Рассказ о буллинге в школе

Недавно я разговаривала с ребятами 10-11 лет со своего курса, и разговор зашел о том, что они не хотели бы видеть в экранизациях любимых сказок и книг героев, которые по цвету кожи отличаются от персонажей, описанных в  книге. Они заявили, что не представляют себе Алису или Русалочку с черным или желтым цветом кожи. «Это страшно даже себе представить!» — воскликнул ребенок.  Я попыталась разобраться, в чем причина такого их неприятия. Связано ли оно с тем, что режиссер часто представляет персонажей не такими, какими мы, читатели, их себе представляем? Если так, то тогда мы обречены на постоянное недовольство экранной версией фильма и режиссерской интерпретацией. Если речь идет только о наших с режиссером расхождениях в представлениях о том, каким должен быть герой, то в этом нет ничего страшного, но… Сравнивая фильм с книгой, мы портим себе настроение и не можем получить удовольствие от просмотра, так как нас больше интересуют не события, не приключения и переживания героев, а «соответствия» и «несоответствия» нашим представлениям и образам.

Если режиссер приглашает на роль героя, которого мы всю жизнь представляли белокожим, талантливого актера с темным цветом кожи, то должен ли сам этот факт портить впечатление от фильма? Не наказываем ли мы, зрители, себя сами, когда выбираем главным критерием оценки фильма не достоинства актерской игры, не прекрасный сценарий, операторскую работу или спецэффекты, а исключительно наше представление о том, что Золушка должна быть белокожей? Кстати, кто сказал, что она «должна»? 

Сюжет сказки «Золушка» один из самых распространенных сказочных сюжетов в мире. Одна из древнейших «золушек» жила еще до нашей эры в Древнем Египте. И теряла она  не хрустальную туфельку, а сандалию. Когда мы читаем об африканской Золушке, разве мы  меньше ей сопереживаем только потому, что ее угораздило родиться на свет не на Европейском континенте? Конечно же, мы будем ей сопереживать! Когда смотрю в театре постановку спектакля по мотивам повести Н.В.Гоголя «Шинель» Башкирского драматического театра или театра из Якутии, то мне совершенно не мешают национальные черты лиц актеров воспринимать драму, которую переживает петербургский чиновник XIX века Акакий Акакий Башмачкин. Это может быть драмой «маленького человека» нашей эпохи, живущего в любом месте земного шара.

В Мультимедиа Арт музее каждый год представляют календарь Pirelli на следующий год. В 2018 году я выводила ребят на выставку Pirelli, что показать им необычную интерпретацию сказки «Алиса в стране чудес». Календарь на 2018-й год, снял которой фотограф Тим Уолкер в привычной ему кинематографичной манере. Посвящен он сказке «Алиса в стране чудес», а его главными героями стали темнокожие модели, музыканты и актеры . Стилист съемки Эдвард Эннинфул, который в этом году возглавил редакцию британского Vogue, рассказывает: «Увидев темнокожую Алису, дети с детства будут понимать, что наш мир разнообразен, а красота может быть любого цвета». Так, в героев любимой сказки перевоплотились Наоми Кэмпбелл, Вупи Голдберг, Пи Дидди, Адвоа Абоа и Люпита Нионго. (Любимых актеров вы можете увидеть на иллюстарциях к моему посту). Ребята были поражены и выражали неудовольствие и досаду, но я с ними поговорила так, как сейчас с вами говорю, и они успокоились. Некоторые из них признали, что эта интерпретация «необычная и интересная и даже красивая».  А поскольку выставка проходила декабрьские дни, то уже в студии. где мы занимаемся, я рассказала ребятам о Черной мадонне….

Могут ли Мария и Иосиф быть похожими на испанского сапожника Пауло и его жену Марию, что живут на соседней улице, или на итальянского продавца скобяными изделиями Джованни, который каждое утро обменивается с вами новостями, выглядывая из своей лавочки?

Путешествуя по Европе, я видела несколько вертепов с черноликими героями. Я молилась Черным мадоннам в Польше и в Испании. И их черные статуи никогда не вызывали у меня отторжения. Когда-т о я заинтересовалась этим вопросом и узнала, что цвет кожи Богородицы — это не влияние времени, ни многовековая копоть свечей. Искусствоведы сходятся во мнении, что цвет ее кожи был выбран художниками умышленно; на это, в частности, указывает тот факт, что чёрный цвет покрывает лишь участки кожи, но не одежды или предметы второго плана.

Согласно иносказательному прочтению Песни песней, прообразом Богоматери можно считать возлюбленную царя Соломона, которая говорит о себе: «Не смотрите на меня, что я смугла, ибо солнце опалило меня;…» (Песн. 1:5). В Вульгате это место звучит как «Nigra sum sed formosa». Эта цитата иногда встречается на изображениях Чёрной мадонны. В греческой Септуагинте соответствующее место звучит как «μέλαινά εἰμι ἐγὼ καὶ καλή», что можно перевести «Я черна и прекрасна». Споры теологов вызвали разночтения в последней фразе, которую переводили также как «Я черна, но прекрасна». Я видела, как паломники из разны стран и с разным цветом кожи проходят тысячи километров и поднимаются высоко в горы, чтобы попросить у Черной мадонны прощения за прегрешения или помолиться за здоровье родных. И паломников не беспокоят средневековые предрассудки по поводу черного цвета лица Девы Марии. Выскажу предположение, что черноликих мадонн могли создавать художники с темным цветом кожи, представители смуглых этносов. Средневековые творцы в камне или в дереве воплощали такие образы Богоматери и младенца Христа, которые сближали бы с ними их народы.

Их творчество не противоречило той тенденции, о которой упомянул в своей книге «Мимесис» (1953) филолог, специалист по романским литературам Эрих Ауэрбах. Ученый заметил, что уже со Средних веков в Европе, когда потребовалось «перелить содержание христианства в такую форму, которая была бы не простым его переводом, но и приспособлением к собственной традиции мировосприятия и выражения», возникла интерпретирующая традиция. Ее суть заключалась в том, что библейские события представлялись в литературе как события повседневной жизни, происходящие на глазах людей. На этом этапе снижения библейских рассказов изложение по своему характеру было народным: «возвышенное событие древнейших времен должно предстать перед глазами всякого зрителя как современная, всегда возможная, доступная для представления каждого, интимно близкая история», которая должна была «врасти в жизнь и чувствования» любого человека. И это желание вырубить Богоматерь из черного базальта или покрыть черным лаком, на мой взгляд, тоже связано с желанием представить ее как свою мать или знакомую прачку, или торговку виноградом. И в этой тенденции, о которой пишет Ауэрбах, заметно сильное желание художников выявить именно человеческую сущность Сына Божьего.

В 1894 году Поль Гоген начал писать свою картину «Te tamari no atua» (Рождество) в Бретани, а закончил ее в 1896 году уже на Таити. На ней Богоматерь — таитянка, а младенец Христос изображен на руках у повитухи. Он черненький с еле заметным нимбом над головой. Даже если бы мы не знали названия этой картины, мы бы угадали ее сюжет. Он слишком узнаваем, но при этом он не каноничен. Но мы, современные люди, не будем плевать на эту картину и проклинать творца за то, что он показал нам всем, что есть Человек. И тот облик, который принял Божий сын, это не облик афроамериканца, иудея или славянина. Он явил нам Человека во всем его многообразии и во всех возможных ипостасях — от простолюдина до царя.

О возвращении людей к Христу в течение всей истории христианства писал в 1925 году в своей книге «Вечный человек»английский философ и апологет Иисуса Христа Гилберт Кийт Честертон. Название философского труда указывает на связь между оптимизмом философа («христианство приходит в упадок, но Господь с нами остается») и причиной этого оптимизма – демократизмом и реализмом поступков Христа, описанных в Библии («рассказ о Кане Галилейской демократичен, как книги Диккенса»). Честертон убежден, что слова и поступки Христа-человека («Он и человек и нечто большее») носят вневременной характер: «Он не произнес ни единой фразы, ставящей Его учение в зависимость от какого бы то ни было общественного уклада».

Вместе с тем, философ не устает напоминать о том, что сделали бы его современники, увидев такого человека:
«Хорошо напоминать нам о странствиях Иисуса, чтобы мы не забыли, что Он разделял бродячую жизнь бездомных. Очень полезно думать о том, что Его прогоняла бы, а может, и арестовывала бы полиция, потому что не могла бы определить, на что Он живет». Христос в образе хиппи, Христос — чернокожий, Христос — иудей или грузин — для подлинной веры все это не должно иметь никакого значения. Здесь, на мой взгляд, важно другое. Одним из проявлений человеческой сущности Христа, например, в романе М.А.Булгакова «Мастер и Маргарита» или в рок-опере «Иисус Христос — суперзвезда» является его чувство собственного достоинства, которое очень трудно сохранить в повторяющихся исторических условиях пренебрежения личностью. .

  Только поступки героя, а не цвет кожи Христа и его матери заставляет нас два тысячелетия размышлять о нашей с ними общности, сострадать их страданиям. 
 Только поступки героев и их отношение к вечным ценностям важны для становлении личности ребенка.
Только умение принять Другого, как себя способствует распространению гуманизма в обществе.

Поль Гоген, «Рождество».

Этим летом в жаркий солнечный день я гуляла с племянницей по парку. Погода была отличная, а ее настроение, напротив, оставляло желать лучшего. Ника, так ее зовут, рассказывала мне о своих школьных проблемах. Ее губы то и дело дрожали, а бархатно-серые глаза наполнялись слезами. Истории Ники, одна за другой, бередили мои старые раны. В каждом ее рассказе я узнавала себя и свое отчаяние и понимала: племянницу нужно спасать.

«Ник, поучать я тебя не хочу и не буду. Просто расскажу тебе свою школьную историю. Сделаешь выводы самостоятельно», — сказала я и начала свой рассказ: «…С детства я была тихоней и прилежно училась. Старательно выписывала каждую букву и радовалась новым книгам. Мне это нравилось. А вот моим одноклассникам не очень. Она считали меня чужой. Когда я быстрее всех поднимала руку, по классу проносилась волна цыканья и шепота. За спиной меня называли высокомерной зубрилкой или просто зубрилкой-выскочкой. Они не видели во мне ничего, кроме желания учиться.

Из-за этого в начале десятого класса в школу хотелось ходить все меньше. Одноклассники стали проявлять агрессию по отношению ко мне. Они «случайно» проливали воду на мои тетради и сообщали неверное расписание и номера кабинетов. Когда я выходила к доске, ребята начинали громко вздыхать и всеми способами выражать свое недовольство. Особенно меня не любил одноклассник Ваня. Он то и дело обижал меня, грубо высказываясь в мою сторону. Я чувствовала моральное давление и их особую ненависть ко мне. Из-за этого я стала прогуливать. Долго продолжаться так не могло, поэтому я нашла выход. Благодаря хорошей успеваемости большинство учителей пошли мне навстречу и стали давать задания на дом. Время от времени меня навещала моя подруга Катя. Каждый раз она трещала обо всем без разбору. Так я узнала, что совсем скоро будет «Осенний бал», на котором выберут короля и королеву школы. Я подумала: «А может быть…подать заявку?». Хотя и знала, что, учитывая отношение одноклассников, мои шансы равны нулю. Но все же заикнулась об этом в разговоре с Катей. Ее ответ расстроил меня, но это была грустная правда: «Кроме хорошей успеваемости нужно признание общества, на что ты надеешься?».

Следующие дни я не размышляла о предстоящем празднике. Но в последнюю ночь перед окончанием подачи заявок так и не смогла уснуть. Мысль об участии настойчиво билась в висках. «А может быть Катя права, но только отчасти?», — думала я. Во мне боролись две противоположные стороны. С одной стороны, я боялась стать посмешищем и вызвать новый поток негатива со стороны одноклассников. Но, с другой стороны, мне очень хотелось завоевать их доверие, показать, кем я являюсь на самом деле. Я не понимала, как мне поступить, и решила написать своему вожатому Саше, с которым мы познакомились накануне летом. Я доверяла ему. Саша единственный, кто поверил в меня и дал понять, что я умею не только учиться. В лагере он часто разговаривал со мной, помогал переступить через свои страхи и даже открыл во мне талант к пению. В смене Саша настаивал на том, чтобы я показала свой голос окружающим. У него это вышло, ведь через несколько дней я уже стояла на сцене и пела. Своим выступлением я заявила о себе и добилась уважения от ребят из отряда. Рассказав Саше свою нынешнюю ситуацию, я, как и ожидала, получила поддержку и одобрение. Он подтолкнул меня к верному решению. Я подала заявку.

Через несколько дней началась активная подготовка к конкурсу. Неожиданно на помощь мне вызвалась не только Катя, но и одноклассник Ваня. Это было странно, ведь прежде он просто не переносил моего присутствия. Ваня стал помогать мне в организационных вопросах и оказывать моральную поддержку. На редкость он был невероятно добрым и внимательным.

Для участия в конкурсе нужно было поставить номер. Следуя совету Саши, я решила петь. Сомнений в выборе не было, он пал на композицию Ольги Кормухиной «Путь». Эту песню я всегда сравнивала с птицей. Она такая же сильная, утонченная и душевная. Вместе с Катей и Ваней за несколько дней мы подготовили эффектный номер. Моя подруга исполняла в нем главную роль. С помощью танца она выражала эмоции лирической героини, которая попала в трудную жизненную ситуацию. Танец и песня слились воедино.

Время пролетело незаметно, и совсем скоро настал день Х. Мы с Ваней пришли к назначенному времени. А вот Кати все не было. Я начала заметно нервничать. На телефон она не отвечала. Мое волнение все больше усиливалось. Внезапно из окна я увидела знакомую фигуру в красном пуховике. Спустя минуту, от Кати пришла эсэмэска: «Извини, подруга, я ужасно подвернула ногу, когда выходила из дома, номер хорош и без меня, удачи». Мое сердце опустилось в пятки и сделало тройное сальто. Катя нагло соврала мне, стоя почти перед крыльцом школы.

До выступления оставались считанные минуты, и я не успевала сказать о выбывании подруги из конкурсного списка. У меня был один вариант, заявить о выбывании Кати прямо на сцене, заявить о предательстве. И все это перед десятками одноклассников, которые вновь будут смеяться. Ведущий назвал мое имя. Сердце ускорило темп. К горлу подкатил ком. Ноги подкосились от страха. «Вперед», — прошептал внутренний голос. И я вышла.

Все остальное произошло как в тумане. Вот я выгораживаю Катю: говорю, что она подвернула ногу, и мне очень жаль, ведь она не сможет показать свой талант зрителям. Вот я прикрываю глаза и исполняю песню. Я чувствую, мой голос струится как ручей, и для него не существует преград. А вот я поднимаю глаза и вижу, как весь зал аплодирует стоя, и даже мои одноклассники. Аплодируют. Стоя. И. Улыбаются. В их глазах читается одобрение, ведь они догадывались о предательстве Кати. Меня выбирают королевой «Осеннего бала». Ваня дарит мне букет белых кустовых роз и нежно обнимает.

В классе ребята еще не раз поздравили меня с заслуженной победой», — продолжала я рассказывать Нике, которая внимательно наблюдала за мной, — «Они оценили мой поступок: я защитила Катю, несмотря на жестокую подножку с ее стороны. Так ребята увидели, что кроме стремления к учебе, во мне есть способность быть хорошим другом. Они были поражены моим голосом и делали комплименты. Не скрою, я была очень довольна собой в тот момент. С тех пор их отношение ко мне изменилось в лучшую сторону. Я вновь начала ходить в школу и радоваться жизни. Меня больше не называли заучкой, у меня просили помощи с уроками, и я охотно помогала», — завершила я свой рассказ.

Ника подняла заплаканные глаза и понятливо кивнула. Мне показалось, что моя миссия была выполнена.

Заклятые друзья

Для каждого пятого ученика первое сентября означает не День знаний, а начало очередного года травли в школе. Согласно опросам, каждый второй ребенок когда-либо подвергался психологическому насилию. А буллингу, травле в коллективе, — от 20 до 25 %. В 2018 году ЮНИСЕФ провел в Беларуси исследование, которое показало: порядка 11–12 % учеников 5–11-х классов считают атмосферу в школе недружелюбной. Причина — агрессия со стороны сверстников, старшеклассников или учителей.

Мы часто не замечаем, что давно привыкли к буллингу, даже считаем его нормой. Конфликты стараемся замалчивать. Ну дразнят тебя в школе, и что? Или ты молодой специалист, поэтому старшие коллеги на работе могут задавить тебя пусть даже сомнительным, но авторитетом.

Между тем это весьма опасное явление. Человек, систематически подвергающийся насмешкам со стороны окружающих, постоянно находится в подавленном состоянии, а это, увы, прямой путь к психосоматике, депрессии, а в самых критических случаях — к суициду.

Свести к нулю

Конечно, свести буллинг к нулю почти невозможно. Но минимизировать число конфликтов и снизить их остроту вполне реально. Нужно создавать в школе такие условия, которые бы позволили разрешать конфликты на начальном этапе и формировать дружественную среду, уверены специалисты.

С сентября прошлого года в 26 школах Беларуси в рамках образовательного эксперимента реализуется проект «Дружественная и поддерживающая среда в учреждениях общего среднего образования». Его куратор — Институт психологии Белорусского государственного педагогического университета имени М. Танка при поддержке Детского фонда ООН ЮНИСЕФ и Министерства образования Республики Беларусь. Программа предусматривает создание в школах механизма, направленного на снижение числа конфликтов среди учащихся — буллинга, психического и физического насилия.

Еще один эксперимент проходит в школах Партизанского района. Его цель — создание целостной системы психологической поддержки в учреждениях образования. Социально-педагогический центр района (СПЦ) закрепил за каждым своим педагогом-психологом несколько школ. Ребята знают, что в случае проблемной ситуации всегда могут обратиться за помощью к специалисту. В наступившем учебном году к эксперименту присоединятся два района.

Аккумулирует и анализирует этот опыт Минский городской институт развития образования. Начальник управления идеологической и воспитательной работы Наталья Карпушева рассказывает:

— Проектов масса, мы отбираем самые интересные. Например, создание мобильных досуговых комнат для детей и подростков. Ребенок может там просто потусоваться, а может поговорить с волонтерами о своей проблеме. 

Или мобильное приложение для детей и подростков «САМ в кубе». Его создали два психолога средней школы № 201. Современное поколение не очень жалует звонки по мобильным, поэтому телефоны доверия для них не подходят. А в этом случае человек может зайти в приложение и, выбирая ответы, описывая свое состояние, понять, что с ним происходит. Два социальных педагога организовали небольшой проект, он за 2 года привел к созданию сайта. Они изучили все спортивные площадки и стадионы города, создали интерактивную карту, и подростки, которые ищут себе занятие, могут зайти на сайт, зарегистрироваться, собрать свою команду онлайн по любому виду спорта — футболу, волейболу, баскетболу. Уже, кстати, прошло несколько товарищеских матчей между такими дружинами.

Чек-лист для родителей

Как понять, что ребенок стал жертвой насилия в школе? Если он скрывает свои проблемы, о них можно догадаться по некоторым косвенным признакам.

Родителей должно насторожить, если ребенок:

• постоянно находится в подавленном настроении;
• регулярно не хочет идти на занятия, ссылаясь на состояние здоровья или другие причины;
• в разговорах о школе не упоминает одноклассников;
• не знает, к кому обратиться, чтобы уточнить домашнее задание;
• его вещи часто разорваны, испачканы или потерялись.

Каждый по отдельности из этих признаков не может служить сигналом неблагополучия, но несколько вместе — повод насторожиться.

Чтобы понять, есть ли проблема, нужно поговорить с ребенком. Но не давить на него, не спрашивать прямо.

Лучше понять картину происходящего помогут следующие вопросы:

• Что делают твои одноклассники, когда начинается перемена?
• Любишь ли ты перемены?
• Что ты делаешь в это время?
• Кто из одноклассников нравится тебе больше всего?
• Кто из ребят тебе не нравится?
• Что он делает такого, что тебе не нравится?

Однако не только рассказ о насмешках и травле должен беспокоить мам и пап. Если ребенок уходит от ответов, переводя разговор на другую тему, то проблемы существуют и чадо нуждается в поддержке.

Как поступить родителям, когда они узнали о буллинге: 

• объяснить ребенку, что, рассказав о проблемах, он не наябедничал, а поступил хорошо: искать помощи — это правильно и нужно;
• поговорить с классным руководителем, чтобы вместе найти выход;
• научить чадо не показывать обидчикам, что их слова его задевают;
• убедить, что счастливый и довольный собой человек никогда не станет оскорблять других. Поэтому большие проблемы именно у того, кто дразнит;
• обсуждать ситуацию с обидчиком и его родителями лучше только с разрешения ребенка;
• если проблема зашла далеко и ребенок длительное время подвергается травле, лучшее, что можно сделать, — вывести его из травмирующей обстановки, например, сменив школу. Но просто поменять коллектив недостаточно: необходимо проанализировать ситуацию и научить ребенка правилам коммуникации, а также обратиться к психологу.

Источник: Агентство «Минск-Новости»

«Буллингом в его современном понимании я бы испытанные в детстве неприятности от сверстников и ребят постарше не назвал. Но, понятно, было постоянное поддразнивание в связи с национальностью, фамилией-именем и прочими непривычными для окружающего большинства особенностями. Ну и сам я, безусловно, добавлял поводов живостью и непосредственностью реакций.

Так, наверное, закрепилась привычка влезать в чужую шкуру: сперва знакомцев, а потом незнакомых и даже придуманных людей. Это очень помогает в творчестве, конечно».

«Я переехала с Севера в Тульскую область, когда мне было десять, и с тех пор жила с бабушкой и дедом. У меня была немодная одежда, перепаянные очки, нелепые косички. Класса до седьмого мало кого из моих сверстников это заботило. В лучших подругах у меня была самая популярная девочка из обеспеченной семьи. Я часто гостила в ее классной квартире, мы слушали музыку и играли в компьютер, а день рождения этой девочки был главным праздником года — куча вкусной еды, аниматоры, все одноклассники и прочие радости жизни.

«Мой двор в детстве обнимали три дома, два из которых — «переселенческие»: в них прописали бывших жителей загибавшейся деревни Додоново. Мои сверстники были большей частью «деревенскими», и мальчик со скрипочкой (и в галстучке) не особенно вписывался в местный коллектив. О чем ему, то есть мне, регулярно напоминали действием.

«Я сталкивался с буллингом, но ни разу не был в позиции жертвы. В одном случае (начальная школа) был пассивным наблюдателем, в другом (шестой класс) — зачинщиком. В позиции наблюдателя я просто… наблюдал. У меня было внутреннее ощущение неправильности происходящего, но я и не думал заступаться за того мальчика, поскольку понимал: если встану на защиту, то следующим буду я.

Эти проблемы должны были решить взрослые».

«Сама я жертвой буллинга не была, но стала свидетелем того, как травят девочку из параллельного класса. До физического насилия дело не доходило, но одноклассницы обзывали ее или же просто играли в молчанку, не общались совершенно, хотя девочка тянулась к ним, старалась быть веселой и общительной, такой же, как и все, несмотря ни на что. Улыбалась в ответ на обидные слова — так учила ее мама, но улыбка и гордое молчание не помогали. Когда я вспоминаю сейчас вот это ее беспомощное старание влиться в коллектив, который ее отвергал просто потому, что она одевалась по-другому, делается больно и стыдно за свое невмешательство и невмешательство остальных. Если у ребенка небогатые родители или же, как в случае с той девочкой, эксцентричная мама, покупающая такую одежду, в которой не сольешься с толпой, это не его вина. К сожалению, некоторые подростки этого не понимали.