Рассказ о казахском народе

Александр МАТУСЕВИЧ, Нур-Султан

09.12.2021

Театр «Астана-опера» представил премьеру национального эпоса «Алпамыс» советского классика Еркегали Рахмадиева: жемчужина казахской оперы впервые была поставлена в Нур-Султане (ранее город Астана).

Весь декабрь Казахстан празднует тридцатилетие независимости — торжества растянулись на весь последний зимний месяц. Первого декабря отметили День первого президента республики. Кульминация торжеств придется на середину месяца — независимость была провозглашена 16 декабря 1991 года, уже после Беловежского роспуска Советского Союза.

Казахстан был последней республикой СССР, скорее не желавшей, но вынужденной сделать такой шаг: изначально он не стремился к выходу из Союза и дольше всех ратовал за сохранение единого государства в обновленном виде. А позже идеи евразийской реинтеграции исходили во многом именно отсюда. В этом сказывалась и мудрость Нурсултана Назарбаева, и насущная необходимость: на момент распада СССР казахов и русских в республике было поровну (по 40 процентов), Казахская ССР была регионом с самым низким показателем титульной нации, интернационализм являлся насущной идеей для ее жителей, крупные диаспоры были у украинцев, немцев, татар, узбеков, белорусов, корейцев, поляков, уйгуров, азербайджанцев.

Но хотя и сегодня республику не назовешь моноэтнической, всё казахское теперь — в приоритете: язык, культура, традиции, обычаи, герои, символы. Нашло отражение стремление к утверждению собственной идентичности и в области музыкального театра. В трех казахстанских оперных театрах (в нынешней столице Нур-Султане, в бывшей столице — Алма-Ате, а также в третьем по величине городе Шымкенте) в последние годы все чаще ставят казахские национальные оперы. И нельзя сказать, что выбор беден и приходится «выкручиваться» и искусственно раздувать тему. В советские годы в Казахстане была создана первоклассная композиторская школа, давшая немало талантливых сочинений, соединивших своеобразный казахский фольклор и европейскую музыкальную культуру.

Именно из этих богатейших «запасников» достали подарок к юбилею независимости: столичный театр «Астана-опера» приготовил премьеру оперы «Алпамыс» классика казахской музыки Еркегали Рахмадиева. Ее мировая премьера прошла почти полвека назад — в Алма-Ате в 1974-м, за пределами Казахстана «Алпамыса» играли в Баку в 2013-м. У народного артиста СССР Рахмадиева, помимо «Алпамыса», еще пять опер на разные темы, но основная линия в творчестве — казахский эпос, легендарное прошлое родного народа, где причудливо переплетены историческая память казахов и их психология, менталитет, вера в справедливость, торжество добра и светлого начала в человеке.

Таков и «Алпамыс». Либретто Каукена Кенжетаева синтезировало десятки эпических преданий о казахском народном герое: было отобрано самое существенное, важное, что содействовало бы раскрытию многогранного образа главного героя — личности сильной и цельной. Алпамыс защищает родную землю и народ от несправедливостей жестокого правителя Тайшик-хана, спасает свою возлюбленную Гульбаршин, оказывается плененным хитрой ведьмой Мыстан, опутавшей героя эротическими чарами, но с помощью простого пастушка Кейкуата вырывается из заточения и вновь возглавляет народную борьбу за счастье и справедливость.

«События глубокой старины во все времена несли в себе самые высокие идеалы – защиты отечества, борьбы за мир и счастье народа. Мне хотелось изобразить и передать в музыке не только богатырскую мощь главного героя, но и великую, неиссякаемую силу всего народа, создать большое героико-эпическое полотно», — писал композитор в далеком 1974-м.

Безусловно, ему это удалось. Музыка оперы мелодически богата, оркестровка поражает роскошью тембров и изобретательностью, убедительна музыкальная драматургия опуса, отличающегося цельностью и монолитностью формы. Автор умело пользуется принципом контраста, перемежая лирические и драматические страницы: протяжные плачи и лихие пляски, красивейшие хоры и выразительные — что в речитативах, что в законченных номерах ариозного типа — вокальные партии, экзотично звучащие на казахском языке. Мастерство композитора — самого высокого уровня, базирующееся на фундаменте европейской/русской/советской школы, — показывает оригинальное музыкальное мышление степняков, и в результате получается удивительный симбиоз: колоритный, захватывающий и зрелый по форме и языку рассказ о легендарном Востоке. Народная музыка использована Рахмадиевым и напрямую: дважды на сцену выходит сказитель-акын Жырау (в исполнении Ерлана Рыскали) и в сопровождении домбры импровизирует под одобрительные крики из зала. Стихия народного ритуала вторгается таким образом в академическую среду оперы, но воспринимается очень органично.

Воплотить на сцене новую версию национальной оперы позвали маститого режиссера из Северной столицы России. Основатель и многолетний худрук «Санктъ-Петербургъ Оперы» Юрий Александров создавал оперный театр и в новой казахстанской столице. Его постановки присутствовали в афише и предшественника «Астана-оперы» — Национального театра оперы и балета имени Куляш Байсеитовой. С казахской оперой он также работает уже не впервые.

И на этот раз Александров с блеском передает эпический масштаб произведения, укрупняя образы, делая уместные обобщения, придавая им архитипические черты (например, образ Матери-Земли). Реалистическое в основе, кажущееся историческим действо вместе с тем наполнено и поэтическим звучанием, детально проработанные актерские образы соседствуют с умилительными развлекательными моментами – пастушок Кейкуат выходит на сцену с живым козленком, резвое блеяние которого вторит фразам его арии. Сценография Софьи Тасмагамбетовой и Павла Драгунова (казахстанские художники уже известны в Москве благодаря недавней постановке израильской оперы «Альфа и Омега» в «Геликоне») выразительна, особенно запоминаются красочные, стилизованные под седую старину костюмы и имитирующее юрты кочевников легкое, словно присборенное гигантское покрывало, нависающее над сценой. С помощью видеоарта (Серджио Металли) и света (Ирина Вторникова) перед зрителем появляется то пожарище войны, то роскошь ханского дворца, то магические знаки ведьмы (например, гигантская извивающаяся змея). Добавляет эффектности к яркому зрелищу первоклассный балет (балетмейстеры Галия Бурибаева и Турсынбек Нуркалиев).

Густонаселенную оперу прекрасно поют молодые и маститые солисты оперы – голоса яркие, сочные, звучные: роскошные баритоны Ержан Саипов и Расул Жармагамбетов (Алпамыс), нежные лирические сопрано Айгуль Ниязова и Жамиля Джаркимбаева (Гульбаршин), величественное меццо Татьяна Вицинская (Мать-Земля), мощные басы Жанат Шыбыкбаев и Шынгыс Расылхан (Тайшик-хан), харизматичные драмсопрано Бибигуль Жанузак и Гульжанат Сапакова (Мыстан), звонкие тенора Алихан Зейнолла и Аблай Бекен (Кейкуат)… Стройное и монолитное пение хора (хормейстер Ержан Даутов) и качественное, выразительное звучание оркестра обеспечивал маэстро Абзал Мухитдин, добившийся сквозного развития и цельности опуса, исполненного благодаря этому увлекательно и на огромном подъеме.

Фотографии предоставлены пресс-службой Государственного театра оперы и балета «Астана-опера».

Фотография осужденного по «Шаныракскому делу» Арона Атабека, который отсидел в тюрьме 15 лет и недавно вернулся в Алматы, не оставила равнодушными пользователей Сети. Многие критикуют власти за то, что те довели поэта «до состояния узника нацистского концлагеря». Есть те, кто считает фото постыдным и обвиняет родственников диссидента в несоблюдении норм приличий.

«ОБЩЕСТВО ДОЛЖНО ЗНАТЬ»

Фотография поэта-диссидента Арона Атабека в нижнем белье, опубликованная в соцсети после освобождения из тюрьмы, где он провел более 15 лет после Шаныракских событий 2006 года, не оставила никого равнодушным. Снимок был размещен в социальных сетях дочерью диссидента Айданой Айдархан в минувшие выходные.

«Мне нужно было набраться немалых сил и решимости, чтобы опубликовать это шокирующее фото. Но папа это сам поддержал, потому что общественность должна знать, что сделали в тюрьме с несгибаемым политическим узником», — написала Айдана Айдархан.

В публикации Айдана Айдархана сопоставляет фотографии Арона Атабека, сделанные в мае 2006 года и сразу после освобождения из тюрьмы 1 октября этого года. На фото 15-летней давности крупный и рослый поэт держит в руках книгу «Тамга Небесного кагана» на русском языке. А на фотографии, сделанной в октябре этого года, кожа буквально прилипла к костям, заметен неестественно искривленный скелет с торчащими ребрами. Левая рука на фото кажется длиннее правой и висит безжизненно.

«Поразивший папины руки артрит не позволяет ему теперь писать, записывать стихи. Вес Арона сейчас составляет примерно 50 килограммов при росте 180 сантиметров. В 2006 году, перед заключением в тюрьму, он весил 85 килограммов», — пишет Айдана Айдархан.

«ОМЕРЗИТЕЛЬНЫЕ МЕТОДЫ ГУЛАГА И НАЦИСТСКИХ КОНЦЛАГЕРЕЙ»

Многие пользователи пишут, что были шокированы, увидев фото поэта Арона Атабека в соцсети. «Узник концлагеря», «живой призрак» и «как после Холокоста», говорят они. Доведение заключенных до такого состояния было присуще худшим режимам в истории, и теперь пользователи обвиняют власти в том, что они включили Казахстан в эти ряды.

Казахстанский журналист Тимур Нусимбеков на своей странице в Twitter’е написал: «Это фото красноречиво свидетельствует, что в Кz репрессии и пытки диссидентов — это не только история, но и часть реальности. Преступные и омерзительные методы ГУЛАГа и нацистских концлагерей применяют против современных политзаключённых».

Пользователь Сабит Егенбердиев возмущается: «Это ужас. О правах человека можно ничего не говорить. Довели человека до состояния живого трупа и выпустили».

Другой пользователь, Абеке Сырдыхан, пишет: «Как это могло случиться? Говорили, что такое происходит только в нацистских концентрационных лагерях. Довести человека до такого состояния в мирное время — это неоправданный поступок в глазах человечества!»

Aibek Kalmaganbetov добавляет: «Настоящий концлагерь, оказывается, в Казахстане».

Кокеш Такешева также возмущена: «Вынесли одни кости как из Карлага».

«Полное истощение организма. Без содрогания нельзя смотреть», — пишет Татьяна Бекжанова.

Пользователь Айка Молдакашева пишет: «С нашего молчаливого согласия его довели до этого состояния».

Арона Атабека приговорили к 18 годам лишения свободы по «Шаныракскому делу» — диссидент отверг все обвинения. В тюрьме поэт находился в строгих условиях содержания. Он заявлял о пытках, однако власти опровергли эти утверждения. Европейским правозащитникам и депутатам не разрешили встретиться с Атабеком. Местные правозащитники, встречавшиеся с диссидентом в тюрьме в течение последних нескольких лет, сообщали, что состояние здоровья заключенного ухудшается с каждым годом.

«БЕСТАКТНОСТЬ» РОДСТВЕННИКОВ ДИССИДЕНТА И ОБВИНЕНИЯ В «ФОТОШОПЕ»

Некоторые пользователи соцсети не поддержали публикацию фото Арона Атабека в обнаженном виде. Одни утверждают, что размещение такой фотографии поэта «противоречит национальным обычаям и морали», другие даже решили, что фото поддельное, и попытались обвинить дочь поэта в использовании фотошопа.

«Очень неприятно, что распространяется фото раздетого Арона без его согласия, даже из благих побуждений», — написала Жанар Жандосова.

Активист Ермек Нарымбай, некогда отсидевший в казахстанской тюрьме и сейчас проживающий в Украине, возразил.

«Не согласен, иначе не покажешь фашизм власти. И я думаю, Арон не был и не будет против. Это разоблачение концлагерей Назарбаева», — написал Ермек Нарымбай.

Под постом Жанар Жандосовой появились комментарии пользователей, обвинивших родственников диссидента в том, что они «опозорили Арона, что у них нет чести».

Пользователь Balzhan Sharkhan поинтересовалась: «Что вас так смущает? Предпочитаете не замечать фашизм в реальном времени и при этом прикрываетесь этичностью и лжеморалью. Вы серьезно? Почему же вас не смущает фото пленных после освобождения из Освенцима и Дахау?»

Фатима Джандосова, которая изначально скептически отнеслась к подлинности фотографии, позже заявила, что фотография поддельная. «Я уверена, что это фотошоп», — написала она.

Куат Кунболатов отверг ее слова, заявив: «Я говорю, зная о том, для чего сам Арон попросил его сфотографировать в таком виде. Фото реальное».

Активистка Тогжан Кожалы написала: «И в одежде заметна его худоба. Зачем надо было его до трусов оголять? Уважение к сакральности и интимности это в нашей ментальности. А так, почему-то чувство некоего стыда появилось за Арона».

Ерлан Ибрагим не согласился с мнением Тогжан Кожалы.

«А мне кажется, здесь не тело (поэта) оголили, здесь оголили всю порочность нынешней власти. Даже меня, много чего повидавшего, потряс этот вид. И я уверен, что здесь нет ничего постыдного», — написал он.

Активист из Алматы Геннадий Крестьянский заявил, что поделится информацией о нынешнем состоянии поэта, но не поддержал публикацию его фото. «Это дочери чести не делает», — говорит он.

Zhanna Spooner: «Айдана, твоя смелость очень важна. Трудно представить, что пришлось пережить твоему папе. И да, так это оставлять нельзя, нужно заставить ответить каждого, во всей цепочке этой бесчеловечной системы».

Меруерт Алиева: «А по-другому народу глаза не откроешь, это всего лишь реальность, что мы вернулись в 30-е годы».

Султан Мусахан: «Как бы неприятна ни была эта фотография, но это лицо нашей власти…»

«ТЕМНОЕ ПЯТНО НА РЕПУТАЦИИ КАЗАХСТАНА»

Западные журналисты и правозащитники говорят, что были шокированы, увидев фотографию казахского поэта-диссидента Арона Атабека после выхода из тюрьмы. Все они разместили фото Арона Атабека на своих страницах в социальной сети.

Британский журналист Джоанна Лиллис, работающая в Казахстане, 10 октября написала в Twitter’е: «Фото говорит само за себя. Не требуется никаких слов. Это позор для Казахстана».

Днем ранее Лиллис написала в своем посте о фотографии Атабека, что «это отвратительное темное пятно на репутации Казахстана в сфере прав человека».

«Это настоящее фото?» — спросил представитель Норвежского Хельсинкского комитета Ивар Дейл и, получив положительный ответ, опубликовал фотографию Атабека на своей странице в Twitter’е.

«Это страшно. В Казахстане политический диссидент Арон Атабек был освобожден из тюрьмы через 15 лет. Он был очень сильным мужчиной. Фотография, опубликованная его дочерью, наталкивает на мысли о режимах, с которыми не хочется сравнивать Казахстан», — написал Ивар Дейл.

Леонид Рогозин, журналист, несколько лет проработавший на BBC, также разместил на своей странице «шокирующее» фото.

Мира Риттман, исследователь международной правозащитной организации Human Rights Watch по Центральной Азии, написала, что она «была шокирована, увидев фотографию Арона Атабека, поэта-диссидента, который 15 лет находился в заключении».

Фото Атабека прокомментировали и представители неправительственных организаций соседнего Кыргызстана.

«Несменяемость власти, алчность, воровство приводят вот к таким репрессиям. Что сделали с человеком? Искалечили ему жизнь и выпустили умирать? Очень горько и больно… Арону Атабеку и всей его семье желаю сил», — написал гражданский активист из Кыргызстана.

Представитель Норвежского Хельсинкского комитета Ивар Дейл 11 октября под своим постом о фото Арона Атабека отметил аккаунты представителя Казахстана при ООН, министерства иностранных дел Казахстана и задал вопрос: «Можете ли вы объяснить, как человек, находящийся в казахстанской тюрьме в подчинении властей, дошел до такого состояния?»

Власти Казахстана пока не ответили на этот вопрос.

Ни в учреждении AП–162/1 в Павлодаре, где Арон Атабек отбывал наказание с 2014 года, ни в больнице, где, по его словам, он провел 10 дней в конце сентября, отказались предоставить Азаттыку какую-либо информацию о здоровье поэта.

«ВЛАСТИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ НАКАЗАНЫ ЗА ДОВЕДЕНИЕ АРОНА ДО ТАКОГО СОСТОЯНИЯ»

10 октября в зале отеля Renion Residence в Алматы состоялась презентация книги «Поэт-бунтарь, казахский самурай» — сборника произведений, написанных поэтом-диссидентом Ароном Атабеком до его ареста и во время тюремного заключения. В книге, изданной тиражом 500 экземпляров при поддержке незарегистрированного движения «Атажурт», автор размышляет о казахском народе, истории, Шаныракских событиях и критикует правительство Казахстана за «разграбление благосостояния народа под лозунгом приватизации».

Выступая от имени организаторов мероприятия, оппозиционный активист Жасарал Куанышалин сказал, что Атабек в 2006 году вышел защищать интересы простых людей, проживающих в селах Бакай и Шанырак.

— Власти оттолкнули этих людей от себя, чтобы они сами выживали. И люди по мере своих возможностей построили собственные дома, они тяжело работали и растили детей. Многие семьи были разорены, когда свои же власти, подобно врагам, пришли и разрушили их дома в Бакае. Затем, когда настала очередь Шанырака, люди объединились, чтобы противостоять и спасти свои дома. Фактически это было народное восстание против агрессии. Арон получил более 15 лет тюрьмы за то, что проявил сострадание к людям во время их восстания в Шаныраке, — говорит Жасарал Куанышалин.

На вопрос: «Вы встречались с Атабеком после его освобождения из тюрьмы. Он действительно так выглядит, как на фото, опубликованном его дочерью?» — Куанышалин ответил так:

— Я не видел Арона обнаженным, но было очевидно, что он прошел все круги ада тюремной жизни и было видно, что он сильно исхудал, хотя сидел в одежде. Поэтому те, кто заявляет, что фото Арона «поддельное», либо говорят от имени властей, либо по какой-то другой личной причине. И нынешний Арон не тот Арон, который был осужден в 2006 году и заключен в тюрьму. В тюрьме его здоровье серьезно пострадало, и он вернулся к нам внешне совершенно другим человеком. Власти должны ответить, что довели его до такого состояния в тюрьме.

Во время Шаныракских событий в 2006 году неизвестные облили бензином и подожгли сотрудника полиции. Мужчина скончался в больнице.

Суд признал Арона Атабека организатором протестов и приговорил его к 18 годам лишения свободы. В начале 2018 года были освобождены двое из трех осужденных вместе с ним — Ерганат Тараншиев (15 лет) и Рустем Туяков (14 лет). Курмангазы Утегенов, приговоренный к 16 годам лишения свободы, в 2013 году получил еще два с половиной года заключения по обвинению в «неподчинении законным требованиям» сотрудников тюремной администрации — он всё еще находится в тюрьме.

Семья полицейского, погибшего во время Шаныракских событий, и судья, вынесший приговор Арону Атабеку и другим осужденным, считают, что их причастность к преступлению доказана. Атабек категорически отрицает предъявленные ему обвинения. Он требует от властей «снять обвинения в клевете, полностью оправдать его и выплатить полную компенсацию за то, что осудили без вины».

«Моя роль была – вытянуть правдивые показания, и при каждом допросе всегда присутствовали сотрудники ФСБ, «МГБ», также я и доктор. Чтобы, если человеку станет плохо, он его откачал…». Денис Куликовский, он же Палыч, он же экс-комендант подпольной тюрьмы «Изоляция» в Донецке, которую называют последним концлагерем Европы, дает показания и ждет суда в СИЗО.

Однако у бывших заключенных и семей тех, кто прошел через эту тюрьму, надежды, что мучитель получит заслуженное наказание, немного. Надеются они не столько на вердикт украинского правосудия, сколько на контроль за этим делом общественности и СМИ.

Об этом OBOZREVATEL говорила Татьяна Матюшенко – жена политзаключенного Валерия Матюшенко, который провел в «Изоляции» 10 месяцев и до сих пор противозаконно удерживается в одной из колоний «ДНР». Такого же мнения придерживается бывший узник «Изоляции» Стас Печенкин, которому повезло больше: его обменяли в конце 2019-го в рамках пока последнего большого обмена между Украиной и ОРДЛО.

Видео дня

Еще тогда, по прибытии в Киев украинских военных и гражданских, которых годами держали в нечеловеческих условиях в плену, мы со Стасом познакомились и разговорились. То, что он рассказывал, потрясло до глубины души. Настолько, что… рассказ я решила не публиковать: в отличие от большинства своих товарищей по несчастью, Станислав решительно заявил, что планирует возвращаться к родным на Донбасс. Разумеется, на украинский, однако сколько там километров – до тех, из чьих рук его еле вырвали?

К тому же Печенкин открыто называл фамилии тех, кто пытал наших пленных, и не боялся заявить: среди обменяных есть человек, который помогал палачу «Изоляции» Палычу. Что с этим человеком стало, как живет сейчас сам Стас, следит ли он за делом Палыча и верит ли в справедливость? Чтобы расспросить обо всем этом, OBOZREVATEL позвонил бывшему заключенному «Изоляции».

«Пожить у моря Палычу бы не дали, пришлось сдаться эсбэушникам. Альтернатива-то одна – под террикон»

– Как чувствую… Да нормально я себя чувствую, – ответил Стас Печенкин. – Живу в Краматорске, у меня здесь уже свой дом и новая работа (Стас – не военный, гражданский. До плена работал на Артемовском заводе шампанских вин. – Ред.). Рядом сестра, папа – присутствие родных помогло быстрее прийти в себя. А за делом, конечно, слежу: разве можно иначе? Думаю, все следят.

– Как вы отреагировали на сообщение, что Палыч арестован?

– Никак. Это событие стало новостью для тех, кто не в теме. Бывшие пленные не удивились. Во всяком случае, я давно знал, что он здесь – в Украине – с 2019 года. То есть я был еще в колонии, а он – уже в Украине. Находился под охраной СБУ, и они плотно по нему работали. А почему только сейчас объявили… Наверное, кому-то понадобилась очередная «перемога».

Насколько я знаю, OBOZREVATEL публиковал расшифровки его телефонных переговоров – с товарищами по группировке «ДНР». Так вот, получается, что звонил он, уже находясь на подконтрольной Украине территории и явно «по заказу» Службы безопасности Украины.

– Почему он решил именно в Украину податься – не в Россию? Как думаете?

– Потому что в России ему грозило то же, что и в «ДНР»: смерть. Во-первых, там уже устали от его поведения – это именно тот случай, когда из борделя выгнали за бл…дство. Былой власти у него уже не было – привлекали, только когда надо было кого-то расколоть. Как редкого специалиста… Во-вторых, он проворовался: воровал у своих. Они с товарищем, которому он из Киева звонил, по кличке Пенсионер, купили себе неплохие дома в России. Палыч – вроде бы в Краснодарском крае, второй – не знаю точно, где. Но о махинациях стало известно – и понятно, что пожить у моря ему бы не дали, пришлось сдаться эсбэушникам. Альтернатива-то одна – под террикон.

– Как думаете, сколько лет ему дадут?

– Пожизненного не будет. Немного дадут – за сотрудничество.

– Журналист Юрий Бутусов недавно написал в Facebook, что Палыча сначала хотели прикопать под забором…

– …это вряд ли.

Он же был не просто начальником тюрьмы. Его настоящая должность – заведующий хозяйством военной части службы спецопераций….

– …то есть он у террористов был завхозом?

– И прекрасно знает, что и когда приходило из России и не только оттуда. Он в курсе всех поставок – таких не прикапывают. По крайней мере, до поры до времени. Думаю, мы смотрим уже развязку фильма: все то время, что он был в руках СБУ, он и сам давал информацию, и вытягивал этими своими разговорами из других данные, которые были нужны СБУ. Сейчас – заключительный этап: суд и приговор.

«Мне поступал приказ поставить человека на сутки, чтоб он стоял, не кормить, не поить, чтобы только дал показания…»

…Материалы допроса, которые Служба безопасности Украины выложила в интернет, шокируют. Человек, чье лицо, говоря телевизионным языком, «заблюрили», но в котором вполне угадывается Денис Куликовский, спокойным тоном, словно о чем-то обыденном, рассказывает:

– Задержанные, которые не шли на сотрудничество… К ним применялись пытки. А именно «тапик», он же телефонный аппарат. Привязывали либо к ногам, к пальцам, либо Док, который это все делал, он же Симонов Станислав, привязывал к гениталиям. Также он всегда ездил с чемоданчиком, где медпрепараты, то есть он был доктором… Людей сажали либо в одиночную камеру, где нет ни туалета, ничего, потом не выводили их в туалет, давали бутылку, либо по приказу Евдокимова Василия Викторовича, он же Ленин, мне поступал приказ поставить человека на сутки, чтоб он стоял, не кормить, не поить, чтобы только дал показания…

Однако если ты слышал рассказы о пытках из уст бывших пленных, складывается впечатление, что Палыч признается в содеянном слишком уж «лайтово»: мол, и пытал не я, и хата не моя…

– Делает все, чтобы получить как можно меньший срок, это понятно, – говорит Стас, – и не удивлюсь, если найдутся те, кто поверит. Но я готовлюсь и показания давать, и свидетельствовать в суде.

– Не боитесь?

– А чего мне бояться – после всего, что было…

«Я стоял с пакетом на голове, повернувшись к стене, и тогда мне уже стало не смешно. Очень быстро допрос перешел в избиение»

Злоключения Стаса начались 13 января 2017 года.

– Я просто гулял по своему родному городу и фотографировал дома, – вспоминает он, – многие мои знакомые просили меня об этом, потому что уехали из Горловки и хотели знать, что и как там сейчас, не разграблены ли квартиры… И я, и моя семья жили уже на подконтрольной Украине территории: папа – в Лисичанске, сестра – в Краматорске, я – в Бахмуте, бывшем Артемовске. Но периодически я ездил в Горловку, на нашу общую квартиру.

В общем, ходил, снимал – в том числе для соцсетей. И в объектив моей камеры случайно попал неприметный с виду автомобиль, принадлежавший так называемому «МГБ» «Донецкой республики». И не просто «МГБ», а, по сути, «замминистра», главе Горловского горотдела – Алексею Алчину. Кстати, бывшему сотруднику СБУ, который в 2014-м выехал в Украину, но потом вернулся. Он обратил на меня внимание. Проследил, куда я пошел, пригласил пройти за ним. Отвез в городское отделение, и там я был задержан.

Проверили планшет, мои соцсети… А там была ярко обозначена моя позиция. Ну, как говорится, вот ты и попался…

– В наручники?..

– Не-не, сначала без наручников. До вечера я сидел в какой-то комнатке, а вечером они учинили допрос – с оттенком комизма, как в плохих фильмах. Я несерьезно к этому отнесся: ну, какой я шпион? Где они такого насмотрелись?

Потом уже поехали ко мне домой, провели осмотр, порылись в компьютере – увидели, что я общаюсь с российскими оппозиционерами еще со времен Болотной площади… Отпускать меня не стали. В течение 10 дней я находился в Горловке. Меня забывали покормить, забывали вывести в туалет… Помыться не мог – ничего такого.

– То есть камера, она же туалет?

– Ну, а как? Из Донецка приехали оперуполномоченные «МГБ» – забрали меня: пакет на голову – и в машину. Привезли сначала на бульвар Шевченко, 26, – на перекрестный допрос. Судя по голосам, в нем участвовало человек 10. Я стоял с пакетом на голове, повернувшись к стене, и тогда мне уже стало не смешно. Очень быстро допрос перешел в избиение.

«Изоляция» была страшна тем, что никто не контролировал, что там происходит. Там все под крышей ФСБ»

– Чем били?

– Руками-ногами.

Среди этих ребят явно были «шахтеры и трактористы» – я по говору определил. Русскоязычные на Донбассе так чисто по-русски не говорят. И еще они прекрасно владели политической ситуацией в России – знали, кто есть кто в оппозиции, ежу понятно, что «местные»…

Очень их задело, что я в митингах активно участвовал. На Майдане был недолго, всего один день, но на митинги за единство Украины ходил постоянно. Видимо, у них там, в России, генетическая ненависть к тем, кто выходит на демонстрации.

После допроса забрали, как я сначала услышал, в изолятор. Думал, наверное, в СИЗО едем, но долго-долго везли какими-то окраинами… Оказалось, это не изолятор, а «Изоляция». Туда я попал 24 января 2017 года, часов в 10 вечера.

Раньше это был завод по производству изоляционных материалов, потом в его помещениях сделали центр современного искусства. А в 2014-м его захватили казаки. Почему им это важно было – «Излоляция» считалась оплотом украинства в Донецке. А когда казачьи банды расформировали, там были образованы так называемые силы специальных операций «МГБ» – что-то вроде «Альфы». За 14-16-й года не могу сказать, но в 17-м пленных массово везли туда.

«Изоляция» была страшна тем, что никто не контролировал, что там происходит. Даже местные власти, «республиканские», туда не вхожи. Там все под крышей Федеральной службы безопасности России, и потому делать можно все, что угодно. Ни ОБСЕ, ни Красный крест – туда не имел доступа вообще никто. Только избранные сотрудники «МГБ»: далеко не каждый эмгэбэшник мог туда попасть.

– Почему вы считаете, что именно ФСБ?

– Так этого и не скрывал никто. Некоторые прямо говорили, что они сотрудники ФСБ. От кого им скрывать – от тех, кого они будут бить, как котлетное мясо? Есть гарантия, что ты выживешь, выйдешь и что-то кому-то скажешь? Многое делалось непосредственно Палычем, который там в то время командовал, хоть и говорит в показаниях, что в 2015-м его «отстранили».

– Давайте расскажем, что в это «многое» входило…

– Какой перечень «услуг», да… Вы совершенно верно его роль обозначили – это палач. Есть следователи «МГБ», которые на первых порах приезжают добиваться признания, а потом, когда ты уже все подписал, оставляют тебя в покое. Этот – нет. Ему было мало. Подписал ты или нет, его не волновало ни разу. Что он делал?

Был так называемый «тапик»: подключают ток с помощью полевого телефона, бьют током. В моем случае было «чаепитие». Нагрели чайник – и лили кипяток на голову…

«Еще развлечение было – мыть пленных «керхером»

– Конечно, мне пришлось подписать все, что требовали. И шпион, и по заданию СБУ следил за Алчиным… Но тюремное руководство хотело развлекаться каждый день. Народ там собрался очень пьющий, особенно Палыч – он из запоев не выходил. Среди ночи мог зайти в камеру – и кого-то избить. По приколу. Или потребовать, чтобы кто-то кого-то бил. Бои гладиаторские устраивал: «Ану, дай ему! В зубы, в зубы его! Мордой об стену!».

Мы с сокамерниками вынуждены были придумать 10 способов, как изобразить, что ты кого-то бьешь. И еще 10 – как показать, что тебе больно…

Еще развлечение было – мыть пленных «керхером». Вы знаете, что такое «керхер»?

– Мойка…

– …да-да, струей которой можно штукатурку сбить со стены. Я был в числе тех, кого выводили во двор и мыли «керхером». В феврале это было – к счастью, не было жестких морозов. Если бы я еще и морозы застал…

Медпомощи не было никакой. То есть могли избить, как грушу, притащить в камеру, бросить на лежащий на полу матрац – и скажи спасибо уже за то, что им надоело. И каждый день заставляли работать. Мы что-то строили, резали на металл все, что осталось на этом заводе, грузили боекомплект… Уработали им кое-какую технику – потихонечку… И все это делалось с утра до ночи. Отдохнуть нельзя: над тобой стоит надсмотрщик с автоматом.

– Рабский труд.

– Абсолютно. И еды практически не давали. Полтарелочки каши утром – столько же вечером. Но женщинам было гораздо хуже…

– Там и женщины были?

– Да. Если женщина молодая, то это пиши пропало. Или они соглашались сами, или их насиловали. А, да. Еще был у них аттракцион под названием «спортсмены». Приезжали ребята в тренировочных костюмах со второй базы – как говорил Палыч, воспитательная команда – и избивали: ногами, руками, дубинками… После этого особым приколом считалось доставать нас вопросами: «А шо ты такой синий?».

Следы оставались надолго – от берцев, дубинок… Носы ломали так часто, что они срастись не успевали, ребра – это вообще святое. Если что-то совсем серьезное, приезжал их фельдшер.

Бывало, что переусердствовали – человек умирал от побоев. В таких случаях отписывались начальству: «Сердечная недостаточность». Или: «Оторвался тромб».

«Одного парня, Женю Горбаня, я слышал, водили разминировать минное поле – играли в русскую рулетку таким образом…»

– Еще те медики, с диагнозами… Расстрелов, слава Богу, не было – не 14-й год все-таки, поэтому только пугали. Пару раз выводили на расстрелы – по пьянке развлекались: «Лицом к стене. На колени, су*а!». А потом: «Ха-ха-ха-ха-ха! Обоссался, да?».

Одного парня, Женю Горбаня, я слышал, водили разминировать минное поле – играли в русскую рулетку таким образом…

– Как долго вы там пробыли?

– Семь месяцев – не дольше всех. Спасло меня то, что у меня резко ухудшилось состояние здоровья: я перестал спать, уже смутно понимал, где я, что я, и постепенно превращался в овощ. 20 августа 2017 года мне разрешили лежать – видимо, решили не брать на себя еще один труп. Потом повезли в шлаколечебницу, выражаясь их языком. Это была то ли шестая, то ли девятая городская больница. Там меня пять дней ставили на ноги, потом сказали: «Притворись здоровым» – и отправили в Донецкий СИЗО №5, где я потихоньку отошел.

К марту 2018 мне вынесли приговор – 10 лет колонии строгого режима, после чего отвезли в Макеевскую исправительную колонию №32.

– Туда, где 12 ноября 2021 года зарезали Руслана Макарца, также осужденного за «шпионаж в пользу Украины»…

– Ну, потому что люди, оставшиеся в плену, полностью зависимы от тех, кто их захватил. Мало того, что барак ремонтируй за свой счет и за счет своей семьи, так еще, говорят, и платить за нахождение в бараке надо. Когда я там сидел, такого не было, но слышал, что начальство поменялось – новое руководство колонии ввело, мягко говоря, странные порядки. Конечно, будут делать что угодно, а родные будут от каждого такого известия в холодному поту просыпаться. Моя сестра еле это все выдержала.

Меня долгое время не подтверждала та сторона. То, что твоя фамилия появляется в списках на обмен, еще ничего не значит: списки могут поменять 10 раз. Из нашего в последний момент вычеркнули замечательного человека Валерия Матюшенко, который был мне поддержкой все время, – и вписали черт знает кого.

Один дедок – гражданин России вообще, потом женщина из Луганска, осужденная за мошенничество. Дважды обменянный сепаратист: его сначала свои выменяли у наших, а потом он начудил – и его вписали в список, чтоб обратно в Украину выпихнуть. Ну и откровенный негодяй приехал, Евгений Бражников, который был в банде Гиркина, а потом, когда Гиркин стал не в чести у руководства «ДНР», загремел в «Изоляцию» – якобы за то, что держал схрон с оружием для украинских партизан.

Но какие там партизаны, если человек – активный участник «русской весны», если красно-черный флаг на свой сливной бачок вешал и фото в соцсетях выставлял: мол, «Правый сектор» победил у нас только диарею? Если Шарий за него вступался и мать с отцом утверждали на камеру Шарию, что их сын – пророссийский? В «Изоляции» он быстро освоился, примкнул к Палычу, участвовал в издевательствах – меня, например, из «керхера» поливал лично он.

– И вы летели с ним в одном самолете?

– Очень хотел набить ему… лицо – культурно выражаясь. И не только я, но и Олег Кулаков, которого он унижал, заставлял стирать ему вещи, и другие. Он, понятное дело, ушел в отказ: «Вы все врете, ничего такого не было!». Его после этого, на всякий случай, под конвой взяли.

– Насколько я понимаю, Бражникова сейчас судят…

– Мы с ребятами, 9 человек, дали показания – хотим его закрыть. Но 29 октября должен был состояться очередной суд – он на него не пришел. Отозвался аж из Европы. Кто ему дал спокойно уехать, будут ли его допрашивать по делу того же Куликовского, отмажутся ли и один, и второй – это мы скоро узнаем. Но хотелось бы другое знать – что у нас в стране все-таки есть правда. Что Украина существенно отличается – от того места, откуда нас освободили…

P.S. Собственно, только ради того, чтобы эти дела не «замолчали» и не затерли, чтобы о тех, кто все еще находится в плену, Украина не забыла, такие люди, как Стас, как жена Валерия Матюшенко Татьяна, и соглашаются ворошить прошлое – причем такое, о котором не только вспоминать, а и слушать больно.

Они говорят, даже несмотря на то, что в их адрес продолжают поступать оскорбления и угрозы.

Евгений Бражников отрицает все обвинения и причастность к тому, что происходило в застенках «Изоляции». Более того, журналисту Яну Доброносову он сказал, что «Изоляция» – «еще не самое страшное место», а в пытках и издевательствах его обвинили после того, как один журналист неверно изложил суть дела президенту. Под «журналистом» явно подразумевается известный правозащитник и писатель Станислав Асеев – один из тех девятерых узников «Изоляции», которые сейчас хотят Бражникова посадить.

Но на свою невиновность и украинскую Фемиду Бражников, судя по всему, ставки не делает: он действительно не явился в суд, потому что покинул Украину и уехал в Европу. Откуда вперемежку с фото из Чехии и Бельгии пишет в соцсетях оскорбления в адрес СБУ и открытые угрозы – тем, кто выступил против него:

«А те люди, которые решили поиграться в собирание слухов, а затем их трансформацию в свою пользу, хорошим не закончат. И я помогу. Им аминь. Для меня это заключительное слово».

OBOZREVATEL все же считает, что до «заключительного слова» в данном случае далеко, и не против услышать, что же скажут в правоохранительных органах и суде. Поэтому – продолжение следует…

В свои 60 лет, по собственной инициативе и будучи на пенсии, она взялась за нелегкую работу – создание музея, посвященного первым великим женщинам Таджикистана. Наш рассказ о Тамаре (Мукадарра) Рустамовой.

Тамара Рустамова родилась 7 декабря 1926 года. Она была особенным ребенком: любознательная, добрая, глобально мыслящая и стремящаяся творить добро. 

Она наблюдала за непростыми событиями, понимала боль женщин, боровшихся за равные права с мужчинами. Позже Тамара узнала о движении «Хучум», которое прошло в городах Средней Азии. Во время этой акции на площадях пылали костры, в которые женщины бросали ненавистные паранджи. За нарушение законов шариата и принятие новой прогрессивной веры, многие были убиты мужьями, отцами, братьями, кто-то покалечен, изгнан из дома. 

Однако, глядя в глаза смерти, они верили, что проливают кровь за лучшую жизнь своих детей.

Тамара Рустамова решила сохранить вечную память о забытых героях. Но деньги на сбор музея правительство бы не дало, помещение тоже. Да она и не просила. Всю жизнь проработав в органах власти, понимала, что средства нужны, прежде всего, на самое необходимое – здравоохранение, науку и другое.

И Тамара Рустамова начала сбор материалов. 

Голос молодежи

Её хорошо знало все население республики. Ведь уже в 22 года она была первым секретарем душанбинского горкома комсомола, негласно руководила всей молодежью республики. Её знали, любили, уважали.

Тамара обладала выдающимися способностями руководителя, могла поднять молодежь на выполнение самых сложных задач.

В центре города есть озеро, которое называлось «Комсомольским», сейчас его переименовали в «Молодежное». Когда правительство решило вырыть этот водоем для горожан, Рустамова, как комсомольский вожак, получила задание мобилизовать молодежь на строительство озера.

Денег для выполнения задачи выделено было мало и большая тяжесть работ была возложена на горком комсомола, который руководил молодежью.

И вот на пустынной площади появились комсомольцы с лопатами. Работали день и ночь, по субботам, воскресеньям и отпускное время. Всеми ими руководила молодая комсомолка Тамара. Она сама в свободное от работы время, по вечерам, наравне с другими рыла лопатой водоем.  Впоследствии, когда озеро было готово, его в народе стали называть озером Рустамовой.

И еще один показательный факт. Тамара могла душевно говорить, выступать с речами перед большой аудиторией. За дикцию, завораживающую речь её называли таджикским Цицероном. 

…Шел 1941 год. Фашистская Германия напала на Советский Союз. Правительство страны призвало на фронт все мужское население.

На Красной площади Душанбе, так назывался сквер возле театра оперы и балета им. С. Айни, перед молодежью выступила Тамара Рустамова. Она призвала комсомольцев подняться на борьбу с фашистами. И молодежь стала записываться на фронт сразу после митинга! Среди желающий отправиться на фронт было и много девушек. Тамара и сама пошла в военкомат, но получила отказ.

Секретарь горкома комсомола, под руководством которой находилась вся молодежь города, больше пользы принесет здесь, работая с юными душанбинцами, так сказали ей.

Отец Тамары, Нарзуллобек Рустамов, поддержал желание дочери и даже расстроился, узнав об отказе. Сам он тоже воевал. На фронт ушел и брат Давронбек, который был начинающим летчиком и погиб в девятнадцатилетнем возрасте во время бомбежки.

Музей Рустамовой

Многое можно рассказать о жизни нашей героини, но все же ее главным жизненным предназначением стал частный музей «Выдающиеся женщины Таджикистана». 

Он расположился в её четырехкомнатной квартире. 

Шел 1986 год. В это время Рустамова уже овдовела, дети со своими семьями жили отдельно, и собранные экспонаты можно было размещать в четырёхкомнатной квартире. Сама же она спала на диване, ограничив свои удобства.

Тамара Нарзуллаевна собрала около одной тысячи фотографий, документов, предметов быта, личных вещей своих героев. Особо ценной являлась информация о женщинах, не побоявшихся стать одними из первых в различных областях: врачами, учителями, артистами и т. д.

Примечательно, в какой бы дом не стучалась Рустамова, ей широко открывали двери и, удивляясь делу, которому она решила посвятить оставшиеся годы жизни, с радостью внимали просьбе.

А просьба была простая: «Остались ли у вас документы, фотографии, вещи ваших выдающихся матерей, бабушек?». Люди с удовольствием выносили все, что сохранилось от предков. Кто-то спускал с чердаков упакованные в чемоданы документы, кто-то выносил сохранное из подвалов и сараев. 

Рустамова приносила домой огромные, тяжелые сумки с разными вещами. Большинство было собрано в районах республики, дальних кишлаках, куда и добраться-то нелегко. Когда на автобусе, когда на попутке она ездила по заветным адресам. 

Что пополняло музей? Не только исторические и редкие фото, документы, но и личные вещи, принадлежавшие героиням. Старинные кувшины, фонари, предметы быта, которыми пользовались, одежда, обувь. 

Сказать, что Тамара Рустамова брала многое за «спасибо» — неправильно. Большая часть вещей была куплена на пенсионные деньги, часть — в обмен на дефицитные вещи. После развала СССР люди жили тяжело. Поэтому она сама предлагала материальную помощь, как компенсацию за памятную семейную реликвию.

Тамары Нарзуллаевны Рустамовой нет с нами около двадцати лет. Она ушла из жизни в 2002 году. Главной ее мечтой было подарить музей своему народу. Много времени, вместе со сбором материалов, было потрачено на хождения по компетентным организациям с целью убедить руководителей о необходимости сохранения «храма истории». Для этого нужно помещение, работники, финансовая поддержка. Но при жизни этого сделать не удалось.

Три года назад мечту Рустамовой осуществила компания «Фароз», ставшая меценатом музея (композиция находится в этнографическом музее Таджикистана), за что им низкий поклон. 

История никогда не исчезнет, если есть люди, любящие свой народ по-настоящему. Не за зарплату, награды и аплодисменты, а за зов чистой и преданной души, желание обогатить народ    исторической памятью, как-то выразить благодарность за существование. Ведь знание истории — главная ценность жизни.  

Никто не должен быть забыт и ничто не должно быть забыто! Это доказала своей жизнью Тамара Нарзуллаевна Рустамова.

Читайте нас в  Telegram, Facebook, Instagram, Яндекс.Дзен, OK и ВК.

Свои вопросы, сообщения, видео и фото для Asia-Plus присылайте на Telegram, Whatsapp, Imo по номеру +992 93 792 42 45.