Рассказ как мать переспала с сыном

    Êàòÿ ïðîñíóëàñü îò ðàäîñòíîãî ÷óâñòâà, ÷òî ñåãîäíÿ ïðèäåò å¸ ñûí Ñàøà. Ó íåãî ñåìüÿ è æèâ¸ò îí äàâíî îòäåëüíî. Ñêâîçü çàíàâåñêó ïðîñêî÷èë ñîëíå÷íûé ëó÷èê è íàðèñîâàë íà ñòåíå íåïîíÿòíûé ðèñóíîê, ïîõîæèé íà êàêîãî-òî çâåðüêà. Îêíî áûëî ïðèîòêðûòî è ñëûøàëèñü çâóêè îòúåçæàþùåãî àâòîìîáèëÿ è ñìåþùèåñÿ ãîëîñà äåòåé. Áûë âûõîäíîé äåíü è ìíîãèå óåçæàëè íà äà÷ó.

    Ïî÷òè êàæäîå âîñêðåñåíüå ñûí ïðèõîäèë èëè îäèí èëè ñ ñåìü¸é â ãîñòè, ïîâèäàòüñÿ ñ ìàòåðüþ è ïîìî÷ü åé ïî õîçÿéñòâó. Ïîêà Êàòÿ íàêðûâàëà íà ñòîë, ñûí ðåøèë áûñòðî âûìûòü îêíî â êóõíå. Îíà, ðàñêëàäûâàÿ òàðåëêè íà ñòîë, âèäåëà, êàê ëîâêî îí ìîåò ñòåêëî, êàê êðàñèâû è ðèòìè÷íû åãî äâèæåíèÿ, êàêîå îäóõîòâîð¸ííîå ëèöî ó íåãî ïðè ýòîì, êàê îí ïîëó÷àåò óäîâîëüñòâèå îò òîãî, ÷òî ïîìîãàåò ìàòåðè.
****
    Íî òàê áûëî íå âñåãäà. Îíà âñïîìíèëà, êàê íåñêîëüêî ëåò íàçàä îíà áîðîëàñü çà íåãî, ñêîëüêî òðóäíîñòåé åé ïðèøëîñü ïðåîäîëåòü ñ íèì. Â ïàìÿòè âñïëûë îäèí èç òàêèõ äíåé.

    Êàòÿ â òîñêå è ñòðàõå îæèäàëà ïðèõîäà ñûíà. Êîãäà îí óõîäèë íà óëèöó, îíà ñêàçàëà åìó:
    -Áóäü îñòîðîæíåé, ñûíîê, íå äåëàé íè÷åãî ïëîõîãî, ïîæàëåé ìåíÿ. ß íå õî÷ó, ÷òîáû îòåö îïÿòü ðóãàëñÿ.

    Íà ÷àñàõ áûëî òðè ÷àñà íî÷è, à Ñàøè âñ¸ íå áûëî. Îíà óñëûøàëà ãäå-òî íåäàëåêî ëàé ñîáàêè, òîæå íå ñïàâøåé, íåñìîòðÿ íà òåìíîòó. Âåñü âå÷åð îíà î÷åíü äîëãî æäàëà ñûíà, òåïåðü, ïîñëå áåñïîêîéíîãî äíÿ, êîãäà Êàòÿ óñëûøàëà åãî øàãè, å¸ ïåðâîé ìûñëüþ áûëî óáåäèòüñÿ, ÷òî ñ íèì âñ¸ â ïîðÿäêå.

    Åé íå íóæíî áûëî îäåâàòüñÿ, âñ¸ ýòî âðåìÿ îíà ïðîñèäåëà â îöåïåíåíèè, íå ðàçäåâàÿñü è íå ëîæàñü â êðîâàòü. Òóñêëûé ñâåò ïðîíèêàë èç êóõíè â êîìíàòó è îñâåùàë å¸ íåñ÷àñòíóþ ôèãóðó. Âñ¸ ýòî âðåìÿ îíà ñèäåëà òèõî, è òîëüêî çóáû âûáèâàëè äðîáü – åäèíñòâåííûé çâóê, êîòîðûé îíà èçäàâàëà îò ïåðåæèâàíèé è áåñïîêîéñòâà. Êîãäà ìàòü, íàêîíåö, âñòàëà, òî ïåðâûì äåëîì ðàñò¸ðëà ðóêè, êîòîðûå îíåìåëè çà âðåìÿ îæèäàíèÿ.

     êîðèäîðå áûëî ñâåòëî, è îíà óâèäåëà âèíîâàòîå ëèöî ñûíà, óñëûøàëà åãî äûõàíèå è ñàìà çàäûøàëà ðîâíåå è íåìíîãî óñïîêîèëàñü, íî ÷åðåç ìèíóòó îíà óâèäåëà íà ëèöå ñûíà ññàäèíû è êðîâîïîäò¸êè:

    -×òî ñëó÷èëîñü, ãäå òû òàê äîëãî áûë? ß âñ¸ ýòî âðåìÿ æäó òåáÿ.

    -Ìåíÿ âñòðåòèëè â ïîäúåçäå è èçáèëè, — çâó÷àëî ýòî âñ¸ êàê-òî íåïðàâäîïîäîáíî.- Ïðîñòè, ìàìà, ÿ òàê óñòàë, ìîæíî ÿ ïîéäó, ëÿãó ñïàòü?

    Ñàøà ïðîø¸ë â êîìíàòó è ÷åðåç íåñêîëüêî ìèíóò óñíóë êðåïêèì ñíîì.
    Êàòÿ òèõîíüêî âîøëà çà íèì, ïîïðàâèëà ïîäóøêó, îäåÿëî, óáðàëà ðàñòðåïàâøèåñÿ âîëîñû ñ åãî ëáà, íî ñûí òðåâîæíî çàøåâåëèëñÿ, ïðîáîðìîòàë ÷òî-òî ñêâîçü ñîí, è îíà åëå äûøà, íà öûïî÷êàõ, óøëà.

    Âûõîäÿ èç êîìíàòû, îíà çàìåòèëà, ÷òî ñâèòåð è äæèíñû ñûíà âàëÿþòñÿ íà ïîëó, ñâèòåð áðîøåí â îäíó ñòîðîíó, à äæèíñû â äðóãóþ. Ìàòü ïîäîáðàëà åãî âåùè, àêêóðàòíî ñëîæèëà íà ñòóë, ñòîÿùèé îêîëî êðîâàòè, åù¸ ðàç âçãëÿíóëà íà ñûíà è òèõî âûøëà.

    Ñïàëà îíà ìàëî, áåñïîêîéíî, â ïîëóçàáûòüè, è ïðîñíóëàñü â òðåâîãå çà ñûíà. Ÿ ìó÷èë âîïðîñ î òîì, ÷òî ïðîèçîøëî ñ ñûíîì? Âñòàâàÿ, îíà óñëûøàëà, êàê ïðîø¸ë îäèí èç ïåðâûõ òðàìâàåâ è ñëàáîå ìÿóêàíüå êîøêè, ãîâîðèâøèõ î òîì, ÷òî, íåñìîòðÿ íà òåìíîòó, íàñòóïèë íîâûé äåíü. Ÿ ïåðâûì æåëàíèåì áûëî óáåäèòüñÿ, ÷òî ñàìî÷óâñòâèå ñûíà â ïîðÿäêå. Êàòÿ çàãëÿíóëà â êîìíàòó, ñûí ñëàäêî ñïàë, ðàñêèíóâøèñü íà êðîâàòè è îòáðîñèâ îäåÿëî. Îíà ðåøèëà ïîäîæäàòü, ïîêà îí ïðîñí¸òñÿ.

    Âñå ïðåäìåòû â êâàðòèðå, â ñâåòå íàñòóïàâøåãî óòðà, èìåëè íåïðèãëÿäíûé âèä. Íî÷ü, îòñòóïàÿ, êàê ìîðå â ÷àñ îòëèâà, îñòàâèëà âñ¸ â áåñïîðÿäêå, íåìûòóþ ïîñóäó, ðàçáðîñàííûå âåùè, âàëÿþùèåñÿ, ãäå ïîïàëî.

    Ïðåæäå, ÷åì ýíåðãè÷íî âçÿòüñÿ çà äåëî: âûìûòü ïîñóäó, ïîäìåñòè ïîë, ñâàðèòü êàøó è ñóï, âûïîëíèòü äðóãèå áåñ÷èñëåííûå îáÿçàííîñòè, Êàòÿ âñåãäà ïîçâîëÿëà ñåáå âûïèòü ÷àøêó êîôå, êîòîðûé ïîìîãàë åé âñòàòü íà íîãè.

    Êîãäà ñûí ïðîñíóëñÿ, Êàòÿ, óáåäèâøèñü â òîì, ÷òî ðàíêà íà ãîëîâå íåáîëüøàÿ, âñ¸-òàêè óãîâîðèëà åãî ïîéòè â ïðè¸ìíûé ïîêîé áîëüíèöû Ïèðèãîâà, òåì áîëåå, ÷òî îíà íàõîäèëàñü íåäàëåêî îò äîìà.

    Íà óëèöå áûëî äîñòàòî÷íî îæèâë¸ííî. Äåíü áûë ïàñìóðíûé, ñëåãêà íàêðàïûâàë ìåëêèé, ïî÷òè íåîùóòèìûé äîæäèê. Äî áîëüíèöû íóæíî áûëî ïðîåõàòü äâå îñòàíîâêè, è îíè ñåëè â òðàìâàé, êîòîðûé áûë íàáèò ðàçäðàæ¸ííûìè ïàññàæèðàìè. Âïåðåäè ñëûøàëñÿ ãîëîñ êîíäóêòîðà, êîòîðûé ïîñòîÿííî íàïîìèíàë, ÷òî íàäî îïëà÷èâàòü ïðîåçä. Âîäèòåëü ñîîáùèë, ÷òî ñëåäóþùàÿ îñòàíîâêà «Ïîëåâàÿ». Îíè âûøëè èç òðàìâàÿ, è ïîøëè â ñòîðîíó áîëüíèöû, â êîòîðîé íàõîäèëñÿ òðàâìïóíêò.

     ïðè¸ìíîì ïîêîå áûëà íåáîëüøàÿ î÷åðåäü, ïàõëî ëåêàðñòâàìè, áèíòàìè, âûìûòûìè ïîëàìè, ñëûøàëèñü ñòîíû, âçäîõè è îõàíüå.  êîðèäîðå ñèäåëè ëþäè, íóæäàþùèåñÿ â ìåäèöèíñêîé ïîìîùè, êòî ïðèøåë ñ òðàâìîé ïîñëå ïàäåíèÿ, êîãî ïðèâåçëè íà «ñêîðîé» ñ áîëüþ â æèâîòå. Âäðóã ïîäúåõàëà êàòàëêà è íà íåé ïðèâåçëè ñòàðåíüêóþ áàáóøêó, êîòîðàÿ óïàëà ñ òðåòüåãî ýòàæà, íî áûëà æèâà. Ê íåé ñðî÷íî âûçâàëè âðà÷à, ïðèøëîñü ïîäîæäàòü, êîãäà ïîäîéä¸ò èõ î÷åðåäü.

    Êîãäà îíè âîøëè â êàáèíåò âðà÷à, òî óâèäåëè ïîæèëóþ æåíùèíó ñ äîáðûì ëèöîì â î÷êàõ è áåëîì õàëàòå, ãîâîðÿùóþ äîñòàòî÷íî òâ¸ðäûì è óâåðåííûì ãîëîñîì. Îíà ÷òî-òî ïèñàëà, ñèäÿ çà ñòîëîì, íà êîòîðîì êðîìå áóìàã íàõîäèëèñü òîíîìåòð è ôîíåíäîñêîï. Íà ñòåíàõ âèñåëè ïëàêàòû, íà îäíîì èç íèõ áûëè ðèñóíêè, êàê îêàçûâàòü ïåðâóþ ïîìîùü ïðè òðàâìàõ.

    Îñìîòðåâ ðàíó, îíà ñïðîñèëà Ñàøó:

    -Êàê ýòî ïðîèçîøëî? — Îí îïÿòü ñòàë ðàññêàçûâàòü ñâîþ ëåãåíäó î òîì, ÷òî åãî èçáèëè â ïîäúåçäå

    Ïîñëå íåñêîëüêèõ ñëîâ âðà÷ ïðåðâàëà åãî ðàññêàç è òâ¸ðäî ñêàçàëà:

    -Ýòó ñêàçêó òû ìîæåøü ðàññêàçûâàòü ìàìå, à íå ìíå. ß äàæå çíàþ, ÷òî ñ òîáîé ïðîèçîøëî, òåáÿ âûêèíóëè èç ãðóçîâîé ìàøèíû íà ïîëíîì õîäó. ß òàêèõ ðàí âèäåëà òûñÿ÷è, è çíàþ, ÷òî òàêàÿ ðàíà, êàê ó òåáÿ, à îíà ó òåáÿ ñêîëüçÿùàÿ, è âèäíî, ÷òî îá àñôàëüò, áûâàåò òîëüêî, êîãäà âûêèäûâàþò èç ìàøèíû. È íå íàäî âðàòü.

    Ñàøà ñòîÿë, ïîòóïèâ ãîëîâó, è íè÷åãî íå îòðèöàë, â îäíó ìèíóòó îïûòíûé, ñ âûñîêîé êâàëèôèêàöèåé äîêòîð, ðàñêðûëà åãî òàéíó, êîòîðóþ îí ïûòàëñÿ ñêðûòü îò ìàòåðè, òàê êàê íå õîòåë å¸ ðàññòðàèâàòü. Îí âî âñ¸ì ñîçíàëñÿ è ïîäòâåðäèë, ÷òî èìåííî òàê âñ¸ è áûëî.

    Êàòÿ ñòîÿëà ðÿäîì, ñëóøàëà âñ¸ ýòî è íå ñêàçàëà íè ñëîâà, áóäòî îíà îíåìåëà. Îíà äàâíî íàó÷èëàñü ñäåðæèâàòüñÿ è íå êðè÷àòü â òîò ìîìåíò, êîãäà ïîÿâëÿþòñÿ êàêèå-íèáóäü ïðîáëåìû. Îíà áûëà óâåðåíà, ÷òî â òàêèå ìèíóòû íå íàäî óñòðàèâàòü ñêàíäàë, âîñïèòûâàòü èëè ÷èòàòü íîòàöèè, ëó÷øå ïðîìîë÷àòü, à ïîòîì äóìàòü, êàê áûòü äàëüøå è ïðè óäîáíîì ñëó÷àå ïîãîâîðèòü ñ ñûíîì ñïîêîéíî è äðóæåëþáíî.

    È åù¸, ñàìîå ãëàâíîå, íå ðàçðóøèòü ñ íèì äðóæåñêèå îòíîøåíèÿ. Ïîýòîìó, â äàííûé ìîìåíò, îíà ìîë÷àëà, âñÿ÷åñêè ïîääåðæèâàÿ åãî è óñïîêàèâàÿ äîáðûì âçãëÿäîì.

11

Но всё оказалось не так просто, как она планировала. В первый раз Марина заподозрила неладное, когда обнаружила свои стринги не на дне тазика, а на самом верху белья. Они были сложены так же аккуратно, так же неряшливо брошены в кучу. И всё же это были её стринги, которые она, постеснявшись, засунула накануне на самое дно.

Шокированная находкой, Марина развернула их. Засохшие белесые разводы не вызывали сомнений. Она хорошо помнила, как выглядели следы накануне. Теперь они были размазаны, свежие липкие пятна проявились по всей поверхности треугольника. Марина поднесла трусики к лицу. Легко узнаваемый мужской запах ударил в нос. От неожиданности у Марины опустились руки, она сама опустилась на край ванны. Приходя в себя, она обдумывала поведение сына в последнее время. Все ухаживания с его стороны означали вовсе не дружбу, не желание делить интимную тайну. Речь уже не шла о невинной утренней мастурбации. Её мальчик мастурбировал на её трусики. Он мечтал о ней, представлял, что занимается с ней любовью.

Или она ошибается? Возможно, ему просто нужны женские трусики, чтобы представить себя рядом с девушкой. Марина задумчиво вздохнула.

После этого случая она провела ревизию нижнего белья. Она специально запоминала где что лежит и каждый раз находила небольшие изменения. Сомнений быть не могло: сын регулярно мастурбирует на её трусики, колготки, чулки, даже бюстик. Она научилась безошибочно определять его запах. Достаточно положить бельё в стирку свежим, и следы водянистой спермы появятся на нём уже через час. Она не знала, как к этому относится. Поначалу боялась, потом растерялась, затем даже нашла это забавным. Сын использует её вещицы для игр. Ведь у него сильная потенция, если он мастурбирует так часто. Он как кобелёк метит территорию, не давая ни одному предмету из её интимного гардероба уйти в стирку без характерного запаха.

Марина часто улыбалась, думая об интересе сына к её белью.

«В этом есть что-то романтичное, – думала она. – Женя любит меня, переносит свои фантазии на других девушек. Представляет, что они похожи на меня, пахнут так же как я».

Странно, думала Марина, ей даже нравится служить идеалом красоты для сына. Она бы хотела понять, о чём он мечтает, занимаясь онанизмом, кого представляет. Ведь он такой молоденький, он ещё не знает о жизни ничего, но уже так хочет жить, радоваться удовольствиям. У него нет яичек, но раз он кончает, значит испытывает оргазм.

«Мой бедный, бедный мальчик!» – вздыхала она, виновато закусывая нижнюю губку.

В такие моменты Марина вновь погружалась в пучину безысходности. Вина за содеянное не давала уснуть. Марина корила себя за трусость. Сын не может кончить нормально, раз у него нет яичек. Он – кастрат. Нужно смириться с этим и жить дальше. Какая же она дура, если наивно полагает, что сын счастлив, мастурбируя на её нижнее бельё.

12

И тогда она решила сделать сыну подарок. Подарить ему ещё немного счастья, чтобы он не замыкался в ванной, не прятал мамино бельё под подушку. Купила дорогой комплект: это был бирюзовый бюстгальтер – две плотные чашечки, соединённые чёрным шнурком, – и такие же нежно-голубые трусики с белой тесьмой по краям и чёрным бантиком спереди – такого шикарного подарочного белья у неё никогда не было. Собравшись с духом, она вручила всё это Жене в один прекрасный вечер после ужина.

– Зайка, – сказала она, положив комплект на стол. – Я вот что подумала, – она запнулась, смущённо опустив глаза. – Если хочешь, возьми вот этот комплект белья. Можешь представлять, что твоя девушка носит его, – она улыбнулась, пытаясь свести всё в шутку. – Только не увлекайся! Фантазии – это прекрасно, но в реальной жизни нужно уметь ухаживать, чтобы девушки отвечали взаимностью.

Женя хмыкнул и покраснел. Его губы зашевелились как всегда, когда он волновался.

– И что мне с этим делать? – выдавил он наконец.

– Можешь мастурбировать на него и думать, что это бельё твоей девушки, – Марина ответила ему серьёзным взглядом, показывая, что находит онанизм абсолютно нормальным.

Женя опять хмыкнул. На лице застыла ироничная улыбка.

– Но у меня нет девушки.

– Но ты же мечтаешь о ком-то? – Марина вопросительно уставилась на Женю. Это был момент истины для неё. Она надеялась, что он поведает ей свои фантазии, и они станут ближе. Она поможет ему справиться с недостатком любви.

– Откуда ты знаешь, что я мастурбирую?

Марина смутилась. Она не ожидала, что разговор повернётся против неё.

– Я догадалась.

– Как?

– Я… – она запнулась и глубоко вздохнула. – Нашла свои трусики у тебя под подушкой.

Женя нахмурился, отвёл глаза в сторону. Говорить больше было не о чём. Мама всё знала.

– Мне не нужны твои трусики, – вяло произнёс он.

– Я знаю, зайка. Извини, я такая ужасная мать. Какая же я глупая, – Марина отчаянно ловила его взгляд. – Я просто не знаю, чем тебе помочь.

– Мне не нужна твоя помощь, – медленно произнёс Женя и замолчал. В его глазах застыл упрёк. Сын поднялся, двинулся к двери.

– Очень жаль, – Марина жалостливо вздохнула, она была готова расплакаться. Беспомощно накрыла лицо ладонями. – Я бы подарила тебе настоящую девушку, если бы они продавались.

Странная мысль мелькнула в её голове в этот момент: ведь есть же девушки, которые продаются…

– Мне не нужна настоящая, – Женя сердито замер в дверном проёме. Он стоял к ней спиной, наполовину выйдя из кухни.

– А какая тебе нужна? – ухватилась Марина за спасительную нить. Может быть, сейчас он расскажет ей о своей фантазии.

– Мне нужна такая как ты, – пробурчал он едва слышно. – Точно такая, – и закрыл за собой дверь.

Марина сидела огорошенная словами сына. Значит, он всё-таки мечтает о ней, он представляет себя с мамой? Или с такой, как мама? Он хочет, чтобы девушка как две капли воды была похожа на маму или была мамой?

Марина совсем запуталась, и в то же время ей было лестно думать, что сын настолько любит её, что в своих фантазиях не представляет себя с другими девушками. Она начала вспоминать все несвязанные друг с другом эпизоды, те, как части мозаики, складывались в одну большую картину. Каждое прикосновение Жени, каждый взгляд и жест находил место в понимании сокрытых чувств, которые испытывал сын.

Перед сном Марина распаковала комплект белья, разложила его перед собой на кровати. Не удержавшись, она надела бюстик, трусики и серые чулки. Долго смотрела на себя в зеркало, изучая нюансы фигуры, представляя себя другой девушкой. Не мамой, а просто знакомой тётей, соседкой, например.

Смогла бы она стать любовницей сына при условии, что он никому не расскажет? Смогла бы помочь сыну почувствовать себя мужчиной? Доставить ему удовольствие? Ведь он мечтает о такой, как она. Он страдает без взаимности. Они могли бы договориться, что это игра, что в определённые моменты она не мама, она – красивая тётя, похожая на маму. Она даже будет вести себя с ним, как чужая тётя, говорить и флиртовать, как любовница, а не мама.

Иногда важно придать человеку импульс, чтобы тот шёл по жизни с поднятой головой. Иногда важно переступить через себя, через моральные устои, пожертвовать ими ради счастья сына. Ведь он так долго мастурбирует на её бельё. Ходит подавленный, потому что не может высказать желаний. Он начинал с ухаживаний, а в последнее время совсем угас. Он потерял надежду, безответная любовь не вечна.

Так Марина настраивала себя, готовясь к новому амплуа. Про себя она уже давно решила, что сделает сына счастливым любой ценой. Чувство вины и ответственность за детскую травму Жени ни на секунду не покидали её.

13

Женя сердился на маму. Как ей только в голову пришла дурацкая идея подарить ему комплект женского белья? Неужели она не понимает, что ему может быть стыдно. Не станет же он заниматься онанизмом исключительно потому, что она хочет помочь. Ему всегда хотелось заняться реальным сексом, а не замыкаться в ванной с её трусиками. Как же ужасно она придумала!

Несколько дней он почти не разговаривал с мамой. Невнятно бурчал под нос и уходил в комнату. Там он проводил большую часть времени, ожидая, пока мама поужинает и уйдёт к себе. Ближе к полуночи он прокрадывался на кухню. На столе стояла накрытая тарелками еда, он садился и мысленно ругал маму, потому что всякая забота с её стороны служила лишь болезненным напоминанием о нанесённом оскорблении.

Однажды, это случилось примерно через неделю после разговора на кухне, Женя обнаружил на кухонном столе листик бумаги, сложенный пополам.

«Женя, – начиналось письмо, написанное от руки маминым почерком. – Я бы хотела провести небольшой эксперимент в нашей семье. Цель эксперимента – избавить меня от чувства вины, которое я постоянно испытываю, потому что ты растёшь без отца. Хочу предложить тебе принять посильное участие: по чётным дням я буду твоей мамой, по нечётным буду играть роль лучшей подруги твоей мамы. То есть, я буду хорошо к тебе относиться, но не буду в эти дни твоей мамой. Не пугайся, пожалуйста, это расстановки по Хеллингеру. Эксперимент покажет, какая я на самом деле и какой я себя вижу со стороны. Я хочу научиться жить без вины, хочу, чтобы ты был счастлив. Надеюсь, ты поможешь мне в этом. Пожалуйста, называй меня в нечётные дни ‘тётя Мария’ или Мария Дмитриевна. Давай представим, что я лучшая подруга твоей мамы, которая приехала в гости. Я буду обращаться к тебе, как к молодому хозяину квартиры. Если ты не хочешь участвовать в эксперименте, скажи об этом сразу. Тогда я оставлю всё как есть. Эксперимент будет продолжаться шесть месяцев – столько времени необходимо, чтобы вылечиться от сложной депрессии. Я останусь твоей мамой в любой день, но, надеюсь, что через полгода я избавлюсь от чувства вины и стану другой. Пожалуйста, помоги мне».

Женя и раньше слышал от мамы увлечённые рассказы о том, как психотерапия помогает людям решать проблемы, но не подозревал, что всё так запущено. Что у мамы депрессия и что ей нужны какие-то расстановки. Он не знал, что думать, соглашаться ли с условиями эксперимента, или сразу отказаться. В любом случае, решил он, всегда можно попробовать, а потом отказаться. Если маме легче представлять себя какой-то там тётей Марией, чтобы не винить себя, – почему бы и нет?

Вечером мама зашла к нему в комнату.

– Ты прочитал моё письмо? – осторожно спросила она.

– Да, – Женя сидел за компьютером, делая вид, что очень занят.

– Что скажешь? – она подошла к нему, положила руку на плечо.

– Давай попробуем, если ты так хочешь. Это ведь понарошку? – он оторвался от экрана и посмотрел на неё.

– Конечно понарошку! – обрадовалась Марина. – Ты всегда можешь сказать: «Мама, я больше не хочу играть в эту игру», и тогда я сразу стану нормальной, как раньше.

Женя задумчиво повёл взглядом к окну.

– А что ты будешь делать по нечётным дням?

– Я буду другой тётей, не мамой, а просто другой тётей, которая к тебе хорошо относится и не следит постоянно за тем, во сколько ты ложишься спать. Я не буду готовить, убирать, проверять домашнее задание. Буду просто заниматься собой. Понимаешь?

Женя кивнул. Он думал о том, как тяжело думать о маме, как о чужой тёте.

На следующий день была суббота, третье число. Женя проснулся рано, долго лежал в постели, прислушиваясь к звукам в квартире. Он не знал, чего ожидать, и поэтому решил поменьше говорить с мамой, чтобы не ошибиться.

Мама наконец встала, пошла на кухню готовить завтрак. Обычно она звала его к столу минут через пятнадцать, но не в этот раз. Позавтракав, она пошла в зал. Дверь хлопнула, и Женя остался лежать голодным.

Медленно поднявшись с постели, он подтянул штаны, накинул рубашку и вышел из комнаты. Из-за дверей зала звучала громкая музыка. Мама смотрела телевизор, напрочь забыв про сына. Недовольный, Женик распахнул дверь, желая немедленно прекратить эксперимент.

– А проснулся наконец! – странным игривым голосом встретила его мама.

Она лежала на разложенном кожаном диване в коротких шортиках и синей спортивной майке с номером. Женя никогда раньше не видел её в таком прикиде. Она даже причёску слегка поменяла. Но главное: она лежала вульгарно выставив голую попу и ноги на обозрение. Короткие шорты врезались в промежность, прятались между широкими бёдрами. Круглые ягодицы торчали на виду, сочные ляжки сходились в коленках, под ними напрягались упругие икры, тонкие голени тянулись к ступням, спрятанным в туфлях на высоченной платформе. В добавок ко всему мама сделала ярко-красный маникюр. Женя, привыкший видеть маму в строгих костюмчиках, сразу заметил отсутствие бюстика под тонкой синтетикой спортивной майки. Шары грудей небрежно разъехались, толстые соски отпечатались на майке.

Она волновалась, несомненно волновалась. Хотела поразить Женю переменой. Не знала, как он себя поведёт, что скажет сексуальной дамочке, неожиданно занявшей любимое место сына на диване.

Женя и ухом не повёл.

– Доброе утро, Мария Дмитриевна, – промямлил он, продолжая таращиться на голый зад и сиськи. Мама никогда бы не позволила себе напялить чудо-шортики, никогда бы не стала вываливать сиськи на обозрение под тонкой майкой. Тётя Мария смотрела на него нематеринским взглядом, окончательно войдя в роль. Это был взгляд, от которого мурашки шли по коже. Взгляд с улыбочкой, взгляд опытной женщины, которая знает, чего хочет, не стесняется этого и, если понадобится, готова попросить, а потом и потребовать. Одним словом, мама смотрела на него не как мама, а как скучающая по мужской ласке зрелая красотка, очень похожая на маму.

– Можно тебя попросить? – сказала Мария Дмитриевна, жеманно улыбаясь. – Ты сейчас на кухню пойдёшь. А принеси-ка мне бутылочку пива. И себе захвати, если хочешь.

Женик кивнул и прикрыл дверь. Мама никогда не покупала алкоголь, да Женя и не пил раньше. Разве что под Новый год немного шампанского.

Он вернулся с двумя бутылками, бокалами и открывалкой. Пить пиво с мамой да ещё утром в субботу ему не доводилось. К тому же это была её инициатива. Он не знал, как вести себя с новой мамой, но тётя Мария помогла ему: быстро приспособила табуретку под столик, жестом пригласила его залезть с ногами на диван.

– Люблю субботу, – тётя Мария, не заморачиваясь на бокал, потянула глоток пива прямо из бутылки. – Люблю, когда можно расслабиться и побалдеть перед телевизором, – она бросила хитрый взгляд на Женю, облизывая губы, на которых то и дело мелькала усмешка. – Жаль только, скучновато.

– А что вы любите? – на всякий случай спросил Женя. От нового образа мамы голова шла кругом. Он даже не сомневался, говоря ей «вы».

– Слушай, а ты умеешь делать массаж шеи? – спросила Мария Дмитриевна.

– Не знаю, а что у вас болит? – Женя чувствовал, что втягивается в игру.

Он подыгрывал, забывал, что мама, это мама. Она играла так хорошо, что он забывал. Она сама забывала. Мама окончательно преобразилась: глаза заискрились незнакомым задором, как будто детский азарт охватил её.

Женя нежно мял её шею, привыкая к мысли, что зрелая женщина перед ним, выряженная как девушка из группы поддержки, вовсе не мама, а скучающая озабоченная тётя, ищущая приключений в выходной день. Озорная, весёлая, авантюристка.

– Какие у тебя сильные руки, – мурлыкала тётя, постанывая, откидывая голову назад, вращая её по кругу в медленном танце, похожем на занятие сексом. Копна пышных волос струилась под руками, отдавала будоражащим теплом. Он никогда не трогал маму в таком контексте.

Мама устанавливала новые отношения. Тётя Мария была любительницей выпить вина или пива, любила массаж шеи и спины, любила одеться как семнадцатилетняя девица, вызывающе походить по квартире полураздетой. И главное – её манеры. Она щебетала на пол октавы выше обычного, смотрела на Женю слащавым взглядом, как испорченная папина дочурка – капризная, шаловливая, желающая впасть в зависимость от богатого любовника. Она полностью перевоплотилась, и всё же это была она – его мама, которая играла роль. Странную, пугающую, но такую откровенную своим желанием.

14

Мария Дмитриевна не переигрывала, она действительно хотела освободиться от вины. Только сейчас она почувствовала относительную лёгкость в общении с Женей, только теперь она увидела в нём не сына с вечно обвиняющим взглядом, а стеснительного юношу с тайными желаниями. У неё был небольшой опыт общения с мужчинами, и она знала, как себя преподнести, чтобы ненавязчиво соблазнить, вызвать доверие.

На следующий день она перевоплотилась в маму – такую же ласковую, заботливую, серьёзную, как обычно. Вечером попросила выключить компьютер и сделать домашнее задание. Потом проверила готовность к тесту. Они и словом не обмолвились о вчерашнем, как будто и не было ничего. Но каждый засыпал с мыслями о предстоящей игре.

В понедельник Марина опять стала неуправляемой, неожиданной, игривой. Опять вырядилась в шортики, опять валяла дурака на диване, нацепив огромный белый цветок-заколку.

С каждым днём Женя всё глубже погружался в безотчётный трепет перед новым образом мамы. Мария Дмитриевна в отличие от мамы не стеснялась задавать неприятные вопросы, вела себя порою нахально, часто подтрунивала над ним.

– У тебя есть любимая девушка? – как-то раз спросила она.

– А что? – насторожился Женя.

– Да так, ничего, – она окинула его коварным насмешливым взглядом. – Может, уже пора завести?

Она как всегда лежала в образе распущенной незамужней женщины, скучая перед телевизором, и от Жени не могли ускользнуть её поглаживания. Тётя Мария медленно водила руками по оголённым бёдрам, постоянно подтягивала маечку, поправляла короткую юбку.

– А какие девушки тебе нравятся? – спросила она через минуту.

– Разные, – уклончиво ответил Женя. Он понимал, что мама хочет вызвать его на откровенный разговор, чтобы он не стеснялся, поговорил с ней о девушках. Но он не хотел такой близости, не хотел откровенничать с мамой-психологом.

– А раньше у тебя была девушка? – продолжила допрос дамочка без комплексов.

– Да, – соврал Женя.

– О-о-о! – насмешливо вытянула тётя Мария. – И где вы познакомились?

– В гостях, – Женя понимал, что запутывается во лжи, но не мог контролировать события. Он мог бы признаться в девственности маме, но не тёте Марии. Эта самоуверенная барышня тут же возьмёт в оборот любой факт из его биографии.

– М-м-м, – задумчиво прищурилась тётя Мария. – И как вы с ней, сексом занимались? – она, не стесняясь, пялилась на сына. В глазах блестели озорные огоньки.

– Конечно, – с улыбкой отозвался Женя. Теперь ему даже нравились фантазии Марии.

– Так ты, значит, уже не девственник? – спросила она, приоткрыв возбуждённо ротик.

– Нет, – чётко констатировал Женя.

– Жаль, – вздохнула Мария Дмитриевна, поджав недовольно губки. Брови взлетели, выражая согласие с неожиданным поворотом.

Они помолчали, прежде чем Женя осторожно спросил:

– Почему?

Она улыбнулась краешком губ, неподвижный взгляд следил за движением на экране.

– Люблю я девственников, – медленно ответила она. – Есть в них что-то романтичное.

Это было сказано так искренне, что Женя тут же пожалел, что наврал с три короба. Собравшись с мыслями, он повторил любимый детский вопрос:

– Почему?

– Они такие милые, – Мария Дмитриевна настроилась на лад капризной девчушки. Её мечтательный взгляд оторвался от телевизора, улетел в потолок. – Когда мальчик лишается девственности, он становится мужчиной, и первый раз запоминается ему на всю жизнь. Всё, что случается потом, – забывается со временем. Но первый раз ни с чем не сравнить. Поэтому для любой женщины большая честь быть первой у мужчины.

Женя с досадой закусил верхнюю губу. Как бы он хотел признаться Марии Дмитриевне в девственности, чтобы предложить ей стать первой.

Но время было упущено. Мария Дмитриевна, пожелав Жене спокойной ночи, ушла в спальню. Женя провожал её жадным взглядом. Когда тугие булки, играющие под юбкой-стрейч, покачиваясь, исчезли за дверью, он вернулся к мыслям о девственности. Ведь у него совсем не стоит. Он не сможет войти в этот тугой пышный зад. Его пенис не достанет даже кончиком до половых губ, застрянет между ягодицами. Будет дёргаться там, вызывая смех у зрелой красотки. Она пожалеет, что захотела заняться сексом с юношей, у которого такой короткий тонкий пенис. Сосисочка, которая то и дело мнётся, сгибается, как желатиновый червяк, и норовит свернуться, спрятаться. Тётя Мария даже не почувствует остроты момента, будет тереться об него в надежде на то, что он вдруг станет твёрдым, а он будет беспомощно дёргаться, прижимаясь к ней, испытывая при этом знакомые приятные ощущения. Но это не будет секс в обычном понимании, это будет онанизм притиранием с его стороны – не больше! Она останется холодной, нетронутой. Недовольной и в тайне обиженной на него.

Так он думал, ожесточённо мастурбируя уже даже не на мамины трусики, а просто оставаясь наедине с печальными мыслями.

7

Стояло жаркое лето. Женя только закончил одиннадцатый класс, готовился к поступлению в университет. Его комната располагалась в конце коридора, рядом с ванной и туалетом. Мама спала напротив, в комнате с балконом. В тот день Женя проснулся рано, как всегда долго лежал в постели с закрытыми глазами, ожидая, когда мама уйдёт на работу. Он хотел поскорее включить компьютер, зайти на любимый порно-сайт. Репетитор по математике и физике придёт в десять, будет всего час, чтобы помастурбировать.

Дверь в коридор была открыта, Женя забыл закрыть её накануне и теперь жалел об этом. Он лежал с закрытыми глазами, сердито подглядывая в щёлочки. Мама собиралась на работу, а он не мог даже поиграть под одеялом. Кровать стояла возле окна, поближе к батарее – так он попросил, когда они переехали. Теперь ему ничего не оставалось, кроме как притворяться спящим. Отвлекать маму от приготовлений тоже не хотелось, иначе она побежит на кухню готовить завтрак, и тогда её уход затянется ещё на полчаса.

Мама возилась с гладильной доской, видимо, готовилась к важному мероприятию. Она как правило не стеснялась Жени, тем не менее он редко видел её в нижнем белье или полураздетой, как сейчас.

На ней ничего не было, кроме колготок, синей обтягивающей маечки и туфелек. Тонкая полоска чёрных стрингов врезалась в попу под колготками, серёжки-кольца покачивались в ушах. Мама впопыхах гладила костюм и блузку, следя за тем, чтобы утюг не перегревался.

Пар с шумом вырывался из дырочек, загоралась оранжевая лампочка. Мама наклонялась, чтобы рассмотреть значения на круглом регуляторе утюга. Она боялась спалить блузку.

Мамина попа в эти моменты разъезжалась в стороны, открывая вид на чёрную полоску стрингов, заложенную внутрь. Мамины ноги, обтянутые капроновыми колготками, имели рисунок шахматной доски, переходящий в ромбики и полоски зебры по бокам. Мама выгибала спину в пояснице, чтобы не сутулиться. Она всегда боялась искривления позвоночника. Попа становилась шире, напрягалась, шахматные квадратики растягивались на ягодицах, мамина киска, обтянутая стрингами и колготками, выступала из-под ягодиц двумя выпуклыми дольками, сложенными вместе.

– Ну где же это? – Марина злилась на себя за то, что до сих пор не научилась пользоваться утюгом.

Она завела волосы за плечо, бросила короткий взгляд на спящего сына. Возникла мысль прикрыть дверь, чтобы не мешать ему спать. Но потом подумала, что можно ещё успеть приготовить завтрак, если он проснётся. И вдруг она заметила характерное движение под одеялом. Или ей показалось?

Она улыбнулась, представив, что сын мастурбирует и она ему помешала. Но потом вспомнила, что она ужасная мать и сын никогда не сможет заниматься любовью, как все здоровые мужчины. По её вине.

От накатившей тоски она чуть не расплакалась.

И всё же ей казалось, что он мастурбирует. Одеяло слегка покачивалось, незаметно, едва заметно. Женя притворялся, что спит. Его глаза с закрытыми веками были направлены в её сторону, ресницы подрагивали.

Она смутилась. В какой-то момент ей даже показалось, что он думает о ней. Раз так, она могла бы зайти и поцеловать его в щёчку. А что если он спит, и ей показалось?

Тогда, чтобы проверить свою теорию, она осторожно согнулась пополам и, повернувшись к сыну попой, прикоснулась к чёрным туфлям на шпильке, якобы протирая их. Украдкой бросила взгляд, посматривая из-за щиколоток.

Он не спал. В этот момент одеяло заметно подрагивало в районе пояса. От восторга у Марины захватило дыхание.

Сын мастурбирует, думала она, у него есть эрекция и желание! Это уже хорошо. Значит он хочет заниматься сексом, значит он может получать удовольствие.

Будто гора свалилась с плеч Марины – так она переживала увиденное. Часть вины – небольшая толика этого горького чувства – отошла в прошлое.

Марина боялась вспугнуть сына. Она ещё не отошла от приятного сюрприза, покрутилась немного в коридоре, приводя мысли в порядок. Если сын мастурбирует, думала она, то лучше не мешать ему. С другой стороны, так хотелось поцеловать его перед уходом. Её маленький мальчик стал взрослее, проявил себя как мужчина.

Она не выдержала и медленно пошла к нему в комнату. Медленно, потому что не хотела его напугать.

Встав перед сыном на коленки, она погладила его по волосам и приложила губы к щеке, краешек его рта оказался мокрым.

В этот момент губы сына приоткрылись, грудь выгнулась. Марина с удивлением наблюдала, как сын дрожит под её поцелуем. То ли он потягивается, то ли возбуждён, думала она. Тихий всхлип вырвался у Жени из груди. Как бы она хотела заглянуть под одеяло, посмотреть сейчас на его напряжённый пенис. Она почти не сомневалась, что сын только что испытал оргазм.

Лучше не приставать к нему сейчас с глупыми вопросами, думала она. Сделать вид, что ничего не заметила. Последние три года, принимая душ, Женя всегда запирался в ванной. Видимо, ему есть, что скрывать.

– Я люблю тебя, – прошептала она ему в самое ушко и носиком потёрлась о висок.

Он открыл глаза, достал руки из-под одеяла и обнял её за шею. На губах его играла блаженная улыбка.

– И я тебя, – сказал он, целуя её в щёчку.

8

Когда Марина ушла, Женя долго лежал в постели, ошеломлённый случившимся.

Возбуждение при виде мамы в колготках возникло так неожиданно, зарядило его диким желанием прикоснуться к настоящему, а не виртуальному, погладить, потереться об любимого человека, который не обидит, не оттолкнёт.

Мама словно специально выставила попу напоказ. Она была так похожа на зрелую порно-актрису. Женя и раньше считал маму привлекательной. Теперь же, когда он впервые испытал к ней влечение, он вдруг осознал, насколько она сексуальна. Она была намного старше его, но не настолько, чтобы вызвать неприятие. Наоборот, она выглядела опытной и могла бы научить его общаться с девушками. У неё ведь давно не было мужчины. Возможно, она скучает без мужской ласки. Возможно, даже хочет заняться сексом, но не с кем. Возможно, он мог бы помочь ей получить удовольствие, если она поможет ему…

Необычный поцелуй, которым она одарила его – ведь она никогда раньше не целовала его во сне. Всегда давала поспать, тихонько уходила на работу. Она наверняка догадалась, что он не спит. И как он взорвался, почувствовав её нежные влажные губы на щеке. Как сладко она пахла духами и помадой, как липли её губы к подбородку, как щекотали нос её волосы – разве можно сравнить эти ощущения с интернет-порнографией?

Весь день Женя ходил взбудораженный открытием. Мама пришла в три, быстро разогрела обед. Он следил за каждым её шагом.

– Как прошёл день? – осторожно спросил он.

Раньше Женя общался с мамой в основном, чтобы попросить денег или пожаловаться. Но сегодня он хотел знать о ней всё: какое у неё настроение, что она собирается делать вечером, пойдёт ли в субботу на йогу.

Марина подробно отвечала на вопросы обычно молчаливого сына. Ей нравилось чувствовать проснувшийся интерес с его стороны. Никогда раньше она не видела сына таким оживлённым, весёлым.

– Могу и тебя тоже записать, если хочешь. Будем ходить вместе, – весело предложила она.

«Сломлен ещё один барьер стеснения, – думала Марина. – Мальчик боялся, что я начну его ругать за онанизм. Надо сказать ему, что в этом нет ничего постыдного».

После ужина Марина собралась помыть посуду, подошла к раковине, сложила тарелки.

– Можно я помою? – предложил Женя и аккуратно забрал у неё губку.

– Можно, – улыбаясь, ответила мама.

Она оставила сына с посудой, а сама прислонилась рядышком к стене. Ей хотелось понаблюдать за своим мальчиком.

«Помощник вырос! – думала она. – Он стал таким взрослым».

– Хотела тебе кое-что сказать, – начала она, глубоко вдохнув. – Парни в твоём возрасте часто мечтают о девушках.

Женя неуловимо повёл ухом, на губах появилась лёгкая усмешка.

Мама собиралась с мыслями.

– Когда парни мечтают, они мастурбируют, – сказала она и замолчала.

Женя улыбнулся ещё шире.

– И девушки, кстати, тоже. Я имею ввиду трогают себя. В этом нет ничего плохого! Все этим занимаются, – спохватилась Марина. – Девушки даже чаще, чем парни. Я тоже этим когда-то занималась. И сейчас иногда, – она застеснялась.

На Женином непроницаемом лице оставалась загадочная улыбка. Мамины откровения вызвали в нём лёгкую панику, приятное тепло возбуждения разлилось по телу.

– Хочешь, сходим в кино? – предложил он. – Там какой-то фильм про роботов показывают.

Они никогда не ходили вместе в кино. Женя предпочитал смотреть фильмы на компьютере, Марина по телевизору.

Женя тщательно мыл каждую тарелку. Столько усердия скрывалось в каждом движении и взгляде. Мама не сразу ответила, резкий переход сына смутил её.

– Да, давай, – неуверенно ответила она.

– А ты наденешь своё самое красивое платье?

Марина усмехнулась.

– А какое тебе нравится?

– Фиолетовое, – не задумываясь ответил он.

Она опять усмехнулась.

Марина готовилась не меньше часа. Приняла душ, высушила волосы феном, накрасила губы, ресницы. Женя изнывал от скуки, но не жаловался, понимая, что она должна выглядеть красиво. Когда она наконец вышла нарядная из комнаты, от восхищения у него захватило дыхание. Мама помолодела лет на десять, лишь едва заметные морщинки возле губ указывали на возраст. Она вдруг стала соблазнительной красоткой, собравшейся на дискотеку, а не в кино. Обворожительной, стройной, зрелой. Фиолетовые цветы джунглей, бирюзовые листья папоротника обтекали мамино тело, попу. Лёгкая ткань платья тянулась, сидела как влитая, открывая подтянутость форм, упругость грудей и попы. Мамины ножки, обвитые завязками сандалий, блестели как подарок: серебристые ленточки с бантиком-застёжкой подчёркивали стройность голеней, изящность ступней.

– Так нравится? – шутливо спросила мама.

У Жени не было слов, чтобы ответить. Он только кивнул, забыв закрыть рот.

Мама не надела бюстик. На улице было тепло, кинотеатр находился в десяти минутах ходьбы. Они шли сначала дворами, затем по проспекту. Марина взяла сына под руку. Цокая шпильками сандаликов, она старалась сохранять равновесие, хотела, чтобы сын гордился красивой мамой. Если встретятся знакомые, думала она, сыну нечего стесняться.

Женя думал о маминых сосках, которые откровенно торчали, натирали тонкую ткань платья изнутри. Груди слегка покачивались, колыхались как две дыни с парным молоком. Казалось, молоко вот-вот разольётся и брызнет на платье.

В кинотеатре он поставил маму в сторонку, а сам занял очередь в кассу. Мама была его девушкой, которая не должна ни о чём беспокоиться. Он купил ей мороженое и проследил за тем, чтобы она не ела слишком быстро.

– Надо слизывать, а не кусать, чтобы горло не заболело. Вот так, смотри, – он показал, как правильно облизывать мороженое, чтобы то не стекало с вафельного стаканчика.

Мама слизывала, довольно улыбаясь. Сладкие капельки оставались белыми разводами на ярких розовых губах, липкими подтёками подсыхали на лодочках ногтей. Ей нравились ухаживания сына. Он взял над ней шефство после утреннего происшествия, после неловкого объяснения на кухне. Она хотела стать ему ближе, мечтала о том, чтобы сын не замыкался в себе, не отгораживался, говорил с ней. Но половое созревание развело их в стороны. Теперь он возвращался к ней. Теперь он знает, что она не против мастурбации. Вовсе нет, здесь нечего стесняться. Это так естественно.

Марина облизывала губы языком, не догадываясь, как соблазнительно это выглядит в глазах сына.

В тёмном зале она взяла его руку в свою, и так они сидели всё время, пока шёл фильм. Марина поглаживала пальчиком его нежную ладонь, ей хотелось влить ещё немного любви в душу сына. Хотелось встать перед ним на колени и слёзно просить прощения за то, что она не уберегла его тогда, за то, что до сих пор не рассказала об удалении яичек. Если бы он знал, как она боится причинить ему боль, как винит себя. Сможет ли он когда-нибудь простить её?

Женя тяжело переживал влюблённость в маму.

«Это неправильно! – корил он себя. – С мамой нельзя так, она же мне родная!»

Но напряжение в джинсах не проходило. Наоборот, он испытывал приятное возбуждение, стоило только маме особенно нежно провести пальчиком с длинным ногтем по запястью, подняться по ладони, стоило только ему заглянуть в мамино декольте, где покоились груди с молоком.

Марина излучала сексуальность, материнское тепло.

Мама со своими психологическими штучками не выскажет то, что думает, размышлял он. Она, конечно же, воспримет его желание как блажь, неопытность, вызванную одиночеством. Объяснит ему, что он должен встречаться со сверстницами, а не со взрослыми тётями. Она, конечно, права. Нельзя думать о таких вещах. Лучше забыть о случившемся.

Вечером, когда мама почистила зубы и легла спать, Женя зашёл в ванную, чтобы принять душ перед сном. Рядом в тазике валялась одежда. Мамины чёрные стринги, аккуратно свёрнутые, лежали сбоку. Что-то заставило Женю взять их в руки, развернуть внутренней стороной к себе. Чёрный треугольник уплотнённой ткани в районе писи был весь покрыт белыми следами подсохших выделений. Это была мамина вагинальная смазка, мамина похоть. Мама весь вечер ходила возбуждённая, текла, желая заняться сексом. Мама мастурбировала перед походом в кинотеатр. Или после. Или до и после…

Это открытие снесло Жене крышу. Хвостик между ног стремительно залился вялым желатином. Женя схватил стринги и прижал их выделениями к головке члена.

– Мамочка, – зашептал он, стянув кожицу с пениса, прижимая головку к выделениям. – Мамуля моя милая…

Его рука быстро разогналась, запястье задёргалось. Он не заметил, как опять испытал дичайший оргазм, уже второй за день. Водянистые капельки стекли по головке и смешались с маминой смазкой. Женя поднёс стринги к лицу. Мама пахла непростительно вкусно: сладким потом, духами, солёной рыбкой.

На следующий день, лишь только мама ушла на работу, Женя опять очутился в ванной. В этот раз, покопавшись в белье, он нашёл белые чулочки-сеточки с подвязками и ажурными резинками, такие же белые ажурные трусики, ажурный бюстик. Разложив бельё перед собой, Женя представил, как мама обнажается, остаётся перед ним абсолютно голой. Он ласкал мягкую ткань трусиков, подушечки пальцев скользили по бархатной коже мамы.

– Мамочка, – шептал он опять, растирая головку пениса.

Пройдёт ещё полгода, Женя не поступит в университет, зато научится незаметно прижиматься к маме. Марина, как всегда, будет приходить с работы, после ужина садиться смотреть телевизор. Он будет пристраиваться сбоку, невзначай прижиматься к ней.

Марина будет обнимать сына в такие моменты. Она по-прежнему переживает их неожиданное сближение. Хочется говорить с сыном о проблемах, которые юноши испытывают в его возрасте, о яичках и операции.

«Когда-нибудь мне придётся рассказать ему о том, что случилось», – думает она.

Тяжело вздыхая, она целует сына в висок, треплет его густые волосы. Они имеют тонкий фруктовый аромат – запах детской невинности. Расчёсывая пальцами волосы, она улыбается краешком губ, втягивая Женин запах. Он, как котик, прижимается к ней, положив голову на грудь, его тепло сливается с её энергией, передаётся ей во сто крат любовью, которая тихо пылает внутри, отпечатывается в каждом ударе сердца: тук-тук, тук-тук…

Женя наслаждался объятиями с мамой. Каждый раз он чувствовал лёгкое возбуждение, мамина грудь вздымается под щекой, её попа, бёдра разъезжаются на диване, отдавая теплом. Он бы хотел заняться с ней любовью, но это невозможно.

Кроме того, он страшно комплексовал. Что подумает мама, если увидит маленький пенис? Ведь его мужское достоинство даже близко не похоже на настоящий член. Женщины на видео в интернете громко стонут от удовольствия, когда мужчины вколачивают в них длинные толстые члены, припечатывают их провисшими яйцами. Почему у него до сих пор не опустились яички? Женщины любят сосать яички. Мама не станет смеяться над сыном? Он умрёт от стыда, если она хотя бы улыбнётся.

«Она ведь мама, она любит меня», – отчаянно настраивает он себя.

И всё-таки чувство страха не покидает его. Он боится, что не справится во время секса, не сможет удовлетворить маму, даже просто войти в неё.

9

Женя хорошо запомнил один случай, приключившийся с ним в девятом классе.

Тогда на проспекте рядом с их домом открылся бассейн. Реклама по телевизору обещала много интересных развлечений.

– Давай сходим? – предложила мама, и Женя, не задумываясь, согласился.

В бассейне их пути разошлись: мама отправилась в женскую раздевалку, Женя остался перед дверью мужской.

Проскользнув внутрь, он занял место в уголке. Рядом копошился мужчина с десятилетним мальцом. Напротив парень примерно одного с Женей возраста вытирался полотенцем. Загорелое лицо блестело румянцем и живостью взгляда, тёмные густые волосы торчали в разные стороны, мышцы играли на руках и животе. Но не это привлекло внимание Жени. Тщательно скрывая интерес, он откровенно пялился на заросший пах этого красавчика: член, испещрённый венками, заканчивался круглым выпирающим кольцом головки, контуры которой создавали отдельный круглый набалдашник под тонкой кожей, просевшие яйца колыхались в такт с движениями бёдер.

По соседству маленький мальчик запрыгал на одной ноге, пытаясь надеть трусы. Соска между ног мальца – такая же короткая и упругая, как у Жени, – задёргалась, задрожала сморщенным кончиком.

После сеанса в бассейне Женя вышел из воды последним. Дождался, пока никого не останется и только потом прокрался в душевую. Стянул с себя плавки, стал под горячие брызги воды. Повернувшись лицом к стене, он смог наконец расслабиться. Он даже закрыл глаза, чтобы не думать о бугрящихся яйцах под плавками парней, о своей миниатюрной соске, прижатой к лобку – мысли, которые не покидали его на протяжении всего сеанса.

Женя намылил шампунем волосы, вода попала в уши, заткнула их. Он ничего не слышал, стоял бочком, задрав руки вверх, зажмурив глаза. Мягкие бёдра покачивались в такт с движением рук, тонкий хвостик скрылся под мыльной пеной. Вода струилась по изящным изгибам талии, стекала на округлые ягодицы. Стройный животик подрагивал в такт с грудками. Пухлые оттянутые соски искали возбуждающий дождик, чувственно гудели, набухали под щекотливым напором.

В этот момент в душ со стороны раздевалки зашли двое. Тот, что повыше, первым заметил Женю. Он замер в изумлении, разглядывая голое женское тело, небольшие грудки с дрожащими сосочками.

– Тфу-ты! – сказал он наконец, заметив детский пенис. – Я думал, баба сюда случайно зашла.

Его друг заржал. Тот тоже пялился всё это время, как он полагал, на девушку, которая по ошибке зашла в мужскую душевую.

Немного успокоившись, парни стянули с себя плавки и заняли места в соседних ячейках.

– Эй, пацан, – обратился к Жене первый обманутый в ожиданиях парень. – Тебе спокойно можно мыться с бабами.

Это замечание вызвало хохот у товарища.

– Я бы даже сказал, лучше тебе мыться с бабами, чтобы народ не смущать.

Друг угорал от смеха.

– Блин, первый раз такое вижу, – захлёбываясь водой, произнёс низкорослый крепыш. – чтобы пацана от бабы не отличить. Димон, пошли скорее, пока у меня член не встал.

Они ржали, наблюдая, как Женя, сгорая от стыда, натягивает плавки на круглый зад, семенит в раздевалку, виляя бёдрами, выжимая на ходу воду из длинных волос.

От стыда Женя готов был провалиться сквозь землю, столько позора не вмещалось в один день, не растворялось во времени. После этого случая он начал закрываться в комнате, грустить в одиночестве.

В такие моменты Женя страдал, сражаясь с ветряными мельницами, не понимая, почему природа наградила его маленьким пенисом. Неразрешимая проблема поглотила разум, поставила в тупик.

С тех пор прошло два года, а он по-прежнему не находил ответа. Лежал в одежде в темноте с закрытыми глазами, отвернувшись к окну, обиженно сложив руки на груди. Пенис так и не подрос, яички не опустились, эрекция легко ломалась в кулаке. Ничего не поменялось. Ничего.

10

Марина приоткрыла дверь и на цыпочках прокралась в комнату.

«Что-то тревожит его», – думала она, не решаясь спросить.

В последнее время она часто находила сына в подавленном настроении, и это её крайне беспокоило.

Она подошла к кровати, опустилась на коленки и погладила сына по спине.

Он не спал. Рука шевельнулась, колени поджались к животу. Как бы она хотела узнать, о чём он думает.

Она легла рядом и прижалась к нему. Продолжая гладить его по плечу, легонько подула в ушко. Она вдыхала в него любовь, растапливала лёд обиды.

Горячий поток нежности нашёл отклик: Женя перевернулся и обвил её тело руками и ногами. Он прижался к ней головой, носиком упёрся в грудь, и она предоставила ему полную свободу.

Она гладила его по густым волосам, радуясь объятиям сына, снова вдыхала его аромат.

– Котёнок мой маленький, – шептала она, целуя его в макушку. – Всё ведь у нас хорошо. А будет ещё лучше. Вот посмотришь.

Женя довольно заёрзал, замурлыкал, сильнее обхватывая маму. Так они лежали достаточно долго, и Марина наслаждалась каждой секундой безмятежности. Время замерло на месте, проблемы отступили перед чувством, которому нет равных.

Женя тёрся об неё носиком, гладил по спине. Его ноги обхватили её бедро. Она чувствовала коленкой его пах и, хотя между ними было два слоя одежды, она заметила с его стороны лёгкое давление. Он тёрся эрекцией, не слишком очевидной и не так ритмично, чтобы выдать себя.

«Он просто хочет в туалет и терпит, – думала она. – Делает это бессознательно».

С тех пор, как она поцеловала его во время оргазма, прошло полгода. Он сильно изменился: стал таким внимательным, обходительным. Но больше всего Марине нравились ухаживания сына. Она подыгрывала, флиртовала как молоденькая девочка. Игра, навязанная сыном, доставляла ей странное удовольствие. Она так легко втянулась, что часто забывала свою материнскую роль. Она хотела стать его лучшим советником, чтобы он доверял ей. И тогда может быть, может, он простит её, когда придёт время рассказать. Он не бросит её, не будет ненавидеть её до конца жизни. Как же она боится, что это случится!

Марина сильнее прижималась к сыну. И в этот вечер и в последующие она искала возможности прикоснуться к нему, стать ближе. Она приходила с работы пораньше, готовила ужин. Источая тонкий аромат духов, садилась за стол, строила глазки.

– Ты такая красивая, – восхищённо говорил Женя.

– Спасибо, – скромно отвечала она, хлопая ресницами.

Её мальчик оживал в такие моменты. Она надеялась, что поможет ему избавиться от стеснения, и он начнёт проявлять интерес к девушкам. И тогда – кто знает – возможно, он найдёт свою половинку. Ведь это главное. Детей можно зачать из донорской спермы – в этом нет беды. Главное, чтобы Женя был счастлив. Да, её жизнь не сложилась, это так, – Марина всей душой желала, чтобы у сына не повторилась её судьба, чтобы он ни от кого не зависел и ни в чём не нуждался.

Для этого нужно придать ему уверенности, думала она, показать, что с девушками всё просто. Он правильно ухаживает, он красивый умный мальчик, и он добьётся расположения любой красотки, если будет весёлым и уверенным как с мамой.

Поэтому Марина так старалась воспитать мужественность в сыне, хотела видеть в нём достойного молодого человека.

В КАЖДОЙ исправительно-трудовой колонии существуют так называемые комнаты длительных свиданий. И иногда в них происходят невероятные истории.

СГОВОР

ЕВА ДАНИЛОВНА ПОДОЛЬСКАЯ, яркая блондинка в роскошном платье с декольте, ехавшая в колонию на свидание с сыном, «вычислила» подругу по несчастью сразу. Еве Даниловне было отлично видно, как женщина, сидевшая напротив, старательно закручивает 10 рублей в фантик от конфеты. Еве Даниловне стало жалко эту наивную «зеленую лягушку» (так она про себя окрестила женщину за цвет ее дешевенького костюма и невзрачный вид): «Видно, как и я, едет в колонию и

думает, что передачу никто толком не проверяет. Да и разве конфеты нужны нашим мальчикам на зоне! Знает ли она, догадывается ли, что им нужно?». Дорога есть дорога. Женщины познакомились. Галина Ивановна Бирюкова ехала к сыну в тот же самый лагерь в Красноярском крае, где отбывал наказание и сын Евы Даниловны. Не сговариваясь, подруги по несчастью стали наперебой рассказывать о своих детях. Сыну Евы Даниловны Игорю исполнилось 20 лет. Вместо отсрочки

от призыва он получил повестку. Она нашла ее и порвала. Уж очень не хотелось, чтобы Игорек от дедовщины страдал понапрасну. Суд приговорил «уклониста» к 3 годам колонии общего режима.

Всплакнув, рассказала о своей беде и Галина. Ее Дениска с детства рос драчуном. Однажды в электричке ему приглянулась девушка. Она ехала с парнем. Слово за слово — драка, Дениска ударил обидчика ножом, и хотя оцарапал тому только ягодицу, получил срок: «И сама-то я ему

этот ножичек подарила, складной, с шильцем и штопором. Все из-за девушки, он у меня такой влюбчивый!».

Ева Даниловна тяжело вздохнула и решительно придвинулась к попутчице. Стыдясь, рассказала шепотом: «Я когда зимой к Игорьку в колонию приехала, мне его на три дня разрешили взять в комнату свиданий. Первые два дня он никак наесться не мог, а в последнюю ночь я к нему подсела, по волосам глажу, как маленького, а он вдруг: «Мама, я так давно с женщиной

не был…» Во мне аж все захолонуло. Я ему говорю: «Ты что, сынок?!». А он мне коленки гладит, дрожит весь…»

Ева Даниловна рассказывала, а боковым зрением наблюдала за Галиной. Что-то подсказало ей — «зеленая лягушка» не удивилась. Ева Даниловна подвинулась еще ближе и приступила к главному: «А если мы нашим мальчикам сделаем приятное? Ты проведешь ночь с моим сыном, а я с твоим? Ведь мальчики забыли женское тепло!» — И не то пожалела, не то подбодрила

смешавшуюся Галину: «Ничего-ничего, на зоне любая женщина — красавица. А ты еще в полном соку».

На попутной машине добрались до колонии. После выполнения необходимых формальностей поселились в комнаты длительного свидания.

Сыновья пришли в 7 часов вечера. Усталые. Затравленные. Ели молча, не спеша. После ужина Ева Даниловна, присев рядышком с Игорьком, взволнованным шепотком ему сообщила: «Я тут с женщиной договорилась. На ночь». Сын не смутился:

«Она такая же красивая, как ты, или старуха? Ладно, шучу, пусть приходит!».

«ТЕБЕ ХОРОШО, СЫНОК?»

ПОСЛЕ отбоя Галина пришла в комнату, где ее уже ждал взволнованный Игорек. Галина вошла в комнату. Словно мышка. Беззвучно. Села на краешек кровати, тщательно разглаживая юбку на коленях. Поймав на себе насмешливый взгляд, слабо улыбнулась и попросила: «Выключи свет, пожалуйста…» Разделась. Легла рядом. Он лихорадочно навалился на нее, больно запрокинул ей голову, забрав в пригоршню волосы на затылке. Подавив рвавшийся наружу крик, она погладила

его стриженую макушку: «Игорек, миленький, не спеши… Я буду с тобой до утра». Когда Игорь с хриплым стоном перевернулся на спину, она целовала, гладила его.

Галина раз за разом отдавала ему свое тело с той же покорной жалостью, с какой кормила много лет назад в роддоме чужого младенца, у матери которого не было грудного молока. «Что, с меня убудет, что ли, — просто сказала тогда она, беря чужой орущий сверток, — мой сынок-то уже сыт. Кушай, миленький!».

«НЕ СМОГЛА Я!»

ЕВА ДАНИЛОВНА цепким взглядом оценила сына «зеленой лягушки»: сложен мальчик хорошо, развитый торс, узкие бедра, а вот внешность подкачала — приплюснутые уши, бугристый затылок. Денис присел рядом с ней на кровать, прикоснувшись горячим коленом к ее ноге. Ева Даниловна отстранилась: «Возьмите полотенце, мыло и ступайте к умывальнику. Вы меня понимаете?». У него дрогнули губы и сощурились глаза, но он послушался.

Он постучал, прежде чем открыть дверь,

и прямо с порога доложил: «Мадам, я весь в мыле». Ева Даниловна подняла брови и опустила глаза. Прямо к ее ногам упала куртка. Ева Даниловна испуганно подняла голову: он раздевался. «Господи Боже мой, — пронеслось у нее в голове, — что мне делать? Он же дикарь». Ева Даниловна была в ужасе. Она отталкивала от себя горячие потные руки. Силилась вырваться. Но все напрасно. Она дернулась особенно сильно, раздался треск рвущегося платья. Еву Даниловну

захлестнула волна еще более сильного отвращения: «Сейчас он овладеет мною!» Она с неожиданной для себя самой силой вывернулась из-под него и, упершись в грудь руками, с омерзением оттолкнула его от себя. Денис отлетел в сторону. Ева Даниловна прислушалась: ее удивил звук — словно треснул спелый арбуз. Представила себе, как втыкается нож, толстая полосатая корка лопается, сквозь трещину видна спелая красная мякоть. «Господи Боже мой, — подумала она,

избегая смотреть на неподвижно лежащего у батареи голого человека, рядом с головой которого растекалась лужа крови. — Кто принес сюда арбуз?..»

В комнате толпились охранники с дубинками. Тюремный врач, осмотрев затылок Дениса и пощупав пульс, мрачно констатировал: «Мертв». В дверях, вцепившись в косяк, стояла «зеленая лягушка», из-за ее плеча выглядывал испуганный Игорек. Ева Даниловна на слабеющих ногах добрела до Галины и упала перед ней на колени:

«Прости меня, я не смогла!..»

Публикуя этот документальный очерк, редакция по этическим соображениям изменила подлинные фамилии и имена участников трагедии.

Смотрите также:

• Нам не жить друг без друга →
• ГДЕ БЫЛА ЖИЗНЬ ТОЖЕ →
• Вьюга →