Рассказ а вдруг не мой

Рассказ написан мною: Лариса224488

Однажды утром, когда мои руки ласкали член Артура, зазвонил телефон. Это был мой бывший парень, Пашка.

– Лариска, привет, чем занята? Не отвлекаю? Прости, что так рано. Дело есть.

– Привет, Паша! Ничего страшного! Правда, я ещё в постели лежу. Но ты рассказывай, в чём дело у тебя. Я слушаю.

– Ларис, знаешь, у меня ЧП случилось. Вчера я расстался со своей девушкой. Ну, и, я бы хотел с тобой поговорить кое о чём. Надеюсь, что ты мне поможешь. Это как бы личное, и тебе со стороны должно быть виднее.

– Хорошо, Паша. Раз ты думаешь, что я могу тебе чем-то помочь, то ладно. Заходи ко мне сегодня вечером, попьём чаю, и обговорим твои проблемы.

– Правда? Спасибо, Лариса! Ты – прелесть! Тогда я зайду где-то к семи вечера. До скорого!

Я положила трубку телефона и вернулась к своему первоначальному занятию, то есть, к мастурбации своего парня, Артура. Его эрекция заметно уменьшилась, пока я говорила с Пашкой по телефону. Тем более, что Артур слышал, что я пригласила Пашку к себе домой в тот же день. Тень ревности легла на красивое лицо Артура. В нём тут же взыграла его кавказская кровь.

– Лариса, а почему ты даже не спросила меня, согласен ли я? Меня же не будет тут с вами. А вдруг?

Мне пришлось резко перебить Артура:

– Нет, никаких «вдруг» не будет. У человека проблемы. И ты прекрасно знаешь, Артур, что он вовсе не в моём вкусе. Он только что расстался со своей девушкой и, по-видимому, ему нужен мой совет. Так что я прошу тебя, даже и не думай ни о чём таком. Договорились?

Я хорошо знаю своего парня и поэтому была уверена в том, что он правильно меня поймёт, когда я объяснила ему ситуацию ещё более конкретно. И я не ошиблась в Артуре.

– Хорошо, моя умница. Я верю и доверяю тебе. Только чтобы никаких! А то, тебе же нравится брать ребят за яички и тискать им член! Мало ли! Вдруг у этого твоего Паши тоже большой член?!

Но я поняла, что Артур уже начал прикалываться. Он не имел в виду то, что говорил. И поэтому я больше ничего не отвечала ему. Вместо пустых слов я руками перебирала Артуру яйца и ласкала его пенис, удерживая его в сильно напряжённом состоянии, но не позволяя ему кончить. Артур постанывал от удовольствия, периодически целуя меня в щёку.

Поиграв со своим парнем ещё с полчаса, я тоже поцеловала его в щёку и сообщила, что время вставать и завтракать. Артур улыбнулся мне с лёгкой тенью обиды. Немного печальная улыбка опустила уголки его пухлых губ. А я прекрасно знала, откуда вдруг у него эта печаль. Дело было в том, что я уже давно подсадила Артура на голодный паёк. После того, как он кончил последний раз, прошло уже больше года. И всё это время я тренирую Артура на то, чтобы он легко и просто справлялся со своими эмоциями всякий раз, когда я снова и снова не позволяю ему кончить.

Должна сказать, что Артур делает успехи! Мои предыдущие парни не могли похвастаться такой выдержкой и таким прекрасным владением собой, как Артур. Когда мои прошлые ребята получали от меня очередной отказ в оргазме, они приходили в ярость и бешенство. Жалуясь мне на боль в яичках, они всеми правдами и неправдами старались сделать из меня дурочку, чтобы я разрешила им кончить. Но обламывая их вновь и вновь, я постепенно закалила их настолько, что, даже несмотря на полностью онемевшие от неудовлетворения яйца, они вели себя почти хорошо, почти прекрасно, почти адекватно.

Тем не менее, слишком долго они не могли терпеть мой запрет на оргазм. И по этой причине я вынуждена была расставаться с ними, один за другим. В итоге, они мне регулярно звонят и признаются, что им теперь легче, потому что они занимаются онанизмом. В то же время им теперь труднее, потому что они больше не со мной, и у меня есть Артур. Но это – жизнь! И им нужно было делать свой выбор: оргазм или я. Точнее: я или онанизм. Они выбрали онанизм. Так что я не особо переживаю по поводу их состояния. Пусть продолжают заниматься онанизмом! Но никакого доступа ко мне у них больше нет. Только периодическое нытьё по телефону о том, насколько им было со мной хорошо, и насколько сильно они снова хотят ко мне под каблучок.

Но вот с Пашкой – это совсем иная история! Когда-то в прошлом он влюбился в меня. И мы с ним встречались некоторое время. Пару раз, оставшись у меня дома с Пашкой наедине, я мастурбировала его. Он тогда, как раз, претендовал на роль моего парня. Но вскоре мне стало ясно, что Пашка мне не подходит в качестве партнёра. Тому было несколько причин. Прежде всего у Пашки невзрачный пенис. Потом, его эрекция как-то не до конца напрягается. Его член всегда оставался не полностью напряжённым, даже во время самых интенсивных ласк. И самое важное, Пашка оказался владельцем чрезвычайно слабеньких яичек. Поэтому кроме нескольких раз мастурбации, у нас с ним ничего не было.

Пашка прекрасно знает, что я люблю Артура, и что я полностью удовлетворена своей личной жизнью. Ведь Артур доставляет мне ежедневно море удовольствия своим внушительным пенисом и своим искусством любви. Поэтому я была спокойна и уверена в том, что Пашка собирался со мной всего лишь обсудить прощание с его девушкой. Возможно, он хотел пожаловаться мне на то, какая она оказалась стерва. Или, вероятно, он желал узнать у меня, одобряю ли я его расставание с девушкой, раз они с ней не сошлись характерами и телами. Но я не люблю загадывать наперёд. Поэтому я не особо много гадала о том, что мне собирался рассказать через несколько часов Пашка.

В тот день я сделала все свои дежурные дела, и даже успела выпороть своих бытовых рабов, Феликса и Джима. Если бы не они, то у меня бы никогда не было так много свободного времени! Именно благодаря рабам я успеваю дружить, общаться, и помогать людям. Но мне пришлось в тот день выпороть обоих рабов, потому что они имели смелость просить меня о том, чтобы я помассировала им яйца. Должна сказать, что такая наглость с их стороны напрямую ведёт к сильной порке. Рабы – они на то и рабы, чтобы просто служить своей хозяйке, и чтобы всегда оставаться безо всякого интимного удовольствия!

Феликс – негр из Намибии. Он служит мне верой и правдой. И только иногда его наглость зашкаливает, по причине сильного сексуального неудовлетворения. Феликс до сих пор никак не может смириться с тем, что он должен носить постоянный пояс верности, пока он прислуживает мне. И при этом ему, конечно же, запрещены абсолютно все интимные радости, особенно, оргазм. Пенис Феликса едва ли помещается в его просторный, металлический пояс верности. И когда я вижу этот член, то мне волей-неволей хочется поласкать его. Но раб есть раб! Никакой близости со своей Хозяйкой!

Джим – американец, белый пятидесятилетний мужчина. Он тоже находится в постоянном поясе верности, и у него тоже красивый член. Ему так же запрещены все формы эротики. И он чудесно лижет! Да-да, Джима я взяла к себе рабство по той простой причине, что он просто великолепно лижет анус! Таких приятных ощущений во время вылизывания ануса мне до сих пор не дарил ни один другой мужчина. Хотя, должна признаться, что почти каждый, с кем я вступала в близкий контакт, – лизал мне попу. Но Джим это делает лучше всех! Поэтому к Джиму я отношусь чуть лучше, чем к Феликсу.

После порки я отправила рабов на кухню готовить ужин. И в семь часов пришёл Пашка.

– Лариска, привет! Халло, Феликс энд Джим! Хау ар ю!

Рабы хором поприветствовали Пашку по-английски и удалились в кладовку, чтобы стать там на колени.

– Привет, Пашка! Ты, конечно, молодец! Позвонил мне как раз тогда, когда я баловалась с Артуром утром. Но я не обижаюсь на тебя. Ты же не знал этого. Проходи на кухню, покушаем, попьём чаю, и ты расскажешь мне, что там у тебя случилось.

Мы уселись за стол и начали кушать. Рабы сделали прекрасный ужин для нас! Отварная рыба с тушёными овощами оказалась вкуснейшей! После рыбы мы с Пашкой съели несколько кусочков мускатного пирога, который рабы заботливо приготовили для нас. Этот пирог является афродизиаком, так как содержит мускатный орех. Но активное действие такого лакомства начинается лишь через несколько часов после приёма. Поэтому мы с Пашкой были пока ещё в совершенно трезвом уме, запивая пирог обычным чаем.

Пока мы ели пирог и пили чай, Пашка принялся излагать мне суть дела.

– Понимаешь, Лариса, нужна твоя помощь. Помнишь, как лет десять тому назад я влюбился в тебя, и как мы встречались с тобой? Помнишь, как ты меня пару раз мастурбировала? Помнишь, как ты меня даже ножками мастурбировала? Или ты забыла это всё?

– Да, Паша, я прекрасно помню эти вещи. Память у меня хорошая. Но я не поняла, к чему ты клонишь. Ты что, снова влюбился в меня? Ты же по телефону утром сказал мне, что хочешь о прощании со своей девушкой поговорить. Ну?

– Ну, так вот. Да, это из-за девушки. Мы с ней познакомились месяц тому назад, через сайт знакомств. Несколько раз встретились, вроде как понравились друг другу. И когда дело дошло до интима, ты не поверишь мне! Ну точь-в-точь то же самое, из-за чего ты меня послала десять лет тому назад, Лариса!

Я молча пила чай и жевала мускатный пирог. Слушая нервные Пашкины признания, я старалась прокрутить в уме, что именно у меня было с Пашкой десять лет тому назад. Потому что, судя по его словам, то же самое случилось у него с его этой подружкой. Я вспомнила, что мне не нравился Пашкин размер, не нравилась упругость и искривлённость его эрекции, не нравилась слабость его яиц. Я также вспомнила, что мне не нравилось, что Пашка слишком зажат в сексе, и что он фокусируется в основном только лишь на получении своего собственного удовольствия вместо того, чтобы стараться сперва подарить удовольствие девушке.

– Паш, ну, чтобы я не гадала, ты лучше скажи-ка мне прямо и ясно, в чём там у вас с ней было дело. Что именно у вас не срослось, что не сложилось с ней? Это она от тебя ушла? Или вы мирно расстались? Или ты её послал? Расскажи мне конкретнее, что там случилось у вас.

Паша откусил кусок пирога, запил его, и продолжал:

– Лариса, понимаешь, с тех пор как ты тогда меня послала, я вновь и вновь сталкиваюсь с той же самой ситуацией. Дело в том, что Ольга сама от меня ушла вчера. Она меня фактически послала. И она – четвёртая девушка после тебя, которая посылает меня по тем же причинам, что и ты. Понимаешь, после тебя у меня была ещё Ленка, и потом Танюха. Но они были у меня уже давно, лет семь тому назад. После того как ты меня послала десять лет тому назад, я начал активно онанировать, Ларис.

– Правда? А зачем? – мне хотелось действительно выяснить у Пашки, зачем он начал онанировать вместо нормальной жизни с девушками.

– Ну, как это, зачем? Ты же знаешь, что парням гораздо проще заниматься онанизмом, чем иметь дело с вами! На вас уходит столько времени, сил, и даже денег! Вам нужно столько внимания, столько подарков, столько всего! И на этом фоне, намного проще заниматься онанизмом в одиночестве!

– Правда? Ну, тогда в чём же дело, Паша? Онанируй себе спокойно и дальше. Никто ведь не мешает тебе онанировать.

Я доедала пирог и допивала чай. Посматривая на Пашку, я видела на его лице массу смешанных эмоций и страстей. Он как будто пытался мне многое сказать, выразить, объяснить. Но мне показалось странным, что в его тоне слышались нотки претензии, недовольства, упрёка, направленные как вообще в направлении женского пола, так и в направлении лично меня, в частности. Создавалось впечатление, что Пашка хотел меня в чём-то обвинить, сделать меня виноватой в его любовных неудачах. Так мне показалось в начале той беседы. А Пашка продолжал говорить.

– Нет, Ларис, ты же прекрасно понимаешь, что никакой онанизм не может заменить женскую близость. Так вот, после тебя я онанировал по много раз в день. Потом у меня получилось познакомиться с Ленкой. Но с ней ничего толком не получилось, потому что она не умела делать минет. Потом я встретил Танюху. С ней у меня всё было почти так же хорошо, как когда-то с тобой, Лариса! Она меня тоже мастурбировала так же, как и ты. Ну, не так же, но почти так же.
Плюс к тому, так же как и ты, Танюха отказывала мне в минете. А это меня просто ужас как заводит!

– Ну, Пашка, я рада за тебя! Но я до сих пор не вижу никакой проблемы, вообще-то. Это же всего лишь цепь жизненных событий и ситуаций. Встречи, расставания. Ты онанировал раньше. Ты онанируешь и теперь. Всё прекрасно! Какие проблемы?

– Ну, вот, с Танюхой мы вскоре тоже расстались. И причины были те же самые, Лариса! Ей не понравилась моя эрекция, и мои яички. И ещё, она говорила, что я – сексуальный эгоист. Представляешь себе это? Это же твои слова, десять лет тому назад, Лариска!

– Да, представляю это себе прекрасно, Паша! Если человек тормоз, то он в своей жизни много раз от людей будет слышать, что он тормоз. Если человек эгоист, то ему об этом будут регулярно говорить другие. Это же понятно и ясно!

– Ну, для тебя это ясно. Ты же вся такая умная у нас! А для меня это было странно. Она как бы повторила то, что когда-то ты мне говорила. Ну, так вот, после Танюхи, я снова ударился в онанизм. Отказывался встречаться с девчонками, потому что с вами столько неприятностей!

– Спасибо за комплимент, Паша! – я была спокойна и доброжелательна. Потому что это далеко не первый раз, когда я обнаруживаю себя в такой парадоксальной ситуации. Парень приходит ко мне за помощью и советом, поддержкой и добрым словом. А сам он при этом имеет совесть предъявлять ко мне претензии, и обвинять меня в каких-то там грехах. Но хорошо зная мужскую психологию, я была готова к таким поворотам и поэтому оставалась в своём привычном, радостном и приветливом расположении духа.

Видя, что я никак особо не реагирую на его выпады, Пашка продолжал:

– Так вот, когда я онанировал всё это время, я старался улучшить себе эрекцию. Я вытягивал себе член, чтобы он увеличился в размере. И я общался с девушками по скайпу. Должен признаться, что мне нравится мастурбировать для них в скайпе. Это такое удовольствие, когда кончаешь на девушку! Ничего страшного, что она где-то далеко! Зато ты её видишь у себя на мониторе, и это почти как в реальности! Представляешь?!

– Да, Паш, представляю. Значит, ты продолжал заниматься онанизмом, и регулярно кончал для девушек в скайпе? И таким образом ты надеялся улучшить себе эрекцию, и вытянуть себе член? Я правильно тебя поняла?

– Ну, да, примерно так, правильно. Только член я вытягивал вне скайпа. Всего однажды я это сделал для девушки в скайпе. Она, как раз, была намного моложе меня. И ей это так понравилось! Говорит, что до тех пор она ни разу не видела, как взрослый мужчина вытягивает себе пенис!

– Здорово, Пашка! Значит, ты радуешь там в скайпе женский пол. Ну, что ж, я действительно тронута! Можно только порадоваться твоим успехам. Но что же приключилось у тебя с твоей последней девушкой?

– Вот, Лариса, теперь о ней поговорим. Ольга – просто чудесная девушка! У неё такие красивые ноги! А от её груди у меня сразу же встаёт на пол-двенадцатого!

– Правда? Может, на пол-десятого, или на пол-восьмого, как и раньше?

– Ну, ты и стерва, Лариска! На пол-восьмого, говорит! Нет уж! На пол-двенадцатого! Правда, это когда я лежу на диване.

– Понятно! – я поняла его тонкий юмор, но старалась не особо прикалываться над ним.

– Что тебе понятно? Лучше не иронизируй, Лариса! А не то…

– Что не то, Паша? Не то, ты меня испугаешь своим огрызочком?

Паша слегка остепенился и взгрустнул. На мгновение мне показалось, что я прочла одну из его бешено скачущих мыслей: «Лариса, вот ещё скажи мне какую-то гадость, и я сразу дам тебе в рот!» А ведь именно тема минета когда-то так сильно сводила Пашку с ума. Он так долго, так страстно, и так безуспешно молил меня когда-то давно сделать ему минет, что в итоге, когда я ему каждый раз отказывала в минете, он получал от отказа громадное удовольствие. А однажды он признался мне, что он мастурбирует на мой отказ в минете, и что в такие моменты его оргазмы получаются самыми яркими.

Наконец, Паша вернулся в себя, и возобновил свой рассказ, прерывая минутную паузу, зависшую над нами в кухне.

– Ларис, а, Ларис? Ну, дослушай меня. Так вот, эта Ольга очень хороша собой. Почти так же хороша, как и ты. Только у тебя лицо покрасивей будет.

– Спасибо, Паша! Ты сравниваешь нас? Ты же знаешь, что люди все разные. И сравнивать людей – это всё равно что сравнивать растения. Каждое растение по-своему хорошо и интересно.

– Ну, с растениями, это ты загнула! Есть же красивые люди, а есть уродины! В некоторых мужики влюбляются, а некоторых мы обходим стороной.

– Хорошо, Паша, я поняла тебя. Продолжай.

– Так вот, Ольге тоже понравилось мастурбировать меня. Но ей не нравилась моя эрекция, её упругость! И она говорит, что у меня вырабатывается слишком мало спермы! Прикинь, как мне было такое выслушивать от неё! Но хуже всего было тогда, когда она мне сказала, что её прошлый парень имеет гораздо крупнее и твёрже пенис, чем мой! Она мне сказала, что ей нравилось делать ему минет. И так как мой член ей не очень нравится, то мне она минет делать отказывалась. Ну, почти точно как ты когда-то, Лариса!

– Хорошо. Это интересно, Паша. Это говорит о том, что то, о чём я тебе тогда давно говорила, – не было шуткой. К моим словам нужно было серьёзно отнестись, а не заниматься онанизмом. Понимаешь меня?

– Ну, Лариса, нет. Ты не права. Ну, как мне было не заниматься онанизмом, если я был совершенно один, без девушки?!
Я бы помер от давления спермы! Ты же прекрасно знаешь о том, что все парни онанируют. Даже те, у кого есть подруги и жёны!

– Да, Паша, я знаю об этом. Но только в твоём случае, если ты действительно хочешь улучшить свою личную ситуацию, тебе всё-таки не следует онанировать. Я тебе это говорила десять лет тому назад. И я тебе то же самое говорю сейчас. Ты меня хорошо понимаешь?

– А почему я тебя должен плохо понимать, Ларис? Понимать-то я тебя понимаю. Да вот только я не могу с тобой согласиться.

– Ну, это хорошо, что ты меня хорошо понимаешь, Пашка. Потому что это значит, что наш пирожок пока ещё не начал действовать.

Пашка вспомнил о том, что действие пирога скоро должно будет начаться, и, скорее всего, мысли начнут путаться.

– Да, Лариса, ты умница! Отлично ты с пирогом придумала. Пока мы полностью трезвые, мы говорим на трезвую голову. И мы прекрасно понимаем друг друга. Но когда пирог начнёт действовать, то что тогда? Разговоры закончатся?

– Ну, как, что тогда?! Тогда ты пойдёшь домой, а я дождусь Артура. И жизнь будет продолжаться, как нужно!

– Значит, он к тебе скоро должен будет зайти?

Вообще-то, Артур должен был зайти ко мне в тот день вечером. Но мне почему-то захотелось побыть одной, чтобы слегка освежить себе душу и тело. Иногда одиночество приятнее, чем близость с горячим мужчиной. И этот вечер был как раз таким вечером. Ну, если не учитывать то, что рядом со мной сидел совершенно озабоченный и неудовлетворённый Пашка.

Я написала Артуру смс о том, чтобы в тот день он не приходил ко мне. Зная Артура, я была уверена, что он верно меня поймёт, и не будет излишне ревновать из-за визита Пашки.

– Всё, Пашка, Артур уже не заходит ко мне сегодня. Но это ничего не меняет. Мы с тобой просто ещё немного поговорим, и потом ты пойдёшь домой, или куда ты собирался идти.

– А твои рабы что? Они же могут потом шантажировать тебя. Или они всё расскажут твоему этому Артуру. Разве нет?

– Нет, Паша. Рабы не имеют с моей личной жизнью совершенно ничего общего. Они всего лишь служат мне в быту. Кстати, это они приготовили нам такой приятный ужин, и испекли этот пирог!

– Странно. Я бы так не смог, как они. И как они только такое выдерживают?! Быть постоянно рядом с такой женщиной, и при этом не иметь ни малейшей возможности испытать оргазм! Ты же даже мастурбацию им запрещаешь, верно?

– Да, Паша, верно. А зачем им разрешать что-то? В запрете как раз и проявляется вся сила женского превосходства! Они мне служат. И я – их хозяйка. Зачем мне им что-то позволять?

– Ну и странная ты, Ларис, честное слово! Мне этого не понять. Какая-то извращенка, на самом деле! Наверное потому что они иностранцы, они вот такие дикие у тебя. Такие же странные, как и ты сама. Держать двоих мужиков совершенно без секса! А они, дураки, и рады этому!

Я молча и спокойно слушала поток Пашкиных мыслей. С некоторых пор меня забавляют вот такие поверхностные рассуждения людей о том, чего человек сам не знает, и чего он никогда на себе не ощущал. Когда-то раньше я бы начала доказывать собеседнику его неправоту, и отстаивать своё мнение, линию своего поведения. Но недавно я пришла к замечательному выводу: нет никакого смысла в спорах, аргументации, доказательствах и дискуссиях. Все эти разговоры – лишь пустая трата времени.

– Хорошо, Паша, мы поели уже, давай теперь пойдём в комнату, посмотрим какое-то кино приятное! Хочешь? Тогда у тебя настроение поднимется. И ты уже не будешь так печалиться из-за расставания со своей Ольгой.

Паша радостно согласился и мы с ним уселись перед телевизором. Я запустила мультфильм про Бивиса и Батхэда. Эти два персонажа даже на трезвую голову вызывают у людей смех. Не прошло и двух минут мультфильма, как мы с Пашкой лежали на полу со смеху. Поглядывая на экран, мы совмещали просмотр с глубоким, продолжительным, заразным смехом. Даже двое моих рабов вышли к нам из чулана чтобы проверить, всё ли у нас нормально. Убедившись в том, что наше веселье вызвано персонажами мультфильма, рабы радостно удалились назад в чулан.

Мы с Пашкой продолжали хохотать, катаясь по полу во все стороны, во всех направлениях. Такого дикого и долгого смеха я уже давно не помнила! Пашка был весь красный как рак! Наверняка, он тоже вдоволь насмеялся в тот раз. Мы перестали хохотать только минут через двадцать. Тогда мы снова залезли на диван и просто молча досматривали мультфильм, периодически хватаясь за живот в новых приступах смеха. Вскоре мультфильм окончился. Я поставила медленную музыку и включила приглушённый свет.

Мускатный пирожок уже начинал действовать, и это отчасти проявилось в том, что нам было так сильно смешно. Кроме того, у Паши что-то зашевелилось в штанах. Я заметила это краем глаза, потому что его эрекция стала всё больше и больше оттопыриваться через брюки. Пашка нервно поправлял себе яички и эрекцию, чтобы ему было удобнее себя чувствовать. Но как только он заметил, что я наблюдаю за ним, ему стало неудобно в моральном плане.

Слегка покраснев, Пашка набрался мужества и спросил меня:

– Лара, а, Лара, кажется твой пирожок начинает играть, да? Как-то мне стало чуть не по себе, честно говоря. Ну, как-то всё ярче стало, красивее. Ты ещё красивее стала. Музыка приятнее стала. И потом, у меня как-то странно начали ныть яички. Как будто они сильно напряглись и налились соками. Непередаваемые ощущения!

– Да, Паша, уже поздно, и как раз пришло время пирожка, ты прав. Может быть, тебе лучше пойти домой, раз тебе не совсем комфортно тут? Дома яички не будут так ныть, скорее всего. Да?

Я улыбалась Пашке, зная, что он понимает мою иронию. На мгновение мне показалось, что Паша уже ничего не соображает. Но его ответ показал мне, что не всё так плохо с ним, и что есть ещё порох в пороховницах.

– Знаешь, Лара, а я ведь до сих пор без ума от тебя! Жаль, что у нас тогда всё окончилось! Если бы ты только знала, как часто и как упорно я на тебя мастурбировал?! И продолжаю это делать до сих пор!

– Правда? Наверное, шутишь.

– Нет, нисколько не шучу! А вообще, я хотел бы с тобой поделиться кое-чем. Или сейчас не время о таких вещах? Как думаешь?

– Наоборот, как раз теперь, когда мускатный пирожок начал своё волшебное действие, ты мог бы мне рассказать то, что у тебя на душе. Я же к тебе хорошо отношусь! Выслушаю тебя. Тебе станет легче. Может что-то дельное подскажу тебе.

Было видно, что Пашка о чём-то задумался. Но ему трудно было сконцентрироваться. Наконец, Пашка собрался с мыслями и сказал:

– Лара, меня мучает тот факт, что я – онанист. Понимаешь, я ничего не могу с этим поделать. Как я ни пытался, никак не получается бросить онанизм. Я знаю, что все считают, что онанизм – это нормально, и что ничего страшного в нём нет. Я знаю, что все парни онанируют. Но, по себе лично я вижу, что онанизм ужасно портит меня. Я просто хотел признаться тебе в этом, Лара. Ты же была моей девушкой когда-то. Думал, что ты пожалеешь и поддержишь меня в этом. Что скажешь?

Несмотря на действие пирожка, Пашка довольно ясно изложил суть своей проблемы. Я прекрасно знала о том, что Паша занимается онанизмом. Иначе и быть не могло! Покажите мне хоть одного парня, который не занимается онанизмом. Таких нет!

Я тут же вспомнила то время, когда мы были вместе с Пашкой, когда он был моим парнем, и когда я установила его профессиональную непригодность в том, что касается его интимных возможностей и способностей. Слабость яичек и эрекции, наряду с маленьким размером члена, – этого с головой хватит для того, чтобы отказать парню в дальнейшей близости и в продолжении отношений.

– Да, Паша, я поняла тебя, поняла твою проблему. Могу тебя сразу успокоить: ты далеко не один в этой неприятности. То же самое постигает очень многих ребят нашего времени. Онанизм косит вас всех хуже табака или алкоголя. Главная проблема онанизма в том, что он начисто истребляет силу воли мужчины. И уже совсем без воли, невозможно сопротивляться желанию продолжать онанировать дальше. Получается замкнутый круг.

– А что же делать? Я, вот, чувствую, что у меня с девушками не складывается, как раз, из-за онанизма. И если у меня не получится бросить онанизм, то я совсем деградирую.

– Да, Паша. Такова суровая реальность нашей жизни. Из-за онанизма мужчина деградирует. И бросить онанизм тоже не получится, потому что он хуже наркотика. Раз попробуешь – больше не сможешь без него жить.

Пашка задумался. Было видно, что его раздирают душевные муки. Прошло несколько минут, прежде чем он возобновил наш разговор.

– Да, но Лара, ведь твой парень нормальный! Почему кому-то везёт, а мне – нет?! Твой Артур разве онанирует? Ты ведь именно его себе выбрала для постельных игр. Значит, он тебе подходит. Вот, если бы ты знала, как я ему завидую! Тем более, что он у тебя армянин! Знаешь, какая меня злость разъедает?! Представляю тебе, как ты делаешь армянину минет, как в твоё красивое нежное личико проникает его неприличный армянский член. Фу! Так противно становится после этих мыслей! Правда, возбуждаюсь из-за этого, почему-то.

– Ну, Паша, не нужно завидовать. У каждого человека – свой жизненный путь. Артуру повезло с телосложением, с размером и силой гениталий, с интимными способностями. Он – отличный любовник! Он полностью меня удовлетворяет. И даже несмотря на то, что я очень редко позволяю Артуру кончать, он ни разу не капризничал, не скандалил, не жаловался. Вот, что такое настоящий мужчина! Да, я не позволяю Артуру заниматься онанизмом. Да ему это и не нужно, потому что он владеет техникой мульти-оргазма. В таком случае онанизм не нужен. А то, что он армянин, так это не имеет никакого значения! Все люди одинаковы, несмотря на разницу в нации, культуре, религии, мировоззрении или телосложении.

– Ну и ну! То есть, ты не даёшь ему кончать, и он даже не онанирует у тебя? Как-то не верится. Наверняка он втихаря дома занимается онанизмом, а ты просто об этом ничего не знаешь!

– Нет, Паша, я уверена в Артуре. Я каждый день проверяю состояние его психики и его гениталий, и я каждый раз убеждаюсь в том, что без меня он не кончает и не онанирует. Все его интимные радости он сполна получает со мной.

– Что же это за радости, если ты не даёшь ему кончать?!

– Паша, в том-то и дело, что ты до таких радостей не дорос. И виной тому – твой онанизм. Так что я бы тебе посоветовала несколько вариантов на дальнейшую жизнь. Ты можешь выбрать себе самый подходящий из них. Смотри. Ты можешь просто смириться с тем, что ты так и будешь онанировать в одиночестве до конца своей жизни, или до прихода импотенции. Ты можешь обратиться в клинику, чтобы тебя вылечили от онанизма. В наше время есть несколько способов лечения онанизма, включая метод кастрации. Ты можешь попытаться закалить и натренировать свою силу воли настолько, что ты сам бросишь онанизм. Если пойдёшь по этому пути, то я тебе помогу с упражнениями и практиками. Ты можешь дождаться того счастливого времени, когда у тебя снова появится девушка, чтобы она тебе помогла избавиться от онанизма. Любимая женщина может это осуществить. Главное – было бы желание!

Пашка снова задумался. Пирожок мешал ему трезво мыслить, но Пашка сам затеял такую серьёзную тему. Через несколько минут он заговорил снова:

– Хорошо, Лара, я тебя понял. Ну, а до тех пор, пока я ещё не определился с моими дальнейшими действиями, ты бы могла мне хоть как-то помочь в этом? Ну, могла бы ты помочь мне бросить онанизм?

– Паша, если бы ты был моим парнем, то да. Но ты уже был моим парнем, и мы с тобой почти сразу расстались, так как ты мне не подошёл. Поэтому повторный такой вариант полностью исключён. Кроме того, у меня есть Артур. Я могу тебе предложить стать моим третьим рабом. Вон, они смирно и спокойно сидят в чулане, запертые в поясе верности. Они уже забыли об оргазме и об онанизме. Ты можешь к ним присоединиться, и тоже вскоре забудешь об оргазме и об онанизме. Вы будете друг другу рассказывать о том, насколько онанизм больше вас не интересует.

– Ну, нет! Ты что?! Быть твоим рабом?! Я же не выдержу такого! В поясе верности, всегда тут рядом возле тебя, и без единой возможности кончить! Это же безумие! Как ещё эти твои рабы не сошли с ума от такой жизни?!

– В том то и дело, Пашка, что и с ума они не сошли, и онанизмом они не занимаются. Так что это вопрос относительный, у кого из вас лучше и правильнее жизнь, – у тебя или у моих рабов.

Было ясно, что Пашка потерял нить здравого смысла. Он тупо уставился на меня и я сразу поняла, что дальнейших серьёзных разговоров с ним не получится. Пирожок упорно мешал ему мыслить и, в то же время, подстёгивал Пашку на какие-то эротические приключения. Весь Пашкин вид говорил мне о том, что Паша очень страдает. Мне стало жаль его, чисто по-человечески. И хотя я резко отрицательно отношусь к онанистам, иногда случаются вот такие моменты, когда просто хочется пожалеть несчастного парня.

Внезапно Пашка попал на прежнюю волну интереса к моему оральному взаимодействию с Артуром.

– Нет, ты мне лучше расскажи, как ты делаешь минет своему Артуру. Я часто представляю себе, как ты берёшь в рот его член, и как ты его обсасываешь. Потом я фантазирую о том, как он кончает тебе прямо в рот, и как ты глотаешь всё до последней капли.

– Паша, лучше не забивай себе голову такими вещами! Зачем ты портишь себе настроение, думая об этом? Тебе ведь недоступен минет, так что лучше вообще не думай о таких удовольствиях. Это ведь сильно травмирует твою психику, когда тебе хочется то, что тебе недоступно.

– Нет, ну это просто вообще улёт! Знаешь, как это возбуждает, когда я представляю себе, что тебе в рот проникает его армянская головка! Ты часто делаешь ему минет? С удовольствием это ему делаешь? Он, наверное, находится в раю в такие моменты времени, да?

– Паша, вообще-то, Артур ещё ни разу мне не жаловался на низкое качество минета. Но должна тебе сказать, что я очень редко позволяю ему кончать. Причём не только после минета, но и вообще, в целом.

– Как так?! А как же он тогда получает удовлетворение?

– Паша, а ты вообще в курсе, что удовлетворение парень может получить и без эякуляции?

– Нет, я не в курсе. Это для меня – новость!

– Ну, вот, Артуру со мной и так хорошо. Даже с такими редкими оргазмами его почти всё устраивает со мной.

– А что же его всё-таки не устраивает?

– Только то, что ему хочется почаще переживать оргазм.

– Хорошо. Но ты мне можешь хотя бы немножко рассказать о том, как ты сосёшь его армянский член? Тебе ведь не сложно поделиться этим со мной?

– Нет, Паша, мне не сложно этим с тобой поделиться. Но мне не хочется тебя зря дразнить.

– Ну, расскажи, Лара, прошу тебя!

– Да? И ты не будешь после этого ко мне приставать со всякими неприличными просьбами?

– Неприличные, это, например, какие?

– Ну, например, чтобы я и у тебя тоже пососала.

Было видно, что Пашка снова очумел. Когда он услышал из моих уст такое перспективное продолжение, его охватил столбняк. Судороги начали сковывать его движения, а его эрекция снова принялась бесстыже пульсировать сквозь штаны.

– Ну ты и стерва, должен тебе сказать! Ну, скажи мне, как ты делаешь ему минет? Он берёт тебя за голову, и просто засовывает тебе в рот? Так, что ли?

– Да, Паша, примерно так. Он кладёт мне в рот свой прекрасный член, и я начинаю его сосать. Я люблю это делать, как ты сам знаешь. Поэтому я сосу очень долго. Иногда это дело затягивается дольше, чем на час. И в таких случаях Артуру бывает весьма сложно справляться с отказом в эякуляции. То есть, я только высасываю из него всю его смазку, но сперму я оставляю у него внутри.

– Ну, ты точно ведьма! Сосёт, главное, целый час, и потом не даёт парню кончить! У него же яйца лопнут от такого!

– Паша, ты не переживай за его яйца! Его яйца намного мощнее и больше твоих, и они хорошо натренированы на то, чтобы удерживать сперму внутри, несмотря на сильное напряжение и желание кончить.

По Пашке было заметно, что он пребывал в какой-то прострации. Его взгляд полностью загорелся желанием, а его эрекция не упускала случая выставить себя напоказ, двигаясь в ограниченном пространстве брюк и плавок.

– Блин, такое зло меня берёт! Знаешь, как это подло?! Белая девушка сосёт член армянину, да ещё и гордится этим!

Я улыбнулась, подсела чуть ближе к Пашке, и положила руку ему на область паха. Паша замер, как мёртвый. По-видимому, ему остро не хватало подобного рода близкого, тёплого, физического контакта. Вообще, человеческие руки – это удивительное изобретение природы! Они могут делать всё что угодно, они могут придавать форму почти всем нашим замыслам и желаниям. Но важнее всего то, что наши руки являются источником неограниченного удовольствия, – особенно тогда, когда речь идёт о само-удовлетворении или об удовлетворении близкого.

По опыту плотного общения со множеством разных ребят я знаю, что подавляющее большинство носителей яичек очень любят ощущения от прикосновения женских рук в районе половых органов. И хотя разные ребята любят такого рода прикосновения разным образом, тем не менее, есть кое-что общее, что связывает всех без исключения мужчин, подводя их под один общий знаменатель. Этим знаменателем является удовольствие. Именно погоня за интимными удовольствиями двигает мужчинами по жизни. И когда по каким-то причинам мужчине временно недоступны эротические радости, это повергает носителя яичек в печаль и депрессию.

Как раз, в таком печальном состоянии и находился в тот момент Пашка. Насколько я его поняла, у него давно не было полноценного секса, и он оказался теперь совсем один. Из нашего давнего общения я помнила, что онанизм тоже не удовлетворяет Пашку. Поэтому я быстро сообразила, что Пашка находился тогда на своей обычной волне сексуального неудовлетворения. Такое неудовлетворение, – особенно когда оно хроническое и глубокое, – действительно мешает мужчине жить. Зато каждая возможность хоть какого близкого контакта с женским полом возрождает новые надежды, пожелания, фантазии.

Оказавшись так близко ко мне, Пашка получил такой луч надежды. Его неудовлетворённый мужской организм переживал трудные и тёмные времена. Пашка был глубоко не удовлетворён, и он знал о своих слабостях и недостатках. Но его либидо упорно и упрямо подталкивало его вперёд, тщетно выискивая всё новые и новые варианты для прекращения сексуального неудовлетворения. У Пашки в глазах я увидела этот луч надежды, который засиял и осветил всё его лицо. У него в глазах я прочла: «Лара, умоляю тебя, сделай что-то, чтобы я получил удовлетворение!»

Этот взгляд я очень часто читаю в глазах многих мужчин, которые, так или иначе, оказываются в незавидной ситуации, при которой полное сексуальное удовлетворение становится невозможным. Такие несчастные мужчины готовы сделать всё на свете, лишь бы только их неудовлетворение ушло, и лишь бы только на его место пришло полное удовлетворение, хотя бы на некоторое время.

В течение этой минуты, пока я обдумывала вот такие откровения относительно мужской сексуальности, я продолжала удерживать свою правую руку у Паши ниже пояса, спереди, в том месте, где у ребят случается эрекция. И хотя я не проронила ни слова за эту минуту, Паша успел мне высказать своими глазами абсолютно всё, что его тяготило. Я прочла всё это в его глазах. Там было и отчаяние, и разочарование, и надежда, и страсть, и страх получить очередной отказ, и недовольство своей жизнью, и зависть другим мужчинам, кому в жизни больше везёт, в смысле полового удовлетворения.

Кроме безмолвного взгляда, Паша как-то странно постанывал. Эти звуки скорее напоминали поскуливание обиженного пса, чем стон взрослого мужчины. Казалось, что Паша таким образом пытается освободиться от всех тех негативных ощущений и эмоций, которые придавили его к земле своим тяжёлым весом. Скорее всего, Паша сам не замечал этих звуков, вылетающих у него изо рта. Потому что весь его вид и выражение лица ясно давали понять, что Паша вошёл в своего рода транс или ступор.

Такой ступор иногда случается в тех случаях, когда неудовлетворённый мужчина вдруг оказывается один на один перед возможностью долгожданного удовлетворения. Но из-за неуверенности в себе он боится сделать один неверный звук или жест, дабы не погубить зародыш надежды на скорое удовлетворение. Иными словами, Пашка в тот момент был совсем как первоклассник, которого впервые в жизни вызвали к доске отвечать на вопросы учителя.

Наконец, я прервала молчание.

– Паш, а Паш! Тебе сейчас чего-то хочется? Только честно, пожалуйста.

– Лара, да, честно-честно, мне просто ужасно хочется удовлетвориться! И знаешь, этот твой пирожок оказался совершенно чудесным! Он не только усилил моё желание, но и обострил все мои чувства и переживания! Вот, например, ты мне теперь кажешься ещё красивей, чем обычно. Твоё тело такое волнительное и пленительное, что я просто схожу с ума! И, как на зло, у тебя ведь есть твой парень, Артур! Знаешь, как сильно я ему завидую?! Он ведь получает от тебя так много приятного в жизни!

– Паша, спасибо за откровенное признание! Ты наверное забыл, но мы пару минут назад об этом уже говорили с тобой. Да, ты прав, Артур действительно получает от меня много хорошего. Но он заработал это. Он получает все эти приятные неожиданности не просто так, не за красивые глазки. Он чудесно ко мне относится, он любит меня, заботится обо мне. Он знает, как доставить мне удовольствие. У него прекрасный размер члена, а его тестикулы обладают нечеловеческой мощностью. То есть, тебе не нужно завидовать ему. Тебе нужно смириться с тем, что тебе не так повезло в личной жизни, как моему Артуру. Да, я понимаю, что тебе остро не хватает женской ласки, и что тебе очень хочется нормального, регулярного, качественного секса. Но ничего не поделать!

Пока мы вели с Пашкой этот незамысловатый диалог, мои руки продолжали легонько двигаться в том месте, где у Паши были яички. Чуть выше яичек у Паши настойчиво пульсировала эрекция, требуя внимания и ласки.

– Лара, а Лара! Подрочи меня, умоляю! Просто умираю и сгораю от этого желания!

– Паш, а ты мне что за это? – я была абсолютно серьёзной.

– Вот, ты стерва какая, Лара! Обязательно тебе нужно торговаться! Да ещё в таких пикантных вопросах! Если ты такая же стервозная и с твоим Артуром, то я теперь буду ему ещё сильнее завидовать. Просто обожаю стервозных девушек! Тогда давно ты не была со мной такой стервой!

– Да, Паша, я знаю, что многие ребята предпочитают вредных и коварных женщин в личной жизни. Потому что тогда личная жизнь наполняется волшебством, смыслом и глубиной. И Артур ценит моё отношение к нему. Даже несмотря на то, что я редко позволяю ему кончать, он всё-таки без ума от меня. Ну а ты? Что ты мне можешь дать за то, что я тебя подрочу?

– Ну, не знаю. Что угодно! Ты сама предложи.

– Паш, ты как-то признавался мне, что мечтаешь о том, как бы вылизать женщине анус. Помнишь, ты рассказал мне о том твоём сне, где тебе приснилось, как ты лизал какому-то дядьке анус? Ты мне потом ещё доказывал, что в реальной жизни тебе ужасно хочется вылизать анус девушке, а не мужику. Так вот, если у тебя до сих пор есть такое желание, то можешь мне прямо сейчас хорошенько вылизать попу.

Было видно, что Пашка очумел от такой неожиданности. По его лицу я поняла, что он только об этом и мечтал. Я молча сняла с себя то, что мне мешало, раздвинула ноги пошире, охватила руками Пашкину голову и придвинула её к себе. Пашкино лицо оказалось между моих ягодиц. Я слышала, как Пашка шумно и порывисто вдыхал ароматы, исходящие у меня оттуда. Почти сразу же я ощутила тёплую влагу Пашкиного языка у меня точно на анусе. Его язык начал работать: массировать, проникать вовнутрь, лизать, ласкать.

Я отдалась приятным ощущениям. Под мускатным пирожком все ощущения тела становятся ещё более томными и приятными. В то же самое время в уме случаются всякие неожиданные мысли и видения эротического характера. Интимное возбуждение может стать настолько острым и глубоким, что результирующий экстаз оказывается таким умопомрачающим, что куда там!

Пашка продолжал тщательно вылизывать мне анус и область вокруг него. Одной рукой он ласкал мне промежность. Я не сопротивлялась этому, так как люблю приятные события в жизни. Вскоре я получила несколько оргазмов, один за другим. Потом Паша попросил меня дать ему вылизать мне между ног. Я разрешила ему это сделать потому что именно это желание и посетило меня в тот момент.

Теперь Паша лизал мне всю область между ног, начиная от ануса и оканчивая клитором. Его язык сочно проникал мне в киску, оставаясь там довольно продолжительное время. Мне было интересно знать, думал ли Паша в такие моменты о том, что пенис Артура регулярно проникает мне туда, и что он, Паша, этого лишён. Только его язык получил такую редкую возможность, но не его маленький пенис. И то, только раз, и только под пирожком.

После того как я получила ещё несколько оргазмов, я наконец отодвинула его от себя.

– Хороший мальчик! Молодец, умница! Лизать ты всё-таки научился. И это тебе в плюс! Потому что таким образом ты можешь хоть как-то компенсировать свой основной недостаток, маленький размер и слабую эрекцию.

Пашка засмущался. Его влажное от моих соков лицо искривилось в фальшивой улыбке. Он призадумался и нашёл, что ответить:

– Лара, давай ты лучше не остри тут, а просто подрочи меня, а?!

Я улыбнулась ему и согласно кивнула. Под пирожком, и уже после того как я несколько раз оргазмировала, мне теперь было самой приятно и интересно довести моего бывшего парня до оргазма руками.

Уложив его на спину и поместившись возле него, я поцеловала его в щёку. Посмотрев ему в глаза я заметила тревогу и опасение. Наверняка Пашка боялся, чтобы я вдруг не передумала его мастурбировать.

Я взяла в руки его левое яйцо и легонько сдавила его. Пашка застонал. Медленно и нежно я ослабила давление в его левом яичке и выпустила его из руки. Захватив кожу мошонки между своих пальцев, я начала перебирать её.

Мне обычно нравится трогать ребят за мошонку. Меня изумляет одно интересное свойство кожаного мешочка, в котором хранятся яички. А именно, кожа мошонки может менять свою форму и толщину! Она может быть как тонкой, так и толстой, как сжавшейся, так и расслабленной.

У Пашки в тот момент кожа мошонки была совершенно расслабленной, и ощущалась между моими пальцами тонюсенькой, как папиросная бумага. Я даже опасалась, как бы случайно не порвать её. Настолько тонкой она тогда была.

Покатав кожу мошонки между пальцев в течение нескольких минут, я периодически целовала Пашку в щёку и заглядывала ему в глаза. Мне было интересно знать, о чём он думает и каковы его желания в тот момент времени.

Пашка выглядел на пике блаженства. Его лицо выражало такой экстаз, что я даже слегка пожалела, что разрешила ему пережить такую радость. Ведь мне не нравятся онанисты. Да ещё и с коротким членом!

Мои пальцы нащупали самый корень Пашкиного члена. Его эрекция была в своём разгаре. Нужно сказать, что эрекция у Пашки никогда не достигает максимально возможного значения, и всегда остаётся слегка сгорбленной, изгибаясь книзу. Это создаёт такое впечатление, что Пашка никак не может до конца напрячься и возбудиться.

Я продолжала легонько массировать самый корень Пашкиного пениса. Мои пальцы совершали разминающие движения по основанию его члена так, что это никак не было похоже на мастурбацию. Скорее, это была простая игра женской руки с началом мужского пениса. Суть этой игры заключается в том, что именно начало пениса содержит в себе все потенциальные удовольствия. И хотя конец пениса претендует на роль самого важного участка полового члена, именно корень является основанием и началом всех мужских удовольствий, по аналогии с корнем дерева, дающим всему растению питание, влагу и саму жизнь.

Через несколько минут разминания корня Пашкиного члена, я заметила, что его эрекция напряглась сильнее. Так случилось потому, что я периодически зажимала кровеносные сосуды в корне Пашкиного члена. А такие манёвры, как известно, ведут к усилению и ожесточению мужской эрекции. Параллельно с моими движениями руки, Паша стал громче стонать и порывисто дышать. Вскоре мы с ним синхронизировались так, что с каждым моим надавливающим движением Пашка извергал из себя очередной стон. И он не притворялся. Я чувствовала, что нащупала пульт управления Пашкой, и что мои пальцы играют на нём, как пальцы искусного пианиста на фортепиано.

Сделав кольцо из указательного и большого пальцев и, всё так же, у самого основания, охватив этим кольцом Пашкин член, я начала осторожно сдвигать колечко взад-вперёд, имитируя настоящее мастурбирующее движение. И хотя амплитуда движения была минимальной, – всего каких-то пара миллиметров, – это было первое реальное мастурбирующее движение. И Пашка тут же оценил это.

– О, да! Вот так! Прошу тебя, Ларочка, вот так поделай мне ещё! Только не останавливайся, прошу тебя!

Чуть усилив давление кольца, я также слегка увеличила и амплитуду моего мастурбирующего движения по основанию его члена. Теперь кольцо из двух пальцев двигалось между тем местом, где начинается пенис, и той областью, где у пениса начинается его средняя часть. Ведь даже на маленьком пенисе можно условно обозначить для себя, где его начало, где средняя часть, и где передняя часть.

Я всегда разбиваю для себя мужской член на четыре области. Каждая из этих областей нуждается в специфической стимуляции во время качественной мастурбации женскими руками. Эти части: начальная, средняя, передняя, и головка. Каждая область пениса стимулируется по-разному. Более того, различия в стимуляции случаются и среди разных пенисов, разных мужчин.

Это можно сравнить с тем, как водитель чуть по-разному управляет легковым автомобилем, грузовиком, мотоциклом, и моторной лодкой. В каждом из этих случаев, стиль и манера управления транспортным средством будет различной. Вот и при обращении с разными мужчинами и разными пенисами, я пришла к выводу, что их нужно по-разному стимулировать. Женская игра с пенисом мужчины – это почти то же самое, что и езда на автомобиле. Тут есть свои приятные моменты, и свои скользкие участки дороги. Например, если слишком активно и тщательно играть с половым членом, то можно преждевременно привести его в негодное состояние.

Поскольку Пашка был далеко не альфа-самцом, и его размер оставлял желать лучшего, – по идее, наилучшим вариантом мастурбации Пашки был такой, при котором он несколько раз вплотную приблизился бы к оргазму, но всё-таки не испытал бы его. Кроме того, из чрезмерно озабоченных ребят имеет смысл извлекать как можно больше пред-эякулята. Это хоть и не сперма, но всё же хоть чуть-чуть облегчает мучения мужчины, которому отказано в оргазме.

Я знала, что Пашка надеется на оргазм в моём исполнении. Весь его организм как бы кричал о том, что вот-вот он собирается извергнуть из себя порцию заранее заготовленного на этот случай семени. Семя было к этому времени уже достаточно активно и заряжено страстью. Я поняла это по тому, как из Пашкиного члена начали сочиться капельки пред-эякулята.

Как раз, в этот момент Пашка не выдержал такого мучения и прямо заявил мне:

– Лара, стерва, прекращай меня так томить! Возьми меня за член, как следует! Подразни мне головку! Я хочу, чтобы ты мне её поласкала!

– Паш, а ты больше ничего не хочешь, а?

Но он был где-то в своём мире, и уже не слышал меня. Теперь он был полностью у меня в руках. И мне нужно было только следить за тем, чтобы он вдруг не обкончался.

Ещё некоторое время я продолжала томить Пашку тем, что сдвигала кольцо двух пальцев руки вниз и вверх по основанию его члена, легонько касаясь средней части пениса, но не трогая верхнюю часть и, тем более, головку.

Когда колечко двигалось по направлению от основания члена к его концу, я чуть усиливала давление кольца. А когда был обратный ход, то я ослабляла колечко. Таким образом я выцедила из Пашки очень много его смазки.

Весь Пашкин вид говорил мне о том, что он больше не может терпеть, и что ему жизненно необходим оргазм.

Я согласилась разрешить Пашке испытать оргазм при условии, что я его сильно выпорю.

– Паш, а Паш! Я хочу помочь тебе поскорее справиться с онанизмом. Поэтому я могу тебе позволить пережить сейчас оргазм от моих рук, но только с одним условием. Сразу после оргазма я тебя очень сильно выпорю. Такая порка способствует более глубокому воздействию на онаниста. Учитывая то, что ты будешь сразу после оргазма, да ещё и под пирожком, – порка задаст тебе начальную кинетическую энергию для борьбы с онанизмом. Впоследствии, если хочешь, я могу тебя периодически пороть, снова и снова. Скажем, раз в неделю. Но уже без оргазма, конечно же. Сегодня будет исключение. Хочешь так? Иногда тебя будут пороть мои рабы, а иногда – Артур.

Пашке было чрезвычайно сложно сфокусироваться на мыслях, потому что весь его организм уже был совсем близко к началу оргазма. Но Пашка всё-таки понял, что ему лучше согласиться на мою помощь в деле борьбы с онанизмом, чем отказываться от неё.

– Да, Лара, да! Что угодно, только дай мне сейчас кончить! Умоляю тебя!

Я прикоснулась к головке Пашиного члена, легонько раздражая её подушечками двух пальцев. Второй рукой я охватила Пашины яички, чтобы помочь им освободиться от запасов спермы. Пашка сразу начал кончать. Он очень шумно кричал и стонал и, по-видимому, это был один из самых ярких оргазмов его жизни, на то время. Мне нравится доводить ребят до оргазма, хотя я это делаю очень редко. Но когда это всё же случается, я внимательно наблюдаю реакции, движения, звуки и эмоции оргазмирующего рядом со мной мужчины.

Как только Пашка перестал извергать семя, я быстро вытерла следы его преступления салфетками, и тут же пригласила его перевернуться на живот для последующей порки. Взяв свою любимую плеть для порки онанистов, я сразу приступила к делу. Со свистом удары начали рассекать воздух и Пашкин зад. Я хорошо знаю, что после оргазма порка воспринимается мужчиной раз в десять острее и больнее. Но я умышленно порола Пашку очень сильно, потому что действительно желала ему только добра: как можно скорее освободиться от онанизма.

Это сообщение отредактировал Баба Ягуша — 05-03-2021 — 14:30

НА ПЕРЕМЕНЕ

Яков Шехтер

Рассказ взят из цикла о реховотской синагоге «Ноам алихот».
Действующие в нем лица уже знакомы читателю по предыдущим рассказам. Для тех,
кто еще не успел познакомиться с героями, реб Вульф – глава совета синагоги, а
Нисим и Акива – члены этого совета.

Кто мне скажет, что такое реальность? – воскликнул реб Вульф,
хлопая рукой по столу. – Вот этот стол, – он еще раз стукнул по лакированной
коричневой столешнице, словно отбрасывая возможность разночтения. – Он
действительно квадратный на четырех ногах или таким представляется? А может, на
самом деле он круглый, зеленый и железный?

– И вообще, не стол, а пень, – заметил Нисим. – А ты не реб
Вульф, а просто Вульф, волк из леса. И мы не молиться тут собрались, а выть на
луну.

– Не нужно утрировать, – поморщился реб Вульф. – У Рамбама
написано: «во всем держаться середины». А тебя, Нисим, вечно бросает с одной
обочины на другую.

Уже темнело за окнами, отходил еще один, шумный,
пронизанный беспощадным средиземноморским зноем день. Несмотря на середину
хешвана, жара не выпускала из объятий Землю Израиля. Верхушки старых тополей во
дворе синагоги «Ноам алихот» багровели в лучах заходящего солнца, но в самой
синагоге царили бархатные сумерки. Только что закончилась дневная молитва –
«Минха», и до начала вечерней «Маарив» оставалось каких-нибудь полчаса. Уходить
не имело смысла, прихожане разбрелись по большому залу, разбившись на привычные
группки, и вполголоса, словно боясь неосторожным возгласом нарушить очарование
подступающей темноты, толковали о делах уходящего дня.

Правление синагоги, как обычно, перебралось в малый зал. В нем
холодно мерцал белый свет неоновых ламп, и можно было разговаривать в полный
голос. На большой перемене между «Минхой» и «Мааривом» всегда тянуло на
рассказы об удивительных событиях и странных, будоражащих воображения
происшествиях.

– Действительность напоминает мне шуршание сахарного
тростника, – неспешно произнес третий член совета Акива, экзотический еврей с
острова Свободы. – Его режут, а он только шуршит. Кричать надо, а он шуршит.
Даже в последнюю секунду боится показаться вульгарным.

– Это он о Вульфе, – ответил развеселившийся Нисим, указывая
подбородком в сторону председателя.

– Что есть молитва, как не крик о помощи? – возразил реб
Вульф. – Для крика не обязательно широко раскрывать рот. Безмолвный плач может
изменить реальность быстрее, чем рычание. Там, – он оторвал от стола тяжелую
ладонь и многозначительно поднял вверх указательный палец, – всегда распахнуты
ворота для слез, но не для скандалов.

– Я расскажу вам историю, – продолжил он после короткой паузы,
– которая не уходит из моей головы. Собственно, из-за нее я и задал свой первый
вопрос.

Несколько лет назад я оказался на цфатском кладбище
кабалистов. Но молиться в тот раз мне хотелось на могиле Йосефа Каро,
составителя главного свода наших законов. Я, видите ли, – тут реб Вульф скромно
потупился, – много лет вместе с покойным раввином Штарком изучал «Шулхан Орух».
Пока раввин сидел рядом, все было понятно, но когда после его смерти я
попробовал сам разбираться в тонкостях закона, то дело пошло куда хуже. Скажем
прямо, не пошло вовсе. И вот я решил помолиться на могиле у автора «Шулхан
Оруха» и попросить Небеса о помощи.

Нисим и Акива переглянулись. У обоих мелькнула одна и та же
мысль: так вот почему реб Вульф столь упорно отказывается искать преемника
покойному раввину! Мы-то думали, будто в нем еще не утихла привязанность любви,
а оказывается, он попросту готовит место для себя самого!

– Забегая вперед, замечу, что помощь я не получил, – произнес
председатель, словно отвечая на немой вопрос. – Видимо, есть такие области, где
помимо небесной поддержки надо еще иметь голову на плечах.

Реб Вульф сокрушенно покачал тем, что, по его мнению, якобы
отсутствовало.

– Могила рабби Йосефа Каро расположена почти у подножия горы, а
выход с кладбища – у самой вершины. Закончив молиться, я двинулся к выходу и,
проходя возле могилы Аризаля, заметил стоявшую отдельно от других женщин
немолодую девушку. Стиль ее одежды свидетельствовал о глубокой религиозности, а
непокрытая голова – о застарелом девичестве. Была она некрасива: не уродлива, а
просто некрасива – какая-то нескладная фигура бочонком, короткие руки,
красноватое лицо. Молилась она самозабвенно, и не составляло никакого труда
догадаться, о чем были ее просьбы. Я прошел мимо и вдруг пожалел ее, бедняжку,
за что-то обреченную на слезы, угасание надежд, холодную, одинокую старость.
Вряд ли она сама виновата, видимо, тут наложились грехи предков, прошлые жизни,
а впрочем, возможно и ее собственные прегрешения. Кто знает, кто может оценить?!

Я пожалел ее, непонятно почему, пожалел внезапно и остро, да
так, словно ее боль и горечь стали на несколько секунд моими собственными. Не
останавливаясь, я прошептал несколько слов, короткую молитву, просьбу к
Вершителю судеб и Владыке предназначений.

«Властелин мира, – прошептал я, – если есть у меня хоть
какая-то заслуга молитвы на святом месте упокоения праведника, пусть она
поможет этой девушке найти суженого».

На цфатском кладбище кабалисто

в подъем, как вы знаете, довольно крутой, к тому же на моем
правом ботинке развязался шнурок, и я остановился привести его в порядок и
попутно перевести дух. Девушка закончила молиться и обогнала меня. Поднималась
она быстро, нерастраченная энергия легко вела ее казавшееся неуклюжим тело. Я
привел в порядок шнурок и тихонько тащился вслед, опасаясь поскользнуться на
гладких камнях, отполированных тысячами подошв. Рассматривать поднимающуюся
перед вами женщину неприлично, поэтому все мое внимание сосредоточилось на том,
куда поставить ногу.

Вдруг где-то наверху послышались возбужденные голоса. Я поднял
голову. Девушка, сияя, обменивалась поцелуями с несколькими женщинами. Их
возбужденные голоса отчетливо разносились над охряной сухостью старых могил.
Первые же долетевшие слова заставили меня насторожиться. Болтливость наших
женщин не нуждается в дополнительном описании и, пока я поднимался, проходил
мимо и неспешно отдалялся от девушки, непринужденно болтавшей со знакомыми, я
узнал о ее жизни даже больше, чем хотел бы. Впрочем, среди чепухи и конфетной
пыли я разобрал главное, то, ради чего она пришла сегодня на кладбище.

Оказывается, этим вечером должны состояться ее «эрусин»,
долгожданная помолвка, и она пришла поблагодарить Всевышнего за то, что Он
услышал ее просьбы и послал ей суженого: самого умного, самого доброго, самого
благочестивого человека на свете.

Реб Вульф обвел глазами притихших собеседников.

– И я не могу понять, что же случилось в те минуты на древнем
кладбище? Я ошибся, самонадеянно придумав незнакомому человеку несуществующую
судьбу, или, – реб Вульф на секунду остановился, – или моя молитва была
услышана и Всевышний в мгновение ока изменил реальность, переделав задним
числом судьбы многих людей!

– Теперь понятно, почему ты не преуспел в «Шулхан Орухе»! –
воскликнул Нисим. – Помощь тебе выделили, а ты ее подарил девушке! Поступок,
конечно, благородный – так себя вели галантные кавалеры времен Ренессанса, но
что отдал, то отдал.

– Охо-хо, – вздохнул реб Вульф. – Я после того случая не раз и
не два к рабби Йосефу возвращался. А толку никакого.

– Ничего себе, никакого! – удивился Нисим. – Девушку замуж
выдал – и мало! Может, это самый лучший поступок за всю твою жизнь

– Надеюсь, – тихонько проговорил реб Вульф, – очень надеюсь,
что не самый.

– А реальность изменять, – продолжал Нисим, – дело самое
обыкновенное. Каждый мой шаг меняет реальность. Вот возьму сейчас и поломаю
этот стол, и тут же наступит иная действительность.

– Поломаешь – будешь чинить, – произнес реб Вульф. – А речь
идет не об изменении материальной структуры мира, тут мы все большие мастаки
ломать и портить, а о куда более тонких трансформациях. Ретроактивное
вмешательство в причинно-следственный механизм – не простая штука.

– Простая не простая, а вот какая история со мной произошла, –
Нисим, явно подражая реб Вульфу, несколько раз шлепнул ладонями по столешнице.
– Дружок есть у меня, Ури. Мы с ним на Суэцком канале, в войну Судного дня, у
«Китайской фермы» оборону держали. Там, под огнем египетским, казалось, будто
лучше друга нет и не будет, а как война кончилась – разбежались. Разные люди,
разные жизни.

Н-да…. И понесла его нелегкая в Майами, красивого хлеба
искать. А жизнь во Флориде действительно распрекрасная. Богатая, сытая жизнь, и
приятель свой кусочек от нее урвал, хоть и работал всего диспетчером в каком-то
супере, заказы между поставщиками распределял. Но работал, как видно, честно, а
честность в наше время товар редкий и оплачивается хорошо.

А с год назад встречаю нашего командира взвода.

– Помнишь, – спрашивает, – Ури?

– Как не помнить, – говорю, – друзья ж все-таки.

– Рак, – говорит, поймал. – Облучают на всю катушку. Борода
уже выпала.

Н-да… Бороду Ури носил роскошную: рыжую и закрученную
колечками, тугими, будто из проволоки, и блестевшими, точно надраенная медь. На
канале ее сразу заставили сбрить, внимание, сказали, снайперов привлекает. Ну
да ничего, потом снова отросла.

– Так вот, – говорит командир, – ни волоска не осталось. И
сколько ему вообще осталось, никто не знает. А может, и не осталось уже.

– Вот что, – говорю, – пошли, лечить Ури будем. Есть средство
древнее, дедами завещанное. «Лехаим» надо сделать за больного товарища. Не
напиться бездумно, а поработать, словно коэн у жертвенника. Со смыслом и
значением.

– Я ж не пью, – давай командир отнекиваться. – Ты ведь знаешь,
пиво еще туда-сюда, а больше ничего.

– Отставить пиво, – приказываю. – Только арак. Представь, что
жизнь товарища в твоей руке. И ты этой самой рукой не поднимешь рюмку?

Н-да…. Поднял, и еще как поднял. Арак нужно пить из
морозильника, холод превращает его в тягучий, искрящийся кристалликами бальзам.
И употребили мы за скорейшее выздоровление Ури литровую бутылку этого бальзама.
Командир держался молодцом. Только под конец бутылки пил уже не за Ури, а за
его бороду. Чтоб увидеть ее в былом великолепии и блеске.

Когда он рухнул на диван и отключился, я позвонил его жене.
Объяснил, мол, неожиданная встреча боевых друзей, так что ночевать ее муж
останется у меня.

Н-да… А через пару дней встречаю другого дружка из взвода.

– Слышал, – спрашиваю, – про Ури?

– Слышал, – говорит. – Рак у него был, облучали бедолагу. Но,
слава Всевышнему, – выкарабкался. И борода отросла. Такая же, колечками.

Нисим победоносно посмотрел на реб Вульфа.

– Если это не ретроактивное вмешательство в
причинно-следственный механизм, то что, что это тогда?

– Почему ты всегда ищешь объяснений? – вдруг спросил Акива, до
сих пор не вымолвивший ни единого слова. – Что за неуемная страсть к препарированию?
Весь мир должен быть разрезан, взвешен, обмерен и растолкован. Причем
немедленно, в рамках одной беседы. Так не бывает, реальность сложнее нашего
представления о ней.

– А как иначе? – недоумевающе спросил Нисим. – Зачем тогда все
истории? Приводим примеры, чтоб через них понять правило.

– Я не об этом, – поморщился Акива. – Понимать тоже можно
по-разному. Ты пытаешься из любой капли вытянуть всемирный закон. Я же
предпочитаю разложить примеры на столе, словно детский пазл, и пристально
рассматривать их. Не спеша, не торопясь с объяснениями. И тогда вдруг картинка
сама собой сложится в мозгу. Но ярче и красочней, чем поспешная зарисовка.

– Есть и такой способ, – согласился Нисим. – Но иногда он ни к
чему. Смотри, сейчас я расскажу историю, которая не требует долгого
разглядывания. Закон сам выпрыгивает из нее, как Ренессанс из Средневековья.

Н-да… Это произошло на ашдодском пляже, отдельном пляже для
мужчин, во время каникул в ешивах. Два «авреха» из Бней-Брака решили немного
развеяться, отдохнуть от непрерывного учения. Погрелись на песочке, зашли в
воду. А разговор ведут все о том же, обсуждают незаконченную тему из Талмуда.
Проходил мимо третий «аврех», прислушался к разговору.

– Во, – говорит, – неплохо устроились! Вы бы еще стендер
сюда притащили. Плавать надо, двигаться. На то он и отпуск, чтобы тело напрячь,
а голову отпустить.

Ну, пустились они плавать. Как уж там вышло, не знаю, но один
из «аврехим» начал тонуть. Друг его за волосы тянет, не дает на дно уйти, а сам
на помощь зовет. Подоспели спасатели, вытащили, давай откачивать. И хоть
бедняга под водой пробыл всего ничего, а захлебнуться успел.

Примчалась «скорая», тело к аппарату подключили, начали
работать. Врач хлопочет, хлопочет, а санитар, тоже с кипой на голове, подходит
ко второму «авреху» и советует тихонечко:

– Вы свидетельство о смерти сразу потребуйте, на месте. Меньше
волокиты, и на вскрытие не повезут.

– Какое вскрытие? – бледнеет друг. – Какое свидетельство, он
же и утонуть толком не успел!

– Успел, не успел, – говорит санитар, – а сердце остановилось.

Тут и врач подходит с видом сокрушенным и беспомощным.

– Все, – говорит, – в Его руках. А что в моих, я уже
перепробовал. Не помогает. Сообщите семье.

Отвернулся «аврех» и, как был в плавках и без шляпы, обратился
к Всевышнему.

– Год своей учебы отдаю, – просит, – заслугу целого года
учения, только оживи друга.

Проходит несколько секунд, и вдруг – о чудо – утопленник
начинает кашлять.

Врач с изменившимся лицом бежит к телу. Санитар вдогонку. Всю
аппаратуру прицепляют заново, и через десять минут, «покойник» открывает глаза.

Н-да… И это не россказни, не сказки досужие, это я сам, сам
видел. Была тебе одна объективная действительность, как вдруг – р-раз, и совсем
другая. И объективная, заметь, ничуть не меньше предыдущей. Так-то вот оно так,
– торжествующе заключил Нисим. – А пазлы… Пазлы пусть дети собирают.

Реб Вульф взглянул на часы.

– До вечерней молитвы осталось пятнадцать минут. Одну историю
еще рассказать можно.

– Пожалуй, – не спеша, произнес Акива, – я попробую это
сделать. Попробую разложить перед вами пазл. – Он иронично посмотрел на Нисима.
– А вы уж собирайте, как сумеете.

В стародавние времена жил на Кубе знаменитый раввин. В его
роду причудливым образом переплелись мудрецы и книгочеи с удачливыми купцами и
любителями дальних странствий. Глава рода за несколько лет до изгнания сумел
покинуть Испанию, и не просто покинуть, но и вывезти из нее все богатство. Его
потомки, осевшие в Брабанте, вовремя поддержали Вильгельма Оранского, а спустя
полвека, получив особые льготы, перебрались на Кубу. Формально раввин считался
главой торгового дома этой огромной, богатой и удачливой семьи, но на самом
деле предпочитал ни во что не вмешиваться, а провести отведенные ему годы в
синагоге над книгами. Именно годы, – повторил Акива,– я не оговорился. Старшие
дети в семье, наследники рода, умирали очень рано, самому везучему удалось
перевалить за тридцать два года. Раввина, о котором я веду рассказ, звали
Овадия, он женился, по обычаю своего рода очень рано и к тридцати годам уже
готовил к замужеству старшую дочь. Дальнейшее, – тут Акива остановился и достал
из сумочки небольшую тетрадь, в толстом переплете из потрескавшейся коричневой
кожи, – пусть расскажет сам раввин. В молодые годы мне довелось работать в
гаванском архиве и, перебирая бесконечные папки с документами, я наткнулся на
подшивку «Еврейских древностей». Так было написано на коробке, в которой
хранились всякого рода бумаги, относящиеся к еврейскому населению Кубы. Среди
них я обнаружил письмо раввина Овадии. Я переписал его и снабдил объяснениями.
Тогда мне казалось очень важным опубликовать этот документ, но в те времена
такой шаг был довольно опасным, а когда времена изменились, мой интерес угас, и
письмо так и осталось в старой записной книжке. Вы, – Акива обвел глазами
столпившихся вокруг стола прихожан, – его первые слушатели.

Он сосредоточенно полистал тетрадь, разыскивая нужную
страницу, поправил очки и принялся читать негромким, чуть скрипучим голосом.

– «Слуге Всевышнего, другу моей души, наставнику и гаону рабби
Шабтаю ибн-Атару, раввину Галапагосских островов.

Прежде всего я хотел бы узнать о здоровье достопочтимого
раввина, и лишь после этого просить разрешения вручить ему вселяющий трепет
рассказ, о котором я прошу не сообщать никому на свете. Спрячьте это письмо
подальше от людских глаз, но лучше всего, закончив, искромсайте его так, чтобы
ни одна человеческая душа не смогла его увидеть.

Волосы мои побелели, лицо обращено к востоку , а душу
наполняет южный ветер . Коридор подходит к концу, уже видна
гостеприимно распахнутая дверь во дворец . Смерть появилась в
моем окне, и пришло время поведать об истории, случившейся в те далекие дни,
когда жизнь, казалось, была завершена.

Все мои предки на протяжении нескольких столетий умирали, едва
достигнув порога тридцатилетия. Откуда пришло к нам это проклятие сынов Эли ,
никто не знает. Я родился в первый день месяца нисан, когда луна в полном
ущербе и, видимо, поэтому постоянно ощущал смутное томление, неутоленную жажду.
Именно эта жажда заставила просидеть, не разгибаясь, над книгами более двадцати
лет и сделала меня тем, кем сделала.

Ко дню своего тридцатилетия я прибыл, словно Мошиах, на белом
осле , завершив, насколько это возможно,
все свои земные дела. Осталось лишь одно: выбрать из двух кандидатов наиболее
достойного жениха для моей старшей дочери. Ей исполнилось пятнадцать, и спустя
год она должна была стоять под хупой. Помолвку я хотел сделать лично, успев до
того срока, когда угомонится звук мельницы .

Оба жениха учились у меня в ешиве, оба были достойными
молодыми людьми, выделяясь из всех прочих утонченностью души и способностями к
постижению Закона. Первый принадлежал к известной на Кубе семье земельных арендаторов,
второй, превосходивший его памятью и способностью к быстрому схватыванию
материала, происходил из португальских геров, бежавших на Кубу, чтобы принять
на себя ярмо заповедей.

Впрочем, про обоих я мог засвидетельствовать, что они подобны
выбеленной известью яме : каждый мог составить счастье моей
дочери, и оба одинаково были близки ее сердцу.

Однако мое предпочтение склон

ялось к первому из кандидатов. Не потому, что во мне существует
предубеждение против собирателей колосков , хотя
в нашей семье очень тщательно относились к чистоте родословной, а потому лишь,
что потомок португальцев казался мне чуть грубее.

Размышляя об этом, я отправился спать в ночь моего
тридцатилетия и вдруг провалился в необычайно глубокий сон. Во сне ко мне
явился величественный человек с утонченными чертами лица и длинной бородой.

– Что с тобой будет, Овадия? – вопрошал он, укоризненно
покачивая головой. – Чем все это кончится?

Я проснулся, обеспокоенный, но, полежав немного, снова заснул.
И вновь передо мной явился незнакомец. На сей раз он действовал более
решительно. Схватив меня за руку, он почти кричал:

– Почему ты спишь? Почему не взываешь к помощи Небес?

Я вскочил с постели весь в поту и долго не мог успокоиться.
Только через час, разобрав страницу Талмуда и отвлекшись от сновидения, мне
удалось прийти в себя. Осторожно улегшись в постель, я прикрыл глаза.

Незнакомец возник сразу после того, как опустились веки. Рядом
с ним стояли два спутника, и хоть выглядели они весьма сурово, но говорили
спокойно и вразумительно.

– Это не сон, – сказал один из них. – Это истинное видение.

– Посмотри на меня, Овадия, – произнес незнакомец. – Посмотри
внимательно.

Я посмотрел и вдруг понял, что передо мной основатель нашего
рода. Как и откуда пришло ко мне это понимание – не знаю, ведь его портрет не
сохранился. Видимо, когда человек падает в яму , с
Небес протягивают ему помощь, открывая закрытое.

– Ты пришел, чтобы возвестить о моей смерти? – спросил я,
содрогаясь от ужаса.

– Нет, – покачал головой предок, – хоть она и близка. Но ты можешь
ее избежать.

– Как, скажи как!

– Я не могу открыть тебе всего, Будущий мир и ваш разделены
преградой, и не в моих силах разрушить стену. Я могу только намекнуть – «Бава
Кама» .

– «Бава Кама»?

– Да, «Бава Кама». Постара

йся понять, о чем идет речь. Уже много лет я прихожу во сне к
моим потомкам, но ни один из них не смог догадаться. В этом истинная причина их
ранней смерти. Подумай, подумай хорошенько!

Тут я набрался смелости и попросил его, чтобы он мне все
разъяснил. По-видимому, я сказал это громче, чем собирался, и, внезапно
проснувшись, обнаружил, что и эта встреча происходила во сне.

Спать я уже не мог. Всю следующую неделю я провел, словно в
Судный день , не выходя из синагоги. Мне уже не
раз приходилось учить «Бава Кама», но тут я окунулся в трактат до верхушек
волос. Рамбам, Рашбам, рабейну Там, Риф, Рош, Райвед
крутились перед моими глазами даже в коротких промежутках сна. К следующей
субботе я выучил трактат почти наизусть, но ни на йоту не продвинулся в понимании
того, о чем намекал мой предок.

Субботнюю молитву я проплакал, накрывшись с головой таллисом,
так, чтобы окружающие не видели моих слез. Когда все разошлись по домам на
кидуш, я снова открыл «Бава Кама», но через несколько минут заснул, сморенный
недельным постом и бессонницей.

И тут мне снова открылся мой предок, на этот раз облаченный в
белые одеяния. Я был очень взволнован и пристально вглядывался в его
величественное и суровое лицо. Он приблизился и сказал, что слезы, столь щедро
пролитые мной во время молитвы, смягчили Высшее Милосердие, и он послан, чтобы
объяснить мне, как можно отменить вынесенный приговор.

– Ищи в старых книгах, – сказал он, пристально смотря на меня.
– Ищи в старых книгах.

Открыв глаза, я долго размышлял, о каких старых книгах могла
идти речь. У нас в семье сохранились манускрипты, вывезенные из Испании, но я
еще в детстве прочитал их несколько раз. Трактата «Бава Кама» среди них не
было.

После окончания субботы я тщательно перебрал всю библиотеку,
но кроме уже знакомых мне книг ничего не обнаружил. О чем же хотел сказать мой
предок, какую загадку мне предстоит разрешить?

Я не мог ни есть, ни спать, ни заниматься учебой. «Старые
книги, старые книги», – вертелось в моей голове. Пятикнижие, Талмуд, раввинские
респонсы вполне соответствовали этому определению. Сбитый с толку и
раздосадованный, я пошел спать.

Предок поджидал меня сразу за порогом сна. Его лицо излучало
свет, и он снова был одет во все белое.

– Сколько времени ты будешь обременять меня своей судьбой?! –
сердито спросил он.

Я хотел объяснить ему, что не представляю, в чем дело, но не
смог, и заплакал. Слезы текли из моих глаз обильно и долго, и все это время
предок молчал, сурово глядя на меня. Наконец мне удалось выдавить несколько
жалких слов объяснения, и от них я зарыдал так сильно, что проснулся.

Не знаю почему, но мне показалось, будто решение загадки
совсем близко. Я вскочил с постели, вымыл руки и
поспешил в библиотеку. Подойдя к громадному книжному шкафу, я остановился,
словно Моше перед кустом . Догадка осенила меня внезапно,
точно вложенная кем-то извне.

Дела нашего торгового дома велись очень тщательно. Это была
традиция, подкрепленная Законом. Все доходы и расходы скрупулезно вносились в
гроссбухи, в конце каждой страницы вписывался отчет, а сами страницы были
пронумерованы и сшиты так, чтобы нельзя было ни вытащить, ни переменить. Иногда
я перелистывал эти гроссбухи, дивясь на разные почерки разных людей, ведших
записи на протяжении многих десятков лет. В мои обязанности главы торгового
дома входила тщательная еженедельная инспекция этих записей, но я полностью полагался
на управляющего и переложил на него и эту заботу.

Стоя перед шкафом, я вдруг сообразил, что гроссбухи тоже
называются книгами и имеют непосредственное отношение к «Бава Кама». Едва
дождавшись утра, я поспешил в контору. Управляющий был весьма удивлен моим
ранним приходом. Еще больше удивила его просьба показать гроссбухи.

Распахнув двери старинного шкафа, в котором хранились отчеты
за многие десятилетия, я дрожащими руками вытащил самую первую книгу. На каждой
странице красовалась подпись основателя нашего рода, и начиналась книга еще в
Испании. Как видно, предыдущие книги он не смог или не сумел вывезти.

Я уселся за стол, раскрыл гроссбух и принялся за тщательное
изучение, исследуя каждую запись с таким тщанием, словно передо мной лежал
«Хошен Мишпат» . Страницы были мелко испещрены
записями о разного рода финансовых операциях. Разобраться, кто, кому, сколько и
на каких условиях продал, купил или ссудил, было невозможно, я совершенно не
представлял, о каких товарах и сделках идет речь. Но меня это не смущало,
где-то в глубине царила абсолютная уверенность, что я сразу узнаю искомое.

Спустя полчаса я обнаружил отметку о ссуде, полученной моим
предком от португальского богача. В отличие от всех других записей сумма была
обведена красными чернилами. Я принялся перелистывать книгу, но нигде не
обнаружил ничего похожего. Красные чернила больше не появлялись. Следовательно,
подумал я, они должны что-то означать.

В каком случае, продолжал я размышлять, выделяют запись о
ссуде? Только в одном – если ее забыли или не смогли вернуть.

Обнаружить это было легче легкого. Я пролистал все гроссбухи
на пятьдесят лет вперед и нигде не обнаружил записи о возврате долга
португальцу. Значит, мы остались должны. Но сколько сегодня придется заплатить
мне, прямому наследнику должника, если удастся отыскать потомков богача?

Перечитав условия, я ужаснулся. За минувшие столетия
сравнительно небольшая сумма превратилась в целое состояние. Ее возврат не
разорит наш торговый дом, но сильно пошатнет его устойчивость. Да и кому
возвращать, где отыскать наследников португальского богатея? Сколько лет
прошло, сколько войн пронеслось над Португалией!

Эти мысли не оставляли меня до вечера. Укладываясь в постель,
я точно знал, что предок уже поджидает меня за смутной границей сна. И не
ошибся!

Вид его был суров: брови насуплены, кожа над переносицей
собралась в морщины.

– И ты еще медлишь! – вскричал, завидев меня. – Ты
раздумываешь? Немедленно просыпайся и рассылай посланцев во все концы
Португалии.

– Может быть, – робко попросил я, – стоит подождать до
рассвета? Нехорошо будить людей в столь неурочное время.

– Корабль на Лиссабон отплывет из Гаваны в шесть часов утра.
Следующий придет только через месяц. И кроме того, – он слегка смягчил голос и
посмотрел на меня с нескрываемой гордостью, – ты должен был умереть этой ночью.
Твоя проницательность отсрочила приговор: тебе подарили полгода. Если долг не
будет возвращен, приговор вступит в силу, и все пойдет по заведенному кругу.
Другой мой праправнук, способный разгадать тайну, родится только через тридцать
шесть лет.

Так я и поступил. Все дела, в том числе и свадьбу дочери, я
отложил до завершения вопроса. Спустя три месяца посланцы вернулись. Трое с
пустыми руками, двое с обрывками сведений, а один с радостной вестью: потомки
давно разорившихся португальских богачей двадцать лет назад переселились на
Кубу.

Дальнейшие поиски не составили трудов и, к своему величайшему
изумлению, я узнал, что один из женихов моей дочери, сын португальских геров, и
есть тот, кому необходимо вручить долг.

В первый же день после свадьбы я отвел зятя в свой кабинет и
без лишних слов вручил ему сумму, в точности соответствующую величине долга.
Молодой муж, удивленный и обрадованный столь щедрым приданым, не знал, как благодарить,
а я помалкивал, не желая до поры до времени придавать гласности эту
удивительную историю.

Предка своего я больше не видел, очевидно, мои действия
оказались правильными, и порукой тому тот преклонный возраст, до которого я
дожил благодаря помощи Всевышнего.

Воздух Кубы напоен суевериями, возможно, виной тому сама
почва, пропитанная тысячелетним идолопоклонством туземных племен. Даже в
еврейской среде постоянно крутятся нелепые россказни о духах, нечистой силе,
бесах, демонах и прочей ерунде. Поэтому я так и не решился обнародовать
событие, о котором рассказываю вам, спустя столько лет.

Жернова моей мельницы затихают, Всевышний благословил меня,
словно Авраама , отца нашего, доброй старостью, и
близок день, когда я предстану перед Судом праведным. Будущее меня страшит,
беспрестанные сомнения терзают мою душу: был ли
я достаточно усерден в изучении Закона
и выполнении заповедей? Прошу вас, молитесь о моей доле в Будущем мире,
потому, что Б-г благосклонен к вашим молитвам.

Ваш друг, преданный вам душой и сердцем, в слезах пишущий эти
строки».

Акива захлопнул тетрадь. Несколько секунд в комнате висело
молчание, затем реб Вульф прокашлялся и негромко объявил:

– Чувство реальности подсказывает мне, что наступило время
молитвы.

Все шумно поднялись, затопали и столпились у дверей, учтиво
пропуская друг друга.

В главном зале уже включили верхний свет. Огромная люстра
сверкала и переливалась тысячами острых, перламутровых лучиков. И так хорошо,
так радостно было открывать книгу, привычно отыскивая нужную страницу, громко
отвечать «Омейн», низко кланяться, ощущая всем телом свое живое, крепкое
присутствие на благословенной и доброй земле, что молитву того вечера тотчас
подхватили ангелы и немедленно вплели в сияющую корону Всевышнего.

Ежемесячный
литературно-публицистический журнал и издательство.

Дети
пророка Эли, служившего во временном Храме в Шило, вели себя недостой-ным
образом, и поэтому их потомки на протяжении многих поколений умирали в ран-нем
возрасте.

Осел –
«хамор» – созвучно со словом «хомер» – «материя». Обычно под этим
подразумевается материальная основа человека, его тело. Восседание на осле
означает властвование над страстями, а масть осла, напоминающая выбеленную
временем ткань, означает, что Овадии удалось не только подчинить их своей воле,
но лишить силы, подобно тому, как лишаются яркости выгоревшие под солнцем
краски.

Намек на
фразу из книги царя Соломона «Коэлес»: «И закроются ворота на рынке, когда
угомонится звук мельницы, и пробудится от щебета птиц, и станут презренны все
поющие».

Один из
разделов кодекса законов «Шулхан Орух», разбирающий имущественные отношения.

Намек на фразу из Пятикнижия: «И скончался Авраам, умерев
в доброй старости, – мудрец, удовлетворенный жизнью».

Крутяк! 2

Каждый год я с нетерпением жду 1 сентября. Все думают, что я скучаю по учебе. На самом деле я скучаю по одноклассникам и переменам.

Перемена! Какое классное слово. Как много оно в себя включает. Вот чем отличается перемена от урока? Например, на математике только решаешь, на русском языке пишешь по правилам, на физкультуре бегаешь. А на перемене можно сделать домашнюю работу, выучить правила, побегать по коридорам, постоять в углу, сбегать в столовую и еще много чего интересного.

У меня есть любимые занятия на переменах. На самой большой перемене, которая 20 минут, я люблю бывать в школьной библиотеке. Наш библиотекарь Татьяна Ивановна нас всех приветливо встречает и усаживает за столы. В библиотеке много книг для всех возрастов. Малыши читают тонкие книжки, мне они уже не интересны. Я люблю детские энциклопедии. В энциклопедии можно прочитать обо всем. Мне нравятся энциклопедии о динозаврах, спорте и животных. Когда нам задают дополнительные задания, я всегда хожу в библиотеку. Я беру книги читать домой. Мне кажется, чтение помогает улучшить оценки.

На следующей перемене я обязательно хожу в нашу столовую. Как там вкусно пахнет! Повара все в белых халатах и колпаках. Они быстро всех обслуживают. Дежурные ходят между столами и убирают грязную посуду. Я даже в очереди в столовой люблю стоять. В это время я выбираю, что я буду кушать. Я люблю пирожки с картошкой или яблоками. Пирожки очень вкусные и получаются как у мамы. После того, как я поем, всегда говорю поварам спасибо.

А на маленьких переменах я люблю бегать по коридорам. У нас в школе 3 этажа, но я успеваю везде. Правда, за это наказывают. Меня даже выставляли на линейке. Но я все равно бегаю. Когда на улице тепло мы с мальчишками на перемене выходим на улицу. Осенью собираем желтые листья и шуршим ими. В парке за школой большая аллея. Осенью там столько листьев! Листья разные: круглые, овальные и даже фигурные листья. Получаются красивые букеты. Мы их потом девчонкам дарим. Они очень довольны.

Весной на перемене мы берем в руки почки деревьев. Пальцы потом склеиваются между собой и тетрадные листы прилипают. Зато как пахнет! Будущим летом. Иногда мы даже успеваем нарвать подснежников. Тогда на столе у учителя стоит маленький букетик.
Я очень люблю перемены. В школе без них никак не обойтись. Мне бы хотелось, чтобы перемены были больше, чем уроки. Но я знаю, что так нельзя. В школе нужно учиться. Уроки я тоже люблю, просто с нетерпением жду каждую перемену. Свои перемены я никогда не забуду.

Ещё больше сочинений на тему: «На перемене»

Перемена – это небольшой перерыв между уроками. Она создана для того, чтобы ученики и учителя могли отдохнуть, пообедать восстановить силы и­ могли переключиться на другой предмет.

Все ученики очень любят перемены и иногда на особо скучных уроках считают минуты до начала перемены, чтоб отдохнуть и немного повеселиться. На перемене можно что-то обсудить со своими друзьями, проветрится.

В нашей школе обычно перемены длятся десять минут, но есть две длинные, одна длится пятнадцать минут, а другая двадцать минут. На переменах мы переходим из одного кабинета в другой, на другой урок, а потом идем отдыхать. Ранней осенью, когда еще тепло, или весной, когда уже тепло, можно проводить перемены на улице, наслаждаясь последними теплыми лучами солнца. Мы выходим на улицу, болтаем о том, о сем, дурачимся, в общем, делаем то, что на уроках нельзя. Зимой мы редко выходим в школьный двор, только когда выпадает много снега, мы играем в снежки и играем с одноклассниками в салки по снегу – это очень весело.

На больших переменах мы идем в столовую обедать или в библиотеку за книгами. Некоторые делают домашнее задание, которые задали на следующий день, чтоб не терять время зря, а некоторые списывают домашнее задание на следующий урок, потому что дома не выполнили, бывает и такое. Во время перемены школа наполняется большим количеством звуков: грохотом, хохотом, криком, пением. Малыши куда-то мчатся, врезаясь в высоких старшеклассников, которые объясняют им, что нельзя бегать по школе. Хотя и сами иногда нарушают это правило, поэтому в нашей школе организованно дежурство учителей и учеников старших классов. Они стоят в коридорах на переменах и делают замечания нарушителям. Таким образом, учеников приучают к ответственности и дисциплине. Особо «отличившихся» учеников объявляют на линейке в конце рабочей недели, чтоб им было стыдно.­

Мне больше нравится длинные перемены, потому что можно дольше отдыхать и общаться с друзьями из других классов.

Источник: sdamna5.ru

Перемена ‒ это всего несколько минут, но каких сладких и долгожданных для любого ученика. Это неотъемлемая часть школьной жизни. И за эти короткие мгновения между уроками успевает произойти столько, сколько никогда не произойдет за сорок минут самого насыщенного и интересного урока. Перемена ‒ это маленькая жизнь, которая может многому научить.

Все, что случается на переменках бывает радостным, светлым, добрым, а может быть грустным, обидным, болезненным и даже горьким. Есть случаи смешные, глупые, забавные, а есть очень поучительные и эмоциональные. Даже, если ты предпочел совсем не выходить из класса на перемене, это не значит, что с тобой ничего не произойдет в эти минуты отдыха от занятий. У каждого школьника есть огромная коллекция историй, произошедших с ним и его товарищами на переменах.Я хочу рассказать одну из них.

Прозвенел звонок, домашнее задание мы уже получили, поэтому историк нас задерживать не стал. Толпа моих одноклассников хлынула к выходу, меня этим напором тоже вынесло в школьный холл. Постепенно все это пространство заполнили ученики разных классов, снующие как муравьи. И вот мы с товарищами видим такую картину: один второклассник ударил другого, и тот заплакал. Можно было пройти мимо, знаем как это бывает, сами такими были. Но Ванька не удержался, ему было обидно за маленького мальчика, у него ведь брат такого возраста. И мы подошли к ребятам поговорить. Оказалось, что драчун был обижен не меньше, так как пострадавший отнял у него диск с любимой компьютерной игрой, который он принес в школу, чтобы похвастаться.

Поговорили мы с малышами по душам. Пришлось им объяснять и то, что кулаками спор не решается, и то что хвастаться нехорошо, и то, что чужое без спросу не берут хорошие люди, да и, что вообще ссора ‒ это последнее дело. В общем, помирили. Диск был возращен на родину, точнее к законному владельцу, а среди друзей снова воцарилась гармония. А мы остались очень довольны собой, ведь мы помогли младшим товарищам, пусть даже совсем немного. Быть полезным и чувствовать себя взрослым ‒ это вдвойне приятно.

В качестве заключения я хочу сказать, что на перемене можно не только отдыхать, играть и развлекаться. Нужно быть внимательным друг к другу и младшим ученикам. Ведь кому-то из них может потребоваться твоя помощь, пусть даже самая маленькая.

Источник: ensoch.ru

Какой должна быть школьная перемена и почему? Я думаю, школьная перемена должна быть для всех разной. Один хочет тихо посидеть в кресле и расслабиться, послушать нежную музыку, сопровождаемую шелестом волн и криком чаек. Другому нужно плотно поесть. Третьему — побегать с мячом или поиграть в настольный теннис. Мы все разные и не можем желать одного и того же. Значит, в школе обязательно должна быть комната психологической разгрузки. В ней — тишина, звуки из шумного коридора не будут проникать благодаря хорошей изоляции. Цветы, аквариум, мягкие диваны и кресла, музыкальные центры с наушниками — всё это поможет за несколько минут снять стресс, отдохнуть. Буфет — необходимость для учеников. Причём он должен работать так, чтобы не было очередей. Иначе всю перемену простоишь за булкой и стаканом чая, а потом будешь всё это не прожёвывать, а стремительно проглатывать. Наконец, специальный малый спортзал для желающих активно отдыхать на перемене. Здесь — стол для тенниса, мячи, скакалки, гантельки, простейшие тренажёры типа велосипеда или беговой дорожки. Надеюсь, всё это появится в нашей школе в ближайшее время. Так хочется на переменах не бродить уныло по коридорам и не сидеть в шумном классе!

М

ы
с Мишкой так заигрались в хоккей, что совсем забыли, на каком мы находимся свете, и когда спросили одного проходящего мимо дяденьку, который час, он нам сказал:

— Ровно два.

Мы с Мишкой прямо за голову схватились. Два часа! Каких-нибудь пять минут поиграли, а уже два часа! Ведь это же ужас! Мы же в школу опоздали! Я подхватил портфель и закричал:

— Бегом давай, Мишка!

И мы полетели как молнии. Но очень скоро устали и пошли шагом.

Мишка сказал:

— Не торопись, теперь уже все равно опоздали. Я говорю:

— Ох, влетит… Родителей вызовут! Ведь без уважительной же причины.

Мишка говорит:

— Надо ее придумать. А то на совет отряда вызовут. Давай выдумаем поскорее!

Я говорю:

— Давай скажем, что у нас заболели зубы и что мы ходили их вырывать.

Но Мишка только фыркнул:

• У обоих сразу заболели, да? Хором заболели!.. Нет, так не бывает. И потом: если мы их рвали, то где же дырки?
  Я говорю:

— Что же делать? Прямо не знаю… Ой, вызовут на совет, родителей пригласят!.. Слушай, знаешь что? Надо придумать что-нибудь интересное и храброе, чтобы нас еще и похвалили за опоздание, понял?

Мишка говорит:

— Это как?

— Ну, например, выдумаем, что где-нибудь был пожар, мы как будто ребенка из этого пожара вытащили, понял? Мишка обрадовался:

— Ага, понял! Можно про пожар выдумать, а то еще лучше сказать, как будто лед на пруду проломился, и ребенок этот — бух!.. В воду упал! А мы его вытащили… Тоже красиво!

— Ну да, — говорю я, — правильно! Но пожар все-таки лучше!

— Ну нет, — говорит Мишка, — именно что лопнувший пруд интереснее!

И мы с ним еще немножко поспорили, что интересней и
храбрей, и не доспорили, а уже пришли к школе.

А
в раздевалке наша гардеробщица тетя Паша вдруг говорит
:

— Ты где это так оборвался, Мишка? У тебя весь воротник без пуговиц. Нельзя таким чучелом в класс являться. Все равно уж ты опоздал, давай хоть пуговицыто пришью! Вон у меня их целая коробка. А ты, Дениска, иди в класс, нечего тебе тут торчать!

Я сказал Мишке:

— Ты поскорее тут шевелись, а то мне одному, что ли, отдуваться?

Но тетя Паша шуганула меня:

— Иди, иди, а он за тобой! Марш!

И вот я тихонько приоткрыл дверь нашего класса, просунул голову, и вижу весь класс, и слышу, как Раиса Ивановна диктует по книжке:

— «Птенцы пищат…»

У
доски стоит Валерка и выписывает корявыми буквами: «Птенцы пестчат
«

Я
не выдержал и рассмеялся, Раиса Ивановна подняла глаза и увидела меня. Я сразу сказал:

— Можно войти, Раиса Ива-новна?

— Ах, это ты, Дениска, — сказала Раиса Ивановна. — Что ж, входи! Интересно, где это ты пропадал?

Я
вошел в класс и остановился у
шкафа. Раиса Ивановна вгляделась в меня и прямо ахнула:

— Что у тебя за вид? Где это ты так извалялся? А? Отвечай толком!

А
я еще ничего не придумал и не могу толком отвечать, а так, говорю что попало, все подряд, только чтобы время протянуть:

— Я, Раиса Иванна, не один… Вдвоем мы, вместе с Мишкой… Вот оно как. Ого!.. Ну и дела. Так и так! И так далее.

А Раиса Ивановна:

— Что, что? Ты успокойся, говори помедленней, а то непонятно!
Что случилось? Где вы были? Да говори же!

А я совсем не знаю, что говорить. А надо говорить. А что будешь говорить, когда нечего говорить?

Вот я и говорю:

— Мы с Мишкой. Да. Вот… Шли себе и шли. Никого не трогали. Мы в школу шли, чтоб не опоздать. И вдруг такое! Такое дело, Раиса Ивановна, прямо ох-хо-хо! Ух ты! Ай-яй-яй.

Тут все в классе рассмеялись и загалдели. Особенно громко — Валерка. Потому что он уже давно предчувствовал двойку за своих «птенцов». А тут урок остановился, и можно смотреть на меня и хохотать. Он прямо покатывался. Но Раиса Ивановна быстро прекратила этот базар.

— Тише, — сказала она, — дайте разобраться! Кораблев! Отвечай, где вы были? Где Миша?А у
меня в голове уже началось какое-то завихрение от всех этих приключений, и я ни с того ни с сего брякнул:

— Там пожар был!

И сразу все утихли. А Раиса Ивановна побледнела и говорит:

— Где пожар?

А
я:

— Возле нас. Во дворе. Во флигеле. Дым валит — прямо клубами. А мы идем с Мишкой мимо этого… как его… мимо черного хода! А дверь этого хода кто-то доской снаружи припер. Вот. А мы идем! А оттуда, значит, дым! И кто-то пищит. Задыхается. Ну, мы доску отняли, а там маленькая девочка. Плачет. Задыхается. Ну, мы ее за руки, за ноги — спасли. А тут ее мама прибегает, говорит: «Как ваша фамилия, мальчики? Я про вас в газету благодарность напишу». А мы с
Мишкой говорим: «Что вы, какая может быть благодарность за эту пустяковую девчонку! Не стоит благодарности. Мы скромные ребята». Вот. И мы ушли с Мишкой. Можно сесть, Раиса Ивановна?

Она встала из-за стола и подошла ко мне. Глаза у нее были серь езные и счастливые. Она сказала:

— Как это хорошо! Очень, очень рада, что вы с Мишей такие молодцы! Иди садись. Сядь. Посиди…

И я видел, что она прямо хочет меня погладить или даже поцеловать. И мне от всего этого не очень-то весело стало. И я пошел потихоньку на свое место, и весь класс смотрел на меня, как будто я и вправду сотворил что-то особенное. И на душе у меня скребли кошки. Но в это время дверь распахнулась, и на пороге показался Мишка. Все повернулись и стали смотреть на него. А Раиса Ивановна обрадовалась.

— Входи, — сказала она, — входи, Мишук, садись. Сядь. Посиди. Успокойся. Ты ведь, конечно, тоже переволновался.

— Еще как! — говорит Мишка. — Боялся, что вы заругаетесь.

— Ну, раз у тебя уважительная причина, — говорит Раиса Ивановна, — ты мог не волноваться. Все-таки вы с Дениской человека спасли. Не каждый день такое бывает.

Мишка даже рот разинул. Он, видно, совершенно забыл, о чем мы с ним говорили.

— Ч-ч-человека? — говорит Мишка и даже заикается. — С…с…спасли? А кк…кк…кто спас?

Тут я понял, что Мишка сейчас все испортит. И я решил ему помочь, чтобы натолкнуть его и чтобы он вспомнил, так ласковенько ему улыбнулся и говорю:

— Ничего не поделаешь, Мишка, брось притворяться…

Интересные рассказы Виктора Голявкина для младших школьников. Рассказы для чтения в начальной школе. Внеклассное чтение в 1-4 классах.

Виктор Голявкин. ТЕТРАДКИ ПОД ДОЖДЁМ

На перемене Марик мне говорит:

— Давай убежим с урока. Смотри, как на улице хорошо!

— А вдруг тётя Даша задержит с портфелями?

— Нужно портфели в окно побросать.

Глянули мы в окно: возле самой стены сухо, а чуть подальше — огромная лужа. Не кидать же портфели в лужу! Мы сняли ремни с брюк, связали их вместе и осторожно спустили на них портфели. В это время звонок зазвенел. Учитель вошёл. Пришлось сесть на место. Урок начался. Дождь за окном полил. Марик записку мне пишет:

Пропали наши тетрадки

Я ему отвечаю:

Пропали наши тетрадки

Он мне пишет:

Что делать будем?

Я ему отвечаю:

Что делать будем?

Вдруг вызывают меня к доске.

— Не могу, — говорю, — я к доске идти.

«Как же, — думаю, — без ремня идти?»

— Иди, иди, я тебе помогу, — говорит учитель.

— Не надо мне помогать.

— Ты не заболел ли случайно?

— Заболел, — говорю.

— Ас домашним заданием как?

— Хорошо с домашним заданием.

Учитель подходит ко мне.

— А ну, покажи тетрадку.

— Что с тобой происходит?

— Придётся тебе поставить двойку.

Он открывает журнал и ставит мне двойку, а я думаю о своей тетрадке, которая мокнет сейчас под дождём.

Поставил учитель мне двойку и спокойно так говорит:

— Какой-то сегодня ты странный…

Виктор Голявкин. НЕ ВЕЗЁТ

Однажды прихожу я домой из школы. В этот день я как раз двойку получил. Хожу по комнате и пою. Пою и пою, чтоб никто не подумал, что я двойку получил. А то будут спрашивать ещё: «Почему ты мрачный, почему ты задумчивый? »

Отец говорит:

— Что это он так поёт?

А мама говорит:

— У него, наверное, весёлое настроение, вот он и поёт.

Отец говорит:

— Наверное, пятёрку получил, вот и весело человеку. Всегда весело, когда какое-нибудь хорошее дело сделаешь.

Я как это услышал, ещё громче запел.

Тогда отец говорит:

— Ну ладно, Вовка, порадуй отца, покажи дневник.

Тут я сразу петь перестал.

— Зачем? — спрашиваю.

— Я вижу, — говорит отец, — тебе очень хочется дневник показать.

Берёт у меня дневник, видит там двойку и говорит:

— Удивительно, получил двойку и поёт! Что он, с ума сошёл? Ну-ка, Вова, иди сюда! У тебя, случайно, нет температуры?

— Нет у меня, — говорю, — никакой температуры…

Отец развёл руками и говорит:

— Тогда нужно тебя наказать за это пение…

Вот как мне не везёт!

Виктор Голявкин. ВОТ ЧТО ИНТЕРЕСНО

Когда Гога начал ходить в первый класс, он знал только две буквы: О — кружочек и Т — молоточек. И всё. Других букв не знал. И читать не умел.

Бабушка пыталась его учить, но он сейчас же придумывал уловку:

— Сейчас, сейчас, бабуся, я тебе вымою посуду.

И он тут же бежал на кухню мыть посуду. И старенькая бабушка забывала про учёбу и даже покупала ему подарки за помощь в хозяйстве. А Гогины родители были в длительной командировке и надеялись на бабушку. И конечно, не знали, что их сын до сих пор читать не научился. Зато Гога часто мыл пол и посуду, ходил за хлебом, и бабушка всячески хвалила его в письмах родителям. И читала ему вслух. А Гога, устроившись поудобней на диване, слушал с закрытыми глазами. «А зачем мне учиться читать, — рассуждал он, — если бабушка мне вслух читает». Он и не старался.

И в классе он увиливал как мог.

Учительница ему говорит:

— Прочти-ка вот здесь.

Он делал вид, что читает, а сам рассказывал по памяти, что ему бабушка читала. Учительница его останавливала. Под смех класса он говорил:

— Хотите, я лучше закрою форточку, чтобы не дуло.

— У меня так кружится голова, что я сейчас, наверное, упаду…

Он так искусно притворялся, что однажды учительница его к врачу послала. Врач спросил:

— Как здоровье?

— Плохо, — сказал Гога.

— Что болит?

— Ну, тогда иди в класс.

— Почему?

— Потому что у тебя ничего не болит.

— А вы откуда знаете?

— А ты откуда знаешь? — засмеялся врач. И он слегка подтолкнул Гогу к выходу. Больным Гога больше никогда не притворялся, но увиливать продолжал.

И старания одноклассников ни к чему не привели. Сначала к нему Машу-отличницу прикрепили.

— Давай будем серьёзно учиться, — сказала ему Маша.

— Когда? — спросил Гога.

— Да хоть сейчас.

— Сейчас я приду, — сказал Гога.

И он ушёл и не вернулся.

Потом к нему Гришу-отличника прикрепили. Они остались в классе. Но как только Гриша открыл букварь, Гога полез под парту.

— Ты куда? — спросил Гриша.

— Иди сюда, — позвал Гога.

— А здесь нам никто мешать не будет.

— Да ну тебя! — Гриша, конечно, обиделся и сейчас же ушёл.

Больше к нему никого не прикрепляли.

Время шло. Он увиливал.

Приехали Гогины родители и обнаружили, что их сын не может прочесть ни строчки. Отец схватился за голову, а мать за книжку, которую она привезла своему ребёнку.

— Теперь я каждый вечер, — сказала она, — буду читать вслух эту замечательную книжку своему сыночку.

Бабушка сказала:

— Да, да, я тоже каждый вечер читала вслух Гогочке интересные книжки.

Но отец сказал:

— Очень даже напрасно вы это делали. Наш Гогочка разленился до такой степени, что не может прочесть ни строчки. Прошу всех удалиться на совещание.

И папа вместе с бабушкой и мамой удалились на совещание. А Гога сначала заволновался по поводу совещания, а потом успокоился, когда мама стала ему читать из новой книжки. И даже заболтал ногами от удовольствия и чуть не сплюнул на ковёр.

Но он не знал, что это было за совещание! Что там постановили!

Итак, мама прочла ему полторы страницы после совещания. А он, болтая ногами, наивно воображал, что так и будет дальше продолжаться. Но когда мама остановилась на самом интересном месте, он опять заволновался.

А когда она протянула ему книгу, он ещё больше заволновался.

Он сразу предложил:

— Давай я тебе, мамочка, вымою посуду.

И он побежал мыть посуду.

Он побежал к отцу.

Отец строго сказал, чтобы он никогда больше не обращался к нему с такими просьбами.

Он сунул книгу бабушке, но она зевнула и выронила её из рук. Он поднял с пола книгу и опять отдал бабушке. Но она опять выронила её из рук. Нет, раньше она никогда так быстро не засыпала в своём кресле! «Действительно ли, — думал Гога, — она спит или ей на совещании поручили притворяться? » Гога дёргал её, тормошил, но бабушка и не думала просыпаться.

В отчаянии он сел на пол и стал рассматривать картинки. Но по картинкам трудно было понять, что там дальше происходит.

Он принёс книгу в класс. Но одноклассники отказывались ему читать. Даже мало того: Маша тут же ушла, а Гриша вызывающе полез под парту.

Гога пристал к старшекласснику, но тот щёлкнул его по носу и засмеялся.

Вот что значит домашнее совещание!

Вот что значит общественность!

Он вскорости прочёл всю книгу и много других книг, но по привычке никогда не забывал сходить за хлебом, вымыть пол или посуду.

Вот что интересно!

Виктор Голявкин. В ШКАФУ

Перед уроком я в шкаф залез. Я хотел мяукнуть из шкафа. Подумают, кошка, а это я.

Сидел в шкафу, ждал начала урока и не заметил сам, как уснул.

Просыпаюсь — в классе тихо. Смотрю в щёлочку — никого нет. Толкнул дверь, а она закрыта. Значит, я весь урок проспал. Все домой ушли, и меня в шкафу заперли.

Душно в шкафу и темно, как ночью. Мне стало страшно, я стал кричать:

— Э-э-э! Я в шкафу! Помогите!

Прислушался — тишина кругом.

— О! Товарищи! Я в шкафу сижу!

Слышу чьи-то шаги. Идёт кто-то.

— Кто здесь горланит?

Я сразу узнал тётю Нюшу, уборщицу.

Я обрадовался, кричу:

— Тётя Нюша, я здесь!

— Где ты, родименький?

— В шкафу я! В шкафу!

— Как же ты, милый, туда забрался?

— Я в шкафу, бабуся!

— Так уж слышу, что ты в шкафу. Так чего ты хочешь?

— Меня заперли в шкаф. Ой, бабуся!

Ушла тётя Нюша. Опять тишина. Наверное, за ключом ушла.

Пал Палыч постучал в шкаф пальцем.

— Там нет никого, — сказал Пал Палыч.

— Как же нет. Есть, — сказала тётя Нюша.

— Ну где же он? — сказал Пал Палыч и постучал ещё раз по шкафу.

Я испугался, что все уйдут, я останусь в шкафу, и изо всех сил крикнул:

— Я здесь!

— Кто ты? — спросил Пал Палыч.

— Я… Цыпкин…

— Зачем ты туда забрался, Цыпкин?

— Меня заперли… Я не забрался…

— Гм… Его заперли! А он не забрался! Видали? Какие волшебники в нашей школе! Они не забираются в шкаф, в то время как их запирают в шкафу. Чудес не бывает, слышишь, Цыпкин?

— Слышу…

— Ты давно там сидишь? — спросил Пал Палыч.

— Не знаю…

— Найдите ключ, — сказал Пал Палыч. — Быстро.

Тётя Нюша пошла за ключом, а Пал Палыч остался. Он сел рядом на стул и стал ждать. Я видел сквозь

щёлку его лицо. Он был очень сердитый. Он закурил и сказал:

— Ну! Вот до чего доводит шалость. Ты мне честно скажи: почему ты в шкафу?

Мне очень хотелось исчезнуть из шкафа. Откроют шкаф, а меня там нет. Как будто бы я там и не был. Меня спросят: «Ты был в шкафу?» Я скажу: «Не был». Мне скажут: «А кто там был?» Я скажу: «Не знаю».

Но ведь так только в сказках бывает! Наверняка завтра маму вызовут… Ваш сын, скажут, в шкаф залез, все уроки там спал, и всё такое… как будто мне тут удобно спать! Ноги ломит, спина болит. Одно мученье! Что было мне отвечать?

Я молчал.

— Ты живой там? — спросил Пал Палыч.

— Живой…

— Ну сиди, скоро откроют…

— Я сижу…

— Так… — сказал Пал Палыч. — Так ты ответишь мне, почему ты залез в этот шкаф?

— Кто? Цыпкин? В шкафу? Почему?

Мне опять захотелось исчезнуть.

Директор спросил:

— Цыпкин, ты?

Я тяжело вздохнул. Я просто уже не мог отвечать.

Тётя Нюша сказала:

— Ключ унёс староста класса.

— Взломайте дверь, — сказал директор.

Я почувствовал, как ломают дверь, — шкаф затрясся, я стукнулся больно лбом. Я боялся, что шкаф упадёт, и заплакал. Руками упёрся в стенки шкафа, и, когда дверь поддалась и открылась, я продолжал точно так же стоять.

— Ну, выходи, — сказал директор. — И объясни нам, что это значит.

Я не двинулся с места. Мне было страшно.

— Почему он стоит? — спросил директор.

Меня вытащили из шкафа.

Я всё время молчал.

Я не знал, что сказать.

Я хотел ведь только мяукнуть. Но как я сказал бы об этом…

Виктор Голявкин

Как я под партой сидел

Только к доске отвернулся учитель, а я раз — и под парту. Как заметит учитель, что я исчез, ужасно, наверное, удивится.

Интересно, что он подумает? Станет спрашивать всех, куда я делся, — вот
смеху-то будет! Уже пол-урока прошло, а я всё сижу. «Когда же, — думаю,
— он увидит, что меня в классе нет?» А под партой трудно сидеть. Спина
у меня заболела даже. Попробуй-ка так просиди! Кашлянул я — никакого
внимания. Не могу больше сидеть. Да ещё Серёжка мне в спину ногой всё
время тычет. Не выдержал я. Не досидел до конца урока. Вылезаю и говорю:

Извините, Пётр Петрович.

Учитель спрашивает:

В чём дело? К доске хочешь?

Нет, извините меня, я под партой сидел…

Ну и как, там удобно сидеть, под партой? Ты сегодня сидел очень тихо. Вот так бы всегда на уроках.

В шкафу

Перед уроком я в шкаф залез. Хотел мяукнуть из шкафа. Подумают, кошка, а это я.

Сидел в шкафу, ждал начала урока и не заметил сам, как уснул.
Просыпаюсь — в классе тихо. Смотрю в щелочку — никого нет. Толкнул
дверь, а она закрыта. Значит, я весь урок проспал. Все домой ушли, и
меня в шкафу заперли.

Душно в шкафу и темно, как ночью. Мне стало страшно, я стал кричать:

Э-э-э! Я в шкафу! Помогите! Прислушался — тишина кругом.

О! Товарищи! Я в шкафу сижу! Слышу чьи-то шаги.

Идёт кто-то.

Кто здесь горланит?

Я сразу узнал тётю Нюшу, уборщицу. Я обрадовался, кричу:

Тётя Нюша, я здесь!

Где ты, родименький?

В шкафу я! В шкафу!

Как же ты. милый, туда забрался?

Я в шкафу, бабуся!

Так уж слышу, что ты в шкафу. Так чего ты хочешь? Меня заперли в шкаф.
Ой, бабуся! Ушла тётя Нюша. Опять тишина. Наверное, за ключом ушла.

Пал Палыч постучал в шкаф пальцем.

Там нет никого, — сказал Пал Палыч. Как же нет? Есть, — сказала тётя Нюша.

Ну, где же он? — сказал Пал Палыч и постучал ещё раз по шкафу.

Я испугался, что все уйдут, я останусь в шкафу, и изо всех сил крикнул:

Я здесь!

Кто ты? — спросил Пал Палыч.

Я… Цыпкин…

Зачем ты туда забрался, Цыпкин?

Меня заперли… Я не забрался…

Гм… Его заперли! А он не забрался! Видали? Какие волшебники в
нашей школе! Они не забираются в шкаф, в то время как их запирают в
шкафу! Чудес не бывает, слышишь, Цыпкин?

Слышу…

Ты давно там сидишь? — спросил Пал Палыч.

Не знаю…

Найдите ключ, сказал Пал Палыч. — Быстро.

Тётя Нюша пошла за ключом, а Пал Палыч остался. Он сел рядом на стул и
стал ждать. Я видел сквозь щёлку его лицо. Он был очень сердитый. Он
закурил и сказал:

Ну! Вот до чего доводит шалость! Ты мне честно скажи, почему ты в шкафу?

Мне очень хотелось исчезнуть из шкафа. Откроют шкаф, а меня там нет.
Как будто бы я там и не был. Меня спросят: «Ты был в шкафу?» Я скажу:
«Не был». Мне скажут: «А кто там был?» Я скажу: «Не знаю».

Но ведь так только в сказках бывает! Наверняка завтра маму
вызовут… Ваш сын, скажут, в шкаф залез, все уроки там спал, и
всё такое… Как будто мне тут удобно спать! Ноги ломит, спина
болит. Одно мученье! Что было мне отвечать?

Я молчал.

Ты живой там? — спросил Пал Палыч.

Живой…

Ну сиди, скоро откроют…

Я сижу…

Так… — сказал Пал Палыч. — Так ты ответишь мне, почему ты залез в этот шкаф?

Кто? Цыпкин? В шкафу? Почему?

Мне опять захотелось исчезнуть.

Директор спросил:

Цыпкин, ты?

Я тяжело вздохнул. Я просто уже не мог отвечать.

Тётя Нюша сказала:

Ключ унёс староста класса.

Взломайте дверь, — сказал директор.

Я почувствовал, как ломают дверь, — шкаф затрясся, я стукнулся больно
лбом. Я боялся, что шкаф упадёт, и заплакал. Руками упёрся в стенки
шкафа, и, когда дверь поддалась и открылась, я продолжал точно так же
стоять.

Ну, выходи, — сказал директор. — И объясни нам, что это значит.

Я не двинулся с места. Мне было страшно.

Почему он стоит? — спросил директор.

Меня вытащили из шкафа.

Я всё время молчал.

Я не знал, что сказать.

Я хотел ведь только мяукнуть. Но как я сказал бы об этом?..

Секрет

У нас от девчонок секреты. Мы ни за что на свете не доверяем им свои
секреты. Они по всему свету могут разболтать любую тайну. Даже самую
государственную тайну они могут разболтать. Хорошо, что им этого не
доверяют!

У нас, правда, нет таких важных секретов, откуда нам взять их! Так мы
их сами придумали. У нас был такой секрет: мы зарыли в песок пару пулек
и никому не сказали об этом. Был ещё секрет: мы собирали гвозди.
Например, я собрал двадцать пять самых разных гвоздей, но кто знал об
этом? Никто! Я никому не проболтался. Сами понимаете, как нам трудно
приходилось! Через наши руки прошло столько секретов, что я даже не
помню, сколько их было. И ни одна девчонка не узнала ничего. Они ходили
и косились на нас, разные кривляки, и только о том и думали, чтобы
выудить у нас наши тайны. Хотя они у нас ни разу ни о чём не
спрашивали, но это ведь ничего не значит! До чего хитрые всё-таки!

А вчера я хожу по двору с нашей тайной, с нашим новым замечательным
секретом и вдруг вижу Ирку. Я прошёл мимо несколько раз, и она на меня
покосилась.

Я ещё походил по двору, а потом подошёл к ней и тихо вздохнул. Я
нарочно несильно вздохнул, чтобы она не подумала, что я специально
вздохнул.

Я ещё раза два вздохнул, она опять только покосилась, и всё. Тогда я
перестал вздыхать, раз никакого от этого толку нету, и говорю:

Если бы ты знала, что я знаю, ты бы прямо здесь, на месте, провалилась.

Она опять покосилась на меня и говорит:

Не беспокойся, — отвечает, — не провалюсь, как бы ты сам не провалился.

А мне-то чего, — говорю, — проваливаться, мне-то нечего проваливаться, раз я тайну знаю.

Тайну? — говорит. — Какую тайну?

Смотрит на меня и ждёт, когда я ей начну рассказывать про тайну.

А я говорю:

Тайна есть тайна, и не для того она существует, чтобы каждому эту тайну разбалтывать.

Она почему-то разозлилась и говорит:

Тогда уходи отсюда со своими тайнами!

Ха, — говорю, — вот ещё не хватало! Твой двор это, что ли?

Мне прямо смешно даже стало. Вот ведь до чего докатились!

Мы постояли, постояли, потом вижу — она снова косится.

Я сделал вид, что уйти собрался. И говорю:

Ладно. Тайна при мне останется. — И усмехнулся так, чтобы она поняла, что это значит.

Она голову даже ко мне не повернула и говорит:

Нету у тебя никакой тайны. Если у тебя какая-нибудь тайна была бы, ты
бы давно уже рассказал, а раз ты не рассказываешь, значит, ничего
такого нету.

Что, думаю, она такое говорит? Ерунду какую-то? Но, честно говоря, я
немножко растерялся. И правда, ведь могут мне не поверить, что у меня
есть какая-то тайна, раз, кроме меня, никто не знает о ней. У меня в
голове здорово всё перемешалось. Но я сделал вид, что у меня там ничего
не перемешалось, и говорю:

Очень жалко, что тебе доверять нельзя. А то я бы тебе всё рассказал. Но ты можешь оказаться предательницей…

И тут я вижу, она опять на меня одним глазом косится.

Я говорю:

Дело тут не простое, ты это, надеюсь, прекрасно понимаешь, и
обижаться по всякому поводу, я думаю, не стоит, тем более если бы это
был не секрет, а какой-нибудь пустяк, и если бы я тебя знал
получше…

Говорил я долго и много. Почему-то у меня такое желание появилось — долго и много говорить. Когда я кончил, её рядом не было.

Она плакала, прислонившись к стене. Её плечи дрожали. Я слышал всхлипыванья.

Я сразу понял, что она ни за что на свете не может оказаться
предательницей. Она как раз тот человек, которому спокойно можно всё
доверить. Я это сразу понял.

Видишь ли… — сказал я, — если ты… дашь слово… и поклянёшься…

И я ей рассказал весь секрет.

На другой день меня били.

Она разболтала всем…

Но самое главное было не то, что Ирка оказалась предательницей, не то,
что секрет был раскрыт, а то, что потом мы не могли придумать ни одного
нового секрета, сколько мы ни старались.

Никакой горчицы я не ел

Сумку я спрятал под лестницу. А сам за угол завернул, на проспект вышел.

Весна. Солнышко. Птички поют. Неохота как-то в школу. Любому ведь надоест. Вот и мне надоело.

Смотрю — машина стоит, шофёр что-то в моторе смотрит. Я его спрашиваю:

Поломалась?

Молчит шофёр.

Поломалась? — спрашиваю.

Он молчит.

Я постоял, постоял, говорю:

Что, поломалась машина?

На этот раз он услышал.

Угадал, — говорит, — поломалась. Помочь хочешь? Ну, давай чинить вместе.

Да я… я не умею…

Раз не умеешь, не надо. Я уж как-нибудь сам.

Вон двое стоят. Разговаривают. Подхожу ближе. Прислушиваюсь. Один говорит:

Как с патентом?

Другой говорит:

Хорошо с патентом.

«Кто это, — думаю, — патент? Никогда я про него не слышал». Я думал,
они про патент ещё скажут. А они про патент ничего не сказали больше.
Про завод стали что-то рассказывать. Один заметил меня, говорит другому:

Гляди-ка, парень как рот раскрыл.

И ко мне обращается:

Что тебе?

Мне ничего, — отвечаю, — я просто так…

Тебе нечего делать?

Вот хорошо! Видишь, вон дом кривой?

Пойди подтолкни его с того боку, чтоб он ровней был.

Как это?

А так. Тебе ведь нечего делать. Ты и подтолкни его. И смеются оба.

Я что-то ответить хотел, но не мог придумать. По дороге придумал, вернулся к ним.

Не смешно, — говорю, — а вы смеётесь.

Они как будто не слышат. Я опять:

Не смешно совсем. Что вы смеётесь?

Тогда один говорит:

Мы совсем не смеёмся. Где ты видишь, что мы смеёмся?

Они и правда уже не смеялись. Это раньше они смеялись. Значит, я опоздал немножко…

О! Метла у стены стоит. И никого рядом нету. Замечательная метла, большая!

Дворник вдруг из ворот выходит:

Не тронь метлу!

Да зачем мне метла? Мне метлы не нужно…

А не нужно, так не подходи к метле. Метла для работы, а не для того, чтобы к ней подходили.

Какой-то злой дворник попался! Метлы даже жалко. Эх, чем бы заняться?
Домой идти ещё рано. Уроки ещё не кончились. Ходить по улицам скучно.
Ребят никого не видно.

На леса строительные залезть?! Как раз рядом дом ремонтируют. Погляжу сверху на город. Вдруг слышу голос:

Куда лезешь? Эй!

Смотрю — нет никого. Вот это да! Никого нет, а кто-то кричит! Выше стал подниматься — опять:

А ну слезь!

Головой верчу во все стороны. Откуда кричат? Что такое?

Слезай! Эй! Слезай, слезай!

Я чуть с лестницы не скатился.

Перешёл на ту сторону улицы. Наверх, на леса смотрю. Интересно, кто это
кричал. Вблизи я никого не видел. А издали всё увидел — рабочие на
лесах штукатурят, красят…

Сел на трамвай, до кольца доехал. Всё равно идти некуда. Лучше буду кататься. Устал ходить.

Второй круг на трамвае сделал. На то же самое место приехал. Ещё круг
проехать, что ли? Не время пока домой идти. Рановато. В окно вагона
смотрю. Все спешат куда-то, торопятся. Куда это все спешат? Непонятно.

Вдруг кондукторша говорит:

Плати, мальчик, снова.

У меня больше денег нету. У меня только тридцать копеек было.

Тогда сходи, мальчик. Иди пешком.

Ой, мне далеко пешком идти!

А ты попусту не катайся. В школу, наверное, не пошёл?

Откуда вы знаете?

Я всё знаю. По тебе видно.

А чего видно?

Видно, что в школу ты не пошёл. Вот что видно. Из школы ребята весёлые едут. А ты как будто горчицей объелся.

Никакой я горчицы не ел…

Всё равно сходи. Прогульщиков я не вожу бесплатно.

А потом говорит:

Ну уж ладно, катайся. В другой раз не разрешу. Так и знай.

Но я всё равно сошёл. Неудобно как-то. Место совсем незнакомое. Никогда
я в этом районе не был. С одной стороны дома стоят. С другой стороны
нет домов; пять экскаваторов землю роют. Как слоны по земле шагают.
Зачерпывают ковшами землю и в сторону сыплют. Вот это техника! Хорошо
сидеть в будке. Куда лучше, чем в школу ходить. Сидишь себе, а он сам
ходит да ещё землю копает.

Один экскаватор остановился. Экскаваторщик слез на землю и говорит мне:

В ковш хочешь попасть?

Я обиделся:

Зачем мне в ковш? Я в кабину хочу.

И тут вспомнил я про горчицу, что кондукторша мне сказала, и стал
улыбаться. Чтоб экскаваторщик думал, что я весёлый. И совсем мне не
скучно. Чтобы оп не догадался, что я не был в школе.

Он посмотрел на меня удивлённо:

Вид у тебя, брат, какой-то дурацкий.

Я ещё больше стал улыбаться. Рот чуть не до ушей растянул.

Что с тобой?

Что ты мне рожи строишь?

На экскаваторе покатайте меня.

Это тебе не троллейбус. Это машина рабочая. На ней люди работают. Ясно?

Я говорю:

Я тоже хочу на нём работать.

Он говорит:

Эге, брат! Учиться надо!

Я думал, что это он про школу. И опять улыбаться стал.

А он рукой на меня махнул и залез в кабину. Не захотел со мной разговаривать больше.

Весна. Солнышко. Воробьи в лужах купаются. Иду и думаю про себя. В чём дело? Почему это мне так скучно?

Путешественник

Я твёрдо решил в Антарктиду поехать. Чтоб закалить свой характер. Все
говорят, бесхарактерный я, — мама, учительница, даже Вовка. В
Антарктиде всегда зима. И совсем нет лета. Туда только самые смелые
едут. Так Вовкин папа сказал. Вовкин папа там был два раза. Он с Вовкой
по радио говорил. Спрашивал, как живёт Вовка, как учится. Я тоже по
радио выступлю. Чтобы мама не волновалась.

Утром я вынул все книжки из сумки, положил туда бутерброды, лимон,
будильник, стакан и футбольный мяч. Наверняка морских львов там
встречу, — они любят мяч на носу вертеть. Мяч не влезал в сумку.
Пришлось выпустить из него воздух.

Наша кошка прогуливалась по столу. Я её тоже сунул в сумку. Еле-еле всё поместилось.

Вот я уже на перроне. Свистит паровоз. Как много народу едет! Можно
сесть на какой угодно поезд. В конце концов, можно всегда пересесть.

Я влез в вагон, сел, где посвободней.

Напротив меня спала старушка. Потом со мной сел военный. Он сказал: «Привет соседям!» — и разбудил старушку.

Старушка проснулась, спросила:

Мы едем? — и снова уснула.

Поезд тронулся. Я подошёл к окну. Вот наш дом, наши белые занавески,
наше бельё висит на дворе… Уже не видно нашего дома. Мне стало
сначала немножко страшно. Но это только сначала. А когда поезд пошёл
совсем быстро, мне как-то даже весело стало! Ведь еду я закалять
характер!

Мне надоело смотреть в окно. Я снова сел.

Тебя как зовут? — спросил военный.

Саша, — сказал я чуть слышно.

А что же бабушка спит?

А кто её знает!

Куда путь держишь? —

Далеко…

В гости?

Надолго?

Он со мной разговаривал как со взрослым, и за это очень понравился мне.

На пару недель, — сказал я серьёзно.

Ну что же, неплохо, — сказал военный, — очень даже неплохо.

Я спросил:

Вы в Антарктиду?

Пока нет; ты в Антарктиду хочешь?

Откуда вы знаете?

Все хотят в Антарктиду.

И я хочу.

Ну вот видишь!

Видите ли… я решил закаляться…

Понимаю, — сказал военный, — спорт, коньки…

Да нет…

Теперь понимаю — кругом пятёрки!

Да нет… — сказал я, — Антарктида…

Антарктида? — переспросил военный.

Военного кто-то позвал сыграть в шашки. И он ушёл в другое купе.

Проснулась старушка.

Не болтай ногами, — сказала старушка.

Я пошёл посмотреть, как играют в шашки.

Вдруг… я даже глаза раскрыл — навстречу шла Мурка. А я и забыл про неё! Как она смогла вылезти из сумки?

Она побежала назад — я за ней. Она забралась под чью-то полку — я тоже сейчас же полез под полку.

Мурка! — кричал я. — Мурка!

Что за шум? — закричал проводник. — Почему здесь кошка?

Эта кошка моя.

С кем этот мальчик?

Я с кошкой…

С какой кошкой?

Он с бабушкой едет, — сказал военный, — она здесь рядом, в купе.

Проводник повёл меня прямо к старушке..

Этот мальчик с вами?

Он с командиром, — сказала старушка.

Антарктида… — вспомнил военный, — всё ясно… Понимаете
ли, в чём тут дело? Этот мальчик решил махнуть в Антарктиду. И вот он
взял с собой кошку… И ещё что ты взял с собой, мальчик?

Лимон, — сказал я, — и ещё бутерброды…

И поехал воспитывать свой характер?

Какой плохой мальчик! — сказала старушка.

Безобразие! — подтвердил проводник.

Потом почему-то все стали смеяться. Даже бабушка стала смеяться. У неё
из глаз даже слёзы пошли. Я не знал, что все надо мной смеются, и
потихоньку тоже смеялся.

Бери кошку, — сказал проводник. — Ты приехал. Вот она, твоя Антарктида!

Поезд остановился.

«Неужели, — думаю, — Антарктида? Так скоро?»

Мы сошли с поезда на перрон. Меня посадили па встречный поезд и повезли домой.

Михаил Зощенко, Лев Кассиль и др. — Заколдованная буква

Когда-то была у Алёши двойка. По пению. А так больше не было двоек.
Тройки были. Почти что все тройки были. Одна четвёрка была когда-то
очень давно.

А пятёрок и вовсе не было. Ни одной пятёрки в жизни не было у человека!
Ну, не было так не было, ну что поделаешь! Бывает. Жил Алёша без
пятёрок. Рос. Из класса в класс переходил. Получал свои положительные
тройки. Показывал всем четвёрку и говорил:

Вот, давно было.

И вдруг — пятёрка. И главное, за что? За пение. Он получил эту пятёрку
совершенно случайно. Что-то такое удачно спел, и ему поставили пятёрку.
И даже ещё устно похвалили. Сказали: «Молодец, Алёша!» Короче говоря,
это было очень приятным событием, которое омрачилось одним
обстоятельством: он не мог никому показывать эту пятёрку, поскольку её
вписали в журнал, а журнал, понятно, на руки ученикам, как правило, не
выдаётся. А дневник свой он забыл дома. Раз так, значит, Алёша не имеет
возможности показывать всем свою пятёрку. И поэтому вся радость
омрачилась. А ему, понятно, хотелось всем показывать, тем более что
явление это в его жизни, как вы поняли, редкое. Ему могут попросту не
поверить без фактических данных. Если пятёрка была бы в тетрадке, к
примеру за решённую дома задачу или же за диктант, тогда проще
простого. То есть ходи с этой тетрадкой и всем показывай. Пока листы не
начнут выскакивать.

На уроке арифметики у него созрел план: украсть журнал! Он украдёт
журнал, а утром его принесёт обратно. За это время он может с этим
журналом обойти всех знакомых и незнакомых. Короче говоря, он улучил
момент и украл журнал на переменке. Он сунул журнал себе в сумку и
сидит как ни в чём не бывало. Только сердце у него отчаянно стучит, что
совершенно естественно, поскольку он совершил кражу. Когда учитель
вернулся, он так удивился, что журнала нет на месте, что даже ничего не
сказал, а стал вдруг какой-то задумчивый. Похоже было, что он
сомневался, был журнал на столе или не был, с журналом он приходил или
без. Он так и не спросил про журнал: мысль о том, что кто-то из
учеников украл его, не пришла ему даже в голову. В его педагогической
практике такого случая не было. II он, не дожидаясь звонка, тихо вышел,
и видно было, что он здорово расстроен своей забывчивостью.

А Алёша схватил свою сумку и помчался домой. В трамвае он вынул журнал
из сумки, нашёл там свою пятёрку и долго глядел на неё. А когда уже шёл
по улице, он вспомнил вдруг, что забыл журнал в трамвае. Когда он это
вспомнил, то он прямо чуть не свалился от страха. Он даже сказал «ой!»
или что-то в этом роде. Первая мысль, какая пришла ему в голову, — это
бежать за трамваем. Но он быстро понял (он был всё-таки
сообразительный!), что бежать за трамваем нет смысла, раз он уже уехал.
Потом много других мыслей пришло ему в голову. Но это были всё такие
незначительные мысли, что о них и говорить не стоит.

У него даже такая мысль появилась: сесть на поезд и уехать на Север. И
поступить там где-нибудь на работу. Почему именно на Север, он не знал,
но собирался именно туда. То есть он даже и не собирался. Он на миг об
этом подумал, а потом вспомнил о маме, бабушке, своём отце и бросил эту
затею. Потом он подумал, не пойти ли ему в бюро потерянных вещей,
вполне возможно, что журнал там. Но тут возникнет подозрение. Его
наверняка задержат и привлекут к ответственности. А он не хотел
привлекаться к ответственности, несмотря на то что этого заслуживал.

Он пришёл домой и даже похудел за один вечер. А всю ночь он не мог уснуть и к утру, наверное, ещё больше похудел.

Во-первых, его мучила совесть. Весь класс остался без журнала. Пропали отметки всех друзей. Понятно его волнение.

А во-вторых, пятёрка. Одна за всю жизнь — и та пропала. Нет, я понимаю
его. Правда, мне не совсем понятен его отчаянный поступок, но
переживания его мне совершенно понятны.

Итак, он пришёл утром в школу. Волнуется. Нервничает. В горле комок. В глаза не смотрит.

Приходит учитель. Говорит:

Ребята! Пропал журнал. Какая-то оказия. И куда он мог деться?

Алёша молчит.

Учитель говорит:

Я вроде бы помню, что приходил в класс с журналом. Даже видел его на
столе. Но в то же время я в этом сомневаюсь. Не мог же я его потерять
по дороге, хотя я очень хорошо помню, как я его взял в учительской и
нёс по коридору.

Некоторые ребята говорят:

Нет, мы помним, что журнал лежал на столе. Мы видели.

Учитель говорит:

В таком случае куда он делся?

Тут Алёша не выдержал. Он не мог больше сидеть и молчать. Он встал и говорит:

Журнал, наверное, в камере потерянных вещей…

Учитель удивился и говорит:

Где? Где?

А в классе засмеялись.

Тогда Алёша, очень волнуясь, говорит:

Нет, я вам правду говорю, он, наверное, в камере потерянных вещей… он не мог пропасть…

В какой камере? — говорит учитель.

Потерянных вещей, — говорит Алёша.

Нечего не понимаю, — говорит учитель.

Тут Алёша вдруг почему-то испугался, что ему здорово влетит за это дело, если он сознается, и он говорит:

Я просто хотел посоветовать…

Учитель посмотрел на него и печально так говорит:

Не надо глупости говорить, слышишь?

В это время открывается дверь, и в класс входит какая-то женщина и в руке держит что-то завёрнутое в газету.

Я кондуктор, — говорит она, — прошу прощения. У меня сегодня
свободный день, и вот я нашла вашу школу и класс, и в таком случае
возьмите ваш журнал.

В классе сразу поднялся шум, а учитель говорит:

Как так? Вот это номер! Каким образом наш классный журнал оказался у
кондуктора? Нет, этого не может быть! Может быть, это не наш журнал?

Кондукторша лукаво улыбается и говорит:

Нет, это ваш журнал.

Тогда учитель хватает у кондукторши журнал и быстро листает.

Да! Да! Да! — кричит он, — Это наш журнал! Я же помню, что нёс его по коридору…

Кондукторша говорит:

А потом забыли в трамвае?

Учитель смотрит на неё широко раскрытыми глазами. А она, широко улыбаясь, говорит:

Ну конечно. Вы забыли его в трамвае.

Тогда учитель хватается за голову:

Господи! Что-то со мной происходит. Как я мог забыть журнал в
трамвае? Это ведь просто немыслимо! Хотя я помню, что нёс его по
коридору… Может, мне уходить из школы? Я чувствую, мне всё
труднее становится преподавать…

Кондукторша прощается с классом, и весь класс ей кричит «спасибо», и она с улыбкой уходит.

На прощание она говорит учителю:

В другой раз будьте внимательней.

Учитель сидит за столом, обхватив свою голову руками, в очень мрачном
настроении. Потом он, подперев руками щёки, сидит и смотрит в одну
точку.

Я украл журнал.

Но учитель молчит.

Тогда Алёша опять говорит:

Это я украл журнал. Поймите.

Учитель вяло говорит:

Да… да… я понимаю тебя… твой благородный
поступок… но это делать ни к чему… Ты мне хочешь
помочь… я знаю… взять вину на себя… но зачем это
делать, мой милый…

Алёша чуть не плача говорит:

Нет, я вам правду говорю…

Учитель говорит:

Вы смотрите, он ещё настаивает… какой упорный
мальчишка… нет, это удивительно благородный мальчишка… Я
это ценю, милый, но… раз… такие вещи со мной
случаются… нужно подумать об уходе… оставить на время
преподавание…

Алёша говорит сквозь слёзы:

Я… вам… правду… говорю…

Учитель резко встаёт со своего места, хлопает по столу кулаком и кричит хрипло:

Не надо!

После этого он вытирает слёзы платком и быстро уходит.

А как быть Алёше?

Он остаётся весь в слезах. Пробует объяснить классу, но ему никто не верит.

Он чувствует себя в сто раз хуже, как если бы был жестоко наказан. Он не может ни есть, ни спать.

Он едет к учителю на дом. И всё ему объясняет. И он убеждает учителя. Учитель гладит его по голове и говорит:

Это значит, что ты ещё не совсем потерянный человек и в тебе есть совесть.

И учитель провожает Алёшу до угла и читает ему нотацию.

……………………………………………


Copyright: Виктор Голявкин

Но его удивительная память до мелочей сохранила те события, о которых теперь мы можем узнать только из его рассказа.

Первая воздушная тревога

Прошли годы и десятилетия, но в моей памяти навсегда остались эти грозные дни. А на письменном столе стоят фотографии тех, кто отразил первый удар и спас нас от ужаса оккупации: Жаворонков, лейтенант Волнянский, капитан Горшков, комиссар Агеев, майор Зубков. Всегда я помню негромкий голос по радио 3 июля 1941 года: «Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!».

Тот самый дом, о котором идет речь в рассказе.

В 1941 году мне, Большакову Валерию, было десять лет. Я жил с мамой Галиной Александровной и бабушкой Александрой Петровной в Туле, в большом доме с мезонином на улице Глеба Успенского, 9. С нами жила мамина сестра Ирина Александровна с мужем Константином Борисовичем. Мама работала инженером-строителем на патронном заводе. Тетя Ира – в водоканале, дядя Костя – в облторготделе. Я учился в 6-й средней школе и весной перешел в третий класс.

Валерий Большаков у своего дома на улице Глеба Успенского.

22 июня был теплый, солнечный день. Я гулял во дворе с нашей собакой, взрослые были на работе (тогда был скользящий график выходных). Бабушка часов в одиннадцать пошла на базар. Часа через полтора возвращается – на ней лица нет. Сказала, что началась война: Германия напала на нас. На базаре она прослушала речь т. Молотова.

Через некоторое время загудели гудки заводов – начались митинги. Вскоре прибыли мама, тетя Ирина с мужем, стали обсуждать ситуацию.

Первые дней десять было спокойно, но председатель уличного комитета проверяла жителей домов и сверяла списки: продовольственные карточки готовились. Их стали выдавать в райисполкоме примерно через десять-двенадцать дней.

Особо хочу сказать о председателе уличного комитета. Им была жительница нашей улицы Надежда Ивановна Пшеничникова – женщина средних лет и удивительной энергии: она знала всех и всё, имела связь с милицией и НКВД.

В начале июля, с приближением немецкой армии, ввели светомаскировку, рекомендовали на стекла окон наклеить полоски бумаги. По распоряжению ГКО на чердаке надо было иметь бочку с водой, ящик с песком, лопату, топор. Щипцы для захвата зажигательных бомб быстро изготовили в наших артелях и развезли по домам. Приказано было силами жильцов вырыть во дворах защитные щели в пятидесяти метрах от дома. Нам помогали соседи.

Затем пожарные проехали вдоль улицы и разломали сараи и амбары, которые были ближе к дому, чем пятьдесят метров. Наш сарай уцелел, в доме №11 разломали. Затем с телеги в сопровождении Надежды Ивановны по списку раздали противогазы – нам дали четыре взрослых и один детский. Город к налетам авиации был готов.

Первая воздушная тревога была объявлена 20 или 21 июля в 13-14 часов. Я, мама (у нее был выходной), бабушка и собака побежали в сад к нашей щели, собака впереди. Однако все ограничилось зенитной стрельбой в районе Московского вокзала. Наверное, это был разведчик. Больше мы в щель не прятались, она служила складом для сельхозинвентаря. В 1945-м ее закопали.

Фронт приближался, город готовился к обороне.

В конце сентября начали рыть противотанковые рвы. Около нас ров вырыли на перекрестке улиц Пирогова и Пушкинской.

1 октября началась эвакуация заводов, занятия в учебных заведениях прекратились.

В начале октября по радио объявили, что в пригородных совхозах овощи на полях не убраны  и разрешили их собрать для себя. Недалеко от нас, в конце ул. Оборонной, были большие поля совхоза «Парники». Мы с мамой взяли у соседей тележку и пошли. На полях уже было много народа. Мы решили собрать лук-репку – получился целый мешок, хватило на всю зиму.

Периодически объявляли воздушную тревогу, но в нашем районе было тихо – бомбили вокзалы и железную дорогу, пострадали там и некоторые дома.

Маму оставили на заводе, а дядю Костю в начале октября призвали в Красную армию, но перед этим он по распоряжению ГКО сдал на хранение во Дворец пионеров свой радиоприемник СИ-235 и охотничье ружье.

Тревога нарастала. Пришел день 29 октября. Мы уже знали, что немцы у Тулы – в Подземгазе. Про этот день, 29 октября, следует сказать особо. В публикациях часто пишут о неких погромах и грабежах магазинов. Возможно, где-то и было так, но около нас все прошло спокойно. В десять утра мы с бабушкой вышли из дома в магазин, а соседка сказала, что утром народ пришел, и продавцы сообщили, что они могут брать все продукты. Конечно, возникла определенная толкотня, но без драк, битья витрин. Быстро все разобрали. Наш сосед из дома №6 привез на тележке два ящика макарон.

На базаре были три хозмагазина, товар из них тоже разобрали, сняли электросчетчики и забрали кассовые аппараты – ничто не должно было достаться врагу. Это была акция, санкционированная руководством вследствие нависшей над городом угрозы.

Еще одно событие было в районе 24-25 октября в начале ул. Макса Смирнова – близко от нас. Там жила мамина подруга по строительному техникуму Бронислава с мужем Борисом и двумя детьми – сыном Борей шести лет и дочкой Идой четырех лет. Они попросили маму взять к нам детей, если немцы войдут в город, потому что решили уйти в район, а с маленькими детьми далеко не уйдешь. Боря и Ида жили у нас с 26 октября, родители их проведывали по вечерам. Когда к середине ноября стало ясно, что немцы Тулу не возьмут, дети вернулись домой.

Мы же решили укрыться на время боев у соседей в доме №7 – он тоже двухэтажный, но низ кирпичный, и дом ниже нашего.

Снаряд пролетел в трех метрах от дома

Утром 30 октября на южной окраине началась интенсивная артиллерийская и ружейно-пулеметная стрельба. Бой продолжался весь день, к 18-19 часам затих. Мы сидели в страхе, но снаряды и мины до нас не долетели, разрушений не было.

После девятнадцати часов по улице прошла предуличкома Надежда Ивановна и сообщила тяжелое известие: немцы заняли Рогожинский поселок и вышли к поселку Красный Перекоп – до нас три километра.

Ночью были мы дома, утром – опять в дом №7. Весь день шел бой, но у нас было спокойно, я решил погулять. В нашем саду был холм за флигелем высотой два – два с половиной метра. Я поднялся на него и стал смотреть на юг. Около 14 часов бой несколько затих, и я увидел несколько немецких самолетов на юге. Это были «юнкерс-88» и «хейнкель-111». С них стали падать бомбы и послышались взрывы в районе Красного Перекопа. Самолеты улетели, и бой возобновился. К 18-19 часам затих, и мы пошли несколько передохнуть домой.

Готовились спать, и вдруг около 22 часов в центре города раздался невероятный ревущий звук. Перепуганные, мы выскочили во двор и увидели летящие от центра к югу огненные стрелы. Сразу стало радостно – мы применили новое оружие. Это был залп «катюш».

Так как нам прямой угрозы не было, 1 и 2 ноября мы у соседей уже не сидели, но в эти дни бой был весь день. 3 ноября бой стал слабее, и мы узнали, что возобновляется снабжение продуктами. Около нас было три магазина: один на углу ул. Г. Успенского, 1, второй на углу Колхозной и Пирогова, третий на углу Гоголевской и Пирогова. Мы называли их магазины Курятникова, Копанева, Волкова. Тогда еще часто называли магазины по бывшим владельцам. Мы пошли с мамой в магазин Волкова – другие два были закрыты, так как были в зоне возможного обстрела. Магазин Волкова был кирпичный, трехэтажный и прикрывал нас – очередь – с юга.

Стоим, вдруг слышим вдали пушечный выстрел, затем свист снаряда вдоль ул. Пирогова и взрыв внизу. Начался обстрел колокольни Всехсвятской церкви.

Через некоторое время вдали новый выстрел и взрыв около нас. Высовываемся из-за магазина – колокольня вся в дыму. Попали.

Так продолжалось около часа. Колокольню обстреливали примерно 7 или 8 ноября, затем бой на окраине затих. Немцы начали перегруппировку. Больше колокольню не обстреливали. В итоге южная часть колокольни была в выбоинах, железо с купола сорвало, но каркас и крест устояли, а у южного левого ангела взрывом оторвало одно крыло и часть спины.

Так выглядела колокольня Всехсвятской церкви после обстрела.

Обстановка была весьма спокойная, продукты получали. Электричества не было, мы соорудили коптилки. Керосин два раза в неделю привозили на лошади в бочке, и мы набирали в бидоны. Вода в колонке была бесперебойно.

В этот довольно спокойный период мы вполне могли погибнуть дома в середине ноября. Дело было так. Около 21 часа я и мама сидели в комнате, ближе к воротам. Мама вышивала, а я читал Дюма «Двадцать лет спустя». Бабушка пошла вылить помои с черного хода. Вдруг напротив дома раздался взрыв. Тут вошла бабушка и сказала, что она открыла дверь, а в нее летит нечто светящееся, потом взорвалось. Утром мы пошли посмотреть. Оказалось, что снаряд пролетел от нашей комнаты в трех-четырех метрах. Перелетел через ворота и врезался в фундамент дома №6 напротив. Вмятина была небольшая. По-видимому, это был шальной снаряд танковой пушки. Но пролети он на три-четыре метра левее, попал бы в нашу комнату. Судьба сберегла нас.

Вот еще эпизод. В середине ноября я с товарищем гулял во дворе, и вдруг над нами на юг полетели снаряды. С бугра во дворе мы посмотрели вниз и увидели на путях вдоль Упы наш бронепоезд, который вел огонь по немцам на юге. Вдруг появились два мессершмидта. Они были на высоте около километра. Каждый сбросил по бомбе. Одна бомба упала в насыпь перед бронепоездом, вторая – за ним. После чего бронепоезд уехал в сторону Ряжского вокзала, а самолеты улетели.

Надо отметить, что во время осады наше перемещение было ограничено определенными границами: улицами нынешней Оборонной, Буденного и Тимирязева, к югу – до кладбищенской стены. У нас все было спокойно. В этом периметре снаряд попал только в дом №2 на ул. Гоголевской. Разрушения были небольшие, жители уехали в эвакуацию. Некоторые дома на улице стояли пустыми – хозяева уехали в эвакуацию, но ни один не был разграблен. За порядком следила милиция и наша энергичная предуличкома Надежда Ивановна Пшеничникова.

В середине ноября вечером мы увидели зарево большого пожара на уровне центра к западу от нас. Потом узнали, что сгорела бывшая фабрика Баташева на ул. Лейтейзена.

Это было большое двухэтажное здание, в нем было подсобное боевое производство патронного завода.

Еще один факт был уже после снятия осады. В середине декабря мы с мамой днем пошли на Всехсвятское кладбище. Было около двенадцати часов. Мы уже возвращались по аллее и около колокольни услышали звук немецкого самолета, он летел с юго-востока на высоте метров сто. Это был «мессершмидт-109». Он обогнул колокольню, вдруг сбросил бомбу и улетел. Взрыв раздался в районе ул. Коммунаров. Мы с мамой туда пошли и увидели, что бомба попала в средний из трех довоенных домов.

На правой стороне улицы (сейчас это дом № 66 по пр. Ленина) бомба разрушила все четыре этажа южной части дома.

Как школьники убирали урожай

20 января 1942 г. возобновилась работа учебных заведений, и я опять пошел в третий класс. В конце мая 1943 года сдал экзамены за четвертый класс – арифметику, письменный и диктант. Получил листок-табель (дневников тогда не было) с оценками за четверть и годовые и выводом: переведен в пятый класс.

Получил в библиотеке учебники для пятого класса, затем классный руководитель нам сказала, что есть приглашение из пригородного совхоза «Парники» работать летом на полях. Это было совершенно добровольно. Я пришел домой, отдал маме табель и сообщил о приглашении. Мама сказала: иди работай. И я пошел.

Поля совхоза «Парники были в конце ул. Оборонной до самой Упы, а правление около Конной площади, на ней торговали скотом. Потом на этом месте сделали трампарк. Прийти надо было в семь утра. Я прибыл в правление, меня записали в журнал и дали в кассе специальную дополнительную хлебную карточку на 400 гр. хлеба в день. Для справки: я, иждивенец, получал в день 400 гр. хлеба, мама, служащая, 600 граммов, рабочие на заводах – 800 граммов. Таким образом, я стал получать 800 граммов хлеба в день.

Нас пришло с учительницей человек двенадцать. Всех накормили скромным завтраком: ячневая каша, куска два хлеба и стакан суфле – в то время это был популярный сладкий напиток на основе толокна. После этого бригадир повел нас на поле, на прополку. Работать мы должны были до 12 часов. Бригадир сразу сказал нам: дети, вы можете на поле съесть морковку или горох, но не должны брать с собой ни одну морковку, ни один стручок гороха. Это будет считаться хищением социалистической собственности. Мы работали, учительница сидела и читала книгу.

В 12 часов мы опять приходили на центральную усадьбу, где нас ждал скромный обед: суп-лапша (иногда щи), макароны (иногда разная каша), два кусочка хлеба и стакан того же суфле.

Работали каждый день без выходных. При дожде на центральной усадьбе ждали его окончания, но тогда климат был устойчивый, и дожди утром редко случались. Так мы работали июнь и июль. В августе полоть уже было не надо.

Первого октября я пошел в пятый класс. Во время войны учеба начиналась 1 октября. Тут новость: нас разделили на школы, мужские и женские. В нашем районе четвертая школа стала мужской, 6-я и 8-я  –женскими. Другие школы района были госпиталями.

Учимся. Вдруг классный руководитель говорит, что в учительскую приехала кассир и выдает талоны на трудодни для получения на них овощей по выбору и деньги за трудодни. Я тогда получил 135 рублей – немалые деньги для подростка. Для сравнения: моя мама, инженер на патронном заводе, получала зарплату 600 рублей в месяц.

Мы с мамой взяли у соседей тележку и поехали в совхоз. Овощи предлагали на выбор: картофель, капусту, морковь, свеклу, лук-репку. У нас дома был свой небольшой огород, и я взял лук-репку.

В 1944 году после окончания пятого класса нас снова пригласили в совхоз «Парники». Я опять пошел. Работало нас мало: двенадцать–пятнадцать человек. Связано это с тем, что в нашем Центральном районе был частный сектор – огороды, сады, а у моих товарищей родители в основном работали на оборонных предприятиях и были весьма обеспеченными. Мы тоже жили весьма хорошо, но мама считала, что работа для общества полезна.

Снова приехала кассир после 1 октября и опять выдала талоны на овощи и деньги за трудодни. В этом году я не пропустил ни одного дня и получил уже 147 рублей, а правление премировало меня калошами – очень ценная тогда вещь.

В 1945 г. школьников на сельхозработы уже не приглашали.

Прошли годы, и вдруг случилось  неожиданное продолжение этого давнего периода. В 1991 году при оформлении пенсии в 60 лет ко мне обратились четыре моих бывших товарища по классу с просьбой подтвердить, что они работали в 1943-44 годах в совхозе «Парники». Подтвердил.

Описание презентации по отдельным слайдам:

• 1 слайд

  

  Описание слайда:

  Презентация к уроку «Анализ рассказа
  И.Э. Бабеля
  «Мой первый гусь»
  Грищенко Е.В.
  учитель русского
  языка и литературы
  МБОУ СОШ № 70 г.Томска

• 2 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь» (19260
  Общая информация
  Система персонажей
  Смысл названия
  1й фрагмент
  2й фрагмент
  3й фрагмент
  4й фрагмент
  5й фрагмент
  6й фрагмент
  7й фрагмент
  Проблематика
  Особенности жанра
  Итоговые вопросы
  Иллюстрации

• 3 слайд

  

  Описание слайда:

  Общая информация о рассказе И. Бабеля «Мой первый гусь».

  Рассказ Исаака Бабеля «Мой первый гусь»- это один из рассказов, вошедших в сборник 1926 года «Конармия», созданный по материалам дневника, который вел Бабель во время участия в Советско-польской войне в 1920 году, после того как под именем Василия Кирилловича Лютова был направлен в 1-ю Конную армию под командованием С.М.Будённого в качестве военного корреспондента ЮгРОСТа.

• 4 слайд

  

  Описание слайда:

  Система персонажей новеллы
  И. Бабеля «Мой первый гусь».
  Главный герой
  Савицкий, начдив 6
  Квартирьер
  Хозяйка
  Молодой казак
  Суровков

• 5 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».

  Как вы думаете, о чем повествуется в рассказе, судя по названию?

  Какие ассоциации вызывает название?

• 6 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  Савицкий, начдив шесть, встал, завидев меня, и я удивился красоте гигантского его тела. Он встал и пурпуром своих рейтуз, малиновой шапочкой, сбитой набок, орденами, вколоченными в грудь, разрезал избу пополам, как штандарт разрезает небо. От него пахло духами и приторной прохладой мыла. Длинные ноги его были похожи на девушек, закованных до плеч в блестящие ботфорты. Он улыбнулся мне, ударил хлыстом по столу и потянул к себе приказ, только что отдиктованный начальником штаба. Это был приказ Ивану Чеснокову выступить с вверенным ему полком в направлении Чугунов — Добрыводка и, войдя в соприкосновение с неприятелем, такового уничтожить…
  «…Каковое уничтожение, — стал писать начдив и измазал весь лист, — возлагаю на ответственность того же Чеснокова вплоть до высшей меры, которого и шлепну на месте, в чем вы, товарищ Чесноков, работая со мною на фронте не первый месяц, не можете сомневаться…»
  Начдив шесть подписал приказ с завитушкой, бросил его ординарцам и повернул ко мне серые глаза, в которых танцевало веселье.

• 7 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  1. Проанализируйте портрет начдива 6 Савицкого:
  а. Какие приёмы использует автор при описании портрета?
  б. Опишите начдива 6, используя разговорный стиль.
  2. Проанализируйте фрагмент приказа.
  Найдите все возможные ошибки и классифицируйте их.
  3. С какой целью автор дает прямую цитату из приказа?
  4. Найдите в тексте изобразительно-выразительные средства и определите цель их использования.
  5. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.
  К фрагменту

• 8 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».

  Я подал ему бумагу о прикомандировании меня к штабу дивизии.
  — Провести приказом! — сказал начдив. — Провести приказом и зачислить на всякое удовольствие, кроме переднего. Ты грамотный?
  — Грамотный, — ответил я, завидуя железу и цветам этой юности, — кандидат прав Петербургского университета…
  — Ты из киндербальзамов, — закричал он, смеясь, — и очки на носу. Какой паршивенький!.. Шлют вас, не спросясь, а тут режут за очки. Поживешь с нами, што ль?
  — Поживу, — ответил я и пошел с квартирьером на село искать ночлега.
  Квартирьер нес на плечах мой сундучок, деревенская улица лежала перед нами, круглая и желтая, как тыква, умирающее солнце испускало на небе свой розовый дух.

• 9 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  1. Как характеризует начдива 6 Савицкого его речь?
  2. Как встретил начдив 6 Савицкий нового комиссара?
  3. Что мы знаем о главном герое? Кто он? Через чье восприятие мы узнаем о нем?
  4. Проанализируйте изобразительно-выразительные средства в последнем предложении фрагмента и определите цель их использования.
  5 Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 10 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  Мы подошли к хате с расписными венцами, квартирьер остановился и сказал вдруг с виноватой улыбкой:
  — Канитель тут у нас с очками и унять нельзя. Человек высшего отличия — из него здесь душа вон. А испорть вы даму, самую чистенькую даму, тогда вам от бойцов ласка…
  Он помялся с моим сундучком на плечах, подошел ко мне совсем близко, потом отскочил в отчаянии и побежал в первый двор. Казаки сидели там на сене и брили друг друга.
  — Вот, бойцы, — сказал квартирьер и поставил на землю мой сундучок. — Согласно приказания товарища Савицкого, обязаны вы принять этого человека к себе в помещение и без глупостев, потому этот человек пострадавший по ученой части…
  Квартирьер побагровел и ушел, не оборачиваясь. Я приложил руку к козырьку и отдал честь казакам. Молодой парень с льняным висячим волосом и прекрасным рязанским лицом подошел к моему сундучку и выбросил его за ворота. Потом он повернулся ко мне задом и с особенной сноровкой стал издавать постыдные звуки.
  — Орудия номер два нуля, — крикнул ему казак постарше и засмеялся, — крой беглым…

• 11 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  1. Проанализируйте образ квартирьера:
  а. Как он ведет себя с новым политработником? Проанализируйте его слова и поведение.
  б. Как он ведет себя с казаками? Проанализируйте его слова и поведение.
  2. Как встретили казаки Лютова? Как вы думаете, почему?
  3. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 12 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  Парень истощил нехитрое свое умение и отошел. Тогда, ползая по земле, я стал собирать рукописи и дырявые мои обноски, вывалившиеся из сундучка. Я собрал их и отнес на другой конец двора. У хаты, на кирпичиках, стоял котел, в нем варилась свинина, она дымилась, как дымится издалека родной дом в деревне, и путала во мне голод с одиночеством без примера. Я покрыл сеном разбитый мой сундучок, сделал из него изголовье и лег на землю, чтобы прочесть в «Правде» речь Ленина на Втором конгрессе Коминтерна. Солнце падало на меня из-за зубчатых пригорков, казаки ходили по моим ногам, парень потешался надо мной без устали, излюбленные строчки шли ко мне тернистою дорогой и не могли дойти. Тогда я отложил газету и пошел к хозяйке, сучившей пряжу на крыльце.

• 13 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  Проанализируйте предложения с бессоюзной связью.
  2. Опишите состояние главного героя.
  3. Какими способами автор передает состояние главного героя?
  4. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 14 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  — Хозяйка, — сказал я, — мне жрать надо…
  Старуха подняла на меня разлившиеся белки полуослепших глаз и опустила их снова.
  — Товарищ, — сказала она, помолчав, — от этих дел я желаю повеситься.
  — Господа бога душу мать, — пробормотал я тогда с досадой, и толкнул старуху кулаком в грудь, — толковать тут мне с вами…
  И, отвернувшись, я увидел чужую саблю, валявшуюся неподалеку. Строгий гусь шатался по двору и безмятежно чистил перья. Я догнал его и пригнул к земле, гусиная голова треснула под моим сапогом, треснула и потекла. Белая шея была разостлана в навозе, и крылья заходили над убитой птицей.
  — Господа бога душу мать! — сказал я, копаясь в гусе саблей. — Изжарь мне его, хозяйка.
  Старуха, блестя слепотой и очками, подняла птицу, завернула ее в передник и потащила к кухне.
  — Товарищ, — сказала она, помолчав, — я желаю повеситься, — и закрыла за собой дверь.

• 15 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  Проанализируйте речь и поведение главного героя в диалоге с хозяйкой.
  2. Зачем главный герой убивает гуся?
  3. Как описывает этот поступок автор?
  Какой можно сделать вывод?
  4. Охарактеризуйте хозяйку, описав её портрет, поступки и слова.
  5. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 16 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  А на дворе казаки сидели уже вокруг своего котелка. Они сидели недвижимо, прямые, как жрецы, и не смотрели на гуся.
  — Парень нам подходящий, — сказал обо мне один из них, мигнул и зачерпнул ложкой щи.
  Казаки стали ужинать со сдержанным изяществом мужиков, уважающих друг друга, а я вытер саблю песком, вышел за ворота и вернулся снова, томясь. Луна висела над двором, как дешевая серьга.
  — Братишка, — сказал мне вдруг Суровков, старший из казаков, — садись с нами снедать, покеле твой гусь доспеет…
  Он вынул из сапога запасную ложку и подал ее мне. Мы похлебали самодельных щей и съели свинину.
  — В газете-то что пишут? — спросил парень с льняным волосом и опростал мне место.
  — В газете Ленин пишет, — сказал я, вытаскивая «Правду», — Ленин пишет, что во всем у нас недостача…
  И громко, как торжествующий глухой, я прочитал казакам ленинскую речь.

• 17 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  Проанализируйте поведение казаков после поступка главного героя:
  а. Казаки признали главного героя?
  б. Какие действия казаков об этом свидетельствуют?
  в. Почему казаки изменили свое отношение к главному герою?
  2. Проанализируйте сравнительные обороты в этом фрагменте, определите цель их использования.
  3. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 18 слайд

  

  Описание слайда:

  Рассказ И. Бабеля «Мой первый гусь».
  Вечер завернул меня в живительную влагу сумеречных своих простынь, вечер приложил материнские ладони к пылающему моему лбу.
  Я читал и ликовал и подстерегал, ликуя, таинственную кривую ленинской прямой.
  — Правда всякую ноздрю щекочет, — сказал Суровков, когда я кончил, — да как ее из кучи вытащить, а он бьет сразу, как курица по зерну.
  Это сказал о Ленине Суровков, взводный штабного эскадрона, и потом мы пошли спать на сеновал. Мы спали шестеро там, согреваясь друг от друга, с перепутанными ногами, под дырявой крышей, пропускавшей звезды.
  Я видел сны и женщин во сне, и только сердце мое, обагренное убийством, скрипело и текло.

• 19 слайд

  

  Описание слайда:

  Задания и вопросы к фрагменту
  Проанализируйте изобразительно-выразительные средства в последнем предложении фрагмента и определите цель их использования.
  Определите смысл последнего предложения, объясняя каждое словосочетание, используя разговорный стиль.
  3. Объясните состояние главного героя и его причину.
  4. Определите смысл названия рассказа. Совпал ли он с нашими предположениями в начале анализа?
  5. Определите микротему данного эпизода. Придумайте заголовок.

  К фрагменту

• 20 слайд

  

  Описание слайда:

  Проблематика рассказа И. Бабеля
  «Мой первый гусь»

  Тема:
  Интеллигенция и народ на войне. Истинный облик героев гражданской войны.
  Проблема:
  На войне даже нравственный человек вынужден совершать безнравственные поступки.
  Основная мысль:
  Война меняет людей.
  Конфликт:
  1. Внешний:
  между казаками и главным героем, между военными и гражданским населением.
  2. Внутренний конфликт:
  безнравственный поступок позволил главному герою выполнить задачу: влиться в коллектив, но причинил нравственные страдания, так как противоречил его совести.

• 21 слайд

  

  Описание слайда:

  Найдите черты новеллы в тексте И. Бабеля «Мой первый гусь»

  Новелла — это малый повествовательный жанр, по объему близкий к рассказу. Для него характерны остросюжетность, неожиданный финал и отсутствие четкой авторской позиции. Также в новеллах редко бывает более трех действующих лиц. Авторы новелл, как правило, не раскрывают внутренний мир героев и их мотивы. Такие произведения рассказывают небольшие истории, которые развиваются вокруг одного необычного события. Так, немецкий писатель Иоганн Гёте считал: «Новелла не что иное, как случившееся неслыханное происшествие». Жанр новеллы возник в эпоху Возрождения и получил свое название от итальянского слова novella — «новость».
  Немного истории:
  В XIII веке так называли рассказы, созданные на основе народных сказок, басен и средневековых анекдотов. В 1290-х годах появился анонимный итальянский сборник коротких рассказов «Новеллино», или «Сто древних новелл». Классическую новеллу создал в XIV веке итальянский писатель Джованни Боккаччо, когда написал «Декамерон». Позднее «Декамерон» перевели на французский язык, у сборника появились аналоги, и так жанр новеллы распространился по всей Европе. В XVIII веке, в эпоху романтизма, стали популярны новеллы с элементами мистики, фантастики и сказочности. Их писали Эрнст Гофман, Новалис, Эдгар По. А в XIX веке известные французские новеллисты Проспер Мериме и Ги де Мопассан, напротив, начали создавать реалистичные истории с неожиданным концом. Во второй половине XIX — XX веке эту традицию продолжили О. Генри, Герберт Уэллс, Артур Конан Дойл и другие английские и американские писатели.
  В это же время жанр новеллы стал популярен и в русской литературе. Например, с 1937 по 1944 год Иван Бунин писал сборник о любви «Темные аллеи». Первый одноименный рассказ автор создал по всем канонам классической новеллы. В ней было лишь два главных героя и один второстепенный, а все действия сводились к одному событию — случайной встрече возлюбленных спустя 30 лет после расставания. И, как принято в новеллах, история трагической любви завершилась весьма неожиданным образом.

• 22 слайд

  

  Описание слайда:

  Итоговые вопросы и задания к рассказу И. Бабеля
  «Мой первый гусь»
  1. Дайте общую информацию о рассказе.
  2. Расскажите о героях рассказа.
  3. Хронотоп рассказа. Где и когда происходят события?
  4. Назовите основные темы рассказа.
  5. Какие проблемы ставит автор?
  6. Какова основная мысль автора?
  Докажите примером из текста.
  7. Какие виды конфликта присутствуют в тексте?
  8. Какие методы и приемы использует автор?
  Докажите примерами из текста.
  9. В чем заключаются особенности стиля Исаака Бабеля?
  Докажите примерами из текста.
  10. К какому направлению можно отнести творчество Бабеля?
  11. Опишите ваше впечатление от прозы Бабеля: что понравилось, что не понравилось.

• 23 слайд

  

• 24 слайд

  

  Описание слайда:

  Спасибо за внимание!

Найдите материал к любому уроку,
указав свой предмет (категорию), класс, учебник и тему:

• Выберите категорию:
• Выберите класс:
• Выберите учебник:
• Выберите тему:

также Вы можете выбрать тип материала:

• Все материалы

• Статьи

• Научные работы

• Видеоуроки

• Презентации

• Конспекты

• Тесты

• Рабочие программы

• Другие методич. материалы

Проверен экспертом

Общая информация

Похожие материалы

• Программа элективного курса «Роль семьи в формировании жизненных ценностей» (10 класс)

• Литературная сказка как средство социализации младших школьников На примере сказки П.П. Ершова

• Конспект урока по литературе для 9 класса «Русский характер в рассказе Михаила Шолохова «Судьба человека»

• Программа элективного курса «Портрет литературного героя» (9 класс)

• Урок литературы в 8 классе «Всякая измена- душевная слабость». Тема предательства в литературе

• Урок по литературе на тему «Личность А.С. Пушкина в портретах знаменитых художников».

• Презентация «Писатели родного края»

• Презентация по литературе «Над страницами романа «Война и мир» (накануне сочинения…) 10 класс)

• Не нашли то что искали?

  Воспользуйтесь поиском по нашей базе из
  
  5451663 материала.

Вам будут интересны эти курсы:

• Курс повышения квалификации «Методические аспекты при изучении литературы «серебряного века» в современной школе»

• Курс повышения квалификации «История русской литературы конца 20 — начала 21 вв. и особенности ее преподавания в новой школе»

• Курс профессиональной переподготовки «Русский язык и литература: теория и методика преподавания в образовательной организации»

• Курс повышения квалификации «Методические аспекты при изучении русской литературы последней трети XIX века в современной школе»

• Курс повышения квалификации «Правовое обеспечение деятельности коммерческой организации и индивидуальных предпринимателей»

• Курс профессиональной переподготовки «Клиническая психология: теория и методика преподавания в образовательной организации»

• Курс повышения квалификации «Организация практики студентов в соответствии с требованиями ФГОС педагогических направлений подготовки»

• Курс повышения квалификации «Основы построения коммуникаций в организации»

• Курс профессиональной переподготовки «Организация деятельности экономиста-аналитика производственно-хозяйственной деятельности организации»

• Курс профессиональной переподготовки «Организация деятельности по подбору и оценке персонала (рекрутинг)»

• Курс профессиональной переподготовки «Русский язык как иностранный: теория и методика преподавания в образовательной организации»

• Курс повышения квалификации «Использование элементов театрализации на уроках литературного чтения в начальной школе»

• Курс повышения квалификации «Финансовые инструменты»

• Курс профессиональной переподготовки «Организация и управление процессом по предоставлению услуг по кредитному брокериджу»