Аннотация к аудиокниге (Забытые свидетели — Ги де Мопассан): Радиопостановка Якова Губенко по мотивам рассказов «Ожерелье», «Зонтик», «Брошенный».
Запись 1975 года.
Блистательные актеры,чудная постановка!Выходило в серии «Золотой фонд радиоспектаклей»
Доп. информация: Ги де Мопассан родился 5 августа 1850 г. в замке Миромениль около г. Дьеппа (департамент Сена Приморская). Принадлежа к аристократическому лотарингскому роду, осевшему в Нормандии, Мопассан с детства отличался прекрасным здоровьем, хотя его мать, родственница Флобера, всю жизнь мучалась неврозами, а брат, по профессии врач, умер в лечебнице душевнобольных.
Поступив в коллегию, содержимую духовенством, бойкий юноша не мог ужиться с монашеской дисциплиной заведения и перешёл в руанский лицей, где и окончил курс.
Пройдя франко-прусскую кампанию простым рядовым, Мопассан пополнил своё образование чтением и особенно пристрастился к естествознанию и астрономии. Чтобы устранить тяготевшую над ним опасность наследственного недуга, он усиленно работал над своим физическим развитием и благодаря этому стал настоящим богатырем.
Разорение, постигшее его семью, заставило Мопассана поступить чиновником в морское министерство, где он пробыл около 10 лет. Плохой служака, Мопассан тяготел к литературе. В течение свыше шести лет Мопассан, тесно сблизившийся с Флобером, сочинял, переписывал и рвал написанное; лишь после долгого искуса выступил он в печати, когда Флобер признал его произведение достаточно зрелым и совершенным в стилистическом отношении.
Первый рассказ Мопассана вышел в свет в 1880 г. вместе с повестями Золя, Алексиса, Сеара, Энника и Гюисманса, в сборнике «Les soirées de Médan». Начинающий писатель поразил своей «Boule de suif» литературные кружки, проявив тонкую иронию и большое искусство сжатой и вместе с тем выпуклой, яркой характеристики.
В том же году Мопассан выпустил сборник стихотворений «Vers» (1880), среди которых особенно замечательны пьесы «Le mur», «Au bord de l’eau», «Désirs» и «Vénus rustique». Помещенный там же драматургический опыт в стихах («Histoire du vieux temps») доставил М. положение хроникера в газете «Gaulois» и дал ему возможность бросить службу. Хотя Мопассан в начале своей литературной деятельности и прослыл последователем Золя, он далеко не был сторонником «натуралистической» школы, признавая её узкой и односторонней. В предисловии к роману «Pierre et Jean» Мопассан осуждает доктринерский реализм и основным положением своей эстетики ставит искусство, ясно и убедительно воспроизводит перед читателем свои субъективные взгляды на явления действительности. Достоинство творчества заключается, по мнению Мопассана, не столько в завлекательности фабулы, сколько в искусном сопоставлении явлений обыденной жизни, иллюстрирующих основную тенденцию произведения. Пускай писатель понимает, наблюдает и воспринимает, руководствуясь вполне своим темпераментом; надо только, чтобы он был художником. В сущности любой из писателей, хотя бы и реалист, создает себе сообразно с своей индивидуальностью особую иллюзию внешнего мира — мрачную или жизнерадостную, поэтическую, циничную. Он даже и не имеет иного назначения, как точно воспроизводить именно свои иллюзии с помощью доступных ему приемов творчества, — и если он действительно велик, то личная его иллюзия воспринимается и его читателями. Талант достигается терпением: нужно долго и внимательно рассматривать то, о чём собираешься писать, — тогда только и находишь в нём стороны, никем не замеченные раньше. Любому писателю — разве кроме гениев, находящихся под влиянием непреодолимой силы творчества, — приходится считаться с материальными трудностями закрепления мыслей и понятий: каков бы ни был характер трактуемого предмета, есть одно только настоящее слово для его обозначения, одно прилагательное для его определения, один глагол для выражения её действия — и их-то именно надо найти, не удовлетворяясь приблизительным выражением.
Флобер, поставив себе приблизительно подобные же эстетические идеалы, наложил путы на своё творчество и написал за всю жизнь лишь шесть небольших томиков. Мопассан, наоборот, проявил большую плодовитость: за одиннадцать лет он создал целый ряд сборников мелких повестей, обозначенных в заголовке по имени первого рассказа (до 16 томов); в то же время им написаны крупные романы: «Une vie» (1883), «Bel Ami» (1885), «Mont Оriol» (1887), «Pierre et Jean» (1888), «Fort comme la mort» (1889) и «Notre coeur» (1890), а равно и описания пережитого и передуманного за время экскурсий: «Au Soleil» (1884); «Sur l’еаu» (1888) и «La vie errante» (1890). Эти произведения доставили М. одно из первых мест в новейшей французской новеллистике. Лучшие французские критики единогласны в восторженных отзывах о М. По словам Золя, он удовлетворяет все умы, затрагивая всевозможные оттенки чувств, и стал любимцем публики потому, что обладал добродушием, глубокой, но незлобивой сатирой и бесхитростной веселостью. Ж. Леметр называет Мопассана писателем классическим. В России Мопассан в литературной среде пользуется расположением издавна, благодаря почину Тургенева; он близко узнал Мопассана у Флобера и ставил его как повествователя непосредственно вслед за гр. Л. Н. Толстым. Не менее сочувствует М. и сам Толстой, посвятивший характеристике его целую статью в XIII томе собрания своих сочинений. По мнению Льва Толстого, «едва ли был другой такой писатель, столь искренно считавший, что все благо, весь смысл жизни — в женщине, в любви… и едва ли был когда-нибудь писатель, который до такой ясности и точности показал все ужасные стороны того самого явления, которое казалось ему самым высоким и дающим наибольшее благо жизни».
Произведения М. имели огромный успех; он довел свой заработок до 60 тыс. франков в год и, широко поддерживая мать и семью брата, ни в чём не стеснял и себя относительно житейского комфорта. Чрезмерное умственное напряжение быстро подорвало здоровье М. Насмотревшись на слабости, бедствия и глупость людей, иронизируя над вечной и тщетной погоней за счастьем, он глубоко проникается сознанием человеческого ничтожества и посредственности, сторонится от людей, окружает собственную жизнь таинственностью.
С 1884 г. он подвергается причудливым нервным припадкам; по мере возрастания разочарованности и ипохондрии он впадает в беспокойный идеализм, терзается потребностью найти ответ на то, что ускользает от чувств. Это настроение находит себе выражение в ряде повестей, между прочим в «Horla». При этом Мопассан начинает провидеть и лично для себя трагическую развязку, так как в область неизведанного художники проникают, насилуя свою природу и истощая свой мыслительный аппарат. «Все, кто погиб от размягчения мозга (Гейне, Боделэр, Бальзак, Мюссэ, Ж. де Гонкур) — разве не оттого они погибли, что усиленно старались повалить материальные стенки, в которые стиснут человеческий разум?» Ни светские успехи, ни сотрудничество в разборчивой и исключительной «Revue des deux Mondes», открывающей двери в академию, ни успех на сцене Gymnase комедии «Musotte», ни получение академической премии за комедию «La Paix du ménage» — ничто не могло восстановить нарушенное душевное спокойствие М. В декабре 1891 г. нервные припадки довели его до покушения на самоубийство; водворённый в лечебницу душевнобольных близ Пасси, Мопассан сначала возвращался к сознанию, но затем припадки буйства стали посещать больного все чаще, и прогрессивный паралич мозга свёл его в могилу.
В рус. переводе сочинения М. появлялись неоднократно в журналах, а в 1894 г. изданы и особым собранием (2-е изд. 1896). К XII т. приложена изящная характеристика М., принадлежащая С. А. Андреевскому, и статьи о М. Леметра, Думика и Золя. Мопассан всегда с большой брезгливостью оберегал свою интимную жизнь от досужих вестовщиков; подробности его жизни мало известны и не дают материала для сколько-нибудь точной и подробной биографии.
Материал взят из «Википедии».
Тема передачи «Музейные палаты» в субботу, 4 декабря –
выставка «Франция и Россия. Десять веков вместе» в Музеях Московского Кремля. Устроена
по случаю перекрестного Года межрегионального сотрудничества России и Франции.
Гость передачи – куратор и автор концепции выставки, заведующая
сектором тканей Оружейной палаты Музеев Московского кремля Светлана Амелёхина.
Выставка в Кремле не случайно имеет подзаголовок «Десять
веков вместе». Отношения между обеими странами возводят к XI веку – когда Анна,
дочь великого князя Ярослава Мудрого, вышла замуж за тогдашнего французского
короля Генриха I. (Вообще-то
ничего необычного в таком браке в те времена не было и они совершались не
единожды. Брат Анны Святослав был женат, к примеру, на немецкой принцессе Оде,
а его и Анны маменька Ингигерда, супруга Ярослава, приходилась дочерью королю
Швеции.)
Вот, собственно, с личностью русской княжны, ставшей
королевой Франции, и связан самый древний из представленных в экспозиции документов.
Это грамота французского короля Филиппа I, прибывшая на выставку из Национальной библиотеки Франции.
Датирован документ – предположительно – 1063 годом, то есть король был еще
малолетним. Так что вместе с ним на бумаге в качестве регентши расписалась мать
– «АNА РЪНNА» (присутствие в подписи
кириллических букв выглядит подтверждением этой трактовки).
Связывают с именем Анны Ярославны и еще одну приехавшую и
Франции реликвию – так называемое Реймсское евангелие (им поделилась для
экспонирования Муниципальная библиотека города Реймса). Рукопись действительно
на церковнославянском и кириллицей – откуда и родилась легенда, что прибыла она
во Францию вместе с русской княжной. Впрочем, подтверждений этой легенде нет,
но она устойчива.
Из тех же средневековых, хотя чуть более поздних времен –
представленные в экспозиции знаменитые лиможские эмали. С какими-либо
историческими личностями данные экспонаты не связаны. Но красивы несомненно.
Это все относится, понятно, еще к домонгольскому периоду. В
дальнейшем отношения с Европой по понятным причинам оказались прерваны – и уж
во всяком случае династических браков еще долго не будет. Малоудачные попытки как-то установить отношения
предпринимали Василий III и Иван IV,
но первый шаг удалось сделать царю Федору Иоанновичу: он отправил в Париж
представителя с известием о своем восшествии на престол, а в ответ в Москву
прибыл посланник Генриха III,
подтвердивший заодно привилегии для французских купцов.
Но в действительности что-то начнется уже при Романовых. Это
1615 год: в Париж едет специальное посольство с известием о восшествии на
престол царя Михаила Федоровича (что в ситуации смены династии было особенно
важно). Ответное посольство от Людовика XIII вскоре едет в Москву.
Активнее станет обмен дипломатическими визитами при царе
Алексее Михайловиче. Среди его послов – стольник Петр Иванович Потемкин. Он побывал во Франции дважды, к его
достижениям относят заключение договоров о торговле и укрепление торговых
связей.
Первым же русским монархом, лично посетившим Францию, станет
уже, понятно, Петр. Это была уже не ранняя и анонимная поездка времен «Великого
посольства», а специально организованный визит 1717 года (тогда, кстати, Петру
и показали то самое «Реймсское евангелие», что сильно укрепило легенду о происхождении
рукописи).
Это, кстати, очень любопытный портрет Петра. Вообще-то это
шпалера, то есть портрет тканый. Но в основе его – прижизненное живописное
изображение, исполненное с натуры французским художником Жаном-Марком Натье,
придворным портретистом короля Людовика XV.
А вот рисунок, на котором представлен прием в честь
российского гостя, устроенный при дворе юного короля его регентом герцогом
Орлеанским.
Петр в своих интересах уже не ограничивался одной торговлей.
По его распоряжению с французского был переведен, в частности, трактат по артиллерийскому
делу Пьера де Сюрирей де Сен-Реми. По-русски вышел в типографии Академии наук
(она будет создана в 1724 году, в том числе и под впечатлением от французской).
Осмотрел Петр в Париже Парижскую обсерваторию и Университет,
Ботанический и Зоологический сады, Лувр и Королевскую мануфактуру гобеленов. Последнее особенно интересно – Франция занимала
в то время лидирующие позиции в Европе в шелкоткацком производстве. Французских
ткачей охотно приглашали на работу в другие страны – что сделали и в России при
Петре. По его указу была создана штофная мануфактура в Москве с отделением в
Петербурге, а для организации производства прибыли французские мастера.
А вот шпалера «Муза астрономии Урания», приобретенная в
Париже для Петра.
Вообще французские ткани (а также часы и оружие) станут в XVIII столетии
одной из главных для России статей импорта из Франции. Не говоря уже о
собственно модных тенденциях – они будут доминировать и при Петре II (представлено
несколько кафтанов юного императора), и при Анне Иоанновне, и при Елизавете с
Екатериной. Наряды русской знати не только шились из французских тканей, но и
нередко напрямую выписывались из Франции. Вообще именно на Францию оказался
ориентирован тогдашний российский «просвещенный абсолютизм».
Предметы из парадного столового сервиза, заказанного во
Франции по распоряжению Екатерины II.
Не забывали и о формировании собственного образа за рубежом.
«История Российской империи» была написана Вольтером по заказу императрицы
Елизаветы Петровны.
Конечно, сильно изменила ситуацию французская революция. Правда, отнюдь не
в плане интереса к языку и культуре – напротив, в России оказались в результате
многочисленные французские эмигранты. Но некоторое сближение заново началось
только при Павле Петровиче (он посетил Францию, еще будучи наследником
престола, а на бракосочетание ему был прислан Людовиком XVI сервиз работы Севрской мануфактуры).
А вот картина «Охота на оленя в Шантийи», запечатлевшая охоту,
устроенную в честь путешествующих по Европе великого князя Павла и его супруги.
Работа Жана-Батиста Лепана была по завершении прислана в Петербург и хранится
сейчас в музее Павловска.
Сложнее оказались отношения при Александре (впрочем, в эпоху
наполеоновских войн сложно было всей Европе). Первые столкновения, неудачные
для России, завершились Тильзитским миром (по случаю чего от Наполеона был прислан
севрский сервиз, получивший наименование «Олимпийского»).
Сближение двух держав оказалось непродолжительным. Нет нужды
напоминать ни о пожаре Москвы, ни о взятии Парижа. А вот дипломатические нюансы
интересны – вот, к примеру, Александр I наносит визит императрице (давно уже,
впрочем, бывшей) Жозефине. Среди изображенных на полотне – ее внук, которому
предстоит в будущем стать императором Наполеоном III.
Обеим странам еще доведется и повоевать, и побывать
союзниками. При этом торговые и культурные связи будут поддерживаться
практически неизменно. На всемирной выставке 1867 года в Париже Россия устроит
специальную экспозицию из своей истории на основе реликвий Оружейной палаты.
Российские императоры полюбили Ниццу – которая стала не
только местом отдыха, но и базой для неформальных дипломатических встреч
(именно там Александр II встречался с Наполеоном III).
Александр III отличился тем, что при визите на корабль французской эскадры
выслушал – с непокрытой головой – государственный гимн уже вновь республиканской
Франции (которым стала запрещенная для исполнения в России «Марсельеза»). Заодно,
впрочем, заключив тайную военную конвенцию.
А Николай II и вовсе совершал дипломатические вояжи на любимой яхте «Штандарт»
(запечатленной в том числе в одном из пасхальных яиц производства фирмы Фаберже).
На ней он несколько раз встречался и с высокими французскими коллегами.
А французская мода при этом как пришла в Россию в XVII-XVIII столетии,
так и продолжала привлекать к себе внимание.
Всего на выставке «Франция и Россия» более двухсот экспонатов. Их
предоставили, помимо самих Музеев Московского Кремля, еще и Национальный музей
замков Версаль и Трианон, Музей Виктории и Альберта, Национальный музей замков
Мальмезон и Буа-Прео, Национальная библиотека Франции, Муниципальная библиотека
г. Реймса, Государственная Третьяковская галерея, Государственный музей
изобразительных искусств имени А.С. Пушкина, Государственный
научно-исследовательский музей архитектуры имени А.В. Щусева, Государственный
Эрмитаж, Государственный музей-заповедник «Павловск», Российская
государственная библиотека, Санкт-Петербургский филиал Архива Российской
академии наук и Российский государственный архив древних актов.
Выставка проходит в двух зданиях – Успенской звоннице и Одностолпной палате
Патриаршего дворца. Запланирована по 9 января.
Текст: Татьяна Пелипейко
Запись передачи слушаем здесь.
Еврейский писатель, родившийся в Польше. Писал на идише, жил и работал в Нью-Йорке. Лауреат Нобелевской премии по литературе (1978).
Цитаты
Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперёд, конечно, большой, но ведь это одно и то же.
Если опытом не делиться, то кому этот опыт нужен.
Искусство — это способ мечтать. Единственная разница — то, что мечта может сделать за две минуты, у писателя иногда занимает два года.
Если бы меня приговорили либо к десяти годам тюрьмы с книгами, либо к пяти годам без них, я бы предпочел взять десять с книгами.
О детстве и начале творчества
В нашем доме царил культ учения. Отец целыми днями просиживал над Талмудом. Мать, едва у неё выдавалась свободная минутка, открывала какую-нибудь религиозную книгу. У других детей были игрушки, а мне их заменяли книги моего отца. Я начал «писать» ещё до того, как выучил буквы: макал перо в чернила и водил им по бумаге. Шаббат был для меня сущим мучением, ведь в этот день писать было нельзя.
Я рос любознательным. Наблюдал за взрослыми, прислушивался к их разговорам, хоть и не всё в них понимал.
Очень рано я стал задавать сам себе вопросы: что случится, если птица всё время будет лететь в одну сторону? А что будет, если построить лестницу от земли до неба? Что было до сотворения мира? Есть ли у времени начало? И с чего тогда оно началось? Есть ли предел у пространства? И как может быть у пространства конец, раз оно — пустота?
В нашей квартире на Крохмальной, 10 был балкон. Часами простаивал я на нём, размышляя о том и о сём. В летние дни на балкон залетали разные насекомые: мухи, пчёлы, бабочки. Эти крошечные существа очень меня занимали. Что они едят? Где спят? Кто дал им жизнь? По ночам на небе появлялись луна и звёзды. Мне объяснили, что некоторые звёзды больше земли. Но если они и впрямь такие огромные, то как умещаются на узкой полоске неба над крышами домов? Мои вопросы часто ставили родителей в тупик. Отец втолковывал мне, что нехорошо забивать голову такими сумбурными мыслями. А мама обещала, что я всё узнаю, когда вырасту. В конце концов я понял, что и взрослые не знают ответов на все вопросы.
Воспоминания Зингера о его юности в Польше
Мы жили на очень бедной улице Варшавы. Естественно, я контактировал с бедными людьми. Многие из них приходили к моему отцу за советом. Он был даяном, своего рода судьей. Поэтому люди приходили со всевозможными проблемами и конфликтами, и я помню, как пытался решить для себя, кто из них был прав, а кто нет.
Очень рано я начал выдумывать разные сказки и рассказывал их мальчикам в хедере. Однажды я досочинялся до того, будто мой отец — король, и так всё расписал, что мальчишки решили, что это правда. До сих пор не пойму, почему они мне поверили. Уж я-то, в моей одежонке, вовсе не был похож на принца.
Однако настоящей причиной желания писать стало то, что я очень часто встречал ситуации, которые сбивали меня с толку, и с того момента, как я узнал, что существует такая вещь, как литература, я подумал, как замечательно было бы иметь возможность описывать такие вещи.
О характерах
Когда люди собираются вместе — скажем, они пришли на небольшую вечеринку или что-то в этом роде — вы всегда слышите, как они обсуждают характер. Они скажут: у этого плохой характер, у этого хороший характер, этот — дурак, этот — скряга. Сплетни делают разговор. Все они анализируют характер. Кажется, что анализ характера — высшее человеческое развлечение. И в литературе это делается, в отличие от сплетен, без упоминания настоящих имён.
Писатели, которые обсуждают не персонажей, а проблемы — социальные или какие-то другие проблемы — забирают из литературы самую суть. Они перестают быть интересными. Мы почему-то всегда любим обсуждать и открывать персонажей. Это потому, что каждый персонаж индивидуален, а человеческий характер — величайшая из головоломок. Независимо от того, насколько я знаю это человеческое существо, я знаю его недостаточно. Обсуждение персонажей — это высшая форма развлечения.
Исаак Башевис-Зингер в 1926 году
Я считаю, что наши открытия в литературе должны быть не столько в стиле, сколько в поиске новых фаз и новых граней человеческой жизни. Писатель, который всё время исследует себя и свой стиль, не делает открытий. А писатель, который пишет о других людях, действительно добивается хороших результатов в литературе. Толстой, Достоевский, Бальзак, Диккенс и Гоголь не писали о себе. Они редко писали от первого лица. Хотя по жизни я интроверт, я чувствую, что в своих произведениях я в некотором роде экстраверт. Заставляю себя выходить и встречаться с людьми вместо того, чтобы всё время думать о себе и своей литературной каллиграфии. Писатель должен уметь забыть о себе, по крайней мере, на время. Толстой это знал, а Пруст — нет.
Я против потока сознания, потому что это означает всегда болтать о себе. Когда вы встречаетесь с мужчиной, и он говорит только о себе, вам скучно. То же самое и в литературе. Когда писатель становится в центр внимания, он становится нудником. А нудник, который считает себя глубокомысленным, ещё хуже.
Настоящая литература концентрируется на делах и ситуациях.
Литература помогает нам сохранить память о прошлом во всём многообразии его проявлений… Для писателя и читателей все герои остаются жить вечно. В реальной жизни многие из людей, о которых я пишу, давно покинули этот мир, но для меня они по-прежнему живы, и я надеюсь, что они позабавят читателей своей мудростью, странными верованиями, а порой и своей глупостью.
Обложки книг Исаака Башевиса-Зингера
О писательстве
Мои работы делятся на две категории. Причина проста: иногда мне хочется писать о сверхъестественном символическим образом, но я нахожу место и для реалистического метода. Эти две категории не исключают друг друга; это всего лишь две стороны одной медали. На мир можно смотреть так или иначе, и тема рассказа определяет его стиль.
Хороший писатель пишет о вещах, возбуждающих его страсти, и у каждого человека их ограниченное количество. Но хороший писатель может описать бесчисленное количество вариаций каждой из них.
Величие искусства не в том, чтобы находить общее, а в уникальном.
Каждый писатель должен писать на свои темы, на темы, связанные с его увлечениями, с тем, над чем он размышляет. Это отчасти то, что придаёт писателю очарование. И это делает его искренним. Только дилетант берётся за любую тему. Он куда-то сходит, где-то услышит историю — что-нибудь, что угодно — и сразу же она станет «его» историей. Настоящий писатель пишет только истории, связанные с его личностью, с его характером, с его взглядом на мир.
Оригинальность — не единственное отличное качество писателя. Иногда нам приходится повторять эмоции и идеи, потому что мы не можем без них жить. Если мужчина влюблён в женщину и говорит: «Я люблю тебя», он очень хорошо знает, что миллионы людей говорили это раньше. Но этого слова «любовь» пока достаточно; оно более или менее выражает то, что он чувствует. Так что он пользуется этим. Оригинальность не проявляется в отдельных словах или даже предложениях. Оригинальность — это сумма мысли или письма человека. Есть писатели, которые стараются сделать каждое предложение оригинальным. Они боятся сказать то, что уже было сказано кем-то другим. Они не позволяют себе написать ни единого предложения, если в нём нет какой-то странности, а в итоге получается банальность.
Когда я сажусь писать, я не говорю себе: «Вот сейчас я буду писать еврейский рассказ». Как француз, приступающий к строительству дома во Франции, не говорит: «Вот я буду строить французский дом». Он просто строит дом для себя, своей жены, своих детей. Так и я, садясь писать, пишу о людях. Но так как евреев я знаю лучше, чем других людей, то мои герои и все население моих произведений — евреи. И говорят они на идиш. Среди этих людей я чувствую себя уютно. Мне с ними хорошо, мы друг друга понимаем и эти люди мне очень интересны. Но не потому, что они — евреи, а потому, что через них я могу выразить то, что важно для всех нас: писателей и читателей во всём мире — любовь и предательство, надежды и разочарования.
Исаак Башевис-Зингер в 1977 году
Об идише
Я всегда знал, что писатель должен писать на своём родном языке или не писать вообще.
В идише есть витамины, которых нет в других языках. Он очень богат в том, что касается описания характера и личности, и очень беден словами из области техники.
Некоторые считают, что идиш — мёртвый язык. Но то же самое говорили про иврит две тысячи лет подряд. Его возрождение в наше время — настоящее чудо. Идиш ещё не сказал своего последнего слова. Он таит в себе сокровища, доселе неведомые миру. Это — язык святых и мучеников за веру, мечтателей и каббалистов. Язык, полный юмора. Язык, который многое помнит — то, что человечество никогда не сможет забыть. Можно сказать ещё: идиш — язык мудрости и смирения, язык всего испуганного и не теряющего надежды человечества.
О переводах
Я принимал участие в переводе всех своих книг. Думаю, только так перевод может получиться сносным. Я говорю «сносно», потому что вы точно так же, как и я, знаете, что тексты неизбежно теряют многое при переводе. Один мой друг, тоже писавший на идише, однажды пришёл ко мне за советом. Он подумал, что, поскольку меня перевели на английский, я могу дать ему совет. Я сказал ему, что он должен быть готов потерять не менее 40 процентов при переводе и убедиться, что остальные 60 процентов имеют какую-то ценность. А ещё лучше написать что-нибудь на 140 процентов…
Перевод — это действительно бесконечный процесс. Каждый перевод, как и любая книга — это проблема сама по себе. Один и тот же переводчик может хорошо поработать с одной книгой, а с другой — плохо. Тем не менее хороший перевод возможен, но это требует от писателя, переводчика и редактора тяжёлой работы. Я не думаю, что перевод когда-либо может быть закончен. Для меня перевод становится так же же дорог, как и оригинал.
Обложки книг Исаака Башевиса-Зингера
О романе
В истории могут быть периоды с короткими или длинными романами. Романы могут касаться других тем, кроме любви, хотя мне сложно это представить. Но нет причин, по которым роман должен исчезнуть, как и телевидение или радио. Всё, что изобрёл человек, так или иначе имеет шанс остаться.
Я считаю, что роман — это история. Только большая — история, которая разложена. И поскольку она большая, вы также можете создавать истории внутри историй. Если в романе нет истории, это не роман.
Короткий рассказ намного легче спланировать, и он может быть более совершенным, более сложным, чем роман. С вашей точки зрения, вы сделали его идеальным. Но роман, особенно большой роман, никогда не может быть идеальным даже в глазах создателя: романист — это человек, способный быть самокритичным.
Вероятность недостатков пропорциональна продолжительности романа.
Мысль о том, что писать от первого лица проще, чем от третьего, не верна. Это стиль со множеством возможных ловушек, он требует от писателя большей осторожности. Одна из главных опасностей такого романа состоит в том, что он всегда грозит превратиться в мемуары.
О процессе работы
Начало работы всегда — это атмосфера, которую я хочу создать. Только потом поиск истории, которая бы соответствовала атмосфере, эмоциям, идее.
Затем мне нужен сюжет: рассказ с началом, серединой и концом; именно так, как сказал Аристотель, и должно быть. История для меня означает сюжет, в котором есть неожиданность. Должно быть так, чтобы, читая первую страницу, вы не знали, какой будет вторая. Когда вы читаете вторую страницу, вы не знаете, какой будет третья. Потому что жизнь полна сюрпризов. Нет причин, по которым литература не должна быть такой же.
Думаю, что в наше время рассказывание историй стало почти забытым искусством. Но я изо всех сил стараюсь не страдать такой амнезией. Для меня история — это всё ещё история, когда читатель слушает и хочет выяснить, что происходит. Если читатель знает всё с самого начала, даже если описание хорошее, думаю, это не история.
Второе условие: у меня должна быть страсть к написанию рассказа. Иногда у меня получается очень хороший сюжет, но почему-то не хватает страсти к написанию этой истории. В таком случае я не пишу.
И третье условие является наиболее важным: я должен быть убеждён или, по крайней мере, иметь иллюзию, что я единственный, кто мог бы написать этот конкретный рассказ или этот конкретный роман. Это действительно означает, что я лучший писатель для этого произведения. Вот в этой конкретной теме и среде я единственный. Возьмём, к примеру, рассказ «Гимпель-дурак». То, как я это рассказываю — это история, которую мог написать только я, а не мои коллеги или, скажем, писатели, выросшие на английском языке.
Для сюжета нужны персонажи. Вместо того, чтобы придумывать их, я смотрю на людей, которых встречал в своей жизни и которые подходили бы для этой истории. Беру готовых персонажей. Это не значит, что я их просто «фотографирую». Нет. Иногда я объединяю двух персонажей и делаю из них одного. Я могу взять человека, которого встретил в США, и поместить его в Польшу или наоборот. Но всё-таки у меня должна быть живая модель.
Дело в том, что художники, все великие художники, рисовали по моделям. Они знали, что у природы больше сюрпризов, чем может изобрести наше воображение. Когда вы берёте модель, персонажа, которого вы знаете, вы привязываетесь к природе со всеми её сюрпризами, идиосинкразиями и особенностями.
Я не придумываю персонажей, потому что Всевышний уже изобрёл миллионы и миллиарды их. Человечеству может быть миллион лет, и я уверен, что за всё это время на самом деле не будет двух одинаковых людей. Точно так же, как специалисты по отпечаткам пальцев не создают отпечатки пальцев, но учатся их читать, так и писатель читает символы Бога.
Об эмоциях и интеллекте
Великая трагедия современной литературы заключается в том, что она всё больше внимания уделяет объяснению, комментированию и всё меньше — собственно событиям.
Сама суть литературы — это война между эмоциями и интеллектом, между жизнью и смертью. Когда литература становится слишком интеллектуальной — когда она начинает игнорировать страсти, эмоции, она становится бесплодной, глупой и фактически лишённой содержания.
Как только писатель пытается объяснить мотивы героя с психологической точки зрения, он уже проиграл. Это не значит, что я против психологического романа. Есть мастера, которые делали это хорошо. Но я не думаю, что писателю, особенно молодому писателю, стоит подражать им.
Мой брат всегда говорил мне, что писатель не должен смешивать эссе с художественной литературой. Многие писатели наполовину эссеисты и наполовину писатели. Томас Манн, например. Он пишет рассказ и в середину рассказа вставляет эссе или статью. Он сам и писатель, и критик. Даже такой писатель, как Достоевский, делал это. В «Братьях Карамазовых», описывая отца Зосиму, он вдруг вставляет целый очерк о том, что такое святой и каким он должен быть. Это старомодный способ письма. Мой брат всегда называл это литературным маньеризмом. Это правда, что великие романисты успешно использовали это. Но для молодого писателя, современного писателя это не лучший образец. Я избегаю таких вещей. Когда я рассказываю историю, я рассказываю историю. Я не пытаюсь обсуждать, критиковать или анализировать своих персонажей.
Используйте слова, которые дают информацию о ваших персонажах, но не оценивайте их. Когда я пишу о персонаже, я говорю, что он выглядел так-то и так-то вёл себя, но я не говорю, что он был хорошим человеком. Иногда я читаю писателей, которые говорят, что их персонажи — «благородные» люди. Для меня это смешно. То, что тот человек действительно благородный, должно следовать из вашего рассказа. Судить нужно читателю.
О писателях и читателях
Писатели, как правило, не думают о своих читателях, пока пишут. На самом деле думать о читателе — ужасная ловушка для писателя. Писатель не должен думать о том, кто его будет читать, потому что в тот момент, когда он думает об этом, вмешивается какая-то другая сила.
Единственная аудитория, которую я осознаю (вы можете смеяться надо мной) — это я сам. Я должен доставить себе удовольствие. Написав что-то, я становлюсь первым читателем. Я больше всего заинтересован в том, чтобы доставить себе удовольствие. Это нескромно, но я думаю, что так обстоит дело с каждым писателем.
О детской литературе
Я верю, что литературе для взрослых ещё суждено возродиться и возрождение это произойдёт именно через литературу детскую.
По собственному опыту я знаю, что ребёнку нужны хорошо сочинённые истории, логичные и написанные ясным языком, а иллюстрации к ним призваны украшать текст, а не затуманивать его.
Я мог бы назвать сотни причин, подтолкнувших меня писать для детей, но… я назову лишь десять из них:
1. Дети читают книги, а не рецензии, им нет дела до критиков.
2. Дети не читают для того, чтобы познать самих себя.
3. Они не читают для того, чтобы избавиться от чувства вины, побороть жажду протеста или чтобы справиться с одиночеством.
4. Им нет дела до психологии.
5. Они ни в грош не ставят социологию.
6. И не пытаются понять Кафку или «Поминки по Финнегану».
7. Дети не утратили веры в семью, ангелов, демонов, ведьм, гоблинов, логику, ясность изложения, пунктуацию и прочий устаревший хлам.
8. Им нравятся интересные истории, а не комментарии к ним; они не читают сносок и послесловий.
9. Если книга скучная, они без стеснения зевают и не боятся осуждения.
10. Дети не ожидают от любимого автора, что он спасёт человечество, и, какими бы маленькими они ни были, понимают: это ему не по силам. Лишь взрослые лелеют подобные заблуждения.
Я не делаю различия между теми произведениями, которые пишу для взрослых, и теми, что сочиняю для детей. В них царит один и тот же дух, одинаковый интерес к сверхъестественному. Я даже упоминаю одни и те же города и местечки. В наше время, когда литература постепенно теряет своё предназначение и искусство рассказывать истории предаётся забвению, дети остаются самыми лучшими читателями.
Из Нобелевской лекции (1978)
Сочинитель рассказов и поэт в наше время, как и во всякое другое, должен ублажать дух в полном смысле этого слова, а не заниматься лишь утверждением общественных или политических идеалов. Никакой рай не откроется заскучавшим читателям, и нет извинения для нудной литературы, которая не интригует читателя, не увлекает, не возносит ввысь, не даёт избавления от будничных тягот, чем всегда одаривает подлинное искусство.
Как сын народа, претерпевшего жесточайшие удары, которые только может нанести человеческое безумие, я не могу не думать о грядущих опасностях. Множество раз я отчаивался найти какой-то верный выход, но всегда возникала новая надежда, говорившая мне, что нам всем ещё не поздно поразмыслить и принять решение. Я никогда не смогу принять идеи, что Вселенная — лишь физическая или химическая случайность, результат слепой эволюции. Хотя я научился различать в людях ложь, шаблонность мысли и склонность творить себе кумиров, я остаюсь приверженцем нескольких истин, с которыми, я полагаю, все мы однажды согласимся.
Должен быть путь, следуя которым, человек получит все возможные наслаждения, обретёт всю силу и знания, которые может дать ему природа, и всё же будет служить Богу — Богу, проявляющему себя в действиях, а не в словах, и чей словарь — сам Космос. Я не стыжусь признаться, что отношу себя к тем, кто вообразил, будто литература способна открыть новые горизонты и новые перспективы — философские, вероисповедальные, эстетические и даже общественные. Во всей истории древнееврейской литературы никогда не было существенного различия между поэтом и пророком. Наша древняя поэзия часто становилась законом и образом жизни.
Пессимизм творческой личности — не упадничество, а выражение страстного желания спасти человечество. Поэт, развлекая читателя, продолжает вести поиск вечных истин и смысла жизни. Своим особым путём он пытается разрешить загадку времени и перемен, найти причину страданий, обнаружить любовь даже в бездне жестокости и несправедливости. Это может показаться странным, но я нередко забавляюсь мыслью о том, что когда все общественные теории рухнут, а войны и революции оставят человечество в безнадёжном унынии, явится поэт – которого Платон изгнал из своей республики – и спасёт нас всех.
О Боге и жизни
Жизнь — это роман Бога. Позвольте ему писать его.
Как писатель я знаю, насколько ценным инструментом является мусорная корзина. Возможно, Бог отбрасывает многие эксперименты, прежде чем найдёт правильное выражение. Возможно, мы — отбросы — или мы можем быть частью, которую Он хранит. Эта загадка — то, что заставляет всех нас двигаться дальше, чтобы увидеть, что произойдёт в следующей главе.
Ни роман, ни стихотворение, ни рассказ не могут заменить Десяти Заповедей. Чтобы быть религиозным человеком, недостаточно читать Заповеди, вы должны их выполнять.
Я считаю, что вся история человечества — это один большой Холокост. Это не только еврейская история. Мы можем назвать человеческую историю историей человеческого Холокоста. Убивают ли русских, немцев, евреев, арабов или других, это один большой Холокост. Это то, что мы сделали с жизнью, потому что мы не выбрали ничего лучшего и не сдержали своих обещаний.
Бог говорит делами. Но язык дел настолько велик — его словарный запас, возможно, равен вселенной, поэтому мы понимаем лишь очень небольшую часть Его языка.
Я всегда стремился показать читателю, что, даже если жизнь представляется нам хаотичной, она не столь бессмысленна, как нам кажется.
О людях и о себе
Мы должны верить в свободу воли. У нас нет выбора.
Наши знания — это маленький островок в большом океане незнания.
Даже в любви люди предают себя. И когда вы предаете кого-то другого, вы предаете и себя. Я бы сказал, что значительная часть истории человечества — это история предательства себя и других.
Ошибки — это ошибки только с человеческой точки зрения. Ошибка — это человеческое представление. Мы бы никогда не сказали, что шторм ошибается, потому что он выл неправильно. Мы знаем, что буря, свет, вода или огонь — всё, что, скажем, связано с мёртвой природой (хотя мы не знаем, мертва она или нет) — не делает ошибок. Поскольку мы предполагаем, что у человека есть свобода воли, мы можем сказать, что он совершил ошибку.
Не слишком прислушивайтесь к своим эмоциям. Современный человек напрасно думает, что его чувства — главный авторитет.
За нашим черепом скрывается огромное сокровище, и это верно в отношении всех нас. Это маленькое сокровище обладает огромной силой, и я бы сказал, что мы узнали лишь очень, очень небольшую часть того, на что оно способно.
В моих книгах оживает еврейский фольклор с его фантастическими персонажами. Я верю, что мы окружены невидимыми силами, непознанными нами. Верю, что [однажды] люди так насытятся технологией, что пристально всмотрятся внутрь себя и откроют там истинные чудеса.
Каждый творец болезненно переживает пропасть между своим внутренним видением и его окончательным выражением. Пропасть никогда не преодолеть полностью. У всех нас есть убеждение, возможно, иллюзорное: то, что нам есть сказать — гораздо больше, чем написано на бумаге.
Я стал вегетарианцем не ради своего здоровья. Я сделал это ради здоровья цыплят.
Доброта, я обнаружил — это всё в жизни.
Исаак Башевис-Зингер кормит голубей на Бродвее
Из произведений
Пока будущее не наступило, нам не дано предугадать, что оно принесёт. Настоящее — лишь миг, а прошлое — длинная история. Те, кто не рассказывает историй и не слушает их, живут лишь настоящим, а этого недостаточно. («Нафтали-сказочник и его конь Сус»)
Всё остаётся жить и ничего не теряется во времени. («Сон Менше»)
Лавка писателя в Билгорае (Польша)
Любой эксперимент с языком быстро превращается в манерность и фальшь. («Шоша»)
Что такое паспорт? Клочок бумаги. А пьеса? Тоже бумага. И что такое рецензия? Опять бумага. Чеки, банкноты — тоже лишь бумаги. Как-то ночью мне не спалось и я размышляла: был каменный век, а теперь мы живём в бумажном. От каменного века сохранились какие-то орудия — от бумажного не останется ничего. («Шоша»)
Когда проливают кровь во имя гуманности, или религии, или во имя чего-нибудь ещё, это неизбежно приводит к террору. («Шоша»)
Облик человеческого рода складывается из обликов его отдельных представителей. Чтобы человечество было физически здоровым, каждый должен умываться, причесываться и чистить зубы. Так же и с душой. Не надо отвечать за весь мир, надо начать с себя. («Поместье: Книга II»)
Есть такое выражение — юмор висельника, оно очень точно подходит для определения юмора современного человека. («Раскаявшийся»)
Зло нельзя победить одним лишь желанием, одной волей. Зло бестелесно. Оно проявляет себя через слова. Не предоставляйте силам зла уста ваши — это путь победить его. Когда человек не предоставляет злу уста свои, оно остаётся немым. («Добрый совет»)
Рабби однажды сказал: «Почему „не пожелай ничего чужого“ — самая последняя из Десяти Заповедей? Потому что прежде надо избегать делать плохое. Тогда потом и не возникнет желания так поступать. А если сидеть да ждать, пока все страсти улягутся, и не пожелаешь никогда достичь святости».
И так во всём. Если вы несчастливы, поступайте как счастливый человек. Счастье придёт. Если вы в отчаянии, разуверились во всём, поступайте так, будто нет у вас сомнений. Вера придёт. Придёт потом. («Добрый совет»)
***
Слово Мастеру. Писатели о писательстве — список статей
***
Исторический детектив. Кто убил Эмиля Золя?
Французского писателя Эмиля Золя знают все. Но вот почему он умер,
точнее погиб, неизвестно никому. Считается, что писатель отравился
угарным газом. В этом убеждают официальные источники, биографы
и, в первую очередь, составители кроссвордов и сканвордов. Для
них это самая лучшая причина. Можно выпятиться своей
эрудицией и позабавить читателей. «Убийца Эмиля Золя» или «Причина
смерти Эмиля Золя» и удобное слово из четырех букв, кот
орое можно
воткнуть в любой сканворд – «угар». Наберите в поисковике «смерть
Золя», и вам вылезут сотни, а то и тысячи ссылок на сканворды и
кроссворды.
Вечер 29 сентября 1902 года выдался холодным и сырым. Эмиль Золя попросил слугу разжечь камин в спальне. Поужинав, писатель вместе с
женой Александриной лёг спать. Посреди ночи мадам Золя проснулась,
оттого что почувствовала себя плохо – сильно болела голова. Писатель
тоже не спал и тоже жаловался на головную боль.
«Давай позовем слуг», – предложила Александрина, но Эмиль,
человек тактичный и деликатный, пожалел их и не стал будить среди
ночи. Его последние слова, обращенные к жене, были: «Мне плохо,
голова раскалывается. Посмотри, и собака больная. Наверное, мы
что-то съели. Ничего, всё пройдёт. Не надо никого тревожить…» Вслед за
этим и он, и она потеряли сознание. Утром слуги забеспокоились,
почему хозяева, встававшие рано, до сих пор не звонят. Войдя в
комнату, обнаружили труп хозяина и хозяйку в глубоком обмороке.
Усилиями врачей Александрину удалось спасти. По заключению
медиков, Эмиль Золя с супругой отравились угарным газом, который
поступал в комнату из горящего камина. Таким же было и
решение полицейских, проводивших расследование. Типичный
несчастный случай.
Но не получил объяснения странный факт: почему при наличии тяги
угарный газ не уходил в трубу? При расследовании обнаружилось,
что дымоход был чист, но на крыше виднелись следы людей и
остатки строительного мусора. Но кому они принадлежали – рабочим,
накануне чинившим крышу, или злоумышленникам – так и
осталось неизвестным. Полиция спустила дело на тормозах, всё
объяснив несчастным случаем. Так и вошло в историю.
Но через 25 лет один француз, умирая, решил исповедаться перед
близким другом, снять грех с души и признался, что в 1902 году, будучи нанятым в строительную бригаду кровельщиков, намеренно завалил строительным мусором дымоход в доме Эмиля Золя. Друг, убоявшись,
тоже молчал четверть века, но под конец жизни рассказал об откровениях покойного строителя. Рассказ произвел эффект разорвавшейся бомбы.
Пример вдохновил на подвиг некого нормандского фармацевта Пьера
Акина, поведавшего, что в 1910 году трубочист Анри Буронфоссе
похвалялся ему в том, что намеренно заблокировал дымоход квартиры
Эмиля Золя в Париже.
Но зачем? У каждого нормального преступления есть свои мотивы и побудительные причины. Зачем строителям и трубочисту нужно было
убивать знаменитого писателя? Кому выгодна была его смерть?
Оказывается, была нужна. В первую очередь, французской военщине и секретным армейским службам. Они хотя и в зачаточном состоянии, но
уже тогда существовали. И им очень мешал Эмиль Золя.
Причина крылась в прогремевшем на весь мир «деле Дрейфуса». Этот
процесс по обвинению французского офицера-еврея в шпионаже родился
на фоне сильных антисемитских настроений в обществе и буквально
расколол французов на два лагеря. «Дело Дрейфуса» началось в сентябре
1894 года, когда в Париже уборщица, она же агент французской
спецслужбы, выудила из мусорного ящика германского военного атташе подозрительное «бордеро» (препроводительное письмо). Из него
следовало, что некто предлагал немцам ряд секретных сведений.
Хотя мнения экспертов-графологов по этому делу разошлись, был отдан
приказ об аресте капитана Альфреда Дрейфуса. Несмотря на то, что он настаивал на полной невиновности, его предали военному суду, лишили
звания и чинов и отправили на каторгу. Осужденного предателя показали огромной толпе. Когда с него срывали погоны и другие регалии, капитан кричал: «Клянусь, я не виновен! Да здравствует Франция!»
Через два года неподкупный глава разведки полковник Пикар добыл документы, доказывавшие измену влиятельного и богатого майора
Генштаба Фердинанда Эстергази, а, значит, и полную невиновность
Дрейфуса. Генералы отмахнулись и тогда Пикар предал документы
огласке. Но отверженный Дрейфус не вышел на свободу, а дело
приобрело неожиданный оборот: за Эстергази вступилось высшее
военное руководство Франции, и он был оправдан. Пикара же засадили в тюрягу. В общем, обычное дело, знакомое нам и по современным реалиям
– богатого и влиятельного оправдывают, бедного и слабого обвиняют.
Всё бы сошло, если бы тут не вылез Эмиль Золя. 13 января 1898 года он направил открытое письмо «Я обвиняю» в адрес Президента республики Феликса Фора. В письме Золя обвинял высшее военное руководство в коррупции, кумовстве, слабоумии и жутком антисемитизме. Надо сказать,
что Золя был популярен не только во Франции. В Америке и России его
знали и почитали больше, чем на родине. Письмо вызвало огромный
резонанс во всём мире. Франция разделилась на два лагеря. Золя
поддержали сотни тысяч человек, в том числе писатели братья Гонкур, Марсель Пруст, будущий президент Франции Клемансо, английская
королева Виктория, художники Клод Моне и многие другие. Но и у другого лагеря не было нехватки в именитых личностях. На виновности Дрейфуса настаивали писатель Жюль Верн, корифеи импрессионизма Дега, Ренуар, Сезанн. Это не считая деятелей военной и государственной верхушки, а
также многотысячной толпы маргиналов, уверенных, что во всех бедствиях виноваты евреи.Противники Дрейфуса выдвинули против Золя обвинение в оскорблении
всей армии и военного суда. Его привлекли к суду за клевету, признали виновным и лишили ордена Почетного легиона. В адрес писателя
раздавались угрозы, националистически настроенная толпа совершила нападение на его дом. Золя был вынужден бежать в Англию, куда за ним последовали обе жены и дети. Когда страсти на родине улеглись, Эмиль
смог вернуться в Париж. Как оказалось, чтобы умереть.
К тому времени дело Дрейфуса пересмотрели, его и полковника Пикара
хоть не реабилитировали, но освободили. Для французской военщины это была пощечина. Она очень хотела смерти Золя. Тем более, что нашелся добровольный помощник – ярый националист и антисемит трубочист
Анри Буронфоссе, соглашавшийся убить «заступника евреев» из
«идейных» побуждений. Он привлек к делу строителя из бригады кровельщиков делавших ремонт на соседней крыше. Убедившись, что
Золя заночует дома, трубочист со своим напарником с вечера заготовили щебень и другой материал, которым и заблокировали каминную трубу.
Ночью угарный газ сделал свое дело. Рано утром они вернулись,
очистили дымоход и, тем самым, устранили следы преступления.
Похоронили Золя, как полагается, пышно и с помпой. Посмертно вернули
и орден Почетного легиона, и все звания и регалии. Те, кто его ненавидел
и убил, говорили пафосные речи и проливали слезинки крокодиловы.
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Сепаратизм на Кавказе и другие проблемы, поднятые Александром Сокуровым, должны обсуждаться публично, прокомментировали пользователи соцсетей его спор с Владимиром Путиным и нападки на режиссера со стороны чеченских властей. Сокуров выразил надежду, что президент не допустит возбуждения уголовного дела за сказанное на заседании СПЧ.
Как писал «Кавказский узел», 9 декабря президент Владимир Путин и режиссер Александр Сокуров поспорили на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека. Президент резко отреагировал на слова Сокурова о сепаратистских настроениях среди жителей Северного Кавказа и его предложение освободить участников протестов против соглашения о чечено-ингушской границе. Дискуссию прокомментировал глава Чечни Рамзан Кадыров, который осудил режиссера за его высказывания о возможности разрешить некоторым регионам Северного Кавказа отделиться от России и призвал проверить предложение Сокурова на экстремизм. Чеченский СПЧ призвал инициировать вывод Сокурова из состава Совета. Режиссер указал на это, что для заседаний СПЧ уместно и необходимо свободное высказывание мнений.
Пользователи YouTube выразили поддержку Сокурову после дискуссии с Путиным. «Уважение человеку который еще умудрился подобрать вежливую форму выражения в такой ситуации», — написала Юлия Гайфуллина, автор самого популярного комментария к публикации видео дискуссии на канале «Радио Свобода»*, сделанной 10 декабря. К 21.42 мск 11 декабря этот комментарий собрал 7,1 тысячи просмотров.
«Кабардинец рубит правду», — написал сегодня там же пользователь с ником Илья Мурамиц, собрав 51 «лайк». При этом пользователь genby счел слова Сокурова выражением мысли русской части граждан Российской Федерации. «Браво человеку за мысли всего русского народа», — написал он. «Александр Сокуров — настоящий русский человек. Как он прав. Сейчас в стране со стороны силовиков беспредел», — высказался Патриот Кавказа.
«Я живу на Кавказе, и Сокуров все очень правильно описал!» — заявил Борислав Шаврин, комментарий которого собрал 80 «лайков». «100% правды! Живу на Кавказе более 50 лет и вижу страшные изменения к худшему», — поддержал его Ed Abolin. «Вы о чем, люди?! О какой правде вы говорите? <…> его слова про то, что кавказцы не любят русских и хотят отделиться — это бред, абсурд. Сокуров просто не имел никакого права делать такие заявления», — возразил Городской Городской.
У Александра Сокурова кабардинские корни. В 2010 году он открыл в Нальчике творческую мастерскую, которая стала отправной точкой для профессионального черкесского кинематографа. Помимо призов на кинофестивалях, работы учеников Сокурова также получили и признание критиков, говорится в справке «Кавказского узла» «Александр Сокуров: как рождалось черкесское кино».
Путин прямо воспротивился тому, чтобы проблемы, поднятые Сокуровым, были предметом для дискуссии, указала пользовательница YouTube Ольга Матвеева. «»Непозволительно говорить даже Вам» — все сказано этой фразой. К сожалению, у нас позволительно только врать о том, что все хорошо», — посетовала она. Этот комментарий собрал 709 «лайков».
Всего к 21.42 11 декабря эта публикация собрала 1,262 миллиона просмотров, 42 тысячи «лайков» и 21 236 комментариев. У канала 1,28 миллиона подписчиков.
На необходимость обсуждения болезненных вопросов указали и читатели «Кавказского узла». «А что, действительно на Кавказе нет сепаратистских настроений? <…> Сокуров многое правильно сказал, а замалчивание проблем не есть их решение. А то, что Чечня «отличный от других регион», с преференциями и поблажками тамошнему руководству — это медицинский факт», — написал в комментарии к сегодняшней публикации «Кавказского узла» Бэн Джойс.
Пользователь Instagram rshapiashvili сравнил выступление Сокурова с апрельскими тезисами писателя Александра Солженицына, высказанными им в 2006 году и посвященными дальнейшим путям развития России. «Он поднимает глубокие проблемы, которые не хотят видеть из центра <…> Опыт реинтеграции [отдельных регионов] есть, но он не востребован нынешними властями», — заключил пользователь в комментарии к сегодняшней публикации на странице «Кавказского узла» в соцсети.
«Сокуров просто озвучил то, что многие боятся сказать вслух!» — указал gfstkk. «Сокуров озвучил проблемы, а уже дальше каждый трактует, как ему хочется!» — отметила luiza_idrisovaa.
При этом tsurigovazainap усомнился в искренности Сокурова. «Сокуров рассказал ровно столько, сколько ему позволили. Либо рвется в высшую политику, либо выполняет чей-то заказ. А он всего лишь артист. Человек должен говорить ровно то, в чем хорошо разбирается, а не обо всем на свете, чтобы угодить обиженным. Конечно, где-то какая-то правда проскальзывает. А как без этого подкупить простой народ? Этим трюком пользовались все политики, которые стремились к власти. А вы грызитесь, этого же они добиваются. Сперва посеять распри, а потом неугодных раздавить», — высказался он.
Однако большинство комментаторов высказали иное мнение. «Хорошо, что остались еще у нас мужчины с большой буквы, как Сокуров — говорит все как есть. Дай Аллах, чтобы такие мужчины умножались. Смелее многих этих кавказских мужчин, не льстит, как некоторые, Путину, хотя он с ним в хороших отношениях. Все сказал по делу», — написала автор одного из самых популярных комментариев, rufawegbjyrchue, собравшая 79 «лайков».
Всего к 21.42 11 декабря эта публикация собрала 405 «лайков» и 228 комментариев. У паблика «Кавказского узла» в Instagram 46,4 тысячи подписчиков.
Гильдия российских адвокатов не нашла экстремизма в словах Сокурова
Александр Сокуров сообщил, что опасается уголовного преследования из-за своих высказываний, но надеется, что «президент этого не допустит». Он указал, что представители Чечни не расположены к диалогу, подменяя «политическую дискуссию угрозами». По мнению режиссера, всем, кто высказывает критику в его адрес, необходимо «поучиться у президента вести дискуссию, привыкнуть к тому, что есть дискуссия в стране, есть и будет», передал сегодня «Интерфакс».
Александр Сокуров и раньше поднимал острые темы в обращениях к Владимиру Путину. Так, в декабре 2019 года в Чечне вызвало резкую критику предложение Сокурова «переосмыслить статус звания Героя России». «Как может быть, что погибшие солдаты Псковской дивизии носят то же звание, что и воевавшие с ними Кадыровы, и как понять, что они, воевавшие с Россией, эти награды воинские принимают?» – задался вопросом режиссер. Тот, кто «встал на сторону России», достоин звания Героя России, возразил тогда Путин.
Высказывания чеченских властей Сокуров назвал «доносом». «А разве это первый раз со стороны чеченских политиков, если они политики? Разве я первый, кого пытаются уничтожить, убрать? Я не первый и, видимо, не последний. Ну что делать? Такая реальность. <…> Все вопросы чеченские руководители пусть направляют президенту Путину, который создал Совет по правам человека как дискуссионную площадку по всем вопросам жизни страны. Пусть все свои вопросы чеченское руководство направляет туда», — процитировал сегодня режиссера «Подъем».
Комментируя предложение Владимира Путина продолжить дискуссию при личной встрече, Сокуров сказал, что не будет ее инициировать. «Если у него будет желание встретиться, поговорить, то я возражать, конечно, не буду. У меня есть много вопросов к Владимиру Владимировичу — и политических, и социальных, и по культуре. Уйма вопросов. Поэтому я устраняться от этой встречи не буду», — привело издание слова Александра Сокурова.
В словах Сокурова нет было ни экстремизма, ни антигосударственных призывов, уверен вице-президент Гильдии российских адвокатов Евгений Корчаго. «По моему мнению, во-первых, место, где произошла дискуссия, во-вторых, форма, в которой это было высказано, говорят о том, что в данном контексте не может идти речи, чтобы в словах Сокурова были какие-то преступные действия, как экстремизм или призыв выхода территорий республик из состава Российской Федерации», — сказал он.
Юрист призвал учитывать контекст и обращать внимание на цель, которую тот или иной гражданин ставил, давая то или иное высказывание. «Говорить о составе преступления здесь абсолютно бессмысленно», — процитировала Корчаго сегодня «Газета.ру».
При этом Корчаго добавил, что Сокурову, как члену Совета по правам человека, необходимо нести «как минимум моральную ответственность» за свои высказывания. «Российская Федерация действительно многонациональное, многоконфессиональное государство, и член президентского совета по правам человека должен это понимать и нести как минимум моральную ответственность, делая подобные высказывания с самой высокой трибуны», — приводятся слова юриста в публикации.
* издание внесено Минюстом России в реестр СМИ-иноагентов.