Ïóøêèíó ëþáèëè ïðèïèñûâàòü ÷óæèå ïðîèçâåäåíèÿ. Âî-ïåðâûõ, ýòî áûëè íåèçâåñòíûå øèðîêîé ïóáëèêå àâòîðû, æåëàþùèå ïðîñëàâèòüñÿ çà ÷óæîé ñ÷¸ò. Âî-âòîðûõ, íåäîáðîæåëàòåëè, ÿâíûå èëè òàéíûå, ìåðÿþùèå âñåõ ëþäåé èñêëþ÷èòåëüíî ïî ñàìèì ñåáå, òî åñòü ïî ñîáñòâåííîìó äóõîâíîìó îáëèêó, è íå óñïîêàèâàþùèåñÿ äî òåõ ïîð, ïîêà íå ïðåäñòàâÿò îáúåêò ñâîåãî ïðèñòàëüíîãî âíèìàíèÿ òàêîé æå íè÷òîæíîé è æàëêîé ëè÷íîñòüþ, êàê è îíè ñàìè.
Êòî áûë àâòîðîì «Âèøíè» íåèçâåñòíî, è íè ó êîãî íåò íèêàêèõ ïðåäïîëîæåíèé íà ýòîò ñ÷¸ò. Âîò ÷òî ïèñàë Ëåðíåð Í.Î. â 1907 ãîäó â ïðèìå÷àíèÿõ ê ñòèõîòâîðåíèþ «Âèøíÿ», îïóáëèêîâàííîìó ñ óêàçàíèåì «Ïðèïèñûâàåòñÿ Ïóøêèíó»: «Âèøíÿ», íà÷àëî êîòîðîé ïîìåùàåòñÿ â õðåñòîìàòèÿõ è ïîëüçóåòñÿ áîëüøîé ïîïóëÿðíîñòüþ, âïåðâûå áûëà íàïå÷àòàíà â Àííåíêîâñêîì èçäàíèè ïðîèçâåäåíèé Ïóøêèíà (ò. VII, ñòð. 7), ñ öåíçóðíûìè ïðîïóñêàìè (êîòîðûå, êîíå÷íî, è íàñòîÿùåå èçäàíèå äîëæíî áûëî ñäåëàòü; íî âñ¸-òàêè òåêñò íàñòîÿùåãî èçäàíèÿ ïîëíåå) è áåç âñÿêèõ óêàçàíèé èñòî÷íèêà, îòêóäà ýòà ïüåñà áûëà âçÿòà. Ë.Í. Ìàéêîâ íå âí¸ñ «Âèøíþ» â àêàäåìè÷åñêîå èçäàíèå Ïóøêèíà, Ï.À. Åôðåìîâ («Ñî÷èíåíèÿ» Ïóøêèíà, èçäàíèå À.Ñ. Ñóâîðèíà, ò. VIII, ÑÏá., 1905 ã., ñòð. 42; «Ìíèìûé Ïóøêèí â ñòèõàõ, ïðîçå è èçîáðàæåíèÿõ» «Íîâîå âðåìÿ» 1903 ã., ¹ 9845) íå ðåøàåòñÿ ïðèïèñàòü «Âèøíþ» Ïóøêèíó. Êíÿçü Ï.À. Âÿçåìñêèé îñòàâèë íà ïîëÿõ âòîðîãî áåðëèíñêîãî èçäàíèÿ «Ñòèõîòâîðåíèé Ïóøêèíà, íå âîøåäøèõ â ïîñëåäíåå ñîáðàíèå åãî ñî÷èíåíèé», 1870 ã., ïðîòèâ «Âèøíè» çàìå÷àíèå, ÷òî «íå ìîã â 1815 ãîäó Ïóøêèí íàïèñàòü òàêèå áåçîáðàçíûå ñòèõè
ìíîãèå ñòèõè «÷ðåçâû÷àéíî ïëîõè» («Ñòàðèíà è Íîâèçíà», èñòîðè÷åñêèé ñáîðíèê, êí. VIII, Ì., 1904 ã., ñòð. 35).
(Ñî÷èíåíèÿ Ïóøêèíà â 6 òîìàõ, èçäàíèå Áðîêãàóçà-Åôðîíà ïîä ðåä. Âåíãåðîâà Ñ.À., òîì 1, ñòð. 303)
Íî ëèòåðàòóðîâåäû, èìåþùèå ðåøàþùåå âëèÿíèå â ïóøêèíîâåäåíèè, ïðèïèñàëè ýòî ñòèõîòâîðåíèå Ïóøêèíó íåñìîòðÿ íè íà ÷òî, è äàæå áðàâèðóÿ ñâîèì äåÿíèåì: íåò îñíîâàíèé, íî î÷åíü õî÷åòñÿ!
 Ïðèìå÷àíèÿõ ê ñòèõîòâîðåíèþ «Âèøíÿ», îïóáëèêîâàííîìó â ò. 1 Ïîëíîãî ñîáðàíèÿ ñî÷èíåíèé Ïóøêèíà (èçäàòåëüñòâî «Íàóêà», Ë., 1977-1979 ãã.) â ðàçäåëå «Ñòèõîòâîðåíèÿ, ïðèïèñûâàåìûå Ïóøêèíó» ìîæíî ïðî÷èòàòü ñëåäóþùåå: «Ñòèõîòâîðåíèå òðàäèöèîííî âêëþ÷àëîñü â ñîáðàíèÿ ñî÷èíåíèé Ïóøêèíà, íà÷èíàÿ ñ 1857 ã. Îäíàêî íåò äîñòàòî÷íûõ îñíîâàíèé ñ÷èòàòü åãî ïðèíàäëåæàùèì Ïóøêèíó. Íà÷àëüíûå ñòèõè, äîïîëíåííûå Ë.Í. Ìîäçàëåâñêèì, ïðèîáðåëè ïîïóëÿðíîñòü â êà÷åñòâå äåòñêèõ ñòèõîâ è íåîäíîêðàòíî ïåðåïå÷àòûâàëèñü â äåòñêèõ õðåñòîìàòèÿõ».
Íèæå ïðèâîäèòñÿ ïîëíûé òåêñò «Âèøíè». Ñóäèòå ñàìè: òâîðåíèå ýòî Ïóøêèíà èëè ïðîèçâåäåíèå ñêàáð¸çíî-ïîøëîãî ñîäåðæàíèÿ, äåìîíñòðèðóþùåå ïîëíóþ ïîýòè÷åñêóþ áåñïîìîùíîñòü íåèçâåñòíîãî àâòîðà.
Ðóìÿíîé çàðåþ
Ïîêðûëñÿ âîñòîê,
 ñåëå çà ðåêîþ
Ïîòóõ îãîíåê.
Ðîñîé îêðîïèëèñü
Öâåòû íà ïîëÿõ,
Ñòàäà ïðîáóäèëèñü
Íà ìÿãêèõ ëóãàõ.
Òóìàíû ñåäûå
Ïëûâóò ê îáëàêàì,
Ïàñòóøêè ìëàäûå
Ñïåøàò ê ïàñòóõàì.
Ñ æóð÷àíüåì ñòðåìèòñÿ
Èñòî÷íèê ìåæ ãîð,
Âäàëè çîëîòèòñÿ
Âî òüìå ñèíèé áîð.
Ïàñòóøêà ìëàäàÿ
Íà ðûíîê ñïåøèò
È âäàëü, ïðèïåâàÿ,
Ïðèëåæíî ãëÿäèò.
Ðóìÿíåö èãðàåò
Íà ïîëíûõ ùåêàõ,
Íåâèííîñòü áëèñòàåò
Íà ðîáêèõ ãëàçàõ.
Èñêóñíîé ðóêîþ
Êîñà óáðàíà,
È íîæêà ñîáîþ
Ïðåëüùàòü ñîçäàíà.
Êîðñåòîì ïîêðûòà
Âñÿ ïðåëåñòü ãðóäåé,
Ïîä ôàðòóêîì ñêðûòà
Ïðèìàíêà ëþäåé.
Ïàñòóøêà ïðèõîäèò
 âèøåííèê ãóñòîé
È ìíîãî íàõîäèò
Ïëîäîâ ïðåä ñîáîé.
Õîòü âèä èõ ïðåêðàñåí
Êðàñîòêó ìàíèò,
Íî ïóòü ê íèì îïàñåí
Áåäíÿæêó ñòðàøèò.
Ïîäóìàâ, ðåøèëàñü
Ñèõ âèøåí ïîåñòü,
Çà âåòâü óõâàòèëàñü
Íà äåðåâî âçëåçòü.
Óæå äîñòèãàåò
Íàãðàäû ñâîåé
È ðîáêî ñòóïàåò
Íîãîé ìåæ âåòâåé.
Áåðè ïëîä ðóêîþ
È âèøíÿ òâîÿ,
Íî, àõ! ÷òî ñ òîáîþ,
Ïàñòóøêà ìîÿ?
Âäàëè óñìîòðåëà,
Ñïåøèò ïàñòóøîê;
Íîãà îñëàáåëà,
Ñêîëüçèò áàøìà÷îê.
È âåòâü çàòðåùàëà
Áåäà, ñìåðòü ãðîçèò!
Ïàñòóøêà óïàëà,
Íî, àõ, êàêîé âèä.
Ñó÷åê ïðåëîìëåííûé
Çà ïëàòüå çàäåë;
Ïàñòóõ óäèâëåííûé
Âñþ ïðåëåñòü óçðåë.
Ñðåäè äâóõ ïðåëåñòíûõ
Áåëåé ñíåãó íîã,
Íà ñãèáàõ ÷óäåñíûõ
Ïàñòóõ òî çðåòü ìîã,
×òî ñêðûòî äî âðåìÿ
Ó âñåõ ìèëûõ äàì,
Çà ÷òî èç ýäåìà
Áûë âûãíàí Àäàì.
Ïàñòóøêó íåñ÷àñòíó
Ñ ñó÷êà òèõî ñíÿë
È ãðóäü ñâîþ ñòðàñòíó
Ê êðàñîòêå ïðèæàë.
Âñÿ êðîâü çàêèïåëà
 äâóõ ïûëêèõ ñåðäöàõ,
Ëþáîâü ïðèëåòåëà
Íà áûñòðûõ êðûëàõ.
Óòåõà ñòðàäàíèé
Äâóõ þíûõ ñåðäåö,
 ëþáâè îæèäàíèé
Ñóïðóãàì âåíåö.
Ïðåëüùåííûé êðàñîþ
Ìëàäîé ïàñòóøåê
Ãîðÿ÷åé ðóêîþ
Êîñíóëñÿ äî íîã.
È âìèã çàðåçâèëñÿ
Àìóð â èõ íîãàõ;
Ïàñòóõ î÷óòèëñÿ
Íà ïîëíûõ ãðóäÿõ.
È âèøíþ ðóìÿíó
 ñîêó ðàçäàâèë,
È ñîêîì áàãðÿíûì
Òðàâó îêðîïèë.
Âíå ñîìíåíèÿ,»Âèøíÿ» íàïèñàíà Ïóøêèíûì…
Âñ¸ äåëî, ÷òî ýòî ÷åðíîâèê. Òàê ñòèëèñòè÷åñêè ñîñòàâëÿë ñòèõè òîëüêî îí.
Ðàçãàäêà â åãî ÷åðíîâèêàõ, ÷òî ñåé÷àñ åñòü â èíåòå. Âàðèàíòû ñîñòàâëåíèÿ ñëîâ, êîè áûëè â îêîí÷àòåëüíîì âàðèàíòå åãî ïðîèçâåäåíèé. Ñòîëáèê ñëîâ, ïî-ïðîñòîìó… Êëþ÷åâîå ñëîâî.
«Âèøíÿ» íå ðåäàêòèðîâàííîå åãî ïî êàêîé-òî ïðè÷èíå.
Ïîýòîìó áîëüøèíñòâî èçäàòåëåé àâòîðñòâî åìó îòäàþò, îíè çíàëè êàê ïèñàë Ïóøêèí íà÷åðíî.
Ìàòåðíîå… À ÷òî ãîâîðèòü ïðî «Òåíè Áàðêîâà»? Ñ 12 ëåò îñâàèâàë ìàòåðíûé ñòèëü.
Êñòàòè, òàéíà «Òåíåé…», íàìíîãî ïîõëåùå…
Çàáàâíî âûñêàçûâàíèå ëîâ÷èëû Âÿçåìñêîãî, «íå ìîã â 1815 ãîäó Ïóøêèí íàïèñàòü òàêèå áåçîáðàçíûå ñòèõè
ìíîãèå ñòèõè «÷ðåçâû÷àéíî ïëîõè»
Âÿçåìñêèé â 1815 ãîäó, Ïóøêèíó 16 ëåò, íà÷àë ïîõîä íà òðîí Ïåðâîãî ïîýòà èìïåðèè, ó íåãî ìàññà áûëà ìàòåðíîãî, íàäî áûëî èçáàâëÿòüñÿ… 1821 è Æóêîâñêèé îáúÿâëÿåò ïðååìíèêà… Ïóøêèíà. Íàäî æå, êàê áóäòî ñîâïàäåíèå, ïîäñòàâà ïîä «Ãàâðèèëèàäó» þíîãî ãåíèÿ…
Âëàäèìèð Êîíþêîâ 31.07.2021 09:33
Çàÿâèòü î íàðóøåíèè
Дом, где хранятся не только рукописи Пушкина, но и письма Наполеона, автографы Моцарта и Баха.
Несмотря на то, что Пушкинскому дому в Петербурге уже более 100 лет, изначально своего собственного здания он не имел. Это был скорее уникальный архив черновиков и книг Александра Сергеевича Пушкина, который хранился в Академии наук. Свое место недалеко от стрелки Васильевского острова Пушкинский дом обрел лишь в 1927 году. Сегодня тот самый архив рукописей Пушкина, который составляет главную ценность Института русской литературы, наряду с личной библиотекой великого писателя, содержат в специальном хранилище, в котором не только строго соблюдается температурный и световой режим, но куда и максимально ограничен доступ. Попасть сюда может либо хранитель, либо ученый, ведущий исследовательскую работу.
Татьяна Краснобородько, к.ф.н., ведущий научный сотрудник, ученый хранитель рукописей Пушкина:
«Пушкинское хранилище — это не кладовая под замком, где все складировано и никогда не достается. Прежде всего, доступ к подлинникам имеют специалисты, которые готовят полное академическое собрание сочинений Пушкина. Рукописи Пушкина — так заведено в Пушкинском доме задолго до моего появления здесь — стен Пушкинского дома не покидают».
По исключительным случаям рукописи Пушкина могут быть представлены на открытой выставке, но только на несколько часов. В остальное время любой желающий может ознакомиться с копиями. Почти 25% черновиков великого русского классика изданы факсИмиле. Стоит оговориться, что за годы своей работы Пушкинский дом собрал в своих архивах рукописи и автографы не только писателей и литераторов, здесь можно найти подлинные письма Наполеона или автографы Моцарта и Баха. БольшАя часть архива еще ждет своих исследователей.
Александр Дубровский, научный сотрудник рукописного отдела Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН:
«В каких единицах это измерять? Вот когда архив уже обработан, мы можем сказать, какое количество единиц уже есть в этом архиве. А когда, это стоит россыпью… Иногда вот пачки какие-то привозят, иногда это чемоданы. Ну, ведь есть же заповедь архивиста, что обязательно нужно оставить следующим поколениям».
Рукописи предназначаются для ученых и специалистов литературоведов, а вот то, что доступно каждому в Пушкинском доме – это литературный музей. В нем всего несколько залов, названных в честь классиков: Пушкинский, Лермонтовский, Тургеневский и Толстовский. Однако, количества экспонатов и уникальных предметов, представленных здесь, хватит, в буквальном смысле, на десяток музеев.
Ксения Чудакова, сотрудник литературного музея, хранитель фонда редкой книги:
«Сейчас мы с вами находимся в Музее. Это такой музей в музее, это коллекция Лермонтова, в этом году она прозвучала – прозвучала на всю Россию, мы ей гордимся по праву. По сути это самый большой музей, посвященный М.Ю. Лермонтову в России. То, что представлено в залах, составляет едва ли десятую часть от тех фондов, которыми располагает музей Пушкинского дома. Только по каталогу здесь содержится более 100 тысяч наименований».
Всеволод Багно, член-корреспондент РАН, директор Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН:
«Должно быть больше помещений для наших фондов. Фонды богатейшие. Мы самый богатый общелитературный музей страны, одновременно один из самых богатых архивов. Помещений нашему древнехранилищу, нашему фонограмм архиву не хватает для фондов, сотрудники просто работают среди экспонатов, среди фондов».
Есть в Пушкинском доме и своя библиотека, в которой работает специальный Пушкинский кабинет, долгое время он был закрыт для обычных посетителей.
Любовь Тимофеева, Заведующая Пушкинским кабинетом библиотеки Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН:
«Пушкинский кабинет был организован в 30-е годы 20 века для того, чтобы пушкиноведы, работающие в Пушкинском доме, могли очень быстро получить любую справку, касающуюся Пушкина. Естественно, тогда работали только они. Сейчас мы открыты для всех, кто интересуется Пушкиным. Можно прийти и почитать» .
Здесь собраны все варианты, печатавшихся произведений Пушкина, от 19-го века до наших дней. Литературоведческие и биографические материалы – всего более 35 тысяч единиц хранения. Коллекция постоянно пополняется. Наступивший год объявлен в России годом литературы. В этом же 2015-м Пушкинский дом отмечает очередной юбилей — 110 лет. Хочется верить, что этот уникальный литературный музей, архив и научный институт именно в год литературы обретет не только обновленный фасад, но и получит возможность воплотить в жизнь свои планы.
Всеволод Багно, член-корреспондент РАН, директор Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН:
«Я хочу открыть, но для этого нужно очень большое финансирование, музей рукописей. Первый в России музей рукописей, потому что у нас такое соцветие вот этого богатства, начиная с 12-го века и кончая 21-м веком. Это можно показать, но для этого должны быть специально оборудованные залы, специальные со всех точек зрения».
Тимур Мамонов, Максим Беляев, Владимир Пивнев и Валентина Говорушкина. Первый канал — Санкт-Петербург.
6 июня – день рождения русского гения Александра Пушкина. ОрелТаймс в канун праздника пришёл в одну из лучших частных библиотек Орловской области – библиотеку кандидата философских наук Владимира Матвеева, чтобы увидеть самим и показать нашим читателям ВСЕ собрания сочинений Пушкина, которые когда-либо выходили в России – от Николаевского до последнего, изданного в 2013 году. Книги эти удивительны не только сами по себе, ведь абсолютное большинство из них – библиографическая редкость, но и потрясающими историями их выпуска, которые сплошь связаны с выдающимися составителями и издателями.
…Тогда неинтересно
– Лучшая библиотека – это какая?
– Та, в которой собрано наибольшее количество редких книг. Раньше маркером качества библиотеки было наличие в ней прижизненно изданного Пушкина. Так и говорили: «У вас есть прижизненный Пушкин? Ах, нет… Тогда неинтересно». В моей коллекции есть не только книги, вышедшие при жизни Пушкина, но и все собрания его сочинений. Они совершенно не похожи друг на друга, за каждым стоит своя потрясающая история.
Первое издание
– Можно посмотреть на первое издание Пушкина?
– Конечно. Его вид у нелюбителя книги может вызвать разочарование. Ни, тебе, золота, ни кожи, ни комментариев, ни пояснений, ни одной иллюстрации, ни переплёта. Тоненькая – не то книжица, не то журнальчик, даже с необрезанными листками. Да, покупатели в те годы сами одевали книги в переплёты – кто в какой мог по средствам. А кто-то и не одевал. Поэтому я не знаю, кто первым держал эту книжечку в руках. Может, министр, а может, сам царь… Просвещённой, образованной публики тогда было мало. За весь 19 век в России было издано не более 8 тыс. наименований книг. Поэтому естественно предположить, что все первые книжки Пушкина принадлежали очень известным в России людям.
– Первое собрание сочинений, вышедшее в России, было именно Пушкинским – правда?
– Да, до этого не издавали собрания, только отдельные книги писателей и поэтов. Примечательно и то, что оно было издано не в частном порядке, а за счёт казны, по личному распоряжению Николая I.
– Странно: нас ведь учили, что он не любил Пушкина – до такой степени, что был его личным цензором.
– А можно и по-другому сказать: любил Пушкина, да так, что взял на себя полномочия цензора, чтобы оградить его от унизительного общения с чиновниками. Всё непросто. Но факты говорят сами за себя: после смерти Поэта по Указу Николая Первого были оплачены все его долги – от карточных до имущественных, а это ни много-ни мало, 136 тысяч серебряных рублей – 1169000 современных долларов (более 81 млн руб.). Огромная сумма и тогда, и теперь. Также император распорядился избавить от долгов Михайловское, назначил пенсию Наталье Николаевне, дочерям Пушкина – до замужества, сыновей определил в пажи; единовременно семье было выделено 10 тыс. рублей. Он же распорядился издать собрание сочинений А.С. Пушкина, причём весь доход от этого – в пользу жены и детей Пушкина. Когда Наталья Николаевна вторично вышла замуж, её долг в 25 тыс. руб. Николай I тоже погасил…
Что касается первого собрания сочинений А.С. Пушкина, то его тираж определили, исходя из заказа потенциальных покупателей. Сделано это было так. Министерство внутренних дел разослала в адрес губернаторов предложение о подписке на предстоящий тираж. Исходя из этого и было определено количество книг. Доподлинно известно число подписавшихся на три последних тома – 218. На всю Россию. Из них 32 военных – от корнета до генерал-адъютанта, 6 Превосходительств, 15 Их благородий и Высокоблагородий, 3 купца и один купеческий сын, 1 профессор и 2 студента, архимандрит, 3 графа и 2 графини. Вообще же в списке было всего 10 женщин и среди них – ни одной из тех, которым он посвятил стихи. Такой вот срез России, читавшей Пушкина. К слову, в Орловской губернии – тогда крупнейшей в России, нашлись, возможно, три человека, которые понимали величие поэта уже тогда. Как минимум, один указан чётко: «Веревкинъ, в Орле», но, похоже, их всё-таки трое. Кроме Верёвкина, «Шеншинъ, Владимиiръ Александровичъ, Его Высокоблагородiе» и Васильчиковъ, Его Превосходительство». Как-то так…
Вот оно, первое собрание сочинений. Считается самым худшим из всех изданием. Плохая бумага, нет комментариев. Да и откуда им взяться? Тогда ведь и не было ещё пушкинистики, не было учёных, изучающих творчество гения. Всё это появится потом. А пока – дань уважения и памяти Солнцу русской поэзии. И отдал её именно Государь-император. Как ни крути. Так что первое собрание сочинений важно для истории именно этим.
Анненков, Павленков, Венгеров…
– А второе?
– Второе вышло в 1855 году. Его подготовил Павел Анненков, его называют первым издателем и биографом А.С. Пушкина. Это собрание до сих пор считается одним из лучших.
Впрочем, с задачей доступности лучше других справился Флорентий Павленков, придумавший серию ЖЗЛ – Жизнь замечательных людей, который выпустил 10-томник Пушкина по, можно сказать, бросовой цене, что сделало Пушкина доступным даже для крестьян.
Ну а параллельно всем этим процессам шло становление и развитие фундаментальной науки – пушкинистики. С использованием трудов учёных было издано собрание сочинений А.С. Пушкина под редакцией Петра Ефремова – библиографа, библиофила, публикатора и комментатора произведений русских писателей, члена-корреспондента Петербургской АН. Восемь томов. Тоже по разной цене и в разном оформлении. Хочешь – в коже и на ватманской бумаге, хочешь – на дешёвой слоновой…
Но вершиной дореволюционной науки стало издание шеститомника под редакцией профессора С. Венгерова в 1907-1915 годах. В принципе, он первый поставил Пушкина в один ряд с мировыми величинами в литературе – Шекспиром, Байроном и др.
Это одно из самых знаменитых, известных изданий. Оно богато иллюстрировано, причём уникальными фото. Для их печати было сделано множество стёкол, на которые нанесли изображения. С них и произвели печать. После чего все стёкла были уничтожены по личному распоряжению С. Венгерова. Что им руководило? Бог весть! Но некоторые фотографии – например, дом, где родился Пушкин, больше нигде не увидишь – сам дом исчез, фото не сохранилось, стекло разбито. Только у Венгерова. Откуда его и берут.
– После этого, наверное, уже было невозможно было издать что-то более существенное?
– Многое! Потому что Пушкиным занялась Российская академия наук. К дню рождения поэта было решено сделать академическое издание. Была создана комиссия из авторитетных учёных, которая предложила научному сообществу, литературоведам принять участие в проекте. Откликнулись многие. Кто-то писал о лирике Пушкина, кто-то – о прозе, кто-то исследовал истории конкретных стихотворений. В результате появилось??? выпусков – 35. Один выпуск – это несколько книжек в мягких обложках. Сотни статей выдающихся учёных о Пушкине, его творчестве и его произведениях, его отношениях с современниками…
Полагаю, РАН не успела завершить задуманное. Вмешался 1917 год. Но то, что было сделано – стало основой пушкинистики как таковой.
Пушкин и Советы
– Парадокс, но советская власть тоже любила Пушкина. И нынешняя любит.
– Вы правы. В СССР вспомнили о Пушкине в 1928 году. К столетию со дня смерти, а это 1937 год, решили выпустить Полное собрание сочинений. Утвердили график, назначили редколлегию. Заявили, что будет 18 томов. И закрутилось.
Тома издавали не по порядку. Первым оказался готовым к изданию 7 том – драматические произведения Пушкина. Том был выпущен и отозван. Потому что, как всегда, а в то время особенно, находились и находятся особо бдительные. Как? – возмутились они – в книге произведения Пушкина занимают всего треть, а остальное – комментарии-пояснения? Так вы Пушкина хотите издать или себя? Провели зачистку, издали другой 7-й том… У меня есть оба. Можно почитать, сравнить… А вообще за всё время выхода книг этого Собрания сочинений сменилось 10 редакций, многие пошли по этапу за Пушкина, имя Льва Каменева, без которого, скорее всего, и не было бы этого собрания сочинений, вымарали…
Автограф правнука
– А вот это у вас что за ПСС в зелёном переплёте?
– Это… Это переиздание «сталинского» ПСС. Выпущено в 1993 году. Формально ему тут не место – ничего уникального оно собой не представляет. Если бы не одна история.
Всем известно, что по женской линии род Пушкиных очень обширен. А вот по мужской – нет. Последним представителем этой линии был Григорий Пушкин. Жил в Москве, умер в 1997 году. Он любил кофейничать на углу Тверской и Пушкинского бульвара. Как-то зашёл туда и я. Мне показали этого человека, я подошёл и попросил автограф. Он согласился – да вот беда: у меня с собой не было книги! И я помчался в книжный магазин на Тверской, чтобы купить Пушкина. А там – как раз – первый том вот этого собрания сочинений. Пришлось купить. И правнук Пушкина пожелал мне здоровья и удачи… А я потом докупил все книги и очень горжусь этим своим приобретением.
Также, как горжусь собранием, которое было издано в ACADEMIA, которое готовил Лев Каменев. Вы знали, что этот пламенный революционер просто обожал Пушкина? И был большим специалистом в пушкинистике. Расстреляли. А книги остались…
История продолжается
– Я так понимаю, что с переизданием в 1993 году ПСС А.С. Пушкина история с собраниями сочинений закончилась?
– Я тоже так думал. Ведь, казалось бы, ничего нового уже не сотворить. Ан нет! Издатели ещё способны и удивить, и заинтересовать любителей Пушкина и книги.
В 2013 году издательство «Слово» в Италии отпечатало собрание сочинений Пушкина в 11 томах. Прекрасная бумага, кожа, иллюстрации, баснословная цена. Тираж – 100 экземпляров. Но особенность – не в дороговизне и малом тираже. Дело в том, что в трёх последних томах они выпустили переписку поэта без цензурных ограничений. Впервые? И да, и нет. Дело в том, что всё это было сделано в академическом издании ещё в начале прошлого века, но тиражом – 10 экземпляров. Для очень узкого круга учёных-пушкинистов, может быть, для библиотеки Николая Второго. Потому как слишком откровенные письма. Не для широкой публики. Ну а тут – целых 100 экземпляров уникальных текстов. Для библиофилов. Так что издатели ещё способны удивить! Равно как и Пушкин. Он был абсолютно прав, когда говорил: «Запретный плод вам подавай, а без того вам рай не рай».
Пушкин как история
– А что это за три книги у вас выставлены отдельно?
– Это роман «Евгений Онегин». Мини-книжечка выпущена издательством Суворина в 1912 году.
А вот эти две книги, очень похожие друг на друга, на самом деле, очень разные. Первая иллюстрирована известным художником Павлом Соколовым. 48 иллюстраций, которые когда-то составили альбом, созданный художником в 1855-1860 годах. Он пропал, но всплыл через в 1892 году – его издал В.Г. Готье тиражом 200 экземпляров. И вот теперь – второе рождение.
Вторая книга проиллюстрирована не рисунками. Изображения вырезаны из бумаги. Автор – Василий Гельмерсен, библиотекарь, художник-силуэтист, из немецкого дворянского рода. За что и пострадал. В 1929 году попал под кампанию по выявлению «социально-чуждых и контрреволюционных элементов» и был уволен из Академии наук, где работал. В 1930 — арестован. Отбывал заключение на Соловках и в Медвежьегорске на строительстве Беломорканала. В лагере был вторично осуждён и расстрелян в 1937 году. В 1934 году директор Гослитмузея В. Д. Бонч-Бруевич приобрёл у вдовы пушкиниста Лернера 102 силуэта Гельмерсена к «Евгению Онегину». Первый раз их издали в 1993 году – в издательстве «Московский рабочий» вышла книга «Евгений Онегин в силуэтах Гельмерсена». И вот – второе рождение. 100 экземпляров. Тут вам и история, и Пушкин, и память, и демонстрация современных возможностей книгопечатания.
Я часто обращаюсь к Пушкину и к этим книгам – свидетелям славы, таланта, мужества, исканий выдающихся людей, которые сохранили для потомков русского гения. Гения, который когда-то написал: «Вздыхать о сумрачной России, Где я страдал, где я любил, Где сердце я похоронил». Эти редкие книги – они не только про Пушкина. Они про нас.
Читайте также: В Орле появилась книга, которую здесь никто никогда не видел
Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Яндекс.Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Instagram, ВКонтакте и Facebook.
191 год назад, после первой Болдинской осени – в ноябре-декабре 1830 года – Александр Сергеевич Пушкин, проехав сотни вёрст, вынужден был остановиться в холерном карантине. На пути из Нижегородской губернии для поэта он стал по счёту четырнадцатым — на территории Зуевской волости Богородского уезда Московской губернии, в деревне Платава (ныне — Плотава Орехово-Зуевского городского округа Московской области).
Памятник Пушкину в Плотаве
В студенческие годы эта тема меня очень взволновала, но в справочниках тех лет о Пушкинских местах России история пребывания поэта в Платаве или вовсе отсутствовала, или о ней было сказано всего несколько строк. Тогда я стал обращаться за разъяснением к пушкинистам. Мне довелось в 1980-е переписываться с легендарным директором Государственного Пушкинского музея-заповедника в селе Михайловском Семёном Степановичем Гейченко; заведующей экспозиционным отделом Государственного музея А.С. Пушкина, крупным знатоком Москвы пушкинской эпохи Ниной Моисеевной Волович (автором путеводителя «Пушкинские места Москвы и Подмосковья»). Я встретился с праправнучкой поэта (по мужской линии) Юлией Григорьевной Пушкиной – с ней мне довелось в июне 1989 г. быть соведущим Пушкинского праздника в Плотаве. Много дало мне и сотрудничество с подвижником-краеведом, писателем, строителем-реставратором из Ногинска Евгением Николаевичем Масловым. Он – автор замечательной книги: «Пушкин – наше всё. Богородский край в судьбе поэта», в которой есть упоминание и о моём исследовании.
В юности я зачитывался книгами писателя-пушкиниста, историка Натана Эйдельмана. Всё собирался ему тоже написать, чтобы уточнить факты пребывания Пушкина в Подмосковье, в нашем крае. Но… опоздал, писатель преждевременно ушёл из жизни в конце 1980-х. Позже я узнал, что Натан Яковлевич бывал в Орехово-Зуевском районе и наверняка посещал Плотаву. После окончания истфака МГУ – с 1952 по 1954 гг. – он работал преподавателем истории в вечерней школе в соседнем с Орехово-Зуево городе Ликино-Дулёво. По свидетельству его дочери – известного историка, писателя и переводчика, заслуженного учителя России Тамары Эйдельман, в Ликино-Дулёвской школе рабочей молодёжи будущий учёный и писатель помимо истории преподавал также немецкий язык, астрономию и географию, а его бывшие ученики из Ликино-Дулева в благодарность однажды организовали Эйдельману две поездки в ГДР…
Писатель, историк, выпускник МГУ Н. Эйдельман в 1950-е, в период работы в Ликино-Дулёве
Кропотливо, буквально по крохам, в течение нескольких лет я пытался воссоздать картину пребывания в наших местах «солнца русской поэзии». Помогла информация от здравствующих тогда пушкинистов и исследователей минувшей эпохи. К примеру, в своих исследованиях я использовал труды Д.Д. Благого «Творческий путь Пушкина (1826 – 1830)» и В.В. Вересаева «Пушкин в жизни», а также полное собрание сочинений А.С. Пушкина, академическое издание. Ну, и конечно, радостные открытия меня ждали при встрече с самыми старыми жителями деревни.
Однажды подумалось: смотритель Платавской почтовой станции Иван Черепин, с которым Пушкину довелось пообщаться, чем-то напоминает его литературного коллегу Самсона Вырина из «Станционного смотрителя». А может, с Черепина и написан портрет героя? Ведь повесть написана набело вскоре – через две недели – после первого знакомства Пушкина с Платавой в сентябре 1830-го. Плюс еще одно совпадение: Черепин-Вырин, «Вырка»… Так называется здешняя речка. Поэт не мог миновать её, проезжая по знаменитому Владимирскому тракту, легендарной «Владимирке».
Речка Вырка в Орехово-Зуевском округе
Упоминание о пушкинских «рыжем смотрителе и толстой смотрительнице» найдём в записках одного из приятелей поэта — Григория Александровича Римского-Корсакова, отставного полковника, декабриста, посетившего Платаву за четыре года до Александра Сергеевича. Другой офицер-подполковник, ореховозуевец, мой коллега-краевед и поэт Владимир Сергеевич Лизунов уже в наши 80-е услышал от одного из местных старожилов о том, что пушкинские «Бесы» (созданные в сентябре 1830 г.) навеяны рассказом именно платавского ямщика…
Пушкинские биографы обычно цитируют два письма из Платавы (оригинал на французском и современный перевод на русском) поэта к невесте Наталье Гончаровой, а также двадцать строк постскриптума «Моей родословной» — весьма известного стихотворения, имевшего большой общественный резонанс. Написание постскриптума датируется в работе пушкиноведа Д.Д. Благого третьим декабря 1830 г. Упоминаемые письма датируются соответственно 1 и 2 декабря 1830 г. Под самой датой рукой Пушкина выведено слово: ПлАтава (современное написание, напомню, через «о»). «Напишите мне, умоляю вас, в ПлАтавский карантин», – торопил будущую жену Пушкин. Интересно, успела ли Натали ответить нетерпеливому жениху?
В это время на почтовой станции в Платаве, как и на многих ей подобных в Богородском уезде, отсутствовали элементарные удобства – не было ни гостиниц, ни трактиров. Об этом не раз докладывал своему начальству смотритель двенадцатого класса Иван Черепин. Молодому барину (Пушкину) нашли один уголок. В доме местного ткача, видимо, не обременённого семьей. Имя его документально подтвердить сложно, но местные старожилы (в том числе и в беседах со мной) называли по существующему преданию здешнего ткача Данилой Евтеевым…
Известно, что около пяти дней пришлось пожить у него в избе великому поэту. 5 декабря Пушкин уже был в Москве. Вместе с Александром Сергеевичем в Платаве побывали рукописи будущих знаменитых произведений, в том числе и «Повести Белкина».
Реакция Пушкина на предоставленный ему дорожный «комфорт» в подмосковной деревушке не заставила себя ждать? В послании к невесте он пожаловался: «Вот до чего мы дожили, — что рады, когда нас на две недели посадят под арест в грязной избе к ткачу на хлеб и воду». Эту упоминаемую избу на окраине нынешней Плотавы, по рассказам старожилов, разобрали на дрова в 1944-м. Неподалёку находился заветный колодец, выкопанный дедами и прадедами сторожилов Елисовых в конце XVIII века. Вода в колодце многие десятилетия считалась самой вкусной в деревне.
Во время пушкинских праздников, которые начались в Плотаве-Ожерелках в 1979 году, а затем продолжены после небольшого перерыва в 1983-м, участники по традиции приходили к заветному колодцу. Побывала здесь летом 1989 г. и жительница Москвы, инженер по образованию, Юлия Григорьевна Пушкина. Родная дочь знаменитого «Гри-гри», последнего прямого потомка великого поэта по мужской линии, который написал: «Я тоже Пушкин. Не поэт. Писать стихи призванья нет». У правнука Александра Сергеевича, Григория Григорьевича Пушкина, прожившего более восьмидесяти лет, была своя судьба, яркая и тернистая. В 1941-1945-е потомок Пушкина воевал против фашистов. А Ю.Г. Пушкина много лет возглавляла Международный фонд «Наследие и наследники А.С. Пушкина».
Автор очерка Е. Голоднов с праправнучкой поэта Ю.Г. Пушкиной (в центре) и руководителем городского Клуба книголюбов Р.М. Гайда. Июнь 1989 г.
В Платаве первой половины XIX века сохранялось немало интересного для Пушкина как историка. Находились ещё в добром здравии свидетели войны с Наполеоном (французские фуражиры появились в здешних местах осенью 1812-го), участники народного ополчения, партизанских отрядов Герасима Курина и Егора Стулова. Местные старики помнили, как в Платаве останавливались герои Отечественной войны граф Михаил Семёнович Воронцов и начальник штаба армии Багратиона генерал-майор Эммануил Францович Сен-При… На здешнем старом кладбище можно было видеть погребения воинов, погибших при столкновении с французами. Местные старожилы помнили и более давние события. К примеру, как везли по Владимирке поздней осенью 1774-го закованного в кандалы Емельяна Пугачёва, ставшего главным героем «Капитанской дочки» Пушкина. Мимо Платавы шли в Сибирскую ссылку декабристы, среди которых – немало друзей поэта. Тема «пугачевщины» вдохновила Пушкина-историка и он в 1833-1834 гг. повторил свою поездку по Владимирке…
Имеются документальные свидетельства, что в конце сентября 1830-го Платавскую почтовую станцию со всеми ямщиками и лошадьми перевели (до особого распоряжения начальства) в соседнюю старообрядческую деревню Микулину (ныне Никулино). Первоначально – в конце XVIII, начале XIX века – почтовая станция находилась именно здесь. Никулино располагалось всего в шести верстах от Платавы на самой границе с Владимирской губернией. По всей вероятности, эту станцию вновь вернули на своё законное место незадолго до приезда Пушкина.
Знаменательно, что родом из старообрядческой деревни Никулино была бабка знаменитого мецената Саввы Тимофеевича Морозова Ульяна Афанасьевна.
Из бесед с платавскими старожилами, и в частности, с Евдокией Михайловной Буравлевой (Карпышовой) (1890-1988 гг.), Клавдией Сергеевной Елисовой (1911-1996 гг.) и Василием Сергеевичем Елисовым (1912-1998 гг.) мне стало понятным, что именно отцы их и деды передали из уст в уста семейные предания о пребывании Пушкина в Плотаве. И именно в ней первоначально планировали установить монумент поэту. Но на всё воля Божья.
Справедливости ради скажем, что бывшая ткачиха Е.М. Буравлёва и её сын Валентин Николаевич Буравлёв (как и другие местные энтузиасты) многое сделали по увековечению памяти Александра Сергеевича. Начиная с послевоенных лет, обращались в различные инстанции, писали в центральные СМИ. И — вот результат. Сначала (в конце 1950-х) появилась на стене деревенского клуба мемориальная доска, а затем, в декабре 1962 года, торжественно открыт монумент работы известного орехово-зуевского скульптора Николая Павловича Пустыгина. Поистине «не зарастёт народная тропа».
Родившуюся в Платаве в начале 1890 года Евдокию Буравлёву (Карпышову) назвали в честь героини «Станционного смотрителя» — Дуней. Она рано научилась грамоте, любила читать Пушкина, Толстого, Есенина, слыла большой мастерицей по ткачеству. В девяносто с лишним лет она помнила и исполняла старинные песни (и мне довелось ей подпевать). По странному стечению обстоятельств, в год Московской Олимпиады-80 в день 90-летнего юбилея Евдокии Михайловны, напротив ее дома (под номером «один») остановился туристический автобус с иностранцами. У них, как и у Пушкина с каретой, представьте, произошла поломка. Пока чинили автобус, иностранцы пообщались с «бабой Дуней». Заодно и тепло поздравили юбиляра. Узнали от неё много интересного.
Однажды, когда уже не было в живых Евдокии Михайловны, ураганный ветер сломал вековой тополь вблизи её дома. Могло бы всё кончиться печально для хозяев, для сына бабы Дуни. Но стихия пощадила старый дом — огромное дерево свалилось рядом.
Может, это знак свыше, пример бережного отношения к памяти – человеческой, исторической?
Фото: tourister.ru, fotokto.ru, dhoz.ru, из архива автора
Интервью: Михаил Визель
На сайт Pushkin-digital.ru я попал просто через Яндекс: искал некоторые подробности, связанные с «Пиром во время чумы». И, поизучав этот сайт, оказался поражен, во-первых, исчерпывающей полнотой предоставленной информации – включая, например, оригинальный английский текст рецензии 1816 года на уилсоновскую “The City of the Plague” – а во-вторых, самим фактом, что вижу этот ценнейший ресурс впервые. Что, учитывая некоторые мои занятия, удивительно.
Оказавшись в Петербурге, я не упустил возможности расспросить Гавриила Беляка – младшего научного сотрудника отдела пушкиноведения Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН, фактически ведущего этот проект.
Первый вопрос протокольный и неизбежный: когда появился проект Pushkin Digital, чьими усилиями создается и какие задачи перед собой его создатели ставят?
Гавриил Беляк: Он был задуман достаточно давно – уже почти 6 лет назад. Изначально он осуществлялся по гранту РГНФ, как грантовый проект, руководителем которого согласился выступить Всеволод Евгеньевич Багно, тогда – директор Пушкинского Дома. Но еще одним руководителем этого проекта была, как и сейчас, Мария Наумовна Виролайнен, заведующая отделом пушкиноведения. И в этом отделе уже двадцать лет готовится (и следующие сто лет будет готовиться) новое полное комментированное академическое собрание сочинений Пушкина.
Удивительным образом получилось, что сегодня в России Пушкин не откомментирован. И запрос на книги вроде вашей «Пушкин. Болдино. Карантин» связан именно с этим. Но эпоха бумажных комментированных академических изданий уже уходит в прошлое. Когда создавались такие всем нам известные издания, как, скажем, Полное собрание сочинений Достоевского, это был формат, востребованный массовым читателем. Это собрание сочинений было на полке в каждой интеллигентной семье вне зависимости от того, кем эти люди были по профессии – инженерами или историками. Это был тот формат организации информации, который наиболее прост, понятен и удобен.
Почему в России не случилось академического собрания сочинений Пушкина – большая отдельная история. Говорят, что когда в 37-м году, к «юбилею», Сталину показали пробный том академического собрания сочинений, он его открыл и увидел, что текста – всего несколько сот страниц, а за ними идет бесконечный раздел комментариев. Вынесенная резолюция гласила: «Народу это не нужно».
После этого все остальные тома были подготовлены без комментариев – осталась только текстология. Зато пушкинские рукописи были полностью прочитаны тогдашними прекрасными специалистами. Но сегодня эта работа производится заново, причем иногда оказывается, что тот или иной текст, который мы читаем в собрании сочинений, Пушкин не писал – это редакторская компиляция, составленная на основе нескольких разных автографов. Всё это требует перепроверки. Но главное, что нет комментария. А культурная дистанция становится всё больше и больше.
Сегодня подготовлено уже пять томов нового пушкинского академического собрания сочинений, и основой проекта Pushkin Digital стал один из них – том драматургии, для которого и были подготовлены комментарии к «Маленьким трагедиям». И тут я должен подчеркнуть: вся академическая ценность этого проекта – заслуга моих коллег-пушкинистов. Я, собственно говоря, не пушкинист – я написал диссертацию по литературе ХХ века и в этот проект попал именно как переупаковщик материала. Когда я впервые столкнулся с подготовкой этого собрания сочинений, мне стало понятно, что в том формате, в котором оно сегодня готовится, оно не будет востребовано той аудиторией, которой предназначено. Тираж этого издания – около 500 экземпляров, доходят ли они до тех, кому они действительно нужны, мы не знаем. Договор на собрание сочинений заключен с издательством «Наука», может быть, какое-то другое издательство и могло бы повысить тираж, но в выборе мы не вольны. А главное, сам формат на фоне сегодняшних интернет-возможностей становится достаточно архаичным. Комментарий отсылает к другим исследованиям, к журналам и книгам пушкинской эпохи – но воспользоваться этими ссылками можно только в по-настоящему богатой библиотеке. А без этого том издания становится путеводителем по пространству, доступа к которому у рядового читателя нет и быть не может.
Рядовому читателю это и не нужно – это же академическое собрание.
Гавриил Беляк: Это интересный вопрос – нужно ли рядовому читателю, например, современному школьнику понимать, что написано в пушкинских текстах. Да, традиционно есть издания популярные, а есть издания академические. И комментарии к популярным изданиям, как правило, готовятся на основе комментариев академических. Это нормальная ситуация – популярный комментарий требует другого языка и другого объёма. И стратегии, в соответствии с которыми совершается перевод с одного формата на другой, могут быть различными. Это ведь не всегда упрощение. Я помню, в детстве на меня оказал фантастическое впечатление комментарий к «Властелину колец», написанный переводчиками. Они в детскую книжку засунули комментарий, академический по способу организации. Это был текст, который был понятен 10-12-летнему ребёнку и адресован ему, но при этом он был устроен точно так же, как взрослый комментарий, скажем, в том же собрании сочинений Достоевского, которое я открыл спустя несколько лет. Поэтому упрощение и сокращение – это не обязательно единственная стратегия.
Стиль и язык – это тоже очень важные вещи. И язык академического собрания сочинений – это действительно особый язык. По Лотману – это коммуникация первого типа, направленная на точную, без искажения передачу информации при условии наличия у адресата и адресанта максимально совпадающих кодов. Увы, в реальности коммуникация такого рода встречается достаточно редко.
Вы сказали, что начались работы 6 лет назад. А когда, собственно, сайт открылся, когда стал доступен онлайн?
Гавриил Беляк: Сайт в том виде, в котором он есть, впервые был выложен 4 года назад. Тогда были выложены только «Маленькие трагедии». За это время, продолжая работу над проектом в его текущем виде, мы дополнили его «Подражаниями Корану», добавили «Сцены из рыцарских времён». И собираемся в ближайшее время начать выкладывать «Повести Белкина». По крайней мере, две из них почти готовы.
А «Годунов»? Раз выкладывается том драматургии?
Гавриил Беляк: Вопрос в автографах. Текущий проект мы вообще рассматриваем не как окончательную версию, а как полигон для испытания разных способов подачи и обработки материала.
Да, там заявлено, что это «модель академического собрания».
Гавриил Беляк: Да. Это отнюдь не тот конечный вид проекта, который мы хотели бы создать.
А каким вы бы хотели увидеть конечный вид?
Гавриил Беляк: Дело в том, что, когда проект только начался, к нему возник некоторый интерес. Были публикации, была презентация. Мы начали искать финансирование для того, чтобы расширить это электронное издание. Ведь понятно, что, не имея IT-отдела, делать масштабные IT-проекты невозможно. Пушкинский Дом как академический институт не имеет IT-отдела и не может его себе позволить, – так же, как не может позволить себе нанять ещё десяток-другой сотрудников, обладающих принципиально другой квалификацией, необходимой для адаптации контента под новые форматы. В процессе поисков финансирования нам удалось представить проект на заседании Совета по русскому языку при президенте РФ. Было это уже больше года назад. Проект был поддержан Владимиром Ильичом Толстым и одобрен президентом. И на сегодняшний день, по крайней мере, на бумаге этот проект включён как центральный в планы подготовки празднования пушкинского юбилея в 2024 году.
225 лет.
Гавриил Беляк: Да. Но сейчас мы находимся в неопределенной ситуации. Проект был рассчитан на 4 года, год уже прошёл, финансирование все ещё не открыто – мы попали в подвешенное состояние. Ждём, когда будет подписан окончательный указ президента о подготовке к юбилею, когда будет открыто финансирование, когда мы сможем начать проект в том виде, в каком мы его, собственно, задумали.
А задумали мы его как проект, идущий не от готового комментария, а от конечного формата. Наша задача – для начала создать единый корпус пушкинских текстов. Это поразительно, но сегодня у нас нет возможности совершить сквозной поиск с учётом жанров.
Проект заявлен как состоящий из двух основных частей. Первая из них связана с собственно пушкинскими текстами и со всеми существующими научными комментариями к ним. Наша идея заключается в том, чтобы собрать корпус пушкинских текстов, снабдить их системой тэгов, позволяющих сортировать их по году, жанру, адресату, наличию/отсутствию цензуры, наличию/отсутствию автографов, опубликованности/неопубликованности, ну и так далее, предполагается целая система тэгов. К каждому тексту должны быть приложены все его печатные и рукописные источники и все его значительные издания. Каждый текст должен сопровождаться комментарием, если он уже есть, – академическим, если нет – статьей из подготовленной в Пушкинском Доме Пушкинской энциклопедии или материалом других изданий, а также и избранной библиографией. В нашем институте есть замечательный Пушкинский кабинет. Это библиотека и одновременно библиографический ресурс, благодаря которому в бумажной и электронной картотеке вы можете найти все статьи и книги, в которых то или иное произведение Пушкина упоминается. Мы хотим запустить процесс сквозного сканирования пушкинианы.
Как только мы это сделаем, каждый пушкинский текст окажется окружен материалами, которые станут огромным подспорьем в дальнейшей работе для исследователя. К каждому тексту будет прикреплена его рукопись (или несколько рукописей), его печатные источники и научная литература о нем. Это первая половина проекта. Сложность заключается, во-первых, в разработке базы данных, ее архитектуры, в огромных массивах сканирования и в необходимости распознавания вручную, редактирования текстов, потому что тщательность их подготовки напрямую связана с точностью получаемых на выходе результатов, а также с оцифровкой пушкинских рукописей. В это сложно поверить, но пушкинские рукописи сегодня не оцифрованы, эта работа только-только начинается.
Вот в это действительно сложно поверить. Вы имеете в виду не оцифрованы на достаточном уровне, с достаточным разрешением?
Гавриил Беляк: Электронной версии всех пушкинских автографов у нас нет. Есть страховые копии, чёрно-белые снимки, есть прекрасные факсимильные издания пушкинских рукописей. Одно из них подготовлено, кстати, при финансовой поддержке Форума лидеров бизнеса под эгидой принца Эдинбурского…
…Свежепреставленного принца Филиппа.
Гавриил Беляк: Да-да. На этом, собственно говоря, всё заканчивается. Есть два факсимильных издания, они у нас, конечно, отсканированы уже с факсимиле в достаточно хорошем разрешении – этим можно пользоваться. Большой части пушкинских автографов в цифровом виде, в виде сканов с нормальным разрешением, просто нет, и их очень непросто изготовить. Доступ к рукописям имеется только у хранителя, а оцифровка каждого листа требует большой работы в определенных световых и климатических условиях. Это сложная процедура, она предполагает выставление шкалы цветокоррекции, описание и шифрование каждого файла и многое другое. Чтобы все это осуществить, нужны техника, ресурсы, люди, причем особые люди. Чтобы стать таким специалистом, как хранитель пушкинских рукописей Татьяна Ивановна Краснобородько, нужны талант и опыт не одного десятилетия.
Вы описываете процесс кропотливой работы с рукописями и подготовки академического собрания сочинений. А в чью голову пришла простая мысль: «А давайте-ка мы всё это выложим на отдельный сайт»?
Фото: Михаил Визель
Гавриил Беляк: Честно говоря, инициатором стал я. Потому что, видя практику подготовки издания, глядя на то, как работают коллеги, я понимал, что цифровой формат будет более адекватен и для осуществления работы, и для представления ее результатов. Рукопись необходимо видеть в оригинале. Но в процессе работы ею очень удобно пользоваться в цифровом виде, имея возможность увеличить ее на компьютере и так далее. Ну и, кроме того, – обидно, когда очередной том, в который вложено столько труда, выходит тиражом 500 экземпляров, и круг читателей оказывается лишь незначительно шире круга его авторов. Это печальная ситуация. Я глубоко уверен, что содержание академического комментария, объём знаний, содержащихся в этом тексте, адресован куда более широкой аудитории, и просто оцифровать существующий текст – это только первый шаг.
Со следующим шагом связана вторая часть проекта. После того, как мы провели оцифровку, у нас появляются совершенно другие возможности исследования материала. Я последнее время занимаюсь digital humanities – цифровыми технологиями в гуманитарной среде. Почему вы засмеялись?
Простите. Я задумался, что такое цифровые технологии в гуманитарной среде, и вдруг сообразил, что это же очень просто: «Привет, Алиса!»
Гавриил Беляк: Ну… «гуманитарными технологиями» называют примерно все технологии, с которыми человек взаимодействует напрямую. И голосовые помощники, наверное, в этом смысле – тоже. Но «привет, Алиса!» – это просто технология. А вот понять, каким образом эта технология изменит наш способ общения с нашими детьми, или способ общения детей, которые вырастут с умной колонкой, с их родителями, как меняются практики чтения и комментирования в цифровой среде – это уже вопрос для дисциплины, которая должна будет называться «цифровая антропология».
Умберто Эко лет двадцать с лишним назад на одной из своих публичных лекций в Москве с юмором говорил, что во времена его молодости какой-нибудь учёный мог выискивать все случаи употребления союза «и» в «Сумме теологии» Фомы Аквинского, и это считалось серьёзной научной работой. А сейчас поисковик делает это за секунду, и никто не считает, что это научная работа.
Гавриил Беляк: Я думаю, что он имел в виду совершенно конкретный проект. Дело в том, что Corpus Thomisticum – вообще первый проект в области digital humanities. И создание цифрового корпуса всех произведений Фомы Аквинского, тогда ещё на перфокартах, стало первым шагом к появлению цифровых методов исследования – именно потому, что тот самый несчастный учёный довольно быстро понял, что задача подсчитать все случаи употребления имени Бога во всех текстах Фомы Аквинского… ну, займёт у него примерно всю оставшуюся жизнь.
И многие охотно на это идут. Академическая наука – спокойная, размеренная, сидишь и «занимаешься наукой».
Гавриил Беляк: Сегодня очень популярны количественные исследования. Бум биг дата… Я не убежден в перспективности этого направления. Это всего лишь базовый этап на пути развития нашей дисциплины, который позволит ей обрести определенную фундированность материала, бòльшую точность в высказываниях. Но нередко ответы на те вопросы, которые можно получить при помощи этих исследований, бывают известны уже до того, как они заданы, а сам вопрос всегда исходит из тех исследовательских предпосылок, которые есть у ученого, и если мы можем посчитать все книжки, написанные в XIX веке, то вопрос к ним мы можем задать только исходя из того, что почерпнули в тех прочитанных нескольких тысячах, которые нам известны.
И таким образом методологическая ловушка, которую якобы были призваны решить эти прекрасные новые методы, – прочитывание того самого the great unread, о котором пишет Франко Моретти в книге «Distant reading», оно возможно на уровне технологии, но на уровне методологии это просто ещё один искус новым методом, который пытается выдать гуманитарные дисциплины за дисциплины точные.
Digital Humanities – это впечатляет, но есть вопрос банальный, зато насущный. Как вы решаете проблему авторских прав? И решаете ли вообще?
Гавриил Беляк: Большинство текстов, которые нами выложены, уже вообще не попадают под закон об авторских правах. Касается это только некоторого числа научных исследований. И здесь существует большая проблема, потому что по закону мы должны заключать договор с каждым из этих авторов, большинство этих авторов, к сожалению, уже не с нами…
Но есть наследники…
Гавриил Беляк: Не во всех случаях они есть, не во всех случаях они есть «к счастью». Это действительно очень большая проблема. И при отсутствии специального юридического отдела и отдела по авторским правам идея заключить договоры с несколькими сотнями авторов кажется утопической. В законодательстве есть некоторая лазейка, которая позволяет размещать материалы для научного использования. Поскольку Пушкинский Дом является научной библиотекой, то на нашем сайте так и написано: все материалы предоставлены для научного использования. А в случае претензии кого-то из авторов к тому, что их материалы размещены на нашем ресурсе, мы готовы в тот же момент снять материал с публикации.
Этот вопрос возникает скорее в связи не с текстами, а с мультимедийными материалами – арии из опер, фильмы.
Гавриил Беляк: Тут всё достаточно просто – и правила ютуба, и правила авторского права позволяют предоставлять фрагменты из опер. Ни одно музыкальное произведение у нас не дано целиком. Только ознакомительные фрагменты. Исключение, по-моему, пара телеспектаклей, которые «Ленфильм» выложил сам на их собственном ютуб-канале.
К сожалению, вопрос о разумности нынешних законов об авторском праве… он лежит за пределами нашего разговора.
Вы уже отчасти ответили, но спрошу более целенаправленно: почему именно такой набор – «Маленькие трагедии», «Подражания Корану» и «Сцены из рыцарских времён»? И что дальше?
Гавриил Беляк: Очень важно оговорить: ресурс в том виде, в котором он есть, – это тестовая площадка. И за то время, пока мы его готовили, мы поняли, что продолжать его делать таким способом, как мы его делали, невозможно. Это технологически немыслимо – привязывание каждой гиперссылки вручную, загрузка каждого документа отдельно. При том, что документы измеряются уже тысячами, а вхождение гиперссылок – уже, наверное, десятком тысяч. Это совершенно утопическая задача, и представить себе, что мы можем так же, следуя той же логике, обслужить готовое академическое собрание сочинений, невозможно. Нам нужно было проверить технологию, выработать новые стандарты и понять, как будут выглядеть текстологические решения, как можно представить рукопись новым способом. И выбирали мы, именно исходя и рукописей.
Мы взяли «Маленькие трагедии» – там очень простые автографы. Дальше мы взяли «Подражания Корану» – у них есть и беловые, и черновые автографы, достаточно сложные, и посмотрели, как работает предложенный нами способ росписи. Да, он работает, но мы остались не удовлетворены – он всё равно непонятен тому, кто сам не является текстологом. Мы ведём поиски дальше в разных направлениях. Попробовали прозу на «Повестях Белкина», на «Сценах из рыцарских времён», попробовали разные типы текстов. Понятно, мы выбирали то, что уже подготовлено, то, к чему есть комментарии, какие-то массивы научной литературы, нами уже более-менее оцифрованные, и те случаи, где есть тестовая задача. Сегодня мы понимаем, что продолжать этот ресурс в таком виде невозможно, потому что это отнимает у отдела те силы, которые должны идти на подготовку следующих томов академического собрания сочинений.
Сколькими руками, собственно, делается проект «Pushkin digital»?
Гавриил Беляк: Участвуют авторы комментариев. Они всегда участвуют в работе, в сверке, в редактировании. Есть команда программистов, на старте это был один программист, сегодня это маленькая фирма, в которой работают 3 или 4 человека, мои друзья, они доделывают что-то в рамках небольшой субсидии, которую мы получили на поддержание этого проекта. Своего IT-отдела у нас нет.
Что довольно странно, потому что ведь и до «Pushkin digital» у Пушкинского Дома была большая электронная библиотека…
Гавриил Беляк: У Пушкинского Дома огромный задел электронных проектов самого разного рода. Есть новый сайт «Академические собрания сочинений, подготовленные в Пушкинском Доме», на котором издания выложены в формате, позволяющем их удобно цитировать. Сегодня у нас есть Лаборатория цифровых исследований литературы и фольклора, которая занимается как раз quantitative studies, количественными исследованиями, ее сотрудники готовят корпус детской литературы ХХ-ХХI вв., и у них есть свои инструменты и ресурсы. Но это тоже не отдел программистов, это отдел людей, которые готовят корпуса, это очень кропотливая занудная работа по тэгированию, вычитыванию и разметке текстов. Все эти ресурсы не собраны, не соединены и с трудом обслуживаются. Это одна из наших главных проблем. Да, структура нашего финансирования не предполагает, что нам вообще нужен IT-отдел, потому что ну зачем гуманитариям IT?
Странный вопрос. Кто так может рассуждать? Это как товарищ Сталин с его «кому нужны эти комментарии».
Гавриил Беляк: Так рассуждают те, кто считает, что если мы не проводим экспериментов, не выкладываем базы данных, если нам не нужны суперкомпьютеры для моделирования сложных процессов, то и IT-отдел нам не нужен. Основной деятельностью нашего Института является подготовка книг. Понятно, что постепенно это должно дополняться и подготовкой электронных проектов. Отчасти это уже происходит. С точки зрения контента этим занимается небольшая команда — внутри отдела два, три, четыре человека. Иногда мы привлекаем студентов, которые приходят на практику. В результате работа идёт чрезвычайно медленно. В проекте, каким мы его сейчас планируем, основная идея заключается в автоматизации процесса прикрепления гиперссылок, создания параллельных корпусов текстов, автоматической разметке и соединении одного объекта сразу со всеми вхождениями, его упоминаниями его в большом корпусе.
Потому что когда мы готовим электронные версии по одному произведению, получается следующее. Мы привязываем к нему, например, монографию Лотмана или Вацуро или какое-нибудь издание Байрона. А когда мы переходим к следующему произведению, каждую такую ссылку нужно привязывать заново. А вот если у нас будут все тексты и все комментарии, а также уже выполненная разметка всех тех библиографических ссылок, которые есть, мы сможем один объект прикрепить сразу в тысячу мест.
Это кардинальным образом меняет дело. Казалось бы – речь идет всего об одном клике, но сумма таких кликов складывается в сотни часов труда квалифицированного научного работника, а это время, которое он мог бы потратить на творческое исследование.
Это ровно то, о чём писал Умберто Эко – что появление новых технологий высвобождает время на то, что раньше казалось вообще немыслимым. Точнее, то, что раньше казалось немыслимым, оказывается, может делать машина. Как раз о немыслимом и хотел спросить под конец. Как так могло получиться, что ваш покорный – шеф-редактор портала «ГодЛитературы.рф», автор книги про Пушкина, узнал о существующем четыре года ресурсе случайно месяц назад, возясь с темой «Пир во время чумы»? Вопрос риторический, но без его практического решения не будет ни финансирования, ни развития.
Гавриил Беляк: У нас есть академические задачи, и есть задачи, связанные с просвещением. Основная аудитория Пушкина в России – не редакторы порталов, не литературные критики, а школьники. И отсутствие мультимедийного, комментированного, интересного, удобного в использовании издания текстов Пушкина, а лучше – электронного учебника в том виде, как мы это видим для школьников, сегодня в России – это странно, мягко говоря.
И вторая часть нашего проекта связана с созданием интерактивного школьного учебника, в котором вокруг каждого текста будут представлены комментарии, но не такие, как в академическом издании, а построчные примечания в виде тестов или игр. Ну, например, «19 октября»: «А ты, вино, печальной стужи друг, Пролей мне в грудь отрадное похмелье». Что такое «похмелье»? Спросим у современного школьника, предложив три варианта ответа. Понимает ли он, что похмелье в данном случае – это само опьянение, а не посталкогольный синдром? Цитата отсылает нас к теме пиров, к вакхической теме. И вот вам ещё три стихотворения Пушкина, которые с этой темой связаны, и там используются повторяющиеся устойчивые модели. А вот тут же рядом: «Пылай, камин, в моей пустынной келье». Камин в келье? Что это значит? Три картинки: келья в монастыре, лицейская комнатка Пушкина и комната в Михайловском. Как вы думаете, на какой из этих картинок келья? Школьник выбирает ответ, система говорит: правильно – это келья в монастыре, а ещё лицеист-Пушкин называл кельей свою комнатку, а ещё это поэтический приём, использованный в «19 октября»: вот комната в Михайловском, с этим локусом соединен другой, поэтический, вот что возникает в результате их совмещения.
То есть – интерактивный игровой учебник, который в том формате, который уже существует в «Арзамасе» или у Зыгаря в его проектах с «Яндексом», не только комментирует текст, но и даёт школьнику азы каких-то важных понятий теории литературы, которая позволяет понимать, как этот текст устроен. Вот упоминание кого-то из лицеистов – вот вам краткая биография, вот сюжет взаимоотношений с Пушкиным, а вот ещё три текста, в которых этот лицеист упоминается и которые с ним связаны. Вот такова наша стратегия, наш ответ на ваш вопрос. Как только мы создадим корпус, мы сможем делать подборки, выпускать еженедельные материалы и уже на основании этого развиваться в сторону медиапроекта.
Есть академическое собрание сочинений, есть научная задача, и есть абсолютно другая задача, на обслуживание которой необходима, в общем-то, ещё одна отдельная команда людей. На создание которой мы рассчитываем, и я надеюсь, что вскорости это произойдёт.
Ну и напоследок: мы с вами знаем про «Фундаментальную электронную библиотеку» (feb-web.ru) – колоссальный проект, ставящий своей целью выложить онлайн полные собрания сочинений русских классиков, отсканированные с пагинацией, чтобы их можно было цитировать, а также собрать всевозможные сопроводительные материалы: учёные, справочные, библиографические. Так вот вопрос: зачем распылять силы и ресурсы, которых и так мало? Не продуктивнее ли объединить усилия?
Гавриил Беляк: Ну, во-первых, в России объединить какие-нибудь усилия – это значит приложить ещё некоторые дополнительные усилия, как правило, сводящиеся к басне «Лебедь, рак и щука». Но даже не это главное. Я вообще не уверен, что создавать один ресурс – это правильно. Есть куда более полезные стратегии. Есть, например, единые стандарты подачи информации, единые стандарты разметки документов, которые позволяют использовать и объединять данные разных проектов для любых исследований. Идея создания единой всероссийской электронной цифровой библиотеки всех существующих гуманитарных исследований уже возникала…
Но мы говорим не про «все ресурсы», а только про Пушкина.
Гавриил Беляк: Да, мы говорим про Пушкина, но ФЭБ – ресурс, посвящённый отнюдь не только Пушкину. Это во-первых. Во-вторых, ФЭБ – это ресурс с определённой логикой, с определённой аудиторией и определёнными задачами.
Их логика – «мы предоставляем электронные копии конкретных бумажных книг».
Гавриил Беляк: Да, конкретных бумажных изданий. И это очень важный ход, нужный ход. Но ФЭБ – это в первую очередь электронная библиотека. А то, что хотим в конечном счёте создать мы, не является библиотекой. Я думаю, что скорее правильно говорить или о какой-то платформе, или о каком-то виртуальном пространстве, в котором с каждым текстом Пушкина связаны все документы, факты, связи, которые можно вокруг него выстроить. Это скорее гипертекстовое пространство, чем ресурс.
Понимаете, это вопрос о том, на что мы делаем упор – на элементы или на отношения, на связи. В электронной библиотеке ключевым является документ, элемент. Здесь ключевыми являются связи и отношения. И система тэгирования позволяет это обеспечить. Если все пушкинские тексты размечены, используя тэг «отправлено в письме», мы можем сразу же сделать подборку стихотворений, автографы которых находятся в письмах, а среди них выделить те, что были посланы для публикации, те, что составляют неотъемлемую часть письма, те, что сообщались для распространения в списках и т. д. Или мы можем собрать все альбомные стихотворения Пушкина. То есть мы можем группировать тексты, обладающие теми или иными общими типами связей, и рассматривать такие группы как новый объект изучения или размышления.
Иными словами, в отличие от электронной библиотеки, мы создаем такое текстовое поле, в котором можно двигаться в самых разных направлениях. Но само это поле, в котором каждый текст связан с каждым, безгранично и не имеет сюжета. А обретение сюжета – возможно, самая интересная задача как для исследователя, так и для читателя. И она должна решаться интерактивным способом.