Пропп морфология волшебной сказки реферат

Языкознание лингвистика - наука о человеческом естественном языке и обо всех языках мира как конкретных его представителях, общих законах строения

image 2
ЯЗЫКОЗНАНИЕ (лингвистика) — наука о человеческом естественном языке и обо всех языках мира как конкретных его представителях, общих законах строения и функционирования человеческого языка. Развивалось на Древнем Востоке: в Месопотамии, Сирии, М. Азии и Египте, а также в Древней Индии (5 -4 вв. до н. э.),

image 3
Лингвист (языковед)-ученый, специалист по лингвистике (языкознанию, языковедению). Ломоносов М. В. Потебня А. А. М. В. Ломоносов – А. А. Потебня – один из первых выдающийся русский языковед, лингвистов, изучавших законы философ, первый крупный теоретик и формы лингвистики в русского языка. России. Востоков А. Х. Востоков — выдающийся русский языковед, положил начало научному изучению истории славянских языков.

image 4
Игра: «Лингвистическое лото» Раздел науки о языке, изучающий лексическое значение слов Раздел языкознания, занимающийся изучением нормативного литературного произношения Раздел языкознания, изучающий устойчивые сочетания слов Раздел языкознания, изучающий части изучающий звуки изучающий речи постановку знаков препинания Раздел языкознания, изучающий стили правильное происхождение слов речи написание слов Слова для справок: лексика, фонетика, орфоэпия, фразеология, морфология, пунктуация, стилистика, этимология, орфография.

image 5
В России конца XIX века сложились две большие лингвистические школы — Московская и Казанская. Их основателями были два великих русских лингвиста — Филипп Фёдорович Фортунатов и Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ. Фортунатов Ф. Ф. Бодуэн де Куртенэ И. А.

image 6
Филипп Федорович Фортунатов (1848– 1914) Филипп Федорович Фортунатов, русский языковед. Родился 2 января 1848 в Вологде в семье учителя. В 1868 окончил Московский университет. За четверть века преподавательской деятельности в Москве Фортунатов прочел множество разнообразных университетских курсов по сравнительно-исторической грамматике, общему языкознанию и древним индоевропейским языкам и стал основоположником Профессор кафедры сравнительной грамматики Московской лингвистической индоевропейских языков школы.

image 7
Исследовательская деятельность Ф. Ф. Фортунатова Фортунатов особенно активно занимался сравнительно — историческим языкознанием. Изучал древнеиндийские памятники письменности. Ф. Ф. Фортунатов ввёл термин морфология вместо бытовавшей в то время этимологии и разработал учение о форме слова, превратив морфологию в самостоятельную дисциплину. учение о форме слова опиралось на реально существующее в языке материальное выражение этой формы, т. е. форма слова могла быть установлена только там, где она материально представлена.

image 8
МОСКОВСКАЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ ШКОЛА. Шахматов А. А. Покровский М. М. Аванесов Р. И. Реформатский А. А. Ушаков Д. Н. Томсон А. И. Петерсон М. Н. Пешковский А. М.

image 9
Морфология включает в себя: учение о словоизменении в языке (склонении и спряжении); учение о структуре слова (морфемику); учение о частях речи; учение о словообразовании.

image 10
Морфологические нормы современного языка «Современные школьники должны бережно относиться к родному языку и осваивать приемы научноисследовательской работы при изучении основ науки о языке. » (Произведите морфологический и словообразовательный разбор выделенных слов).

image 11
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ БОДУЭН ДЕ КУРТЕНЕ. Русский и польский языковед Родился 3 ноября 1929 года в Варшаве. По родословной легенде происходил из древнего французского рода Куртене, который выводил себя от короля Людовика VI. В 1875 учёный стал профессором, а в 1897 членом-корреспондентом Академии наук. Работал в Казанском (1874- 1883), Юрьевском (1883- 1893), Краковском (1893- 1899), Петербургском (1900- 1918) университетах. Основал Казанскую лингвистическую школу

image 12
Исследовательская деятельность И. А. Бодуэна де Куртене Бодуэн де Куртене совершил переворот в науке о языке: до него в лингвистике господствовало историческое направление, а языки исследовались исключительно по письменным памятникам. Ученый доказал, что сущность языка — в речевой деятельности и призывает к изучению живых языков и диалектов. Он проводит по нескольку месяцев в экспедициях, изучая славянские языки и наречия и при этом тщательно записывает все фонетические их особенности. Важность этого нового подхода к изучению языка можно сравнить с ролью, которую в естественных науках играет принцип эксперимента: без экспериментальной проверки теория мертва. И. А. Бодуэн де Куртене создал теорию фонем и фонетических чередований, которая до сих пор сохраняет свою научную ценность. Логическим развитием теории фонем явилась с теория письма. В ней были заложены многие основные идеи и понятия, фигурирующие в современных работах.

image 13
Казанская лингвистическая школа Представители Казанской лингвистической школы: Александров Александр Иванович Анастасиев Андрей Иванович Архангельский Александр Семенович Богородицкий Василий Алексеевич Булич Сергей Константинович Владимиров Петр Владимирович Крушевский Николай Вячеславович Кукуранов Николай Сергеевич Казанский университет Радлов Василий Васильевич Богородицкий В. А. Булич С. К. Крушевский Н. В.

image 14
Современные фонетические нормы. «Русский язык – это научная система, развивающаяся по своим законам и являющаяся предметом изучения ученых-лингвистов» (Произведите фонетический разбор выделенного слова).

image 15
Подведение итогов урока. 1. Русский язык – это научная система. 2. Русские лингвисты внесли огромный вклад в развитие как мирового, так и отечественного языкознания. Российские ученые — пример для молодого поколения 3. Школьникам необходимо развивать аналитическое мышление и речь, осваивать приемы научно-исследовательской работы при изучении родного языка и основ науки о языке.

Становление и развитие русского языкознания связаны с такими корифеями в области лингвистики, как М. В. Ломоносов, А. Х. Востоков, В. И. Даль, А. А. Потебня, А. А. Шахматов, Д. Н. Ушаков, А. М. Пешковский, Л. В. Щерба, В. В. Виноградов, С. И. Ожегов, А. А. Реформатский, Л. Ю. Максимов. Это только немногие, наиболее яркие представители русской науки о языке, каждый из которых сказал собственное слово в лингвистике.

М. В. Ломоносов (1711-1765), которого А. С. назвал «первым нашим университетом», был не только великим физиком, вдумчивым естествоиспытателем, но и блестящим поэтом, замечательным филологом. Он создал первую научную российскую грамматику («Российская грамматика», 1757). В ней он, исследуя язык, устанавливает грамматические и орфоэпические нормы, причем делает это не умозрительно, а на основе своих наблюдений над живой речью. Он размышляет: «Почему шире, слабее лучше, чем ширее, слабе?» Наблюдает за московским произношением: «Говорят жжался, а не сжался». Подобных этим наблюдений у него тысячи. Ломоносов первый разработал научную, классификацию частей речи. Ломоносов создал знаменитую теорию «трех штилей», которая оказалась не выдумкой сухого теоретика, а действенным руководством при создании нового литературного языка. Язык он разделил на три стиля: высокий, посредственный (средний), низкий. Высоким стилем предписывалось писать оды, героические поэмы, торжественные «слова о важных материях». Средний стиль был предназначен для языка театральных пьес, сатир, стихотворных дружеских писем. Низкий стиль — стиль комедий, песен, описаний «обыкновенных дел». В нем нельзя было употреблять высокие церковнославянские слова, предпочтение отдавалось собственно русским, подчас простонародным словам. Весь пафос теории Ломоносова, под влиянием которой долгое время находились все крупные деятели XVIII века, заключался в утверждении литературных прав русского языка, в ограничении церковнославянской стихии. Ломоносов своей теорией установил русскую основу литературного языка.

А. X . Востоков (1781-1864) был по натуре человеком независимым и свободным. Эти черты его характера отразились и в его научных трудах, из которых наибольшую славу ему принесли исследования по истории славянских языков. Востоков явился основоположником славянской филологии. Он написал знаменитую «Русскую грамматику» (1831), в ней он осуществил «перебор всего русского языка», рассмотрел его грамматические особенности на уровне науки своего времени. Книга издавалась множество раз, была основной научной грамматикой для своего времени.

В. И. Даль (1801-1872) многое успел сделать в жизни: был морским офицером, прекрасным врачом, путешественником-этнографом, писателем (его псевдоним Казак Луганский). Его очерки и рассказы В. Г. назвал «перлами современной русской литературы». Но больше всего он известен нам как составитель уникального «Толкового словаря живого великорусского языка», работе над которым он отдал 50 лет своей жизни. Словарь, в котором 200 тысяч слов, читается как увлекательнейшая книга. Значения слов Даль толкует образно, метко, наглядно; объяснив слово, раскрывает его значение с помощью народных поговорок, пословиц. Читая такой словарь, узнаешь быт народа, его взгляды, убеждения, стремления.

А. А. Потебня (1835-1891) был выдающимся русским и украинским филологом. Это был необычайно эрудированный ученый. Его основной труд «Из записок по русской грамматике» в 4-х томах -посвящен сопоставительному анализу украинского и русского языков, истории основных грамматических категорий, сопоставительному изучению синтаксиса восточнославянских языков. Потебня рассматривал язык как составную часть культуры народа, как компонент его духовной жизни, и отсюда его интерес и внимание к обрядам, мифам, фольклору славян. Потебню глубоко интересовала связь между языком и мышлением. Этой проблеме он посвятил, будучи еще совсем молодым, свою зрелую, глубоко философскую монографию «Мысль и язык» (1862).

А. А. Шахматов (1864-1920) — один из самых выдающихся филологов на рубеже XIX-XX веков. Его научные интересы были в основном сосредоточены в области истории и диалектологии славянских языков. Он посвятил более двух десятков работ проблеме происхождения восточнославянских языков. В последние годы жизни он читал Петербургском университете курс синтаксиса русского языка, по рукописным материалам которого был издан знаменитый «Синтаксис русского языка», когда его автора уже не стало. К этому труду восходят многие современные синтаксические теории.

Д. Н. Ушаков (1873-1942) является составителем и редактором одного из самых распространенных толковых словарей, знаменитого «Толкового словаря русского языка», замечательного памятника русского языка первой половины ХХ века. Этот труд Д. Н. Ушаков создавал уже в зрелом возрасте, будучи известен как ученый-лингвист. Он страстно любил русский язык, прекрасно его знал, был образцовым носителем русской литературной речи. Эта любовь в определенной степени повлияла на характер его научных интересов: больше всего он занимался вопросами орфографии и орфоэпии. Он автор многих учебников и учебных пособий по правописанию. Один только его «Орфографический словарь» выдержал более 30 изданий. Он придавал огромное значение разработке норм правиль – ного произношения, справедливо считая, что единое, нормативное литературное произношение — основа речевой культуры, без нее немыслима общая культура человека.

Одним из самых оригинальных лингвистов был А. М. Пешковский (1878-1933). Он много лет работал в московских гимназиях и, желая познакомить своих учеников с настоящей, научной грамматикой, написал остроумную, полную тонких наблюдений монографию «Русский синтаксис в научном освещении» (1914), в которой как будто беседует со своими учениками. Вместе с ними он наблюдает, размышляет, экспериментирует. Пешковский первый показал, что интонация является грамматическим средством, что она помогает там, где другие грамматические средства (предлоги, союзы, окончания) не способны выразить значение. Пешковский неустанно и страстно разъяснял, что только сознательное владение грамматикой делает человека по – настоящему грамотным. Он обращал внимание на огромную значимость языковой культуры: «Умение говорить — это то смазочное масло, которое необходимо для всякой культурно – государственной машины и без которого она просто остановилась бы». Увы, этот урок Д. М. Пешковского остался не усвоен многими.

Л. В. Щерба (1880-1944) — известный русский языковед, обладавший обширным кругом научных интересов: он очень многое сделал для теории и практики лексикографии, большое значение придавал изучению живых языков, много работал в области грамматики и лексикологии, изучал малоизвестные славянские наречия. Его работа «О частях речи в русском языке» (1928), в которой он выделил новую часть речи — слова категории состояния, — наглядно показала, какие грамматические явления скрываются за знакомыми для большинства терминами « существительное », « глагол »…Л. В. Щерба является создателем ленинградской фонологической школы. Он одним из первых обратился к лингвистическому анализу языка художественных произведений. Его перу принадлежат два опыта лингвистического толкования стихотворений: «Воспоминание» Пушкина и «Сосна» . Он воспитал много замечательных лингвистов, среди которых В. В. Виноградов.

Краткая характеристика научной деятельности которых дана ниже.

  1. М.В. Ломоносов
    (1711 — 1765); — гениальный русский ученый-энциклопедист, поэт, создатель первой научной грамматики «Русская грамматика» (1755); Этот великий русский ученый стоит у истоков отечественного языкознания. Его изыскания в области лексикологии, научные труды по теории стилей литературного языка легли в основу первого академического толкового словаря. Вы можете назвать имя этого ученого? (Михаил Васильевич Ломоносов)

  2. .А.Х. Востоков,
    настоящая фамилия – Остенек (1781 – 1864); — блестящий исследователь русского языка , автор учебных книг по русскому языку «Сокращенная русская грамматика для употребления в низших учебных заведениях» (1831) и «Русская грамматика… полнее изложенная» (1831); первым применил сравнительно – исторический метод знания к материалу славянских языков и стал первооткрывателем фонетической природы старославянских букв «юсы», «ер», и «ерь».
  3. В.И. Даль
    (1801 — 1872); — морской офицер, врач, путешественник-этнограф, писатель, автор «Толкового словаря живого великорусского языка»;
  4. Я.К. Грот
    (1812 – 1893); — известный русский филолог, впервые обобщивший и сформулировавший правила русского письма в книге «Русское правописание» (1885);
  5. А.А. Шахматов
    (1864 — 1920); — великий русский языковед-славист, историк языка и основоположник научной диалектологии, автор книг «Синтаксис русского языка» (1925; 1927); Знаменитый языковед стал самым молодым академиком в истории русской филологии. Он получил это ученое звание в 35 лет. Широк спектр его научных интересов: история русского языка, диалектология, славистика (т.е. сравнительное изучение славянских языков) и т.д. Во 2-й половине XIX века Российская Академия наук готовила к изданию новый толковый словарь русского языка. В 1895 году редактором словаря стал этот молодой ученый. Он решил создать не словарь литературного языка , а словарь русского языка вообще, тезаурус, поэтому в него входили и областная лексика, и устаревшие слова. Ранняя смерть помешала языковеду довести дело до конца, словарь остался незавершенным. О каком знаменитом лингвисте шла речь? (А.А. Шахматов)

  6. А.М. Пешковский
    (1878 — 1933); — выдающийся учный-лингвист , автор монографии «Русский синтаксис в научном освещении» (1914);
  7. Д.Н. Ушаков
    (1873 — 1942); — автор многих учебников для школы по правописанию, один из составителей «Орфографического словаря», главный редактор «Толкового словаря русского языка» в 4-х томах;
  8. Л.В. Щерба
    (1880 – 1944); — известный русский советский языковед, ученик И.А. Бодуэна де Куртенэ, фонолог и фонетист, автор многочисленных работ по фонетике и орфоэпии , создатель ленинградской фонологической школы. Огромна заслуга этого языковеда в теории и практике отечественной лексикографии. В 1940 году была напечатана его статья «Опыт общей теории лексикографии», которая вошла в золотой фонд русской лингвистики, потому что в ней впервые дана характеристика разных типов словарей, четко разграничены энциклопедические и лингвистические словари, убедительно доказано, что толковый словарь должен содержать лишь те сведения о значениях слова , которые известны обычному носителю языка. Назовите имя этого выдающегося русского лингвиста. (Лев Владимирович Щерба)

  9. В.В. Виноградов
    (1895 — 1969); — блестящий советский филолог, ученик А.А. Шахматова и Л.В. Щербы, автор более 250 работ, центральное место среди которых занимает монография «Русский язык. Грамматическое учение о слове»; Этот знаменитый русский ученый внес огромный вклад не только в развитие языкознания, но и в теорию литературы. Его выдающиеся заслуги оценены по достоинству: он был профессором Московского и Ленинградского университетов, в 50–60-е годы XX века возглавлял Институт языкознания АН СССР и Институт русского языка АН СССР. Многие зарубежные академии избирали его своим почетным членом: болгарская, польская , датская, французская и другие.

    Этот ученый являлся членом редакционной коллегии многих академических словарей, но главная его заслуга в том, что он руководил работой по составлению «Словаря языка А.С. Пушкина» – первого в русской лексикографии словаря языка отдельного писателя. Кто этот замечательный ученый-лингвист и литературовед? (Виктор Владимирович Виноградов)

  1. Р.И. Аванесов
    (1902 — 1982).- выдающийся ученый в области русской фонетики и орфоэпии, создавший совместно с С.И. Ожеговым словарь-справочник «Русское литературное произношение».
  2. Розенталь Дитмар Эльяшевич
    (1900-1994) — советский и российский лингвист , автор многочисленных трудов по русскому языку. Родоначальник (вместе с профессором К. И. Былинским) практической стилистики, один из основных разработчиков и истолкователей правил современного русского правописания. Автор более 150 учебников (публиковались с 1925 года), пособий, справочников, словарей, популярных книг, а также исследовательских работ по русскому языку , культуре речи, стилистике, правописанию, лингводидактике.
  3. Академик Измаил Иванович Срезневский
    работал в области истории и диалектологии русского языка , был большим знатоком древнерусской литературы. Он автор необыкновенного словаря, благодаря которому русский язык предстает перед нами в его историческом развитии. Знаком ли вам этот словарь? («Материалы для словаря древнерусского языка по письменным памятникам», 1893–1903 гг.)

  4. Этот ученый отрицательно относился к заимствованным словам и считал, что литературный язык должен основываться на народном языке. По его мнению, в языке нет плохих и хороших слов, все они имеют право на существование , если употребляются в народе. По созданному им словарю можно изучать диалекты русского языка, знакомиться с профессиональной и жаргонной лексикой, словами различных ремесел, сельского хозяйства и так далее. Назовите этого ученого и его словарь. (В.И. Даль. «Толковый словарь живого великорусского языка»)

  1. Известный русский лингвист поражал современников благородством своей души, разнообразием интересов: он был великолепным педагогом , хорошим художником и настоящим ученым, много сделавшим для развития отечественного языкознания. Его ученики утверждали, что к нему «можно применить то, что говорят о немецком поэте Гете его биографы – самое лучшее из всего того, что он сделал , это его собственная жизнь».

    Благодаря этому ученому, еще в 30-х годах XX века учащиеся школ получили «Орфографический словарь», но известнее в нашей стране другой его словарь, ныне несколько устаревший, но наиболее полно отражающий изменения в русском языке после Октябрьской революции 1917 года, в 20–30-х годах XX века. О каком ученом и каком словаре идет речь? (Дмитрий Николаевич Ушаков. «Толковый словарь русского языка» в 4-х томах; 1934–1940 гг.; 85289 слов)

  2. Кропотливая работа по составлению словаря требует от лексикографа физической выносливости, собранности, аккуратности. Воспитать в себе эти качества помогает спорт. Ученый, о котором сейчас идет речь , свободное время отдавал гимнастике, конному спорту, футболу. А трудолюбие этого человека было образцом для всех окружающих.

    Величайшая заслуга ученого – в создании однотомного толкового словаря, продолжающего традиции его учителя Д.Н. Ушакова. Сейчас этот «Словарь русского языка» самый популярный среди толковых, переиздается чуть ли не каждый год и в народе носит имя своего автора. Назовите это имя. (Сергей Иванович Ожегов)

  1. Толковый словарь С.И. Ожегова, безусловно , замечательный справочник по русской лексике: достаточно объемный по словнику, удобный для пользования. Именно поэтому после смерти автора было решено продолжить систематическое переиздание словаря с дополнениями и исправлениями: ведь язык, как и жизнь, не стоит на месте, он развивается , изменяется. Работу над словарем возглавила коллега С.И. Ожегова, сотрудничавшая с ним долгие годы. Известно ли вам ее имя? (Н.Ю. Шведова)

Филолог — человек, занимающийся изучением духовной составляющей народа, его языка и культуры посредством текста.

В России были ученые, которые поспособствовали развитию теории языкознания.

Ломоносов Михаил Васильевич

Художник и поэт, один из создателей русского научного и литературного языка, автор «Российской грамматики»

и первого русского руководства по риторике, применил теорию трёх штилей к русскому языку, разработал основы русской силлабо-тонической поэзии.

Александр Христофорович Востоков

Филолог и поэт, основал сравнительное славянское языкознание в России, установил соответствия между гласными славянских языков, открыл носовые гласные (юсы) в старославянском и супин в древнерусском, впервые издал «Остромирово евангелие»
.

Петр Васильевич Киреевский

Фольклорист, историк и славянофил, крупнейший собиратель русских народных песен.

Владимир Иванович Даль

Крупнейший русский лексикограф девятнадцатого века, фольклорист и тюрколог, автор знаменитого «Толкового словаря живого великорусского языка »
и сборника «Пословицы русского народа»
.

Фёдор Иванович Буслаев

Основатель лингвистической русистики, создал классификации придаточных предложений и второстепенных членов предложения, выделил три типа сочинительной связи и связь-примыкание, исследовал Буслаевскую псалтирь.

Измаил Иванович Срезневский

Крупнейший филолог-славист середины 19 века, основоположник диалектологии русского языка, исследовал и издал множество старинных славянских рукописей.

Александр Афанасьевич Потебня

Основоположник теоретической лингвистики
в России, автор учения о внутренней форме слова, пионер изучения связи языка и мышления (предвосхитил возникновение психолингвистики).

Николай Вячеславович Крушевский

Автор ключевого понятия фонема

(основная единица фонологии), впервые предложил общую теорию фонетических чередований и ввёл представление о языке как о системе знаков, пионер синхронического анализа языка.

Иван Александрович Бодуэн де Куртенэ

основоположник фонологии и экспериментальной фонетики, математической лингвистики и структурализма; пионер изучения синхронии и живой речи, развил идею фонемы и теорию чередований, основал Казанскую лингвистическую школу
.

Филипп Фёдорович Фортунатов

Основатель Московской лингвистической школы
(«формальной» или «фортунатовской»), разграничил словоизменение и формообразование, автор законов Фортунатова в индоевропеистике.

Лев Владимирович Щерба

Автор фразы «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка», ввёл понятия отрицательного языкового материала и лингвистического эксперимента, один из создателей учения о фонеме, основал Петербургскую фонологическую школу
.

Евгений Дмитриевич Поливанов

Создатель используемой ныне русской транскрипции для японского языка (система Поливанова), разработал конвергентно-дивергентную теорию в диахронической фонологии, впервые выделил фразеологию

как отдельную дисциплину.

Владимир Яковлевич Пропп

Основоположник сравнительно-типологического метода в фольклористике, один из основоположников современной теории текста, выдающийся исследователь русских сказок, автор труда «Морфология волшебной сказки».

Михаил Михайлович Бахтин

Культуролог, литературовед и философ языка, ввёл в литературоведение ряд важнейших понятий (полифонизм, смеховая культура, хронотоп, карнавализация, мениппея и другие).

Юрий Михайлович Лотман

Литературовед, культуролог и семиотик, основатель семиотики культуры, крупный исследователь русской поэзии, ввёл понятие семиосфера, основатель Московско-тартуской семиотической школы
.

Дмитрий Сергеевич Лихачёв

Филолог, культуролог и искусствовед, крупнейший в XX веке исследователь древнерусской литературы и русской культуры; издал и откомментировал множество литературных памятников.

Л.В.Щерба – основатель ПФШ. Его ученики – Вербицкая, Виноградов. Щерба развивал идеи Бодуена ДеКуртане. Фонема – фонетическая единица, в которой свойства звуков обобщаются на основании функционального критерия – способность к смыслоразличению; слово – знаковая единица.

Функция фонемы – различать материальные оболочки слов, т.е. фонема — та звуковая единица, которая может самостоятельно различать словоформы. Эту роль могут выполнять единицы, которые сознаются носителем языка как разные звуки, и которые изомеруются языковым сознанием говорящего. Фонема – единица, которая соответствует произносительному намерению говорящего. Аллофоны – звуки, представляющие фонему. Фонемы – такие оттенки звуков, находящиеся в наименьшей зависимости от окружающих аллофонов. В тех случаях, когда разные звучания не могут использоваться для различения слов, тогда звуки используют одну и ту же фонему (дети-детки: две разные фонемы).

А.А.Реформатский – основатель МФШ. Фонема – минимальная фонетическая единица языка. Морфема – минимальная значимая единица. Фонемы должны различать разные морфемы и оттождествлять одну и ту же морфему. Позиция – любые произносительные условия(место ударения, соседство звуков..). Нейтрализующие фонемы – совпадение двух или нескольких фонем в определенном произносительном условии в одном и том же звуке(вОды – водА, трАвы – трава; а, о – плашка). Сильная фонетическая позиция – выполнение фонемой ее функций(нет нейтрализации), слабая фонетическая позиция – есть нейтрализация.

А.А. Потебня – стоял у истоков исторической грамматики, семиотики, лингвистической поэтики. Основал учение о «внутренней форме» слова, основная идея которого – в признании существования образа значения.

С.И.Ожегов – один из составителей «толкового словаря русского языка». Продолжал разработку идей Виноградова и Щербы.

И.А. Бодуен Де Куртэне – первым обосновал теорию фонем и фонетического чередования, различиях диахронию и синхронию, рассматривая их в неразрывной связи.

Ф.Ф.Фортунатов – основоположник формально-лингвистического направления в исследовании языка. Внес большой вклад в подготовку реформы русской орфографии, которую осуществили уже после его смерти.

Е.Д.Поливанов 1891- 1938 — выдающийся советский лингвист, чьи работы намного опередили своё время. Поливанов считается одним из первых советских социолингвистов. Убеждённый интернационалист и борец за развитие малых языков. Автор системы кириллической транслитерации японского языка, известной как «система Поливанова». Первым разработал лингвистические основы обучения русскому языку тех, для кого он не является родным.

Р.О. Якобсон — российский и американский лингвист и литературовед. Созданил (при участии Н.С.Трубецкого) новую отрасль лингвистики – фонологию, предметом которой являются дифференциальные признаки звуков, из которых состоят фонемы.

Сказки ТРИЗ в педагогике

«Расскажи мне сказку!» Эту просьбу неоднократно слышал каждый родитель, уделяющий достаточно внимания общению с ребенком. Действительно, сложно придумать более интересный и понятный ребенку формат подачи информации, чем самая обычая сказка. И дети слушают внимательно, и взрослые могут донести мысль легко и ненавязчиво безо всяких нравоучений.

При этом можно быть вполне уверенным, что у ребенка в голове после сказки отложится гораздо больше мыслей и сведений, нежели после занудной лекции взрослых о том, что можно делать, а чего нельзя. Не зря педагоги и методисты твердо уверены, что «Народная сказка – средство воспитания и обучения детей», причем весьма эффективное [Т. Снопова, 2008]. Однако эффект будет еще больше, если задействовать так называемые «ТРИЗ-сказки».

Что это за сказки ТРИЗ в педагогике? Пожалуй, сначала стоит разобраться, что такое ТРИЗ. Мы самым подробным образом рассказываем об этом на нашей программе «ТРИЗ на практике: творческий подход на работе и в жизни», но буквально пару слов скажем прямо сейчас.

Экскурс в историю ТРИЗ

ТРИЗ расшифровывается как «теория решения изобретательских задач». Придумал ее Генрих Саулович Альтшуллер (1926-1998), известный не только как изобретатель, но и как писатель-фантаст. Свои фантастические в прямом и переносном смысле произведения он публиковал под псевдонимом Генрих Альтов. Его «Альфа Эридана» была горячо любима еще нашими мамами и бабушками, а в целом анналы отечественной фантастики пополнены несколькими десятками его сочинений [Г. Альтов, 1960].

Работа над теорией решения изобретательских задач началась после Второй мировой войны. Вскоре к исследовательской деятельности присоединился Рафаэль Борисович Шапиро (1926-1993), который тоже приобрел известность не только как изобретатель, но и как писатель, пишущий под псевдонимом Рафаил Бахтамов. Весьма известна его приключенческая повесть «Властелин Окси-мира» [Р. Бахтамов, 1965].

Такой симбиоз писательства и изобретательства в работе над ТРИЗ привел к интересному результату. В первую очередь, авторы ТРИЗ посчитали нужным изменить психологию изобретательства, а уж после говорить о технологической стороне процесса. Свои взгляды они изложили в работе «О психологии изобретательского творчества» [Г. Альтшуллер, Р. Шапиро, 1956]. И уже позднее появилась книга «Введение в ТРИЗ. Основные понятия и подходы», выдержавшая несколько переизданий [Г. Альтшуллер, 2011].

Много внимания авторы уделяют необходимости правильной формулировки задачи, чтобы сразу исключить не слишком эффективные и перспективные варианты решения. В целом же в основу ТРИЗ положены несколько десятков приемов и типовых шаблонов решений, пригодных для широкого круга задач. Остается лишь выбрать наиболее подходящие из них. Как выбрать? А вот для этого нужно работать над развитием мышления по методике ТРИЗ, причем с самого раннего детства.

Коль скоро речь идет о детях, причем о самых маленьких, тут без сказок никак не обойтись. Как используются в ТРИЗ сказки для детей? В методике ТРИЗ сказки не только слушают и рассказывают. Дети сами становятся авторами, ведь в ТРИЗ сочинение сказок – это такой же естественный процесс, как заучивание стихов, букв и цифр в традиционном обучении, только более интересный. Как же происходит в ТРИЗ составление сказки?

Этот, безусловно, творческий процесс разделен на понятные детям составные элементы, из которых, как стенка из кирпичиков, вырастает самая настоящая волшебная сказка. Конечно же, юным сочинителям не обойтись без помощи взрослых. А самое интересное в этом то, что по технологии ТРИЗ сказки может сочинять абсолютно любой ребенок!

ТРИЗ: сочинение сказок

Чтобы научить детей придумывать сказки, взрослые должны сначала обучиться этому сами и получить в руки методику, как обучать сочинению сказок детей. Как известно, сделать что-то самому и научить это же делать другого – вовсе не одно и то же. Так, не каждый ученый может стать хорошим лектором в вузе, не каждый музыкант может стать хорошим учителем музыки, и не каждый физик, имеющий в своем арсенале десятки публикаций, сможет изложить доступным языком основы физики детям.

Особенность ТРИЗ-сказки для дошкольников в том, что для достижения такой сложной цели как развитие творческого мышления задействуются такие простые и понятные инструменты как план сказки и ответы на вопросы. В принципе, план статьи, тезисы доклада, структуру отчета набрасывает практически каждый человек, который готовится что-то сочинять, писать или говорить. Для этого используются ранее полученные знания и уже знакомые термины.

Таким образом, все новое вырастает на основе того, что нам уже известно. Обычно доклад по известной нам теме приходится дополнить разве что парой-тройкой новых для нас терминов или трендов. Точно так же в методике ТРИЗ занятие по сказке строится на основе понятных детям слов и уже знакомых персонажей: сказочных героев, животных, насекомых. Учитель в школе или воспитатель в детском саду дает план сказки и задает детям наводящие вопросы.

В основу плана составления сказки по методике ТРИЗ положено масштабное исследование российского филолога и фольклориста Владимира Проппа (1895-1970) «Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки», впервые вышедшее в свет почти 100 лет тому назад в 1928 году и актуальное по сегодняшний день [В. Пропп, 2020].

Он выявил основные закономерности, которым подчиняется структура большинства сказок. Таким образом, усвоив типовую структур сказки, каждый может сам варьировать события на свое усмотрение, создавать новых эксклюзивных героев или симбиоз уже знакомых персонажей.

Итак, как же выглядит стандартная структура большинства сказок по Проппу?

Структура сказок по Проппу:

  • Завязка – некто отправляется в путешествие (поездку, путь).
  • Запрет – этот некто перед убытием запрещает что-то кому-то из остающихся.
  • Нарушение запрета – остающийся нарушает запрет и попадает в сложную ситуацию.
  • Волшебное средство – то, что поможет разобраться со сложной ситуацией.
  • Способ – чтобы исправить ситуацию, нужно отправиться в путь и предпринять некие действия.
  • Преследование и препятствия – враги пытаются помешать выбраться из сложной ситуации.
  • Победа – герой выпутывается из сложной ситуации, проявив смекалку и прибегнув к помощи друзей.
  • Happy End – все живы, здоровы, счастливы, враги повержены, друзья снова вместе.

Стандартное ТРИЗ-занятие по сказке предполагает перечень вопросов на основе этого плана, отвечая на которые, дети постепенно придумывают сказочную сюжетную линию.

Вопросы для составления сказки:

  • Кто будет главным героем?
  • Где он живет?
  • Чем занимается?
  • Что любит делать?
  • Кто его друзья и родственники?
  • Кто и зачем решил уехать?
  • Что сказали или запретили герою на прощание?
  • Почему герой решил ослушаться запрета?
  • Что с ним случилось?
  • Как он решил выйти из сложной ситуации?
  • Кто ему помог?
  • Как ему помогли?
  • Кто ему мешал?
  • Как ему мешали?
  • Что спасло героя?
  • Как наказан враг?
  • Чем все закончилось?
  • Какой смысл у этого события?

Конечно же, вопросы могут варьироваться и видоизменяться. Это зависит как от возраста детей, так и от метода составления сказки. Сегодня существует несколько наиболее распространенных моделей составления сказок:

  • «Волшебная  дорожка».
  • «Волшебный  треугольник».
  • «Волшебный  экран».
  • Метод  каталога.
  • Метод  типового  фантазирования.

Часть из этих моделей имеет гораздо более широкое применение в ТРИЗ, нежели составление сказок. Расскажем вкратце про каждую модель и поясним где она применяется чаще всего.

«Волшебная  дорожка»

Модель составления сказки «Волшебная дорожка» является одной из самых простых и ее можно применять при работе с детьми от 3,5 лет. Как правило, при таком моделировании используется не очень много персонажей, а главному герою ставится понятная для детского восприятия задача, не обязательно совсем уж сказочная и фантастическая.

Само собой, вопросов для детей будет гораздо меньше, чем описывалось выше, и не обязательно сюжет сказки будет драматически закручен и основан на запретах. Под «Волшебной дорожкой» подразумевается как путь героя от замысла к результату, так и собственно дорожка в физическом плане, по которой идет главный герой. Если персонаж активно преодолевает трудности и делает выводы из общения с окружающими и происходящих событий, он придет к успеху, если нет, сюжет может закончиться поражением главного героя.

В качестве методического примера педагог и психолог с полувековым стажем практической работы предлагает сказку про девочку Леночку, которая красиво пела и мечтала научить красиво петь всех окружающих [В. Миронова, 2009]. Так, для детей можно нарисовать готовую «дорожку», по которой прошла воображаемая девочка Леночка, а детям предложить пофантазировать, кого она могла встретить на своем пути и как именно могла пытаться научить петь всех, кого она встретила.

Детям постарше предлагают составить более сложную сказку про Капризку и Дразнилку, которые на своем пути встречают известных детям сказочных персонажей: Кота в сапогах, Золушку, поросенка Ниф-Нифа и других. Детям предлагается пофантазировать, какие именно капризы и дразнилки подготовили Капризка и Дразнилка для каждого персонажа сказки и как те могли отреагировать в соответствии со своими чертами характера, которые детям хорошо известны по ранее прочитанным сказкам.

Конечно же, сказка должна нести позитивный заряд и учить детей, что капризничать и дразнить других нехорошо. И, конечно, дети постарше могут справиться и с более сложными заданиями.

«Волшебный  треугольник»

Модель «Волшебный  треугольник» используется для составления сказок так называемого конфликтного типа»: борьба добра и зла, установка и нарушение запретов, сложные ситуации, искусственно создаваемые препятствия. Тут уже требуется полный список вопросов для составления сказки, который мы привели ранее. Естественно, возможны различные вариации и уточнения в зависимости от сюжета.

Применяется данный метод в работе с детьми от 5,5 лет. В этом возрасте можно начать знакомить детей с таким понятием как мотивация или мотив поступка. Проще говоря, если 3-летних малышей не стоит нагружать вопросами, зачем девочка Леночка хотела всех научить красиво петь, то детям 5-6 лет уже стоит предлагать подумать, почему кто-то решил поступить тем или иным образом и как можно реализовать ту или иную цель.

Например, если персонаж должен узнать какую-то тайну, ему нужно разобраться, что к чему, найти тайник, установить истину. Если персонаж желает самоутвердиться, то положительный герой делает это за счет своих достижений, а отрицательный за счет нанесения вреда окружающим.

Прежде чем переходить к практическим занятиям ТРИЗ по сказкам в старшей группе детского садика, рекомендуется напомнить детям наиболее известные сказки с так называемым «конфликтным сюжетом». Например, сказку про Золушку, Кота в сапогах, сказку «Удивительный Волшебник из Страны Оз» или «Волшебник Изумрудного города», являющуюся отечественной адаптацией оригинальной сказки Лаймена Фрэнка Баума, и многие другие. Среди них наверняка найдутся знакомые каждому ребенку, потому что багаж прочитанных и услышанных сказок к 5-6 годам уже достаточно большой.

Такой элемент интертекстуальности в составлении сказок вполне вписывается в современные литературные тренды. Уточним, что интертекстуальность – это отсылки к ранее написанным произведениям литературы и искусства других авторов, обращение к персонажам ранее созданных произведений и интерпретация их характеристик в рамках вновь созданного нового произведения.

«Волшебный  экран»

Моделирование сказок при помощи «Волшебного  экрана» является если не высшим пилотажем, то уже достаточно сложной задачей для детей, требующей некоторых навыков сформированного творческого мышления. Что, в свою очередь, и дальше формирует навыки творческого подхода в решении задач.

Метод «Волшебного  экрана» – это своего рода ретроспекции, на которых построена сказка. Другими словами, нужно продумать не только персонажа с его чертами характера, желаниями и устремлениями, но и подумать над тем, каким он был в детстве и как менялся на протяжении жизни под влиянием различных событий и общения с другими персонажами.

Наши ментальные традиции требуют, чтобы отрицательный герой исправился и стал положительным, что, в принципе, отчасти возможно и в реальности, не только в сказке. Поучительный момент данной методики в том, что дети должны продумать развитие сюжета и понять, что все в этой жизни имеет свои закономерности, логику и причинно-следственные связи. Такой подход развивает творческие способности и логическое мышление.

Метод  каталога

Метод каталога применяется в ТРИЗ не только для составления сказок, но и в принципе для составления связного рассказа и развития навыков связной речи. Так, детям даются подсказки в виде картинок из книжки или наводящих вопросов. Для составления сказки ответы на вопросы можно выбирать наугад, просто перевернув страничку книжки.

Например, если воспитатель спрашивает, кто у нас будет главным героем сказки, а на следующей страничке нарисован обычный пень от спиленного дерева, то «главным по сказке» назначается пенек, а потом уже все вместе додумывают, какие ему грозят опасности и кто его будет спасать. «Спасателей» для пенька тоже находят по картинкам и подсказкам на следующих страницах книги.

Метод типовых приемов фантазирования (ТПФ)

Метод типовых приемов фантазирования тоже имеет широкую сферу применения, не только для придумывания сюжетов сказок. Так, с помощью ТПФ можно знакомить детей с различными свойствами предметов. Например, что будет, если Волшебник-Холод заморозит воду.

Для составления сказок данный прием – это просто находка. Можно взять за основу любую из известных сказок и предложить детям пофантазировать, что будет, если в сюжет вмешается, к примеру, Волшебник Уменьшения и уменьшит волка из «Красной шапочки» до размеров щенка. В принципе, дети могут и сами выбрать любую сказку и «запустить» туда любого Волшебника, который сможет влиять на события.

В любом случае, какой бы из методов моделирования сказочных сюжетов ни выбрал педагог, дети уже должны иметь понятие о том, что такое сказка. Таким образом, нет резона применять методику ТРИЗ-сказки для совсем маленьких деток, которые пока не способны воспринимать смысл устной речи и не могут свободно оперировать доступным для их возраста словарным запасом. А вот дети постарше могут сложить сказку даже… просто из двух слов!

Методика Джанни Родари

Как составить сказку, когда в вашем распоряжении всего два слова? Конечно же, просто из двух слов сказку не сложишь. Но если взять их за основу и развивать вокруг них сюжетную линию, может получиться весьма занимательная сказка. Во всяком случае у подопечных итальянского писателя-сказочника Джанни Родари, работавшего некоторое время учителем итальянского языка в школе для детей мигрантов из Германии, получалось очень неплохо. Свои эксперименты с учениками в написании сказок Джанни Родари описал в книге «Грамматика фантазии» [Д. Родари, 2011].

По заданию своего учителя один ученик писал с одной стороны доски одно слово, а второй, не видя того, что написал его товарищ, должен был написать свое слово. Затем вокруг этих двух слов закручивался сюжет. Заметим, что это было в 1937-1938 учебном году, т.е. задолго до появления теории решения изобретательских задач. Однако в том, что эта методика во многом перекликается с ТРИЗ и способствует развитию творческого мышления, нет никаких сомнений.

Дети умудрялись написать сказку, имея в своем распоряжении слова «пес» и «шкаф» и даже «свет» и «ботинки» [Д. Родари, 2011]. Кроме того, ученики Джанни Родари могли сложить сказку из слов, где была пропущена одна буква или допущена другая грамматическая ошибка, из заголовков газетных статей и других подсказок.

Помимо экспериментов со словами, Родари практиковал со своими учениками рисунок в «несколько рук», когда каждый по-своему интерпретирует уже сделанный набросок и дорисовывает нечто свое. В итоге мог получиться цветок на куриных ножках, сюрреалистический пейзаж или даже «музыкальный дом», сложенный из кирпичей, издающих различные звуки. Согласитесь, весьма оригинально, когда «над диваном звучит «до-диез», под окном – «фа», а весь пол настроен на «си-бемоль мажор», очень волнующую тональность» [Д. Родари, 2011].

Подобные эксперименты вполне пересекаются с такими методиками ТРИЗ как метод морфологического анализа и метод фокальных объектов. Дети интуитивно комбинировали разные характеристики предмета при создании нового объекта, переносили свойства одного объекта на другой и тоже получали нечто новое. Можно ли считать, что педагогические эксперименты Джанни Родари предвосхитили появление ТРИЗ и использование ТРИЗ в педагогике? Наверное, да. А вот в чем точно можно не сомневаться, так это в том, что на таких уроках дети скучать не будут и запомнят их надолго.

ТРИЗ: сказки-загадки

Сочинение сказок – это далеко не единственный вариант использования «сказочного» потенциала в ТРИЗ. Не менее интересным направлением в ТРИЗ являются сказки-загадки. Что это за сказки-загадки? Это, фактически, самые обычные короткие сказки, но не имеющие конца. Дети должны сами додуматься, как именно поступил главный герой, что придумал, чтобы выйти из затруднительной ситуации.

Конечно, потом, когда дети озвучат все свои версии, можно прочитать им, как было на самом деле. В основе работы со сказками-загадками лежит метод мозгового штурма, когда детям предлагают выдавать любые идеи, пришедшие им в голову. Как и в методике мозгового штурма для взрослых, на начальном этапе обсуждения запрещено отбраковывать идеи. Можно лишь дополнить своими мыслями ранее озвученные предложения.

Такая работа раскрепощает мышление детей, да и взрослых тоже. В этом плане весьма интересна подборка сказок-загадок из книги «В жаркой Африке. Развиваем творческое мышление дошкольников 4-6 лет» [В. Богат, 2008]. Главные герои – львенок и черепаха, и они вместе думают над насущными проблемами живой природы в Африке. Например, как спасти ярких и заметных издалека бабочек от птиц, которые ими питаются. Или как достать бананы, висящие высоко на пальме.

Эти герои настолько полюбились деткам и их родителям, что вскоре вышло продолжение. Точнее, новая серия коротких сказок-загадок из жизни львенка и черепахи под названием «Большие открытия маленького львенка» [В. Богат, 2015]. Прочитав ее и подумав над поставленными задачками, ребенок получит в свой арсенал неплохой набор лайфхаков для различных жизненных ситуаций.

Сказки-загадки хорошо удаются еще одному автору, ученому-педагогу и методисту ТРИЗ Анатолию Гину. Его «Задачки-сказки от кота Потряскина» давно полюбились и взрослым, и детям [А. Гин, 2002]. Здесь загадки в виде сказок с участием исторических и мифических персонажей задает главный герой кот Потряскин. Он же дает свой вариант ответа. Впрочем, это не отменяет мозгового штурма со стороны читателей, потому что чем больше разных идей, тем проще будет найти самое лучшее решение.

Кот Потряскин так понравился читающей публике, что со временем вышла новая книга «Сказки-изобреталки от кота Потряскина», куда вошли как новые сказки-загадки для детей, так и наиболее яркие загадки из предыдущего издания [А. Гин, 2012].

Впрочем, ТРИЗ-задачки можно найти едва ли не в любой детской сказке. Как искать? Свои примеры приводит в авторском блоге психолог, мама троих детей и создатель онлайн-школы для родителей Ксения Несютина. Статья «Эффективное сказкочтение: придумываем ТРИЗ-задачи для детей» даст вам конкретные идеи и подскажет, как искать новые ТРИЗ-идеи в детских сказках самостоятельно [К. Несютина, 2014].

Например, всем известная сказка про кота, петуха и лису, оказывается, настоящая кладезь для развития творческого мышления и навыков поиска выхода из сложных ситуаций. В частности, оказывается, что кричать «ку-ка-ре-ку» далеко не единственный выход для петуха, попавшего в пасть лисы. Более того, традиционные решения, предлагаемые авторами сказок, зачастую уступают по креативу и эффективности тому, что могут придумать маленькие дети. Впрочем, читайте, и вы все узнаете сами [К. Несютина, 2014].

А вот если дети уже научились читать и писать самостоятельно, вы можете подарить им весьма полезную книжку «ТРИЗ-зарисовки. Игры, стихи и сказки для развития творческого воображения детей» [Е. Нехаева, 2019]. В книге предусмотрены специальные вопросы и задания, ответы на которые можно вносить прямо в книгу. Подскажите детям, чтобы они обязательно воспользовались этой опцией и «увековечили» свои ответы в книжке. Издание предназначено для младших школьников и старших групп детского сада, а со временем им наверняка будет интересно вернуться к уже выполненным заданиям снова и подумать, какие еще решения можно найти с учетом уже накопленного, пусть маленького, но своего жизненного опыта.

В общем, простые и добрые детские сказки могут здорово помочь в таком сложном деле как развитие творческого мышления. Главное, научиться читать их осмысленно и вовремя «подбросить» хорошую идею ребенку, чтобы он получил пищу для размышлений как раз в том возрасте, когда мышление более всего открыто новым впечатлениям и нестандартным решениям.

Это самое главное, что мы хотели рассказать вам про сказки ТРИЗ в педагогике. Напоминаем, что мы по-прежнему ждем вас на нашей программе «ТРИЗ на практике: творческий подход на работе и в жизни», а в конце статьи вас ждет вопрос по обсуждаемой в этот раз теме. Мы надеемся, что помогли вам разнообразить общение с детьми и желаем, чтобы вы продолжали верить в чудо и творить чудеса для своих детей!

ВВЕДЕНИЕ

Сергей Есенин – поэт-новатор, внесший в поэ­зию новое содержание и новую
образную форму, «буйство глаз и половодье чувств», неповторимую образность и
художественную философию. В его поэзии отразились не только переживания автора,
но и породившие их явления действительности, поэтому в ней сливаются лирическое
и эпическое начала, эмоциональ­ные и вещные образы, романтизм и реализм.
Новизна его творчества – это результат соединения обостренного эмоцио­нального
восприятия и глубокого философского осмысления реального мира. Отсюда то
богатство в изображении реальной действительности, внешнего и внутреннего мира,
та предмет­ность и конкретность, образность и символичность, живость и
меткость, свежесть и непосредственность поэтического восприятия жизни, которые
всегда составляли достоинства есенинской поэзии.

Но особое влияние на Есенина оказали народные истоки во всем их
многообразии, «художественное народознание», как выразился В.Г.Базанов [Базанов
1982: 4]. Народность – основная  черта есенинского творчества, но народность
особая – «большая народность» (говоря словами А.Пушкина), глубин­ная, которая
присуща не только крестьянству, но и другим классам. Такая народность, по
мнению Н.А.Бердяева, присутству­ет в жизни всей русской земли и всех русских
людей, «в глубине каждого русского человека и каждой пяди русской земли…»
«Высоко культурный слой, – пишет Н.А.Бердяев, – может быть так же народен, как
и глубинный подземный слой народной жизни». А «всего более народен – гений» [
Бердяев 1990: 70].

По мнению большинства есениноведов, поэт глубоко пони­мал, «знал народную
культуру в такой степени, в какой сейчас ее не знает никто» [Мамлеев 1990: 181].
Эта культура вырастала прежде всего на крестьянской осно­ве. «Уже в самом
начале своего творческого пути, – писал В.И.Харчевников, – С. Есенин мог бы
сказать, что воспринимал явления «с крестьянским уклоном» [Харчевников 1979: 30],
потому что его мироощу­щение всегда было тесно связано с глубинным историческим
сознанием крестьянства, народа, нации. Во всем своем творче­стве поэт стремился
«осмыслить духовную историю своего наро­да, его сегодняшние судьбы и будущие
перспективы – через призму народной, т.е. прежде всего крестьянской художествен­ной
идеологии» [Харчевников 1979: 30].

Главным в этом «крестьянском начале» является, конечно, устное народное
поэтическое творчество, как зафиксированное собирателями, так и непосредственно
воспринимаемое поэтом на Рязанщине. «С.Есенину было до­ступно такое тонкое
понимание русского фольклора, которое выходит за рамки индивидуального или
аксиологического прочтения и превращается в открытие» [Арсентьева 1985: 11].
Творчески используя поэтику фольклора, Есенин контаминировал в своих произведе­ниях
разные его жанры, соединял фольклорные художественные принципы, мотивы, сюжеты,
образы и средства с языческими, библейскими и литературными.
Сергей Есенин выстраивал свою
индивидуальную систему образов мира. Поэт прежде всего оглядывался на
литературные образы и архетипы русской национальной культуры, хотя его архетипы
наполнялись конкретным смыслом в словах и текстах лирики.

Современный
философ П.Флоренский говорил о синергетике слова, то сеть в слове заключена
сила. Слово – «особая творческая сила, с помощью которой происходит двойное
творение, создается мир в слове и происходит перемещение обычного текста в поэтический.
И в этом творении язык, слово образуют то средостение, которое соединяет
божественное и небесное с человеческим и земным» [Гачев 1998: 54]. Действительно,
слово – это и молитва (…совершая крестное знамение, произнеси…), и имя (дается
при крещении; у язычников было два имени), и Бог (В начале было слово…),
и оружие (убить словом). Энергия такого рода связана с неким источником. Этим
источником может являться культурная среда, которая в свою очередь отражается в
единицах языка. А если слово многозначно и символично, да и к тому же поэтично?
Получается, что его энергия в несколько раз увеличивается. Не потому ли в
кризисные моменты истории, личной жизни человек всегда обращался и обращается к
лирике (Золотой и Серебряный века русской поэзии, современные Интернет-ресурсы
поэзии, русские народные песни)?

I. АРХЕТИПЫ И ФОЛЬКЛОРНОСТЬ В
ЛИРИКЕ С.ЕСЕНИНА

Архетип – это
устойчивый образ, повсеместно возникающий в индивидуальных сознаниях и имеющий
распространение в культуре. Понятие архетипа было ведено К.Г. Юнгом в 1919
г. а статье «Инстинкт и бессознательное». К.Г. Юнг считал, что все люди
обладают врожденной способностью подсознательно образовать некоторые общие
символы – архетипы, которые проявляются в сновидениях, мифах, сказках,
легендах.

Ранее творчество Есенина, формировалось под
непосредственным влия­нием уклада деревенской жизни и на основе усвоения градационной
народной поэзии и русской классической литературы. Интерес поэта к народному
творче­ству был вызван целым рядом жизненных обстоятельств. Прежде всего, этому
благоприятствовал тот песенный край – Рязанщина, –  где он родился и вырос.

Как народный, так
и авторский поэтический текст есть репрезентация общенациональной языковой
картины мира. При этом поэтический текст дает возможность вскрыть глубинные
пласты человеческого мышления. Насколько бы ни было поэтическое слово
своеобразным, оно вырастает из реального слова. По мысли Ф.И.Буслаева,
«народная поэзия в дошедших до нас жанрах, творившаяся коллективно, как и язык,
представляет наследие некогда единого и всеобъемлющего эпического предания»
[Буслаев 2003: 6]. По этим осколкам можно отчасти реконструировать
«мифологические системы древних», отчасти представить себе первоначальный эпос,
выраженный в «собственно мифологии, поэзии и нравственных основаниях жизни»
[Буслаев 2003: 10]. Этот первоначальный эпос, в частности поэзия, является
совокупным выражением коллективного сознания.

Русский народ всегда славился своими задушевными
песнями. Песней русский человек сопровождал не только светлые счастливые минуты
жизни, но и горестные. А поэтому, исследуя языковую  картину лирики Есенина, в
нашей работе мы обратились и к жанру песни, а так же к малым жанрам эпической
поэзии – загадкам и частушкам, так как и загадка, и частушка сохранили в своей
основе мифологическое начало, что важно в контексте индивидуального творчества
поэта.

В деревне любимым фольклорным жанром была песня.
В ней — свои ге­рои, сюжеты, иногда — целая человеческая судьба предстает перед
слушателя­ми песни. В фольклорных лирических песнях встречаются портретные
зарисов­ки, но они беглые, внимание сосредотачивается лишь на отдельных
деталях. Девица – белая, румяная, круглолица. Тот же прием находим и у
Есенина. Но он не копирует устное народное творчество. Вместо «светло-русой
косы», «ру­мяных щек» — «алые губы», «лукавая улыбка». В
его творчестве
облик героини неотделим от природы, поэтому он часто дан на фоне берез.

Первое, что
определяет лицо народа – это природа, среди которой он формируется и совершает
свою историю. В России превалирует растительная символика: лес, дерево,
лист, зерно
. Г.Д. Гачев в своей книге «Национальные образы мира»
утверждает: «Национальные языки в звучности своей – голоса местной природы в
человеке. У звуков языка – прямая связь с пространством естественной акустики,
которая в горах иная, чем в лесах или степи» [Гачев 1998: 54].
В контексте нашего
исследования оказывается значимым, что элементы растительного мира
переосмысляются, приобретая новые оттенки значений в контексте лирического
текста. В народном творчестве нередко встречаются условно-символическое
обозначение деревьев: дуб — долголетие, сосенка — прямота, осина — горе,
бере­за — девичья чистота и т.п
. [Хроленко 1981: 71]. Подобную символику
наблюдаем и в фольклорных песнях.

Есенин углубляет этот принцип. У него береза
— «девушка», «невеста», она — олицетворение всего чистого и красивого. Поэт
говорит о ней, как мож­но говорить только о человеке, наделяет её
конкретными человеческими при­метами: «Зеленокосая, в юбчонке белой стоит
береза над прудом»
[Т.1: 42]. Образная метафора поэта содержит
атрибуты молодой девушки: коса, одежда. Здесь береза обладает явной
антропоморфностью, можно сказать и о слиянии органического и неорганического
миров, что, кстати, было характерно для язычества.
«Береза
священное дерево восточных славян, ярилино дерево. Ярилин день отмечался
4 июня [по старому стилю]. В этот день водили хороводы вокруг березы. Позднее
этот праздник увязали с православной Пасхой – седьмой четверг от Пасхи» [Шейнина
2003:  327]. Поэтому береза считается у православных Троицким деревом, ее
освещают в храмах на Троицу. Береза была необходима нашим предкам, поэтому
много хорошего связано с ней [ср. загадку: «Стоит дряво кудряво, на этом
дряве сусло, масло, глазам светло и всем тепло
» [Круглов 1990: 107]. У
автора-творца береза всегда соседствует с лексемами, несущими
положительное значение, и часто употребляется с уменьшительно-ласкательными
суффиксами Улыбнулись сонные березки»). Дерево как
архетип символизирует центр мира, ритм жизни, надежность, целостность и
уверенность в будущем. Для национальной картины мира славян характерна целая
система архетипов-деревьев: береза, дуб, рябина, ива.

Песенная лирика всегда психологична. В некоторых
стихотворениях Есе­нина мы встречаемся даже с фактами «биографии», с
«переживаниями» березы.

Зеленая  прическа

Девическая грудь,

О тонкая березка.

Что
загляделась в пруд? [Т.1: 78]

Такой принцип изображения необычайно приближает
природу к челове­ку. В этом одна из сильнейших сторон лирики Есенина — он
влюбляет человека в природу. Так же, как в народных песнях, поэт использует
художественный прием – психологический параллелизм. В стихах Есенина природа
настолько сливается с человеком, что оказывается непосредственным выражением каких-то
человеческих чувств, а человек, в свою очередь, предстает как частица при­роды:

Я покинул родимый дом,

Голубую оставил Русь.

В три звезды березняк над прудом

Теплит матери старой грусть.

Золотою лягушкой луна

Распласталась на тихой воде.

Словно яблонный цвет, седина

 У отца пролилась в бороде. [Т.1: 81]

Через метафору «В три звезды березняк…» автор-творец
концептуально строит более сложный образ, связанный с образом неба и
звезды. Причем небо, луну мы можем увидеть в пруду. Смотря
на березняк, отражающийся в воде, мы видим его на небе рядом со звездами.
Мы уже выяснили положительную коннотацию образа березы в русской картине
мира, но лексема звезда и ассоциативный образ неба усиливают
значение фразы, благодаря своей также положительной коннотации. Для русского
человека лексемы небо и звезда имеют концептуальное значение. В
эпоху язычества небо – это место положения главных божеств Перуна и Ярила; с
началом христианской веры образ неба становится неотделим от иконы, души,
стремящейся к совершенству, и  Бога (Ср. на седьмом небе от счастья). А
«звезда издавна служила символом вечности, а позднее – символом высоких
стремлений, идеалов, счастья» (вспомним, звезда – символ рождения Христа,
лейтмотив всей русской лирики; часть ряда фразеологизмов) [Шейнина 2003: 9].
Архетип небо и в сознании язычников, и в сознании христиан связан с
Высшими силами.

Автор-творец обращается и к образу еще
одного растительного элемента русской культуры — клену. Клен для героя –
некий символ ушедшей жизни, воспоминаний. Как символ клен олицетворяет
«молодость, юношу, красоту, любовь» [Шейнина 2003: 146], но лирическим героем
владеет не радость, а горькое чувство утраченной молодости, ощущение увяда­ния;
яркий летний пейзаж сменяется картиной ледяной зимы («Клен ты мой опавший,
клен заледенелый…»).
Здесь мы видим переосмысление языковой метафоры с
точностью до наоборот; художественная метафора выступает как индивидуальный
образ, содержащий перцептивный и аффективный опыт автора-творца.

Попутно заметим, что клен появляется в лирике
Есенина, как правило, там, где поэт затрагивает тему сбившегося с пути
человека, который находится не в ладу с собой и с людьми: пьет, скандалит,
болен духовно, влюблен в жизнь и разрушает ее в себе самом.

Есенинская поэзия, как тематически, так и в плане
изобразительно-выразительных средств выросла на русской фольклорной почве. И
неудиви­тельно, что образ клена тоже создавался под сильным влиянием народных
пе­сенных традиций. Однако, испытывая сильное влияние фольклора, поэт никогда
не отказывался и от собственной манеры в создании поэтических образов. Этот
инди­видуальный есенинский стиль отчетливо прослеживался в подборе эпитетов,
которыми поэт характеризует клен: «клененочек маленький», «старый клен»,
«клен на одной ноге», «клен опавший», «клен заледенелый», «мои бедный клен»

и т.д. Все эти эпитеты с первого взгляда кажутся обычными, примель­кавшимися,
часто встречавшимися в фольклорных произведениях. Однако внимательное изучение
есенинских эпитетов показывает, что они нетривиальны даже в контексте всего
творчества поэта и характерны только для стихов о кле­не, а значит и о
юности, молодости и счастье. Клен предстает старым, на одной ноге и
бедным
, то есть автор-творец представляет нам свою молодость словно в
проспекции будущей старости.

Таким образом, мастерское использование языковых
средств позволило поэту не только талантливо и самобытно создать образ клена,
но и привлечь к нему внимание нескольких поколений читателей.

В стихах Есенина природа живет богатой
поэтической жизнью. Она вся в «вечном движении, в бесконечном развитии» и
изменении [Волков 2001: 105]. Подобно человеку она рождается, растет и умирает,
поет и шепчет, грустит и радуется. В изображении природы Есенин использует
богатый опыт народной поэзии. Он часто прибегает к приему олицетворения.
Черемуха у него «спит в белой накидке», «вербы плачут», «тополи шепчут»,
«туча кружево в роще связала», «пригорюнились девушки — ели», «улыбнулась
солнцу сонная земля», «словно белою косынкой подвязалася сосна», «заря окликает
другую», «плачет метель, как цыганская скрипка», и «березы в белом плачут по
лесам», «кленочек маленький матке зеленое вымя сосет», «тихо — в чаще можжевеля
по обрыву, осень — рыжая кобыла — чешет гриву», «вечер, свесившись над речкой
полощет водою белой пальцы синих ног», сосна «покачнулась как старушка»,
«чистит месяц рога»
. Заря, дороги, реки, небо, кусты, болота, месяц, поля,
травы – все в стихах Есенина движется, живет вместе с человеком. Болото «курит
облаком»,
ивы «вызванивают в четки».

Но нашего поэта увлекает не только растительный
мир, но и животный (вспомним стихи о животных). Рядом с поэтическими деталями
земного мира («белых яблонь дым», «страна березового ситца», «весенней
гулкой ранью»
) – образ мифологический, символический – образ розового коня.
Архетип конь  — слепая сила хаоса, страсть, порыв, жажда перемен,
освобождение, стремительный поиск нового. Розовый конь – символ восхода,
весны, радости жизни. Но и реальный крестьянский конь на заре становится
розовым в лучах восходящего солнца. Суть этого стихотворения – благодарственная
песня, благословение всего живого. Строй сравнений, образов, метафор, всех
словесных средств взят из крестьянской жизни, родной и понятной.

Тянусь к теплу, вдыхаю мягкость хлеба.

И с хруптом мысленно кусая огурцы,

За ровной гладью вздрогнувшее небо

Выводит облако из стойла под уздцы.

Здесь даже мельница — бревенчатая птица

С крылом единственным — стоит, глаза
смежив. [Т.1: 49]

Солнце  (как архетип –
истинность, духовное, центр сущего, активное начало, слава, защита и спасение) сравнивается
с сохой, месяц (как архетип – свет и тьма одновременно,
противопоставляется луне (женское начало) – с ягненком или с пастушьим рожком.
Такие метафоры и сравнения насыщают почти каждое стихотворение. В «Небесном
барабанщике»
почти отсутствуют образы, навеянные старой христианской
поэтикой. «Сердце – свечка за обедней» [Т.1: 108], — этот, да еще два –
три подобных образа только, пожалуй, и встретишь во всем стихотворении. При
всей планетарности, космической устремленности образов «Небесного
барабанщика»
основа их жизненно реальна. Это относится и к развернутому
образу – метафоре «солнце – барабан», играющему важную идейно —
композиционную роль в стихотворении, и образу «белого стада горилл», и
другим.

Верьте, победа за нами!

Новый берег недалек.

Волны белыми когтями

Золотой скребут песок.

Нам ли страшны полководцы

Белого стада горилл?

Взвихренной конницей рвется

К новому берегу мир.

Мы идем, а там, за чащей,

Сквозь белесость и туман

Наш небесный барабанщик

Лупит в солнце — барабан. [Т.1: 108]

Своеобразно дополняется мотив природы у Есенина
образами животных. Поэт писал о любви к животным, осуждал жестокое обращение с
ними. Эти образы используются в поэзии С. Есенина и как «традиционные
литературно-фольклорная символика» [Новикова 1957: 5]. В стихотворении «Русь»
вороны – вестники несчастья:

Понакаркали черные вороны:

Грозным бедам широкий простор. [Т.1: 34]

Красногривый жеребенок символизирует
старую патриархальную деревню, еще не осознавшую переход к новой жизни. «Неужели
он не знает, что живых коней. Победила стальная конница» [Т.1: 35].
Чаще
всего наименование животных приводятся в сравнениях, в которых с животными
сопоставляются предметы и явления, часто не связанные с ними в
действительности, но объединенные по какому-либо ассоциативному признаку,
служащему основой для его выделения по какому — либо ассоциативному, иногда
субъективно выделенному признаку:

Как скелеты тощих журавлей,

Стоят ощипанные вербы…

Синий сумрак, как стадо овец;

по цветовому сходству:

По пруду лебедем красным

Плавает тихий закат;

по близости и сходству функций:

Как птицы, свищут версты

Из — под копыт коня…

Как желна, над нею мгла носилась. [Т.1:
62]

Я был, как лошадь загнанная в мыле,

Пришпоренная смелым седоком… [Т.1: 63]

Иногда поэт использует и характерную для русской
народной поэзии-песни форму параллелизма: Не кукушки загрустили — плачет
Танина родня
.
В произведениях Есенина анималистическое (изображение животных)
сравнение или зооморфная метафора часто перерастает в развернутый образ:

Тихо в чаще можжевеля по обрыву.

Осень — рыжая кобыла — чешет гриву. [Т.1:
69]

Желтый цвет осенних листьев вызывает ассоциацию с
рыжей кобылой. Но осень не только «рыжая кобыла» (сходство по цвету), она
«чешет гриву»: образ раскрывается через сравнение с животным зримо, в красках,
звуках, движениях. Вот почему возникает сопоставления явлений природы с
животными: месяц — «ягненочек кудрявый», «жеребенок», «золотая лягушка», весна
— «белка», тучи — «волки». К животным и птицам приравниваются предметы,
например, мельница — «бревенчатая птица», печь — «верблюд кирпичный». На основе
сложных ассоциативных сопоставлений у явлений природы появляются свойственные
животным и птицам органы: лапы, морды, рыла, когти, клювы:

 Волны белыми когтями

Золотой скребут песок;

Клен и липы в окна комнат,

Ветки лапами забросив,

Ищут тех, которых помнят;

Чистит месяц в соломенной крыше

Обоймленные синью рога. [Т.1: 87]

Метафорическое использование анималистической
лексики в оригинальных сравнениях создает своеобразие стиля С. Есенина, синкретизм
образов. Эпитеты конкретизируют образы животных и служат средством их
поэтизации, авторской оценки. Поэт наделяет их человеческими качествами:

И журавли, печально пролетая,

Уж не жалеют больше не о ком.

На бору со звонами плачут глухари.

Плачет где-то иволга. [Т.1: 154]

Образы животных используют и как символы-архетипы,
традиционно установившиеся в русской литературе и фольклоре, например лебеди – 
символ красоты. Для положительной обрисовки образов животных используются и
эмоциональная лексика, и словообразовательные средства, и метафорические
эпитеты, и особые интонации.

Если на ранних этапах творчества Есенина
привлекали в фольклоре глав­ным образом лирические песни и частушки, то позже
диапазон его фольклор­ных интересов расширяется: былины, сказки, песни
календарно-обрядовые, шуточные и плясовые. По мотивам русской сказки «Морозко»
он пишет удиви­тельную историю о несчастной сиротке Маше, которую
облагодетельствовал Дед Мороз, но не за трудолюбие и доброту (как в фольклорном
сюжете), а за ее страдания. Как и в народной сказке, у Есенина «злая мачеха»
бранит без вины «сиротку Машу» [см. Афанасьев 1987]:

Маша — круглая сиротка

Плохо, плохо Маше жить.

Злая мачеха сердито

Вез вины ее бранит.

 Ее обижает и коварная
сестрица:

Неродимая сестрица

 Маше места не бает

Плачет Маша втихомолку

 И украдкой слезы льет

В народных сказках всегда торжествует
справедливость. И в «Сиротке» падчерица, превосходящая всех, достойна лучшего
жениха:

И на Маше, на сиротке,

Повенчался сам король.

Сказочная фантастика встречается и в ряде других
ранних стихотворений Есенина, в частности, в описаниях природы.

Зимний лес у поэта

Заколдован невидимкой.

Он дремлет под … сказку cнa.

Полный сказок и чудес.

Кругом села зеленый лес. [Т.2: 59]

Если мы обратимся к опыту построения волшебной
сказки Проппа («Исторические корни волшебной сказки» 1976), то увидим не только
фольклорную связь лирики Есенина и волшебной сказки на Руси, но и
мифологическую – лес как иной мир.  

Немалое влияние на поэзию Есенина оказала загадка.
Причем это было не только прямое и конкретное влияние на отдельные строки и
образы; народная загадка научила Есенина метафоричности. Многие образы его
стихов либо ро­дились из загадок, либо созданы по типу загадок, то есть в
основе образа лежит скрытое сравнение, как в загадке. Остановимся на конкретном
примере.

В книге «Русские
народные загадки, пословицы, поговорки» Ю.Г. Круглова: месяц — «ясен сокол,
сивый (лысый) жеребец, лысый мерен, батюшкин конь, белоголова корова, долгий
Антошка, хлеба краюшка, пастух рогатый» и т.п.

У Есенина месяц — «всадник унылый, конь, рыжий
гусь, пастушеский ро­жок, ягненочек кудрявый, кошачья шапка, дыня» и т.д.

Загадка про месяц;

Посередь болота

Лежит кусок золота

А вот разработка этого образа у Есенина:

Золотою лягушкой луна

Распласталась на тихой воде…

Загадка:

На грядки серые капусты волноватой

 Рожок луны по капле масло льет…

Есенин:

Щебетнули звезды месяцу:

«Ой ты, желтое ягнятище,

ты не мни траву небесную,

Перестань бодаться с тучами…»

Загадка научила Есенина метафоричности, мир
увиден глазами народа, глазами крестьянина: «Осень — рыжая кобыла — чешет
гриву».

Схимник — ветер шагом осторожным

Мнет листву по выступам дорожным

И целует на рябиновом кусту

Язвы красные незримому Христу. [Т1: 113]

Образы, пришедшие в поэзию Есенина из
исторических и лирических пе­сен, частушек, загадок углубляли в творчестве
Есенина реалистическое начало и  усиливали романтическую струю. Как талантливый
поэт и чуткий художник слова, Есенин умел использовать богатые возможности,
заложенные в устной народной поэзии, что и позволило ему стать ярким самобытным
художником слова.

Свои эстетические позиции, Есенин теоретически
обосновал в 1918 году в трактате «Ключи Марии». Это своеобразный итог первой
половины творчест­ва поэта, его эстетический манифест. В очерке Есенин
анализирует историче­ское прошлое и духовную жизнь русского народа только под
одним углом зре­ния: его внимание целиком приковано к народному
«образотворчеству», в кото­ром он видит отражение экономической, нравственной и
художественной жиз­ни русского народа.

«Нам противны занесенные руки марксистской опеки
в идеологии сущ­ности искусств. Она строит памятник Марксу, а крестьяне хотят
поставить его корове. Ей непонятна грамота солнечного пространства… Перед
нами встает новая символическая черная ряса, очень похожая на приемы
православия, которое заслонило своей чернотой свет солнца и истины», —
утверждает Есенин [Прокушев 1991: 10]. «Ключи Марии» значит — ключи души, ключи
поэзии («Мария» — ус­ловное обозначение «души» заимствованное Есениным из
лексикона хлыстовцев). Здесь сказался качественно новый уровень осмысления
народного творче­ства, его значения для поэта и народа.

В «Ключах Марии» через миф, через народное
поэтическое слово осмыс­ливается исторический опыт русского народа. Так, на
полотенцах крестьянки бессознательно продолжают вышивать деревья, а начало
этому лежит в глубокой древности,  когда вышитое «символическое дерево»
обозначало семью (древо жизни), древо потом оказалось символом жизни, и сам
человек напоминает его: туловище —
ствол, ноги – корни, сучья — руки, пальцы — ветви, ногти — листья, «Все от
древа — вот религия мысли нашего народа… Все наши коньки на крышах, петухи на
ставнях, голуби на князьке крыльца, цветы на постельном и тельном белье вместе
с полотенцами носят не простой характер узорочья, это великая значная эпопея
исходу мира и назначению человека. Конь как в грече­ской мифологии есть знак
устремления, но только один русский мужик дога­дался посадить его к себе на
крышу, уподобляя свою хату под ним колеснице… «Я еду к тебе, в твои лона и
пастбища»
, — говорит наш мужик, запрокидывая голову конька в небо [Т.2:
31].

К характеристике
жизни и быта крестьянства Сергей Есенин обращался на протяжении всего своего
творческого пути. Так исследователи подчеркивают, что поэт «органично сочетает
самые разные уровни русского общественного сознания и художественного опыта,
обращается к истокам русской мифологии, использует языческие и христианские
мотивы, воспевает и Русь Святую, и Русь бесприютную, и Русь уходящую, и страну
советскую» [Шубникова-Гусева 2001: 11].  Это и образы растений и животных, и
развернутые картины природной жизни. Так, в произведении «Спит ковыль. Равнина
дорогая…» читаем: «Свет луны, таинственны и длинный, плачут вербы, шепчут
тополя. Но никто под окрик журавлиный не разлюбит отчие поля»
[Есенин Т.4:
1997-2002: 321]. Об этом говорит и лирический герой стихотворений «Алый мрак
в небесной черни…», «На плетнях висят баранки…», «Синее небо, цветная дуга…»

[Есенин Т.4: 1997-2002: 321].

  В текстах поэта
возникает некий микрокосмос, включающий в основном лексемы простора, поля,
неба, которые и являются пространственными скрепами: «Не видать конца и края
– только синь сосет глаза»
, «Снова тонет в копнах хлеба незапаханный мой
край»
[Есенин Т.1: 1997-2002: 46-52]. Бескрайность может выражаться и
метафорически,  помощью метафорических сравнений: «И березы стоят, как
большие свечки»
[Есенин Т.1: 1997-2002: 37].

Самым главным и издревле сложившимся признаком
русского словесно­го искусства поэт считает образность, посредством которой
народ осмысливал явления окружающей действительности, пытаясь освоить тайны
природы. Он приводит пример: видя, как тучи закрывают солнце, и наступает
ненастье, че­ловек говорил: «Волцы задрали солнечко». В таком образном
осмыслении ок­ружающего мира Есенин и видит задачу современного ему
поэтического искусства. Как видим, увлеченный теорией «образотворчества».
Есенин заметил в древнерусской культуре лишь один из ее характерных признаков.

Таким образом,
Есенин, как истинный творец, создает свои эпитеты, метафоры, сравнения и
образы. Но он создает их по фольклорному принципу: берет для образа материал из
того же деревенского мира и из мира природы и стремится охарактеризовать одно
существительное другим.

Все сказанное
выше подтверждает мысль о том, что творчество поэта – это поэзия народной
жизни, поэзия крестьян. Ориентируясь на устное народное творчество, Есенин не
копировал фольклорные образы, архетипы и мотивы, а трансфор­мировал, подвергал
глубокой и детальной разработке, пытаясь передать думы и чаяния своих
соотечественников через близкие и понятные им словесные обра­зы.

II.              
ЦВЕТА
КАК НАЦИОНАЛЬНЫЕ АРХЕТИПЫ

В
ЛИРИКЕ С.ЕСЕНИНА

Цветовая
символика имеет древнейшее происхождение, поэтому, на наш взгляд, цветопись
связана с архетипами. Символика цвета и света возникла еще в те времена, когда
человек научился добывать и использовать природные краски. С тех пор цветовой
символизм прошел большой путь. Сегодня образное употребление цвета является
нормой современного русского языка: белая ворона, белая и черная магия,
синий чулок, зеленый юнец и т.д.

 Содержание
понятия «цвет» далеко не однозначно. Л.Н. Миронова выделяет три основные типа
цветовой символики [Миронова 1984: 21]. Цвет сам пол себе, то есть
изолированный от других цветов. Вторым типом является цветовое сочетание,
значение которых не сводится к сумме цветовой символики.  Соединение цвета и
формы представляет собой третий тип – круг, квадрат, треугольник, драгоценный
камень, дверь и т.д.

Зрительная оценка
в художественной речи обусловлена рядом показателей света и цвета.
Дихроматическая лексика двухцветна, связана с антонимией контрастных цветов. У
С. Есенина представлена метафорами света и тьмы. Например:

Сутемень
колдовная

Счастье мне пророчит [Есенин Т.2: 52].

Здесь неологизм сутемень
ясно содержит положительную оценку – сказочность и удача.

В следующем
примере прослеживается антонимичность метафор снег/ земля и снег/ ночь:

По лощинам черных
пашен –

Пряжа
выснеженного льна
 [Есенин Т.3: 27];

Ночь морозная.

Тих покой перекрёстка.

Я один у окошка.

Ни гостя, ни друга не жду.

Вся равнина покрыта

Сыпучей и мягкой извёсткой.

И деревья, как всадники, съехались в
нашем саду.
[Есенин Т.4: 52].

Цветовая лексика
отличается развитием определенной символики, ей свойственна индивидуальность
отбора слов зрительной оценки  в разных авторских системах, которые в свою
очередь отражают общенациональную символику цвета. Символику цвета в лирике
Есенина  возможно интерпретировать в контексте христианства.

«Главные цвета
иконы – это белый и черный цвет. Они не всегда доминируют в иконе, но неизменно
присутствуют в ней…» [Флоренский 2004: 69].

Согласно
христианским канонам Бог сотворил мир, в том числе и свет (цвет), но сам он не
сводится к свету. Свет, особенно видимый, только одна из ипостасей Бога. Белый
цвет в христианстве – символ непорочности, духовности, святости и чистоты.
Ангелы, как и святые, имеют белые одеяния. В «Откровении» Иоанна говорится о
значении белого как об освобождении грехов.

Отношение к
черному  цвету в христианстве преимущественно  негативное: грех, смерть,
дьявол, ад, смерть для мира (то есть цвет монашества).

Эти  важнейшие
иконописные тона есть в стихотворении «Дымом половодье…». Белый цвет (точнее
его иллюзия) возникает в произведении уже с первых строк: «Дымом половодье/
Зализало ил»
. – Над водой поднимается, по ее поверхности стелется пар,
похожий на светлый дым. Обратимся к книге архимандрита Рафаила и узнаем, что
«белый цвет в иконе – это самый глубокий и мистический цвет, это образ
Фаворского света – вечных Божественных энергий…» [Флоренский 2004: 69]. С
описания появления данного цвета начинается смена образов стихотворения, и это
характерно: природа преображается Фаворским светом. Появление белого цвета
служит началом преображения реальности. Все заволакивает белесый дым («Дымом
половодье/ Зализало ил…»)
, который также, давая еще одну ассоциативную
трактовку, можно уподобить дыму от каждения ладаном. Белый цвет-свет образует
сферу, через которую направлен взгляд на мир лирического героя. Второй основной
цвет иконописи – черный. Он появляется в последней строфе стихотворения («Роща
синим мраком/  Кроет голытьбу…»)
, завершая данное произведение.

Хроматическая
лексика обозначает многоцветие.  Поэты-символисты «серебряного века», вслед за
И. Тургеневым, начали употреблять сложные обозначения цвета, включающие два и
более деривата, что способствовало дополнительно образности за счет переходов
цвета и его интенсивности. Например:

Огнецветные
цветы
  (К.
Бальмонт);

Есть демон
утра. Дымно-светел он…
(А. Блок);

Просвет
зелено-золотистый…
(И. Анненский);

Загорелся
мечтой винно-красной…
(А. Белый).

Сергей Есенин
также использовал различные цвета в своих текстах, но чаще всего данные лексемы
содержат один корень, но всегда выполняют роль метафоры:

На подвесках
из легкого золота

Закачались
лампадки небес.
[Есенин Т.1: 92].

А. М. Марченко
подчеркивает: «Многомысленность и многозначность – в природе любого образа, но
Есенин доказал, что цветовой образ, так же как и фигуральный, может быть
«тучным», то есть вобравшим в себя сложное определение мысли, не переставая при
этом быть образом, не превращаясь в абстракцию, аллегорию» [Марченко 1989: 9].

Проследим, как
метафора перехода одного цвета в другой реализуется в лирике Есенина. Первые
две строфы Дымом половодье/ Зализало ил./ Желтые поводья/
Месяц уронил. // Еду на баркасе,/  Тычусь в берега./ Церквами у прясел/ Рыжие
стога»
.)  — сочетание ярких, светлых красок, как бы пронизанных белым
цветом. Смена тонов в этих строках идет от менее интенсивных к более насыщенным
(белый – желтый – оранжевый).

         Желтые
поводья

         Месяц
уронил. – 
[Есенин
Т.2: 61].

Первая строфа
заканчивается метафорой, описывающей отражение света месяца в воде, причем
автор как бы «усиливает» здесь желтую цветопись: свет месяца (желтоватого)
умножают отраженные в воде лунные блики.

Сергей Есенин
часто использует желтый и оранжевый как метафору по сходству цвета, особенно в
контексте образов животных. Использование в произведениях названия животных
обычно сопровождаются прилагательными — эпитетами, чаще всего со значением
цвета: желтый ворон, медведь, заяц, бабочка; черный лебедь, конь, птицы,
галки, жаба; красный лебедь, конь, красногривый жеребенок, красношерстная
верблюдица,; рыжая кобыла, рыжее стадо, рыжие щенята.
Больше всего цветовых
определений имеет слово конь: белый, буланый, красный, розовый, черный.

Н. И. Прокофьев
указывает на «перекличку зрительно-цветовых эпитетов между поэзией С. Есенина и
«Словом о полку Игореве», выделяя синий, золотой, красный (червленый),
серебряный, зеленый цвета [Прокофьев 1978: 119].

Чисто
символическое значение приобретают, например, цвета животных в лирике Есенина:
красный конь – символ революции, розовый конь – образ молодости, черный конь –
предвестник смерти.

Картины русской природы, родной край предстает
расцвеченным в яркие и разнообразные краски. Некоторые цветовые эпитеты
становятся по­стоянными символами-архетипами (вначале – калиновый и розовый,
позднее – золотой, бе­лый, желтый, красный). Другие же, в особенности голубой и
синий, употреб­ляются как в прямом, так и в переносном значении: голубая
Русь и голубой простор, синий вечер и синее счастье
. Отец Павел Флоренский
рассматривал символику голубого цвета с позиции того, что существует три языка:
божественный, священный и мирской. На божественном языке «голубой означает
воздух, лазурь как цвет неба, Святой Дух и вечную Божественную истину»
[Флоренский 2004: 88]. В старинных иконах мы встречаем три основных цвета: красный,
синий и зеленый. Павел Флоренцкий так объясняет значение этих цветов: «Красный
мы видим тогда, когда, склоняясь к западу, солнце пробивает своими лучами толщу
земной атмосферы. Красный цвет активен. Голубой – зовущий, уводящий цвет неба с
противоположенной стороны заката. Зеленый цвет – нейтрален, и им окрашена
средняя часть неба, которая находится выше красной полосы заката» [Флоренский
2004: 89]. Идя путем философа, мы связываем выбор голубого и синего эпитетов
для определения Руси, с небом, Богом и истиной. Ведь Родина для Есенина была и
верой, и надеждой, и любовью.

Литературовед и поэт К.А. Кедров выделяет три
главных цвета в поэзии Есенина: алый, синий, золотой. «Белый, символ чистоты,
голубой и синий – символ устремленности к небу, символ чего-то идеального,
несбыточного, о чем можно только тосковать, как о «голубых облаках» [Юшин 1978:
28].

С чьей-то ласковости вешней

Отгрустил я в синей мгле

О прекрасной, но нездешней,

 Неразгаданной земле. [Т1: 165]

Золото — цвет солнца, света,
величия и тепла. Красный, малиновый – цвет любви, горения и страсти. Розовое
небо воспринимается не как небо, освещенное закатом солнца, а как символ
чего-то идеального, несбыточного. Он видит «синь и по­лымя», полей «малиновую
ширь»
, «алый свет зари», «зелень озер», «синий ве­чер»,
«огонь зеленый», «июнь голубой», «багровую метель» осенью, «синий май»
и
т.д. (Ср.: цветовая гамма икон: синий, красный, зеленый, золотой; физики
говорят о том, что человеческий глаз воспринимает только три цвета: синий,
красный, зеленый – остальные рождаются в их соединении). Итак, любимые цвета
поэта — синий, голубой и золотой. Эти цветовые тона усиливают ощущение
необъятности просторов России («только синь сосет глаза», «солнца струганные
дранки загораживают синь» и т.п.)
, создают атмосферу светлой радости бытия («вечером
лунным, вечером синим», «предрассветное, синее, раннее», «в летний вечер
голубой»)
, выражают чувство нежности, любви («голубая кофта, синие
глаза», «парень синеглазый», «заметался пожар голубой» и т.п.).
Золотой
блеск переливается в его стихах: «Сердце – глыба золотая», «Эх, ты,
молодость, буйная молодость, золотая сорви – голова» [Т.1: 51].
Отсюда
неожиданность, смелость многих красочных эпитетов у Есенина.
Поэт говорит: «О Русь, малиновое поле», или «розовый конь», или «синее

счастье»
. Эта романтическая струя, если так ее можно назвать, занимает
значительную долю в есенинской стилистике. Стилистические средства цветовой
характеристики Есенин умеет использовать исключительно тонко для создания
поэтического настроения:

Синий туман. Снеговое раздолье,

Тонкий лимонный лунный свет.

Сердцу приятно с тихою болью

Что-нибудь вспомнить из ранних лет. [Т.4:
91]

Красный цвет в
христианстве символизирует кровь Христа, пролитую ради спасения людей, а,
следовательно, — и его любовь к людям. Как замена красному, в некоторых случаях
используется розовый цвет:

Тихо струится река серебристая

В царстве вечернем зелёной весны,

Солнце садится за горы лесистые,

Рог золотой выплывает луны.

Запад подёрнулся лентою розовой,

Пахарь вернулся в избушку с полей,

И за дорогою в чаще берёзовой

Песню любви затянул соловей.

Слушает ласково песни глубокие

С запада розовой лентой заря

С нежностью смотрит на звёзды далёкие

И улыбается небу земля. [Есенин Т.3: 118].

В 1-м четверостишии поэт представляет нам на лексическом уровне
общеязыковую антонимию как средство собственно колоративное (серебристая река –
золотая луна), так и предметно-антонимичное (солнце-луна).

Во 2-м и 3-м четверостишиях средством внутритекстовой связи оказываются
строки: «запад подёрнулся лентою розовой» и «с запада розовой лентой заря».
Розовая лента заката, украшение девы зари – приходит к нам и из «Слова о полку
Игореве» и из гомеровской строки о «младой с перстами пурпурными Эос».

Умиротворение и покой, отдых после труда ощущаются в лексике каждой
строки: тихо, струится, вечернее царство, солнце садится, рог луны выплывает,
пахарь вернулся с полей, песню любви затянул соловей, ласково слушает песню,
смотрит с нежностью на звёзды  и улыбается небу земля – все это одна метафора, метафора
счастья.

Синий (голубой)
цвет  для христиан символизирует небо, является цветом вечности, настраивает на
смирение, благочестие, выражает идею самопожертвования и кротости. «Синий
воспринимается как цвет ясного неба и моря, представляет и высоту, и глубину.
Означает также постоянство, преданность, правосудие, совершенство, размышление
и мир» [Шейнина 2003: 360]. Само слово «синий» происходит от «сияние», в лирике
Есенина используется как метафора неба, Бога и счастья.

Зеленый цвет
является более «земным» в сравнении с синим. Этот цвет символизирует весну,
жизнь, цветение и пробуждение природы, юность.

Цветописью
пользовались многие русские классики литературы. Например, Ф.М. Достоевский
пользовался этим приемом для реминисценций. На голове у Сони, как мы знаем из
содержания романа, — зеленый платок. Эпизод, рассказывающий о каторге, тоже
указывает на образ Богоматери: грубые клейменные каторжники называют Соню
матерью.

Ахроматическая
лексика отражает бесцветные (серые) цвета. Данный вид отсутствует в лирике
Сергея Есенина.

Теперь обратимся
к архетипической метафоре «свет-тьма» в лирике Сергея Есенина. Свет и тьма,
как чувственно воспринимаемые сущности, создают в сознании человека и в языке
образы, некие зримые картинки, призванные раскрыть разные признаки этих
явлений. При образном их осмыслении важную роль играют другие предметы
действительности, типичные свойства которых человек приписывает свету и тьме.

Свет и Тьма – сложные,
многогранные понятия в русской языковой картине мира (можно сказать, что это
одни из важнейших концептов русской культуры), которые получили преломление в
языке в виде двух вербальных миров.

Человеку сложно
осознавать волновую природу света и тьмы, поэтому он пытается сравнить их с
чем-то более знакомым и привычным, например, с жидкой субстанцией:

Напоен нездешним светом [Есенин Т.1: 117].

Тьма может олицетворять и что-то
непроницаемое, например, некую стену:

Уже три дня и
три ночи пробиваюсь сквозь тьму
[Есенин Т.1: 62].

В индивидуальной
картине мира свет может приобретать определенный цвет и материальность:

Выткался из озера алый свет зари  [Есенин Т.1: 39].

Тьма – это нечто непрозрачное и
поглощающее. Подобное преставление зафиксировано в языке: глубокая тьма,
полная темнота, глубокий мрак и т.п
.:

Кто-то сгиб,
кто-то канул во тьму
[Есенин Т.1: 209].

Сочетание с
предлогом в / во рождает также метафорическое представление о тьме как о
неограниченном, безмерном пространстве, которое может восприниматься человеком
неким небом:

Суждено мне
изначально

Возлететь в немую тьму [Есенин Т.2: 43].

Также тьма
может проецироваться как животное, то есть персонифицироваться:

Клещи рассвета
в небесах

Из пасти
темноты

Выдергивают
звезды, словно зубы
[Есенин Т.1: 141];

Сумрак
голодной волчицей выбежал
кровь зари лакать [Есенин Т.2: 85].

Можно
предположить, что персонификация Света и Тьмы в лирике С. Есенина
прежде всего связана с этнокультурным сознанием русского народа. Свет и Тьма
находились на протяжении тысячелетий в антагонистических отношениях; это
было результатом мифологического сознания русского народа. Наблюдая за
постоянной сменой дня и ночи русский человек увидел противоположность этих двух
понятий. Метафоричность лексем свет / тьма  передает главным образом
способность и неспособность видеть и воспринимать окружающий мир.

Мы показали, что
цветопись в лирике С. Есенина не только естественно природная, но и иконно-символичная, 
раздвигающая семантические грани образов, углубляющая сферы ассоциаций и
параллелей с помощью метафор и эпитетов, дающая выход к архетипическим образам
русской национальной картин мира.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Эпитеты,
сравнения, метафоры в лирике Есенина существуют не сами по себе, ради красивой
формы, а для того, чтобы полнее и глубже выразить себя. Отсюда стремление к
всеобщей гармонии, к единству всего сущего на земле. Поэтому один из основных
законов мира Есенина – это всеобщий метафоризм (что позже приведет поэта к
имажинистам). Люди, животные, растения, стихии и предметы – все это, по
Есенину, дети одной матери – природы. Метафоричность образов – это черты художественного
стиля поэта. О способности поэта раскрывать на основе сходства явлений внешне
предметной и психической жизни, пользоваться различными приемами метафоризации,
выпуклого конкретно-вещественного выражения переживаний, идущими чаще всего от
народной загадки и песни, много писалось в критике и в исследовательской
литературе, обосновывался вывод о том, что с годами есениская
конкретно-предметная образность видоизменялась, качественно обогащалась и
совершенствовалась, пополнялась новыми приемами и формами. Обращение к
сравнительной поэтике раскрывает глубинную, пожалуй, генетическую связь
образов, символов, поэтических реалий, окружающих есенинского героя. Это и
образ страдания – сердца, преображенный Есениным в разветвленную
метафору, вовлекшую в свое поле образы глаз, лица, волос и т.д. Это и
образ коня – судьбы с трагическим финалом. Совершенным символическим
аналогом человека в поэтическом мироощущении славянских народов является дерево.
«Как дерево роняет тихо листья, / Так я роняю грустные слова» [Т.1: 170].
Как
и в реальной действительности, поэтическом мире Есенина время и пространство
связаны с движением (восход поливает красной водой капустные грядки, болото
курит облаком, ветер пляшет, мрак синим лебедем выплыл из рощи)
.

С течением
времени есенинская метафоричность становится более «скрытой». Самые, казалось
бы, простые слова (снег, цветение, голубой, песни и т.д.) метафоризуются
и символизируются посредством архетипических контекстов, неся в себе
дополнительный художественный смысл, полученный в контексте есенинского
творчества.

Для поэта природа
– это чудесный и необъятный храм, в котором все
прекрасно. Любовь к земле, к лугам и травам, лесам и озерам проникнуты
строки стихов. В них звучат задушевные мелодии, как бы передающие дыхание самой
природы: порывы ветра, шепот листьев, пение птиц. Уже в самых ранних
стихотворениях природа для Есенина не застывший пейзажный фон: она вся в
движении, в обновлении, в гармоническом единении с человеком.

Образное
воплощение, четкая метафора, чуткое восприятие фольклора, истинное русское
сознание (менталитет), мифологизм восприятия действительности, архетипы – все
это лежит в основе художественных изысканий Есенина.

ЛИТЕРАТУРА

1.     Базанов,
В.Г.
Сергей Есенин и крестьянская Россия / В.Г. Базанов. –  Л., 1982. –
С.4-12.

2.     Бердяев, Н.А. Судьба России (репринт) /
Н.А. Бердяев. –  М.: Слово, 1990. – С.70.

3.     Буслаев, Ф.И. Народный эпос и
мифология / Ф.И. Буслаев. – М.: Изд-во Высшая школа, 2003. – С. 5-27.

4.     Волков, А.А. Художественные
искания Есенина / А.А. Волков. – М.: Изд-во Наука, 2001. – С. 105-110.

5.     Вольф, Е.М.  Метафора и
оценка / Е.М. Вольф // Метафора в языке и тексте. – М.: Изд-во Наука, 1988. – 
271 с.

6.     Гачев, Г.Д. Национальные
образы мира: курс лекций / Г.Д. Гачев. – М.: Изд-во Академия, 1998. – С. 54-58.

7.     Маковский, М.М. Язык – миф –
культура: Символы жизни и жизнь символов / М.М. Маковский // Вопросы
языкознания. – 1997. — №1. – С. 73-78.

8.     Мамлеев,
Ю
. О Есенине // Наш современник, 1990. – № 10. – С.181.

9.     Марченко, А. М.  Поэтический
мир Есенина / А.М. Марченко – М.: Изд-во Советский писатель, 1989. – С.5-11.

10. Миронова, Л.Н. Цветоведение /
Л.Н. Миронова. – Минск:  ТетраСистемс, 1984. – 286 с.

11. Православный храм и иконы /
Под ред. П. Флоренский – М.: Изд-во Эксмо, 2004. – 254 с.

12. Прокофьев, Н. Есенин и древнерусская
литература / Н. Прокофьев  // Сергей Есенин. Проблемы творчества. Сборник
статей. Сост. П. Я. Юшин. – М.: Изд-во Современник. –  1978. –  С. 119- 134.

13. Прокушев, Ю.Л. Сергей Есенин:
Образ. Стихи. Эпоха / Ю.Л. Прокушев. –  М.:  Изд-во Молодая гвардия, 1991. –
С.7-69.

14. Пропп, В.Я. Морфология сказки
/ В.Я. Пропп. – М.: Изд-во Наука 1969. – 168 с.

15. Пропп, В.Я. Исторические
корни волшебной сказки / В.Я. Пропп. – М.: Изд-во Наука, 1976. – 185 с.

16. Харчевников,
В.И
. Изучение С.Есенина в средней школе / В.И. Харчевников. –  М.: Наука,
1979. – С.30.

17. Хроленко, А.Т. Поэтическая
фразеология русской народной поэтической песни / А.Т. Хроленко. –  Воронеж:
ВГУ, 1981. – 163с.

18. Шейнина, Е.Я. Энциклопедия
символов / Е.Я. Шейнина. – М.: Изд-во АСТ, 2003. –    591 с.

19. Шубникова-Гусева Н.И. Поэмы
Есенина. От «Пророка» до «Черного человека»: творческая история, судьба,
контекст и интерпретация. – М.: Изд-во Прогресс, 2001. –  688 с.

20. Шувалов, В.И. Метафора в
поэтическом  дискурсе / В.И. Шувалов // Филологические науки. – 2006. — №1. –
С. 56-63.

21. Юшин П.Ф. Сергей Есенин.
Проблемы творчества. Сборник статей / Сост. П.Ф. Юшин. – М.: Изд-во
Современник. – 1978. – С. 23-56.

СЛОВАРИ

22. Ожегов, С.И,  Шведова, Н.Ю.
Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова – М.: Изд-во ООО «А
ТЕМП», 2007. – 944 с.

23. Шейнина, Е.Я. Энциклопедия
символов / Е.Я. Шейнина. – М.: Изд-во Торфинг, 2003. – 536 с.

24. Шуклин, В. Русский
мифологический словарь / В. Шуклин. –  Екатеринбург: Изд-во Прогресс, 2001. –
384 с.

ИСТОЧНИКИ
ФАКТИЧЕСКОГО МАТЕРИАЛА

25. Евангелие / Пер. с
древнегреч. священника Православной Церкви о. Л. Лутковского. – М.: Дружба
народов, 1991. – 302 с.

26. Есенин С. Собр. сочин. в 7 т.
–  М.: Изд-во Наука-Голос, 1997-2002.

27. Русские сказки: из сборника
А.Н. Афанасьева. – М.: Изд-во Художественная литература, 1987. – 383 с.

  • Пропп исторические корни волшебной сказки краткое содержание
  • Пропп исторические корни волшебной сказки epub
  • Пропуски или пропуска как правильно пишется
  • Пропитаны бытом и пылью здесь без мазы сказку сделать былью
  • Пропала совесть аргумент к сочинению