Рассказ новенькая пантелеев читать 3 класс

 
 
Àëåêñåé Èâàíîâè÷ Ïàíòåëååâ. Íîâåíüêàÿ
 
 
 ———————————————————————
 Ïàíòåëååâ À.È. Ñîáðàíèå ñî÷èíåíèé â ÷åòûðåõ òîìàõ. Òîì 3.
 Ë.: Äåò. ëèò., 1984.
 OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru), 8 ìàðòà 2003 ãîäà
 ———————————————————————
 
 Íà óëèöàõ åùå íå ñîâñåì ðàññâåëî, è ñèíèå ëàìïî÷êè åùå ãîðåëè ó
 ïîäúåçäîâ è íàä âîðîòàìè äîìîâ, à Âîëîäüêà Áåññîíîâ óæå áåæàë â øêîëó. Áåæàë
 îí î÷åíü áûñòðî, — âî-ïåðâûõ, ïîòîìó, ÷òî íà óëèöå áûëî õîëîäíî: ãîâîðÿò,
 ÷òî òàêèõ ìîðîçîâ, êàê â ýòîì, 1940 ãîäó, â Ëåíèíãðàäå íå áûëî óæå ñòî ëåò;
 à âî-âòîðûõ, Âîëîäüêå î÷åíü õîòåëîñü ñàìûì ïåðâûì ÿâèòüñÿ ñåãîäíÿ â êëàññ.
 Âîîáùå-òî îí íå áûë îñîáåííî ïðèëåæíûì è âûäàþùèìñÿ ìàëü÷èêîì.  äðóãîå
 âðåìÿ îí, ïîæàëóé, è îïîçäàòü íå ïîñòåñíÿëñÿ áû. À òóò — â ïåðâûé äåíü ïîñëå
 êàíèêóë — áûëî ïî÷åìó-òî çäîðîâî èíòåðåñíî ïðèéòè èìåííî ïåðâûì è ïîòîì íà
 êàæäîì øàãó è ãäå òîëüêî ìîæíî ãîâîðèòü:
 — À âû çíàåòå, ÿ ñåãîäíÿ ïåðâûé ïðèøåë!..
 Îí äàæå íå îñòàíîâèëñÿ, ÷òîáû ïîñìîòðåòü íà îãðîìíûå, âûêðàøåííûå â
 áåëóþ êðàñêó òàíêè, êîòîðûå, ïîêà÷èâàÿñü è îãëóøèòåëüíî ãðîìûõàÿ, ïðîõîäèëè
 â ýòî âðåìÿ ïî óëèöå. Äà ýòî áûëî è íå î÷åíü-òî èíòåðåñíî, — òàíêîâ òåïåðü â
 ãîðîäå áûëî, ïîæàëóé, ïîáîëüøå, ÷åì òðàìâàåâ.
 Íà îäíó ìèíóòó òîëüêî îñòàíîâèëñÿ Âîëîäüêà íà óãëó — ïîñëóøàòü ðàäèî.
 Ïåðåäàâàëè îïåðàòèâíóþ ñâîäêó øòàáà Ëåíèíãðàäñêîãî âîåííîãî îêðóãà. Íî è òóò
 íè÷åãî èíòåðåñíîãî íå áûëî ñåãîäíÿ: ïîèñêè ðàçâåä÷èêîâ è íà îòäåëüíûõ
 ó÷àñòêàõ ôðîíòà ðóæåéíî-ïóëåìåòíàÿ è àðòèëëåðèéñêàÿ ïåðåñòðåëêà…
  ðàçäåâàëêå òîæå åùå ãîðåëà ñèíÿÿ ëàìïî÷êà. Ñòàðàÿ íÿíþøêà äðåìàëà,
 ïîëîæèâ ãîëîâó íà äåðåâÿííûé ïðèëàâîê, îêîëî ïóñòûõ âåøàëîê.
 — Çäðàñòè, íÿíå÷êà! — çàîðàë Âîëîäüêà, êèäàÿ ñâîé ïîðòôåëü íà ïðèëàâîê.
 Ñòàðóõà èñïóãàííî âñêî÷èëà è çàõëîïàëà ãëàçàìè.
 — Ñ äîáðûì óòðîì âàñ! Õîðîøåãî àïïåòèòà! — çàòàðàòîðèë Âîëîäüêà, ñíèìàÿ
 ïàëüòî è ãàëîøè. — ×òî? Íå æäàëè? À ÿ âåäü, âû çíàåòå, ïåðâûé ïðèøåë!!!
 — À âîò è âðåøü, áàëàáîëêà, — ñêàçàëà ñòàðóõà, ïîòÿãèâàÿñü è çåâàÿ.
 Âîëîäüêà îãëÿíóëñÿ è óâèäåë íà ñîñåäíåé âåøàëêå ìàëåíüêîå äåâè÷üå
 ïàëüòî ñ áåëûì, êîøà÷üèì èëè çàÿ÷üèì, âîðîòíèêîì.
 «Ýõ, íàäî æå! — ïîäóìàë îí ñ äîñàäîé. — Êàêàÿ-òî ôûôðà îáñêàêàëà íà
 ïîëêèëîìåòðà…»
 Îí ïîïûòàëñÿ ïî âèäó îïðåäåëèòü, ÷üå ýòî ïàëüòî. Íî ÷òî-òî íå ìîã
 âñïîìíèòü, ÷òîáû ó êàêîé-íèáóäü äåâî÷êè â èõ êëàññå áûëî ïàëüòî ñ çàÿ÷üèì
 âîðîòíèêîì.
 «Çíà÷èò, ýòî èç äðóãîãî êëàññà äåâ÷îíêà, — ïîäóìàë îí. — Íó, à èç
 ÷óæîãî êëàññà íå ñ÷èòàåòñÿ. Âñå ðàâíî ÿ ïåðâûé».
 È, ïîæåëàâ íÿíþøêå «ñïîêîéíîé íî÷è», îí ïîäõâàòèë ñâîé ïîðòôåëü è
 ïîñêàêàë íàâåðõ.
 
 
x x x
 
 
 … êëàññå çà îäíîé èç ïåðâûõ ïàðò ñèäåëà äåâî÷êà. Ýòî áûëà êàêàÿ-òî
 ñîâñåì íåçíàêîìàÿ äåâî÷êà — ìàëåíüêàÿ, õóäåíüêàÿ, ñ äâóìÿ áåëîêóðûìè
 êîñè÷êàìè è ñ çåëåíûìè áàíòèêàìè íà íèõ. Óâèäåâ äåâî÷êó, Âîëîäüêà ïîäóìàë,
 ÷òî îí îøèáñÿ è çàñêî÷èë íå â ñâîé êëàññ. Îí äàæå ïîïÿòèëñÿ îáðàòíî ê äâåðè.
 Íî òóò îí óâèäåë, ÷òî êëàññ ýòîò — íèêàêîé íå ÷óæîé, à åãî ñîáñòâåííûé,
 ÷åòâåðòûé êëàññ — âîí íà ñòåíå âèñèò ðûæèé êåíãóðó ñ ïîäíÿòûìè ëàïàìè, âîí
 êîëëåêöèÿ áàáî÷åê â ÿùèêå çà ñòåêëîì, âîí åãî ñîáñòâåííàÿ, Âîëîäüêèíà,
 ïàðòà.
 — Ñ äîáðûì óòðîì! — ñêàçàë Âîëîäüêà äåâî÷êå. — Õîðîøåãî àïïåòèòà. Êàê
 âû ñþäà ïîïàëè?
 — ß — íîâåíüêàÿ, — ñêàçàëà äåâî÷êà î÷åíü òèõî.
 — Íó? — óäèâèëñÿ Âîëîäüêà. — À ïî÷åìó — çèìîé! À ÷åãî æ òû òàê ðàíî?
 Äåâî÷êà íè÷åãî íå ñêàçàëà è ïîæàëà ïëå÷àìè.
 — Ìîæåò áûòü, òû íå â òîò êëàññ ïðèøëà? — ñêàçàë Âîëîäüêà.
 — Íåò, â ýòîò, — ñêàçàëà äåâî÷êà. —  ÷åòâåðòûé «Á».
 Âîëîäüêà ïîäóìàë, ïî÷åñàë çàòûëîê è ñêàçàë:
 — ×óð, ÿ òåáÿ ïåðâûé óâèäåë.
 Îí ïðîøåë ê ñâîåé ïàðòå, âíèìàòåëüíî îñìîòðåë åå, ïîòðîãàë äëÿ ÷åãî-òî
 êðûøêó, — âñå áûëî â ïîðÿäêå; è êðûøêà îòêðûâàëàñü è çàêðûâàëàñü, êàê
 ïîëàãàåòñÿ.
  ýòî âðåìÿ â êëàññ âîøëè äâå äåâî÷êè. Âîëîäüêà çàõëîïíóë ïàðòó è
 çàêðè÷àë:
 — Êóìà÷åâà, Øìóëèíñêàÿ! Çäðàâñòâóéòå! Ñ äîáðûì óòðîì! Ó íàñ
 íîâåíüêàÿ!.. ß åå ïåðâûé óâèäåë…
 Äåâî÷êè îñòàíîâèëèñü è òîæå ñ óäèâëåíèåì ïîñìîòðåëè íà íîâåíüêóþ.
 — Ïðàâäà? Íîâåíüêàÿ?
 — Äà, — ñêàçàëà äåâî÷êà.
 — À ïî÷åìó òû çèìîé? À êàê òåáÿ çîâóò?
 — Ìîðîçîâà, — ñêàçàëà äåâî÷êà.
 Òóò ïîÿâèëîñü åùå íåñêîëüêî ÷åëîâåê. Ïîòîì åùå. È âñåì Âîëîäüêà
 îáúÿâëÿë:
 — Ðåáÿòà! Ó íàñ íîâåíüêàÿ! Åå çîâóò Ìîðîçîâà. ß åå ïåðâûé óâèäåë.
 Íîâåíüêóþ îáñòóïèëè. Ñòàëè ðàçãëÿäûâàòü, ðàññïðàøèâàòü. Ñêîëüêî åé ëåò?
 È êàê åå çîâóò? È ïî÷åìó îíà çèìîé ïîñòóïàåò â øêîëó?
 — ß íå òóòýøíÿÿ, — ïîòîìó, — ñêàçàëà äåâî÷êà.
 — ×òî çíà÷èò «íå òóòýøíÿÿ»? Òû ÷òî — íå ðóññêàÿ?
 — Íåò, ðóññêàÿ. Òîëüêî ÿ ñ Óêðàèíû ïðèèõàëà.
 — Ñ êàêîé? Ñ Çàïàäíîé?
 — Íåò. Ñ Âîñòî÷íîé, — ñêàçàëà äåâî÷êà.
 Îòâå÷àëà îíà î÷åíü òèõî è êîðîòêî è, õîòÿ íå ñìóùàëàñü íèñêîëüêî, áûëà
 êàêàÿ-òî ãðóñòíàÿ, ðàññåÿííàÿ, è âñå âðåìÿ êàçàëîñü, ÷òî åé õî÷åòñÿ
 âçäîõíóòü.
 — Ìîðîçîâà, õî÷åøü äàâàé áóäåì ñèäåòü ñî ìíîé? — ïðåäëîæèëà åé Ëèçà
 Êóìà÷åâà. — Ó ìåíÿ ìåñòî ñâîáîäíîå.
 — Äàâàé, âñå ðàâíî, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ è ïåðåñåëà íà Ëèçèíó ïàðòó.
  ýòîò äåíü ïî÷òè âåñü êëàññ ÿâèëñÿ ðàíüøå, ÷åì îáû÷íî. Êàíèêóëû â ýòîì
 ãîäó òÿíóëèñü ïî÷åìó-òî íåîáûêíîâåííî äîëãî è òîìèòåëüíî.
 Ðåáÿòà íå âèäåëèñü âñåãî äâå íåäåëè, íî çà ýòî âðåìÿ ó êàæäîãî
 íàêîïèëîñü íîâîñòåé áîëüøå, ÷åì â äðóãîå âðåìÿ çà âñå ëåòî.
 Âîëüêà Ìèõàéëîâ åçäèë ñ îòöîì â Òåðèîêè, âèäåë âçîðâàííûå è ñîææåííûå
 äîìà è ñëûøàë — ïðàâäà, èçäàëåêà — íàñòîÿùèå àðòèëëåðèéñêèå âûñòðåëû. Ó Ëþáû
 Êàçàíöåâîé áàíäèòû îãðàáèëè ñåñòðó, ñíÿëè ñ íåå ìåõîâóþ æàêåòêó, êîãäà îíà
 âîçâðàùàëàñü âå÷åðîì äîìîé ñ ôàáðèêè. Ó Æîðæèêà Ñåìåíîâà óøåë äîáðîâîëüöåì
 íà âîéíó ñ áåëîôèííàìè áðàò, èçâåñòíûé ëûæíèê è ôóòáîëèñò. À ó Âîëîäüêè
 Áåññîíîâà õîòÿ ñâîèõ íîâîñòåé è íå áûëî, çàòî îí «ñâîèìè óøàìè» ñëûøàë, êàê
 â î÷åðåäè îäíà ñòàðóõà ãîâîðèëà äðóãîé, áóäòî «ñâîèìè ãëàçàìè» âèäåëà, êàê â
 Ïàðãîëîâå îêîëî êëàäáèùà ïîñòîâîé ìèëèöèîíåð ñáèë èç íàãàíà ôèíñêèé
 áîìáàðäèðîâùèê…
 Âîëîäüêå íå ïîâåðèëè, çíàëè, ÷òî îí áàëàáîëêà, íî âñå-òàêè äàëè åìó
 ïîâðàòü, ïîòîìó ÷òî âñå-òàêè ýòî áûëî èíòåðåñíî è ïîòîìó åùå, ÷òî îí î÷åíü
 ñìåøíî îá ýòîì ðàññêàçûâàë.
 Çàãîâîðèâøèñü, ðåáÿòà çàáûëè î íîâåíüêîé è íå çàìåòèëè, êàê ïðîøëî
 âðåìÿ. À çà îêíàìè óæå ñîâñåì ðàññâåëî, è âîò â êîðèäîðå çàçâåíåë çâîíîê,
 çàçâåíåë êàê-òî îñîáåííî — ãðîìêî è òîðæåñòâåííî.
 Ðåáÿòà áûñòðåå, ÷åì îáû÷íî, ðàññåëèñü ïî ïàðòàì.
 Â ýòî âðåìÿ â êëàññ âáåæàëà çàïûõàâøàÿñÿ äëèííîíîãàÿ Âåðà Ìàêàðîâà.
 — Ðåáÿòà! — çàêðè÷àëà îíà. — Âû çíàåòå… Íîâîñòü!..
 — ×òî? ×òî òàêîå? Êàêàÿ? — çàêðè÷àëè âîêðóã.
 — Âû çíàåòå… ó íàñ… ó íàñ… íîâåíüêàÿ…
 — Õà! — çàõîõîòàëè ðåáÿòà. — Íîâîñòü! Äàâíî áåç òåáÿ çíàåì…
 — Íîâåíüêàÿ ó÷èòåëüíèöà, — ñêàçàëà Âåðà.
 — Ó÷èòåëüíèöà?
 — Àãà. Âìåñòî Ýëåîíîðû Ìàòâååâíû áóäåò. Îé, âû áû âèäåëè! — Âåðà
 âñïëåñíóëà ñâîèìè äëèííûìè ðóêàìè. — Õîðîøåíüêàÿ… Ìîëîäåíüêàÿ… Ãëàçà
 ãîëóáûå, à âîëîñû…
 Åé íå ïðèøëîñü äîðèñîâûâàòü ïîðòðåò íîâîé ó÷èòåëüíèöû. Îòêðûëàñü äâåðü,
 è íà ïîðîãå ïîÿâèëàñü îíà ñàìà — äåéñòâèòåëüíî î÷åíü ìîëîäàÿ, ãîëóáîãëàçàÿ,
 ñ äâóìÿ çîëîòèñòûìè êîñàìè, çàïëåòåííûìè, êàê âåíîê, âîêðóã ãîëîâû.
 Ðåáÿòà ïîäíÿëèñü åé íàâñòðå÷ó, è â òèøèíå êàêàÿ-òî äåâî÷êà ãðîìêî
 ïðîøåïòàëà ñâîåé ñîñåäêå:
 — Îé, è ïðàâäà, êàêàÿ õîðîøåíüêàÿ!..
 Ó÷èòåëüíèöà ÷óòü çàìåòíî óëûáíóëàñü, ïîäîøëà ê ñâîåìó ñòîëèêó, ïîëîæèëà
 ïîðòôåëü è ñêàçàëà:
 — Çäðàâñòâóéòå, ðåáÿòà. Âîò âû êàêèå! À ìíå ãîâîðèëè, ÷òî âû —
 ìàëåíüêèå. Ñàäèòåñü, ïîæàëóéñòà.
 Ðåáÿòà ñåëè. Ó÷èòåëüíèöà ïðîøëàñü ïî êëàññó, îñòàíîâèëàñü, îïÿòü
 óëûáíóëàñü è ñêàçàëà:
 — Íó, äàâàéòå ïîçíàêîìèìñÿ. Ìåíÿ çîâóò Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. À âàñ?
 Ðåáÿòà çàñìåÿëèñü. Ó÷èòåëüíèöà ïðîøëà ê ñòîëó è ðàñêðûëà æóðíàë.
 — Î, äà âàñ òóò ìíîãî. Íó, äàâàéòå âñå-òàêè çíàêîìèòüñÿ. Àíòîíîâà — êòî
 ýòî?
 — ß! — ñêàçàëà Âåðà Àíòîíîâà, ïîäíèìàÿñü.
 — Íó, ðàññêàæè ìíå íåìíîæêî î ñåáå, — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà, ïðèñàæèâàÿñü
 ê ñòîëó. — Êàê òåáÿ çîâóò? Êòî òâîè ïàïà è ìàìà? Ãäå òû æèâåøü? Êàê òû
 ó÷èøüñÿ?
 — Ó÷óñü — íè÷åãî, õîðîøî, — ñêàçàëà Âåðà.
 Ðåáÿòà çàôûðêàëè.
 — Íó, ñàäèñü, — óñìåõíóëàñü ó÷èòåëüíèöà. — Ïîæèâåì — óâèäèì. Ñëåäóþùèé
 — Áàðèíîâà!
 — ß!
 — À òåáÿ êàê çîâóò?
 Áàðèíîâà ñêàçàëà, ÷òî åå çîâóò Òàìàðà, ÷òî æèâåò îíà â ñîñåäíåì äîìå,
 ÷òî ìàìà ó íåå áóôåò÷èöà, à ïàïà óìåð, êîãäà îíà åùå áûëà ìàëåíüêàÿ.
 Ïîêà îíà ýòî ðàññêàçûâàëà, Âîëîäüêà Áåññîíîâ íåòåðïåëèâî åðçàë íà ñâîåé
 ïàðòå. Îí çíàë, ÷òî åãî ôàìèëèÿ — ñëåäóþùàÿ, è íå ìîã äîæäàòüñÿ î÷åðåäè.
 Íå óñïåëà ó÷èòåëüíèöà âûçâàòü åãî, êàê îí âñêî÷èë è çàòàðàòîðèë:
 — Ìåíÿ çîâóò Âîëîäÿ. Ìíå îäèííàäöàòü ëåò. Ìîé ïàïà — ïàðèêìàõåð. ß æèâó
 óãîë Îáâîäíîãî êàíàëà è Áîðîâîé. Ó ìåíÿ åñòü ñîáàêà Òóçèê…
 — Òèõî, òèõî, — óëûáíóëàñü ó÷èòåëüíèöà. — Ëàäíî, ñàäèñü, õâàòèò, î
 Òóçèêå òû ìíå ïîñëå ðàññêàæåøü. À òî ÿ ñ òâîèìè òîâàðèùàìè íå óñïåþ
 ïîçíàêîìèòüñÿ.
 Òàê îíà ïîñòåïåííî, ïî àëôàâèòó, îïðîñèëà ïîëêëàññà. Íàêîíåö ïîäîøëà
 î÷åðåäü íîâåíüêîé.
 — Ìîðîçîâà! — âûêëèêíóëà ó÷èòåëüíèöà.
 Ñî âñåõ ñòîðîí çàêðè÷àëè:
 — Ýòî íîâåíüêàÿ! Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, îíà íîâåíüêàÿ. Îíà ñåãîäíÿ ïåðâûé
 ðàç.
 Ó÷èòåëüíèöà âíèìàòåëüíî ïîñìîòðåëà íà ìàëåíüêóþ, õóäåíüêóþ äåâî÷êó,
 ïîäíÿâøóþñÿ èç-çà ñâîåé ïàðòû, è ñêàçàëà:
 — Àõ, âîò êàê?
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! — çàêðè÷àë Âîëîäüêà Áåññîíîâ, ïîäíèìàÿ ðóêó.
 — Íó, ÷òî?
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, ýòà äåâî÷êà íîâåíüêàÿ. Åå çîâóò Ìîðîçîâà. ß åå
 ñåãîäíÿ ïåðâûé óâèäåë…
 — Äà, äà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. — Ìû óæå ñëûøàëè îá ýòîì. Íó,
 ÷òî æ, Ìîðîçîâà, — îáðàòèëàñü îíà ê íîâåíüêîé, — ðàññêàæè è òû íàì î ñåáå.
 Ýòî áóäåò èíòåðåñíî íå òîëüêî ìíå, íî è òâîèì íîâûì òîâàðèùàì.
 Íîâåíüêàÿ òÿæåëî âçäîõíóëà è ïîñìîòðåëà êóäà-òî â ñòîðîíó, â óãîë.
 — Ìåíÿ çîâóò Âàëÿ, — ñêàçàëà îíà. — Ìíå áóäåò ñêîðî äâåíàäöàòü ëåò. ß
 ðîäèëàñü ó Êèåâè è âñå âðåìÿ òàì æèëà — ñ ïàïîé è ìàìîé. À ïîòîì…
 Òóò îíà çàïíóëàñü è ñîâñåì òèõî, îäíèìè ãóáàìè ñêàçàëà:
 — Ïîòîì ìîé ïàïà…
 ×òî-òî ìåøàëî åé ãîâîðèòü.
 Ó÷èòåëüíèöà âûøëà èç-çà ñòîëà.
 — Õîðîøî, Ìîðîçîâà, — ñêàçàëà îíà, — õâàòèò. Òû ïîñëå ðàññêàæåøü.
 Íî áûëî óæå ïîçäíî. Ó íîâåíüêîé çàäðîæàëè ãóáû, îíà ïîâàëèëàñü íà ïàðòó
 è ãðîìêî, íà âåñü êëàññ çàïëàêàëà.
 Ðåáÿòà ïîâñêàêàëè ñî ñâîèõ ìåñò.
 — ×òî ñ òîáîé? Ìîðîçîâà! — êðèêíóëà ó÷èòåëüíèöà.
 Íîâåíüêàÿ íå îòâå÷àëà. Îíà óòêíóëàñü ëèöîì â ñëîæåííûå íà ïàðòå ðóêè è
 äåëàëà âñå, ÷òîáû ñäåðæàòü ñëåçû, íî, êàê íè ñòàðàëàñü, êàê íè ñæèìàëà çóáû,
 — ñëåçû âñå òåêëè è òåêëè, è ïëàêàëà îíà âñå ãðîì÷å è âñå áåçóòåøíåå.
 Ó÷èòåëüíèöà ïîäîøëà ê íåé è ïîëîæèëà ðóêó åé íà ïëå÷î.
 — Íó, Ìîðîçîâà, — ñêàçàëà îíà, — ìèëàÿ, íó, óñïîêîéñÿ…
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, ìîæåò áûòü, îíà áîëüíàÿ? — ñêàçàëà åé Ëèçà
 Êóìà÷åâà.
 — Íåò, — îòâåòèëà ó÷èòåëüíèöà.
 Ëèçà âçãëÿíóëà íà íåå è óâèäåëà, ÷òî ó÷èòåëüíèöà ñòîèò, çàêóñèâ ãóáó, è
 ÷òî ãëàçà ó íåå ñòàëè ìóòíûå, è ÷òî îíà òÿæåëî è ïîðûâèñòî äûøèò.
 — Ìîðîçîâà… íå íàäî, — ñêàçàëà îíà è ïîãëàäèëà íîâåíüêóþ ïî ãîëîâå.
  ýòî âðåìÿ çà ñòåíîé çàçâåíåë çâîíîê, è ó÷èòåëüíèöà, íè ñëîâà íå
 ñêàçàâ, ïîâåðíóëàñü, ïîäîøëà ê ñâîåìó ñòîëó, âçÿëà ïîðòôåëü è áûñòðî âûøëà
 èç êëàññà.
 Íîâåíüêóþ ñî âñåõ ñòîðîí îêðóæèëè. Ñòàëè åå òåðåáèòü, óãîâàðèâàòü,
 óñïîêàèâàòü. Êòî-òî ïîáåæàë â êîðèäîð çà âîäîé, è êîãäà îíà, ñòó÷à çóáàìè,
 ñäåëàëà íåñêîëüêî ãëîòêîâ èç æåñòÿíîé êðóæêè, îíà óñïîêîèëàñü íåìíîæêî è
 äàæå ñêàçàëà «ñïàñèáî» òîìó, êòî åé ïðèíåñ âîäó.
 — Ìîðîçîâà, òû ÷òî? ×òî ñ òîáîé? — ñïðàøèâàëè âîêðóã.
 Íîâåíüêàÿ íå îòâå÷àëà, âñõëèïûâàëà, ãëîòàëà ñëåçû.
 — Äà ÷òî ñ òîáîé? — íå îòñòàâàëè ðåáÿòà, íàñåäàÿ ñî âñåõ ñòîðîí íà
 ïàðòó.
 — Ðåáÿòà, óéäèòå! — îòòàëêèâàëà èõ Ëèçà Êóìà÷åâà. — Íó, êàê âàì íå
 ñòûäíî! Ìàëî ëè… ìîæåò áûòü, ó íåå êòî-íèáóäü óìåð.
 Ýòè ñëîâà ïîäåéñòâîâàëè è íà ðåáÿò è íà íîâåíüêóþ. Íîâåíüêàÿ îïÿòü
 ïîâàëèëàñü íà ïàðòó è åùå ãðîì÷å çàïëàêàëà, à ðåáÿòà ñìóòèëèñü, çàìîë÷àëè è
 ñòàëè ïîíåìíîãó ðàñõîäèòüñÿ.
 Êîãäà, ïîñëå çâîíêà, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ñíîâà ïîÿâèëàñü â êëàññå,
 Ìîðîçîâà óæå íå âñõëèïûâàëà, òîëüêî èçðåäêà øìûãàëà íîñîì è ñæèìàëà â ðóêå
 ìàëåíüêèé, ïðîìîêøèé äî ïîñëåäíåé íèòî÷êè ïëàòîê.
 Ó÷èòåëüíèöà åé íè÷åãî áîëüøå íå ñêàçàëà è ñðàçó æå ïðèñòóïèëà ê óðîêó.
 Âìåñòå ñî âñåì êëàññîì íîâåíüêàÿ ïèñàëà äèêòîâêó. Ñîáèðàÿ òåòðàäè,
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà îñòàíîâèëàñü îêîëî åå ïàðòû è íåãðîìêî ñïðîñèëà.
 — Íó, êàê, Ìîðîçîâà?
 — Õîðîøî, — ïðîáóð÷àëà íîâåíüêàÿ.
 — Ìîæåò áûòü, òåáå ëó÷øå âñå-òàêè ïîéòè äîìîé?
 — Íåò, — ñêàçàëà Ìîðîçîâà è îòâåðíóëàñü.
 Áîëüøå çà âåñü äåíü Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ê íåé íå îáðàùàëàñü è íå
 âûçûâàëà åå íè íà ðóññêîì íè íà àðèôìåòèêå. Òîâàðèùè òîæå îñòàâèëè åå â
 ïîêîå.
 Â êîíöå êîíöîâ, ÷òî òóò îñîáåííî èíòåðåñíîãî â òîì, ÷òî ìàëåíüêàÿ
 äåâî÷êà çàïëàêàëà íà óðîêå? Î íåé ïðîñòî çàáûëè. Òîëüêî Ëèçà Êóìà÷åâà ïî÷òè
 êàæäóþ ìèíóòó ñïðàøèâàëà ó íåå, êàê îíà ñåáÿ ÷óâñòâóåò, è íîâåíüêàÿ èëè
 ãîâîðèëà åé «ñïàñèáî», èëè íè÷åãî íå îòâå÷àëà, à òîëüêî êèâàëà ãîëîâîé.
 Êîå-êàê äîñèäåëà îíà äî êîíöà óðîêîâ, è íå óñïåë îòçâåíåòü ïîñëåäíèé
 çâîíîê, êàê îíà òîðîïëèâî ñîáðàëà ñâîè êíèæêè è òåòðàäè, çàòÿíóëà èõ
 ðåìåøêîì è ïîáåæàëà ê âûõîäó.
 Ó âåøàëêè, ïîñòóêèâàÿ íîìåðêîì î ïðèëàâîê, óæå ñòîÿë Âîëîäüêà Áåññîíîâ.
 — Âû çíàåòå, íÿíå÷êà, — ãîâîðèë îí, — ó íàñ â êëàññå íîâåíüêàÿ. Åå
 çîâóò Ìîðîçîâà. Îíà ñ Óêðàèíû ïðèåõàëà. Ñ Âîñòî÷íîé… Âîò îíà! — ñêàçàë îí,
 óâèäåâ Ìîðîçîâó. Ïîòîì ïîñìîòðåë íà íåå, ñìîðùèë íîñ è ñêàçàë: — ×òî,
 ïëàêñà-âàêñà, íå óäàëîñü îáñêàêàòü? ß âñå-òàêè ïåðâûé óõîæó. Äà-ñ.
 Íîâåíüêàÿ âçãëÿíóëà íà íåãî ñ óäèâëåíèåì, à îí ïðèùåëêíóë ÿçûêîì,
 ïîâåðíóëñÿ íà êàáëóêàõ è ñòàë íàòÿãèâàòü ïàëüòî, — êàê-òî ïî-îñîáåííîìó,
 âñîâûâàÿ ðóêè â îáà ðóêàâà ñðàçó.
 Èç-çà Âîëîäüêè íîâåíüêîé íå óäàëîñü óéòè íåçàìå÷åííîé èç øêîëû. Ïîêà
 îíà îäåâàëàñü, â ðàçäåâàëêå íàáèëñÿ íàðîä.
 Çàñòåãèâàÿ íà õîäó êîðîòåíüêîå ïàëüòåöî ñ áåëûì çàÿ÷üèì âîðîòíèêîì, îíà
 âûøëà íà óëèöó. Ïî÷òè ñëåäîì çà íåé âûáåæàëà íà óëèöó Ëèçà Êóìà÷åâà.
 — Ìîðîçîâà, òåáå â êàêóþ ñòîðîíó? — ñêàçàëà îíà.
 — Ìíå — ñþäà, — ïîêàçàëà íàëåâî íîâåíüêàÿ.
 — Îé, ïî ïóòè, çíà÷èò, — ñêàçàëà Ëèçà, õîòÿ èäòè åé íóæíî áûëî ñîâñåì â
 äðóãóþ ñòîðîíó. Ïðîñòî åé î÷åíü õîòåëîñü ïîãîâîðèòü ñ íîâåíüêîé.
 — Òû íà êàêîé óëèöå æèâåøü? — ñïðîñèëà îíà, êîãäà îíè äîøëè äî óãëà.
 — À ÷òî? — ñïðîñèëà íîâåíüêàÿ.
 — Íè÷åãî… Ïðîñòî òàê.
 — Íà Êóçíå÷íîì, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ è çàøàãàëà áûñòðåå. Ëèçà åëå-åëå
 ïîñïåâàëà çà íåé. Åé î÷åíü õîòåëîñü êàê ñëåäóåò ðàññïðîñèòü íîâåíüêóþ, íî
 îíà íå çíàëà, ñ ÷åãî íà÷àòü.
 — Ïðàâäà, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà õîðîøåíüêàÿ? — ñêàçàëà îíà.
 Íîâåíüêàÿ ïîìîë÷àëà è ñïðîñèëà:
 — Ýòî êàêàÿ Åëèçàâåòà Èâàíîâíà? Ó÷èòåëüíèöà?
 — Äà. Ïðàâäà, îíà ÷óäíàÿ?
 — Íè÷åãî, — ïîæàëà ïëå÷àìè íîâåíüêàÿ.
 Çäåñü, íà óëèöå, â ñâîåì ëåãêîì ïàëüòèøêå îíà êàçàëàñü åùå ìåíüøå, ÷åì
 â êëàññå. Íîñ è âñå ëèöî ó íåå íà ìîðîçå ñòðàøíî ïîêðàñíåëè. Ëèçà ðåøèëà,
 ÷òî ëó÷øå âñåãî çàãîâîðèòü äëÿ íà÷àëà î ïîãîäå.
 — Ó âàñ ÷òî — íà Óêðàèíå — òåïëåå èëè õîëîäíåå? — ñêàçàëà îíà.
 — Òðîõè òåïëåé, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ. Âäðóã îíà óáàâèëà øàã, ïîñìîòðåëà
 íà ñâîþ ñïóòíèöó è ñêàçàëà:
 — Ñêàæè, ýòî î÷åíü ãëóïî, ùî ÿ òàê ðåâåëà ñåãîäíÿ ó êëàññå?
 — Íó, ïî÷åìó? — ïîæàëà ïëå÷àìè Ëèçà. — Ó íàñ òîæå äåâî÷êè ïëà÷óò… À
 òû ïî÷åìó ïëàêàëà, ÷òî ó òåáÿ ñëó÷èëîñü, à?
 Îíà äóìàëà ïî÷åìó-òî, ÷òî íîâåíüêàÿ åé íå îòâåòèò. Íî òà ïîñìîòðåëà íà
 Ëèçó è ñêàçàëà:
 — Ó ìåíÿ ïàïà ïðîïàë.
 Ëèçà äàæå îñòàíîâèëàñü îò óäèâëåíèÿ.
 — Êàê ïðîïàë? — ñêàçàëà îíà.
 — Îí — ëåò÷èê, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ.
 — À ãäå îí — â Êèåâå ïðîïàë?
 — Íåò, çäåñü — íà ôðîíòå…
 Ëèçà îòêðûëà ðîò.
 — Îí ÷òî ó òåáÿ — íà âîéíå?
 — Íó, äà, êîíå÷íî, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ, è Ëèçà, ïîñìîòðåâ íà íåå,
 óâèäåëà, ÷òî ó íåå â ãëàçàõ îïÿòü áëåñòÿò ñëåçû.
 — À êàê æå îí ïðîïàë?
 — Íó, êàê âîîáùå íà âîéíå ïðîïàäàþò. Óëåòåë, è íèêòî íå çíàåò, ùî ñ
 íèì. Îäèííàäöàòü äíåé îò íåãî ïèñåì íå áûëî.
 — Ìîæåò áûòü, íåêîãäà åìó? — íåóâåðåííî ñêàçàëà Ëèçà.
 — Åìó è âñåãäà íåêîãäà, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ. — À îí âñå-òàêè â äåêàáðå
 îòòóäà âîñåìü ëèñòèêîâ ïðèñëàë.
 — Äà, — ñêàçàëà Ëèçà è ïîêà÷àëà ãîëîâîé. — À âû êîãäà, äàâíî èç Êèåâà
 ïðèåõàëè?
 — Ìû ñðàçó, âìåñòå ñ íèì ïðèèõàëû, ÿê òîëüêî âîéíà íà÷àëàñü — íà òðåòèé
 äåíü.
 — È ìàìà òâîÿ ïðèåõàëà?
 — Êîíå÷íî.
 — Îõ, íàâåðíî, îíà òîæå âîëíóåòñÿ! — ñêàçàëà Ëèçà. — Ïëà÷åò, íàâåðíî,
 äà?
 — Íåò, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ. — Ìîÿ ìàìà óìèåò íå ïëàêàòü…
 Îíà ïîñìîòðåëà íà Ëèçó, ñêâîçü ñëåçû óñìåõíóëàñü è ñêàçàëà:
 — À ÿ âîò íå óìèþ…
 Ëèçà õîòåëà ñêàçàòü åé ÷òî-íèáóäü õîðîøåå, òåïëîå, óòåøèòåëüíîå, íî â
 ýòó ìèíóòó íîâåíüêàÿ îñòàíîâèëàñü, ïðîòÿíóëà åé ðóêó è ñêàçàëà:
 — Íó, äî ñâèäàíüÿ, òåïåðü ÿ îäíó ïîéäó.
 — Ïî÷åìó? — óäèâèëàñü Ëèçà. — Ýòî æ åùå íå Êóçíå÷íûé. ß òåáÿ ïðîâîæó.
 — Íåò, íåò, — ñêàçàëà íîâåíüêàÿ è, òîðîïëèâî ïîæàâ Ëèçèíó ðóêó,
 ïîáåæàëà äàëüøå îäíà.
 Ëèçà âèäåëà, êàê îíà ñâåðíóëà çà óãîë — â Êóçíå÷íûé ïåðåóëîê. Èç
 ëþáîïûòñòâà Ëèçà òîæå äîøëà äî óãëà, íî êîãäà îíà çàãëÿíóëà â ïåðåóëîê —
 íîâåíüêîé òàì óæå íå áûëî.
  
  
   
 
 
x x x
 
 
 Íà ñëåäóþùåå óòðî Âàëÿ Ìîðîçîâà ïðèøëà â øêîëó î÷åíü ïîçäíî, ïåðåä
 ñàìûì çâîíêîì. Êîãäà îíà ïîÿâèëàñü â êëàññå, òàì ñðàçó ñòàëî î÷åíü òèõî,
 õîòÿ çà ìèíóòó äî ýòîãî ñòîÿë òàêîé ãâàëò, ÷òî â îêíàõ çâåíåëè ñòåêëà, à
 ìåðòâûå áàáî÷êè â êëàññíîé êîëëåêöèè øåâåëèëè êðûëûøêàìè, êàê æèâûå. Ïî
 òîìó, êàê ó÷àñòëèâî è æàëîñòëèâî âñå íà íåå ïîñìîòðåëè, íîâåíüêàÿ ïîíÿëà,
 ÷òî Ëèçà Êóìà÷åâà óæå óñïåëà ðàññêàçàòü î â÷åðàøíåì èõ ðàçãîâîðå íà óëèöå.
 Îíà ïîêðàñíåëà, ñìóòèëàñü, ïðîáîðìîòàëà «çäðàâñòâóéòå», è âåñü êëàññ, êàê
 îäèí ÷åëîâåê, îòâåòèë åé:
 — Çäðàâñòâóé, Ìîðîçîâà!
 Ðåáÿòàì, êîíå÷íî, áûëî î÷åíü èíòåðåñíî óçíàòü, ÷òî ó íåå ñëûøíî íîâîãî
 è íåò ëè èçâåñòèé îò îòöà, íî íèêòî íå ñïðîñèë ó íåå îá ýòîì, è òîëüêî Ëèçà
 Êóìà÷åâà, êîãäà íîâåíüêàÿ óñåëàñü ðÿäîì ñ íåé çà ïàðòó, íåãðîìêî ñêàçàëà:
 — ×òî, íåò?
 Ìîðîçîâà ïîêà÷àëà ãîëîâîé è ãëóáîêî âçäîõíóëà.
 Çà íî÷ü îíà åùå áîëüøå îñóíóëàñü è ïîõóäåëà, íî, êàê è â÷åðà, æèäåíüêèå
 áåëîêóðûå êîñè÷êè åå áûëè òùàòåëüíî çàïëåòåíû, è â êàæäîé èç íèõ áîëòàëñÿ
 çåëåíûé øåëêîâûé áàíòèê.
 Êîãäà çàçâåíåë çâîíîê, ê ïàðòå, ãäå ñèäåëè Ìîðîçîâà è Êóìà÷åâà, ïîäîøåë
 Âîëîäüêà Áåññîíîâ.
 — Çäðàâñòâóé, Ìîðîçîâà. Ñ äîáðûì óòðîì, — ñêàçàë îí. — Ñåãîäíÿ ïîãîäà
 õîðîøàÿ. Äâàäöàòü äâà ãðàäóñà òîëüêî. À â÷åðà äâàäöàòü äåâÿòü áûëî.
 — Äà, — ñêàçàëà Ìîðîçîâà.
 Âîëîäüêà ïîñòîÿë, ïîìîë÷àë, ïî÷åñàë çàòûëîê è ñêàçàë:
 — À ÷òî, èíòåðåñíî, Êèåâ áîëüøîé ãîðîä?
 — Áîëüøîé.
 — Áîëüøå Ëåíèíãðàäà?
 — Ìåíüøå.
 — Èíòåðåñíî, — ñêàçàë Âîëîäüêà, ïîìîòàâ ãîëîâîé. Ïîòîì îí åùå ïîìîë÷àë
 è ñêàçàë:
 — À êàê, èíòåðåñíî, áóäåò ïî-óêðàèíñêè ñîáàêà? À?
 — À ÷òî? — ñêàçàëà Ìîðîçîâà. — Òàê è áóäåò — ñîáàêà.
 — Ãì, — ñêàçàë Âîëîäüêà. Ïîòîì îí âäðóã òÿæåëî âçäîõíóë, ïîêðàñíåë,
 ïîñîïåë íîñîì è ñêàçàë:
 — Òû… ýòî… êàê åãî… íå ñåðäèñü, ÷òî ÿ òåáÿ â÷åðà ïëàêñîé-âàêñîé
 íàçâàë.
 Íîâåíüêàÿ óëûáíóëàñü è íè÷åãî íå îòâåòèëà. À Âîëîäüêà åùå ðàç øìûãíóë
 íîñîì è îòïðàâèëñÿ ê ñâîåé ïàðòå. ×åðåç ìèíóòó Ìîðîçîâà óñëûøàëà åãî
 çâîíêèé, çàõëåáûâàþùèéñÿ ãîëîñ:
 — Ðåáÿòà, âû çíàåòå, êàê ïî-óêðàèíñêè áóäåò ñîáàêà? Íå çíàåòå? À ÿ
 çíàþ…
 — Íó, êàê æå, èíòåðåñíî, áóäåò ïî-óêðàèíñêè ñîáàêà?
 Âîëîäüêà îãëÿíóëñÿ. Â äâåðÿõ, ñ ïîðòôåëåì ïîä ìûøêîé, ñòîÿëà Åëèçàâåòà
 Èâàíîâíà, íîâàÿ ó÷èòåëüíèöà.
 — Ñîáàêà — ñîáàêà è áóäåò, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ñêàçàë Âîëîäüêà,
 ïîäíèìàÿñü âìåñòå ñ äðóãèìè íàâñòðå÷ó ó÷èòåëüíèöå.
 — Àõ, âîò êàê? — óëûáíóëàñü ó÷èòåëüíèöà. — À ÿ äóìàëà, êàê-íèáóäü
 ïîèíòåðåñíåå. Çäðàâñòâóéòå, òîâàðèùè. Ñàäèòåñü, ïîæàëóéñòà.
 Îíà ïîëîæèëà íà ñòîëèê ïîðòôåëü, ïîïðàâèëà íà çàòûëêå âîëîñû è îïÿòü
 óëûáíóëàñü:
 — Íó, êàê ïîæèâàþò íàøè óðîêè?
 — Íè÷åãî, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, ñïàñèáî. Æèâû, çäîðîâû! — çàêðè÷àë
 Âîëîäüêà.
 — À ýòî ìû ñåé÷àñ óâèäèì, — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà, ðàñêðûâàÿ êëàññíûé
 æóðíàë.
 Âçãëÿä åå ïðîáåæàë ïî ñïèñêó ó÷åíèêîâ. Âñå, êòî íå î÷åíü óâåðåííî
 ÷óâñòâîâàëè ñåáÿ â ýòîò äåíü â àðèôìåòèêå, — ñúåæèëèñü è íàñòîðîæèëèñü,
 òîëüêî Âîëîäüêà Áåññîíîâ íåòåðïåëèâî ïîäïðûãèâàë íà ñâîåé çàäíåé ïàðòå,
 ìå÷òàÿ, êàê âèäíî, ÷òî åãî è òóò âûçîâóò ïåðâûì.
 — Ìîðîçîâà — ê äîñêå! — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà.
 Ïî÷åìó-òî ïî êëàññó ïðîáåæàë ðîïîò. Âñåì ïîêàçàëîñü, íàâåðíî, ÷òî ýòî
 íå î÷åíü-òî õîðîøî, ÷òî âûçûâàþò Ìîðîçîâó. Ìîæíî áûëî áû ñåãîäíÿ åå è íå
 áåñïîêîèòü.
 — Îòâå÷àòü ìîæåøü? — ñïðîñèëà ó íîâåíüêîé ó÷èòåëüíèöà. — Óðîêè âûó÷èëà?
 — Âûó÷èëà. Ìîãó, — ÷óòü ñëûøíî îòâåòèëà Ìîðîçîâà è ïîøëà ê äîñêå.
 Îòâå÷àëà îíà óðîê î÷åíü ïëîõî, ïóòàëàñü è ñáèâàëàñü, è Åëèçàâåòà
 Èâàíîâíà íåñêîëüêî ðàç îáðàùàëàñü çà ïîìîùüþ ê äðóãèì. È âñå-òàêè íå
 îòïóñêàëà åå è äåðæàëà ó äîñêè, õîòÿ âñå âèäåëè, ÷òî íîâåíüêàÿ åëå ñòîèò íà
 íîãàõ, è ÷òî ìåë ó íåå â ðóêå äðîæèò, è öèôðû íà äîñêå ïðûãàþò è íå õîòÿò
 ñòîÿòü ïðÿìî.
 Ëèçà Êóìà÷åâà ãîòîâà áûëà ðàñïëàêàòüñÿ. Îíà íå ìîãëà ñïîêîéíî ñìîòðåòü,
 êàê áåäíàÿ Âàëÿ Ìîðîçîâà â äåñÿòûé ðàç âûïèñûâàåò íà äîñêå íåïðàâèëüíîå
 ðåøåíèå, ñòèðàåò åãî è ïèøåò ñíîâà, è îïÿòü ñòèðàåò, è îïÿòü ïèøåò. À
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ñìîòðèò íà íåå, êà÷àåò ãîëîâîé è ãîâîðèò:
 — Íåò, íåïðàâèëüíî. Îïÿòü íåïðàâèëüíî.
 «Àõ, — äóìàëà Ëèçà. — Åñëè áû Åëèçàâåòà Èâàíîâíà çíàëà! Åñëè á îíà
 çíàëà, êàê òÿæåëî ñåé÷àñ Âàëå! Îíà áû îòïóñòèëà åå. Îíà áû íå ñòàëà åå
 ìó÷èòü».
 Åé õîòåëîñü âñêî÷èòü è çàêðè÷àòü: «Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! Õâàòèò!
 Äîâîëüíî!..»
 Íàêîíåö, íîâåíüêîé óäàëîñü íàïèñàòü ïðàâèëüíîå ðåøåíèå. Ó÷èòåëüíèöà
 îòïóñòèëà åå è ïîñòàâèëà â æóðíàëå îòìåòêó.
 — Òåïåðü ïîïðîñèì ê äîñêå Áåññîíîâà, — ñêàçàëà îíà.
 — Òàê è çíàë! — çàêðè÷àë Âîëîäüêà, âûëåçàÿ èç-çà ñâîåé ïàðòû.
 — À óðîêè òû çíàåøü? — ñïðîñèëà ó÷èòåëüíèöà. — Çàäà÷è ðåøèë? Íå òðóäíî
 áûëî?
 — Õå! Ëåã÷å ïóõà è ïåðà, — ñêàçàë Âîëîäüêà, ïîäõîäÿ ê äîñêå. ß, âû
 çíàåòå, çà äåñÿòü ìèíóò âñå âîñåìü øòóê ðåøèë.
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà äàëà åìó çàäà÷ó íà ÷òî æå ïðàâèëî. Âîëîäüêà âçÿë ìåë
 è çàäóìàëñÿ. Òàê îí äóìàë ìèíóò ïÿòü, ïî ìåíüøåé ìåðå. Îí âåðòåë â ïàëüöàõ
 îãðûçîê ìåëà, ïèñàë â óãîëêå äîñêè êàêèå-òî ìàëþñåíüêèå öèôðû, ñòèðàë èõ,
 ÷åñàë íîñ, ÷åñàë çàòûëîê.
 — Íó, êàê æå? — íå âûäåðæàëà íàêîíåö Åëèçàâåòà Èâàíîâíà.
 — Ìèíóòî÷êó, — ñêàçàë Âîëîäüêà. — Ìèíóòî÷êó… ÿ ñåé÷àñ… Êàê æå ýòî?
 — Ñàäèñü, Áåññîíîâ, — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà.
 Âîëîäüêà ïîëîæèë ìåë è, íè ñëîâà íå ãîâîðÿ, âåðíóëñÿ íà ñâîå ìåñòî.
 — Âèäàëè! — îáðàòèëñÿ îí ê ðåáÿòàì. — Êàêèõ-íèáóäü ïÿòü ìèíóòîê ó äîñêè
 ïîñòîÿë è — öåëóþ äâîéêó çàðàáîòàë.
 — Äà, äà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, îòîðâàâøèñü îò æóðíàëà. — Îäíèì
 ñëîâîì — ëåã÷å ïóõà è ïåðà.
 Ðåáÿòà äîëãî ñìåÿëèñü íàä Âîëîäüêîé. Ñìåÿëàñü è Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, è
 ñàì Âîëîäüêà. È äàæå íîâåíüêàÿ óëûáàëàñü, íî âèäíî áûëî, ÷òî åé íå ñìåøíî,
 ÷òî óëûáàåòñÿ îíà òîëüêî èç âåæëèâîñòè, çà êîìïàíèþ, à íà ñàìîì äåëå åé íå
 ñìåÿòüñÿ, à ïëàêàòü õî÷åòñÿ… È, âçãëÿíóâ íà íåå, Ëèçà Êóìà÷åâà ïîíÿëà ýòî
 è ïåðâàÿ ïåðåñòàëà ñìåÿòüñÿ.
  ïåðåìåíó íåñêîëüêî äåâî÷åê ñîáðàëèñü â êîðèäîðå ó êèïÿòî÷íîãî áàêà.
 — Âû çíàåòå, äåâî÷êè, — ñêàçàëà Ëèçà Êóìà÷åâà, — ÿ õî÷ó ïîãîâîðèòü ñ
 Åëèçàâåòîé Èâàíîâíîé. Íàäî åé ðàññêàçàòü ïðî íîâåíüêóþ… ×òîáû îíà ñ íåé íå
 òàê ñòðîãî. Âåäü îíà íå çíàåò, ÷òî ó Ìîðîçîâîé òàêîå íåñ÷àñòüå.
 — Ïîéäåìòå, ïîãîâîðèì ñ íåé, — ïðåäëîæèëà Øìóëèíñêàÿ.
 È äåâî÷êè ãóðüáîé ïîáåæàëè â ó÷èòåëüñêóþ.
  ó÷èòåëüñêîé ðûæàÿ Ìàðüÿ Âàñèëüåâíà, èç ÷åòâåðòîãî «À», ðàçãîâàðèâàëà
 ïî òåëåôîíó.
 — Äà, äà… õîðîøî… äà! — êðè÷àëà îíà â òåëåôîííóþ òðóáêó è, êèâàÿ,
 êàê óòêà, ãîëîâîé, áåç êîíöà ïîâòîðÿëà: — Äà… äà… äà… äà… äà…
 äà…
 — Âàì ÷òî, ðåáÿòà? — ñêàçàëà îíà, îòîðâàâøèñü íà ìèíóòó îò òðóáêè.
 — Åëèçàâåòû Èâàíîâíû òóò íåò? — ñïðîñèëè äåâî÷êè.
 Ó÷èòåëüíèöà ïîêàçàëà ãîëîâîé íà ñîñåäíþþ êîìíàòó.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! — êðèêíóëà îíà. — Âàñ ðåáÿòà ñïðàøèâàþò.
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ñòîÿëà ó îêíà. Êîãäà Êóìà÷åâà è äðóãèå âîøëè â
 êîìíàòó, îíà áûñòðî ïîâåðíóëàñü, ïîäîøëà ê ñòîëó è ñêëîíèëàñü íàä ãðóäîé
 òåòðàäîê.
 — Äà? — ñêàçàëà îíà, è äåâî÷êè óâèäåëè, ÷òî îíà òîðîïëèâî âûòèðàåò
 ïëàòêîì ãëàçà.
 Îò íåîæèäàííîñòè îíè çàñòðÿëè â äâåðÿõ.
 — ×òî âû õîòåëè? — ñêàçàëà îíà, âíèìàòåëüíî ïåðåëèñòûâàÿ òåòðàäêó è
 ÷òî-òî ðàçãëÿäûâàÿ òàì.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ñêàçàëà, âûñòóïàÿ âïåðåä, Ëèçà. — Ìû õîòåëè…
 ýòî… ìû õîòåëè ïîãîâîðèòü îòíîñèòåëüíî Âàëè Ìîðîçîâîé.
 — Íó? ×òî? — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà è, îòîðâàâøèñü îò òåòðàäêè âíèìàòåëüíî
 ïîñìîòðåëà íà äåâî÷åê.
 — Âû çíàåòå, — ñêàçàëà Ëèçà, — âåäü ó íåå îòåö…
 — Äà, äà, äåâî÷êè, — ïåðåáèëà åå Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. — ß çíàþ îá ýòîì.
 Ìîðîçîâà î÷åíü ñòðàäàåò. È ýòî õîðîøî, ÷òî âû î íåé çàáîòèòåñü. Íå íàäî
 òîëüêî ïîêàçûâàòü, ÷òî âû åå æàëååòå è ÷òî îíà íåñ÷àñòíåå äðóãèõ. Îíà î÷åíü
 ñëàáàÿ, áîëåçíåííàÿ… â àâãóñòå ó íåå áûë äèôòåðèò. Íàäî, ÷òîáû îíà
 ïîìåíüøå äóìàëà î ñâîåì ãîðå. Ñåé÷àñ î ñâîåì ìíîãî äóìàòü íåëüçÿ — íå âðåìÿ.
 Âåäü ó íàñ, ìèëûå ìîè, ñàìîå öåííîå, ñàìîå äîðîãîå â îïàñíîñòè — íàøà
 Ðîäèíà. À ÷òî êàñàåòñÿ Âàëè — áóäåì íàäåÿòüñÿ, ÷òî îòåö åå æèâ.
 Ñêàçàâ ýòî, îíà îïÿòü ñêëîíèëàñü íàä òåòðàäêîé.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ñêàçàëà, çàñîïåâ, Øìóëèíñêàÿ, — à âû ïî÷åìó
 ïëà÷åòå?
 — Äà, äà, — ñêàçàëè, îêðóæèâ ó÷èòåëüíèöó, îñòàëüíûå äåâî÷êè. — ×òî ñ
 âàìè, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà?
 — ß? — ïîâåðíóëàñü ê íèì ó÷èòåëüíèöà. — Äà ÷òî ñ âàìè, ãîëóáóøêè! ß íå
 ïëà÷ó. Ýòî âàì ïîêàçàëîñü. Ýòî, íàâåðíî, ñ ìîðîçà ó ìåíÿ ãëàçà çàñëåçèëèñü.
 È ïîòîì — çäåñü òàê íàêóðåíî…
 Îíà ïîìàõàëà ðóêîé îêîëî ñâîåãî ëèöà.
 Øìóëèíñêàÿ ïîíþõàëà âîçäóõ.  ó÷èòåëüñêîé òàáàêîì íå ïàõëî. Ïàõëî
 ñóðãó÷îì, ÷åðíèëàìè, ÷åì óãîäíî — òîëüêî íå òàáàêîì.
 Â êîðèäîðå çàòðåùàë çâîíîê.
 — Íó, øàãîì ìàðø, — âåñåëî ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà è ðàñïàõíóëà
 äâåðü.
  êîðèäîðå äåâî÷êè îñòàíîâèëèñü è ïåðåãëÿíóëèñü.
 — Ïëàêàëà, — ñêàçàëà Ìàêàðîâà.
 — Íó, ôàêò, ÷òî ïëàêàëà, — ñêàçàëà Øìóëèíñêàÿ. — È íå íàêóðåíî íè
 ÷óòî÷êè. ß äàæå âîçäóõ ïîíþõàëà…
 — Âû çíàåòå, äåâî÷êè, — ñêàçàëà, ïîäóìàâ, Ëèçà. — ß äóìàþ, ÷òî ó íåå
 òîæå êàêîå-íèáóäü íåñ÷àñòüå…
 Ïîñëå ýòîãî Åëèçàâåòó Èâàíîâíó íèêîãäà áîëüøå íå âèäåëè ñ çàïëàêàííûìè
 ãëàçàìè. È â êëàññå, íà óðîêàõ, îíà âñåãäà áûëà âåñåëàÿ, ìíîãî øóòèëà,
 ñìåÿëàñü, à â áîëüøóþ ïåðåìåíó äàæå èãðàëà ñ ðåáÿòàìè âî äâîðå â ñíåæêè.
 Ê Ìîðîçîâîé îíà îòíîñèëàñü òàê æå, êàê è ê îñòàëüíûì ðåáÿòàì, çàäàâàëà
 åé íà äîì íå ìåíüøå, ÷åì äðóãèì, è îòìåòêè ñòàâèëà áåç âñÿêîé ïîáëàæêè.
 Ó÷èëàñü Ìîðîçîâà íåðîâíî, òî îòâå÷àëà íà «îòëè÷íî», òî âäðóã ïîäðÿä
 ïîëó÷àëà íåñêîëüêî «ïëîõî». È âñå ïîíèìàëè, ÷òî ýòî íå ïîòîìó, ÷òî îíà
 ëåíòÿéêà èëè íåñïîñîáíàÿ, à ïîòîìó, ÷òî, íàâåðíî, äîìà îíà â÷åðà âåñü âå÷åð
 ïðîïëàêàëà è ìàìà åå, íàâåðíî, ïëàêàëà, è — ãäå æ òóò çàíèìàòüñÿ?
 À â êëàññå Ìîðîçîâó òîæå íèêîãäà áîëüøå íå âèäåëè ïëà÷óùåé. Ìîæåò áûòü,
 ýòî ïîòîìó, ÷òî íèêòî íèêîãäà íå çàãîâàðèâàë ñ íåé îá åå îòöå, äàæå ñàìûå
 ëþáîïûòíûå äåâî÷êè, äàæå Ëèçà Êóìà÷åâà. Äà è ÷òî áûëî ñïðàøèâàòü? Åñëè áû
 îòåö åå âäðóã íàøåëñÿ, îíà áû è ñàìà, íàâåðíî, ñêàçàëà, äà è ãîâîðèòü íå
 íàäî — ïî ãëàçàì áûëî áû âèäíî.
 Òîëüêî îäèí ðàç Ìîðîçîâà íå âûäåðæàëà. Ýòî áûëî â íà÷àëå ôåâðàëÿ. Â
 øêîëå ñîáèðàëè ïîäàðêè äëÿ ïîñûëêè áîéöàì íà ôðîíò. Ïîñëå óðîêîâ, óæå â
 ñóìåðêàõ, ñîáðàëèñü ðåáÿòà â êëàññå, øèëè ìåøî÷êè, íàáèâàëè èõ êîíôåòàìè,
 ÿáëîêàìè è ïàïèðîñàìè. Âàëÿ Ìîðîçîâà òîæå ðàáîòàëà âìåñòå ñî âñåìè. È âîò
 òóò, êîãäà îíà çàøèâàëà îäèí èç ìåøî÷êîâ, îíà çàïëàêàëà. È íåñêîëüêî
 ñëåçèíîê êàïíóëî íà ýòîò ïàðóñèíîâûé ìåøîê. È âñå ýòî óâèäåëè è ïîíÿëè, ÷òî,
 íàâåðíî, â ýòó ìèíóòó Âàëÿ ïîäóìàëà îá îòöå. Íî íèêòî åé íè÷åãî íå ñêàçàë. È
 ñêîðî îíà ïåðåñòàëà ïëàêàòü.
 À íà äðóãîé äåíü Ìîðîçîâà íå ïðèøëà â øêîëó. Âñåãäà îíà ïðèõîäèëà îäíîé
 èç ïåðâûõ, à òóò óæå ïðîçâåíåë çâîíîê, è âñå ðàññåëèñü ïî ñâîèì ìåñòàì, è
 óæå Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ïîêàçàëàñü â äâåðÿõ, à åå âñå íå áûëî.
 Ó÷èòåëüíèöà, êàê âñåãäà âåñåëî è ïðèâåòëèâî, ïîçäîðîâàëàñü ñ êëàññîì,
 ñåëà çà ñòîëèê è ïðèíÿëàñü ïåðåëèñòûâàòü æóðíàë.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! — êðèêíóëà åé ñ ìåñòà Ëèçà Êóìà÷åâà. — Âû çíàåòå,
 ïî÷åìó-òî Ìîðîçîâîé íåò…
 Ó÷èòåëüíèöà îòîðâàëàñü îò æóðíàëà.
 — Ìîðîçîâà ñåãîäíÿ íå ïðèäåò, — ñêàçàëà îíà.
 — Êàê íå ïðèäåò? Ïî÷åìó íå ïðèäåò? — ïîñëûøàëîñü ñî âñåõ ñòîðîí.
 — Ìîðîçîâà çàáîëåëà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà.
 — À ÷òî? Îòêóäà âû çíàåòå? ×òî — ðàçâå ìàìà åå ïðèõîäèëà?
 — Äà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ïðèõîäèëà ìàìà.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! — çàêðè÷àë Âîëîäüêà Áåññîíîâ. — Ìîæåò áûòü, ó íåå
 îòåö íàøåëñÿ?!.
 — Íåò, — ïîêà÷àëà ãîëîâîé Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. È ñðàçó æå çàãëÿíóëà â
 æóðíàë, çàõëîïíóëà åãî è ñêàçàëà:
 — Áàðèíîâó Òàìàðó — ïðîøó ê äîñêå.
 
 
x x x
 
 
 Íà äðóãîé äåíü Ìîðîçîâà òîæå íå ïðèøëà. Ëèçà Êóìà÷åâà è åùå íåñêîëüêî
 äåâî÷åê ðåøèëè ïîñëå óðîêîâ ïîéòè åå íàâåñòèòü.  áîëüøóþ ïåðåìåíó îíè
 ïîäîøëè â êîðèäîðå ê ó÷èòåëüíèöå è ñêàçàëè, ÷òî õîòåëè áû íàâåñòèòü áîëüíóþ
 Ìîðîçîâó, íåëüçÿ ëè óçíàòü åå àäðåñ.
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ïîäóìàëà ìèíóòêó è ñêàçàëà:
 — Íåò, äåâî÷êè… Ó Ìîðîçîâîé, êàæåòñÿ, àíãèíà, à ýòî îïàñíî. Íå ñòîèò
 ê íåé õîäèòü.
 È, íè÷åãî áîëüøå íå ñêàçàâ, ïîøëà â ó÷èòåëüñêóþ.
 À ñëåäóþùèé äåíü áûë âûõîäíîé.
 Íàêàíóíå Ëèçà Êóìà÷åâà î÷åíü äîëãî ïðîâîçèëàñü ñ óðîêàìè, ëåãëà ïîçæå
 âñåõ è ñîáèðàëàñü êàê ñëåäóåò ïîñïàòü — ÷àñîâ äî äåñÿòè èëè äî îäèííàäöàòè.
 Íî áûëî åùå ñîâñåì òåìíî, êîãäà åå ðàçáóäèë îãëóøèòåëüíûé çâîíîê íà êóõíå. Â
 ïîëóñíå îíà ñëûøàëà, êàê ìàòü îòêðûâàåò äâåðü, ïîòîì óñëûøàëà êàêîé-òî
 çíàêîìûé ãîëîñ è íå ñðàçó ìîãëà ñîîáðàçèòü, ÷åé ýòî ãîëîñ.
 Çàõëåáûâàÿñü è ïðîãëàòûâàÿ ñëîâà, êòî-òî ãðîìêî ãîâîðèë íà êóõíå:
 — Ó íàñ â êëàññå åñòü äåâî÷êà. Îíà ñ Óêðàèíû ïðèåõàëà. Åå çîâóò
 Ìîðîçîâà…
 «×òî òàêîå? — ïîäóìàëà Ëèçà. — ×òî ñëó÷èëîñü?»
 Âòîðîïÿõ îíà íàòÿíóëà çàäîì íàïåðåä ïëàòüå, ñóíóëà íîãè â âàëåíêè è
 âûáåæàëà íà êóõíþ.
 Ðàçìàõèâàÿ ðóêàìè, Âîëîäüêà Áåññîíîâ ÷òî-òî îáúÿñíÿë Ëèçèíîé ìàìå.
 — Áåññîíîâ! — îêëèêíóëà åãî Ëèçà.
 Âîëîäüêà äàæå íå ñêàçàë «ñ äîáðûì óòðîì».
 — Êóìà÷åâà, — êèíóëñÿ îí ê Ëèçå, — òû íå çíàåøü, êàê ó Ìîðîçîâîé îòöà
 çîâóò?
 — Íåò, — ñêàçàëà Ëèçà. — À ÷òî òàêîå?
 — Îí íå êàïèòàí?
 — Íå çíàþ. À ÷òî?  ÷åì äåëî?
 Âîëîäüêà ïðèùåëêíóë ÿçûêîì, ïîêà÷àë ãîëîâîé.
 — Ïëîõî, åñëè íå êàïèòàí, — ñêàçàë îí.
 — Äà ÷òî òàêîå? — ÷óòü íå çàêðè÷àëà Ëèçà.
 — Ïîíèìàåøü, — ñêàçàë Âîëîäüêà. — Ó ìåíÿ åñòü ñîáàêà. Åå çîâóò Òóçèê. ß
 åå êàæäûé âûõîäíîé âîæó ãóëÿòü. Óòðîì.
 — Êàêîé Òóçèê? — íè÷åãî íå ïîíèìàÿ, ñïðîñèëà Ëèçà.
 — Òóçèê. Ñîáàêà. Íó, íå â ýòîì äåëî. Îäíèì ñëîâîì, ÿ åå ïîâåë ãóëÿòü. À
 íà óëèöå ðàäèî. È ïåðåäàþò Óêàç. Ïîíèìàåøü? Î íàãðàæäåíèÿõ áîéöîâ è
 êîìàíäèðîâ. ß ñëóøàþ è âäðóã ñëûøó: çà ïðîÿâëåííóþ äîáëåñòü è òàê äàëåå —
 ïðèñâîèòü çâàíèå Ãåðîÿ Ñîâåòñêîãî Ñîþçà êîìàíäèðó ýñêàäðèëüè êàïèòàíó
 Ìîðîçîâó Èâàíó… è êàêîå-òî îò÷åñòâî, ÿ òîëüêî íå ðàçîáðàë, òðóäíîå
 êàêîå-òî.
 — Êîìàíäèðó ýñêàäðèëüè? Ïðàâäà? — ñêàçàëà Ëèçà.
 — Âîò â òîì-òî è äåëî… ß äóìàþ, ìîæåò, ýòî îí? Âåäü îí ëåò÷èê?
 — Íó äà. Íó êîíå÷íî, — ñêàçàëà Ëèçà. — Îé, êàê áû óçíàòü, êàê åãî
 çîâóò?
 — ß æå òåáå ãîâîðþ — Èâàí çîâóò… çàáûë òîëüêî îò÷åñòâî…
 Ôèêòèëèñ-òîâè÷, êàæåòñÿ.
 — Ôèëèìîíîâè÷, ìîæåò áûòü? — ñêàçàëà Ëèçèíà ìàìà.
 — Íåò, — ñêàçàë Âîëîäüêà, — Ôèêòèëèñòîâè÷.
 — À ìîæåò, ýòî íå îí? — ñêàçàëà Ëèçà.
 — À âû ê ýòîé — ê Ìîðîçîâîé ñáåãàéòå, — ïîñîâåòîâàëà ìàòü. — ×åãî æ
 ëó÷øå-òî. Âîò è óçíàåòå.
 — ß æå åå àäðåñà íå çíàþ, — ÷óòü íå ïëà÷à, ñêàçàëà Ëèçà.
 — Êàê? — èñïóãàëñÿ Âîëîäüêà. — Íå âðè! Íå çíàåøü, ãäå îíà æèâåò?
 — Íåò, — ñêàçàëà Ëèçà. — Çíàþ òîëüêî, ÷òî â Êóçíå÷íîì ïåðåóëêå, â
 ïåðâîì èëè âî âòîðîì äîìå îò óãëà.
 — Ýõ, — ñêàçàë Âîëîäüêà. — À ÿ-òî, äóðàê, áåæàë, äàæå Òóçèêà íà óëèöå
 áðîñèë. ß äóìàë, òû çíàåøü. Âåäü âû æå ïîäðóãè…
 — Çíàþ òîëüêî, ÷òî íà Êóçíå÷íîì, — ðàñòåðÿííî ïîâòîðèëà Ëèçà.
 — Íà Êóçíå÷íîì? — ïîäóìàâ, ïåðåñïðîñèë Âîëîäüêà. — Ãîâîðèøü, âòîðîé äîì
 îò óãëà?
 — Äà. Âòîðîé èëè ïåðâûé. Èëè, ìîæåò áûòü, òðåòèé…
 — Ìîæåò áûòü, äâàäöàòü òðåòèé? — ðàññåðäèëñÿ Âîëîäüêà. — À íó,
 îäåâàéñÿ. Ïîáåæàëè. Ìîæåò, íàéäåì…
 ×åðåç äåñÿòü ìèíóò îíè óæå áûëè â Êóçíå÷íîì ïåðåóëêå.
 — Ïîä âîðîòàìè åñòü òàêèå äîñêè, — ãîâîðèë Âîëîäüêà. — Äåðåâÿííûå. Òàì
 íàïèñàíî, ãäå êàêîé æèëåö æèâåò. Áóäåì èñêàòü Ìîðîçîâûõ.
 Îíè îáîøëè ïÿòü èëè øåñòü äîìîâ, ïðîãëÿäåëè âñå äîñêè, è íèãäå
 Ìîðîçîâûõ íå áûëî.
 Âîëîäüêà óæ ñòàë ðóãàòüñÿ è ãîâîðèòü, ÷òî, íàâåðíî, Ëèçà ïóòàåò
 ÷òî-íèáóäü è ÷òî íàïðàñíî îí îñòàâèë íà óëèöå Òóçèêà…
 Îí óæå õîòåë íà âñå ïëþíóòü è áåæàòü ðàçûñêèâàòü ñâîåãî Òóçèêà, êàê
 âäðóã Ëèçà ñõâàòèëà åãî çà ðóêó.
 — Áåññîíîâ, ñìîòðè, — ñêàçàëà îíà, — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà èäåò.
 Âîëîäüêà ïîñìîòðåë è óâèäåë, ÷òî ïî óëèöå äåéñòâèòåëüíî èäåò Åëèçàâåòà
 Èâàíîâíà, èõ êëàññíàÿ âîñïèòàòåëüíèöà. Îíè ïîáåæàëè åé íàâñòðå÷ó è òàê
 ðàçëåòåëèñü, ÷òî ÷óòü íå ñáèëè åå ñ íîã.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, çäðàâñòâóéòå, ñ äîáðûì óòðîì! — çàãîâîðèëè îíè â
 îäèí ãîëîñ.
 Ó÷èòåëüíèöà èñïóãàííî ïîïÿòèëàñü.
 — Çäðàâñòâóéòå, ðåáÿòà, — ñêàçàëà îíà.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — íå äàâ åé îïîìíèòüñÿ, çàãîâîðèë Âîëîäüêà, — âû
 íå çíàåòå ñëó÷àéíî, ãäå Âàëÿ Ìîðîçîâà æèâåò?
 — À ÷òî òàêîå? — ñïðîñèëà ó÷èòåëüíèöà.
 — Îé, âû áû çíàëè, — ñêàçàëà Ëèçà. — Íàì — ïðÿìî ÿ ñêàçàòü íå ìîãó — äî
 ÷åãî åå íóæíî âèäåòü!..
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà! Âû æå çíàåòå, íàâåðíî? — ñêàçàë Âîëîäüêà.
 — Äà, — ñêàçàëà, ïîäóìàâ, ó÷èòåëüíèöà. — Çíàþ. Ìîðîçîâà çäåñü, âîò â
 ýòîì êèðïè÷íîì äîìå æèâåò.
 — È êâàðòèðó çíàåòå?
 — È êâàðòèðó çíàþ, — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà. — À â ÷åì äåëî?
 — Âû ïîíèìàåòå, Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ñêàçàëà Ëèçà. — Ó íåå, êàæåòñÿ,
 îòåö íàøåëñÿ.
 — Ó êîãî? — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà.
 — Ó Âàëè!
 È òóò ðåáÿòà óâèäåëè, ÷òî Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ïîáëåäíåëà, êàê ñíåã, è
 ãóáû ó íåå çàäåðãàëèñü — íå òî îíà õî÷åò ñìåÿòüñÿ, íå òî ïëàêàòü.
 — ×òî? — ñêàçàëà îíà. — ×òî âû ãîâîðèòå?
 Ðåáÿòà, ïóòàÿñü è ïåðåáèâàÿ äðóã äðóãà, ðàññêàçàëè åé î òîì, ÷òî
 ïåðåäàâàëè ñåãîäíÿ óòðîì ïî ðàäèî.
 Êîãäà äåëî äîøëî äî îò÷åñòâà êàïèòàíà Ìîðîçîâà, Âîëîäüêà îïÿòü çàñòðÿë.
 — Ôèëèêò… — íà÷àë îí. — Èëè Ôåëèêñò…
 — Ôåîêòèñòîâè÷, — ñêàçàëà ó÷èòåëüíèöà.
 — Ïðàâèëüíî! Âî-âî! — çàêðè÷àë Âîëîäüêà. — Ôåîêòåëèñòîâè÷! Åëèçàâåòà
 Èâàíîâíà, à îòêóäà âû çíàåòå?..
 Ó÷èòåëüíèöà çàêðûëà ðóêîé ãëàçà.
 — Èäåìòå, — ñêàçàëà îíà. — Èäåìòå ñêîðåé ê Ìîðîçîâîé.
 È îíà ïîáåæàëà òàê áûñòðî, ÷òî ðåáÿòà åäâà óñïåâàëè çà íåé, à ïðîõîæèå
 îñòàíàâëèâàëèñü è ñìîòðåëè åé âñëåä.
 — Ñþäà, — ñêàçàëà îíà ðåáÿòàì è ñâåðíóëà â âîðîòà áîëüøîãî êèðïè÷íîãî
 äîìà, âòîðîãî îò óãëà.
 — Íó, ÷òî? ß òåáå ãîâîðèëà, — ñêàçàëà Âîëîäüêå Ëèçà.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, — ñêàçàë Âîëîäüêà. — Ìû óæå òóò áûëè. Òóò íèêàêèõ
 Ìîðîçîâûõ íåò.
 — Èäåìòå, èäåìòå, ðåáÿòà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, íå
 îñòàíàâëèâàÿñü.
 — Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, âåäü ïðàâäà? — ñêàçàëà Ëèçà, êîãäà îíè óæå
 ïîäíèìàëèñü ïî ÷åðíîé ëåñòíèöå. — Âåäü, ìîæåò, ýòî è â ñàìîì äåëå Âàëèí
 îòåö?
 — Äà, ìèëàÿ, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. — Ýòî îí. Èâàí Ôåîêòèñòîâè÷
 Ìîðîçîâ, êàïèòàí, êîìàíäèð ýñêàäðèëüè. Ýòî Âàëèí îòåö.
 Íà ïëîùàäêå ÷åòâåðòîãî ýòàæà ó÷èòåëüíèöà îñòàíîâèëàñü, âûíóëà èç
 ñóìî÷êè êëþ÷ è îòêðûëà ýòèì êëþ÷îì ôðàíöóçñêèé çàìîê. Ðåáÿòà íå óñïåëè
 óäèâèòüñÿ, êàê îíà ðàñïàõíóëà äâåðü è ñêàçàëà:
 — Ïîæàëóéñòà, ìèëîñòè ïðîñèì.
 Â êîðèäîðå áûëî òåìíî.
 — Îñòîðîæíî, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. — Çäåñü ñóíäóê.
 È õîòÿ îíà ýòî ñêàçàëà, Âîëîäüêà âñå-òàêè óñïåë íàòêíóòüñÿ íà ýòîò
 ñóíäóê. Îò íåîæèäàííîñòè îí âñêðèêíóë.
 — Ìàìà, ýòî òû? — ïîñëûøàëñÿ çà äâåðüþ òîíåíüêèé ãîëîñîê, è ðåáÿòà
 óçíàëè ãîëîñ Âàëè Ìîðîçîâîé.
 — ß, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà, ðàñïàõíóâ äâåðü.
 — ×òî òû òàê ñêîðî? Óæå äîñòàëà?
 — Íåò, äî÷åíüêà, — ñêàçàëà Åëèçàâåòà Èâàíîâíà. — ß íå äîñòàëà ãàçåòó.
 Íî çàòî ïîñìîòðè, êàêóþ ÿ òåáå ïðèâåëà çàìå÷àòåëüíóþ æèâóþ ãàçåòó…
 Âàëÿ Ìîðîçîâà ëåæàëà â ïîñòåëè. Ïðèïîäíÿâøèñü íàä ïîäóøêîé, îíà
 èñïóãàííî è ñìóùåííî ñìîòðåëà íà Âîëîäüêó è Ëèçó, êîòîðûå, íå ìåíåå
 ñìóùåííûå è íå ìåíåå èñïóãàííûå, çàñòðÿëè â äâåðÿõ.
 Ìèíóòó Âàëÿ ñìîòðåëà íà íèõ, ïîòîì âäðóã âñêðèêíóëà è þðêíóëà ãîëîâîé
 ïîä îäåÿëî.
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà ïîäáåæàëà ê åå êðîâàòè è ñòàëà ñòÿãèâàòü ñ íåå
 îäåÿëî.
 — Âûëåçàé, âûëåçàé! — ñêàçàëà îíà. — Õâàòèò íàì ïðÿòàòüñÿ. Ãîðåâàëè ìû
 â îäèíî÷êó, à ðàäîâàòüñÿ áóäåì âìåñòå…
 È îíà òàê ãðîìêî çàñìåÿëàñü, ÷òî Âàëÿ íå âûäåðæàëà è âûñóíóëàñü èç-ïîä
 îäåÿëà.
 — ×òî? — ñêàçàëà îíà.
 Åëèçàâåòà Èâàíîâíà îïóñòèëàñü íà êîëåíè îêîëî åå êðîâàòè è îáíÿëà
 äåâî÷êó.
 — Âàëå÷êà! Ïàïà æèâ, — ñêàçàëà îíà.
 Íåñêîëüêî ñåêóíä Âàëÿ âíèìàòåëüíî ñìîòðåëà íà íåå, ïîòîì óðîíèëà ãîëîâó
 â ïîäóøêó è òèõî çàïëàêàëà.
 À êîãäà îíà îòîðâàëàñü îò ïîäóøêè, ðåáÿòà óâèäåëè, ÷òî îíà óæå íå
 ïëà÷åò, à ñìååòñÿ. È òóò, êîãäà îíà çàñìåÿëàñü, è Âîëîäüêà, è Ëèçà â ïåðâûé
 ðàç çàìåòèëè, ÷òî îíà î÷åíü õîðîøåíüêàÿ, è ÷òî ó íåå áåëûå çóáû è î÷åíü
 êðàñèâûå çîëîòèñòûå âîëîñû, à ñàìîå ãëàâíîå, ÷òî îíà, êàê äâå êàïëè âîäû,
 ïîõîæà íà Åëèçàâåòó Èâàíîâíó.
 Ðåáÿòà óäèâèëèñü, õîòÿ íè÷åãî óäèâèòåëüíîãî, êîíå÷íî, â ýòîì íå áûëî.
 
 
1940
 
 
 
ÏÐÈÌÅ×ÀÍÈß
 
 
  
  
   
 
ÐÀÑÑÊÀÇÛ Î ÄÅÒßÕ
 
 
 Ýòè ðàññêàçû äàâíî óæå ñòàëè êëàññèêîé, íà íèõ âîñïèòàëîñü íå îäíî
 ïîêîëåíèå ÷èòàòåëåé. Îíè èçäàâàëèñü â ñåðèÿõ «Áèáëèîòåêà ïèîíåðà», «Çîëîòàÿ
 áèáëèîòåêà», â ñáîðíèêàõ, ïðåäñòàâëÿþùèõ ñîâåòñêóþ äåòñêóþ ëèòåðàòóðó çà
 ðóáåæîì. Äåòè, èõ ñóäüáû, õàðàêòåðû âñåãäà âîëíîâàëè ïèñàòåëÿ. Â êàæäîì èç
 ðåáÿò, íåçàâèñèìî îò âîçðàñòà, Ë.Ïàíòåëååâ âèäèò ëè÷íîñòü, ñ óâàæåíèåì è
 ïîíèìàíèåì îòíîñèòñÿ ê òðóäíîñòÿì, ñ êîòîðûìè îíè ñòàëêèâàþòñÿ íà íåëåãêîì
 ïóòè âçðîñëåíèÿ. Êàêèìè æå ïðåäñòàâëÿåò ñâîèõ ãåðîåâ Ë.Ïàíòåëååâ? Îí
 ñ÷èòàåò, ÷òî ñàìûå ëó÷øèå ÷åëîâå÷åñêèå êà÷åñòâà — ÷åñòíîñòü, õðàáðîñòü,
 äîñòîèíñòâî — ïðîÿâëÿþòñÿ íå òîëüêî â èñêëþ÷èòåëüíûõ îáñòîÿòåëüñòâàõ, íî è â
 ñàìîé îáû÷íîé, áóäíè÷íîé îáñòàíîâêå. Âîò ïî÷åìó íàïèñàííûé â ìèðíûå äíè
 ðàññêàç «×åñòíîå ñëîâî» î âåðíîñòè ìàëåíüêîãî ìàëü÷èêà äàííîìó ñëîâó òàê
 àêòóàëüíî ïðîçâó÷àë â ïåðâûå äíè âîéíû. Åãî íå òîëüêî îïóáëèêîâàëè, íî è
 ÷èòàëè ïî ðàäèî.
 Îñåíü è çèìó 1941-1942 ãîäîâ Ë.Ïàíòåëååâ ïðîâåë â îñàæäåííîì
 Ëåíèíãðàäå. Íàðÿäó ñî âçðîñëûìè ñóäüáó áëîêàäíîãî ãîðîäà ðàçäåëÿëè äåòè.
 Âìåñòå ñ ðåáÿòàìè ïèñàòåëü äåæóðèë íà êðûøå, òóøèë çàæèãàëêè, äåòè îêðóæàëè
 åãî è íà Êàìåííîì îñòðîâå â áîëüíèöå, êóäà åãî ïðèâåçëè â ñîñòîÿíèè êðàéíåãî
 èñòîùåíèÿ. «Ïðèñóòñòâèå äåòåé, — ïèøåò Ë.Ïàíòåëååâ, — ïîä÷åðêèâàëî âåëèêèé
 ÷åëîâå÷åñêèé ñìûñë íàøåé áîðüáû». Î ìóæåñòâå ëåíèíãðàäñêèõ äåòåé â äíè âîéíû
 è áëîêàäû íàïèñàíî áîëüøèíñòâî ðàññêàçîâ ýòîãî ðàçäåëà.
 
 
ÍÎÂÅÍÜÊÀß
 
 
 Ðàññêàç íàïèñàí äëÿ áîëüøîãî ñáîðíèêà «Êíèãà äëÿ ÷òåíèÿ», êîòîðûé
 ñîñòàâëÿëè Ñ.ß.Ìàðøàê, Ò.Ã.Ãàááå, À.È.Ëþáàðñêàÿ. Âûõîäó ýòîé êíèãè ïîìåøàëà
 íà÷àâøàÿñÿ âîéíà. Îïóáëèêîâàí â «Ó÷èòåëüñêîé ãàçåòå», 10 ìàðòà 1943, çàòåì
 âîøåë â ñáîðíèê «×åñòíîå ñëîâî». Ì.: Äåòãèç, 1943.
 
 Ã.Àíòîíîâà, Å.Ïóòèëîâà
 
Ïîïóëÿðíîñòü: 13, Last-modified: Tue, 11 Mar 2003 09:32:27 GMT



 

Алексей Иванович Пантелеев

(Л.Пантелеев)

Новенькая

На улицах еще не совсем рассвело, и синие лампочки еще горели у подъездов и над воротами домов, а Володька Бессонов уже бежал в школу. Бежал он очень быстро, — во-первых, потому, что на улице было холодно: говорят, что таких морозов, как в этом, 1940 году, в Ленинграде не было уже сто лет; а во-вторых, Володьке очень хотелось самым первым явиться сегодня в класс. Вообще-то он не был особенно прилежным и выдающимся мальчиком. В другое время он, пожалуй, и опоздать не постеснялся бы. А тут — в первый день после каникул — было почему-то здорово интересно прийти именно первым и потом на каждом шагу и где только можно говорить:

— А вы знаете, я сегодня первый пришел!..

Он даже не остановился, чтобы посмотреть на огромные, выкрашенные в белую краску танки, которые, покачиваясь и оглушительно громыхая, проходили в это время по улице. Да это было и не очень-то интересно, — танков теперь в городе было, пожалуй, побольше, чем трамваев.

На одну минуту только остановился Володька на углу — послушать радио. Передавали оперативную сводку штаба Ленинградского военного округа. Но и тут ничего интересного не было сегодня: поиски разведчиков и на отдельных участках фронта ружейно-пулеметная и артиллерийская перестрелка…

В раздевалке тоже еще горела синяя лампочка. Старая нянюшка дремала, положив голову на деревянный прилавок, около пустых вешалок.

— Здрасти, нянечка! — заорал Володька, кидая свой портфель на прилавок.

Старуха испуганно вскочила и захлопала глазами.

— С добрым утром вас! Хорошего аппетита! — затараторил Володька, снимая пальто и галоши. — Что? Не ждали? А я ведь, вы знаете, первый пришел!!!

— А вот и врешь, балаболка, — сказала старуха, потягиваясь и зевая.

Володька оглянулся и увидел на соседней вешалке маленькое девичье пальто с белым, кошачьим или заячьим, воротником.

«Эх, надо же! — подумал он с досадой. — Какая-то фыфра обскакала на полкилометра…»

Он попытался по виду определить, чье это пальто. Но что-то не мог вспомнить, чтобы у какой-нибудь девочки в их классе было пальто с заячьим воротником.

«Значит, это из другого класса девчонка, — подумал он. — Ну, а из чужого класса не считается. Все равно я первый».

И, пожелав нянюшке «спокойной ночи», он подхватил свой портфель и поскакал наверх.

* * *

…В классе за одной из первых парт сидела девочка. Это была какая-то совсем незнакомая девочка — маленькая, худенькая, с двумя белокурыми косичками и с зелеными бантиками на них. Увидев девочку, Володька подумал, что он ошибся и заскочил не в свой класс. Он даже попятился обратно к двери. Но тут он увидел, что класс этот — никакой не чужой, а его собственный, четвертый класс — вон на стене висит рыжий кенгуру с поднятыми лапами, вон коллекция бабочек в ящике за стеклом, вон его собственная, Володькина, парта.

— С добрым утром! — сказал Володька девочке. — Хорошего аппетита. Как вы сюда попали?

— Я — новенькая, — сказала девочка очень тихо.

— Ну? — удивился Володька. — А почему — зимой! А чего ж ты так рано?

Девочка ничего не сказала и пожала плечами.

— Может быть, ты не в тот класс пришла? — сказал Володька.

— Нет, в этот, — сказала девочка. — В четвертый «Б».

Володька подумал, почесал затылок и сказал:

— Чур, я тебя первый увидел.

Он прошел к своей парте, внимательно осмотрел ее, потрогал для чего-то крышку, — все было в порядке; и крышка открывалась и закрывалась, как полагается.

В это время в класс вошли две девочки. Володька захлопнул парту и закричал:

— Кумачева, Шмулинская! Здравствуйте! С добрым утром! У нас новенькая!.. Я ее первый увидел…

Девочки остановились и тоже с удивлением посмотрели на новенькую.

— Правда? Новенькая?

— Да, — сказала девочка.

— А почему ты зимой? А как тебя зовут?

— Морозова, — сказала девочка.

Тут появилось еще несколько человек. Потом еще. И всем Володька объявлял:

— Ребята! У нас новенькая! Ее зовут Морозова. Я ее первый увидел.

Новенькую обступили. Стали разглядывать, расспрашивать. Сколько ей лет? И как ее зовут? И почему она зимой поступает в школу?

— Я не тутэшняя, — потому, — сказала девочка.

— Что значит «не тутэшняя»? Ты что — не русская?

— Нет, русская. Только я с Украины приихала.

— С какой? С Западной?

— Нет. С Восточной, — сказала девочка.

Отвечала она очень тихо и коротко и, хотя не смущалась нисколько, была какая-то грустная, рассеянная, и все время казалось, что ей хочется вздохнуть.

— Морозова, хочешь давай будем сидеть со мной? — предложила ей Лиза Кумачева. — У меня место свободное.

— Давай, все равно, — сказала новенькая и пересела на Лизину парту.

В этот день почти весь класс явился раньше, чем обычно. Каникулы в этом году тянулись почему-то необыкновенно долго и томительно.

Ребята не виделись всего две недели, но за это время у каждого накопилось новостей больше, чем в другое время за все лето.

Волька Михайлов ездил с отцом в Териоки, видел взорванные и сожженные дома и слышал — правда, издалека — настоящие артиллерийские выстрелы. У Любы Казанцевой бандиты ограбили сестру, сняли с нее меховую жакетку, когда она возвращалась вечером домой с фабрики. У Жоржика Семенова ушел добровольцем на войну с белофиннами брат, известный лыжник и футболист. А у Володьки Бессонова хотя своих новостей и не было, зато он «своими ушами» слышал, как в очереди одна старуха говорила другой, будто «своими глазами» видела, как в Парголове около кладбища постовой милиционер сбил из нагана финский бомбардировщик…

Володьке не поверили, знали, что он балаболка, но все-таки дали ему поврать, потому что все-таки это было интересно и потому еще, что он очень смешно об этом рассказывал.

Заговорившись, ребята забыли о новенькой и не заметили, как прошло время. А за окнами уже совсем рассвело, и вот в коридоре зазвенел звонок, зазвенел как-то особенно — громко и торжественно.

Ребята быстрее, чем обычно, расселись по партам.

В это время в класс вбежала запыхавшаяся длинноногая Вера Макарова.

— Ребята! — закричала она. — Вы знаете… Новость!..

— Что? Что такое? Какая? — закричали вокруг.

— Вы знаете… у нас… у нас… новенькая…

— Ха! — захохотали ребята. — Новость! Давно без тебя знаем…

— Новенькая учительница, — сказала Вера.

— Учительница?

— Ага. Вместо Элеоноры Матвеевны будет. Ой, вы бы видели! — Вера всплеснула своими длинными руками. — Хорошенькая… Молоденькая… Глаза голубые, а волосы…

Ей не пришлось дорисовывать портрет новой учительницы. Открылась дверь, и на пороге появилась она сама — действительно очень молодая, голубоглазая, с двумя золотистыми косами, заплетенными, как венок, вокруг головы.

Читать дальше

На улицах еще не совсем рассвело, и синие лампочки еще горели у подъездов и над воротами домов, а Володька Бессонов уже бежал в школу. Бежал он очень быстро, — во-первых, потому, что на улице было холодно: говорят, что таких морозов, как в этом, 1940 году, в Ленинграде не было уже сто лет; а во-вторых, Володьке очень хотелось самым первым явиться сегодня в класс. Вообще-то он не был особенно прилежным и выдающимся мальчиком. В другое время он, пожалуй, и опоздать не постеснялся бы. А тут — в первый день после каникул — было почему-то здорово интересно прийти именно первым и потом на каждом шагу и где только можно говорить:

— А вы знаете, я сегодня первый пришел!..

Он даже не остановился, чтобы посмотреть на огромные, выкрашенные в белую краску танки, которые, покачиваясь и оглушительно громыхая, проходили в это время по улице. Да это было и не очень-то интересно, — танков теперь в городе было, пожалуй, побольше, чем трамваев.

На одну минуту только остановился Володька на углу — послушать радио. Передавали оперативную сводку штаба Ленинградского военного округа. Но и тут ничего интересного не было сегодня: поиски разведчиков и на отдельных участках фронта ружейно-пулеметная и артиллерийская перестрелка…

В раздевалке тоже еще горела синяя лампочка. Старая нянюшка дремала, положив голову на деревянный прилавок, около пустых вешалок.

— Здрасти, нянечка! — заорал Володька, кидая свой портфель на прилавок.

Старуха испуганно вскочила и захлопала глазами.

— С добрым утром вас! Хорошего аппетита! — затараторил Володька, снимая пальто и галоши. — Что? Не ждали? А я ведь, вы знаете, первый пришел!!!

— А вот и врешь, балаболка, — сказала старуха, потягиваясь и зевая.

Володька оглянулся и увидел на соседней вешалке маленькое девичье пальто с белым, кошачьим или заячьим, воротником.

«Эх, надо же! — подумал он с досадой. — Какая-то фыфра обскакала на полкилометра…»

Он попытался по виду определить, чье это пальто. Но что-то не мог вспомнить, чтобы у какой-нибудь девочки в их классе было пальто с заячьим воротником.

«Значит, это из другого класса девчонка, — подумал он. — Ну, а из чужого класса не считается. Все равно я первый».

И, пожелав нянюшке «спокойной ночи», он подхватил свой портфель и поскакал наверх.

* * *

…В классе за одной из первых парт сидела девочка. Это была какая-то совсем незнакомая девочка — маленькая, худенькая, с двумя белокурыми косичками и с зелеными бантиками на них. Увидев девочку, Володька подумал, что он ошибся и заскочил не в свой класс. Он даже попятился обратно к двери. Но тут он увидел, что класс этот — никакой не чужой, а его собственный, четвертый класс — вон на стене висит рыжий кенгуру с поднятыми лапами, вон коллекция бабочек в ящике за стеклом, вон его собственная, Володькина, парта.

— С добрым утром! — сказал Володька девочке. — Хорошего аппетита. Как вы сюда попали?

— Я — новенькая, — сказала девочка очень тихо.

— Ну? — удивился Володька. — А почему — зимой! А чего ж ты так рано?

Девочка ничего не сказала и пожала плечами.

— Может быть, ты не в тот класс пришла? — сказал Володька.

— Нет, в этот, — сказала девочка. — В четвертый «Б».

Володька подумал, почесал затылок и сказал:

— Чур, я тебя первый увидел.

Он прошел к своей парте, внимательно осмотрел ее, потрогал для чего-то крышку, — все было в порядке; и крышка открывалась и закрывалась, как полагается.

В это время в класс вошли две девочки. Володька захлопнул парту и закричал:

— Кумачева, Шмулинская! Здравствуйте! С добрым утром! У нас новенькая!.. Я ее первый увидел…

Девочки остановились и тоже с удивлением посмотрели на новенькую.

— Правда? Новенькая?

— Да, — сказала девочка.

— А почему ты зимой? А как тебя зовут?

— Морозова, — сказала девочка.

Тут появилось еще несколько человек. Потом еще. И всем Володька объявлял:

— Ребята! У нас новенькая! Ее зовут Морозова. Я ее первый увидел.

Новенькую обступили. Стали разглядывать, расспрашивать. Сколько ей лет? И как ее зовут? И почему она зимой поступает в школу?

— Я не тутэшняя, — потому, — сказала девочка.

— Что значит «не тутэшняя»? Ты что — не русская?

— Нет, русская. Только я с Украины приихала.

— С какой? С Западной?

— Нет. С Восточной, — сказала девочка.

Отвечала она очень тихо и коротко и, хотя не смущалась нисколько, была какая-то грустная, рассеянная, и все время казалось, что ей хочется вздохнуть.

— Морозова, хочешь давай будем сидеть со мной? — предложила ей Лиза Кумачева. — У меня место свободное.

— Давай, все равно, — сказала новенькая и пересела на Лизину парту.

В этот день почти весь класс явился раньше, чем обычно. Каникулы в этом году тянулись почему-то необыкновенно долго и томительно.

Ребята не виделись всего две недели, но за это время у каждого накопилось новостей больше, чем в другое время за все лето.

Волька Михайлов ездил с отцом в Териоки, видел взорванные и сожженные дома и слышал — правда, издалека — настоящие артиллерийские выстрелы. У Любы Казанцевой бандиты ограбили сестру, сняли с нее меховую жакетку, когда она возвращалась вечером домой с фабрики. У Жоржика Семенова ушел добровольцем на войну с белофиннами брат, известный лыжник и футболист. А у Володьки Бессонова хотя своих новостей и не было, зато он «своими ушами» слышал, как в очереди одна старуха говорила другой, будто «своими глазами» видела, как в Парголове около кладбища постовой милиционер сбил из нагана финский бомбардировщик…

Володьке не поверили, знали, что он балаболка, но все-таки дали ему поврать, потому что все-таки это было интересно и потому еще, что он очень смешно об этом рассказывал.

Заговорившись, ребята забыли о новенькой и не заметили, как прошло время. А за окнами уже совсем рассвело, и вот в коридоре зазвенел звонок, зазвенел как-то особенно — громко и торжественно.

Ребята быстрее, чем обычно, расселись по партам.

В это время в класс вбежала запыхавшаяся длинноногая Вера Макарова.

— Ребята! — закричала она. — Вы знаете… Новость!..

— Что? Что такое? Какая? — закричали вокруг.

— Вы знаете… у нас… у нас… новенькая…

— Ха! — захохотали ребята. — Новость! Давно без тебя знаем…

— Новенькая учительница, — сказала Вера.

— Учительница?

— Ага. Вместо Элеоноры Матвеевны будет. Ой, вы бы видели! — Вера всплеснула своими длинными руками. — Хорошенькая… Молоденькая… Глаза голубые, а волосы…

Ей не пришлось дорисовывать портрет новой учительницы. Открылась дверь, и на пороге появилась она сама — действительно очень молодая, голубоглазая, с двумя золотистыми косами, заплетенными, как венок, вокруг головы.

Ребята поднялись ей навстречу, и в тишине какая-то девочка громко прошептала своей соседке:

— Ой, и правда, какая хорошенькая!..

Учительница чуть заметно улыбнулась, подошла к своему столику, положила портфель и сказала:

— Здравствуйте, ребята. Вот вы какие! А мне говорили, что вы маленькие. Садитесь, пожалуйста.

Ребята сели. Учительница прошлась по классу, остановилась, опять улыбнулась и сказала:

— Ну, давайте познакомимся. Меня зовут Елизавета Ивановна. А вас?

Ребята засмеялись. Учительница прошла к столу и раскрыла журнал.

— О, да вас тут много. Ну, давайте все-таки знакомиться. Антонова — кто это?

— Я! — сказала Вера Антонова, поднимаясь.

— Ну, расскажи мне немножко о себе, — сказала учительница, присаживаясь к столу. — Как тебя зовут? Кто твои папа и мама? Где ты живешь? Как ты учишься?

— Учусь — ничего, хорошо, — сказала Вера.

Ребята зафыркали.

— Ну, садись, — усмехнулась учительница. — Поживем — увидим. Следующий — Баринова!

— Я!

— А тебя как зовут?

Баринова сказала, что ее зовут Тамара, что живет она в соседнем доме, что мама у нее буфетчица, а папа умер, когда она еще была маленькая.

Пока она это рассказывала, Володька Бессонов нетерпеливо ерзал на своей парте. Он знал, что его фамилия — следующая, и не мог дождаться очереди.

Не успела учительница вызвать его, как он вскочил и затараторил:

— Меня зовут Володя. Мне одиннадцать лет. Мой папа — парикмахер. Я живу угол Обводного канала и Боровой. У меня есть собака Тузик…

— Тихо, тихо, — улыбнулась учительница. — Ладно, садись, хватит, о Тузике ты мне после расскажешь. А то я с твоими товарищами не успею познакомиться.

Так она постепенно, по алфавиту, опросила полкласса. Наконец подошла очередь новенькой.

— Морозова! — выкликнула учительница.

Со всех сторон закричали:

— Это новенькая! Елизавета Ивановна, она новенькая. Она сегодня первый раз.

Учительница внимательно посмотрела на маленькую, худенькую девочку, поднявшуюся из-за своей парты, и сказала:

— Ах, вот как?

— Елизавета Ивановна! — закричал Володька Бессонов, поднимая руку.

— Ну, что?

— Елизавета Ивановна, эта девочка новенькая. Ее зовут Морозова. Я ее сегодня первый увидел…

— Да, да, — сказала Елизавета Ивановна. — Мы уже слышали об этом. Ну, что ж, Морозова, — обратилась она к новенькой, — расскажи и ты нам о себе. Это будет интересно не только мне, но и твоим новым товарищам.

Новенькая тяжело вздохнула и посмотрела куда-то в сторону, в угол.

— Меня зовут Валя, — сказала она. — Мне будет скоро двенадцать лет. Я родилась у Киеви и все время там жила — с папой и мамой. А потом…

Тут она запнулась и совсем тихо, одними губами сказала:

— Потом мой папа…

Что-то мешало ей говорить.

Учительница вышла из-за стола.

— Хорошо, Морозова, — сказала она, — хватит. Ты после расскажешь.

Но было уже поздно. У новенькой задрожали губы, она повалилась на парту и громко, на весь класс заплакала.

Ребята повскакали со своих мест.

— Что с тобой? Морозова! — крикнула учительница.

Новенькая не отвечала. Она уткнулась лицом в сложенные на парте руки и делала все, чтобы сдержать слезы, но, как ни старалась, как ни сжимала зубы, — слезы все текли и текли, и плакала она все громче и все безутешнее.

Учительница подошла к ней и положила руку ей на плечо.

— Ну, Морозова, — сказала она, — милая, ну, успокойся…

— Елизавета Ивановна, может быть, она больная? — сказала ей Лиза Кумачева.

— Нет, — ответила учительница.

Лиза взглянула на нее и увидела, что учительница стоит, закусив губу, и что глаза у нее стали мутные, и что она тяжело и порывисто дышит.

— Морозова… не надо, — сказала она и погладила новенькую по голове.

В это время за стеной зазвенел звонок, и учительница, ни слова не сказав, повернулась, подошла к своему столу, взяла портфель и быстро вышла из класса.

Новенькую со всех сторон окружили. Стали ее теребить, уговаривать, успокаивать. Кто-то побежал в коридор за водой, и когда она, стуча зубами, сделала несколько глотков из жестяной кружки, она успокоилась немножко и даже сказала «спасибо» тому, кто ей принес воду.

— Морозова, ты что? Что с тобой? — спрашивали вокруг.

Новенькая не отвечала, всхлипывала, глотала слезы.

— Да что с тобой? — не отставали ребята, наседая со всех сторон на парту.

— Ребята, уйдите! — отталкивала их Лиза Кумачева. — Ну, как вам не стыдно! Мало ли… может быть, у нее кто-нибудь умер.

Эти слова подействовали и на ребят и на новенькую. Новенькая опять повалилась на парту и еще громче заплакала, а ребята смутились, замолчали и стали понемногу расходиться.

Когда, после звонка, Елизавета Ивановна снова появилась в классе, Морозова уже не всхлипывала, только изредка шмыгала носом и сжимала в руке маленький, промокший до последней ниточки платок.

Учительница ей ничего больше не сказала и сразу же приступила к уроку.

Вместе со всем классом новенькая писала диктовку. Собирая тетради, Елизавета Ивановна остановилась около ее парты и негромко спросила.

— Ну, как, Морозова?

— Хорошо, — пробурчала новенькая.

— Может быть, тебе лучше все-таки пойти домой?

— Нет, — сказала Морозова и отвернулась.

Больше за весь день Елизавета Ивановна к ней не обращалась и не вызывала ее ни на русском ни на арифметике. Товарищи тоже оставили ее в покое.

В конце концов, что тут особенно интересного в том, что маленькая девочка заплакала на уроке? О ней просто забыли. Только Лиза Кумачева почти каждую минуту спрашивала у нее, как она себя чувствует, и новенькая или говорила ей «спасибо», или ничего не отвечала, а только кивала головой.

Кое-как досидела она до конца уроков, и не успел отзвенеть последний звонок, как она торопливо собрала свои книжки и тетради, затянула их ремешком и побежала к выходу.

У вешалки, постукивая номерком о прилавок, уже стоял Володька Бессонов.

— Вы знаете, нянечка, — говорил он, — у нас в классе новенькая. Ее зовут Морозова. Она с Украины приехала. С Восточной… Вот она! — сказал он, увидев Морозову. Потом посмотрел на нее, сморщил нос и сказал: — Что, плакса-вакса, не удалось обскакать? Я все-таки первый ухожу. Да-с.

Новенькая взглянула на него с удивлением, а он прищелкнул языком, повернулся на каблуках и стал натягивать пальто, — как-то по-особенному, всовывая руки в оба рукава сразу.

Из-за Володьки новенькой не удалось уйти незамеченной из школы. Пока она одевалась, в раздевалке набился народ.

Застегивая на ходу коротенькое пальтецо с белым заячьим воротником, она вышла на улицу. Почти следом за ней выбежала на улицу Лиза Кумачева.

— Морозова, тебе в какую сторону? — сказала она.

— Мне — сюда, — показала налево новенькая.

— Ой, по пути, значит, — сказала Лиза, хотя идти ей нужно было совсем в другую сторону. Просто ей очень хотелось поговорить с новенькой.

— Ты на какой улице живешь? — спросила она, когда они дошли до угла.

— А что? — спросила новенькая.

— Ничего… Просто так.

— На Кузнечном, — сказала новенькая и зашагала быстрее. Лиза еле-еле поспевала за ней. Ей очень хотелось как следует расспросить новенькую, но она не знала, с чего начать.

— Правда, Елизавета Ивановна хорошенькая? — сказала она.

Новенькая помолчала и спросила:

— Это какая Елизавета Ивановна? Учительница?

— Да. Правда, она чудная?

— Ничего, — пожала плечами новенькая.

Здесь, на улице, в своем легком пальтишке она казалась еще меньше, чем в классе. Нос и все лицо у нее на морозе страшно покраснели. Лиза решила, что лучше всего заговорить для начала о погоде.

— У вас что — на Украине — теплее или холоднее? — сказала она.

— Трохи теплей, — сказала новенькая. Вдруг она убавила шаг, посмотрела на свою спутницу и сказала:

— Скажи, это очень глупо, що я так ревела сегодня у классе?

— Ну, почему? — пожала плечами Лиза. — У нас тоже девочки плачут… А ты почему плакала, что у тебя случилось, а?

Она думала почему-то, что новенькая ей не ответит. Но та посмотрела на Лизу и сказала:

— У меня папа пропал.

Лиза даже остановилась от удивления.

— Как пропал? — сказала она.

— Он — летчик, — сказала новенькая.

— А где он — в Киеве пропал?

— Нет, здесь — на фронте…

Лиза открыла рот.

— Он что у тебя — на войне?

— Ну, да, конечно, — сказала новенькая, и Лиза, посмотрев на нее, увидела, что у нее в глазах опять блестят слезы.

— А как же он пропал?

— Ну, как вообще на войне пропадают. Улетел, и никто не знает, що с ним. Одиннадцать дней от него писем не было.

— Может быть, некогда ему? — неуверенно сказала Лиза.

— Ему и всегда некогда, — сказала новенькая. — А он все-таки в декабре оттуда восемь листиков прислал.

— Да, — сказала Лиза и покачала головой. — А вы когда, давно из Киева приехали?

— Мы сразу, вместе с ним приихалы, як только война началась — на третий день.

— И мама твоя приехала?

— Конечно.

— Ох, наверно, она тоже волнуется! — сказала Лиза. — Плачет, наверно, да?

— Нет, — сказала новенькая. — Моя мама умиет не плакать…

Она посмотрела на Лизу, сквозь слезы усмехнулась и сказала:

— А я вот не умию…

Лиза хотела сказать ей что-нибудь хорошее, теплое, утешительное, но в эту минуту новенькая остановилась, протянула ей руку и сказала:

— Ну, до свиданья, теперь я одна пойду.

— Почему? — удивилась Лиза. — Это ж еще не Кузнечный. Я тебя провожу.

— Нет, нет, — сказала новенькая и, торопливо пожав Лизину руку, побежала дальше одна.

Лиза видела, как она свернула за угол — в Кузнечный переулок. Из любопытства Лиза тоже дошла до угла, но когда она заглянула в переулок новенькой там уже не было.

* * *

На следующее утро Валя Морозова пришла в школу очень поздно, перед самым звонком. Когда она появилась в классе, там сразу стало очень тихо, хотя за минуту до этого стоял такой гвалт, что в окнах звенели стекла, а мертвые бабочки в классной коллекции шевелили крылышками, как живые. По тому, как участливо и жалостливо все на нее посмотрели, новенькая поняла, что Лиза Кумачева уже успела рассказать о вчерашнем их разговоре на улице. Она покраснела, смутилась, пробормотала «здравствуйте», и весь класс, как один человек, ответил ей:

— Здравствуй, Морозова!

Ребятам, конечно, было очень интересно узнать, что у нее слышно нового и нет ли известий от отца, но никто не спросил у нее об этом, и только Лиза Кумачева, когда новенькая уселась рядом с ней за парту, негромко сказала:

— Что, нет?

Морозова покачала головой и глубоко вздохнула.

За ночь она еще больше осунулась и похудела, но, как и вчера, жиденькие белокурые косички ее были тщательно заплетены, и в каждой из них болтался зеленый шелковый бантик.

Когда зазвенел звонок, к парте, где сидели Морозова и Кумачева, подошел Володька Бессонов.

— Здравствуй, Морозова. С добрым утром, — сказал он. — Сегодня погода хорошая. Двадцать два градуса только. А вчера двадцать девять было.

— Да, — сказала Морозова.

Володька постоял, помолчал, почесал затылок и сказал:

— А что, интересно, Киев большой город?

— Большой.

— Больше Ленинграда?

— Меньше.

— Интересно, — сказал Володька, помотав головой. Потом он еще помолчал и сказал:

— А как, интересно, будет по-украински собака? А?

— А что? — сказала Морозова. — Так и будет — собака.

— Гм, — сказал Володька. Потом он вдруг тяжело вздохнул, покраснел, посопел носом и сказал:

— Ты… это… как его… не сердись, что я тебя вчера плаксой-ваксой назвал.

Новенькая улыбнулась и ничего не ответила. А Володька еще раз шмыгнул носом и отправился к своей парте. Через минуту Морозова услышала его звонкий, захлебывающийся голос:

— Ребята, вы знаете, как по-украински будет собака? Не знаете? А я знаю…

— Ну, как же, интересно, будет по-украински собака?

Володька оглянулся. В дверях, с портфелем под мышкой, стояла Елизавета Ивановна, новая учительница.

— Собака — собака и будет, Елизавета Ивановна, — сказал Володька, поднимаясь вместе с другими навстречу учительнице.

— Ах, вот как? — улыбнулась учительница. — А я думала, как-нибудь поинтереснее. Здравствуйте, товарищи. Садитесь, пожалуйста.

Она положила на столик портфель, поправила на затылке волосы и опять улыбнулась:

— Ну, как поживают наши уроки?

— Ничего, Елизавета Ивановна, спасибо. Живы, здоровы! — закричал Володька.

— А это мы сейчас увидим, — сказала учительница, раскрывая классный журнал.

Взгляд ее пробежал по списку учеников. Все, кто не очень уверенно чувствовали себя в этот день в арифметике, — съежились и насторожились, только Володька Бессонов нетерпеливо подпрыгивал на своей задней парте, мечтая, как видно, что его и тут вызовут первым.

— Морозова — к доске! — сказала учительница.

Почему-то по классу пробежал ропот. Всем показалось, наверно, что это не очень-то хорошо, что вызывают Морозову. Можно было бы сегодня ее и не беспокоить.

— Отвечать можешь? — спросила у новенькой учительница. — Уроки выучила?

— Выучила. Могу, — чуть слышно ответила Морозова и пошла к доске.

Отвечала она урок очень плохо, путалась и сбивалась, и Елизавета Ивановна несколько раз обращалась за помощью к другим. И все-таки не отпускала ее и держала у доски, хотя все видели, что новенькая еле стоит на ногах, и что мел у нее в руке дрожит, и цифры на доске прыгают и не хотят стоять прямо.

Лиза Кумачева готова была расплакаться. Она не могла спокойно смотреть, как бедная Валя Морозова в десятый раз выписывает на доске неправильное решение, стирает его и пишет снова, и опять стирает, и опять пишет. А Елизавета Ивановна смотрит на нее, качает головой и говорит:

— Нет, неправильно. Опять неправильно.

«Ах, — думала Лиза. — Если бы Елизавета Ивановна знала! Если б она знала, как тяжело сейчас Вале! Она бы отпустила ее. Она бы не стала ее мучить».

Ей хотелось вскочить и закричать: «Елизавета Ивановна! Хватит! Довольно!..»

Наконец, новенькой удалось написать правильное решение. Учительница отпустила ее и поставила в журнале отметку.

— Теперь попросим к доске Бессонова, — сказала она.

— Так и знал! — закричал Володька, вылезая из-за своей парты.

— А уроки ты знаешь? — спросила учительница. — Задачи решил? Не трудно было?

— Хе! Легче пуха и пера, — сказал Володька, подходя к доске. Я, вы знаете, за десять минут все восемь штук решил.

Елизавета Ивановна дала ему задачу на что же правило. Володька взял мел и задумался. Так он думал минут пять, по меньшей мере. Он вертел в пальцах огрызок мела, писал в уголке доски какие-то малюсенькие цифры, стирал их, чесал нос, чесал затылок.

— Ну, как же? — не выдержала наконец Елизавета Ивановна.

— Минуточку, — сказал Володька. — Минуточку… я сейчас… Как же это?

— Садись, Бессонов, — сказала учительница.

Володька положил мел и, ни слова не говоря, вернулся на свое место.

— Видали! — обратился он к ребятам. — Каких-нибудь пять минуток у доски постоял и — целую двойку заработал.

— Да, да, — сказала Елизавета Ивановна, оторвавшись от журнала. — Одним словом — легче пуха и пера.

Ребята долго смеялись над Володькой. Смеялась и Елизавета Ивановна, и сам Володька. И даже новенькая улыбалась, но видно было, что ей не смешно, что улыбается она только из вежливости, за компанию, а на самом деле ей не смеяться, а плакать хочется… И, взглянув на нее, Лиза Кумачева поняла это и первая перестала смеяться.

В перемену несколько девочек собрались в коридоре у кипяточного бака.

— Вы знаете, девочки, — сказала Лиза Кумачева, — я хочу поговорить с Елизаветой Ивановной. Надо ей рассказать про новенькую… Чтобы она с ней не так строго. Ведь она не знает, что у Морозовой такое несчастье.

— Пойдемте, поговорим с ней, — предложила Шмулинская.

И девочки гурьбой побежали в учительскую.

В учительской рыжая Марья Васильевна, из четвертого «А», разговаривала по телефону.

— Да, да… хорошо… да! — кричала она в телефонную трубку и, кивая, как утка, головой, без конца повторяла: — Да… да… да… да… да… да…

— Вам что, ребята? — сказала она, оторвавшись на минуту от трубки.

— Елизаветы Ивановны тут нет? — спросили девочки.

Учительница показала головой на соседнюю комнату.

— Елизавета Ивановна! — крикнула она. — Вас ребята спрашивают.

Елизавета Ивановна стояла у окна. Когда Кумачева и другие вошли в комнату, она быстро повернулась, подошла к столу и склонилась над грудой тетрадок.

— Да? — сказала она, и девочки увидели, что она торопливо вытирает платком глаза.

От неожиданности они застряли в дверях.

— Что вы хотели? — сказала она, внимательно перелистывая тетрадку и что-то разглядывая там.

— Елизавета Ивановна, — сказала, выступая вперед, Лиза. — Мы хотели… это… мы хотели поговорить относительно Вали Морозовой.

— Ну? Что? — сказала учительница и, оторвавшись от тетрадки внимательно посмотрела на девочек.

— Вы знаете, — сказала Лиза, — ведь у нее отец…

— Да, да, девочки, — перебила ее Елизавета Ивановна. — Я знаю об этом. Морозова очень страдает. И это хорошо, что вы о ней заботитесь. Не надо только показывать, что вы ее жалеете и что она несчастнее других. Она очень слабая, болезненная… в августе у нее был дифтерит. Надо, чтобы она поменьше думала о своем горе. Сейчас о своем много думать нельзя — не время. Ведь у нас, милые мои, самое ценное, самое дорогое в опасности — наша Родина. А что касается Вали — будем надеяться, что отец ее жив.

Сказав это, она опять склонилась над тетрадкой.

— Елизавета Ивановна, — сказала, засопев, Шмулинская, — а вы почему плачете?

— Да, да, — сказали, окружив учительницу, остальные девочки. — Что с вами, Елизавета Ивановна?

— Я? — повернулась к ним учительница. — Да что с вами, голубушки! Я не плачу. Это вам показалось. Это, наверно, с мороза у меня глаза заслезились. И потом — здесь так накурено…

Она помахала рукой около своего лица.

Шмулинская понюхала воздух. В учительской табаком не пахло. Пахло сургучом, чернилами, чем угодно — только не табаком.

В коридоре затрещал звонок.

— Ну, шагом марш, — весело сказала Елизавета Ивановна и распахнула дверь.

В коридоре девочки остановились и переглянулись.

— Плакала, — сказала Макарова.

— Ну, факт, что плакала, — сказала Шмулинская. — И не накурено ни чуточки. Я даже воздух понюхала…

— Вы знаете, девочки, — сказала, подумав, Лиза. — Я думаю, что у нее тоже какое-нибудь несчастье…

После этого Елизавету Ивановну никогда больше не видели с заплаканными глазами. И в классе, на уроках, она всегда была веселая, много шутила, смеялась, а в большую перемену даже играла с ребятами во дворе в снежки.

К Морозовой она относилась так же, как и к остальным ребятам, задавала ей на дом не меньше, чем другим, и отметки ставила без всякой поблажки.

Училась Морозова неровно, то отвечала на «отлично», то вдруг подряд получала несколько «плохо». И все понимали, что это не потому, что она лентяйка или неспособная, а потому, что, наверно, дома она вчера весь вечер проплакала и мама ее, наверно, плакала, и — где ж тут заниматься?

А в классе Морозову тоже никогда больше не видели плачущей. Может быть, это потому, что никто никогда не заговаривал с ней об ее отце, даже самые любопытные девочки, даже Лиза Кумачева. Да и что было спрашивать? Если бы отец ее вдруг нашелся, она бы и сама, наверно, сказала, да и говорить не надо — по глазам было бы видно.

Только один раз Морозова не выдержала. Это было в начале февраля. В школе собирали подарки для посылки бойцам на фронт. После уроков, уже в сумерках, собрались ребята в классе, шили мешочки, набивали их конфетами, яблоками и папиросами. Валя Морозова тоже работала вместе со всеми. И вот тут, когда она зашивала один из мешочков, она заплакала. И несколько слезинок капнуло на этот парусиновый мешок. И все это увидели и поняли, что, наверно, в эту минуту Валя подумала об отце. Но никто ей ничего не сказал. И скоро она перестала плакать.

А на другой день Морозова не пришла в школу. Всегда она приходила одной из первых, а тут уже прозвенел звонок, и все расселись по своим местам, и уже Елизавета Ивановна показалась в дверях, а ее все не было.

Учительница, как всегда весело и приветливо, поздоровалась с классом, села за столик и принялась перелистывать журнал.

— Елизавета Ивановна! — крикнула ей с места Лиза Кумачева. — Вы знаете, почему-то Морозовой нет…

Учительница оторвалась от журнала.

— Морозова сегодня не придет, — сказала она.

— Как не придет? Почему не придет? — послышалось со всех сторон.

— Морозова заболела, — сказала Елизавета Ивановна.

— А что? Откуда вы знаете? Что — разве мама ее приходила?

— Да, — сказала Елизавета Ивановна, — приходила мама.

— Елизавета Ивановна! — закричал Володька Бессонов. — Может быть, у нее отец нашелся?!.

— Нет, — покачала головой Елизавета Ивановна. И сразу же заглянула в журнал, захлопнула его и сказала:

— Баринову Тамару — прошу к доске.

* * *

На другой день Морозова тоже не пришла. Лиза Кумачева и еще несколько девочек решили после уроков пойти ее навестить. В большую перемену они подошли в коридоре к учительнице и сказали, что хотели бы навестить больную Морозову, нельзя ли узнать ее адрес.

Елизавета Ивановна подумала минутку и сказала:

— Нет, девочки… У Морозовой, кажется, ангина, а это опасно. Не стоит к ней ходить.

И, ничего больше не сказав, пошла в учительскую.

А следующий день был выходной.

Накануне Лиза Кумачева очень долго провозилась с уроками, легла позже всех и собиралась как следует поспать — часов до десяти или до одиннадцати. Но было еще совсем темно, когда ее разбудил оглушительный звонок на кухне. В полусне она слышала, как мать открывает дверь, потом услышала какой-то знакомый голос и не сразу могла сообразить, чей это голос.

Захлебываясь и проглатывая слова, кто-то громко говорил на кухне:

— У нас в классе есть девочка. Она с Украины приехала. Ее зовут Морозова…

«Что такое? — подумала Лиза. — Что случилось?»

Второпях она натянула задом наперед платье, сунула ноги в валенки и выбежала на кухню.

Размахивая руками, Володька Бессонов что-то объяснял Лизиной маме.

— Бессонов! — окликнула его Лиза.

Володька даже не сказал «с добрым утром».

— Кумачева, — кинулся он к Лизе, — ты не знаешь, как у Морозовой отца зовут?

— Нет, — сказала Лиза. — А что такое?

— Он не капитан?

— Не знаю. А что? В чем дело?

Володька прищелкнул языком, покачал головой.

— Плохо, если не капитан, — сказал он.

— Да что такое? — чуть не закричала Лиза.

— Понимаешь, — сказал Володька. — У меня есть собака. Ее зовут Тузик. Я ее каждый выходной вожу гулять. Утром.

— Какой Тузик? — ничего не понимая, спросила Лиза.

— Тузик. Собака. Ну, не в этом дело. Одним словом, я ее повел гулять. А на улице радио. И передают Указ. Понимаешь? О награждениях бойцов и командиров. Я слушаю и вдруг слышу: за проявленную доблесть и так далее присвоить звание Героя Советского Союза командиру эскадрильи капитану Морозову Ивану… и какое-то отчество, я только не разобрал, трудное какое-то.

— Командиру эскадрильи? Правда? — сказала Лиза.

— Вот в том-то и дело… Я думаю, может, это он? Ведь он летчик?

— Ну да. Ну конечно, — сказала Лиза. — Ой, как бы узнать, как его зовут?

— Я же тебе говорю — Иван зовут… забыл только отчество… Фиктилис-тович, кажется.

— Филимонович, может быть? — сказала Лизина мама.

— Нет, — сказал Володька, — Фиктилистович.

— А может, это не он? — сказала Лиза.

— А вы к этой — к Морозовой сбегайте, — посоветовала мать. — Чего ж лучше-то. Вот и узнаете.

— Я же ее адреса не знаю, — чуть не плача, сказала Лиза.

— Как? — испугался Володька. — Не ври! Не знаешь, где она живет?

— Нет, — сказала Лиза. — Знаю только, что в Кузнечном переулке, в первом или во втором доме от угла.

— Эх, — сказал Володька. — А я-то, дурак, бежал, даже Тузика на улице бросил. Я думал, ты знаешь. Ведь вы же подруги…

— Знаю только, что на Кузнечном, — растерянно повторила Лиза.

— На Кузнечном? — подумав, переспросил Володька. — Говоришь, второй дом от угла?

— Да. Второй или первый. Или, может быть, третий…

— Может быть, двадцать третий? — рассердился Володька. — А ну, одевайся. Побежали. Может, найдем…

Через десять минут они уже были в Кузнечном переулке.

— Под воротами есть такие доски, — говорил Володька. — Деревянные. Там написано, где какой жилец живет. Будем искать Морозовых.

Они обошли пять или шесть домов, проглядели все доски, и нигде Морозовых не было.

Володька уж стал ругаться и говорить, что, наверно, Лиза путает что-нибудь и что напрасно он оставил на улице Тузика…

Он уже хотел на все плюнуть и бежать разыскивать своего Тузика, как вдруг Лиза схватила его за руку.

— Бессонов, смотри, — сказала она, — Елизавета Ивановна идет.

Володька посмотрел и увидел, что по улице действительно идет Елизавета Ивановна, их классная воспитательница. Они побежали ей навстречу и так разлетелись, что чуть не сбили ее с ног.

— Елизавета Ивановна, здравствуйте, с добрым утром! — заговорили они в один голос.

Учительница испуганно попятилась.

— Здравствуйте, ребята, — сказала она.

— Елизавета Ивановна, — не дав ей опомниться, заговорил Володька, — вы не знаете случайно, где Валя Морозова живет?

— А что такое? — спросила учительница.

— Ой, вы бы знали, — сказала Лиза. — Нам — прямо я сказать не могу — до чего ее нужно видеть!..

— Елизавета Ивановна! Вы же знаете, наверно? — сказал Володька.

— Да, — сказала, подумав, учительница. — Знаю. Морозова здесь, вот в этом кирпичном доме живет.

— И квартиру знаете?

— И квартиру знаю, — сказала учительница. — А в чем дело?

— Вы понимаете, Елизавета Ивановна, — сказала Лиза. — У нее, кажется, отец нашелся.

— У кого? — сказала учительница.

— У Вали!

И тут ребята увидели, что Елизавета Ивановна побледнела, как снег, и губы у нее задергались — не то она хочет смеяться, не то плакать.

— Что? — сказала она. — Что вы говорите?

Ребята, путаясь и перебивая друг друга, рассказали ей о том, что передавали сегодня утром по радио.

Когда дело дошло до отчества капитана Морозова, Володька опять застрял.

— Филикт… — начал он. — Или Феликст…

— Феоктистович, — сказала учительница.

— Правильно! Во-во! — закричал Володька. — Феоктелистович! Елизавета Ивановна, а откуда вы знаете?..

Учительница закрыла рукой глаза.

— Идемте, — сказала она. — Идемте скорей к Морозовой.

И она побежала так быстро, что ребята едва успевали за ней, а прохожие останавливались и смотрели ей вслед.

— Сюда, — сказала она ребятам и свернула в ворота большого кирпичного дома, второго от угла.

— Ну, что? Я тебе говорила, — сказала Володьке Лиза.

— Елизавета Ивановна, — сказал Володька. — Мы уже тут были. Тут никаких Морозовых нет.

— Идемте, идемте, ребята, — сказала Елизавета Ивановна, не останавливаясь.

— Елизавета Ивановна, ведь правда? — сказала Лиза, когда они уже поднимались по черной лестнице. — Ведь, может, это и в самом деле Валин отец?

— Да, милая, — сказала Елизавета Ивановна. — Это он. Иван Феоктистович Морозов, капитан, командир эскадрильи. Это Валин отец.

На площадке четвертого этажа учительница остановилась, вынула из сумочки ключ и открыла этим ключом французский замок. Ребята не успели удивиться, как она распахнула дверь и сказала:

— Пожалуйста, милости просим.

В коридоре было темно.

— Осторожно, — сказала Елизавета Ивановна. — Здесь сундук.

И хотя она это сказала, Володька все-таки успел наткнуться на этот сундук. От неожиданности он вскрикнул.

— Мама, это ты? — послышался за дверью тоненький голосок, и ребята узнали голос Вали Морозовой.

— Я, — сказала Елизавета Ивановна, распахнув дверь.

— Что ты так скоро? Уже достала?

— Нет, доченька, — сказала Елизавета Ивановна. — Я не достала газету. Но зато посмотри, какую я тебе привела замечательную живую газету…

Валя Морозова лежала в постели. Приподнявшись над подушкой, она испуганно и смущенно смотрела на Володьку и Лизу, которые, не менее смущенные и не менее испуганные, застряли в дверях.

Минуту Валя смотрела на них, потом вдруг вскрикнула и юркнула головой под одеяло.

Елизавета Ивановна подбежала к ее кровати и стала стягивать с нее одеяло.

— Вылезай, вылезай! — сказала она. — Хватит нам прятаться. Горевали мы в одиночку, а радоваться будем вместе…

И она так громко засмеялась, что Валя не выдержала и высунулась из-под одеяла.

— Что? — сказала она.

Елизавета Ивановна опустилась на колени около ее кровати и обняла девочку.

— Валечка! Папа жив, — сказала она.

Несколько секунд Валя внимательно смотрела на нее, потом уронила голову в подушку и тихо заплакала.

А когда она оторвалась от подушки, ребята увидели, что она уже не плачет, а смеется. И тут, когда она засмеялась, и Володька, и Лиза в первый раз заметили, что она очень хорошенькая, и что у нее белые зубы и очень красивые золотистые волосы, а самое главное, что она, как две капли воды, похожа на Елизавету Ивановну.

Ребята удивились, хотя ничего удивительного, конечно, в этом не было.

Пантелеев Алексей Иванович (Пантелеев Л)

Новенькая

Алексей Иванович Пантелеев

(Л.Пантелеев)

Новенькая

На улицах еще не совсем рассвело, и синие лампочки еще горели у подъездов и над воротами домов, а Володька Бессонов уже бежал в школу. Бежал он очень быстро, — во-первых, потому, что на улице было холодно: говорят, что таких морозов, как в этом, 1940 году, в Ленинграде не было уже сто лет; а во-вторых, Володьке очень хотелось самым первым явиться сегодня в класс. Вообще-то он не был особенно прилежным и выдающимся мальчиком. В другое время он, пожалуй, и опоздать не постеснялся бы. А тут — в первый день после каникул — было почему-то здорово интересно прийти именно первым и потом на каждом шагу и где только можно говорить:

— А вы знаете, я сегодня первый пришел!..

Он даже не остановился, чтобы посмотреть на огромные, выкрашенные в белую краску танки, которые, покачиваясь и оглушительно громыхая, проходили в это время по улице. Да это было и не очень-то интересно, — танков теперь в городе было, пожалуй, побольше, чем трамваев.

На одну минуту только остановился Володька на углу — послушать радио. Передавали оперативную сводку штаба Ленинградского военного округа. Но и тут ничего интересного не было сегодня: поиски разведчиков и на отдельных участках фронта ружейно-пулеметная и артиллерийская перестрелка…

В раздевалке тоже еще горела синяя лампочка. Старая нянюшка дремала, положив голову на деревянный прилавок, около пустых вешалок.

— Здрасти, нянечка! — заорал Володька, кидая свой портфель на прилавок.

Старуха испуганно вскочила и захлопала глазами.

— С добрым утром вас! Хорошего аппетита! — затараторил Володька, снимая пальто и галоши. — Что? Не ждали? А я ведь, вы знаете, первый пришел!!!

— А вот и врешь, балаболка, — сказала старуха, потягиваясь и зевая.

Володька оглянулся и увидел на соседней вешалке маленькое девичье пальто с белым, кошачьим или заячьим, воротником.

«Эх, надо же! — подумал он с досадой. — Какая-то фыфра обскакала на полкилометра…»

Он попытался по виду определить, чье это пальто. Но что-то не мог вспомнить, чтобы у какой-нибудь девочки в их классе было пальто с заячьим воротником.

«Значит, это из другого класса девчонка, — подумал он. — Ну, а из чужого класса не считается. Все равно я первый».

И, пожелав нянюшке «спокойной ночи», он подхватил свой портфель и поскакал наверх.

* * *

…В классе за одной из первых парт сидела девочка. Это была какая-то совсем незнакомая девочка — маленькая, худенькая, с двумя белокурыми косичками и с зелеными бантиками на них. Увидев девочку, Володька подумал, что он ошибся и заскочил не в свой класс. Он даже попятился обратно к двери. Но тут он увидел, что класс этот — никакой не чужой, а его собственный, четвертый класс — вон на стене висит рыжий кенгуру с поднятыми лапами, вон коллекция бабочек в ящике за стеклом, вон его собственная, Володькина, парта.

— С добрым утром! — сказал Володька девочке. — Хорошего аппетита. Как вы сюда попали?

— Я — новенькая, — сказала девочка очень тихо.

— Ну? — удивился Володька. — А почему — зимой! А чего ж ты так рано?

Девочка ничего не сказала и пожала плечами.

— Может быть, ты не в тот класс пришла? — сказал Володька.

— Нет, в этот, — сказала девочка. — В четвертый «Б».

Володька подумал, почесал затылок и сказал:

— Чур, я тебя первый увидел.

Он прошел к своей парте, внимательно осмотрел ее, потрогал для чего-то крышку, — все было в порядке; и крышка открывалась и закрывалась, как полагается.

В это время в класс вошли две девочки. Володька захлопнул парту и закричал:

— Кумачева, Шмулинская! Здравствуйте! С добрым утром! У нас новенькая!.. Я ее первый увидел…

Девочки остановились и тоже с удивлением посмотрели на новенькую.

— Правда? Новенькая?

— Да, — сказала девочка.

— А почему ты зимой? А как тебя зовут?

— Морозова, — сказала девочка.

Тут появилось еще несколько человек. Потом еще. И всем Володька объявлял:

— Ребята! У нас новенькая! Ее зовут Морозова. Я ее первый увидел.

Новенькую обступили. Стали разглядывать, расспрашивать. Сколько ей лет? И как ее зовут? И почему она зимой поступает в школу?

— Я не тутэшняя, — потому, — сказала девочка.

— Что значит «не тутэшняя»? Ты что — не русская?

— Нет, русская. Только я с Украины приихала.

— С какой? С Западной?

— Нет. С Восточной, — сказала девочка.

Отвечала она очень тихо и коротко и, хотя не смущалась нисколько, была какая-то грустная, рассеянная, и все время казалось, что ей хочется вздохнуть.

— Морозова, хочешь давай будем сидеть со мной? — предложила ей Лиза Кумачева. — У меня место свободное.

— Давай, все равно, — сказала новенькая и пересела на Лизину парту.

В этот день почти весь класс явился раньше, чем обычно. Каникулы в этом году тянулись почему-то необыкновенно долго и томительно.

Ребята не виделись всего две недели, но за это время у каждого накопилось новостей больше, чем в другое время за все лето.

Волька Михайлов ездил с отцом в Териоки, видел взорванные и сожженные дома и слышал — правда, издалека — настоящие артиллерийские выстрелы. У Любы Казанцевой бандиты ограбили сестру, сняли с нее меховую жакетку, когда она возвращалась вечером домой с фабрики. У Жоржика Семенова ушел добровольцем на войну с белофиннами брат, известный лыжник и футболист. А у Володьки Бессонова хотя своих новостей и не было, зато он «своими ушами» слышал, как в очереди одна старуха говорила другой, будто «своими глазами» видела, как в Парголове около кладбища постовой милиционер сбил из нагана финский бомбардировщик…

Володьке не поверили, знали, что он балаболка, но все-таки дали ему поврать, потому что все-таки это было интересно и потому еще, что он очень смешно об этом рассказывал.

Заговорившись, ребята забыли о новенькой и не заметили, как прошло время. А за окнами уже совсем рассвело, и вот в коридоре зазвенел звонок, зазвенел как-то особенно — громко и торжественно.

Ребята быстрее, чем обычно, расселись по партам.

В это время в класс вбежала запыхавшаяся длинноногая Вера Макарова.

— Ребята! — закричала она. — Вы знаете… Новость!..

— Что? Что такое? Какая? — закричали вокруг.

— Вы знаете… у нас… у нас… новенькая…

— Ха! — захохотали ребята. — Новость! Давно без тебя знаем…

— Новенькая учительница, — сказала Вера.

— Учительница?

— Ага. Вместо Элеоноры Матвеевны будет. Ой, вы бы видели! — Вера всплеснула своими длинными руками. — Хорошенькая… Молоденькая… Глаза голубые, а волосы…

Ей не пришлось дорисовывать портрет новой учительницы. Открылась дверь, и на пороге появилась она сама — действительно очень молодая, голубоглазая, с двумя золотистыми косами, заплетенными, как венок, вокруг головы.

Ребята поднялись ей навстречу, и в тишине какая-то девочка громко прошептала своей соседке:

— Ой, и правда, какая хорошенькая!..

Учительница чуть заметно улыбнулась, подошла к своему столику, положила портфель и сказала:

— Здравствуйте, ребята. Вот вы какие! А мне говорили, что вы маленькие. Садитесь, пожалуйста.

Ребята сели. Учительница прошлась по классу, остановилась, опять улыбнулась и сказала:

— Ну, давайте познакомимся. Меня зовут Елизавета Ивановна. А вас?

Ребята засмеялись. Учительница прошла к столу и раскрыла журнал.

— О, да вас тут много. Ну, давайте все-таки знакомиться. Антонова — кто это?

— Я! — сказала Вера Антонова, поднимаясь.

— Ну, расскажи мне немножко о себе, — сказала учительница, присаживаясь к столу. — Как тебя зовут? Кто твои папа и мама? Где ты живешь? Как ты учишься?

— Учусь — ничего, хорошо, — сказала Вера.

Ребята зафыркали.

— Ну, садись, — усмехнулась учительница. — Поживем — увидим. Следующий — Баринова!

— Я!

— А тебя как зовут?

Баринова сказала, что ее зовут Тамара, что живет она в соседнем доме, что мама у нее буфетчица, а папа умер, когда она еще была маленькая.

Пока она это рассказывала, Володька Бессонов нетерпеливо ерзал на своей парте. Он знал, что его фамилия — следующая, и не мог дождаться очереди.

Не успела учительница вызвать его, как он вскочил и затараторил:

— Меня зовут Володя. Мне одиннадцать лет. Мой папа — парикмахер. Я живу угол Обводного канала и Боровой. У меня есть собака Тузик…

— Тихо, тихо, — улыбнулась учительница. — Ладно, садись, хватит, о Тузике ты мне после расскажешь. А то я с твоими товарищами не успею познакомиться.

Так она постепенно, по алфавиту, опросила полкласса. Наконец подошла очередь новенькой.

— Морозова! — выкликнула учительница.

Со всех сторон закричали:

— Это новенькая! Елизавета Ивановна, она новенькая. Она сегодня первый раз.

Учительница внимательно посмотрела на маленькую, худенькую девочку, поднявшуюся из-за своей парты, и сказала:

— Ах, вот как?

— Елизавета Ивановна! — закричал Володька Бессонов, поднимая руку.