Продолжим: глава 17, «Люди», часть Б. «Все кроме русских». Часть С «Русские» будет завершающей частью главы — через несколько дней.
***
Попытка более глубоко и системно описать «людей Лондона» как единую сущность заранее обречена на провал: Лондон — это истинный мегаполис с очень пестрой палитрой местных жителей. Можно попробовать выделять страты и группы, но признаки и факторы будут драматически пересекаться и сбивать с толку.
Начать хочется с тех, кто должен жить в Лондоне по праву крови – истинных лондонцев, чьи деды, прадеды, пращуры и первобытные тотемы жили в Лондоне или окрестностях. Это – благородные потомки англосаксов и норманнов, с примесью кельтской крови, чьи дети вырастают на семейных преданиях о жизни в Старой Доброй Англии, над чьими кроватями висят гравюрки со Святым Георгием. Он, как вы наверное знаете, является покровителем Англии, а не только Москвы, на углу Риджент Парка у Lords cricket ground стоит даже большая статуя, увековечивающая убийство им безногого пресмыкающегося (мы её называем «московский герб»), это памятник солдатам мировых войн.
Как ни странно это прозвучит, англичане – фантастические домоседы в географическом смысле этого слова. Недавно было проведено генетическое исследование останков мужчины, жившего на территории западного Эссекса 9000 лет назад. Обратите внимание на число – аграрная революция только началась, еще 6000 лет до кельтов (подвинутых саксами с английской земли почти полтора тысячелетия тому, саксов подвинули норманны 1000 лет назад), да и до тех, кого кельты стерли с поверхности английских холмов еще тысячи четыре – мы ничего не знаем о тех, кто был раньше, а их было еще несколько волн – и в дальнем конце этой цепочки из пожирающих друг-друга этносов стоит наш герой. Так вот, в городке, который стоит недалеко от пещеры, где найдены были останки, обнаружилось 46 прямых потомков этого супер-мужчины!
Казалось бы – нет ничего проще, чем начать рассказ с повествования о коренных лондонцах, а может быть и тех, чьи предки жили на Парк Лейн или Джордж стрит еще до того, как Лондон появился на свет – в землянках, вместе с козами и курами. Но нет, не получится – Лондон вам не Эссекс — за всё это время я ни одного такого лично не встретил.
Несомненно, они где-то есть – не может же их не быть. Они заседают в Парламенте, по крайней мере. Но где Парламент и где я? Ходят слухи, что они ведут весьма замкнутый образ жизни: не вынеся наплыва мигрантов, они закрылись в своих загородных поместьях, выезжая оттуда только в машинах с затемненными стеклами, которые водят шоферы в белых перчатках, и то – исключительно на бега или поиграть в гольф. Я одно время полагал, что смогу хотя бы увидеть их следы, покатавшись по пригородным поместьям, тем более что мы всё равно ищем загородный дом под дачу. Приезжая посмотреть дом в тот или иной район Подлондонья, я всегда интересовался громадными особняками, окруженными садами размером с парк, въезд в которые перекрывают кованые решетки ажурных ворот – кто владеет этим наследием эпох давно ушедших? Иногда владельцем оказывалось государство, иногда – корона. Я, однако, собрал коллекцию и частных владельцев. Увы, в ней оказались известный французский дизайнер, два американских брокера, банкир из Гонконга, родственник эмира из ОАЭ, три известных по сериалам артиста – американец, испанец и китаец, инстаблогер из Аргентины, криптотрейдер из Белоруссии, два россиянина с неизвестным источником капитала, индус-ювелир, давно живущий в Англии – и ни одного норманно-англосакса. Специально искать их на полях для гольфа я не пробовал – но уже не один русскоговорящий лондонец предлагал мне срочно начать играть в гольф, и рекламировал «свою компанию» игроков, состоящую из русских, испанцев, китайцев, французов, итальянцев – кого угодно, но не коренных жителей.
В обычной жизни вместо потомков Вильгельма и Альфреда в Лондоне существует достаточно много «просто англичан». Эти люди говорят на «сложном английском», то есть читают Элиотта и Харди и понимают каждое слово и даже скрытые смыслы – зато когда они говорят, мы, мигранты, понимаем процентов 50. Эти люди если не родились в Лондоне, то по крайней мере родились в Британии. Эти люди должны быть в городе как рыбы в воде – здесь всё «их», привычное и понятное; но — нет.
«Просто англичане» живут простой английской жизнью, в большинстве своем стремясь отгородиться от международности Лондона стеной своего нишевого знания – где отдыхать, с кем общаться, как решать свои проблемы. Убежищем просто англичан являются клубы, в которых они встречаются, проводят досуг, обсуждают печальное изменение города к худшему. Просто англичанин на встречу пригласит тебя именно в клуб, обязательно добавив «вам стоит взять пиджак, но мы будем на террасе поэтому галстук необязателен». Английский клуб сегодня это не то место, где Майкрофт Холмс пил кофе, ожидая важных правительственных сообщений. Клубы перестали быть «только для мужчин»; клубы перестали напоминать «паб в раю», избавившись от бильярдных столов и потайных комнат для курения опиума. Теперь такой клуб — это ресторан, большая гостевая зона, кабинеты для встреч – разве что над этим, похожим на ВИП-коворкинг с кафе, местом, продолжает висеть ореол тайны и эксклюзивности: вывески либо нет, либо она мала и невнятна; войти «с улицы» нельзя, надо быть приглашенным; персонал в ливреях и очень важен, никаких улыбок посторонним. Если бы мне пришлось выбирать, то я конечно пошел бы в «ресторан для всех», а не в такой клуб – от клубов, даже самых шикарных, идет еле слышный запах плесени и вареной морковки. Но простые англичане упорно выбирают клубы. Один из представителей этого племени поведал мне, почему: «В городе в ресторанах сидят сплошь понаехавшие мигранты – мы чувствуем себя неуютно, как среди оккупантов; а в клубе только свои».
«Просто англичане» почти не живут в центре Лондона и в традиционных международных районах, их нет не только в нуворишеских Челси и Белгравии, роскошном Кенсингтоне или «жизнь удалась» Сент Джонз Вуде, но и в приюте профессионалов средней руки Хемпстеде или «новорижском» Уимблдоне/Ричмонде, интеллигентских Маленькой Венеции и Мейда Вейл, «французском» Ноттинг Хилле. Они выбирают для жизни Финсбери, Фулэм, Чизик – скопления кривых улочек и небольших домиков, или уезжают совсем из города, в спутники типа Слау или даже Рединга – благо «commute» из них очень удобен. Многие особенно в последние годы уезжают и намного дальше: не одни наши хорошие знакомые уехали жить в Италию; многие к пенсии уезжают на Кипр; разбогатевшие на последних финансовых пузырях – на Карибы; недавно мы встретили даже женщину, продающую дом в Лондоне и переезжающую на Маврикий.
Сюрпризом для меня стала родословная «просто англичан». Я провел тщательный опрос почти ста представителей этого вида лондонцев на предмет их корней, и не обнаружил ни одного без континентальной или азиатской крови уже в третьем поколении, причем индийская встречается там не так уж часто; абсолютное большинство имеет либо кого-то из родителей, либо кого-то из бабушек и дедушек (а многие 3 из 4 бабушек и дедушек) из Европы: лидерами по донорству генов в пользу коренных англичан являются по моим наблюдениям Ирландия, Франция, Италия, Германия и Польша, представлены Венгрия, Балканы, Скандинавия. Массированное перемешивание произошло в середине 20го века, в частности как следствие Второй Мировой Войны.
Взглянув на это с обратной стороны, можно с уверенностью сделать два вывода. Во-первых, Великобритания превращает эмигрантов из Европы в коренных англичан уже к третьему поколению, превращает так, что они сами считают себя «коренными», а свои внеанглийские корни воспринимают так же, как если бы они были потомками викингов 10го века. Во-вторых, за последние 100 лет Лондон захлестнула волна миграции из Европы, по силе во много раз превосходившая монголо-татарское нашествие на Руси: монголы практически не оставили своих генов в русской популяции после ухода; европейские же гены стали доминировать в лондонском «коренном» сообществе.
***
«Просто англичанин» не является доминирующим видом человека в Лондоне, скорее его можно причислить к «исчезающим». Здесь вообще нет доминирующего вида. Если будете в Лондоне, пройдитесь по улице, даже и не в самом центре, не спеша, просто чтобы поглазеть на представителей местной высшей фауны. Вот французская пара громко разговаривает, уверенная что никто её не понимает; скорее всего это сотрудники международной корпорации, работающие в Лондоне, но может быть (и я встречал их довольно много) – французские евреи, уехавшие в страну, где существенно меньше антисемитизма и основные институты занимают хотя бы нейтральную (а то и произраильскую) позицию в ближневосточном конфликте. Вот – шотландского вида папа везет коляску, а рядом идет китайская мама. Таких пар очень много (мамы не реже бывают японскими), поговаривают что английские мужчины намного галантнее, не стремятся доминировать и ценят в женщинах самостоятельность и инициативу, а китайские и японские женщины существенно мягче и гибче, и ценят семью больше, чем самореализацию. А вот – шикарный африканец с мышцами боксера и лицом Боба Марли ведет под руку полную белокожую красавицу с волосами цвета спелого ячменя, оба совершенно счастливы; это тоже довольно распространенный тип союза, мускулы в черном и полнота в белом являются его неотъемлемыми составными частями.
В Лондоне, конечно, очень много смешанных пар, в которых один партнер европеец, а второй имеет индийские корни. Да и индусов в Лондоне много, много больших индийских семей на улицах, в кафе сидят сразу три-четыре поколения, старшие в основном в национальной одежде, мужчины в чалмах. Исторически полная независимость Индии является следствием случайности: в момент кульминации национального движения в Индии Национальный Конгресс, представленный Ганди с соратниками, вовсе не стремился к независимости – они требовали автономии доминиона, по образцу Австралии. Либеральное правительство Соединенного Королевства подготовило тогда большой пакет реформ индийской политической структуры, полностью одобренный ИНК. Еще немного и Индия стала бы демократической автономной частью империи, но расстрел безоружных демонстрантов (ну, они были не вполне демонстранты, даже скорее не демонстранты, а немного погромщики, но сейчас не принято так говорить) в Амритсаре в апреле 1919 года по приказу хоть и стоявшего во главе индийских солдат но англичанина Дайера, привел к резкой смене настроений в ИНК, отказу от реформ и переходу к борьбе за полную независимость. К моменту отделения Индии от империи в Великобритании проживало множество индусов (как приехавших в поисках работы или в качестве слуг, так и богатых представителей высших каст, перебравшихся подальше от местных междоусобиц); отделение сопровождалось (так же, как и отделение Гонконга совсем недавно) предоставлением гражданства многим местным жителям и массовым возвращением англичан, живших в Индии, в том числе состоявших в смешанных браках – естественно с супругами.
Еще одна большая группа жителей Лондона – арабы. Арабы в Лондоне живут как бы на архипелаге, образующем в совокупности целое арабское сообщество: ни одна группа или сословие не пропущены. Острова архипелага имеют в среднем километр в длину и 100 метров в ширину и ошибочно считаются просто улицами (видимо, потому что посередине такого острова всегда идет дорога, по которой остров можно переехать вдоль и поехать дальше). Чтобы от моего дома попасть в Марлебон надо проехать через арабский остров Эджвар Роуд, тянущийся от канала до Марбл Арч, это один из самых крупных арабских островов города. Чтобы от моего дома попасть в Ноттинг Хилл, надо пересечь поперек другой такой остров, называемый Херроу Роуд. Острова представляют из себя террасы сравнительно давно не ремонтировавшихся домов с ритейлом на первом этаже; магазинчики торгуют всем, что только существует в остальном мире, плюс – кальянами и табаком, сладостями, золотыми украшениями, благовониями, тканями с Ближнего Востока. В кофейнях сидят арабы и турки (в фесках или куфиях, многие в длинных белых одеждах) – ты можешь идти «туда», запомнить посетителей такого кафе, дойти «туда», провести «там» часа два-три, и проходя «обратно» увидеть, что состав посетителей никак не изменился.
Вне арабского архипелага арабы ничем не отличаются от других лондонцев, кроме, разумеется, их восточной внешности и хиджабов (а иногда и паранджи) которые носит на вскидку примерно 30-40% арабских женщин. Парадоксально, но смуглые девушки в хиджабах активно покупают серьги, а женщины в парандже проводят много времени в Херродз и Селфриджес за выбором одежды. Я подозреваю, что в глубине островов арабского архипелага, за грязным кирпичом террас, за магазинчиками и чайными, там, где у лондонских домов расположены communal gardens, на самом деле есть портал в потайной арабский мир; там – зона идеальной чистоты, садов и фонтанов; там — страна диванов и сералей, там заседают секретные арабские мудрецы, а женщины, гуляющие в паранджах по Херродз, носят там купленные ими за десятки тысяч фунтов платья без стеснения, и исполняют танец живота под звуки пения райских птиц. По крайней мере у меня нет других объяснений их покупкам.
Кстати, я еще в молодости заметил, что поведение представителей разных наций, вообще говоря, крайне мало отличается, если конечно социальные условия одинаковы. Со мной в МГУ в те самые поздние 80е учился ливиец Хасан, называвший себя арабом и немного даже потомком халифов (это цитата, он так и говорил – «немного потомок»). На вопрос о происхождении он отвечал: «мой отец – крестьянин». На вопрос – откуда у сына ливийского крестьянина такая одежда, звуковая аппаратура и деньги на ночные клубы (у нас, детей российской профессуры, не было денег даже на пиво, только на водку), он пояснял: «мой отец крестьянин; у него земля; в этой земле – нефть». Так вот, Хасан ничем не отличался от нас, разве что постоянно платил за всех – но мы бы тоже так делали, было бы чем…
Периодически по улицам Лондона проносятся Ламборгини золотого цвета, у которых вместо номерного знака табличка с перекрещенными саблями и пальмой – и мне хочется думать, что в одном из них едет Хасан, потомок халифов (я знаю, что сабли – символ Саудовской Аравии, но вряд ли ливийский крестьянин с сыном задержался в Ливии после того, что там случилось, и как потомки халифов они могли осесть в СА).
Для равновесия необходимо, конечно, упомянуть и лондонских евреев. Северо-Запад Лондона считается еврейским районом – синагоги стоят через каждый километр, на домах памятные бляшки в честь великих политиков Израиля, еврейских ученых, музыкантов, художников. Каждый раз, идя в сторону канала, я прохожу мимо дома, в котором жил Бен-Гурион; по дороге к метро – дом Жаботинского.
Голдерз Грин – район для евреев попроще и порелигиознее; Мейда Вейл – для евреев с претензией (хотя – бывают ли евреи без претензии?). Евреи Лондона как водится контролируют традиционные сферы бизнеса. В прошлый Йом Киппур мне нужно было посмотреть один дом на продажу в Сент Джонз Вуде. Оказалось, что найти агента не еврея в крупном агентстве невозможно – на весь район нашелся один агент «от соседей», готовый не исполнять предписания традиции.
Однако сегодняшние евреи Лондона по большей части не носят традиционной одежды, и потому совершенно растворяются в потоке смуглых европейцев – итальянцев, испанцев, французов. На улице вы часто встретите еврейское лицо, но 100% уверенности, что перед вами не выходец из другого района средиземноморья или даже другой пустыни Ближнего Востока, у вас не будет. Религиозные же евреи парадоксальным образом 6 дней недели встречаются крайне редко, и лишь по субботам наши районы наполняются гуляющими семьями (отец в шляпе, пара подростков в кипах и с пейсами, заправленными за уши, мать в парике с коляской, пара девочек в длинных платьях) и парами-тройками молодых мужчин в черно-белом, уверенным шагом идущими к синагоге или от неё.
Оригинал
На руссском впервые вышел комикс израильской комиксистки Руту Модан — «Имущество». Мы поговорили с Руту о ее работе, о любви к русской литературе, о сибирской тайге, о юморе как способе смотреть на мир — и о комиксах, разумеется.
Книги израильской художницы и комиксистки Руту Модан переведены на множество языков и отмечены международными премиями. В 2021 году в издательстве «Бумкнига» вышел на русском языке ее второй роман «Имущество» — о том, как пожилая еврейка Регина Сегал после смерти сына вместе с внучкой Микой из Тель-Авива летит в Варшаву, надеясь вернуть недвижимость, которая до Второй мировой войны принадлежала ее родителям. «Имущество» было впервые опубликовано в 2013 году, отмечено премией имени Уилла Айснера, номинировалось на премию Игнаца и премию Международного фестиваля комиксов в Ангулеме, а также вошло в топ-10 книг года The Guardian, Publishers Weekly, Salon и The Washington Post.
В ноябре 2021 года Руту впервые приехала в Россию на XV Красноярскую ярмарку книжной культуры, чтобы представить «Имущество» российским читателям.
— Если бы вас попросили рассказать о себе русскому читателю, который вас не знает, только три вещи, что бы вы назвали?
— Я израильтянка. Я женщина, у которой есть семья и дети. Я художница. Пожалуй, вот эти три — необязательно в таком порядке. В разных ситуациях на первый план выходят разные ипостаси — но без любой из них я была бы не собой, а кем‑то другим.
— А ваша преподавательская работа — это четвертая?
— Не совсем. Скорее так: мне сложно разделить в себе «художницу» и «преподавательницу». Я преподаю много лет и начала очень рано, буквально через год или два после того, как сама окончила АкадемиюРуту Модан училась, а после стала преподавать в Академии искусства и дизайна «Бецалель» в Иерусалиме.
. Зарабатывать рисованием я начала еще раньше — уже на третьем курсе мои комиксы печатали в израильской газете. Но мне хотелось стабильности.
— Более стабильного дохода?
— Не только, хотя и это важно. Иллюстрация и комиксы — очень уединенная работа, а мне хотелось знать, что в определенные дни недели я всегда нарядно одеваюсь, выхожу из дома и разговариваю об искусстве с коллегами и студентами. И сейчас, спустя годы, я уже не могу разделить преподавание и работу в студии. На все вопросы студентов мне сперва нужно ответить самой себе: что значит «быть оригинальной», «иметь свой стиль», что вообще такое стиль в иллюстрации, а что такое цвет.
То, что я делаю в студии, влияет на то, как я преподаю. И наоборот — происходящее в учебной аудитории влияет на то, что и как я пишу и рисую.
Я делюсь со студентами своим опытом, знаниями, открытиями — но и они со мной делятся. Когда я начинала преподавать, я была почти ровесницей своих студентов. Сейчас я — ровесница их родителей. И я многому у них учусь.
— Чем старше становишься, тем большему могут научить студенты?
— У другого человека всегда можно чему-то научиться. А мои студенты живут в уже изменившемся мире, они рассказывают о неизвестных мне художниках, технологиях, событиях. Поэтому со студентами у нас происходит обмен знаниями и опытом. Преподавать — очень интересная работа.
Про книги, тайгу и самого завидного жениха в русской классике
— Вы впервые в России — какие ваши первые впечатления? Тем более что вы начали с Сибири, отдаленного региона, о котором много и легенд, и стереотипов.
— Меня взволновала предстоящая поездка в Россию, потому что из всех, условно, национальных литератур русская — моя любимая. И я говорю это не только для интервью. Я много читала — и не только самых больших, очевидных авторов, Толстого, Тургенева, Достоевского, Чехова, за которого я бы вышла замуж завтра же, если бы он позвал. Он был исключительно талантливый, очень хороший человек, еще и врач.
— О да, я читала его биографии, дневники и письма, это был потрясающий человек и очень красивый мужчина, не влюбиться в него, по-моему, невозможно.
— Видите, как хорошо, что он уже умер, а то мы бы с вами не смогли подружиться. Я читала Горького, Платонова, Бабеля, Булгакова, некоторых современных писателей.
— Но как вам удалось так полюбить нашу литературу — вы ведь не читаете по-русски?
— Русская литература в Израиле очень популярна.
У нас много иммигрантов из вашей страны, многие из тех, кто начинал обустраивать нашу страну, родом из России. Поэтому русскую литературу у нас знают и любят.
— У вас много амбассадоров русской литературы!
— Да. И многое переведено на иврит — в том числе и Корней Чуковский, и Маршак, то есть и детские книги тоже. Русская литература сильно повлияла на израильскую. Ведь литературно одаренные выходцы из России не только переводили, они начали сами писать на иврите. И в каком‑то смысле переизобрели иврит — как язык искусства, прозы и поэзии. И потом, еврейская и российская история глубоко взаимосвязаны, это тоже отражается в искусстве. Недавно я прочитала книгу Василия Гроссмана, она во многом о политике, но это и литература. Еще на меня огромное впечатление произвел Платонов.
— Платонов сделал с русским языком нечто удивительное, изобрел собственный очень узнаваемый способ писать. Многие авторы пытались ему подражать, но никто не был достаточно талантлив. Чувствуется ли это в переводе?
— У него отличная переводчица на иврит, но сама она говорила, что это сложная задача и читать Платонова в переводе — совсем не то же самое, что в оригинале, потому что его русский язык исключительный. Я обожаю говорить о литературе, мы еще Горького не обсудили, а он тоже очень сильный, но вы спросили о моих впечатлениях от России. Так вот, для меня поехать в Россию означало поехать туда, где разворачивается действие прочитанных книг. Место, которое ты знаешь очень хорошо, но одновременно совсем не знаешь. Это было очень интересно. И я ничего не гуглила перед поездкой, не стала искать даже фото Красноярска. Мне хотелось приехать, ничего не зная заранее.
— И как, совпали ваши ожидания с реальностью?
— У меня не было ожиданий, но было любопытство — а как же это все на самом деле. И что я могу сказать — здесь очень вкусная еда. Заведения прекрасные, но даже суп в аэропорту мне напомнил тот, который варила моя бабушка. И еще я влюбилась в природу. Великолепные пейзажи, есть что‑то библейское в этих гигантских пространствах. Город большой, здания высокие, но в сравнении с окружающей природой все кажется крошечным. И это совсем не похоже ни на Израиль, ни на Европу, где всегда и везде много людей и следов их присутствия. В Сибири постоянно ощущаешь, что и город, и ты сам — очень маленькие. Не так уж много мест, где это можно так остро почувствовать, — может, где‑то в Центральной Америке, не знаю, на Аляске — что мы точки в огромной Вселенной.
Про сходство комикс-культур в России и Израиле
— Вы знали каких‑нибудь российских комиксистов до приезда в Россию?
— Нет, не знала. Здесь я встретила Ольгу Лаврентьеву, Александра Уткина, полистала их книги и пообщалась. Интересно, что российский комикс, как мне показалось, находится примерно на том же этапе, что и израильский. Комиксы занимают совсем небольшое место в искусстве.
— Странно, ведь Россия и Израиль — совершенно разные страны.
— Мне кажется, дело в том, что у наших стран нет устоявшейся комикс-традиции. Во Франции и Бельгии, в Америке, в Японии у комиксов большая история, а для нас это относительно новый вид искусства.
Израильский комикс начинался сразу с того, что принято называть «альтернативой», но это смешно, ведь у нас никогда не было мейнстрима. Сейчас в Израиле есть парень, который рисует мейнстримные комиксы. И он говорит: «Ощущение, что я мчусь один по совершенно пустой трассе».
Поэтому странно называть наши комиксы «альтернативными», «независимыми», «андеграундными». У нас нет того, чему мы альтернативны и от чего не зависим. Рынок все еще очень маленький.
— Как вы считаете, не иметь сложившейся традиции — это плохо?
— Есть и плюсы. Например, на ярмарке была дискуссия о женщинах в комиксах — но в Израиле комиксы никогда не были исключительно мужской территорией. Женщины пришли в комиксы одновременно с мужчинами. У нас нет и не было индустрии и барьеров, все началось с людей, которые просто хотели делать комиксы, — и до сих пор только на них и держится. Это во-первых. А во-вторых, когда у тебя нет традиции, ты словно бы никому ничем не обязан.
Сложившаяся традиция — как родители; даже если ты с ними в ссоре, между вами все равно неразрывная связь.
Например, если ты снимаешь кино в России, то не можешь игнорировать российский и советский кинематограф — в том числе и если пытаешься себя ему противопоставить. Сложно абстрагироваться от традиции, она так или иначе становится твоей точкой отсчета. Но если традиции нет, ты сам выбираешь, что на тебя повлияет. Вернее так: ты что‑то видишь и влюбляешься, будь то европейский, американский, японский комикс, мейнстримный или независимый. На тебя влияет все то, что ты видишь и любишь, откуда бы оно к тебе ни пришло. И никто тебя в этом не упрекнет — ведь что тебе еще оставалось.
— А как вы сами полюбили комиксы и что на вас повлияло?
— В детстве мне попадались какие‑то комиксы — про морячка Попая и так далее. Но их было так мало, что я даже не понимала, что это какой‑то отдельный вид искусства.
Я сама рисовала комиксы с детства, для меня это самый естественный способ придумывать и рассказывать историю. Но по-настоящему все началось на третий год учебы в Академии. У нас был курс по комиксам, его вел преподаватель, который приехал в Израиль из Бельгии. В 1990 году он пришел в аудиторию и принес нам книги из личной библиотеки, не знаю, сколько их там было, но там было все — «Хранители», «Маус», журнал «Роу», Мебиус, американские, французские и японские классики, разные истории, разные стили. Он принес их и сказал «почитайте». Через час я влюбилась в этот вид искусства и поняла, чем хочу заниматься всю жизнь. И первым делом начала подражать — в моем портфолио тех лет видно, кого я тогда любила. Я рисовала в одном стиле, потом оставляла его и пробовала другой, потом третий, а свой собственный нашла только спустя годы. Поэтому мне сложно сказать, что конкретно на меня повлияло. Единственное, я всегда была равнодушна к мейнстримным комиксам — я их уважаю, но они никогда меня по-настоящему не интересовали, поэтому вряд ли они на меня повлияли.
Про холокост и юмор в комиксе
— «Имущество» — это книга о том, как большие исторические процессы преломляются в личной истории, истории одной семьи. Вы оставили холокост на заднем плане, он никогда не выходит в центр повествования. Почему вы решили написать книгу именно так?
— Я бы не сказала, что это вопрос выбора. Я не столько выбираю, сколько жду, когда ко мне придет хорошая идея, из которой может получиться история, интересная читателю, но прежде всего — мне самой. Такая, над которой я смогу работать два года, четыре или шесть. Сначала исследовать тему, потом писать, потом рисовать — я подолгу работаю над книгой, поэтому важно, чтобы тема меня захватила. И я решила делать книгу о том, как бабушка и внучка едут в Польшу искать имущество, не потому, что сидела и думала: «а не написать ли мне что‑нибудь про холокост?». Я отчаянно искала идею. И когда мне в голову пришла эта, я подумала, что из нее может получиться хорошая история.
— Как вы поняли, что история будет хорошей?
— Глядите, там есть семейные отношения, а это часто забавно и всегда сочно. Есть имущество — а деньги тоже любопытная тема. Есть путешествие, а значит, и приключения. Так что я взялась писать эту книгу, потому что идея показалась мне многообещающей. Но, поскольку я писала большую книгу, роман, а не рассказ, темы цеплялись друг за друга, как застежки-липучки: семья, история, взаимоотношения евреев и поляков, холокост, память и то, как на нас влияют воспоминания о прошлом.
Вообще, оглядываясь на свои книги, и большие, и маленькие, я вижу, что во всех так или иначе поднимаю тему связи человека с местом и временем, в которых ему выпало родиться.
История влияет на нашу повседневную жизнь — даже если мы об этом не задумываемся.
Мику в «Имуществе» не слишком-то интересует история, Польша и даже холокост. Она выросла в Израиле, так что в школе узнала про холокост более чем достаточно, я вас уверяю. Она едет в Польшу просто потому, что хочет помочь своей бабушке найти имущество. И все-таки, когда она видит на улице актеров в нацистской форме, разыгрывающих историческую сцену — в Польше правда так делают, я сама это видела на польском телевидении, — когда Мика встречает вооруженного «нациста», она мгновенно понимает, что ей полагается делать. Поднимает руки и лезет в грузовик: а, нацисты вернулись, ну что ж, мы знаем, как нам вести себя в такой ситуации.
То же самое в «Сквозных ранениях»«Exit Wounds», первый роман Руту Модан, который впервые вышел в 2007 году в Канаде, а в 2008-м получил премию Уилла Айснера и был отмечен на комикс-фестивале в Ангулеме. В России не публиковался.
, моей первой книге. Она об атаке террористов в израильском ресторане. Герои книги — люди, которые не были на месте происшествия, но оно все равно их затронуло, не напрямую, а иначе. Не буду рассказывать как — вдруг ее переведут на русский, а у меня тут спойлеры. И уже совсем скоро, надеюсь, выйдет следующая моя книга — об археологии, о нелегальных раскопках. В ней я пытаюсь показать, как на нас сегодняшних влияет далекое прошлое — или то, что мы о нем знаем и думаем.
События трехтысячелетней давности влияют, например, на сегодняшнюю политическую ситуацию. Звучит безумно, но ведь так и есть, и это повсюду.
Может быть, в Израиле мы ощущаем это острее, потому что наша повседневность пропитана древней историей, мы чувствуем и видим ее так же отчетливо, как вы — огромную тайгу, которая окружает сибирские города.
— В России тоже есть авторы, которые занимаются исследованием сложных тем через личные истории — война, репрессии, голод, блокада Ленинграда, — и это часто вызывает неоднозначную реакцию читателей. Много боли, гнева, споров. Как было с «Имуществом»? Например, упрекал ли вас кто‑то за то, что в книге много юмора?
— Юмор там довольно черный. Но меня ни разу не упрекали и даже не задавали вопросов на эту тему. Юмор — это просто один из способов смотреть на серьезные темы, да и вообще на жизнь. Если вы способны видеть смешное, вам не так‑то просто перестать его замечать. И весь мой жизненный опыт говорит, что даже в самой печальной ситуации есть что‑то забавное — и наоборот. Скажем, вы стоите на берегу с любимым, великолепный закат, вы целуетесь, все как в кино — но это жизнь, а не кино, поэтому всегда есть что‑то еще. Комар жужжит или песок раздражает, холодно, жарко, или вдруг приходит дурацкая мысль, что забыла что‑то купить. Наша жизнь такая — и не можем же мы перестать быть людьми.
— Тем более что у нас не так много времени, чтобы побыть людьми.
— И это, кстати, главная проблема. У нас очень мало времени, до нелепого мало. Мне кажется, надо бы лет триста. Десять тысяч лет — это, пожалуй, перебор, а триста было бы в самый раз. Восемьдесят — это всего ничего. Только научишься чему-то как следует, и уже все.
Подробности по теме
Выходит российский комикс о блокаде Ленинграда и репрессиях. Почитайте его прямо сейчас
Выходит российский комикс о блокаде Ленинграда и репрессиях. Почитайте его прямо сейчас
Про читателей, любовь и критику
— Вы представляете своих читателей, когда работаете над книгой?
— По-моему, это невозможно. Откуда мне знать, кто будет читать мою книгу. Еще это и страшно, и опасно — ведь если представлять читателя, когда делаешь книгу, то есть риск, что ты будешь стараться ему понравиться. А это плохо, тем более для художника, у которого есть какая-никакая известность и аудитория.
— Это может помешать быть художником?
— Это мешает пробовать новое, рисковать. Но в то же время делать книгу только для самой себя тоже невозможно. Это слишком трудоемкое занятие, и всегда есть соблазн сказать: «Да кому это нужно! Пойду-ка я лучше на пляж». Я нашла выход — пишу книгу для хорошего друга, который любит мое творчество и относится к нему очень критически. Но любит достаточно сильно, чтобы я могла воспринимать его критику. Так что я совершенно спокойно все ему рассказываю — даже самые дурацкие идеи. Он пишет романы, но был и комиксистом. Поэтому когда я работаю над книгой, то всегда думаю, что он ее прочтет. Другие люди, может, тоже, я буду счастлива, если все люди в мире прочтут мою книгу и полюбят ее, — но прежде всего мне важно, чтобы книга понравилась ему. Мы договорились, что будем друг у друга первыми читателями. Я могу позвонить ему в любое время, в два часа ночи, и сказать: «Так, у меня тут проблема». Не надо даже говорить «Привет!», у нас диалог не прерывается. «У меня проблема, тут одна сцена…» — и он сразу включается: «Так, что там». Повезло, что у меня есть этот непрерывный диалог. Когда мой друг о чем‑то говорит «хорошо», значит, это и правда хорошо. А когда говорит «плохо», то может быть — не исключено — это и правда плохо.
— К разговору об ответственности перед читателем — сложно ли делать новую книгу после того, как предыдущие получили признание профессионального сообщества? У вас есть несколько премий, в том числе главная комикс-награда, премия имени Уилла Айснера, — это добавляет какой‑то дополнительный груз ответственности?
— Нет. Награды — это весело, но не так уж важно. Классно, когда к тебе приходят и говорят «Эй, а ты лучшая!» Но это ведь не значит, что я правда лучшая, — у меня такой иллюзии нет. Награды приятно получать, но странно относиться к ним слишком серьезно. Видите ли, я и сама сидела во многих комитетах и жюри, я знаю, как работают эти комитеты. Хорошо, если награда вас радует и вдохновляет работать дальше, но воспринимать ее всерьез — это лишнее. Может, конечно, еще дело в том, что я не получала денежных наград, всегда только честь и славу. Где все денежные награды? Кажется, в каких‑то других сферах, потому что в комиксах их нет.
Про то, как перестать беспокоиться и полюбить комиксы
— В своих интервью 2013 года вы рассказывали, что в Израиле комиксы непопулярны. В России то же самое — здесь к комиксам до сих пор многие относятся с предубеждением. Даже министр культуры однажды высказался в том духе, что это книги для маленьких детей и дураков, которые не в состоянии осилить серьезную литературу. Это раздражает тех из нас, кто точно знает: комиксы — это и серьезная литература тоже. В последние десять лет благодаря усилиям издателей, организаторов фестивалей, художников, обозревателей и читателей-энтузиастов ситуация медленно, но верно меняется. О комиксах стали писать хорошие СМИ, комикс постепенно выходит из тени. Изменяется ли отношение к комиксам в Израиле?
— Да, за последние двадцать лет ситуация сильно поменялась. Все меньше людей говорят о том, что комиксы — это глупые книжки для детей. И мне наконец-то перестали задавать вопрос «А почему у нас нет израильских комиксов?», который я много лет слышала в каждом интервью. Издатели берут в работу израильские и кое-какие переводные комиксы. Но у нас до сих пор нет своего Димы ЯковлеваДмитрий Яковлев — руководитель и главный редактор российского комикс-издательства «Бумкнига», один из организаторов фестиваля комиксов «Бумфест».
. Я очень жду, когда у нас наконец-то появится свой Дима — если это вообще случится. Вот в России пока тоже не очень много читателей комиксов — но у вас есть надежда, есть перспективы. Книжный бизнес не такой уж и прибыльный, а в Израиле к тому же очень маленький рынок, и наши издатели не хотят брать на себя высокие риски. Комиксы — это сложные в производстве и дорогие книги. У нас нет ни одного издательства, которое специализируется на таких высококлассных комиксах, какие у вас издает «Бумкнига». Кое‑что выходит, но дело движется медленно. Многие наши художники начинают публиковаться не на родине, а за рубежом, и моя первая книга тоже вышла не в Израиле. Но, может быть, со временем это изменится — я надеюсь.
— А если бы вас попросили порекомендовать одну, три или пять книг человеку, который никогда не читал комиксов, чтобы показать, что это за искусство, какие бы вы посоветовали?
— Я бы посоветовала прочесть «Мауса». Это большая, чудесная и очень важная для искусства комикса книга. Можно прочитать «Хранителей»: они дают представление о том, что такое мейнстримный комикс, не будучи мейнстримным комиксом, — эта книга глубже, и она очень хорошая. Дэниел Клоуз — один из моих любимых комиксистов. Так, я назвала только мужчин, надо вспомнить женщин — Туве Янссон, конечно. Американка Линда Барри, очень смешная, человечная, чудесная, вам она точно понравится. И много-много других. Вообще, я бы сперва спросила этого человека, какие книги он любит и какие фильмы, и уже потом посоветовала что‑то, ориентируясь на его вкус. Думаю, так ему проще всего будет начать.
Подробности по теме
Комиксист Крейг Томпсон — о религии, родителях и о том, почему комиксы — не убожество
Комиксист Крейг Томпсон — о религии, родителях и о том, почему комиксы — не убожество
Салат оливье заправляют московским майонезом, в нарезку отправляются колбасы, сделанные в городе, а Дед Мороз угощает детей столичными сладостями.
Новогодняя ночь собирает за одним столом не только родных, близких и друзей, но и традиционные блюда, без которых, кажется, этот праздник не наступит. При этом мало кто задумывается, что в новогоднем меню, помимо проверенных семейных рецептов, участвуют и московские предприятия, товары которых горожане регулярно покупают в магазинах.
Какие продукты, произведенные в столице, можно встретить на столе в новогоднюю ночь — в материале mos.ru.
Главная заправка
В каждой семье к застолью готовят свои коронные блюда, но почти всегда Новый год — это оливье и селедка под шубой, ставшие для многих почти родными. Оба салата не могут обойтись без майонеза. У соуса много сортов, которые подходят не только для салатов, но и, например, для фаршированных яиц или помидоров. Его даже добавляют в бисквитное тесто для пышности.
Приготовить майонез можно и самостоятельно, но, например, для запекания продуктов с этим соусом повара советуют использовать промышленные варианты. Они не распадутся на компоненты при нагревании.
В Москве майонез производит компания «Скит», которая в 2020 году отпраздновала свое 25-летие.
.jpg "Рассказ гиляровского один из многих")
Мясные деликатесы
Еще один частый гость новогоднего стола — колбасные изделия. Их добавляют в салаты, кладут на бутерброды или делают самостоятельной закуской. Московские предприятия производят сосиски, колбасы, паштеты, мясные чипсы и другие деликатесы из разных видов мяса.
Одни из самых известных производителей — Останкинский мясоперерабатывающий комбинат (основан в 1954 году), Черкизовский мясоперерабатывающий завод (работает с 1974 года) и компания «Дымов» (основана в 2001 году). Два последних предприятия сегодня имеют статус промышленных комплексов. Он дает компаниям ряд преференций и налоговых льгот. Среди них льготы по налогу на имущество, налогу на прибыль, земельному налогу, арендным платежам и другие. Чтобы получить статус, предприятия должны соответствовать определенным требованиям: активно инвестировать в свое развитие, расширять производство и создавать новые рабочие места.
.jpg "Рассказ гиляровского один из многих")
Сыр без дырок
Важные ингредиенты многих праздничных блюд — мягкий и плавленый сыры. Они присутствуют не только в советской кулинарной классике, но и современных тарталетках, канапе, десертах и супах, отсылающих к французской традиции. Такие сыры помогают привнести изюминку в новогодние блюда и при этом не выйти за рамки семейного бюджета.
Самый известный московский производитель плавленых сыров — завод «Карат», работающий с 1934 года. Именно здесь в 1960 году разработали рецептуру сырка «Дружба», и за 60 лет она практически не изменилась. А еще здесь делают продукцию специального назначения, например для российских космонавтов.
В 2021 году «Карат» получил статус промышленного комплекса. Это позволило снизить ставку налога на прибыль для компании с 17 до 12,5 процента. Сэкономленные средства завод может направить на обновление оборудования, инфраструктуры и реконструкцию производственных площадей.
.jpg "Рассказ гиляровского один из многих")
Рыба и морепродукты
Каждый Новый год в нашей стране повторяют известную фразу про заливную рыбу, и редкая праздничная ночь проходит без рыбных блюд и морепродуктов. Must have меню — то есть то, что на столе должно быть обязательно — включает слабосоленую семгу, селедку, красную икру и крабовые палочки. Это главные ингредиенты салатов, бутербродов и нарезок.
А если хочется удивить гостей, можно поставить на стол паэлью или креветочный коктейль. Наконец, привычный салат оливье можно приготовить по историческому рецепту — с раковыми шейками.
Московский поставщик рыбы на новогодний стол — компания «Меридиан», основанная в 1978 году. Ее ассортимент начинался с балтийской кильки и осетрины, но сегодня значительно расширился: от морской капусты до красной икры. В 2019 году предприятие тоже получило статус промышленного комплекса. Такие компании получают налоговые льготы и сэкономленные средства могут направлять на свое развитие.
Главархив рассказал, как доставляли фрукты к новогоднему столу в середине XX векаОт утки с яблоками до селедки под шубой. Каким был праздничный стол москвича в ХIХ и ХХ векеНа вкус как Москва: рассказываем истории настоящих столичных блюд
На сладкое
Новогодние бутерброды невозможны без свежего хлеба, а Москва сегодня является крупнейшим производителем хлеба и кондитерских изделий в стране. Хлебобулочные изделия выпускают 18 профильных предприятий, одно из самых известных — кондитерско-булочный комбинат «Черемушки», работающий с 1973 года. Оттуда на прилавки отправляются булочки и ватрушки, торты и пирожные. В 2016 году город присвоил комбинату статус промышленного комплекса. Благодаря этому предприятие смогло вложить сэкономленные деньги в строительство нового цеха. Весной 2020 года комбинат запустил первую очередь нового цеха: две линии по производству подового и формового хлеба мощностью 50 тонн в сутки.
Московские производители предлагают массу вариантов праздничных десертов. Многие конфеты, которые дарит детям Дед Мороз, делают именно в столице. В городе работают 14 производителей шоколада, конфет и других кондитерских изделий. Некоторым предприятиям уже не один десяток лет.
Например, концерн «Бабаевский» выпускает конфеты уже 217 лет, а фабрика «Рот Фронт» отметила 195-летие: недавно на ней появилась собственная линия переработки какао-бобов. «Красный Октябрь» производит знаменитую «Аленку», конфеты «Мишка косолапый», «Красная Шапочка» и другие. Все фабрики, входящие в холдинг «Объединенные кондитеры», получили статус промышленного комплекса и пользуются льготами от города. Но есть на этом рынке и новые имена: так, компания French Kiss известна тем, что делает из конфет целые букеты.
В этом году к новогодним праздникам столичные кондитерские фабрики приготовили более трех тысяч тонн сладостей. Готовиться к праздникам они начали еще в сентябре, а в московские магазины в этом году поставили более 60 вариантов новогодних наборов.
.jpg "Рассказ гиляровского один из многих")
Полные бокалы
Рассказ о праздничном столе москвичей, как и любой новогодний тост, должен заканчиваться напитками. Это не только шампанское, в котором топят заветные желания, но и соки — например от Лианозовского комбината. Недавно предприятие заключило офсетный контракт с городом на производство напитков для молочных кухонь. В расширение производства вложат более двух миллиардов рублей.
Многие годы среди москвичей популярны лимонады, тоники и другие газированные напитки компаний Coca-Cola и PepsiCo. Их заводы тоже расположены в столице и сегодня поставляют в магазины и рестораны десятки видов своей продукции.
Приближаются зимние выходные. «Вечерняя Москва» подготовила обзор событий, которые пройдут в столице 18 и 19 декабря и станут безусловным стимулом выйти из дома.
Открывает обзор фестиваль-конкурс детского и молодежного творчества «Новогодняя метелица», на который 18 декабря гостей зовет Музей Победы. Мероприятие посвящено началу зимы и предстоящим новогодним праздникам. Оно дает возможность талантливым детям показать свои достижения, а зрителям — почувствовать атмосферу наступающего Нового года.
Более 200 жителей Москвы и Подмосковья покажут свое мастерство в вокале, хореографии и владении музыкальными инструментами. Одна из номинаций фестиваля отражает его название — «Новогодняя метелица». На суд жюри можно представить номер любого жанра, отражающий новогоднюю тематику.
Зоологический музей МГУ имени Ломоносова 18 декабря зовет взрослых и детей на праздник «День рождения Хохи». Русская выхухоль является символом зоомузея.
Гости музея смогут нарисовать картину удивительного животного на мастер-классе по зоорисунку, который посвящен имениннику. Самые юные участники праздника смогут создать аппликацию с Хохой, а также погулять по экспозиции с игровым гидом. А на лекции «Знакомьтесь — русская выхухоль!» расскажут, где и как она живет.
В преддверии новогодних праздников в городе проходит несколько чудесных музыкальных фестивалей. Так, Кафедральный собор святых Петра и Павла 18 и 19 декабря приглашает горожан на Международный рождественский фестиваль духовной музыки «Адвент». В особое время перед Рождеством, время радостного ожидания чуда, слушателям представят два концерта. Первый — «Органные фрески: от Мессиана до наших дней» — состоится в субботу, а второй — «Рождественская музыка от Перотина до Мессиана» — в воскресенье.
Фото: Пресс-служба фонда Бельканто
Российский национальный музей музыки в выходные дни зовет на фестиваль «Альтернатива». Форум посвящен творчеству молодых современных композиторов. В субботу их произведения исполнит оркестр баянов и аккордеонов Нижегородской государственной консерватории имени М. И. Глинки. А на следующий день в музее С. С. Прокофьева Московский ансамбль современной музыки сыграет мелодии Жоховского, Суворкиной, Полеухиной, Сапронова, Зузенкова, Булошникова и Бурцева.
Большой зал Московской консерватории 18 декабря порадует юных зрителей уникальным киноконцертом «Холодное сердце». Знаменитые хиты из мультипликационного фильма зрители услышат в исполнении Натальи Быстровой, Анны Бутурлиной, озвучивших Эльзу и Анну, и лауреата российской национальной театральной премии «Золотая маска» Дмитрия Ермака.
Зимний фестиваль «Путешествие в Рождество» 18 и 19 декабря вновь зовет гостей на праздничные площадки, которые разместились практически во всех районах столицы. Праздничная атрибутика, запах свежей выпечки и корицы, елей и медовых пряников, задорная музыка и многочисленные ярмарочные шале приближают наступление светлых дней. На площади Революции гостей ждет купеческая столица, Тверская площадь ослепляет огнями рождественского бала. Площадка в духе русских народных сказок расположилась на Святоозерской улице. А у ЦУМа, на Кузнецком мосту, можно увидеть дизайнерские елки.
В рамках «Путешествия в Рождество» работают 18 катков и площадка для керлинга.
Фото: Пелагия Замятина / Вечерняя Москва
Активная подготовка к праздникам началась в московских музеях. Так, зимние мастерские открыл Музей декоративного искусства. В мастерской «Магия цианотипии» 18 декабря участники узнают об этом виде искусства, смогут сделать и забрать с собой неповторимый отпечаток. К новогодним праздникам будут печатать хвойные растения, а также стеклянные предметы и создадут открытку, которая станет украшением интерьера. На следующий день на праздничном марафоне по линогравюре создадут авторскую печатную форму и сделают с нее несколько оттисков.
А юные гости музея 18 и 19 декабря приглашаются на программу «Самый короткий день в году», посвященную традициям встречи Рождества и Нового года в России. Ребят ждет рассказ о праздниках, «колядование», мастер-класс и представление в вертепном театре.
Центр Гиляровского с 18 декабря зовет юных москвичей на «Потешную елку», которую организует фольклорно-кукольный театр «Душегреи». Гости центра познакомятся ближе с русской народной культурой, посмотрят музыкальную историю о том, как Дедушка Мороз помогает ленивой и злой Матрене превратиться в добрую и работящую девушку, поиграют в старинные игры, а в финале создадут куколки-скрутки — древний славянский оберег.
Фото: Александр Кожохин / Вечерняя Москва
В Музее Москвы 18 и 19 декабря продолжит работу фестиваль новогодних программ «Елочный базар». Юные гости и их родители могут посетить четыре елки, шесть праздничных спектаклей и выставку «Рождество».
Самые юные посетители приглашаются на программу «Теплая елка». Их ждет сказка с оригинальным сюжетом, открывающая тайну появления на свет Деда Мороза. Участники праздничной программы «Чудная елка» устроят распаковку подарков, спрятанных в старинном сундуке. «Щелкунчик и Мышиный король» познакомят с писателем Эрнстом Гофманом и его сказкой. А «Рождественские истории о Москве и москвичах» расскажут участникам программы о столице времен Гиляровского.
В воскресенье, 19 декабря, проект «Импрессивная клоунада» представит спектакль «В лесу родилась елочка», а театр «Моника и дрозд» — постановку «Эмили Браун и ее кролик. Новогодняя версия».
Новогоднее настроение будет царить и на юбилейной выставке-ярмарке народных художественных промыслов России «Ладья. Зимняя сказка», которая 18 и 19 декабря проходит в «Экспоцентре». Свои изделия на выставке представят мастера и ремесленники из самых разных уголков России. Здесь можно приобрести самые лучшие новогодние подарки. Центральная экспозиция представит высокохудожественные изделия народных художественных промыслов, творчески развивающих многовековые традиции народного искусства. Гостям свое творчество покажут всемирно известные центры народного искусства.
А в «Городе мастеров» мастера продемонстрируют старинные техники изготовления изделий промыслов: гончарство, ковка, лепка игрушки, роспись по дереву, ткани, металлу, кружевоплетение, резьба по кости, камню и дереву.
Фото: Вечерняя Москва
В выходные дни пройдет ряд интересных познавательных мероприятий. Так, в столице продолжается акция «Московская музейная неделя». В воскресенье, 19 декабря, свои двери для бесплатного посещения готовы открыть музей «Дом Гоголя», Дом-музей Марины Цветаевой, Московский литературный музей-центр К. Г. Паустовского, Государственный музей обороны Москвы, Музей Москвы и его филиалы, Московская государственная картинная галерея народного художника СССР Ильи Глазунова и экспозиция «Музей Сословий России», Музей космонавтики и Дом-музей академика С. П. Королева. Во многих из них открыты новые выставки и подготовлены интересные программы.
Музей В. А. Тропинина и московских художников его времени приглашает жителей и гостей столицы в лекторий. В рамках цикла авторских лекций Елены Архиповой, приуроченного к выставке «Мода на Nature. Пейзаж и натюрморт из собрания Музея Тропинина», в субботу, 18 декабря, слушателям расскажут о «Пейзаже и путешествиях за рамки картины».
Фото: Музей Победы
Традиционно музеи и галереи города предлагают вниманию гостей несколько интересных выставок. Так, в Музее Победы открыта новая экспозиция «Битва за Москву. Первая Победа!», приуроченная к 80-й годовщине Московской битвы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов. Здесь с исторической достоверностью воссозданы декорации военных локаций и событий. Интерактивные музейные витрины продемонстрируют ранее не экспонировавшиеся предметы из фондов музея: военные карты, амуницию, вооружение и личные вещи советских солдат и ополченцев, выпуски информационных плакатов «Окна ТАСС» 1941–1942 годов, оригиналы работ, выполненных коллективом советских художников Кукрыниксы.
Мультимедийные проекции содержат воспоминания участников Московской битвы, статистические сведения о жизни города в первые месяцы войны, о советской военной стратегии, ходе боев, оборонительной и наступательной частях Московской битвы, фотографии и электронные образы документов.
Музей-заповедник «Коломенское» представляет выставку об истории зимних «Три века русской елки». Посетители увидят около 1000 экспонатов, рассказывающих о старинных традициях и обрядах, связанных с Новым годом и Рождеством с начала XVIII века до нашего времени. Корни новогодних традиций многообразны: христианские, античные, германские, скандинавские, славянские — все они связаны в новогодних торжествах на редкость тесно, в единый комплекс и создают цельный образ, в котором сразу узнается новогодняя елка, как бы она ни выглядела.
В экспозиции представлен уникальный документ — указ от 20 декабря 1699 года, написанный Петром I, о перенесении на 1 января празднования Нового года. Начиная с этого времени праздник стали отмечать гуляньями, иллюминацией, фейерверками и украшением елок.
Фото: Анатолий Цымбалюк / Вечерняя Москва
Выставка «Эрте. Фантазия длиною в век», посвященная русскому дизайнеру, художнику, скульптору Роману Тыртову (Эрте), работает в Старом Английском дворе. Художник работал с Анной Павловой, Матой Хари, Сергеем Дягилевым и Полем Пуаре, оформлял в Голливуде костюмы для фильмов Фреда Нибло и Тода Браунинга, создавал обложки для Harper’s Bazaar и Vogue.
Центральный объект выставки — скульптура «Византия», рядом с которой показана оцифрованная версия одноименной картины с «живыми» элементами. В скульптуре и картине наиболее полно выражены все главные стороны творчества Эрте: любовь к древним цивилизациям, «Русским сезонам» и ар-деко.
А в галерее «На Каширке» посетители смогут ознакомиться с выставкой «Знаки на снегу». В проекте две художницы Юлия Картошкина и Алиса Маслова рассматривают образ зимы в системе праздничной культуры.
Посетители увидят произведения живописи, графики, керамики, наполненные световыми состояниями и энергией жизни. Это воспоминания о самых важных моментах жизни — о детских днях, снах, о счастливых событиях, о драгоценности повседневности.
И, конечно, москвичей и гостей столицы ждут в кинотеатрах. В четверг, 16 декабря, очередная порция фантастических, лирических, драматических и просто хороших фильмов и мультфильмов вновь порадовала большой экран. В афише фантастический боевик «Матрица: Воскрешение», чудесные семейные фильмы «Школа магических зверей» и «Хроники Деда Мороза. Тайна подарков», лента национального производства «Елки-8», драмы «Остров Бергмана» и «Ночь принадлежит нам», фильмы ужасов «Оленьи рога» и «Конец света».
Фото: Матрица: Воскрешение, 2021 год
В сети кинотеатров «Москино» 19 декабря продолжаются Дни научного кино ФАНК. Зрители увидят документальные картины, где можно совершить путешествие в мир хлеба, проанализировать природу страха, поразмышлять о способности фиксировать реальность с помощью фотоаппаратов и помедитировать о месте человека во Вселенной.
В кинотеатре «Полет» в воскресенье покажут американскую картину «В поисках альтернативной планеты», которая расскажет историю огромной машины и группы женщин-ученых, новаторов, пытавшихся найти жизнь за пределами нашей солнечной системы. То, что начинается как научное приключение в реальном времени, превращается в глубокую медитацию о нашем месте во Вселенной.
Третьяковская галерея 18 декабря приглашает горожан на ретроспективу фильмов Сергея Дворцевого, охватывающую 25 лет его творчества. Кинорежиссер является лауреатом премии «Ника» и членом Американской киноакадемии. В воскресенье зрителям представят документальные работы «Трасса» и «В темноте», принесшие ему мировую известность.
Редакция «Вечерней Москвы» желает вам провести эти выходные интересно и с пользой.
Завершающийся 2021 год, несмотря на пандемию, был насыщен литературными событиями разного формата и масштаба. Но собрать их воедино и выстроить какие-то рейтинги в плане книжных новинок очень проблематично. Разброс мнений и субъективизм оценок здесь невероятно широк — и это, пожалуй, главная тенденция в восприятии литературы с 90-х годов прошлого века. Число новых книжных наименований непрерывно растет, а тиражи их также непрерывно снижаются. Разнообразие новых книг велико, а интерес к ним более или менее внятной читательской аудитории выяснить не так просто. Поэтому начнем издалека.
Круглые даты
Безусловно важными литературными событиями 2021 года были 200-летия Ф.М. Достоевского и Н.А. Некрасова. Первый юбилей широко отмечался во всем мире: от Буэнос-Айреса до Токио. Второй — носит сугубо национальный характер, но для России не менее значим, чем юбилей Достоевского.
Тем более, что общего между этими классиками много: это и вкус к страданиям, и полифония разных «голосов», и новаторство в области формы. Неслучайно самой значимой речью на похоронах Некрасова была именно речь Достоевского, где он поставил Некрасова в один ряд с Пушкиным и Лермонтовым.
Из печальных «юбилеев» уходящего года нельзя не отметить 100-летия смерти Николая Гумилева, Александра Блока и Владимира Короленко. Все трое, хотя и по-разному, стали жертвами Революции и Гражданской войны. Не забудем об этом.
Премии
Нравится нам это или нет, но крупные литературные премии по-прежнему являются единственным понятным навигатором в текущем литературном процессе. Их не так много: «Большая книга», «Ясная Поляна», «Национальный бестселлер», «Нос», — но к ним необходимо добавить множество премий малых и региональных. Всем, кто как-то интересуется литературным процессом, советую обращать внимание не столько на лауреатов этих премий, а на их «длинные» списки, в которых отражается весь процесс за год и где представлены книги, прошедшие определенный отборочный фильтр — критиков, издателей и даже читателей.
Что касается лауреатов 2021 года — вот они: «Большая книга»: Леонид Юзефович «Филэллин» (1 место), Майя Кучерская «Лесков» (2 место) и Виктор Ремизов «Вечная мерзлота» (3 место). Леонид Юзефович уже в третий раз стал первым лауреатом «Большой книги», так что можно сказать, что это своеобразный рекорд.
Лауреатом премии «Ясная Поляна» неожиданно для многих стал Герман Садулаев с романом-эссе «Готские письма», обойдя на крутом повороте явную фаворитку «шорт-листа» Марину Степнову с романом «Сад», вышедшем в «Редакции Елены Шубиной». Будучи одним из членов жюри этой премии, приоткрою секрет: выбор Садулаева во многом диктовался не только художественными достоинствами его книги (в этом Степнова ему не уступала), но и смелостью поисков в области жанра.
Победителем «Нацбеста» стал Александр Пелевин с психологическим детективом «Покров-17», события которого происходят в 1993 году.
Лауреатом экспериментальной премии «Нос» стала Алла Горбунова со сборником рассказов «Конец света, моя любовь».
Русскому рассказу вообще повезло в этом году. Этот жанр, увы, не был востребован издателями много лет. Но вот появилась премия имени Валентина Катаева за лучший короткий рассказ, учрежденная новой редакцией журнала «Юность» во главе с Сергеем Шаргуновым. Ее первым лауреатом оказался пермский прозаик Павел Селуков за рассказ «Эмигрант из Беднолэнда». Жюри этой премии возглавляла Татьяна Толстая, а она знает толк в коротких рассказах.
Фестивали
Лично для меня главной радостью этого года было то, что проклятая пандемия не смогла уничтожить книжные ярмарки и фестивали, без которых современный литературный процесс — как организм без кровоснабжения. Это площадки, где собираются вместе писатели и читатели, где выкладываются главные книжные новинки, которые обретают свое лицо, потому что здесь же, рядом с ними выступают их авторы.
Летом состоялся книжный фестиваль «Красная площадь» — одно из ярчайших культурных мероприятий столицы. Похожего нет нигде в мире.
Дважды, весной и в начале декабря, в Гостином дворе прошла лучшая книжная ярмарка non/fiction. Весной она проходила по вынужденной причине: из-за пандемии non/fiction прошлого года сдвинулась на весну нынешнего. Но организаторы ярмарки решили, что в 2022 году «весенняя» и «осенняя» ярмарки станут традицией.
В Саратове прошел отличный книжный фестиваль «Волжская волна», а во Владимире — фестиваль «Китоврас». В ноябре состоялась XV Красноярская ярмарка книжной культуры КРЯКК, в Туле — фестиваль современной детской и подростковой литературы «ЛитераТула». Во Владивостоке прошел международный книжный фестиваль ЛИТР. И это далеко не полный список книжных фестивалей.
Рейтинги
А вот здесь все сложно… Все мои попытки промониторить рейтинги самых читаемых книг 2021 года и свести их воедино потерпели фиаско и ничего, кроме головной боли, не вызвали.
Если верить совокупным книжным рейтингам, то окажется, что одной из самых востребованных книг 2021 года стал уже очень давний роман Евгения Замятина «Мы», так же как в списке мировых бестселлеров вдруг оказался роман Джорджа Оруэлла «1984». Это, безусловно, две лучшие мировые «антиутопии», но почему именно они сегодня стали пользоваться спросом? 1984 год миновал тридцать с лишним лет назад, и нового «тоталитаризма» тогда не только не случилось, но, наоборот, вскоре распался СССР, а спустя еще несколько лет стали один за одним рушиться ближневосточные «режимы». Неужели мы настолько не верим в наше будущее, что все еще с мазохистским наслаждением читаем романы о грядущих «режимах»? А может быть, нам их не хватает?
Радость года для меня то, что пандемия не уничтожила книжные ярмарки и фестивали. Без них литературный процесс — организм без кровоснабжения
Из современной художественной прозы самые устойчивые позиции у Гузель Яхиной и Евгения Водолазкина, но в основном не у новых их произведений, а у романов «Зулейха открывает глаза» и «Лавр». Все еще в моде Виктор Пелевин и Борис Акунин, в том числе и с новыми книгами. Похоже, не просто «бестселлером», но и «лонгселлером» становится роман Алексея Сальникова «Петровы в гриппе и вокруг него».
Экранизации
Но в случае с Сальниковым, возможно, сыграла роль экранизация романа Кириллом Серебрянниковым с Чулпан Хаматовой в одной из главных ролей.
Кадр из фильма «Петровы в гриппе», реж. К. Серебренников, 2020 г. Фото: Кинопоиск
Кстати, экранизаций современной прозы за последнее время вышло много. Это и сериал «Зулейха открывает глаза», и «Обитель» по роману Захара Прилепина, и экранизация практически всех романов Алексея Иванова, и «Немцы» по роману Александра Терехова.
Но я бы также отметил замечательный сериал-байопик о жизни Александра Вертинского режиссера Авдотьи Смирновой.
С наступающим Новым книжным годом!
Топ-10 книг 2021 года по версии Павла Басинского
Художественная проза
● Андрей Аствацатуров. Скунскамера. — М.: «Редакция Елены Шубиной».
● Евгений Водолазкин. Оправдание острова. — М.: «Редакция Елены Шубиной».
● Михаил Гиголашвили. Кока. — М.: «Редакция Елены Шубиной».
● Андрей Рубанов. Человек из красного дерева. — М.: «Редакция Елены Шубиной».
● Герман Садулаев. Готские письма. — СПб.: Лимбус-Пресс.
Документальная проза
● Сергей Беляков. Парижские мальчики в сталинской Москве. — М.: «Редакция Елены Шубиной».
● Алексей Варламов. Розанов. — М.: Молодая гвардия.
● Дарья Еремеева. Сестра гения. Путь жизни Марии Толстой. — М.: Бослен.
● Майя Кучерская. Лесков. Прозеванный гений. — М.: Молодая гвардия.
● Людмила Сараскина. Достоевский и предшественники. — М.: Прогресс-Традиция.