: Рассказчик смотрит на школьную фотографию и вспоминает о друге детства, бабушке, родной избе, раскулачивании, деревенском быте и семье молодых учителей, которые организовали школу в его глухом селе.
В оригинале имена учителей становятся известны лишь в конце — рассказчик напрочь их забыл, но разыскал при работе над рассказом. Деление пересказа на главы — условное.
Приезд фотографа в село
Зимой Витину школу, находящуюся в глухом сибирском селе, взбудоражило известие о том, что к ним едет фотограф из города, чтобы сфотографировать «не стариков и старух, не деревенский люд, алчущий быть увековеченным», а учеников местной школы.
??Витя — рассказчик (в персонаже угадывается сам Астафьев); школьник, сирота, живёт с бабушкой и дедом, учится плохо, озорничает.
Весь длинный зимний вечер школьники решали, «кто где сядет, кто во что оденется и какие будут распорядки». Было решено, что «прилежные ученики сядут впереди, средние — в середине, плохие — назад». По всему выходило, что Витю и его друга Саньку посадят в задний ряд, поскольку они «не удивляли мир прилежанием и поведением».
??Санька — друг Вити, хулиган, подталкивает его на опасные приключения.
Отстоять место получше в драке не получилось — ребята просто прогнали их. Тогда друзья отправились кататься с самого высокого обрыва, и Витя начерпал полные валенки снега.
Болезнь Вити и Санькина поддержка
Витя застудил ноги, и у него начался приступ болезни, которую бабушка Катерина Петровна называла «рематизня». Она утверждала, что внук унаследовал её от покойной мамы.
??Катерина Петровна — бабушка Вити, властная женщина, внука любит, но держит его в ежовых рукавицах.
Не уснул я в ту ночь. Ни молитва бабушкина, ни нашатырный спирт, ни привычная шаль, особенно ласковая и целебная оттого, что мамина, не принесли облегчения. Я бился и кричал на весь дом.
Бабушка растирала Витины ноги нашатырным спиртом, укутывала шалью, грела у печной трубы, парила в бане, макая веник в хлебный квас. Затем она дала внуку ложку водки и напоила молоком, кипячённым с маковыми головками. Под утро Витя наконец уснул и проспал до полудня.
Днём за Витей пришёл Санька, но пойти фотографироваться мальчик не смог: «подломились худые ноги», будто чужие. Вид друга опечалил Саньку, и он заявил, что тоже не пойдёт, а сфотографироваться успеет и потом — жизнь-то долгая. Бабушка их поддержала, пообещав свезти внука к самому лучшему фотографу в городе. Только Витю это не устраивало, ведь на фото не будет школы, и он долго ревел «от горького бессилия».
Молодая семья учителей
Через несколько дней к больному Вите зашёл Евгений Николаевич, справился о здоровье и принёс готовую фотографию.
??Евгений Николаевич — сельский учитель, лет 25, волосы гладко зачёсаны назад, уши оттопырены, лицо бледное, неприметное, добрый и умный, самоотверженный.
Несмотря на молодость, Саньке он казался пожилым и очень солидным.
Витя долго рассматривал фотографию, на которой были запечатлены сельские ребятишки. В гуще ребят стояли Евгений Николаевич с женой Евгенией Николаевной и чему-то еле заметно улыбались.
??Евгения Николаевна — сельская учительница, жена Евгения Николаевича, похожая на него не только именем, но и внешне.
Только Вити и Саньки там не было…
Бабушка тем временем окружила учителя заботой и вниманием, напоила чаем. Учителя, молодые супруги, были вежливы даже к ссыльным и всегда готовы помочь, поэтому Катерина Петровна, как и остальные жители села, относилась к ним с молчаливым уважением. Даже Санькиного отца, многодетного пьяницу и «лиходея из лиходеев», Евгений Николаевич смог утихомирить, лишь один раз поговорив с ним.
Семья молодых учителей занимала половину ветхого домишки. Деревенские помогали им как могли: кто за их новорождённым ребёнком присмотрит, кто оставит им молока, сметаны, творогу или брусники, кто воз дров привезёт.
«Учителя были заводилами» в сельском клубе: учили ребят петь и танцевать, ставили смешные пьесы и сами играли в них попов и буржуев. На деревенских свадьбах учителя были самыми почётными гостями, но во время гулянок вели себя строго и приучили народ «выпивкой их не неволить».
Организация сельской школы
Работать учителя начинали в деревенском доме с плохими печами, который был построен Витиным прадедом. Прадеда раскулачили и сослали, а в его избе снесли перегородки, и получился большой класс.
Потом школе отвели здание получше, а в прадедовой избе устроили правление колхоза, который быстро развалился. Затем там поселились местные бедняки, после чего в конец обветшавшее жилище разобрали на брёвна. Изба Витиного прадеда, в которой мальчик родился, осталась только на фотографии: на её фоне снялись школьники.
Сначала в школе не было ни парт, ни учебников с тетрадями, ни карандашей. На весь первый класс был один букварь и красный карандаш, которым дети писали по очереди. Потом учителя организовали сбор вторсырья и на вырученные деньги купили книги, тетради, краски и карандаши, а сельские мужики бесплатно смастерили парты и лавки. Поделились учителя и с соседями — сельские женщины разжились иголками, нитками и пуговицами, а дети впервые попробовали петушков на палочках.
Память об учителях
Весной, когда тетради кончались, учитель вёл учеников в лес и рассказывал «про деревья, про цветки, про травы, про речки и про небо». О природе он знал много, но и дети знали про лес то, о чём учитель не догадывался. Дети учили его таёжным хитростям. Однажды они наткнулись на гадюку. Защищая учеников, учитель убил её палкой, и только потом дети объяснили ему, что нельзя бить змей, замахиваясь через плечо: змея может обвиться вокруг палки и упасть человеку на спину.
Прошли годы… А я таким вот и помню деревенского учителя… — вежливого, застенчивого, но всегда готового броситься вперёд и оборонить своих учеников, помочь им в беде…
Виктор повзрослел, фамилии и лица учителей стёрлись из памяти, но осталось главное — уважение к слову «учитель». Уже работая над книгой, от земляков он узнал, что не только именами, но и внешностью они были похожи как брат и сестра. Эти добрые и самоотверженные люди запомнились даже таким нерадивым ученикам, как Витя и Санька.
Школьная фотография тоже сохранилась. Многие снятые на ней ребятишки погибли во время Великой Отечественной войны. Повзрослевший Витя смотрит на неё с доброй улыбкой, без насмешки, ведь эта «фотография — своеобычная летопись нашего народа, настенная его история», сделанная «на фоне родового, разорённого гнезда».
Уважение к нашему учителю и учительнице всеобщее, молчаливое. Учителей уважают за вежливость, за то, что они здороваются со всеми кряду, не разбирая ни бедных, ни богатых, ни ссыльных, ни самоходов. Еще уважают за то, что в любое время дня и ночи к учителю можно прийти и попросить написать нужную бумагу. Пожаловаться на кого угодно: на сельсовет, на разбойника мужа, на свекровку. Дядя Левонтий — лиходей из лиходеев, когда пьяный, всю посуду прибьет, Васене фонарь привесит, ребятишек поразгонит. А как побеседовал с ним учитель — исправился дядя Левонтий. Неизвестно, о чем говорил с ним учитель, только дядя Левонтий каждому встречному и поперечному радостно толковал:
— Ну чисто рукой дурь снял! И вежливо все, вежливо. Вы, говорит, вы… Да ежели со мной по-людски, да я что, дурак, что ли? Да я любому и каждому башку сверну, если такого человека пообидят!
Тишком, бочком просочатся деревенские бабы в избу учителя и забудут там кринку молока либо сметанки, творогу, брусники туесок. Ребеночка доглядят, полечат, если надо, учительницу необидно отругают за неумелость в обиходе с дитем. Когда на сносях была учительница, не позволяли бабы ей воду таскать. Один раз пришел учитель в школу в подшитых через край катанках. Умыкнули бабы катанки — и к сапожнику Жеребцову снесли. Шкалик поставили, чтоб с учителя, ни Боже мой, копейки не взял Жеребцов и чтоб к утру, к школе все было готово. Сапожник Жеребцов человек пьющий, ненадежный. Жена его, Тома, спрятала шкалик и не отдавала до тех пор, пока катанки не были подшиты.
Учителя были заводилами в деревенском клубе. Играм и танцам учили, ставили смешные пьесы и не гнушались представлять в них попов и буржуев; на свадьбах бывали почетными гостями, но блюли себя и приучили несговорчивый в гулянке народ выпивкой их не неволить.
А в какой школе начали работу наши учителя!
В деревенском доме с угарными печами. Парт не было, скамеек не было, учебников, тетрадей, карандашей тоже не было. Один букварь на весь первый класс и один красный карандаш. Принесли ребята из дома табуретки, скамейки, сидели кружком, слушали учителя, затем он давал нам аккуратно заточенный красный карандаш, и мы, пристроившись на подоконнике, поочередно писали палочки. Счету учились на спичках и палочках, собственноручно выструганных из лучины.
Кстати говоря, дом, приспособленный под школу, был рублен моим прадедом, Яковом Максимовичем, и начинал я учиться в родном доме прадеда и деда Павла. Родился я, правда, не в доме, а в бане. Для этого тайного дела места в нем не нашлось. Но из бани-то меня принесли в узелке сюда, в этот дом. Как и что в нем было — не помню. Помню лишь отголоски той жизни: дым, шум, многолюдье и руки, руки, поднимающие и подбрасывающие меня к потолку. Ружье на стене, как будто к ковру прибитое. Оно внушало почтительный страх. Белая тряпка на лице деда Павла. Осколок малахитового камня, сверкающего на изломе, будто весенняя льдина. Возле зеркала фарфоровая пудреница, бритва в коробочке, папин флакон с одеколоном, мамина гребенка. Санки помню, подаренные старшим братом бабушки Марьи, которая была одних лет с моей мамой, хотя и приходилась ей свекровью. Замечательные, круто выгнутые санки с отводинами — полное подобие настоящих конских саней. На тех санках мне не разрешалось кататься из-за малости лет с горы, но мне хотелось кататься, и кто-нибудь из взрослых, чаще всего прадед или кто посвободней, садили меня в санки и волочили по полу сенок или по двору.
Папа мой отселился в зимовье, крытое занозистой, неровной дранью, отчего крыша при больших дождях протекала. Знаю по рассказам бабушки и, кажется, помню, как радовалась мама отделению от семьи свекра и обретению хозяйственной самостоятельности, пусть и в тесном, но в «своем углу». Она все зимовье прибрала, перемыла, бессчетно белила и подбеливала печку. Папа грозился сделать в зимовье перегородку и вместо козырька-навеса сотворить настоящие сенки, но так и не исполнил своего намерения.
Когда выселили из дома деда Павла с семьей — не знаю, но как выселяли других, точнее, выгоняли семьи на улицу из собственных домов — помню я, помнят все старые люди.
Раскулаченных и подкулачников выкинули вон глухой осенью, стало быть, в самую подходящую для гибели пору. И будь тогдашние времена похожими на нынешние, все семьи тут же и примерли бы. Но родство и землячество тогда большой силой были, родственники дальние, близкие, соседи, кумовья и сватовья, страшась угроз и наветов, все же подобрали детей, в первую голову грудных, затем из бань, стаек, амбаров и чердаков собрали матерей, беременных женщин, стариков, больных людей, за ними «незаметно» и всех остальных разобрали по домам.
Днем «бывшие» обретались по тем же баням и пристройкам, на ночь проникали в избы, спали на разбросанных попонах, на половиках, под шубами, старыми одеялишками и на всякой бросовой рямнине. Спали вповалку, не раздеваясь, все время готовые на вызов и выселение.
Прошел месяц, другой. Пришла глухая зима, «ликвидаторы», радуясь классовой победе, гуляли, веселились и как будто забыли об обездоленных людях. Тем надо было жить, мыться, рожать, лечиться, кормиться. Они прилепились к пригревшим их семьям либо прорубили окна в стайках, утеплили и отремонтировали давно заброшенные зимовья иль времянки, срубленные для летней кухни.
Картошка, овощь, соленая капуста, огурцы, бочки с грибами оставались в подвалах покинутых подворий. Их нещадно и безнаказанно зорили лихие людишки, шпана разная, не ценящая чужого добра и труда, оставляя открытыми крышки погребов и подвалов. Выселенные женщины, ночной порой ходившие в погреба, причитали о погибшем добре, молили Бога о спасении одних и наказании других. Но в те годы Бог был занят чем-то другим, более важным, и от русской деревни отвернулся. Часть кулацких пустующих домов — нижний конец села весь почти пустовал, тогда как верхний жил справнее, но «задарили, запоили» верховские активистов — шел шепот по деревне, а я думаю, что активистам-ликвидаторам просто ловчее было зорить тех, кто поближе, чтоб далеко не ходить, верхний конец села держать «в резерве». Словом, живучий элемент начал занимать свои пустующие избы или жилье пролетарьев и активистов, переселившихся и покинутые дома, занимали и быстро приводили их в божеский вид. Крытые как попало и чем попало низовские окраинные избушки преобразились, ожили, засверкали чистыми окнами.
Многие дома в нашем селе строены на две половины, и не всегда во второй половине жили родственники, случалось, просто союзники по паю. Неделю, месяц, другой они могли еще терпеть многолюдство, теснотищу, но потом начинались раздоры, чаще всего возле печи, меж бабами-стряпухами. Случалось, семья выселенцев снова оказывалась на улице, искала приюту. Однако большинство семейств все же ужились между собой. Бабы посылали парнишек в свои заброшенные дома за припрятанным скарбом, за овощью в подвал. Сами хозяйки иной раз проникали домой. За столом сидели, спали на кровати, на давно не беленной печи, управлялись по дому, крушили мебелишку новожители.
Читать дальше
- Краткие содержания
- Астафьев
- Фотография, на которой меня нет
Посреди глухой зимы в сибирской деревне прошла волнующая новость: из города приезжает фотограф, чтобы сделать снимок местных школьников. Вите и его другу Саньке придётся сесть сзади, ведь они всегда учились плохо. От досады ребята пошли кататься на санках с крутого обрыва и вернулись домой промокшие и в снегу.
Ночью у Вити заболели ноги. Бабушка принялась лечить его от «рематизни»: натирала ноги спиртом, укутывала шалью его покойной мамы, носила в баню. Но всё это не помогло, и на утро, когда пришёл Санька, мальчик не смог встать с печи. Бабушка ругала Саньку за то, что он уговорил её внука кататься, и мальчик принял серьёзное решение: раз его друг не может фотографироваться, то и он не пойдёт. Таким образом Вити и Саньки не оказалось на снимке.
Во время болезни Витя внимательно изучал окна в избах деревни. Каждое из них было уникальным, по окну можно было судить о хозяйке и самой избе. Например, его бабушка вставляла между рам розетки рябины, вату, бруснику, всё было просто, но красиво. У тётки Авдотьи навалено калины, мху, разноцветных цветов, а главным украшением служит безногая кукла. У Левонтия, «лиходея из лиходеев», изучать нечего: между рам ничего не лежит, не все стёкла целы.
Вскоре в гости зашёл учитель. Он принёс фотографию, на которой не было Вити. Мальчик стал рассматривать знакомые лица, здесь были все, кроме него и Саньки. Учитель с учительницей, муж с женой, слегка улыбались. Они были уважаемыми людьми в деревне, и все старались им помочь: кто крынку молока под дверью оставит, кто дрова отгрузит и уйдёт. Благодаря учителям в деревне появились учебники, краски, женщины обзавелись иголками и нитками. Деревенские мужики сделали столы и скамейки. Организовали школу. Дом, в котором она помещалась, до раскулачивания принадлежал прадеду Вити. К весне, когда все обменянные на утильсырье тетрадки и карандаши закончились, учитель стал водить учеников в лес. Он много знал, но часто и ребята учили его. Однажды на горе им попалась змея, и учитель встал на защиту детей, убив её палкой. Только позже ребята догадались, что он никогда раньше не видел змей.
Много лет автор хранит старую фотографию, ведь на ней изображены дорогие ему люди и его «родовое гнездо». В произведении очень много примет времени, диалектных и разговорных слов.
Рассказ учит настоящей дружбе, искренней любви к родному краю и показывает, каким должен быть настоящий учитель. Важно помнить тех, кто был с тобой в детстве.
Можете использовать этот текст для читательского дневника
Краткое содержание
Однажды зимой скромную деревенскую школу «взбудоражило неслыханно важное событие»: из города приедет фотограф, чтобы сделать общий снимок всего класса. Ребята тут же стали обсуждать, кто как будет стоять на снимке. На общем собрании было решено поставить в первые ряды отличников, а двоечников и хулиганов разместить в последнем ряду. Среди последних оказались лучшие друзья – Витя и Санька. От злости и досады они полезли в драку, а затем отправились на вал, и «стали кататься с такого обрыва, с какого ни один разумный человек никогда не катался». Домой друзья вернулись все в снегу, с промокшими валенками.
Ночью Витю ждала расплата за его необдуманный поступок: у него сильно разболелись ноги. Мальчик страдал ревматизмом, который достался ему в наследство от покойной матери. Проснувшись от Витькиных стонов, бабушка Екатерина Петровна поначалу как следует отругала его за глупость, а после принялась лечить: натирать ноги нашатырным спиртом, укутывать пуховой шалью. Но ничего не помогало – от сильной раздирающей боли Витя «бился и кричал на весь дом».
Бабушка разбудила деда и отправила его растапливать баню. Она как следует пропарила больного внука, еще раз натерла и укутала ноги, дала ему «ложку противной водки, настоянной на борце, чтоб внутренность прогреть». Витя проспал крепким сном до полудня. Проснулся от того, что бабушка ругалась с Санькой, которого прислали за Витей сделать общий снимок класса.
Витя попытался встать на ноги, но упал, как подкошенный. Увидев друга в столь плачевном состоянии, Саня принял мужественное решение – остаться с Витей, и не пойти фотографироваться. Он пообещал, что сразу после выздоровления они вместе поедут в город и сделают самый лучший снимок.
Витя еще целую неделю сидел дома. Бабушка его лечила и всячески баловала. От скуки мальчик целыми днями сидел на лавке и глядел в окно. Заделанное на зиму деревенское окно – «своего рода произведение искусства», по которому можно определить характер хозяйки, ее вкус и доход семьи. Так, у бабушки рамы были вставлены «с толком и неброской красотой»: между ними лежал лишь мох от сырости, уголек от обмерзания стекол, да рябина против угара.
Спустя несколько дней в дом «нагрянул важный гость» – школьный учитель Евгений Николаевич, который принес с собой фотографию, на которой не было Вити и Сани. Мальчик принялся рассматривать лица своих одноклассников. Ему было очень горько оттого, что его не было среди них в тот день.
Учителя и его жену, тоже учительницу, очень любили и уважали в деревне. Местные жители всячески старались им незаметно помочь: оставляли под дверью дрова, молоко, сметану, бруснику. Учителя сделали много добра: обустроили школу, привезли учебники, тетради, карандаши. В деревенском клубе обучили молодежь танцам и играм, ставили занятные театральные постановки.
Автор сохранил школьную фотографию. «Она пожелтела, обломалась по углам», но все еще можно было узнать лица ребят. Многие из них не вернулись с войны.
История создания рассказа «Фотография, на которой меня нет»
Рассказ Виктора Астафьева «Фотография, на которой меня нет» был написан в 1968 году. Это автобиографическое произведение, в котором известный прозаик повествует о событиях своего детства, прошедшего в маленьком сибирском селе Овсянка. Впоследствии рассказ вошел в состав повести «Последний поклон», посвященной Катерина Петровне, бабушке писателя.
В начале 30-х годов прошлого века русская деревня переживала не самые лучшие времена. У крестьян не было никакой уверенности в завтрашнем дне. Уже прошла первая волна коллективизации, в селе появились дома выселенцев, среди которых были и родственники писателя по отцу. Но жизнь все-таки шла своим чередом, в Овсянке работала начальная школа, возглавляемая учителем, который был настоящим подвижником. Именно этот учитель, изо всех сил старающийся приобщить сельский люд к культуре, пригласил фотографа, чтобы сделать общее школьное фото.
Для деревенской детворы приезд фотографа всегда был огромным событием. К нему готовились, его ждали — нужно было раздобыть хорошую одежду, а она была далеко не у всех, привести в порядок прическу, начиститься и отгладиться. Но самое главное было не в этом – ребята решили заранее распределить места на фотографии. Место в первых рядах предназначалось для хороших, прилежных учеников. Маленьким сорванцам и двоечникам Витьке и Саньке такое распределение крайне не понравилось. Переругавшись с одноклассниками, они, в знак протеста, отправились кататься на санках с увала.
Уже вечером Витька, всю жизнь страдавший от «рематизни», глубоко раскаялся в своем поведении – у него разболелись застуженные ноги. Бабушка предприняла все меры для восстановления его здоровья, но обычные снадобья и лекарства не помогли. На следующий день мальчик не смог пойти в школу, где уже работал фотограф. Из солидарности с другом Санька тоже отказался фотографироваться. Через много лет Астафьев, рассматривая общую школьную фотографию, вспомнил об этом случае и описал его в своем произведении.
Автобиографический рассказ создан в жанре реализма. Автор с большой любовью описывает жизнь и быть обыкновенных русских людей, сибиряков. В речи бабушки он широко использует местный диалект, читать ее монологи необыкновенно интересно. Астафьев построил свое произведение как рассказ в рассказе. Речь идет от лица взрослого опытного человека – на тот момент автору уже исполнилось 45 лет, и от лица младшего школьника, каким он был много лет назад.
Русская деревня с ее старинным патриархальным укладом, доживающая последние дни после коллективизации, в рассказе писателя выглядит привлекательно. Здесь всегда придавалось большое значение общественному мнению, выразителем которого была бабушка Катерина Петровна Потылицына, «Генерал», как звали ее в селе. Она принимала деятельное участие во всех событиях, происходящих в селе, и всем этим событиям давала справедливую оценку. В самой деревне неладно – часть жителей раскулачили, выгнали из собственных домов. У власти в Овсянке оказался никчемный Болтухин, успевающий греть руки на имуществе выселенцев.
Витьке повезло, что после смерти матери он остался с бабушкой и дедом Потылицыными. Они были настоящими русскими крестьянами, эту пару уважали в селе. В Овсянке пользовались большим уважением и учителя, семейная пара – Евгений Николаевич и Евгения Николаевна. Астафьев очень тепло описывает, как учитель пришел проведать его, больного ученика, и принес фотографию. Бабушка принимала редкого гостя с большим почетом, а Витька радовался, что она сумела накрыть для него стол с хорошим «городским» угощением.
Астафьев – настоящий мастер художественного слова. Кратким описанием, несколькими штрихами он дает полную характеристику любому своему герою. Сельский учитель у него – настоящий просветитель, не жалеющий сил и времени на деревенских ребятишек. Именно такие подвижники смогли сохранить живую душу у детей, растущих в непростое время, воспитать у них любовь к родной земле, к труду. В противовес рьяному сельсоветчику Болтухину, мнящему себя властью, скромный Евгений Николаевич был властью настоящей, его любили и уважали.
Насколько публикация полезна?
Нажмите на звезду, чтобы оценить!
Средняя оценка 5 / 5. Количество оценок: 1
Оценок пока нет. Поставьте оценку первым.
Композиция
Композиция рассказа характерна для многих произведений автора – повествование идет от двух рассказчиков. Вначале это маленький мальчик, описывающий события, немного наивно, как и полагается ребенку. Он верит в счастливое будущее. В конце произведения рассказчиком выступает уже взрослый, переживший войну, человек. В его руках – старая потрепанная фотография, на которой запечатлены лица тех, кого унесла жестокая война. Теперь память о них только здесь, на фото.
Особенностью данного рассказа является отсутствие описания войны. Она здесь только подразумевается. Трудности довоенного периода и ужасы войны проносятся перед глазами читателей, заставляя их задуматься о ценности жизни и памятных вещах, хранящих в себе историю, таких, например, как старые фотографии…
История родового гнезда
Дом, в котором размещалась школа, был срублен еще прадедом Вити, он и родился в нем. Но вскоре родителей из него отселили, а прадеда раскулачили. Таких людей выгоняли просто на улицу, но родня расселяла их у себя. В деревне было полно пустых домов. Жители иногда возвращались в них, но не обживались в ожидании повторного выселения. Другие кулацкие дома занимались новыми жильцами — сельскими тунеядцами. Они быстро доводили дом до разрушения и занимали новый.
Выселение проходило безропотно, но за Витиного прадеда заступился один из жителей — глухонемой Кирила. Уполномоченный, привыкший к покорности и не ожидавший сопротивления, получил колуном по голове. Кирилу арестовали, а прадеда со всей семьей выслали в Игарку, где он почти сразу и умер. В родовой избе Виктора сначала размещалось колхозное правление, потом обитали новые жильцы. Все, что они не развалили, впоследствии перешло к школе.
Краткий анализ
- Год написания
– 1968 г. - История создания
– Приезд фотографа в глухую деревушку. Фотография, попавшая в руки писателя, напомнила о прошлом, и так началась история создания рассказа. - Тема
– В своем рассказе писатель раскрывает тему семейных традиций, тему патриотизма и любви к родине, к ее истории. - Композиция
– Особенность композиции рассказа Астафьева заключается в том, что повествование идет от рассказчика сначала от маленького мальчика, а заканчивается зрелым взглядом взрослого человека. - Жанр
– Автобиографический рассказ. - Направление
– Реализм.
Жанр
Небольшой рассказ «Фотография, на которой меня нет», входит в автобиографическое произведение писателя «Последний поклон», чей жанр определяется как повесть, состоящая из рассказов. Рассказ «Фотография, на которой меня нет» является одной из глав «Последнего поклона».
Произведение писателя автобиографично не только для него, но и для читателей. Все события близки и узнаваемы, герои настолько реальны, что многие из читателей узнают в них себя и своих близких, и дальних родственников. В создание этой книги, писатель вложил всю свою душу, и поэтому, она так дорога и понятна.
Анализ образов
Главный персонаж произведения — Витя Потылицын. Он олицетворяет самого автора. Пересказ событий, который ведет от его имени Витя, — детские воспоминания писателя. Мальчик и его бабушка Катерина Петровна — жители деревни Овсянка. Витя после смерти родителей живет у дедушки с бабушкой и учится в местной школе. По тексту рассказа ему можно дать такую характеристику: не выказывал ни особого прилежания, ни хорошего поведения.
Екатерина Петровна — внешне суровая женщина, заботящаяся о любимом внуке. Ночь напролет ухаживает и пытается поставить Витю на ноги, чтобы он мог сфотографироваться с классом на фоне дома, где родился. У этой героини занимательная речь с разговорными выражениями и даже ругательствами, характерными для этой местности.
Санька — лучший друг главного героя, такой же непоседливый, как Витя. Это была его идея — пойти кататься на увал, поэтому он не может не поддержать заболевшего товарища. А ведь в 30-е годы сфотографироваться было действительно большим событием.
С большой любовью и уважением описывает автор еще одного героя рассказа — своего учителя Евгения Николаевича, а также его жену. Молодая чета ютится с ребенком в половине ветхого домика, но при любой возможности старается помочь школьникам. Когда ребятам уже не на чем писать, учителя занимают их познавательными прогулками. Учитель отличается не только добротой, но и смелостью. Он защищает своих учеников от змеи, встреченной в лесу.
Тема и проблематика
Историческая тема
, тема родственных отношений, о которых должен помнить каждый человек, тема дружбы и взаимопонимания, верности и любви – все эти проблемы охвачены в этом небольшом, но содержательном рассказе.
Умение отказаться ради дружбы от всего дорогого, важного и неповторимого, (Санька и Витя — пример самоотверженности и великодушия).
Проблематика отношений
касается не только главного героя, но и всех жителей деревни.
Деревенские дома и окна
Автор с больши́м знанием описывает деревенские дома, а особенно их окна. По местному обычаю хозяйки утепляли и одновременно украшали окошки своих домов. Составленные композиции могли многое рассказать о характере женщин. Оконная картина, созданная бабушкой главного героя, отличалась строгой и неброской красотой. На белой вате между стеклами в горнице Катерина Петровна раскладывала несколько веточек рябины с листочками. Больше никаких излишеств не было.
В средней и крайней комнатах между рам на мох вперемешку с брусничником клались березовые угли и ворох рябины без листьев. Все это делалось не просто так:
- мох вбирает сырость;
- уголь не дает стеклам обмерзнуть;
- рябина предохраняет от угара чадящей печки.
Витя долго не мог понять, подшучивает ли над ним бабушка или вправду соблюдает народные приметы, пока, уже будучи взрослым, не прочел у писателя Александра Яшина, что рябина — первое средство от угара.
Отношение к учителям
Главный герой, его бабушка и другие жители села учителей очень уважают. Супруги, преподававшие в Витиной школе, ко всем относились с добротой. Они всегда были вежливы и никому не отказывали в помощи, в том числе ссыльным. Учитель мог утихомирить даже главного сельского лиходея Левонтия. И местные жители в ответ помогали учительской чете:
- присматривала за ребенком;
- делились продуктами;
- привозили дрова.
Обязательным считалось пригласить учителей на деревенские свадьбы, там они были очень почетными гостями. Оказывался почет им не зря. Начинала работать в школе эта молодая интеллигентная пара, когда там даже парт не было, тем более книжек и тетрадок, а отапливалось помещение угарными печами. Ребята принесли из дому табуреты и стулья и так слушали учителей, сидя кружком. Писать приходилось одним на всех красным карандашом, расположившись у подоконника, а учиться считать — на лучинах или спичках.
Евгений Николаевич, чтобы как-то помочь ученикам, придумал и организовал пункт приема утильсырья. Собирали все вместе по подворьям и чердакам тряпье и старые железки. На полученные деньги закупили не только книги, тетради, карандаши и краски, но и нитки с пуговицами для женщин, а также петушков на палочках.
Позже деревенские мужики в свободное время соорудили парты и лавки. Когда весной чистых тетрадей уже не было, учитель водил школьников на прогулки в лес и много рассказывал о природе. Автор удивляется, как много всего интересного он знал, например, из какого дерева делают бумагу и на что идет сосновая сера, но и к ребятам прислушивался, когда те рассказывали что-то свое о лесе.
Основная мысль
Центральную идею этого произведения можно понять из его последних строк, где автор вспоминает, как ценно для него было отношение учителя, а также каким он запомнился, — застенчивым и скромным, но всегда готовым защитить своих учеников, помочь людям и хоть как-то облегчить их жизнь. Автор желает всем, кто выберет профессию учителя, дожить до таких же почестей и надолго остаться в памяти народа.
Школьная фотография до сих пор в сохранности, хотя уже давно пожелтела, а уголки обломались. Спустя много лет писатель с теплотой думает о своих товарищах и учителях, глядя на сохранившийся снимок. В. Астафьев узнает всех ребят на нем и тех сибиряков, кто не вернулся с войны. Основная мысль, выраженная автором в рассказе: фотография — это не просто изображение, на которое интересно смотреть. Это своего рода народная летопись, история, размещенная на стенах. Историческая память складывается не только из политических событий и войн. Главное — это судьбы людей, живущих в этой стране.
Идея
В рассказе присутствует образ учителя, уважаемого человека в деревне. Это интеллигентный, образованный человек, вежливый и дружелюбный. Жители деревни относятся к нему с уважением, прислушиваются к его мнению. Женщины приносят ему деревенские угощения, помогают его жене с маленьким ребенком, делают это ненавязчиво и незаметно. Подшивают учителю валенки, помогают с дровами. Городской житель, он полностью отдается своей работе, самоотверженно променяв городскую жизнь на воспитание и обучение деревенских ребятишек. Именно учитель принес Вите фотографию, где сняты деревенские школьники, а самого Вити нет. Это тоже пример доброты и сопереживания.
Повзрослев, Витя смотрит на эту фотографию, где запечатлены школьники на фоне его родового дома, и перед ним встают образы тех людей, которые жили с ним рядом, учились и работали. Фотография хранит в себе события тех далеких дней, являясь летописью истории.
Именно об этом хотел сказать автор в своем произведении, что надо свято беречь в памяти прошлое, ведь без него нет и будущего.
Источник