Всем привет! Сегодня вы узнаете об интересных фактах, связанных с тестостероном: что он делает с мозгом, почему всем парням сносит башню в 13-15 лет и все такое. Этот выпуск скорее о влиянии тестостерона на мужской мозг, у женщин он тоже есть и отвечает за тоже самое, что и у мужчин, но его концентрация в 10-15 раз ниже, да и по эффекту на психику, женский тестостерон – это больше эстрадиол (1). Тема будущего выпуска. Но, думаю, девушкам все равно будет интересно, почему парни иногда думают одним местом)
Кратенько про тестостерон!
Этот гормон формирует первичные и вторичные половые признаки: к первичным относятся половые органы (2), вторичные – это грубость голоса (3, 4), та самая волосатость, мышечная масса и все остальные моменты, которые помогают понять, что перед нами – мужчина. В этом выпуске мы не будет углубляться в дегидротестостерон или свободный тестостерон как составляющие Общего тестостерона.
Пальцевый индекс тестостерона
Первый интересный момент, о котором хотелось бы рассказать – этот гормон начинает проявлять свой нрав гораздо раньше подросткового периода. Он влияет на формирование организма еще во время беременности!
Взгляните на свою ладонь и выпрямите пальцы!
Соотношение длин безымянного и указательного пальцев характеризует степень воздействия тестостерона на организм пока вы еще не родились.
Звучит как какая-то хиромантия. Однако это достоверный медицинский факт с множеством исследований.
Воздействие тестостерона в первый триместр беременности отражается на длине безымянного пальца. Грубо говоря, чем сильнее было действие андрогенов на организм – тем длиннее будет безымянный палец по сравнению с указательным (5, 6). У женщин обычно безымянный тоже длиннее указательного, однако пропорция почти 1 к 1. Кстати, примерно в 1-й триместр формируется и мозг, можно предположить, что пальцы – это также показатель влияния тестостерона на мозг в процессе его образования (7). Вот и получается, что вы еще не родились, но уровень этого гормона уже начинает влиять на вашу дальнейшую жизнь и внешний вид)
Вот это соотношение длин пальцев коррелирует даже с заработной платой (8). В среднем, тестостероновый тип связан с более высокими заработками, но иногда это работает нелинейно, то есть слишком много тестостерона во время внутриутробного развития также плохо, как и слишком мало.
А мы переходим к подростковому периоду!
Пубертат
Каждому парню знакомо то состояние, когда за 1-2 года начинают резко меняться интересы: едет крыша от девочек, ну или где-то в 3% от представителей своего пола, растет агрессивность, вспыльчивость, ломается голос, в целом, появляется жизненная активность. Да, в первую очередь, это следствие роста тестостерона. Условно в 12 лет он у тебя был 1-2 нмоль/л, а в 13 уже 25-30. Увеличение почти в 20 раз. Это не может пройти незаметно!
Тут хотелось заострить внимание вот на каком моменте! Нельзя приписывать повышенную подростковую вспыльчивость только тестостерону. Дело в том, что мозг полностью миелинизируется только годам к 25! В 18-20 лет мозг еще не сформирован, и уж тем более лет в 15. У женщин этот процесс проходит быстрее.
Подросток в 15 лет может быть умным в некоторых научных дисциплинах, однако у него просто еще нет нормальных нейронных связей в мозге, они не сформированы, потому и поведение не всегда адекватное. А в 15 лет мы этого еще не осознаем и считаем, что мы точно нормальные, а все вокруг неадекваты. Поэтому, если этот выпуск смотрят подростки – не надо бухать или курить, это замедлит или нарушит окончательное формирование мозга. Чтобы почувствовать себя крутым лучше реализоваться в заработке, науке, искусстве, какой-то профессии или спорте, да и учиться девочек клеить можно трезвым, что там еще интересно подросткам) учиться – это в принципе круто.
Кстати, плохой сон, ожирение, вредные привычки, недостаток этих ваших витаминов Д с цинками в подростковый период будут вредить и выработке тестостерона! Мало того, что мозг будет неполноценным, так и мужчина получится не до конца сформированным как мужчина, если вы понимаете, о чем я) Мне кажется, это мотивирует лучше и логичнее, чем страшные надписи на пачках сигарет)
К чему я это вообще: люди часто считают, что тестостерон – это виновник какого-то «плохого» поведения, особенно у подростков. Тут и да и нет. Чуть позже вы поймете почему! А конкретно по подросткам – проблема больше в недоразвитом мозге, а не в гормонах. В слово «недоразвитость» я не вкладываю какого-то плохого контекста, если что. И эмоциональность – это круто! Эмоциональные люди с живым умом и хорошим чувством юмора нам нравятся больше в любом возрасте.
Давайте теперь про то, как тестостерон и изменение его уровня влияют на взрослого человека!
Секс и Тестостерон
Так как это в первую очередь половой гормон, то в начале разберем как раз сексуальное поведение, а затем уже здоровье, агрессию и дофамин. Есть еще вклад других гормонов, как например, ГСПГ желательно пониже и эстрадиол с пролактином в норме, чтобы были. Но фундамент – это именно тестостерон (9, 10). Про анализы читаем тут!
Уровень этого гормона связан с количеством половых партнерш и частотой секса. В целом да, даже количество мужских измен связаны с тестостероном (11). Вывод вообще неутешительный) Выборка неплохая, больше 200 человек. Кому ее мало, вот метаанализ из 66 разных исследований, тут уж не докопаться! У кого тестостерон ниже – те склонны к моногамным отношениям, то есть создание семьи, у кого выше – к полигамным (12, 13). Ну или метаанализ, включающий 177 тыс человек (14).
Примечательно, что как только у мужчины появляются стабильные отношения и, особенно, после рождения ребенка, у отца стремительно снижается этот гормон. На диаграмме видно, что уровень тестостерона в слюне у мужчин, которые не состоят в отношениях и которые в отношениях менее 12 месяцев почти не отличается, чего не скажешь у тех, кто уже давно живет вместе (15).
Примерно так же и в другой публикации (16), мужчины в долгих отношениях имеют тестостерон где-то в 2 раза ниже так называемых бабников.
К сожалению, низкий гормон приводит к снижению частоты секса (17). А на выборке почти 6000 семей, чем меньше секса – тем выше шанс развода (18). Если опустить качество самого секса, а оставить количество, то по публикациям идеально не реже раза в неделю (19), а до 30 лет каждые 3-4 дня. Александр CleverMind – ваш личный сексолог!)) Получается ситуация, что чем более семейным становится мужчина – тем ниже его тестостерон, тем больше процент жира, и как следствие больше проблем со здоровьем, либидо и системой мотивации — дофамином (о нем еще поговорим). Поэтому заметка тем, кто в долгих отношениях или с детьми: поддерживайте нормальный уровень главного мужского гормона! Это более актуальный совет именно для Вас! На ютубе полно роликов, посвященных увеличению тестостерона, у нас тоже будет, но по науке: с анализами, конкретными таблетками, числами, выборками и т.д. Если кратко: меньше жира на теле, сон 8 часов, цинк, витамин Д, умеренный спорт. У кого тестостерон высокий – учимся контролировать свои «хотелки», если дороги отношения)
Это только взгляд на тестостерон со стороны мужского либидо. Но есть данные и по тому, как уровень гормона у мужчины влияет на поведение прекрасной половины.
Тестостерон у мужчины и поведение женщины
Когда женщинам задают вопрос о выстраивании длительных отношений с мужчиной, то помимо очевидной любви, на первом месте упоминается его положение в обществе и надежность! Он должен уметь хорошо добывать любые ресурсы. Когда речь идет о краткосрочной встрече или нескольких встречах, в народе – секс на один раз, то привлекательность: рост, мышечная масса, лицо и низкий голос (20, 21, 22, 23). Я не очень люблю подобные публикации в таких темах, так как там многое упускают! Тоесть понятное дело всем нравятся красивые люди, у мужчин же внешность сильно подвязана на главном мужском гормоне, это очевидно (24)! Однако в реальной жизни могучий лысый мужик на повышенном тестостероне с бицепсом как твоя голова, для женщин, далеко не всегда оказывается привлекательнее обычного тренированного парня с тестостероном просто выше середины нормы. Да и в этих исследованиях не учитывается интеллект или обаяние, а это тоже заводит многих девушек, даже для тех же краткосрочных встреч. Но в целом, тенденция такова, что высокий тестостерон достоверно коррелирует с воспринимаемой женщинами сексуальностью мужчины, однако не является определяющим фактором. Вот, высказался!)
Иногда ученые не просто анкетируют, вроде «дамы, какие вам мужчины нравятся?», а действуют хитрее: фотографируют лица 30-40 парней, измеряют их тестостерон. Затем набирают группу девушек, которые смотрят их фотки. Научный инстаграм) Девушки могут говорить что угодно, но их зрачки расширяются прямопропорционально концентрации гормона у парня (25).
Как это обычно бывает, потом подоспели опровержения! Зрачок может расширяться и в ответ на угрозу/страх, а не только возбуждение и снова сделали фотки с такими типо «опасными парнями, любителями наводить суету» и с типо «красавчиками». Оказалось, что сексуальные парни куда сильнее расширяют зрачок у женщин, чем угрожающие. Поэтому, если ты думаешь, что весь такой агрессивный, а значит привлекательный, то это так не работает.)
Или как вам такое исследование на 103-х женщинах! Под влиянием андрогенных (мужских) запахов у женщин увеличивается потребление алкоголя и желание секса, даже если рядом как бы никого и нет (26) в сравнении с контрольной группой, при которых распылили воду, вместо мужского феромона! Так что привлекательные парни одним своим присутствием могут провоцировать женский алкоголизм))
Вот и получается такая разница в сексуальной активности от тестостерона. Тут и у мужчины выше влечение + женщины его чаще хотят и считают интереснее для разовых встреч.
Здоровье и тестостерон
Этот гормон важен не только для половой сферы, но и в целом, для здоровья.
Низкий уровень теста и его повышение — улучшают настроение и снижают тревожность. Мужчины с низким его уровнем чаще лечатся от депрессии (27). Выводя этот гормон в норму – улучшается качество жизни (28, 29), + повышение, при низком уровне, немного улучшает работу мозга у пожилых мужчин (30). А недостаток этого гормона считается маркером плохого здоровья (31).
Агрессия
Высокий тест и низкий кортизол провоцируют агрессивное поведение (32, 33). В принципе, таких данных много, однако в некоторых условиях тестостерон способствует, наоборот, просоциальному агрессивному поведению, типо больший размер пожертвований в благотворительные организации, такое позитивное желание в чем-то превзойти других. То есть с агрессивностью не все так однозначно как с тем же повышением качества жизни или половым влечением (34). Агрессивность, вспыльчивость все-таки имеет некоторую связь с этим гормоном, однако там появляется слишком много «Но» или «Если» (35).
Мозг и Тестостерон
Этот пункт я решил не загромождать исследованиями, а ссылаться на 2 книги Роберта Сапольски: «Биология Добра и зла» и его книга о «Тестостероне». Несколько тезисов:
- Гормон действительно ухудшает работу префронтальной коры и ее связь с миндалиной. Привет подросткам!) Префронтальная кора – это наши размышления, стратегическое планирование, взвешивание за и против и т.д. К коре вообще относятся высшие функции мозга. Миндалина или миндалевидное тело – это условный центр агрессии, страха и либидо.
Высокий уровень тестостерона затрудняет оценку окружающей реальности и человек от этого меньше думает. Что и провоцирует некоторое животное поведение: агрессия, желание секса, стремление к доминированию. В каких случаях это плохо? Если ты подросток и мозг сам по себе не сформирован, либо если ты по характеру несдержанный и импульсивный. Если же человек постоянно переживает, слишком много думает, депрессивный, у него низкий уровень этого гормона или ему уже далеко не 18 лет, то скорее всего он станет целеустремлённее и будет проще реагировать на жизнь. То самое повышение качества жизни. А может и перепрошивка психики!
- «Тестостерон не является причиной поступка Х, а скорее усиливает действенность чего-то еще, что и есть причина поступка Х». То есть, это не гормон как какой-то веном сидит в тебе и что-то там управляет. Если миндалина уже реагирует на некий острый стимул, то тестостерон увеличивает активность ее нейронов в этот момент. При высоком уровне гормона, проходящая мимо юбка становится привлекательнее, чем при среднем, как и оскорбление в ваш адрес кажется еще хуже.
- Ну и финальный тезис по мозгу: «Тестостерон увеличивает активность нейросети в области вентральной покрышки, откуда исходят мезолимбические и мезокортикальные дофаминовые аксоны». В конечном итоге, вся это эмоциональность, желание добавиться результатов и не сидеть на месте – это дофамин (36). Сегодняшний гормон по дефолту заставляет мозг качать больше дофамина. Теперь вы понимаете, что рассказ о тестостероне очень похож на рассказ о дофамине: либидо, целеустремленность, желание кому-то что-то доказать, в первую очередь — себе, лучше настроение… Поэтому кстати анаболические стероиды, которые увеличивают тестостерон в разы выше нормы нередко вызывают маниакальные состояния, когда мужчина чувствует себя порноактером, бойцом UFC и Илоном Маском одновременно, еще и мышечная масса увеличивается.
Итог:
— Базовый эффект тестостерона на организм: формирование мужских половых признаков.
— Он влияет на тело и мозг уже в первом триместре беременности. Следующий мощный сдвиг у мужчин – подростковый возраст, там его концентрация увеличивается в 10-20 раз.
— Поскольку тестостерон, в первую очередь — половой гормон. Он не может не влиять на половую сферу: сексуальное влечение, либидо и все, что с этим связано.
— Низкие его значения серьезно ухудшают качество жизни, настроение, а также ассоциированы с высокой тревожностью и депрессивностью у мужчин. Высокие могут приводить к излишней импульсивности в поведении. По эффекту на мозг — тестостерон, как и его предшественник – гонадолиберин, напоминают дофамин.
Я попытался разобрать этот гормон максимально объективно, без популярного нынче мнения, что всем обязательно нужен высокий уровень. Тревожным, стеснительным или депрессивным парням, а также тем, кто в долгих отношениях, действительно может и стоит его повысить ближе к 30 нмоль, при контроле Гематокрита, Холестерина, ГСПГ и Эстрадиола, если нет противопоказаний. Другим же этот уровень будет излишним, особенно нерациональным, когда ты становишься агрессивным при любом удобном моменте. Оптимальны значения чуть выше середины нормы, 22-25 нмоль. Низкий уровень, меньше условных 14 нмоль почти всегда плох.
Что ж, выпуск большой! Надеюсь, получилось и развлекательно, и познавательно, и практично! Удачи и до скорого!
- Институт истории им. Ш.Марджани АН РТ
- Новости
- Наука
- Публикации
- Мероприятия
- Татароведение
- Проекты–online
- Информация
- КАЛЕНДАРЬ СОБЫТИЙ
- Введение
- Раздел I. Первобытное общество на территории Татарстана
- Раздел II. Ранние тюрки и тюркские племена Евразии
- Раздел III. Первые раннесредневековые государства татарского народа
- Раздел IV. Волжская Булгария
- Раздел V. Золотая Орда
- Раздел VI. Казанское ханство
- Хронологическая таблица
Введение
(Коротко о татарском народе и Татарстане)
ВВЕДЕНИЕ
(Коротко о татарском народе и Татарстане)
По своему языку татарский народ относится к тюркской группе алтайской семьи языков. Согласно данным Всесоюзной переписи населения, проведенной в 1989 году, в бывшем Союзе проживало 6 920 745 татар (из них 271715 – крымские татары), занимая по своей численности шестое место в стране.
Языковая семья – это совокупность генетически родственных языков, которая определяется наличием общих черт, идущих от одного древнего языка–основы, праязыка. Алтайская семья языков– одна из крупных языковых семей (известны также индоевропейская, сино-тибетская, афразийская или семито-хамитская, уральская и др.), которая делится на три группы: большую тюркскую и небольшие монгольскую и тунгусо-маньчжурскую. В тюркскую группу алтайской семьи языков, кроме татар, входят: турки, узбеки, казахи, киргизы, туркмены, азербайджанцы, башкиры, чуваши, каракалпаки, гагаузы, карачаевцы, балкары, кумыки, ногайцы (в бывшем–тата-ры-ногаи), уйгуры, алтайцы, хакасы, якуты, тувинцы, шорцы, долганы, некоторые другие малочисленные народности.
Самое большое количество татар проживает в своей родной республике, в Татарстане, их здесь 1 765404 человека. Много татар и в Башкортостане–1 120702. Основная масса татарского населения сосредоточена в Поволжско-Приуральском и Западно-Сибирском регионах. Вот несколько цифр по данным переписи 1989 года: Тюменская область–227443 человека, Челябинская – 224 605,Свердловская –183781, Ульяновская – 159093, Оренбургская–158564, Пермская – 150 460, Самарская – 115280, Удмуртская республика – 110343 человека. Даже в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке в общей сложности числится 204637 татар. Большое количество татар живет в крупных городах и промышленных центрах. В Москве, например, они занимают по своей численности (157376 чел.) четвертое место после русских, украинцев и евреев.
Значительная часть татарского населения проживает во всех бывших союзных республиках или, как их теперь называют, в странах ближнего зарубежья. Особенно много татар в Узбекистане – 656601 чел., в Казахстане – 331 151, на Украине – 133 596. В эти данные не входят крымские татары, которые в . последние годы из республик Средней Азии, т. е. Из временных мест своей депортации в 1944 году, начали возвращаться на свою историческую родину – в Крым, входящий ныне в состав Украины.
Из стран дальнего зарубежья татары живут в Турции, Румынии, Польше, Китае, США, Финляндии, Австралии, Японии, в ряде стран арабского мира, даже в Латинской Америке. Точная их численность не известна, однако называют число от 80 до 100 тысяч (по некоторым данным, в Турции проживает большое количество крымских татар, переселившихся туда в различные периоды после ликвидации Крымского ханства в 1783 году; значительная их часть там отюречена к настоящему времени). За рубежом татары живут, составляя отдельные общины, сохраняя свой язык и культуру и устанавливая тесные связи между татарскими общинами в разных странах, а в последние годы – и со своими соотечественниками в бывшем СССР, особенно в современном Татарстане.
Итак, татары широко расселены не только на обширной территории бывшего Союза, но и почти на всех континентах земного шара. По этой причине татарскую нацию относят к категории дисперсных, т.е. разбросанных. Такое определение имеет отношение в основном к странам дальнего и в определенной степени ближнего зарубежья: татарское население этих стран составляет там диаспору (греческое слово “диаспора” означает пребывание значительной части народа вне страны его происхождения).
Однако татары не являются диаспорой в отношении большой территории Российской Федерации от Западной Сибири на востоке до Крыма на западе, от Казани на севере и до Астрахани на юге. Эта обширная земля является территорией формирования татар в качестве народности.
Народность – это исторически сложившаяся языковая, территориальная, экономическая и культурная общность людей. Принято считать, что она является этнической общностью, следующей за племенем и предшествующей нации. Народности возникают в различные исторические периоды от эпохи рабовладения и до нового времени. Периодом сложения татарской народности, как и целого ряда других народностей средней широты Евразии, считается развитое и позднее средневековье эпохи феодализма. Народность в данном случае – не уменьшительное значение определения “народ”, а историко-этническая категория.
Именно на земле вышеназванных пределов располагалась в свое время Золотая Орда–общее и единое средневековое государство всего татарского народа, именно на ней после падения Орды образовались пять татарских ханств: Казанское, Крымское, Сибирское, Астраханское, Касимовское. Прямыми потомками населения этих ханств являются современные этнографические группы» татарского народа: казанские,» крымские, сибирские, астраханские и татары-мишари (последние проживали на территориях Казанского и Касимовского ханств). Кроме этих групп, имеются румынские и польско-литовские татары, которые окончательно сформировались как народность вне своей исторической родины, т. е. они являются экстерриториальными. Все названные группы татар, хотя и имеют некоторые различия, особенности в языке и культуре, возникли на общей этнической основе, носят общий этноним, т. е. самоназвание “татары”, объединяющий весь татарский народ в единый этнос.
Татары исповедуют ислам – одну из трех (наряду с христианством и буддизмом) мировых религий. В качестве официальной религии ислам был принят в Волжской Булгарии еще в начале Х века, в 922 году. Вместе с исламом проникла тогда в средневековый Татарстан и арабская письменность, сыгравшая огромную роль в просвещении и в целом в духовной культуре народа. Ислам являлся государственной религией и еще более окреп в периоды Золотой Орды и последующих татарских ханств, хотя во всех этих государствах существовала известная веротерпимость. Это свидетельствует о том, что татарское общество с давних времен было в достаточной степени демократичным.
История татарского народа богата яркими именами самоотверженных борцов за свободу, счастье и процветание страны. Это крупнейшие средневековые государственные, политические и военные деятели, вожди национально-освободительного движения и выдающиеся ученые-просветители: Идегей и Чура-батыр, Ибрагим и Сафа-Гирей–ханы, Нур-Салтан и Сююмбике–царицы, Булат и Нурали Ширины, Батырша и Бахтияр Канкаев, Шигабутдин Марджани и Муса Бигиев, Исмагил Гаспринский и Каюм Насыри, Юсуф Акчура и Рашид Ибрагимов, Галимджан Баруди и Риза Фахрутдинов, Фатих Карими и Садри Максуди, братья Шарафы и многие другие.
Формой национальной государственности татарского народа, главным образом казанских татар, является в настоящее время Республика Татарстан, образованная в качестве Татарской АССР в 1920 году (в 1921–1945 годах существовала и. Крымская АССР с коренным населением из крымских татар). 30 августа 1990 года на заседании Верховного Совета Татарстана была принята Декларация о государственном суверенитете, а 12 июня 1991 года избран первый Президент Республики Татарстан М. Ш. Шаймиев. 6 ноября 1992 года Верховным Советом РТ принята Конституция Республики Татарстан, где она объявлена субъектом международного права.
Татарстан занимает площадь 67,8 тыс. кв. км. Население республики на начало 1992 года составляло З млн. 705 тыс. человек, увеличение которого к 2000 rоду предполагается до 4 млн. По числу жителей Татарстан занимает первое место среди республик и областей Поволжья. 48,5% населения республики составляют татары, 43,3%–русские (всего в ней проживают представители 107 национальностей).
В нашей республике насчитывается 43 административных района, 19 городов, в том числе 11 городов республиканского подчинения. Столицей Республики Татарстан является город Казань, в котором проживает более 1 млн. 100 тыс. человек. Казань–это крупный индустриальный, научный и культурный центр Восточной Европы. Вторым по величине является город Набережные Челны с полумиллионным населением и известным на весь мир промышленным гигантом – автокомплексом по производству большегрузных автомобилей КамАЗ.
Татарстан обладает мощной современной индустрией, в которой определяющими являются: машиностроение (42,6% всей промышленной продукции), химическая и нефтехимическая промышленность, добыча нефти и электроэнергетика. Основу экономического потенциала составляют КамАЗ, Нижнекамский нефтехимический комплекс, объединение “Татнефть”, предприятия военной промышленности. В Татарстане–высокоразвитое сельское хозяйство, он имеет крупную строительную базу. Расширяется доля ввозимых и вывозимых товаров, в основном промышленных.
Татарстан и его столица Казань славятся как крупнейший центр науки. В республике, например, имеются 80 научно-исследовательских институтов и конструкторских бюро, 14 вузов, среди них знаменитый Казанский университет–старейший очаг передовых математической, химической, медицинской и востоковедческой наук. Всемирную славу Казанскому университету принесли имена выдающихся ученых Н.И.Лобачевского, Н.Н.Зинина, А.М.Бутлерова, И.М.Симонова, В.М.Бехтерева, И.Хальфина, X.М.Френа, И.Н.Березина, К.Ф.Фукса, А.А.Казем-бека, Н.Ф.Катанова и других. В 1991 году в республике создана самостоятельная Академия наук Татарстана с центром в Казани.
Татарский народ имеет богатую материальную и духовную культуру, которая своими корнями уходит в глубь веков. Татарский народ законно гордится поистине многовековой историей литературы, искусства и других отраслей культуры, давших человеческой цивилизации такие яркие таланты, как Кул Гали, Кутби, Саиф Сараи, Мухаммедъяр, Гаяз Исхаки, Габдулла Тукай, Дэрдменд, Фатих Амирхан, Галиасгар Камал, Галимджан Ибрагимов, Габдулла Кариев, Сахибджамал Гизза-туллина-Волжская, Салих Сайдашев, Карим Тинчурин, Хади Такташ, Муса Джалиль, Зайни Султанов, Халил Абжалилов, Фатима Ильская, Гульсум Камская, Фарид Яруллин, Назиб Жиганов, Джаудад Файзи, Хасан Туфан, Баки Урманче, Наки Иеанбет, Гумер Бащиров, Амирхан Еники, Рустем Яхин, Нйаз Даутов, Рудольф Нуриев, Ильгам Шакиров…
Итак, в добрый путь, дорогие юные друзья, в древнюю и средневековую историю татарского народа и Татарстана – в историю сложную, но весьма богатую и увлекательную!
Вопросы и задания:
1. К какой языковой семье и группе относится татарский язык? Перечислите и другие народы из этой же группы.
2. Назовите места (республики, области) компактного проживания татар.
3. Кратко расскажите о Республике Татарстан и ее достижениях. Какие выдающиеся личности из татар и других народов Татарстана вам известны?
В ЛЕСНОЙ ТИШИНЕ
Помнится, лето 1963 года. Тотьма. Пристань. Сюда, к пароходу я приходил почти каждый вечер. Любил приходить сюда и дружок мой Вася Елесин, с кем мы вместе работали в тотемской районной газете. На той же пристани встретили мы и Василия Ивановича Белова, автора только что вышедшей книги «Знойное лето». Белов прихрамывал, и лицо его было угрюмым. Он ехал в командировку в Великий Устюг. И вот решил задержаться. Нам он сказал:
— Позднее уеду. Теперь мне надо прийти в себя.
Мы поняли: что-то случилось на пароходе. Белов открылся:
— Ссора была. С пижонами. Из-за песни. Они пели какую-то красивую чепуху. А я потребовал нашу, русскую. И даже запел. И вот они на меня. Всей стаей… Не буду об этом и говорить. Противно. Сейчас бы мне, эх, настоящей лесной тишины. Может, подскажете: где она тут?
Мы рассмеялись:
— Где же, как не в лесу!
Белов улыбнулся
— Что мне и надо!
Сказано – сделано. Переплыв на пароме через реку, мы оказались на том берегу, где была проселочная дорога, которая нас и вывела в Красный бор, одно из красивейших мест в окрестностях Тотьмы.
День был чудесный. Мы с Елесиным приставали к Белову, чтобы он открыл нам, как это так у него в рассказах выходит соединение того, что случается в жизни сейчас, с тем, что было в ней, и что будет.
Белов поморщился:
— У вас и вопросы… Как у литературных светил. Вы это… выбросьте лучше из головы. Когда захочешь писать – запишется само. И о том, что вчера, и о том, что потом. И без всяких соединений.
Мы даже немного смешались.
— А как же тут быть?
— Никак. Просто жить! – ответил Белов и, выбросив руку вперед, спросил, как потребовал:
— Что вы там видите?
— Сухону.
— А там? – рука Белова вскинулась вверх.
— Облака.
Опишите их состояние. По-настоящему опишите. Это и будет литература.
Право, около нас и над нами, было всё так обычно, в то же время и необычно. Большая река. А над ней? Уплывали одни облака. Приплывали другие, точь-в-точь строители, образуя на карте небес белопёрое государство. Так, наверное, и душа, сливаясь с душой, образуют счастливую территорию, где подобно всполоху над рекой, торжествует развернутое сиянье.
Уехал в Великий Устюг Белов через сутки. А мы, как и раньше с Васей Елесиным, вновь и вновь выходили к вечернему пароходу. Ждали счастливого продолжения. В Белове видели мы творца огромной величины, умевшего поднимать человеческий дух могуществом слова и слога. Одним словом, учились. И у него, и у классиков русской литературы, и у тех, кого мы искали, отправляясь в поездки по сплавучасткам, лесным поселкам и хуторкам, где всегда находили хранителей русского языка, чья богатая речь была, как книга, которую ты читаешь, читаешь, читаешь, зная о том, что она не закончится никогда.
ОТСТУПИВШАЯ СИЛА
Сегодня нас ждал переполох. Белов, Коротаев, Хлебов и я. Присутствие тёмной кощунственной силы ощущали мы, вслушиваясь в рассказ Вячеслава Кошелева о том, как его родной дед вместе с семьёй под конвоем охранников добирался из вологодской деревни на необжитые земли республики Коми. Добирался пешком. До места переселения более тысячи вёрст. Если можешь – иди.
Шли отборные хлеборобы страны, переведённые в одночасье в кулаков второй категории. В чём они согрешили? В том, что умели выращивать хлеб, но не умели его раздавать бесплатно. Шли, кто в одиночку, кто семьями, оставляя сзади себя под берёзой или осиной, а то и в болотинке холмики тех, кого канала лесная дорога. Сколько косточек было посеяно в ней, никто не считал. Семья Кошелевых явилась к конечному пункту тоже с потерями…
Ставим себя на место гонимого. Ты и нетронутый лес. Тянется лес до гор Северного Урала. А кто постоялец в лесу? Заяц, комар, лисица и выпь. Мне от этого холодно. Спрашиваю себя: а я бы так мог? В ответ – тишина.
Что было дальше? Опять испытание. Сумеет семья устроить себе неизвестно чем вырытую землянку – будет выиграна неделя, а то и две. И за эти 10-15 дней спеши подготовить ещё одно, но уже основательное жильё, чтоб однажды под завывание вьюги тебе и твоим домочадцам в стылые чурки не превратиться.
Переселенцы чаще всего умирали на первом году. Голод и холод. Если и то, и другое одолевали, значит, и жизнь оставалась с ними и в них.
Выживали сильнейшие. Выживали и жили благодаря своему трудолюбию, крестьянской смекалке, умению из ничего делать всё, и тому, что держались возле таких же, как сами они, самостоятельных и надёжных.
Укреплялись переселенцы. Не хотели жить бедно и безнадёжно. Врубались в угрюмый сузём, сжигали лесную непро́лазь, рыхлили землю, сеяли хлеб. Хотели того или нет, но образовывали колхозы. Так было надо по строгим законам социализма. Сильные кулаки и колхоз создавали сильный.
Дети росли. Превращались в парней. 1941-й почти всех позвал на войну. Половина из них осталась на поле брани. Тот, кто вернулся, имел при себе медали и ордена. Были, среди возвратившихся, и герои.
По истечению срока высылки далеко не все уезжали на родину. На родине не было ничего – ни жилья, ни земли. Всё отобрано. Здесь же – уже состоявшееся хозяйство, привычный уклад, рыбалка с охотой, добропорядочные соседи, одним словом, нормальная жизнь…
Нас пятеро. Все взволнованы. Особенно сильно обеспокоен Белов. Как если бы речь шла о его семье, которую убивали. Сидим на квартире у баснописца, пьём чай и внимаем рассказу внука ссыльного кулака.
— Я решил повторить дорогу, — продолжал Вячеслав. — Ту самую, какой шли в неволю мои дедушка, мама, папа, два моих дяди и малые ребятишки. Повторить дорогу на каторгу спустя сорок лет. И что же? Прошёл её. Больше месяца был в пути. В поселение, где когда-то жили мои родители, меня встретили насторожённо. Хмуро уставились на меня плечистые мужики с пудовыми кулаками. Но когда я сказал, чей я есть, тут же, меня по очереди – в объятия. Сразу стал я своим у своих….
Не сразу осмысливаешь соседство двух ситуаций. То, что рядом с тобой светлый мир города металлургов. И то, что к душе твоей приваливает нечто угрюмое, тёмное, и надо это преодолеть.
И всё же тот вечер нам запомнился навсегда. Днем мы общались с череповчанами, рассказывали им о писательской жизни, читали стихи. А в сумерках, перед тем как пойти в гостиницу, посидели у Славы Хлебова. Главное – получили в подарок рассказ о стойкости русского человека, который вопреки государственной строгости пошёл и прошёл через всё, что замахивается на жизнь. О, как тепло высказывался о стойкости русского человека Василий Белов. Главное свойство таких людей, как Кошелев, выделил он — это искренность. И вообще, в понятии человеческого таланта есть какая-то почти религиозная тайна…
Год спустя я читал книгу «Константин Батюшков. Странствия и страсти». Автор её – Вячеслав Анатольевич Кошелёв, проректор Череповецкого пединститута.
В то время я возглавлял писательскую организацию. И очень обрадовался, когда на руках у меня оказалось заявление Кошелева с просьбой принять его в члены Союза писателей СССР.
Вручать писательский билет человеку, который был кость от кости в родного деда, повторившего добровольно его дорогу на выселки, скажу откровенно, было приятно.
Книга «Константин Батюшков», как, впрочем, и другие его работы, тем и оригинальна, что все герои ее не выдуманы. Эпоха, в которой они живут, приближена к нам настолько, что кажется всё, о чем сообщают они, было вчера. Голоса автора нет. Есть голоса тех, кто совсем с нами рядом, несмотря на то, что им уже 200 и более лет. Смещение времени происходит видимо от того, что автор умеет жить сразу в двух временах – в сегодняшнем и в давно забытом-перезабытом. Отсюда к нему и доверие, как и ко всякому в грешной России, кто во всем полагается на себя. На свой жизненный опыт, свою культуру, свой интеллект, и свое неотклоняемое стояние. Обо всём этом высказался на этой встрече Василий Белов. Как сейчас помню его назидаие:
— Мало сказано о несчастных людях страны, кто пострадал от слепой государственной силы. Надо о них сказать не просто больше, а исключительно, всё… Это наш долг перед нашими отцами матерями.
ВТОРОЙ СОЛОВЕЙ
Белов и казенщина
На литературных семинарах, постоянно проходивших в В ологде в конце 50-х, начале 60-х прошлого века Василий Белов, как руководитель, выделил двух детдомовцев Толю Мартюкова и Колю Рубцова. И в самом деле, кто б мог подумать, что с берегов речки Толшмы, как из гнезда, в разные пределы страны вылетят два соловья, грудь которых наполнена образами красивой деревни Николы. Речка, изгородь, сельсовет с красным флагом, пасущееся стадо коров, просторы летнего луга – всё это станет для них чем-то общим, конкретным, из лучшей местности, откуда они и брали образы для рождающихся стихов. Голоса разные, а источник один.
Не удивительно, если что-то в строчках Рубцова было почти Мартюковским. Так же, как в опытах Мартюкова могло открыться что-то Рубцовское. Это не было подражанием. У того и другого – своё. Единственно, чему Мартюков и Рубцов могли подражать – так это родной природе. Писать так, как рука незримого живописца. И главное, чтобы строки стихов вели за собой, обнажали тайну души влюблённого в красоту и чудо счастливого человека. Счастливого оттого, что он, открывая книгу Рубцова, разглядел в ней то, чего не хватало его душе. А потом, спустя годы, когда не стало Рубцова, мог увидеть его продолжение, раскрыв при этом сборник стихов Анатолия Мартюкова.
Однако не стало и Мартюкова. Читаю фрагменты письма Мартюкова ко мне.
«Я живу собой. Всё, что есть во мне, моим и останется. В нынешние лета труднее располагать на взаимность и чью-то чуткую душу. Теперь я знаю, что мы дышим одним воздухом. И живём под одной крышей. Крышей добра и справедливости. Мы – это ты, к примеру, и я.
Я прост перед всеми людьми. И доверчив только до первого обмана. Любая правда, даже если она жестокая, меня не обижает. В этом случае я не оправдываюсь. Да и в любом случае оправдываться не надо…»
Не просто складывается судьба поэта. Да и признание его встречает на своём пути немало препятствий. Помню, как мы принимали Анатолия Мартюкова в писательский Союз. Вёл собрание Александр Грязев. Не знаю, почему, но, видимо, мало кто читал Мартюкова, и были, поэтому все безразличны к тому: примут его в наше братство или не примут? Случилось так, что против вступления его в Союз поднялись 2-3 руки. Воздержавшимся оказалось почти всё собрание. А за то, чтоб принять Мартюкова? Один человек. И это был я.
Наше казённое равнодушие привело к тому, что яркий талант оказался на выбросе. Мы прошлись по нему собственными ногами.
На следующий день в писательскую организацию позвонил только что приехавший из Москвы Василий Белов. К счастью, он был знаком с творчеством Мартюкова. Услышав, что Анатолий оказался непринятым, Белов разразился тяжёлой бранью:
— Да вы что там все с ума посходили!..
Надо отдать должное Саше Грязеву. Он взял себя в руки, набрался мужества и потребовал от всех нас, чтобы мы по-настоящему ознакомились с творчеством Мартюкова. Повторное голосование поправило положение. Мартюков был принят в Союз единогласно.
Анатолий Мартюков – поэт редкостный. Долгие годы он работал в велико-устюгской районной газете. Для писателя работа в газете – это проверка его на художественный талант. Редко кто выдерживает такую проверку. Талант, как правило, размывают газетные строки, и подававший большие надежды начинающий писатель становится обыкновенным скучным корреспондентом. С Мартюковым этого не случилось.
Читаем его стихи, как открываем калитку в усадьбу, где соседствуют мужество, солнце и красота. Нет сегодня Анатолия с нами, но есть чуть притихшая в русской природе его походка, которой он до сих пор ступает по нашей земле, оставляя для нас не тускнеющие шедевры.
Солнышко мое –
Небесный пахарь…
Загораясь от своих забот.
Розовое,
В розовой рубахе
Над полями Родины идет.
Новый день,
И труд его понятен.
Он идет
И сеет,
Сеет свет.
А вокруг
Земля без темных пятен…
И во мне, наверное,
Их нет.
— Кланяюсь, — сказал Белов, читая это стихотворение.
ОТ КОГО МЫ ПОШЛИ?
Ясно, что будут и впредь разговоры о жизни сегодняшнего села, кому уготована жизнь, но не тихое умирание. Это не только серьезно, но и катастрофически необходимо. Это, собственно, есть ответ на последнее предсмертное дыхание классика русской литературы Василия Ивановича Белова, чьи книги воспринимаются, как стон и плач ко всему уходящему на нашей прекрасной русской земле. Из наших вологодских писателей эту наследственную эстафету подхватили, прежде всего, Александр Цыганов, Геннадий Сазонов, Виктор Бараков, Ольга Фокина и Людмила Яцкевич. Немало есть и других прозаиков и поэтов, кто в своих исканиях, как прозаических, так и поэтических, повторяя гения Пушкинской поры, глаголом жжет сердца людей. Утверждаю, что Вологодская писательская организация, несмотря на то, что нет сейчас с нами ни Белова, ни Рубцова, ни Романова, ни Коротаева, является сильнейшей в России. Об этом говорят как выходящие, так и приготовленные для выхода книги.
Когда-то всех нас активно поддерживала газета «Вологодский комсомолец». Не было писателя, который бы в ней не печатал свои стихи, очерки и рассказы. И Василий Иванович был одним из самых активных. Но речь сейчас о русской деревне, как и о всей России. Быть ей или не быть?
Как жила деревня, скажем, лет 100 назад, когда вмешались две революции? И всё пошло по неведомому пути… Наиболее долгий путь был колхозно-совхозный. А сейчас какой путь? Вопрос, который бы непременно поставил сегодня Василий Белов. Однако нет сейчас с нами его. Но мы-то есть. Как нам жить с тем разладом, который сейчас благоухает во всех наших селах и деревушках, так же как и в умирающих леспромхозовских весях? А порою и в городах?
Немало прочитано литературы о 1918-м. Особенно за советский период, когда роль большевистских лидеров была завышена на порядок. И революционная ломка рассматривалась, как сила, преобразующая страну. Всё ли так было, как описывают они?
Ведь главной бедой того времени были человеческие потери. Не лишне предположить: от кого мы пошли? От самых ли сильных? От самых ли слабых? Всего скорее от тех, кто в те дни уцелел.
Сколько мы потеряли гениев от земли, от промышленности, от культуры, науки, искусства, литературы? Не подсчитать. Как сложилась судьба состоятельных землевладельцев? Лесопромышленников? Царских чиновников? И прочих сословных и несословных, составивших очередь обреченных, потерявших ориентир, куда и зачем им идти? Об этом так мало сказано нашей литературой.
Но главное, главное, что нас, сегодняшних, ждёт впереди? Чтобы это понять и принять, надо всем нам сберечь свои силы и души для будущих дней. Сберечь во имя того, чтоб Россия жила по законам совести и природы и была всегда процветающей. Чтоб дышать её воздухом можно было бы в полную грудь.
ГОРОЙ ЗА НАРОД
Так уж выпало по судьбе Василия Ивановича Белова, что главными героями большинства его произведений стали крестьяне. Те самые труженики полей и ферм, о которых мы начинаем незаслуженно забывать. Собственно крестьяне и были главным стержнем СССР. Среди них Белов и родился. И жил среди них. Благодаря чему в основе всех его публикаций и был обозначен конкретный путь, каким шла страна в свое завтра и послезавтра. Путь колхозно-совхозный, который наткнулся на стену. А что за стеной? Куда идти дальше? Уверен: был бы сейчас Василий Иванович около нас, он непременно б вернулся к этому страшно больному для всех вопросу. Ведь все доподлинно понимают: Россия – и без деревни – это уже другая страна. Не наша.
В 1963 году Белов задержался на пару дней в Тотьме, где встречался с тотемской молодежью. У него только что вышла книга «Знойное лето», первый его прозаический опыт. И вот, общаясь с читателями, оказался творец и умом и душой среди ненаписанных откровений не только людей талантливых и успешных, однако и тех, кого бьют, позорят и унижают, отбирая у них и здоровье, и родину, и мечту. Поразила его судьба председателя колхоза «Объединение» Василия Ефремовича Каминского. Кулак-выселенец – и вдруг стал хозяином толшменских спецпоселков, любимцем взрослых и детворы, кто повернул подневольное бытиё к созиданию и успеху. Вернул обездоленным, в чьей жизни так много было потерь, веру в себя, сделав так, чтоб земля, на которой ты обитаешь, непременно бы стала тебе и родной, и радостной, и любимой.
Поверили люди в Каминского, как в чудодея. Главное, что хотел председатель «Объединения», так это сделать жизнь в спецпоселках и сытой, и светлой. Чем брал? Опытом и сноровкой строителя, талантом бывалого агронома. И щедрой душой. И защитой тех, кто себя защищать не умел. И конечно, мудростью и умом. О, сколько было в жизни его отчаянно-смелых решений, риска, азарта и даже погони за чем-то почти фантастическим, после чего жизнь хозяйства преображалась. В конце концов, все три поселка стали не только в районе, но и в области на слуху. Радовали в полях не только рожь и овес, но и пшеница, и кукуруза, и даже гречка. Всё, что росло на Кубани и в Украине, стало расти и в Никольском. Арбузов, к примеру, у нас не было и в помине. И вот, они – на просторной колхозной бахче. Кушайте, бабушки, на здоровье! Кушайте, дедушки! Кушайте, ребятишки! Не исключаю, что кушал эти арбузы и Коля Рубцов, находившийся в это время в Никольском детдоме, где нет-нет и встречался с ребятками спецпоселков.
О таких, как Каминский, Василий Белов писал с особым старанием. Писал о многих из них. Однако не обо всех. Кого-то и пропускал. Казалось, делал это он специально, оставляя пропущенную работу для следующего творца. В надежде, что тот расскажет о выселенцах не хуже, чем он.
И вообще, мне думается, Белов никогда не считал, что пишет кого-то лучше. «Самый талантливый из писателей кто? – сказал он однажды. – Тот, кто себя писателем не считает. А пишет затем, что не может уже не писать. Переполнило! Выплёскивается на волю! И надо, надо освободиться. Отдать тому, кто поймет тебя, как себя…»
Вот и с Каминским подобное получилось. Не Белов о нем написал. Хотя собирался. Но не успел. А написала о нем заведующая музеем имени Николая Рубцова Галина Алексеевна Мартюкова. Рассказала о нем и о тех, у кого отобрали родину и свободу! Очерк опубликован в сборнике «Толшма» с подзаголовком «Поселки спецпереселенцев в Никольском сельсовете». Добавлю к сказанному, что почти все население спецпоселков еще в 50-е годы прошлого века вернулось на историческую родину. Многие из них не забыли места, где пролетели лучшие годы. У них эти годы пали на дальнее детство. Вот и у сына Каминского Михаила и двух его дочерей Надежды и Веры отроческие лета пролетели на дивных холмах Никольской земли. Слишком много доброго они здесь заполучили. Потому спустя 55 лет сюда и приехали на побывку. Сердце не выдержало. Хотелось еще раз окинуть глазами все то, что осталось в душе навсегда.
«Обо всех патриотах, кто горой за народ, рассказать невозможно. Но стремиться к этому надо…Особенно, если тебя беспокоит память. Память о тех, кто жил меньше, чем собирался…» Говорил об этом Василий Иванович в конце декабря 2005 года при милейшей супруге Ольге Сергеевне, когда мы обменялись книгами. Я подарил ему «Россия. Родина. Рубцов». Он мне – «Невозвратные годы». А тремя годами раньше он вручил мне трилогию «Час шестый», книгу объемом без малого в тыщу страниц, написав на ней:
«Сережа, мы давно с тобой близки и понимаем друг дружку великолепно.
Будь здоров и живи долго.
Белов. 27. 12 2002.»
ОПОРА
Сколько было встреч с Василием Ивановичем Беловым! Обыкновенные писательские собрания, литературные семинары, прогулки по улицам Вологды, поездки на родину Николая Рубцова. Белов обязательно что-то в твоих откровениях находил, что надо было знать и ему, волей-неволей настраивая тебя на еще незабытые воспоминания. Так в Тотьме, прогуливаясь по берегу Сухоны, он обратил внимание на вырубки средь боров. Вздохнул:
— Гибнет, гибнет русская красота. А кто этому вдохновитель?
— Такие, как Каганович, — напомнил я.
— Ну-ко ты, ну-ко. Подробней об этом. – Белов не просил, а требовал, чтобы я поделился чем-то таким, чего он, может быть, и не знает. — Чувствую, знаешь об этом ты больше, чем говоришь…
И я рассказал:
В юные годы какое-то время жил я в Алма-Ате. Несколько дней ходил по роскошным улицам дивного города, вбирая в себя красоты востока. Однажды в пальмовом сквере геологического института увидел плечистого, без головного убора, гладко выбритого мужчину. Был он в сопровождении одетых в халаты солидных коллег, которые подкатили покрытую шёлком передвижную трибуну. Он тут же и встал за нее. И, как бывалый оратор, заговорил о дружбе советских народов. Говорил он недолго, однако эффектно, в каждой фразе упоминая, если не Карла Маркса-Фридриха Энгельса, то Ленина-Сталина, и от его веских слов веяло верой в будущее страны. Потом он спустился на каменную дорожку и, к одобрению всех собравшихся, взял и выудил из толпы юную пионерку. Секунда – и девочка с красным галстуком на груди оказалась на правом его плече – красивая и смущенная, будто маленькая принцесса. Мужчина, несмотря на жару, был в военного кроя френче и ослепительно чёрных хромовых сапогах. В повороте его головы, широких плечах и улыбке, с какой он держал счастливую пионерку, было что-то от полководца. Я даже дыхание затаил.
— Это кто? – спросил у стоявшего рядом со мной молоденького казаха. Тот, пораженный моим невежеством, едва от меня не отпрянул, но, все, же сказал:
— Лазарь Моисеевич Каганович…
Сколько лет прошло с той поры! А я до сих пор не забыл, как рассматривал этого бодрого, с девочкой на плече, сурового оптимиста. И почему-то не верил в тот исторический факт, что он отправлял людей в катастрофическое пространство, покрытое северными лесами. Отправлял не отдельными группами, а эшелонами поездов, где они, заготовляя плановый лес, ежедневно вели поединок за выживание.
Однако годы идут, меняется качество бытия, и всё подвергается переменам. Время вносит существенные поправки. Была и попытка что-то по-доброму изменить. Возвратить людям то, что они потеряли. Те народы, что обитали на разработанных их же руками лесных площадях, снова переселялись. Теперь уже добровольно. Без конвойных сопровождений. Именно этот кусочек жизни нашего государства я и увидел собственными глазами.
После южной Алма-Аты, в том же 1950 каком-то году я опять оказался в Тотьме. Был облачный день. На Сухоне, ниже пристани остановилась причаленная баржа. Шла загрузка людей. Откуда они? Кто с Поволжья. Кто с Украины. Кто с Казахстана. На баржу по трапу вносились ящики, сундуки, мешки, баулы и чемоданы.
От знакомых узнал, что это репатрианты. Возвращаются «на юга», на те самые территории, откуда когда-то их гнали на север. Переселяли, как кулаков второй категории, и вот теперь они едут домой.
Кто-то из горожан неожиданно подошел к спускавшейся к трапу группе репатриантов. Наклонился к самому старенькому из них, чтоб забрать у него клетку с парой козлят.
— Помогу, — сказал. И с ходу разговорился.
— Сами-то вы откуда?
— С Днепропетровска, — ответил владелец козлят.
— А у нас-то как оказались? В Тотьме-то нашей?
— Колото-молото, — старый побито вздохнул. – Были вольные казаки. Стали, что тебе козочки в клетке. 20 годиков здесь обретались.
— В самой, что ли, Тотьме?
— Рядом, в Чуриловке. На лесных заготовках. Сына здесь положил в земельку. И жену тоже здесь. Остался с дочурой. Э-э, Катерина! — старичок кивнул ступавшей где-то за ним круглощекой девочке с чемоданом. – Не отставай! – Поднял кепку над головой, покрутил, показав куда-то к заречному бору. – А содеял такое кто? – заключил. — Его владычество, Каганович. Вот так-то, молото-колото. Пожелал бы я ему побывать в нашей коже. Едем, куда мы теперь? На родину. А ждут ли нас там?
Женщина с рюкзаком за спиной, тоже из тех, кто когда-то расстался с родной стороной, пристроилась к разговору:
— Не ждут, так воротимся. Обратно сюда. В коренных русичей превращаться. Слава Богу, земельки тут хватит на всех… Главное, что народ здесь, хоть и не больно богатый, однако сердешный. Примет…
Много народу скопилось на берегу. Каждый смотрел и видел, как бывшие кулаки заходили на сходни, а там рассыпались кучками по барже, образуя плывущее поселение. Тихо было. Лишь шорох подошв да гул рабочего катера, выправлявшего трос, чтобы сразу и потащить громоздкую с маленьким флагом баржу по створу белеющих бакенов к повороту реки, за которым садилось сонное солнце.
Берег замер. Никто никому слов прощальных не говорил. Никто и рукой не махал. Два стана людей. Один возле старого замка на берегу, где сейчас милицейское учреждение. Второй – на барже. Все, кто плыл, и кто оставался, словно окаменели. Каждый вглядывался в свое и видел то, что никто, помимо него, не видел.
ПО БЕЛУ СВЕТУ
Уплывая в очередной раз из Тотьмы в Вологду, Белов крепко пожал мою руку. И сказал как бы от имени всех, о ком беспокоился, как о братьях:
— Рубцов, Романов, Коротаев, Багров, Цыганов… Каждый из вас имеет собственный стиль. Каждый по-своему видит всё, что около и вдали. И проявляет себя через собственную работу. Кто о ней судит? Пришедшее время. А в нем — тот самый, кто хотел бы прочесть нас не только глазами, но и душой.
Слово писателя, знай, гуляет по белу свету, помогая всем страждущим в постижении крена жизни, особенно в наши дни, когда рядом воинствуют ложь, обман, блуд и зависть. Но ведь и ты присутствуешь в этом мире. Чего ждать от тебя?
— Первым делом того, что ты должен быть, как опора, на которой и держится наша жизнь, — молвил я.
Белов вздохнул:
— О, как нам не хватает этой опоры… А где найти ее? Только в своем народе. Именно в тех, кто всегда рядом с нами…
ГОЛОС ИЗ КЛЕТКИ
В моей небольшой книжке «До свиданья, родина», вышедшей в 2004 году, есть рассказ «Забытое поле», который я посвятил Василию Ивановичу Белову. Он небольшой, потому привожу его целиком.
«Задичавшее поле, где когда-то твердела в наливе высокая рожь, заросло плодовитыми сорняками. Это наша действительность, перекосы угрюмого века, на ветрах которого разлетаются семена чернобыльника и осота.
А над полем – привычные добрые облака и такое же доброе солнце. И знакомый косяк отлетающих птиц, и оса, зависшая над ромашкой. Это вечность, какая была здесь и прежде.
Оставаться с таким же неизменяющимся лицом предстоит ей всегда. Потому что оса и птицы, солнце и облака обходились и обойдутся без человека. Человек же без них обречен. И еще обречен он без хлебного поля. Возвратить ему лучшие дни может лишь колосистая рябь поспевающих ржей, на усах которой качается доброе солнце».
Что сказал об этом рассказе Белов? Я не спрашивал. Да он бы, наверно, и не ответил. Главное, чтоб все это шло без лукавого и навязывания себя, как достойного бытописца.
— Пиши так, как если бы перо вела совестливая рука, — говаривал Белов. Говаривал как бы в пространство. И не однажды.
Я вспомнил одно видение. В два часа утра. Увидел, как встает из земли без лучей и сиянья огромное алое солнце. Такое бывает только в начале июля. Черные крыши домов, застывающая листва, пролетающий с мышью в когтях хищный филин.
Нет. Земля подбиралась не к собственной смерти. Шла она — к воскресению. И спасёт ее, я уверен был, тихий свет, разливающийся над миром. Православный народ называет его: «Божья милость».
— Такое местечко, под названием Глебово я время от времени и посещаю, – сказал я Белову.- Это родина нашего юного друга.
Белов улыбнулся:
— Уж не Саши ли Цыганова?
— Вот-вот.
— А почему ты вспомнил о нем?
— Это необъяснимо. Наверно, голос услышал. Оттуда, где люди в клетке. То есть в лагерной зоне, где не только охранные вышки, овчарки, бараки, но и ломающиеся судьбы. Несколько раз я бывал у Саши в гостях. А в первый раз — в зоне. Даже там выступал среди заключенных. Он, наш Саша, как воспитатель колонии, год за годом там пребывал. Тем, кто попал в эту клетку, пытался вернуть ту рисковую жизнь, которая на краю. Чтобы не было в ней последнего шага…
ПОЛНАЯ ЧАША
Много верст протопано мной вдоль реки Кубены, которую так любил Василий Белов, да и сам исходил он ее берега, как в детстве, так и в зрелые годы, попадая из дальней Тимонихи в город Харовск. Бывал здесь, как маленьким, так и взрослым. Потому и люди, с какими встречался во все свои годы Белов, то ли в деревне, то ли на лесосеке, то ли в заброшенном хуторке встречались и мне, постоянному жителю деревни Стегаиха, где я жил летами с семьей чуть больше, чем четверть века.
ВСЁ
В душе твоей — целое государство. А может, — и целый мир. Выражаешь себя словами, в которых есть всё, кроме правды, которая не вместилась в тебя, настолько она велика и страшна.
Однажды не будет нас на земле. Да и земли однажды не будет. С этим ли нам благоденствовать в нынешнем мире? Наоборот, лучше верить в неправду, чем в правду, коли у будущего нет силы, способной нас защитить и спасти.
Быть нам всегда на Земле, так же как и Земле вечно царствовать меж мирами. Пусть во Вселенной подобного, что надумал ты, и не будет. Зато будет в душе у каждого, кто дышит сегодняшним воздухом. Душе, хоть и скромной, однако способной принять в свои кладовые и комнаты всё.
Ночью в поле
Ночь. И надо же. Раздается не голос, а голосочек – тоненький- тоненький, но звенящий. Словно сам лилипут с балалаечкой на груди.
Я останавливаюсь. Стою на тропе. Слева — куртина крапивы. Справа – поле овса. Наклоняюсь к овсу и слышу:
— Это мы – молочные зернышки! Ты на нас наступил. Осторожней ходи!..
— Извините, — ответил я им. Встал на колени. И сам не заметил, как руки мои окунулись в овес, как в реку, и я в нем плыву. О-о, как мне хорошо!
Однако плыть помешал лилипут. Он словно ударил по балалайке:
— Я не река тебе! Раскупался! Мимо, мимо ходи…
Ночь. Впереди — еле видимая тропинка. Я иду, как обруганный, но веселый. Хорошо, когда рядом с тобой золотые овсы. В них не только молочные зернышки, но и бдительный, с балалаечкой лилипут, кого может услышать лишь тот, кого ночь застает в чистом поле
Око за око
Лосенок, мал да удал, так и крутится перед мамой, показывая ей свою живость и прыть. Жить бы да жить ему возле мамы. Она такая большая и сильная. А он так неопытен и доверчив.
Вместе они ходили на водопой. Шли по высокой траве. И не слышали, как по ней пробирается волк. Тот бросился на лосенка, да мама перехватила. Ударила волка правым копытом, а после — и левым. Волк – назад, по той же траве. Сначала пошел, а потом и пополз. Чуть живой, он наткнулся на муравейник. На нем и остался, подставляя себя со всех сторон муравьям.
А лосенок с лосихой пили воду в ручье. Напились – и назад. Встретили зайчика под осиной. У того на плече кустик ягодной голубики. Зайчик был самым ласковым зверем в лесу. Безобидным и очень добрым. Протянул голубику лосихе. Та зайчика тут же и облизала. А кустик с ягодами лосенку передала.
Пахнуло духом полуденной хвои. Рядом — ели и елочки. Там у мамы с лосенком убежище, где они скрываются от врагов.
Не успели лоси в елочки окунуться, как блеснуло стальное око. Грохот выстрела и журчание перебитого язычка, куда угодила горячая пуля.
Мама, как обезумела, видя то, как сына ее подняло и швырнуло, отделив на мгновение от земли. И второй бы раз нажал зверобой на курок, да глаза его разглядели стихию, налетевшую на него копытами и зубами.
Мать-лосиха вбивала охотника в мох и землю, потому как увидела в нем исчадие ада.
Зверобой сгинул так, что никто его больше не видел. Сработало, как у мстителей: око за око.
Укор
Разобрали дома на дрова. Увезли в жилую деревню. А от этой, от бывшей, где никто уже не живет, остались лишь трубы с лежанками да битый кирпич, где еще сохранились ветхие валенки и подушки, которые ждут стариков и старушек, словно они и не умерли и вот-вот возвратятся к печам, чтобы их затопить и, согревшись, почувствовать жизнь.
Безмолвные печи. Даже в ночи они белые и, горюя, скорбно вслушиваются в пустыню, не веря в то, что остались одни, не считая ворон.
Пернатые заменили людей. Забираются на ночь в печи, трубы которых засматриваются на звезды, принимая от них поминальный укор.
НА ЛЕДЯНКЕ
Декабрь 41-го. Русские девушки, ох, и выносливы. Всё-то ведь сами – и деревья сваливают на волок, и сучки с них ссекают, и разделывают хлысты, а потом, загрузив разделанное на сани, отправляют на пилораму. До нее 10 верст. И всё по ледянке. Идут лесные работницы вслед за лошадками, рядом с возами. Все, как одна, в полушалках, фуфайках и валенках. Везут березовый кряж, тот самый, который распилят, распарят, загнут, превращая его в солдатские лыжи. А кто на тех лыжах? Опять же, их, леспромхозовских девушек, кавалеры. Все они там. Воюют, кто-то под Ржевом, кто-то под Ленинградом.
Потрескивает мороз. Из-под ёлок, поднявшись стаями, взлетают зобастые снегири. Право, малиновая ватага, хлынувшая к возам. Садятся на крупы коней. А то и на вожжи.
Улыбаются девушки. То одна, то другая, не выпуская из рук вожжей, снимут птичку с коня и разговаривают, как с парнем.
— Куда полетишь-то теперь? А, малиновый? Коль туда, на войну, то привет моему сударику передай.
— Цви-цви! – отвечает снегирь, взлетая с вязаной рукавички, и тотчас же зигзагами — вверх, над мерцающей льдом дорогой. Неизвестно, куда и умчит. Может даже туда, где сударик
Хозяйка
Березы над Кубеной, как живые олени. Рядом – белеющие поля. Ещё вчера были черными, а сегодня, как саванами покрыты.
Вверху чьи-то веники обметают ползущие тучки. Отчего и снег не падает, а кружится.
До чего хорошо, когда белое с белым вьётся, как в развлекательном хороводе, сквозь который летит краснобровый глухарь.
Откуда он? Из деревни. Да-да. Снялся с дерева, что облеплено рдеющими плодами. Летит с веткой китайских яблок. Тех наросло нынче много. В каждом, считай, огороде. А кому убирать? Нет в деревне людей. Одна баба Тамара, да и та никуда дальше дома не выползает.
Там, за рекой, где гнездо глухаря, все рябины обклёваны. Ничего уже не возьмешь. Вот глухарь и летает туда, где человеческие деревья. Почти все они с яблоками, которые пропадают.
Предоволен глухарь. Снова, как и вчера, он летит к подруге своей с деревенским добром.
Что ж, вздыхает невидимая душа. Всё меняется в тихом мире. Был в деревне хозяином человек. Стала хозяйкой — лесная птица.
Домой
До деревни от фермы всего километр. Но как пройдешь его, если от ближних осин прошелестели три серых тени. Прошелестели, и нет их, как схоронились.
А вдруг это волки? Доярки домой собирались было пойти. Однако остановились. Обмолвились в беспокойстве:
— Коли дело такое, то никуда не пойдем. Заночуем с коровами.
— Уж враги, так враги. Прежде не было их.
— Из Сибири, поди. Там пожары везде. К нам и переселились…
— Пустяки! – сунулся в разговор Коля-Колька, местный механизатор, кто в тот вечер ладил на ферме доильную установку и, прихватив с собой вилы, смело двинул туда, где огни.
Хорошо, хоть светло от снега. Тот вверху и внизу. Земля от него, как зайчиками покрылась, знай, бежит в молоденьких шубках с веселым скрипом валенок и галош. Тут же и крик от коровника, где дежурил старенький дядя Леня:
— Не надо туда! Там серые! Видел собственными глазами…
Доярки притормозили. Не знают, куда и идти. И Коля притормозил. Сжав кулак в рукавице, погрозил то ли старому Лене, то ли волкам.
— Впер-ред! — приказал сам себе.
Доярки заволновались. Следом – за парнем. Сначала — шажком. Потом — и бегом. На полусогнутых, как гусыни. Догнав парня, тут же сбились в дружную кучу. Запышкали. С губ, как ветер, из-за которого даже шапка на Коле зашевелилась.
Уже у самой деревни кто-то шепотом у кого-то:
— А волки-ти чё? Куда подевались?
Коля взмахом руки показал на два стога соломы, стоявшие шагах в 20-ти от тропы:
— Видимо, там. Спряталися. Может, это, подстерегают…
Шутил, наверное, Коля-Колька. Хотя, как знать, может, и не шутил.
Войдя в деревню, все маленечко подвоспряли. Было скучно, зато спокойно. Пахнуло откуда-то пирогами. Деревня не только скучала, но и жила, вслушиваясь в скрип валенок и галош, с каким расходились по избам животноводы. К тому же голос одной из доярок напомнил всем о завтрашнем дне:
— Утре-то, как мы с вами пойдем? Всяко, не по одинке?
— С ружьем! — откликнулся Коля-Колька. – У меня оно с пулями. Пусть кто сунется — отобьемся…
Уточка, уточка, полетим …
Был ты в обычной командировке. Только что слез с автобуса. Проходил около гаражей. Откуда-то со двора, где стоял автокран, послышались крики. Кто-то толстый, с развевающимся шарфом выскочил из ворот.
— Сюда-а!
Звали тебя. А может, и не тебя. Тем не менее, ты повернул.
— Ты — кто-о? Алексан? — спросили тебя.
— Нет.
— Всё равно. Помоги.
Кому и чем ты был должен помочь, тебе невдомёк. А когда ты понял, что это тебя не касается, ибо увидел, целую стаю о чем-то споривших выпивох и хотел пройти мимо них, как вдруг к твоей голове приложилась доска, и ты на пару минут выключился из жизни.
Удар не смертельный, но было больно. К тому же поплыли ноги, и ты упал, выпуская из правой руки чемодан.
Когда очнулся, увидел рядом под бампером крана лежавшего в сером пальто молодого мужчину. По лицу его полз красный шнур застывающей крови. «Мертвец!» — понял ты. Стало как-то не по себе. Ещё более удивило, когда вверху над собой разглядел куривших милиционеров. Их было трое, и они на тебя смотрели, как на законченного злодея. Отчего? Да, наверное, оттого, что пальцы руки твоей сжимали не ручку дорожного чемодана, а металлический болт. Не тот ли самый, которым и был отправлен в чужие миры расположившийся рядом с тобой неживой человек.
Здесь что-то не то, понял ты. Какая-то чертовщина.
Милиционеры выглядели уверенно. Им, наверное, было всё ясно. По их пониманию, здесь случилась схватка двух рассорившихся людей. Схватка, закончившаяся убийством.
Ты был должен давно оказаться в своем родном доме. И вот вместо дома — бог его знает и где. Ведут в какое-то мрачное заведение. Где коридор с постовым. Где первая ночь в обществе заключённых. А затем и утро нелепейшего допроса.
Тебе это утро преподнесли, как злодею, который должен принять на себя чужую вину.
Отвести от себя подставу ты, хоть и пробовал, да не мог. Не умел убедить в своей невиновности ни защитника, ни следователя, ни суд. Потому и принял, как чей-то подарочек — десять лет лагерей.
Жалко было жену. Она такая юная, неопытная, оставшаяся без денег. К тому же была беременной.
Жалко и сына, который ещё не родился, но родится, подрастёт, начнет говорить и обязательно спросит: где мой папа? Почему? Почему он не с нами?
Себя тебе было, не жаль. Наоборот, ты был зол на себя за то, что так несуразно попался, получив в обмен на свою неповинную жизнь чью-то чужую, над которой сейчас посмеивался убийца.
Из щелей вагона, мчащегося к востоку, ты видишь светящиеся цветы. День такой пасмурный, а шагах в 20-ти от тебя, возле насыпи — пышные вербы. О, как их много. И все они распустились. На какую-то долю мгновения ты в них видишь и не цветы, а сплотившиеся друг с другом чьи-то сиротские души. Ветерок чуть прошелся по ним, и ты услышал в их безрадостном шевелении сочувствующие слова:
— Не горюй, не горюй…
Скрежещут колеса вагона, унося тебя мимо разлившихся верб. Губы твои ломаются в трудной улыбке:
— Вербы, вербочки, до свиданья…
* * *
Темнота предзимнего дня. Выйди, не поленись за порог барака, и ты услышишь за вырубкой чью-то воркующую беседу. Знаешь, что там, кроме ёлок с березами, нет никого. А веришь, что это табор, а в нём, обвитые шалями кому-то гадающие цыганки.
Ночи в лесу такие все разные. Но из разных ты выбираешь свою, ту, что тебе обещает, хоть и малую, но надежду. Вот и сейчас ты глядишь сквозь потёмки на свежие пни. Вырубка, право, как тайное озеро, где сплошные живые утки, выплывающие из пней. Прямо к ногам твоим подплывают. Так и хочется наклониться, чтоб ладонью — по гладкой спине, как любимую женщину, ту, от которой тебя увезли. Увезли, наверное, для того, чтоб опять тебя к ней привезти. Но когда это будет?
— Уточка, уточка, полетим!
Ты к полёту этому так стремишься! Так и рвёшься туда, где твой берег, а на том берегу с тремя окнами на реку твой уютный бревенчатый дом. Там жена. Там и сын.
Сыну скоро пять лет. Он желает узнать:
— Где мой папа? Почему он не дома? Когда он вернётся?
Мама гладит малого по головке.
— Почему ты расспрашиваешь о нём?
— Я люблю его! — плачет мальчик и бросается к маме, чтоб обнять её и понять:
— А где он сейчас?
— За Уралом. В лесу, — отвечает она.
Сын серьёзен и хмур. Что-то вбивает себе в маленькую головку:
— А папа, какой у нас? Смелый?
— Смелый.
Сын решительно объявляет:
— К папе! К папе хочу!
— Далеко он, сынок. Очень, очень.
— А на поезде можно к нему?
— Наверное, можно.
— Мама, ты у нас — женщина. Дома сиди. А меня посади на поезд. Я поеду к нему! Завтра же и поеду!
Мама подхватывает ребенка. Поднимает на грудь. Прижимает к себе. Слышит сердце. Сначала — сына, потом — и своё.
— Ты ещё маленький. Рано тебе в такую дорогу. Потеряешься в ней. Я такого не вынесу. Заболею тоской и умру.
— Нет! Нет! Нет! — О, как льнёт к горячему маминому плечу задрожавшее личико сына. — Не поеду я никуда. Хочется к папе, а не поеду! С тобой остаюсь. Не хочу, чтобы ты умирала. Пожалуйста, мама, живи!..
Невозможного нет. Всё возможно. Только это возможное где-то там, в новой жизни. В жизни очень большой, неизведанной и манящей, к какой готова сегодня лишь рыдающая душа.
— Уточка, уточка, полетим!..
По лицу твоему порхает бархатная снежинка. Там и вторая. И третья. Много снежинок отправило небо, решив подарить их угрюмой земле, чтобы та немножко повеселела, и люди на ней снова учуяли, хоть и малую, но надежду….