Рассказ а ты улыбайся крупин

Леонид ИВАНОВ

СВЯТОЙ ЧЕЛОВЕК ТОЛЯ ПАНЬКОВ

Рассказ

Грех сладок, а человек падок.

– Помилуй мя, Боже, помилуй мя. Господи Иисусе Христе, спаси мя и исцели душу мою от всякого злого и худого дела, направи мя грешного на путь истинный и избави от всякого зла! Аминь, – вполголоса молился перед иконами коренастый старичок, то и дело осеняя себя крестом.

Он всегда долго молился, если жена и дочь были дома.

– Святой человек, – говорила супруга всем и в подтверждение рассказывала, что муж по утрам подолгу молится, а вечерами допоздна читает Библию или Евангелие, приносит из церкви разные духовные книги.

– Святой человек, – поддакивали  богомольные старушки. Они всегда видели его по церковным праздникам и по выходным в храме в первых рядах: истово молится, а потом щедро раздаёт подати нищим у паперти.

Этот образ Толя Паньков старательно укреплял в сознании односельчан. Гордо шествуя мимо храма, он осматривался, и если видел даже и вдалеке случайного прохожего, останавливался, бил поклоны и троекратно осенял себя крестом, только после этого надевал головной убор и шёл дальше.

– Да, Толя Паньков – святой человек, – насмехались те, кто знал его с самого детства и юности, кто сталкивался с ним по каким-либо делам. – Пора на него икону заказывать, да богомаза в селе нету.

Удивительное дело, всех его ровесников уже много лет величали по имени-отчеству, а он по-прежнему представлялся Толей, объясняя, мол, величание – это о гордыни, от желания казаться больше, чем ты есть и добавлял:

 – Смирения нам не хватает. Перед Господом-то все равны, хоть высокоблагородием величай.

Оставаясь перед образами наедине с Богом, в которого то ли действительно поверил, то ли просто отдавал дань моде, Толя иногда признавал свои грехи, а было их на протяжении долгой жизни ой как много. Да и теперь, называя себя человеком православным, то и дело пускался во все тяжкие, прекрасно осознавая, что если колодец жизни с каждым днём мелеет, недалёк тот час, когда придётся держать ответ за всё, что вольно или невольно сотворил по глупости своей, по невоздержанности в желаниях и страстях, из-за гордыни и зависти. А ещё грехом его было то, что и верующим стал, как когда-то коммунистом, ради корысти, сомневаясь, что за грехи его когда-либо спросится при переходе в мир иной. И в загробную жизнь он не верил, будучи с раннего детства атеистом, как все, за редким исключением, в его поколении.

Икон у них в доме не было. Партийный отец – руководитель среднего звена, то председатель сельсовета, то директор какой-нибудь районной организации типа промкомбината, маслозавода или сельхозтехники, коммунистом был убеждённым, и Толя рано стал понимать, что стать большим человеком можно только через партию.

Октябрёнок, пионер, комсомолец, в КПСС он вступил в армии. Имея среднее образование, вернувшись домой, при постановке на учёт в райкоме был направлен на работу в редакцию. Поступив на заочное в институт, вскоре стал заведовать отделом, потом поднялся до редактора. Быстрая карьера вскружила голову. Беспрекословно исполняя любой совет или рекомендацию райкома, с мнением своих сотрудников не считался и выживал из редакции немногих строптивцев – людей способных, но отстаивавших свою точку зрения.

В частых поездках с исполкомовскими и райкомовскими начальниками по колхозам, где умели принимать гостей, быстро пристрастился к выпивке. Двух дочерей-школьниц надо было красиво одевать, денег постоянно не хватало, малообразованная жена вечными придирками стала раздражать, завёл в соседнем районе любовницу – молоденькую выпускницу филфака, с которой познакомился во время институтской сессии. Сам же помог ей избежать направления в глухомань, договорился с редактором соседнего района и устроил корректором.

 Чтобы наведываться к пассии без свидетелей, а водитель мог в любое время проболтаться об истиной причине частых поездок, выпросил в комитете по печати денег на мотоцикл, обосновав его необходимость в редакции бездорожьем, особенно весной и осенью.

На этом мотоцикле после обильных возлияний с возлюбленной во время романтического вечера у костра на берегу реки не смог разъехаться с райкомовской «волгой» первого секретаря соседнего района. Замять скандал не удалось, из редакторов и членов бюро пошёл на понижение. Назначили заведовать отделом культуры. В новой должности продержался всего ничего, хотя и за работу взялся рьяно. Подвели пьянка, нехватка денег и  роман с худруком Дома культуры, разгневанный муж которой сначала отвалтузил супостата, а потом написал в райком жалобу, что Толя, используя служебное положение, заставляет его жену сожительствовать.

А тут ещё выяснилось, что будучи зав. отделом культуры, имел доступ в райкомовский гараж и умудрился украсть из него четыре шипованных колеса, которые в те годы были большим дефицитом, продать их за полцены и прокутить деньги в поездке с очередной любовницей в областной центр.

Пришлось распрощаться с должностью, партийным билетом, и только по доброте первого секретаря закрыть уголовное дело за хищение государственного имущества.  Устроили Толю кочегаром в Дом культуры.

Обидевшись на всех, развёлся с женой, тут же женился на своей молодой любовнице и уехал искать счастье на стороне. Пару лет мотался по соседним областям, пытался найти престижную должность даже в Казахстане, но там уже назначали своих, к тому же испорченная биография напрочь исключала возможность стать большим начальником.

Вернулся в родные места, а тут как раз в ходе перестройки и кампании по реставрации церквей и строительства новых, протолкнул идею возвести на месте разрушенного в тридцатых годах храма в честь Святой Татьяны. Заметно охладевшую к нему за время безденежных скитаний жену убедил, что Храм возводить будет в её честь, чем снова заслужил уважение супруги, прощавшей все его похождения. Съездил к архиепископу, наплёл тому с три короба про видения, что привели его к вере, получил благословение стать прорабом и активно взялся за работу.

Старостой церкви согласился быть одинокий старец Тимофей Павлович, на девятом десятке лет своими руками при помощи нескольких мужиков срубивший в соседнем селе церковь.

Когда через два года храм был готов, кто-то из прихожан заподозрил строителей в хищении материалов и пожертвований.  Толя божился, что честен как перед селянами, так и перед Богом, а если что и пропало, то в том вина старосты, Тимофея Павловича.

 Проверка действительно обнаружила серьёзные хищения, от тюрьмы старца спасли его возраст и орден. Тимофей Павлович от наветов и переживаний вскоре ушёл в мир иной, был похоронен в чужой одежде, потому что приличной в доме одинокого человека не нашлось, а Толя через год купил у начальника районной заготконторы один из самых шикарных в райцентре домов, куда и заселился с женой и новорожденной дочерью.

Ходил по селу героем, жаловался на неблагодарных людей, что пытались оклеветать его, честнейшего человека, а большую сумму денег на покупку богатого дома объяснял накоплениями во время своих скитаний, где удавалось устраиваться на хорошую зарплату и получать приработок.

Прошлые прегрешения да ещё не в своём, а соседнем районе забылись, да и знали о них немногие, потому что партия старалась сор из избы не выносить, зато новые заслуги были налицо – Храм на пригорке в центре села сиял пятью куполами, блеск которых привлекал внимание издалека. Теперь надо было искать новые возможности заработка и укрепления авторитета.

И тут Толя Паньков, для благодарных старушек уже – Анатолий Максимович, вспомнил о журналистике. Писал он в молодости красиво и бойко, но теперь газетная работа не имела бывшего когда-то авторитета, да и зарплата даже редактора не давала возможности шиковать. Идея пришла неожиданно. Толя поехал в соседний район, потому что в своём с главой не ладил, поскольку тот не верил в виновность старосты церкви и имел все основания  подозревать прораба, вскоре купившего дом. У соседей Толя заключил договор написать к юбилею района книгу, основанную на газетных материалах за все 75 лет.

Над размером гонорара после долгих обсуждений всё же сошлись, и Толя взялся за новую денежную работу. Сумму, которая бы удивила большинство признанных писателей страны, не терпелось получить как можно скорее, потому книга получилась сырой. Получив макет, многое ветераны района из числа бывших партийных и советских руководителей забраковали, предложили дополнить новыми главами, что сделало бы историю заозёрного края богаче и ярче, но Толя прекрасно понимал, что написание этих глав возможно только при кропотливой работе в архивах, а это значит, выпуск книги, следовательно, и получения гонорара, отложится ещё на несколько месяцев. Он отвёз рукопись в типографию соседней области, где были самые низкие расценки из-за отсталой полиграфической базы. Через месяц небольшой тираж был напечатан, и Толя торжественно положил на стол главы в единственном экземпляре сделанный вручную фолиант с витиеватыми словами дарственной надписи.

Тому деваться было некуда: есть договор, есть книга, пусть и с неучтёнными замечаниями, а поскольку в документе доработка не была предусмотрена, поручил директору подведомственной фирмы подписать акт приёма-сдачи тиража. А Толя получил заветную сумму, купил машину и небольшую развалюху в заброшенной деревне этого же района, отремонтировал её изнутри под собственный Дом творчества.

Но творил он там только бесчинства. Заключив с несколькими главами договор на написание пространных биографий почётных граждан района, каждая из которых являла собой небольшую брошюрку с портретом героя на обложке, во время поездок знакомился с одинокими разведёнными женщинами, совершенствуя искусство обаяния, привозил их в этот Дом творчества, где вместо икон висели в рамках Почётные грамоты, полученные хозяином, начиная с пионерского детства, да фотографии в обществе с известными людьми края, с которыми доводилось бывать на разных мероприятиях.

Устраивая в администрациях и библиотеках презентации этих брошюр, вскоре стал именовать себя выдающимся писателем, стал появляться на заседаниях литературных объединений, подыскивая среди пишущих стихи смазливых и податливых девиц для продолжения индивидуальных занятий в Доме творчества.

До поры до времени всё шло гладко. Привозил к себе очередную начинающую поэтессу, устраивал ужин при свечах, слушал беспомощно рифмованные тексты, хвалил, обещал помощь в издании сборника и публикации в литературных журналах, заканчивая эти посулы жаркими объятиями в постели.

Завышенная самооценка подвела, когда положил глаз на одну семнадцатилетнюю студентку из общежития филиала института. Вовсю нахваливал её стихи, восхищался её красотой и обаянием.

– Настенька, – театрально хватался обеими руками за голову, – ну, что вы со мной делаете?! Мне без вас и свет не мил, я же теперь только о вас и думаю. Будьте моей музой!  

На следующий день заявился в общежитие с букетом белых роз. Накануне смущённая его бесцеремонно раздевающими взглядами девушка, узнав от подружки, что её спрашивает на вахте какой-то дедок в костюме с галстуком, спряталась в соседней комнате под кроватью и с замирающим от страха сердцем лежала, пока девчонки не сообщили, что дедок уехал, а букет оставил на вахте.

В выходные дома девушка со смехом рассказала родителям о появившемся ухажёре на пятьдесят с лишним лет старше её. Отец её весёлость не разделил, пытливо расспросил, что это за жених такой, где живёт и вообще всё, что она о нём знает. Потом без труда разыскал незадачливого воздыхателя и прямо сказал ему, что если узнает о новых домогательствах в отношении его несовершеннолетней дочери, то сначала оторвёт ему причинное место, а потом напишет заявление в полицию. И сидеть тогда любвеобильному дедуле в колонии за развращение малолетних до самой смерти.

Толя испугался и стал действовать осторожнее. Но через некоторое время неуёмная похоть снова сыграла злую шутку. На этот раз глаз он положил на молодую женщину – жену капитана ДПС. Не увидев на руке обручального кольца, он начал настойчиво ухаживать, приглашать к себе в Дом творчества. Молодая женщина, боясь обидеть малознакомого человека в солидном возрасте, деликатно сказала, что замужем, что двое детей, что муж отправлен на полгода в командировку в Чечню, но уже скоро должен вернуться. И если узнает о попытках ухаживания, несдобровать будет им обоим, поскольку уже после первой командировки у него начались проблемы с психикой.

Сама ли верная жена рассказала мужу, или кто из «доброжелателей» видел Толю с ней, но однажды возле Дома творчества остановилась патрульная машина ДПС с включённой цветомузыкой, незнакомый капитан в полицейской форме без стука вошёл в дом, подал Толе два заполненных протокола о пересечении им вчера двойной сплошной на федеральной трассе, а сегодня утром уже на другом участке трассы повторного аналогичного нарушения при обгоне грузовика. Попросил расписаться в протоколах. Толя начал было доказывать, что это произвол, что эти два дня он вообще никуда не ездил, но капитан расстегнул кобуру, вынул пистолет:

– Выбирай! Или я тебе сейчас прострелю яйца, ты знаешь, за что, или ты подписываешь эти протоколы. И лишение прав будет самым мягким для тебя наказанием.

После этого Толя молча взял протянутую ему ручку и расписался в положенных на стол бумагах. Теперь про развлечения в Доме творчества можно было забыть, потому что без машины возить туда начинающих поэтесс становилось невозможно.

Толя хотел помолиться Богу, на помощь которого только и оставалась надежда, но икон в Доме творчества не было – здесь они становились бы лишними свидетелями его прелюбодеяний. Молитву всё же мысленно произнёс, но, видимо, Бог в это время был занят чем-то более важным и глас вопиющего не услышал, поскольку вскоре раздался звонок мобильного, и Толе сообщили, что договор о переиздании книги о районе в ротапринтном варианте в связи с отсутствием финансирования библиотека расторгает. Ему нужно появиться в районе и подписать документы.

Толя изо всех сил  треснул кулаком по столу, посидел молча в раздумьях и начал писать в суд исковое заявление о взыскании с заведующей библиотекой компенсации морального вреда в сумме полумиллиона рублей. Он прекрасно понимал, что такую сумму никто и никогда не взыщет, просто хотелось напугать и заставить относиться к нему уважительно. Подписывая иск, он перечислил все свои почётные грамоты и немногочисленные регалии. Их для пущей важности не хватало. Надо было действовать решительно, ибо, если ты сам за себя не постоишь, так никто тебя и не заметит. Тут же набрал номер мобильного главы соседнего района.

– Татьяна, – панибратски начал он разговор, будто обращался к давней приятельнице. – Я тут вот о чём подумал. А почему я до сих пор не Почётный гражданин вашего района? Разве я мало про ваших людей писал? Да и трудовую деятельность у вас начал.

– Толя, ты с какого перепугу Почётным гражданином-то стать надумал? – парировал та. – Ты думаешь, у нас никто не помнит о твоём прошлом, не знает, что ты вытворяешь в этой своей избушке, которую ради смеха назвал Домом творчества? За эти твои шашни что ли Почётным называть?

– Ты меня не зли! – вскипел Толя. – У меня на тебя столько компромата, что завтра же с должности слететь можешь

– Ой, не смеши мою, сам знаешь что, – грубо прервала Толю глава, в редких случаях умеющая быть грубой, чтобы урезонить беспардонного собеседника. – Какой у тебя компромат, когда у меня на днях счётная палата работу закончила и ни единого нецелевого использованного рубля не нашла.

– А то, что ты с мужиками водку пьёшь, тоже счётная палата отметила?

– А я уже двадцать лет вдова, с кем хочу, с тем и пью. Вот с тобой точно бы за один стол не села, – и отключила телефон.

– Надо было не с бабы начинать – мужик мужика лучше поймёт, – объяснил свою неудачу Толя и набрал приёмную главы своего района. – Это Паньков! Соедини-ка мена с главой.

– У него сейчас заместитель по социальным вопросам.

– Вот оба мне и нужны, – категорично заявил Толя.

– Ну, не знаю, сейчас спрошу…

– Анатолий Максимович, у меня всего пара минут, – без приветствия заявил глава.

– А мне больше и не надо. У меня через месяц – день рождения. – Толя с начальниками разного ранга разговаривал только на ты, чтобы принимали за ровню. – Я думаю, пора в качестве подарка присвоить мне звание Почётного гражданина района. Ну, с соответствующими торжествами в Доме культуры и банкетом.

– Погоди, погоди, не гони лошадей. Почётного присуждает Дума.

– Это я знаю, но знаю и то, что Дума беспрекословно принимает решения с твоей подачи.

– Допустим, к моему мнению депутаты прислушиваются, но они у нас люди принципиальные, просто так решения не принимают. Что там ещё? Дом культуры? Так там девчата тебе запросто песню споют и спляшут. Даже вместе с тобой. Договаривайся. Банкет? Да деньги есть, так устраивай свой банкет, кто тебе запретить может?

– Банкет, – уточнил Толя, – за счёт бюджета района.

– А с какой стати? Я когда гостей зову, у губернатора денег не прошу.

– Это потому, что у нас с тобой доходы разные, – уточнил Толя.

– А тут, дорогой ты мой, по рогожке протягивай и ножки.

 И положил трубку.

– Если не хотят уважать, надо заставить бояться, – решил Толя и начал думать, как это осуществить.

Через несколько дней в одной из жёлтых газет регионального значения появилась разгромная статья о полном развале низовой медицины в Забережном районе. В следующем номере эта же газета напечатала, как в Забережном районе из года в год сокращаются посевные площади, падает поголовье крупного рогатого скота, чиновники заняты составлением красивых отчётов и в нужды людей не вникают.

Подписаны эти статьи были незнакомой фамилией, но Толя всем знакомым советовал прочитать, как он борется за интересы народа, и чувствовал себя героем.

Проснувшееся чувство мести подсказало, что расправу надо устроить над всеми, кто оказался поперёк его пути к наживе и славе. Работа над Почётными гражданами окрестных районов приостановилась. Где-то успел написать обо всех, в других не хотели заключать с ним договора с неоправданными для таких банальных текстов гонорарами. И посыпались письма в газеты, правительство области, прокуратуру. На редактора, не захотевшего печатать его мемуары, на следователя, что вёл дело о хищении средств при строительстве храма, на других людей. При этом активно использовал сплетни, которыми щедро снабжали его старушки, не спешившие домой после церковной службы.

Распирало от важности, когда получал письма, что жалоба принята к рассмотрению, что назначена финансовая проверка, что делом займётся Роспотребнадзор, и не было предела возмущениям на получаемые отписки. Тогда садился за очередное письмо, уже на имя губернатора, указывая на недобросовестное формальное отношение чиновников к исполнению служебных обязанностей и невнимательную работу с письмами трудящихся.

Святой человек Толя Паньков наслаждался своей деятельностью на новом поприще, искренне считая, что борется за торжество справедливости и делает богоугодное дело, которое в быту именуется сутяжничеством.

А тут под утро ни с того, ни с сего приснился Толе Тимофей Павлович. Толя при народе называл его своим духовником, но когда тот, будучи уже при смерти, через навещавших его старушек приглашал Толю, желая сказать, что прощает ему его наветы, Толя сказался больным. Потом не появился и на похоронах.

– Что же ты, мил человек, Бога-то гневишь? – с укором выговаривал Толе во сне Тимофей Павлович. – Гордыни в тебе больно много, покайся… Господь милостив, и я тебя тоже прощаю… Тебе с этим жить… Не забывай, за всё спросится…

Больше в эту ночь Толя заснуть не мог. Так и этак перебирал он в памяти все разговоры со старцем, когда тот хоть и с тремя классами образования видел в накладных явный подлог, тихим голосом укорял прораба, советовал вернуть уворованное, напоминая написанное в святом писании правило «не укради», тем более – доверенное людьми на богоугодное дело.

Толя отмахивался, дерзил, иногда в ответ ругался матом, обижаясь на подозрения, и продолжал воровать.

Тимофей Павлович никому ничего не говорил, заявления никуда не писал, а потом при разговорах со следователем смиренно брал вину на себя. Мол, по малограмотности что-то мог и напутать с бумагами. Да разве при таком размахе каждый кирпичик да досочку уследишь? В дело кирпичи пошли или при разгрузке разбились, а доски на опалубку пущены и потом выброшены, или вовсе до стройки не доехали. А уж ежели купола взять, иконостас да колокола, так там и вовсе не доказать, по какой цене всё сделано, потому что работа штучная, и был ли в договоре учтён чей-то личный интерес…

Толя,  свалив вину за хищения на старосту, виноватым себя не считал. Тот в тюрьму не сел, наказания никакого не понёс. Преставился? Так никто не может сказать, от переживаний ли при допросах, от возраста ли. Шутка ли – почти до девяноста дожил.

Но стоя перед иконами, Толя всё же решил сегодня же сходить в Храм и поставить старцу свечку за упокой души его мятущейся, коли пришёл-таки во сне с укорами. Вполголоса читая молитвы, чтобы жена в соседней комнате слышала, что он молится, Толя посмотрел на икону Николы Угодника и похолодел: всегда равнодушно взирая на молящегося, святой вдруг, не желая встречаться с Толей взглядом, отвёл глаза в сторону.

Толя на полуслове испуганно замолк. Икона – не живой человек, картина, и хоть на полотне, хоть на доске не может менять облик.

Толя троекратно перекрестился, посмотрел на другие иконы, заполнявшие весь красный угол, с опаской глянул на Чудотворца. Тот снова отвёл взгляд в сторону.

«А может, Бог действительно есть, и напрасно я все эти годы устраивал перед женой и людьми свой спектакль, нарочито являя им якобы искреннюю набожность?» – подумал Толя и снова посмотрел в глаза Николаю Угоднику.

На этот раз тот грозно нахмурился, пронзительно и строго заглянул прямо в душу стоящего на коленях. Толя почувствовал, как его собственный взор помутнел, иконы слились в одно большое, сверкающее серебряными окладами пятно.

Он обессилено рухнул на пол, больно ударился лбом, но боли этой не почувствовал, а в сознании медленно всплыли слова: «За всё содеянное да спросится с нас….».

 Владимир КРУПИН

 О ВАЛЕНТИНЕ РАСПУТИНЕ

 Письмо издателю

 Вы всё время напоминаете мне, чтобы я написал книгу о Валентине Распутине. Я постоянно об этом думал, но пришел к выводу, что написать её не смогу. В той мере, какую заслуживает его личность. И постараюсь это объяснить.

 Судите сами.

 Я познакомился с ним поздней осенью 1972-го года. Был тогда редактором в издательстве «Современник». И меня командировали в Иркутск, на конференцию молодых писателей. Она называется МТС. Название меня насмешило: до армии я как раз успел поработать именно в МТС, машинно-тракторной станции.

 – Чего заулыбался? – спросил мой начальник

 – Я слесарем по ремонту в МТС работал.

 – А. Нет, это конференция «Молодость, Творчество, Современность», такая МТС. Там сильная молодёжь.

 Добавлю, что издательство «Современник» (создано в начале 1971-го года) свершало великое дело помощи писателям и поэтам России. Это ветераны Союза писателей хорошо помнят. Когда меня демократы старались укусить за уязвимый по их мнению факт моего пребывания в партии, это мне как награда. Откройте архивы, темы наших партсобраний, протоколы партбюро: о чём были наши радения? Именно о помощи писателям из провинции. Строго спрашивали с редакции прозы, поэзии, критики и литературоведения, национальных литератур именно за издание книг не просто писателей с мест, а непременно за поиски молодых талантов. А то, что они были везде, сомневаться не приходилось: это же Россия, это же русская литература, это же литература народов Российской Федерации.

 И вот я полетел. В самолёте не спал ни минуты. Летели часов семь с посадкой в Омске. Разница в Иркутске с московским временем пять часов. Открытие конференции было в день прилёта. А я вторые сутки без сна. Конечно, уснул прямо в президиуме. И вдруг меня толкают в бок. Оказывается, что мне предоставляют слово. Но так как я в самолёте думал о выступлении, то легко его проговорил. Произнёс вызвавшую аплодисменты заготовленную фразу:

 – И точно так, как в зиму 41-го года пришли в Москву сибирские полки и защитили её, так и сейчас сибирские писатели приходят в литературу России и спасают её.

 Мне было что сказать: имена иркутян были в планах нашего издательства: Геннадий Машкин, Вячеслав Шугаев, Станислав Китайский, Евгений Суворов, Альберт Гурулёв, Глеб Пакулов, Дмитрий и Марк Сергеевы. Значился и Валентин Распутин. Но я у него ничего не читал. Хотя слышал самые хорошие отзывы о его повестях «Последний срок» и «Вверх и вниз по течению».

 Перед торжественным ужином по случаю открытия конференции он сам подошёл, протянул руку. Как-то легко и улыбчиво сходу мы стали на ты.

 – Я видел, что ты спал, это же понятно, такая переброска во времени. Но хоть бы что – тебя объявляют, вышел, отбарабанил.

 – Такие речи может и табуретка говорить.

 – Но мыслящая.

 Он просил обратить внимание на молодого прозаика Валерия Хайрюзова, который как раз числился в моём семинаре.

 Ещё из того приезда запомнил, как смотрел с третьего этажа из окна гостиницы «Ангара» на уходящего Валентина. Ветер, метель, а он в лёгоньком пальто, лёгких ботиночках, даже без перчаток, прижав локтем к груди изрядную стопку книг и рукописей, пересекает огромную центральную площадь.

 Ну вот, вернулся я в Москву, и на следующий день наутро увидел около своей кровати жену, которая прижимала к груди книгу Распутина. Она спросила:

 – Ты проснулся?

 – Да.

 – Ты знаешь этого писателя, ты с ним знаком?

 – Да, – отвечал я, – он же книгу-то подписал. Хороший парень. Обещал, когда будет в Москве, зайти в гости.

 – Какой парень? – потрясенно сказала жена. – Ты понимаешь, что это великий писатель?

 – Да я пока ничего у него не читал. Хотел в самолёте почитать, но эти иркутяне так провожают, что потом улетаешь от них как в тумане. А что, хороший писатель?

 – Не то слово! Я же сказала – великий.

 Тогда же прочитал я «Последний срок» и понял: жена моя, учитель литературы, права.

 Когда Валентин прилетел в Москву, позвонил, мы встретились, я сказал:

 – Ну вот, как мне теперь дальше жить? Я же тебя уже на ты называю, а теперь прочёл и не смею.

 – Нет уж, пятиться не будем, продолжай на ты называть.

 Я и продолжил.

 И продолжал все последующие сорок два года. И теперь, в тоскливом одиночестве после его ухода в жизнь вечную, понимаю, что ничего о нём не смогу написать. Не от бессилия, от неохватности его личности. Ведь это же только представить даже невозможно – эту прожитую жизнь в дружбе с ним: обилие встреч, сотни заседаний на всяких съездах и пленумах, комиссиях, совместные поездки в десятки стран, тысячи и тысячи звонков, сотни писем и записок, тысячи и тысячи чаепитий, радости выхода книг, премьеры спектаклей и кино. Сами эти мероприятия как-то облагораживались от одного его присутствия. Бывали они иногда в не очень дружеском окружении. Вот, мы члены Комитета по Ленинским и Государственным премиям. Приходим на первое заседание. Валя, осмотревшись: «Видимо, нас сюда посадили для прибавки процента русских».

 В 1986-м году на съезде писателей СССР нас избрали секретарями Правления. Пришли на первое заседание, входим, ну – генералитет! Пробрались подальше от начальственного стола. И тут сразу подошёл председатель Правления Сергей Михалков: «Это что такое? Это что за галёрка, что за оппозиция? Ну-ка, пошли со мной! – Привёл на первые места, приговаривая: – Вы здесь по праву, вы никого не выживали, никого не подсиживали, тут всегда и будьте». А были мы тогда самыми молодыми членами Секретариата СП СССР.

 С одной стороны, Валентин Григорьевич был неисправимый пессимист, с другой помню его и шутником. Летим в Венецию. А тогда очень читаемым был роман «Увидеть Париж и умереть». Идём на посадку и долго, совсем низко летим над волнами, так и кажется, что булькнем. Валя хладнокровно смотрит в иллюминатор, поворачивается, смеётся: «Увидеть Венецию и утонуть».

 Приём в Ватикане у папы Римского. Кардиналы в лиловом (шепот на ухо: «Этот цвет показывает почтение к вашему визиту») деликатно просят не занимать папу беседой более двух минут. Валя мне: «Бери мои две минуты и говори с ним четыре».

 Много чего можно вспомнить. Хотя бы две, уносившие время и здоровье эпопеи: борьба против поворота северных рек на юг и «Байкальское движение» за чистоту вод. Но что это добавит к показу личности Распутина? Главного все равно не ухватить. Главное – невозможность выразить тайну его воцерковления. И значение этого в его жизни. Именно она давала ему силы в борьбе за возрождение Православия в нашем Отечестве. Крестился он осенью 1980-го в Ельце по благословению нашего первого общего духовника схиеромонаха Нектария (Овчинникова). Крестил архимандрит Исаакий. Были при этом только мы с Маргаритой (Ренитой) Григорьевой и келейница архимандрита. Раб Божий Валентин в своей новой белейшей рубашке прямо светился. И, несомненно, Крещение стало одухотворять его труды.

 Вера Православная помогала ему сохранять великую скромность на заоблачных высотах власти и одновременно питала несгибаемую твердость в отстаивании позиций, когда дело касалось вопросов русской культуры, русского самосознания, русской самобытности.

 Нет, пусть всё это останется только во мне, те места и события, когда мы были вместе: схождение Благодатного Огня в Страстную субботу в храме Воскресения Господня в Иерусалиме, и та ночь на Поле Куликовом, и Прохоровское поле; могилы: отца в Аталанке, дочери и жены в Иркутске; Ольхон, и та морозная лунная ночь на Байкале; Япония и Монголия, Венеция, Ватикан,; поездки в мою Вятку, Питер, Белгород, Мурманск, где был ранен его отец, Петрозаводск, Орёл (могила Воронцова), Киев и Минск, Вологда (иначе как нам без Василия Ивановича?), и научные центры подмосковных городов. И, отдельно, Сергиев Посад, Задонск. И Новгород и Кострома. И ночь у костра рядом с белеющимся в темноте Ферапонтовым монастырём. Нилова пустынь… Всё это сияющее пасхальными свечами царство никогда мне не выразить, и пусть оно доживает и доживёт только во мне. Не от того, что не хочу им делиться, просто оно настолько велико, что не сумею. Нет уже сил, не смогу. А скорее всего, и не хочу. Вот и подаренный им письменный прибор «Пушкинский», вызвавший к жизни рассказ «Четыре немецких пишущих машинки». Что теперь!

 А как вспоминать последние его земные годы? Эти болезни, вызванные двумя нападениями на него: в Красноярске и Иркутске. Его же убивали в самом прямом смысле этого слова. Особенно ужасно было видеть следы страшного удара по лицу. Когда даже лобная кость сломалась и потребовалась сложнейшая операция для выравнивания её.

 А то московское утро, когда услышал об аварии самолёта в Иркутске и сразу позвонил ему, и спросил, не погиб ли кто из знакомых. «Куда уж знакомее: Маруся ушла».

 А потом и Света, венчанная жена, ушла. И восполнить такое ни сын, ни внуки, ни товарищи, ни друзья не могли. Одиночество обрушилось на него. Одиночество и болезни. Он так много перестрадал, что хватило бы на десятерых.

 И – последняя встреча. Мы пришли к нему с иеромонахом Заиконо-Спасского монастыря отцом Иоасафом. Валя исповедовался и причастился. Лежал, весь выболевшийся и просветлевший в тот день.

 Дорогой издатель, судите сами, как обо всём этом написать? О том, как нас привели в алтарь храма Христа Спасителя, где показали мраморную доску с именами членов первого Совета по Возрождению этой святыни. Там были и наши фамилии.

 – Ради этой надписи стоило жить, – сказал Валентин.

 А уже было через недолгое время в этом храме отпевание членов Совета Георгия Свиридова, Владимира Солоухина. Настала очередь и раба Божия Валентина. Именно в день своего рождения он ушёл в жизнь вечную. Ведь в Иркутске уже было 15 марта, когда в Москве 14-е. Близилась полночь. Что-то во всём этом есть промыслительное. Особенно то, что 15-е марта это день Державной иконы Божией Матери, спасающей доселе Россию.

 Ничего уже не вернётся. И умрёт вместе со мной. Но оно же было! Как и та ночь, когда мы сорвались из застолья в гостинице «Русь», схватили частника и поехали на могилу его друга Сани Вампилова, погибшего за три месяца до нашей встречи. Машина буксовала, я швырял под колёса свою вятскую ямщицкую дублёнку. Вернулись в город ночью. Валя не сразу меня отпустил, привёл к себе домой. Тогда они жили на бульваре Гагарина, ближе к Ангаре. Мы потихоньку прокрались на кухню. Валя достал из холодильника вкуснейшую байкальскую уху, сваренную его женой, великой мастерицей Светланой.

 Согласитесь со мной, что всем нам пока не под силу осмыслить появление Валентина Распутина в России, и его значение для её нравственной жизни.

 И вот, вроде уже закончил оправдание своего бессилия написать о Распутине, как озарилось в памяти ещё одно воспоминание: Оптина пустынь, 1980-й год, разрушенный монастырь. Школа механизации. Ночуем в скиту. Постелили нам на полу в доме, в котором был Достоевский, а до этого были в келье преподобного Амвросия, у которой стоял Толстой. Там жил мужичок, который из пребывания в келье святого извлекал для себя житейскую радость. «Парни, – говорил он, – я же вижу, что вы неспроста. В смысле, здесь появились. Вообще, парни, закуска у меня есть, а сбегать ещё кое за чем, это я в момент.

 Выдали ему сумму. Пока он бегал, пошли к колодцу, умылись и напились. Такая тишина стояла. Валя, поглядев на вершины сосен, сказал:

 – Вот взять и остаться. А? Ведь всё то же самое, только сосны подросли.

 – Да река крови пролилась.

 – Да, в России всегда так. Эта река и Россию спасла. Бог спас. А у него смерти нет.

2021 год

 * * *

 А вдруг всё это приснилось, всё, что началось в день его рождения, с пятнадцатого марта. И этот предполуночный звонок, и ночное радио, и утреннее телевидение, и храм Христа Спасителя, и люди, люди, люди, и гроб, утонувший в цветах, и Патриарх, и облегчающее душу отпевание, и долгий перелет навстречу рассвету. Ангара, Знаменский монастырь, и снова люди, люди, люди, и митрополит, и холм жёлтого песка, и резной Крест, и гора цветов над могилой, и шеренги венков у стен церкви, вдруг всё это приснилось? И это холодное мартовское солнце. И этот мужчина у могилы, земляк писателя, который горестно восклицал, обращаясь к фотографии: «Валентин, а чего же Григорий-то и Нина не приехали? А ты ведь столько им помогал».

 И этот осиротевший Иркутск. Было ли?

 Да, всё было. И тяжелейший обратный путь из Сибири к закату.

 Давным-давно, не помню от кого, услышал я выражение: «В мире одно счастье – Бог, остальное страдания». Вначале всё во мне сопротивлялось: а как же радости жизни, и улыбки и книги, реки и моря? Но ведь это всё вечно только для Бога, для нас мгновение, вскрик в ночи. Как ни живи, а впереди смерть. Если ребёнок родился, он умрёт. Чему радоваться?

 И второе, уже евангельское: «Мир во зле лежит. Злу не положено предела». Да, так. Конечно, мы верим, что Господь поразит зло, но Он поразит его в полном объёме, а для этого оно и должно открыться в своей полноте. А наше дело спасти себя. Мы на земле в командировке, посланы в неё, чтобы заработать вечную жизнь. Она же есть! Не умер же преподобный Сергий Радонежский и все святые, они с нами.

 Валентин Распутин очень любил святого Сергия. Исследователи творчества писателя проходят мимо главного в распутинских трудах, их духовной наполненности. Она и всегда была. Маленький ранний рассказ «Мама куда-то ушла» говорит о страданиях мальчика, который проснулся и увидел, что он всеми оставлен. Ему кажется, что он одинок, но кто-то же его видит, жалеет его? Конечно, Господь. Тогдашний автор взял на себя всеведение Бога: он был с мальчиком, но тот его не видел. Жалость автора передалась читателям и они своим состраданием помогают ребёнку пережить одиночество.

 Валентин Григорьевич предчувствовал свою земную кончину. «Он лежал, и вяло и беспричинно, будто с чужой мысли, мусолил в себе непонятно чем соединившиеся слова «март» и «смерть». Было в них что-то общее и кроме звучания. Нет, надо одолеть март, из последних сил перемочь эту последнюю неделю» (повесть «Пожар»). Много мартов пережил, нынешний не смог.

 Главный секрет его таланта в том, что он глубоко православный, воцерковлённый человек, раб Божий. Его вера была сокровенна. За год до 600-летия Куликовской битвы он был на Поле Куликовом и написал о нём. Затем была работа «Ближний свет издалека» о преподобном Сергии. И это были те вершины, по которым равнялись и остальные труды. Он крестился в Ельце в 1980 году. Его духовным отцом был великий старец схиеромонах Нектарий, благословивший Валентина крестом последних оптинских старцев. Многие ли знают, что и Оптина пустынь была возвращена Православной церкви трудами Распутина. Это, к слову сказать, тем, которые всячески кусали писателя за «хождение во власть».

 Когда мы читаем о мучениях христиан первых веков, то вот перед нами Распутин – их повторение в наших временах. Его дважды убивали, в Красноярске и в Иркутске, у него умер сын, погибла дочь, тяжело и долго умирала жена, и сам он шёл по лечебницам и больницам как измученный человек, как израненный воин. И при всём том, слышал ли кто от него хоть малую жалобу на болезни? Какой там! Его продолжали мучить, от него требовали постоянного присутствия на каких-то совершенно ненужных мероприятиях, у него рвали предисловия, а вырвав, умильно говорили: «Валентин Григорьевич, берегите себя». Как беречь, если тут же нападает другой-третий, поглощает его время, изнуряет нервы. Уносит здоровье.

Он был чужд обид на кого бы то ни было. Знал, что во всех своих несчастьях человек виноват прежде всего сам. Знал, что жизнь даётся для подготовки к вечности. Что ничего нечистого в Царство Небесное не войдёт. Что все испытания, беды посылаются нам для очищения души. Главное – сохранить верность Богу. И что Крест не по силам Господь никому не даёт.

 В 2008 году он был в Иерусалиме на схождении Благодатного огня. Как он выстоял в храме Воскресения многочасовое стояние-ожидание в жаре, тесноте, криках, это могло быть только с Божией помощью. Ведь уже и тогда он плохо себя чувствовал. Но всегда потом с радостью вспоминал тот день.

 Он человек, которого полюбили и Восток и Запад как русского человека, спасителя мира. В прямом смысле. Больше миру неоткуда ждать спасение. Только из России и от России.

 В силе своей прозы он неподражаем. Как назвать стиль его письма, манеру? Непонятно. Всякие критики тут бессильны. – «Как я пишу? Никогда ничего не выдумываю. Просто вспоминаю».

 Его проза на вершине русской классики. Она – итог не только трехсотлетней истории русской литературы, больше, она захватывает ещё и устный период словесности. Но что главное – его проза – это ещё и прорыв к новым пространствам русского слова.

 Это пространство в заботе о спасении человека. От первородного греха. «Адам, где ты?» – воззвал Бог. И возвращение человека к Богу – это и есть его главная цель.

 А для русского слова – возвращение к его главному назначению – служить достижению этой цели.

 Когда будет новый Распутин? Никогда не будет. Он уже был. И остался. Лучше спросить: когда будет писатель такого же уровня? Это зависит от его ожидания. Русский язык способен помогать тому, кто верит в Бога и в Россию. Кто, как Распутин, будет понимать, что дело спасения человека не в политической системе, не в деньгах, не в оружии, не в экономике, а в очищении в себе образа Божия.

 И последнее. Значит, Господь любит Россию, если подарил ей Распутина.

2015 год

Предисловие

Да, писатель В.Н. Крупин — мой брат. Но когда я читал его первые рассказы, то с трудом укладывалось в голове, как человек, который родился и жил в то же самое время, что и я, бегал по тем же улицам, купался в той же реке, учился в той же школе, у тех же учителей, и так пишет: «Только на том самом обрыве, выше полета чаек, встречаются мальчишка и девчонка. И становятся: она — красивой, он — смелым». Именно после этого рассказа «Песок в корабельных часах» и рассказов «О войне», «Утя» я начал понимать, что мой брат — писатель. Эти рассказы были опубликованы в его первой книге «Зёрна» в 1974 году. И до этого были публикации. Особенно интересно, что одна из первых публикаций брата была в журнале «Наш современник» (№10/1972), и там же была публикация В.М. Шукшина. И вот снова совместная публикация их в журнале «Мужская работа» (№29/2009). На одной глянцевой обложке портрет В.Н. Крупина, на другой — портрет В.М. Шукшина.

Я всегда считал своего брата талантливым. Но когда начал писать о нём, и охватил взором и умом почти всё им созданное – это не только книги, их более двухсот, а статьи, очерки, рассказы в газетах и журналах, его выступления на встречах, на радио и на телевидении, публикации на различных сайтах я понял, что он невероятно талантлив, умён и мудр.

В письме на предложение издателя написать книгу о В.Г. Распутине Володя ответил: «Ничего не могу написать. Не от безсилия – от неохватности его личности». И я мог бы повторить это про своего брата Владимира, но взял себя в руки и стал писать.

Читая вспоминаю

Конечно то, что я брат писателя, накладывает отпечаток на мое чтение его книг. Читая, я вспоминаю описываемые события, места, людей и животных. Первый его рассказ «Полонез Огинского» опубликован в 1970 г. в журнале «Сельская молодёжь». В книге «Зёрна» он называется «Подарок». О любви молодого слесаря к девушке, которая не смогла понять его любви и оценить его подарок. Рассказ мне очень понравился, особенно гордой концовкой. Он явно автобиографичен. Я был свидетелем его увлечения. Володя тогда работал в мастерской по ремонту сельскохозяйственной техники (машины, трактора, комбайны). Мама, стирая его рабочую одежду, пропитанную мазутом и маслом, вздыхала: «Никогда ни у отца, ни у мужа не было мазутной одежды, а тут пришлось…». Коля-баянист реально в селе был. Его так и звали. Высоченный, флегматичный, приятный на вид . Что касается Жени, то это явно библиотекарша Валя. Я и тогда не понимал, что он в ней нашёл – невысокая, полненькая и никакой романтичности.

В 1977 году у Володи вышла вторая книга – «До вечерней звезды». Я как раз учился в аспирантуре в Москве. Ехал в июне из Серпухова, зашёл к Володе, он показал новую книгу. Поехали в книжный магазин, и он купил несколько пачек. В этой книге есть рассказ «Кол с подпорой».

Первая общая фотография детей семьи Крупиных. Сидят — Володя, Алевтина, Михаил. Стоят – Борис, Тоня. Володя ходит в первый класс. с. Кильмезь. 1947

В нём рассказывается, как Володя выревел, чтобы его, пятилетнего, отправили в школу: «Мама выходила, входила – я ревел. Выходила – делал передышку, но младший брат выдал – пришлось реветь беспрерывно». Насчёт того, что я его выдал, это он придумал. Мне, скорее, не нравилось, что он притворяется. А вот по-настоящему я выдал его, когда он работал в редакции. Тогда ему было шестнадцать лет. Я случайно прочитал в его дневнике, что в Новый год он войдёт не один, у него будет своя семья. Я побежал к маме и говорю ей, что наш Вовка женится. Не знаю, как, но, видимо, мама взяла это дело в свои руки и сохранила Володю для Надежды.

Рождение семьи. Надежда и Владимир Крупины. 6.03.1966

Думаю, что он на меня не в обиде. Стоит только вспомнить сияющие лица Надежды и Володи на их свадьбе, посмотреть на их фотографии с дочкой на

Надя и Володя с дочкой Катей на руках. 1968

руках, а потом и с сыном, видеть как шли они по жизни, подставляя плечо друг другу в трудные времена. Володя как-то сказал: «Как бы иначе мы

Второй, и сын. Оба рады. 1979

прожили 55 лет, и прожили, и пережили такие всякие страдания и лишения без любви». Ситуация, описанная в этом рассказе «Кол с подпорой», повлияла на мою дальнейшую жизнь. Через четыре года после того, как Володя пошёл в школу, 1сентября 1950 года мне до семи лет не хватало всего двух месяцев. В детском саду мне, как и всем ребятам, которые ходили со мной в одну группу, вручили буквари и дали напутствие в школу. Но мама меня в школу не отпусти­ла, сказав, что хватит с неё одного школьника-малолетки. В результате получилось, что я год был уличным маль­чишкой – ни в детском саду, ни в школе. И пошёл я в школу через пять лет после Володи, хотя разница в возрасте у нас с ним всего два года.

В этой же книге в рассказе «Зачет по последнему» есть эпизод, как рядового Копытко натаскивают по математике. Он говорит: «плюс на минус даёт минус, это я верю. Минус на плюс даёт минус, это я ещё могу поверить, но, чтобы, товарищ старшина, и минус на минус давал плюс, — это сержант Данелецкий надо мной смеётся».

Сослуживцы поздравляют Володю (второй справа) с присвоением звания сержанта. г Кубинка.. 1962

Аналогичный случай был и у меня. Первый год я служил в армии в г. Перми, учился в ШМАСе — школе младших авиаспециалистов. И у нас в отделении один солдат не сдал электротехнику. Тогда командир взвода поручил мне позаниматься с этим солдатом и увольнительную в город обещал лишь после того, как тот получит зачёт по электротехнике. Когда я объяснял, что такое электрический ток, электроны, он возмущался и говорил, что я всё это выдумываю. Но зачёт мы получили – очень хотелось сходить в увольнение. А опыт работы с ним пригодился, когда я стал преподавателем ВУЗа.

В книге «Вятская тетрадь» есть мудрый рассказ «Тихий воз на горе будет». Как Володя целых два дня раскалывал громадную тюльку. «Велика эта мудрость – помаленьку, помаленьку, сбоку, скраешка, по щепочке, по лучиночке…. Так бы нам во всём – помаленьку, потихоньку, куда торопиться, ведь не под гору катимся – в гору идём. Тихий воз на горе будет». Большая щепка от этой тюльки хранится у меня на даче. Скольким людям, включая моего внука да и самого Володю, при возникновении каких-то проблем ставил я в пример героя этого рассказа. Читая этот рассказ, вспоминается, как мы с братом Володей каждый вы­ходной пилили дрова на тюльки, а брат Борис колол их на поленья. Нам было обидно, что мы пилили часа два – три, а Борис выходил: тюк-тюк – и за пятнадцать – двадцать ми­нут справлялся со всеми нашими тюльками.

Володя стоит на фоне дров, которые мы будем пилить зимой. с. Кильмезь. 1958

Да мы ещё и снашивали поленья в сени – холодное помещение перед входом в квартиру. Тогда мы с Володей выбрали берёзовые брёвна и пилили их почти в два раза дольше, чем сосновые. Мы пилили и думали: «Пусть Борис попотеет над ними». А Борис вышел и в два раза быстрее обычного расколол все тюльки. Тут мы узнали, что берёзовые дрова пилить легче летом, а колоть хорошо зимой.

В несколько его книг вошёл рассказ «Ножичек». Володя пишет: «Раз в жизни я видел, как плачет старший брат, а это для меня – маленького мальчика, было страшно и незабываемо». Я не видел, как плачет брат Борис, а когда я читал этот рассказ, я не хотел верить, что Борис мог плакать. Для меня он был сильным, решительным, строгим. Когда младшая сестра ревела, а ревела она с целью, чтобы я ей что-то отдал, Борис, не разбираясь, давал мне подзатыльник, иногда довольно больно. Только после того, как он удивился, что я, семилетний пацан, подшил свои валенки, прежде чем поддать, он всё же немного стал разбираться в ситуации.

Братья и сёстры. Володя сидит первый слева. Над ним двоюродный брат Геннадий. Я сижу справа, мне 7 лет. с. Кильмезь. 1951

В свидетельстве о рождении у Володи значится место рождения – село Кильмезь Кировской области, а семья жила в это время на лесоучастке Ломик. И местом его рождения должен быть указан лесоучасток Ломик, как и у меня. Как же так вышло? Когда пришёл срок маме рожать Володю, местная фельдше­рица сказала, что она не берёт на себя ответственность – роды могут быть с осложнением, надо везти в роддом в село Кильмезь. И маму на телеге увезли в Кильмезь, распо­ложенную в 18 километрах от участка Ломик. Роды прош­ли нормально, без всяких осложнений. Здание роддома до сих пор сохра­нилось и продолжает выполнять свои прежние функции. Я даже сделал исторический снимок – В. Крупин стоит на крыльце своего роддома.

Секрет отказа фельдшерицы принимать роды с Володей был довольно прост. К ней как раз в это время приехал возлюблен­ный (со слов мамы). Благодаря той фельдшерице с участка Ломик Крупин­ские чтения проходят в селе Кильмезь, а не на поляне среди леса, которым заросло место бывшего лесоучастка Ломик.

Володя у своего дома на бывшем лесоучастке Ломик. Сентябрь 2001. Фотография С. Шаклеина. На обороте фотографии надпись: «Михаил, я у дома нашего младенчества, где ты родился. Мы тут научились ходить, говорить, пить и есть».

В рассказе «Отец, я ещё здесь» Володя пишет, как он в 2005 г. побывал на родине отца и матери. Попутно он вспоминает, как приезжал в д. Кизерь к дедушке по отцу после 9-го класса: «На пристани «Русский Турек» на рассвете я выскочил и побежал, как объяснил мне отец, в гору. И на горе кладбище, с него я увидел Кизерь».

Я тоже в его возрасте, лет 13-и и тоже в августе, на том же пароходе доплыл до пристани «Русский Турек». Не знаю почему, но мне отец не рисовал схемы, по которой Володя шёл до деревни Кизерь. Спросил на пристани, далеко ли до неё. «А вот по этой тропинке в гору и добежишь». Побежал. Хотя стало быстро темнеть, от огней причала тропинку было видно. Но когда я выскочил на гору, тропинка пропала. Сел на сухой, теплый холмик и не заметил, как заснул. Проснулся, было уже светло. Вдали увидел идущую женщину и замахал ей. Она вдруг вскрикнула и помчалась от меня. Огляделся. Оказывается, я спал на могиле, на окраине кладбища. Тропинка была прямо под ногами. Быстро добежал до деревни. Дедушка ещё был в кровати.

Я, дядя Саша (муж сестры отца), брат Борис, Володя, двоюродный брат Анатолий — в рассказе «Отец я ещё здесь» он кузен. Снимок сделан за огородом нашего дома в с. Кильмезь. 1954

Из-за того, что прочитал рассказ «Отец, я ещё здесь», я не поехал на родину отца, хотя и думал. Брат так живо описал запущенный дом и местность, заросшую репейником и крапивой, что я словно побывал там вместе с ним.

Родину матери, деревню Мелеть, мы навестили с Володей и моим внуком Георгием совсем недавно. Благодаря Володе, читая его рассказ «У отца, у матери», я как будто сижу с родителями в компании брата. В рассказе «Красная гора» — он поражается бесследному исчезновению кирпичного завода, а я вспоминаю, как мы на Красной горе рубили еловые ветки для школьной фермы и скатывались вниз по снежному склону. Ранней весной выжигали на ней траву. Правда, теперь я знаю, что это вредно делать.

Дед Яков Иванович Крупин на фоне своего дома в д. Кизерь, ему 75 лет. 1954

Родители Николай Яковлевич и Варвара Семёновна на фоне дома, три окна слева- это их квартира.

пос. Фалёнки. 1973

Творческий процесс

В одном интервью Володя признавался : «Да, проза уже с юности стала очень притягательной. Меня потрясала её способность на глазах читателя создавать самую настоящую жизнь. Люди разговаривают, действуют, а я всё это вижу и представляю: людей, обстановку, природу, эпоху вижу. Муза поэзии может быть и любовницей, а муза прозы – только жена. Строгая, взыскательная». Не думаю, что это аксиома. Всяко бывает. Кстати, брат сумел в повести «Громкая читка», не описывая жену писателя Тендрякова, только в нескольких её репликах и восклицаниями показать такую жену. Так и видишь Наталью Григорьевну – статную, строгую, красивую, понимающую с полуслова своего талантливого мужа. В повести именно она говорит главному герою: «В следующий раз приезжайте с женой и всё пойдёт.

Володя с женой Надеждой. Алтай, на фоне с. Сростки. 1980

Писательская жена – это жена самая страдающая. Писателю, когда он работает, всегда ни до кого. Дело писательской жены одно – не мешать мужу, скрываться с его глаз, но в нужное время, оказывается, быть рядом. Как угадать это нужное время – это главное. Тут никто не поможет». Да, читая прозу брата, ты видишь и слышишь описываемое. Вот пишет, как идёт босиком вокруг Иерусалима и ты идёшь с ним рядом.

Володя в г. Иерусалиме у колонны храма Воскресения Господня. В этом месте когда-то вышел благодатный огонь.

Из его интервью: «В отрочестве, юности читал много о секретах писательского труда, о великих его трудностях. И очень страдал, что никаких трудностей, когда пишу, не испытываю. Какие трудности, когда сплошная радость!»

«Я никогда не думаю, откуда взять тему. Просто хочется о чём-то написать, и я пишу. Жизнь даёт такие образцы, что все фэнтези кажутся скучной выдумкой. В жизни есть всё в гораздо большем количестве, чем можно выдумать. Я никогда ничего не измышлял, сюжеты подсказывала сама жизнь».

«Я не знаю, что такое муки творчества, потому что никогда их не испытывал. Главное, дождаться состояния, при котором можно писать».

Когда брат работает, то есть когда что-то пишет, у него пошёл рассказ, а уж если повесть… — он забывает обо всём. Он может в этот момент не то сказать, обидеть, не подумав. Забывает обо всём. Об этом можно прочесть в повести «Громкая читка», где герой вспоминает своё первое пребывание в Ялтинском Доме творчества. «Но самое–самое главное: работа моя пошла, вот что. Это было так освежающе и так успокоилась душа, что я писал с огромной скоростью, только и боясь, чтоб что-то не помешало. Бежал на обед пораньше, быстро поглощал еду, не понимая, что ем, быстро убегал, обегая стороной мужской клуб. Даже раз столкнулся с Саней и не сразу узнал: был занят мыслями о работе».

Кто-то из великих сказал: «Гении безалаберны». Может по этой характеристике Володя гениален (хотя не все гении безалаберны). Из своих трудов ничего не собирает, даже книги. Даже больше… Раздал свои книги, которые годами собирала жена Надя, объясняя: «У тебя лежали, а тут люди будут читать». Да и мне дарит не все книги, из-за того, что они будут лежать. Периоды творчества у него перемежаются с сомнениями. Нужно ли это. В «Повести для своих» он пишет: «Ну прочли, ну перечли, ну забыли. Что ни скажи, что не напиши, всё булькает в текущее по пятам забвение».

Владимир Крупин, Валентин Распутин, Надежда Крупина в квартире Крупиных на ул. Полбина. г.Москва.1987

В. Распутин в статье о В. Крупине «Судьба, сложенная по отеческим потребностям»: «В письме его ни с кем не перепутаешь. Это какая-то особая манера повествования – живая, даже бойкая, яркая, воодушевлённая, образная, в которой русский язык «играет», как порою весело и азартно «играет» преломляющееся в облаках солнце… У Владимира Николаевича это особый и неподражаемый дар: не описывать картину в подробностях, а расположить её как-то так, что она сама начинает играть и рассказывать. У него слово не вязнет, строка не тянется, не изнемогает от груза всяческих определений и соподчинений. А с готовностью и живостью быстро называет себя …. В его книгах главное не свидетельство, а нравственная и духовная обращённость к современнику».

Ну, а это ради шутки. В начале его творческого пути кое-кто говорил, что он на дочери генерала женился. Она за него пишет, а генерал печатает. И, по моему мнению, двое кировских писателей повелись на это, рванули в Москву и даже там женились. Но их творчество вообще заглохло. А в Москве не могли поверить про Володю — как это вятский и вдруг ещё здорово пишет. А обо мне потом говорили, что это брат мне сделал диссертацию. Многие успехи нашей невестки, талантливого педагога, очень хорошей учительницы истории, победителя многих российских учительских конкурсов, тоже приписывают влиянию известного родственника, который ни сном, ни духом не ведает о них.

Эрудиция

Поражаюсь эрудиции брата. Мы жили с ним у меня на даче. Нам обоим за 60. Я занимался хозяйственными делами, готовил еду, а в его обязанности входило мыть посуду. На втором этаже дачного дома он что-то писал. Я радовался, что он работает. Через какое-то время то, что он писал, вышло в виде «Повесть для своих». Читал я её и поражался обширности его знаний в разных областях науки и человеческой деятельности: о земле и её плодородии, видах энергии, философии, идеологии и политике. Как ярко он построил диалог с крупным и умным сторонником демократии в России и как он разбивает все его аргументы. При чтении я получил много полезной информации. При очередной встрече с братом я повинился: « Володя, ты тогда такую книгу писал, а я тебя отвлекал на мытьё посуды».

А какое знание природы! Он знает названия всех местных птиц, цветов, растений. Однажды шли мы втроём на родине мамы из деревни Мелеть в деревню Аргыж. Был хороший солнечный день. Я фотографировал цветы, а Володя шёл с моим внуком и говорил названия всех цветов и растений. У меня хранятся фотографии этих цветов.

На даче брата Михаила. В это время он писал «Повесть для своих». пос. Сидоровка. 2009

На даче брата Михаила. пос. Сидоровка, 2009

Володя и мой внук Георгий по дороге из д. Мелеть в д. Аргыж. 2011

В 1970-е годы, работая на телевидении, он писал сценарии о русских архитекторах Казакове, Баженове и др. Регулярно шли по ним передачи. В это время он свозил меня в Царицино и так профессионально и вдохновенно рассказывал о всех постройках Баженова, об исторической эпохе, о личности Екатерины II. На телевидени же он писал о Ван-Гоге, Родене, Матиссе, русской иконе.

В рассказе «Картинки с выставки» и в статье «Мона Лиза, похожая на зебру» он и показал свои знания в живописи. Статья была опубликована в Парламентской газете 22 мая 1999 года. Он прислал её мне с припиской: «Добрый день! Хотя и звонил вчера, но пишу – обнаружил статью, которую писал в начале прошлого года у тебя. Она, к сожалению, сильно обтяпана, но всё равно, мне кажется, нужна. Другое дело, что нужно уже очень немногим, вкус людей специально калечится…, но что душу рвать?» Кстати, он написал статью после того, как я показал ему альбом шедевров изобразительного искусства ХХ века. Я купил с восторгом эту книгу – издана в Англии, на отличной бумаге, считается шедевром во всём мире. А когда стал знакомиться внимательно, разочаровался. Из наших, как всегда Малевич и Шагал, нет в ней художников уровня Петрова-Водкина, Нестерова. В основном показаны художники Европы и Америки, которые работают в стилях далёких от реализма. Володя меня выслушал, листал, листал книгу и сел за статью. Тогда статью отказались печатать и в либеральной, и в коммунистической прессе. Статью он завершил такими словами: «Когда нам показывают мусор, отходы,… да ещё эстетизируют это, ясно одно: западная культура погибла. Теперь и нас тянут к гибели. Все надежды на прошлое, на историческую культуру России. Она скала, на ней стоим».

А как глубоко он чувствует музыку! Это передают рассказ «Квартира Скрябина», пьеса «Люби меня, как я тебя», которая долго шла с успехом в Кировском драмтеатре, в Московском православном театре «Глас» и Омском театре «Галёрка». В последних идут до сих пор. Кировский театр после ухода из жизни Е. Степанцева эту пьесу снял. В этой пьесе главный герой слушает кантату «Кармина Бурана» композитора Карла Орфа, забыв обо всём на свете. Во время спектакля кантата звучала мощно. После этой пьесы я с восторгом ещё много раз слушал это музыкальное произведение.

Володя с актёрами московского театра «Глас» после премьеры его пьесы «Люби меня, как я тебя». 2008.

Уже давно, когда Володя был ещё молодым, он как автор и составитель издал сборник «Мы строим дом: книга о молодой семье». В то время таких книг почти не было. Когда сейчас берёшь эту книгу в руки, удивляешься, как он сумел из многочисленных источников толково отобрать материал о семейной жизни – как молодым людям строить семью, как сохранить лад да любовь, как вести домашнее хозяйство и воспитывать детей…

Поражает глубочайшее знание Володи в области духовной жизни. Христианство, православие и его роль в становлении и истории России, своеобразие различных конфессий, история церкви, жития святых, Евангелие, труды подвижников церкви, иконопись, жизнь монастырей и старчество, архитектура храмов и их роль в духовном росте народа, крестные ходы, духовные и нравственные традиции России — всё это дорогие и близкие ему темы. Книг на тему православия им написано много. Среди них — о его поездках по святым местам, включая многократное посещение Святой земли, Афона, поездки в Египет, Сирию, Палестину. Он написал очень хорошие книги для детей на тему православия, среди них «Православная азбука», «Азы православия. Азбука. Рассказы. Праздники», «Подарок православному ребёнку», «Псалмы с толкованием для детей», «Князь Владимир Красное Солнышко». Православие на сегодня — важнейшая часть его творчества. Он убеждён, что Россию спасёт православная вера, и всё делает для её укрепления.

Бессловесные спутники

Отдельный разговор о его рассказах о животных. Вчера читал на даче вслух рассказ «Петушиная история», как инкубаторский петух полюбил чужую курочку и схлестнулся с домашним петухом. Все слушали с восторгом. Какие приключения Тома Сойера?! Тут такие страсти! Лично я читал в третий раз и снова восхищался событиями, но главное уже – талантом автора. Такие характеры у петухов! А уж автор, рассказчик – весь на ладони. Какой поучительный рассказ. Моя воля, я бы издал Володины рассказы о животных, с иллюстрациями художника близкого по духу Е.И.Чарушину, отдельной книгой и — в каждую школу. Чего стоит рассказ о бездомной собаке «Пастух и пастушка», как люди благодаря собаке подобрели.

Семь его рассказов о животных вошли в сборник «Образы добра. Люди и животные» различных авторов, в числе которых Шмелёв, Коровин, Чехов, Тургенев, Мамин-Сибиряк, Куприн (у них по одному). Так вот, рассказы Крупина, на мой взгляд, не просто не теряются среди великих, а они выступают на равных. Близкий по оставшемуся от чтения впечатлению только рассказ «Белолобый» Чехова.

В рассказе «Бумчик» про хитрована-кота запечетлён наш кот Степан, а другой наш кот Стефан увековечен в истории о том, как хозяевам большой квартиры пришлось вернуть пианино, на котором избалованный кот привык спать в течение многих лет, обратно в прихожую.

Кот Стефан (кот учёный) спит на пианино, под головой у него томик сказок А.С. Пушкина

Рассуждения

У нас с Володей немало и разногласий. К этим годам мы не только не спорим, даже не беседуем на темы: царизм – социализм, сталинизм – ленинизм, религия – вера, хвастовство — гордость своим трудом, осуждение – рассуждение, прощение – потворство. Не говорим о тех писателях и поэтах, о которых имеем разное мнение. Радуемся, что хоть ненадолго, но вместе: ещё купаемся, косим траву на даче, собираем яблоки и сушим их, ходим на литературные встречи и вечера. Кстати, для своего возраста он ловко управляется с газонокосилкой и мотокосой.

У меня с ним полное согласие, когда я читаю в его повестях, публицистике меткие и ёмкие определения и критику современной жизни — о демократии, либерализме, толерантности, ювенальной юстиции, общечеловеческих ценностях, мировом сообществе, политкорректности, журналистике, гуманизме, сексменьшинствах, образовании, культуре, в том числе искусстве, литературе. Правда, я думаю, что те, от кого зависит остановить разрушение культуры России, ведут себя как кот из басни Крылова «А Васька слушает да ест». А может быть, вообще не слушают и не читают. Но на своём творческом вечере в Герценке в 2016 году он сказал: «У меня лично нет никакого упадничества. Просыпаешься ты в России, ты здоров, у тебя есть силы. Главное – не унывать». Вся его публицистика – это не желание вступать с кем-то в полемику, а лишь желание высказать то, о чём думает.

Он, как и я считает, что в споре рождаются враги, потому что в споре каждый пытается доказать свою правду, а тут уж не до истины.

Я согласен с ним в том, что государство не должно ограничивать свободу творчества. Но при отсутствии государственной цензуры у художника должно быть чувство ответственности перед народом и зоркая, живая совесть (Л.Н. Толстой называл её нравственным компасом). И всё же, будем правдивы, цензура есть: теперь это рынок, который диктует издание книг, дикий и нацеленный на быструю и огромную прибыль.

У нас с братом одинаковое мнение по многим поэтам «серебряного века». Оба разделяем обоснованную оценку этого периода русской поэзии, выраженную С.Ю. Куняевым в книгах «К предательству таинственная страсть…» и «Любовь, исполненная зла» и точку зрения Г.В. Свиридова: «В русской литературе, увы, ущербной «серебряного» (Фраже) века, стали процветать высокомерие и надменность (Ахматова, Набоков и другие, абсолютно чуждые великой русской литературе Пушкина, Гоголя, Достоевского, Тургенева, Гончарова). Здесь налицо безысходный трагизм существования личности, своего рода обида на Бога за какую-то свою недостаточность, недоделанность, недоношенность» (Из книги «Георгий Свиридов, музыка как судьба». М.: Молодая гвардия, 2017 – 795с.: ил.)

Я не совсем согласен с Володей в оценке прозы Валентина Распутина. В беседе с Ириной Ушаковой он сказал: «До чего велика русская проза – читаешь о трагедии и чувствуешь, что становишься чище душой. У Распутина повесть «Последний срок» заканчивается словами: «Ночью старуха умерла» и понимаешь, что дети не приедут хоронить, только один сын с ней остался. Но ощущение просветляющее».

Да, действительно проза Валентина Распутина дает нам нравственные ориентиры, показывает, какими мы должны или не должны быть. Этим она делает читателя чище, поднимает, растит. Но чувства просветления после прочтения произведений Распутина у меня не возникает. Во время чтения прозы Распутина так вживаешься в жизнь его героев, он так реалистично и талантливо пишет, что возникает невыносимая жалость к этим людям и возникает чувство безысходности, невозможности что-либо изменить. Это касается многих его повестей – «Пожар», «Мать Ивана – дочь Ивана», «В ту же землю».

При чтении произведений Крупина действительно рождаются светлые чувства. Читаешь, например, повесть «Живая вода» про бывшего фронтовика, простого труженика, и его окружение – тоже невероятно знакомые персонажи и тоже с нелёгкой судьбой, но в конце, когда главный герой Кирпиков полез на крышу дома: «Он успел. Ах, с какой скоростью вылетело и стало расти

С Валентином Распутиным на Куликовом поле. 1980

солнце. И вот, согреваемый с двух сторон солнцем и кирпичами трубы, он понял, что наступило самое счастливое время в его жизни – старость». И мы радуемся вместе с героем. Пусть жизнь трудная – убеждает писатель, но в ней много радости и её надо чувствовать. А повесть «Люби меня, как я тебя»! У главного героя умирает его любимая девушка, но при этом рождается светлое чувство от того, что он стал Человеком, его постигла Любовь с большой буквы, он пришёл к Богу. А светлые повести как «Прости – прощай» и даже как бы грустная «Прощай, Россия, встретимся в раю» ты читаешь с чувством, что люди умеют радоваться жизни, и что жить можно и нужно.

Много раз Володя повторяет: «Детство больше всей остальной жизни. Детство – главное время нашей жизни… Детство – самое счастливое время жизни». И как он здорово о нём пишет! У него десятки прекрасных книг для детей. Но я считаю, что счастью «все возрасты покорны».

Мне, как и моему брату, нравились вечерние и утренние службы в Троицкой церкви в Кильмези, когда прихожане, в том числе и мы с Володей, по очереди читали утреннее или вечернее правило (молитвы). После вечерней службы шли крестным ходом вокруг храма и согласно пели: «Господи, Иисусе Христе, сыне Божий, помилуй нас!» У меня в этот момент было такое чувство, будто я сейчас иду как защитник всех моих родных и близких. Правда, до сих пор при чтении молитв я иногда делаю неправильные ударения. Он сильно обижается.

Вятская православная гимназия. 2011

Не могу согласиться с ним, что молитву нужно читать, даже не понимая многих её слов, так как от этого теряется её смысл. А Володя говорит: «Всё равно читай. Бесы понимают и трепещут».

Мне очень хочется, чтобы Володя, не смотря на свой отказ, написал книгу о В.Г. Распутине. Не раз писал о нём, последнюю статью в этом году. В письме к редактору журнала «Наш современник» С.Ю. Куняеву, в котором В. Крупин просит опубликовать свою статью о Солженицыне, пишет: «Тем более здесь случай отделить имя Солженицына от имени Валентина Распутина. Это важно. В Российской государственной библиотеке была выставка к 80-летию Распутина. Кто её готовил? Получилось, что бедный Распутин дышал в затылок знаменитому Солженицыну. А уже и в Иркутске, в музее Распутина, он представлен последователем Солженицына. Зная многие годы Распутина, смело говорю: «Это не так. Солженицын много чего наболтал. И ничего не обустроил, и людей поссорил. И сколько подобных измышлений на Распутина. Тут уж надо защищать и Распутина, и его прозу». А какое умение у брата, даже не умение, а способность схватить главные черты и заслуги человека и коротко, но ёмко написать об этом. Читаешь его статью «На смерть Свиридова» и понимаешь, что Свиридов — человек обширных знаний, болеющий за всё русское, облагородивший своей музыкой человечество. Кстати, В. Крупин и Г. Свиридов дружили семьями, и великий Георгий Васильевич первый позвонил брату и пригласил к себе на Большую Грузинскую. Статья на смерть В.И. Белова – две страницы. И видишь человека-глыбу, и понимаешь его значение для русской литературы и России.

Серафим Саровский сказал: «Тень греха – грех». Из заметки брата «Главное причастие»: «Конечно, я буду плакать перед смертью: я так много свершил плохого, так многих обидел, столько принёс родным и близким огорчений, что буду просить всех о прощении. А главное – Господа. Это его я обижал, его распинал своими грехами. Но то, что человек приходит ко Христу, — это главное дело в жизни. Отсюда и смысл её – спасение души. Только бы при последнем издыхании причаститься Святых Таин Христовых, только бы успеть сказать «Помяни мя, Господи, во царствии твоём». Понятно, что понятие греха у каждого своё. Но всему есть предел. Брат Володя чуть что вспоминает чаще не свои грехи, а тени от грехов за 80 лет и идёт каяться. Сошлюсь на Теодора Драйзера, который в эпилоге романа «Гений» написал: «В религии они ищут спасения от самих себя, от своих сомнений и отчаяния».

Выходят некоторые повести и романы брата – как булькнет, и никаких кругов от критиков слева и справа. Хотя положительных отзывов и писем читателей приходит много. В романе – завещании «Спасение погибших» 1988г. трагически и в то же время с юмором показаны нравы творческой интеллигенции и атмосфера в современной писательской среде. Часто этот роман не указывают в списке трудов В.Н. Крупина. Больше повезло повести «Живая вода». По этой повести был снят художественный фильм «Сам я вятский уроженец». В главных ролях снимались видные актёры. Михаил Ульянов сказал Володе, что это его самая реальная роль, которую он исполнял с удовольствием. Однако, в прессе, в фильмографии Ульянова этого фильма я ни разу не встретил.

Проблемы творческой личности – успех, слава, разрушение личности подняты и в повестях «Спасение погибших» 1982 г., «Прощай, Россия, встретимся в раю, «Повесть для своих», «Громкая читка». Моё твёрдое убеждение, что только по перечисленным выше социально-психологическим произведениям можно В. Крупина назвать великим русским писателем.

Друзья

Про друзей брата в юности и в армии хорошо рассказано в повестях «Повестка» и «Курс молодого бойца». Особенно хорошо я знал самых близких его друзей Васю Шампарова и Саню Щинова. Они были неразлучны до поступления в институты и ухода в армию, это я знаю. В нашей семье они были как родные. Однажды я лежал на полатях, больше дома никого не было. Заходит Вася, меня он не заметил, прошёл на кухню, достал из печки горшок с супом, налил тарелку, поел и ушёл. В 70-е годы Саня Щинов больше общался

Друзья. Василий Шампаров, Владимир Крупин, Александр Щинов перед отправкой Володи в армию.с. Кильмезь, 1960

На берегу реки Великой. Крестоходцы А.Г. Гребнев, В.Н. Крупин, В.С. Бакин, Н.В. Пересторонин. Июнь 2006

со мной. Он с семьёй перебрался в г. Киров, жили на частной квартире, а к нам ездили помыться. Интересно, что и Вася, и Саня искренне считали, уже будучи взрослыми, особенно Вася, что могут писать не хуже Володи, но им некогда – работа. Лет двадцать назад Василий погиб в автокатастрофе, а Саня умер своей смертью.

Про дружбу с Анатолием Гребневым я подробно описал в книге про Гребнева. Скажу одно, что благодаря брату я открыл для себя чудесные стихи и удивительного человека. Из вятских Володя всегда был в дружеских отношениях с Николаем Пересторониным, Виктором Бакиным, Наташей Злыгостевой, Владимиром Семибратовым, Валерием Фокиным, с художниками Николаем Поликарповым, Виктором Харловым, Верой Ушаковой, Инной Широковой, с дымковскими мастерицами Валентиной Племянниковой, Татьяной Разумовой, Галиной Барановой. И мне достались отсветы его дружбы с ними.

Да и я считаю себя его другом. Ещё в 1975 году в своём письме из Москвы, учась в аспирантуре, написал жене Светлане: «Меня очень радует, что мы с Володей становимся не просто братьями, а друзьями».

Владимир Крупин, Валентин Распутин , Василий Белов на озере Байкал. 1989

Мне довелось быть в музее-квартире В.И. Белова в Вологде. Было приятно, когда экскурсовод сказала, что эти дымковские игрушки подарил Василию

Виктор Астафьев, Владимир Крупин и Сергей Залыгин на 1000-летии крещения Руси в В. Новгороде. 1988

Ивановичу его друг – писатель Владимир Крупин. Кстати, дымковской игрушки очень много в музее В. Распутина в Иркутске и в его квартире в Москве. Я бывал при его жизни в иркутской и московской квартирах. Игрушки резко выделялись на книжных полках. Дымка, конечно, от Володи.

В интервью Виктору Бакину он говорит: «И надо бы найти силы рассказать о тех, с кем был дружен, кому подражал, кому был обязан: о Распутине, Белове, Свиридове, Шукшине, Солоухине, Тендрякове, Абрамове, Астафьеве, не забыть и Чивилихина, Проскурина, Залыгина, Личутина, Бондарева, Юрия Кузнецова, Лихоносова, Потанина… — достойнейшие люди, прекрасная русская литература, граждане Отечества. Не я же за ними бегал, они сами привлекли в свой круг». О большинстве из них у него напечатано много сердечных воспоминаний. Недавно к юбилею Виктора Лихоносова с таким восторгом написал о нём и его прозе, что я кинулся читать книги Лихоносова. Особенно близко брат был дружен в течение 43 лет с В. Г. Распутиным. В 2003 году Валентин Распутин пишет: «Мы с Владимиром Крупиным дружим тридцать лет. Много где бывали – На Байкале, в древнем русском Новгороде и древнем японском Киото, в разрушенном Карфагене и неприступном Ватикане, на поле Куликовом и на Шипке, у святых Сергия Радонежского и Иоанна Кронштадского, в Феррапонтовом монастыре и Оптиной Пустыне, в Пушкинских горах и шукшинских Сростках, и на его родине, и на моей

Поэт Юрий Кузнецов, Владимир Крупин и Виктор Лихоносов у Центрального Дома литераторов. 1978

.

Владимир Крупин с Валентином Распутиным в доме мамы – Крупиной Варвары Семёновны. 1997

Ольга Доброхотова, известный музыковед, в интервью газете «Завтра» (№1/2016) на вопрос о Георгии Свиридове ответила: «Круг его общения был ограничен. Я могу назвать двух – трёх человек, которых мы видели в его доме: это был Владимир Николаевич Крупин, которого он ценил очень, это был Андрей Андреевич Золотов, конечно, Валентин Григорьевич Распутин, да и мы с Владимиром Федосеевым, моим мужем».

Георгий Свиридов и Владимир Крупин. г. Москва. 1990

А как он заботился и заботится о вятских прозаиках и поэтах. Сошлюсь на патриарха кировских писателей, много лет возглавлявшего кировскую писательскую организацию В.В. Ситникова. В статье «Любовь до боли сердечной», опубликованной в газете «Кировская правда» от 7.09.1991г, посвящённой 50-летию писателя Владимира Крупина, он написал: «…Владимир Крупин хорошо помнит, как трудно начинал жить сам, как делал первые шаги на литературной стезе. И ему, человеку от природы чуткому, всегда хочется облегчить судьбу молодым неоперившимся литераторам. Одному напишет предисловие к повести, творениям другого даст бодрящую оценку. Пётр Злыгостев, Валерий Фокин, Анатолий Гребнев, Геннадий Бузмаков, Владимир Семибратов, десятки других, славших рукописи, находивших его в Москве и на родине, чтобы узнать мнение о своих вещах, должны быть благодарны ему…».

По моему понятию, у Володи сложилась своеобразная дружба с кильмезским батюшкой Александром. Когда сгорел родительский дом, Володя жил у него. И я, когда приезжал, останавливался у него. Батюшка помог Володе построить дома в Кильмези и Троицком. Во время Крупинских чтений в доме батюшки жили десятки людей, и всех кормила гостеприимная и добрейшая матушка Валентина. Володя относится к батюшке Александру, как ко всем священнослужителям с благоговением, помогал ему на службах в Троицкой часовне, Кильмезской церкви и в церквях других сёл. А уж когда батюшка приезжал к нам в Троицкое, что расположено недалеко от Кильмези, Володя не знал, куда его усадить, какую кружку, тарелку ему дать. Батюшка нам привозил воду и продукты. Нам в его отсутствие оставалось топить печку, готовить еду, а главное молиться и любоваться прекрасными далями за рекой Кильмезью и самой рекой, делать снимки природы. Но при общении с батюшкой я несколько раз «отличился». Батюшка так располагает к себе, такой домашний, простой, что иногда я обращался к нему на «ты». Самое простое, что я получал от Володи – это пинок под столом. Ну, а без батюшки он мне пенял: «Кто батюшка и кто ты?» Сам он батюшку слушался беспрекословно и обращался только на «Вы». Я оправдывался перед Володей, что мы даже к Богу обращаемся на «ты». И батюшка при Володе не возражал, чтобы я обращался к нему на «ты». Но старший брат был непреклонен.

Батюшка Александр (Попов) и Владимир Крупин. с. Кильмезь. 1988

Его дома.

Из беседы на «Русской народной линии»: «Спрашиваете, как и когда я работаю? Для написания даже «коротышки» много чего нужно: спокойствие, внимание, одиночество».

Первым его творческим пристанищем была маленькая боковушка (пристрой), которую он снимал у бабы Насти в селе Никольском. Именно здесь был написан его чудесный рассказ «Петушиная история», основанный на реальных событиях, произошедших с петухом бабы Насти. Лично я на себе прочувствовал крутой нрав этого петуха. Когда Володя показывал свою боковушку, он весь светился радостью. Олигарх, показывая свой новый замок, не так радуется, как он тогда. Площадь помещения не больше 6 – 7 кв. м, маленькая печь и кровать. Из сидений табуретка и опять же кровать.

Ездили мы с ним смотреть дачу, которую давал ему для работы какой-то знакомый. Крепкий домик, но прямо под высоковольтной линией. От проводов шёл гул, напоминающий шум падающих листьев во время сильного ветра. Я убедил Володю не ездить в этот дом. Эту поездку я запомнил из-за ёжика. Увидел его и кричу Володе: «Гляди, как ёж тащит наше масло!» Он успел увидеть, как ёжик с пачкой масла на спине скрылся под домом.

Как ребёнок он радовался приобретению каждого очередного дома для творческой, как он считал, работы. Меня он возил смотреть дома, чтобы оценить их с точки зрения физического состояния. По нему было видно, что он уже решился на покупку. Вот как он описывает в «Повести для своих» встречу со своим домом. «Я побежал чуть не рысью: это же дом, принесёт спокойствие, молитв, трудов. Дом среди русской земли! Я его сразу полюбил». Каждый раз я осматривал дома для «очистки своей совести» — в каком виде крыша, чердак, стены, окна, а главное лез в подполье и на моё счастье никогда не приходилось лукавить, всё было в удовлетворительном состоянии. Брёвна внизу, стены были сухие, никакой плесени. Обидно, что дома эти он терял, чаще дарил.

С приобретением полдома в с. Никольском связан такой случай. Володя вёз деньги за него в сетке, чтобы заплатить за четыре сотки и полдомика на них. Машинально оставил авоську около скамеечки на остановке и поспешил в ближайшую булочную. Хватился — сумки нет! Бросился назад без надежды, а она стоит, как оставил. Вот чудеса!..

Желание одиночества для творчества всегда побеждала общительность. Яркий пример. Батюшка Александр на своей машине из-за раскисшей дороги не смог нас подвезти к домику в селе Троицком. Около двух километров мы с Володей шли пешком. Полное одиночество. Я готовлю, поели – ухожу, пиши, брат, не буду тебе мешать. И вдруг, на следующее утро к дому подъезжает вездеход, из него выходят люди. Когда они нескоро уехали, Володя оправдывался, что они ещё в Кильмези просились навестить его, а он не мог отказать. И так у него было почти во всех домах, которые он приобретал для творчества.

Про дома в селе Великорецком я предсказал: «Ты будешь сюда приходить раз в год». Он удивился: «Как это»?» «Да с Великорецким крестным ходом» — отвечал я.. Так и вышло. В интервью Виктору Бакину он сказал: «Приобрести было легко, но жить в нём не пришлось почти нисколько. Были приезды. Но всегда такие краткие. Всегда куда-то торопился. Самый памятный зимний приезд вместе с редакцией «Нашего современника»: С. Куняев, В. Распутин, Г, Гусев, А. Гребнев, В. Фокин, Н, Пересторонин. Об этом журналист Ольга Журавлёва сняла репортаж. Летом, подряд несколько лет дом служил пристанищем для крестоходцев, а так в нём жили другие. Потом у меня был второй этаж в угловом доме около колокольни. Там тоже в дни 5 – 6 июня жило человек по 40-50-60. Сейчас этот дом принадлежит монастырю. И это очень хорошо!» Кстати, вспоминаю, как я несколько раз по выходным ездил с бригадой маляров этот дом ремонтировать.

Особый разговор о родительском доме в селе Кильмезь, доме нашего детства и отрочества, юности, дом, из которого Володя уходил в армию, в который приезжал из Москвы, творил, заполнил иконами, картинами, сувенирами со всего света, коллекцией дымковской игрушки. У меня сохранились фото и видео интерьера дома до пожара. Есть и фотография горящего родительского дома, фотограф неизвестен. На цветной фотографии огонь во всю хозяйничает на втором этаже, но окна родительской квартиры ещё темны, до неё ещё не добралось пламя и, кажется, всё ещё можно исправить, спасти. Но сени в огне. Брат с болью пишет: «Всё сгорело, чернота, остатки обугленных стен, обгорелый потолок, упавший на остатки пола и особый запах горя – запах горелого кирпича».

Володя в с. Троицком рассматривает эскизы проекта дома, выполненный мною ночью при свечах. Он не замечает, что я его фотографирую. Днём проект нужно показать в Администрации кильмезского района. с. Троицкое. 2011

Сразу после пожара мы были с ним в Кильмези, ночевали в его домике, построенном в селе Троицком батюшкой Александром. Я сделал эскизы проекта нового дома, и на месте родительского дома под руководством батюшки Александра, дай Бог ему здоровья, построен новый дом в основном на деньги брата Володи и деньги, полученные за Патриаршую премию по литературе в 2011 году. Также очень помогли денежные переводы с разных мест России. Узнав о пожаре из журнала «Русский дом», люди посылали деньги на имя батюшки Александра. Сейчас в доме расположен музей православный культуры и можно жить. В этом доме в гостях у Володи побывал губернатор И.В. Васильев. Когда мы с Володей живём в нём и приходят экскурсии, то я встаю со своей кровати, которая стоит в центре зала у печки, и говорю школьникам: «Перед вами живой экспонат брата писателя». В его доме в Троицком селе поселились монашки и у них серьёзное хозяйство. И хорошо – дом не беспризорный..

Торопыга

Володя всегда очень переживает, если его кто-то ждёт – Толя Гребнев, Батюшка, в Герценке и т.п.. Например, подъехал к нашему дому в селе Кильмезь батюшка Александр. Володя меня торопит, я пытаюсь объяснить, что Батюшка приехал за нами раньше назначенного срока, что 5 – 10 минут подождёт. Это Володю не успокаивает. Пока собираю фотоаппарат, надеваю куртку, обуваюсь, он умудряется раза два сбегать до батюшкиной машины, вернуться ко мне и сердито сказать, что Батюшка ждёт или что я уже один-единственный на свете, кто носит ботинки со шнурками. Обидно, что, торопясь, он забывал всё подряд – билеты на поезд, кепку, перчатки, телефон, но чаще очки. Приходилось вслед ему как-то, с кем-то посылать вещи. У меня сохранилась официальная бумага с описью вещей, которые он оставил на станции Балезино. Я ходил получать.

В 2020 году на наших яблонях было столько яблок, сколько не было за все 30 лет, как мы содержим сад. Получилось так, что мы с Володей три недели в сентябре – октябре жили на даче. Я с трудом приучил его к тому, как нужно, не торопясь, снимать яблоки. Он срывал одно яблоко и одновременно с ним слетало ещё 5 – 10 яблок. Только на третий день, когда я показал, что у упавших на землю яблок темнеют бока, он стал это делать аккуратно и не спеша. Подхожу похвалить его, а он опережает меня: «Миша, не волнуйся, Я делаю, как ты мне сказал – я бережно обнимаю пальцами понравившееся яблоко, любуюсь им, поворачивая вокруг ножки. Яблоко само с ветки доверчиво опускается в мою ладонь, и я осторожно кладу его в ведро». Его торопливость пригодилась, когда мы резали яблоки на сушку. Тут ему равных по скорости резки на дольки не было. Мы с ним изрезали и насушили более десяти ведер яблок.

Характерная особенность Володи – если он куда-то идёт, то красный свет светофора, подземные и надземные переходы не для него. Сколько раз я выручал его от машин и милиции, а затем и полиции. Но это уже сюжеты для юмористических рассказов.

Есть у него одно отрицательное качество. Он редко умеет радоваться настоящей жизни, а торопливо забегает вперёд и думает о будущих неприятностях. Как-то приехали мы с ним в Кильмезь на пять дней. Через два дня слышу: «Миша, какое горе, нам остаётся всего три дня». И начинает причитать, как жаль ему расставаться с родным краем. Я ему: «Володя, я радуюсь, что мы ещё целых три дня проживём вместе». А сейчас думаю, если Бог даст, ещё несколько лет будем видеться.

Достаток

Если бы Володя был учителем в школе, ясно, что со временем он стал бы директором московской школы и семья его жила бы материально лучше. Но всё вышло иначе. Много и плодотворно он работал на Центральном телевидении, на тогда только созданном канале «Культура». Сколько сценариев телеспектаклей о художниках, скульпторах, писателях было написано по ночам в ванной небольшой квартиры на окраине Москвы, где жили Володя с Надей, её родители и бабушка.

Надежда и Володя в Евпатории, где они работали вожатыми в пионерлагере «Чайка». Через год у них свадьба. 1965

На свою кооперативную квартиру денег не хватило, пришлось занимать у родни. Все они были возвращены ей с благодарностью. В советское время писатель был уважаем, тиражи были немалые и гонорар хороший, если тебя печатали. Но первый (и последний) двухтомник вышел у брата только к пятидесятилетию.

За гонорарами он не гоняется. Главное — чтобы печатали. Особенно в последнее время он по электронной почте рассылает свои статьи, повести и рассказы на многие сайты — печатайте! И его печатают. Несколько его книг — 2-е или 3-е издание — я купил в церковной лавке. Показываю ему: «Гляди, та же книга, но в новой обложке». Он удивлён: «Я и не знал об этом издании». В одном интервью сказал: «Русские писатели сейчас живут необычайно тяжело. Я не жалуюсь, а просто рассказываю. Издатели иногда могут совсем не заплатить. Так за “Босиком по небу” дали двадцать экземпляров этой книги, а за книгу «Россию спасёт святость» — все пятьдесят! И всё. Конечно, я их все раздарю».

Я никогда не спрашивал его про гонорары или его зарплаты. Но однажды мы с ним как-то шутя, лет 30—40 тому назад, подвели итог его литературных заработков. Учли, сколько времени он просидел над рукописью и какой получил за неё гонорар. Оказалось, за это время он бы дворником получил больше, работая по 8 часов в день. Если он идёт на встречу с читателями, на те же Крупинские чтения, он часто заходит в книжный магазин, иногда заранее, и покупает свои книги для подарка. Уж совсем нелепый случай, по моему понятию, произошёл на одной из встреч, где одновременно продавали его книгу (из гонорара). Мы стали уходить, а ему работница библиотеки протягивает большую сумму денег и говорит, что это за его проданные книги. Он: «Возьмите это на развитие вашей библиотеки».

После этого поехали на родину в Кильмезь. По дороге заехали в два места, где он предполагал получить деньги, но не получил, занял у меня. Живём мы с ним в Кильмези. Закупили продукты. Через какое-то время я хватился: того нет, этого нет. Володя объясняет: «Я их отдал одному мужику, ведь мы через два дня уезжаем, а они плохо живут». Мне становится стыдно за свой вопрос, но готовить нужно, и иду в магазин. Он даже осуждает меня, что много готовлю. Ему достаточно на завтрак сварить две луковицы, выпить чай с хлебом и иногда с сыром. Нет, это не во время поста. Про его постные дни я промолчу. Но готовить он умеет. В повести «Ловцы человеков» он подробно, со вкусом описывает, как готовит уху на костре в лесотундре: перечисляет её многочисленные ингредиенты и, как минимум, десять операций по её приготовлению. Правда, смотреть, как он готовит, скажем, картофельный суп, не для рачительных хозяев. Картошку чистит за несколько движений — в руках у него остаётся небольшой картофельный кубик. Всё делает быстро, почти всё одновременно засыпается в кастрюлю, но получается съедобное.

Его жизненное кредо изложено во многих интервью и публикациях. На сайте «Русский писатель» он задается вопросом и сам отвечает на него: «И почему ты хочешь жить хорошо, когда Родине плохо? Даром получил талант, даром и отдавай. Талант — это не награда, а обязанность…»

Известность

Из дневника школьника Володи Крупина от 31. 03.1957 года: «Последняя страница дневника. Нужно завести новый. Мой лучший друг. Когда-нибудь, спустя много времени, я возьму его в руки, и его пожелтевшие страницы напомнят мне о моей юности, не похожей на другие. Я буду писателем, и я буду истинно народным писателем! Это цель моей жизни! Для этого я живу! В. Крупин».

Однако за Володей никогда не замечал, чтобы он как-то хотел выделиться среди одноклассников, друзей, в семье, а затем так же и на любой работе.

Во время моей учёбы в аспирантуре были мы с Володей в политехническом музее на встрече с именитыми писателями и поэтами. Я впервые видел Е. Евтушенко, А. Вознесенского, В. Распутина и др. До Распутина все выступающие выходили на трибуну, как на постамент памятника, и говорили пафосно, уверенно. Распутин вышел, начал выступать, волнуясь. Только к середине выступления он сумел справиться с собой и заговорил спокойно. Я удивился — такой писатель и волнуется.

Так и Володя. Даже сейчас, после сотен встреч, выступлений, он волнуется, говорит торопливо, не желая прихватить чужое время, утомить слушателей. С годами я убедился: чем талантливее человек (в любом деле, взять Калашникова, Говорова, Гагарина), тем он проще. Это в полной мере касается и брата. Но он уж до предела прост. Говорю ему: «Для кильмезян ты известный человек, писатель. А они видят тебя в помятых брюках и простой рубашке, нередко босиком. Не похож ты на знаменитость. Знаменитости приезжают в костюмах и галстуке, сразу идут к начальству. А ты ни к районному, ни к городскому, ни к областному». Убеждаю: «Раз прославился, то соответствуй». А то, что не ходил к начальству, может, и хорошо. В одном интервью он признавался: «Известность для меня обременительна. Но известность и должности всё-таки помогали иногда достичь чего-то (в борьбе с поворотом северных рек, за возрождение храма Христа Спасителя, за возвращение исторических наименований, издание русского философского словаря, за водружение памятной доски на доме на Арбате, где жил замечательный писатель Юрий Казаков, или на доме, где долгие годы жил и работал В.М. Шукшин».

Володя давно академик, но я об этом узнал только в 2020 году из сборника «Как на духу». В нём он пишет: «Ну, избрали меня в академики Академии российской словесности, вскоре ввели в президиум Академии, и что?.. Я что, умнее стал или писать стал лучше?» Не знаю, почему он редко рассказывает о своём знакомстве с известными и талантливыми людьми. Листаю замечательную книгу В. И. Белова «Лад» и вижу на одной из страниц фото брата, несущего охапку дров в баню. Спрашиваю Володю: «Где сделано это фото?» Отвечает: «Это в Тимонихе у Белова». А до этого не обмолвился, что бывал несколько раз у Белова и в Тимонихе, и в его квартире в Вологде. Окольными путями я узнавал, что он близко знаком и даже дружен с Г.В. Свиридовым, Ю. Кузнецовым, А. Ведерниковым, В. Савиных, знаком с Е. Образцовой, Т. Петровой и др. Он как будто стесняется своей известности.

В.Г. Распутин, В.И. Белов, В.Н. Крупин, Д.А Жуков, В.М. Клыков в В. Новгороде. 1988

Талантливый скульптор Клыков сделал бюст Володи. Об этой работе написано, есть фотография бюста в альбоме о Клыкове. Этот бюст находится в музее православной культуры в Кильмези. Бывая там, всегда стараюсь выставить его на видное место, а Володя, наоборот, убирает его с виду.

В интервью с Андреем Полынским в «Российской газете» (№205/2021) брат ответил на поставленный вопрос: «Много рисовали, да. И скульптуры делали – Комов, Клыков. Скульптор Елена Безбородова сделала бюст. Филипп Московитин изобразил меня на крестном ходу. Виктор Харлов, который расписал алтарь храма Христа Спасителя, написал мой зимний портрет. Александр Алмазов нарисовал меня в красной рубахе…».

В этом же музее у него хранятся ордена и множество медалей, различных наградных знаков. Они лежали в ящике письменного стола. Я сделал шкаф, за стеклом которого на полках они теперь находятся. Через некоторое время гляжу — опять наград почти полный ящик стола. Пришлось сделать дополнительный шкаф. После юбилейных дней, в честь 80-летия, у брата снова много новых наград федерального и региональных уровней. Придётся ехать делать новый шкаф.

Портрет В. Крупина. Автор – народный художник России В.Г. Харлов

В интернете, в поисковике, набрал — «Диссертации по творчеству писателя Владимира Крупина». И Пошло… Более десятка.

Во многих странах мира вышли его книги, только у меня их семь — на испанском, немецком, польском и других языках.

Мне до сих пор жалко, что из-за меня брат не побывал на важной встрече. В 1990 году я приехал в Москву, посетил нужные мне по работе организации и зашёл к Володе в редакцию. Тогда он был главным редактором журнала «Москва». Он повёз меня на редакторской машине на дачу в село Никольское. И расплатился со своим шофёром как с частником. На моё удивление, сказал: «Миша, он вёз нас не по редакторским делам». На даче, где-то после семи вечера он с вдруг вспомнил, что на 19.00 сегодня приглашён к председателю Совета Министров СССР Николаю Рыжкову, и огорчился. Удивляться тому, что после этого он с трудом добывал бумагу для печати журнала, не стоит.

В.Н. Крупин известен в писательском мире как человек, который отказывался от премий. В своё время отказался от Толстовской премии, разделяя убеждения святого праведного Иона Кронштадтского о Толстом. Но как высочайшую награду первым принял Патриаршую литературную премию имени святых равноапостольных Кирилла и Мефодия, которая даётся «за значительный вклад в развитие русской литературы». Предстоятель Русской Церкви на церемонии вручения премии сказал: «…и церковь, и литература призваны делать одно общее дело — свидетельствовать миру о вечном, возвышать ум и душу человека, приобщать к мудрости и опыту предшествующих поколений».

Признание

Хочу остановиться на том, как отзывались о творчестве В.Н. Крупина известные люди. Но сначала выражу моё признание брату за его новую повесть «Громкая читка», опубликованную в апрельском номере журнала «Наш современник» в этом, 2021-м, году. Я получил этот номер, когда заканчивал свой труд про брата писателя. Какая у меня была радость, что мой брат не просто живой, а ещё какой живой! Написать такое в 80 лет, как будто сразу по следам событий, а не через полвека после. Я мало знаю людей из описываемой литературной среды, но Владимира Тендрякова таким и представлял. Тендрякова я полюбил с 1976 года, когда прочитал несколько его повестей. Особенно на моём мировоззрении отразилась повесть «Апостольская командировка». Сейчас я думаю, что подсознательно стал размышлять о Боге с этого момента. Повесть «Громкая читка» написана светло, молодо. Такие детали, подробности переданы здесь, что невольно восклицаешь: «Слава Богу, такая память! Слава Богу, такой талант!» Ты словно оказываешься в той эпохе, видишь писателей того времени и делаешься свидетелем становления писателя Владимира Крупина.

Доброе предисловие к первой книге Володи «Зёрна» написал Владимир Тендряков в 1974 году, давая наказ на будущее: «Читая, я почувствовал надежду — этот автор даст нам ещё многое, остаётся ждать новых встреч. От автора зависит, чтобы они произошли как можно быстрее». Автор не подвёл В. Тендрякова, новых встреч было много.

А вот строки из предисловия С. Залыгина к двухтомнику В. Крупина 1991 года: «Литература “деревенская”, представленная такими именами, как Абрамов, Астафьев, Белов, Крупин, Распутин, сюда же можно отнести и Шукшина, завоевавших самое широкое признание не только у себя дома, но и во всём мире…Однако нельзя сказать, будто Владимир Крупин — только деревенский писатель… Тот же Крупин пишет повесть “Прости – прощай” — городскую, студенческую. И я уверен, тонкость наблюдений Крупина, ну, хотя бы в таких его рассказах, как “Колокольчик”, “Паперть”, “Дети кочегара”, цикл о детстве и его слово как средство выражения этих наблюдений, привлекают и ещё, и ещё будут привлекать внимание самого широкого читателя».

Приведу слова В.Г. Распутина из предисловия к «Библиографическому указателю произведений В.Н.Крупина», изданному в 1993 году библиотекой им. Герцена: «У Вл. Крупина есть завидное качество, его удивительная, какая-то сверхъестественная памятливость и восприимчивость жизни, умение тотчас впитать в себя движение, слово, звук, событие. Самый рядовой случай, оставшийся бы у других незамеченным, ставится им в строку как-то так, что становится случаем незаурядным, приподымается над самим собой и словно бы охорашивается и веселеет».

Позже в предисловии к «Библиографическому указателю» уже следующего десятилетия (1992—2001) Валентин Григорьевич писал: «Среди обвинений, которые могут быть предъявлены этой эпохе, надо не забыть и такое: у Владимира Крупина за минувшее десятилетие не издано ни единой серьёзной книги…Однако по работам Владимира Крупина 1990-х годов, таким как “Прощай, Россия, встретимся в раю”, “Янки, гоу хоум”, “Новорусская премия, “Сталинская дача”, “Дунайское похмелье”, “Костя отмучился”, “Как только, так сразу”, “Мы не люди, мы вятские”, ‘Слава богу за всё”, “Великорецкий ход”, “Люби меня, как я тебя” (даже в названиях чувствуется напряжение сердца и души) — по этим работам, как и многим из рассказов, когда-нибудь будут судить о температуре жизни в окаянную эпоху конца столетия и о том, как эта температура из физического страдания постепенно переходила в духовное твердение. Творческий опыт Владимира Крупина и в этом смысле уникален, он был решительней большинства из нас, нет, даже самым решительным в таком переходе».

Анатолий Степанов, известный православный публицист, главный редактор «Русской народной линии» отмечал: «Что меня поражало в В. Крупине — это его удивительная простота, естественность и открытость… он один из самых читаемых авторов на “Русской народной линии”».

Высокую оценку творчества Крупина дал Народный артист России Николай Бурляев: «Владимир Николаевич Крупин, безусловно, — один из лучших русских писателей конца ХХ — начала ХХI веков, самородок, который абсолютно правдоподобен и в жизни, и в творчестве, абсолютно прост и ясен».

Писатель Геннадий Карпунин в статье «Всякое деяние благо» сказал о писателе В.Н. Крупине: «Его рассказы не только часто вспоминаются, их невозможно забыть. “Молитва матери”, например. Этот рассказ классика русской литературы, и, не сомневаюсь, будет признан шедевром мировой культуры. В нём ничего не выдумано. В 1990-х Владимир Крупин публикует публицистические работы, в которых ярко показывает ядовитую суть, корни возникновения либерализма, закабалившего Россию…..Творчество русского писателя Владимира Крупина по-настоящему не прочитано, не осмысленно, не оценено».

Володины произведения входят в десятки совместных сборников, но мне дорог не какой-то сборник, а учебник для первого класса «Русская азбука» (Москва, «Просвещение», 2004г. 7-е издание), где у него опубликованы два рассказа.

Публикации в центральных газетах и журналах (более десяти), в региональных (более чем в двадцати), на многочисленных сайтах в интернете, посвящённых 80-летнему юбилею В.Н. Крупина, подтвердили значимость его творчества. Вот выдержка одной из них.

Председатель Союза писателей России Николай Иванов в газете «Завтра» (№34/2021): «…Все, кому интересен этот человек, могут открыть энциклопедии, социальные сети, литературные и православные сайты и прочесть и лично о нём, и его книгах сотни страниц. Он человек, который может сказать: «Честь имею»! Который при кажущейся мягкости характера обладает колоссальной твёрдости внутренним стержнем. Его готовность отстаивать свою точку зрения в дискуссиях о вере, о путях развития отечественной литературы удивляют и радуют, потому что это идёт от сердца, глубоких знаний и от правды жизни… Гордимся. Уважаем. Любим!»

Послесловие

К 70-летнему юбилею В. Крупина В. Распутин написал: «Были у него не только рассказы и не только многочисленные отклики на события и даты, сделавшиеся духовной потребностью писателя. Были и большие работы. Взялся было перечислять места приложения его сил и таланта, но всех их не перечислишь». И я вслед за классиком скажу то же самое. Всего не перечислишь. Тем более, что и объём рукописи уже выходит за рамки допустимого для общего сборника.

У Володи есть повесть и несколько рассказов, связанных с селом Великорецким. Я там бывал несколько раз. Ехали мы однажды с ним из села Великорецкого в Киров на рейсовом автобусе. Где-то сразу за околицей села Володя обратил моё вни­мание на сосну у дороги. Высокая, развесистая сосна, могучий ствол. Все ветви красиво изогнуты — ни одной прямой линии, но гармония полная.

Мы с братом Владимиром у осокаря на берегу р. Вятки. Фотография Георгия Крупина. 2011

— Да, — говорю, –— красивое дерево, но на что оно может сгодиться? Только на дрова.

Брат промолчал. Вдоль дороги пошёл сплошной сосняк. Прямые, почти без сучков стволы. И я продолжил свою мысль:

— Вот это строевой лес. Из этих сосен можно срубить избу или церковь. Напилить доски, брусья, из них сделать рамы, полы, мебель изготовить и много ещё чего.

Так и в государстве. Чтобы оно существовало, нужен строевой лес и строевые люди. Не зря же говорят: государственный строй, солдатский строй. Любая религия имеет свои каноны и уставы. Даже Крестный ход — и тот идёт организованно. А если все деревья в лесу были бы, как твоя сосна, так и жили бы люди в пещерах… Но нужны такие деревья: они душу радуют. Красота, она чудеса творит.

А ещё нужны люди, похожие на эти деревья. Вот, как ты, например. Но ведь в основном государство нуждается в строевом лесе и строевых людях, таких, как я. Мы долго ехали молча…

Обдумывал, вспоминал, долго писал, а всё написанное можно выразить кратко. Читая брата, я восхищаюсь им, меня охватывает радость и распирает гордость – это мой брат. Брат мой.

Братья Владимир и Михаил Крупины на р. Вятка. Май 2011

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие……………………………………………………………………1

Читая вспоминаю………………………………………………………………1

Творческий процесс……………………………………………………………11

Эрудиция………………………………………………………………………..14

Бессловесные спутники…………………………………………………………18

Рассуждения………………………………………………………………. ……19

Друзья……………………………………………………………………………23

Его дома………………………………………………………………………….30

Торопыга…………………………………………………………………………32

Достаток………………………………………………………………………….33

Известность………………………………………………………………………35

Признание………………………………………………………………………..39

Послесловие…………………………………………………………………… 41

Литературно-мемуарное издание

Михаил Николаевич Крупин

Читая брата

Статья с подзаголовками

Редакторы: Н.Л. Крупина

С.М. Крупина

С.И. Крупина

Компьютерная вёрстка С.М. Крупина

Оформление М.Н. Крупин

Автор почти всех фотографий М.Н. Крупин

На лицевой обложке фото В. Крупина с батюшкой Владимиром на вершине Красной горы в Кильмези. На задней обложке портреты В. Крупина, последнего десятилетия.

Отпечатано с готового оригинал-макета в мини-типографии «Градиент»

---

С этим файлом связано 1 файл(ов). Среди них: РАЗДЕЛЫ.docx.
Показать все связанные файлы

---

Подборка по базе: эссе, сочинение по предмету социальная психология на тему Анализ, СЕССИЯ ПРОГРАМмалау.docx, Тест 3 Методика преподавания по программам дополнительного образ, Учебная программа-1-31.pdf, Web программалау 1.docx, ППД детей макет программа.doc, Шихов Н.С., программа исследования.docx, готовая рабочая тетрадь по микроэкономике.doc, Рабочая программа _Оказание первой помощи_ для педагогических ра, рабочая программа 2.docx

---

Пояснительная записка

Рабочая программа по учебному предмету «Родная (русская) литература» содержит следующие разделы:

— планируемые результаты освоения учебного предмета «Родная (русская) литература»;

— содержание учебного предмета «Родная (русская) литература»;

— тематическое планирование с указанием количества часов, отводимых на освоение каждой темы;

— материально-техническое обеспечение учебного предмета «Родная (русская) литература».
Учебный предмет «Родная (русская) литература» — часть образовательной области «Филология», который тесно связан с предметом «Родной (русский) язык» и является одним из основных источников обогащения речи учащихся школ с русским языком обучения, формирования их речевой культуры и коммуникативных навыков. Изучение языка художественных произведений способствует пониманию учащимися эстетической функции слова, овладению ими стилистически окрашенной речью.

Родная (русская) литература изучается в тесной связи с обществознанием, историей России, что формирует у учащихся историзм мышления, патриотическое чувство, гражданственность.

Цель изучения родной (русской) литературы в образовательных учреждениях с русским языком обучения на уровне основного общего образования направлена на достижение следующих задач:

— воспитание духовно развитой личности, способной понимать и эстетически воспринимать произведения русской литературы, не изучаемых в курсе «Литература», личности, обладающей гуманистическим мировоззрением, общероссийским гражданским сознанием, чувством патриотизма;

— воспитание уважения к русской литературе и культуре, к литературам и культурам других народов;

— развитие познавательных интересов, интеллектуальных и творческих способностей, формирование читательской культуры, представления о специфике литературы в ряду других искусств; потребности в самостоятельном чтении произведений художественной литературы; эстетического вкуса на основе освоения художественных текстов;

— развитие устной и письменной речи учащихся, для которых русский язык является родным;

— расширение знаний о русской литературе, ее духовно-нравственном и эстетическом значении, о выдающихся произведениях русских писателей и их жизни;

овладение умениями творческого чтения и анализа художественных произведений с привлечением необходимых сведений по теории и истории литературы; умением выявлять в них конкретно-историческое и общечеловеческое содержание;

обогащение духовного мира учащихся путем приобщения их к нравственным ценностям и художественному многообразию русской литературы.
Родная (русская) литература, как и словесное творчество других народов и этносов, является гуманитарным учебным предметом в российской школе, который содействует формированию разносторонне развитой личности, воспитанию гражданина, патриота.

Приобщение к нравственным ценностям, изучение литературно-культурных достижений народа — необходимое условие становления человека, эмоционально богатого, интеллектуально развитого, креативно мыслящего и конкурентоспособного.

Знакомство с произведениями словесного искусства народов нашей страны расширяет представление учащихся о богатстве и многообразии художественной культуры, духовного и нравственного потенциала многонациональной России.

Изучая художественную картину жизни, изображенную в литературном произведении, учащиеся осваивают философию, историю и культурологические ценности народов России.

Рабочая программа родной (русской) литературы в 9 классе выполняет две основные функции: информационно-методическую и организационно — планирующую

Информационно-методическая функция позволяет всем участникам образовательного процесса получить представление о целях, содержании, общей стратегии обучения, воспитания и развития учащихся средствами данного учебного предмета.

Организационно-планирующая функция предусматривает выделение этапов обучения, структурирование учебного материала, определение его количественных и качественных характеристик на каждом из этапов, в том числе для содержательного наполнения промежуточной аттестации учащихся.

Программа составлена на основе требований к предметным результатам освоения основной образовательной программы, представленной в федеральном государственном образовательном стандарте основного общего образования.

В настоящее время при отсутствии утвержденных примерных программ учебных предметов «Родная (русская) литература», образовательная организация самостоятельно принимает решение о содержании учебного курса по этим предметам, а также определяет выбор учебных пособий для реализации утвержденных на уровне образовательной организации рабочих программ.
Минимальный объем реализации данной рабочей программы (17 часов) рассчитан на 1 год.

ПЛАНИРУЕМЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ ОСВОЕНИЯ УЧЕБНОГО ПРЕДМЕТА «РОДНАЯ (РУССКАЯ) ЛИТЕРАТУРА»

В результате изучения родной (русской) литературы на уровне основного общего образования у выпускников будут сформированы личностные, метапредметные и предметные результаты.

Личностные результаты:

— воспитание российской гражданской идентичности: любовь и уважение Отечеству, чувство гордости за свою Родину, усвоение гуманистических и традиционных ценностей многонационального российского общества, воспитание чувства долга и ответственности перед Родиной;

— формирование целостного мировоззрения, соответствующего современному уровню развития науки и общественной практики, учитывающего культурное, социальное, духовное многообразие явлений;

— формирование осознанного, уважительного и доброжелательного отношения к другому человеку, его мнению, культуре, языку, вере, гражданской позиции; культурным, языковым, религиозным ценностям народов России и всего мира;

— формирование готовности и способности обучающихся к саморазвитию и самообразованию на основе мотивации к обучению и познанию, осознанному выбору образования на базе ориентировки в мире профессий и профессиональных предпочтений с учетом познавательных интересов;

— самостоятельная организация учебной деятельности; оценивание своих учебных достижений, поведения, черт своей личности, своего эмоционального состояния; соблюдение норм поведения в социуме; владение умениями совместной деятельности в полиэтническом коллективе; оценка своей деятельности с точки зрения нравственных норм и эстетических ценностей; использование своих прав и выполнение своих обязанностей как гражданина полиэтнического, поликонфессионального государства;

— освоение социальных норм, правил поведения, ролей и форм социальной жизни в группах и сообществах; участие в школьном самоуправлении и общественной жизни в пределах возрастных компетенций с учётом религиозных, этнокультурных, социальных и экономических особенностей;

— формирование нравственных чувств и нравственного поведения, осознанного отношения к собственным поступкам;

— формирование коммуникативной компетентности в общении и сотрудничестве со сверстниками, старшими и младшими в процессе образовательной, общественной, учебно-исследовательской, творческой и других видов деятельности;

— формирование основ экологической культуры на основе признания ценности жизни во всех её проявлениях и необходимости ответственного отношения к окружающей среде;

осознание значения семьи и общества, уважительное и заботливое отношение к членам своей семьи;

развитие эстетического осознания через освоение художественного и культурного наследия народов России и всего мира.
Метапредметные результаты изучения родной (русской) литературы:

умение самостоятельно определять цели своего обучения, ставить и формулировать для себя новые задачи в учёбе и познавательной деятельности;

умение самостоятельно планировать пути достижений целей; соотносить свои действия с планируемыми результатами, осуществлять контроль своей деятельности в процессе достижения результата;

владение основами самоконтроля, самооценки, принятия решений и осуществления осознанного выбора в учебной и познавательной деятельности;

умение создавать, применять и преобразовывать знаки и символы, модели и схемы для решения учебных и познавательных задач;

умение читать и понять суть художественного произведения, осознанно использовать речевые средства в соответствии с задачей коммуникации, для выражения своих чувств, мыслей, потребностей;

умение строить связанное речевое высказывание в зависимости от типа коммуникации и ситуации;

формирование и развитие компетентности в области использования информационно-коммуникационных технологий.

Предметные результаты выпускников на уровне основного общего образования по родной (русской) литературе выражается в следующем:

понимание ключевых проблем изученных произведений родной (русской) классической и современной литературы, литературных взаимосвязей и взаимовлияний;

осознанное беглое чтение текстов различных стилей и жанров; проведение смыслового анализа текста; использование различных видов чтения (ознакомительное, просмотровое, поисковое и др.);

владение элементарной литературоведческой терминологией при обсуждении художественного произведения;

умение пересказать содержание прозаического произведения или отрывка, используя цитаты из текста, отвечать на вопросы по прослушанному или прочитанному тексту;

умение устанавливать связи между фольклорными и художественными произведениями разных народов на уровне тематики, проблематики, образов (по принципу сходства и различия);

владение навыками сопоставления произведений родной (русской) литературы с произведениями литератур других народов и этносов самостоятельно (или под руководством учителя), определяя линии сопоставления, выбирая аспект для самостоятельного анализа;

владение монологической и диалогической речью; умение вступать в речевое общение; участвовать в диалоге (понимать точку зрения собеседника, признавать право на иное мнение); создание письменных высказываний, адекватно передающих прослушанную и прочитанную информацию;

— использование выразительных средств языка в соответствии с коммуникативной задачей, сферой и ситуацией общения; использование для решения познавательных и коммуникативных задач различных источников информации, включая энциклопедии, словари, Интернет-ресурсы и другие базы данных;

— использование приобретенных знаний и умений за рамками учебного процесса, то есть в практической деятельности и повседневной жизни.

В результате освоения предмета «Родная (русская) литература» выпускник научится:

— осознанно воспринимать художественное произведение в единстве формы и содержания; адекватно понимать художественный текст и давать его смысловой анализ; интерпретировать прочитанное, устанавливать поле читательских ассоциаций, отбирать произведения для чтения;

— воспринимать художественный текст как произведение искусства, послание автора читателю, современнику и потомку;

— определять для себя актуальную и перспективную цели чтения художественной литературы; выбирать произведения для самостоятельного чтения;

— выявлять и интерпретировать авторскую позицию, определяя своё к ней отношение, и на этой основе формировать собственные ценностные ориентации;

— определять актуальность произведений для читателей разных поколений и вступать в диалог с другими читателями;

— анализировать и истолковывать произведения разной жанровой природы, аргументированно формулируя своё отношение к прочитанному;

— создавать собственный текст аналитического и интерпретирующего характера в различных форматах;

— сопоставлять произведение словесного искусства и его воплощение в других искусствах;

— работать с разными источниками информации и владеть основными способами её обработки и презентации.
Выпускник получит возможность научиться:

— выбирать путь анализа произведения, адекватный жанрово-родовой природе художественного текста;

— дифференцировать элементы поэтики художественного текста, видеть их художественную и смысловую функцию;

— сопоставлять «чужие» тексты интерпретирующего характера, аргументированно оценивать их;

— оценивать интерпретацию художественного текста, созданную средствами других искусств;

— создавать собственную интерпретацию изученного текста средствами других искусств;

сопоставлять произведения русской и мировой литературы самостоятельно (или под руководством учителя), определяя линии сопоставления, выбирая аспект для сопоставительного анализа;

вести самостоятельную проектно-исследовательскую деятельность и оформлять её результаты в разных форматах (работа исследовательского характера, реферат, проект).

Материально-техническое обеспечение.
Компьютер, проектор, интерактивная доска.
СОДЕРЖАНИЕ УЧЕБНОГО ПРЕДМЕТА 9 КЛАСС (17 ЧАСОВ)

Введение

Книги, которые помогают жить. «Литература — это всё же жизнь души человеческой, никак не идея. Рассказ должен разбередить душу, войти прямо в сердце, утешить, успокоить» (В. Шукшин).

Мир детства

Ю. Куранов «Царевна». Детская вера в сказку. «Тихий, древний, мудрый голос русской сказки» (А. Ильин). «Обыкновенное чудо».

Нравственность

Ю. Буйда «Продавец добра». Добро как материальные ценности, его всесилие в современном писателю мире. Истинный смысл слова «добро». «Добра-то много, да добра нет».

1. Алексин «Ты меня слышишь?». Неравнодушие юной девушки, душевная чуткость героини-телефонистки, умение услышать внутреннюю тревогу клиента — геолога, пришедшего издалека на почту, чтобы в день рождения поговорить с женой по телефону. Повесть А. Алексина как «мастерская доброты».
2. Крупин «А ты улыбайся!». Тема добра и зла. Проблема детской жестокости, её причины, наша ответственность за неё.

Сочинение-рассуждение на тему: «Быть или не быть добру в этом мире?» или «Что такое добро?»

Человек и семья

1. Алексин «Подумаешь, птицы! На чем строятся взаимоотношения в семье? Мама как самый главный человек в жизни Кольки. Не проходящая с годами внутренняя боль мальчика и его желание «лечить» и «спасать». Семья счастливая и семья образцово-показательная. Эгоизм и бездушие под личиной благонравия.
2. Солоухин «Под одной крышей». «Житейский» сюжет рассказа. Трагедия взаимоотношений отца с дочерью. Самый трудный поступок — «переступить через самого себя». Умение прощать друг друга, не отвечать злом на зло — главное условие взаимопонимания в семейных, соседских и просто человеческих взаимоотношениях.

А. Платонов «Семен». Голодное детство. Забота старшего брата о младших. Умение понимать и прощать близких. Способность взять на себя ответственность за семью в трудное время: «Давай я им буду матерью, больше некому…».

Человек и его выбор

Ю. Яковлев «Вратарь». Романтика мальчишеского хоккейного мира. Ненастоящее море и настоящие герои. Случай с Санькой Красавиным, переменивший его жизнь. Преданность любимому делу. Бескорыстие и самоотверженность. Подлинное счастье в служении своему делу.

В. Солоухин «Моченые яблоки». Тема расплаты. Можно ли за добро расплатиться деньгами? Нравственная позиция героев. Провозглашение прохожим корысти как жизненного принципа. Серега, который не может бросить попавшего на дороге в беду человека. Дорога в рассказе – символ жизненного пути, и каждый в этой жизни выбирает свою дорогу.

Сочинение-рассуждение на тему: «Что такое бескорыстие?»

Рождественские рассказы

Саша Черный «Рождественский ангел». Слагаемые «чуда»: доброта, милосердие, любовь.

B. Токарева «Рождественский рассказ». Взаимоотношения в семье. Радостное восприятие жизни. Случай, «убивший» душу героини. Непреодолимое многолетнее желание мести. Тягостное ощущение жизни. Прощение как нравственный выбор героини. Возрождение к жизни.

Сочинение-рассуждение на тему: «Что такое сострадание?»

Человек и природа

C. Георгиев «Собаки не ошибаются». «Скучный человек» Валерка Снегирев и «интересный человек» Юрка Хлопотов. Равнодушие, которое маскируется фразой: «К чужим недостаткам надо терпеливо относиться» (отец Юрки), или попытка все превратить в игру, фарс (Юрка). Истинная гуманность «обыкновенного» Валеры Снегирева.

В. Крупин «Сбрось мешок». Слово писателя о красоте. Мешок как символ суетных забот, заполняющих нашу жизнь. «Сбросить мешок» — значит подняться выше обыденности и по-новому взглянуть на окружающий мир. Нерукотворная красота природы, которая меняет людей к лучшему. Лейтмотив эстафеты, передачи, связи людей любовью к прекрасному.

И.С. Тургенев «Живые мощи». Удивительная встреча в омшанике. Способность героини в её состоянии радоваться человеку, располагать его к себе. Мировосприятие Лукерьи, собственное мироощущение как богатство: «вижу прекрасно и все слышу», «запах я всякий чувствовать могу». Умение побеждать боль наблюдениями за миром природы: пчелы, голуби, воробей, ласточки… Благодарность героини, сострадательность.

И.С. Тургенев «Перепелка». Детская восторженная любовь к охоте. Случай на охоте. Ощущение несправедливости произошедшего. Самоотверженная «материнская» любовь птиц, вызывающая уважение героя.

Сочинение-рассуждение на тему: «Что такое красота?»

Мама

В. Астафьев «Шинель без хлястика». Женщина и война. Шинель как память о юности, о любви, о войне, о рождении сына. Красота материнского подвига. Мать как символ любви и высокой жертвенности. Доверительные

отношения матери и сына. Думы сына о долге перед матерью: «чтобы сполна оплатить ту солдатскую шинель, без хлястика».

Н. Тихонов «Мать». Из цикла «Ленинградские рассказы», в которых повествуется о мужественных и стойких людях, с честью выдержавших суровое испытание — блокаду родного города. Рассказ о матери, которая больше собственной смерти и смерти своих детей боится сыновней слабости и трусости.

Человек и искусство

Ю. Буйда «Синдбад Мореход». Внешняя, «образцово не задавшаяся жизнь героини», и жизнь внутренняя, скрытая от всех. 18252 обращения к стихотворению-шедевру Александра Пушкина «Я вас любил…» как возможность спасти свою душу, выжить в тяжелых жизненных обстоятельствах. Стихотворение А.С. Пушкина как молитвенное слово. «Духовная жажда» внешне опустившихся людей — вера писателя в нравственное возрождение. Искусство, которое спасает наши души, наши сердца от «захоложения, затемнения» (А.И. Солженицын).

Война

Л. Пантелеев «Гвардии рядовой» (Из цикла «Рассказы о подвиге»). Подвиг Александра Матросова. Рассказ о доблести молодого русского солдата.

А. Алексин «Сигнальщики и горнисты». Нравственный выбор сигнальщика Пети. Поколение мальчишек военных лет, их нравственная чистота, честность, принципиальность, любовь к Родине. Духовная связь поколений, сохранение высоких нравственных идеалов отцов и дедов. Мотив ненависти к войне.

В. Крупин «О войне». Дети и война. «.Вот все, что я могу рассказать о войне»

Тематическое планирование

Класс: 9 «в»

Предмет: Родная русская литература

Тематический блок	Количество часов
Мир детства	1
Нравственность	2
Человек и семья	5
Рождественские рассказы	2
Человек и природа	2
Мама	2
Человек и искусство	1
Человек и война	2

МАТЕРИАЛЬНО-ТЕХНИЧЕСКОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ УЧЕБНОГО ПРЕДМЕТА «РОДНАЯ (РУССКАЯ) ЛИТЕРАТУРА

1. Программа “Час чтения” [Электронный ресурс] // ЦКЬ: 1ШР5: //ш цаЪага.щ/ёоуп1оаё/191231. Ыш1
2. Сопровождение программы “Час чтения” [Электронный ресурс] // ЦКЪ: Мр§://ук.сот/сЬа5 с11еп1уа ре!гоу§к

СИНИЙ ДЫМ КИТАЯ

Смотрел передачу об отверженных, о касте неприкасаемых, об их несчастьях. Вспомнил к тому же, как работал в издательстве и пришло письмо от прокаженного из лепрозория. На письме был оттиск штампа «Продезинфицировано». От конверта отдергивали руку. А это был обыкновенный отзыв читателя на прочитанную книгу.

А еще вспомнил, как и сам был отверженным. Это когда я был заразным, болел страшной болезнью, гулявшей после войны по нищете и бедности, — стригущим лишаем.

У братьев моих и сестер прекрасные, еще не седые волосы, a y меня и седые, и совсем редкие. Это не только от каких-то переживаний, но именно от этой болезни. Как она меня зацепила, не знаю. Хорошо, что быстро хватились и заперли меня от здоровых в заразный барак. Но там болезни не вылечили, хотя долго чем-то мазали. Велели везти в областной город, иначе грозили, что я вовсе останусь без волос. Завязали голову, нахлобучили буденновский шлем, которым я очень гордился, не велели его снимать даже на ночь и отправили.

Повез меня отец. Ехали двое суток, с пересадками. В Кирове меня сразу отняли у отца, и потом я его не видел до выписки. Лежал я в большой, человек на двадцать, палате, ходил с замотанной головой. Первые дни меня водили на облучение. Клали в отдельной комнате на стол, обкладывали голову свинцовыми пластинами и уходили за стекло. Включали ток. Не велели шевелиться. Потом стали процедуры побольнее. Два раза в день медсестры вели меня в служебную комнату, разматывали голову, клали ее к себе на застеленные клеенкой колени, не велели вздрагивать и пинцетом выдергивали каждый отдельный волосок с корнем. Так полагалось — вырвать все волосы, которые не выпали сами от облучения. Дергали, пока не уставали или пока не надо было куда-то идти. Тогда мазали голову йодом, завязывали и отпускали.

В палате я привязался к раненому моряку. Он c войны болел гангреной, он потом, при мне, умер. У него были отняты ноги, и их все выше и выше отнимали. А гангрена опять ползла. Моряк сидел в койке и учил меня морской азбуке. Я потом долгое время гордился

перед друзьями, что знаю многие морские сигналы, знаю отмашку флажками. «В кильватерную колонну», «Ко мне», «Прекратить стрельбу». Еще моряк пел песни: «Любимый город в синей дымке тает, знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд…» Я слушал и почему-то понимал так: «Любимый город, синий дым Китая…»

Когда меня выписали, я был совершенно лысый, с коричневой, сожженной йодом, чешущейся и шелушащейся кожей головы. Буденовку мою сожгли, за что отцу велели расписаться. А остальную одежду с подпалинами дезинфекции выдали. Я переоделся и, два месяца не видев улицы, вышел на крыльцо. Уже была весна. По мокрому снегу ходили грачи. И тогда и теперь я думаю, что именно в такое время писалась картина Саврасова «Грачи прилетели», в ней такое же состояние печали и выздоровления. С собой отец принес батон городского хлеба, который я сразу съел. Медсестра завязала меня своим платком. Как девчонку. Я шел, от стыда не поднимая глаз. Но с непокрытой головой было бы еще страшнее.

Мы пришли на квартиру, где ночевал отец, но ночевать со мной его не пустили, боялись, что я заражу их детей. Отец упросил, он при мне просил, чтоб мне разрешили посидеть в коридоре, пока он ездит на вокзал за билетом. Этот дом сохранился, он на улице Энгельса, на задах дома Циолковского. Сидел я тихо и неподвижно. Потихоньку сквозь повязку нажимал рукой на те места, которые скреблись. Смеркалось. Отца все не было. В комнатах зажгли свет, и коридор освещался, когда двери комнат открывались. Забыл сказать, что в больнице мне выжигали бородавки, выжигали соляной кислотой. Сначала болело, потом прошло, но чесалось, я скреб ногу, залезая рукой в валенок. И это заметила женщина, ходящая на кухню и обратно.

— Ты чего?

— Чешется, — прошептал я.

— Иди на улицу!

А я вышел даже с радостью, так как до этого боялся, что нельзя. Вслед я слышал, что она запрещает своим детям подходить ко мне, и они смотрели издали.

Совсем к вечеру вернулся отец, снова принес хлеба. Я хотел пить, сказал ему. Он принес попить в какой-то черепушке, которую выбросил, когда я попил. Я понял, что нас ночевать не оставили, и даже был рад, потому что стеснялся городских ребят. На вокзале отец нашел у стены место, сел на дощатый чемодан, a мою голову положил себе на колени, и я крепко уснул.

Потом было двое суток дороги домой.

НА КАКОМ ЯЗЫКЕ!

Подошел до открытия к магазину и застал конец разговора. Худая старуха в сером фланелевом халате говорила похмельным мужикам:

— Серно-огненная кислота польется с неба!

— Ничего, это-то переживем, — отвечал один мужик, — нам лишь бы скорее открыли.

— Ну давай, дальше пугай, — говорил другой, отплевываясь от горечи докуренного вконец окурка и раздумывая снова закуривать. — Чего еще в твоем завете?

— Кабы в моем, я бы вас пожалела, отвечала старуха. — A тут никого не пожалеют, останутся жить только одни праведники.

— Так кто ж тогда останется? Этот, что ли? — Мужик показал нa меня и тут же спросил, войду ли я в их, пока не полный, коллектив.

— И все будут говорить нa одном языке, — продолжала старуха.

— На каком?

— Бог знает.

Мужик все-таки надумал закурить. Закурил, подержал нa ветерке сразу погасшую спичку и помечтал:

— Уж хоть бы нa русском. А то доживем и не поймем, о чем говорят.

А ТЫ УЛЫБАЙСЯ!

В воскресенье должен был решаться какой-то очень важный вопрос на собрании нашего жилищного кооператива. Собирали даже подписи, чтоб была явка. А я пойти не смог — не получилось никуда отвести детей, a жена была в командировке.

Пошел c ними гулять. Хоть зима, a таяло, и мы стали лепить снежную бабу, но вышла не баба, a снеговик с бородой, то есть папа. Дети потребовали лепить маму, потом себя, потом пошла родня поотдаленней.

Рядом с нами была проволочная сетчатая загородка для хоккея, но льда в ней не было, и подростки гоняли футбол. И очень азартно гоняли. Так что мы постоянно отвлекались от своих скульптур. У подростков была присказка: «А ты улыбайся!» Она прилипла к ним ко всем. Или они ее из какого фильма взяли, или сами придумали. Первый раз она мелькнула, когда одному из подростков попало мокрым мячом по лицу. «Больно же!» — закричал он. «А ты улыбайся!» — ответили ему под дружный хохот. Подросток вспыхнул (на кого же обижаться), но одернулся — игра, на кого же обижаться, но я заметил, что он стал играть злее и затаенней. Подстерегал мяч и ударял, иногда не пасуя своим, влепливая в соперников.

Игра у них шла жестоко: насмотрелись мальчики телевизор. Когда кого-то сшарахивали, прижимали к проволоке, отпихивали, то победно кричали: «Силовой прием!»

Дети мои бросили лепить и смотрели. У ребят появилась новая попутная забава — бросаться снежками. Причем не сразу стали целить друг в друга, вначале целили по мячу, потом по ноге в момент удара, a вскоре пошла, как они закричали, «силовая борьба по всему полю». Они, мне казалось, дрались, настолько грубы и свирепы были столкновения, удары, снежки кидались со всей силы в любое место тела. Больше того, подростки радовались, когда видели, что сопернику попало, и больно попало. «А ты улыбайся!» — кричали ему. И тот улыбался и отвечал тем же. Это была не драка, ведь она прикрывалась игрой, спортивными терминами, счетом. Но что это было?

Тут с собрания жилищного кооператива потянулся народ. Подростков повели обедать родители. Председатель ЖСК остановился и пожурил меня за отсутствие на собрании: «Нельзя стоять в стороне. Обсуждали вопрос о подростках. Понимаете, ведь столько случаев подростковой жестокости. Надо отвлекать, надо развивать спорт. Мы решили сделать еще одно хоккейное поле».

— А ты улыбайся! — вдруг услышал я крик своих детей. Они расстреливали снежками вылепленных из снега и папу, и маму, и себя, и всю родню.

НА ПОЧВЕ КУЛЬТУРЫ

В областном городе Энске возник вопрос: кому управлять культурой.

Культура — знали отцы города — не тоннаж, не севооборот, не план по валу и ассортименту, тут картинки, камешки музейные, музыка всякая, тут только и делов, что слово «эстамп» выучить. Кого на культуру посадить: умного или глупого? Решили, что все-таки умного, хоть их и не хватало, надо все-таки умного, ведь если руки держат ножницы ленточку резать, то чем бумажку с речью держать? Но тогда другой вопрос: грамотный или без? Мало образован или много? Решили: непременно грамотен, но малообразован. Почему? А потому, что он будет образовываться, расти, ему и самому будет интересно и с ним будет интересно.

Такой человек нашелся — Глушкин. Oн до этого отличился. Он заметил, что вокзальная дикторша, особенно когда поезда не опаздывают, много молчит. Объявила о прибытии – и молчит. Предупредила об отбытии — и вообще замолчала. Заглянул в будку — вяжет. Глушкин предложил, чтобы дикторша в паузах пела. Пела по утвержденному списку нужных песен.

И дикторша запела.

Первым шагом Глушкина на посту была рационализация, улучшение моделей легковых машин изнутри. Чего скрывать, дороги в области были не очень, а на проселках и вовсе. Подчиненные Глушкину писатели, выезжая в командировки, бились головой о потолок «газиков» и «уазиков».

«Что ж это так мои соколики в печати дороги-то ругмя ругают?» — подумал однажды Глушкин и спросил их.

— Головой о трубки бьемся, — отвечали ему.

— О какие трубки? — И Глушкии заглянул в «уазики» и «газики» изнутри.

Да, крыши сих машин держались изнутри металлическими трубками.

— Заводи! — велел Глушкин и сел на заднее сиденье. — Поехали! Сворачивай Ha проселок! — И тут же на въезде и выезде из ухаба его голове был причинен изрядный удар.

Глушкин от удара задумался и велел, где возможно, заменить трубки ремнями, а где невозможно, обмотать потолще мягкой тканью. Ни ремни, ни мягкие ткани дорог в области не улучшили, но выезжающие на место пишущие товарищи перестали испытывать страдания от ударов и дорожная проза порозовела.

Не сразу, не вдруг складывались отношения Глушкина и его подопечных. Но Глушкина можно понять. Приходит он, например, с утра в творческий союз — пусто. А столов много, и хватило бы столов на всех, но тихо, нe скрипят перья, не наращивается нравственная мощь области. Где народ? «Кто спит еще, — отвечала секретарша, — кто на охоте, кто на рыбалке. Кто дочку повез на заочное устраивать». Но постепенно усвоил Глушкин сложное слово «специфика» и уже разносторонне им пользовался. Приходил запросто в мастерские и запросто спрашивал, например, монументалиста: «Так ты, братец, теперь когда в запой?» — «А к вечеру» — отвечал монументалист, — но если худфонд заказ утвердит, буду работать». — «утвердит‚ братец, утвердит – говорил Глушкин, — набери-ка, дружочек, ихний номер». — «Телефона нет». — «И телефон поставим, и заказ утвердим‚ — говорил Глушкин. И точно — и телефон появлялся, и заказ утверждали, и монументалист уходил в запой гораздо позднее своих потребностей и находился в нем короче обычного.

Люди творчества — люди понимающие, на добро отвечали добром. И полюбили Глушкина тоже. Хоть и прижимал, хоть и заставлял пахать, но любил и жалел. Свел дружбу с медиками, ибо узнал, что есть такие глютаминовые кислоты, которые удаляют из организма продукты, образовавшиеся в результате умственной деятельности. И этими кислотами обеспечивал свой творческий народ. И сам был приятно удивлен, что и ему выписали порцию кислоты, равную порции романиста.

Одно очень не любил, что подчиненные уезжают. Звонит в мастерскую — молчание. Где? Отвечают: Ha натуре. «Зачем? Разве нельзя в мастерской делать декорацию, вот вам и натура, а заодно и задник к спектаклю облдрамтеатра. Или наоборот — сделать задник к спектаклю, а потом пиши с него натуру. И никуда не езди, и сухомятку не мни. А то вот поедут еще да увидят чего не надо, что расстраивает здоровье, a ведь оно достояние».

И как в воду глядел — приезжали художники с нaтуры, привозили чего не надо. «Голубчики, — огорчался Глушкин, — зачем было писать разрушенную колокольню, да еще на закате? Жалко? А вы на нее не смотрите. Вычеркните траурное восприятие, зачем это? Вырабатывайте счастье. Катаклизмы прошли. Или это… что это за крыша? Это ведь вместо черепицы ее воронье обложило. Точно? Ну вот, a зачем?»

Шел Глушкин к скульпторам, особенно их остерегая от усложнений задач. «Зачем тебе полторы фигуры, или, наоборот, полфигуры, или вообще пропорции, зачем эти масштабы? Делай один к одному. Для площади будет заказ — другое дело, там площадь диктует, а тут напряжение ума убавь».

Стал постепенно Глушкин видеть, что он кое в чем не глупее своего начальства, а кое в чем поумнее. «Я же уже не спутаю оперу «Опричник» с оперой «Черевички».

Теперь в филармонии начальство предлагало Глушкину кресло впереди себя, ибо по Глушкину определяло, когда хлопать, а когда обождать. А Глушкин приучил давать сигнал дирижера, которого осадил однажды к радости коллектива оркестра: «Вы, дорогой мой маэстро, сильно-то на них своей палочкой не машите, тоже ведь живые люди».

Сидя на сессиях по вопросам окружающей среды, видел Глушкин, выражая внутри себя радость, что его службы не дымят, не выбрасывают в атмосферу хлор и аммиак, не сливают в воду азот и фосфор. А если чего-то и жгут, так нужен же художникам отблеск на волевых лицах тружеников, они не терпят фальши, и правильно. А если какая мастерица выбросит в сердцах часть глины со стола, так глина не какая-то химия, на ней трава вырастет.

Сравнивая доходы, которые давали его службы, с другими предприятиями, опять же видел Глушкин, что сравнение в его пользу. Он глотал таблетку глютаминовой кислоты и в перерыве спрашивал директора‚ например, гармонной фабрики: «У тебя сколько за квартал доходов выходит?» — «Столько-то». — «А у тебя?» — спрашивал он директора банно-прачечного комбината. — «Мне c гармонной не тягаться, — отвечал тот уныло, — уголь дают пыльный».

Звонил звонок c перерыва, шли заседать дальше, а Глушкин думал. Его производство не коптит, затрачивает очень мало человеко-ресурсов, дает огромные доходы. Выставку сделай поажиотажней, билетики удорожи, рекламки подбрось, в кассе, глядишь, толстенько. А романист в год по кирпичу молотит, худо-бедно процентов девяносто c каждого издания в казну. Картину купят — комиссионные. Театр вышел из дотации — тоже доход, а гастроли в филармонии? А прикладные промыслы, народные, — сплошная валюта, все за границу. Тогда зачем дымные производства? И зачем их воспевать? Может же художник рисовать писателя, a тот писать о нем? Может. Способен же скульптор ваять журналиста, а тот вести репортаж из его мастерской? Способен. В силах ли писатель приобрести произведение собрата по искусству? В силах. Купил картину — иди в театр, поддержи аплодисментом.

Опять глотал глютаминовую кислоту и опять много думал. И додумался Глушкин — создать государство счастливых, государство людей избранных. Для примера остальным. Как надо жить. Как давать доход без отходов, как помогать друг другу.

И стал Глушкин воспитывать своих людей в духе оппозиции. В хорошем смысле. «Не дают тебе квартиру, не обижайся, братец, не все в моих силах. А ведь ты — предприятие доходное, уж небось этих квартир на твои денежки построено! Но ничего, заживем в светлом обозримом будущем на почве культуры, тогда!»

И очень многим захотелось жить на почве культуры.

И создал Глушкин государство избранных!

А оно очень скоро вымерло. В самом прямом смысле. Рисовали они друг друга, писали друг о друге, в театр ходили, но очень недолго. Они захотели кушать. А кушать нечего. Одна почва культуры. А от нее не откусишь. А какая тут мораль? Да никакой морали. Похоронить даже было негде, ибо почва эта лопате не поддается.