Рассказ ленин и печник

(êóðñîâàÿ ðàáîòà â Êèåâî-Ïå÷åðñêîé ñåìèíàðèè)

Æàíð õîæäåíèé ïî çàïðåäåëüíîìó è âèäåíèé ïîòóñòîðîííèõ ìèðîâ øèðîêî ïðåäñòàâëåí â äóõîâíîé ëèòåðàòóðå, íà÷èíàÿ ñ ó÷èòåëüíûõ è ïðîðî÷åñêèõ êíèã Áèáëèè. Äàëüíåéøåå ðàçâèòèå îí ïîëó÷èë êàê â çàïàäíîé ìèñòè÷åñêîé, òàê è â ïðàâîñëàâíîé âèçàíòèéñêîé è äðåâíåðóññêîé òðàäèöèÿõ (çäåñü ìû íå áóäåì ñïåöèàëüíî êàñàòüñÿ áóääèéñêèõ è èíäóèñòñêèõ èñòî÷íèêîâ, òàêæå ñïîñîáíûõ, ïóñòü íåóìåëî, îòðàçèòü ñâåò áîæåñòâåííîé èñòèíû). Ñîîòâåòñòâóþùèå îïèñàíèÿ âîøëè â ðàçëè÷íûå ñáîðíèêè äèäàêòè÷åñêîãî õàðàêòåðà — ïàòåðèêè (íàïðèìåð, Êèåâî-Ïå÷åðñêèé) è ÷åòüè-ìèíåè. Íå îñòàëñÿ â ñòîðîíå è ñîâåòñêèé ñâÿòîé À. Ò. Òâàðäîâñêèé, êîòîðûé êðàòêî, â ïðîñòîé è ÿñíîé ñòèõîòâîðíîé ôîðìå ïåðåäàåò íàì ñâîé âèçèîíåðñêèé îïûò â ðàññêàçå î äóõîâíîì ñòðàíñòâèè ñâîåãî ãåðîÿ (äðóãîå íàçèäàòåëüíîå ñî÷èíåíèå íàøåãî àâòîðà – ïîýìà «Òåðêèí íà òîì ñâåòå»). Íå ïîáîèìñÿ ñêàçàòü: ýòîò ðàññêàç íå óñòóïàåò ïðîçðåíèÿì Äàíòå è Ñâåäåíáîðãà.

 Ãîðêàõ çíàë Åãî ëþáîé.
Ñòàðèêè íà ñõîäêó çâàëè,
Äåòè – ïîïðîñòó, ãóðüáîé,
×óòü çàâèäÿò, îáñòóïàëè.

 ãîðíåì ìèðå äåéñòâóþ ñâîè ïðàâèëà, íî îí íåîòäåëèì îò äîëüíåãî, ïèòàÿ åãî âûñîêèìè èäåÿìè è ïðîðî÷åñòâàìè, äàâàÿ íà çåìëþ Çàêîí. È áóäåò â ïîñëåäíèå äíè, ãîâîðèò Áîã, èçëèþ îò Äóõà Ìîåãî íà âñÿêóþ ïëîòü, è áóäóò ïðîðî÷åñòâîâàòü ñûíû âàøè è äî÷åðè âàøè; è þíîøè âàøè áóäóò âèäåòü âèäåíèÿ, è ñòàðöû âàøè ñíîâèäåíèÿìè âðàçóìëÿåìû áóäóò.

Áûë Îí áîëåí. Âûõîäèë
Íà ïðîãóëêó åæåäíåâíî.
Ñ êåì íè âñòðåòèòñÿ, ëþáèë
Ïîçäîðîâàòüñÿ äóøåâíî.

Îäíàæäû è áîãè ÷óâñòâóþò – èõ îäåæäû íà÷èíàþò òóñêíåòü. Èñ÷åðïàâ ñâîþ áëàãóþ êàðìó, îíè âûíóæäåíû îáðàùàòü ñâîå âíèìàíèå âíèç, ïðåäâèäÿ ñêîðîå âîïëîùåíèå âñëåäñòâèå ïîâîðîòà êîëåñà ñàíñàðû. Âåòõîìó Äíÿìè òðåáóåòñÿ ïîìîùü Ñûíà. Äàæå âåðõîâíûé áîã Áðàõìà áûë âûíóæäåí ïðîñèòü Áóääó ïðîïîâåäîâàòü îñâîáîæäàþùåå Ñëîâî.

Çà âåðñòó — êàê øåë ïåøêîì —
Ìîã Åãî óçíàòü áû êàæäûé.
Òîëüêî ñëó÷àé ñ ïå÷íèêîì
Âûøåë âîò êàêîé îäíàæäû.

Âèäèò èçäàëè ïå÷íèê,
Âèäèò: Êòî-òî Íåçíàêîìûé
Ïî ëóãó ïî çàëèâíîìó
Áåç äîðîãè — íàïðÿìèê.

Âñòðå÷à ñ çàïðåäåëüíûì íåðåäêî ïðîèñõîäèò êàê ÿâëåíèå ×åðíîãî Ìîíàõà. Äóõîâíàÿ íåîïûòíîñòü íîâîíà÷àëüíûõ ïðàêòèêîâ âåäåò ê îøèáêàì â ïîíèìàíèè ìèñòè÷åñêèõ âèäåíèé.

À ïå÷íèê è ðàä îò÷àñòè,-
Ïî-õîçÿéñêè ðóêó â áîê,-
Âåäü ïðè öàðñêîé ïðåæíåé âëàñòè
Ïîôîðñèòü îí ðàçâå ìîã?

Ñîáñòâåííûé ìèñòè÷åñêèé îïûò âåäåò ê ëîæíîìó ÷óâñòâó îñâîáîæäåíèÿ îò äîãì ðåëèãèè, îùóùåíèþ ñàìîïðîâîçãëàøåííîé ñâÿòîñòè.

— Ýé òû, êòî òàì õîäèò ëóãîì!
Êòî âåëåë òîïòàòü ïîêîñ?!-
Äà ñïëå÷à íà âñþ îêðóãó
È ïîåõàë è ïîíåñ.

Ðàçîøåëñÿ. À ïðîõîæèé
Óëûáíóëñÿ, êåïêó ñíÿë.
— Õîðîøî ðóãàòüñÿ ìîæåøü,-
Òîëüêî ýòî è ñêàçàë.

Ïðîïîâåäü ñàìîïðîçðåâøåãî ñåêòàíòà (ïóñòü äàæå àòåèñòè÷åñêàÿ) – èñêðåííÿÿ, íî åé íå õâàòàåò âûñøåãî Çíàíèÿ.

Ïîñòîÿë åùå íåìíîãî,
Äåñêàòü, ÷òî æ, ïðîñòè îòåö,
Ìîë, ïîéäó äðóãîé äîðîãîé…
Òóò áû äåëó è êîíåö.

Íî ïå÷íèê — äóøà æèâàÿ,-
Çíàé ìåíÿ, íå ëûêîì øèò!-
Ïðèïóãíóòü åùå æåëàÿ:
— Êàê ôàìèëèÿ?- êðè÷èò.

Òîò âçäîõíóë, ïîæàë ïëå÷àìè,
Ëûñûé, ðîñòîì íåâåëèê.
— Ëåíèí,- ïðîñòî îòâå÷àåò.
— Ëåíèí?- Òóò è ñåë ñòàðèê.

Îäíî ñëîâî Ó÷èòåëÿ, äàþùåãî êàááàëèñòè÷åñêîå ïîñâÿùåíèå, îòêðûâàþùåãî Òàéíîå Èìÿ, ñïîñîáíî ïðèâåñòè ê îïðåäåëåííîìó ïðîçðåíèþ, âûõîäó íà íà÷àëüíûé óðîâåíü ïðîñâåòëåíèÿ-ñàòîðè, êîòîðîå îùóùàåòñÿ êàê óäàð ìîëíèè. Ýòîò àâàíñ íå âñåãäà ÿâëÿåòñÿ çàñëóæåííûì – åãî ñëåäóåò ðàññìàòðèâàòü êàê ÷èñòóþ ìèëîñòü.

Äåíü çà äíåì ïðîõîäèò ëåòî,
Îñåíü ñ õëåáîì íà ïîðîã,
È íèêàê ïðî ñëó÷àé ýòîò
Ïîçàáûòü ïå÷íèê íå ìîã.

Êàê áû òî íè áûëî, äàæå âñòðå÷à ñ Èñêóñèòåëåì, ×åðíûì Ó÷èòåëåì, ñïîñîáñòâóåò ñòàíîâëåíèþ íà Ïóòü. Îäíàêî âïåðåäè ïðåäñòîèò ìó÷èòåëüíîå äóõîâíîå ñîçðåâàíèå, âîçâîäÿùåå íà íîâóþ ñòóïåíü ðåëèãèîçíîãî îïûòà.

È ïî ñâåæåé ïî ïîðîøå
Âäðóã ê èçáóøêå ïå÷íèêà
Íà êîíå â âîçêå õîðîøåì
Äâà âîåííûõ ñåäîêà.

Ãðîçíûå àíãåëû ïðèõîäÿò â ãðåøíûé ìèð – Ñîäîì, óïðàâëÿÿ Êîëåñíèöåé. Íà íåå îíè áåðóò ïðàâåäíèêîâ â ïóòåøåñòâèå ïî íèæíèì è âåðõíèì ìèðàì.

Ñêðûëàñü õàòà çà ïðèãîðêîì.
Ì÷àòñÿ ñàíêè ïðÿìèêîì.
Ïîâîðîò, óñàäüáà Ãîðêè,
Ñàä, ïîäâîðüå, áåëûé äîì.

Òû äîéäåøü äî õîðîøî ñäåëàííîãî õðàìà Àèäà. Ñïðàâà (ñëåâà) — èñòî÷íèê, òåêóùèé èç îçåðà çàáâåíèÿ Ëåòû, òàì áüþò êëþ÷îì áåëûå âîäû, ðÿäîì ñ íèì ñòîèò áåëûé êèïàðèñ. Ê ýòîìó èñòî÷íèêó íå ïîäõîäè äàæå áëèçêî. Çäåñü îõëàæäàþòñÿ îïóñêàþùèåñÿ äóøè ìåðòâûõ ïåðåä íîâûì âîïëîùåíèåì, ÷òîáû çàáûòü âñå áûëîå.

 äîìå ïóñòî, íåëþäèìî,
Íè êîòåíêà íå âèäàòü.
Òÿíåò ñòóæåé, ïàõíåò äûìîì —
Íó îâèí — íè äàòü íè âçÿòü.

Òîëüêî ñåë ïå÷íèê â ãîñòèíîé,
Òîëüêî íà ïîë ñâîé ìåøîê —
Âäðóã øàãè, è äîì ïóñòûííûé
Îæèë âåñü, è íà ïîðîã —
Ñàì, òàêîé æå, Òîò Ïðîõîæèé.
Ïå÷íèêà òîò÷àñ óçíàë….

Ïðÿìî ñîí ïóøêèíñêîé Òàòüÿíû. Ñå, îñòàâëÿåòñÿ âàì äîì âàø ïóñò – ó÷åíèå øóíüÿòû. Òåì íå ìåíåå, íàø òåêñò ñëåäóåò ñòðîãîìó ìîíîòåèçìó: Âçîéäó ëè íà íåáî — Òû òàì; ñîéäó ëè â ïðåèñïîäíþþ — è òàì Òû. Áîãîÿâëåíèå ïðîèñõîäèò òèõî è íåçàìåòíî, íî äàåò æèçíü âñåì ìèðàì. Òàê Ïðèõîäÿùèé, Òàòõàãàòà, âåçäå ñïàñàåò æèâûõ ñóùåñòâ.

È âäîáàâîê íè ñëîâå÷êà,
Ñëîâíî âñå, ÷òî áûëî,- ïðî÷ü.
— Âîò ñîâñåì íå ãðååò Ïå÷êà.
È äûìèò. Íåëüçÿ ëü ïîìî÷ü?

Âñå íàøëîñü — ïåñîê, êèðïè÷,
È ñïîðèòñÿ òðóä, êàê íàäî.
Òóò Ïå÷íèê, à òàì Èëüè÷
Çà ñòåíîþ ïèøåò ðÿäîì.

Âñå ïðîèñõîäèò ïî ñëîâó Ïèñàíèÿ. Çàçåðêàëüíûé è äîëüíèé ìèðû âçàèìîäåéñòâóþò â äîìîñòðîèòåëüñòâå, Áîã è Àâðààì – ñîðàáîòíèêè â òâîðåíèè.

Òîëüêî áóäü, Èëüè÷, çäîðîâ,
Ñëàäèì ëþáî-ìèëî,
×òîá, êàêèõ íè ñóíóòü äðîâ,
Ãðåëà, íå äûìèëà.

×òîá â òåïëå ïèñàòü Òåáå
Âñå Òâîè Áóìàãè,
×òîáû âåòåð ïåë â òðóáå
Îò âåñåëîé òÿãè.

Òàê îí äóìàåò, êëàäåò
Êèðïè÷è ïî ñòðóíêå ðîâíî.
Ìàñòåðèò ëåãêî, ëþáîâíî,
Ñëîâíî ïåñåíêó ïîåò…

Ïå÷ü èñïðàâëåíà. Ïîä âå÷åð
 íåé çàùåëêàëè äðîâà.
Òóò è âûøåë Ëåíèí ê Ïå÷è
È ñêàçàë ñâîè ñëîâà.

Âñå ìèðû ïèòàþòñÿ ýíåðãèÿìè íèæíèõ õòîíè÷åñêèõ âìåñòèëèù. Ïîâàð-÷åðò ãîòîâèò â àäó åäó äëÿ íåáà. Âñå, ÷òî ïîâåëåíî Áîãîì íåáåñíûì, äîëæíî äåëàòüñÿ ñî òùàíèåì äëÿ äîìà Áîãà íåáåñíîãî. Öåðêîâü íå ìîæåò áûòü ïîñòðîåíà áåç ÷åëîâå÷åñêîãî òðóäà – òóäà êàê êàìíè âõîäÿò âñå äóøè, ñòðàäàíèÿ êîòîðûõ âîçíîñÿòñÿ ââûñü.

Çà ñòîëîì ñèäåëè âìåñòå,
Ïèëè ÷àé, âåëàñÿ ðå÷ü
Ïî ïîðÿäêó, ÷åñòü ïî ÷åñòè,
Ïðî äåëà, ïðî òó æå Ïå÷ü.

Óñïîêîèâøèñü íåìíîãî,
Ðàçîãðåâøèñü çà ñòîëîì,
Ïðèñòóïèë ñòàðèê ñ òðåâîãîé
Ê ðàçãîâîðó îá Èíîì.

Ìîë, çà äîáðûì óãîùåíüåì
Óìîë÷àòü ÿ íå ìîãó,
Ìîë, ïðîøó, Èëüè÷, ïðîùåíüÿ
Çà îøèáêó íà ëóãó.

Òåïåðü ðàñêðûòû âñå òàéíû çàïðåäåëüíîãî áûòèÿ. Âñå áóäåò ïðèçíàíî õîðîøèì, îøèáêè èñêàòåëÿ èñòèíû íà Ïóòè – èñêóïëåíû. Âïåðåäè Ýäåì, îáèòåëü áåçãðåøíûõ, îñâîáîæäåííûõ è ñïàñåííûõ:

Ïî ìîðîçöó ìàñòåð âûøåë,
Îãëÿíóëñÿ íå ñïåøà:
Äûì ñòîëáîì ñòîèò íàä êðûøåé,-
Òî-òî òÿãà õîðîøà.

Ñ÷àñòëèâ, äîâåðõó äîâîëåí,
Êàê èäåò — íå ÷óåò ñàì.
Ñòàðûì ñàäîì, áåëûì ïîëåì
Íà äåðåâíþ çà÷åñàë…

Çàòåì äóøà òâîÿ, ïîäîáíî íåóãàñèìîìó îãíþ, âçëåòèò â áåñêîíå÷íûå õîëîäíûå äàëè, âñå âûøå è âûøå, âñå áëèæå è áëèæå ê îãðîìíîìó øàðó èç òàêèõ æå íåãàñíóùèõ ñèÿþùèõ îãíåé. Ðàäóéñÿ, èñïûòàâ èñïûòàííîå, ïðåæäå ýòîãî íå áûëî ñ òîáîé íèêîãäà. Òû âûðâàëñÿ èç ìó÷èòåëüíîãî ìíîãîñòðàäàëüíîãî êðóãà ðîæäåíèé. Ñëîâíî áûñòðîíîãèé áåãóí, òû äîñòèã âîæäåëåííîãî âåíöà, òû ïîãðóçèëñÿ â ëîíî Âëàäû÷èöû-Ãååòèè. Ðàäóéñÿ, ðàäóéñÿ, ðàäóéñÿ!

За что кубанцы должны быть признательны Суворову и можно ли его сравнить с Лениным, Чапаевым, генералиссимусом Сталиным и Александром Македонским? Об этом и многом другом корреспондент «КН» побеседовал с историком, членом Союза российских писателей Игорем Васильевым.

На Кубани стартовал творческий проект «Суворов. Путь в бессмертие». Он посвящен 230-летию со дня переселения черноморских казаков на Кубань по указу Екатерины II. Активное участие в событии двухвековой давности принимал прославленный полководец.

Зарядка перед боем

– Игорь Юрьевич, если экспромтом составить словесный портрет, эдакий «фоторобот» Александра Суворова, то каким он будет? Что в нем такого необычного?

– Он – гениальный полководец и яркая творческая личность.

– А в чем творчество?

– В первую очередь надо сказать о военном искусстве, но не стоит забывать и о его писательском таланте. Его «Науку побеждать» можно назвать стихотворением в прозе. В письмах к дочери Суворов тоже представляется как мастер слова. Он сам говорил, что если не стал бы военным, то пошел бы в писатели…

Или, например, мало кто знает, что Суворов регулярно делал зарядку по разработанной им самим методике. Одним из первых в России.

– Известны его афоризмы. Пуля – дура, штык – молодец…

– Бывало высказывания Суворова искажались. Так, ему приписывают фразу «Тяжело в учении, легко в бою», но на самом деле он говорил иначе – «Тяжело в учении, легко в походе; легко в учении, тяжело в походе».

– А то, что Суворов – генералиссимус, это редкость?

– Огромная редкость. Он не проиграл ни одного из примерно 60 сражений, которыми руководил. В Российской империи после Суворова генералиссимусов не было.

Сделай меня, матушка, немцем

– В советском фильме 1941 года «Суворов» генералиссимусу приходится притворяться смешным, чтобы противостоять интриганам. Было такое, он «включал дурочку»?

– Суворов был очень ироничным. Он не только подыгрывал, но своим юмором мог жестко обломать недоброжелателя. Есть такой исторический анекдот по поводу засилья иностранцев при Екатерине II. На вопрос императрицы, чем бы его наградить, полководец отвечает: «Сделай меня, матушка, немцем!»

– В рекламе 90-х годов обыгрывается еще один анекдот, где Александр Васильевич в Сочельник ничего не ест. «До первой звезды нельзя» – «Звезду Суворову!»

– Сложно сказать, было такое или нет на самом деле. Образ Суворова стал фольклорным.

Рассказывали немало историй. Например, что Суворов любил проверять несение службы инкогнито, одеваясь офицером небольших чинов.

– Напоминает рассказ «Ленин и печник»… А вообще Суворов из какой семьи происходил?

– Его отец, генерал-аншеф, был одним из основателей российских спецслужб. Происходил из столбовых дворян, но род был небогатым.

– Как Суворов относился к казакам?

– Он даже командовал казачьим отрядом во время Семилетней войны. Ценил мобильность казаков, их отношение к военному делу «с огоньком».

– Сколько раз полководец побывал на Кубани?

– Шесть раз.

– На многочисленных сайтах в интернете пишут, что Суворов побывал на Кубани три, а то и пять раз. Точная цифра не известна?

– Почему же. Все известно. Просто Суворов мог посетить Кубань два раза в год, как, например, в 1793 году…

Первый визит полководца состоялся в 1778 году, когда Крымское ханство получило независимость от Османской империи. Тогда нужно было укрепить рубежи и обезопасить их от влияния турецких агентов. В то время правобережная Кубань уже не считалась турецкой, а формально входила в Крымское ханство. Некоторые территории ханства (например, принадлежавшие кубанским ногайцам) были автономными. Есть мнение, что эту интересную форму правления можно назвать степным феодализмом.

В этот период Суворов базировался на реке Ее, а на месте будущего Екатеринодара появился Архангельский фельдшанец. Простенькая такая крепость, где многое делалось из дерева, плетеной лозы с земляной засыпкой. Эффективная и при этом дешевая (без госвложений) оборонительная конструкция. Сейчас это место приблизительно в районе улицы Ставропольской, в той стороне, где Карасуны и Кубаньэнерго. Там, кстати, улица Суворова начинается.

– Что в те времена представляла Кубань? Городов же еще не было.

–Турецкие крепости были ближе к Тамани. Например, Ени-Копыл (на территории современного Славянска-на-Кубани). У ногайцев, ближе к реке Кубань были зимники – небольшие поселки. Население состояло в основном из кочевников, которые частично уже начали заниматься земледелием. Они выращивали некоторые злаки, заготовляли сено для скота.

– В начале 1779 года Суворов опять на Кубани…

– Суворов, в отличие от многих полководцев, был выдающимся дипломатом. У него, например, были друзья среди ногайских султанов. Например, Муса-бей. Александр Васильевич был веротерпим, уважал чужие традиции.

В 1782 – 1783 годах был третий приезд Суворова на Кубань. Был тогда переломный момент – ликвидация Крымского ханства. С ногайцами была достигнута договоренность переселиться подальше от новой границы Российской империи. Кочевники подняли мятеж, но в открытых столкновениях потерпели поражение. Многие ушли за Кубань. Большую часть ногайцев впоследствии переселили на территорию нынешнего Ставрополья и Дагестана.

В феврале 1792 года Суворов в четвертый раз приезжает на Кубань. А в феврале 1793-го – в пятый. Тогда началось строительство Фанагорийской крепости на Тамани. Полководец также оказывал поддержку нарождавшемуся Черноморскому казачьему войску.

В июле 1793 года Суворов приезжает на Кубань в последний раз.

– Что можно считать на Кубани «суворовскими местами»? Можно из них составить топ-3, например?

– Это – Краснодар, станица Тамань и Усть-Лабинск.

Хаос под контролем

– Доводилось слышать, что где-то сохранились останки «суворовской крепости» в Краснодаре. Это все легенды?

– В 1920-х годах еще сохранялись остатки военных сооружений той эпохи. Еще раньше их фотографировал Евгений Фелицын, основатель краевого музея. Находились они рядом с нынешним зданием Кубаньэнерго.

– Можно отметить три основных ноу-хау военного искусства Суворова?

– Главное – он перенес внимание с абстрактных концепций на солдата и офицера. Человеческий фактор стал базовым, как в древних воинских традициях. Суворовские солдаты и офицеры не только становились профессионалами военного дела – они его по-настоящему любили!

У Суворова были и концептуальные разработки, передовые для того времени, например, применение стрелков, сражавшихся в рассыпном строю.

– Это можно назвать «контролируемый хаос»?

– Отчасти. Классическая линейная тактика ориентировалась на часто слабо подготовленных солдат, которые с близкого расстояния фактически расстреливают друг друга. Главное было – выдержать психологическую атаку и не побежать.

– Как «психическая атака» в советском фильме «Чапаев»?

– Похоже. Суворов же сделал более сложный, подвижный строй, разнообразил применение родов войск – разных типов пехоты, кавалерии, казаков. Можно сказать, он шел по пути Александра Македонского и его отца Филиппа – стремился увеличить внутреннее многообразие армии, ее мобильность и гибкость. Суворовские войска действовали активней и были быстрее противника.

– За что кубанцы должны быть благодарны Суворову в первую очередь?

– Он во многом лично заложил первые основы городской цивилизации Нового времени в регионе. Не античной, не турецкой или генуэзской, а российской. На значительной части нынешнего Краснодарского края Суворов основал укрепления, на месте 30 из них сейчас существуют населенные пункты, включая Краснодар.

В Музее В.И.Ленина

Сергей Михалков

В Горках знал его любой,
Старики на сходку звали,
Дети — попросту, гурьбой,
Чуть завидят, обступали.

Был он болен. Выходил
На прогулку ежедневно.
С кем ни встретится, любил
Поздороваться душевно.

За версту — как шел пешком —
Мог его узнать бы каждый.
Только случай с печником
Вышел вот какой однажды.

Видит издали печник,
Видит: кто-то незнакомый
По лугу по заливному
Без дороги — напрямик.

А печник и рад отчасти,-
По-хозяйски руку в бок,-
Ведь при царской прежней власти
Пофорсить он разве мог?

Грядка луку в огороде,
Сажень улицы в селе,-
Никаких иных угодий
Не имел он на земле…

— Эй ты, кто там ходит лугом!
Кто велел топтать покос?! —
Да с плеча на всю округу
И поехал, и понес.

Разошелся.
А прохожий
Улыбнулся, кепку снял.
— Хорошо ругаться можешь! —
Только это и сказал.

Постоял еще немного,
Дескать, что ж, прости, отец,
Мол, пойду другой дорогой…
Тут бы делу и конец.

Но печник — душа живая,-
Знай меня, не лыком шит! —
Припугнуть еще желая:
— Как фамилия? — кричит.

Тот вздохнул, пожал плечами,
Лысый, ростом невелик.
— Ленин,- просто отвечает.
— Ленин! — Тут и сел старик.

День за днем проходит лето,
Осень с хлебом на порог,
И никак про случай этот
Позабыть печник не мог.

А по свежей по пороше
Вдруг к избушке печника
На коне в возке хорошем —
Два военных седока.

Заметалась беспокойно
У окошка вся семья.
Входят гости:
— Вы такой-то?.
Свесил руки:
— Вот он я…

— Собирайтесь! —
Взял он шубу,
Не найдет, где рукава.
А жена ему:
— За грубость,
За свои идешь слова…

Сразу в слезы непременно,
К мужней шубе — головой.
— Попрошу,- сказал военный.
Ваш инструмент взять с собой.

Скрылась хата за пригорком.
Мчатся санки прямиком.
Поворот, усадьба Горки,
Сад, подворье, белый дом.

В доме пусто, нелюдимо,
Ни котенка не видать.
Тянет стужей, пахнет дымом,-
Ну овин — ни дать ни взять.

Только сел печник в гостиной,
Только на пол свой мешок —
Вдруг шаги, и дом пустынный
Ожил весь, и на порог —

Сам, такой же, тот прохожий.
Печника тотчас узнал:
— Хорошо ругаться можешь,-
Поздоровавшись, сказал.

И вдобавок ни словечка,
Словно все, что было,- прочь.
— Вот совсем не греет печка.
И дымит. Нельзя ль помочь?

Крякнул мастер осторожно,
Краской густо залился.
— То есть как же так нельзя?
То есть вот как даже можно!..

Сразу шубу с плеч — рывком,
Достает инструмент. — Ну-ка…-
Печь голландскую кругом,
Точно доктор, всю обстукал.

В чем причина, в чем беда
Догадался — и за дело.
Закипела тут вода,
Глина свежая поспела.

Все нашлось — песок, кирпич,
И спорится труд, как надо.
Тут печник, а там Ильич
За стеною пишет рядом.

И привычная легка
Печнику работа.
Отличиться велика
У него охота.

Только будь, Ильич, здоров,
Сладим любо-мило,
Чтоб, каких ни сунуть дров,
Грела, не дымила.

Чтоб в тепле писать тебе
Все твои бумаги,
Чтобы ветер пел в трубе
От веселой тяги.

Тяга слабая сейчас —
Дело поправимо,
Дело это — плюнуть раз,
Друг ты наш любимый…

Так он думает, кладет
Кирпичи по струнке ровно.
Мастерит легко, любовно,
Словно песенку поет…

Печь исправлена. Под вечер
В ней защелкали дрова.
Тут и вышел Ленин к печи
И сказал свои слова.

Он сказал, — тех слов дороже
Не слыхал еще печник:
— Хорошо работать можешь,
Очень хорошо, старик.

И у мастера от пыли
Зачесались вдруг глаза.
Ну а руки в глине были —
Значит, вытереть нельзя.

В горле где-то все запнулось,
Что хотел сказать в ответ,
А когда слеза смигнулась,
Посмотрел — его уж нет…

За столом сидели вместе,
Пили чай, велася речь
По порядку, честь по чести,
Про дела, про ту же печь.

Успокоившись немного,
Разогревшись за столом,
Приступил старик с тревогой
К разговору об ином.

Мол, за добрым угощеньем
Умолчать я не могу,
Мол, прошу, Ильич, прощенья
За ошибку на лугу.
Сознаю свою ошибку…

Только Ленин перебил:
— Вон ты что,- сказал с улыбкой, —
Я про то давно забыл…

По морозцу мастер вышел,
Оглянулся не спеша:
Дым столбом стоит над крышей, —
То-то тяга хороша.

Счастлив, доверху доволен,
Как идет — не чует сам.
Старым садом, белым полем
На деревню зачесал…

Не спала жена, встречает:
— Где ты, как? — душа горит…
— Да у Ленина за чаем
Засиделся,- говорит…

1938-1940

Давно хотел написать этот пост, да всё руки не доходили) Анализируя причины того, почему те или иные люди так любят СССР и продолжают его любить, даже несмотря на то, что факты убеждают в обратном, я пришел к выводу, что причины этого кроются в раннем детстве.

Современные исследователи закрытых обществ часто пишут об импринтинге — таким словом называют впитанную в раннем детстве догматику, расстаться с которой очень сложно даже под влиянием рациональных аргументов. Подобное встречается и в радикально-религиозных обществах, и просто в закрытых диктатурах вроде советской или северокорейской — несмотря на декларируемый «светский» характер, изнутри там всё очень похоже на религию.

Видео дня

У меня дома большая библиотека, немало томов в которой занимают издания времён СССР. Для сегодняшнего поста я проанализировал две книги, школьный учебник и собрание стихотворений известного детского поэта, чтобы показать вам, как уже с самого раннего детства в СССР детям «промывали мозги» коммунистической пропагандой, пишет Максим Мирович в Facebook.

В общем, в сегодняшнем посте — рассказ о том, как промывали мозги советским детям.

01. Начнём, пожалуй, с учебника. Советские учебники русского языка для школьников в позднем СССР (где-то начиная с 1960-х годов) были похожи как две капли воды и имели абсолютно одинаковые разделы, реплицируемые из более ранних изданий в более поздние. Разделы были следующими — нейтральные рассказы про природу «(ой ты наша зимушка-зима!»), рассказы про жизнь октябрят и пионеров, рассказы про советскую армию, рассказы о разделе Второй мировой войны под названием «Великая Отечественная» и рассказы про Октябрьский переворот, именуемый Революцией. Ещё (опционально) мог быть отдельный раздел про жизнь Ильича, его жизнь в шалаше и хитромудрые уходы от царской охранки.

Отдельное обязательное место занимал раздел, рассказывающий про «бедную и несчастную» жизнь крестьян до революции. Там всегда присутствовали образы маленьких мальчиков, которые вместо школы пашут на конях, и рабочих с красным флагом, на которых нападают жандармы и казаки. Абсолютно везде лепили стихи Сергея Михалкова (о нём еще поговорим ниже) с такими строками:

«А если станет невтерпежь,

В сердцах сожмешь кулак

Прибаки требовать пойдешь,

Поднимешь красный флаг —

Жандармы схватят, изобьют,

Узнаешь, где острог

И как колодники поют

Когда их путь далёк.»

О том, что коммунистчиеские власти за подобные демонстрации вас не бросят в острог, а просто расстреляют, как в Новочеркасске в 1962 году или в Гданьске в 1970-м, в учебниках предпочитали как-то не упоминать.

02. Вообще, теме протестов против «угнетения прав рабочих» во времена дореволюционной России форсилась в этих книженциях достаточно активно, помню десятки рассказов вроде «Фонарик» или «Флаг забастовки», которые рассказывали о протестах бедных рабочих. Вот только о том, что на самом деле «бедные рабочие» в дореволюционные времена жили значительно богаче и свободнее советских, могли себе позволить квартиры и неплохую мебель, тоже как-то предпочитали молчать.

03. Примерно в брежневские годы зацементировалась «официальная картинка» Октябрьского переворота, одинаковые визуальные образы тех событий кочевали из книги в книгу — одетый в черную тройку Ленин на броневике, крейсер «Аврора», одетые в гражданское «красногвардейцы», матросы и солдаты, вооруженные винтовками-трехлинейками, пулемётами Максима и маузерами. Отступать от канона считалось чем-то сродни святотатству, как если бы в средние века на иконе вдруг нарисовали «неканоничный» посторонний предмет.

В общем, картинка «Октября» должна была выглядеть примерно вот так:

04. Картинка «царской России» тоже была весьма каноничной — никто не рисовал в книгах шикарные доходные дома начала XX века, красивые парки, вежливых и учтивых горожан. Нет, если речь шла о временах до октября 1917 года — то показать должны были обязательно какое-то низкое, маленькое и темное помещение, освещенное лучиной либо керосиновой лампой, в котором люди тяжело и много работают, а за окном обязательно должна была быть зимняя или осенняя дождливая ночь.

Ещё обязательно нужно было нарисовать «угнетателей трудового народа» — как правило, рисовали какого-нибудь помещика или домовладельца, или пожилую «хозяйку», на которых художники отрывались по полной — все были сплошь носатыми, пузатыми, страшными и толстыми. Ну, чтобы советскому школьнику было понятно, кого в 1917-м свергли. Упыри какие-то короче!

05. А ещё очень смешно показывали образы «буржуинов, западных рабовладельцев и всяких интервентов». На иллюстрации к гайдаровскому «Мальчишу-Кибальчишу» (рассказу из повести «Военная тайна») солдат «империалистических армий» рисовали во фраках, цилиндрах и лаковых туфлях — словом, во всём том, что было так ненавистно «трудовому народу») Вот вам смешно, а школьник в каком-нибудь Сургуте или Иркутске действительно верил, что всё так и было.

06. Помимо чисто школьной «обработки», на советского ребёнка наваливалась ещё и пропаганда из «обычных» книжек. Особенно в этом усердствовал Сергей Михалков, детский поэт и по совместительству ярый сталинист. Драматург Анатолий Мареингоф рассказывал, что на одном из обедов в Кремле Сергей Михалков, заикаясь (зная, что это нравится Сталину) выклянчил у последнего недоеденный чебурек — «Иосиф Виссарионович, это мне на память!»

О чём писал любитель сталинских объедков? У меня в библиотеке есть собрание его стихов, изданное в 1953 году. Там очень много всего интересного, что повыбрасывали из более поздних изданий, особенно после 1956 года.

Вот, например, стихотворение про использование детского труда на заводах во времена СССР. Следите за руками — то, что дети работали в царской России — это очень плохо и вообще против этого боролись большевики. А то, что те же дети вместо учебы работают и во времена СССР — это очень хорошо и вообще прогресс.

07. Вот тоже замечательное стихотворение, отражающее шпиономанию 1930-х годов — школьники отловили неизвестного прохожего и тут же сдали его «в органы». Разумеется, всем известно, что если ты гуляешь и не имеешь документов — то ты агент империалистической разведки. Стучи на всех, сдавай прохожих.

08. Ещё по таким книгам очень интересно наблюдать, как формировался и к 1940-50-м годам уже сформировался полностью культ личностей Ленина и Сталина. Бертран Рассел, Карл Поппер, а также более поздние исследователи тоталитарных идеологий XX века, воде Сэма Харриса, отмечали, что коммунистическая идеология была построена по образцу классичиеской авраамической религии — с догматикой, чудесами, пророками и даже «тем светом» — коммунизмом, в который мы все обязательно попадём.

Даже сам поход в музей Ленина напоминает поход в храм — музей представляет собой большой красивый красный дом, похожий на дворец, в который мальчика ведет в воскресенье старшая сестра.

09. В музее рассказывается про житие гражданина Ульянова, выслушивать про которое нужно с благоговейным трепетом, причём сакрально-духовное значение приобретает даже чайник Вождя, на который хочется смотреть и смотреть, не отрываясь.

10. В конце стихотворения про музей описана присяга «юных ленинцев», что очень напоминает религиозное причастие, тоже практикующееся во многих религиях. А на страничке справа размещен тоже очень интересный стишок под названием «Счастье», в котором автор признаётся в своей любви к Сталину, который «обнимал всех детей на свете», вы только вчитайтесь в эти строки:

«В день парада,

В утро Первомая,

В майский день весенней чистоты,

Девочку высоко поднимая,

Принял вождь

Из детских рук цветы.

Тот, кто был тогда у стен кремлёвских, —

Тот душой и сердцем понимал:

В этот миг

Наш Сталин по-отцовски

Всех детей на свете обнимал!

Всех детей на свете:

Честных, дружных,

Тех, кто счастлив,

Тех, кто угнетён

Белых,

Чёрных,

Северных и южных,

Всех народов

Наций

И племён…»

11. Или вот, например, стихотворение «Смена». Речь в нём идет про то, что в районе Красной площади остановились автомобили и пропускают через переход группу детей из детского сада.

12. Мысленно рассуждая о том, кем станут эти дети, пассажиры приходят к мнению, что дети обязательно станут «ленинцами, сталинцами и коммунистами». Это как если бы сейчас кто-то, глядя на пятилетних детей, всерьез рассуждал о том, что мол «вон идут будущие члены партии «Единая Россия»))

13. Не обошлось в пропагандистских стишках Михалкова и без «очернения запада», вот например стихотворение о советских детях, оставшихся после Второй мировой войны вне территории СССР. Флаг, который «полощется над ними», конечно же «чужой и надменный» (а каким еще может быть флаг Британии, в самом деле), а английским военным дети говорят «гутен таг». Зачем с англичанами здороваться по-немецки — автор не уточняет, и так сойдёт, иностранное слово же.

14. А наиболее смешно выглядят рассуждения Михалкова о том, кем вне СССР станет условный «малыш из-под Пскова», здесь автор перечисляет ровно то, что как раз ждало бы малыша в СССР — солдат, шпион, раб, безмолвный рабочий скот в колхозе за трудодни.

15. Помимо этого, в стихах Михалкова постоянно присутствует военная тематика, одного мальчика он обзывает «мимозой» за то, что тот не готов к тому, «чтоб стать пилотом, быть отважным моряком, чтоб лежать за пулемётом, управлять броневиком». Короче, не готов сгореть в танке за советскую бюрократию — ты не человек, а растение.

16. Или вот. Даже простой урок подаётся как какая-то «военная игра». И после этого вы ещё удивляетесь, почему все поклонники СССР такие воинственные. Да у них что ни день — то баталия:)

Такие дела. Как видите, промывать мозги и готовить к лояльности к советской власти в СССР начинали уже с самого детства. Расскажите об этом посте друзьям, пусть тоже почитают.

А вы помните какие-нибудь образцы советской пропаганды из детства?

Расскажите, интересно)