Рассказ как пушкин учился в лицее

   В мае 1811 года Пушкину исполнилось 12 лет. Родители решили было отвезти его в Петербург и отдать на воспитание в Иезуитский коллегиум. Но в это время до Москвы дошёл слух, что царь Александр I намерен открыть осенью в Царском Селе новое, ещё небывалое в России учебное заведение – Лицей. Слух этот заинтересовал отца Пушкина, Сергея Львовича, любителя всяких новостей.


   Пушкин-лицеист. Памятник в лицейском саду.

   Сергей Львович навёл справки и скоро узнал, что Лицей должен готовить будущих помощников царя, государственных деятелей.

   В то время царь Александр I ещё был вольнодумцем. Его отец, деспот Павел I, был убит придворными, и Александру, чтобы удержаться на престоле, приходилось проявлять мягкость души и свободу мыслей, что он и делал некоторое время.

   В Лицее должны были бесплатно жить и учиться дети родовитых дворян: предполагалось, что по окончании Лицея они займут важные государственные должности по дипломатической и военной части. Царь хотел лично наблюдать за воспитанием лицеистов и потому приказал открыть Лицей в Царском Селе, в четырёхэтажном флигеле, примыкавшем к большому царскому дворцу.

   И бесплатное обучение, и покровительство царя, и блестящая карьера в будущем – всё это взволновало Сергея Львовича, и он решил во что бы то ни стало устроить сына в Лицей. Но детей родовитых дворян было много, а в Лицей принимали всего тридцать воспитанников. Надо было хлопотать, искать протекции. Обычно ленивый и беспечный, Сергей Львович тут проявил достаточную энергию и добился того, что его сыну разрешили держать экзамен.

   В июле Пушкин вместе с дядюшкой Василием Львовичем, известным в ту пору поэтом, выехал на лошадях из Москвы в Петербург. Он выдержал экзамен и был принят в Лицей.

   В этом здании, налево от арки, помещался Царскосельский лицей.

   19 октября, утром, в тихом живописном Царском Селе, во дворцовом флигеле, произошло торжественное открытие Лицея. После молебна в придворной церкви лицеистов, 10–14-летних мальчиков, одетых в новую парадную форму – в синие мундиры с красными воротниками, шитыми серебром, в белые брюки и высокие ботфорты, – ввели в большой лицейский зал. Между колонн стоял стол, покрытый красным сукном с золотой бахромой. На столе лежала «Высочайшая грамота» – указ царя об открытии Лицея.

   Лицеистов выстроили в три шеренги справа от стола. Вместе с ними встало их взволнованное начальство: директор, инспектор, гувернёры, – а напротив, лицом к ним, выстроились лицейские профессора и чиновники.

   В торжественной тишине чиновник из министерства народного просвещения тонким, дребезжащим голосом прочитал указ об открытии Лицея и устав Лицея, в котором говорилось, что в этом «новом святилище наук» телесные наказания запрещаются. Это было необыкновенно и ново, потому что в те годы во всех учебных заведениях школьников секли розгами самым унизительным образом. Потом директор Лицея, держа в дрожащих руках длинный лист бумаги, невнятно и робко прочитал скучную, длинную речь.

   Но вот следом за ним к столу смело, с достоинством вышел молодой профессор политических наук Куницын. Он не читал свою речь, а говорил уверенно, громко, обращаясь не к царю, а к лицеистам. Он призывал их к славе, к служению отечеству, народу, к честному выполнению долга гражданина и воина.

   В его речи не были и тени раболепства, он ни разу не упомянул имени царя. Это тоже было необыкновенно. Все ораторы обычно призывали своих слушателей к служению прежде всего царю, а потом уже отечеству, народу. Куницын смело нарушил этот обычай. И это глубоко взволновало лицеистов и запало в их души на всю жизнь.

   Через 25 лет, за три месяца до своей трагической смерти, Пушкин в день 19 октября, в «Лицея день заветный», вспоминал о речи Куницына и только о ней как о большом событии в день открытия Лицея.

   Лицеисты с восторгом слушали смелую речь Куницына и смотрели на него, как на человека необыкновенного. И он действительно оказался необыкновенным человеком. В течение шести лет он был их любимым профессором. Он воспитал в них чувство чести и независимости, стремление к свободе, ненависть к тирании и рабству.

«Он создал нас, он воспитал наш пламень.
Поставлен им краеугольный камень,
Им чистая лампада возжена…» –

   писал о нём Пушкин в 1825 году в ссылке, в Михайловском, в стихотворении, посвященном четырнадцатой годовщине открытия Лицея.

   Вечером, когда царь и важные гости уехали, лицеисты переменили парадную форму на будничную и вышли гулять. На улице лежал пушистый, рано выпавший снег. Вокруг Лицея горели плошки. При свете этой пышной иллюминации лицеисты бросились играть в снежки, забыв о том, что они будущие «столпы отечества».

   Торжество кончилось. Начались школьные будни.

   Как во всех закрытых учебных заведениях, жизнь в Лицее шла по строго установленному порядку. У каждого лицеиста была своя комната. В комнате железная кровать, комод для белья, конторка, стул, стол для умыванья. На конторке чернильница, гусиные перья, подсвечник, щипцы, чтобы снимать нагар с сальной свечи. Лицеисты вставали рано – в шесть часов утра, – одевались при свечах и сбегали с четвёртого этажа вниз по лестницам в зал на молитву, потом шли в класс, учились с семи до девяти часов, пили чай в столовой и шли на прогулку. С десяти до двенадцати снова учились, обедали, снова гуляли и снова учились. Вечером, в половине девятого, ужинали и до десяти часов занимались всяк своим делом: одни читали в библиотеке журналы и книги, другие бегали по залу, играли в мяч, третьи в тихом углу рассказывали смешные и страшные истории. В десять часов расходились по комнатам и ложились спать. Длинный сводчатый коридор четвёртого этажа погружался в тишину и во мрак. Только тускло горели ночники да дежурный дядька уныло шагал из конца в конец.

   Пушкин впервые в жизни попал в такое большое общество сверстников. В Москве у него не было близких друзей, он не учился, как другие лицеисты, ни в гимназии, ни в пансионе.

   В Москве, в родительском доме, мать, отец и опостылевшие ему гувернёры не очень любили его. У него был неуравновешенный, своенравный характер. Из одной крайности он легко переходил в другую. То ленивый, неподвижный увалень, то «неуёмный» проказник, то непокорный, вспыльчивый упрямец, он часто раздражал родителей и гувернёров. Они бранили его, жестоко оскорбляли его самолюбие и как бы вовсе не замечали его больших достоинств – его ума, его горячего сердца, его неукротимой жажды знания. Он тогда уже перечитал почти всю библиотеку отца, знал наизусть многих русских и французских поэтов. В голове у него уже теснились свои мысли, мечты и стремления. А этого – главного-то – в нём и не замечали. И он замыкался, держался настороже.

   Потому и в Лицее он не сразу раскрыл свою душу. Он быстро подружился только со своим соседом по комнате, спокойным, добрым, умным Иваном Пущиным, а с другими товарищами сходился туго. При малейшем намёке на обиду он мгновенно вспыхивал и давал отпор.


   Пушкин в возрасте 12–14 лет. Гравюра Е. Гейтмана.

   Но всё хорошее, что было в Пушкине: его горячее, доброе сердце, его сверкающий ум, прямота, искренность, преданность друзьям, – не могло не раскрыться в повседневном общении. Товарищи полюбили Пушкина, полюбил их и Пушкин.

   Лицей считался высшим учебным заведением. Лицейское начальство и профессора смотрели на лицеистов, как на взрослых студентов и предоставляли им большую самостоятельность и свободу. В классы на лекции они могли являться по своему усмотрению. Кто хотел учиться, тот учился, а кто не хотел, мог предаваться лени. Пушкин с увлечением занимался только такими науками, которые были ему по душе. Он любил русскую и французскую литературу, любил историю, лекции Куницына и пренебрегал другими предметами. Страсть к литературе и истории зародилась в нём ещё в детстве, в Москве. В родительском доме он видел многих известных в ту пору поэтов: Карамзина, Жуковского, Дмитриева, своего дядюшку Василия Львовича, – с волнением слушал их споры о литературе, о бурных исторических событиях, происходивших тогда в Европе, о непрерывных войнах Наполеона Бонапарта. Слышал он рассказы и о предках своих – непокорных Пушкиных, о знаменитом прадеде своём, арапе Петра Великого, Абраме Ганнибале. Имена многих предков Пушкина были тесно связаны с русской историей, и история была для него как бы «семейной хроникой».

   И теперь в Лицее в Царском Селе он жил в кругу исторических памятников. В великолепном царскосельском парке в честь победы над турками было воздвигнуто множество колонн и обелисков, на которых сверкали медью имена многих русских полководцев, воспетых Державиным в патриотических одах. Среди них было имя предка Пушкина – Ивана Ганнибала, цехмейстера морской артиллерии, который сжёг турецкие корабли и взял крепость Наварин.

   Французскую литературу в Лицее преподавал родной брат Марата. Он рассказывал лицеистам и о французской революции, и о Марате, и о Робеспьере с живостью
и непосредственностью человека, видевшего всё своими глазами. Даже лицейский повар – и тот был связан с историей: он был когда-то поваром фельдмаршала Суворова.

   Всё это невольно поддерживало интерес и страсть Пушкина к истории. А страсть к литературе поддерживали и профессора, и гувернёры, сочинявшие пьесы для
лицейских спектаклей в стихах и прозе, и товарищи-лицеисты, особенно Илличевский, Дельвиг, Кюхельбекер, Яковлев, Корсаков, которые с не меньшей страстью, чем Пушкин, читали журналы, заучивали наизусть стихи Жуковского, Крылова, Батюшкова, сами сочиняли эпиграммы, шуточные песни и издавали свои рукописные журналы.


   Лицейский зал. В этом зале Пушкин читал перед Державиным свое стихотворение «Воспоминания в Царском Селе».

   Не прожил Пушкин и года в Лицее, как надвинулось чрезвычайное историческое событие. В июне 1812 года шестисоттысячная армия Наполеона перешла через Неман и стремительно двинулась на Москву. Началась Отечественная война, которая пробудила неслыханный патриотизм в сердцах русских. Лицеисты с волнением читали газетные сообщения о ходе войны и до слёз завидовали тем, кто шёл умирать за родину. А через Царское Село то и дело проходили к фронту бородатые ратники, казаки. В Лицей приезжали прощаться родственники, старшие братья, тоже уходившие на поле боя.

«Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шёл мимо нас…»

   Бородинскую битву, пожар Москвы лицеисты переживали с большой болью и тревогой. Что же дальше? Неужели Наполеон двинет свои полчища на Петербург? Этого ждали, и лицейское начальство стало спешно готовиться к эвакуации Лицея на Север. Портные уже начали было шить лицеистам бараньи тулупы. Но вот началось поспешное отступление Наполеона. Теперь газетные сообщения уже не огорчали лицеистов, а радовали. Они с восторгом следили за действиями русской армии и русских партизан – крестьян и крестьянок. Наконец французы были окончательно разбиты. Русские войска вошли во Францию и заняли Париж. Русский народ-победитель встал в центре внимания всего мира. Это ещё больше наполнило сердце Пушкина и его товарищей чувством великой гордости за свой родной народ.
Один из товарищей Пушкина – Илличевский – писал в письме своему другу, который учился тогда в петербургской гимназии: «…Хвала русскому языку и русскому народу! Последняя война доставила ему много славы, и я уверен, что иностранцы разуверились, что мы варвары, разуверятся также и в том, что наш язык варварский: давно пора этому!»

   Победа русского народа укрепила страсть лицеистов к русской литературе.

   Не ускользали от лицеистов и тёмные стороны тогдашней русской действительности. Когда царь Александр I вернулся из Парижа, лицеистов повели в Павловск на празднество, устроенное в честь царя. Они издали смотрели на балет, который шёл на лугу на фоне великолепных декораций, изображавших окрестности Парижа. Потом в павильоне, увитом гирляндами роз, был бал. А когда начался разъезд, кто-то из царских вельмож позвал своего слугу: «Холоп!». На лицеистов так и пахнуло XVII веком.

   Лицеистов волновало то, что русский народ, защитник родины, освободитель народов Европы, который вынес всю тяжесть войны, по-прежнему остался в презрении, нищете и рабстве. Этих героев дворяне по-прежнему секли розгами, выменивали на борзых собак и продавали, как скот. Эта жестокая несправедливость жгла стыдом и негодованием сердца честных людей.

   Отечественная война пробудила в Пушкине чувство гордости за героический русский народ, любовь к народу и чувство негодования к тем, кто продолжал держать его в нищете и рабстве. Эти чувства стали основой творчества Пушкина.

   В эти годы стал быстро развиваться поэтический дар Пушкина. Живой и пылкий, серьёзные занятия он перемежал с шалостями, иногда слишком вольными, и оттого
близоруким воспитателям казался «легкомысленным» и «крайне неприлежным». Но Пушкин никогда не был лентяем. Всё существо его всегда было в непрестанной деятельности. Голова его всегда была полна мыслей, сердце – чувств. Он много читал, размышлял и много писал. Он одержим был поэзией.

   «Не только в часы отдыха от ученья, в рекреационных залах, на прогулках, но нередко и в классе, и даже в церкви ему приходили в голову разные поэтические
вымыслы, и тогда лицо его то хмурилось, то прояснялось от улыбки, смотря по роду дум, его занимавших. Набрасывая же мысли свои на бумагу, он от нетерпения грыз перо и,
насупя брови, надув губы, с огненным взором читал про себя написанное»*.

   Уже в 1814 году в журнале «Вестник Европы» наряду с известными в то время поэтами было напечатано стихотворение пятнадцатилетнего Пушкина «К другу стихотворцу». Это было большое событие, но оно ещё не ставило Пушкина на первое место среди лицейских поэтов, потому что друзья Пушкина Илличевский, Дельвиг тоже печатались в том же журнале. В январе 1815 года, когда лицеисты переходили на четвёртый, старший курс, на экзамен приехал прославленный поэт Державин. Пушкин прочитал тогда своё патриотическое стихотворение «Воспоминания в Царском Селе».

   Гавриил Романович Державин.

   «Я не в силах описать состояние души моей, – вспоминал впоследствии Пушкин, – когда дошёл я до стиха, где
упомянуто имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом… Не помню, как я
кончил своё чтение; не помню, куда убежал. Державин был в восхищении: он меня требовал, хотел обнять… меня искали, но не нашли».

   Пушкин был признан первым поэтом Лицея. О его даровании говорили уже за стенами Лицея, в литературных кругах. Особенно внимательно следили за быстрым развитием его исключительного таланта Жуковский и дядюшка Василий Львович.

   Лицеисты жили затворниками, как в монастыре. Их не отпускали ни зимой, ни летом за пределы Царского Села. Но жизнь всё-таки врывалась к ним, и они знали многое,
что тогда происходило в России и в Европе. Царь Александр I стал во главе европейской реакции, приблизил к себе жестокого, грубого генерала Аракчеева, который
и правил теперь Россией.


   Иван Иванович Пущин.

   Лицеисты остро переживали это усиление реакции, особенно Пушкин, Пущин и Кюхельбекер, тем более что к ним в Лицей проникала запрещённая литература, рукописная и печатная. Они читали гневную книгу Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», направленную против крепостного права, знали наизусть его оду «Вольность».

   Вскоре после благословения Державина Пушкин написал одно из лучших своих лицейских стихотворений, «Лицинию», в котором он с негодованием пишет о рабстве древнего Рима, но в нём ясно слышны намёки на русскую действительность:

«О Ромулов народ, скажи, давно ль ты пал?
Кто вас поработил и властью оковал?»

   И кончает стихом:

«Свободой Рим возрос, а рабством погублен».

   Это было первое стихотворение, в котором Пушкин со всем пылом юности восстал против позорного рабства.


   Антон Антонович Дельвиг.

   На старшем курсе лицеистам была предоставлена уже большая свобода, чем прежде. Они в одиночку, без надзора гувернёров, могли бродить по Царскому Селу, бывать у знакомых, посещать домашний театр графа Толстого. В это время Пушкин подружился с лейб-гусарами, полк которых стоял в Царском Селе. Среди молодых гусаров были образованные, умные, честные люди, сражавшиеся против Наполеона в Отечественную войну, побывавшие вместе с русской
армией-освободительницей за границей.

   Один из этих лейб-гусаров, П. Я. Чаадаев, оказал на Пушкина большое влияние. Он первый указал Пушкину на то, что поэтический дар – это грозное
оружие – надо направлять на защиту народной свободы.


   Пётр Яковлевич Чаадаев.

   Вместе с тем Пушкин всё больше и больше сближался с прославленными поэтами и писателями. В 1816 году он познакомился с Батюшковым, которого очень высоко ценил. В том же году в Лицей к Пушкину приезжали поэт и историк Карамзин, Жуковский, Вяземский, дядюшка Василий Львович. С Жуковским и Вяземским он часто переписывался. Они сообщали ему все важные литературные новости. А у Карамзина, который жил в то лето с семьёй в Царском Селе, Пушкин часто запросто бывал, как в родном доме.

   Литература всё больше и больше овладевала всеми его помыслами, и он всё больше и больше склонялся к тому, чтобы посвятить ей всю свою жизнь. Он никогда не мечтал ни о высоких чинах, ни о богатстве. О чинах и богатстве он говорил и писал в стихах с неизменной насмешкой и презрением. Он хотел быть прежде всего человеком независимым и честным и беспечно относился к тому, кем же он будет, когда кончит Лицей. А вопрос этот уже вплотную вставал перед ним.

   Приближались выпускные экзамены. Ещё месяц, другой – и лицеисты разъедутся из Царского Села, и всяк пойдёт своей дорогой. Какую же ему избрать дорогу?

   В стихотворении «Товарищам» Пушкин писал:

«Промчались годы заточенья;
Недолго, мирные друзья,
Нам видеть кров уединенья
И Царскосельские поля.
Разлука ждёт нас у порогу.
Зовёт нас дальний света шум,
И каждый смотрит на дорогу
С волненьем гордых, юных дум.
Иной, под кивер спрятав ум.
Уже в воинственном наряде
Гусарской саблею махнул –
В крещенской утренней прохладе
Красиво мёрзнет на параде,
А греться едет в караул;
Другой, рождённый быть вельможей,
Не честь, а почести любя,
У плута знатного в прихожей
Покорным плутом зрит себя;
Лишь я, судьбе во всём послушный,
Счастливой лени верный сын.
Душой беспечный, равнодушный,
Я тихо задремал один…
Равны мне писари, уланы,
Равны Законы, кивера,
Не рвусь я грудью в капитаны
И не ползу в асессора…»

   Он хотел быть поэтом и только поэтом.

   Хотя шестилетнее пребывание в Лицее Пушкин и называл «годами заточения» и как будто и рвался на свободу, но вместе с тем он с грустью расставался с Лицеем.
В Лицее он узнал первую дружбу, первую любовь. Здесь впервые посетила его Муза и впервые слава осенила его кудрявую голову. Здесь горячо любили его, восхищались им, верили в его блистательную будущность, и он горячо любил своих друзей. Тогда же перед выпуском он написал прощальные стихи в альбом Кюхельбекера:

«Прости… Где б ни был я: в огне ли смертной
битвы,
При мирных ли брегах родимого ручья,
Святому братству верен я!»

   9 июня 1817 года состоялся выпуск лицеистов тихо, скромно, без тени той торжественности, с которой шесть лет назад открылся Лицей.


   Василий Андреевич Жуковский.

   Директор прочитал короткий отчёт о шестилетнем обучении лицеистов. Так же коротко царь поблагодарил его и весь лицейский штат. Лицеисты хором спели прощальную песню, сочинённую Дельвигом, и выпускной акт кончился.

   Да, не так, не так открывался Лицей! Шесть лет прошли – и переменили многое и многих…

   Лицеисты выросли и возмужали. Многие из них глубоко возмущались реакционной политикой царя и горели желанием свято выполнить тот долг гражданина
– служить не царю, а народу, – о котором так смело говорил Куницын в день открытия Лицея.

   Пущин, Кюхельбекер и Вальховский выходили из Лицея вполне созревшими к тому, чтобы вступить в тайное общество, принять потом самое деятельное
участие в восстании декабристов, а Пушкин покидал Лицей вполне готовым, чтобы «вслед Радищеву» написать оду «Вольность»:

«Питомцы ветреной Судьбы,
Тираны мира! трепещите!
А вы, мужайтесь и внемлите,
Восстаньте, падшие рабы!»

___________

*Из воспоминаний лицейского товарища Пушкина – Комовского.

Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидуя тому, кто умирать
Шел мимо нас…

      
Казалось, что учиться в то время, когда отечество в опасности, невозможно. До лицеистов доходили слухи, что во многих учебных заведениях старшие учащиеся группами подавали заявления о том, что не могут учиться, и часто уходили — вернее, убегали – на войну.
      
В Лицее занятия продолжались своим чередом. Пушкину все давалось легко, но учился он неровно и не очень любил математику. Как-то в математическом классе вывали его к доске и задали алгебраическую задачу. Он долго переминался с ноги на ногу и писал какие-то формулы. «Что же вышло? Чему равняется икс?» – спросил наконец преподаватель. «Нулю», – улыбаясь, ответил Пушкин. «…У вас, Пушкин, в моем классе все кончается нулем. Садитесь на свое место и пишите стихи». Но случалось, что тот же преподаватель математики изгонял его из класса, когда, забыв об уроке, Пушкин весь углублялся в чтение посторонних книг. По этому поводу лицеисты даже песенку сочинили:

      
Читал Пушкин очень много как на русском, так и на французском языке. За это товарищи прозвали его «французом», на что он во время войны особенно сердился. Из произведений русских писателей он увлекался тогда стихами Державина, Жуковского, Ломоносова, Батюшкова, читал комедию Фонвизина «Недоросль», только что вышедший сборник басен Крылова и много других книг. В Лицее была большая, хорошая библиотека. «Все видели, — рассказывал позднее Пущин, – что Пушкин нас опередил, многое прочел, о чем мы и не слыхали, все, что читал, помнил; но достоинство его состояло в том, что он отнюдь не думал высказываться и важничать, как это часто бывает в те годы».
      
В Лицее Пушкин встретил товарищей, которые, как и он, интересовались литературой, писали стихи. У Пушкина страсть к поэзии проявилась очень рано. Еще дома по вечерам, когда он долго не мог заснуть и его спрашивали: «Что ты, Саша, не спишь?» – он отвечал: «Сочиняю стихи». Ему было тогда лет семь-восемь. Очень скоро среди лицеистов образовались литературные кружки, стали издаваться рукописные журналы, и Пушкин принимал участие во всех лицейских журналах: писал стихи, песни, сочинял эпиграммы. На уроках литературы, или словесности, как тогда говорили, задавались часто сочинения, которые можно было подавать и стихами и прозой. Особенно отличался на этих уроках Пушкин – он, казалось, и думал стихами. Однажды преподаватель дал тему классного сочинения «Восход солнца», и один из товарищей Пушкина ничего не мог придумать, кроме фразы:

      
Пушкин, не задумываясь, тут же подсказал ему:

      «Не только в часы отдыха от ученья в рекреационной зале, на прогулках, но нередко в классах и даже в церкви ему приходили в голову разные поэтические вымыслы, и тогда лицо его то хмурилось необыкновенно, то прояснялось от улыбки, смотря по роду дум, его занимавших, – рассказывал один из товарищей Пушкина. – Набрасывая же мысли свои на бумагу, он удалялся всегда в самый уединенный угол комнаты, от нетерпения грыз обыкновенно перо и, насупя брови, надувши губы, с огненным взором читал про себя написанное». Лицеисты были очень горды, когда в 1814 году в журнале «Вестник Европы» появилось первое напечатанное стихотворение Пушкина «К другу стихотворцу», обращенное, вероятно, к Кюхельбекеру. Стихотворение это Пушкин подписал так: Александр Н.к.ш.п.
      
Весной этого года в Петербург переехала семья Пушкиных, и теперь родители иногда навещали сына, даже как-то на праздники брали его домой. Брат Левушка поступил в Благородный пансион при Лицее, и с ним Пушкин видался еще чаще. Левушка очень любил старшего брата, знал наизусть все его стихи и был очень доволен, когда узнал, что к Саше в Лицей приходил сам Жуковский. Жуковский действительно пришел познакомиться с Пушкиным и писал об этом поэту Петру Андреевичу Вяземскому: «Я сделал еще приятное знакомство! с нашим молодым чудотворцем Пушкиным. Я был у него на минуту в Царском Селе. Милое, живое творение! Он мне обрадовался и крепко прижал руку мою к сердцу. Это надежда нашей словесности… Нам всем надобно соединиться, чтобы помочь вырасти этому будущему гиганту, который всех нас перерастет». С тех пор Жуковский приходил иногда один, а как-то пришел с писателем Карамзиным, в другой раз – с Вяземским. Он любил читать свои стихи Пушкину, и те строки, которые Пушкин не мог сразу запомнить, Жуковский уничтожал или переделывал.
      
В январе 1815 года, когда лицеисты переходили на старший курс, состоялся публичный экзамен. Пушкин читал свое новое стихотворение – «Воспоминания в Царском Селе». На экзамене присутствовал поэт Гаврила Романович Державин; стихи его хорошо знали и любили в Лицее. «Державин был очень стар… Экзамен наш очень его утомил… – вспоминал позднее Пушкин. – Он дремал до тех пор, пока не начался экзамен в русской словесности. Тут он оживился… Наконец вызвали меня. Я прочел мои «Воспоминания в Царском Селе», стоя в двух шагах от Державина. Я не в силах описать состояния души моей: когда дошел я до стиха, где упоминаю имя Державина, голос мой отроческий зазвенел, а сердце забилось с упоительным восторгом… Не помню, как я кончил свое чтение; не помню, куда убежал. Державин был в восхищении; он меня требовал, хотел меня обнять… Меня искали, но не нашли…»
      
<…>В те годы в Царском Селе стоял гусарский полк, вернувшийся с войны. Среди офицеров этого полка было много образованных, передовых людей. Служил здесь Петр Яковлевич Чаадаев – писатель, философ, человек очень образованный, будущий член тайного политического общества. Лицеистам старших курсов разрешалось посещать знакомых в Царском Селе, и Пушкин бывал у Карамзиных, которые обычно жили здесь летом. У них познакомился он и сблизился с Чаадаевым, который пригласил его к себе в полк. Вместе с друзьями – Пущиным, Кюхельбекером – Пушкин стал бывать у Чаадаева в кружке гусарских офицеров. Буйная, веселая пирушка часто сменялась здесь вольными разговорами о политических событиях, чтением запрещенных книг, горячими спорами. Юноша Пушкин жадно ко всему прислушивался, но не знал, что товарищи его по Лицею, Вольховский и Пущин, уже вступили в Союз спасения — первоначальную организацию будущих декабристов.
     
В стихах, которые Пушкин писал в эти годы, нашли свое отражение и эти споры, и вольные мысли, и мечты о счастье и свободе родины. Так, в шестнадцать лет Пушкин написал стихотворение «Лицинию», в котором есть такие строки: «Я рабство ненавижу…»; «Я сердцем римлянин; кипит в груди свобода; во мне не дремлет дух великого народа». Правда, в стихотворении говорилось о древнем Риме и древних римлянах, но главная мысль его заключалась в том, что государство может жить только тогда, когда у граждан есть свобода, и что гибнет оно от рабства и деспотизма. Ясно, что так чувствовал и так думал сам молодой поэт о своей родине, о России.
      
Подходили к концу лицейские дни. Открывая Лицей для детей из дворянских семей, царь Александр I хотел подготовить их для будущей государственной службы, воспитать верных себе слуг. Но он жестоко ошибся. Лицей не оправдал его надежд. Подрастая, лицеисты все больше набирались вольного духа. В стенах Лицея выросли будущие декабристы: Пущин, Кюхельбекер, – люди «с душою благородной, возвышенной и пламенно свободной». Наступил день выпуска лицеистов.

      Расставаясь, лицеисты решили встречаться каждый год 19 октября – в день открытия Лицея. И никогда потом Пушкин не забывал отметить этот день. В будущем со многими товарищами разошлись у Пушкина пути, но навсегда крепкая дружба связала его с Пущиным, с поэтом Дельвигом, с Кюхельбекером.

Лицей, в котором учился Пушкин, был особенным учебным заведением. Назывался императорским, потому что был создан по воле императора Александра I для подготовки будущих государственных деятелей, дворян.

В Лицее преподавались науки не только среднего образования, но и высшего: для будущих юристов, дипоматов и других крупных государственных чиновников. Обучение происходило шесть лет, разделялось на первые и вторые три года.

Будущие воспитанники съехались в Лицей. Они довольны своим содержанием и веселы. У некоторых из них плохая одежда. Но всем выдали форменные сюртуки и сапоги. Указали комнаты для каждого отдельно живущего лицеиста с номерами по списку принятых в Лицей. Комната Александра Пушкина четырнадцатая. В пятнадцатую поселили Пущина, с которым Александр уже подружился. Шла деятельная подготовка к открытию Лицея профессорами, преподавателями, обслуживающим персоналом.

В середине октября 1811 г. в зале Лицея в присутствии министра просвещения А.К. Разумовского шла репетиция церемониала акта открытия Лицея. Воспитанников вводят «известным порядком в залу», ставят на установленные места по списку, вызывают и учат кланяться по направлению к тому месту, где будет сидеть Александр I и его семейство.

18 октября. Среда. Вечером в лицейской зале в присутствии А.К. Разумовского и лицеистов директор Лицея В.Ф. Малиновский читает речь, с которой он должен выступить на торжестве открытия Лицея.

19 октября. Четверг. Торжественное открытие Лицея в Царскосельском Екатерининском дворце. Присутствовали Александр I со своей семьей, члены Государственного совета, министры, придворные и «прочие первенствующие чины». В первом часу дня началась обедня в придворной церкви, после чего освящалось помещение Лицея. Акт начинается чтением высочайшей грамоты Лицею, затем В.Ф. Малиновский произносит речь, секретарь конференции Лицея профессор Н.Ф. Кошанский зачитывает списки служащих и воспитанников Лицея. Профессор Куницын произносит речь, имевшую большой успех у слушателей. После речей всех воспитанников вызывали по списку и каждый из них кланялся императору Александру I. После акта гости осматривали помещение Лицея и остались в столовой, где обедали лицеисты. Вместо казенного ужина лицеистов угощали обильным десертом. Вечером – иллюминация.

Занятия в Лицее начались в понедельник, 23 октября. Лицеистов – 30 человек. Учеба – в будни. Отдых – по воскресеньям и в табельные дни.
Табельными днями назывались церковные праздники, кроме воскресений, и особенные дни в жизни императора и членов его семьи. Табельных дней в течение учебного года было много.

О педагогическом процессе сохранились описания, где каждый раз встречается имя Александра Пушкина.

«1 марта 1812 г. Составлена «Ведомость о дарованиях, прилежании и успехах воспитанников по части географии, всеобщей политической и российской истории от 23 октября 1811 по 1 марта 1812». Пушкин занимает 14-е место. «Дарований очень хороших. Прилежен, успехов очень хороших».

1 марта 1812 г. Полугодичные испытания лицеистов.

«15 марта 1812 г. Составлен список воспитанников Императорского Лицея из российского и латинского классов, с показанием их способностей, успехов и прилежаний с 23 октября 1811 по 15 марта 1812 г.»

«Из латинской грамматики пройдено: склонения, роды имен и спряжения правильных глаголов. Из российской: повторена этимология и весь синтаксис, причем каждое правило объяснимо было приличными и собранными с их понятием примерами».

Пушкин занимает 14-е место.

«Александр Пушкин более имеет понятливости, нежели памяти, более имеет вкуса нежели прилежания; почему малое затруднение может остановить его; но не удержит: ибо он, побуждаемый соревнованием и чувством собственной пользы, желает сравниться с первыми питомцами. Успехи его в латинском хороши: в русском не столько тверды, сколько блистательны».

19 марта 1812 г. «Табель, составленная из подданных ведомостей гг. профессоров, адъюнктов и учителей: 1) об успехах, 2) о прилежании, 3) о дарованиях лицеистов с 23 октября 1811 г. по 19 марта 1812 г.». Пушкин занимает 17-е место. «В росс. и лат. яз.: 1) успехи в латинском хороши, в русском не столько тверды, сколько блистательны, 2) слабого прилежания, 3) одарен понятливостью и вкусом. Во франц. яз.: 1) считается между первымми, 2) весьма прилежен, 3) одарен понятливостью и проницанием. В нем. яз.: 1) мало успехов, 2) не прилежен, 3) весьма понятен. В арифмет.: 1) посредственные успехи, 2) ленив, 3) неплохих дарований. В географии и истории: 1) очень хорошие успехи, 2) довольно прилежен, 3) очень хороших дарований. В рисовании: 1) медленные успехи, 2) прилежен, но нетерпелив, 3) очень способен. В чистописании: 1) посредственные успехи, 2) прилежен, 3) способен».

31 марта 1812 г. Рапорт (на французском языке) об успехах лицеистов с отзывом о Пушкине: «Кажется, он никогда не занимался немецким языком до поступления в Лицей и, кажется, отнюдь не желает делать этого и сейчас: между тем, если бы он захотел на это решиться, он сделал бы успехи самые быстрые, будучи одаренным проницательностью и памятью».

По воскресеньям разрешалось посещать как Лицей, так и отдельных лицеистов. Лицеистам также разрешалось в воскресенья отдыхать вне Лицея.
Лицеисты обратили внимание на Пушкина. В ноябре 1811 г. Александр Пушкин за прекрасное знание французской литературы получил от товарищей прозвище «француз».

В ноябре 1811 г. Пушкин написал в альбом кн. А.М. Горчакова прозаические строки: «Вы пишете токмо для вашего удовольствия, а я, который вас искренно люблю, пишу чтоб вам сие сказать».

Творчество Пушкина в Лицее началось в первый год обучения. Февраль (?) – март, 25, 1812 г. «Состязаясь с Илличевским», Пушкин сочинил рыцарскую балладу в подражание балладам Жуковского (не сохранилась).

25 марта 1812 г. Илличевский написал своему товарищу, П.Н. Фуссу, воспитаннику петербургской гимназии, что Пушкин, «Живши между лучшими стихотворцами, приобрел много в поэзии знаний и вкуса» и о том, что он (Илличевский) пишет с Пушкиным стихи «украдкою», так как лицеистам «запрещено сочинять».

Пушкину 13 лет. 26 марта 1812 г. – апрель 20 (?). Профессор Н.Ф. Кошанский после лекции обратился к ученикам с предложением описать розу стихами. Пушкин «мигом» сочинил два четверостишия, которые всех восхитили (не сохранились).

26 апреля 1812 г. Илличевский пишет П.Н. Фуссу, что лицеистам позволили сочинять.

Приведенная картина первого года обучения в Лицее повторялась и в следующие пять лет занятий лицеистов. Александр Пушкин становился старше, обучался, воспитывался, становясь зрелым человеком. Как это происходило в его жизни и творчестве, будет видно, если посмотреть, каким лицеистом был Александр Пушкин в остальные пять лет обучения в Лицее.

Каким лицеистом был Пушкин

Большое внимание в воспитании лицеистов уделялось оценкам личности. Говорилось и о Пушкине, каким он был в первый год обучения в Лицее. Продолжая приводить оценки в последующие пять лет занятий Пушкина в Лицее, можно летописно сказать, каким лицеистом, постепенно изменяясь, возрастая, был Пушкин в следующие пять лет.

18 ноября 1812 г. Рапорт об успехах лицеистов, отзыв о Пушкине: «Он стал гораздо более прилежным, чем раньше, и его успехи постоянно укрепляются».

19 ноября. В рапорте с приложением списка воспитанников и с указанием их успехов в геометрии с 1 марта по 19 ноября 1812 г. Пушкин занимает 26-е место. «Очень ленив, в классе невнимателен и нескромен, способностей не плохих, имеет остроту, но, к сожалению, только для пустословия, успевает весьма посредственно».

В тот же день. Рапорт с приложением отчета о поведении и свойствах воспитанников, где о Пушкине сказано: «Имеет более блистательные, нежели основательные дарования, более пылкий и тонкий, нежели глубокий ум. Прилежание его к учению посредственно, ибо трудолюбие еще не сделалось его добродетелью. Читав множество французских книг, но без выбора, приличного его возрасту, наполнил он память свою многими удачными местами известных авторов, довольно начитан и в русской словесности, знает много басен и стишков. Знания его вообще поверхностны, хотя начинает несколько привыкать к основательному размышлению. Самолюбие вместе с честолюбием, делающие его иногда застенчивым, чувствительность с сердцем, жаркие порывы вспыльчивости, легкомысленность и особенная словоохотливость с остроумием ему свойственны. Между тем приметно в нем и добродушие; познавая свои слабости, он охотно принимает советы с некоторым успехом. Его словоохотность и остроумие восприяли новый и лучший вид с счастливою переменою образа его мыслей, но в характере его вообще мало постоянства и твердости».

В тот же день рапорт с приложением распределения воспитанников Императорского Лицея по немецкой литературе. О Пушкине: «С огорчением вижу, что этот ученик, одаренный в высшей степени проницательностью и памятью, упорствует в равнодушии к моему предмету». В распределении Пушкин помещен в последнем разделе, занимая в нем третье место из девяти.

В тот же день. Составлен список воспитанников Лицея с показанием их способностей, прилежания и успехов по части логики и нравственной философии с 1 марта по 19 ноября 1812 г. Пушкин занимает 19-е место. Отзыв о Пушкине: «Александр Пушкин – весьма понятен, замысловат и остроумен, но вовсе не прилежен. Он способен только к самым легким предметам, требующим самого малого прилежания, отчего успехи его очень незначущи, особливо в логике. Характер имеет живой, но скрытый и вместе вспыльчивый».

В тот же день. Черновик табели о поведении и успехах воспитанников. Пушкин занимает 23-е место. Отзывы те же, что и в беловом тексте (от 20 (?) ноября), только в графе «Закон Божий» (как у всех лицеистов) отзыва нет, а о поведении сказано: «Легкомыслен, повеса».

20 ноября. Пушкин в рисовальном классе называет Горчакова «вольной польской дамой».

В тот же день рапорт учителя рисования с приложением ведомости об успехах воспитанников по части рисовального искусства с 19 марта по 20 ноября 1812 г. Пушкин занимает в первом отделении 4-е место. О нем сказано: «Отличных дарований, особенно прилежания, но тороплив и неосмотрителен; а потому – успехи его не столько ощутительны, как у первых трех его товарищей».

В тот же день. Составлена ведомость об успехах воспитанников по части чистописания с 1 марта по 20 ноября 1812 г., где Пушкин назван наряду с другими четырьмя лицеистами, о которых сказано: «Способны и прилежны, успели в русском и французском весьма порядочно, а в немецком посредственно».

В тот же день. Табель, составленная из поданных ведомостей гг. профессоров, адъюнкт-профессоров и учителей: 1) об успехах, 2) о прилежании, 3) о даровании воспитанников Лицея, какие оказали они с 19-го марта по 20 (?) ноября 1812 г. Пушкин занимает 23-е место.

На втором годе обучения в Лицее в летописи говорится о поведении Пушкина среди товарищей:

21 ноября. «Во время обеда Пушкин начал громко и насмешливо говорить, что Вольховский меня боится оттого, чтобы не потерять доброго своего имени, а мы, говорит, шалуны, его увещаниям смеемся. Тут пристал и г. Корсаков, и начали оба говорить, что я браню их родителей. Такая смелость зажгла тотчас самолюбие в других и заставила после обеда Гурьева и Дельвига пристать к их мнению».

22 ноября. «Ввечеру окружили меня воспитанники, и Гурьев начал исчислять мне слышанные и замеченные им в моих речах слова, относящиеся до их родителей. Он показал тут непоколебимую наглость. К сему вызову тотчас присоединились и прочие, Пушкин, Дельвиг, Бакунин, Корсаков, Стевен и некоторые другие, которые, кроме Гурьева, все отозвались, что они слышали от других, а не сами были свидетелями, отчего многие и отстали…»; «Упорнее всех Гурьев, Пушкин, Яковлев, Стевен, Бакунин, Горчаков по причине своей пылкости и чрезвычайной ревности к чести своей или по честолюбию».

23 ноября. И. Пилецкий на уроке отнимает у Дельвига «бранное на г. инспектора сочинение». Пушкин «с непристойной вспыльчивостью» громко говорит: «Как вы смеете брать наши бумаги – стало быть, и письма наши из ящика будете брать».

30 ноября. Нескромный разговор Пушкина о модных французских лавках.

Ноябрь… Декабрь. Список воспитанников с указанием их поведения и свойств характера. Отзыв о Пушкине: «Мало постоянства и твердости в его нраве, словоохотен, остроумен, приметно в нем и добродушие, но вспыльчив с гневом, легкомыслен».

13 июня 1813 г. Пушкин «в классе чистописания смеялся довольно громко», чем «Калиныч был недоволен».

26 июня. Классный рисунок, изображающий продавца кваса. Возможно, это портрет лицеиста П. Юдина (номер его комнаты (№6) выставлен на бочонке). Подпись: «Рисовал Александр Пушкин».

Октябрь 1814 г. Список воспитанников по успеваемости в немецком языке. Пушкин занимает 25-е место.

1815. Рапорт об успехах воспитанников. О Пушкине: «Он понятлив и даже умен. Крайне прилежен, и его очень заметные успехи столь же плод его суждений сколь и прекрасной памяти, ему место среди первых в классе по французскому языку».

1 января. В ведомости от 1 ноября 1812 по 1 января 1814 г. о Пушкине, занимающем 17-е место, сказано: «При малом прилежании оказывает очень хорошие успехи, и сие должно приписывать одним только прекрасным его дарованиям. В поведении резв; но менее противу прежнего».

1 февраля. В ведомости от 19 ноября 1812 по 1 февраля 1814 г. о Пушкине, занимающем 20-е место, сказано: «Весьма понятен, замысловат и остроумен, но крайне не прилежен. Он способен только к таким предметам, которые требуют малого напряжения, а потому успехи его очень не велики, особливо по части логики».

1814, 23 сентября. Свойства и поведение гг. воспитанников с отзывом о Пушкине: «Легкомыслен, ветрен и иногда вспыльчив; впрочем, весьма обходителен, остроумен и бережлив. К стихотворству имеет особенную склонность. Подает надежду к исправлению».

1814. Список воспитанников Лицея «по части французской словесности». Пушкин занимает в 1-м отделении 3-е место.

1814. Рапорт об успехах лицеистов в алгебре и физике с 1 августа «минувшего» 1813 г. Пушкин «слаб и успехов приметных не сказал»; занимает 23-е место.

1816. 22 марта. В черновых заметках директора Лицея Е.А. Энгельгардта, написанных для себя, «Нечто о воспитанниках старших отделений Лицея» (на немецком языке) дана резко отрицательная характеристика Пушкину: «Его высшая и конечная цель – блистать, и именно поэзией. Он основывает все на поэзии и с любовью занимается всем, что с этим непосредственно связано. Пушкину никогда не удастся дать своим стихам прочную основу, так как он боится всяких серьезных занятий, и его ум, не имея ни проницательности, ни глубины, совершенно поверхностный, французский ум. Это еще самое лучшее, что можно сказать о Пушкине. Его сердце холодно и пусто: в нем нет ни любви, ни религии; может быть, оно так пусто, как никогда еще не бывало юношеское сердце. Нежные и юношеские чувствования унижены в нем воображением, оскверненным всеми эротическими произведениями французской литературы, которые он, когда поступал в Лицей, знал частию, а то и совершенно наизусть, как достойное приобретение первоначального воспитания». При характеристике М. Яковлева Энгельгардт отмечает склонность Пушкина к сатире.

31 декабря. В таблице об успехах и поведении лицеистов за октябрь–декабрь 1816 г. показаны отметки Пушкина: энциклопедия права – 4, политическая экономия – 4, военные науки – 0, прикладная математика – 4, всеобщая политистория – 4, статистика – 4, латинский язык – 0, российская поэзия – 1, эстетика – 4, немецкая риторика – 4, французская риторика – 1, прилежание – 4, поведение – 4.

1817 г. 17–24 марта. В общей табели об успехах, прилежании и поведении воспитанников Лицея предположительно за январь–март 1817 г. показаны отметки Пушкина: Закон Божий, энциклопедия права, политическая экономия – 3, военные науки – 0, прикладная математика, опытная физика – 0, всеобщая политическая история и статистика – 4, немецкая риторика – 0, французская риторика – 1, рисование – 0, фехтование – 1, прилежание – 4, поведение – 3.

Монахиня Серафима (Розова; 1901–2001)