Советы библиотекаря: шесть книг, от которых невозможно оторваться, — от классики до современных произведений.
По выходным сотрудники московских библиотек продолжают рассказывать о детских книгах, которые могут сделать теплее любой зимний вечер. Надежда Королева, главный библиотекарь детской библиотеки № 133, советует произведения, которые отлично подойдут для уютного домашнего чтения.
Малышам
«Сова» Виталия Бианки
Эта проверенная временем книжка (впервые «Сова» была опубликована в 1921 году) отлично подойдет для знакомства маленького ребенка с миром качественной литературы. Добрая сказка написана очень простым и легким языком, она обязательно понравится малышам.
Отец Виталия Бианки был известным орнитологом, поэтому тему природы Виталий Валентинович очень любил с детства. В этой книге он говорит о том, что каждая птица для чего-то нужна, каждая выполняет свое важное дело.
Забронировать книгу в библиотеке
«Рождество в домике Петсона» Свена Нурдквиста
Дружелюбный старичок Петсон живет вместе со своим котенком Финдусом где-то в маленькой шведской деревушке. Им никогда не бывает скучно: с ними постоянно происходит что-то интересное. Благодаря серии из восьми книг о Петсоне и Финдусе шведский писатель Свен Нурдквист прославился на весь мир. Кстати, изначально он хотел создать сказку о двух стариках, но в процессе один из них «превратился» в забавного котенка.
Сюжет этой книжки разворачивается вокруг одного из главных праздников года — Рождества. Герои собираются пойти в лес, чтобы срубить там елку, но внезапно Петсон подворачивает ногу. Что же делать? Прочтите — и узнаете, как герои вышли из затруднительного положения.
Забронировать книгу в библиотеке
.jpg "Рассказ о древнеегипетской школе сравните с современной")
Ребятам постарше
«Теплый хлеб» Константина Паустовского
Рассказ «Теплый хлеб» советского писателя Константина Паустовского — отличный материал для размышлений и обсуждений. Однажды мальчик Филька обидел раненого коня, о котором заботилась вся деревня, — ударил его, когда тот потянулся к куску хлеба. А потом в деревне началась череда неудач: остановилась мельница, промерзла река. Как все исправить?
Подойдя к этому моменту, можно закрыть книжку и предложить ребенку самому придумать концовку. А потом снова вернуться к книге и дочитать, чтобы сравнить два финала.
Забронировать книгу в библиотеке
Как увлечь ребенка чтением: лайфхаки библиотекарей
«Черный красавчик» Анны Сьюэлл
Это еще одна история про лошадей. Черный красавчик — конь, от лица которого ведется повествование. Он родился и вырос на ферме, наслаждаясь спокойной умиротворенной жизнью. Но потом в результате несчастного случая он повредил себе ноги и оказался не нужен хозяевам, которые продали его в Лондон — возить тяжелый кеб (наемный экипаж). Черный красавчик наблюдает за людьми, размышляет о жизни.
Книга увидела свет в 1877 году. Писательница Анна Сьюэлл с детства обожала лошадей, но о верховой езде не было и речи — из-за травмы, полученной в 14 лет, она была всю жизнь прикована к постели. Женщина могла подолгу наблюдать за лошадьми, любоваться ими и не выносила, когда с ними плохо обращались. Именно это подтолкнуло ее к написанию книги. Читатели и критики приняли «Черного красавчика» очень тепло. Этот роман стал первой и последней книгой Анны Сьюэлл — писательница умерла через несколько месяцев после ее выхода.
Книга совершенно точно понравится всей семье. Вы проникнетесь всеми трудностями и испытаниями, которые выпадут на долю главного героя, некоторые моменты растрогают до слез. Но все закончится хорошо — ведь доброта и любовь всегда побеждают.
Забронировать книгу в библиотеке
.jpg "Рассказ о древнеегипетской школе сравните с современной")
Подросткам
«Я не тормоз» Нины Дашевской
Тринадцатилетний Игнат — самый обычный подросток, который ходит в школу, делает уроки, помогает дома по хозяйству. Но больше всего на свете он любит скорость, свои самокат и скейтборд. У мальчика синдром дефицита внимания и гиперактивности, ему нужно постоянно быть в движении, он не любит стоять на месте. Книга такая же, как и Игнат, — стремительная, динамичная. Все 160 страниц легко можно прочесть залпом.
«Я не тормоз» — победитель конкурса детской книги «Книгуру» 2015 года. Отличное произведение о том, что нужно принимать себя таким, какой ты есть, и что в мире есть люди, которые любят тебя именно за твои особенности.
Забронировать книгу в библиотеке
«Оскар и Розовая Дама» Эрика-Эмманюэля Шмитта
Французский писатель и драматург Эрик-Эмманюэль Шмитт затрагивает очень серьезную и непростую тему. Главный герой, десятилетний Оскар, болен раком. Он лежит в больнице, и о нем заботятся сиделки, облаченные в розовую униформу. За это маленькие пациенты зовут их Розовыми Дамами.
Однажды врач сообщает Оскару, что ему осталось жить всего 12 дней. И тогда одна из Розовых Дам предлагает ему представить, что за один день он проживает 10 лет. Мальчик рассказывает о тех воображаемых событиях, которые могли бы с ним произойти.
Может показаться, что эта книга слишком печальна. Но это не так. Она наполнена светлой грустью, и, читая ее, совсем не чувствуешь тяжести и горечи.
Забронировать книгу в библиотеке
Больше отличных книг, проверенных читателями детских библиотек и их сотрудниками, — в рубрике «Советы библиотекаря».
Ее куратор Ленар Ахметов уверен: на выставке сейчас представлены самые топовые имена, которые есть на сегодняшний день
Для многих из нас трасса М7 — это не только расстояния, но и личные истории: дорога — метафора жизни, от этого никуда не деться. Авторы выставки предлагают подумать о судьбе наций, связанных этой трассой. Нужна ли национальная культура в эпоху глобализма или новые кочевники Жака Аттали завтра откажутся от нее как от лишнего груза? О роли этнической идентичности в эпоху «цифры», культурном коде дороги между Европой и Сибирью и выборе, который делают за нас, — в интервью с куратором выставки.
Ленар Ахметов: «И если любая дорога в русской традиции — это прежде всего рассказ о человеке и его судьбе, то М7 — это еще и рассказ о судьбе больших и малых наций, их культуре и уникальности, их поисках, взлетах и поражениях»
«М7 — метафора евразийства»
— Ленар, на этой неделе в «БИЗОNе» открылась необычная выставка современного искусства под кодовым названием «М7 и новые кочевники», удивляющая буйством красок, форм, материалов и громких имен. Кто, как не вы, ее куратор и мотор, могли бы ответить: какова все- таки ее концепция?
— Для меня и, думаю, не только для меня М7 — это не просто дорога, это целая цепочка символов и знаков. Из Набережных Челнов в Казань, из Европы в Сибирь, из детства во взрослую жизнь. За всем этим мощнейшая история — и личная, полная эмоций и событий, и — если взглянуть пошире — история национальная, евразийская, российская. Путь, обочина, переход, стоянка, «обгон запрещен»… Помимо прямого значения все дорожные образы — точный аналог образов философских и метафизических.
Не так давно трассу М7 называли дорогой смерти: так много было здесь аварий из-за узкого дорожного полотна в ямах и рытвинах. Это тоже невозможно забыть, это навсегда в нашей памяти. Высокие скорости, великие реки, пыльные города. Узкие ручейки примыкающих дорог, ведущих к соседним деревням. Мешки кукурузных палочек, клюква и белые грибы, ведрами продающиеся на обочинах.
М7, как известно, — это основная федеральная трасса, соединяющая европейскую часть России и Сибирь, ключевой маршрут, проложенный через три области, три республики и семь рек, среди которых Волга, Ока, Кама и Белая. Развитие путей сообщения в восточном направлении идет с XII века, и эта дорога имеет вполне конкретную протяженность не только в пространстве, но и во времени: от Узбек-хана, декабристов и других ссыльных до многоуровневых развязок и заправок с кафе и стиральными машинами.
Ленар Ахметов — художник.
Награжден дипломами и грамотами министерства культуры Республики Татарстан, министерства культуры Удмуртской Республики. Председатель правления союза художников в Набережных Челнах с 2021 года. Живет в Набережных Челнах.
И если любая дорога в русской традиции — это прежде всего рассказ о человеке и его судьбе, то М7 — это еще и рассказ о судьбе больших и малых наций, их культуре и уникальности, их поисках, взлетах и поражениях. М7 — метафора евразийства, упорно пытающегося сохранить культурный и духовный код территории в водопаде мирового глобализма.
Поэтому в экспозиции нет пейзажей, летящих за автомобильным стеклом, нет запечатленных достопримечательностей и злобы дня. Художники исследуют культурные и исторические кейсы своих народов и их место в современном цивилизационном процессе. Обращаясь к национальным корням, мы пытаемся вспомнить ту методологию связи с природой и космосом, которой обладали наши предшественники, найти тот магический кристалл, что позволит сохранить духовные сокровища предков в жестком сугубо функциональном мире высоких скоростей и big data. И самое главное — увидеть будущее национальных культур в эпоху глобализации.
— А что это за будущее, на ваш взгляд? Вы прогнозируете расцвет национальных культур или их размытие и утрату в результате мировых интеграционных процессов, заданных извне тем и трендов?
— Прогнозы — это не моя специальность, но, безусловно, угрозу для национальных культур в мире глобализации невозможно не видеть. Вспомним хотя бы о том, что будущее, по прогнозу одного из идеологов «нового мирового порядка» Жака Аттали, принадлежит «новым кочевникам», для которых характерен полный разрыв с какой-либо территорией, нацией, семьей и культурой. Это грядущая мировая космополитичная элита, которая проводит жизнь в бесконечных путешествиях по всему миру, зарабатывая удаленной работой и нигде не задерживаясь подолгу. В этой новой социальной форме человек будет носить на себе и в себе все, что составит его социальное значение. «Магнитная карточка станет подлинным „протезом Я“ человека, открывающим ему доступ к универсальному рынку», где можно купить разного рода удовольствия точно так же, как искусственные органы и характеристики будущих детей.
Помимо новых кочевников в постмодернистском мире Аттали предвидит появление «бедных бродяг периферии», которые тщетно стремятся перейти от замедленного к ускоренному миру и ведут «жизнь живых мертвецов». Этот культурный каннибализм, по Аттали, в пределе создаст ситуацию, когда «сам человек превратится в кочевой предмет». «Со вставленными в него искусственными органами он станет и сам искусственным существом, которое можно будет купить или продать, как любой другой предмет или товар», — говорит Аттали.
Вдохновляет ли такой образ будущего? Наверное, на этот вопрос каждый должен ответить сам. Выставка «М7 и новые кочевники» — это коллективное размышление о взаимоотношениях разных наций и народов на перекрестке высокоскоростных магистралей и цивилизационных магнитных полей, о выборе своего пути в эпоху глобализма.
«Выставка «М7 и новые кочевники» — это коллективное размышление о взаимоотношениях разных наций и народов на перекрестке высокоскоростных магистралей и цивилизационных магнитных полей»
«У каждого из 23 участников выставки свой художественный мир и своя борьба»
— Расскажите, пожалуйста, об участниках выставки. Что объединяет этих художников?
— Участниками выставки «М7 и новые кочевники» стали художники из больших и малых населенных пунктов, находящихся на этой трассе: Казани, Набережных Челнов, Уфы, Чебоксар и так далее.
У каждого из авторов выставки свой непростой творческий и исследовательский путь. Спектр художественных поисков очень разнообразен: от неопримитивизма и переосмысления религиозных и фольклорных образов до модернистских и постмодернистских течений, от минимализма до цифровых произведений. Многие из участников выставлялись за рубежом: в США, Канаде, Франции, Японии. Расих Ахметвалиев, например, несколько лет работал в Париже, сотрудничая с крупными галереями.
Татавангард представлен на выставке авторами, входящими в известные художественные объединения «Чингисхан» (Уфа) и «Тамга» (Набережные Челны). А известный чувашский художник Праски Витти раскрывает космогонию народа через детали национального костюма, где красные серебряные детали не просто украшают, но и защищают от болезней и бед, ибо злые духи, по народному поверью, боятся красного цвета и звона серебра. В свою очередь, поколение художников, рожденных в городах, в эпоху пластика и «цифры», создает искусство, свободное от традиционных материалов, но живущее на фундаменте богатого этнического опыта, познающее свои корни через городские музеи и тематические блоги. Они работают в видео-арте, с перформансами, но сохраняют тот же вектор развития.
— Насколько похожи работы участников выставки?
— Абсолютно разные. У каждого из 23 участников выставки свой художественный мир и своя борьба. Среди представленных на выставке художников татарского авангарда много тех, кто уже стал классиком. Например, Хамза Шарипов, основатель и лидер группы «Тамга». У него на выставке представлены очень стилизованные работы. Он окончил текстильный факультет академии Штиглица, и у него работы из ткани, склеенной в особой технике интарсия. Если раньше это делали на бумаге, то он — по ткани с отсылкой к раскопкам Пазырыкских курганов.
Хотелось бы рассказать о каждом участнике выставки, но, к сожалению, информации будет, наверное, слишком много для неподготовленного читателя. Однако на сайте галереи уже можно прочитать о каждом из художников.
Они очень разные, глаз не замыливается. Например, видишь орнаментальные яркие композиции Ильдара Гильманова и сразу понимаешь, что они татарские. Работы пестрые, сразу создают атмосферу праздника. А когда я смотрю на работы Рината Харисова, вспоминаю свое детство, бабушку и деревню, которая сейчас умирает. И невольно уже возвращаешься к истокам, когда все было хорошо, все были живы. В принципе, у Мадияра Хазиева тоже прослеживается эта тема.
Или Айрат Терегулов. Он копает уже больше в доисламскую сторону. В его работах чувствуется что-то первобытное. Наверное, это объединяет вообще всех людей. Инстинкты сидят просто в каждом. Работы Василя Ханнанова воспринимаются как инсталляция, потому что он к холсту пришивает старые аутентичные полотенца, и они становятся частью современного искусства.
Хотел бы особо отметить Зиннура Минахметова. У него представлены в экспозиции четыре листа, сделанные масляной пастелью. Это большие композиции 1×1,2 метра. Такие поля, в которых находятся совершенно гармоничные сочетания цветов, очень современны. Мы видим и архаичность, и сегодняшний день. Он просто невероятно сильный художник, мирового уровня, наверное, один из самых востребованных сегодня. Я считаю, что нам очень повезло, что он согласился участвовать. Из-за пандемии сейчас он забаррикадировался, и нам, к счастью, удалось его вырвать из берлоги.
Когда я стал думать о том, кто должен стать участниками выставки, и обсуждать это с художниками, начался такой дикий ажиотаж! Все говорили: «Давай вот этого возьмем, вот того подключим». И, по сути, на выставке сейчас представлены самые топовые имена, которые есть на сегодняшний день. Невозможно было отказаться, не включать этих художников.
В итоге выставка «М7 и новые кочевники» разрослась до 83 работ, и это мы еще треть не уместили. Причем это такие самые-самые художники, известные, реализовавшиеся. Но, что интересно, они в таком составе никогда не выставлялись ни на одной площадке. Даже «Тамга» и «Чингисхан» — это две разные группы, которые не смешиваются. А тут мы увидим их на одной площадке. И рядом — цифровое искусство, ведь современные проблемы требуют современных решений. Это мы увидим в работах Нелли Акчуриной и Айдара Закирова.
Раньше художники пытались сохранить свою этническую идентичность материальными способами, а сейчас, в цифровую эпоху, художники пытаются сохранить себя в цифровом формате. Мне кажется, искусство перформанса и видео-арта сегодня как никогда актуально, потому что всю информацию мы получаем через интернет. И, думаю, вопрос сохранения своей идентичности стоит именно так: если мы сохраним себя в цифровом формате, то сохраним и в физическом. Сегодня такая ситуация.
«У меня вообще накопился колоссальный опыт в плане организаций выставок. Еще будучи студентом, знал многих выдающихся художников, изучал их»
«Мне не хотелось делать смешанный винегрет, а, наоборот, хотелось цельности»
— Ленар, вы известный художник, но здесь выступаете как куратор. Почему решили сменить амплуа? И будут ли на выставке ваши работы?
— У меня вообще накопился колоссальный опыт в плане организаций выставок. Еще будучи студентом, знал многих выдающихся художников, изучал их. Я окончил художественно-графический факультет пединститута в Набережных Челнах. И у нас было много искусствоведческой работы. Потом я делал групповые выставки молодых художников, будучи студентом, и свои персональные. Мне было интересно собирать единомышленников среди молодых. У нас проводился проект «Арт-Эволюция» в нулевых годах. Собирали авангардные работы. Это было противостояние классическому искусству, которое нам преподавали в институте, в очень жесткой форме. Случались и конфликты с преподавателями, разборки на открытиях выставок с педагогами. Это была такая яркая страница юности.
В дальнейшем я понял, что мне очень нравится делать такие проекты. Для меня равно интересны разные художники из разных городов. Сейчас жизнь предоставила мне возможность сделать такой проект — и я рад, что смог собрать вместе яркие работы авторов из разных творческих объединений, разных городов и разных поколений.
— По поводу ваших работ: будут ли они на выставке?
— Да, будут. От проекта «Дежавю» одна работа, «Мать», посвященная тюркской легенде о происхождении тюркских народов, «Карга боткасы». Первые две работы сделаны в технике татарского шамаиля. Точнее, я отталкивался от этой техники, но использовал немного другие методы рисования. В данный момент я выставляю именно эти работы. Хотя думал о другом проекте, но там акрил на холсте, а подобной техники на выставке будет много. Потому я решил не добавлять свои работы, чтобы экспозиция стала более разнообразной.
«На выставке в «БИЗОNе» мы тоже обязательно сыграем вместе со зрителями!»
— По какому принципу вы отбирали свои работы и работы художников?
— Как я уже говорил, мы провели тщательный отбор. Я в основном брал работы проектные. Мне не хотелось делать смешанный винегрет, а, наоборот, хотелось цельности, чтобы художник выставлял какой-то определенный проект. Такой был главный критерий. Ну и, конечно, особое внимание уделялось медиумам: у нас есть работы в технике батик, акрил, холст и масло, шариковая ручка, пастель. Также представлены скульптуры Аделя Халиуллина, арт-объекты Ильдара Гильманова. Я тоже отправил две. Первая — деревянная скульптура «Степная Мадонна». Я ее делал в Удмуртии на симпозиуме. Там у меня сам собой образовался проект, где я делаю деревянные объекты из собранной в заброшенных домах утвари. Я нашел корыто, добавил другие предметы, переработал, что-то поменял и сделал совершенно новый объект. Он похож на балбалы, только не каменный, а деревянный. Такая отсылка к архаичным памятникам тюркской истории. Я смешал в ней финно-угорский и тюркский дух. Оставил текстуру древесины, где-то затонировал, сохранил все трещины, дефекты.
Второй объект — «Тангыра» — создан в 2018 году. Мы тогда должны были сделать финно-угорский проект, связанный с музыкальным инструментами. И опять из бытовых доступных объектов я решил сделать предмет, из которого можно было бы извлечь звук. Мы обнаружили старые ступы. Их было много, разных размеров и форм. Нашли жерди. Почистили, обработали, собрали. Получился такой ударный инструмент. Сыграли на нем вместе с музыкантами и местными бабушками. Теперь этот объект — достопримечательность села Булай Увинского района. На ней уже много народу поиграло за эти годы, прямо видно много-много маленьких вмятин от ударов. На выставке в «БИЗОNе» мы тоже обязательно сыграем вместе со зрителями!
— Как давно появился видео-арт в Поволжье? Насколько этот жанр вообще заботит современных художников?
— Знаете, с видео-артом у нас вообще совершенно интересная ситуация. Во-первых, он у нас не шибко сильно развивался. Этот процесс наиболее развит у финно-угорских народов. У нас же даже споры были с художниками, моими друзьями. Я говорю: «Надо делать видео-арты». Они отвечают: «А зачем это надо? Это же кино». Потом я видел много вариаций, как пытаются сделать видео-арт, а он похож на рекламный ролик. Ну зачем тратить время, надо же монетизировать все, делать иррационально не стоит. В принципе, вот разница между тюрками и финно-уграми. В том, что мы рациональные, а финно-угры иррациональные. Они снимают ради того, чтобы снимать, и закладывают просто какие-то более тонкие аспекты видео, которые коммерчески никак не привлекательны. И несут совершенно другую нагрузку, больше культурной среды.
Глядя на удмуртов, наши художники стали перехватывать этот момент. Кстати, видео-арт Нелли Акчуриной был сделан в Удмуртии этим летом. Она нашла материал для него в старом доме, где раньше жили две бабушки. Они умерли, их дом закрыли. Но вещи бережно уложила и сохранила их соседка Таисия Леонидовна. Видео-арт основан на этих предметах, которые были там, в этом доме. Он очень трогательный, обращается к памяти этих двух бабушек, которых, наверное, все бы забыли, если бы Нелли просто не обратилась к ним с благодарностью за то, что они все сохранили.
«На этой выставке вы получите хороший солнечный заряд. Этого не было в концепции — это проявилось уже в процессе развески экспозиции»
— Если бы вас попросили охарактеризовать новую выставку двумя словами, вы бы сказали…
— Тепло и солнечно. Сейчас самое темное и холодное время года, когда все выглядит довольно депрессивно. А на этой выставке вы получите хороший солнечный заряд. Этого не было в концепции — это проявилось уже в процессе развески экспозиции. Наверное, это тот дар, который, несмотря ни на что, несет в себе искусство, связанное с культурным кодом нашей земли и нашей дороги.
— «Хороший солнечный заряд» — звучит удивительно позитивно на фоне ваших предыдущих пугающих размышлений вокруг идей Аттали, одного из современных конструкторов «нового дивного мира». Будем считать, что вопреки тревожным трендам современной цивилизации (которые мы особенно остро ощутили в эпоху ковида, «куаризации» и прочих новаций) именно современное искусство дает нам шанс и надежду.
Давно хотел написать этот пост, да всё руки не доходили) Анализируя причины того, почему те или иные люди так любят СССР и продолжают его любить, даже несмотря на то, что факты убеждают в обратном, я пришел к выводу, что причины этого кроются в раннем детстве.
Современные исследователи закрытых обществ часто пишут об импринтинге — таким словом называют впитанную в раннем детстве догматику, расстаться с которой очень сложно даже под влиянием рациональных аргументов. Подобное встречается и в радикально-религиозных обществах, и просто в закрытых диктатурах вроде советской или северокорейской — несмотря на декларируемый «светский» характер, изнутри там всё очень похоже на религию.
Видео дня
У меня дома большая библиотека, немало томов в которой занимают издания времён СССР. Для сегодняшнего поста я проанализировал две книги, школьный учебник и собрание стихотворений известного детского поэта, чтобы показать вам, как уже с самого раннего детства в СССР детям «промывали мозги» коммунистической пропагандой, пишет Максим Мирович в Facebook.
В общем, в сегодняшнем посте — рассказ о том, как промывали мозги советским детям.
01. Начнём, пожалуй, с учебника. Советские учебники русского языка для школьников в позднем СССР (где-то начиная с 1960-х годов) были похожи как две капли воды и имели абсолютно одинаковые разделы, реплицируемые из более ранних изданий в более поздние. Разделы были следующими — нейтральные рассказы про природу «(ой ты наша зимушка-зима!»), рассказы про жизнь октябрят и пионеров, рассказы про советскую армию, рассказы о разделе Второй мировой войны под названием «Великая Отечественная» и рассказы про Октябрьский переворот, именуемый Революцией. Ещё (опционально) мог быть отдельный раздел про жизнь Ильича, его жизнь в шалаше и хитромудрые уходы от царской охранки.
Отдельное обязательное место занимал раздел, рассказывающий про «бедную и несчастную» жизнь крестьян до революции. Там всегда присутствовали образы маленьких мальчиков, которые вместо школы пашут на конях, и рабочих с красным флагом, на которых нападают жандармы и казаки. Абсолютно везде лепили стихи Сергея Михалкова (о нём еще поговорим ниже) с такими строками:
«А если станет невтерпежь,
В сердцах сожмешь кулак
Прибаки требовать пойдешь,
Поднимешь красный флаг —
Жандармы схватят, изобьют,
Узнаешь, где острог
И как колодники поют
Когда их путь далёк.»
О том, что коммунистчиеские власти за подобные демонстрации вас не бросят в острог, а просто расстреляют, как в Новочеркасске в 1962 году или в Гданьске в 1970-м, в учебниках предпочитали как-то не упоминать.
02. Вообще, теме протестов против «угнетения прав рабочих» во времена дореволюционной России форсилась в этих книженциях достаточно активно, помню десятки рассказов вроде «Фонарик» или «Флаг забастовки», которые рассказывали о протестах бедных рабочих. Вот только о том, что на самом деле «бедные рабочие» в дореволюционные времена жили значительно богаче и свободнее советских, могли себе позволить квартиры и неплохую мебель, тоже как-то предпочитали молчать.
03. Примерно в брежневские годы зацементировалась «официальная картинка» Октябрьского переворота, одинаковые визуальные образы тех событий кочевали из книги в книгу — одетый в черную тройку Ленин на броневике, крейсер «Аврора», одетые в гражданское «красногвардейцы», матросы и солдаты, вооруженные винтовками-трехлинейками, пулемётами Максима и маузерами. Отступать от канона считалось чем-то сродни святотатству, как если бы в средние века на иконе вдруг нарисовали «неканоничный» посторонний предмет.
В общем, картинка «Октября» должна была выглядеть примерно вот так:
04. Картинка «царской России» тоже была весьма каноничной — никто не рисовал в книгах шикарные доходные дома начала XX века, красивые парки, вежливых и учтивых горожан. Нет, если речь шла о временах до октября 1917 года — то показать должны были обязательно какое-то низкое, маленькое и темное помещение, освещенное лучиной либо керосиновой лампой, в котором люди тяжело и много работают, а за окном обязательно должна была быть зимняя или осенняя дождливая ночь.
Ещё обязательно нужно было нарисовать «угнетателей трудового народа» — как правило, рисовали какого-нибудь помещика или домовладельца, или пожилую «хозяйку», на которых художники отрывались по полной — все были сплошь носатыми, пузатыми, страшными и толстыми. Ну, чтобы советскому школьнику было понятно, кого в 1917-м свергли. Упыри какие-то короче!
05. А ещё очень смешно показывали образы «буржуинов, западных рабовладельцев и всяких интервентов». На иллюстрации к гайдаровскому «Мальчишу-Кибальчишу» (рассказу из повести «Военная тайна») солдат «империалистических армий» рисовали во фраках, цилиндрах и лаковых туфлях — словом, во всём том, что было так ненавистно «трудовому народу») Вот вам смешно, а школьник в каком-нибудь Сургуте или Иркутске действительно верил, что всё так и было.
06. Помимо чисто школьной «обработки», на советского ребёнка наваливалась ещё и пропаганда из «обычных» книжек. Особенно в этом усердствовал Сергей Михалков, детский поэт и по совместительству ярый сталинист. Драматург Анатолий Мареингоф рассказывал, что на одном из обедов в Кремле Сергей Михалков, заикаясь (зная, что это нравится Сталину) выклянчил у последнего недоеденный чебурек — «Иосиф Виссарионович, это мне на память!»
О чём писал любитель сталинских объедков? У меня в библиотеке есть собрание его стихов, изданное в 1953 году. Там очень много всего интересного, что повыбрасывали из более поздних изданий, особенно после 1956 года.
Вот, например, стихотворение про использование детского труда на заводах во времена СССР. Следите за руками — то, что дети работали в царской России — это очень плохо и вообще против этого боролись большевики. А то, что те же дети вместо учебы работают и во времена СССР — это очень хорошо и вообще прогресс.
07. Вот тоже замечательное стихотворение, отражающее шпиономанию 1930-х годов — школьники отловили неизвестного прохожего и тут же сдали его «в органы». Разумеется, всем известно, что если ты гуляешь и не имеешь документов — то ты агент империалистической разведки. Стучи на всех, сдавай прохожих.
08. Ещё по таким книгам очень интересно наблюдать, как формировался и к 1940-50-м годам уже сформировался полностью культ личностей Ленина и Сталина. Бертран Рассел, Карл Поппер, а также более поздние исследователи тоталитарных идеологий XX века, воде Сэма Харриса, отмечали, что коммунистическая идеология была построена по образцу классичиеской авраамической религии — с догматикой, чудесами, пророками и даже «тем светом» — коммунизмом, в который мы все обязательно попадём.
Даже сам поход в музей Ленина напоминает поход в храм — музей представляет собой большой красивый красный дом, похожий на дворец, в который мальчика ведет в воскресенье старшая сестра.
09. В музее рассказывается про житие гражданина Ульянова, выслушивать про которое нужно с благоговейным трепетом, причём сакрально-духовное значение приобретает даже чайник Вождя, на который хочется смотреть и смотреть, не отрываясь.
10. В конце стихотворения про музей описана присяга «юных ленинцев», что очень напоминает религиозное причастие, тоже практикующееся во многих религиях. А на страничке справа размещен тоже очень интересный стишок под названием «Счастье», в котором автор признаётся в своей любви к Сталину, который «обнимал всех детей на свете», вы только вчитайтесь в эти строки:
«В день парада,
В утро Первомая,
В майский день весенней чистоты,
Девочку высоко поднимая,
Принял вождь
Из детских рук цветы.
Тот, кто был тогда у стен кремлёвских, —
Тот душой и сердцем понимал:
В этот миг
Наш Сталин по-отцовски
Всех детей на свете обнимал!
Всех детей на свете:
Честных, дружных,
Тех, кто счастлив,
Тех, кто угнетён
Белых,
Чёрных,
Северных и южных,
Всех народов
Наций
И племён…»
11. Или вот, например, стихотворение «Смена». Речь в нём идет про то, что в районе Красной площади остановились автомобили и пропускают через переход группу детей из детского сада.
12. Мысленно рассуждая о том, кем станут эти дети, пассажиры приходят к мнению, что дети обязательно станут «ленинцами, сталинцами и коммунистами». Это как если бы сейчас кто-то, глядя на пятилетних детей, всерьез рассуждал о том, что мол «вон идут будущие члены партии «Единая Россия»))
13. Не обошлось в пропагандистских стишках Михалкова и без «очернения запада», вот например стихотворение о советских детях, оставшихся после Второй мировой войны вне территории СССР. Флаг, который «полощется над ними», конечно же «чужой и надменный» (а каким еще может быть флаг Британии, в самом деле), а английским военным дети говорят «гутен таг». Зачем с англичанами здороваться по-немецки — автор не уточняет, и так сойдёт, иностранное слово же.
14. А наиболее смешно выглядят рассуждения Михалкова о том, кем вне СССР станет условный «малыш из-под Пскова», здесь автор перечисляет ровно то, что как раз ждало бы малыша в СССР — солдат, шпион, раб, безмолвный рабочий скот в колхозе за трудодни.
15. Помимо этого, в стихах Михалкова постоянно присутствует военная тематика, одного мальчика он обзывает «мимозой» за то, что тот не готов к тому, «чтоб стать пилотом, быть отважным моряком, чтоб лежать за пулемётом, управлять броневиком». Короче, не готов сгореть в танке за советскую бюрократию — ты не человек, а растение.
16. Или вот. Даже простой урок подаётся как какая-то «военная игра». И после этого вы ещё удивляетесь, почему все поклонники СССР такие воинственные. Да у них что ни день — то баталия:)
Такие дела. Как видите, промывать мозги и готовить к лояльности к советской власти в СССР начинали уже с самого детства. Расскажите об этом посте друзьям, пусть тоже почитают.
А вы помните какие-нибудь образцы советской пропаганды из детства?
Расскажите, интересно)
Важно: мнение редакции может отличаться от авторского. Редакция сайта не несет ответственности за содержание блогов, но стремится публиковать различные точки зрения. Детальнее о редакционной политике OBOZREVATEL поссылке…
Профессор НИУ ВШЭ Сергей Пашин с января больше не преподаёт в своём вузе (его уволили вместе с коллегой, Геннадием Есаковым), но продолжает говорить, что думает: о праве, русском мире, советском беззаконии и его современных наследниках – в интервью для «Стола»
15.12.2021
Плакат
Новость о внезапном увольнении профессора НИУ ВШЭ, федерального судьи в отставке, одного из инициаторов внедрения суда присяжных, члена Московской Хельсинкской группы Сергея Пашина связывают с его честными высказываниями о состоянии современного российского правосудия. Некоторыми из своих мыслей он поделился со «Столом».
Сергей Пашин. Фото: из личного блога Сергея Пашина в Facebook
– Разрешите начать со ссылки на исследование специальной комиссии при Совете Европы: согласно её данным, наши суды в 2020 году показали лучшие в Европе результаты по «осуществлению оперативного правосудия». Как подчёркивается авторами, суды в РФ «одновременно наиболее технологически развиты и наименее финансово затратны в сравнении с судами 47 западных государств». Что же: наш суд – снова самый лучший суд в мире?
– В отличие от многих стран Европы, в наших законодательствах существуют правила о сроках рассмотрения дел. Более того, в отличие от ситуации в других странах, судей в РФ наказывают за несоблюдение сроков рассмотрения дел. Это, чтобы не ошибиться, второй по популярности повод для того, чтобы наказать судью: лишить статуса, подвергнуть предупреждению и т.д. Поэтому работа судьи во многом характеризуется как «отписывание дел». Судья не столько вершит правосудие, сколько отписывает дела в установленные сроки. Если учесть неэффективность нашей апелляции и, я бы даже сказал, тенденциозность по уголовным делам, равно как и феноменальную скорость их рассмотрения, то некоторые формальные показатели, характеризующие работу суда, воспринимаются как показатели в пользу системы. А на самом деле именно они должны заставить нас усомниться в том, эффективна ли она в выполнении своих основных задач, то есть правосудия. Правосудие – вот что должно лежать в основе всего этого производства и с чем у нас серьёзные проблемы. Ну а если знакомиться со статистикой, то, конечно, дела рассматриваются преимущественно в установленные законом сроки. Только значит ли это, что они рассматриваются справедливо? Совершенно не факт. Я помню, что в бытность мою членом Совета по правам человека при президенте РФ мы встречались с Владимиром Владимировичем всем составом совета как раз в такие же декабрьские дни, и президент обиделся на критику судебной системы, заметив: «Зачем вы критикуете судебную систему? Какая может быть критика? Она работает ритмично». Мне сразу же тогда пришла на ум песня Высоцкого: «Слаженно, чётко работают бойни, // Те, кому нужно, всегда при ноже – // Значит, в потенции каждый покойник, // За исключением тех, что уже». Так что система, конечно, работает налаженно и разбогатела по сравнению с советскими временами, но это не означает, что люди ею довольны или имеют основание быть ею довольными.
– Говоря о том, что по сравнению с советскими временами судьи разбогатели, вы видимо, подчёркиваете, что в СССР даже статус судьи был незавидным?
– Есть такой показатель – может быть, он вам не очень понравится, который связан с преобладанием в той или иной системе женщин. Если это не сфера обслуживания, а что-то, связанное с государственным управлением, показатель уверенно говорит о малой влиятельности этого института (логика понятна: мы видим, что на конкретную работу мужчины, которые хотят хорошо получать или самоутвердиться, не идут; она им неинтересна). В судах со времён СССР была востребована тщательность в заполнении бумаг, аккуратность, послушность – как следствие, подавляющее число судей народных судов были женщины. При этом на долю народных судов приходилось наибольшее рассмотрение дел, а на долю областных и краевых (где мужчины уже преобладали) – наименьшее, в основном тех, что рассматривались в порядке советской кассации. Понятно, что работа судьи была не только малопрестижная, но и откровенно грязная. Напомню, что в советское время существовали планы: до сведения судей доводили процентовку – сколько людей по каким наказаниям надо приговаривать. Так, судьи реагировали на стройки народного хозяйства (например, БАМ), появлялись новые меры наказания – отсрочка исполнения приговора с обязательным привлечением к труду. Такая мертвящая логика, когда индивидуальные приговоры причёсываются под гребёнку общих показателей, является характерным признаком советского правосудия. Многие институты держатся её до сих пор. Мне на ум приходит распространенная в вузах практика, когда пытаются те же оценки привязать к процентам, чтобы, не дай Бог, слишком много отличников/двоечников не было. Это бюрократический выверт и позорное деяние для высшей школы.
– Не так давно я присутствовала на лекции Александра Верещагина, заметившего, что советский легализм не имеет ничего общего с «континентальным правом», а само представление о том, что есть право прецедентное, а есть континентальное (то есть наше), далеко от реальности. На самом же деле советская система права – это некая система бесправия, которая отличается в корне не только от мировой практики, но и от национальной традиции.
– Деление на прецедентное/континентальное право – это действительно скорее миф. Понятно, что наука стремится исследовать идеальные объекты, то есть мыслит всё в предельной концентрации. Отсюда рассуждения, что мы не прецедентное право имеем, что мы принадлежим к романо-германской семье и должны следовать закону и т.д., но на деле это сказки. Потому что судейское усмотрение всегда остается таковым. Другое дело, что у нас многие судьи не имеют усмотрения по причине того, что их образовательный уровень очень умеренный. И потому что они предпочитают ориентироваться на усмотрение вышестоящих инстанций и склонны колебаться вместе с генеральной линией. То есть что нас отличает от стран англо-саксонского права? Что там судья воспринимает себя как личность, и он, если того требует дело, творит право инициативно, а у нас судья воспринимает себя как часть некоей группы, отделенной от народа, и стремится всячески избегать “особых мнений”, полагая, что лучше всего позвонить и спросить наверху, как поступить в конкретном случае. Это, кстати, способствует повышению качества правосудия на бумаге, потому что тот, кто советует, выступает куратором конкретного судьи, и он же принимает жалобы на его работу: что он, против себя писать будет? Нет, конечно, поэтому жалобы отклоняются. А что судейское усмотрение существует, так это несомненно. Практика колеблется, причём это можно понять не только явочным порядком, но и проанализировав постановления пленума Верховного суда: принимаются противоречивые решения. И кроме того, Верховный суд у нас огромный (170 человек, а не 9, как, скажем, в США), поэтому разные судейские составы творят разную практику. При желании можно найти совершенно противоположные решения по одному и тому же поводу. Это не прецедентная система, но это судейское усмотрение – и оно разноречивое. И кстати, в англо-саксонской системе судья больше связан прецедентом, чем в романо-германской, где нужно толковать закон исходя из собственного правового сознания. Когда у вас есть несколько прецедентов и говорят они разное, то, как я учу адвокатов, нужно пользоваться тем прецедентом, который более выгоден: нужно их коллекционировать и предъявлять судьям.
– Кто сейчас становится судьями? Вы учите адвокатов, но им вряд ли предстоит примерить судейскую мантию в современной России, так? Уж скорее прокурорам…
– Видите ли, набирать судей из адвокатов – это древняя европейская традиция. В Британии ты не можешь стать судьёй, не побыв барристером, то есть адвокатом. А дальше – как Свифт писал: когда барристер состарится и обленится, его производят в судьи… Но у этих людей совершенно иное восприятие закона, права и доказанности, чем у современных российских судей. Судьи из адвокатов по умолчанию считают, что человека нельзя осудить, если доказательств мало, этому их научил их прежний опыт. Иногда в каких-то странах, как, например, в Америке, должность судьи политизируется. Это связано с системой выборов: зачастую судьёй (как и прокурором) становится человек, оказавший некоторые услуги губернатору или кандидату в губернаторы. Губернатор как бы «расплачивается» назначением на эти должности со своими хорошими союзниками. А у нас действует система бюрократического отбора и существуют два источника рекрутинга судей. Во-первых, это силовые структуры, причём тем же прокурорам выгодно становиться судьями, так как их прокурорский стаж засчитывается в судейский: год-два проработав судьей, они получают все возможные привилегии. А второй источник – это аппараты судов, откуда происходят т.н. «карьерные судьи», которые сначала поработали секретарями или консультантами в судах, а потом были произведены в мировые судьи. Заметим, что должность мирового судьи от народа никак не зависит, хотя вроде бы «мир» – это община, общество, а зависит целиком от начальства. «Карьерному судье» уже на старте своей карьеры нужно заслужить благосклонность председателя областного или московского городского суда, который будет его рекомендовать местному законодательному собранию в качестве перспективного кандидата на судейское кресло. И то же с федеральными судьями: если ты не понравился председателю областного суда – забудь о карьере; а что в законе написано, будто у нас конкурсный порядок отбора судей, так он конкурсный только по форме. У нас вообще есть много вещей, которые выглядят как настоящие, а работают по-другому. Вот одна из таких – конкурсный отбор.
– Продолжу тему про специфику национального права. Ведь русское право не равно советскому бесправию? Каким было качество суда до революции?
– Большевики, начиная с Ленина, в своих речах гордились тем, что уничтожили старых судей. Съезд московских деятелей юстиции, кажется, 1922 года торжественно сообщал, что «царских судей мы выгнали», а вместо них пригласили пусть и малограмотных, но наших товарищей, которые правильно понимают революционную законность. Однако замечу, что сразу всех выгнать не удалось, какое-то время второстепенные судейские должности занимали если не сами царские судьи, то бывшие присяжные поверенные, канцеляристы судов, делопроизводители и т.д., причём чем дальше от столицы, тем больше было таких «осколков буржуазного строя» – без их присутствия вообще бы всё встало. Что же характерно для царского суда? Во-первых, огромная доля судов присяжных. При царе присяжные рассматривали около 40 тысяч дел в год. Для сравнения: в прогрессивной демократической России ХХI века они рассматривают всего 2 тысячи дел. 410 составов преступлений до 1917 года подпадало под действие суда присяжных, который эффективно сдерживал любые бюрократические тенденции внутри судейского аппарата. Во-вторых, судьи после реформ Александра II были прекрасно образованы (чего нельзя было сказать, например, ещё о николаевских судьях, набиравшихся в основном из бывших военных). Наконец, в-третьих, судьи обладали важнейшим качеством – чувством собственного достоинства. Судья мог уйти в отставку в знак протеста, равно как и прокурор. Скажем, два прокурора по делу Веры Засулич так и поступили, когда им отказали в праве критиковать Трепова, приказавшего высечь розгами студента Боголюбова (который, впрочем, студентом не был, но так и вошёл в историю). Два прокурора отказались, и дело досталось, скажем так, сероватому прокурору Кесселю, очень аккуратному, по-немецки педантичному, но неспособному тронуть сердца присяжных, в итоге оправдавших Веру Засулич. Это самое, пожалуй, важное. А Анатолий Фёдорович Кони, который председательствовал по этому делу, отказался пойти в отставку. Ему предложили «пойти вон», а он остался. И он писал, что «на мне проверяется принцип судебной реформы – несменяемость судей». Принцип оказался твёрдым. Государь, вроде бы самодержец, не мог ничего сделать с каким-то там окружным судьёй! Представьте себе нынешнюю ситуацию: представьте, чего боятся наши судьи, как их же коллеги рвут их на части по малейшему кивку начальника – и вы увидите, что атмосфера в суде до 1917 года была совершенно другой. И люди были другими.
– Известен девиз царской юстиции: «Правда и милость да царствуют в суде»; кажется, что это апелляция уже не просто к достоинству судей, а к их христианским добродетелям. Для такого сильного заявления были основания?
– Давайте приведу ещё интересные данные. Суд присяжных появился сразу не во всех губерниях, поскольку государь утвердил план введения судебных уставов, и этот процесс растянулся почти на 35 лет. Скажем, в Сибири суда присяжных не было, и мы можем сравнить, как решали дела коронные судьи (их было трое) и как решали дела суды с присяжными. И мы увидим, что расхождения очень невелики. Присяжные и судьи как православные русские люди – русские в основном – имели одинаковое правосознание. Расхождение в решениях составляло что-то около 7 процентов. Наконец, царские судьи практиковали совсем уж странные для нас вещи: например, после того как подсудимого отпускали (оправдывали или подвергали мягкому наказанию), они обычно затевали подписку в его пользу, проще говоря – скидывались, собирали деньги, чтобы человеку помочь на первых порах. Судьи давали деньги тому, кто только что был на скамье подсудимых! И представьте теперь наших судей: подсудимый говорит одной такой судье: «Отпустите меня под домашний арест, у нас в камере туберкулёз, мы спим по очереди», а она отвечает: «Мы вас сюда не приглашали». Знавал я эту судью…
– Да, сдаётся мне, прекрасная женщина. Таким образом, полезно различать русскую и советскую традицию правосудия.
– Я понимаю так: перед большевиками стояла задача воспитания нового человека, «мы НАШ, мы новый мир построим» – конечно, так и сделали. «Вычистили» всех культурных людей, всех тех, кто вообще помнил, что такое право. Поэтому я бы не сказал, что советское правосудие было таковым, это было министерство по превращению людей в лагерную пыль или министерство, которое заботилось о государственном интересе, прикрываясь формами суда. Это не значит, что не было порядочных судей. Но часть из них проявляла порядочность вопреки, а большая часть – потому что государство не было заинтересовано вмешиваться в их работу, установки не было. Кто у нас порядочный человек до сих пор? Тот, кто гадости без нужды не сделает. А вот если нужда – то непременно, особенно имея приказ начальства. Не стояло село без праведников, были, действительно, и там люди, но важнейшая проблема в том, что даже порядочные люди внутри этой системы постепенно перестали понимать, что такое право. До сих пор вы можете услышать, и я много раз слышал от судей: «Что вы пристали ко мне со своим вопросом о недопустимости доказательств – какая разница? Вор должен сидеть в тюрьме, я же знаю, что он преступник. Подумаешь, протокол неверно оформлен!» Такие судьи часто искренне хотят добра: наказать кого-то, защитить пострадавших, но добро-то им подсунуто бесами. Это бесовское добро причиняли и причиняют живым людям – последствия невообразимы.
– А вы могли бы как-то охарактеризовать отличие русского права уже не от советского, а от других европейских систем?
– Несомненно, русская система права, особенно после Александра II, была во многом заимствована у Европы. Скажем, суд присяжных дошёл до нас во французском, наполеоновском варианте, а Наполеон, в свою очередь, заимствовал его у Англии. Заметим, что Британия была прямым врагом Бонапарта, но формы революционного трибунала его уже настолько не удовлетворяли, что в 1808 году он предпринял судебную реформу, которую нельзя было не одобрить. При этом в русских университетах преподавали в основном немецкое право, что способствовало романо-германской присяге нашего суда. Кумирами молодёжи XIX века были немецкие философы, в том числе философы права. Помните, конечно, Ленского? – «Поклонник Канта и поэт». Однако свои особенности у русского права были, только связаны они не с устроением судопроизводства, а с его пониманием. Мы получили кодифицированное право довольно поздно, и изрядная доля наших правовых решений принималась крестьянами или очень простыми людьми, вызванными в присяжные и склонными замещать немецкие юридические категории тем, что им было понятнее и ближе – то есть своим духовным чувством, православным мировоззрением. Когда крестьянина вызывали в суд как присяжного, он клал повестку за образа: то есть для него это было служением, а не какой-то рутиной или даже простым гражданским долгом. Вот это и есть особенность русского права. Отсюда же церковная присяга в суде, и даже масса анекдотов про пореформенный суд – они тоже с православным смыслом.
– Например?
– Ну, например, история про священника и спор нашего знаменитого адвоката Фёдора Никифоровича Плевако с Морозовым – не слыхали?
– Нет.
– История такая: поспорили Плевако и Морозов, что адвокат оправдает подсудимого священника, которого обвиняли в растрате церковных средств, причём не просто оправдает, а сделает это за одну минуту. На кон был поставлен обед в ресторане «Яр» на 9 персон. И вот начался процесс, вызывают свидетелей, все удивляются: Плевако никого не допрашивает, ничего не говорит – почему же великий адвокат не пытается спасти подзащитного? Следует громовая речь прокурора, изобличающего порок в церкви… Наконец встаёт взволнованный Плевако и произносит: «Господа присяжные, на скамье подсудимых человек, который 20 лет отпускал нам наши грехи. Простите ли вы ему этот единственный грех, люди русские?». Присяжные перекрестились и… оправдали. Потом, конечно, был обед в «Яре». Я своим студентам говорю: а что было бы, если бы Плевако сказал: «Простите ли вы ему этот единственный грех, уважаемые субъекты права?» или «..герры немцы из земли Северная Рейн-Вестфалия?» Последовал бы тогда оправдательный приговор? Вот это особенность нашего суда. Русского суда, который видит в преступнике несчастного прежде всего, в котором судьи помнят, что и они тоже виноваты. Отсюда – не прокурор и истина да царствуют в судах, а правда и милость. Я опрашивал своих студентов, какие качества нужны институту суда прежде всего, так вот милость неизменно оказывается на последнем месте в списке. Потому как милость – это не юридическое понятие, говорят мне. Но правосудие и не есть юриспруденция! Это культура, это общение и это, конечно же, милость.
– Интересно, как бы сейчас Плевако мог обратиться к присяжным?
– А сейчас бы ему и слова сказать не дали. Потому что в суде присяжных действуют неправовые запреты, придуманные Верховным судом, причём не на основе законов, а с опорой на бюрократическое понимание всего судебного процесса. В частности, запрещается говорить о личности подсудимого, запрещается до сих пор, вопреки решению Конституционного суда, ссылаться на то, что преступление совершил другой человек, запрещается говорить о пытках в присутствии присяжных… Будто боятся, что дух милости к человеку, так сознательно изгонявшийся из суда весь ХХ век, вдруг оживёт. То есть если бы Плевако вышел и начал говорить сегодня, его бы тут же оборвали. Почитайте его речи: ничего, кроме обращения «господа присяжные заседатели», там и остаться не может. Вот он, скажем, описывает, как тяжело воспитывалась эта бедная женщина, которая застрелила своего любовника. Но так ничего этого больше нельзя – никакой предыстории рассказывать не позволяется. А что тогда можно? Говорить, что подсудимая нажала на курок не совсем так? Ну, нажала, мы же не спорим…
– Можно ли надеяться, что хотя бы система юридического образования готовит специалистов, которые понимают описанные вами проблемы, имеют иную прививку? Разбираются ли в учебных курсах, скажем, отличают советское право от русского?
– Я хорошо помню, что в советской юридической школе были спецкурсы, которые назывались примерно так: «Реакционная сущность буржуазного уголовного права». Я преподавал в МГУ такой спецкурс, и на меня писали доносы, что я говорю про состязательность и презумпцию невиновности, а ведь это буржуазные взгляды, чуждые нашему суду, где подготовленный марксист-судья находит истину безо всяких этих излишеств. И вообще: какая преступнику презумпция, он же злодей! Это же понятно. Ну да, Крыленко и компания так учили. И Дмитрий Иванович Курский, первый советский генеральный прокурор, тоже. Был потом расстрелян. Читал я приговор и протокол судебного заседания: аж 14 минут не пожалели на рассмотрение его дела! Поучительно, да. Но так вот: в современных программах ничего такого всерьёз не разбирается. Я пытался преподавать в рамках курса по сравнительному правоведению советскую правовую доктрину, предлагая её критический анализ. Ведь важно знать не только то, как у них, но и как было у нас. Однако задумка многим не понравилась: действительно, зачем учить уроки истории, только огорчаться… Прости, Господи. А потом некоторые аналогии могут возникнуть неприятные, как бы чего не вышло. Поэтому я что-то пытался делать на свой страх и риск, на своё усмотрение. Пытался преподавать некоторые вещи так, чтобы они запоминались, хотя бы и рассказывая анекдоты.
– Решение руководства НИУ ВШЭ не изменилось, вас увольняют?
– Да, последний раз я преподаю 24 декабря, как раз дочитываю студентам курс про присяжных. Мы начали с процесса, который разыграли, потом я провёл два опроса, как раз узнал, что милость не пользуется популярностью. Правда, есть и сдержанные поводы для оптимизма: на первом месте качеств хорошего суда у студентов оказалось право, а не закон (он только на четвёртом). Я думаю, что когда люди позволяют себе быть людьми, подключают элементарную человечность, они соглашаются, что утверждать на шкуре другого человека закон не всегда хорошо. Право должно быть выше закона. Важно, чтобы подсудимый сам понимал, что с ним обошлись по справедливости. Студенты с этим вроде бы согласны. И это славно.
– Не могу не задать последний вопрос. Вы инициировали ряд судебных реформ 1990-х годов, будучи федеральным судьёй, меняли практику судопроизводства: скажем, как русские судьи до революции, финансово помогали оправданным, вас даже бандиты 1990-х стали бояться и уважать за принципиальность… Что же пошло не так? Почему наш суд снова… не самый гуманный в мире?
– Можно отвести маятник, но если вы постоянно не держите его пальцем, он вернётся в прежнее положение. Система советских судов и их начальников, часть из которых ещё успела посудить диссидентов, а теперь заняла высокие посты, и главная система карательных органов, в частности система КГБ (как бы её теперь ни называли) остаются становым хребтом нашего государства. Вы можете пытаться его чем-то украсить, но рано или поздно все украшения будут отторгнуты. Некоторое время эти неповоротливые структуры наблюдали за реформаторами, а потом сориентировались, поняли, что суд присяжных, например, – это инструмент обратной связи, и им на свои физиономии, явленные в этом зеркале, просто тяжело смотреть. Наконец сообразили, что такой инструмент мешает им обеспечивать стабильность осуждения. Хотят они, скажем, размазать человека, и в какой-нибудь тройке народнического суда это сделать легче лёгкого, а суд присяжных – уже помеха: делает всё явным, требует доказательств… «А если доказательств нет, – говорят присяжные, – так надо, наверное, оправдать?..» Ужас! Это со мной как-то раз судила одна моя коллега, я собирался оправдывать одного из подсудимых (дело было об убийстве, имелось три трупа). Она меня спрашивает: «Почему отпускаете?» Я поясняю: «Так доказательств же нет». А она мне: «Раз нет доказательств, надо же на доследование отправить, пусть найдут доказательства!» Вот так. К этому моменту Конституционный суд уже запретил доследования, и в суде присяжных не было доследования, а в голове всё то же самое – как же, не досудили малость, надо досудить человека. Вот эта система калечит всякого: система тайной полиции и система судей, которые воспитаны на советских идеалах.
– То есть наш суд на всех уровнях остаётся преемником советской юстиции.
– Ну, он пытался праздновать недавно годовщину судебной реформы Александра II, при необходимости ведь всё можно превратить в праздник. Только это преемство фиктивное, а реальное, конечно, советское. Я, впрочем, опасаюсь по-настоящему одного юбилея – юбилея чекистов. Многие из этих людей ведь продолжают называть себя чекистами и держат в кабинетах портреты Дзержинского. Это примерно как если бы в Германии в ведомстве по охране Конституции на стене Гиммлер висел: а глаза добрые-добрые и немножко усталые… Вот это и страшно. Какой на Дзержинского суд? Пока только Божий, видимо.
Доброе утро!
Умер Чон Ду Хван, создатель современной Южной Кореи: он пришел к власти в 1979 году путем военного переворота, осуществил демократические реформы, после отставки был приговорен к смертной казни, впоследствии замененной на пожизненное заключение, и еще через некоторое время был помилован. В текущем всё скучнее:
- У границ Украины растет концентрация российских войск.
- В России суд назначил второе предварительное слушание по делу о ликвидации «Мемориала».
- В Беларуси «экстремистскими» признаны телеграм-канал и соцсети издания «Наша Нiва».
- Назарбаев ушел с поста главы правящей партии Казахстана.
«Может полыхнуть»
По оценкам экспертов Conflict Intelligence Team, концентрация российских войск на границе с Украиной продолжает расти и к концу января – началу февраля следующего года может стать выше, чем этой весной. Служба внешней разведки России выпустила пресс-релиз, в котором высказывает обеспокоенность «провокационной политикой США и Евросоюза», якобы «сознательно» укрепляющей «у Киева чувство вседозволенности и безнаказанности». Нынешнее положение дел в Украине сравнивается в этом пресс-релизе с ситуацией в Грузии накануне пятидневной войны с Россией в 2008 году (здесь это заявление комментирует бывший замначальника Генштаба Вооруженных сил Украины Игорь Романенко).
Секретарь Совета безопасности России Николай Патрушев дал интервью «Аргументам и фактам»: в нем он уверяет, что в Украине «в любой момент может полыхнуть так, что миллионы украинцев побегут искать приют в других местах», а виноват в этом Запад, установивший там «свой протекторат». ФСБ, со своей стороны, объявила о предотвращении нападения на школу в Казани: к «совершению массового убийства» задержанного местного школьника якобы подстрекал через Telegram житель Украины по фамилии Овсюк.
CNN пишет, что США могут направить Украине оружие и военных советников. В большом интервью Радио Свобода заместитель генсека НАТО Мирча Джоанэ называет действия России «очень необычными» и еще раз подчеркивает исключительно оборонительные цели НАТО в регионе – в том числе и на границах ЕС с Беларусью.
Белорусское
В Генштабе Вооруженных сил Беларуси сообщили, что НАТО приостановило сотрудничество с белорусскими властями. Первый замминистра обороны Беларуси обвинил Запад в «неприкрытой милитаризации общественного сознания». На этом фоне Лукашенко подписал указ о работе госорганов при режиме чрезвычайного положения.
Министерство внутренних дел Беларуси заявило, что страну через национальный аэропорт Минска покинули еще 118 мигрантов. Курдский телеканал NRT сообщил о задержании своей журналистки в аэропорту Минска – она собиралась освещать события на белорусско-польской границе. Госпогранкомитет Беларуси настаивает, что журналистку никто не задерживал – ее просто не пустили в страну из-за отсутствия аккредитации при МИД (ее после выборов 2020 года не дают никому). По данным Европейского агентства по защите границ Frontex, миграция через восточную границу ЕС за первые 10 месяцев 2021 года выросла в 15 раз.
Внутри Беларуси ничего нового – разве что «экстремистскими» признаны телеграм-канал и соцсети издания «Наша Нiва». Сайт издания давно заблокирован.
«Мемориал» и мемориальное
Мосгорсуд по итогам первого дня предварительных слушаний по делу о ликвидации «Мемориала» назначил еще одни предварительные слушания – они пройдут 29 ноября. Вчера представители прокуратуры не сумели ответить на все вопросы, заданные защитой (в числе прочего защита обнаружила, что справка «экспертов», на которую ссылается прокуратура, частично скопирована из интернета). Слушания проходили в закрытом режиме из-за ковидных ограничений.
Московская Хельсинкская группа и «ОВД-Инфо» направили запросы 85 региональным уполномоченным по правам человека с просьбой публично поддержать «Мемориал» и его многочисленные региональные отделения (вот история екатеринбургского). Здесь угрозу ликвидации «Мемориала» комментирует главред польской Gazeta Wyborcza и бывший активист «Солидарности» Адам Михник.
В список «экстремистских материалов», запрещенных к распространению на территории России, внесена книга журналистки Марты Хиллерс «Женщина в Берлине» о массовых изнасилованиях немецких женщин и девочек весной 1945 года. Песню панк-группы «Порнофильмы» «Нищих убивай!» тоже признали экстремистской (как пояснили в группе, «песня поется от лица представителя элиты, который в комичной форме выражает гиперболизированное презрение к бедным»).
Прочее российское
- После угрозы Роскомнадзора заблокировать сайт издание «Важные истории» удалило статью «Как люди Сергея Чемезова задешево получили мусорный бизнес». Требование удалить текст объяснялось тем, что он был написан в сотрудничестве с не существующим уже изданием «Проект», которое российские власти объявили «нежелательным» (тогда как «Важные истории» – всего лишь «иностранные агенты»).
- Из России уехал Евгений Смирнов – уже второй адвокат, защищающий журналиста Ивана Сафронова, которого обвиняют в госизмене.
- Арестованный по делу о госизмене основатель компании Group-IB Илья Сачков обратился с открытым письмом к Путину, в котором называет свое преследование «новым делом Дрейфуса» и просит «своего президента» о переводе из «Лефортова» под домашний арест.
- Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин выступил на конференции «Роль права в обеспечении благополучия человека» с пламенной речью о необходимости «возродить советскую школу образования» на законодательном уровне: он опять ссылался на отсутствие (мнимое) Сталинградской битвы в учебниках истории, а также назвал ЕГЭ «пыткой для молодежи». На этом фоне ведомство, которым он руководит, начало проверку сообщений о пытках в ИК №6 в поселке Восточный Омутнинского района Кировской области. Здесь о пытках, пережитых в иркутском СИЗО №1, рассказывает уроженец Чечни Муслим Беличков.
- ЕСПЧ обязал Россию выплатить более 16 тысяч евро чеченке, у которой свекор отобрал четверых дочерей после смерти мужа.
- Священнику из Ульяновской области, написавшему пост в поддержку Навального, запретили заходить на территорию собора, в котором он раньше служил. Ранее его уволили из пресс-службы епархии и отправили на полгода в монастырь.
- Суд во Владивостоке впервые оправдал последователя Свидетелей Иеговы по делу об организации экстремистского объединения, сославшись на гарантированную Конституцией свободу совести. До этого обвиняемый Дмитрий Бармакин 15 месяцев провел в СИЗО. Дело против него и еще девяти верующих было возбуждено по заявлению женщины, которая ходила на собрания Свидетелей Иеговы по заданию спецслужб и записывала все происходящее там на диктофон.
Вокруг света
- Первый президент Казахстана Нурсултан Назарбаев отказался от поста председателя правящей партии «Нур Отан», которую он возглавлял с 1999 года, в пользу действующего президента Касым-Жомарта Токаева. Пресс-секретарь Назарбаева назвал это «логическим продолжением транзита власти».
- На западе Болгарии по меньшей мере 46 человек погибли в результате аварии пассажирского автобуса. Среди погибших – 12 детей.
- США начали частичную распродажу стратегических запасов нефти, чтобы сдержать дальнейший рост цен на энергоносители, но цены пока не упали.
Хроники пандемии
По данным оперативного штаба на утро вторника, суточный прирост новых случаев COVID-19 в России упал до 33 996. Официальное число инфицированных в стране с начала пандемии – 9 миллионов 401 тысяча; официальное число жертв достигло к утру вторника 266 579 человек (+1243 за сутки – это больше, чем днем ранее). Надо помнить, что эти данные не соответствуют реальности, но могут отражать настроения властей.
Несмотря на объявленный накануне «конец четвертой волны», в регионах продолжаются эксперименты с QR-кодами. На Камчатке их начали требовать при посадке на междугородные автобусы, в Казани пассажиров без QR-кодов, пытающихся войти в городской транспорт и таким образом задерживающих его, обяжут выплачивать компенсации за эту задержку. По данным «Медузы», принятие федеральных законов о введении QR-кодов отложили в том числе из-за опасений, что в регионах после этого вспыхнут протесты.
Минздрав предложил наделить Росздравнадзор правом внесудебной блокировки сайтов, на которых продаются фальшивые медицинские документы. В Рязани депутат облдумы от «Единой России» призвал расстреливать тех, кто покупает такие документы (и сказал, что сам готов участвовать).
В Петербурге возбуждено уголовное дело об оскорблении полицейского из-за препирательств по поводу масок, в Ленобласти – в связи с неоказанием медицинских услуг блокаднице, которая прооперировала сама себя из-за того, что ее не приняли в больницу в связи с ковидом.
Шесть ссылок
- Литературное. Рассказ антрополога и востоковеда Глеба Стукалина о жанре рехти – поэзии, создававшейся мусульманскими поэтами в начале XIX века на севере Индии, написанной от женского лица и живописующей интимную подоплеку жизни на женской половине. Или эссе Виктора Лапшина об американском писателе Амброзе Бирсе (1842–1913) и его загадочной смерти.
- Монологи ученых. Историк литературы Александр Долинин рассказывает о своем пути в науке; историк Ирина Щербакова вспоминает, как записывала на магнитофон воспоминания женщин, переживших ГУЛАГ.
- В рамках закона. Глава из книги «История интеллектуальной собственности в 50 предметах» (Cambridge University Press) – о пленке Абрахама Запрудера, на которой было запечатлено убийство Джона Ф. Кеннеди и которая стала доступна публике лишь через 35 лет после события. Или подробный рассказ об устройстве каторжного труда в современной России.
Искренне Ваши,
Семь Сорок