Рассказ о лидере советского государства н с хрущеве и эпохе его правления

Post Views:
41

Суммури

Михаил Сергеевич Горбачев (родился 2 марта 1931 года) – российский и бывший советский политик. Восьмой и последний руководитель Советского Союза, он был Генеральным секретарем Коммунистической партии Советского Союза с 1985 по 1991 год. Он также был главой государства с 1988 по 1991 год, занимая должности председателя Президиума Верховного Совета с 1988 по 1989 год, председателя Верховного Совета с 1989 по 1990 год и президента Советского Союза с 1990 по 1991 год. Идеологически Горбачев изначально придерживался марксизма-ленинизма, хотя к началу 1990-х годов перешел к социал-демократии.

Горбачев, уроженец России и Украины, родился в Привольном, Ставропольский край, в бедной крестьянской семье. Выросший во времена правления Иосифа Сталина, в юности он управлял комбайнами в колхозе, а затем вступил в Коммунистическую партию, которая тогда управляла Советским Союзом как однопартийным государством в соответствии с марксистско-ленинской доктриной. Во время учебы в Московском государственном университете он женился на сокурснице Раисе Титаренко в 1953 году, а в 1955 году получил диплом юриста. Переехав в Ставрополь, он работал в комсомольской молодежной организации, а после смерти Сталина стал горячим сторонником десталинизационных реформ советского лидера Никиты Хрущева. В 1970 году он был назначен первым секретарем Ставропольского краевого комитета партии, на этом посту он курировал строительство Большого Ставропольского канала. В 1978 году он вернулся в Москву и стал секретарем Центрального комитета партии, а в 1979 году вошел в состав его руководящего Политбюро. В течение трех лет после смерти советского лидера Леонида Брежнева, после недолгого правления Юрия Андропова и Константина Черненко, в 1985 году Политбюро избрало Горбачева Генеральным секретарем, фактическим главой правительства.

Хотя Горбачев стремился сохранить советское государство и его социалистические идеалы, он считал, что необходимы значительные реформы, особенно после Чернобыльской катастрофы 1986 года. Он вышел из советско-афганской войны и начал встречи на высшем уровне с президентом Соединенных Штатов Рональдом Рейганом, чтобы ограничить ядерное оружие и положить конец холодной войне. Внутри страны его политика гласности (“открытости”) позволила расширить свободу слова и печати, а его перестройка (“реструктуризация”) была направлена на децентрализацию принятия экономических решений для повышения эффективности. Его меры по демократизации и формирование выборного Съезда народных депутатов подорвали однопартийное государство. Горбачев отказался от военного вмешательства, когда различные страны Восточного блока отказались от марксистско-ленинского правления в 1989-90 годах. Внутри страны растущие националистические настроения угрожали распадом Советского Союза, что привело марксистско-ленинских сторонников жесткой линии к неудачному августовскому перевороту против Горбачева в 1991 году. В результате Советский Союз распался вопреки желанию Горбачева, и он ушел в отставку. После ухода с поста президента он основал свой Горбачев-фонд, стал ярым критиком российских президентов Бориса Ельцина и Владимира Путина и проводил кампании в поддержку российского социал-демократического движения.

Горбачев, которого многие считают одной из самых значительных фигур второй половины 20-го века, остается предметом споров. Обладатель множества наград, в том числе Нобелевской премии мира, он получил широкую известность благодаря своей ключевой роли в прекращении холодной войны, введении новых политических свобод в Советском Союзе и терпимости к падению марксистско-ленинских администраций в Восточной и Центральной Европе и воссоединению Германии. Напротив, в России его часто высмеивают за ускорение распада СССР, что привело к снижению глобального влияния России и ускорило экономический кризис.

Читайте также, биографии – Моммзен, Теодор

Детство: 1931-1950 гг.

Горбачев родился 2 марта 1931 года в селе Привольное Ставропольского края, в то время в Российской Советской Федеративной Социалистической Республике, одной из республик, входивших в состав Советского Союза. В то время Привольное было почти поровну поделено между этническими русскими и этническими украинцами. Семья Горбачева по отцовской линии была этническими русскими и переехала в регион из Воронежа за несколько поколений до этого; его семья по материнской линии была этнической украинкой и переехала из Чернигова. Родители назвали его Виктором, но по настоянию матери – набожной православной христианки – он был тайно крещен, где его дед окрестил его Михаилом. Его отношения с отцом, Сергеем Андреевичем Горбачевым, были близкими; его мать, Мария Пантелеевна Горбачева (урожденная Гопкало), была более холодной и карательной. и жили как крестьяне. Они поженились подростками в 1928 году и по местной традиции сначала жили в доме отца Сергея, в саманной избе, пока не построили свою собственную.

Советский Союз был однопартийным государством, управляемым Коммунистической партией, и во времена детства Горбачева находился под руководством Иосифа Сталина. Сталин инициировал проект массовой коллективизации сельского хозяйства, который, в соответствии с его марксистско-ленинскими идеями, по его мнению, должен был помочь преобразовать страну в социалистическое общество. Дед Горбачева по материнской линии вступил в Коммунистическую партию и помог создать первый в деревне колхоз в 1929 году, став его председателем. Этот колхоз находился в 19 километрах (12 миль) от села Привольное, и когда ему было три года, Горбачев покинул родительский дом и переехал в колхоз к своим дедушке и бабушке по материнской линии.

В то время страна переживала голод 1932-33 годов, во время которого умерли два дяди и тетя Горбачева по отцовской линии. За этим последовала Великая чистка, в ходе которой лица, обвиненные во “врагах народа”, включая тех, кто симпатизировал конкурирующим интерпретациям марксизма, таким как троцкизм, были арестованы и помещены в трудовые лагеря, а то и казнены. Оба деда Горбачева были арестованы (его дед по материнской линии в 1934 году, а по отцовской – в 1937 году) и провели время в трудовых лагерях ГУЛАГа до освобождения. После освобождения в декабре 1938 года дед Горбачева по материнской линии рассказывал о том, что его пытала тайная полиция, и этот рассказ повлиял на молодого мальчика.

После начала Второй мировой войны в 1939 году, в июне 1941 года немецкая армия вторглась в Советский Союз. В 1942 году немецкие войска оккупировали Привольное на четыре с половиной месяца. Отец Горбачева вступил в Красную Армию и воевал на фронте; во время конфликта он был ошибочно объявлен погибшим и сражался в Курской битве, после чего вернулся к семье раненым. После победы над Германией у родителей Горбачева родился второй сын, Александр, в 1947 году; он и Михаил были их единственными детьми.

Деревенская школа была закрыта в течение большей части войны, но осенью 1944 года открылась вновь. Горбачев не хотел возвращаться, но когда он вернулся, то преуспел в учебе. Он много читал, переходя от западных романов Томаса Мейна Рида к произведениям Виссариона Белинского, Александра Пушкина, Николая Гоголя и Михаила Лермонтова. В 1946 году он вступил в комсомол, советскую политическую молодежную организацию, стал лидером своей местной группы, а затем был избран в комитет комсомола района. Из начальной школы он перешел в среднюю школу в Молотовске; он жил там в течение недели, а по выходным ходил домой за 19 км (12 миль). Помимо того, что он был членом школьного драматического кружка, он организовывал спортивные и общественные мероприятия и вел утреннюю зарядку в школе. В течение пяти лет подряд, начиная с 1946 года, он возвращался домой, чтобы помочь своему отцу управлять комбайном, во время которого они иногда работали по 20 часов в день. В 1948 году они собрали более 8000 центнеров зерна, за что Сергей был награжден орденом Ленина, а его сын – орденом Трудового Красного Знамени.

Читайте также, история – Сражение в Коралловом море

Университет: 1950-1955 гг.

В июне 1950 года Горбачев стал кандидатом в члены Коммунистической партии. Он также подал заявление на учебу на юридический факультет Московского государственного университета (МГУ), в то время самого престижного вуза страны. Его приняли без экзаменов, вероятно, из-за его рабоче-крестьянского происхождения и наличия у него ордена Трудового Красного Знамени. Его выбор юриспруденции был необычным: в то время в советском обществе этот предмет не пользовался популярностью. В возрасте 19 лет он отправился на поезде в Москву, впервые покинув родные края.

В городе он жил вместе со студентами МГУ в общежитии в районе Сокольники. Он и другие сельские студенты чувствовали себя не в ладах с москвичами, но вскоре вписались в коллектив. Сокурсники вспоминают, что он особенно много работал, часто до поздней ночи. Он приобрел репутацию посредника в спорах, а также был известен тем, что открыто высказывался на занятиях, хотя некоторые свои взгляды раскрывал только в частном порядке; например, он признавался некоторым студентам, что выступает против советской юридической нормы, согласно которой признание доказывает вину, отмечая, что признание могло быть вынужденным. Во время его учебы по Советскому Союзу распространилась антисемитская кампания, кульминацией которой стал заговор врачей; Горбачев публично выступил в защиту еврейского студента, которого один из их товарищей обвинил в нелояльности к стране.

В МГУ он стал комсомольским старостой своего вступительного класса, а затем заместителем секретаря ВЛКСМ по агитации и пропаганде на юридическом факультете. Одним из его первых комсомольских заданий в Москве было наблюдение за ходом голосования на выборах в Краснопресненском районе, чтобы обеспечить стремление правительства к почти полной явке; Горбачев обнаружил, что большинство проголосовавших сделали это “из страха”. В 1952 году он был назначен действительным членом Коммунистической партии. Как члену партии и комсомола ему было поручено следить за сокурсниками на предмет потенциальной подрывной деятельности; некоторые из его сокурсников говорили, что он делал это лишь в минимальной степени и что они доверяли ему хранить конфиденциальную информацию в тайне от властей. Горбачев стал близким другом Зденека Млынаржа, чехословацкого студента, который впоследствии стал главным идеологом Пражской весны 1968 года. Млынарж вспоминал, что они оставались убежденными марксистами-ленинцами, несмотря на растущую озабоченность сталинской системой. После смерти Сталина в марте 1953 года Горбачев и Млынарж присоединились к толпе, собравшейся посмотреть на тело Сталина.

В МГУ Горбачев познакомился с Раисой Титаренко, украинкой, учившейся на философском факультете университета. Она была помолвлена с другим мужчиной, но после того, как помолвка распалась, у нее начались отношения с Горбачевым; вместе они посещали книжные магазины, музеи и художественные выставки. В начале 1953 года он прошел практику в прокуратуре Молотовского района, но был возмущен некомпетентностью и высокомерием тех, кто там работал. Тем же летом он вернулся в Привольное, чтобы работать с отцом на уборке урожая; заработанные деньги позволили ему оплатить свадьбу. 25 сентября 1953 года он и Раиса зарегистрировали свой брак в Сокольническом ЗАГСе, а в октябре поселились вместе в общежитии на Ленинских горах. Раиса обнаружила, что беременна, и хотя супруги хотели оставить ребенка, она заболела, и ей потребовалось сделать аборт.

В июне 1955 года Горбачев с отличием окончил школу; его выпускная работа была посвящена преимуществам “социалистической демократии” (советской политической системы) перед “буржуазной демократией” (либеральной демократией). Впоследствии он был направлен в советскую прокуратуру, которая в то время занималась реабилитацией невинных жертв сталинских чисток, но оказалось, что у них нет для него работы. Затем ему предложили место в аспирантуре МГУ, специализирующейся на колхозном праве, но он отказался. Он хотел остаться в Москве, где Раиса училась в аспирантуре, но вместо этого нашел работу в Ставрополе; Раиса бросила учебу, чтобы присоединиться к нему.

Читайте также, биографии – Росс, Рональд

Ставропольский комсомол: 1955-1969 гг.

В августе 1955 года Горбачев начал работать в Ставропольской краевой прокуратуре, но работа ему не понравилась, и он, используя свои связи, добился перевода на работу в комсомол, став заместителем начальника отдела агитации и пропаганды ВЛКСМ по краю. На этой должности он посещал села района и пытался улучшить жизнь их жителей; он создал дискуссионный кружок в селе Горькая Балка, чтобы помочь его крестьянам наладить социальные контакты.

Первое время Горбачев и его жена снимали небольшую комнату в Ставрополе, совершая ежедневные вечерние прогулки по городу, а по выходным – походы на природу. В январе 1957 года Раиса родила дочь Ирину, а в 1958 году они переехали в две комнаты в коммунальной квартире. В 1961 году Горбачев получил второе высшее образование по специальности “сельскохозяйственное производство”; он заочно учился в Ставропольском сельскохозяйственном институте и получил диплом в 1967 году. Его жена также получила второе высшее образование, став кандидатом социологических наук в 1967 году в Московском педагогическом институте; находясь в Ставрополе, она тоже вступила в Коммунистическую партию.

В конечном итоге Сталина на посту советского лидера сменил Никита Хрущев, который осудил Сталина и его культ личности в своей речи, произнесенной в феврале 1956 года, после чего он начал процесс десталинизации всего советского общества. Позднее его биограф Уильям Таубман предположил, что Горбачев “воплотил в себе” “реформаторский дух” эпохи Хрущева. Горбачев был среди тех, кто считал себя “истинными марксистами” или “истинными ленинцами” в противовес тому, что они считали извращениями Сталина. Он помогал распространять антисталинские идеи Хрущева в Ставрополе, но столкнулся со многими, кто продолжал считать Сталина героем или восхвалял сталинские чистки как справедливые.

Горбачев уверенно продвигался по карьерной лестнице в местной администрации. Власти считали его политически надежным, и он льстил своим начальникам, например, добился расположения видного местного политика Федора Кулакова. Некоторые коллеги, обладавшие способностью обходить соперников, возмущались его успехами. В сентябре 1956 года его повысили до первого секретаря Ставропольского горкома комсомола, поставив во главе его; в апреле 1958 года он стал заместителем руководителя комсомола всего края. В это время ему предоставили лучшее жилье: двухкомнатную квартиру с отдельной кухней, туалетом и ванной. В Ставрополе он создал дискуссионный клуб для молодежи и помог мобилизовать местную молодежь для участия в хрущевских кампаниях по развитию сельского хозяйства.

В марте 1961 года Горбачев стал первым секретарем областного комсомола, на этом посту он пошел по пути назначения женщин на должности руководителей городов и районов. В 1961 году Горбачев принимал итальянскую делегацию на Всемирном фестивале молодежи в Москве; в октябре того же года он участвовал в работе 22-го съезда Коммунистической партии Советского Союза. В январе 1963 года Горбачев был повышен до начальника отдела кадров краевого комитета партии по сельскому хозяйству, а в сентябре 1966 года стал первым секретарем Ставропольской городской партийной организации (“Горкома”). К 1968 году он все больше разочаровывался в своей работе – во многом из-за того, что хрущевские реформы затормозились или были отменены, – и подумывал об уходе из политики, чтобы работать в академической среде. Однако в августе 1968 года его назначили вторым секретарем Ставропольского крайкома, что сделало его заместителем первого секретаря Леонида Ефремова и второй по значимости фигурой в Ставрапольском крае. В 1969 году он был избран депутатом Верховного Совета Советского Союза и стал членом его Постоянной комиссии по охране окружающей среды.

Получив разрешение на поездки в страны Восточного блока, в 1966 году он в составе делегации посетил Восточную Германию, а в 1969 и 1974 годах побывал в Болгарии. В августе 1968 года Советский Союз возглавил вторжение в Чехословакию, чтобы положить конец Пражской весне, периоду политической либерализации в марксистско-ленинской стране. Хотя Горбачев позже заявил, что у него были личные опасения по поводу вторжения, он публично поддержал его. В сентябре 1969 года он был в составе советской делегации, направленной в Чехословакию, где нашел чехословацкий народ в основном недоброжелательным к нему. В том же году советские власти приказали ему наказать Фагиена Б. Садыкова, ставропольского агронома, чьи идеи считались критическими по отношению к советской сельскохозяйственной политике; Горбачев добился того, что Садыков был уволен с преподавательской работы, но проигнорировал призывы к ужесточению наказания. Позже Горбачев рассказывал, что он был “глубоко задет” этим инцидентом; “меня мучила совесть” за то, что я руководил преследованием Садыкова.

Читайте также, биографии – Эпикур

Руководство Ставропольским краем: 1970-1977 гг.

В апреле 1970 года Ефремов был переведен на более высокую должность в Москве, а Горбачев сменил его на посту первого секретаря Ставропольского крайкома. Это дало Горбачеву значительную власть над Ставропольским краем. Его кандидатуру лично проверили высшие руководители Кремля, и об их решении сообщил советский лидер Леонид Брежнев. В возрасте 39 лет он был значительно моложе своих предшественников на этом посту. Как глава Ставропольского края, он автоматически стал членом Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза в 1971 году. По словам биографа Жореса Медведева, Горбачев “теперь входил в суперэлиту партии”. Будучи региональным лидером, Горбачев сначала приписывал экономические и другие неудачи “неэффективности и некомпетентности кадров, недостаткам в структуре управления или пробелам в законодательстве”, но в итоге пришел к выводу, что они были вызваны чрезмерной централизацией принятия решений в Москве. Он начал читать переводы ограниченных текстов западных марксистских авторов, таких как Антонио Грамши, Луи Арагон, Роже Гароди и Джузеппе Боффа, и попал под их влияние.

Главной задачей Горбачева как руководителя региона было повышение уровня сельскохозяйственного производства, чему помешали сильные засухи 1975 и 1976 гг. Он руководил расширением ирригационных систем путем строительства Большого Ставропольского канала. За руководство рекордным урожаем зерна в Ипатовском районе в марте 1972 года он был награжден Брежневым на московской церемонии орденом Октябрьской революции. Горбачев всегда стремился сохранить доверие Брежнева; будучи руководителем региона, он неоднократно восхвалял Брежнева в своих выступлениях, например, называя его “выдающимся государственным деятелем современности”. Горбачев и его жена отдыхали в Москве, Ленинграде, Узбекистане и на курортах Северного Кавказа; он отдыхал с главой КГБ Юрием Андроповым, который был благосклонен к нему и стал важным покровителем. У Горбачева также сложились хорошие отношения с такими высокопоставленными лицами, как премьер-министр СССР Алексей Косыгин и многолетний высокопоставленный член партии Михаил Суслов.

Правительство считало Горбачева достаточно надежным, поэтому его отправляли в составе советских делегаций в Западную Европу; с 1970 по 1977 год он совершил туда пять поездок. В сентябре 1971 года он в составе делегации посетил Италию, где встретился с представителями Итальянской коммунистической партии; Горбачеву понравилась итальянская культура, но он был поражен нищетой и неравенством, которые он увидел в этой стране. В 1972 году он посетил Бельгию и Нидерланды, а в 1973 году – Западную Германию. Горбачев и его жена посетили Францию в 1976 и 1977 годах, причем в последнем случае они путешествовали по стране с гидом из Французской коммунистической партии. Он был удивлен тем, насколько открыто западноевропейцы высказывали свое мнение и критиковали своих политических лидеров, чего не было в Советском Союзе, где большинство людей не чувствовали себя в безопасности, говоря так открыто. Позже он рассказывал, что для него и его жены эти поездки “поколебали нашу априорную веру в превосходство социалистической демократии над буржуазной”.

Горбачев был близок со своими родителями; после того, как его отец смертельно заболел в 1974 году, Горбачев ездил к нему в Привольное незадолго до его смерти. Его дочь, Ирина, в апреле 1978 года вышла замуж за сокурсника Анатолия Вирганского. В 1977 году Верховный Совет назначил Горбачева председателем Постоянной комиссии по делам молодежи благодаря его опыту мобилизации молодежи в комсомоле.

Читайте также, биографии – Мэрилин Монро

Секретарь Центрального комитета: 1978-1984

В ноябре 1978 года Горбачев был назначен секретарем Центрального комитета. Его назначение было единогласно одобрено членами Центрального комитета. Чтобы занять эту должность, Горбачев и его жена переехали в Москву, где им сначала выделили старую дачу за городом. Затем они переехали на другую, на Сосновке, и, наконец, им выделили только что построенный кирпичный дом. Ему также дали квартиру в черте города, но он отдал ее дочери и зятю; Ирина начала работать во Втором медицинском институте Москвы. Будучи частью московской политической элиты, Горбачев и его жена теперь имели доступ к лучшему медицинскому обслуживанию и специализированным магазинам; им также были предоставлены повара, слуги, телохранители и секретари, хотя многие из них были шпионами КГБ. В новой должности Горбачев часто работал по двенадцать-шестнадцать часов в день. Он и его жена мало общались, но любили посещать московские театры и музеи.

В 1978 году Горбачев был назначен членом Секретариата ЦК по сельскому хозяйству, заменив своего старого друга Кулакова, который умер от сердечного приступа. Горбачев сосредоточил свое внимание на сельском хозяйстве: урожаи 1979, 1980 и 1981 годов были неурожайными, в основном из-за погодных условий, и страна была вынуждена импортировать все большее количество зерна. У него росло беспокойство по поводу системы управления сельским хозяйством, он стал считать ее чрезмерно централизованной и требующей принятия решений снизу; он поднял эти вопросы в своем первом выступлении на пленуме ЦК, состоявшемся в июле 1978 года. Его начали беспокоить и другие вопросы политики. В декабре 1979 года Советский Союз направил Красную Армию в соседний Афганистан для поддержки советского правительства против исламистских повстанцев; в частном порядке Горбачев считал это ошибкой. Иногда он открыто поддерживал позицию правительства; например, в октябре 1980 года он поддержал советские призывы к марксистско-ленинскому правительству Польши подавить растущее внутреннее несогласие в этой стране. В том же месяце он был переведен из кандидатов в члены Политбюро в действительные члены – высший орган, принимающий решения в Коммунистической партии. На тот момент он был самым молодым членом Политбюро.

После смерти Брежнева в ноябре 1982 года Андропов сменил его на посту Генерального секретаря Коммунистической партии, фактического главы правительства Советского Союза. Горбачев с энтузиазмом воспринял это назначение. Однако, хотя Горбачев надеялся, что Андропов проведет либерализующие реформы, последний осуществил лишь кадровые перестановки, а не структурные изменения. Горбачев стал ближайшим союзником Андропова в Политбюро; при поддержке Андропова Горбачев иногда председательствовал на заседаниях Политбюро. Андропов поощрял Горбачева заниматься другими областями политики, помимо сельского хозяйства, готовя его к будущей работе на высших должностях. В апреле 1983 года Горбачев выступил с ежегодной речью по случаю дня рождения основателя СССР Владимира Ленина; это потребовало от него перечитать многие поздние работы Ленина, в которых тот призывал к реформам в контексте Новой экономической политики 1920-х годов, и способствовало убеждению самого Горбачева в необходимости реформ. В мае 1983 года Горбачева отправили в Канаду, где он встретился с премьер-министром Пьером Трюдо и выступил в канадском парламенте. Там он познакомился и подружился с советским послом Александром Яковлевым, который впоследствии стал его ключевым политическим союзником.

В феврале 1984 года Андропов умер; на смертном одре он выразил желание, чтобы Горбачев стал его преемником. Тем не менее, многие в Центральном комитете считали, что 53-летний Горбачев слишком молод и неопытен. Вместо него Генеральным секретарем был назначен Константин Черненко – давний соратник Брежнева, но и у него было очень слабое здоровье. Черненко часто был слишком болен, чтобы председательствовать на заседаниях Политбюро, и Горбачев в последнюю минуту вступал в игру. Горбачев продолжал выращивать союзников в Кремле и за его пределами, а также произнес главную речь на конференции по советской идеологии, где он разозлил сторонников жесткой линии партии, намекнув, что стране необходимы реформы.

В апреле 1984 года он был назначен председателем Комитета по иностранным делам советского законодательного органа, что было в значительной степени почетной должностью. В июне он отправился в Италию в качестве советского представителя на похороны лидера Итальянской коммунистической партии Энрико Берлингуэра, а в сентябре – в Софию (Болгария) на празднование сороковой годовщины ее освобождения Красной армией. В декабре он посетил Великобританию по просьбе премьер-министра страны Маргарет Тэтчер; она знала, что он потенциальный реформатор, и хотела с ним встретиться. В конце визита Тэтчер сказала: “Мне нравится господин Горбачев. Мы можем вести бизнес вместе”. Он считал, что этот визит помог ослабить доминирующее положение Андрея Громыко в советской внешней политике и в то же время дал сигнал правительству Соединенных Штатов, что он хочет улучшить советско-американские отношения.

10 марта 1985 года Черненко умер. Громыко предложил кандидатуру Горбачева в качестве следующего Генерального секретаря; как давний член партии, рекомендация Громыко имела большой вес в Центральном комитете. Горбачев ожидал, что его выдвижение на пост Генерального секретаря встретит серьезную оппозицию, но в конечном итоге остальные члены Политбюро поддержали его. Вскоре после смерти Черненко Политбюро единогласно избрало Горбачева его преемником; они предпочли его другому пожилому лидеру. Таким образом, он стал восьмым лидером Советского Союза. Мало кто в правительстве предполагал, что он будет таким радикальным реформатором, каким он оказался. Хотя Горбачев не был хорошо известен советской общественности, было широко распространено облегчение от того, что новый лидер не был пожилым и больным. Первое публичное выступление Горбачева в качестве лидера состоялось 14 марта на похоронах Черненко на Красной площади. Через два месяца после избрания он впервые покинул Москву и отправился в Ленинград, где выступил перед собравшимися толпами. В июне он посетил Украину, в июле – Беларусь, а в сентябре – Тюменскую область, призывая членов партии в этих регионах взять на себя больше ответственности за решение местных проблем.

Читайте также, биографии – Гомер

Ранние годы: 1985-1986

Стиль руководства Горбачева отличался от стиля его предшественников. Он останавливался, чтобы поговорить с мирными жителями на улице, запретил вывешивать свой портрет на праздничных торжествах на Красной площади в 1985 году и поощрял откровенные и открытые дискуссии на заседаниях Политбюро. На Западе Горбачева воспринимали как более умеренного и менее грозного советского лидера; некоторые западные комментаторы, однако, считали это актом, призванным убаюкать западные правительства ложным чувством безопасности. Его жена была его ближайшим советником и взяла на себя неофициальную роль “первой леди”, появляясь вместе с ним в зарубежных поездках; ее публичное присутствие было нарушением стандартной практики и вызвало недовольство. Другими его близкими помощниками были Георгий Шахназаров и Анатолий Черняев.

Горбачев осознавал, что Политбюро может сместить его с поста, и что он не сможет провести более радикальные реформы, не имея большинства сторонников в Политбюро. Он стремился вывести из состава Политбюро нескольких пожилых членов, подтолкнув Григория Романова, Николая Тихонова и Виктора Гришина к отставке. Он повысил Громыко до главы государства – в основном церемониальной роли с небольшим влиянием, и переместил своего союзника, Эдуарда Шеварднадзе, на бывший пост Громыко, отвечающий за внешнюю политику. Другими союзниками, которых он видел продвинутыми, были Яковлев, Анатолий Лукьянов и Вадим Медведев. Еще одним из тех, кого продвигал Горбачев, был Борис Ельцин, ставший секретарем Центрального комитета в июле 1985 года. Большинство этих назначенцев были представителями нового поколения хорошо образованных чиновников, разочаровавшихся в брежневской эпохе. В первый год его работы были заменены 14 из 23 руководителей отделов секретариата. Таким образом, Горбачев за год добился доминирующего положения в Политбюро, быстрее, чем это удалось Сталину, Хрущеву или Брежневу.

В Советском Союзе потребление алкоголя неуклонно росло в период с 1950 по 1985 год. К 1980-м годам пьянство стало серьезной социальной проблемой, и Андропов запланировал масштабную кампанию по ограничению потребления алкоголя. Поощряемый своей женой, Горбачев, который верил, что кампания улучшит здоровье и повысит эффективность труда, проконтролировал ее реализацию. Производство алкоголя было сокращено примерно на 40 процентов, возраст употребления алкоголя был увеличен с 18 лет до 21 года, цены на алкоголь были повышены, магазинам было запрещено продавать его до 14 часов, были введены более строгие наказания за пьянство на рабочем месте или в общественных местах, а также за домашнее производство алкоголя. Для пропаганды трезвости было создано Всесоюзное добровольное общество борьбы за воздержание; в течение трех лет оно насчитывало более 14 миллионов членов. В результате в 1986-1987 годах снизился уровень преступности и немного увеличилась продолжительность жизни. Однако производство самогона значительно возросло, и реформа имела значительные издержки для советской экономики, в результате чего в период с 1985 по 1990 год потери составили до 100 миллиардов долларов США. Позже Горбачев счел кампанию ошибкой, и она была прекращена в октябре 1988 года. После ее окончания потребовалось несколько лет, чтобы производство вернулось на прежний уровень, после чего в 1990-1993 годах потребление алкоголя в России резко возросло.

На второй год своего руководства Горбачев начал говорить о гласности, или “открытости”. По мнению Додера и Брэнстона, это означало “большую открытость и откровенность в государственных делах и взаимодействие различных и иногда противоречивых взглядов в политических дебатах, в прессе и в советской культуре”. Поощряя реформаторов на видных постах в СМИ, он привел Сергея Залыгина на должность руководителя журнала “Новый мир” и Егора Яковлева на должность главного редактора “Московских новостей”. Он назначил историка Юрия Афанасьева деканом факультета Государственного исторического архива, откуда Афанасьев мог добиваться открытия секретных архивов и переоценки советской истории. Видные диссиденты, такие как Андрей Сахаров, были освобождены из внутренней ссылки или тюрьмы. Горбачев рассматривал гласность как необходимую меру, обеспечивающую перестройку, которая позволила обратить внимание советского населения на характер проблем страны в надежде, что оно поддержит его усилия по их решению. Гласность, особенно популярная среди советской интеллигенции, ставшей ключевыми сторонниками Горбачева, повысила его популярность внутри страны, но встревожила многих сторонников жесткой линии Коммунистической партии. Для многих советских граждан этот вновь обретенный уровень свободы слова и печати – и сопутствующие ему откровения о прошлом страны – был некомфортным.

Некоторые в партии считали, что Горбачев недостаточно далеко зашел в своих реформах; видным либеральным критиком был Ельцин. С 1985 года он быстро поднялся по карьерной лестнице, достигнув должности московского градоначальника. Как и многие члены правительства, Горбачев скептически относился к Ельцину, считая, что тот слишком много занимается саморекламой. Ельцин также критиковал Горбачева, считая его покровительственным. В начале 1986 года Ельцин начал огрызаться на Горбачева на заседаниях Политбюро. На Двадцать седьмом съезде партии в феврале Ельцин призвал к более масштабным реформам, чем те, которые начинал Горбачев, и подверг критике партийное руководство, хотя и не назвал Горбачева по имени, заявив, что формируется новый культ личности. Затем Горбачев предоставил слово для ответов, после чего присутствующие в течение нескольких часов публично критиковали Ельцина. После этого Горбачев также раскритиковал Ельцина, заявив, что тот заботится только о себе и является “политически неграмотным”. После этого Ельцин подал в отставку и как московский начальник, и как член Политбюро. С этого момента напряженность между двумя людьми переросла во взаимную ненависть.

В апреле 1986 года произошла Чернобыльская катастрофа. Сразу после этого официальные лица снабжали Горбачева неверной информацией, чтобы преуменьшить значение инцидента. Когда масштаб катастрофы стал очевиден, 336 000 человек были эвакуированы из окрестностей Чернобыля. Таубман отметил, что катастрофа стала “поворотным пунктом для Горбачева и советского режима”. Через несколько дней после катастрофы он выступил с телеобращением к нации. Он привел катастрофу в качестве доказательства того, что он считал широко распространенными проблемами в советском обществе, такими как халатное исполнение работ и инертность на рабочем месте. Горбачев позже описал этот инцидент как тот, который заставил его оценить масштабы некомпетентности и сокрытия информации в Советском Союзе. С апреля до конца года Горбачев все более открыто критиковал советскую систему, включая производство продовольствия, государственную бюрократию, призыв в армию и большую численность заключенных.

В своей речи, произнесенной в мае 1985 года в советском министерстве иностранных дел – впервые советский лидер напрямую обратился к дипломатам своей страны – Горбачев говорил о “радикальной перестройке” внешней политики. Одним из главных вопросов, стоявших перед его руководством, было участие СССР в гражданской войне в Афганистане, которая к тому времени продолжалась уже более пяти лет. В ходе войны Советская Армия понесла тяжелые потери, и общественность и военные выступали против участия СССР. Став лидером, Горбачев рассматривал выход из войны как ключевой приоритет. В октябре 1985 года он встретился с лидером афганских марксистов Бабраком Кармалем, призвав его признать отсутствие широкой общественной поддержки его правительства и заключить соглашение о разделе власти с оппозицией. В том же месяце Политбюро одобрило решение Горбачева о выводе боевых войск из Афганистана, хотя последние войска были выведены только в феврале 1989 года.

Горбачев унаследовал возобновление периода высокой напряженности в холодной войне. Он твердо верил в необходимость резкого улучшения отношений с Соединенными Штатами; его ужасала перспектива ядерной войны, он понимал, что Советский Союз вряд ли выиграет гонку вооружений, и считал, что постоянное внимание к высоким военным расходам вредит его стремлению к внутренним реформам. Хотя в частном порядке президент США Рональд Рейган также был потрясен перспективой ядерной войны, публично он, как оказалось, не хотел деэскалации напряженности, отказавшись от разрядки и контроля над вооружениями, начав наращивание военного потенциала и назвав Советский Союз “империей зла”.

И Горбачев, и Рейган хотели провести саммит для обсуждения холодной войны, но каждый из них столкнулся с определенной оппозицией такому шагу в своих правительствах. Они договорились провести саммит в Женеве, Швейцария, в ноябре 1985 года. В преддверии саммита Горбачев стремился улучшить отношения с союзниками США по НАТО, посетив Францию в октябре 1985 года для встречи с президентом Франсуа Миттераном. На саммите в Женеве дискуссии между Горбачевым и Рейганом иногда были жаркими, и Горбачев был вначале разочарован тем, что его американский коллега “кажется, не слышит, что я пытаюсь сказать”. Помимо обсуждения прокси-конфликтов холодной войны в Афганистане и Никарагуа и вопросов прав человека, пара обсуждала стратегическую оборонную инициативу США (СОИ), против которой Горбачев был категорически против. Жены супругов также встретились и провели время вместе на саммите. Саммит закончился совместным обязательством избежать ядерной войны и провести еще два саммита: в Вашингтоне в 1986 году и в Москве в 1987 году. После конференции Горбачев отправился в Прагу, чтобы проинформировать других лидеров стран Варшавского договора о развитии событий.

В своих отношениях с развивающимся миром Горбачев находил многих лидеров, исповедующих революционные социалистические взгляды или просоветскую позицию, таких как Муаммар Каддафи из Ливии и Хафез аль-Асад из Сирии, разочаровывающими, а его лучшие личные отношения были с премьер-министром Индии Радживом Ганди. Он считал, что “социалистический лагерь” государств с марксистско-ленинским управлением – страны Восточного блока, Северная Корея, Вьетнам и Куба – являются “утечкой” для советской экономики, получая от Советского Союза гораздо больше товаров, чем они коллективно давали взамен. Он стремился к улучшению отношений с Китаем, страной, марксистское правительство которой разорвало связи с Советами во время китайско-советского раскола и с тех пор проводило собственные структурные реформы. В июне 1985 года он подписал пятилетнее торговое соглашение с этой страной на сумму 14 миллиардов долларов США, а в июле 1986 года предложил сократить численность войск вдоль советско-китайской границы, назвав Китай “великой социалистической страной”. Он ясно дал понять, что хочет, чтобы Советский Союз стал членом Азиатского банка развития и установил более тесные связи со странами Тихоокеанского региона, особенно с Китаем и Японией.

Читайте также, биографии – Байрон, Джордж Гордон

Дальнейшая реформа: 1987-1989

В январе 1987 года Горбачев принял участие в пленуме ЦК, где говорил о перестройке и демократизации, критикуя широко распространенную коррупцию. Он подумывал включить в свою речь предложение о разрешении многопартийных выборов, но решил этого не делать. После пленума он сосредоточил свое внимание на экономической реформе, проводя дискуссии с правительственными чиновниками и экономистами. Многие экономисты предлагали ослабить министерский контроль над экономикой и позволить государственным предприятиям устанавливать собственные цели; Рыжков и другие правительственные деятели были настроены скептически. В июне Горбачев закончил свой доклад об экономической реформе. Он отражал компромисс: министры сохраняли возможность устанавливать целевые показатели производства, но они не считались обязательными. В том же месяце пленум принял его рекомендации, а Верховный Совет принял “закон о предприятиях”, вводящий эти изменения. Экономические проблемы оставались: к концу 1980-х годов все еще наблюдались повсеместная нехватка основных товаров, растущая инфляция и снижение уровня жизни. Это спровоцировало ряд забастовок шахтеров в 1989 году.

К 1987 году в советском обществе распространился дух гласности: журналисты писали все более открыто, многие экономические проблемы были публично обнародованы, появились исследования, в которых критически пересматривалась советская история. Горбачев в целом поддерживал гласность, называя ее “важнейшим, незаменимым оружием перестройки”. Тем не менее, он настаивал на том, что люди должны ответственно использовать вновь обретенную свободу, заявив, что журналисты и писатели должны избегать “сенсаций” и быть “абсолютно объективными” в своих репортажах. Около двухсот ранее запрещенных советских фильмов были выпущены в открытый прокат, также был открыт доступ к ряду западных фильмов. В 1989 году была окончательно установлена ответственность СССР за Катынскую резню 1940 года.

В сентябре 1987 года правительство прекратило глушить сигнал Британской вещательной корпорации и “Голоса Америки”. Реформы также включали в себя большую терпимость к религии; впервые по советскому телевидению транслировалась пасхальная служба, а празднованию тысячелетия Русской православной церкви было уделено внимание СМИ. Появились независимые организации, большинство из которых поддерживали Горбачева, хотя самая крупная, “Память”, была ультранационалистической и антисемитской по своей сути. Горбачев также объявил, что советским евреям, желающим мигрировать в Израиль, будет разрешено сделать это, что ранее было запрещено.

В августе 1987 года Горбачев отдыхал в Нижней Ореанде, Украина, где писал книгу “Перестройка: Новое мышление для нашей страны и нашего мира” по предложению американских издателей. К 70-летию Октябрьской революции 1917 года, которая привела Ленина и Коммунистическую партию к власти, Горбачев выступил с речью “Октябрь и перестройка: Революция продолжается”. Выступая на торжественном совместном заседании Центрального комитета и Верховного совета в Кремлевском дворце съездов, он восхвалял Ленина, но критиковал Сталина за массовые нарушения прав человека. Сторонники жесткой линии партии посчитали, что речь зашла слишком далеко, а либералисты – что недостаточно далеко.

В марте 1988 года журнал “Советская Россия” опубликовал открытое письмо учительницы Нины Андреевой. В нем она критиковала элементы горбачевских реформ, нападая на то, что она считала очернением сталинской эпохи, и утверждая, что в этом виновата клика реформаторов – по ее мнению, в основном евреи и этнические меньшинства. Более 900 советских газет перепечатали эту статью, вокруг нее сплотились антиреформаторы; многие реформаторы запаниковали, опасаясь обратной реакции против перестройки. Вернувшись из Югославии, Горбачев созвал заседание Политбюро для обсуждения письма, на котором выступил против тех сторонников жесткой линии, которые поддерживали его настроения. В итоге Политбюро приняло единогласное решение выразить неодобрение письму Андреевой и опубликовать опровержение в “Правде”. В опровержении Яковлева и Горбачева утверждалось, что те, кто “везде ищет внутренних врагов”, “не патриоты”, а “вина Сталина за массовые репрессии и беззакония” представлялась “огромной и непростительной”.

Хотя следующий съезд партии был назначен только на 1991 год, Горбачев созвал вместо него 19-ю партийную конференцию в июне 1988 года. Он надеялся, что, допустив к участию более широкий круг людей, чем на предыдущих конференциях, он получит дополнительную поддержку своим реформам. Вместе с сочувствующими чиновниками и учеными Горбачев разработал планы реформ, которые должны были сместить власть от Политбюро к Советам. В то время как Советы стали в основном бессильными органами, которые штамповали политику Политбюро, он хотел, чтобы они стали круглогодичными законодательными органами. Он предложил создать новый орган – Съезд народных депутатов, члены которого должны были избираться в основном свободным голосованием. Этот съезд, в свою очередь, должен был избирать Верховный Совет СССР, который бы осуществлял большую часть законодательной деятельности.

Эти предложения отражали стремление Горбачева к большей демократии, однако, по его мнению, существовало серьезное препятствие в том, что советский народ выработал “рабскую психологию” после столетий царского самодержавия и марксистско-ленинского авторитаризма. В конференции, проходившей в Кремлевском дворце съездов, приняли участие 5 000 делегатов, и на ней велись споры между сторонниками жесткой линии и либералами. Работа конференции транслировалась по телевидению, и впервые с 1920-х годов голосование не было единогласным. В последующие месяцы после конференции Горбачев сосредоточился на реорганизации и упорядочении партийного аппарата; штат Центрального комитета, насчитывавший в то время около 3000 человек, был сокращен вдвое, а различные отделы ЦК были объединены, чтобы сократить их общее число с двадцати до девяти.

Горбачев пытался улучшить отношения с Великобританией, Францией и Западной Германией; как и предыдущие советские лидеры, он был заинтересован в отводе Западной Европы от влияния США. Призывая к расширению общеевропейского сотрудничества, он публично говорил о “едином европейском доме” и о Европе “от Атлантики до Урала”. В марте 1987 года Тэтчер посетила Горбачева в Москве; несмотря на идеологические разногласия, они понравились друг другу. В апреле 1989 года он посетил Лондон, где обедал с Елизаветой II. В мае 1987 года Горбачев вновь посетил Францию, а в ноябре 1988 года Миттеран посетил его в Москве. Канцлер Западной Германии Гельмут Коль сначала обидел Горбачева, сравнив его с нацистским пропагандистом Йозефом Геббельсом, но позже неофициально извинился и в октябре 1988 года посетил Москву. В июне 1989 года Горбачев посетил Коля в Западной Германии. В ноябре 1989 года он также посетил Италию, где встретился с Папой Иоанном Павлом II. Отношения Горбачева с этими западноевропейскими лидерами, как правило, были гораздо теплее, чем с их коллегами из Восточного блока.

Горбачев продолжал добиваться хороших отношений с Китаем, чтобы преодолеть китайско-советский раскол. В мае 1989 года он посетил Пекин и встретился там с его лидером Дэн Сяопином; Дэн разделял веру Горбачева в экономические реформы, но отверг призывы к демократизации. Во время визита Горбачева на площади Тяньаньмэнь собрались студенты-демократы, но после его отъезда они были расстреляны войсками. Горбачев не осудил эту бойню публично, но она укрепила его решимость не применять силу в борьбе с продемократическими протестами в Восточном блоке.

После провала предыдущих переговоров с США, в феврале 1987 года Горбачев провел в Москве конференцию под названием “За мир без ядерного оружия, за выживание человечества”, в которой приняли участие различные мировые знаменитости и политики. Публично настаивая на ядерном разоружении, Горбачев стремился обеспечить Советскому Союзу моральное превосходство и ослабить самоощущение Запада как морального лидера. Зная, что Рейган не пойдет на соглашение по СОИ, Горбачев сосредоточился на сокращении “ядерных сил средней дальности”, к чему Рейган был восприимчив. В апреле 1987 года Горбачев обсудил этот вопрос с госсекретарем США Джорджем П. Шульцем в Москве; он согласился ликвидировать советские ракеты SS-23 и разрешить американским инспекторам посещать советские военные объекты для обеспечения соблюдения требований. Советские военные враждебно отнеслись к таким компромиссам, но после инцидента с Матиасом Рустом в мае 1987 года, когда западногерманский подросток смог незамеченным вылететь из Финляндии и приземлиться на Красной площади, Горбачев уволил многих высокопоставленных военных за некомпетентность. В декабре 1987 года Горбачев посетил Вашингтон, где он и Рейган подписали Договор о ядерных силах средней дальности. Таубман назвал это “одной из высших точек в карьере Горбачева”.

Второй американо-советский саммит состоялся в Москве в мае-июне 1988 года, который, как ожидал Горбачев, был в значительной степени символическим. И снова он и Рейган критиковали страны друг друга – Рейган поднял советские ограничения на свободу вероисповедания, Горбачев подчеркнул бедность и расовую дискриминацию в США – но Горбачев отметил, что они говорили “на дружеских условиях”. Они достигли соглашения об уведомлении друг друга перед проведением испытания баллистической ракеты и заключили соглашения о транспорте, рыболовстве и радионавигации. На саммите Рейган заявил журналистам, что больше не считает Советский Союз “империей зла”, а Горбачев заявил, что считает себя другом.

Третий саммит состоялся в Нью-Йорке в декабре. Прибыв туда, Горбачев выступил с речью перед Ассамблеей ООН, в которой объявил об одностороннем сокращении советских вооруженных сил на 500 000 человек; он также объявил, что 50 000 военнослужащих будут выведены из Центральной и Восточной Европы. Затем он встретился с Рейганом и избранным президентом Джорджем Бушем-старшим; он поспешил домой, пропустив запланированный визит на Кубу, чтобы разобраться с армянским землетрясением. Став президентом США, Буш был заинтересован в продолжении переговоров с Горбачевым, но хотел казаться более жестким по отношению к Советам, чем Рейган, чтобы смягчить критику со стороны правого крыла своей Республиканской партии. В декабре 1989 года Горбачев и Буш встретились на саммите в Мальте. Буш предложил оказать помощь советской экономике, приостановив действие поправки Джексона-Вэника и отменив поправки Стивенсона и Бэрда. Там же они договорились о совместной пресс-конференции, что стало первым случаем, когда лидеры США и СССР сделали это. Горбачев также призвал Буша нормализовать отношения с Кубой и встретиться с ее президентом Фиделем Кастро, хотя Буш отказался это сделать.

Придя к власти, Горбачев обнаружил некоторые волнения среди различных национальных групп внутри Советского Союза. В декабре 1986 года в нескольких казахских городах вспыхнули беспорядки после того, как русский был назначен главой региона. В 1987 году крымские татары провели в Москве акцию протеста, требуя переселения в Крым – район, откуда они были депортированы по приказу Сталина в 1944 году. Горбачев приказал комиссии во главе с Громыко изучить их положение. В докладе Громыко прозвучали призывы оказать помощь татарскому переселению в Крым. К 1988 году советский “вопрос национальности” становился все более актуальным. В феврале администрация Нагорно-Карабахского региона официально попросила передать его из состава Азербайджанской Советской Социалистической Республики в состав Армянской Советской Социалистической Республики; большинство населения региона были этническими армянами и хотели объединения с другими районами с преобладающим армянским населением. Поскольку в Нагорном Карабахе проходили противоборствующие армянские и азербайджанские демонстрации, Горбачев созвал экстренное заседание Политбюро. В конечном итоге Горбачев пообещал большую автономию для Нагорного Карабаха, но отказался от передачи, опасаясь, что это вызовет аналогичную этническую напряженность и требования по всему Советскому Союзу.

В том же месяце в азербайджанском городе Сумгаит азербайджанские банды начали убивать представителей армянского меньшинства. Местные войска попытались подавить беспорядки, но подверглись нападению толпы. Политбюро приказало ввести в город дополнительные войска, но в отличие от Лигачева, который хотел массированной демонстрации силы, Горбачев призвал к сдержанности. Он считал, что ситуацию можно разрешить политическим путем, призывая к переговорам между армянской и азербайджанской коммунистическими партиями. В 1990 году в Баку вспыхнули новые антиармянские беспорядки. Проблемы возникли и в Грузинской Советской Социалистической Республике; в апреле 1989 года грузинские националисты, требовавшие независимости, вступили в столкновение с войсками в Тбилиси, в результате чего погибло несколько человек. В странах Балтии также росли настроения независимости; Верховные Советы Эстонской, Литовской и Латвийской Советских Социалистических Республик объявили о своей экономической “автономии” от России и ввели меры по ограничению российской иммиграции. В августе 1989 года протестующие сформировали “Балтийский путь” – человеческую цепь через все три республики, символизирующую их стремление к независимости. В том же месяце Верховный Совет Литвы признал незаконной советскую аннексию их страны в 1940 году; в январе 1990 года Горбачев посетил республику, чтобы призвать ее остаться в составе Советского Союза.

Горбачев отверг “доктрину Брежнева” – идею о том, что Советский Союз имеет право на военное вмешательство в дела других марксистско-ленинских стран, если их правительствам угрожает опасность. В декабре 1987 года он объявил о выводе 500 000 советских войск из Центральной и Восточной Европы. Проводя внутренние реформы, он не поддерживал публично реформаторов в других странах Восточного блока. Надеясь показать пример, он позже говорил, что не хотел вмешиваться в их внутренние дела, но, возможно, он опасался, что продвижение реформ в Центральной и Восточной Европе слишком сильно разозлило бы его собственных сторонников жесткой линии. Некоторые лидеры Восточного блока, такие как венгр Янош Кадар и поляк Войцех Ярузельский, симпатизировали реформам, другие, как румын Николае Чаушеску, были настроены враждебно. В мае 1987 года Горбачев посетил Румынию, где был потрясен состоянием страны, позже заявив Политбюро, что там “человеческое достоинство не имеет абсолютно никакой ценности”. Он и Чаушеску недолюбливали друг друга и спорили по поводу горбачевских реформ.

В августе 1989 года Панъевропейский пикник, который Отто фон Габсбург планировал как испытание Горбачева, привел к большому массовому исходу восточногерманских беженцев. Согласно доктрине Синатры, Советский Союз не вмешивался, а информированное СМИ население Восточной Европы понимало, что, с одной стороны, их правители все больше теряют власть, а с другой – “железный занавес” рушится, становясь скобкой для Восточного блока.

В ходе революций 1989 года в большинстве марксистско-ленинских государств Центральной и Восточной Европы прошли многопартийные выборы, которые привели к смене режима. В большинстве стран, таких как Польша и Венгрия, это произошло мирным путем, но в Румынии революция переросла в насилие и привела к свержению и казни Чаушеску. Горбачев был слишком озабочен внутренними проблемами, чтобы уделять много внимания этим событиям. Он считал, что демократические выборы не заставят страны Восточной Европы отказаться от приверженности социализму. В 1989 году он посетил Восточную Германию на сороковую годовщину ее основания; вскоре после этого, в ноябре, правительство Восточной Германии разрешило своим гражданам пересечь Берлинскую стену, и Горбачев одобрил это решение. В последующие годы большая часть стены была снесена. Ни Горбачев, ни Тэтчер, ни Миттеран не хотели быстрого воссоединения Германии, понимая, что она, скорее всего, станет доминирующей европейской державой. Горбачев хотел постепенного процесса интеграции Германии, но Коль начал призывать к быстрому воссоединению. После воссоединения Германии многие наблюдатели объявили о завершении холодной войны.

Читайте также, биографии – Фишер, Эмиль Герман

Президентство Советского Союза: 1990-1991 гг.

В феврале 1990 года как либералисты, так и марксистско-ленинские сторонники жесткой линии усилили свои нападки на Горбачева. В Москве прошел марш либералистов с критикой правления Коммунистической партии, а на заседании Центрального комитета сторонник жесткой линии Владимир Бровиков обвинил Горбачева в том, что он довел страну до “анархии” и “разрухи” и добивается одобрения Запада в ущерб Советскому Союзу и марксистско-ленинскому делу. Горбачев осознавал, что Центральный комитет все еще может сместить его с поста генерального секретаря, и поэтому решил переформулировать роль главы правительства в президентство, от которого его нельзя будет отстранить. Он решил, что выборы президента должны проводиться Съездом народных депутатов. Он предпочел это всенародному голосованию, поскольку считал, что последнее привело бы к эскалации напряженности, и опасался, что может проиграть; тем не менее, опрос, проведенный весной 1990 года, показал, что он по-прежнему является самым популярным политиком в стране.

В марте Съезд народных депутатов провел первые (и единственные) выборы президента СССР, на которых Горбачев был единственным кандидатом. Он получил 1 329 голосов “за” при 495 “против”; 313 голосов были признаны недействительными или отсутствовали. Таким образом, он стал первым исполнительным президентом Советского Союза. Новый Президентский совет из 18 членов де-факто заменил Политбюро. На том же заседании съезда он представил идею отмены статьи 6 советской конституции, которая утверждала коммунистическую партию в качестве “правящей партии” Советского Союза. Съезд принял реформу, подорвав де-юре природу однопартийного государства.

На выборах в Верховный Совет России в 1990 году Коммунистическая партия столкнулась с соперниками из альянса либералистов, известного как “Демократическая Россия”; последняя особенно преуспела в городских центрах. Ельцин был избран председателем парламента, чем был недоволен Горбачев. В том же году опросы общественного мнения показали, что Ельцин обогнал Горбачева как самый популярный политик в Советском Союзе. Горбачев пытался понять растущую популярность Ельцина, комментируя это: “Он пьет как рыба… он невнятен, он придумывает черт знает что, он как заезженная пластинка”. Верховный Совет России теперь не контролировался Горбачевым; в июне 1990 года он заявил, что в Российской Республике его законы имеют приоритет над законами центрального правительства СССР. На фоне роста русских националистических настроений Горбачев неохотно разрешил создание Коммунистической партии Российской Советской Федеративной Социалистической Республики как отделения более крупной советской Коммунистической партии. Горбачев принял участие в ее первом съезде в июне, но вскоре обнаружил, что на нем доминируют сторонники жесткой линии, выступающие против его реформистской позиции.

В январе 1990 года Горбачев в частном порядке согласился разрешить воссоединение Восточной Германии с Западной Германией, но отверг идею о том, что объединенная Германия может сохранить членство Западной Германии в НАТО. Его компромиссное предложение о том, что Германия может сохранить членство и в НАТО, и в Варшавском договоре, не нашло поддержки. В мае 1990 года он посетил США для переговоров с президентом Бушем; там он согласился с тем, что независимая Германия будет иметь право выбирать свои международные союзы. Позже он рассказал, что согласился на это, потому что госсекретарь США Джеймс Бейкер пообещал, что войска НАТО не будут размещены в восточной Германии и что военный альянс не будет расширяться в Восточной Европе. В частном порядке Буш проигнорировал заверения Бейкера и впоследствии настаивал на расширении НАТО. Во время поездки США проинформировали Горбачева о своих доказательствах того, что советские военные – возможно, без ведома Горбачева – осуществляли программу создания биологического оружия в нарушение Конвенции по биологическому оружию 1987 года. В июле Коль посетил Москву, и Горбачев сообщил ему, что Советский Союз не будет возражать против вступления воссоединенной Германии в НАТО. Внутри страны критики Горбачева обвиняли его в предательстве национальных интересов; в более широком смысле они были возмущены тем, что Горбачев позволил Восточному блоку уйти от прямого советского влияния.

В условиях растущего дефицита советского бюджета и отсутствия внутренних денежных рынков, которые могли бы обеспечить государство кредитами, Горбачев искал другие пути. На протяжении всего 1991 года Горбачев просил крупные кредиты у западных стран и Японии, надеясь удержать советскую экономику на плаву и обеспечить успех перестройки. Хотя Советский Союз был исключен из Большой семерки, Горбачев добился приглашения на ее саммит в Лондоне в июле 1991 года. Там он продолжал призывать к финансовой помощи; Миттеран и Коль поддержали его, а Тэтчер – уже не в должности – также призвала западных лидеров согласиться. Большинство членов “Большой семерки” отнеслись к этому неохотно, предложив вместо этого техническую помощь и предложив Советам получить статус “специального ассоциированного члена”, а не полноправного члена Всемирного банка и Международного валютного фонда. Горбачев был разочарован тем, что США потратили 100 миллиардов долларов на войну в Персидском заливе, но не предложили его стране кредиты. Другие страны были более сговорчивы; Западная Германия к середине 1991 года предоставила Советам 60 миллиардов марок. В конце того же месяца Буш посетил Москву, где он и Горбачев после десяти лет переговоров подписали договор СНВ-1 – двустороннее соглашение о сокращении и ограничении стратегических наступательных вооружений.

На 28-м съезде Коммунистической партии в июле 1990 года сторонники жесткой линии критиковали реформаторов, но Горбачев был переизбран лидером партии при поддержке трех четвертей делегатов, и его выбор заместителя генерального секретаря, Владимира Ивашко, также был избран. Стремясь к компромиссу с либерализаторами, Горбачев собрал команду из своих и ельцинских советников для разработки пакета экономических реформ: результатом стала программа “500 дней”. Она предусматривала дальнейшую децентрализацию и некоторую приватизацию. Горбачев назвал этот план “современным социализмом”, а не возвращением к капитализму, но у него было много сомнений по этому поводу. В сентябре Ельцин представил план Верховному Совету России, который поддержал его. Многие члены Коммунистической партии и государственного аппарата выступили против плана, утверждая, что он приведет к рыночному хаосу, безудержной инфляции и беспрецедентному уровню безработицы. От плана “500 дней” отказались. В связи с этим Ельцин выступил против Горбачева в октябрьской речи, заявив, что Россия больше не будет занимать подчиненное положение по отношению к советскому правительству.

К середине ноября 1990 года большая часть прессы призывала Горбачева уйти в отставку и предсказывала гражданскую войну. Сторонники жесткой линии призывали Горбачева распустить президентский совет и арестовать ярых либералов в СМИ. В ноябре он выступил перед Верховным Советом, где объявил программу из восьми пунктов, включавшую правительственные реформы, в том числе упразднение президентского совета. К этому моменту Горбачев был изолирован от многих своих бывших близких союзников и помощников. Яковлев вышел из его окружения, Шеварднадзе ушел в отставку. Его поддержка среди интеллигенции снижалась, и к концу 1990 года его рейтинг одобрения резко упал.

В августе Горбачев с семьей отдыхал на своей даче “Заря” в Форосе, Крым. Через две недели после его отпуска группа высокопоставленных деятелей Коммунистической партии – “банда восьми”, называвшая себя Государственным комитетом по чрезвычайному положению, – совершила государственный переворот, чтобы захватить контроль над Советским Союзом. Телефонная связь с его дачей была прервана, и прибыла группа, включавшая Болдина, Шенина, Бакланова и генерала Варенникова, чтобы сообщить ему о захвате власти. Лидеры переворота потребовали, чтобы Горбачев официально объявил чрезвычайное положение в стране, но он отказался. Горбачев и его семья находились под домашним арестом на своей даче. Участники переворота публично объявили, что Горбачев болен, и поэтому руководство страной возьмет на себя вице-президент Янаев.

Ельцин, ныне президент Российской Советской Федеративной Социалистической Республики, вошел в московский Белый дом. Десятки тысяч демонстрантов собрались у входа, чтобы не допустить штурма здания войсками для его ареста. Горбачев опасался, что участники переворота прикажут его убить, поэтому попросил охрану забаррикадировать его дачу. Однако лидеры путча поняли, что им не хватает поддержки, и прекратили свои усилия. 21 августа Владимир Крючков, Дмитрий Язов, Олег Бакланов, Анатолий Лукьянов и Владимир Ивашко прибыли на дачу Горбачева, чтобы сообщить ему об этом.

Вечером Горбачев вернулся в Москву, где поблагодарил Ельцина и демонстрантов за помощь в срыве переворота. На последующей пресс-конференции он пообещал реформировать Коммунистическую партию СССР. Через два дня он подал в отставку с поста генерального секретаря и призвал Центральный комитет к роспуску. Несколько участников переворота покончили жизнь самоубийством, другие были уволены. 23 августа Горбачев присутствовал на сессии Верховного Совета России, где Ельцин подверг его агрессивной критике за то, что он назначил и продвинул по службе многих участников переворота. Затем Ельцин объявил о приостановке деятельности Коммунистической партии России.

Читайте также, биографии – Гоген, Поль

Окончательный крах

29 августа Верховный Совет на неопределенное время приостановил деятельность всех коммунистических партий, фактически положив конец коммунистическому правлению в Советском Союзе (6 ноября Ельцин издал указ о запрете деятельности всех коммунистических партий в России). С этого момента Советский Союз распался с драматической быстротой. К концу сентября Горбачев потерял возможность влиять на события за пределами Москвы.

30 октября Горбачев принял участие в конференции в Мадриде, пытавшейся оживить израильско-палестинский мирный процесс. Это мероприятие было организовано совместно США и Советским Союзом, что стало одним из первых примеров подобного сотрудничества между двумя странами. Там он снова встретился с Бушем. По пути домой он посетил Францию, где остановился вместе с Миттераном в его доме недалеко от Байонны.

После переворота Ельцин приостановил всю деятельность Коммунистической партии на территории России, закрыв офисы ЦК на Старой площади, а также подняв имперский российский трехцветный флаг вместе с советским флагом на Красной площади. В последние недели 1991 года Ельцин начал захватывать остатки советского правительства, включая сам Кремль.

Без ведома Горбачева Ельцин встретился с президентом Украины Леонидом Кравчуком и президентом Беларуси Станиславом Шушкевичем в Беловежском лесу, недалеко от Бреста, Беларусь, 8 декабря и подписал Белавежские соглашения, которые объявили о прекращении существования Советского Союза и образовании Содружества Независимых Государств (Горбачев был в ярости. Он отчаянно искал возможность сохранить Советский Союз, тщетно надеясь, что средства массовой информации и интеллигенция сплотятся против идеи его распада. Затем украинский, белорусский и российский Верховные Советы ратифицировали создание СНГ. 9 декабря он выступил с заявлением, в котором назвал соглашение о СНГ “незаконным и опасным”. 20 декабря лидеры 11 из 12 оставшихся республик – все, кроме Грузии, – встретились в Алма-Ате и подписали Алма-Атинский протокол, согласившись распустить Советский Союз и официально создать СНГ. Они также временно приняли отставку Горбачева с поста президента того, что осталось от Советского Союза. Горбачев заявил, что уйдет в отставку, как только увидит, что СНГ стало реальностью.

Принимая свершившийся факт распада Советского Союза, Горбачев достиг соглашения с Ельциным, согласно которому Горбачев должен был официально объявить о своей отставке с поста президента и главнокомандующего СССР 25 декабря, а затем покинуть Кремль к 29 декабря. Яковлев, Черняев и Шеварднадзе присоединились к Горбачеву, чтобы помочь ему написать речь об отставке. Затем Горбачев произнес свою речь в Кремле перед телевизионными камерами, что позволило транслировать ее на международном уровне. В ней он заявил: “Настоящим я прекращаю свою деятельность на посту Президента Союза Советских Социалистических Республик”. Он выразил сожаление по поводу распада Советского Союза, но назвал достижения своего правления: политическую и религиозную свободу, конец тоталитаризма, введение демократии и рыночной экономики, прекращение гонки вооружений и холодной войны. Горбачев стал лишь третьим советским лидером, после Маленкова и Хрущева, который не умер на своем посту. На следующий день, 26 декабря, Совет Республик, верхняя палата Верховного Совета, официально проголосовал за прекращение существования Советского Союза. Советский Союз официально прекратил свое существование в полночь 31 декабря 1991 года; с этой даты все советские учреждения, не перешедшие под контроль России, прекратили свою деятельность.

Читайте также, биографии – Ривера, Диего

Первые годы: 1991-1999

Не работая, Горбачев имел больше времени для общения с женой и семьей. Вначале они с Раисой жили на полуразрушенной даче на Рублевском шоссе, а затем им разрешили приватизировать свою меньшую квартиру на улице Косыгина. Он сосредоточился на создании своего Международного фонда социально-экономических и политических исследований, или “Горбачев-фонда”, основанного в марте 1992 года; Яковлев и Ревенко были его первыми вице-президентами. Его первоначальными задачами были анализ и публикация материалов по истории перестройки, а также защита этой политики от того, что он называл “клеветой и фальсификациями”. Фонд также ставил перед собой задачу отслеживать и критиковать жизнь в постсоветской России, представляя формы развития, альтернативные тем, которые проводил Ельцин.

Чтобы финансировать свой фонд, Горбачев начал читать лекции по всему миру, беря за это большие гонорары. Во время визита в Японию он был хорошо принят и получил несколько почетных степеней. В 1992 году он совершил турне по США на частном самолете Forbes, чтобы собрать деньги для своего фонда. Во время поездки он встретился с супругами Рейганами для светского визита. Оттуда он отправился в Испанию, где посетил всемирную выставку Expo ”92 в Севилье и встретился с премьер-министром Фелипе Гонсалесом, который стал его другом. Далее он посетил Израиль и Германию, где был тепло принят многими политиками, которые высоко оценили его роль в содействии объединению Германии. Чтобы пополнить гонорары за лекции и продажу книг, Горбачев снимался в рекламных роликах, таких как телевизионная реклама Pizza Hut, реклама ÖBB и фотореклама Louis Vuitton, что позволяло ему поддерживать фонд на плаву. С помощью жены Горбачев работал над своими мемуарами, которые были опубликованы на русском языке в 1995 году и на английском в следующем году. Он также начал писать ежемесячную синдицированную колонку для газеты “Нью-Йорк Таймс”.

В 1993 году Горбачев основал Международный Зеленый Крест, который занимался поощрением устойчивого будущего, а затем Всемирный политический форум. В 1995 году он инициировал проведение Всемирного саммита лауреатов Нобелевской премии мира.

Горбачев обещал воздержаться от критики Ельцина, пока тот проводит демократические реформы, но вскоре они снова стали публично критиковать друг друга. После того, как решение Ельцина отменить ограничение цен привело к массовой инфляции и ввергло многих россиян в нищету, Горбачев открыто критиковал его, сравнивая реформу со сталинской политикой насильственной коллективизации. После того, как про-ельцинские партии потерпели неудачу на выборах в законодательное собрание в 1993 году, Горбачев призвал его уйти в отставку. В 1995 году его фонд провел конференцию “Интеллигенция и перестройка”. Именно на ней Горбачев предложил Думе закон, который сократил бы многие президентские полномочия, установленные ельцинской конституцией 1993 года. Горбачев продолжал защищать перестройку, но признавал, что совершил тактические ошибки на посту советского лидера. Хотя он по-прежнему считал, что в России идет процесс демократизации, он пришел к выводу, что на это потребуются десятилетия, а не годы, как он думал ранее.

В отличие от политической деятельности своего мужа, Раиса Максимовна сосредоточилась на проведении кампаний в поддержку детских благотворительных организаций. В 1997 году она основала подразделение Горбачев-Фонда под названием “Клуб Раисы Максимовны”, чтобы сосредоточиться на улучшении благосостояния женщин в России. Первоначально фонд размещался в здании бывшего Института общественных наук, но Ельцин ввел ограничения на количество комнат, которые он мог использовать; тогда американский филантроп Тед Тернер пожертвовал более 1 миллиона долларов, чтобы фонд смог построить новое помещение на Ленинградском проспекте. В 1999 году Горбачев совершил свой первый визит в Австралию, где выступил с речью перед парламентом страны. Вскоре после этого, в июле, у Раисы был диагностирован лейкоз. При содействии канцлера Германии Герхарда Шредера ее перевели в онкологический центр в Мюнстере, Германия, и там она прошла курс химиотерапии. В сентябре она впала в кому и умерла. После смерти Раисы дочь Горбачева Ирина и две его внучки переехали в его московский дом, чтобы жить с ним. На вопросы журналистов он ответил, что никогда не женится снова.

Читайте также, биографии – Октавиан Август

Продвижение социальной демократии в путинской России: 1999-2008 гг.

В декабре 1999 года Ельцин ушел в отставку, и его сменил его заместитель, Владимир Путин, который затем победил на президентских выборах в марте 2000 года. Горбачев присутствовал на церемонии инаугурации Путина в мае, впервые войдя в Кремль с 1991 г. Горбачев сначала приветствовал приход Путина, видя в нем анти-ельцинскую фигуру. Хотя он выступал против некоторых действий правительства Путина, Горбачев также хвалил новое правительство; в 2002 году он сказал: “Я был в той же шкуре. Именно это позволяет мне говорить о том, что сделано в интересах большинства”. В то время он считал Путина убежденным демократом, которому, тем не менее, пришлось применить “определенную дозу авторитаризма” для стабилизации экономики и восстановления государства после ельцинской эпохи. По просьбе Путина Горбачев стал сопредседателем проекта “Петербургский диалог” между высокопоставленными россиянами и немцами.

В 2000 году Горбачев помог создать Российскую объединенную социал-демократическую партию. В июне 2002 года он участвовал во встрече с Путиным, который высоко оценил это начинание, сказав, что левоцентристская партия может быть полезна для России и что он готов работать с ней. В 2003 году партия Горбачева объединилась с Социал-демократической партией, образовав Социал-демократическую партию России, которая столкнулась с серьезными внутренними разногласиями и не нашла поддержки у избирателей. Горбачев ушел с поста лидера партии в мае 2004 года после разногласий с председателем партии по поводу направления избирательной кампании 2003 года. В 2007 году партия была запрещена Верховным судом Российской Федерации в связи с тем, что она не смогла создать местные отделения с числом членов не менее 500 человек в большинстве регионов России, что требуется российским законодательством для включения политической организации в список партий. Позже в том же году Горбачев основал новое движение – Союз социал-демократов. Заявив, что оно не будет участвовать в предстоящих выборах, Горбачев сказал: “Мы боремся за власть, но только за власть над умами людей”.

Горбачев критиковал враждебное отношение США к Путину, утверждая, что американское правительство “не хочет, чтобы Россия вновь стала мировой державой” и хочет “продолжать оставаться единственной сверхдержавой, управляющей миром”. В более широком смысле Горбачев критически относился к политике США после холодной войны, утверждая, что Запад пытался “превратиться в какое-то захолустье”. Он отверг идею Буша о том, что США “победили” в холодной войне, утверждая, что обе стороны сотрудничали, чтобы положить конец конфликту. Он утверждал, что после распада Советского Союза США, вместо того чтобы сотрудничать с Россией, сговорились построить “новую империю во главе с самими собой”. Он критиковал то, как США расширили НАТО вплоть до границ России, несмотря на их первоначальные заверения, что они не будут этого делать, ссылаясь на это как на доказательство того, что американскому правительству нельзя доверять. Он выступал против бомбардировок Югославии НАТО в 1999 году, поскольку они не были поддержаны ООН, а также против вторжения США в Ирак в 2003 году. В июне 2004 года Горбачев все же присутствовал на государственных похоронах Рейгана, а в 2007 году посетил Новый Орлеан, чтобы увидеть ущерб, нанесенный ураганом “Катрина”.

Читайте также, биографии – Эсхил

Растущая критика Путина и высказываний о внешней политике: с 2008 года

Согласно конституции, Путин не может занимать пост президента более двух сроков подряд, он ушел в отставку в 2008 году, и его сменил премьер-министр Дмитрий Медведев, который установил контакт с Горбачевым, чего не сделал Путин. В сентябре 2008 года Горбачев и бизнес-олигарх Александр Лебедев объявили о создании Независимой демократической партии России, а в мае 2009 года Горбачев объявил о скором начале работы. После начала в 2008 году войны в Южной Осетии между Россией и югоосетинскими сепаратистами с одной стороны и Грузией с другой, Горбачев выступил против поддержки США грузинского президента Михаила Саакашвили и за то, что они стремятся включить Кавказ в сферу своих национальных интересов. Тем не менее, Горбачев продолжал критически относиться к российскому правительству и критиковал парламентские выборы 2011 года, считая их сфальсифицированными в пользу правящей партии “Единая Россия”, и призывал провести их заново. После того как в Москве вспыхнули протесты по поводу выборов, Горбачев похвалил протестующих.

В 2009 году Горбачев выпустил “Песни для Раисы”, альбом русских романтических баллад, исполненных им в сопровождении музыканта Андрея Макаревича, для сбора средств в благотворительный фонд, посвященный его покойной жене. В том же году он встретился с президентом США Бараком Обамой в попытке “перезагрузить” напряженные американо-российские отношения и посетил мероприятие в Берлине, посвященное двадцатой годовщине падения Берлинской стены. В 2011 году в лондонском Королевском Альберт-холле состоялось торжественное мероприятие в честь его восьмидесятилетия, на котором выступили Симон Перес, Лех Валенса, Мишель Рокар и Арнольд Шварценеггер. Выручка от мероприятия была направлена в Фонд Раисы Горбачевой. В том же году Медведев наградил его орденом Святого апостола Андрея Первозванного.

В 2012 году Путин объявил, что он снова будет баллотироваться на пост президента, что Горбачев воспринял критически. Он жаловался, что новые меры Путина “закручивают гайки” в России и что президент пытается “полностью подчинить себе общество”, добавив, что “Единая Россия” теперь “воплощает в себе худшие бюрократические черты советской коммунистической партии”.

Здоровье Горбачева становилось все хуже; в 2011 году он перенес операцию на позвоночнике, а в 2014 году – операцию на полости рта. В 2015 году Горбачев прекратил свои постоянные международные поездки. Он продолжал высказываться по вопросам, затрагивающим Россию и весь мир. В 2014 году он выступил в защиту референдума о статусе Крыма, который привел к аннексии Крыма Россией. Он отметил, что хотя Крым был передан из России в Украину в 1954 году, когда обе страны были частью Советского Союза, крымский народ тогда не спрашивали, в то время как на референдуме 2014 года спрашивали. После того как в результате аннексии против России были введены санкции, Горбачев выступил против них. Его высказывания привели к тому, что Украина запретила ему въезд в страну на пять лет.

На мероприятии в ноябре 2014 года, посвященном 25-летию падения Берлинской стены, Горбачев предупредил, что продолжающаяся война в Донбассе поставила мир на грань новой холодной войны, и обвинил западные державы, в частности США, в том, что они занимают позицию “триумфализма” по отношению к России. В июле 2016 года Горбачев раскритиковал НАТО за развертывание дополнительных войск в Восточной Европе на фоне эскалации напряженности между военным альянсом и Россией. В июне 2018 года он приветствовал саммит Россия-США 2018 года между Путиным и президентом США Дональдом Трампом, хотя в октябре раскритиковал угрозу Трампа выйти из Договора о ядерных силах средней дальности 1987 года, заявив, что этот шаг “не является работой великого ума”. Он добавил: “Все соглашения, направленные на ядерное разоружение и ограничение ядерного оружия, должны быть сохранены ради жизни на Земле”.

После штурма Капитолия США в 2021 году Горбачев заявил: “Штурм Капитолия был явно спланирован заранее, и понятно кем”. Он не уточнил, кого он имел в виду. Горбачев также заявил, что штурм “поставил под вопрос дальнейшую судьбу Соединенных Штатов как нации”.

В интервью российскому информационному агентству ТАСС 20 января Горбачев заявил, что отношения между США и Россией вызывают “большую озабоченность”, и призвал президента США Джо Байдена начать переговоры с Кремлем, чтобы сделать “намерения и действия двух стран более ясными” и “в целях нормализации отношений”.

По словам его университетского друга Зденека Млынаржа, в начале 1950-х годов “Горбачев, как и все остальные в то время, был сталинистом”. Млынарж отметил, однако, что в отличие от большинства других советских студентов, Горбачев не рассматривал марксизм просто как “набор аксиом, которые нужно запомнить”. Биографы Додер и Брэнсон отметили, что после смерти Сталина “идеология Горбачева уже никогда не будет доктринальной”, но отметили, что он оставался “истинно верующим” в советскую систему. Додер и Брэнсон отметили, что на Двадцать седьмом съезде партии в 1986 году Горбачев был признан ортодоксальным марксистом-ленинцем; в том же году биограф Жорес Медведев заявил, что “Горбачев не является ни либералом, ни смелым реформатором”.

К середине 1980-х годов, когда Горбачев пришел к власти, многие аналитики утверждали, что Советский Союз скатывается к статусу страны третьего мира. В этом контексте Горбачев утверждал, что Коммунистическая партия должна адаптироваться и творчески мыслить так же, как Ленин творчески интерпретировал и адаптировал труды Карла Маркса и Фридриха Энгельса к ситуации в России начала XX века. Например, он считал, что риторика о мировой революции и свержении буржуазии, которая была неотъемлемой частью ленинской политики, стала слишком опасной в эпоху, когда ядерная война могла уничтожить человечество. Он начал отходить от марксистско-ленинской веры в классовую борьбу как двигатель политических изменений, вместо этого рассматривая политику как способ координации интересов всех классов. Однако, как отметил Гудинг, изменения, предложенные Горбачевым, были “выражены полностью в рамках марксистско-ленинской идеологии”.

По мнению Додера и Брэнсона, Горбачев также хотел “демонтировать иерархическое военное общество внутри страны и отказаться от империализма за рубежом, основанного на грандиозных затратах”. Однако Джонатан Стил утверждал, что Горбачев не понимал, почему прибалтийские страны хотели независимости, и “в душе он был и остается российским империалистом”. Гудинг считал, что Горбачев был “привержен демократии”, что отличало его от предшественников. Гудинг также предположил, что, находясь у власти, Горбачев стал рассматривать социализм не как место на пути к коммунизму, а как самоцель.

Политическое мировоззрение Горбачева сформировалось под влиянием 23 лет, которые он проработал партийным функционером в Ставрополе. Додер и Брэнсон считают, что на протяжении большей части его политической карьеры до того, как он стал генеральным секретарем, “его публично выраженные взгляды почти наверняка отражали понимание политиком того, что следует говорить, а не его личную философию. Как и многие россияне, Горбачев иногда считал Советский Союз синонимом России и в различных выступлениях называл его “Россией”; в одном случае ему пришлось поправить себя, назвав СССР “Россией” во время выступления в Киеве, Украина.

Макколи отметил, что перестройка была “неуловимым понятием”, которое “развивалось и в конечном итоге означало нечто радикально иное с течением времени”. МакКоули заявил, что изначально это понятие относилось к “радикальной реформе экономической и политической системы” как части попытки Горбачева мотивировать рабочую силу и сделать управление более эффективным. Только после того, как первоначальные меры по достижению этой цели оказались безуспешными, Горбачев начал рассматривать рыночные механизмы и кооперативы, хотя государственный сектор оставался доминирующим. Политолог Джон Гудинг предположил, что если бы реформы перестройки увенчались успехом, Советский Союз “сменил бы тоталитарный контроль на более мягкий авторитарный”, хотя и не стал бы “демократическим в западном смысле”. С помощью перестройки Горбачев хотел улучшить существующую марксистско-ленинскую систему, но в итоге разрушил ее. Тем самым он положил конец государственному социализму в Советском Союзе и подготовил почву для перехода к либеральной демократии.

Тем не менее, Таубман считал, что Горбачев оставался социалистом. Он описал Горбачева как “истинно верующего – не в советскую систему, как она функционировала (или не функционировала) в 1985 году, а в ее потенциал, чтобы жить в соответствии с тем, что он считал ее первоначальными идеалами”. Он добавил, что “до самого конца Горбачев повторял свою веру в социализм, настаивая на том, что он не достоин этого названия, если не будет по-настоящему демократическим”. Как советский лидер, Горбачев верил в постепенные реформы, а не в радикальные преобразования; позже он назвал это “революцией эволюционным путем”. Додер и Брэнсон отметили, что в течение 1980-х годов его мышление претерпело “радикальную эволюцию”. Таубман отметил, что к 1989 или 1990 году Горбачев превратился в социал-демократа. Макколи предположил, что по крайней мере к июню 1991 года Горбачев стал “постленинцем”, “освободившись” от марксизма-ленинизма. После распада Советского Союза вновь образованная Коммунистическая партия Российской Федерации не имела бы с ним ничего общего. Однако в 2006 году он выразил свою неизменную веру в идеи Ленина: “Я верил ему тогда и верю до сих пор”. Он утверждал, что “суть Ленина” заключалась в стремлении развивать “живую творческую активность масс”. Таубман считал, что Горбачев отождествлял себя с Лениным на психологическом уровне.

Достигнув во взрослом возрасте роста 5 футов 9 дюймов (1,75 м), Горбачев имел характерное пятно от портвейна на макушке головы, а к концу 1960-х годов облысел. На протяжении 1960-х годов он боролся с ожирением и сидел на диете, чтобы справиться с этой проблемой; Додер и Брэнсон характеризуют его как “коренастого, но не толстого”. Он говорит с южным русским акцентом и, как известно, поет как народные, так и эстрадные песни.

На протяжении всей своей жизни он старался одеваться модно. Имея отвращение к крепким спиртным напиткам, он пил редко и не курил. Он оберегал свою личную жизнь и избегал приглашать людей к себе домой, которые, в свою очередь, оберегали его. Он был активным родителем, бабушкой и дедушкой. Он отправил свою дочь, единственного ребенка, в местную школу в Ставрополе, а не в школу, предназначенную для детей партийной элиты. В отличие от многих своих современников в советской администрации, он не был бабником и был известен уважительным отношением к женщинам.

Горбачев был крещен в русской православной церкви, а когда он рос, его бабушка и дедушка были практикующими христианами. В 2008 году в прессе появились предположения, что он был практикующим христианином после посещения могилы Святого Франциска Ассизского, на что он публично пояснил, что он атеист. После учебы в университете Горбачев считал себя интеллектуалом; Додер и Брэнсон полагают, что “его интеллектуализм был слегка самосознательным”, отмечая, что в отличие от большинства российской интеллигенции, Горбачев не был тесно связан “с миром науки, культуры, искусства или образования”. Живя в Ставрополе, он и его жена собрали сотни книг. Среди его любимых авторов были Артур Миллер, Достоевский и Чингиз Айтматов, он также с удовольствием читал детективную фантастику, любил природу, а также был поклонником футбола. Он предпочитал небольшие собрания, где собравшиеся обсуждали такие темы, как искусство и философия, а не большие вечеринки с алкоголем, распространенные среди советских чиновников.

Читайте также, история – Первая англо-бурская война

Личность

Университетский друг Горбачева, Млынарж, описывал его как “преданного и лично честного”. вежливый, он обладал веселым и оптимистичным характером. Он использовал самоуничижительный юмор и часто говорил о себе в третьем лице. у него была хорошая память. будучи Генеральным секретарем, он вставал в 7 или 8 часов утра и ложился спать только в 1 или 2 часа. Таубман назвал его “удивительно порядочным человеком”; он считал, что у Горбачева “высокие моральные стандарты”.

Жорес Медведев считал его талантливым оратором, заявив в 1986 году, что “Горбачев, наверное, лучший оратор в высших партийных эшелонах” со времен Леона Троцкого. Медведев также считал Горбачева “харизматичным лидером”, чего не было у Брежнева, Андропова и Черненко. Додер и Брэнсон назвали его “обаяшкой, способным интеллектуально соблазнить сомневающихся, всегда пытающимся кооптировать их или, по крайней мере, притупить остроту их критики”. Макколи считает, что Горбачев проявил “большое тактическое мастерство”, успешно лавируя между жесткими марксистами-ленинцами и либералистами на протяжении большей части своего пребывания на посту лидера, хотя и добавил, что он был “гораздо более искусен в тактической, краткосрочной политике, чем в стратегическом, долгосрочном мышлении”, отчасти потому, что он был “склонен делать политику на ходу”.

Додер и Брэнсон считали Горбачева “русским до мозга костей, глубоко патриотичным, каким могут быть только люди, живущие в приграничных регионах”. Таубман также отметил, что бывший советский лидер обладает “чувством собственной важности и самодовольства”, а также “потребностью во внимании и восхищении”, что раздражало некоторых его коллег. Он был чувствителен к личной критике и легко обижался. Коллеги часто расстраивались из-за того, что он оставлял задания незавершенными, а иногда чувствовали себя недооцененными и отвергнутыми им. Биографы Додер и Брэнсон считали, что Горбачев был “пуританином” со “склонностью к порядку в личной жизни”. Таубман отметил, что он был “способен взорваться ради расчетливого эффекта”. Он также считал, что к 1990 году, когда его популярность внутри страны пошла на убыль, Горбачев стал “психологически зависим от того, чтобы его лелеяли за рубежом”, за что его критиковали в Советском Союзе. Макколи считал, что “одной из его слабостей была неспособность предвидеть последствия своих действий”.

Переговоры Горбачева с США помогли положить конец холодной войне и снизить угрозу ядерного конфликта. Его решение позволить Восточному блоку распасться предотвратило значительное кровопролитие в Центральной и Восточной Европе; как отметил Таубман, это означало, что “советская империя” закончилась гораздо более мирным путем, чем Британская империя несколькими десятилетиями ранее. Аналогичным образом, при Горбачеве Советский Союз распался, не впав в гражданскую войну, как это произошло при распаде Югославии в то же время. Макколи отметил, что, способствуя объединению Восточной и Западной Германии, Горбачев стал “со-отцом объединения Германии”, что обеспечило ему долгосрочную популярность среди немецкого народа.

Во время своего правления он также сталкивался с критикой внутри страны. В течение своей карьеры Горбачев вызывал восхищение одних коллег, но другие стали его ненавидеть. В обществе в целом его неспособность обратить вспять спад в советской экономике вызвала недовольство. Либералы считали, что ему не хватает радикализма, чтобы действительно порвать с марксизмом-ленинизмом и установить либеральную демократию свободного рынка. Напротив, многие критики его коммунистической партии считали, что его реформы были безрассудными и угрожали выживанию советского социализма; некоторые полагали, что ему следовало последовать примеру коммунистической партии Китая и ограничиться экономическими, а не государственными реформами. Многие россияне считали его упор на убеждение, а не на силу, признаком слабости.

Для большей части номенклатуры коммунистической партии распад Советского Союза был катастрофическим, поскольку привел к потере ими власти. В России его широко презирают за его роль в распаде Советского Союза и последовавший за этим экономический коллапс. Генерал Варенников, один из тех, кто организовал попытку переворота против Горбачева в 1991 году, например, назвал его “ренегатом и предателем собственного народа”. Многие из его критиков нападали на него за то, что он допустил падение марксистско-ленинских правительств в Восточной Европе и позволил воссоединенной Германии вступить в НАТО, что, по их мнению, противоречит национальным интересам России.

Историк Марк Галеотти подчеркнул связь между Горбачевым и его предшественником Андроповым. По мнению Галеотти, Андропов был “крестным отцом горбачевской революции”, потому что, будучи бывшим главой КГБ, он смог выдвинуть аргументы в пользу реформ, не подвергая сомнению свою верность советскому делу, и этот подход Горбачев смог развить и довести до конца. По словам Макколи, Горбачев “начал реформы, не понимая, к чему они могут привести. Никогда в самом страшном кошмаре он не мог представить, что перестройка приведет к разрушению Советского Союза”.

Читайте также, биографии – Казандзакис, Никос

Ордена, награды и почести

В 1988 году Индия наградила Горбачева премией Индиры Ганди за мир, разоружение и развитие; в 1990 году ему была присуждена Нобелевская премия мира за “его ведущую роль в мирном процессе, который сегодня характеризует важные части международного сообщества”. Вне президентского поста он продолжал получать награды. В 1992 году он стал первым лауреатом премии Рональда Рейгана за свободу, а в 1994 году получил премию Грэмейера от университета Луисвилла, штат Кентукки. В 1995 году он был награжден Большим крестом Ордена Свободы президентом Португалии Марио Суарешем, а в 1998 году – премией Свободы от Национального музея гражданских прав в Мемфисе, штат Теннесси. В 2000 году на церемонии награждения в дворце Хэмптон-Корт под Лондоном ему была вручена премия “Золотая пластина” Американской академии достижений. В 2002 году Горбачев получил Свободу города Дублина от городского совета Дублина.

В 2002 году Горбачев был удостоен премии Карла V Европейской академии фонда Юсте. В 2004 году Горбачев вместе с Биллом Клинтоном и Софи Лорен был удостоен премии “Грэмми” в номинации “Лучший альбом разговорной речи для детей” за запись “Петра и волка” Сергея Прокофьева 1936 года, сделанную для компании Pentatone. В 2005 году Горбачев был награжден премией “Пойнт Альфа” за его роль в поддержке объединения Германии.

Источники

1. Mikhail Gorbachev
2. Горбачёв, Михаил Сергеевич

А. Нарышкин― Это эфир «Эха Москвы». Всем добрый вечер! Это «Особое мнение», Алексей Нарышкин и журналист Михаил Фишман напротив меня. Здравствуйте!

М. Фишман― Здравствуйте!

А. Нарышкин― Мы тут просто в перерыве начали говорить про иностранных агентов. Михаил Фишман пока что (я надеюсь, никогда) не иностранный агент по классификации Минюста. Давайте к новостям перейдем. Илон Маск — человек года по версии журнала Time. И как вам это? Заслуженно?

М. Фишман― Мне трудно, честно говоря, оценивать. Я вот начал думать. С одной стороны, конечно, очень впечатляющие были старты Space X, всё это здорово, красиво. И как-то очевидно с точки зрения технического прогресса впечатляет. Как они потом садились, эти — как называется? — ноги, не ноги. Я всё-таки плохо в этом разбираюсь.

С другой стороны, я не слежу внимательно за капитализацией Tesla, но помню, что она вроде как сильно зависела от государственных кредитов или государственной поддержки в том или ином виде. Я просто не знаю, как сейчас обстоят дела, поэтому мне трудно оценивать. Но так, со стороны, он похож, конечно, на визионера, который видит это будущее. А в деталях конечно, надо разбираться.

>

М.Фишман: Экономическая среда в России абсолютно подавлена и задавлена государством

А. Нарышкин― Насколько Маск является продуктом, скажем так, американской государственной системы? Потому что, насколько я понимаю, Маск без каких-то всё-таки контрактов с NASA, без каких-то договоренностей с государством вряд ли мог бы так развиваться. То есть является ли Маск продуктом американского капитализма?

М. Фишман― Наверное, да. Но еще раз, мне трудно… Лучше разговаривать на эту тему с теми, кто понимает в том, чем занимается непосредственно Маск, понимает, что представляет собой Tesla сегодня. Мне просто на самом деле не хватает для этого просто компетентности. Но в любом случае, как я понимаю, это продукт конкуренции. В любом случае, Space X выиграла эти контракты, чтобы работать с NASA. Он кого-то обошел на повороте.

Когда у вас есть конкуренция, то да, тогда и выясняется, что капитализм работает, и ты, как заказчик, выбираешь для себя более эффективного подрядчика, каким и стал, собственно, в результате Маск. Можно предположить, что всё делается так же, как в России на тендерах, но я в этом сомневаюсь, потому что американская система в этом смысле гораздо более эффективна.

А. Нарышкин― Про Россию хорошо вы вспомнили. Это банальный вопрос: где российский Илон Маск? Когда нам его ждать?

М. Фишман― А не то, что, например, Сергей Брин стал таким Илоном Маском в свое время — еще до того, как Маском стал сам Маск, — когда он основал Google?

А. Нарышкин― Насколько я понимаю, он всё-таки уехал туда.

М. Фишман― Да, он стал им там.

А. Нарышкин― А здесь? Чтобы мы с вами, сидя в студии «Эха Москвы», гордились: вот, наш собственный какой-нибудь Иван Иванов, тоже визионер.

М. Фишман― То есть мы говорим про человека, который совершает такую революцию в технологическом мире, и она ведет нас всех к прогрессу. Я вот знаю, что… Я, опять-таки, не специалист в этом, но знаю, что в компании «Яндекс» сидят замечательные люди, замечательные ребята, они много чего придумывают и так далее. Но мы должны всё-таки делать оговорку и понимать, что «Яндекс» находится в очень специфической ситуации, когда у него нет конкурентов для развития на внутреннем рынке так или иначе. Когда сам он находится в ситуации жестких цензурных ограничений, когда речь идет о свободе слова. И так далее.

И в этих условиях, конечно, даже самым талантливым людям будет очень трудно развиваться. В том числе и даже в таких технологических прогрессивных компаниях, какой, например, появляется «Яндекс». И наверняка, не он один — есть и еще. И то, что такие примеры сразу не приходят в голову — это, наверное, тоже один из из итогов нынешней эпохи, скажем так.

А. Нарышкин― Можно ли вообще страны мерить в Масках? То есть, вот смотрите, Соединенные Штаты — там, кроме Маска, будь здоров толковых предпринимателей из it-сферы.

М.Фишман: Когда у вас есть конкуренция, то да, тогда и выясняется, что капитализм работает

М. Фишман― Мне кажется, мы можем. Если мы широко будем смотреть, что такое Маск — это люди, которые прорываются, которые возникают в условиях для того, чтобы совершать эти прорывы. Конечно, мы можем мерить страны. Я думаю, что такие измерения есть. Еще раз: мне просто трудно об этом судить как-то с цифрами в руках. Но посмотрите на то, как устроен экономический рост в Штатах, и какие компании лидируют в Штатах — и посмотрите на то, какие компании лидируют по капитализации в России. И вы увидите, что там это та самая Кремниевая Долина и всё, что связано с интеллектом, а в России это нефть, газ.

А. Нарышкин― Слушайте, это же интересно. Илон Маск, насколько я помню, сейчас топ-миллиардер вообще в мире — там порядка 300 миллиардов у него состояние оценивается. А действительно, почему так получается, что у нас если и есть миллиардеры из списка Forbes, то они все связаны с государством, с нефтегазовым сектором? Это плохо или это хорошо? Или просто такая реальность наша?

М. Фишман― Мне кажется, это плохо, конечно. Конечно, должны быть миллиардеры, которые связаны с IT, которые связаны со сферой услуг, со сферой глобальных услуг.

А. Нарышкин― Где они? Является ли Путин препятствием здесь? «Путин» такой, в кавычках.

М. Фишман― Является, конечно. Потому что экономическая среда в России абсолютно подавлена и задавлена государством. И дело не в том, что Владимир Путин не разбирается в IT, что очевидный факт, а дело в том, что стоит вопрос о собственности. То, что тебе принадлежит, в России на самом деле тебе не принадлежит. А когда оно тебе не принадлежит, ты как-то страхуешься от этих рисков, уезжаешь и начинаешь развивать свое дело где-нибудь еще. Потому что главный твой риск — что к тебе придут и заберут. Еще хорошо, если не посадят. Примерно так стоит вопрос сегодня.

А. Нарышкин― Павел Дуров мог бы быть Маском, если бы оставался в России?

М. Фишман― Он очевидно талантливый человек. Мне просто, еще раз, трудно мерить в Масках. Очевидно, Павел Дуров человек очень способный, очень талантливый. Насколько он Илон Маск? Насколько сам Маск — Илон Маск, мне трудно сказать. Но то, что в этом смысле Дуров хороший пример жертвы этой системы в широком смысле, потому что он вынужден был, в сущности… Он же продал ВКонтакте в свое время и вынужден был уехать. Очевидно, что это происходило по политическим причинам, а не по каким-нибудь другим.

А. Нарышкин― Про ВКонтакте вы хорошо вспомнили. Сегодня сын Сергея Кириенко был назначен гендиректором вот этой теперь большой корпорации, холдинга. Это плохо? Как мы с вами смотрим, мне кажется, на эту историю: вот есть Сергей Кириенко в Администрация президента. Есть у него сын. Наверняка если его посадили на эту должность, это такой пример кумовства.

М. Фишман― Да, со стороны смотреть — безусловное кумовство. Как же? Я не знаю, насколько талантливый менеджер сын…

А. Нарышкин― Вот, мы же с вами не исключаем, что там есть компетенции у человека.

М. Фишман― Абсолютно не исключаем. Но по какому-то невероятному совпадению он сменяет на этом посту другого сына другой высокопоставленной шишки. И так устроено более-менее всё. Более того, когда ты поступаешь на государственную службу и занимаешь какую-то высокую позицию, то в течение многих-многих лет на самом деле оказывается, что ты сам, собственно, находишься на этой позиции, зато твой сын возглавляет филиал государственного банка, или просто государственный банк, или еще какое-нибудь, не знаю, от ФГУП до ЗАО с большим государственным участием. И это нечто вроде такого приданого.

Это просто очевидный феномен, который имеет настолько системный характер, что даже смешно это подвергать сомнению. Еще раз: у меня нет никаких оснований сомневаться в компетенциях сына Сергея Кириенко. Но то, что сын одного сменяет сына другого, прекрасно иллюстрирует ту общесистемную историю, о которой, собственно, я говорю.

А. Нарышкин― Давайте сделаем перерыв. У нас сегодня в гостях Михаил Фишман.

РЕКЛАМА.

А. Нарышкин― Продолжается прямой эфир «Эха Москвы». Это программа «Особое мнение». Алексей Нарышкин здесь, и журналист Михаил Фишман мой сегодняшний гость. Госдума передумала рассматривать законопроект о QR-кодах на транспорте. Вроде столько было обсуждений и нервов потрачено. Как же так, что произошло?

М. Фишман― Примерно понятно, что произошло. Сначала в Кремле, возможно, тому же самому Сергею Кириенко, о котором мы уже упоминали, а потом Владимиру Путину легли выкладки социологических опросов о том, как будет воспринят этот закон, когда он будет принят (собственно, уже воспринимается), и как к этому отнесутся те, кто всё еще голосует за Владимира Путина на 21-м году его правления. И видимо, эти цифры подвигли, соответственно, Путина принять решение этот закон похоронить.

Что лицемерно было спрятано за инициативой, кажется, фракции «Новые люди». Вот такая крутая фракция «Новые люди», новая в парламенте, просто взяла и так рубанула шашкой, сказала: «Нет, надо отменять этот закон», и Дума решила ее послушаться. И мы должны в это лицемерие поверить.

М.Фишман: Маск — это продукт конкуренции. В любом случае, Space X выиграла эти контракты

А. Нарышкин― Но это же законопроект изначально правительственный. Я помню, там и Голикова — всё-таки она курирует этот санитарный блок, как его называют. Здесь разве власть не выглядит слабой и непоследовательной?

М. Фишман― Чрезвычайно слабой и непоследовательной, абсолютно верно. Этот закон появился, когда… Это были ноябрьские праздники, если мне память не изменяет, когда стало понятно, что новая волна коронавируса, захлестнувшая Россию, носит катастрофический характер. Что ковид в России — это катастрофа. Что никакой победой и не пахнет. Что количество потерь — собственно, это тогда стало очевидно — количество потерь, человеческих жертв, которые Россия несет, рекордное со времен Великой Отечественной войны, на этой войне с ковидом. «Надо что-то делать», решило правительство.

И в этом убедили тогда Владимира Путин. Видимо, он снова впечатлился. Потому что (мы это обсуждали, в том числе, на «Эхе Москвы» не один раз) он, собственно, уклоняется от всех решений по этому поводу. Мы не можем воспроизвести позицию Путина по ковиду — никакую. Ее просто нет самого начала. С апреля-марта прошлого года, когда ковид появился, он много раз говорил, что мы его победили.

Он так говорит, что понять, что он говорит, всё равно нельзя на самом деле, что бы он ни говорил по этому поводу. Но тут его убедили, потому что цифры ужасающие. И он кивнул — ну, я реконструирую ситуацию. А сейчас, во-первых, и цифры уже полегче, а во-вторых, сопротивление большое общественное. Потому что правительство, начиная с Владимира Путина, провалило полностью. Провалило так, что это, пожалуй, самый тяжелый, самый большой его провал вообще в принципе с момента, как он возглавляет страну.

То, что происходит с вакцинацией в стране, то, насколько люди не готовы вакцинироваться и не готовы верить в этом смысле ни ему, ни правительству, ни тем, кто разрабатывал «Спутник», и так далее — эту проблему решить не удалось. Хотя там говорили, что сейчас перезапустим компанию, в ТикТоке что-то происходило — я видел пару раз. Но это не помогло, естественно, и после этого решили: ну ладно. Как в том анекдоте: «Тогда уже никто никуда не идет».

А. Нарышкин― То есть позиция государства теперь: черт с ними, пусть они подыхают — те, кто не хочет вакцинироваться?

М. Фишман― Позиция государства и Владимира Путина заключается в том, что его рейтинг важнее, чем всё остальное, что происходит в стране.

А. Нарышкин― Вот, смотрите, Михаил. Вы опять говорите про рейтинг. Выборы, если всё будет хорошо, вроде бы в 2024 году, где Путин может пойти на новый срок и будет во всём этом участвовать — наверное, с большой долей вероятности. А сейчас у нас заканчивается 2021. Да люди забудут 100 раз это!

М. Фишман― Ну так и скажите об этом Владимиру Путину! Он так не считает. Он не готов им делиться, его тратить. Когда Владимир Путин пришел во власть 20 лет назад — сколько там уже? больше — то идея была, что вот есть рейтинг, и его можно тратить на что-то полезное. Пожалуй, первые 2 года что-то подобное… Ну, по крайней мере, можно было о чем-то говорить. А потом рейтинг стал абсолютно самоценный. Собственно, несущая колонна российского суверенитета и государственности — рейтинг Владимира Путина. Он гораздо важнее, чем всё, что бы ни было, в этом смысле.

А. Нарышкин― Слушайте, но правительство — хорошо, в принципе власть, Кремль — способно же принимать непопулярные решения и НРЗБ рейтинг Путина. Пенсионная реформа, где, вы помните, Владимир Путин сам садился перед телекамерой и объяснял: «К сожалению, мы должны сейчас это сделать». То есть резерв-то есть, наверное.

М. Фишман― Да, такой пример есть. Но вот с тех пор что-то не видно такого больше. Видимо, действительно, при том, что… Мы не будем сейчас обсуждать пенсионную реформу, насколько эффективно и правильно она была проведена, повышение пенсионного возраста, и то, что до этого Путин говорил: «Мы никогда этого не сделаем». Это сейчас не принципиально. Тогда он действительно это сделал. Причем заметим, сделал это после президентских выборов. При том, что во время своей предвыборной кампании не говорил об этом ни слова. То есть обманул своих избирателей.

М.Фишман: Вы не можете сказать, что Закон об иностранных агентах отвратителен по своей сути

А. Нарышкин― Обстоятельства изменились. Что вы сразу…?

М. Фишман― Да, обстоятельства поменялись. Но там речь шла о государственных финансах. Государственные финансы — это важно. Важно иметь подушку. Наверное, Алексей Кудрин, может быть, еще другие — Антон Силуанов, другие люди, которые отвечают за государственные финансы, — пришли к Владимиру Путину тогда и сказали, что так не получается, у нас не сходится дебет с кредитом, поэтому надо что-то делать. Ну что ж, повысим пенсионный возраст.

А. Нарышкин― Болеющие коронавирусом россияне — разве эта история в конечном счете не про финансы? Потому что, по-моему, сотни тысяч рублей тратится на одного ковидного пациента, который отправляется в реанимацию, которого нужно положить на аппарат ИВЛ и подвести кислород.

М. Фишман― Думаю, что нет, не про финансы.

А. Нарышкин― Когда человек, наверное, в работоспособном состоянии и возрасте.

М. Фишман― С точки зрения… Я, опять-таки, реконструирую, но думаю, что с точки зрения Кремля это что-то похожее на историю с монетизацией льгот в 2004-2005 годах, когда они сначала решили ввести эту монетизацию, а потом сдавали ее шаг за шагом. В результате закон в большой степени девальвировался. Вот мы на самом деле наблюдаем примерно то же самое сейчас.

А. Нарышкин― Мы с вами логику Путина реконструировали, а логика наших соотечественников, которые по-прежнему как-то не очень бегут колоться «Спутником» и другими препаратами — она здесь в чем состоит?

М. Фишман― В том, что все прекрасно понимают, что каждый сам за себя. И общество с этим согласно и так считает тоже: «Нет уж, спасибо, мы как-нибудь сами. Мы не верим вам, мы не верим в ваш «Спутник», мы видим, как нас всё время обманывают. Мы видим: нам что-то втюхивают и впаривают. Нет уж, мы уже как-то освоились, мы уже научились с этим жить. Кирпич тоже на голову может упасть — что теперь делать, из дома не выходить, что ли? Нет. Будем как-то жить, но просто по-другому, сами приспосабливаясь под эту новую эпидемическую ситуацию с риском умереть». Так я это понимаю.

А. Нарышкин― Из ваших слов я правильно делаю вывод, что государство не слишком заинтересовано в том, чтобы население сберечь?

М. Фишман― По крайней мере, этот интерес не был виден в течение последнего года — что государство борется с эпидемией. Потому что это невероятная беспомощность, просто поразительная, если вдуматься, беспомощность, которую власть продемонстрировала в попытке провести вакцинацию от коронавируса. Первые зарегистрировали, первые то, первые сё, первые это — и в результате мы на одном из последних мест.

А. Нарышкин― Но они же хотели население вакцинировать.

М. Фишман― Нет, они хотели первыми зарегистрировать. Вот это действительно то, что Владимира Путина волновало. У нас всё на виду. Всё, что он говорит, Владимир Путин говорит искренние, и мы этому верим. Потому что от кого прятаться? Уже не от кого. Он очень боролся, и правительство в этом смысле шло в этой линии: нужно первыми зарегистрировать, нужно первыми сделать, нужно победить в этом соревновании, нужно первыми запустить эту ракету в космос. Мы держава или не держава, суверенная, большая?

А. Нарышкин― Но 3 вакцины сделали — это же не может…

М. Фишман― Молодцы! Только оказалось, что люди не хотят ими вакцинироваться, потому что при этом нагородили столько вранья внутри страны, что никто тебе не верит. И вместо того, чтобы как-то попробовать исправить эту ситуацию, сначала попытались всех заставить силой, потом записали несколько роликов в ТикТоке, а потом решили: ладно, черт с вами!

А. Нарышкин― Знаете, я сейчас хочу выступить смело — я хочу заступиться за Владимира Путина. А Украина? На Украине по части вакцинации тоже как-то не всё слишком хорошо. Вот я смотрю последние цифры: меньше трети населения полностью вакцинированы. Значит, проблема-то не только в Путине.

М.Фишман: Встреча с СПЧ была хорошей иллюстрацией этого общего правила

М. Фишман― У России, как я понимаю, изначально были позиции довольно сильные в том, чтобы эту вакцинацию провести. Первая регистрация вакцины… Украина еще ждала Pfizer, или Johnson, или что им там привезли. Они там были 150-е в очереди, пока это начнется. А в России уже… Я это знаю по себе, потому что я участвовал в исследовании, сама колол себе «Спутник» еще до официального старта масштабной, как ее назвали, вакцинации в стране. У России есть большие финансовые ресурсы, которых нет у Украины, например. Да, есть этот феномен — вот этот восточно-европейско-славянско-постсоветский — неприятия вакцинации как таковой. Безусловно, этот фактор. Румыния, Болгария…

А. Нарышкин― Может быть, какая-то постсоветская травма у всех?

М. Фишман― Да, очевидно есть такое, судя по географии того, как люди не принимают вакцину. Это правда. Этот фактор есть. Хорошо, ну давайте спишем на него какой-то процент. Но Россия занимает одно из самых последних мест.

А. Нарышкин― 2 минуты у нас до перерыва. Вот эта история с тем, что криво, косо, но будут признаваться иностранные вакцины — что это такое?

М. Фишман― Это хоть что-то. Это хоть шаг в правильном направлении — видимо, сделанный от беды. Раз мы забираем что-то, значит, надо что-то предложить, так я понимаю. Раз мы отказываемся QR-кодов на транспорте, нужно что-то предложить взамен, хотя бы для обсуждения.

Честно говоря, я так понимаю, что это минимальное количество людей, для которых это важно. Потому что всё-таки таких людей очень мало, если мы посмотрим на население страны. Но, по крайней мере, раз у нас правительство говорит: «Мы признаем вакцинированных западными вакцинами», — ну хорошо, раз уж вы это сделали, тогда признавайте сами вакцины! Тогда разрешите здесь ими колоть людей!

Это уже обсуждается не первый месяц — что это, конечно, не решит всех проблем, но, по крайней мере, это снимет часть этого напряжения вокруг «Спутника». Потому что нам говорят: «Нет, колись «Спутником»», а люди не хотят. Потому что мы не верим «Спутнику». А почему те не дают?

Это не значит, что все побегут вакцинироваться «Пфайзером», если будет доступен «Пфайзер». Это значит, что в условиях, когда у тебя есть конкуренция, тебе легче согласится на тот же «Спутник», в конечном счете. По крайней мере, пусть небольшой, но этот эффект будет. Пусть не 100 тысяч жизней, но 10 тысяч жизней мы сохраним.

А. Нарышкин― Давайте перерыв сейчас сделаем. У нас в эфире Михаил Фишман.

Эфир ведет Алексей Нарышкин.

А. Нарышкин― Продолжается прямой эфир «Эха Москвы». Это «Особое мнение». Алексей Нарышкин. И журналист Михаил Фишман – наш гость сегодня. Про СПЧ и встречу с Путиным я вас хочу спросить. Какое у вас послевкусие?

М. Фишман― У меня послевкусие, что это, может быть, уже доведенная до такого абсолюта, такая абсолютно уже вычищенная, вылизанная, в этом смысле идеальная, если угодно, такая мизансцена – встреча тирана с гражданским обществом. Если мы хотели вот эту картинку получить, вот как в сказке злой царь разговаривает… Всегда есть какая-то группа интеллигенции, которая о чем-то там просит или чего-то хочет поменять, и он их слушает. И эта причем мизансцена – добрый тиран. Это важный момент. Вот это заседание 4 часа, и Владимир Путин всех слушает, он выслушивает все эти жалобы, он задумывается, он: «Нет, этого миловать не буду. Давайте этого помилуем».

А. Нарышкин― По Зуеву же он сказал.

М.Фишман: Сокуров сказал про очень важное дело активистов ингушских, старейшин, которых сейчас судят

М. Фишман― Я утрирую. Но смысл того, что никто даже не подвергает сомнению, что перед нами сидит всевластный самодержец, который кого хочет – милует, кого хочет – карает, весь закон – это он и есть, вот он сейчас перед вами сидит.

А. Нарышкин― Правозащитникам, членам СПЧ приходится работать в этих условиях.

М. Фишман― Да-да. Я их не критикую.

А. Нарышкин― Я просто у вас слышу упрек, что они участвуют в неком таком перфомансе.

М. Фишман― Нет, это вам показалось. Упрека у меня никакого нет. Я говорю просто про саму сцена, как он выглядит. И это, конечно, уже кристаллизовавшийся в этом смысле…

А. Нарышкин― Докатились.

М. Фишман― Просто хоть в рамочку вешай, как оно теперь есть. Вот у нас есть закон – это Путин его фамилия. И, собственно, этот закон по имени Путин встречался с теми, кто этим законом как-то недоволен.

А. Нарышкин― Но лучше так, чем никак?

М. Фишман― Да, наверное. Я согласен. Конечно, лучше так, чем никак.

А. Нарышкин― Довольствоваться малым.

М. Фишман― Да конечно лучше. Если есть возможность кого-то спасти, лучше пользоваться. Что ж, самим отказываться от этого? Нет.

А. Нарышкин― Притом что темы, вероятнее всего, согласованы с Кремлем заранее с тем же Кириенко, о котором мы говорили.

М. Фишман― Ну, наверняка. Конечно. Кроме, может быть… По крайней мере, об этом говорил сам Сокуров, что он не посылал на согласование свою речь. И поэтому, соответственно, может быть, она смутила Владимира Путина, потому что он про это раньше не слышал. А так, в целом, конечно, это все подготовленные темы. Но это, надо сказать, производит: ну вот нам вроде как подарили, буквально смилостивились.

Тут важно еще понимать, что это такая система правил игры, которая сформировалась, конечно, уже давно, просто опять-таки она хорошо видна. Фамилия Навального даже не прозвучала вообще ни разу, по-моему, за эти 4 часа. О том, что у нас принят закон Государственной думой, который запрещает баллотироваться людям по тому, чего они совершали 10 лет назад, который нарушает дважды их конституционные права, никто даже не заикнулся по этому поводу.

А. Нарышкин― Вы же, Михаил, сейчас сами напрыгиваете на них.

М. Фишман― По причастности к экстремизму. Нет, я не напрыгиваю. Я объясняю, в чем эти правила игры состоят. Вы не можете никак претендовать даже на то, что вы поменяете правила игры или потребуете, или попросите поменять эти правила игры. Закон об иноагентах, например. Вы можете, как это делал Павел Гусев, главный редактор «Московского комсомольца», он выступал с докладом по этому поводу, вы можете говорить о перегибах на местах.

Вы не можете сказать, что Закон об иностранных агентах отвратителен по своей сути и никуда не годится, и должен быть выкинут в мусорное ведро весь и целиком. И то, что его сравнивают, как это на том же заседании делал Владимир Путин: «А вот у них там к прокурорам вызывают», – это лицемерие, натяжка и неправда. Вы не можете этого сказать. Вы можете сказать: «У нас есть перегибы на местах небольшие. Вы знаете, иностранные агенты когда ставят елку, должны у себя в соцсетях писать, что они иностранные агенты. Но разве не глупо?» И правитель милостиво скажет: «Ну да, глуповато. Можно подумать».

Вы можете из этой системы кого-то попробовать спасти, попробовать чтобы этот ваш самодержец сжалился над кем-то, чтобы он выпустил кого-то. Это можно. А поменять правила игры – вы не можете даже думать об этом. И в этом смысле эта встреча с СПЧ была хорошей иллюстрацией этого общего правила. Да, можно кого-то спасти конкретного.

Ева Меркачева из ОНК. Она очень хорошую, на самом деле, речь произнесла – Зуева она упоминала в числе многих – про то, как у нас каждый четвертый из тех, кто сидит за решеткой, не признан судом виновным. Он сидит в СИЗО по обвинению в преступлении, про которого даже еще суд не решил, виновен он или нет. Каждый четвертый. 100 с лишним тысяч человек таких сейчас в России. В результате что мы имеем по факту? «Да, надо подумать, — говорит Путин. – То, что вы рассказываете, звучит так, что ну да, наверное, можно выпустить». Зуева, может быть, отпустят. Дай бог, его отпустят.

Но неужели мы с вами поверим, что сейчас у нас изменит. Это еще при Медведеве, когда он был президентом, он внес, что по экономическим преступлениям нельзя сажать в СИЗО. И кто смотрит на то, что решил тогда Дмитрий Медведев? И что, мы с вами поверим, что сейчас вдруг появится новая норма, которая запретит сажать в СИЗО по преступлениям ненасильственного характера? Это ж так просто сделать: возьми внеси в Государственную думу. Вон вся Государственная дума твоя, включая фракцию «Новые люди» замечательную. Сделай простую вещь: не сажай в СИЗО по экономическим преступлениям. Или беременных, или матерей. Неважно. Я сейчас утрирую.

Но это очень просто сделать. И что, будет это сделано? Вот давайте с вами поспорим или предположим по итогам встречи СПЧ с Путиным, о чем говорила Меркачева. Но этого, конечно, не будет сделано. Зуева, может быть, отпустят. Дай бог. Дай бог, чтобы это произошло. Но это иллюстрация того, что именно для этого эта система и существует, чтобы время от времени этот зверь кого-нибудь выпускал из пасти.

А. Нарышкин― Вы говорите про правила игры.

М.Фишман: Сейчас обвиняют Сокурова в национализме. Но я этого не заметил

М. Фишман― Да, я говорю про правила игры.

А. Нарышкин― И никто их не хочет менять. Надо ли вообще и можно ли менять правила игры и требовать изменения правил игры на встрече, которая была на той неделе? Я к тому, что это, по-моему, не вопрос правозащитников.

М. Фишман― Кого это вопрос?

А. Нарышкин― Выборы.

М. Фишман― Да. Выборы мы проходили в сентябре последний раз. По оценкам независимых исследователей, «Единая Россия» приписала на них себе 14 или 15 млн, я сейчас забыл точную цифру, голосов. В Государственной думе московские одномандатники, как мы понимаем из той информации, которая у нас есть, все мандаты, которые члены фракции «Единая Россия» там имеют, они просто украдены. Ну и так далее.

А. Нарышкин― А разве это не вопрос мобилизации?

М. Фишман― Это к разговору о том, что могут решить сегодня выборы. Давайте не будем разговаривать про выборы в этом смысле всерьез. Никаких выборов в этом смысле нет. И как только вы на этих выборах начинаете побеждать, то вас сначала до них не допускают, а потом, если вас все-таки допустили, и вы статист, который не должен выиграть, то у вас все равно эти голоса заберут и переложат в другую папочку. Но это я вам пересказываю то, что происходило в сентябре. И вы это прекрасно знаете.

А. Нарышкин― Но это происходит не только в сентябре. Ладно, я соглашусь.

М. Фишман― Но последний раз – в сентябре.

А. Нарышкин― Сокуров вам как? Вы с ним не по словам, не по форме, а по содержанию согласны с его опасениями, которые он высказывал?

М. Фишман― Мне кажется, что касается речи Сокурова…

А. Нарышкин― Я про кавказские республики.

М. Фишман― Мне кажется очевидным, что он имеет в виду в первую очередь Чечню. Да, собственно, и самому лидеру Чечни Рамзану Кадырову это тоже очевидно более-менее. Более того, не первый раз, на самом деле, Рамзан Кадыров про это говорит. Я бы обратил специально внимание на то, что Сокуров сказал про очень важное дело активистов ингушских, старейшин, которых сейчас судят. И вот буквально то ли завтра, то ли послезавтра будет приговор. И там им вешают абсолютно сталинские, на самом деле, по сути, сроки за то, что происходило в 2019 году в апреле.

А. Нарышкин― Это протесты из-за передела границ.

М. Фишман― Да, да, да. Потому что они не остановили, не заставили людей разойтись после того, как митинг был официально закончен в апреле-марте 2019 года. И теперь они записаны в руководители и члены экстремистского сообщества и так далее. И там 6-10 лет. И Сокуров об этом говорил. Сейчас обвиняют Сокурова в национализме. Но я этого не заметил в этом смысле совсем. А когда он говорит про то, что Чечня находится, по сути, вне правового поля российского… Он про это говорит не первый раз. Он про это говорил и 2 года назад на встрече с Путиным. И потом уже ему Кадыров после этого возражал, и сейчас он ему возражает. И так далее.

В этом смысле Сокуров себе верен. Он, мне кажется, сегодня, может быть, единственный вообще человек, который может разговаривать с Владимиром Путиным вот так открыто и под камеры при этом. Ему Путин говорит: «Не надо под камеры. Приходите ко мне просто и так поговорим. Под камеры не надо. Это опасно».

И даже потом пресс-секретарь Путина Песков сказал (тоже великолепная иллюстрация того, что такое законность в России): «Сокурова привлекать за призывы к сепатаризму не будем, потому что Путин к нему хорошо относится». Это почти прямая цитата. Но, мне кажется, очень ценно и важно, что, по крайней мере, один такой человек есть, который может разговаривать с Путиным так, как делает это Сокуров. Мне кажется, это существенно.

А. Нарышкин― Чечня оторванная в некотором смысле от такого общероссийского правового поля – может быть, так нужно? Ну, условно, ради сохранения мира на Кавказе и в целом в стране. Ну, это такой компромисс.

М. Фишман― Нужно кому?

А. Нарышкин― Нам с вами, чтобы не было Третьей Чеченской войны. Кадыров получает такую некую автономию, делает что хочет, по большому счету.

М. Фишман― Почитайте «Новую газету» о том, что происходит при этом в Чечне: о том, как там исчезают люди, о том, как там пытают и убивают людей. У нас есть хроникер в этом смысле. Мы относительно хорошо представляем себе, как устроена Чечня, потому что «Новая газета» об этом рассказывает регулярно. Вот не так давно были опубликованы откровения, рассказ одного из бывших сотрудников местной полиции, который участвовал в этих пытках и убийствах, например. Ну и так далее.

Но нам с вами это, может быть, удобно. Хотя, на мой взгляд, это очень вредно, потому что, на самом деле, это не российские законы принимаются в Чечне, а происходит наоборот: это оттуда происходит экспорт насилия на остальную территорию России на государственном уровне. Это мы равняемся по худшему в этом смысле, на самого низкого ученика в классе.

А. Нарышкин― Вы считаете, стратегически может быть здесь проблема с Чечней? Притом что сейчас вроде как есть понимание: Кремль, Москва заливает Чечню деньгами, там такая более-менее стабильность с условно «перегибами». Но в долгосрочной перспективе, вы считаете, могут быть проблемы с этим?

М. Фишман― Мне кажется, что нынешний порядок, нынешнее вообще отношение России и Чечни – Чечни в России и России с Чечней – действуют и возможны только пока Владимир Путин жив и сидит в Кремле. Как только Путин Кремль покинет, то тут же на этом направлении начнется дикое напряжение. Это совершенно ясно.

А. Нарышкин― Но это страшно. Слушайте, тогда опять к разговору о том, что будет в России без Путина. Можем ли мы представить, что между новым руководителем России и чеченским лидером будут такие же хотя бы отношения?

М. Фишман― Нет, такое нельзя себе представить. И это, конечно, мы совсем фантазируем. Но то, что нас ждут огромные проблемы после того, как Владимир Путин уйдет, в этом сомневаться не приходится. Собственно, он такую систему и построил за последние 20 лет, которая на нем только и держится исключительно.

А. Нарышкин― У нас полторы минуты. Надо было на эту тему, конечно, больше времени оставить. Годовщина «болотных протестов». Вы с каким чувством вспоминаете их?

М. Фишман― Я помню день 10 декабря очень хорошо. И этот день я вспоминаю с замечательным, очень светлым чувством. Это то, что ты запоминаешь навсегда. Меня не было в Москве 19, 20, 21 августа в 1991 году. Но когда я вернулся, я помню ощущение вот этой свободы, как я иду и свобода. Это, конечно, может быть, я себе тогда придумал. Но неважно. Я помню, что эта эмоция со мной навсегда. И вот я это же помню про 10 декабря 2011 года, когда ты идешь на Болотную площадь, еще не знаешь, что там будет, и вдруг видишь вокруг столько людей. И это потрясающе. С тех пор было гораздо больше людей и в том же году 24 декабря на Сахарова. Потом большие митинги стали в этом смысле нормой. Но тогда это было первый раз за сколько мы себя помнили при Путине, если угодно.

И вот приходишь, и вокруг такие замечательные и светлые лица. И нас так много. И это было потрясающее совершенно чувство. Притом что Болотная проиграла, сама эта память о 10 декабря, конечно, не уйдет.

А. Нарышкин― Два слова. Есть ли какие-то предпосылки для повторения «болотных протестов» в тех же масштабах сейчас?

М. Фишман― Сейчас прямо – нет. Потому что у нас за это время страна превратилась в тиранию.

А. Нарышкин― Или людям по фигу?

М. Фишман― Нет, людям не по фигу. Конечно, людям не по фигу. И в этом смысле мы опять на Болотной, просто Болотная превратилась в плац, который окружен колючей проволокой.

А. Нарышкин― Спасибо огромное. Михаил Фишман был сегодня героем программы «Особое мнение». Счастливо.

Александр Марков

Владимир Иванович Даль (1801–1872) для нас прежде всего — лексикограф, но так было не всегда: для современников он был одним из самых популярных писателей-очеркистов и собирателей фольклора, тогда как на его Словарь долго смотрели как на слишком специальное издание. Почему прижизненная репутация так расходится с посмертной? На этот вопрос можно ответить либо целой книгой, либо кратко, в трех эпизодах, как и решили мы.

Эпизод первый: друг Пушкина против пушкинской традиции

Современники больше читали Даля-беллетриста, чем Даля-лексикографа и исследователя. Многие художественные произведения Даля кажутся полемикой с Пушкиным. Так, его небольшая повесть «Цыганка» (1830) имеет сюжет, противоположный истории Алеко: русский повествователь, наоборот, содействует счастью героини с ее избранником. Само понимание памяти в этой повести становится другим, чем у Пушкина: это уже не романтическая конгениальность старого цыгана Овидию, а бытовой фольклорный обычай. Главная героиня повести Кассандра знает, что ее назвали в честь бабушки, чему ужасается образованный повествователь, знаток мифологии.

Для Даля эта бытовая память спасает от страшной судьбы троянской Кассандры или пушкинского Евгения из «Медного Всадника». Его «Жизнь человека, или Прогулка по Невскому» (1843) — ответ и на поэму Пушкина, и на только что вышедшую «Шинель» Гоголя. Маленький человек в этой повести боится шума столицы, воспетого в первой главе «Онегина» блеска, и, будучи подкидышем, он предпочитает ограничить свой мир Невским проспектом, ни разу не увидев Неву — но и не сойдя с ума и прожив изрядное для своего нищенского существования число лет. На место патетического героя пришел герой обычный, только страшащийся аристократической бесхозяйственности.

Вообще, физиологические очерки Даля, то есть журналистские репортажи, показывают и некоторый его собственный страх перед мегаполисом и регулярным порядком сверху, оборачивающимся беспорядком на местах. Например, он пишет о денщике, весь календарь которого состоит не из церковных праздников или сельскохозяйственных работ, а из назначения новых капралов, но при этом к войне он готов меньше всех. Или, в другом очерке, о столичном дворнике, у которого в комнате всегда не прибрано, потому что это единственное место, где дворник бывает, а квартальный надзиратель — нет. Поэтому Даль был убежден, что порядок должен возникать снизу, как необходимое свойство правильно организованного хозяйства, без избыточной бдительности капралов и квартальных надзирателей, и его Словарь, как мы еще докажем, должен был стать главным инструментом нового порядка.

Такой спор с Пушкиным, участие в разных, в том числе враждующих изданиях, не мешал дружбе Пуш­кина и Даля, вместе ездивших по Оренбуржью для сбора сведений о Пугачеве. Норму систематизации фольклора они создавали вместе. Считается, что Пушкин подсказал Далю сюжет «Сказки о волке и Георгии Храбром». Сказка проста: волк не может совладать со своей страстью, в результате зверям, среди которых есть и медведь-костоправ, приходится разгребать последствия алчности и невоспитанности зверя. Георгий Победоносец выступает как культурный герой, обучивший зверей навыкам общежития и обуздания страстей, но с волком справиться не получается, потому что любые ограничения, любой вызов только усиливает его азарт. В результате волка приходится облечь в шкуру собаки, сделать неуклюжим и как бы бездарным, чтобы он перестал задирать овец из азарта. Это своего рода зеркальный ответ на сказку, которую рассказывает Емельян Пугачев в «Капитанской дочке», считающий себя вправе из азарта проливать кровь. Так Даль отвечает Пушкину — время гениев и разбойников прошло, наступило время мещан, которым нужно просто научиться не быть карикатурой на себя.

Дружба Пушкина с Далем началась с прочтения Пушкиным его переработок сказок 1832 года — это издание, запрещенное цензурой, было сохранено Жуковским, передавшим Пушкину один из экземпляров. В отличие от традиционных собраний сказок, часто в лубочных переработках, всех этих историй Бовы Королевича в разных сборниках вроде «Лекарство от задумчивости» (слово «задумчивость» было многозначным, означая и тоску, и рассеянность, и нечто вроде депрессии), в этих сказках были характеры, никак не вписывавшиеся в сказочный мир, но напоминавшие о темных сторонах мещанства колониальной эпохи. Так, Иван-дурак, в сказках всегда прожорливый, здесь стал завоевателем, Шемяка, нечестный судья, стал авантюристом, — сказочный мир трещал по швам от этих новых деятелей, принадлежавших уже эпохе романа. Сказка «Могучан царевич» — вариант того же сюжета, что и «Сказка о царе Салтане», где тоже есть и бочка, плывущая по морю, и белка, грызущая орешки, но только сам этот царевич не получает ничего в дар, но всего добивается сам. Цензура испугалась политической смелости сказок, а Пушкин все понял и подарил Далю список «Сказки о попе и работнике его Балде», где тоже, при всем сказочном антураже, столкнулись совсем не сказочные герои.

Благодаря Далю мы лучше можем понять и пушкинские сюжеты, например, стихотворения про мертвеца, которого притащили сети. Как писал Даль в одном из этнографических очерков, детям полагалось, если они увидят водяного, прибежать в избу и начать кричать, тогда крик изгонит из дома другого вредителя, домового. Тогда сюжет пушкинского стихотворения — не просто страх перед неизбежной смертью, а одиночество человека перед смертью в мире, покинутом фольклорными персонажами. Но в чем-то Даль ведет диалог, например, и с баснописцем Крыловым: его московские предания слишком уж похожи на его басни, например, что в Москве нет сорок, потому что когда-то сорока стащила сыр у бедняка и за это была навечно выслана из города. Сюжет Лафонтена и Крылова оказывается историей немилосердия и милосердия, создающей философию Москвы, города, знавшего и голод, и высылки из него, но не забывшего о долге милосердия.

Эпизод второй: практичность против всеобщей грамотности

Мы обычно представляем Даля по портрету В. Г. Перова, выполненному в год смерти писателя — так как портрет был тогда чем-то вроде репортажа или интервью со знаменитостью, то живописцы, как нынешние журналисты, пытались застать знаменитого человека, пока он не умер. Но Даль вовсе не был любителем посидеть в широком кресле: он был матросом, военным врачом, путешественником, чиновником и советником Министерства внутренних дел, собиравшим необходимые материалы, например, о русских сектах — как позднее это делал Мельников‑Печерский. Его просветительство, например, в книге «Матросские досуги» (1853), прямо следовало из навыков самоорганизации: объясняя простецам основы физики и космологии, Даль на примерах из мировой и отечественной военно-морской истории показывал, что дисциплина и ремесленная выучка стоят выше всего. Даже в поздних очерках «Новые картины из быта русских детей» он не умиляется жизни крестьянских детей, но обсуждает вопросы гигиены, здоровья и правильной организации труда.

С 1849 года Даль работал управляющим Нижегородской удельной конторой, иначе говоря, ответственным за улучшение быта государственных крестьян губернии, продолжая собирать фольклор с помощью корреспондентов. Само по себе такое собирание не было новинкой: молодой Гоголь в письмах из Петербурга просил родителей присылать ему сюжеты сказок и образцовые устные выражения, чтобы насытить ими свои первые рассказы. Особенность Даля только в том, что он и сам ездил по доверенным ему землям (можно сказать, он — первый организатор этнографических экспедиций, — правда, состоявших из одного человека), и переписывался с корреспондентами из других губерний, создавая свод пословиц, а после и Толковый Словарь.

Собрание пословиц Даля поражает рифмованностью и ритмичностью, говорящей не только о точности записи и умении воспринимать на слух разные диалекты, но и об особом чувстве ритма народной речи. Например, «Наг поле перейдет, а голоден — ни с места» — здесь явно слышны сложные созвучия нагой-поле-голод, которые сильнее, чем концевая рифма в авторской поэзии. Нужно заметить, что многие записанные в экспедициях поговорки тоже имеют ключи в прозе Даля: так, очерк «Уральский казак» изображает именно жизнь казака в голодной местности, которому приходится голодать по целым суткам и из-за этого ходить на рыбалку, как на войну, чтобы совместными усилиями нескольких добытчиков поймать больше рыбы. Поэтому поговорка сообщает не о том, что голодный лишается сил (банально) и даже не о том, что ему стыдно просить, еще стыднее, чем ходить нагим (сомнительно), но о том, что если голодный и двинется с места, то лишь на решающий бой. Когда в прошлом году писатель Владимир Сорокин в книге авторских стилизаций фольклора «Русские народные пословицы и поговорки» изобрел собственную пословицу «Голод как леденец — хоть за щеку и положишь, да на поминки не отложишь», он просто ввел героя, который готов к смерти и способен находить удовольствие в самых скудных условиях жизни, как тот самый уральский казак, полностью угадав ход мыслей Даля. Но собрание пословиц долго не могло пройти цензуру, а тем временем писатель-хозяйственник оказался в центре скандала.

В 1858 году в газете «Санкт-Петер­бургские ведомости» Даль опубликовал статью, удивившую современников. Он говорил в ней, что «грамота дается людьми» несовершенными и корыстными, и поэтому простое обучение всех крестьян грамоте без их умственного и нравственного развития может привести только к росту общественных противоречий. Статью не приняли ни славянофилы, ни западники. К. С. Аксаков возра­зил, что грамота дана, наоборот, святыми, Кириллом и Мефодием, поэтому обучение грамоте есть и косвенная религиозно-нравственная проповедь. Н. Г. Чернышевский был очень сердит и даже усомнился в диалектологических знаниях Даля, — в том, что он действительно понимает говоры, раз считает, что можно заменить обучение грамоте простым техническим развитием деревни. Конечно, Чернышевский был неправ: Даль во многих своих рассказах очень искусно передавал диалекты, например, в самом ярком морском рассказе о капитане Кроме лучше всех изобразил говор русского немца в духе «Это карашо для ничего», в смысле «в этом нет ничего хорошего». Просто знаменитому критику, несколько колониально смотревшему на вещи, показалось, будто Даль не знает, что все жители и народности нуждаются в интеллектуальном развитии. А Ф. М. Достоевский рассудил в том духе, что нестроения происходят, когда грамотность является привилегией, и всеобщая грамотность как раз создаст гражданский мир.

Конечно, мы можем подозревать всего лишь некоторое прекраснодушие нашего трудолюбивого автора, полагавшего, что прежде всего следует обучать профессиональным навыкам и общественной нравственности, а грамотность будет только одним из знаний в таком профессиональном росте. Но не все так просто. Юмор Даля очень часто связан с грамматикой. Например, в одном из ранних рассказов он говорит о девочке: «Она была не выше русского букваря». Однако именно чрезмерной власти юмора, когда неграмотные будут смеяться над грамотными и наоборот, когда людей разделит школа, он и боялся больше всего и уж точно не меньше, чем порядка сверху. Да, его рассуждения о людях, которые из деревни ушли, а до города не дошли, стали полуобразованными маргиналами, — несправедливые и злые, вроде советских карикатур на «стиляг» в журнале «Крокодил». Но за этим стояло его твердое убеждение, что народу нужно освоить множество практических инструментов; чтение книг — владение новой сельскохозяйственной техникой и навыки дискуссии и совместного принятия решений стоят в одном ряду.

Практический ум Даля проявился в его переработках сказок для самых маленьких, в книге «Первая первинка полуграмотной внуке» (1870). Так, сказка «Репка», в отличие от привычной нам версии А. Афанасьева 1864 года, воспевает труд и техническую модернизацию: репку не удалось вытянуть даже совместными усилиями, пришлось применить заступ, но также она не влезла в горшок, понадобилась чугунная сковорода, тогда еще едва ли представимая в крестьянской избе. Или сказка «Теремок» превращается из накопления абсурда, когда все более крупные звери набиваются в маленький теремок, из народного абсурдизма — в краткую лекцию о колониальном порядке: звери в теремке жалуются медведю на дурное поведение поселившегося в теремке хищного волка, и медведь, наводя порядок, нехотя сносит весь теремок. Это не сатира, как у Щедрина, а строго продуманная лекция, в чем-то предвосхищающая нынешний пост­колониализм, требующий от жителей бывших колоний прежде всего самоорганизации и самостоятельного просвещения без заимствования языка угнетателей.

Эпизод третий: живой великорусский язык против бесхозяйственности

В 1859 году Даль вышел на пенсию, переехал в Москву и окончательно посвятил себя работе над Словарем. Конечно, толковые словари привычного нам типа стали создавать еще в начале XVII века: «Сокровищница кастильского или испанского языка» (1611) Себастьяна де Коваррубиаса и итальянский словарь Академии Отрубей во Флоренции (1612). Но для романтической эпохи образцом словарной работы стал проект братьев Якоба и Вильгельма Гримм, который в Германии принято называть просто «Der Grimm». Знаменитые филологи получили заказ от издателей на словарь в 1838 году, однако закончен Словарь был только специалистами Прусской академии наук в 1860 году. Даль, в отличие от братьев Гримм, работая днями и ночами, смог довольно быстро завершить свое детище.

Главный принцип национальных словарей — этимологический: он должен не просто объяснять значение незнакомого слова, но указывать на его происхождение, приводить однокоренные слова, синонимы, антонимы, примеры употребления, чтобы мы понимали, как и примерно когда данное слово стало необходимой частью языка. Даль явно стремился не столько отражать, сколько стимулировать развитие языка и утверждение в нем слов как необходимых, окружая каждое слово целым пучком однокоренных, приводя пословицы и поговорки, специальные и технические употребления слова, вплоть до рецептов и инструкций, как изготавливать какую вещь быта. На последнем надо остановиться подробнее: вопреки расхожему представлению о Дале, который непрерывно путешествовал по деревням и записывал на листки диалектные речения, часть работы он делал кабинетно, на основе уже существовавших специальных словарей, таких, как «Промышленно-фабричный словарь» Бурнашева (1843–1844) или «Ботанический словарь» Анненкова (1859), а также очерков и художественной литературы.

Конечно, подвиг любознательного путешественника, чуткого к диалектным словам и народным обычаям, всегда предшествовал чтению, и хотя у Даля были с молодости корреспонденты, помогавшие собирать редкие слова, большую часть он записывал сам из живых разговоров с крестьянами. Но «Толковый словарь живого великорусского языка» не состоялся бы без чтения. О некотором «промышленном» характере словаря говорят и придуманные Далем славянские соответствия для заимствований: когда он предлагал вместо «аксиома» говорить «самоистина», вместо «автомат» — «самодвига», а вместо «эгоизм» — «самотность», то он, конечно, держал в уме продуктивность немецкого Selbst- в образовании сложных слов и некоторую хозяйственную основательность: как можно, не ощущая себя, ощущать, что происходит вокруг?

Современная наука показала, насколько часто слова, взятые Далем из диалектов, нашли впоследствии точные соответствия в еще неизвестных Далю письменных памятниках, и значит, насколько добросовестно и пытливо он узнавал, как по-разному может называться одно и то же, невольно извлекая на свет самые древние названия. При этом Даль, в отличие от В. и Я. Гримм, был достаточно равнодушен к внешней форме словаря: дизайн издания создавало Общество любителей российской словесности при Московском университете, председателем которого в годы выхода томов (1863–1866) был патриарх изучения древнерусской истории и словесности Михаил Петрович Погодин. Для этого создателя первого «Древлехранилища» (музея древностей допетровской эпохи) образцом филолога был Павел Йозеф Шафарик, создатель чешской грамматики и каталога славянских древностей — в проекте Даля он видел что-то подобное: доказательство того, что восточные славяне так же с незапамятной древности живут и хозяйствуют на своей земле, и язык их отражает все хозяйственные навыки, которые, будучи правильно каталогизированы в виде словаря, и приведут страну к процветанию. Замечательно, что Даль ограничил Словарь «великорусскими» словами, исключив украинизмы и белоруссизмы как не принадлежащие великорусскому миру смыслов и значений и считая, что им нужно посвятить отдельные исследования.

Таким образом, издание Словаря преследовало не столько филологическую, сколько патриотическую экономическую цель — научить правильно распоряжаться ресурсами и инструментами на основании учета всех местных особенностей семейной, гражданской и экономической жизни, отразившихся в языке. Такой цели уже не ставил перед собой редактор новой версии Словаря И. А. Бодуэн де Куртенэ, который в начале ХХ века фактически создал свой словарь, расширив и дополнив Даля. Бодуэн де Куртенэ считал, что смыслы слов создаются в текущей «речевой деятельности», поэтому в словаре нужно представить все слова, не исключая грубых, бранных и редких. На место технической практичности Даля Бодуэн де Куртенэ поставил любознательность диалектолога — но поневоле и создал словарю Даля репутацию прежде всего сокровищницы диа­лектов, самого большого склада слов с местным колоритом, вопреки тому, как мыслил словарь сам Даль. Но память о техническом и энциклопедически-практическом характере словаря сохранялась в культуре: с наступлением цифровой эпохи он чуть ли не первым из больших словарей был оцифрован с возможностью поиска: так Даль стал вновь частью нашего умственного хозяйства, и останется таковым.