Рассказ из цикла звездочка

Две луны в небе почти подошли друг к другу на максимально близкое расстояние.
 

Сегодня Императорский сад открыт для посещения гостями и членами Семьи. Все дорожки, набережная и причал до отказа забиты желающими полюбоваться на цветение Кристального Лотоса.
 

Так здесь называют колонии водных микроорганизмов. Один раз в пять земных циклов колонии этих исчезающих животных всплывают на поверхность в виде огромных сияющих полупрозрачных цветов, похожих по форме на земные лотосы. И выпускают в небо миллионы светящихся спор. Брачный период Кристального Лотоса составляет всего час-полтора, и этому всегда предшествует максимальное сближение естественных спутников Терраксиса друг с другом.
 

Терраксис – планета парадоксов. Густые тропические леса на ней соседствуют с обжигающе ледяной водой, температура которой никогда не поднимается выше пяти градусов по Цельсию. Дело всё в тех же микроорганизмах Кристального Лотоса: они выделяют в окружающую их водную среду азот и терраксин – неядовитое химическое соединение, встречающееся только на этой планете. Союз этих двух веществ и даёт эффект вечно холодной воды. Даже если в самый жаркий день опустить руку в воду, пальцы тут же начинает сводить судорогой от обжигающего холода.
 

Приглашённые гости прогуливаются по широкому причалу Императорского сада и по набережной. Я – пятый сын Императора Терраксиса, одетый в простые лёгкие шорты, майку и сандалии, кидаю красный мячик своей собаке Скотти. Угольно-чёрный скотч-терьер, привезённый отцом мне в подарок из поездки на Преосвященную Землю, смешно переваливаясь на коротких лапах, приносит его обратно.
 

Прогуливающиеся мимо люди не докучают нам со Скотти. Они проходят мимо, делая вид, что принимают меня за обыкновенного ребёнка. Сегодня в Императорский сад впускали только после подробных инструкций о правилах поведения. Я знаю, я слышал.
 

Но где-то здесь, среди этой пёстро разодетой толпы незримо присутствуют переодетые в гражданскую одежду телохранители.
 

Отец, вместе с моими двумя старшими братьями, прямыми наследниками Терраксиса, будут любоваться цветением Кристального Лотоса на другой, закрытой для посещения гостями, стороне озера. Я – пятый сын, а-аалеф Девран-Аэрн-Вельмир-Гириш. А это значит, что у меня есть шанс занять Императорский престол только в том случае, если Императорская Семья от имени Терраксиса колонизирует минимум пять жизненно пригодных планет, а Преосвященная Земля не будет на них притязать. В общем, это столь же фантастично, как наступление зимы на Терраксисе.
 

Я снова бросаю мячик Скотти и ищу глазами свою не мысленно скольки-то-там-юродную сестру, юную няню и подружку по совместительству, тау Астрид. И тут же улыбаюсь, увидев, как она, откинувшись на одной из скамеек, вытянула руку вверх и делая вид, что меряет пальцами расстояние между лунами на небе, как бы случайно задевает лёгкие юбочки проходящих мимо девушек и с упоением разглядывает их упругие попки под ними.
 

По закоулкам Императорского дворца давно уже шепчутся, что тау Астрид дефектная, тама-ита-ти. Я уже большой, мне десять земных циклов. И я знаю, что значит «тама-ита-ти» на местном диалекте – Астрид нравятся девушки, хотя должны бы юноши. Но Астрид – «тау», а не «а-аалеф». И даже не «самех». Семья не станет навязывать ей «генетически идеально подходящего партнёра для сохранения чистоты Преосвященной Крови».
 

То есть, хотя тау Астрид и принадлежит к Императорской Семье, она вольна в своём выборе. Кровь «тау» рано или поздно растворится в потоках поколений, и её потомков начнут называть с приставкой «сэви», гражданин. Тот, кто не принадлежит к Семье.
 

Я отвернулся, отобрал мячик у нетерпеливо повизгивающего пса и со злостью швырнул его: я завидовал Астрид. Завидовал и… ревновал.
 

Мячик улетел слишком далеко. Стукнувшись об ограждение причала, он неуклюже подпрыгнул в воздухе и плюхнулся в воду. Скотти радостно припустил за ним. И через секунду оказался плывущим по озеру за любимой игрушкой. Пёс стал похож на распластанный по поверхности чёрный блин. Ещё через мгновение от холода у него свело лапы, он отчаянно заскулил и забился, пытаясь вернуться обратно к причалу.
 

Не осознавая, что делаю, я бросился в ледяную воду собаке на помощь. Из воды уже величественно показались Кристальные Лотосы, ослепительно сияя на свету. Но я испытал при виде них только досаду: они преградили мне путь к Скотти, и чтобы добраться до него, мне пришлось их огибать.
 

Моё дыхание сбилось сразу, как только я оказался в воде, руки и ноги онемели через мгновение. Но я отчаянно грёб, пытаясь дотянуться до своего бестолкового пса. Схватив его, я осознал, что не подумал, как буду возвращаться. Ноги, руки и грудь свело судорогой, я не мог вдохнуть ни капли воздуха. Мышцы одеревенели и потянули меня под воду. Но не успел я со Скотти погрузиться с головой, как меня подхватили чьи-то руки. Это была Астрид. Моя Астрид…
 

«Я тоже дефектный», – хотел я сказать ей, но грудь по-прежнему отказывалась впускать в лёгкие кислород. В глазах у меня почернело, и я потерял сознание.
 

«Я тоже дефектный», – хотел я сказать ей: верхушку Императорской Семьи давным-давно занимают генно-модифицированные человекообразные монстры, выведенные в пробирках в тайных лабораториях Империи.
 

А-аалеф должен быть умным, быстрым, сильным и хитрым, чтобы управлять целой планетой, разными народами и видами на ней. Сочувствие, жалость, любовь – анахронизмы, недозволительные для настоящего правителя. Пожертвовать одним ради сотни, сотней ради тысячи, тысячей ради миллионов. И никаких угрызений совести, только логика и холодный расчёт.
 

«Я тоже дефектный, – хотел я сказать ей, – потому что люблю тебя, Астрид…»
 

* * *
 

Острый ноготок царапнул мне шею, и я проснулся. Моя помощница, сэви Вэллоу, пыталась расстегнуть верхнюю пуговицу на моей рубашке.
 

Я снова уснул на работе. И мне опять приснился этот сон.
 

Я посмотрел на монитор. Красная надпись на нём гласила, что корабль уже приземлился на Терраксисе.
 

Увидев, что я не сплю, Вэллоу отпрянула и покраснела. Кажется, Астрид была права – эта девчонка и впрямь в меня влюбилась.
 

– Я… я хотела… просто… сделать вам массаж… – смущённо попыталась оправдаться она, краснея от своего вранья ещё больше.
 

– Не нужно. Сделай мне кофе, пожалуйста.
 

Заметив, что я снова смотрю на монитор, Вэллоу побледнела и зло выплюнула:
 

– Тау Астрид не достойна вас, мой а-аалеф! Все знают, что она… она – тама-ита-ти!
 

Я подметил и её язвительное обращение по девичьему статусу к Астрид, и пропетое «мой», перед обращением ко мне. Видимо, я где-то прокололся с ней, невольно дав девчонке надежду на возможную близость или какие-либо отношения между нами.
 

– Сэви Вэллоу, – холодно произнёс я, нарочно употребив унизительную для неё приставку, – говоря о моей жене, следует употреблять приставку а-аалеф-мем, а не тау.
 

Девушка отшатнулась, словно от пощёчины, в глазах заплескались слёзы, а губы задрожали. Такая милая и беззащитная. Любой другой, возможно бы растаял, глядя в эти глаза. Но не я. Мне её было совсем не жаль.
 

– Кофе мне приносить не нужно, я сам сделаю позднее. И да, сэви Вэллоу, ты уволена.
 

Я равнодушно наблюдал, как из глаз Вэллоу хлынул слёзный поток, и она, закрывая руками красное лицо, опрометью бросилась прочь из кабинета. У меня же внутри даже ничего не дрогнуло. Всё-таки, все а-аалефы – бездушные монстры. Даже те, которые с дефектами.
 

Я потянулся, разминая затёкшие мышцы, и снова откинулся в кресле, смотря на экран и засекая время: нужно дать Астрид пару часов, чтобы она успела «отпраздновать» своё возвращение домой с какой-нибудь распутной девицей, прежде чем звонить ей.
 

Душно. Я встал и, стягивая на ходу с себя рубашку, направился к разумно встроенной и замаскированной под шкаф душевой кабине. Когда Астрид бороздит со своими исследовательскими миссиями далёкие просторы космоса, я безвылазно торчу на работе. Нет желания идти в пустой дом.
 

Встав под упругие подогретые до приятной прохлады струи воды, я снова вспомнил свой сон. Кошмар о произошедшем со мной в детстве несчастном случае на озере мучает меня исключительно во время отсутствия на Терраксисе Астрид.
 

Не смотря на то, что я – а-аалеф и устойчив ко всем видам заболеваний, купание тогда в ледяной воде обернулось для меня воспалением лёгких, почек и последующим бесплодием. Нет, сама мужская функция у меня сохранилась, но «стрелял» я теперь исключительно «холостыми».
 

Я не мог иметь наследников. А значит, не мог претендовать ни на один Трон, открой исследовательские экспедиции хоть десять тысяч пригодных для жизни планет. Конечно, тайные лаборатории Империи спокойно могли бы воссоздать по моему бракованному семени качественный био-материал, и обеспечить меня сыновьями и дочерями в требуемом объёме. Но новости о произошедшем несчастном случае и о его последствиях успели выйти за пределы Императорского дворца, и Семье с этим что-то нужно было делать.
 

Созвали экстренный Семейный Совет, на котором совместным мозговым штурмом ведущих представителей Империи было решено следующее: так как я – пятый сын, пусть и незначительные, но всё же имел шансы занять Трон на какой-нибудь планете. И в то же время я не мог его занять ввиду своего бесплодия. Одновременно с этим я нёс в себе весь основной спектр генов Чистой Пресвятой Крови и мог быть похищен представителями других Семей для исследований и улучшения своего генофонда.
 

Совет Семьи запретил мне покидать центральные галактики Империи, исключительно для моей же безопасности. Так же было принято во внимание, что моя свадьба с женской особью а-аалеф-класса является неразумным расточительством. А самообразующийся брак «по любви» с какой-нибудь сэви – глупостью, и противоречащим Своду Семейных Правил. Было решено сочетать меня браком с той, по вине которой, по мнению Совета, данный инцидент и произошёл. А именно – с тау Астрид. В конце концов, по классу генов она ещё входила в Семью.
 

Для избегания противоречий со Сводом Правил, после свадебной церемонии тау Астрид присваивался статус а-аалеф с дополнительной приставкой «мем». Это значило, что находясь в браке со мной, если Астрид, случайно или умышленно, обзаведётся приплодом, то приставка «а-аалеф» к детям не перейдёт, а будет возможность оставить приставку «мем», что не намного, но всё же выше, чем «тау», так как Совет понимает непреодолимый женский инстинкт иметь потомство… И так далее, и тому подобное… Брак должен был заключиться на нерасторжимой основе.
 

Мне рассказывали, что Астрид восприняла новость о своём неизбежном скором замужестве с мальчишкой, пусть он и а-аалеф, но младше неё на четыре года, с поистине императорским спокойствием. Она приняла и подчинилась всей Воле Совета Семьи беспрекословно.
 

Только сейчас, спустя годы, я понимаю, что Астрид винила себя в произошедшем, в последствиях, постигших меня. Она хотела быть наказанной.
 

Пышная свадебная церемония состоялась, как только меня выписали из-под надзора врачей. Совет не смутило, что мне тогда только-только исполнилось десять, а Астрид четырнадцать земных циклов. Трансляция бракосочетания шла по всем каналам. Правда, совместно мы стали жить только когда я стал совершеннолетним, и мне исполнилось двадцать земных циклов.
 

Астрид к тому моменту исполнила свою мечту, выучилась на пилота-исследователя. Она с содроганием ждала, что я на правах мужа запрещу ей летать. И Свод Правил Семьи был бы на моей стороне. А я… разрешил.
 

Сам я выучился на инженера. Семья мне не препятствовала: чем бы дитятко ни тешилось, главное – за пределы Империи не лезло. Я стал строить межзвёздные корабли. Для неё стоить, для Астрид. Но не такие, на которых она смогла бы долететь до самых далёких уголков нашей Вселенной, нет. А такие, на которых она смогла бы вернуться домой, ко мне вернуться, из любой жо..кхм…чёрной дыры.
 

Я вышел из душа и, расхаживая в неглиже по кабинету, заварил себе крепкий кофе и подошёл к панорамному окну, любуясь ночным Терраксисом.
 

Выучившись на пилота, Астрид недооценила всю силу проклятия приставки «а-аалеф». Никто из здравомыслящих командиров не хотел принимать на службу особу Высших Императорских Кровей, будь у неё хоть трижды окончание «мем».
 

Астрид впала в депрессию. Она перестала выходить из дома, потеряла вкус к жизни. Я же, глядя на неё, сжавшуюся в комочек под одеялом, чувствовал себя Скотти, отчаянно барахтающегося в ледяной воде.
 

Но однажды, она внезапно получила именное приглашение в состав женской исследовательской команды «Орион». Якобы женским особям легче удаётся завоевать доверие и найти верный подход к представителям коренного населения колонизируемых планет. Стоит ли говорить, чья это была заслуга на самом деле? Точно.
 

Мне стоило большого труда изобразить на лице сначала удивление, а затем состроить недовольную мину, когда Астрид, прыгая до потолка и сияя от радости, взахлёб хвалилась мне, что она теперь пилот «Двенадцатой звезды Ориона».
 

Я скорчил кислую мину, и сообщил ей, что по классификатору древнейшего учёного Флемстида, в Орионе отсутствуют звёзды двенадцатого класса. По справочнику после одиннадцатой сразу идёт тринадцатая…
 

– Не будь таким занудой, Ди! – весело фыркнула она, чмокнула меня в подставленную щёку, и унеслась отмечать со своё назначение с новым женским коллективом.
 

А я взял кое-что необходимое, и направился к космоангарам «Ориона», чтобы осмотреть и кое-что исправить в «Двенадцатой звезде». Охрана открыла мне требуемый ангар и, памятуя о действующих казнях в случае препятствованию кому-либо из Высших Кровей, ретировались. Оно и правильно: меньше знаешь, голова на плечах крепче держится.
 

Я проковырялся со «Звездой» до утра, но всё-таки успел установить на неё все свои минимально необходимые «подарочки». Утром Астрид улетела.
 

А через пару месяцев вернулась. И сразу повисла на моей шее:
 

–Ди! Ди! Я так соскучилась, Ди! – ей с детства претило выговаривать моё «величественно-длинно-занудно-императорское» имя, и она сократила его до одной буквы.
 

Она тискала меня в объятьях и я был счастлив. Пусть хоть так… Но потом она опять улетела. И снова, и снова, и снова… В каждой новой экспедиции «Орион» терял своих пилотов-исследователей, своих «Звёзд», но «Двенадцатая» возвращалась всегда.
 

Я посмотрел на часы. Прошло уже достаточно времени, пора бы уже тебе объявиться, Астрид. Но вижен молчал. Ладно, я не гордый, наберу сам. Вижен показал, что сигнал проходит, но на звонок никто не ответил. Не хорошее предчувствие заворочалось внутри: такого никогда не было, Астрид всегда отвечала на мои звонки, даже сидя верхом на лице какой-нибудь девахи.
 

Я достал из шкафа свежий костюм с рубашкой и быстро оделся. Без раздумий схватил управляющий моими «подарочками» блок и рванул за город. Туда, где на карте вижена мигал зелёный и красный маячок.
 

Красный – звездолёт «Двенадцатая звезда», стоит в поле. Аварийная посадка? Странно всё это. Почему его до сих пор не увезли в ангар?
 

«С Астрид должно быть всё в порядке, – успокаивал я себя. – Вон, её маячок мигает зелёным – это значит, что она на корабле и жива».
 

Подъезжая к пункту назначения, путь моему кару перегородило вооружённое военное оцепление. Я продемонстрировал заглянувшему с фонариком в кар военному удостоверение Главного Инженера.
 

– Сожалею, но проезд запрещён. Чрезвычайная ситуация. Уезжайте.
 

Я похолодел внутри: случилось что-то из ряда вон выходящее. Я быстро оттянул воротник рубашки и продемонстрировал на своей шее Императорскую татуировку а-аалефа и прорычал:
 

– Засунь своё «запрещено» себе в одно место вместе с фонариком! И освободи мне проезд!
 

Парнишка побледнел, затрясся и испуганно проблеял:
 

– Нельзя… у ме… ме… меня приказ…
 

Я взял сумку с сидения и вышел из кара.
 

– А ты попробуй, останови меня, сэви! – выплюнул ему в лицо унизительное обращение и уверенно зашагал по полю к кораблю.
 

– Пожалуйста, вернитесь… – жалобно проскулили мне в спину, но каких-либо попыток остановить меня он предпринимать не стал.
 

Этот парень, как и все остальные здесь присутствующие, знали, что нет власти над ними выше, чем Император и его отпрыски.
 

«Двенадцатая звезда» внешней конструкцией похожая на большеголового, не в меру разожравшегося птеродактиля, накренившись на один бок, неуклюже уткнулась носом-люком в мягкий грунт поля.
 

«Похоже, здесь действительно имела место быть аварийная посадка», – но внешних повреждений на обшивке не наблюдалось.
 

Я заложил в макет исследовательских кораблей типа «Звезды» повышенную подвижность боковых и задних крыльев-двигателей, а так же носового отсека с кабиной пилота. Это повышало манёвренность аппарата и позволяло ему вертикально взлетать и садиться почти на отвесных скальных склонах, цепляясь за них, точно летучая мышь.
 

Но здесь, на ровном поле «птичка» сидела слишком криво, чтобы так его мог посадить опытный пилот, как Астрид. Или аварийный автопилот. Складывалось впечатление, словно кто-то не хотел, чтобы «Двенадцатая звезда» удачно села на планету.
 

Я вскрыл инженерный отсек рядом с люком, подсоединился к системе корабля и открыл бортовой журнал. Так и есть, на подлёте к Терраксису кто-то принудительно вырубил автопилот «Звезды». Корабль не разбился о поверхность планеты только благодаря одному из моих «подарочков» – экстренный навигационный координатор в последний момент взял управление кораблём на себя, погасил скорость и в излёте пригнездил «пташку» на поверхность. Кривенько, но тут выбирать не приходится, зато звездолёт и пилот целы.
 

Взяв управление на себя, я дал команду кораблю выправиться и открыть люк. «Двенадцатая звезда» вздрогнула, устало скрипя «суставами», приняла нормальное положение и загудела механизмами в «клюве». Люк приоткрылся и замер. Я снова нажал команду открытия. Корабль вздрогнул, несколько раз попытался щёлкнуть клювом-люком, и снова замер. Люку словно что-то мешало открыться изнутри.
 

Я оценил ширину образовавшейся щели, и с мыслью – пролезет голова, пройдёт и зад – сложил оборудование в сумку, перекинул её через плечо и стал карабкаться по обшивке на «горбинку» носа птеродактиля: здесь проём был шире всего. Закинув внутрь сумку, стал протискиваться сам. Когда наконец-таки при помощи «выдыхай, бобёр! », и припоминанием всех космических матерей, мне это удалось, я спрыгнул, а вернее сказать, смачно плюхнулся на своё седалище внутри «пташки». Эхо упругими толчками принялось разносить по тёмному гулкому коридору звук моего позора. Я нащупал сумку, достал маленький фонарик и осветил им люк.
 

Откидываемый вперёд трап был крепко привязан к одной из грузовых стоек… старым буксировочным тросом! Я с интересом осветил неведомое мне произведение элементарного творчества. Узел мне показался знакомым. Кто-то очень не хотел, чтобы внутрь входили.
 

Я так увлёкся разглядыванием сего «шедевра», что не успел вовремя среагировать на нападавшего сзади. Что-то тяжёлое и металлическое вскользь пришлось мне по голове и краем рассекло бровь. Я инстинктивно присел и напружинился, высвечивая пространство маленьким фонариком перед собой. И тут же отпрыгнул и откатился в сторону: прямо на меня снова стремительно неслась рука с зажатым в ней разводным ключом. Хозяина руки я рассмотреть не успел.
 

– Почему нас не спасают?! Вы хотите нас угро..бхи-хи…ть?! Ждёте, пока мы здесь сдохнем?!
 

Голос показался мне очень знакомым. Я снова посветил фонариком в том направлении – и точно! – воющий кашляющий голос принадлежал командиру женской исследовательской группы «Орион». Глаза его были выпучены, из бесперебойно, как-то по-рыбьи хлопающего рта с бульканьем и клокотанием густо текла тёмная масса.
 

– Спокойно, это я – Главный Инженер. Всё хорошо, успокойтесь. – попытался образумить видимо сбрендившего от частоты полётов на старости лет мужика.
 

– А-а! Это ты! Ты!.. – взвыл он в темноте.
 

Что-то мне подсказывало, что это отнюдь не радостно-дружелюбное приветствие, и лучше будет срочно передвинуться в другое место. В тот же миг, с того места, где я только что стоял, раздался звон от удара разводным ключом о металл решётчатого пола.
 

– Три-хи-и!.. Кхыр-кхыр!.. Трижды «Орион» полностью смени…кхыр…ся в составе!.. И только твоя… кхер-кхер!.. жена… эта… тама-ита-ти!.. пас…кху-у…да! Всегда возвращается живой!
 

Я опять быстро метнулся в сторону, и снова по гулкому кораблю со звоном заметалось эхо.
 

– Это всё ты?!.. Кхыр-кхыр!.. Ты что-то сделал с её кораблём?!. Или это всё ваша хвалёная а-аалеф-генетика?!. Кхе-кхе!.. Я столько девчонок хороших пот…тхе-ерял.. Лучше бы это вы сдохли!..
 

Мне всё стало ясно. Слушать дальше его смешанный с кашлем бредовый скулёж было бессмысленно.
 

Они что-то подцепили на исследуемой под колонизацию планете. Вирус, плесневый гриб, или неизвестную науке разумную колонию микроорганизмов-паразитов – всё это уже не имело ровным счётом никакого значения. Я понял, это Астрид принудительно отключила автопилот при подлёте, чтобы звездолёт разбился, загорелся и не дал расползтись заразе по Терраксису. Это она привязала замысловатым морским узлом трап, чтобы никто не смог покинуть опасный корабль и отключила все системы питания. А сама забаррикадировалась в носовом отсеке, в кабине пилотов. Это он её оттуда хочет выцарапать своим старым разводным ключом, чтобы Астрид открыла ему путь наружу. Что ж, с допросом этого «выжившего» можно заканчивать.
 

Я уже говорил, что все а-аалефы Императорской Семьи – это генно-модифицированные монстры, с повышенной до нечеловеческой мышечной силой и с отсутствующим – от слова совсем – чувством жалости? Да, точно. Говорил.
 

Закрыв глаза, я прислушался. В темноте они не помощники. Секунда – и я услышал тихий свист рассекаемого воздуха. Ещё мгновение – бросок вперёд и тихий хруст костей в перехваченной мною руке командира. Звук упавшего ключа на пол и оглушительный, полный животного ужаса и боли, человеческий вопль. Отпускаю его руку, делаю ещё один шаг вперёд и беру ладонями его голову. С характерным хрустом сворачиваю ему шею. Он тут же замолкает, обмякает и тихо оседает на пол.
 

Ещё один парадокс – человек уже умер, а его вопли всё ещё звучат, мечутся где-то там внизу, вверху, пока окончательно не стихают, тая в оглушительно наваливающейся тишине. Совсем не жаль.
 

Руки после него покрыты чем-то холодным и липким. Кожу на ладонях начинает мелко покалывать, точно тонкими ледяными иголочками. Я наклоняюсь и брезгливо вытираю их об одежду мертвеца. Перешагиваю через него, достаю из кармана фонарик, нахожу на полу свою сумку и начинаю ковыряться в инженерной панели возле люка.
 

Небо в щели люка над головой потихоньку начинает светлеть. Скоро рассвет. Я заканчиваю возиться и подаю на корабль свет. Некоторое время рассматриваю выдранные из рабочей панели рядом с люком провода и торчащие из неё, как щупальца экзотического осьминога. Любуюсь привязанным трапом и хитрым морским узлом из древней земной книги. Именно этот у Астрид никак не хотел получаться. Гляди-ка, научилась всё-таки.
 

Я взял свою сумку и поднялся наверх, в кабину пилотов. Ввёл свой код, мой очередной «подарочек» сработал и дверь открылась. В кресле главного пилота, будто уставшая и присевшая отдохнуть, Астрид.
 

Моя Астрид…
 

Её грудь медленно поднимается и с тихим булькающим звуком опускается обратно. Жива.
 

Поднимающаяся над горизонтом Терраксиса звезда через экранное стекло кабины золотит её чересчур бледную кожу, играет бронзовыми искрами в слипшихся от засохшей на голове крови волосах, сверкает малиновыми искорками в тёмно-бурой жидкости, вытекающей изо рта.
 

Впервые в жизни я испытал жалость. Мне стало жаль, что я убил этого подонка слишком быстро.
 

Бросив свою сумку рядом на пол, я осторожно просунул руки у неё под спиной и бёдрами. Аккуратно приподнял, протиснулся в кресло и опустил Астрид себе на колени, заботливо устроив её голову у себя на груди.
 

Такая маленькая и нежная…
 

«Ещё каких-то десять-двенадцать земных циклов назад, ты была выше меня. С видом старшей сестры трепала меня по голове. А теперь твоя макушка едва доходит мне до середины груди. Как же всё изменилось, правда? »
 

Астрид закашлялась и подняла на меня своё бледное личико.
 

– Я пыталась… увести… кхе-кхе… корабль подальше… отсюда, но…
 

– Я знаю. С возвращением домой, любимая. – я наклонился и поцеловал её прямо в покрытые бордовой жижей губы.
 

– Не надо… кхе-кхе… – она отшатнулась и с ужасом посмотрела на меня – Ты тоже заразишься! Тебе нужно уходить… кхе-кхе…
 

Я снова улыбаюсь и нежно глажу её по голове.
 

– Я уже заражён. Ужасно холодно внутри, будто Кристальные Лотосы распускаются по венам… так?
 

– О!.. Ди!.. – она смотрит на меня и в её больших глазах плещется печаль.
 

Словно в ответ, мои глаза тоже увлажняются, и я отворачиваюсь, стараясь проглотить слёзный комок в горле. Долго ковыряюсь в своей сумке и достаю из неё свой последний «подарочек». Справившись с собой, вставляю ключ с кодом в еле видимую щель приборной доски.
 

«Двенадцатая звезда Ориона» вздрагивает и снова оживает, тихо урча своим электронным нутром. Считав ключ, корабль наглухо задраивает люки, шлюзы и перегородки, включает малые антигравитационные двигатели. Я щёлкаю тумблеры на панели, готовя «пташечку» к её последнему полёту.
 

Астрид внимательно следит за моими действиями.
 

– Что ты хочешь сделать? Мы куда-то летим?
 

Я одной рукой прижимаю её к себе и вдыхаю запах её волос:
 

– Да. Я недавно узнал, что в нашей системе существует нечто гораздо более грандиозное, чем брачный сезон Кристальных Лотосов, – другой рукой я ввожу код для старта обратного отсчёта самоуничтожения. – Мы с тобой просто обязаны это увидеть! Цветение… э-э… Звёздных Астр.
 

Она понимает, что именно я делаю, и включается в мою игру:
 

– Вот как? Цветение звёздных звёзд? А ты – большой оригинал, как я посмотрю. – она хихикает и прижимается ко мне.
 

– Да, именно, – я улыбаюсь, давлю на рычаги и поднимаю нашу «стальную птичку» в небо, – Самое интересное, что они цветут гораздо реже, чем Кристальные Лотосы… всего раз в жизни… Но знаешь, что? Вместо холода они испускают тепло.
 

Астрид поддерживает меня и будто с удивлением смотрит на неумолимо щёлкающий таймер обратного отсчёта:
 

– Это было бы очень кстати, Ди! А то я очень замёрзла. Время так быстро бежит! Мы точно успеем?
 

Я понимаю, что ты хочешь сказать, Астрид. Какая же ты у меня умница!
 

– Не волнуйся, мы прибудем как раз вовремя. Мы ведь летим на той звезде, которой нет.
 

Астрид устало кладёт свою голову мне на грудь, и гладит мои руки, управляющие кораблём.
 

«Двенадцатая звезда Ориона» расправляет свои крылья, гордо поднимает свою голову, выпрямляется, и перестаёт быть похожа на сутулого и носатого птеродактиля. Гадкий утёнок превратился в прекрасного лебедя. Корабль берёт курс на восходящую над горизонтом Терраксиса звезду.
 

– Не волнуйся, – тихо бормочу себе под нос, – давно пора было убраться с этой проклятой холодной и негостеприимной планеты…
 

Астрид тихо хихикает вперемешку с кашлем в ответ на моё бурчание.
 

– Ди? – внезапно шепчет она.
 

– Да?
 

– Я люблю тебя, Ди.