(676 слов) Особое место в творчестве знаменитого отечественного писателя и драматурга Антона Павловича Чехова занимают рассказы. В них он затрагивает различные актуальные проблемы,общества. Одним из таких его творений стало произведение «Крыжовник». В этом рассказе он заострил внимание на важных, насущных темах — эгоизм, смысл существования человека и его счастье в жизни. Сам автор был по жизни человеком опытным и многогранным — он прославился как медик и театрал, писатель и деятель общественности. Кроме того, он много жертвовал на благотворительность. Стиль Чехова таков, что произведения написаны простым языком, но с очень глубоким, поучительным смыслом. Рассматриваемое произведение является весьма ярким примером.
Познакомимся с персонажами произведения.
Главный герой рассказа — Николай Иванович Чишма-Гималайский. Он на протяжении всей жизни мечтал о том, что у него будет свое личное имение, где он занимался бы выращиванием крыжовника. образ Чимши-Гималайского — это образ трудолюбивого и одновременно тщеславного человека, который желал стать богачом и войти в ряды высшего света. Семьи своей он не нажил, а из той, из что он вышел — был только брат, который работал ветеринаром. Именно он и рассказывает нам историю жизни своего брата Николая.
Николай с ранней молодости начал откладывать деньги для достижения своей мечты — жил он в казенном жилье, ограничивал себя во всем, стараясь сэкономить. Читателям герой показан не как веселый и оптимистичный молодой человек, поскольку его экономия на своей жизни ради достижения мечты перешла все границы дозволенного — он часто живет впроголодь, почти не лечится, если заболеет, редко покупает себе одежду. Но финансов по-прежнему не хватает.
Зарабатывал он в основном бумажными делами — перепиской различных документов. Он занимался этой работой почти всегда и регулярно вспоминал свои юность и детство, то время, когда он жил в сельской местности. А его мечта о приобретении собственного имения была настолько всепоглощающей, что он даже изучил соответствующую литературу о сельском хозяйстве и садоводстве. Николай Иванович разрабатывал проекты планировки своего имения. Откладывая деньги в банк под проценты и экономя абсолютно на всем, молодой человек превратился в скрягу.
Будучи уже сорокалетним мужчиной, Чишма-Гималайский женился из корыстных побуждений — он нашел себе богатую вдову, которая была уже в возрасте и отнюдь не красавицей. Иными словами, он заключил брак по расчету.
После женитьбы он стал тираном — он создал такие условия жизни для своей супруги, что долго она не продержалась в этом браке и скончалась. А ему было это безразлично, он не испытывал мук совести и не думал о том, что именно он загнал в гроб женщину.
По прошествию пяти лет Николай Иванович наконец исполняет свою давнюю мечту — он покупает себе имение, которое, однако, было посредственным — его окружали заводы, отходы которых загрязняли реку поблизости, изменяя ее цвет до кофейного. Однако он не особо печалится по поводу местоположения своего имения.
Его брат, от лица которого ведется повествование, обратил внимание на то, что Николай стал меняться в лучшую сторону после достижения мечты. Теперь нашему взору представлен несколько другой человек — он вроде бы счастлив, однако, это не так. Николай остался безнравственным и равнодушным человеком, и это видно по его поведению и выражениям. Мужчина уже не стремится ни к чему и не развивается, поскольку он достиг желаемого, и больше ничего не хочет. Но все сильнее развивалось его тщеславие — он стал считать себя настоящим дворянином и думал, что народ его уважает. Все свои действия мужчина видит в положительном свете.
Если раньше Николай Иванович был молодым бедным служащим с низким чином, то теперь это богатый самодовольный аристократ в годах, который был тем еще эгоистом и, кроме того, еще и деспотом. Жил он теперь на широкую ногу — ел, что хотел, когда хотел, набирал вес; жил праздно, постепенно становился более высокомерным и все более походил на аристократа той поры. Для него самым излюбленным лакомством был урожай посаженного им крыжовника, о котором он так мечтал. Он был самым счастливым человеком, когда собирал свой первый урожай крыжовника.
Таким образом, писатель хотел нам показать, что нужно смотреть на мир шире и не останавливаться на мелочах, ограничивая себя лишь комфортом для себя одного. Автор хотел, чтобы у читателя появился более высокий смысл жизни, не ограниченный личным комфортом, чтобы он, когда добьется желаемого, начал бы помогать тем, у кого схожие мечты, но кому не так повезло, как ему. Чехов считает, что нужно развиваться и после достижения желаемой цели и думать не только о себе.
Писатель имел иное мнение на этот счет — нужно творить добро, ведь только таким образом можно сделать жизнь людей лучше, а значит — и мир станет чище, добрее и лучше.
В этой публикации собраны лучшие цитаты выдающегося русского писателя, драматурга и врача по профессии имя которого известно любому образованному человеку — Антон Павлович Чехов (17 (29) января 1860 — 2 (15) июля 1904). Цитаты и афоризмы собраны из рассказов и др. произведений, статей, записной книжки и писем (личной переписки) Антона Павловича Чехова.
Лучшие цитаты А.П. Чехов (в алфавитном порядке)
Администрация делит на податных и привилегированных… Но ни одно деление не годно, ибо все мы народ и всё то лучшее, что мы делаем, есть дело народное.
А давеча вы были правы: осетрина-то с душком! («Дама с собачкой»)
Без веры человек жить не может. А.П. Чехов
Бездарен не тот, кто не умеет писать повестей, а тот, кто их пишет и не умеет скрывать этого («Ионыч»).
Берегись изысканного языка. Язык должен быть прост и изящен. (письмо старшему брату Александру Павловичу Чехову (22.08.1855 — 30.05.1913), 8 мая 1889 г.
Будучи американцем, он в то же самое время был и человеком, а если он был человеком, то рано или поздно он должен был влюбиться, что и сделал он однажды. Влюбился он в одну прекрасную американку, влюбился до безумия, как артист, влюбился до того, что однажды вместо aquae distillatae прописал argentum nitricum, — влюбился, предложил руку и женился («Жёны артистов»).
…в Питере я выпил столько, что мною должна гордиться Россия! (из письма А. С. Суворину, 20 февраля 1890 г.)
Вам хочется кутнуть? А мне ужасно хочется. Свободы хочется и денег. Сидеть бы на палубе, трескать вино и беседовать о литературе, а вечером дамы. (из письма А. С. Суворину, 28 июля 1893 г.).
Ваш отец вызвал генерала на дуэль, генерал назвал его… извините, подлецом… Потеха была! Мы напоили после их пьяными и помирили… Нет ничего легче, как мирить русских людей… Добряк был ваш отец, доброе имел сердце… («Безотцовщина»).
Во все времена богатство языка и ораторское искусство шли рядом. — Хорошая новость («Новое время», 24 января 1893 г.).
Водка бела, но красит нос и чернит репутацию («Плоды долгих размышлений»).
Вот каков я. Во мне сидит леший, я мелок, бездарен, слеп, но и вы, профессор, не орёл! И в то же время весь уезд, все женщины видят во мне героя, передового человека, а вы знамениты на всю Россию («Леший»).
Всякого только что родившегося младенца следует старательно омыть и, давши ему отдохнуть от первых впечатлений, сильно высечь со словами: «Не пиши! Не пиши! Не будь писателем!» Если же, несмотря на такую экзекуцию, оный младенец станет проявлять писательские наклонности, то следует попробовать ласку. Если же и ласка не поможет, то махните на младенца рукой и пишите «пропало». Писательский зуд неизлечим («Правила для начинающих авторов»).
В человеке должно быть всё прекрасно: и лицо, и одежда, и душа, и мысли. — «Дядя Ваня» (персонаж Астров) А.П. Чехов
Где искусство, где талант, там нет ни старости, ни одиночества, ни болезней, и сама смерть вполовину… («Лебединая песня» («Калхас»), персонаж Светловидов).
Говорят, что философы и истинные мудрецы равнодушны. Неправда, равнодушие — это паралич души, преждевременная смерть («Скучная история»).
Делиться ― разориться, надо вместе жить.
Дети святы и чисты. Нельзя делать их игрушкою своего настроения.
Дешевизна русского товара — это диплом на его негодность. (письмо Чеховым, 14—17 мая 1890 г.).
Доктора — те же адвокаты, с тою только разницей, что адвокаты только грабят, а доктора и грабят и убивают… («Иванов», персонаж Шабельский).
…доктора, частные пристава и дамские парикмахеры имеют право вторгаться в частную жизнь («Ночь перед судом»).
Если боитесь одиночества, то не женитесь.
Если бы у меня была охота заказать себе кольцо, то я выбрал бы такую надпись: «ничто не проходит». Я верю, что ничто не проходит бесследно и что каждый малейший шаг наш имеет значение для настоящей и будущей жизни («Моя жизнь»).
Если хочешь стать оптимистом и понять жизнь, то перестань верить тому, что говорят и пишут, а наблюдай сам и вникай.
Если человек присасывается к делу, ему чуждому, например, к искусству, то он, за невозможностью стать художником, неминуемо становится чиновником. Сколько людей таким образом паразитирует около науки, театра и живописи, надев вицмундиры! То же самое, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней, тому больше ничего не остаётся, как стать чиновником. (Сахалинский дневник, 4 декабрь 1896)
Жениться интересно только по любви; жениться же на девушке только потому, что она симпатична, это всё равно что купить себе на базаре ненужную вещь только потому, что она хороша.
Женщина есть опьяняющий продукт, который до сих пор ещё не догадались обложить акцизным сбором. («Женщина с точки зрения пьяницы»).
Женщина усваивает скоро языки, потому что в голове у нее много пустого места. Надо воспитать женщину так, чтобы она умела сознавать свои ошибки, а то, по её мнению, она всегда права.
Женщины без мужского общества блекнут, а мужчины без женского глупеют.
Жизнь дается один раз, и хочется прожить ее бодро, осмысленно, красиво («Рассказ неизвестного человека»).
Зарево охватило треть неба, блестит в церковном кресте и в стёклах господского дома, отсвечивает в реке и в лужах, дрожит на деревьях; далеко-далеко на фоне зари летит куда-то ночевать стая диких уток… И подпасок, гонящий коров, и землемер, едущий в бричке через плотину, и гуляющие господа — все глядят на закат и все до одного находят, что он страшно красив, но никто не знает и не скажет, в чем тут красота («Красавицы»).
Знающих людей в Москве очень мало; их можно по пальцам перечесть, но зато философов, мыслителей и новаторов не оберёшься — чертова пропасть… Бросишь камень — в философа попадёшь; срывается на Кузнецком вывеска — мыслителя убивает. («Осколки московской жизни»)
Идите и идите по лестнице, которая называется цивилизацией, прогрессом, культурой ― идите, искренно рекомендую, но куда идти? право, не знаю. Ради одной лестницы этой стоит жить.
И самому писать тошно, да и читателя жалко: за что его, бедного, в меланхолию вгонять? Рыбкин вздохнул, покачал головой и горько улыбнулся. ― А вот если бы, ― сказал он, ― случилось что-нибудь особенное, этакое, знаешь, зашибательное, что-нибудь мерзейшее, распереподлое, такое, чтоб черти с перепугу передохли, ну, тогда ожил бы я! Прошла бы земля сквозь хвост кометы, что ли, Бисмарк бы в магометанскую веру перешёл, или турки Калугу приступом взяли бы… или, знаешь, Нотовича в тайные советники произвели бы… одним словом, что-нибудь зажигательное, отчаянное, ― ах, как бы я зажил тогда! ― Любишь ты широко глядеть, а ты попробуй помельче плавать. Вглядись в былинку, в песчинку, в щёлочку… всюду жизнь, драма, трагедия! В каждой щепке, в каждой свинье драма! («Два газетчика», 1886)
Каждый интеллигентный человек читал Тургенева и Толстого, но далеко не каждый платил за их сочинения. («Наше нищенство»).
Какая-то связь, невидимая, но значительная и необходимая, существует… между всеми, всеми; в этой жизни, даже в самой пустынной глуши, ничто не случайно, всё полно одной общей мысли, всё имеет одну душу, одну цель, и, чтобы понимать это, мало думать, мало рассуждать, надо еще, вероятно, иметь дар проникновения в жизнь, дар, который дается, очевидно, не всем («По делам службы»).
Каташкин сел и, насколько у него хватало силы перекричать пьяных, начал пугать их водобоязнью… Те сначала ломались и бравировали, но потом струсили и показали ему укушенные места. Доктор осмотрел раны, прижёг их ляписом и ушёл. После этого приятели легли спать и долго спорили о том, из чего делается ляпис («В Париж!»).
Кто не может взять лаской, тот не возьмёт и строгостью.
Кто ничего не хочет, ни на что не надеется и ничего не боится, тот не может быть художником. (письмо А. С. Суворину, 25 ноября 1892 г.)
Крестьяне, которые больше всех трудятся, не употребляют никогда слова «труд».
Между «есть бог» и «нет бога» лежит целое громадное поле, которое проходит с большим трудом истинный мудрец. Русский же человек знает какую-нибудь одну из двух этих крайностей, середина же между ними ему неинтересна, и он обыкновенно не знает ничего или очень мало.
Мертвые срама не имут, но смердят страшно.
Милая Лика, Вы выудили из словаря иностранных слов слово эгоизм и угощаете им меня в каждом письме. Назовите этим словом Вашу собачку. (из письма Л. С. Мизиновой, 1 сентября 1893 г.).
Мой совет: в пьесе старайся быть оригинальным и по возможности умным, но не бойся показаться глупым; нужно вольнодумство, а только тот вольнодумец, кто не боится писать глупостей. Не зализывай, не шлифуй, а будь неуклюж и дерзок. Краткость — сестра таланта. (письмо старшему брату Александру Павловичу Чехову (22.08.1855 — 30.05.1913), 11 апреля 1889 г.).
Мужской логике никогда не совладать с женской (персонаж Павел Сергеевич Вихленев, «Ниночка»).
Надо быть ясным умственно, чистым нравственно и опрятным физически.
Надеясь на снисхождение критиков, автор просит немедленно выслать деньги за рассказ, иначе его жена и деточки поколеют с голоду. Адрес автора: во втором этаже около кухни, направо от ватера, между шкафом и красным сундуком, в том самом месте, где в прошлом году собака и кошка в драке разбили горшочек. (письмо М. В. Киселевой, июнь 1886 г.).
На этом свете от женского пола много зла и всякой пакости. Не только мы, грешные, но и святые мужи совращались. («Бабы» (персонаж Матвей Саввич)
Национальной науки нет, как нет национальной таблицы умножения; что же национально, то уже не наука.
Немец обезьяну выдумал — выдумать это гораздо интереснее, чем самую обезьяну.
Нет такого предмета, который не подошел бы еврею для фамилии.
Нехорошо! Во сне давил его кошмар. Приснилось ему, будто сам он, голый, высокий, как жираф, стоит среди комнаты и говорит, тыча перед собой пальцем: ― В харю! В харю! В харю! («В усадьбе»).
Ничтожество свое сознавай, знаешь где? Перед богом, пожалуй, пред умом, красотой, природой, но не пред людьми. Среди людей нужно сознавать свое достоинство. (письмо младшему брату Михаилу Павловичу Чехову (18.10.1865 — 14.11.1936), апрель 1879 г.)
Одиночество в творчестве тяжелая штука. Лучше плохая критика, чем ничего… (письмо брату Ал. П. Чехову, 10 мая 1886 г.)
Одна боль всегда уменьшает другую. Наступите вы на хвост кошке, у которой болят зубы, и ей станет легче. («Тоска»)
Он был три раза женат, а потому и имел три пары прекраснейших, ветвистых рогов («Летающие острова»).
…он невзначай напился пьян и в пьяном образе, забыв про семью и службу, ровно пять дней и ночей шатался по злачным местам. От этих беспутно проведенных пяти суток в его памяти уцелел один только похожий на кашу сумбур из пьяных рож, цветных юбок, бутылок, дрыгающих ног. Он напрягал свою память, и для него ясно было только, как вечером, когда зажигали фонари, он забежал на минутку к своему приятелю поговорить о деле, как приятель предложил выпить пива… — («Заказ»)
Писатели, которых мы называем вечными или просто хорошими и которые пьянят нас, имеют один общий и весьма важный признак: они куда-то идут и Вас зовут туда же… Лучшие из них реальны и пишут жизнь такою, какая она есть, но оттого, что каждая строка пропитана, как соком, сознанием цели, Вы, кроме жизни, какая есть, чувствуете ещё ту жизнь, какая должна быть, и это пленяет Вас.
Писатель должен много писать, но не должен спешить.
— Потому, что пьяный добрей и умней трезвого. Пьяный больше любит музыку, чем трезвый. О, моя сладкоголосая квинта! Не будь на этом свете пьяных, недалеко бы ушло искусство! Молись же, чтобы те, которые будут нас слушать, были пьяны! («Ненужная победа»).
Природа вложила в русского человека необыкновенную способность веровать, испытующий ум и дар мыслительства, но всё это разбивается в прах о беспечность, лень и мечтательное легкомыслие… («На пути»). А.П.Чехов
Разве льгота, данная Ивану, не служит в ущерб Петру? — «Наше нищенство» («Новое время», № 4587, 4 декабря 1888)
Русский человек любит вспоминать, но не любит жить («Степь»).
С самого рождения я живу в Москве, но ей-богу не знаю, откуда пошла Москва, зачем она, к чему, почему, что ей нужно. В думе, на заседаниях, я вместе с другими толкую о городском хозяйстве, но я не знаю, сколько вёрст в Москве, сколько в ней народу, сколько родится и умирает, сколько мы получаем и тратим, на сколько и с кем торгуем… Какой город богаче: Москва или Лондон? Если Лондон богаче, то почему? А шут его знает! И когда в думе поднимают какой-нибудь вопрос, я вздрагиваю и первый начинаю кричать: «Передать в комиссию! В комиссию!» («В Москве»)
Скажи, пожалюста, душя моя, когда я буду жить по-человечески, т. е. работать и не нуждаться? Теперь я и работаю, и нуждаюсь, и порчу свою репутацию необходимостью работать херовое. (письмо брату А. П. Чехову, 17 апреля 1887 г.)
Следует избегать некрасивых, неблагозвучных слов. Я не люблю слов с обилием шипящих и свистящих звуков, избегаю их.
Счастливы или несчастливы данные муж и жена — этого сказать никто не может. Это тайна, которую знают трое: Бог, он и она. (по воспоминаниям Бориса Александровича Лазаревского).
Сын и отец, оба шалопаи и сангвиники, поссорились: Так будь же ты проклят! вспылил отец. ― Будь и ты проклят! ответил сын.
Там хорошо, где нас нет: в прошлом нас уже нет, и оно кажется прекрасным.
Теперь о щекотливом. Счёт дружбы не портит, а посему беру на себя смелость написать нижеследующее. Ввиду того, что для «Осколков» я начинаю терять цену как постоянный, исправный и аккуратный сотрудник, ввиду того, что даже в разгар литературной энергии мне приходится пропускать по 1 — 2 № (номеру) почти в каждом месяце, было бы справедливым упразднить добавочные. Не правда ли? Согласитесь со мной и сделайте подобающее распоряжение… Будут и волки сыты, и овцы целы, когда останется одна только построчная плата… (письмо Н. А. Лейкину, 12 января 1887 г.)
Тля ест траву, ржа — железо, а лжа — душу… (прим. лжа — ложь)
Тогда человек станет лучше, когда вы покажете ему, каков он есть…
Тот, кому чужда жизнь, кто неспособен к ней, тому ничего больше не остается, как стать чиновником.
Увидел за ужином хорошенькую и — поперхнулся; потом увидел другую хорошенькую — и опять поперхнулся. Так и не ужинал, много было хорошеньких.
У людей, живущих одиноко, всегда бывает на душе что-нибудь такое, что они охотно бы рассказали.
Умный говорит: «это ложь, но так как народ жить без этой лжи не может, так как она исторически освящена, то искоренять сразу ее опасно; пусть она существует пока, лишь с некоторыми поправками». А гений: «это ложь, стало быть, это не должно существовать».
Университет развивает все способности, в том числе — глупость.
Химиками выдуманный дух. Говорят, что без него жить невозможно. Пустяки. Без денег только жить невозможно. — Примеч. переводчика (О кислороде, «Летающие острова»)
Хорошее воспитание не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-нибудь другой. («Дом с мезонином»).
— Человеку нужно только 3 аршина земли.
— Не человеку, а трупу. Человеку нужен весь земной шар.
Чем культурнее, тем несчастнее.
Чем короче и реже ты пишешь, тем больше и чаще тебя печатают («Правила для начинающих авторов»).
Что писатели-дворяне брали у природы даром, то разночинцы покупают ценою молодости. Напишите-ка рассказ о том, как молодой человек, сын крепостного, бывший лавочник, гимназист и студент, воспитанный на чинопочитании, целовании поповских рук, поклонении чужим мыслям выдавливает из себя по каплям раба и как он, проснувшись в одно прекрасное утро, чувствует, что в его жилах течет уже не рабская кровь, а настоящая человеческая. (из письма А. С. Суворину, 7 января 1889 г.)
В наше больное время, когда европейскими обществами обуяли лень, скука жизни и неверие, когда всюду в странной взаимной комбинации царят нелюбовь к жизни и страх смерти, когда даже лучшие люди сидят сложа руки, оправдывая свою лень и свой разврат отсутствием определенной цели в жизни, подвижники нужны, как солнце. Составляя самый поэтический и жизнерадостный элемент общества, они возбуждают, утешают и облагораживают. Их личности — это живые документы, указывающие обществу, что кроме людей, ведущих споры об оптимизме и пессимизме, пишущих от скуки неважные повести, ненужные проекты и дешевые диссертации, развратничающих во имя отрицания жизни и лгущих ради куска хлеба, что кроме скептиков, мистиков, психопатов, иезуитов, философов, либералов и консерваторов, есть еще люди иного порядка, люди подвига, веры и ясно сознанной цели. — Н. М. Пржевальский («Новое время», 26 октября 1888 г.
Когда мне говорят о художественном и антихудожественном, о том, что сценично или не сценично, о тенденции, реализме и т. п., я теряюсь, нерешительно поддакиваю и отвечаю банальными полуистинами, которые не стоят и гроша медного. Все произведения я делю на два сорта: те, которые мне нравятся, и те, которые мне не нравятся. Другого критериума у меня нет, а если Вы спросите, почему мне нравится Шекспир и не нравится Златовратский, то я не сумею ответить. Быть может, со временем, когда поумнею, я приобрету критерий, но пока все разговоры о «художественности» меня только утомляют и кажутся мне продолжением всё тех же схоластических бесед, которыми люди утомляли себя в средние века. (из письма И. Н. Леонтьеву (Щеглову), 22 марта 1890 г.).
Я безденежен до мозга костей. Если у тебя есть человеколюбие в животе, то снизойди к моей унизительной просьбе: немедленно, со скоростью вальдшнепа, которому всунули в задний проход ядовитую стрелу, надевай шапку и мчись:
a) в контору «Нового времени» (Невский 38) и получи там гонорар за рассказ «На пути», b) в «Петербургскую газету» (Симеоновский пер.) и получи 107 рублей по счёту, который оною конторою уже получен. Полученные деньги не трать и не раздавай нищим, а вышли мне почтой или простым переводом… (письмо брату А. П. Чехову, 8 января 1887 г.)
Я в самом деле еду на о. Сахалин, но не ради одних только арестантов, а так вообще… Хочется вычеркнуть из жизни год или полтора (из письма С. Н. Филиппову, 2 февраля 1890 г.).
Я думаю, что если бы мне прожить ещё 40 лет и во все эти сорок лет читать, читать и читать и учиться писать талантливо, т. е. коротко, то через 40 лет я выпалил бы во всех вас из такой большой пушки, что задрожали бы небеса (из письма А. С. Суворину, 8 апреля 1889 г.).
Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр. Вся интеллигенция виновата, вся, сударь мой. Пока это ещё студенты и курсистки — это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры.
Я так понимаю, что вера есть способность духа. Она всё равно что талант: с нею надо родиться. Насколько я могу судить по себе, по тем людям, которых видал на своем веку, по всему тому, что творилось вокруг, эта способность присуща русским людям в высочайшей степени. Русская жизнь представляет из себя непрерывный ряд верований и увлечений, а неверия или отрицания она еще, ежели желаете знать, и не нюхала. Если русский человек не верит в бога, то это значит, что он верует во что-нибудь другое («На пути»).
— Я тоже за обедом и на охоте поучал, как жить, как веровать, как управлять народом. Я тоже говорил, что ученье свет, что образование необходимо, но для простых людей пока довольно одной грамоты. Свобода есть благо, говорил я, без неё нельзя, как без воздуха, но надо подождать. Да, я говорил так, а теперь спрашиваю: во имя чего ждать? … Во имя чего ждать, я вас спрашиваю? Во имя каких соображений? Мне говорят, что не всё сразу, всякая идея осуществляется в жизни постепенно, в своё время. Но кто это говорит? Где доказательства, что это справедливо? Вы ссылаетесь на естественный порядок вещей, на законность явлений, но есть ли порядок и законность в том, что я, живой, мыслящий человек, стою надо рвом и жду, когда он зарастёт сам или затянет его илом, в то время как, быть может, я мог бы перескочить через него или построить через него мост? И опять-таки, во имя чего ждать? Ждать, когда нет сил жить, а между тем жить нужно и хочется жить! («Крыжовник»)
Три странствующих актёра — Смирнов, Попов и Балабайкин шли в одно прекрасное утро по железнодорожным шпалам и нашли бумажник.
— Наш друг Попов славный малый, — говорил Смирнов со слезами на глазах, — люблю я его, глубоко ценю за талант, влюблён в него, но… знаешь ли? — эти деньги сгубят его… Он или пропьёт их, или же пустится в аферу и свернёт себе шею. Он так молод, что ему рано ещё иметь свои деньги, голубчик ты мой хороший, родной мой…
— Да, — согласился Балабайкин и поцеловался со Смирновым. — К чему этому мальчишке деньги? Другое дело мы с тобой… Мы люди семейные, положительные… Для нас с тобой лишний рубль многое уж значит… (Пауза.) Знаешь что, брат? Не станем долго разговаривать и сентиментальничать: возьмем да и убьём его!.. Тогда тебе и мне придётся по восьми тысяч. Убьём его, а в Москве скажем, что он под поезд попал… Я тоже люблю его, обожаю, но ведь интересы искусства, полагаю, прежде всего. К тому же он бездарен и глуп, как эта шпала.
— Что ты, что?! — испугался Смирнов. — Это такой славный, честный… Хотя с другой стороны, откровенно говоря, голубчик ты мой, свинья он порядочная, дурррак, интриган, сплетник, пройдоха… Если мы в самом деле убьем его, то он сам же будет благодарить нас, милый ты мой, дорогой… А чтобы ему не так обидно было, мы в Москве напечатаем в газетах трогательный некролог. Это будет по-товарищески «Бумажник»
Воспитанные люди, по моему мнению, должны удовлетворять следующим условиям: 1) Они уважают человеческую личность, а потому всегда снисходительны, мягки, вежливы, уступчивы… Они не бунтуют из-за молотка или пропавшей резинки; живя с кем-нибудь, они не делают из этого одолжения, а уходя, не говорят: с вами жить нельзя! Они прощают и шум, и холод, и пережаренное мясо, и остроты, и присутствие в их жилье посторонних… 2) Они сострадательны не к одним только нищим и кошкам. Они болеют душой и от того, чего не увидишь простым глазом. Так, например, если Петр знает, что отец и мать седеют от тоски и ночей не спят, благодаря тому что они редко видят Петра (а если видят, то пьяным), то он поспешит к ним и наплюет на водку. 3) Они уважают чужую собственность, а потому и платят долги. 4) Они чистосердечны и боятся лжи, как огня. Не лгут они даже в пустяках. Ложь оскорбительна для слушателя и опошляет в его глазах говорящего. Они не рисуются, держат себя на улице так же, как дома, не пускают пыли в глаза меньшей братии… Они не болтливы и не лезут с откровенностями, когда их не спрашивают… Из уважения к чужим ушам, они чаще молчат. 5) Они не уничижают себя с тою целью, чтобы вызвать в другом сочувствие. Они не играют на струнах чужих душ, чтоб в ответ им вздыхали и нянчились с ними. Они не говорят: «Меня не понимают!» или: «Я разменялся на мелкую монету! Я!!», потому что всё это бьет на дешевый эффект, пошло, старо, фальшиво… 6) Они не суетны. Их не занимают такие фальшивые бриллианты, как знакомства с знаменитостями, рукопожатие пьяного Плевако, восторг встречного в Salon’e, известность по портерным… Они смеются над фразой: «Я представитель печати!!», которая к лицу только Родзевичам и Левенбергам. Делая на грош, они не носятся со своей папкой на сто рублей и не хвастают тем, что их пустили туда, куда других не пустили… Истинные таланты всегда сидят в потёмках, в толпе, подальше от выставки… Даже Крылов сказал, что пустую бочку слышнее, чем полную… 7) Если они имеют в себе талант, то уважают его. Они жертвуют для него покоем, женщинами, вином, суетой… Они горды своим талантом. 
Они воспитывают в себе эстетику. Они не могут уснуть в одежде, видеть на стене щели с клопами, дышать дрянным воздухом, шагать по оплеванному полу, питаться из керосинки. Они стараются возможно укротить и облагородить половой инстинкт… Спать с бабой, дышать ей в рот выносить ее логику, не отходить от нее ни на шаг — и всё это из-за чего! Воспитанные же в этом отношении не так кухонны. Им нужны от женщины не постель, не лошадиный пот, не ум, выражающийся в уменье надуть фальшивой беременностью и лгать без устали… Им, особливо художникам, нужны свежесть, изящество, человечность, способность быть не, а матерью… Они не трескают походя водку, не нюхают шкафов, ибо они знают, что они не свиньи. Пьют они только, когда свободны, при случае… Ибо им нужна mens sana in corpore sano.
И т. д. Таковы воспитанные… Чтобы воспитаться и не стоять ниже уровня среды, в которую попал, недостаточно прочесть только Пикквика и вызубрить монолог из «Фауста». Тут нужны беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля… Тут дорог каждый час… Иди к нам, разбей графин с водкой и ложись читать… хотя бы Тургенева, которого ты не читал… (письмо художнику, родному брату Николаю Павловичу Чехову, март 1886 г.)
О Чехове. Цитаты о Чехове
В литературном мире Антон Павлович Чехов был солнцем, которое вызвало к жизни, обогрело, приласкало и даже переформировало не одного писателя.
В июле месяце 1904 года всё внимание русского общества захватила война с её ужасами. Но даже и громада зла, волнами катившегося с Дальнего Востока, не могла осилить интереса публики к добру, которое не умерло вместе с телом замечательного писателя и человека.
После смерти Чехова в газетах было так: пол-листа о его жизни и кончине, а пол-листа о войне. В две недели о нём составилась целая литература, и тем не менее, сказано было мало. (Борис Лазаревский, «А. П. Чехов»)
Чехов был человеком конкретностей и писал живых людей, может быть как никто, но эти конкретности он давал по-особому, на широком и спокойном горизонте своего раздумья. Так иногда, на фоне заката, увидишь стебли полыни или дикой рябинки, они такие же, как и те, что у тебя под ногами, но и не те, ибо конкретность их дана с гравюрною чёткостью, и даны расстояние, простор и грань горизонта, и тёплая желтизна уходящего неба. (Иван Новиков, «Две встречи», 1929)
С большой любовью растил он берёзку, напоминавшую ему нашу северную природу, ухаживал за штамбовыми розами и гордился ими, за посаженным эвкалиптом около его любимой скамеечки, который, однако, недолго жил, так же как берёзка: налетела буря, ветер сломал хрупкое белое деревце, которое, конечно, не могло быть крепким и выносливым в чуждой ему почве. Аллея акаций выросла невероятно быстро, длинные и гибкие, они при малейшем ветре как-то задумчиво колебались, наклонялись, вытягивались, и было что-то фантастическое в этих движениях, беспокойное и тоскливое… На них-то всегда глядел Антон Павлович из большого итальянского окна своего кабинета. Были и японские деревца, развесистая слива с красными листьями, крупнейших размеров смородина, были и виноград, и миндаль, и пирамидальный тополь ― всё это принималось и росло с удивительной быстротой благодаря любовному глазу Антона Павловича. Одна беда ― был вечный недостаток в воде, пока наконец Аутку не присоединили к Ялте и не явилась возможность устроить водопровод. (Ольга Книппер-Чехова, «О А. П. Чехове», 1933)
Мы тихо подошли к кабинету. Сквозь полуотворённую дверь я увидел Антона Павловича. Он сидел на турецком диване с ногами. Лицо у него было осунувшееся, восковое… и руки тоже… Услышав шаги, он поднял голову… Один момент ― и три выражения: суровое, усталое, удивлённое ― и весёлые глаза. Радостная Антошина улыбка, которой я давно не видел у него. ― Гиляй, милый, садись на диван! ― И он отодвинул ноги вглубь. ― Владимир Алексеевич, вы посидите, а я на полчасика вас покину, ― обратилась ко мне Ольга Леонардовна. ― Да я его не отпущу! Гиляй, какой портвейн у меня! Три бутылки! Я взял в свою руку его похудевшую руку ― горячую, сухую. ― А ну-ка пожми! Помнишь, как тогда… А табакерка твоя где? ― Вот она. Он взял её, погладил, как это всегда делал, по крышке и поднёс её близко к носу. ― С донничком? Степью пахнет донник. Ты оттуда? ― Из Задонья, из табунов. (Владимир Гиляровский, «Жизнерадостные люди», 1934)
С какой гордостью он показывал мне, бывало, каждый новый розовый куст, каждый тюльпан, расцветающий весной, и говорил, что для него нет больше удовольствия, чем следить, «как он лезет из земли, как старается» ― и потом пышно расцветает. Я редко встречала мужчин, ― кроме разве садоводов, которые так любили бы и знали цветы, как А.П. Ему даже не странно было дарить цветы, хотя это было не принято по отношению к мужчинам. Но я помню, как, когда он уезжал за границу, как-то мне захотелось ему привезти цветов на дорогу, и я подарила ему букет бледно-лиловых гиацинтов и лимонно-жёлтых тюльпанов, сочетание которых ему очень понравилось. На одной из книг, ― томик пьес, который он подарил мне, ― стоит шутливая надпись: «Тюльпану души моей и гиацинту моего сердца, милой Т.Л.» ― и наверно, когда он делал эту надпись, перед его глазами встала Москва, первая капель, мартовский ветер, обещающий весну… и наша весёлая компания, приехавшая на Курский вокзал проводить его и чокнуться стаканами вина, пожелав счастливого пути… (Татьяна Щепкина-Куперник, «О Чехове», 1952)
Чехов хорошо сказал, что выдавливал из себя по капле раба. Но и хорошо промолчал, чем он при этом заполнял пустоту, образовавшуюся на месте былых капель. Словами? То бишь нерабской литературой? (Пишущие именно этим грешат. Ещё и гордятся. Мифотворцы.) Но реально пост’рабская наша пустота заполняется, увы, как попало. Таков уж обмен: ты из себя выдавливаешь, но в твои вакуумные пустоты (послерабские) напирает, набегает со стороны всякое и разное ― из набора, которому ты не хозяин. Ты и обнаруживаешь в себе чужое не сразу. (Владимир Маканин, «Андеграунд, или герой нашего времени», 1997)
Плывя по Волге до Нижнего, а потом по Каме до Перми и мучаясь животом после прощального обеда, Антон писал открытки друзьям и наставления домашним. В Перми путешествие по реке закончилось. В предгорьях Урала снег смешался с дождём и разводил под ногами великую грязь. (Дональд Рейфилд, «Жизнь Антона Чехова», 2005)
В Томске на улицах была непроходимая грязь и нашлась лишь одна городская баня. Чехов в некотором смысле открыл «туристический сезон» в Центральной Сибири: на праздных путешественников здесь смотрели с любопытством и оказывали особое гостеприимство. В гостинице Антона, сидевшего за письмом Суворину, посетил помощник иркутского полицмейстера Аршаулов. Он привёз на прочтение Чехову свой рассказ, попросил водки и разоткровенничался о любовных проблемах. (Дональд Рейфилд, «Жизнь Антона Чехова», 2005)
Аршаулов пригласил Антона осмотреть томские бордели, из которых они вернулись в два часа ночи. Впечатление о городе осталось неблагоприятное: «Томск город скучный, нетрезвый; красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское. Замечателен сей город тем, что в нём мрут губернаторы». (Дональд Рейфилд, «Жизнь Антона Чехова», 2005)
Чехов — это Пушкин в прозе. Вот как в стихах Пушкина каждый может найти что-нибудь такое, что пережил сам, так и в рассказах Чехова, хоть в каком-нибудь из них, читатель непременно увидит себя и свои мысли… (Лев Толстой, из книги Бориса Лазаревского, «Повести и рассказы», 1906)
Как-то в часу седьмом вечера, великим постом, мы ехали с Антоном Павловичем с Миусской площади… ко мне чай пить. <…> На углу Тверской и Страстной площади… остановились как раз против освещенной овощной лавки Авдеева, славившейся на всю Москву огурцами в тыквах и солеными арбузами. Пока лошадь отдыхала, мы купили арбуз, завязанный в толстую серую бумагу, которая сейчас же стала промокать, как только Чехов взял арбуз в руки. Мы поползли по Страстной площади, визжа полозьями по рельсам конки и скрежеща по камням. Чехов ругался — мокрые руки замерзли. Я взял у него арбуз.
Действительно, держать его в руках было невозможно, а положить некуда.
Наконец я не выдержал и сказал, что брошу арбуз.
— Зачем бросать? Вот городовой стоит, отдай ему, он съест.
— Пусть ест. Городовой! — поманил я его к себе.
Он, увидав мою форменную фуражку, вытянулся во фронт.
— На, держи, только остор…
Я не успел договорить: «осторожнее, он течет», как Чехов перебил меня на полуслове и трагически зашептал городовому, продолжая мою речь:
— Осторожнее, это бомба… неси ее в участок…
Я сообразил и приказываю:
— Мы там тебя подождем. Да не урони, гляди.
— Понимаю, вашевскродие.
А у самого зубы стучат.
Оставив на углу Тверской и площади городового с «бомбой», мы поехали ко мне в Столешников чай пить. (Владимир Гиляровский, «Жизнерадостные люди»).
Вероятно, за всю жизнь Чехов пошутил неудачно единожды. Послал издателю Марксу телеграмму с обещанием прожить не более восьмидесяти лет, а по договору гонорар за новые произведения Чехова постоянно возрастал и через сорок лет должен был составить около 2000 рублей за лист. Посчитав, что при благоприятных условиях писатель может строчить 30-50 листов в год, и помножив 2000 на 50, Маркс откинул лапти в глубоком обмороке. Впоследствии выяснилось, что шок Маркса проистекал из чьих-то нашептываний, что в обычае русских писателей под конец своей деятельности сходить с ума и выпускать «переписку с друзьями» или переделывать Евангелие в таком роде, что цензура может запретить не только поданное произведение, но и самого подавателя. (Виктор Конецкий, «Как я первый раз командовал кораблём»).
↑ ↑ ↑ Понравилась публикация JuicyWorld.org? Поделитесь, чтобы не потерять.
* * * * *
Прошу поддержать сайт JuicyWorld.org.
PayPal.me/mgf67
Карта Сбербанка: 2202200774909236
Сбербанк-онлайн (номер телефона): +7 925 278-48-80
Полученное пойдёт на развитие сайта и новый контент. К сожалению, своих денег на сайт не хватает — я лежачий инвалид. Здесь >> Обо мне и сайте
* * * * *
Обновлено: 20.02.2021 13:47:59
*Обзор лучших по мнению редакции expertology.ru. О критериях отбора. Данный материал носит субъективный характер, не является рекламой и не служит руководством к покупке. Перед покупкой необходима консультация со специалистом.
Чехов – поистине мастер коротких рассказов. Основная черта большинства из них – яркие акценты на бытовой жизни и тонкостях взаимоотношений простых русских обывателей. Благодаря невероятной остроте слога, точно и ярко подобранным словам и речевым оборотам писателю удалось передать тонкие внутренние переживания главных героев и погрузить в нужную атмосферу. За весь свой творческий период Чехов написал немало рассказов, в большинстве своем – юмористических, но при этом наполненных грустными обрывками панорамы жизни в тогдашней России. Вашему вниманию подборка самых коротких и необычных из них.
Гений емких и коротких сюжетов: топ-10 самых небольших рассказов Антона Павловича Чехова
75000
Рейтинг: 5.0
Старая как мир история о предательстве и неверности. Но Чехову удалось облачить ее в такую ярко-трагичную обертку, что после прочтения остро ощущается боль тех, кто стал поневоле жертвой поведения главного героя. Два приятеля возвращаются домой, и рассуждают о том, как один из них проиграл деньги, данные женой для оплаты учебы ее младшей сестры.
Главный герой – Василий Иваныч – самоуверенный красавчик, мот и прелюбодей совсем не жалеет о своем поступке и беспокоится лишь о том, что его благоверная будет «всю ночь проповедь читать», когда он вернется домой. Придя домой, он узнает, что супруга выиграла в лотерею 75000 рублей по билету, подаренному бывшим возлюбленным (товарищем Василия): она радуется, что теперь муж перестанет быть таким беспорядочным, кутежником, ведь, по ее мнению, только бедность толкала его на это.
Но Василий не слышит ее, у него в голове свои мысли. Стремглав он бежит к своей бывшей любовнице, отвергнувшей его из-за отсутствия у него денег, и отдает ей билет как старый подарок, который оказался ценным. А в это время другая сидит и смотрит в пустую шкатулку из-под билета заплаканными, почти обезумевшими глазами и понимает, кто украл деньги.
Баран и барышня
Рейтинг: 4.9
К чему может привести сытая жизнь, наполненная «смертельной скукой»? К тому, что тот, кто ее ведет, легко испортит жизнь другому. «Милостивый государь», проснувшийся от послеобеденного сна и не знающий, чем себя занять, принимает барышню из более низкого сословия, которая одето просто, «…даже очень просто». И из любопытства соглашается ее выслушать.
Скромная девушка сбивчиво и неловко объясняет, что пришла с просьбой дать ей билет «для бесплатного проезда на родину». Барышня рассказывает, что она небогата, а ей нужно срочно съездить в далекий Курск, где живут родители, поскольку она давно не была дома и получила письмо о том, что ее мать больна.
Милостивый государь, глядя на хорошенькую девушку, бестактно интересуется ее личной жизнью, семьей. Девушка, сконфуженная такими вопросами, вынуждена отвечать, в надежде получить желаемое. Барин поит ее чаем, беседует до самого вечера, а затем отправляет восвояси, заявив, что ему уже в театр пора. На вопрос девушки о том, смеет ли она надеяться на бесплатный билет, сообщает ей, что она перепутала подъезд, и «какой-то железнодорожник» живет рядом с ним. Попав, наконец, по назначению, барышня узнает, что полчаса назад тот уехал в столицу. Автор ярко показывает проблему «маленького человека» и его зависимость от людей «сильных», которые могут разрушить чужие жизни просто от скуки.
Беззаконие
Рейтинг: 4.8
Рассказ о том, как один дурной поступок может привести к настоящей душевной буре и, в то же время, стать причиной невероятно смешной истории. Главный ее виновник – коллежский асессор Мигуев, изменивший своей супруге с горничной. Однажды, совершая вечернюю прогулку около своей дачи, вспоминал он неприятный момент недельной давности, когда причина его «минутного увлечения» пригрозила ему тем, что расскажет все его жене и ребеночка их общего подбросит.
И вот Мигуев обнаруживает на своем крыльце узел с малышом. Испытывая ужас за свое положение, мнение окружающих и собственной супруги, он хватает ребенка и решается подбросить к другому крыльцу – купца Мелкина. Пока он идет к дому соседа, его одолевает целая буря мыслей, неожиданно перерастающих из низменных в благородные: асессор переживает о том, как будет расти его сын и в кого он превратится.
Результатом душевных терзаний становится твердое решение оставить ребенка себе. И вот Мигуев, преодолевая страх, вернулся домой, «направился к жене и стал перед ней на колени». Огорошив ее неожиданной новостью, главный герой выбегает из дому, решив дать ей время «прийти в чувство». А в это время мимо идет дворник и сообщает о том, что местная прачка оставила на крыльце асессора своего ребеночка и тот пропал. Мигуеву не остается ничего другого, кроме как сказать своей заплаканной и рассерженной супруге, что он пошутил.
Брак по расчету
Рейтинг: 4.7
Рассказ можно смело назвать тонкой насмешкой над человеческой алчностью, отягченной узколобостью окружающих и суровыми реалиями тогдашних взаимоотношений между мужчиной и женщиной. В первой части мы попадаем на свадебный ужин в доме вдовы Мымриной. Нечаянно затеянный телефонистом разговор про электричество незаметно перетекает в тему приданого и брака по расчету. Жених, усмотрев в словах телефониста намек на свой финансовый интерес в браке, оскорбляется и прогоняет сконфуженного гостя прочь.
Вторая сцена – следующее утро. В переулке, где живет вдова, какой-то переполох. Повсюду летает пух, а взору окружающих предстает странная процессия: 2 городовых, жених, за ним – вдова Мымрина и невеста, а, точнее, уже жена Дашенька, дворник и толпа ребятишек. Оказывается, весь шум-гам из-за того, что «честного человека» обсчитали и вместо тысячи рублей приданого дали девятьсот. А жених, разозлившись, распорол тещину перину, выпустив пух в окно.
Но идущая следом невеста плачет не от обиды. Ее мать отвечает прохожим, что ей «Перины жалко! Три пуда!». Обе стороны, оказывается, стоят друг друга. После прочтения остается грустный и неприятный осадок от осознания гадостности человеческой натуры. Автору отлично ужалось передать идею «сделки с совестью».
Гриша
Рейтинг: 4.7
В этом маленьком увлекательном рассказе автору удалось умело показать психологию ребенка через комбинацию детского взгляда на вещи, людей и окружающий мир с мнением взрослого, в лице которого выступает читатель. Главная проблематика, которую Чехов затрагивает в рассказе, это бережное отношение к детству: актуальная как в 19-м веке, так и на сегодняшний день тема. К маленьким детям зачастую относятся как к неразумным существам, в них совершенно не видят личности.
Автор повествует об одном дне из жизни мальчика Гриши, который впервые отправился на прогулку в «большой» мир вместе со своей няней. Ребенок еще очень мал («родившийся два года и восемь месяцев тому назад») и с удивлением для себя узнает, что люди не бегают за кошками, не берут у других нянь апельсины, не боятся громко идущей шеренги солдат, а в гостях обнимаются и пьют, причем жуткую гадость (о чем он узнает благодаря тому, что нянька дает ему попробовать из своей рюмки).
Читатель же может составить свое собственное мнение. Например, о том, что няня к ребенку равнодушна и недобросовестно выполняет свои обязанности, отец не принимает участие в жизни сына: «для чего существует папа – неизвестно». Мама же не понимает поведение и состояние ребенка после первого дня вне дома: когда у него начинается жар от обилия впечатлений и попытки их переварить в голове во время сна, она дает сыну касторку.
Толстый и тонкий
Рейтинг: 4.6
В короткой истории автору удалось великолепно рассказать «о длинных вещах». Здесь отлично показана зависимость человека от занимаемого положения и связанное с этим стереотипное мышление (хотя и личность как таковая тоже играет свою роль). В повествовании речь идет о двух старинных друзьях детства, которые случайно встречаются на вокзале спустя много лет. С помощью оригинальных словесных штрихов Чехов мастерски передает суть происходящего, используя метафоры, постоянные сравнения и пр.
«Тонкий» (Порфирий) и «Толстый» (Михаил) оказываются представителями совершенно разных социальных слоев. Порфирий – коллежский асессор, а Михаил дослужился до тайного советника – высшей государственной должности. Узнав о чине своего старого друга, Тонкий буквально меняется на глазах: «съежился, сгорбился, сузился». Толстый по-прежнему обращается к другу, а тот начал раболепствовать, чем вызвал у Толстого раздражение и тошнотворное ощущение.
Чехов с присущим ему тонким юмором высмеивает неприятных ему людей, которые пресмыкаются перед высокой должностью. Осмеиваемый в рассказе маленький чиновник раболепствует перед старым другом тогда, когда его никто и ничто к этому не вынуждает. Здесь остро показан мир «тонкого» человека с рабской психологией.
Смерть чиновника
Рейтинг: 4.5
Рассказ считается одним из ранних в творчестве писателя. Автору удается (впрочем, как всегда) передать главную мысль посредством простой и короткой истории. В центре этого сюжета – мелкий чиновник Червяков, который, будучи на театральном представлении, случайно чихает на голову сидящему впереди генералу. На почве произошедшего конфуза у мелкого чиновника появляется мысль о том, что надо обязательно извиниться. Это он и делает, наклонившись вперед к генералу.
После этого с главным персонажем начинает происходить нечто невообразимое. Его не покидает чувство тревоги, в голове появляется целый рой мыслей, он находится в постоянном замешательстве. А ведь для этого нет совершенно никаких причин: представитель высокого ранга абсолютно не обиделся и спокойно принял извинение. Но чиновник не находит себе покоя. Он начинает преследовать генерала, приходя к нему на службу. В результате доводит того до бешенства и он с криком прогоняет Червякова, который приходит домой, ложится на диван и умирает.
В рассказе главным предметом осмеяния становится именно чиновник, которого он выставляет и комичным, и жалким. Он смешон, поскольку выглядит нелепо в своей неуместной настойчивости. И, в то же время, жалок из-за постоянных попыток унизить себя назойливыми извинениями. Даже смерть его Чехов делает предметом насмешки, поскольку ему претит никому не нужное, нелепое, добровольное самоуничижение.
Пересолил
Рейтинг: 4.5
В простом, на первый взгляд, сюжете прослеживается одна четкая линия: землемеру Смирнову необходимо добраться до усадьбы и для этого он нанимает на станции, куда прибыл, местного мужика Клима. Начинает смеркаться и перспектива 30 верст ехать в компании «здоровеннейшего мужика», который сворачивает в темный лес, а его лошадь уже бежит галопом, постепенно приводит чиновника в ужас. Он начинает рассказывать вознице о том, как он могуч («силы у меня, словно у быка»), что у него три пистолета и пр. Тут-то и начинается самое интересное.
Видя перед собой незнакомого городского чиновника, который запугивает его своей недюжинной силой и оружием, Клим не находит ничего лучшего, чем бросить и телегу, и лошадь, кинувшись в чащу с криком: «Караул!…не губи ты моей души!». Целых 2 часа Смирному приходится звать Клима обратно. И вот, уже смирившись с тем, что ему придется ночевать на холоде в лесу в компании тощей кобылки, чиновник наконец дозывается мужика, говоря, что просто пошутил. Дальше они едут уже спокойно и землемеру не кажутся опасными ни дорога, ни попутчик.
Святая простота
Рейтинг: 4.5
Чехову удалось создать мастерски построенный диалог двух абсолютно не понимающих другу друга людей в лице сына Александра – успешного столичного адвоката и отца Саввы – настоятеля церкви в небольшом городке. Автору удалось четко показать ту социальную пропасть, которая разделяет преуспевающую интеллигенцию Москвы и прозябающую, ограниченную провинциальность.
Поднимается здесь и острая нравственная проблема: сын, живущий разнообразными интересами столицы, невероятно преуспевающий юрист – абсолютно равнодушен к своему престарелому отцу. Однажды приехав в родную губернию по делам, он не считает нужным проведать отца, которого не видел «лет 12-15». Вместо этого он посещает местный театр, в котором скупает от скуки все билеты, потратив громадную сумму в 300 рублей: просто чтобы спектакль состоялся для него.
Александр – из совершенно чуждого его отцу мира. Он стоит выше многих людей, как в материальном, так и в моральном аспекте. Когда отец, не веря в озвученные сыном, по его мнению, фантастические заработки, спрашивает, за что сын получает такие громадные деньги, получает удивляющий его ответ: «за талант». Чехов стремился показать читателю в этом рассказе (без намека на морализаторство) ненормальность «простительного» с точки зрения многих, абсолютно безразличного отношения сына к судьбе отца.
Нервы
Рейтинг: 4.4
Пусть и маленький, а, все же, шедевр русского писателя. Чехову удалось создать мистический, таинственный и при этом невероятно комичный сюжет. Главный его персонаж – архитектор Ваксин – возвращается вечером домой после званого ужина, где проводился спиритический сеанс, а, точнее, были лишь разговоры о спиритизме, погребенных заживо и пр. Ваксин даже сам делал попытку вызвать дух своего умершего дяди.
Впечатленный этим событием, главный герой, отходя ко сну, никак не может успокоиться: ему все время что-то мерещится во тьме, слышатся звуки и пр. Ваксин – самодостаточный, успешный, женатый мужчина. Тем комичнее выглядит вся ситуация: его страхи выглядят очень нелепо, но до того забавно, что главный герой кажется очаровательным. Ничего предосудительного в его поведении нет и то, как он пытается придумать причину для того, чтобы вызвать гувернантку и не оставаться в комнате одному, выглядит невероятно смешно.
В итоге доходит до того, что Ваксин чуть ли не вламывается к гувернантке и, когда она засыпает, тихонько входит в комнату и ложится в уголке на сундук. Там, свернутым в калачик его и обнаруживает ранним утром супруга, уезжавшая к Троице.
Оцените статью | |
| Всего голосов: 1, рейтинг: 1 |
Внимание! Данный рейтинг носит субъективный характер, не является рекламой и не служит руководством к покупке. Перед покупкой необходима консультация со специалистом.
История, жанр, тема и проблематика
Рассказ Антона Павловича Чехова «Анна на шее» написан и опубликован в 1895 году, но наброски сделаны писателем раньше. В этих черновиках автор придумал сюжетную арку, в которой молодая женщина ради выгоды (спасения своей семьи от бедности) идет под венец с неприятным богатым стариком. Но супруг не спешит расставаться с деньгами ради новоиспеченной супруги.
В опубликованном варианте Чехов меняет детали, задумка остается той же. В октябре рассказ выходит в «Русских Ведомостях», а позже писатель включает его в собрание сочинений. Жанр рассказа – лирико-драматическая новелла с присущим Чехову юмором. Темой является социальное положение обществе, взаимоотношения людей из разных слоев, влияние денег на духовную сторону личности. Столкновение нравственности (духовного) и материального – это проблема произведения.
Композиция и ключевые сюжетные моменты
Рассказ построен по двуплановой композиции, то есть повествование идет с двух позиций – жены и мужа. Состоит из двух глав. Экспозиция. Анна выходит замуж за престарелого чиновника Модеста Алексеича. Но вместо шумного застолья – поездка в монастырь. Относится супруг к ней как к вещи, сравнивает ее с орденом. Во всем, всем своим поведением и внешним видом, он неприятен и противен Анне.
Развитие. На свадьбе она понимает, что обманута: ни она, ни ее семья не получат то, ради чего она выбрала этого супруга, — денег. На разъезде, во время свадебной поездки в монастырь, Анна оживляется, встретив богатого ловеласа Артынова и услышав веселую музыку. Здесь она решает, что будет счастлива, несмотря ни на что.
Кульминация. Дома муж угнетает Анну, с каждой сэкономленной на ней копейкой она все больше ненавидит его. Но однажды объявляют бал, и она желает этим воспользоваться – выбрать лучший наряд и поразить присутствующих. И это удается сделать: на балу Анна пользуется успехом у мужчин и чувствует себя свободной и богатой. Она расцвела: перестала стесняться своего старого мужа, а наоборот, решила получить выгоду из своего положения – улыбаясь и кокетничая с другими. Мужчины очарованы ею.
Развязка. Почувствовав свою силу, Анна перестала выпрашивать у мужа деньги и стала тратить их на развлечения сама. Каталась с Артыновым, гуляла… И совсем забывает о братьях и отце, ради которых пошла на неравный брак; и стесняется уже их, а не старого мужа; и, конечно, абсолютно не считается с мнением Модеста Алексеича. Две главы – это акцент автора на том, как изменяется Анна. То есть сначала она – один человек, а затем – другой. Новелла закольцована: первая и финальная сцены показывают отношение Анны к своей семье. И на этом примере хорошо заметны ее перемены в характере и устремлениях.
Конфликт рассказа – столкновение двух разных миров, разных интересов Анны и Модеста Алексеича. Он бережет каждую копейку, она – рассчитывает на безбедную жизнь для себя, братьев и пьющего отца. Ни о какой любви в браке речи не идет. И у мужа, и у жены – расчетливый интерес. Чиновник получил юную красавицу для выхода в свет и продвижения по службе (и, как он думал, послушную), денег не давал и изредка дарил украшения; теперь и Анна хочет получить свое.
Система образов
Только у Анны более-менее подробная психологическая характеристика, у ее мужа и у второстепенных героев – лишь отдельные, но очень точные черты. Супруг Анны – портрет чиновника, каких мы видели, например, в произведениях Островского, Грибоедова. Чехов создает из него сатирический образ.
Братья Анны, мальчики, запоминаются своей фразой, в которой просят папу не встревать. Папа – пьющий на фоне трагедии (смерть жены) учитель. Интересно, что союз родителей Анны, возможно (нет прямых указаний), более духовный и любящий, чем ее с Модестом Алексеичем. Артынов – некий соблазнитель, не имеет реплик, он искушает взглядом. Это тоже интересный прием автора в создании образа.
Выразительные средства, язык и позиция автора
Чехов пишет богатым на разные выразительные средства языком. Он использует фразеологизмы: чего стоит блестящее сравнение Анны с орденом, что обыгрывается и в названии, и в тексте; и что означает не только отношение к ней как к ордену, но и относится к выражению «сидеть на шее», т.е. быть содержанкой. И даже сочиняет свои. Например, дама с «камнем во рту».
Немало и аллегорий в тексте. Яркая аллегория на балу: где Анна – плывет в танце на парусной лодке, а ее муж – остается далеко на берегу. Нет в его стиле нравоучений и прямых указаний на то, что плохо, а что хорошо в поступках героев – читатель сам может делать выводы. И повествует Чехов с юмором, поэтому тема, которая могла стать трагедией, написана легко, лаконично и не так драматично.
Чехов высмеивает пороки общества – стремление делать карьеру обходным путем, ветреное поведение женщины, брак не по любви, моральный упадок.
Выводы
Итак, рассказ показывает, как девушка из бедной семьи, с благородными целями, хотя и по расчету, практически вынуждена пойти замуж за старика. И как ее благородные цели рассеиваются в свете бала и музыки, текущих рекой шампанского и денег. Хорошо показана в этой новелле и вторая сторона – Модеста Алексеича. Он думал, что получил послушную жену, с помощью которой получит новые ордена, поднимется в обществе. Персонажи словно меняются местами: Модест Алексеич – самоуверенный в начале и облапошенный в конце, и Анна – несчастная, жалостливая на свадьбе, стыдящаяся своего поступка; и забывшая о приличиях, жалости в конце. Анна сама становится как бы тем самым атрибутом (орденом), которой ее считал муж, только не стыдится этого, а принимает и пользуется.
Таким образом, каждый из них добился того, чего хотел: Модест Алексеич – орденов и статуса в обществе, Анна – денег и свободы. Но оба потеряли нечто важное внутри себя, духовное: Модест Алексеич – уважение, Анна – чистую душу. Что еще важно, чему современного читателя учит Чехов? Возможно, тому, что нужно заранее обговаривать свои ожидания от брака, даже от взаимовыгодного, чтобы не получать разочарований.
НА ДЕРЕВНЮ ДЕДУШКЕ
Мне страшно хочется жить, хочется,
чтобы наша жизнь была свята,
высока и торжественна,
как свод небесный. Будем жить!
А.П. Чехов «Рассказ неизвестного человека».
Каждый из нас читал произведение А.П. Чехова. «Ванька», но каждый знает, что дедушка знаменитого писателя Егор Михайлович Чехов уроженец Воронежской губернии, а его родственники и по сей день живут в Богучарском районе.
В своем письме к А.И. Эртилю А.П. Чехов пишет: «Моя фамилия тоже ведет свое начало из Воронежских недр, из Острогожского уезда. Мой дед и отец был крепостным у Черткова…».
Одним из первых в родословной А.П. Чехова, был далекий предок Евстафий Чехов, он был потоком беглых поселенцев, которые в первой половине ХVIII основали русское село Ольховатка. О прадеде писателя Михаиле Евстафиевиче Чехове известно, что «с начала М.Е. Чехов был крепостным бригадира С.И. Тевяшова», а «затем Ольховатка перешла во владения А.В. Черткова, бывшего на протяжении ряда лет воронежским губернским предводителем дворянства, который женился на единственной дочке С.И. Тевяшова».
Из ревизских сказок известно, что Михаил Евстафиевич родился в 1762 г., «в 80-е годы он женился на крестьянке Домникии, и у них родились дети: Иван – в 1790 году, Егор (дед писателя) в 1799 году, Артем в 1800 году, Семен – в 1804 году». Семья Чеховых поселилась в хуторе Неровный, который находился в 12 верстах от Ольховатки.
Хутор Неровный на 1835 год имела 65 дворов 234 женского и 232 мужского пола жителей. Не трудно догадаться, что название хутора произошло от первопоселенца, так как на 1835 год в 18 дворах хутора проживали семьи с фамилией Неровный.
В 1820 году Егор Михайлович стал работать приказчиком и с женой переехал жить в с. Ольховатку. Остальные члены семьи Чехова Михаила остались жить в х. Неровном.
Богучарцам давно известно, что дед писателя Антона Павловича Чехова — Егор Михайлович Чехов в 1820 году женился на Ефросинье Емельянове Шимка[1] (1798 Орловская губерния — 26.02(09.03).1878, с. Большая Крепкая Екатеринославской губ.) семья которой с 1837 года проживала в казенном хуторе Зайцевка Богучарского уезда (ныне село Кантемировского района). Хутор находилась в верховьях реки Федоровки в 50 верстах в сторону Старобельского тракта от Богучара.
Ревизские сказки о помещичьих крестьянах, дворовых людях г. Острогожска и Острогожского уезда.
сл. Ольховатка лл.631-892. (10 октября 1850 г. – 27 октября 1850 г.) ГАВО Ф.И.18, оп.1, д.454, л.297.
Третью часть х. Зайцевки составляли переселенцы Орловской губернии с фамилиями: Труфанов, Селютин, Головин, Шимка и вольноотпущенные Воронежской губернии. Среди них, была и семья вольноотпущенного Григория Лаврентьевича Квача в зятьях у которого был Чехов Алексей Иванович[2] из х. Неровного Острогожского уезда.
Семья Шимка во главе с Емельяном Алексеевичам Шимка (1776 г.р.) и второй женой Варварой (1794) была переселена в 1837 году в слободу Зайцевку из Орловской губернии была многочисленной.
Сын Емельяна Кирило (1801 г.р.), как и дочь Ефросинья (1798 г.р.) были от первой жены. При этом Ефросинья вышла замуж за Егора Михайловича Чехова еще до переселения в Богучарский уезд.
События очень похожи на судьбу дочери Ефросиньи Александры, которую, то же отдали замуж Кожевникову по пути следования Егора Михайловича Чехова через с. Твердохлебовку их с. Ольховатки в 1844 году, отличие только в том, что Ефросинья была крепостной. Вероятно, ее купил помещик Александр Дмитриевич Чертков, да и отдал за муж за Егора Чехова.
Следовательно, Ефросинья Шимка родилась не в Богучарском уезде, как указано во всех предыдущих источниках литературы, а в Орловской губернии.
В с. Зайцевка согласно Ревизкой сказке 1850 года[3] проживали Кирило Емельянович с женой Вассой (1802) их дети: Дарья (1837), Ирина (1834), Семен (1825) его жена Александра (1821) их дети: Елена (1849), Иван (1844), Степан (1846); Стефан (1828) его жена Анна (1828) их дети Сергей (1846), Кузьма 1848); Парфирий (1825) его жена Матрена (1830) их сын Василий; Григорий (1813).
Ефросиния происходила из крепостной крестьянской семьи, хотя в различных источниках указывается, что родители ее занимались коневодством и торговали лошадьми. В самой слободе имелось две ярмарки, где, по всей видимости торговали лошадьми. «Все, что Чехов связывал с украинским характером, — смешливость, певческий дар, удаль, жизнерадостность — было выбито из нее мужем. Была она мрачна и сурова, под стать Егору Михайловичу, с которым прожила пятьдесят восемь лет, до самой своей смерти в 1878 году»[4]. По воспоминаниям С.М. Чехов,
Ефросиния: «… мужа своего боялась, называла его на «вы», а за глаза «они», ходила в украинской свитке и очипке, была простодушна, наивно верила в нечистую силу. После рождения младшего сына, Митрофана, пешком ходила «по обещанию» из Ольховатки в Киев на поклонение святыням».
Среди потомков Шимко (фамилия Шимка уже изменена) в с. Зайцевка, до XXI века, дожила Мария Гавриловна Гетманская (Шимко в девичестве) (02.02.1913 в 2013 году ей исполнилось 100 лет). Сейчас в селе не осталось обладателей такой фамилии.
Егор Михайлович был грамотным. Он работал управляющим на Ольховатском сахарном заводе, кроме этого занималась окормом бычков, что позволило ему за тридцать лет тяжкого труда выкупиться из крепостной зависимости. В 1841 году он предложил 875 рублей серебром (3500 рублей ассигнациями) «… Черткову, чтобы, выкупив из крепостных себя, жену и трех своих сыновей, перейти в мещанское сословие. Чертков проявил великодушие — отпустил на волю и дочь, Егора Михайловича, Александру. Родители же и братья его остались в холопах»[5]. Уже после отмены крепостного права несколько семей Чеховых переехали на жительство в Богучарский уезд, потомки которых живут там и по сей день. Хотя они жили там и раньше, так в ревизских сказках войсковых жителей за 1782 год сл. Красноселовки[6] Богучарского уезда записан Дмитрий Семенович Чехов[7]. Среди дворовых сл. Михайловки с принадлежащими к ней хуторами помещика Ивана Дмитриевича Черткова о дворовых людях и крестьянах доставшихся по наследству от родителя Дмитрия Васильевича Черткова в ревизских сказках упоминается Иван Самсонович Чехов[8], как перечисленный в 1821 года из х. Подгорного Острогожского уезда Россошанской вотчины[9].