…но с другой стороны, Драгунский, коренной москвич, лучше прочих видит, к чему мы катимся стремительным домкратом, когда Россия «вся помаленьку переезжает в Москву и область» (цитата из Москвич Mag), скупая там все муравейники. Кордоны внутри страны, непроницаемая социальная рознь, безмолвие, бесправие и безнадёжность.
Может, Драгунский ничего такого и не имел в виду, но вы лучше сами почитайте.
ЖЕНЯ, ЖЕНЯ И МОСКВА
Женя Колодкин получил разрешение на въезд и жительство в Москве. Второй степени.
Степень разрешения считалась снизу: первой степени – это только для тебя одного; второй степени – для двоих, то есть можешь взять жену или любого кровного родственника. Третья степень – ты и еще двое, то есть трое общим числом. Четвертой степени не было, вместо нее была карта «И», то есть «исключительный случай», если ты какой-то обалденный спортсмен или там, не знаю, математик. На карту «И» можно было вывезти до четверых человек.
Женя подавал на третью степень, потому что хотел взять с собой маму и любимую девушку, на которой предстояло жениться.
Но не вышло. Где-то споткнулся. Сам не понял, где именно, а в ответе этого не было. Объяснений не полагалась. «Вам выдано разрешение второй степени», и точка. Хотя это грандиозное везение, конечно.
***
Проверок было много. Биомедицинская, первым делом. Потом генеалогическая. В Москву брали только чистокровных. Не обязательно русских. Никакого шовинизма. Татарин, калмык, еврей, бурят, мордвин – пожалуйста. Хоть грек. Но чтобы на четыре поколения чистокровный, со справками. Понятно, зачем – еще один барьер, только и всего. Ну а дальше – тесты. Интеллект, психореактивность, общая культурность. Математика, язык, государство и право.
Особое испытание – спортивное. «Курьерское десятиборье». Сначала поднятие тяжестей. Дальше – быстро, но не нарушая правил, ехать по городу на машине. Потом на мотоцикле. Дальше велосипед. Плаванье. Карабкаться через стены, вроде скалолазания. Бокс или карате, дзюдо – на выбор. Бег. Ориентирование по навигатору и по приметам. Скоростной подъем по лестнице на пятнадцатый этаж – и, наконец, вручить адресату пластиковую коробку с яблочным пирогом.
Потому что в Москве для приезжих никакой другой работы не было. Только курьером. Но – только на первые три года. А там уж новые тесты, новые успехи, новые вершины.
Итак, вторая степень. Соискатель плюс один человек.
***
Женя все-таки решил взять с собой маму.
Трудный был выбор. Мама была против. Она говорила, что скоро умрет. У нее был стафулоз в тяжелой стадии, какая-то новая зараза. Мама говорила: «Езжайте с Женечкой. Распишитесь – и езжайте. А я тут как-нибудь».
Девушку Жени Колодкина звали тоже Женя.
Он сначала обрадовался такому маминому решению, тем более что и его Женя очень хотела с ним в Москву, но не говорила ни слова, потому что знала, какой ему предстоит трудный выбор. В общем, Женя уже совсем было собрался пойти со своей Женей в МФЦ и подать заявку на брак, но вдруг подумал: «Господи боже, что ж я делаю! Это же мама! Мать! Она меня родила, растила-кормила, после папиной смерти образование дала, а я ее бросаю! Древние греки, кажется, говорили: жён-мужей и детей может быть сколько хочешь, а матери новой не будет! Что ж это я за подлец такой? Нет!»
В общем, он сказал матери, что берет ее с собою. И что в Москве обязательно найдется лечение от стафулоза: либо больница, либо просто лекарство, которого здесь нет, а в Москве, наверное, в каждой аптеке навалом.
Брать с собой много вещей не разрешалось – по чемодану пятьдесят пять на сорок на двадцать пять и бумажник с документами.
***
Когда перешли наружную границу, там был двухдневный карантин. Им с мамой дали отдельную комнатку. На другой день зашел врач, посмотрел обоих, сказал маме: «Прилягте, гражданка, я сейчас вернусь». Но не вернулся.
Вечером мама позвала Женю присесть рядом и сказала:
— Зря ты Женечку вместо меня не взял.
— Да ладно! – засмеялся он.
— Так в Москве и не побывала, – сказала мама и заснула.
«А и правда – подумал Женя. – Это только наружный периметр. Карантинная граница. А настоящая Москва там, в конце коридора, где второй контроль».
Утром мама была уже холодная.
Врач и полицейский не велели Жене брать мамин чемодан. «Заразно!».
Женя проводил взглядом каталку, на которой лежала мама, в ногах у нее, клонясь и чуть не падая, стоял серый чемодан с ремешками крестом, вспомнил про крест, перекрестился и пошел, подхватив свой чемоданчик, в конец коридора.
Он выложил свои документы на прилавок и напористо изложил ситуацию. Типа что его мать, указанная в документе как законный спутник по разрешению второй степени, ранним утром скончалась от стафулоза, вот справка.
— Ну и? – спросил пограничник, старик в толстых очках.
— Ну и я имею право въехать со спутником. Имею право вернуться и привезти спутника. В смысле спутницу. Разрешение действует год с момента выдачи. Прошло меньше месяца.
— Знаете, что? – вдруг засмеялся пограничник, снял и протер очки. – Вы знаете, нас учили никогда не говорить гражданину: «Вы правы!». Надо всегда говорить: «Вы ошибаетесь, есть параграф такой-то пункта такого-то!». Гражданин не может быть прав перед официальным лицом. Но вот тут, – и он надел очки на свой толстый пористый нос, блестящий от жира, – но вот тут все-таки нет! Вы всё-таки правы! Такой редчайший случай, можно сказать…
Он вбил какие-то цифры в компьютер, а потом переписал их в конторскую книгу. Долго писал, пыхтя и склоняя голову.
— Ишь! – вздохнул Женя.
— Сервера горят, – ответно вздохнул старик. – Или жгут их, черт знает. Может, диверсанты? Саботёры? Как думаете?
— Без понятия, – честно сказал Женя.
— Я тоже, – сказал пограничник. У него от старости немножко тряслась голова. – Вот ваш паспорт и разрешение. Езжайте за подружкой! – он подмигнул.
***
Когда Женя вернулся в родной город, он первым делом, прямо с поезда, пошел на кладбище. Заказал в конторе, чтоб на могиле папы подтюкали мамино имя-отчество-фамилию: Колодкина-Семендеева Фаина Макаровна.
Потом сразу побежал к любимой девушке Жене, чтоб она его утешила в несчастье, это раз. И чтоб они быстро сбегали в МФЦ оставить заявление на брак, это два. И чтоб она тоже начала собирать чемоданчик ехать с ним в Москву, это три.
Когда он подошел к домику, где Женя жила с родителями посреди яблочного сада и двух курятников, он увидел, что там пристроены еще две комнаты, примерно шесть на шесть.
Женя сидела в саду на скамеечке, резала яблоки на варенье, а вокруг бегал ребеночек года в полтора. Еще немтырь, но веселый: Женя ему говорила: «Мишенька, Мишенька», а мальчик гукал в ответ и кричал вроде «Да! Да!» и ручонки тянул к тазу с резаными яблоками.
Женя полюбовался этой милотой, но сказал:
— Жень, когда успела?
— Привет! – сказала она. – Да вон сколько времени прошло, как ты меня тут оставил ради мамки своей.
— Она померла.
— Царствие небесное. Хорошая была женщина Фаина Макаровна, а ты мамочкин сынок. Тьфу. Все профукал.
— Женя! – вскричал он. – Так ведь меня всего четыре дня не было! Ты что?
— У нас тут время быстрее идет. Не знал? В сто раз примерно. Или даже еще. Вон ты какой молодой, а у меня уже морщины пошли.
— Да какие морщины! – он потянулся было к ней, но она сказала:
— Ступай откуда пришел!
Ребеночек закричал. Собака залаяла, загремела цепью.
***
Ну и ладно! Значит, одному в Москву.
А в Москве тот же самый пограничник сказал и показал, что в разрешении написано: «однократное пересечение границы». А он, значит, ее уже пересек и обратно уехал. Вот штампики. Так что пардоннэ муа.
— Нет уж это вы пардоннэ! – твердо возразил Женя. – Я пересек только наружную границу. Карантинную! А за внутреннюю не заходил. Границу Москвы в собственном смысле слова я не пересекал. Там должен быть второй, главный штампик. Вы его не поставили! Пропустите меня!
— Экие вы все умные стали, – бормотал пограничник, глядя в бумаги то сквозь очки, то поверх очков. – «В собственном смысле!», – передразнил он. – Вы опять-таки правы. С точки зрения здравого, так сказать, смысла. Но в разрешении не сказано про две границы. Написано: «однократное пересечение границы»! А какой – карантинной или административной – не записано. Знаете, что?
— Что? – сказал Женя, холодея и надеясь одновременно.
— Оставьте ваши координаты, с вами свяжутся.
— Какие еще координаты? – выдохнул Женя. – Вы сканировали мой паспорт!
— Сервера горят, – закивал головой старик-пограничник. – Что ни день горят. Саботёры, пароль д,онёр! Давайте я лучше в книжечку запишу.
Он достал конторскую книгу, растрепанную и замусоленную, поплевал на карандаш, склонил голову набок:
— Диктуйте!
***
Вернувшись домой, Женя вспомнил, что так и не увидел живую Москву, хотя бы из окна поезда. Когда подъезжал к пропускному пункту и когда отъезжал – тоже. Там были сплошные мосты и стены, стены и мосты, а домов совсем не видать.
Тем более что туман.
«А может, Москвы и вовсе нет, кроме как в телевизоре?» – подумал он и стал доставать из чемодана брюки, майки и прочее свое небогатое добришко.
Что-то заставило меня в тот день задержаться дольше. Уже и стемнело, и большинство семей отужинало по домам, а я сидел и сидел на работе. Этот непокорный девайс увлёк меня и его ремонт сегодня казался мне обязательным доказательством моего опыта и знаний в электронике. Короче, овладел мною трудовой азарт и я не мог оторваться от своего занятия, как вдруг раздался телефонный звонок от моей соседки.
— Привет, Юра.
— Привет, Надюшка. — она мне нравилась, и я всегда был с ней вежлив и галантен.
— Вижу, по горящим окнам, ты ещё на работе.
— Да, тружусь ещё, а ты где-то рядом?
— Да, мы с Олегом гуляем с друзьями в баре напротив. Но, с Олегом, что-то пошло не так, и … короче, можешь отвезти нас домой. Если конечно ты не занят и собираешься домой.
— О чём речь Надюша! Конечно, отвезу, я уже заканчивал. Спускаться вниз к машине или зайти за вами в бар?
— Если можешь, зайди в бар. Боюсь, Олегу без помощи трудно будет идти.
Я вышел с работы, зашёл за соседями в бар. Олег, муж Нади был хоть и не очень пьяным, но выглядел не очень. Как объяснила Надя, скорее всего водка была палёной, которую оказывается только он за столом пил, остальные вино, коньяк либо шампанское. Мы попрощались с друзьями соседей, я помог Олегу доковылять до машины и отвёз его с женой к нашему дому, где ещё помог подняться соседу на этаж.
Зайдя в квартиру, мы по требованию Олега, хотящего ещё выпить, прошли на кухню. Надя жестом показала мне, чтоб мы прошли на кухню, и шепнула мне на ухо, что он сейчас повозмущается, повозмущается и заснёт. При этом её шепот был таким приятным, что меня чуть возбудило.
Я усадил Олега на табуретку, облокотил спиной на стену. Сам сел с другой стороны стола. Пока муж что-то бухтел себе под нос, Надя быстро сообразила на стол, тарелка с нарезанной колбаской, сыром, солёные огурчики, хлебушек. Как будто всё было заранее приготовлено. Пока она накрывала, а Олег бормотал, все, ниже опуская голову, я стал с интересом разглядывать соседку. Она была в чёрном облегающем платье, подчеркивающем её фигуру, длиной выше колена сантиметров пятнадцать, чтоб как раз создавать интригу красоты её бёдер, скрывающихся выше. Круглая попка тоже туманила рассудок. Взгляд выше. Ммммм, какие волосы! Это каре из вороных волос! Как же она великолепна! А её носик, губки, глазки… Я начал возбуждаться, глядя на неё.
— Водку давай! Что ты нас поить едой собралась? — выпалил уже ничего не соображающий Олег, почти погружающийся в сон.
Надя, достала из морозилки бутылку водки опустошенную наполовину, три маленькие рюмочки, по которым она разлила тягучую жидкость. Мы, молча, чокнулись и выпили до дна. Точнее, выпили мы с соседкой, а сосед даже не смог поднять рюмку. Он уже заснул.
— Пойду-ка, я, положу его на диван.
Я встал, забросил на себя Олега и отволок его в большую комнату, где уложил на диван. Пару секунд и послышался его храп. Я вернулся на кухню, где ещё крутилась растерянная Надя. Я уселся за стол, и мы с ней выпили ещё по одной рюмке водки. Закусили колбаской с сыром.
— И давно это у вас?
— Ты имеешь ввиду то, что он напился? Нет, редко бывает и не до такой степени. Наверно, действительно траванулся.
— Но всё-таки ты выглядишь как-то расстроено.
— Ну… Даже не знаю, как сказать. Что-то в последнее время он перестал мне внимания уделять. Вроде не старый ещё, да и я кажется, не сильно страшная. Может у него появился кто на стороне? Или вообще интересы поменялись? Ой, да чего это я так разговорилась. Давай, лучше со стола уберу.
С этими словами соседка встала, взяла две тарелки и, развернувшись ко мне спиной, положила их на столешницу кухни. Водка видать ударила мне в голову, ещё и слова Нади, я осмелел и тоже резко встал и сразу прижался сзади к спине вожделенной мною женщины. Надюша только слегка вздрогнула, когда я прижался к её попке и мои губы прилипли к её шейке сбоку. Она как будто ждала меня, сразу растаяв в моих объятиях. Когда мои руки легли на её грудь и животик, она закинула голову назад, упёршись затылком в моё плечо, и сладко заныла. Запах её волос возбудил меня.
Продолжая целовать шею соседки и проходя по её телу ладонями, я всё ниже и ниже опускал их. Я все сильнее и сильнее вдавливался сзади в её попку. Мой член напрягся и наверняка предательски толкал женщину в ягодицу.
— Какой он твёрдый у тебя! — тихо прошептала она, прямо над самым моим ухом.
Её слова дали мне понять, что можно всё. Одной ладонью я сдавил её сисечку, а вторую резко опустил по бедру, задрал платье вверх и проник ладонью в её трусики. Да! Какими же мокренькими были уже её половые губки! Как она тихонечко повизгивала, когда я подушечкой пальца касался её клитора, надавливал и поглаживал его. При этом она сама поддавала попкой назад, вдавливаясь в меня. А я пальцами все настойчивее и настойчивее ласкал её половые губки, стараясь всё глубже ввести их в неё.
— Погоди. Хочу его. — остановила мои ласки и приставания соседка.
С этими словами она задрала платье до пояса, присела на пол и стала расстёгивать мне брюки. Глядя сверху, я увидел, что она, оказывается, была в чулках. Красивые, стройные ножки в чулках. Как это сексуально!
Вставший член вывалился из трусов, как только Надя опустила их чуть-чуть, прямо перед её лицом.
— Какой красавчик! — соседка не смогла сдержать восторга, взяв в ладонь мой член.
Она начала надрачивать его, обняв ствол ладошкой. Она смотрела, как большая мокрая головка появлялась и исчезала под кожицей и её глаза всё сильнее и сильнее светились радостью. Я стоял как заворожённый и не хотел вмешиваться в происходящее внизу, смотрел в её преданные глазки, на коленки и бёдра в чулках.
А Надюша, насладившись дрочением, взяла головку члена в свои губки и нежно пососала. Сосала с удовольствием, всё сильнее и сильнее. Так, что вскоре её щёки вдавились от сильного засоса во рту. Я положил руку на надину макушку и толкнул свой член ей в рот глубже. Сначала он зашёл ей за щеку, отчего одна её щека сильно вздулась. Затем она чуть повернула голову и я начал толкать свой член глубже ей в ротик. Когда я опустил руку и придерживал за затылок, то смог толкать член ей в рот до горлышка. А она с наслаждением сосала и легонько царапала мои бёдра своими коготками. Много слюны выделялось у нее, которая понемногу капала на пол, между ножек соседки. А я толкал и толкал член ей в рот.
— Давай теперь я тебя.
С этими словами, я вытащил член из ротика Нади, приподнял её за плечи, стянул с неё через голову платье, расстегнул и откинул в сторону бюстгальтер и усадил соседку попкой на столешницу. Сам, присев между её ножек, порадовался мокрому пятну на её тёмных трусиках и, зацепив их зубами, стянул до её коленок. Дальше Надюша сама скинула трусики, красиво двигая ножками. Я же, припал ртом к её мокрому сокровищу.
О! Какой это был кайф, коснуться её клитора языком, потереться им об него, Провести языком по возбуждённым половым губкам, собирая с них влагу. А когда Надюша развела ножки широко-широко и пальчиками развела в разные стороны половые губки, предложив мне полизать их, моей радости не было предела. Конечно, проводить языком по розовым, скользким сторонам половых губок и вталкивать язык глубже в неё доставляло удовольствие и моей соседке. Я тщательно лизал и трахал её языком, тёрся ушами о внутренние стороны её бёдер, гладил эти бёдра по внешним сторонам ладонями и фырчал от удовольствия. Надя сама несказанно тащилась, сдавив мою голову бёдрами и надавливая сверху ладонью, прижимая мой рот к своему клитору. Она стонала, тихонько, боясь разбудить мужа, и в тоже время скрыть своё наслаждение.
Кажется, пришло время большего. Я остановился, раздвинул бёдра соседки, встал, взял её за бедра, поцеловал страстно в губы и стал тыкаться членом в неё. Немного неумело, отчего попадал ей головкой то в животик, то в клитор. Женщина помогла мне, и, не разрываясь в поцелуе, взяла мой член пальчиками и направила в себя. Очередной мой толчок и член глубоко вошёл в её тёплую щёлку. Её твёрдые сосочки прижались к моей волосатой груди. Одна её рука обволокла мою шею, а вторая коготками вцепилась в ягодицу. Острая боль на попе заставила меня двигать тазом энергичнее, и я стал резче долбить соседку.
Надюша ввела мне в рот глубоко свой язычок, который я стал сильно сосать и тереться об него своим. Она фырчала носиком от удовольствия, пока я неистово трахал её глубоким движениями и держал за бёдра. По тому, как она стала ёрзать попкой по столешнице, по тому, как резко стали сокращаться мышцы её влагалища и как её тело стало изгибаться, я понял, что она близка к оргазму и стал двигаться быстрее и резче. Убрав одну руку с ноги, я положил её на спинку Надюши, чтоб глубже заталкивать свой член. Вдруг соседка высунула свой язык из моего рта, откинула голову назад.
— Блядь! На хуй! В пизду! — резко разругалась она и затряслась от оргазма. И уже тихонько, кончив, — Полный пиздец!
Она так сладко и страстно кончала, что мне уж удержаться и того было сложнее. Как только её перестало трясти, как я тут же вытащил из неё член и начал бурно кончать, забрызгивая спермой ей животик и лобок.
— Как же хорошо! — мечтательно произнесла Надюша, продолжая висеть на мне с откинутой назад головой. — Какой сказочный кайф!
И чуть погодя, приподняв голову и глядя мне в глаза:
— А ты молодец! Такой классный и старательный любовник.
— Надюш. С такой как ты иначе нельзя вести себя. Я давно хочу тебя, но не знал, что у вас с Олегом проблемы. Давно бы приласкал тебя.
— Оп-па! В вы наглеете молодой человек. Я еще не дала вам разрешения на продолжение.
— Ну. Я как бы подумал.
— Надеюсь, ты ещё проявишь себя. — Надя со счастливыми глазами чмокнула меня в носик, давая понять, что у меня хорошие шансы на продолжение в будущем.
Тут из большой комнаты послышался какой-то шум. Мы с соседкой резко вскочили, начали быстро натягивать свою одежду на себя. А в это время Олег, с матюками, качаясь, побрёл в туалет, откуда послышались звуки, дающие понять, что его вырвало.
— Уф! Кажется, пронесло. — поправляя на себе платье сказала Надя. — Садись, как бы пьём и кушаем.
— А мне чего? Оделся, сажусь, кушаю. Ввалился в кухню с ужасным видом сосед.
— А чего это вы тут? А, вспомнил. Точно! Вот же траванулся чем то. Есть, чем во рту порядок навести? — обратился он к жене.
Надя достала рассол и стала «лечить» им и едой мужа. Я ещё немного побыл с ними и ушёл к себе. Провожая меня, в коридоре, где мы были одни, соседка хлопнула меня по попе ладошкой, поцеловала в щёку, шепнула на ухо, что ей было хорошо со мной, и захлопнула за мной дверь.
«Надеюсь, продолжение будет» — подумал я и уставший побрёл к своей квартире.