Рассказ ильфа и петрова

Том 01.
Д. Заславский. Ильф и Петров
Двойная автобиография (статья)
Двенадцать стульев (роман)
Светлая личность (повесть)
1001 день, или новая Шахерезада (цикл)
Товарищ Шайтанова (рассказ)
Выдвиженец на час (рассказ)
Двойная жизнь Портищева (рассказ)
Рассказ о товарище Алладинове и его волшебном билете (рассказ)
Рассказ о «Гелиотропе» (рассказ)
Человек с бараньими глазами (рассказ)
Рассказ о «Золотом Лете» (рассказ)
Преступление Якова (рассказ)
Хранитель традиций (рассказ)
Процедуры Трикартова (рассказ)
Борьба гигантов (рассказ)
Приложение
Прошлое регистратора загса (рассказ)

Том 02.
Золотой телёнок (роман)
Рассказы, очерки
Призрак-любитель (рассказ)
Под знаком Рыб и Меркурия (рассказ)
Авксентий Филосопуло (рассказ)
Гибельное опровержение (рассказ)
Высокое чувство (рассказ)
Довесок к букве «Щ» (рассказ)
Мы Робинзоны (рассказ)
Турист-единоличник (рассказ)
На волосок от смерти (рассказ)
Титаническая работа (рассказ)
Я себя не пощажу (рассказ)
Обыкновенный икс (рассказ)
Граф Средиземский (рассказ)
Фельетоны
Пташечка из Межрабпомфильма (рассказ)
Ваша фамилия (рассказ)
1001-я деревня (рассказ)
Бледное дитя века (рассказ)
Великий лагерь драматургов (рассказ)
Праведники и мученики (рассказ)
Московские ассамблеи (рассказ)
Полупетуховщина (рассказ)
Волшебная палка (очерк)
Мала куча — крыши нет (рассказ)
Пьеса в пять минут (рассказ)
Халатное отношение к желудку (рассказ)
Секрет производства (рассказ)
И снова ахнула общественность (рассказ)
Любители футбола (рассказ)
Король-солнце (рассказ)
Так принято (рассказ)
«Несчестьалмазоввкаменных» (рассказ)

Том 03.
Рассказы
Здесь нагружают корабль (рассказ)
Бронированное место (рассказ)
Клооп (рассказ)
Счастливый отец (рассказ)
Разговоры за чайным столом (рассказ)
Чудесные гости (рассказ)
Разносторонний человек (рассказ)
Собачий холод (рассказ)
Последняя встреча (рассказ)
Широкий размах (рассказ)
Лентяй (рассказ)
Интриги (рассказ)
Колумб причаливает к берегу (рассказ)
Добродушный Курятников (рассказ)
Фельетоны, статьи, речи
В золотом переплете (очерк)
Мне хочется ехать (очерк)
Сделал свое дело и уходи (очерк)
Человек в бутсах (рассказ)
Пятая проблема (очерк)
Горю — и не сгораю (рассказ)
Когда уходят капитаны (очерк)
Сквозь коридорный бред (очерк)
Детей надо любить (очерк)
Четыре свидания (рассказ)
Великий канцелярский шлях (рассказ)
Идеологическая пеня (очерк)
Рождение ангела (рассказ)
Пытка роскошью (рассказ)
Отдайте ему курсив (рассказ)
Я, в общем, не писатель (рассказ)
Хотелось болтать (очерк)
Литературный трамвай (очерк)
Под сенью изящной словесности (очерк)
Королевская лилия (очерк)
Мы уже не дети (очерк)
Саванарыло (рассказ)
Как создавался Робинзон (рассказ)
«Зауряд-известность» (рассказ)
Веселящаяся единица (рассказ)
Равнодушие (рассказ)
Головой упираясь в солнце (рассказ)
Человек с гусем (рассказ)
Листок из альбома (рассказ)
Необыкновенные страдания директора завода (рассказ)
Чаша веселья (рассказ)
Честное сердце болельщика (очерк)
Бродят по городу старухи (рассказ)
Техника на грани фантастики (рассказ)
Для полноты счастья (очерк)
Журналист Ошейников (рассказ)
Директивный бантик (рассказ)
Любовь должна быть обоюдной (рассказ)
Рецепт спокойной жизни (рассказ)
Костяная нога (рассказ)
Дух наживы (очерк)
У самовара (очерк)
Черное море волнуется (рассказ)
Дневная гостиница (очерк)
Безмятежная тумба (рассказ)
Кипучая жизнь (очерк)
Россия-Го (рассказ)
На купоросном фронте (рассказ)
«М» (рассказ)
Театральная история (рассказ)
Дело студента Сверановского (рассказ)
Старики (очерк)
Чувство меры (рассказ)
Мать (очерк)
В защиту прокурора (очерк)
Отец и сын (очерк)
Часы и люди (очерк)
Писатель должен писать (статья)
Водевили и киносценарии
Сильное чувство (пьеса)
Сценарий звукового кинофильма (киносценарий)
Илья Ильф, Евгений Петров, Валентин Катаев. Под куполом цирка (киносценарий)

Том 04.
Одноэтажная Америка (документальное произведение)
Тоня (рассказ)
Очерки
Начало похода (рассказ)
День в Афинах (рассказ)
Приложение
Письма из Америки: И. А. Ильф — М. Н. Ильф, Е. П. Петров — В. Л. Катаевой

Том 05.
Ильф И. Рассказы, очерки, фельетоны (1923-1929)
Илья Ильф. Москва, Страстной бульвар, 7 ноября (очерк)
Илья Ильф. Рыболов стеклянного батальона (рассказ)
Илья Ильф. «Маленький негодяй» (рассказ)
Илья Ильф. Беспризорные (очерк)
Илья Ильф. Перегон Москва — Азия (статья)
Илья Ильф. Глиняный рай (статья)
Илья Ильф. Азия без покрывала (статья)
Илья Ильф. Драма в нагретой воде (рассказ)
Илья Ильф. Неразборчивый клинок (очерк)
Илья Ильф. Банкир-бузотер (очерк)
Илья Ильф. Пешеход (очерк)
Илья Ильф. Москва от зари до зари (очерк)
Илья Ильф. Случай в конторе (рассказ)
Илья Ильф. Разбитая скрижаль (рассказ)
Илья Ильф. Как делается весна (очерк)
Илья Ильф. Диспуты украшают жизнь (очерк)
Илья Ильф. Путешествие в Одессу (очерк)
Илья Ильф. Молодые дамы (очерк)
Илья Ильф. Источник веселья (очерк)
Илья Ильф. Новый дворец (очерк)
Илья Ильф. Принц-металл (рассказ)
Илья Ильф. Неликвидная Венера (рассказ)
Илья Ильф. Для моего сердца (очерк)
Илья Ильф. Переулок (очерк)
Илья Ильф. Благообразный вор (очерк)
Илья Ильф. Записные книжки
Евгений Петров. Рассказы, очерки, фельетоны (1924-1932)
Евгений Петров. Идейный Никудыкин (рассказ)
Евгений Петров. Гусь и украденные доски (рассказ)
Евгений Петров. Семейное счастье (рассказ)
Евгений Петров. Пропащий человек (рассказ)
Евгений Петров. Сильная личность (рассказ)
Евгений Петров. Нахал (рассказ)
Евгений Петров. Последний из Могикан (рассказ)
Евгений Петров. Проклятая проблема (рассказ)
Евгений Петров. Весельчак (рассказ)
Евгений Петров. Рассказ об одном солнце (рассказ)
Евгений Петров. Путешественник (рассказ)
Евгений Петров. Всеобъемлющий зайчик (рассказ)
Евгений Петров. Юморист Физикевич (рассказ)
Евгений Петров. Даровитая девушка (рассказ)
Евгений Петров. Великий порыв (рассказ)
Евгений Петров. Встреча в театре (рассказ)
Евгений Петров. Дядя Силантий Арнольдыч (рассказ)
Евгений Петров. Беспокойная ночь (рассказ)
Евгений Петров. Нюрнбергские мастера пения (рассказ)
Евгений Петров. Долина (рассказ)
Евгений Петров. Давид и Голиаф (рассказ)
Евгений Петров. Непогрешимая формула (рассказ)
Евгений Петров. Записная книжка (рассказ)
Евгений Петров. Мешки и социализм (рассказ)
Евгений Петров. Для будущего человека (рассказ)
Евгений Петров. День мадам Белополякиной (рассказ)
Евгений Петров. Энтузиаст (рассказ)
Евгений Петров. Гослото (рассказ)
Евгений Петров. Чертоза (рассказ)
Евгений Петров. Открытое окно (рассказ)
Евгений Петров. Знаменитый путешественник (рассказ)
Евгений Петров. Его авторитет (рассказ)
Евгений Петров. Загадочная натура (рассказ)
Евгений Петров. Очерки, статьи, воспоминания (1937-1942)
Евгений Петров. Молодые патриотки (статья)
Евгений Петров. Старый фельдшер (рассказ)
Евгений Петров. В фашистской Германии (статья)
Евгений Петров. Реплика писателя (статья)
Евгений Петров. Серые этюды (рассказ)
Евгений Петров. «Падение Парижа» (статья)
Евгений Петров. Торжество русской музыки (статья)
Евгений Петров. Из воспоминаний об Ильфе (статья)
Евгений Петров. Из воспоминаний об Ильфе. К 5-летию со дня смерти (статья)
Евгений Петров. Остров мира (пьеса)
Фронтовые корреспонденции (1941-1942)
Евгений Петров. Аэродром под Москвой (статья)
Евгений Петров. На западном фронте в сентябре (статья)
Евгений Петров. В лесу (рассказ)
Евгений Петров. Командир и комиссар (статья)
Евгений Петров. Москва за нами (статья)
Евгений Петров. Сегодня под Москвой (статья)
Евгений Петров. Клин, 16 декабря (статья)
Евгений Петров. Что такое счастье (статья)
Евгений Петров. «Птенчики» майора Зайцева (статья)
Евгений Петров. Военная карьера Альфонса Шоля (статья)
Евгений Петров. На Запад (статья)
Евгений Петров. В феврале (статья)
Евгений Петров. «Учитель музыки» (статья)
Евгений Петров. В марте (статья)
Евгений Петров. Катя (статья)
Евгений Петров. Записки из Заполярья (статья)
Евгений Петров. Севастополь держится (статья)
Евгений Петров. Прорыв блокады (статья)

В страстную пятницу 15 апреля 1927 г. в городе N умирает теща Ипполита Матвеевича Воробьянинова, бывшего предводителя дворянства. Перед смертью она сообщает ему, что в один из стульев гостиного гарнитура, оставшегося в Старгороде, откуда они бежали после революции, ею зашиты все фамильные драгоценности. Воробьянинов срочно выезжает в родной город. Туда же отправляется исповедовавший старуху и узнавший о драгоценностях священник Федор Востриков.

Примерно в то же время в Старгород входит молодой человек лет двадцати восьми в зеленом в талию костюме, с шарфом и с астролябией в руках, сын турецко-подданного Остап Бендер. Случайно он останав­ливается ночевать в дворницкой особняка Воробьянинова, где и встречается с его бывшим хозяином. Последний решает взять Бендера себе в помощники, и между ними заключается что-то вроде концессии.

Начинается охота за стульями. Первый хранится здесь же, в особняке, который ныне «2-й дом соцобеса». Заведующий домом Александр Яковлевич (Альхен), застенчивый вор, устроил в дом кучу своих родственников, один из которых продал этот стул за три рубля неизвестному. Им оказывается как раз отец Федор, с которым Воробьянинов вступает на улице в схватку за стул. Стул ломается. Драгоценностей в нем нет, но зато становится ясно, что у Воробьянинова с Остапом появился конкурент.

Компаньоны переезжают в гостиницу «Сорбонна». Бендер отыскивает на окраине города архивиста Коробейникова, хранящего у себя на дому все ордера на национа­ли­зи­рованную новой властью мебель, в том числе и на бывший воробья­ни­новский ореховый гарнитур работы мастера Гамбса. Оказалось, что один стул был отдан инвалиду войны Грицацуеву, а десять переданы в московский музей мебельного мастерства. Пришедшего вслед за Бендером отца Федора архивариус обманывает, продавая ему ордера на гарнитур генеральши Поповой, переданный в свое время инженеру Брунсу.

На Первомай в Старгороде пускают первую трамвайную линию. Случайно узнанного Воробьянинова приглашают на ужин к его давней любовнице Елене Станиславовне Боур, подраба­тывающей ныне гаданием. Бендер выдает собравшимся на ужин «бывшим» своего напарника за «гиганта мысли, отца русской демократии и особу, приближенную к императору» и призывает к созданию подпольного «Союза меча и орала». На будущие нужды тайного общества собирается пятьсот рублей.

На следующий день Бендер женится на вдове Грицацуевой, «знойной женщине и мечте поэта», и в первую же брачную ночь уходит от нее, прихватив помимо стула ещё и другие вещицы. Стул — пуст, и они с Воробья­ниновым уезжают на поиски в Москву.

Концессионеры останав­ливаются в студенческом общежитии у знакомых Бендера. Там Воробьянинов влюбляется в молоденькую жену чертежника Коли — Лизу, ссорящуюся с мужем на предмет вынужденного, из-за нехватки средств, вегетарианства. Случайно оказавшись в музее мебельного мастерства, Лиза встречает там наших героев, ищущих свои стулья. Выясняется, что искомый гарнитур, семь лет провалявшийся на складе, именно завтра будет выставлен на аукцион в здании Петровского пассажа. Воробьянинов назначает Лизе свидание. На половину суммы, полученной от старгородских заговорщиков, он везет девушку на извозчике в кинотеатр «Арс», а затем в «Прагу», ныне «образцовую столовую МСПО», где позорно напивается и, потеряв даму, оказывается наутро в отделении милиции с двенадцатью рублями в кармане. На аукционе Бендер выигрывает торг на цифре двести. Столько денег у него есть, но нужно ещё заплатить тридцать рублей комиссионного сбора. Выясняется, что денег у Воробьянинова нет. Парочку выводят из зала, стулья пускают в продажу розницей. Бендер нанимает окрестных беспризорников за рубль проследить судьбу стульев. Четыре стула попадают в театр Колумба, два увезла на извозчике «шикарная чмара», один стул покупает на их глазах блеющий и виляющий бедрами гражданин, живущий на Садово-Спасской, восьмой оказывается в редакции газеты «Станок», девятый в квартире у Чистых прудов, а десятый исчезает в товарном дворе Октябрьского вокзала. Начинается новый виток поисков.

«Шикарная чмара» оказывается «людоедкой» Эллочкой, женой инженера Щукина. Эллочка обходилась тридцатью словами и мечтала заткнуть за пояс дочь миллиардера Вандербильдшу. Бендер легко меняет один её стул на украденное ситечко мадам Грицацуевой, но незадача в том, что инженер Щукин, не выдержав трат супруги, съехал накануне с квартиры, взяв второй стул. Живущий у приятеля инженер принимает душ, неосмот­рительно выходит, намыленный, на лестничную площадку, дверь захлопывается, и, когда тут появляется Бендер, вода уже льется вниз с лестницы. Открывшему дверь великому комбинатору стул был отдан едва ли не со слезами благодарности.

Попытка Воробьянинова овладеть стулом «блеющего гражданина», оказавшегося профессио­нальным юмористом Авессаломом Изнуренковым, заканчивается крахом. Тогда Бендер, выдав себя за судебного исполнителя, уносит стул сам.

В бесконечных коридорах Дома народов, в котором находится редакция газеты «Станок», Бендер наталкивается на мадам Грицацуеву, приехавшую в Москву искать мужа, о котором узнала из случайной заметки. В погоне за Бендером она запутывается в многочисленных коридорах и уезжает в Старгород ни с чем. Тем временем арестованы все члены «Союза меча и орала», распределившие между собой места в будущем правительстве, а затем в страхе донесшие друг на друга.

Вскрыв стул в кабинете редактора «Станка», Остап Бендер добирается и до стула в квартире стихоплета Никифора Ляписа-Трубецкого. Остается стул, пропавший в товарном дворе Октябрьского вокзала, и четыре стула театра Колумба, уезжающего на гастроли по стране. Посетив накануне премьеру гоголевской «Женитьбы», поставленную в духе конструк­тивизма, сообщники убеждаются в наличии стульев и отправляются вслед за театром. Сначала они выдают себя за художников и проникают на корабль, отправляющийся вместе с актерами на агитацию населения для покупки облигаций выигрышного займа. В одном стуле, похищенном из каюты режиссера, концессионеры находят ящичек, но в нем оказывается только именная пластинка мастера Гамбса. В Васюках их сгоняют с парохода за дурно изготовленный транспарант. Там, выдав себя за гроссмейстера, Бендер проводит лекцию на тему «плодотворная дебютная идея» и сеанс одновременной игры в шахматы. Перед потрясенными васюкинцами он развивает план преображения города в мировой центр шахматной мысли, в Нью-Москву — столицу страны, мира, а затем, когда будет изобретен способ межпланетного сообщения, и вселенной. Играя в шахматы второй раз в жизни, Бендер проигрывает все партии и бежит из города в заранее подготовленной Воробья­ниновым лодке, переворачивая барку с преследо­вателями.

Догоняя театр, сообщники попадают в начале июля в Сталинград, оттуда в Минеральные Воды и, наконец, в Пятигорск, где монтер Мечников соглашается за двадцатку похитить необходимое: «утром — деньги, вечером — стулья или вечером — деньги, утром — стулья». Чтобы добыть деньги, Киса Воробьянинов просит милостыню как бывший член Государ­ственной думы от кадетов, а Остап собирает деньги с туристов за вход в Провал — пятигорскую достопри­ме­ча­тельность. Одновременно в Пятигорск съезжаются бывшие владельцы стульев: юморист Изнуренков, людоедка Эллочка с мужем, воришка Альхен с супругой Сашхен из собеса. Монтер приносит обещанные стулья, но только два из трех, которые и вскрываются (безрезультатно!) на вершине горы Машук.

Тем временем колесит по стране в поисках стульев инженера Брунса и обманутый отец Федор. Сперва в Харьков, оттуда в Ростов, затем в Баку и наконец на дачу под Батумом, где на коленях просит Брунса продать ему стулья. Жена его распродает все, что можно, и высылает отцу Федору деньги. Купив стулья и разрубив их на ближайшем пляже, отец Федор, к своему ужасу, ничего не обнаруживает.

Театр Колумба увозит последний стул в Тифлис. Бендер и Воробьянинов едут во Владикавказ, а оттуда идут пешком в Тифлис по Военно-Грузинской дороге, где им и встречается несчастный отец Федор. Спасаясь от погони конкурентов, он залезает на скалу, с которой не может слезть, сходит там с ума, и через десять дней его снимают оттуда владикав­казские пожарные, чтобы отвезти в психиат­рическую больницу.

Концессионеры добираются наконец до Тифлиса, где находят одного из членов «Союза меча и орала» Кислярского, у которого «одалживают» пятьсот рублей на спасение жизни «отца русской демократии». Кислярский спасается бегством в Крым, но друзья, пропьян­ствовав неделю, отправляются туда же вслед за театром.

Сентябрь. Пробравшись в Ялте в театр, сообщники уже готовы вскрыть последний из театральных стульев, как тот вдруг «отпрыгивает» в сторону: начинается знаменитое крымское землетрясение 1927 г. Все же вскрыв стул, Бендер и Воробьянинов ничего в нем не обнаруживают. Остается последний стул, канувший в товарном дворе Октябрьского вокзала в Москве.

В конце октября Бендер находит его в новом клубе железно­до­рожников. После шуточного торга с Воробья­ниновым за проценты с будущего капитала Остап засыпает, и несколько повредившийся в рассудке за полгода поисков Ипполит Матвеевич перерезает ему бритвой горло. После чего пробирается в клуб и вскрывает там последний стул. Бриллиантов нету и в нем. Сторож рассказывает, что весной случайно нашел в стуле сокровища, спрятанные буржуазией. Оказывается, на эти деньги и было построено, ко всеобщему счастью, новое здание клуба.

И Шахерезада Федоровна, музыкально позвякивая чайной ложечкой, неторопливо начала повествование:

— Знайте же, о высокочтимый товарищ Фанатюк, и вы, члены комиссии по чистке, что ни в одном городе Союза нельзя найти такого количества представительств, как в Москве. Они помещаются в опрятных особнячках, за зеркальными стеклами которых мерещится яичная желтизна шведских столов и зелень абажуров. Особнячки отделены от улицы садиками, где цветет сирень и хрипло поет скворец. У подъезда между двумя блестящими от утренней росы львами обычно висит черная стеклянная досточка с золотым названием учреждения.

В таком учреждении приятно побывать, но никто туда не ходит. То ли посетителей там не принимают, то ли представительство не ведет никаких дел и существует лишь для вящего украшения столицы.

Рассказывают, что в Котофеевом переулке издавна помещалось представительство тяжелой цветочной промышленности «Гелиотроп», занявшее помещение изгнанного из Москвы за плутни представительства общества «Узбекнектар».

Штат «Гелиотропа» состоял из двух человек: уполномоченного по учету газонов товарища Абукирова и уполномоченного по учету вазонов товарища Женералова. Они были присланы в «Гелиотроп» из разных городов и приступили к работе, не зная друг друга.

Как только товарищ Абукиров в первый раз уселся за свой стол, он сразу же убедился в том, что делать ему абсолютно нечего. Он передвигал на столе пресс-папье, подымал и опускал шторки своего бюро и снова принимался за пресс-папье. Убедившись наконец, что работа от этого не увеличилась и что впереди предстоят такие же тихие дни, он поднял глаза и ласково посмотрел на Женералова.

То, что он увидел, поразило его сердце страхом. Уполномоченный по учету вазонов товарищ Женералов с каменным лицом бросал костяшки счетов, иногда записывая что-то на больших листах бумаги.

«Ой, — подумал начальник газонов, — у него тьма работы, а я лодырничаю. Как бы не вышло неприятностей».

И так как товарищ Абукиров был человеком семейным и дорожил своей привольной службой, то он сейчас же схватил счеты и начал отщелкивать на них несуществующие сотни тысяч и миллионы. При этом он время от времени выводил каракули на узеньком листе бумаги. Конец дня ему показался не таким тяжелым, как его начало, и в установленное время он собрал исписанные бумажки в портфель и с облегченным сердцем покинул «Гелиотроп». И вот все о нем.

Что же касается начальника вазонов товарища Женералова, то в день поступления на службу он был чрезвычайно удивлен поведением Абукирова. Начальник газонов часто открывал ящики своего стола и, как видно, усиленно работал.

Женералов, которому решительно нечем было заняться, очень испугался.

«Ой! — подумал он. — У него работы тьма, а я бездельничаю. Не миновать неприятностей!»

И хотя Женералов был человеком холостым, но он тоже боялся потерять покойную службу. И поэтому он бросился к счетам и начал отсчитывать на них какую-то арифметическую чепуху. Боязнь его в первый же день дошла до того, что он решил уйти из «Гелиотропа» позже своего деятельного коллеги.

Но на другой день он слегка расстроился. Придя на службу минута в минуту, он уже застал Абукирова. Начальник газонов решил показать своему сослуживцу, что работы с газонами, в конце концов, гораздо больше, чем с вазонами, и пришел на службу не в десять, а в девять.

Но тут Шахерезада заметила, что время службы истекло, и скромно умолкла.

А когда наступил

Девятый служебный день,

она сказала:

— …И пришел на службу не в десять, а в девять.

И вот оба они, не осмеливаясь даже обменяться взглядами, просидели весь рабочий день. Они гремели счетами, рисовали зайчиков в блокнотах большого формата и без повода рылись в ящиках, не осмеливаясь уйти один раньше другого.

На этот раз нервы оказались сильнее у Женералова. Томимый голодом и жаждой, Абукиров ушел из «Гелиотропа» в половине седьмого вечера.

Женералов, радостно взволнованный победой, убежал через минуту.

Но третий день дал перевес начальнику газонов. Он принес с собой бутерброды и, напитавшись ими, свободно и легко просидел до восьми часов. Левой рукой он запихивал в рот колбасу, а правой рисовал обезьяну, притворяясь, что работает. В восемь часов пять минут начальник вазонов не выдержал и, надевая на ходу пальто, кинулся в общественную столовую. Победитель проводил его тихим смешком и сейчас же ушел.

На четвертый день оба симулировали до десяти часов вечера. А дальше дело развивалось в продолженном обоими чрезвычайно быстром темпе.

Женералов сидел до полуночи. Абукиров ушел в час ночи.

И наступило то время, когда оба они засиделись в «Гелиотропе» до рассвета. Желтые, похудевшие, они сидели в табачных тучах и, уткнув трупные лица в липовые бумажонки, трепетали один перед другим.

Наконец их потухшие глаза случайно встретились. И слабость, овладевшая ими, была настолько велика, что оба они враз признались во всем.

— А я-то дурак! — восклицал один.

— А я-то дурак! — стонал другой.

— Никогда себе не прощу! — кричал первый.

— Сколько мы с вами времени потеряли зря? — жаловался второй.

И начальники газонов и вазонов обнялись и решили на другой день вовсе не приходить, чтобы радикально отдохнуть от глупого соревнования, а в дальнейшем, не кривя душой, играть на службе в шахматы, обмениваясь последними анекдотами.

Но уже через час после этого мудрого решения Абукиров проснулся в своей квартире от ужасной мысли.

«А что, — подумал он, — если Женералов облечен специальными полномочиями на предмет выявления бездельников и вел со мной адскую игру?»

И, натянув на свои отощавшие в борьбе ножки москвошвейные штаны из бумажного бостона, он побежал в «Гелиотроп».

Дворники подметали фиолетовые утренние улицы, молодые собаки рылись в мусорных холмиках. Сердце Абукирова было сжато предчувствием недоброго.

И действительно, между мокрыми львами «Гелиотропа» стоял Женералов со сморщенным от бессонных ночей пиджаком и жалко глядел на подходящего Абукирова, в котором он уже ясно видел лицо, облеченное специальными полномочиями на предмет выявления нерадивых чиновников.

И едва дворник открыл ворота, как они кинулись к своим столам, бессвязно бормоча:

— Тьма работы, срочное требование на вазоны!

— Работы тьма. Новые газоны!

И рассказывают (но один лишь Госплан всемогущий знает все), что эти глупые люди до сих пор продолжают симулировать за своими желтыми шведскими бюро.

И сильный свет штепсельных ламп озаряет их костяные лица.

Но вся эта правдивая история ничто в сравнении с рассказом о молодом человеке с бараньими глазами.

— Я ничего не слышал о таком человеке! — воскликнул товарищ Фанатюк.

И подумал:

«Я дурак буду, если уволю ее, прежде чем узнаю о человеке с бараньими глазами!»

Двое друзей, Илья Ильф и Евгений Петров, родились в столице юмора Российской Империи Одессе (ныне – Украина).

Городских мифов и легенд в этом южном черноморском городе жило и живет, вероятно, больше, чем реальных историй. А ворами и изобретательными жуликами там тайно гордятся и восхищаются, слагают о них легенды.

Один из таких, названный Остапом Бендером, и стал героем главного труда писателей. 

Как начали писать вместе

Ильф и Петров познакомились в 1925 году в Москве. Первому было 28 лет, второму – 23. Они работали в журнале «Гудок», редактировали статьи и писали фельетоны. 

В «Двойной автобиографии» писатели шутили, что «автор родился дважды»: в 1897 году и в 1903 году и уже с младенческого возраста «начал вести двойную жизнь». 

Еврейский мальчик Ильф был сыном мелкого одесского бухгалтера и банковского служащего. Сам Илья окончил техническую школу и работал то в чертежном бюро, то на телефонной станции, то на заводе ручных гранат.

Параллельно писал стихи, и, шаг за шагом, приобрел значительный вес среди одесских поэтов. В 1917-м начал работать редактором в журналах, писать статьи.

И, решив полностью перейти на литературное поприще, в 1923-м переехал в Москву.

Его будущий коллега Петров происходил из более статусной семьи: отец – чиновник, преподаватель семинарии и военного училища. Он брал Евгения с братом в дальние путешествия – на теплоходе они плавали в Турцию и Италию, многое повидали. 

Петров начинал оперативником в одесском уголовном розыске, расследовал криминальные дела, ликвидировал бандитские группировки. Настоящая его фамилия – Катаев, (его старший брат Валентин Катаев стал известным советским писателем). В 1920 году братьев арестовали по подозрению в антисоветском заговоре, но по неведомым причинам отпустили… 

Два одессита, Ильф и Петров, встретились в Москве и стали неразлучны, писали юмористические рассказы и повести.

Есть легенда, что первое свое большое произведение они начали как литературные «рабы» – по поручению старшего брата Петрова Валентина Катаева начали писать большой сатирический роман.

Прочитав их труд, писатель так восхитился работой, что решил благородно отказаться от «авторства». 

Двенадцать стульев

Этим романом и были легендарные «12 стульев». Произведение было опубликовано в 1927-м в рекордные сроки. Удивительно, что цензура пропустила тонкую сатиру на новый советский строй. Вот например, одна из шуток романа: «Куда же вы пойдете? Вам некуда торопиться. ГПУ [политическое управление при НКВД – прим. редактора] к вам само придет». 

Это история двух жуликов, которые встречаются в вымышленном городе Старгород. Бывший дворянин Ипполит Воробьянинов приезжает в город, чтобы найти фамильные бриллианты, которые его теща во время революции зашила в обивку одного из стульев гостиного гарнитура.

Авантюриста же Остапа Бендера заносит в Старгород случайно.

«Живость характера, мешавшая ему посвятить себя какому-нибудь делу, постоянно кидала его в разные концы страны и теперь привела в Старгород без носков, без ключа, без квартиры и без денег».

Обдумывая очередной хитрый план, как бы нажиться и преуспеть без особых усилий, он встречает Ипполита. Застенчивый Ипполит решает взять предприимчивого Бендера в долю, и они вместе отправляются на поиски драгоценностей…  

Далее карикатурную парочку ждут невероятные приключения в погоне за стульями, которые после революции были распроданы по одному и разлетелись по всей стране. Им приходится идти на самые разные уловки, чтобы их раздобыть у самых разных людей, от сторонников царя и мещан до неистовых большевиков.

Совместное творчество и поездка в Америку

После большого успеха «12 стульев», в 1931 году Ильф и Петров пишут продолжение приключений Бендера, получившее название «Золотой теленок». Однако если первый роман с легкостью прошел все цензурные препоны, то в 1930-х книжная номенклатура узрела «пасквиль на Советский Союз». Напечатали новое детище дуэта только через три года. Книга была не менее популярна, и впоследствии обе части неоднократно экранизировали. 

В 1935-1936 годах писатели отправляются в поездку по США. Они проезжают всю страну на автомобиле в компании американской семейной пары, делают записи, а позже выпускают травелог «Одноэтажная Америка». В нем – подробный отчет о путешествии и впечатлениях: Нью-Йорк, строительство моста «Золотые ворота» в Сан-Франциско, жизнь американцев, пейзажи и прерии, Голливуд…

Молодые писатели все делали вместе и, как они сами шутили, «только женились с разницей в 5 лет». У них было множество идей и планов, но Ильф в 1937 году умирает от туберкулеза. Через два года у Петрова родился сын и он назвал его Ильей в честь друга. 

После смерти соавтора Евгений погрузился в кинематограф, позже стал редактором культового журнала «Огонек». Во время Второй мировой войны писал репортажи и очерки с мест боевых действий. Отправившись в очередную командировку, он погиб в авиакатастрофе. Мистическим образом ему было столько же лет, сколько Ильфу во время кончины.  

Долой клеветнические книги!

24.03.2021 20:30:00

Ильф и Петров. Из истории советских запретов

Ильф и Петров – блестящий, но, увы, недолгий тандем. Фото Елеазара Лангмана

Одним из первых декретов Совета народных комиссаров от 27 октября (9 ноября) 1917 года, был Декрет о печати, который объявил вне закона «буржуазную прессу». Тем самым вводя новую – большевистскую цензуру.

Слово, как и в XVIII веке, приравняли к делу – более того, декрет о «слове» приняли ранее декрета о «деле» – ВЧК была создана 7 (20) декабря. Через год с оппозиционными изданиями было покончено. Одновременно были закрыты все частные издательства.

Над литературой был установлен тотальный контроль – 6 июня 1922 года был создан Главлит (Главное управление по делам литературы и издательств), которому и доверили следить за словом – разрешать полезное режиму, запрещать вредное. Причем что полезно, что вредно – менялось с линией партии.

В конце 1920-х – начале 1930-х годов Главлит дал разрешение на публикацию романов Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок», в конце 1940-х книги были объявлены «клеветой на советское общество» и на них был наложен запрет.

Одесский «лорд»

После Гражданской войны бывший статистик Илья Файнзильберг, впервые узнавший страх смерти в боях с Деникиным, в мирной жизни, когда страх улегся, устроился бухгалтером в одну из многочисленных одесских контор и начал считать чужие деньги. Но занятие показалось скучным, он его бросил и ушел в журналистику.

Вскоре, почувствовав в себе поэтический дар, короткие заметки забросил и стал сочинять стихи. Когда понял, что, кроме литературы, другого пути нет, пришел с ними в «Коллектив поэтов», в котором уже состояли Багрицкий, Кирсанов (вскоре станут известными поэтами), Олеша, Катаев (вскоре станут замечательными прозаиками).

Нина Гернет (она станет драматургом), вспоминала: «…худой, высокий Ильф обыкновенно садился на низкий подоконник, за спинами всех. Медленно, отчетливо произносил он странные, ни на кого не похожие стихи: «Комнату моей жизни/ Я оклеил воспоминаниями о ней…

» Друзья называли его «наш лорд», может быть, потому что и своим костюмом, и изысканными манерами он походил на лондонского денди, хотя и относился к себе с легким чувством иронии.

Когда он работал журналистом, то часто подписывался «Илья Ф.», «ИФ», «Фальберг», когда начал писать прозу, придумал себе псевдоним – Ильф.

«Это эксцентрическое слово, – вспоминал Юрий Олеша, – получалось из комбинации начальных букв его имени и фамилии. При своем возникновении оно всех рассмешило.

И самого Ильфа…» Так или иначе, но псевдоним получился коротким, звучным, запоминающимся. С ним и вошел в советскую литературу.

Одесский «пинкертон»

Евгений Катаев, прежде чем стать Евгением Петровым, успел походить в «заговорщиках» (его и старшего брата Валентина в начале 1920-х арестуют за «участие в антисоветском заговоре», но обоим повезло – выручит знакомый чекист Яков Бельский).

Старший вскоре переберется в Москву и станет известным писателем, младший, скрыв свое пребывание в тюрьме, исполнит свою мечту (с детства зачитывался книжками о Нате Пинкертоне) – сумеет устроиться не куда-нибудь, а в знаменитый одесский УГРО и начнет ловить бандитов, наводивших страх на родной город.

Работал на совесть, ликвидировал банду конокрада Орлова, прочую уголовную шпану и через некоторое время считался уже одним из лучших оперативников в Одессе.

Когда уйдет в литературу, чтобы не быть тенью старшего брата, честолюбивый младший начнет подписывать все, что выходило из-под его пера, псевдонимом «Евгений Петров».

Виктор Ардов, хорошо знавший братьев, вспоминал: «…по щепетильности своей Евгений Петрович полагал нужным уступить свою настоящую фамилию старшему брату, В.П.

Катаеву, который в то время «завоевывал» Москву смелой поступью многообразного и сочного дарования».

Место встречи

И Ильф, и Петров приедут покорять Москву в 1923 году. Пути земляков пересекутся в газете «Гудок».

Газета приобрела фантастическую по тем временам популярность не потому, что публиковала статьи о героических железнодорожниках и железнодорожном транспорте, а своей 4-й – сатирической – полосой, на которой публиковались материалы в самых разных жанрах – от стихотворного фельетона до саркастической заметки на злобу дня.

Читатели, как было принято в ту пору, мешками слали письма о замеченных недостатках этого самого транспорта и безобразиях на железных дорогах, журналисты-писатели (которым вскоре было суждено стать украшением советской литературы) Олеша, Паустовский и все тот же Валентин Катаев обрабатывали письма и на их основе высмеивали отдельные недостатки.

Большинство из тех, кто делал 4-ю полосу, были земляки-одесситы. Это было самое веселое место в литературной Москве. Здесь, как однажды заметит Ильф, царил «пир остроумия». Выходцам из самого остроумного города не уступали заглядывавшие на «огонек» два антипода – Булгаков и Шкловский, соперничал с земляками в искусстве остроумия Бабель. Работать было весело и интересно. Все были таланты, придумщики и шутники.

Это были счастливые, более-менее свободные годы, когда еще можно было в отличие от других сталинских страшных лет не «наступать на горло собственной песне» (Маяковский) и довольно-таки свободно издеваться над некоторыми советскими реалиями.

Так получилось, что летом 1927 года Ильф и Петров вместе собрались в Крым и на Кавказ. До поездки были отношения приятельские. Во время поездки возникли дружеские. Они сошлись – волна и камень. Один – трепетная еврейская душа, другой – закаленная славянская. В отличие от математики (условные) «плюс» на «минус» дал «плюс».

«Змий-искуситель»

В том же 1927-м, после возвращения в Москву, Валентин Катаев в шутку предложил им открыть творческий цех. «Я буду Дюма-отцом, а вы будете моими неграми. Я вам буду давать темы, вы будете писать романы, а я их потом буду править.

Пройдусь раза два по вашим рукописям рукой мастера – и готово…

» – сказал им в редакции брат, наставник и друг и здесь же немедля изложил сюжет авантюрного плутовского романа со стульями, в которых спрятаны драгоценности, которые ищет герой – плут и авантюрист.

Изощренный Катаев, как змий-искуситель, в «раю» редакции «Гудка» соблазнял двух начинающих литераторов – он популярен, издатели ждут не дождутся его новых произведений, не где-нибудь, а в самом МХАТе идут его «Растратчики», на которых рвется вся Москва…

Кроме того – здесь искуситель прищурился – можно хорошо подзаработать. Но – здесь мэтр выдержал почти мхатовскую паузу – у него сейчас много других творческих планов, времени в обрез, так что берите сюжет и садитесь за машинку.

Искушаемые переглянулись – предложение действительно было соблазнительным.

Из одного угла редакционной комнаты им подмигивала слава, раскрывая свои объятия (слава не обманула – после выхода первого романа они действительно прославились на всю страну, а затем и на весь мир), из другого – улыбалось богатство (богатыми они не стали, но пришел достаток, и весьма ощутимый по меркам тогдашней советской жизни).

Национальный бестселлер

Сюжет, предложенный Катаевым, друзьям понравился, и после недолгого раздумья Ильф предложил Петрову писать вместе. Тот согласился, и в тот же день они сочинили план роман, которому будет суждено, говоря современным языком, стать национальным бестселлером (такого понятия в советском лексиконе 1930-х годов не существовало, оно появилось только в рыночные времена).

Осенью первая из трех частей романа была представлена на суд мэтра. Он рукопись прочитал, восхитился и откровенно признался: рука мастера вам не нужна, пишите дальше, этому роману суждены успех и слава.

У Катаева был звериный нюх (недаром в «Гудке» он подписывал свои фельетоны псевдонимом «Старик Саббакин»). Единственное, что потребовал несостоявшийся «Дюма-отец» от несостоявшихся «негров» посвятить будущий роман ему и с гонорара подарить золотой портсигар.

На что авторы с радостью согласились и с утроенной энергией принялись за работу.

В январе 1928 года роман «Двенадцать стульев» был написан, принят журналом «30 дней» и опубликован.

Затем вышел в издательстве «Земля и фабрика», переиздавался миллионными тиражами в других советских издательствах и не раз экранизировался как в Советском Союзе, так и за рубежом.

Роман вошел в золотой фонд не только русской литературы – мировой, был переведен на множество языков и пользовался успехом в Европе и Соединенных Штатах.

Та же участь (в положительном смысле слова) постигла и роман «Золотой теленок» с тем же главным героем Остапом Бендером, который был опубликован в 1931 году в том же журнале «30 дней».

Роман пользовался у читателей не меньшим успехом, чем первый.

Номера из киосков исчезали в мгновение ока, но с отдельным книжным изданием возникли сложности – цензура сочла сатиру поверхностной (!), но вмешался Горький, и роман в 1933 году вышел в издательстве «Федерация».

Успей прочитать, пока не запретили! Семен Никифоров. За чтением. Николаевский художественный музей им. В.В. Верещагина, Украина

Затем были и другие повести, рассказы, фельетоны и киносценарии. Не менее талантливые, чем романы. Но литература, как, впрочем, и жизнь – штука жестокая, и читателем Ильф и Петров будут восприниматься прежде всего как авторы первых двух произведений.

• Илья Ильф уйдет из жизни вскоре после путешествия по «одноэтажной Америке».
• О последнем своем апреле в записной книжке напишет: «Люблю красноносую весну».
• Весна кончилась 13 апреля 1937 года.
• С его смертью умер писатель «ИльфПетров».
• После прощания почерневший от горя – больше, чем друг, в близком кругу сказал: «Я присутствую на собственных похоронах».
• Он потерял не просто соавтора – он потерял часть себя…
• Евгений Петров погиб 2 июля 1942 года в авиационной катастрофе, пассажирский «Дуглас» шел на небольшой высоте, летчик не заметил холм…
• «Клевета на советское общество…»

Романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» впервые увидели свет соответственно в 1928 и 1931 годах. Но то, о чем можно было говорить, писать и печатать в эти годы, и даже в расстрельном 1937-м («Одноэтажная Америка»), нельзя было в послевоенном заидеологизированном под самое не могу 1948-м.

Ильф и Петров в конфликте с советской эпохой не были – соавторы двух талантливых сатирических романов высмеивали уродства и нелепицы советской жизни, только и всего.

Но за пять лет до смерти вождя и постепенного демонтажа системы Хрущевым, в самом начале «борьбы с безродными космополитами», когда сталинский режим (строили социализм – построили ГУЛАГ) медленно, но верно изживал себя, превращаясь вместе с «хозяином» режима в «живой труп», разразился очередной идеологический скандал в связи с выходом в свет книги Ильфа и Петрова (включавшей оба романа), в составе «Библиотеки избранных произведений советской литературы», посвященной 30-летию советской власти. Секретариат Союза писателей счел это «грубой политической ошибкой» и принял на этот счет свое постановление. О чем генеральный секретарь СП Фадеев немедленно доложил Сталину и Маленкову.

Из «Постановления Секретариата Союза советских писателей СССР от 15 ноября 1948 г.:

«Секретариат Союза советских писателей считает грубой политической ошибкой издательства «Советский писатель» выпуск в свет книги Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Ошибка эта имеет тем большее значение, что книга вышла массовым тиражом (75 тыс. экз.) по серии «Избранных произведений советской литературы»…

Секретариат ССП проявил недопустимую беспечность и безответственность в вопросе об издании книги Ильфа и Петрова… Ни в процессе прохождения книги, ни после ее выхода в свет никто из членов Секретариата ССП и из ответственных редакторов издательства «Советский писатель» не прочел этой книги до тех пор, пока работники Агитпропотдела ЦК ВКП(б) не указали на ошибочность издания этой книги…

Секретариат считает недопустимым издание этой книги, потому что она является клеветой на советское общество. Романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» были написаны в период НЭПа.

Если в то время еще и могла иметь некоторое положительное значение содержащаяся в книге критика нэпманских элементов, то и тогда книга в целом давала извращенную картину советского общества в период НЭПа.

Нельзя забывать, что Евгений Петров и в особенности Илья Ильф, как многие другие представители советской писательской интеллигенции, не сразу пришли к пониманию пути развития советского общества и задач советского писателя.

Романы Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» свидетельствуют о том, что авторы преувеличили место и значение нэпманских элементов и что авторам в тот период их литературной деятельности присущи были буржуазно-интеллигентский скептицизм и нигилизм по отношению ко многим сторонам и явлениям советской жизни, дорогим и священным для советского человека.

По романам Ильфа и Петрова получается, что советский аппарат сверху донизу заражен бывшими людьми, нэпманами, проходимцами и жуликами, а честные работники выглядят простачками, идущими на поводу за проходимцами. Рядовые советские люди, честные труженики подвергаются в романах осмеянию с позиций буржуазно-интеллигентского высокомерия и «наплевизма».

Авторы позволяют себе вкладывать в уста всяких проходимцев и обывателей пошлые замечания в духе издевки и зубоскальства по отношению к историческому материализму, к учителям марксизма, известным советским деятелям, советским учреждениям.

Все это, вместе взятое, не позволяет назвать эту книгу Ильфа и Петрова иначе как книгой пасквилянтской и клеветнической. Переиздание этой книги в настоящее время может вызвать только возмущение со стороны советских читателей».

«…ничего положительного»

Секретариат ЦК ВКП(б) на постановление секретариата СП принял свое постановление (вот такая была бюрократия), в котором резюмировал: «Романы Ильфа и Петрова содержат крупные идейные ошибки.

Описываемая жизнь советского общества в годы новой экономической политики – авторы не увидели в ней ничего положительного, представили ее в самых мрачных красках.

Советские люди выведены в романах ограниченными, смешными и тупыми обывателями, среди которых безнаказанно орудуют аферисты и проходимцы».

Читатель, вам не кажется, что это постановление, пусть с опозданием на десять лет, говорит не только о верном прочтении двух романов Ильфа и Петрова, но и о сути сталинской системы. Правда, авторы постановления такой смысл в него не вкладывали.

«Аферист Бендер» и «бандиты Маркс и Энгельс»

В декабре того же года агитпроп ЦК подготовил записку, в которой говорилось, что главный герой «аферист Бендер» изображен в романах Ильфа и Петрова «наиболее яркими красками».

«Золотой теленок» вообще объявили антисоветским произведением, в доказательство чего приводилась цитата из главы о чистке в «Геркулесе»: «Вот наделали делов эти бандиты Маркс и Энгельс». Уже одного этого было достаточно, чтобы обоими авторами занялось МГБ.

Но в этом случае оно было бессильно – при всем желании даже советские органы упечь авторов в ГУЛАГ не могли – оба уже давно пребывали не в их власти.

Редакторам, разрешившим выпуск романов, влепили выговор.

На романы «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок» был наложен запрет, который длился вплоть до 1956 года. И только во времена оттепели новое поколение читателей открыло для себя двух замечательных советских (подчеркиваю – советских) писателей.

Романы стали издаваться и переиздаваться, имена обаятельных авантюристов стали нарицательными, фразы героев ушли в народ – их цитировал и стар и млад.

P.S. Что нужно для бессмертия

1. В литературу войти трудно.
2. Еще труднее в ней остаться.
3. Они остались.
4. Что еще нужно для бессмертия?

Ильф и Петров.ПОЧЕМУ ИХ АНТИСОВЕТСКИЕ РОМАНЫ СТАЛИ СОВЕТСКОЙ КЛАССИКОЙ? | АНТИСОВЕТСКАЯ ЛИГА

• ПОЧЕМУ АНТИСОВЕТСКИЕ РОМАНЫ СТАЛИ СОВЕТСКОЙ КЛАССИКОЙ?Этот вопрос продолжает волновать читателей
• Александр Щуплов, Богдан Галкин
• Известный филолог, преподаватель РГГУ, один из авторов к первому полному изданию “Двенадцати стульев” Давид Фельдман раскрывает тайны романов Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

– ДАВИД МАРКОВИЧ, вы давно изучаете наследие Ильфа и Петрова.

Как вы полагаете, в чем причина популярности дилогии о похождении Остапа Бендера, почему одни считают ее антисоветской, а другие – просоветской?– Начнем с того, что в 1928 году в журнале “30 дней” началась публикация романа “Двенадцать стульев” – первого романа, написанного совместно двумя не слишком известными сотрудниками газеты “Гудок”.

Ровно три года спустя в том же журнале и тоже с первого январского номера началась публикация “Золотого теленка”, но к этому времени Ильф и Петров – в числе самых популярных писателей СССР. Романы постоянно переиздаются, их переводят на иностранные языки, в 1938-1939 годах выпускается собрание сочинений Ильфа и Петрова – такой чести мало кто тогда удостаивался.

В 1947 году дилогия выходит в престижнейшей серии издательства “Советский писатель” – туда входило лишь то, что официально признавалось классикой советской литературы. И в 1961 году – еще одно собрание сочинений, ежегодные переиздания, экранизации в СССР… Так что все признаки “советскости” налицо. Теперь – про “антисоветскость”.

Общеизвестно, что со времен хрущевской “оттепели” дилогия о Бендере – своего рода цитатник оппозиционеров, диссидентов и т.п. И в каждом предисловии к романам советские журналисты и литературоведы старательно подчеркивали, что Ильф и Петров – истинно советские писатели, всегда были таковыми. Но если это было и оставалось очевидным, зачем же столь часто напоминать об очевидном? Ведь не подчеркивается же “советскость” Фадеева или Фурманова… Кстати, в 1928 году отзывы о “Двенадцати стульях” были весьма немногочисленными и далеко не восторженными. Мягко говоря. А публикацию “Золотого теленка” в журнале “30 дней” дважды останавливала цензура. И в 1948 году специальным постановлением секретариата Союза писателей романы Ильфа и Петрова признаны клеветническими, антисоветскими. Вот такие дела. Но это ничего не изменило. Невосторженные отзывы цитировались литературоведами очень выборочно, документы о цензурных протестах, о признании романов клеветническими осели в архивах. Не обнародовали их своевременно. Лишь кое-что опубликовано сравнительно недавно. А романы – издавались. Однако то, что возмущало цензоров в тридцатые и сороковые годы, было видно и раньше. Почему же вышли и “Двенадцать стульев”, и “Золотой теленок”?

– И как же вы со своим соавтором Михаилом Одесским отвечаете на эти вопросы? Ведь именно вы издали в “Вагриусе” и снабдили исчерпывающими ми “Двенадцать стульев”, вами подготовлено полное издание “Золотого теленка”…

– Начнем с “Двенадцати стульев”. Если верить мемуарам Петрова и прочих современников, если верить работам исследователей, все просто необъяснимо. Два будущих соавтора встречаются в Москве. Оба – одесситы. Оба с 1926 года работают в прессе, в одной газете. Как-то к ним в отдел зашел брат Петрова, Валентин Петрович Катаев, и предложил вместе написать сатирический роман. Напомню, что в 1927 году Катаев – известный на всю страну писатель, автор романа “Растратчики”, вышедшего в издательстве ЗИФ (“Земля и фабрика”). Там же готовится к изданию его собрание сочинений. МХАТ ставит его пьесу… Иными словами – мэтр. И вот мэтр предлагает: “Давайте напишем вместе роман. Вы будете, как говорится, литературными “неграми”, я даю вам сюжет, вы пишете, я правлю рукой мастера, и мы публикуем…” Предложение выгодно всем. У Ильфа и Петрова нет такой литературной репутации, как у Катаева, а все написанное Катаевым, идет “с колес” в типографию. Стало быть, Ильфу и Петрову обеспечена репутация романистов и, конечно же, приличный гонорар: естественно, деньги делятся поровну. Всем хорошо… Ильф и Петров садятся писать. Работают вдохновенно, не щадя себя. И за месяц пишут первую часть – треть романа. А Катаев отказывается от соавторства. В январе 1928 года Ильф и Петров заканчивают роман и везут его в редакцию журнала “30 дней”. Начинается публикация. Красиво?! Только каждый журналист увидит здесь очевидный обман. Такого не могло быть. Во всяком случае, не могло быть так, как рассказывал Петров и другие мемуаристы. Если бы роман был закончен в январе 1928 года, то его публикация в журнале не могла начаться в том же январе. Ведь роман надо представить в цензуру; его должен прочитать кто-нибудь в редакции; его надо печатать на машинке, его должен читать редактор и делать редакторскую правку, правка должна согласовываться с автором; корректор должен работать, потом – типография, авторы должны читать гранки, верстку и т.д. Процесс в общей сложности довольно долгий, за месяц не уложиться. Кстати, журнал “30 дней” – иллюстрированный ежемесячник. Так что художник будет читать роман и делать иллюстрации тоже не один день… Если бы все было так, как рассказывал Петров, то первый выпуск романа вышел бы в марте, а не в январе. Стало быть, возможны два варианта. Вариант первый: роман закончили где-нибудь к ноябрю 1927 года. “Двенадцать стульев”, как и “Евгений Онегин”, – роман, “расчисленный” по календарю: 15 апреля начинается романное действие, к концу октября – заканчивается. Это – конкретное описание исторической действительности СССР 1927 года. Кроме того, по рукописи видно, что роман закончен в январе 1928 года. Значит, вариант второй: редакция согласилась опубликовать незаконченный роман, принимая его главами и редактируя по мере их поступления. Кстати, об этом нечаянно в своих мемуарах проговорился Петров. Он пишет, как они с Ильфом сидели ночами в редакции газеты “Гудок”, как работали, не щадя себя, чтобы закончить первую часть за месяц. Но зачем нужно было так мучиться? Написали бы первую часть за два или три месяца. Куда же так торопились? Получается, что была договоренность с редакцией журнала “30 дней”. Они должны были успеть подготовить первую часть романа к январскому номеру. Пока шла публикация первой части, можно было заканчивать вторую и третью части романа. Вот тут все выстраивается. Кроме одного. Ну, Ильф и Петров, допустим, торопились за славой. А куда торопился главный редактор? Он взял на себя большую ответственность: принял к изданию незавершенный роман, согласовал это с цензурой. Но Петров ни разу не упомянул о нем в мемуарах… Стоит вспомнить, что главным редактором журнала “30 дней” в ту пору был Владимир Нарбут – фигура хорошо известная историкам литературы. Поэт-акмеист в прошлом, он в Гражданскую войну сделал стремительную карьеру, выполнял ответственные и секретные поручения советского правительства. С 1920 года занимался организацией советской печати на Юге России, в том числе организовывал Одесское Украинское отделение РОСТА (ОДУКРОСТА). Нарбут в ту пору был очень крупным чиновником. Приехав в Москву, он реорганизовал и создал несколько изданий, в том числе и “30 дней”. Он же возглавил издательство ЗИФ, выпустившее в 1928 году первую книгу Ильфа и Петрова. Она вышла аккурат к концу журнальной публикации…Если обратиться к политическому контексту эпохи, то нежелание Петрова упомянуть о роли Нарбута вполне объяснимо. Первые воспоминания об Ильфе вышли уже после того, как Нарбут был арестован и осужден в качестве “врага народа”.

– Но почему Нарбут так старался выпустить роман Ильфа и Петрова? Если это – помощь старым знакомым, то помочь можно было и после окончания работы над рукописью.

– Здесь мы подходим к очень серьезной проблеме – тогдашнему политическому кризису. В 1927 году завершался разгром Троцкого, разгром называемой “левой оппозиции”. Троцкий, которого начали оттеснять от власти сразу после смерти Ленина, если не раньше, спохватился слишком поздно – лишь тогда, когда он и его сторонники уже утратили ключевые посты. На 1927 год приходится самая яростная полемика Сталина и Бухарина с Троцким. И результат еще не был очевиден. В начале двадцатых Троцкий в партии – не второй по значимости, а “второй первый”. Но к 1927 году Троцкий потерпел ряд поражений. Правда, он еще нападал на Сталина и Бухарина, доказывая, что те предают идеи мировой революции, увлекшись НЭПом. Здесь Троцкий был прав: по Марксу, Ленину и Троцкому, победа революции не может быть окончательной в одной отдельно взятой стране. Социализм может победить только тогда, когда революция произойдет в основных капиталистических странах. Соответственно НЭП мыслился лишь как сравнительно короткая временная передышка – до нового подъема революционного движения во всем мире. Что могли в этой связи сказать Сталин и Бухарин?

Они отбивались, обвиняя Троцкого в том, что он не способен решать административные задачи в период мирного времени, что его тянет к методам “военного коммунизма”, а это “левачество”…

– Получается, что роман Ильфа и Петрова политизирован?

– Насквозь политизирован. В середине апреля происходит событие, которое дает Троцкому шанс: многолетняя экспансия Советского Союза в Китае завершилась неудачей. Там шла многолетняя гражданская война. Китайская народно-революционная армия, которую поддерживали китайские коммунисты, приближалась к Шанхаю. Командовал ею генерал Чан Кайши. Советский Союз помогал Чан Кайши. Предполагалось, что после взятия Шанхая революция охватит всю Азию, перекинется в Индию… Насколько эти планы соотносились с действительностью, я судить не берусь. И вот, когда войска Чан Кайши подходили к Шанхаю, генерал расторг союз с китайскими коммунистами. Те, естественно, возмутились: все-таки и деньги, и оружие, и военные специалисты шли из коммунистического СССР. Чан Кайши – нормальный китайский генерал – начал их расстреливать. 15 апреля все советские газеты выходят с заголовками: “Шанхайский переворот”, “Кровавая бойня в Шанхае”. Троцкий, используя свои связи в партийных структурах и прессе, начинает яростную кампанию против Сталина и Бухарина: они продали мировую революцию, в результате гибнут китайские коммунисты, и вместе с ними гибнет сама идея мировой революции; теперь все капиталистические державы, ликвидировав опасность в Китае, сосредоточат свои усилия на борьбе с СССР – впереди глобальная война, а в стране – НЭП… Сталин и Бухарин попадают в сложное положение. Всерьез полемизировать с Троцким трудно. Нельзя было сказать, что правительства европейских стран и Соединенных Штатов занимаются своими делами, идея новой мировой войны – войны против СССР – никого не увлекает. Тут Сталин и Бухарин буквально опрокинули бы идеологическую основу советского строя. Если никто не грозит, то СССР – неосажденная крепость, тогда не нужны и чрезвычайные меры руководства. Сталин и Бухарин выбрали другую тактику: Троцкого стали высмеивать. Официальная пропаганда доказывала, что страна готовится к мировой революции, только событие это – дело далекого будущего. А пока надо решать конкретные хозяйственные задачи. И никаких серьезных внешних врагов у СССР просто нет. Те, что есть, конечно, коварны, злобны, но не слишком опасны для сильного советского государства. С ними всегда можно управиться. И вообще все обвинения Троцкого вызваны его нежеланием работать в мирных условиях. Вот так началась сатирическая кампания против Троцкого.

Власть разрешает высмеивать леворадикальные лозунги советской пропаганды, которые воспринимались как троцкистские. Разрешалось смеяться над радикальными экспериментами левых – в области искусства, театра, живописи, литературы. Нужен был сатирический роман, антилевацкий, антитроцкистский.

Именно такой роман и написали Ильф и Петров. Разумеется, таким он был в первой редакции. Потом уже, когда роман попал в журнал, его старательно чистили, сокращали…. В итоге за несколько десятилетий роман сократили почти на треть. Но все равно его антилевацкая направленность осталась.

Вот почему Ильфу и Петрову так много разрешалось.

– Стало быть, роман был заказным?

Фельетоны 1930-х гг. (И. Ильф, Е. Петров,М. Зощенко)

Правофланговым советским фельетонистом был Михаил Кольцов. За 18 лет работы опубликовано в «Правде» около 1800 фельетонов. Одним из основных принципов в своей работе считал выбор темы.

Фельетонист брал темы, которые интересовали миллионы читателей, мобилизовали на строительство социализма.

Мишенью были бюрократы («Воронежские пинкертоны»), подхалимы («Медвежьи углы»), сутяги («В самоварном чаду»), морально опустившиеся типы («Иван в раю»), жулики («Люди с размахом»).

Основным методом литературного «делания» фельетонов Кольцов считал метод столкновения фактов. Тема «Воронежских пинкертонов» – бюрократизм в судебных органах.

Большую заботу проявлял Кольцов о том, чтобы было не только ценное содержание, но чтобы и написан он был увлекательно.

Сатирический смех и гнев против обывателей, бюрократов, подхалимов вызывали у читателей «Правды» фельетоны Зорича (Василия Тимофеевича Локтя). Он пришел в «Правду» в 1922 и работал здесь до 1928. Завоевал всесоюзную известность как автор многочисленных фельетонов. Работал разъездным корреспондентом газеты «За индустриализацию», фельетонистом «Известий».

Зорич стремился образно представить обстановку, переживания людей, передавал их жесты, диалоги, прибегал к художественному домыслу.

Основную цель своих разоблачительных выступлений видел в том, чтобы фельетон взял за живое, чтобы у читателя материал вызывал «боль за те уродства, которые сохранились еще в нашей жизни, и стремление эти уродства пресечь и уничтожить».

Против подхалимов («С натуры»), мещан («Общий знакомый» – делает вид, что культурный, но любит пожрать), равнодушных («О человеке»), бюрократов («Медаль» – лоцман Аким Жук спас тонущего мальчика, его затаскали по всяким мероприятиям, много раз расспрашивали. В итоге «Не матузьте, пустите вы меня на покаяние. Другой раз не прыгну, вот те Христос!»), позеров («Елки-палки»).

Типичным для Зорича (метод свободного беллетристического изложения факта) является фельетон «С натуры». Давая зарисовку отдыхающих на Черном море бухгалтера Воронежского финотдела Пестрякова и его жены Манюси, занятых разрешением проблемы, кто же будет назначен в Воронеж заведующим финотделом и как бы угодить будущему начальству, Зорич мастерски высмеял угодничество.

День за днем разоблачал бюрократов, мещан, обывателей Заславский. По-современному злободневно звучат его фельетоны «Портные особого рода» (против клеветников), «Слон, похожий на веревку» (против обывателей, распространяющих нелепые слухи). Важное место в творчестве занимали фельетоны на международные темы: «Пять миллионов амазонок», «Язык виконтов и маркиз».

Немало фельетонистов-сатириков вырастила газета «Гудок». Здесь выступили Олеша (псевдоним «Зубило»), Катаев («Старик Саббакин» и «Оливер Твист»), Илья Ильф, Евгений Петров.

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы. Расчет стоимостиГарантииОтзывы

Литературная деятельность Ильфа (Ильи Арнольдовича Файзильберга) началась в «Гудке» в 1923. Первые фельетоны написаны зачастую на материале рабочих писем.

Против организаторов «всякого рода нелепостей» были направлены лучшие фельетоны Ильфа – «Случай в конторе», «Банкир-бузотер», «Источник веселья».

Для манеры Ильфа характерны точные эпитеты, стремление воплотить сатирическую мысль в острой комической детали: «в конторе по заготовке рогов и копыт», «это было нелогично, но красиво».

Не менее успешно выступал в «Гудке» Евгений Петров (Евгений Петрович Катаев), который пришел в эту газету в 1926. До сотрудничества с Ильфом опубликовал свыше 50 юмористических рассказов.

Главное внимание уделял комическому сюжету. Таковы его рассказы «Беспокойная ночь», «Проклятая проблема», «Рассказ об одном солнце».

Острие сатиры он направлял против мещан («День мадам Белополянкиной»), летунов («Энтузиаст»), склочников («Его авторитет»).

Вершиной творчества Ильфа и Петрова явились их совместные выступления в «Правде», начиная с 1932 г.

Фельетоны «Как создавался Робинзон», «Веселящаяся единица», «Равнодушие», близкие к сатирическому рассказу, были «на уровне большой литературы». Нередко они прибегают к гротеску. Сатирическое преувеличение порой доводится до абсурда.

В фельетоне «Клоп» сотрудники учреждения под этим странным названием не знают, зачем оно существует и как расшифровать его сокращенное название.

Темы: литературная и культурная жизнь ( «Литературный трамвай»),о неустройстве быта советских людей, на злобу дня. Против бюрократизма и превращения искусства в источник дохода, против бездарных писателей, режиссеров. Очень яркий авторский голос, колоритный одесский юмор, каламбур, обилие тропов и метких сравнений. Чётко улавливаются приметы времени.

 «Воронежские пинкертоны» (Кольцов)

Мы не знаем, как провела последние минуты своей жизни Фекла Волосова. Никто ничего не слышал, кроме ледяной январской ночи. Вышла Фекла из Березовки под вечер, а утром нашли ее окоченевшей невдалеке от хутора Артамонова.

Крестьяне артамоновские — серьезные, деловитые. Взяли мертвую Феклу и привезли в Березовку. Для порядка родственникипереправили мертвое тело в сельсовет.

Чудаки березовцы! Милые люди. А недалекие. Влипли в историю. Как-то замнарком в речи приводил анкету, какая у нас во многих местах заполняется на покойника для загса и кладбищенской канцелярии. Читатель, если вы чуткий человек, заполните посмертную анкету заранее, чтобы не утруждать родных!

Для того чтобы полюбоваться блестящей розыскной работой, любители читают похождения Шерлока Холмса и Ната Пинкертона. Какая несправедливость к нашим отечественным героям! Вот вам: красный народный следователь в Россошанах блестяще утер нос иностранным сыщицким знаменитостям. В один присест он страшную тайну смерти гражданки Феклы. Фекла Волосова умерла за границей.

замерзла за границей Россошанского уезда, на исконной территории Богучаровского уезда. Ибо граница проходит между хутором Березовым и хутором Артамоновым.

 На основании УК следствие должен вести следователь другого уезда. Россошанские власти от нее отказываются.

На седьмой день районный начальник милиции сообщил Березовскому совету, что им «поставлены в известность соответствующие органы. Вам же надлежит охранять труп до приезда властей».

Лежит восьмой день — в теплой избе, попахивает. А всего лежит уже Фекла восемнадцать  дней.

Узка дверь в могилу, а и той нет! О чем думали односельчане Феклы Волосовой целый месяц, держа ее останки в избе?

«Иван в раю» (Кольцов)

В настоящей  жизни советские работники и деятели, очутившись среди необыкновенных обстоятельств, ведут себя почти всегда достойно. Далеко на острове Врангеля сидят четыре советских работника. Пароход с едой и газетами приходит к ним раз в два года. Но председатель островного совета работает спокойно, как под Москвой. На дверях надписи, специально для медведей и моржей: «Прием от 12 до 3».

Видел я заседание у берегов Африки, в полуденном зное. Судомойку не удовлетворила уступчивость рабочей части перед капитаном, она пригрозила, что пожалуется в союз. Где на Средиземном море союз? Но мы  угрозе поверили. Нечего терять почву под ногами, если даже стоите на воде!

Вот о товарище Голубеве мы вышесказанного повторить не можем. Место службы — в Москве! Назначен заведовать… пятьюстами женщин. «Первые госкурсы машинописи». Голубев быстро перестал соображать, что находится на Садово-Каретной улице, почувствовал себя в раю.

Письменный стол был в запустении. Зато стол другой, всегда с выпивоном и закусками — прельщал глаз.

За столом сидит заведующий, в тесном обществе кого-нибудь из учениц. Официально называлось это «играть в шашки». Сначала на курсах состоялось несколько солидных выпивок Голубева и его помощников.

Затем, 8 марта, директор пригласил особо отобранных слушательниц в ленинский уголок. Подробностей вечера передавать не стоит. О них можно судить по счету за разбитый бюст и раздавленную мандолину.

Однако и в раю не без склок. У учениц начались богатые нравственные переживания, в связи с этим — аборты и на основе их борьба за гегемонию над Голубевым. Даже и в этой стадии  «Иван в раю» остался верен себе. Голубев послал исполбюро «к чертовой матери», объявил общее собрание закрытым.

Дальше — попросим вернуть увлеченного героя с неба на землю. Кстати, и партийный билет дан вовсе не для входа в рай. Во всяком случае, не в такой, какой организован на Садово-Каретной.

Ильф и Петров.

«Равнодушие». Жена художника рожала рано утром, он пытался попросить людей помочь довезти ее до больницы, но все ему отказывали, даже мужчина, у которого были свои дети. «Ленин, погруженный в работу громадную, находил время, чтобы узнать, как живут не только его ближайшие товарищи, но и люди, которых он видел мельком, несколько лет назад, – не нужно ли им чего-нибудь, здоровы ли они.

А у этих пятидесяти человек, которые считают себя исправными жителями социалистической страны, не нашлось ни времени, ни желания, чтобы выполнить первейшую обязанность члена коллектива и гражданина Советского Союза – броситься на помощь.

Вот конец этой истории. Он нашел машину. Ее пассажир не заставлял себя просить, а тотчас же согласился помочь, хотя ехал по делу весьма значительному. Но на месте происшествия художник не нашел ни замороженной сломанной машины, ни жены. Оказалось, что жена ждать не могла, потащилась на свой четвертый этаж и немедленно родила у себя в комнате. Ребенка принимали перепуганные соседки.

Читать

• Илья Ильф, Евгений Петров
• Собрание сочинений в пяти томах
• Том 3. Рассказы, фельетоны, статьи и речи

Рассказы

Здесь нагружают корабль*

Когда восходит луна, из зарослей выходят шакалы.

Стенли. «Как я нашел Ливингстона»

Ежедневно собиралось летучее совещание, и ежедневно Самецкий прибегал на него позже всех.

Когда он, застенчиво усмехаясь, пробирался к свободному стулу, собравшиеся обычно обсуждали уже третий пункт повестки. Но никто не бросал на опоздавшего негодующих взглядов, никто не сердился на Самецкого.

– Он у нас крепкий, – говорили начальники отделов, их заместители и верные секретари. – Крепкий общественник.

С летучего совещания Самецкий уходил раньше всех. К дверям он шел на цыпочках. Краги его сияли. На лице выражалась тревога.

Его никто не останавливал. Лишь верные секретари шептали своим начальникам:

– Самецкий пошел делать стеннуху. Третий день с Ягуар Петровичем в подвале клеят.

– Очень, очень крепкий работник, – рассеянно говорили начальники.

Между тем Самецкий озабоченно спускался вниз.

Здесь он отвоевал комнату, между кухней и месткомом, специально для общественной работы. Для этого пришлось выселить архив, и так как другого свободного помещения не нашли, то архив устроился в коридоре. А работника архива, старика Пчеловзводова, просто уволили, чтоб не путался под ногами.

– Ну, как стенновочка? – спрашивал Самецкий, входя в комнату.

1. Ягуар Петрович и две девушки ползали по полу, расклеивая стенгазету, большую, как артиллерийская мишень.
2. – Ничего стеннушка, – сообщал Ягуар Петрович, поднимая бледное отекшее лицо.
3. – Стеннуля что надо, – замечал и Самецкий, полюбовавшись работой.
4. – Теперь мы пойдем, – говорили девушки, – а то нас и так ругают, что мы из-за стенгазеты совсем запустили работу.

– Кто это вас ругает? – кипятился Самецкий. – Я рассматриваю это как выпад. Мы их продернем. Мы поднимем вопрос.

Через десять минут на третьем этаже слышался голос Самецкого:

– Я рассматриваю этот возмутительный факт не как выпад против меня, а как выпад против всей нашей советской общественности и прессы. Что? В служебное время нужно заниматься делом? Ага. Значит, общественная работа, по-вашему, не дело? Товарищи, ну как это можно иначе квалифицировать, как не антиобщественный поступок!

Со всех этажей сбегались сотрудники и посетители.

Кончалось это тем, что товарищ, совершивший выпад, плачущим голосом заверял всех, что его не поняли, что он вообще не против и что сам всегда готов. Тем не менее справедливый Самецкий в следующем номере стенгазеты помещал карикатуру, где смутьян был изображен в самом гадком виде – с большой головой, собачьим туловищем и надписью, шедшей изо рта: «Гав, гав, гав!»

И такая принципиальная непримиримость еще больше укрепляла за Самецким репутацию крепкого работника.

Всех, правда, удивляло, что Самецкий уходил домой ровно в четыре. Но он приводил такой довод, с которым нельзя было не согласиться.

– Я не железный, товарищи, – говорил он с горькой усмешкой, из которой, впрочем, явствовало, что он все-таки железный, – надо же и Самецкому отдохнуть.

Из дома отдыха, где измученный общественник проводил свой отпуск, всегда приходили трогательнейшие открытки:

«Как наша стеннушечка? Скучаю без нее мучительно. Повел бы общественную работу здесь, но врачи категорически запретили. Всей душой стремлюсь назад».

Но, несмотря на эти благородные порывы души, тело Самецкого регулярно каждый год опаздывало из отпуска на две недели.

Зато по возвращении Самецкий с новым жаром вовлекал сотрудников в работу.

Теперь не было прохода никому. Самецкий хватал людей чуть ли не за ноги.

– Вы слабо нагружены! Вас надо малость подгрузить! Что? У вас партийная нагрузка, учеба и семинар на заводе? Вот, вот! С партийного больше и спрашивается. Пожалуйте, пожалуйте в кружок балалаечников. Его давно надо укрепить, там очень слабая, прослойка.

Нагружать сотрудников было самым любимым занятием Самецкого.

Есть такая игра. Называется она «нагружать корабль». Играют в нее только в часы отчаянной скуки, когда гостей решительно нечем занять.

– Ну, давайте грузить корабль. На какую букву? На «М» мы вчера грузили. Давайте сегодня на «Л», Каждый говорит по очереди, только без остановок.

• И начинается галиматья.
• – Грузим корабль лампами, – возглашает хозяин
• – Ламбрекенами! – подхватывает первый гость,
• – Лисицами!
• – Лилипутами!
• – Лобзиками!
• – Локомотивами!
• – Ликерами!
• – Лапуасцами!
• – Лихорадками!
• – Лоханками!

Первые минуты нагрузка корабля идет быстро. Потом выбор слов становится меньше, играющие начина ют тужиться. Дело движется медленнее, а слова вспоминаются совсем дикие. Корабль приходится грузить:

1. – Люмпен-пролетариями!
2. – Лимитрофами!
3. – Лезгинками!
4. – Ладаном!

Кто-то пытается загрузить корабль Лифшицами. И на этом игре конец. Возникает дурацкий спор: можно ли грузить корабль собственными именами?

• Самецкий испытывал трудности подобного же рода.
• Им были организованы все мыслимые на нашей планете самодеятельные кружки. Помимо обыкновенных, вроде кружка профзнаний, хорового пения или внешней политики, числились еще в отчетах:
• Кружок по воспитанию советской матери.
• Кружок по переподготовке советского младенца.
• Кружок – «Изучим Арктику на практике».
• Кружок балетных критиков.

Достигнув таких общественных высот, Самецкий напрягся и неожиданно сделал еще один шаг к солнцу. Он организовал ночную дежурку под названием: «Скорая помощь пожилому служащему в ликвидации профнеграмотности. Прием с двенадцати часов ночи до шести часов утра».

Диковинная дежурка помещалась в том же подвале, где обычно клеили стенгазету.

Здесь дежурили по ночам заметно осунувшиеся, поблекшие девушки и Ягуар Петрович. Ягуар Петрович совсем сошел на нет. Щек у него уже почти не было.

В ночной профилакторий никто не приходил. Там было холодно и страшно.

Все-таки неугомонный Самецкий сделал попытку нагрузить корабль еще больше.

Самецкий изобрел карманную стенгазету, которую ласкательно назвал «Стеннушка-карманушка».

– Понимаете, я должен довести газету до каждого сотрудника. Она должна быть величиной в визитную карточку. Она будет роздана всем. Вынул газету из жилетного кармана, прочел, отреагировал и пошел дальше. Представляете себе реагаж!..

1. Вся трудность заключалась в том, как уместить на крошечном листке бумаги полагающийся материал: и статью о международном положении, и о внутриучрежденской жизни, и карикатуру на одного служащего, который сделал выпад, одним словом – все.
2. Спасти положение мог только главный бухгалтер, обладавший бисерным почерком.
3. Но главный бухгалтер отказался, упирая на то, что он занят составлением годового баланса.
4. – Ну, мы это еще посмотрим, – сказал Самецкий, – я это рассматриваю как выпад.
5. Но здесь выяснилось, что Самецкий перегрузил свой корабль.

– Чем он, собственно, занимается? – спросили вдруг на летучем совещании.

– Ну, как же! Крепкий общественник. Все знают.

• – Да, но какую работу он выполняет?
• – Позвольте, но ведь он организовал этот… ну, ночной колумбарий, скорая помощь, своего рода профсоюзный Склифасовский… И потом вот… переподготовка младенцев. Даже в «Вечерке» отмечали…
• – А должность, какую он занимает должность?

Этого как раз никто не знал. Кинулись к ведомости на зарплату. Там было весьма кратко и неопределенно:

Жанры: Драма

Дата выхода в РФ: 30 декабря 2021

Режиссёр: Алексей Сидоров

Год создания: 2021

Страна: Россия

Студии: Централ Партнершип, Студия ТРИТЭ, Россия 1, «Киностудия КИТ»

Актеры: Константин Хабенский, Иван Янковский, Владимир Вдовиченков, Виктор Добронравов, Виктор Сухоруков, Диана Пожарская, Арсений Тополага, Алёна Ким, Антон Богданов, Анатолий Кот, Фёдор Добронравов, Михаил Тройник.

30 декабря 2021 года, аккурат под Новый год, в прокат вышел масштабный крупнобюджетный фильм Алексея Сидорова «Чемпион мира». Он произведен совместно студией «ТРИТЭ» Никиты Михалкова, телеканалом «Россия 1», кинокомпанией «Централ Партнершип», при поддержке Фонда кино.

Описание и сюжет фильма «Чемпион мира» 2021

Шахматный поединок – это не просто битва интеллектов ради очередного звания. Это может быть ожесточенная борьба, если ставки слишком высоки… Экшн-драма Алексея Сидорова «Чемпион мира» воссоздает картину исторического матча между двумя титанами шахматного мира – Анатолием Карповым, который уже носил звание действующего чемпиона, и Виктором Корчным, претендентом на этот титул.

Создатели фильма погружают зрителя в психологически напряженную атмосферу, показывая не только сам турнир, но и сопутствующие ему события – предательства и интриги, столкновение интересов и давление правящей партии. Драма может новой вехой в истории российского спортивного кинематографа.

Сценарий фильма основан на реальной истории противостояния действующего чемпиона Анатолия Карпова и гроссмейстера Виктора Корчного, эмигрировавшего из СССР за несколько лет до этого. Матч продолжался три месяца в филиппинском городе во время Чемпионата мира по шахматам. На протяжении турнира Карпов столкнулся не только с серьезным противником, но и пережил массу личных трагедий.

«Этот матч стал одним из самых драматичных за всю историю шахматного спорта. В 1978 году Карпов стал 12-кратным чемпионом мира, а его главный противник Роберт Фишер – 11-кратным. К сожалению, им так и не удалось сыграть друг с другом», – рассказал продюсер Леонид Верещагин.

Интересные факты о фильме «Чемпион мира» с Константином Хабенским

• Легендарный матч за мировую шахматную корону проходил в 1978 году в филиппинском Багио. Матч до шести побед (без учета ничьих) длился с 18 июля по 18 октября. Решающей стала 32-я партия: Анатолий Карпов одержал победу со счетом 6:5.
• Идею картины режиссер и автор сценария Алексей Сидоров вынашивал около 30 лет.
• Анатолий Карпов посвятил матчу книгу «В далеком Багио» (1981 год), а Виктор Корчной поделился своими воспоминаниями о противостоянии в книге «Антишахматы: Записки злодея. Возвращение невозвращенца» (1992 год).
• Анатолий Карпов встречался с создателями фильма и читал сценарий. Отдельно Анатолий Евгеньевич беседовал с Иваном Янковским, которому предстояло воплотить Карпова на экране.
• На момент матча Анатолию Карпову было 27 лет, Виктору Корчному — 47 лет. Ивану Янковскому, сыгравшему Карпова, в процессе съемок исполнилось 30 лет, а Константину Хабенскому, сыгравшему Корчного, — 49.
• Съемки проекта стартовали в июле 2020 года, прерывались из-за пандемии и завершились весной 2021 года. Съемочная группа работала в Москве, Сочи, Сербии и Черногории.
• Главный консультант фильма — куратор Музея шахмат, кандидат в мастера спорта и кандидат исторических наук Дмитрий Олейников. Помимо Дмитрия Олейникова, консультантами и тренерами на площадке были гроссмейстеры Даниил Дубов (чемпион мира по быстрым шахматам 2018 года) и Влад Ткачев (чемпион Европы по классическим шахматам и блицу 2007 года). Даниил Дубов попал на картину благодаря Ивану Янковскому. Иван увидел Даниила на обложке шахматного издания, после чего написал ему в «Инстаграм» с просьбой о встрече.

Смотреть онлайн «Чемпион мира» 2021 в высоком разрешении FullHD

Для просмотра нажмите на «плеер»

Фильм доступен в кинотеатрах России с 30 декабря 2021 года.

Константин Хабенский в роли Виктора Корчного — что это означает

1961 год, город Златоуст. Гроссмейстер Виктор Корчной дает сеанс одновременной игры в местном доме культуры, за одной из досок сидит школьник Толя Карпов. «Гроссмейстер подставил ферзя, что-то задумал!» — шепчутся взрослые, стоящие у Толи за спиной. И уже на этих словах — первых, звучащих в фильме — невозможно не вспомнить «Двенадцать стульев»: «Гроссмейстер жертвовал пешки, тяжелые и легкие фигуры направо и налево. Обхаянному на лекции брюнету он пожертвовал даже ферзя. Брюнет пришел в ужас и хотел было немедленно сдаться, но только страшным усилием воли заставил себя продолжать игру».

Вряд ли обильное цитирование Ильфа и Петрова входило в планы режиссера Алексея Сидорова, но похоже, именно их роман в первую очередь вдохновлял великолепного Константина Хабенского. Его Корчной, сыгранный с необыкновенными легкостью и блеском, наполовину вышел из слов Остапа Бендера: «Вы знаете, Ласкер дошел до пошлых вещей, с ним стало невозможно играть. Он обкуривает своих противников сигарами. И нарочно курит дешевые, чтобы дым противней был. Шахматный мир в беспокойстве».

В следующем эпизоде (1974, Колонный зал Дома Союзов) вредина Корчной проигрывает Карпову матч претендентов на право сразиться с действующим чемпионом мира Бобби Фишером. А потом едет в Югославию и, не в силах скрыть раздражения, сообщает репортеру-сербу, что Карпов победил лишь потому, что так распорядилась советская власть. По возвращении его распекают чиновники: «Как вам не стыдно! Ваши коллеги уже прозвали вас «Злодей»! Ведь вы недавно так запинали гроссмейстера Петросяна ногами под столом, что довели его до больницы!» А в газете появляется статья «Неспортивно, гроссмейстер!», после которой Корчной совсем распаляется и теряет берега: оказавшись в Амстердаме, бежит в местную полицию и требует «политикал асайлем». И продолжает шахматную карьеру в свободном мире. Посреди сражений он достает сэндвич и начинает закусывать — такое поведение фраппирует и деморализует противников, потому-то Виктор Львович и обыгрывает одного западного шахматиста за другим.

«Что тебя заставило забыть мелодию любви?» — как бы спрашивает Корчного за кадром Муслим Магомаев. Не найдя ответа на этот вопрос, советские чиновники объявляют беглеца предателем и «шахматным хулиганом». Но хулиган уже с другой стороны (западной) подобрался к званию претендента на чемпионский титул, и теперь Анатолию Карпову предстоит снова с ним сражаться.

Незадолго до этого Бобби Фишер отказался защищать свой титул, и по правилам ФИДЕ Карпов стал чемпионом мира автоматически, без боя. За глаза его называют «бумажным чемпионом», предполагая, что если бы дело все-таки дошло до матча, «Бобби из Карпова котлету бы сделал». Так что именно матч с Корчным в филиппинском городе Багио, должен стать для него настоящим испытанием. Спортивное руководство задается вопросом: «А по медвежонку ли дерево?» и предлагает отказаться от турнира, официально объявив предателю бойкот. Но в таком случае по тем же правилам ФИДЕ Корчной станет чемпионом, а этого «медвежонок» допустить не может. Игра для Карпова — главное в жизни, и даже жене своей он сообщает: «Я очень тебя люблю, но никогда не смогу любить сильнее, чем игру». Жена пытается с ним объясниться — а он отрезает: «Я гроссмейстер, я чемпион мира, и не могу тратить нервную энергию!».

Нервная энергия на этом турнире ой как пригодится. На первую же игру коварный Корчной притаскивает усатого экстрасенса, который, усевшись в первом ряду и страшно вытаращив глаза, посылает в сторону Карпова волны негатива. Но это совсем слабенькая магия, и, разочаровавшись в ней, Корчной вскоре пригласит более мощных Хоттабычей из индийской секты «Ананда Марга». Из-за их мантр Карпов, защищенный лишь жалкой броней материализма, провалится в красочную галлюцинацию, где Виктор Львович предстанет в зловещем фиолетовом сиянии.

Съемочная группа фильма

• Режиссер: Алексей Сидоров
• Продюсеры: Леонид Верещагин, Антон Златопольский, Никита Михалков, Рафаел Минасбекян, Алексей Сидоров
• Оператор: Михаил Милашин
• Сценарист: Алексей Сидоров
• Художник-постановщик: Сергей Агин

Источники:

• Подробнее ➤
• Подробнее ➤
• Подробнее ➤
• Подробнее ➤

Читайте также

Год: 2020,

23.12.2021, 08:42
—
269

просмотров

Подробнее

Сериал «Тайны следствия» 21 сезон, все 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12 серии подряд из 16. Отзывы, содержание, смотреть онлайн на «Россия 1»

Год: 2020-2021, РоссияЖанр: драма, криминал, детективРежиссер: Александр Бурцев, Илья Макаров,…

21.12.2021, 08:57
—
118

просмотров

Подробнее

Александр Панкратов-Черный рассказал, почему только спустя несколько десятков лет, уже когда вырос сын,…

15.12.2021, 02:10
—
43

просмотрa

Подробнее

Год производства: 2021 (1 сезон)Страна: РоссияЖанр: мелодрама, драмаРежиссер: Давид Ткебучава,…

11.12.2021, 13:00
—
228

просмотров

Подробнее

Год: 2021 (1 сезон)Страна: РоссияЖанр: мелодрама, драмаРежиссер: Давид Ткебучава, Александр ЖигалкинСценарий:…

30.11.2021, 15:01
—
1 889

просмотров

Подробнее

Год: 2021 (1 сезон)Страна: РоссияЖанр: мелодрама, драмаРежиссер: Давид Ткебучава, Александр ЖигалкинСценарий:…

28.11.2021, 11:08
—
146

просмотров

Подробнее

Год: 2021, РоссияЖанр: мелодрамаРежиссер: Наталья ХлопецкаяПродюсер: Максим Королев, Ольга ЖуравлёваВремя:…

27.11.2021, 21:20
—
941

просмотр

Подробнее

Год: 2021 (1 сезон)Страна: РоссияЖанр: мелодрама, драмаРежиссер: Давид Ткебучава, Александр ЖигалкинСценарий:…

25.11.2021, 11:00
—
2 888

просмотров

Подробнее

Жанр: мелодрамаСтрана: РоссияГод:

24.11.2021, 10:55
—
5 340

просмотров

Подробнее

Год производства: 2021 (1 сезон)Страна: РоссияЖанр: мелодрама, драмаРежиссер: Давид Ткебучава,…

23.11.2021, 14:17
—
622

просмотрa

Подробнее

Жанры: КомедииГод создания: 2021Режиссёр: Андрей Яковлев, Михаил СавинДата выхода в РФ: декабрь 2021Телеканал:…

13.11.2021, 14:25
—
4 215

просмотров

Подробнее

Год: 2020, Россия, ЯпонияЖанр: семейный, приключенияРежиссер: Александр Домогаров мл.Возраст: 6+Время: 110 мин.

05.11.2021, 19:29
—
922

просмотрa

Подробнее

Год: 2021, РоссияЖанр: мелодрамаРежиссер: Алексей КарелинCерий: 4Премьера: 30 октября 2021 (Россия-1)В субботу

02.11.2021, 20:10
—
7 871

просмотр

Подробнее

Год: 2021;Страна: Россия;Жанр: детектив;Режиссер-постановщик: Елена Николаева;В ролях: Мария Порошина, Павел

31.10.2021, 06:28
—
189

просмотров

Подробнее

Сериал «Медиум» 2021г на «Россия1» смотреть онлайн 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12 серия

Год 2021Страна Россия ИНФОРМАЦИЯ О ФИЛЬМЕРежиссер Елена НиколаеваСценаристы Михаил Бобровник,…

25.10.2021, 18:44
—
262

просмотрa

Подробнее