон-Кихота и его оруженосца в герцогском замке. Глава XXXII, о том, как Дон-Кихот ответил своему обвинителю и о других интересных событиях. Глава XXXIII, о беседе герцогини и её приближенных с Санчо Панцою, достойной памяти потомства. Глава XXXIV, в которой рассказывается о том, как было сделано открытие, каким образом следовало избавить Дульцинею Тобосскую от очарования. Глава XXXV, в которой Дульцинея Тобосская сообщает, как снять с неё очарование. Глава XXXVI, в которой читатель узнает о странном приключении дуэньи Долориды, или графини Трифалды, с письмом Санчо Панцы к его жене. Глава XXXVII, в которой продолжается описание необыкновенного приключения дуэньи Долориды. Глава XXXVIII, в которой дуэнья Долорида рассказывает о своей грустной судьбе. Глава XXXIX, в которой графиня Трифалды продолжает свой интересный рассказ. Глава XL, о вещах, относящихся к этой замечательной истории. Глава XLI, о прибытии Крылатой Деревяшки и о том, что затем воспоследовало. Глава XLII, о том, какие Дон-Кихот давал Санчо советы перед тем, как тот должен был отправиться управлять островом. Глава XLIII, заключающая в себе вторую серию советов Дон-Кихота своему бывшему оруженосцу. Глава XLIV, о том, как Санчо был отправлен на свое губернаторство, и о странном приключении с Дон-Кихотом в замке. Глава XLV, о том, как Санчо Панца вступил во владение своим островом и как начал управлять им. Глава XLVI, о том, как преследовала Дон-Кихота своею любовью прелестная Альтизидора. Глава XLVII, в которой продолжается отчет о том, как вел себя Санчо на губернаторстве. Глава XLVIII, о том, что произошло между Дон-Кихотом и донною Родригец, дуэньей герцогини, и о других достопамятных событиях. Глава XLIX, о том, что случилось с Санчо, когда он обходил дозором свой остров. Глава L, в которой объясняется, кто были привидения, высекшие донну Родригец и исщипавшие Дон-Кихота, и рассказывается о прибытии пажа в деревню Санчо Панцы с письмами к его жене. Глава LI, в которой описывается продолжение губернаторства Санчо и кое-какие другие события. Глава LII, в которой описывается ходатайство дуэньи Долориды, иначе называемой донною Родригец, и приводятся два интересных письма. Глава LIII, в которой описывается происшествие на острове Баратории, заставившее Санчо отказаться от губернаторства. Глава LIV, в которой рассказывается о встрече Санчо с его старым знакомцем. Глава LV, о том, что случилось с Санчо дорогою, и о других не менее интересных событиях. Глава LVI, о поединке Дон-Кихота с Тозилосом и о том, чем окончился этот поединок. Глава LVII, в которой описывается, как Дон-Кихот простился с герцогом и что устроила безрассудная Альтизидора. Глава LVIII, о двух приятных и одном неприятном приключениях Дон-Кихота. Глава LIX, в которой рассказывается о новом интересном приключении Дон-Кихота. Глава LX, о том, что случилось с Дон-Кихотом по пути в Барцелону. Глава LXI, о том, как встретили Дон-Кихота и что с ним случилось при его въезде в Барцелону. Глава LXII, в которой повествуется о пребывании Дон-Кихота в Барцелоне, об очарованной голове и других событиях. Глава LXIII, в которой описывается посещение Дон-Кихотом и Санчо одного корабля и встреча с прекрасною мавританкой. Глава LXIV, в которой рассказывается о самом грустном из всех приключений Дон-Кихота, помрачившем его славу. Глава LXV, в которой рассказывается о том, кто был рыцарь Серебряной Луны и повествуется об освобождении Гаспара Грегорио. Глава LXVI, рассказывающая о том, что увидит читатель или услышит, если ему будут читать ее вслух. Глава LXVII, в которой рассказывается о решении Дон-Кихота сделаться пастухом на время своего годового искуса и о других не менее интересных событиях. Глава LXVIII, в которой описывается новое приключение Дон-Кихота. Глава LXIX, о самом странном из всех приключений Дон-Кихота, описанных в этой длинной и правдивой истории. Глава LXX, которая следует за шестьдесят девятой и служит ей пояснением. Глава LXXI, в которой рассказывается о том, как Дон-Кихоту удалось наконец уговорить Санчо произвести самобичевание. Глава LXXII, о том, как Дон-Кихот и Санчо прибыли домой. Глава LXXIII, o приметах, поразивших Дон-Кихота при его въезде в свою деревню, и о других знаменательных событиях. Глава LXXIV и последняя, в которой говорится о болезни Дон-Кихота, дословно приводится его завещание и описывается его кончина.

Что за рыцарские романы высмеял Сервантес?

Изначально жанр рыцарских романов зародился в XII веке. Во времена настоящих рыцарей эти книги воплощали актуальные идеалы и представления — куртуазные (правила хорошего тона, хорошие манеры, которые впоследствии легли в основу рыцарского поведения. — Прим. ред.) литературные, религиозные. Однако пародировал Сервантес вовсе не их.

«Новые» рыцарские романы появились после введения технологии книгопечатания. Тогда, в XVI веке, для широкой, уже грамотной публики начинают создавать легкое, развлекательное чтиво о рыцарских подвигах. По сути, это был первый опыт создания книжных «блокбастеров», цель которых была очень простой — избавить людей от скуки. Во времена Сервантеса рыцарские романы уже не имели отношения ни к реальности, ни к актуальной интеллектуальной мысли, однако их популярность не угасала.

Нужно сказать, что Сервантес вообще не считал «Дон Кихота» своим лучшим произведением. Задумав «Дон Кихота» как шутливую пародию на рыцарские романы, которые писались тогда для развлечения читающей публики, он затем взялся создать настоящий, подлинный рыцарский роман — «Странствия Персилеса и Сихизмунды». Сервантес наивно полагал, что это лучшее его произведение. Но время показало, что он ошибался. Такое, кстати, нередко случалось в истории мировой культуры, когда писатель считал наиболее удачными и важными одни произведения, а последующие поколения выбирали для себя совсем другие.

Титульный лист испанского издания «Амадиса», 1533 год

А с «Дон Кихотом» произошло удивительное. Оказалось, что этот роман — не только пародия, которая пережила оригинал. Именно благодаря Сервантесу эти «бульварные» рыцарские романы были увековечены. Мы бы ничего не знали ни о том, кто такой Амадис Гальский, Бельянис Греческий или Тирант Белый, если бы не «Дон Кихот». Так бывает, когда важный и значимый для многих поколений текст подтягивает за собой целые пласты культуры.

С кем сравнивают Дон Кихота?

Образ Дон Кихота чем-то напоминает православного юродивого. И здесь нужно сказать, что сам Сервантес к концу жизни все больше и больше тяготел к францисканству (католический нищенствующий монашеский орден, основанный святым Франциском Ассизским. — Прим. ред.). А образ Франциска Ассизского, как и его последователей-францисканцев, в чем-то перекликается с православными юродивыми. И те, и другие сознательно выбирали бедный образ жизни, носили на себе рубища, ходили босиком, постоянно странствовали. О францисканских мотивах в «Дон Кихоте» написано довольно много работ.

Вообще, между сюжетом романа и евангельским повествованием, равно как и житийными историями, напрашивается довольно много параллелей. Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет писал, что Дон Кихот — это «готический Христос, иссушённый новейшей тоской, смешной Христос наших окраин». Мигель де Унамуно, другой испанский мыслитель, назвал свой комментарий к книге Сервантеса «Житие Дон Кихота и Санчо». Унамуно стилизовал свою книгу под житие святого. Он пишет о Дон Кихоте как о «новом Христе», который, всеми презираемый и поругаемый, шествует по испанской глубинке. В этой книге была заново сформулирована знаменитая фраза, что если бы Христос снова появился на этой земле, то мы бы вновь его распяли (впервые она зафиксирована у одного из немецких писателей-романтиков, а позже ее повторяет Андрей Тарковский в «Страстях по Андрею»).

Кстати, заголовок книги Унамуно потом станет и названием фильма грузинского режиссера Резо Чхеидзе. Параллели между сюжетом романа и евангельской историей проводил даже Владимир Набоков в «Лекциях о Дон Кихоте», хотя уж кого-кого, а Набокова трудно заподозрить в особом интересе к религиозным темам.

И действительно, Дон Кихот вместе со своим оруженосцем Санчо Пансой, особенно во второй части романа, очень сильно напоминают Христа и его апостола. Например, это заметно в сцене, когда в одном городе местные жители начинают закидывать Дон Кихота камнями и смеются над ним, а затем даже вешают на него забавы ради табличку с надписью «Дон Кихот Ламанчский», которая очень напоминает другую знаменитую надпись — «Иисус Назарянин, Царь Иудейский».

Дон КихотМигель де Сервантес Сааведра, 1615

Глава 1, в которой рассказывается, кто такой был Дон Кихот Ламанчский

В скромной деревушке провинции Ламанчи[1] жил идальго[2], по имени Дон Кехана. Как и всякий дворянин, он гордился своим благородным происхождением, свято хранил древний щит и родовое копье и держал у себя на дворе тощую клячу и борзую собаку. Три четверти его доходов уходили на похлебку из овощей с говядиной да винегрет, который ему подавали на ужин; по пятницам он постился, довольствуясь тарелкой варенной на воде чечевицы, зат о по воскресеньям лакомился жареным голубем. В праздничные дни Дон Кехана надевал кафтан из тонкого сукна, бархатные штаны и сафьяновые туфли, а в будни носил костюм из грубого сукна домашней работы. В доме у него жила экономка, которой перевалило за сорок лет, племянница, которой не было еще двадцати, и старый, дряхлый слуга. Самому идальго было лет под пятьдесят; он был тощ, как скелет, — кожа да кости, но, несмотря на ужасную худобу, отличался большой выносливостью.

Все свое свободное время, а свободен Дон Кехана был круглые сутки, он посвящал чтению рыцарских романов. Он предавался этому занятию с восторгом и страстью; ради него он забросил охоту и хозяйство. Увлечение его дошло до того, что он, не задумываясь, продал порядочный кусок пахотной земли, чтобы накупить себе рыцарских книг.

В романах нашему идальго особенно нравились высокопарные любовные письма и торжественные вызовы на поединки, где нередко попадались такие фразы: «Правота, с которой вы так неправы к моим правам, делают мою правоту столь бесправной, что я не без права жалуюсь на вашу правоту…» или: «…высокие небеса, которые своими звездами божественно укрепляют нашу божественность и удостаивают все достоинства, достойные вашего величия…». Случалось, что бедный кабальеро проводил целые ночи, силясь разгадать смысл этих фраз, от которых у него мутилось в голове и заходил ум за разум. Смущали его и другие несообразности, то и дело попадавшиеся в его любимых романах. Так, например, ему трудно было поверить, чтобы знаменитый рыцарь Бельянис мог нанести и получить так много ужасных ран; ему казалось, что несмотря на все искусство врачей, лечивших этого рыцаря, лицо и тело его должны быть покрыты уродливыми шрамами. А между тем в романе Бельянис выступал всегда молодым красавцем без всяких рубцов и изъянов.

Впрочем, все это не мешало Дон Кехане до самозабвения увлекаться описаниями бесчисленных приключений и подвигов доблестных героев романов. Ему всегда очень хотелось узнать их дальнейшую судьбу, и он бывал в восторге, если автор на последней странице книги обещал продолжить свою нескончаемую историю в следующем томе. Нередко наш кабальеро вел долгие споры со своим другом, священником, о том, чья доблесть выше: Пальмерина Английского или же Амадиса Галльского[3]. Дон Кехана стоял за Амадиса, священник за Пальмерина[4], а местный цирюльник, мастер Николас, утверждал, что ни одному из них не сравниться с рыцарем Феба, который, по его мнению, превосходил жеманного Амадиса выносливостью и мужеством, а Пальмерина — отвагой и ловкостью.

Постепенно добрый идальго до того пристрастился к чтению, что читал от рассвета до сумерек и от сумерек до утренней зари. Он забросил все свои дела, почти лишился сна и нередко забывал об обеде. Голова его была полна всяких нелепых историй, вычитанных в рыцарских книгах, и он наяву бредил кровавыми битвами, рыцарскими поединками, любовными свиданиями, похищениями, злыми магами и добрыми волшебниками. Мало-помалу он совсем перестал отличать правду от выдумки, и ему казалось, что на всем свете нет ничего достовернее этих историй. Он с таким пылом толковал о героях различных романов, словно это были лучшие его друзья и знакомые.

Он соглашался, что Сид Руй Диас[5] был доблестным рыцарем, но прибавлял, что ему далеко до рыцаря Пламенного Меча, который одним ударом рассек пополам двух могучих великанов. Несколько выше он ставил Бернарда де Карпио, одолевшего в Ронсевальском ущелье непобедимого Роланда[6]. Очень лестно отзывался о великане Морганте, который — не в пример прочим гигантам — отличался любезностью и вежливостью. Но всего более восхвалял он Рейнальдо Монтальбанского, славного похитителя золотого идола Магомета и героя бесчисленных дорожных приключений.

В конце концов от вечного сидения в четырех стенах, бессонных ночей и непрерывного чтения бедный идальго совсем рехнулся. И тут ему в голову пришла такая странная мысль, какая никогда еще не возникала ни у одного безумца в мире. Наш кабальеро решил, что он сам обязан вступить в ряды странствующих рыцарей. Ради своей собственной славы, ради пользы родной страны он, Дон Кехана, должен вооружиться, сесть на коня и отправиться по свету искать приключений, защищать обиженных, наказывать злых, восстанавливать попранную справедливость. Воспламенившись мечтами о великих подвигах, которые ему предстояло совершить, идальго поспешил привести в исполнение свое решение. Первым делом он вычистил доспехи, которые принадлежали его прадедам и валялись где-то на чердаке, покрытые вековой ржавчиной и пылью; перебирая их, он, к своему глубокому огорчению, увидел, что от шлема сохранился только один шишак. Чтобы поправить дело, идальго пришлось призвать на помощь всю свою изобретательность. Он вырезал из картона забрало и наушники и прикрепил их к шишаку. В конце концов ему удалось смастерить нечто вроде настоящего шлема. Тут ему захотелось испытать, сможет ли этот шлем устоять в битве. Он выхватил шпагу, размахнулся и нанес ею два удара по шлему. От первого же удара забрало разлетелось на куски, и весь его кропотливый труд пропал даром. Идальго был очень огорчен таким исходом дела. Он снова принялся за работу, но теперь для прочности подложил под картон железные пластинки. Эта предосторожность показалась ему вполне достаточной, и он счел излишним подвергать свой шлем вторичному испытанию. Без труда он убедил себя в том, что у него настоящий шлем с забралом тончайшей работы.

Затем Дон Кехана отправился в конюшню и внимательно осмотрел свою лошадь. Это была старая, больная кляча; по правде говоря, она только и годилась на то, чтобы возить воду. Однако наш кабальеро остался вполне доволен ее видом и решил, что с ней не могут сравниться ни могучий Буцефал Александра Великого[7], ни быстроногая Бабьека Сида[8]. Целых четыре дня ушло у него на то, чтобы приискать своему боевому коню звучное и красивое имя, ибо он полагал, что раз хозяин меняет свою скромную жизнь в деревенской глуши на бурное поприще странствующего рыцаря, то его лошадь должна переменить свою деревенскую кличку на новое, славное и громкое имя. Долго он мучился, изобретая различные прозвища, сравнивая их, обсуждая и взвешивая. Наконец он остановился на имени Росинант. Это имя казалось ему звучным и возвышенным. Сверх того, оно заключало в себе указание на то, чем была лошадь раньше, ибо Дон Кехана составил его из двух слов: rocin (кляча) и antes (раньше), так что оно означало: «бывшая кляча».

Дав столь удачное прозвище своей лошади, он решил, что теперь ему нужно придумать подходящее имя и для самого себя. В этих раздумьях прошла неделя, но наконец у него возникла блестящая мысль: он просто переделал свое скромное имя Кехана в более звучное — Дон Кихот[9].

Но тут наш кабальеро вспомнил, что отважный Амадис, желая, чтобы имя его родины было прославлено вместе с его собственным именем, всегда называл себя не просто Амадисом, но Амадисом Галльским. Дон Кихот решил последовать примеру этого доблестного рыцаря и впредь именовать себя Дон Кихотом Ламанчским. Теперь все было хорошо: сразу было видно, кто он и откуда, так что его родная страна могла разделить с ним славу его подвигов.

И вот, когда оружие было вычищено, шлем с забралом починен, кляча получила новую кличку и он сам переменил имя, ему осталось только подыскать себе даму сердца, ибо известно, что странствующий рыцарь без дамы сердца подобен дереву без листьев и плодов. Дон Кихот говорил о себе: «Если по воле судьбы я повстречаюсь с великаном (а это нередко случается со странствующими рыцарями) и в первой же схватке повергну его на землю и заставлю просить пощады, то по законам рыцарства я должен буду отослать его к моей даме. Он войдет к моей нежной повелительнице, упадет на колени и покорно и смиренно скажет: «Я великан Каракульямбро, царь острова Малиндрании. Меня победил на поединке достойный рыцарь Дон Кихот Ламанчский. Он велел мне предстать перед вашей милостью, дабы ваше высочество распорядилось мной по своему усмотрению…» О! — воскликнул идальго, — я непременно должен иметь даму сердца: только она одна может достойно наградить доблесть рыцаря. Но где же ее найти?» И Дон Кихот погрузился в мрачное раздумье. Но вдруг счастливая мысль озарила его ум. Он вспомнил об одной хорошенькой крестьянке из соседнего села, звали ее Альдонса Лоренсо; ее-то и решил наш рыцарь наградить титулом дамы своего сердца. Подыскивая для нее имя, которое бы не слишком отличалось от ее собственного, но вместе с тем напоминало бы имя какой-нибудь принцессы или знатной сеньоры, он решил окрестить ее Дульсинеей Тобосской, так как она была родом из Тобосо. Это имя казалось ему выразительным и мелодичным и вполне достойным той особы, во славу которой он должен был совершить свои подвиги.

Как образ Христа отразился в мировой литературе?

Еще Блаженный Августин считал уподобление Христу целью христианской жизни и средством преодоления первородного греха. Если брать западную традицию, об этом писал святой Фома Кемпийский, из этого представления исходил святой Франциск Ассизский. Естественно, это отразилось и в литературе, например, в «Цветочках Франциска Ассизского», жизнеописании святого, столь ценимого, в том числе и Сервантесом.

Есть «Маленький принц» с героем, явившимся на землю ради спасения пусть не всех людей, но хотя бы одного человека (потому он и маленький). Есть удивительная пьеса Кая Мунка «Слово», недавно напечатанная в журнале «Иностранная литература», но давным-давно известная синефилам по гениальной экранизации Карла Теодора Дрейера. Есть роман Никаса Казандзакиса «Христа распинают вновь». Есть и тексты с довольно шокирующими образами — с традиционной религиозной точки зрения. Всё это свидетельствует о том, что евангельская история — одна из основ европейской культуры. И судя по новым и новым вариациям на темы евангельских образов (какие бы странные трансформации они не претерпевали), этот фундамент вполне крепок.

Судя по «Дон Кихоту», евангельские мотивы могут проявляться в литературе неявно, подспудно, даже незаметно для самого автора, просто в силу его естественной религиозности. Нужно понимать, что если бы автор XVII века вводил религиозные мотивы в текст намеренно, он бы куда заметнее их акцентировал. Литература того времени чаще всего открыто демонстрирует приемы, не скрывает их; так же мыслит и Сервантес. Соответственно, говоря о религиозных мотивах в романе, мы самостоятельно выстраиваем полную картину мировоззрения писателя, домысливаем то, что он обозначил лишь несколькими несмелыми штрихами. Роман это позволяет. И в этом тоже его подлинная современная жизнь.

Кадр из фильма «Человек, который убил Дон Кихота», 2018

Роман «Хитроумный идальго Дон Кихот Ламанчский» давно вошел в школьную и вузовскую программы многих стран, включен во всевозможные списки лучших книг, рекомендуемых к прочтению, и переведен на все крупные мировые языки. Такая «канонизация» заставляет относиться к произведению Мигеля де Сервантеса с особым пиететом и забывать о том, что текст на самом деле очень смешной и даже грубоватый. Мы предлагаем вам внимательнее перечитать отрывки из книги — и от души посмеяться вместе с нами.

-11% Дон Кихот. Шедевр мировой литературы в одном томе Мигель де Сервантес Твердый переплет679 ₽746 ₽
В корзину

Пародия на рыцарские романы

С самого начала Сервантес заявляет, что его произведение — это «сплошное обличение рыцарских романов». Спятивший старик вместо красавца в латах, мельницы вместо великанов и трусливый хитрюга вместо преданного оруженосца, готового положить жизнь за хозяина, — это лишь небольшой список «перевертышей», которыми пестрит «Дон Кихот».

«Позаботьтесь также о том, чтобы, читая вашу повесть, меланхолик рассмеялся, весельчак стал еще веселее, простак не соскучился, разумный пришел в восторг от вашей выдумки, степенный не осудил ее, мудрый не мог не воздать ей хвалу».

На страницах романа то и дело возникают ситуации, свойственные произведениям о странствующих воинах. Однако, как заметил литературовед Борис Пуришев, Сервантес вынимает их из романтической среды и погружает в прозаическую действительность Испании XVII века, которая требует от Рыцаря Печального Образа не подвигов во имя любви, а выпавших зубов:

«Незачем тратить время и деньги на то, чтобы вам рисовали какие-то лица, — возразил Санчо. — Вам стоит лишь поднять забрало и выставить на поглядение собственное свое лицо, и тогда безо всяких разговоров и безо всяких изображений на щите каждый назовет вас Рыцарем Печального Образа. Поверьте, что я не ошибаюсь. Честное слово, сеньор, — не в обиду вам будь сказано, ваша милость, — от голода и отсутствия коренных зубов вы так подурнели, что, повторяю, вы смело можете обойтись без грустного рисунка».

Сниженный юмор

Автор не стесняется шуток и эпизодов, подходящих скорее портовым анекдотам, нежели литературе мирового уровня. В его романе герои блюют друг на друга, громко испражняются и мечтают не только прославлять барышень в своих подвигах, но и уединяться с ними в грязной комнатке трактира.

«Между тем то ли предрассветный холодок подействовал на Санчо, то ли за ужином попалось ему нечто послабляющее, а быть может, просто-напросто пришло ему время, <...> он пришел к мысли, что без шума и треска ему не облегчиться, и вот с этою мыслью он стиснул зубы и втянул голову в плечи, всеми силами стараясь затаить дыхание; но ему явно не повезло, несмотря на все эти ухищрения, в конце концов он все же издал не слишком громкий звук, резко, однако же, отличавшийся от тех, что нагнали на него такого страху. Услышав это, Дон Кихот спросил:

— Что это за звук, Санчо?

— Не знаю, сеньор, — отвечал тот. — Уж верно, что-нибудь новое: эти приключения да злоключения как пойдут одно за другим, так только держись».

Из графического романа «Дон Кихот»

Филологи предпочитают либо обходить стороной тему скабрезного юмора, либо говорить о нем вскользь. И зря, ведь он несет в себе немалую смысловую нагрузку. Во-первых, грубоватые шутки могли привлечь больше читателей-современников Сервантеса, как сегодня легкая литература опережает по продажам интеллектуальные опусы. А во-вторых, они усиливают пародийный элемент.

«Пахло от нее, по всей вероятности, прокисшим салатом, а ему казалось, что от нее исходит неясное благоухание. Словом, в его представлении образ астурийки слился с образом некоей принцессы, о которой он читал в романах, что, не в силах долее сдерживать свои чувства, она в вышеописанном наряде явилась на свидание к тяжело раненному рыцарю. И до того был слеп наш идальго, что ни его собственное осязание, ни запах, исходивший от этой очаровательной девицы, а равно и все прочие ее свойства, способные вызвать тошноту у всех, кроме погонщика, не могли его разуверить, — напротив, ему казалось, будто он держит в объятиях богиню красоты».

Цветистость речи

Портовые шутки нередко звучат на фоне великолепных тирад самого Дон Кихота и многословных авторских ремарок, что усиливает эффект пародийности и двойственности повествования:

«Златокудрый Феб только еще распускал по лицу широкой и просторной земли светлые нити своих роскошных волос, а пестрые птички нежной и сладкой гармонией арфоподобных своих голосов только еще встречали румяную Аврору, покинувшую мягкое ложе ревнивого супруга, распахнувшую врата и окна ламанчского горизонта и обратившую взор на смертных, когда славный рыцарь Дон Кихот Ламанчский презрел негу пуховиков и, вскочив на славного своего коня Росинанта, пустился в путь по древней и знаменитой Монтьельской равнине».

Бытовые детали

Но если сражения с ветряными мельницами выглядят скорее мило и по-своему романтично, то посвящение Дон Кихота в рыцари в замке-трактире не оставляет никаких шансов воспринимать происходящее всерьез:

«Перепуганный владелец замка, не будь дурак, тотчас сбегал за книгой, где он записывал, сколько овса и соломы выдано погонщикам, и вместе со слугой, державшим в руке огарок свечи, и двумя помянутыми девицами подошел к Дон Кихоту, велел ему преклонить колена, сделал вид, что читает некую священную молитву, и тут же изо всех сил треснул его по затылку, а затем, все еще бормоча себе под нос что-то вроде молитвы, славно огрел рыцаря по спине его же собственным мечом. После этого он велел одной из шлюх препоясать этим мечом рыцаря, что та и исполнила, выказав при этом чрезвычайную ловкость и деликатность: в самом деле, немалое искусство требовалось для того, чтобы во время этой церемонии в любую минуту не лопнуть от смеха…»

Во втором томе главный герой как будто сталкивается с чем-то волшебно-романтическим. Странствуя, Дон Кихот решает проникнуть в пещеру, слывущую магической. В ней благородный идальго засыпает — и во сне встречается с хозяином пещеры, старцем Монтесиносом. Тот рассказывает, как в былые времена, будучи юным рыцарем, отвез сердце своего погибшего друга его возлюбленной, не забыв при этом его подсолить, чтобы «поднести его сеньоре Белерме если не в свежем, то, по крайности, в засоленном виде». Однако и сама сеньора находится в пещере. Вместе со своими родственниками она была заколдована Мерлином, много времени провела в подземелье и за это время стала бледной и обзавелась синяками под глазами. Причина этих синяков, по словам старца, кроется не в «месячных недомоганиях, обычных у женщин», а в постоянном напоминании о былой трагедии. Как видите, даже во сне благородного Дон Кихота есть место бытовым и телесным подробностям.

-10% Дон Кихот Мигель де Сервантес Твердый переплет354 ₽393 ₽
В корзину

Ирония над «железным веком»

Тем не менее не все рыцарские романы для Сервантеса плохи, а сам образ рыцаря не только смешон. Дон Кихот — фигура настолько же трагическая, насколько комическая. Про себя он говорит, что «по воле небес родился в железный век, дабы воскресить золотой». Романтик и мечтатель, он раскрывает лучшие и худшие качества характера в окружающих. Так, трусливый Санчо все же становится верным оруженосцем, а его смекалка и якобы «ограниченный» крестьянский ум помогают ему стать хорошим губернатором.

Благородный идальго со своими рыцарскими идеалами резко контрастирует не только на фоне бедняцкого быта, но и в замке герцога, который попросту смеется над ним. А читатель, в свою очередь, посмеивается над самим герцогом. Более того, далеко не все герои романа считают Дон Кихота идиотом, ведь именно к нему обращается донья Родригес, желающая избавить дочь от позора. При этом, наобщавшись с Санчо Пансой, она буквально копирует лексику простака-губернатора. «Надеяться же на правый суд сеньора герцога — это все равно что на вязе искать груш», — заявляет дуэнья в 52 главе. «Я ничего бы не имел против взглянуть на того коня, но ждать, что я на него сяду, <...> это все равно что на вязе искать груш», — отвечает Санчо своему хозяину в 40 главе.

Итак, мы видим, что «Дон Кихот» — дуалистичное произведение, которое может и рассмешить, и растрогать. А чтобы убедиться в этом самостоятельно, прочтите сам роман.

Тема: §16 Русский речевой этикет

Пояснительная записка

Урок родного (русского) языка предназначен для учащихся 6 классов, занимающихся по учебнику Русский родной язык.6 класс: учеб. для общеобразоват. организаций / [О.М. Александрова и др.]. – М.: Просвещение: Учебная литература, 2020.

Урок общеметодологической направленности, носит познавательный и воспитательный характер. С целью пробуждения и поддержания интереса обучающихся к содержанию, активизации познавательной деятельности в урок включены задания в форме ролевой игры. Большое внимание уделяется расширению и обогащению словарного запаса обучающихся и воспитанию ответственного подхода к выбору форм общения русского языка.

Цель: углубить и закрепить знания обучающихся в области речевого этикета.

Задачи:

Обучающие: систематизировать существующие знания о понятии речевого этикета; определить свойственные именно русскому языку речевые формулы; расширить область применения речевых этикетных формул; формулировать алгоритмы вежливого общения учащихся в соответствии с поставленными учебными ситуациями.

Развивающие: способствовать развитию интеллектуальных и коммуникативных способностей учащихся, познавательного интереса, навыков аналитического чтения, внимания, творческого мышления.

Воспитательные: воспитать потребность взаимодействовать с другими участниками коммуникации в соответствии с нормами этикета, привить навыки культуры общего поведения, воспитать интерес к родному языку, способствовать воспитанию бережного и уважительного отношения к слову.

Формы работы учащихся: фронтальная, парная, групповая.

Ход урока

I. Организационный момент.

В класс заходит учитель и вместо стандартного приветствия произносит:

«Всем приветики», «Здорово, ».

( Класс в замешательстве, не знает, в какой форме ответить)

II Актуализация знаний.

— В чем дело, ребята? Почему вы сразу не смогли мне ответить? Что не так?

(Дети указывают и поясняют несоответствия речевой ситуации: урок – официальное мероприятие, статус учителя выше, чем у ученика)

— А как вы считаете, к чему могут привести подобные несоответствия в жизни? А если представить, что нечто подобное произошло среди взрослых: на деловой встрече; на званом ужине по отношению к уважаемым или пожилым людям? Приятна ли эта ситуация? (Ответы детей)

III Формулирование цели, постановка задач.

— Итак, совершенно ясно, что во время общения очень важно быть каким? (Вежливым)

— А как им стать? Чем нужно руководствоваться? (Правилами поведения/ этикета)

—Давайте вспомним, как приветствуют друг друга японцы (поклон со сложенными руками), дотрагиваться при этом к собеседнику, равно как и смотреть в глаза, нельзя. А европейцы как приветствуют друг друга? (обнимаются и целуют друг друга) А вот жители Севера (эскимосы, лапландцы)здороваясь, легонько стучат друг друга по голове или трутся носами. Все они следуют этикету своего народа. Приемлемо ли такое у нас, в России? (Ответы учеников)

— Как считаете, что сегодня нам предстоит изучить? Сформулируйте тему урока? Учтите при этом, на каком уроке вы находитесь. Какой аспект из общего свода правил поведения заинтересует прежде всего? (Дети, анализируя версии, выбирают наиболее точную и лаконичную формулировку темы – «Русский речевой этикет»; формулируют цель, ставят задачи). Запись темы в тетрадь.

IV Изучение нового материала.

— Вспомним рассказ А.П. Чехова «Толстый и тонкий». Там описана встреча двух друзей детства. (на слайде/ распечатка на стол)

— Порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого. -Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!

— Батюшки! — изумился тонкий. — Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?

Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.

   — Милый мой! — начал тонкий после лобызания. — Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был!

— Так они приветствовали друг друга. А вот как прощался «тонкий», после того, как узнал, что его друг занимает высокий пост:

— Я, ваше превосходительство… Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.

— Как считаете, почему тонкий решил изменить форму общения? И с какой целью? (Изначально каждый из них не знал о том, кто кем стал, поэтому считал себя равным другому. И форму общения он выбрал соответствующую. Затем он меняет форму общения, чтобы выказать свое уважение)

— Итак, мы увидели, что люди используют формы вежливого обращения в разговоре с теми, кто занимает более высокий статус. А по отношению к кому еще следует вести себя уважительно, придерживаясь этикета? (старшим, лицам женского пола). Верно, запишем это в тетрадь.

— Знаете, подобные условия характерны для многих народов. Но вот если вы будете общаться с французами, будьте готовы к тому, что вас могут перебить. Это все потому, что так они проявляют интерес к собеседнику. Для вежливого общения у нас, в России, это допустимо? (нет) А как следует себя вести во время общения?

— Обсудите в группе, какое поведение лежит в основе культурного поведения русского человека. Запишите тезисы. Сравните свои выводы с теми, которые указаны во фрагменте текста из книги И.А.Стернина «Русский речевой этикет» (стр.95-96), дополните свои записи при необходимости.(немногословно, негромко, спокойным тоном выражать свои мысли, однако без излишней сухости)

— Итак, изучив положения о том, как нужно себя вести, перейдем к вопросу о том, как обращаться при встрече с человеком, к которому следует проявить уважение?

(Дети приводят свои примеры) Посмотрите, эти люди могут быть абсолютно разными, но в разговоре мы используем сходные выражения. Это происходит потому, что они универсальны, похожи на формулы в математике. В лингвистике подобные «готовые фразы» называются этикетные речевые формулы (далее ЭРФ). Подумайте, когда, помимо приветствия, мы их используем? (прощание, благодарность, поздравление и др.)

— Проверим, насколько точно вы определили область применения ЭРФ. Уточните по учебнику на стр. 96, в разделе «Лингвистические заметки». Как правило, дети не называют комплимент, сочувствие как форму ЭРФ.

— Работая в группах, составьте таблицу по группам ЭРФ, опираясь на данные раздела, приведите примеры. Учтите, что ЭРФ действуют не только при официальном общении, но и среди равных (неофициальное общение). Используя материал упр.138, 139 подберите примеры, дополните своими. (Можно распределить задание по рядам, на каждый ряд своя группа речевых формул – в учебнике их указано 3)

Проверка выполнения задания: демонстрация таблиц, зачитывание примеров.

— Вы хорошо справились с работой над двумя первыми группами (приветствие, прощание). Рассмотрим подробнее третью группу. Что в нее входит? Согласие/несогласие, поздравление, комплимент – так написано в этом разделе. Посмотрите задания параграфа – упр. 141, 142,143. О каких еще видах ЭРФ там идет речь? (благодарность, комплимент, сочувствие, утешение). Рассмотрите приведенные примеры ЭРФ. Оказывается для вежливого человека важно не только вовремя и правильно поздороваться или попрощаться, но и суметь тактично и искренне выразить слова поддержки или благодарности. Дополните свои таблицы этими видами ЭРФ.

V Закрепление материала

От теории перейдем к практике.

1. Работа в группе:

• Рассмотрите (на слайде/ распечатка на стол) стихотворение известного детского поэта Г. Остера. Укажите, какие речевые нормы нарушены? Приведите свои аргументы.

Если ты пришел к знакомым,
Не здоровайся ни с кем.
Слов: «пожалуйста», «спасибо»
Никому не говори.
Отвернись и на вопросы
Ни на чьи не отвечай.
И тогда никто не скажет
Про тебя, что ты болтун.

• Обратимся к упр. 141., подготовьте свой вариант ответа на поставленную задачу. На каждый ряд распределяется задание, соответствующее пункту упражнения (от 1-3). После небольшого обсуждения ученик от каждой группы зачитывает ответ.

1. Работа в парах:

Смоделируйте ситуацию в соответствии со схемой (на слайде/ распечатка на стол). Тематика может быть любой: случай в школе, дома, на улице и т.д. Текст беседы с применением ЭРФ запишите (по ролям), приготовьтесь выступить со своей сценкой перед классом.

ПРОБЛЕМА 

СОЧУВСТВИЕ

БЛАГОДАРНОСТЬ 

Несколько пар представляют свои импровизации классу.

VI Подведение итогов

Итак, в начале урока вы поставили перед собой цель – разобраться в тонкостях русского речевого этикета. Как считаете, цель достигнута? (да) Как, помимо вежливого общения с другими людьми, ведет себя воспитанный человек? (Поддерживает других, говорит комплименты и благодарит)

Как вы считаете, прав ли Мигель де Сервантес, автора знаменитого романа о благородном человеке, рыцаре, Дон Кихоте, говоря: «Ничего не обходится нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость»?

VII Домашнее задание

Прочитайте фрагмент письма А.П. Чехова, приведенного в упр. 144. Перечислите и запишите, какие черты, по мнению А.П. Чехова, присущи воспитанному человеку. Со всеми ли вы согласитесь? Свое мнение оформите в виде небольшого сочинения-рассуждения.

VIII Рефлексия

Ребята, продолжите фразу:

Сегодня на уроке я узнал…

Своей работой на уроке я …

Больше всего на уроке мне понравилось…

Сегодня на уроке я научился…

За работу на уроке я поставил бы себе…

Х. Луна. «Битва при Лепанто» (1887). Дон Хуан Австрийский на борту корабля Real

450 лет назад, 7 октября 1571 года, произошло последнее в истории крупное и самое ожесточённое сражение галерных флотов – битва при Лепанто. В этой битве флот Священной лиги разгромил турецкие военно-морские силы. Однако этот громкий успех не стал победой в войне.

Интересно, что в этой битве участвовал молодой испанский дворянин Мигель де Сервантес. Будущий автор «Дон Кихота» служил солдатом в испанской морской пехоте, которая базировалась в Неаполе. В сражении он находился на борту галеры «Маркиза», входившей во флот Священной лиги. Сервантес сражался с противником, был трижды ранен, его рука была навсегда искалечена.

Кипрская война

В это время между христианскими державами и Османской империей, которая находилась на пике своего могущества, шла упорная борьба за господство в Средиземноморье.

Главными соперниками Турции в Средиземном море были Испания и Венеция, имевшие сильные флоты. Блистательная Порта в это время вела войны с Персией, Венгрией, Венецией и даже пыталась утвердиться на Волге, однако русские разгромили крымско-турецкое войско.

В 1570 году Стамбул начал войну с Венецианской республикой с целью захвата Кипра, бывшего владением венецианцев (единой итальянской нации ещё не существовало, а были венецианцы, генуэзцы, сицилийцы и пр.).

Один из крупнейших островов Средиземного моря был богат ресурсами и главное – имел стратегическое местоположение, располагаясь в Восточном Средиземноморье у берегов Леванта. На острове базировались христианские пираты, досаждавшие мусульманским купцам. Турки заключили с императором Священной Римской империи Максимилианом II перемирие и освободили силы и ресурсы для войны на другом направлении.

В начале 1570 года великий визирь объявил Венеции, что Кипр – это неотъемлемая часть Оттоманской империи. Затем последовал массовый захват в плен венецианских купцов и их кораблей в Константинополе. Венеции предъявили ультиматум: добровольно отдать остров, иначе – война. Венецианцы отказались сдать Кипр.

Венеция не могла самостоятельно отразить нападение Порты и попросила помощи у христианского мира. Однако этот призыв не нашёл массовой поддержки. Священная Римская империя не хотела нарушать перемирие. Екатерина Медичи, которая в это время фактически управляла Францией, сообщила, что у неё соглашение с султаном. Португалия заявила, что у неё дела на востоке, кроме того, страна опустошена чумой и ничем помочь не сможет. Мальта выделила несколько кораблей, но османы их перехватили.

Помощь оказали только римский папа Пий V и испанский король Филипп. Испания направила на подмогу эскадру из 50 кораблей под командованием генуэзского адмирала Джованни Андреа Дориа.

Однако пока шло согласование и собирались силы для «крестового похода», османы завоевали Кипр.

1 июля 1570 года османский флот появился у Кипра, захватил Лимасол (город на юге острова) и спокойно высадил десантную армию. Командовал турецкой армией Лала Мустафа-паша, а капудан-паша Муэдзинзаде Али-паша руководил флотом, фактическим командующим турецкими ВМС был выдающийся адмирал Пияле-паша. 9 сентября, после 45-дневной героической обороны, пала столица острова Никосия. Христианский флот, получив известие о падении Никосии, отступил. Османы осадили Фамагусту, которая отчаянно сопротивлялась до 1 августа 1571 года.

Христианский флот, собранный у острова Крит в начале сентября, так и не решился помочь осаждённым. Союзники опасались активно действовать против врага на Кипре, так как османский флот из 200 кораблей базировался на острове Родос и мог ударить в тыл.

В итоге венецианцы сдались под гарантию свободного возвращения домой. Однако турки, обозлённые огромными потерями во время осады крепости (до 50 тыс. человек), устроили кровавую бойню. Тысячи людей были жестоко убиты, оставшиеся – обращены в рабство.

Командира гарнизона крепости Маркантонио Брагадина две недели пытали, затем убили: с него содрали живьём кожу на глазах оставшихся в живых и ставших пленниками жителей и защитников Фамагусты. Четвертованное тело было выставлено в качестве военного трофея, а из его кожи сделали чучело и набили соломой. В таком виде верхом на осле останки казнённого возили по улицам крепости. Головы казнённых военачальников и кожу Брагадина Лала Мустафа-паша привёз в Константинополь в подарок султану.

Турецкая галера

Священная лига

Поражение на Кипре и неудача морского похода 1570 года стали большим ударом и унижением для Венеции и Рима.

Испанский король под давлением святого престола приказал выступить против османов всему средиземноморскому флоту. Римский папа Пий V смог урегулировать основные споры между союзниками. 25 мая 1571 года в соборе Святого Петра была официально оглашена хартия о создании новой Священной лиги.

В союз вошли Испания (под властью испанских Габсбургов были Неаполитанское королевство и Королевство Сицилия), Венеция, Рим, Генуя, герцогства Тосканское, Пармское и Савойское, Мальтийский орден. Союзники обещали снарядить и выставить флот из 200 галер и 100 транспортов, 50-тысячную армию. Испания взяла на себя половину расходов, Венеция – треть, римский престол – одну шестую.

Христианские державы выставили около 300 различных судов. Основа флота была венецианско-испанской: венецианцы – более 100 галер и 6 больших галеасов, испанцы, по разным оценкам, от 80 до более 90 галер и других кораблей, Рим и другие итальянские государства – более 30 судов.

Общая численность команд кораблей и солдат – более 80 тыс. человек.

Союзный флот возглавил честолюбивый принц Хуан Австрийский, незаконный сын испанского короля и императора Карла V, честолюбивый флотоводец и полководец, победитель корсаров на Средиземном море и восставших морисков в Гранаде («новые христиане» – принявшие христианство мусульмане и их потомки). Венецианскую эскадру возглавляли адмирал Себастьяно Веньера и глава заморских владений Венеции Агостино Барбариго, испанскую – адмиралы Андреа Дориа и Альваро де Басан, папскую – Маркантонио Колонна.

Турецкий флот под командованием Муэдзинзаде Али-паши насчитывал до 220–230 галер, 50–60 галиотов. Общая численность экипажей и солдат насчитывала 80–90 тыс. человек.

То есть силы были примерно равны.

Однако Али-паша не отличался военными талантами. Правда, под его началом были самые опытные и умелые османские командиры – Улуч Али, мусульманский корсар итальянского происхождения, бывший паша Алжира и Триполи, Пияле-паша.

Битва при Лепанто (1571). Картина неизвестного художника

Корабли

Основу флотов противников составляли галеры, гребные суда. Меньшие парусно-гребные суда назывались галиотами. Галеры были отличными судами для действий в восточной части Средиземного моря, где было множество островов, островков, скал, мелей и проливов. Однако из-за конструктивных особенностей галеры не могли иметь сильное артиллерийское вооружение. Лишь на носу (помосте) устанавливали 1–3 пушки среднего или крупного калибра. Небольшие пушки ставили и на помосте в средней части корпуса. Бортовой огонь галер был минимальным.

Поэтому итальянские инженеры в это время создали новый тип судна – галеас. Это была огромная галера с мощным артиллерийским вооружением. Их длина доходила до 80 метров (галера – 40–50 м), корабли были более широкими и высокобортными. Их главным движителем был парус – три мачты с косыми парусами. Использовались и вёсла. Число гребцов доходило до 500–600, а общая численность экипажа до 1000–2000 человек. На вооружении могло быть до 60 пушек, не считая мелкокалиберных и крепостных ружей.

Наиболее сильно вооружены были корма и нос. Там орудия ставили в 2–3 яруса. Корабельная артиллерия галеасов была эффективна в стрельбе по скученному противнику, как вышло при Лепанто, и в стрельбе по береговым целям.

Были у галеасов и слабые места: мореходность и скорость ниже, чем у галер. В плохую погоду они не могли выходить в море. Кроме того, такие корабли стоили огромных денег (строительство и содержание). Поэтому в турецком и христианском флотах галеасов было мало.

Испанский галеас

Сражение

Союзный флот блокировал османов в Патрасском заливе Ионического моря.

При этом турки считали, что враг расположился у острова Кефалия, а Хуан Австрийский думал, что османский флот стоит у Лепанто.

В результате противники встретились неожиданно.

Это произошло 7 октября 1571 года у мыса Скрофа при входе в Патрасский залив в 60 км от города Лепанто. Христианские адмиралы были заинтересованы в сражении, так как имели на кораблях лучшие абордажные команды – испанских солдат. Бои флотов в то время представляли разрозненные абордажные схватки на сцепленных судах. Корабли были транспортами для солдат. Корабельная артиллерия тогда не имела ключевого значения. Всё решалось в рукопашной схватке и холодным оружием. Пушки, мортиры и аркебузы создавали звуковой фон, много грохота и шума, практической пользы мало.

Опытные турецкие командиры отговаривали главнокомандующего от сражения. Главная задача кампании была выполнена, Кипр завоевали. Флот уже несколько месяцев находился в море, участвовал в боях против прибрежных крепостей, абордажные команды нуждались в пополнении. На турецких кораблях в среднем было по 30–40 воинов, а на христианских – 150. Христианские солдаты были лучше вооружены, их боевой дух был высоким, они жаждали мести за резню на Кипре. А мусульмане были уже утомлены кампанией, хотели домой, а не битв. Приближалась зима с её непогодой и штормами, нужно были идти на базы. Численного превосходства не было, поэтому рисковать не стоило.

Завидев противника, турки построились в обычный боевой порядок: центр и два крыла, небольшой резерв за центром. В центре под началом главнокомандующего Али-паши было около 90 галер и 5 галиотов, правый фланг османов под командованием Мехмета Сирокко – 53 галеры, 3 галиота, левый фланг алжирского паши Улуч Али – 61 галера, 32 галиота (в основном суда алжирских корсаров). В резерве было 5 галер и 25 галиотов. Наиболее слабым у османского флота был правый фланг, которым руководил александрийский паша.

Христиане построились в таком же порядке. В центре испанская эскадра Хуана – 62 галеры, на левом фланге венецианская эскадра Барбариго – 53 галеры, на правом под началом адмирала Дория – 58 галер. В резервной эскадре де Басана, маркиза Санта-Крус, было около 30 галер. Союзники собирались выдвинуть в авангард галеасы, чтобы артиллерийским огнем нанести урон противнику и создать условия для своей контратаки. Перед началом боя Хуан приказал освободить гребцов-невольников, которые были христианами. Им дали оружие, чтобы усилить экипажи.

Две армады, более 500 кораблей, под рокот барабанов начали сближение. Примерно в 11 часов один из галеасов третьим залпом разбил турецкую галеру, она стала тонуть. Галеасы показали большую эффективность в таком бою. Они могли стрелять в обе стороны, их высокие борта нависали над противником, что осложняло неприятелю абордаж.

Разгром

Сражение разбилось на три отдельные части.

Галеры Сирокко прошли у берега и окружили левый фланг христиан. Также группа турецких галер вклинилась между центром и левым крылом противника. Разгорелась упорная битва. Командующий левым флангом адмирал Барбариго был смертельно ранен. Однако османы не смогли развить первый успех, сказалось преимущество христиан в боевом духе, численности и вооружении. К 12 час. 30 мин. правое крыло Сирокко было разгромлено, сам турецкий паша был ранен и попал в плен.

В центре сражение было ещё более ожесточённым и длилось с 12 до 14 часов. Обе стороны пытались уничтожить флагманы – испанский «Реал» (на нём сражался главнокомандующий Хуан) и османскую «Султаншу» (главнокомандующий Али-паша). После обмена орудийными залпами два флагмана столкнулись, таран османского корабля пробил «Реал» до четвёртой скамьи. Флагманам пришли на помощь соседние корабли. Образовался целый островок из кораблей, на палубах которых шёл упорный бой. Яростная рукопашная схватка длилась около часа. Испанцы отбили два штурма противника и в ходе контратаки захватили турецкий флагман. Хуан участвовал в бою и был ранен. Турецкий адмирал пал в бою. Его голову насадили на пику и показали туркам. Потеря флагмана деморализовала османов в центре, их корабли начали отступление.

Современная копия «Реала» в Морском музее Барселоны

Переломить ход сражения пытался Улуч Али, который хорошо расположил свои галеры и, умело маневрируя, не только сумел удержать позиции на правом фланге, но и контратаковал христиан. Османский адмирал захватил флагман мальтийцев. Затем он развернул большую часть своей эскадры и ударил по центру противника. Отчаянный корсар смял правое крыло центра христианского флота.

Однако перевес сил был не на его стороне. Против Улуча выступили основные силы центра, в бой вклинилось правое крыло Дориа и резерв маркиза Санта-Круса. Османский адмирал, увидев угрозу окружения и полного разгрома, собрал оставшиеся силы флота (40 галер) и успешно отступил. Быстроходные суда алжирских пиратов легко ушли от преследования.

К 3 часам бой был завершен.

Улуч-паша и Пияла увели в Константинополь остатки флота. В столицу Улуч привёл уже более 80 кораблей. Там он преподнёс в дар султану штандарт Мальтийского ордена, за что был награждён титулом «Кылыч» (меч) и назначен главным адмиралом флота. С этого момента он известен как Кылыч Али-паша. Пияле-паша и Кылыч Али-паша начали работу по восстановлению флота, делая ставку на более крупные и хорошо вооруженные корабли.

Али-паша Муэдзинзаде. Сзади видна его же голова на пике после битвы. Неизвестный немецкий художник

Итоги

Битва при Лепанто стала блестящей тактической победой флота Священной лиги.

Османы потеряли более 200 кораблей, из них 117 были захвачены. Потери личного состава – до 30 тыс. человек убитыми, утонувшими и пленными. Пленников было сравнительно мало, так как христиане мстили за бойню в Фамагусте.

Порта на некоторое время лишилась боеспособного флота.

Потери союзников – 13 кораблей (возможно, данные занижены), по разным сведениям, от 9 тыс. до 15 тыс. убитых и раненых. На турецких галерах освободили 12 тыс. рабов.

Европа ликовала.

Битва при Лепанто не оказала практически никакого влияния на исход войны.

Союзники начали праздновать, снова ссорились и теряли время. Успех не был использован.

В это время турки стремительно восстановили флот и уже в 1572 году вывели его в море, чтобы взять реванш. Османский флот возглавил решительный и талантливый Кылыч Али-паша.

Весной 1572 года скончался папа Пий, который умел мирить союзников. Испания уже не желала продолжать войну, её отвлекло восстание в Нидерландах и угроза со стороны английских пиратов. Христианский флот всё же пошёл к Греции, и противники вновь встретились у Модоны. Однако Хуан отказался от сражения и увёл корабли, несмотря на протесты венецианцев. Новый римский папа Григорий XIII также не желал продолжения войны.

Священная лига развалилась.

Брошенная союзниками Венеция вынуждена была признать поражение. В марте 1573 года был подписан мир. Венеция признала потерю Кипра и три года платила дань.

Ф. Бертелли. Битва при Лепанто