Пропасть безвести или без вести как пишется

Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Пропасть безвести или без вести». Также Вы можете бесплатно проконсультироваться у юристов онлайн прямо на сайте.

Насчет «богов» Сеточка правильно сказала — в данном случае это слово употребляется как нарицательное, поэтому пишем с маленькой буквы. Хотя я предпочитаю все равно всегда писать его с большой — так точно не ошибешься.

Сайт дерьмо!!!!!Обман сплошь и рядом ! Было написано что можно найти без вести пропавшего на ВОВ вписал имя в поле поиска выбило какого-тот архангела Ну и чё за дичь спрашивается?
В сети немало ресурсов, которые помогают людям устанавливать давно минувшие события и определять судьбы воинов. Среди них есть крупные проекты, данные для которых предоставляются государственными архивными службами. Некоторые сайты являются сообществами. Здесь пользователи объединяют усилия для того, чтобы гораздо эффективнее искать нужную информацию.

Как пишется пропал безвести на войне

Стоит обратить особое внимание на четвертый пункт. В базе данных действительно встречаются глупые орфографические ошибки. Моего прадеда звали Андрей Кириллович.

Набрал Кириллович с одной «л» и тут же нашел место захоронения. Также и Филиппович – может быть и Фелиппович, и с одной «п», и так далее. Такие моменты надо учитывать.

Во время экспедиции два судна — «Эребус» и «Террор» исчезли в полярных льдах (были обнаружены спустя годы), большинство исследователей из команды пропали без вести. Позже появились сведения о каннибализме моряков.

В 1985 Дэвид Тилл и Брайан Огнджэн отправились на охоту в северный Мичиган. Мужчины, а также их автомобиль, пропали без вести.
Возможно именно в этой виртуальной книге памяти вы найдёте его изображение или дополнительную информацию.

Как правильно пишется, ударение в слове «без вести пропавший»

Чтобы понять, что перед нами действительно существительное и предлог, можно:

• Попытаться вставить слова, зависимые от предложно-падежного сочетания. Например: Он хотел исчезнуть без вести (о своем местонахождении).
• Включить слово в однородный ряд с похожей предложно-падежной конструкцией. Например: Считалось, что боец пропал без всяких следов, без вести.
• Определить, можно ли вставить после предлога какое-либо слово. Люди, ушедшие из дома без (единой) вести, причиняют много горя своим родственникам.
• Часто такие лексемы встраиваются в словообразовательную цепочку: от них образуются прилагательные, а уже после – наречия. Например: работать без устали – безустанный – безустанно, сидеть без толку – бестолковый – бестолково, говорить без умолку — безумолчный — безумолчно. Аналогично образуется слово безвестно – безвестный — пропасть без вести.

В анкете содержится вся информация, которая известна книге памяти. В каждом профиле есть также изображение документа-оригинала, в списке которого числится воин.

В данном случае речь идет о существительном с предлогом. Можно задать вопрос: пропавший без чего? — без вести.

Приняв заявление (сообщение) о безвестном исчезновении человека, дежурный по органу внутренних дел обязан зарегистрировать его в книге учета заявлений и сообщений о преступлениях. Затем заполняется формализованный бланк протокола заявления.

Если никакой информации нет, можно надеяться, что поисковые отряды, которые занимаются поиском и захоронением останков солдат, что-то найдут. Если поисковикам удалось найти кого-то, они обращаются в военкомат, ищут родственников сами.

Если между этими словами можно поставить слово,т.е.,если слово quot;вестьquot; употребляется в качестве существительного-пишется раздельно.
Русский язык, очень сложен, так как тут по мимо куче правил и мысы исключений из них, все еще крайне динамично меняется. Нормы которые имели силу в одно время, ее могут навсегда потерять, уйти в небытие и считаться устаревшими.

Для признания человека пропавшим обратитесь в районный суд по месту вашего жительства. Для этого понадобятся:

• исковое заявление с указанием причины, по которой необходимо признать человека пропавшим, а также обстоятельства, подтверждающие безвестное отсутствие. В отношении военнослужащих или иных граждан, пропавших без вести в связи с военными действиями, в заявлении указывается день окончания военных действий;
• доказательства отсутствия человека в течение года;
• квитанция об уплате госпошлины.

«Ваше предложение заслуживает поддержки»

Исходя из конкретной обстановки, необходимо исследовать соответствующие материалы и документы (учеты задержанных органами милиции, доставленных в приемники-распределители, лечебные учреждения, морги и т.п.).

Через сколько дней человек считался пропавшим и почему. Какую пенсию получала его семья. Что такое подворный опрос.

В рамках проекта отсканировано и предоставлено в Интернет-доступ более 16,8 миллионов листов архивных документов и свыше 45 тыс. паспортов воинских захоронений. Впервые Вы сможете ознакомиться с реальными документами, самостоятельно провести поиск и исследование.

Огромное количество призванных на фронт не вернулись домой. Их родные не получили извещения о смерти, потому что солдат считался пропавшим без вести.

В рамках проекта отсканировано и предоставлено в Интернет-доступ более 16,8 миллионов листов архивных документов и свыше 45 тыс. паспортов воинских захоронений. Впервые Вы сможете ознакомиться с реальными документами, самостоятельно провести поиск и исследование.

Пожалуйста, если Вы нашли ошибку или опечатку на сайте, сообщите нам, и мы ее исправим. Давайте вместе сделаем сайт лучше и качественнее!

Самое главное в письмах — номер полевой почтовой станции (ППС) на штемпеле конверта. По нему можно установить номер дивизии, полка и т.д.

Инструкция «Об организации и тактике установления личности граждан по не опознанным трупам, больных и детей, которые по состоянию здоровья или возрасту не могут сообщить о себе сведения» (приложение № 2 к приказу МВД России от 5 мая 1993 г. № 213).

Матюшке и т. д. Кожин больше молчал, прислушиваясь к глухим стонам, доносившимся откуда-то со стороны избы.

Нужно написать «безвести пропавший», но вы не знаете, как правильно пишется это сочетание? Проанализируем первое слово, ведь именно оно вызывает трудности.

Имеет смысл проверять сайты с наградами и выжившими после войны. (вдруг его признали без вести пропавшим ошибочно).

Если невозможно установить день получения последней информации о пропавшем, днем признания безвестного отсутствия человека считается первое число месяца, следующего за тем, в котором были получены последние сведения о месте нахождения человека, а при невозможности установить этот месяц — 1 января следующего года.

Днем смерти человека, объявленного умершим, считается день вступления в законную силу соответствующего решения суда. Если умершим признан человек, пропавший без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью или дающих основание предполагать его гибель от определенного несчастного случая, суд может признать днем его смерти день предполагаемой гибели.

По Гражданскому кодексу РФ (статья 45), «военнослужащий, пропавший без вести в связи с военными действиями, может быть объявлен судом умершим не ранее чем по истечении двух лет со дня окончания военных действий». Но эта норма не действует в отношении пропавших без вести в годы Великой Отечественной войны. В несудебном порядке погибшими их не признают.

Прошло достаточно много времени после Великой Отечественной войны. Но до сих пор сохранились разного рода военные документы, которые продолжают быть полезными при поиске. Вам нужно знать был ли разыскиваемый солдат повышен в звании. Эта информация особенно полезна. Так как после получения младшего лейтенанта в обучающих учреждениях сразу же заводится особое личное дело бойца.

А наречия под это правило попадают все, которые изначально от существительных образованы: например, без оглядки, без спросу, без устали, без умысла и тд. С другими предлогаим — до упаду, до зарезу, до смерти, с панталыку,с разбегу, с размаху, под мышкой, под шофе, под мухой, за границей, за полночь и тд (с этими предлогами есть, правда, ряд исключений).

Командование части составляет донесение о потерях, где указываются все известные сведения о бойце: ФИО, год рождения, партийность, специальность, место рождения и призыва на фронт (название РВК), дату призыва, домашний адрес семьи и ФИО ближайшего родственника (жена, один из родителей).

Региональные и всероссийская организации ветеранов, руководители поисковых отрядов, историки неоднократно обращались к министру обороны и главе российского правительства с просьбой «на государственном уровне признать пропавших без вести погибшими при условии, что они не запятнали себя перед Отечеством».

Розыскное дело не заводят на человека, пропавшего при очевидных обстоятельствах (железнодорожное, морское, речное крушение или и авиационная катастрофа, стихийное бедствие, гибель в водоеме и т.п.), подтвержденных необходимыми документами или показаниями свидетелей, но труп которого не был обнаружен.

И все-таки два года назад я его разыскала. Могилу и документы. Папа был в плену, попал в концлагерь «Шталаг-304» недалеко от Ризы (Германия). Сохранилась его карта, где… В общем, перед тем, как сжечь узника № 29976, из него выкачали кровь, потому что она была редкой IV группы… Я ездила к месту захоронения в Цайтхайн.

Пропавшие без вести участники Вов

Почти в каждой семье нашей страны есть родственники, без вести пропавшие во время Великой Отечественной войны. Какие-то разрозненные сведения хранятся в семье, у кого-то сохранились фотографий.

Поддерживает такую версию и то, что в слове произошел перенос ударения. Сильное ударение стоит не на основном слове, а на предлоге «бе́з». Соответственно при произношении звучит слитно, что с точки зрения орфографии-неверно, поэтому необходимо запомнить как пишется «без вести»!

При обнаружении совершеннолетнего и не психически больного без вести пропавшего или утратившего связь с родственниками орган внутренних дел должен сообщить заявителю об этом только при согласии обнаруженного лица.

Галина Денисова ничего не знала о своем отце больше 70 лет. Он ушел на фронт, оставив дома жену с тремя детьми. Осенью 1941-го Александр Овчинников был тяжело ранен. Зимой 1942-го семье сообщили: «Ваш муж, отец пропал без вести». После войны близкие не рискнули его искать. Согласно полученной справки из военкомата семья участника Великой отечественной войны могла подать прошение о назначении пенсии по потере кормильца.

Похожие записи:

• Главная
  
• Шоу-биз
  

За год Анита Соловей открыла в себе «оранжевого блогера» и стала одним из самых популярных инфлюенсеров с почти полумиллионной аудиторией. Ей – 27, она магистр клинической психологии, 10 лет была предпринимателем в сфере недвижимости и гостиничном бизнесе, а сейчас успешно ведет свой блог в Инстаграм, учит других быть блогерами и уж точно знает, как «распаковать» себя и стать интересным для других.

С Анитой Соловей мы поговорили о том, как сделать свой блог успешным.

Блог – это сериал

— Анита, почему вы называете себя оранжевым блогером?

— Я пыталась стать блогером года три, но у меня не получалось. Была супер экспертом, в моей методологии это сейчас зеленый блогер, но людям моя история не заходила. Я долго не могла понять почему – я же даю столько пользы, а охваты не растут, подписчики не приходят?! И когда начала проявлять себя больше как личность, когда признала свои слабости, начала показывать свои ценности, добавила себя как человека, а не просто эксперта, появился фидбек и подписчики.

Есть разные стили ведения блога. Существуют люди, которые хотят иметь блог, но ничего не постят. Максимум – фотографии и сториз в день рождения с цветами или из отпуска, и месяцами их нет. Иногда они показывают родным и знакомым, что живы. Таких людей я называю серыми блогерами.

Это и есть большая ловушка. Дело в том, что человеку нужен человек. Человек доверяет другому эксперту, если у них одинаковые ценности. И если мы соединим экспертность, личность, добавим к этому большую идею, мы получаем оранжевый цвет.

Есть еще красные блогеры. Красный блогер – это человек, который выбирает способ привлечения внимания к своему аккаунту с помощью хайпа. Это ни хорошо, ни плохо, просто человек таким образом привлекает внимание и держит охват. В чем минус такого вида блога? Люди, по сути, наблюдают за блогером, чтобы узнать – выжил он или нет. Красный блогер только хайпует и не проявляет личность.

В любом случае, нужны конфликты и провокации – публичный человек должен быть интересным и многогранным. Скучные в интернете не выживают.

Оранжевый тоже может хайпануть, но при этом он знает, зачем он это делает, зачем привлекает внимание и дальше показывает ценность личности и оставляет аудиторию лояльной, а не хейтеров.

— Вы часто говорите, что для создания успешного блога нужна распаковка личности. Что это значит?

— Перед стартом любого проекта важно делать анамнез. Когда пациент приходит к доктору, тот делает опрос, чтобы собрать ведомости о пациенте и его заболевании, и таким образом сложить картину того, что происходит. Так и в блогинге.

У всех людей есть интересные мысли, жизненные позиции, истории, убеждения, которые они могут транслировать. Но в чем парадокс? Мы имеем высшее образование, свои взгляды на политику, религию, отношения в семье, социуме, читаем книги, смотрим фильмы, мы можем часами сидеть с друзьями за столом и говорить свои речи, но когда нам говорят, напиши пост, у нас ступор — о чем писать? О себе, своей работе – что? И для того, чтобы побороть этот ступор, нужно выработать стратегию.

Как мы делаем распаковку блогера? У каждого человека есть прошлое, настоящее и будущее. У каждого человека есть большое количество ролей в жизни – мама, жена, активистка, феминистка, хороший человек, плохой человек, зануда… В блоге очень важно проявляться с разных ролей – чтобы вас узнали и как дочку, и как маму, и как активистку… И если аудитория будет знать вас в разных ролях, ей будет интересно за вами наблюдать. Блог – это, по сути, сериал.

В распаковке блогера есть большое количество психологических вопросов, которые помогают из человека достать истории из прошлого, настоящего, сформировать свои взгляды на будущее, и вписать эти истории в роли.

— Например?

— Например, такой вопрос: как вы относитесь к женственности? И вы рассказываете, как вы относились к женственности в прошлом в роли школьницы, вспоминаете, как в первый раз надели короткую юбку и вас, к примеру, засмеяли. Записываете эту историю себе в ячейку: прошлое, роль — девочка, и – сама история. И на эту тему вы уже можете поговорить со своей аудиторией, написать пост, узнать, какой у них был опыт.

Таким образом мы достаем из себя истории, ситуации и распаковываем себя объемно. Естественно, сразу не вываливаем 40 наших ролей и все прошлое. Выбираем себе на месяц три роли, которые будем активно проявлять. Например, предприниматель, блогер и жена.

У нас в кемпе ребята выписывают истории по 3-4 дня – это долгая работа, фундаментальная. Но эта работа закрывает возражения, что мне не о чем писать, я не интересный человек и у меня скучная жизнь. Не бывает скучных людей со скучной жизнью.

Когда время собирать деньги и почему подписчик – своего рода биткоин

— Вы рассказывали, что пока не относились к блогу, как к бизнесу, у вас не получалось стать успешным блогером. Как из блога начать делать бизнес?

— Если мы ведем блог на пол шишечки – так и получается. У меня было агентство недвижимости, свой мини-отель, я работала по 16 часов в сутки и думала — где-то там в промежутках еще и блог буду вести. Так это абсолютно не работает.

С какого момента можно монетизировать? Начиная с первой сотни людей, которые вас ежедневно смотрят.

Инстаграм обесценивает ценность одного человека. Смотрим мы на свои просмотры и думаем: у меня — всего лишь 100 человек, а у кого-то – 100 тысяч. Но если в жизни мы соберем в одной аудитории сотню людей, поймем, что это огромное количество. И если вы правильно проявите вашу экспертность, у вас есть что продать — вы — доктор, пишете тексты или производите мед — вы продаете свою экспертность. При этом если вас смотрит сто людей, десятерым вы себя уж точно сможете продать.

Собственно, как мой блог и вырос – как только у меня начало получаться вовлекать людей, я продала первую рекламу в своем блоге и сразу же эти деньги вложила обратно в блог. Я ни копейки внешних денег не вкладывала, блог сам себя окупал. За последний год мы заработали больше 10 миллионов гривен.

— Много приходится вкладывать? И можно ли раскрутится без денег?

— Можно, но это сложнее и длиннее путь. Например, невозможно построить ресторан без инвестиций. Можно, конечно, если самому собирать кирпичи, но это явно не про бизнес и это будет очень долго.

В отличие от того же ресторана, блог может расти в процессе на тех ресурсах, которые он будет зарабатывать. Если, допустим, человек производит мед, то, продавая даже одну баночку, он эти деньги вкладывает в рекламу блога. Чтобы расти, нужно инвестировать.

На данный момент подписчик – это как биткоин. Вы его один раз привлекли, он будет вас кормить. И даже лучше, чем биткоин (улыбается).

Обратите внимание – многих блогеров блокируют, удаляют их аккаунты, но они заново начинают, никто не бросает, потому что понимают, насколько это выгодно.

Блогерство, кстати, это не просто про деньги, но и про безопасность. Год назад мои родители болели «короной», тогда мало кто понимал, что происходит, но благодаря своей аудитории мне удалось их спасти — мне дали докторов, мне привозили пульсоксиметры, которые на тот момент везде закончились, витамины, я понимала, что не одна, у меня есть тысячи людей, которые мне помогают и сопереживают.

— Ваша личная прибыль — сколько? И как работают эти деньги? Вы же не держите их просто в сейфе?

— Сейчас мой доход со всех моих проектов — приблизительно 20-30 тысяч долларов. Реклама мне приносит в среднем 10 тысяч долларов – их я сразу вкладываю обратно в команду, плачу зарплаты, и в рекламу продвижения блога. Вся реклама, которая у меня была на протяжении этого года, шла обратно в раскрутку проекта. Так же у меня есть образовательные платформы, я продюсирую других блогеров.

На своем бизнесе я зарабатываю 3 тысячи долларов — это чистый квантовый скачок за этот год.

Что касается сейфов, то сейчас в сейфах никто ничего не хранит. Все — в онлайне. Инвестирую, покупаю недвижимость, очень много денег отдаю на благотворительность. За этот год я смогла купить дом, машину, путешествовать. Поэтому дома в сейфе ничего нет.

—   Вы работаете с психологом, хотя сама психолог, и ходите на курсы саморазвития. Почему это важно, чтобы добиться успеха?

— Мало знать, как делать, нужно прорабатывать свою кукушку, чтобы не было страхов, угрызений и ступоров.

Когда мне задают вопрос, почему у тебя хорошие отношения с мужем, а мы вместе с ним 10 лет, почему у тебя получается растить доход, не выгорать, почему с командой классные отношения, я отвечаю – потому что хожу к психологу. У меня есть амбиции и планы еще на миллион лет, и чтобы расти, чтобы это было экологично по отношению ко мне и всем остальным, мне нужен психолог. Я хожу к нему минимум 8 лет, и всегда это квантовые скачки в мышлении, отношении, доброте и так далее.

Чтобы быть ярким – нужна провокация

— Дайте совет – как быть ярким, выделяться, но не скатится в хайп и скандалы?

— Я — человек, который в своем блоге поднимает те темы, на которые все боятся говорить, — темы религии, политики, феминизма, прав людей, ЛГБТ, вакцинации… Говорю в открытую. При этом в моем блоге практически нет хейта. Моя аудитория, даже имея другую точку зрения, слушает меня, уважает, и если ведет со мной диалог, то — конструктивно.

Выделяться нужно и ярким быть нужно, яркие люди запоминаются. Чтобы создать в себе яркость, нужно найти в себе провокацию в хорошем смысле этого слова. Это то, что будет цеплять и тригерить людей. Провокация есть абсолютно в каждом человеке. И чтобы найти в себе провокацию, нужно представить вашу роль.

Например, роль мамы. Если вы классная, сексуальная, уверенная в себе мама, которая считает, что она — главная в жизни, а не дети, что лучше пойти на массаж, чем убиваться, убирая дом, — наше общество такого не принимает. Но кто-то это не демонстрирует, чтобы не словить осуждение. А это и есть провокация, которую нужно проявлять. Возможно от каких-то людей, не твоих, и будет осуждение, но других это будет вдохновлять. Есть очень много мам, которые сидят дома и хотят взять няню на два часа, чтобы пойти на массаж, но не могут себе этого разрешить, потому что у них нет примера и внутреннего понимания, что так можно.

— И как вам это удается?

— Потому что моя провокация – не токсичная, я не оскорбляю чувства людей. Почему я могу свободно говорить на любые темы, на которые другие боятся говорить? У меня нет осуждения и разделения кого-то на правых и не правых. Я копаюсь в фактах, исторических фактах, доношу конструктивную информацию, без оценочно.

Конструктивизм нивелирует любой хейт. Я, например, говоря на тему вакцинации, не рассказывала, что те, кто вакцинируется, — молодцы, а кто нет – не молодцы, или наоборот. Я объяснила факты, в которых разбиралась на протяжении года как человек, который раньше был против вакцинации, объяснила, о чем жалею и как бы сегодня себя повела. Это можно принимать или не принимать, но осуждать меня за мои чувства и мысли – это будет странно. А осуждать меня за то, если я скажу, что кто-то — плохой, а кто-то – хороший, это будет справедливо.

Люди часто начинают говорить на острые темы, не разобравшись и не имея опоры. В моем случае я достаточно сильно глубоко копаю, и только потом говорю. Если есть конструктивизм, глубокий анализ, серьезный подход, то и провокация будет экологичной.

— В своем лагере «Путь оранжевого блогера» вы растите новых блогеров. Вы передаете ученикам всю ту информацию, которой пользуетесь сами. Не жалко отдавать наработанное?

— Абсолютно не жалко. Я обожаю свою работу, живу этим проектом.

Блогерство – это же очень токсичная профессия. У нас токсичность от себя, мы сами себя осуждаем, что не так что-то сделали, не так выглядим, не так написали, не получается продвигаться, охваты упали, значит, я не интересный. Ты постоянно себя за что-то пилишь. Тебя пилит семья – займись нормальной работой, не занимайся ерундой… На тебя могут напасть хейтреы, которые вообще ничего не поняли и решили вылить какую-то грязь. Самые большие хейтеры, кстати, это счастливые мамочки двоих детей.

Никакой свой кусок хлеба я не отдаю. Наш рынок блогинга в Украине очень недоразвит, у нас очень мало блогеров по сравнению со странами СНГ. Любой бренд, который закупает рекламу, вам это подтвердит, потому что они уже купили рекламу у всех, у кого только можно, и им нужны новые лица.

Что я делаю? Я делаю рынок интересным. Я несу свое видение, каким должен быть блогер, и меняю отношение людей к блогингу.

О вечеринке блогеров и почему так произошло

— Вы считаете, что блогеры – это, как и СМИ, четвертая власть, и они влияют на общество. И тут мне хочется вспомнить, к примеру, развод семьи Пустовит, когда всплыли реальные видео, и это оказалось совсем не той картинкой, которую все видели в Инстаграме. Та же вечеринка блогера Александра Залиско. Всем было весело, пока от них не ушли рекламодатели, и тогда они начали тыкать в другу друга пальцами и извиняться. Это разве не развод аудитории? Люди показывают то, чего на самом деле нет, таких себя, которыми не являются. Не разрушает это нас, кто смотрит, верит?

— Я немного знаю эти истории с обеих сторон, поскольку нахожусь внутри. У каждого блогера есть своя репутация, мы все знаем, кто хороший человек, а кто не очень. У нас такое же профессиональное сообщество, как и в любой другой профессии.

Например, в истории с Пустовит важно понимать, что человек не всегда показывает идеальную картинку, потому что хочет кого-то обмануть. Трагедия была в том, что они жили в этом обмане и в жизни, они сами для себя не понимали, что в их отношениях что-то не так. Они точно так же себя вели, когда приходили на вечеринку с друзьями в ресторан — они точно так же показывали, что все хорошо. Они не думали, что такие отношения между собой – это плохо.

Поэтому здесь вопрос не в том, что они пытались кого-то обмануть, а в том, что они сами жили в этом обмане. И это уже совсем другой смысл.

Касательно вечеринки Залиско. Это достаточно жестокая история. Во-первых, не все блогеры извинились тогда, когда от них начали отказываться бренды — многие извинились в первый же день, но этого никто не услышал. Во-вторых, было огромное количество перекрученных фактов. Фраза «голодная туса», которая облетела все СМИ, никак не высмеивала Голодомор. Так ведущий в сториз прокомментировал маленькие блюда от шефа. Темой вечеринки было казино, потому что Дом ученых, где праздновалось событие, — это ранее был казино. Все, кто был на той вечеринке, — хорошие люди. Ни у кого из них нет плохой репутации среди блогеров.

Во время Голодомора голодом украинцев морили украинцы, которые на тот момент были коммунистами, и считали, что они правы, а другие — не правы, и они имеют право проявлять жестокость по отношению к ним. Точно так же мы поступаем, когда считаем, что блогеры — не правы, а правы мы, и начинаем жестоко поступать по отношению к ним.

Всю эту движуху против блогеров начал один человек, которому это было выгодно. Этот человек лично знал этих ребят и был в этом же городе. Но не предупредил, не сказал – ребята, это будет не актуально. Если у человека есть искреннее уважение к этому дню, он бы поступил иначе. Но! Выждалось время, перекрутились факты – и о количестве людей, и о нарушении санитарных норм, — чтобы специально поднять хейт.

Ошибка ребят в том, что сначала они говорили не со своей аудиторией, которая их поймет, а отвечали на хейт. С первого дня им тоннами сыпались сообщения угрозы жизни, желания смерти и так далее. Это неправильно. Они никого не убили, ничего не сделали настолько криминального, чтобы надо было так жестоко их хейтить. Поэтому, имея такое давление, они огрызались на эти угрозы.

Я проводила опрос в Инстаграме, чтобы понимать, насколько глубоко люди знают, что происходило в 1931-32 годах. Как выяснилось, кое-что про Голодомор знают со школы, но никто не помнил про дату, поскольку она плавающая (отмечается в четвертую субботу ноября – Ред.). Это проблема не только блогеров, а всего общества.

Я против любого насилия. То, что происходило во время Голодомора, это было насилие над людьми. Люди убивали людей. Мы — ничем не лучше, когда кого-то хейтим.

Тот же Залиско часто поднимает в своем блоге местные проблемы. Танечка Самбурская постоянно делает благотворительные проекты, мы собирали массу денег на лечение детей. Но об этом все уже забыли и не помнят. Но когда можно спалить людей за то, что якобы у них больше денег и они кому-то что-то должны, это всегда пожалуйста!

Кстати, никто из брендов, которые отказались от блогеров, не опубликовал, что сегодня – День памяти жертв голодоморов. Все проводили распродажи в честь черной пятницы.

— Насчет травли полностью с вами согласна. Я о том, что человек начал извиняться тогда, когда потерял деньги. И это выглядело не очень искренне.

—  Да, это выглядело так. Но они поначалу просто огрызались на людей, которые им угрожали. Например, звонили маме Залиско и говорили, чтобы ваш сын умер. Так ребята реагировали на хейт.  Это была коммуникация с хейтерами, а не со своей аудиторией, и в этом была ошибка.

Почему изначально они не извинялись? Да они не хотели никого обидеть. Это было неумышленно, и они не понимали, почему так происходит. Жестокость никогда ничего хорошего не приносит, и национализм в том числе.

Reels – это новый вид контента, чтобы победить Tik-Tok

— Вы говорите, что эфиры и reels — главные методы продвижения в 2021 (reels — короткие ролики длинной до 60 секунд. И они не пропадают через 24 часа, как сториз, а сохраняются). Почему они?

— Речь про эфиры, когда там присутствуют несколько людей. В эфирах человек глубже чувствует тебя, то, о чем ты говоришь, чем в 15-секундном сториз. Вы делаете созвон со своими коллегами, обсуждаете какую-то тему, где каждый выражает свою точку зрения. И люди, которым будет резонировать ваша позиция, на вас подпишутся. Это органический процесс привлечения аудитории.

Reels — это новый вид контента в Инстаграм. Инстаграм работает по принципу того, что берет какие-то форматы из других соцсетей, и пытается их победить. Reels — это как Tik-Tok, проще говоря.

К примеру, эфиры в свое время заменили Periscope. Собственно, Инстаграм и победил Periscope, потому что ввел эфиры. А reels – это новый вид контента, чтобы победить Tik-Tok. Пока он новый, дает больше охват. Ваши reels могут выпадать в рекомендации, из-за  чего может приходить новая аудитория и вас видеть больше вашей аудитории. И пока это актуально, этим нужно пользоваться.

В Инстаграм все очень динамично – ловим тренд и используем его. Рынок сильно меняется, меняются алгоритмы, поэтому постоянно нужно держать руку на пульсе, чтобы здесь развиваться. 

— За какими методами продвижения будущее?

— Если мы говорим про методы продвижения в Инстаграм, они банальны и одинаковы все эти годы – это реклама у блогеров и таргетированная реклама. Вкладываете денюжку – у вас упакованный профиль, к вам приходят клиенты, подписчики, а дальше вы монетизируете блог с помощью рекламы своих продуктов и услуг.

Украинский рынок отличается тем, что у нас в основном монетизация идет через рекламу. Мы продаем рекламу и этим зарабатываем. Но, как мы видим по недавней истории с блогерами, в один момент ваш рекламодатель, то есть ваш источник дохода, может пропасть. В один день вы теряете весь свой доход, потому что зависимы от брендов.

Я, например, с января следующего года планирую отказываться от рекламы и уходить в развитие своих продуктов и продвижение своих бизнесов. Думаю, это один из основных трендов будущего.

Как я уже сказала, монетизировать себя с помощью своих продуктов можно с любого количества подписчиков, для этого не нужны большие охваты.

— А почему блогеры тянутся за большими охватами?

— Чтобы продаваться рекламным брендам. Но это будет уходить, это произошло в СНГ еще два года назад. Нельзя зависеть от одного источника. Яйца нужно раскладывать в разные корзины.

— Миллион подписчиков, я так понимаю, — это уже не так важно?

— Миллион уже не важен. Я долго страдала этой целью, но зачем я к этому шла, непонятно. Очнулась (смеется). Продолжу так же вкладывать в рекламу, создавать контент.

С января так же хочу взять в кураторство и разработать 2-3 проекта. Хочу выходить в офлайн в том числе. Мне бы хотелось, чтобы блогеров слышали, понимали, что они эрудированные личности, а не какие-то непонятные люди с телефоном, которые просто фоткают свою еду. С блогерами нужно дружить, а не гнобить, потому что, имея большую аудиторию, они могут сделать больше правильных вещей, нежели неправильных. 

О браке и брачном договоре

— Вы с мужем вместе 10 лет. Оба — предприниматели, независимые. Никто не завидует популярности друг друга? Как вам удается быть счастливой?

— Мы — суперактивно развивающиеся люди, ходящие к психологу, я – 8 лет, он – 6 лет, и в нашей паре в принципе нет понятия, что кто-то из нас успешнее. Мы — абсолютно самодостаточные личности, у нас нет конкуренции, нет такого, что кто-то должен быть сверху, кто-то снизу. Для меня честь быть с таким интересным человеком рядом.

В любых отношениях – с мужем, командой, друзьями — я стараюсь выстраивать только горизонтальные отношения, когда человек говорит с человеком, когда нет никаких назиданий и конкуренции.

Мы с мужем работаем каждый над собой и каждый занимается своей жизнью. Мы не половинки друг друга, это все ерунда, мы абсолютно независимые друг от друга люди. У нас нет созависимости в отношениях, и это очень важно. Поэтому нам интересно друг с другом как с личностями.

Я со своим мужем могу обсудить свой бизнес, бизнес-процессы, перспективы, стратегии, и он со мной – так же. Мы партнеры и это круто.  Кто-то по вечерам экстрасенсов смотрит, а мы свои бизнес-планы обсуждаем. А здоровые отношения с собой порождают здоровые отношения с людьми.

— Кстати, про брак. Вы признавались, что сейчас у вас в разработке брачный договор. Кто-то скажет — а как же искренняя любовь? Не верите, что будете счастливы в браке до конца своих дней?

— Не верю. А по какому принципу я должна верить, что мы будем счастливы до конца наших дней, если статистика разводов в Украине — 70%. Я – реалист. И как раз процесс создания брачного договора -это, во-первых, про юридическую грамотность, а, во-вторых, — про доверие. У нас есть закон, что при разводе имущество, нажитое в браке, должно делиться 50 на 50. При этом мы знаем, как работают наши законы и суды. Поэтому сейчас, будучи в здоровых, счастливых отношениях, я хочу показать свое намерение – я настолько доверяю и уважаю отношения со своим мужем, что готова закрепить это юридическим договором.

Помимо развода в жизни может случиться много и других событий. Если, не дай Бог, меня не станет, я бы хотела, чтобы моему мужу досталось все, что он должен получить, чтобы не нарисовались какие-то государственные процессы или не появились непонятные родственники, которые могут у него что-то отобрать. Или если у меня появятся дети, я хочу знать, что они точно получат все и будут распоряжаться имуществом по справедливости.

Надеюсь, что мы попадем с мужем в статистику 30%, очень хочу прожить с ним долго, очень его люблю, но и хочу показать, что доверяю ему настолько, что готова переписать половину своего имущества.

М.Курников― Добрый Вечер. Действительно, программа Екатерины Шульман. И она в студии.

Е.Шульман― Добрый вечер.

М.Курников― Помогает ей Максим Курников. Это я. И мы не затягиваем…

Е.Шульман― Не раскачиваемся.

М.Курников― Да, и переходим к первой рубрике.

НЕ НОВОСТИ, НО СОБЫТИЯ

Е.Шульман― Очень рада я находиться сегодня именно в этой студии. Пробивались мы к ней сквозь бураны и снега. Кто находится не в Москве, может быть, не знает, что на нас тут напал какой-то очередной циклон с суровым немецким именем…

М.Курников― Бенедикт.

Е.Шульман― Бенедикт. До этого был Ульрих.

М.Курников― Легко запомнить на «Эхе Москвы».

Е.Шульман― Ульрих оказался слабоват. В тот раз тоже обещали какие-то беды.

М.Курников― А Бенедикт ничего так, забористый.

Е.Шульман― Да, сдержал все свои обещания. Тем не менее, удалось все-таки добраться до этой студии как некий Петрушка Гринев сквозь оренбургские степи. Поэтому мы с вами. И начинаем разговаривать про наши события.

Завершается месяц ноябрь. Сегодня его последний день. Наступает декабрь, месяц предновогодний. Можно поздравить всех с наступающим Новым годом, с наступающим новым штаммом. У нас с вами новая разновидность коронавируса под названием «Омикрон». Те, кто смотрят нас, могут видеть наше глубоко символическое изображение этого вируса в виде соответствующей ему греческой буквы.

А мы с вами смотрим на то, как завершается этот самый ноябрь, действительно черный месяц с точки зрения цифр избыточной смертности.

Какова наша динамика? Помним, что мы вычисляем ее по целому ряду композитных показателей – от официальной статистики до статистики запросов в поисковых системах.

У нас выходит не столько снижение уровня заражений, сколько снижение уровня смертности. Действительно, похоже, подтверждается прогноз о том, что декабрь имеет шансы быть менее смертоносным месяцем, чем был ноябрь.

Рост заболеваемости продолжается в некотором ряде регионов, из которых выделим Мурманскую область и Ленинградскую, в том числе, город Санкт-Петербург. Связано ли это с тем, что это портовые города ли с чем-то другим, не знаю, но просто заявляем об этом.

И еще одну вещь надо сказать постфактум в завершение этого месяца. Мы тут, кажется, говорили, когда были объявлены в начале ноября нерабочие дни, что непонятно, что это даст. Неделя – это небольшой срок. Инкубационный период у болезни 2 недели. Но оказались мы неправы. Судя по всему, нерабочие дни имели эффект. Разрыв социальных связей, то обстоятельство, что люди все же меньше бродят и меньше пересекаются с теми, с кем они раньше не общались, находятся в своем, как это называется в Британии, инфекционном пузыре, подействовало на некоторое снижение темпа заражения после этих нерабочих дней.

В связи с этим демографы и инфекционисты надеются на то, что новогодние праздники нам как-то немножко помогут. Если только новый штамм не окажется чем-то сверхъестественным, что опрокинет все расчеты.

Если хотите оптимистических версий, поскольку апокалиптических, я думаю, наслушались, возможно, «Омикрон» – это тот самый наследник предыдущих штаммов, которые отличаются большей контагиозностью, то есть заразностью и меньшей смертельностью, что является некоторым стандартным путем вырождения вирусов.

Они же как себя ведут, опять же, насколько я понимаю – они не заинтересованы в том, чтобы всех поубивать, но они заинтересованы в том, чтобы максимально распространиться.

М.Курников― А можно я политически поверну эту тему? Как так получилось, что африканские врачи, ученые и правительство обнаруживают этот штамм, честно заявляют, и в итоге они как будто главные наказанные для него?

Е.Шульман― Потому что закрывают все свои страны от Южной Африки. Какие-то несчастные люди оказываются там брошены, заперты. В общем, все эти обстоятельства, знакомые нам по началу 2020 года.

М.Курников― Как-то нечестно по отношению к Южной Африке. По крайней мере, так считает их президент.

Е.Шульман― В то время, как власти Китая, возможно, несколько месяцев скрывали происходящее…

М.Курников― То есть как бы нам показывается модель поведения: Лучше скрывайте.

Е.Шульман― Несправедлива международная политика, особенно международная несправедлива. Напомню, что гоббсова война всех против всех, которую удалось немножко сдержать в отношениях внутри социумов, в отношениях между государствами продолжается во всем своем безобразии. Ничего тут утешительного не могу вам сказать.

М.Курников― А еще из уважения к Си эту букву не стали использовать в ВОЗе для названия штамма.

Е.Шульман― А использовали омикрон, который, видимо, никому не оскорбителен.

Продолжая тему антикоронавирусных мер. Наши два знаменитых законопроекта о введении QR-кодов или двухмерных кодов, как они называются, собственно говоря, в правительственном законопроекте. Что с ними и что с динамикой протестов по их поводу.

Два законопроекта пущены по стандарту и регламентной процедуре: 30 календарных дней от внесения до первого чтения и рассылка по полному списке для тех, кому положено это дело получать. В таком состоянии находится наша законотворческая процедура, что соблюдение регламента выглядит теперь политическим шагом и неким намеренным замедлением. Я с печалью гляжу на наше поколение, на это всё, потому что нынче соблюдать регламент – это уже почти протестная акция.

Е.Шульман: Массовость в политическом пространстве ничего не значит

М.Курников― Итальянская забастовка, практически.

Е.Шульман― Практически да, совершенно верно – соблюдение нормы. Это законопроект совместного действия. То есть он относится одновременно к субъекту Федерации и федерального центра, и субъекта Федерации даже в большей степени, поскольку им-то он все и делегирует. Поэтому он должен проехать по всем законодательным собраниям регионов.

М.Курников― Бедная Осетия даже два раза голосовала.

Е.Шульман― Голосовала два раза, а потом глава фракции там по терялся как— то, точнее потерял свою должность, не то что он потерялся физически.

Некоторые региональные заксобрания уже присылают свои отзывы. Их можно видеть в паспорте законопроектов на сайте sozd. Что они делают? Во-первых, они поддерживают. Вот этих скандалов, подобных Татарстану с законопроектом о единой системе публичной власти пока не происходит. Поддерживает с интересной аргументацией. Поддерживают как проявление истинного федерализма: законопроект передает полномочия регионам теперь уже официально.

Надо сказать, что содержанию проекта это, в общем, соответствует. То есть мы ждем первое чтение 16 декабря. Соответственно, если будет продолжаться этот дивный праздник соблюдения регламента, на что я лично очень надеюсь, то те же 30 календарных дней должны пройти от первого чтения до второго для сбора поправок со всех субъектов законодательной инициативы, которые имеют право эти поправки вносить.

Таким образом, к 16 декабря мы прибавляем 30 дней. А разговоры о том, что законопроект может быть принят во всех трех чтения до 1 февраля, когда он должен уступить в действие (с 1 февраля до 1 июля 22-го года), находится, в общем, в пределах вероятном. Это может произойти. Дума выйдет после 10 числа на каникулы. Второе чтение, затем и третье.

М.Курников― Насколько заметен и значим протест против этого закона?

Е.Шульман― Протест против закона – это в значительной степени протест либо уже против введенных мер, либо мер планируемых. Это протест региональный. Неорганизованный, неструктурированный, без очевидных лидеров.

Была попытка выделить неких лидеров антивакцинаторского движения, если оно в принципе существует, в известном письме 11 главврачей опять же лидерам общественного мнения. То есть они написали разным инстаграмерам, а также лидерам фракций в Государственной думе, а также некоторым вице-спикерам от партии парламентского большинства, сказавши, что «вы смущаете народ, распространяете крамолу, тем самым ответственны за растущую смертность, а нам тут работать с этим всем».

Но нигде не видно никакой структуры, организующей протест, подобной ныне не существующим штабам Навального*, которые могли организовывать протестные акции…

М.Курников― Напомню, что они признаны экстремистской организацией, а перед этим – иностранным агентом.

Е.Шульман― Хорошо. То есть ничего хорошего в этом нет, но подтверждаем этот юридический факт.

Так вот они могли организовывать протесты как точечные там, где они работают, по месту пребывания, так и координировать общефедеральные протестные кампании, что мы наблюдали в самом начале 2021 года. Ни с антиваксерами, ни с антиограничителями ничего подобного не замечается. Люди координируются, видимо, либо в коллективных чатах, либо в комментариях в каком-то посту в Инстаграме и собираются.

Как они собираются, что происходит? В прошлый раз мы говорили о том, как меняются, морфируют формы этого протеста. Мы говорили о видеообращении как ведущей форме. С тех пор акций стало больше. Теперь в базе, которую ведут наблюдатели, их 159 штук. На Урале, где было больше всего акций, стало также больше всего преследований. То есть правоохранительные органы проснулись и теперь постфактум приходят к людям, которые организовывали эти мероприятия, в том числе и за видеообращение к президенту тоже штрафуют, предупреждают. Вот все те меры, которые привычны для борьбы с политическими протестом, в том числе, задержания, административный аресты, все они опять появились.

В Сибири, на Дальнем Востоке менее преследуют. То ли не проснулись пока еще, то ли – высказывалась версия – что там влияние Компартии выше и, может быть, поэтому не так получается кого-то репрессировать. Хотя не очень понятно, как Коммунистическая партия может этому препятствовать.

Появляется и набирает силу новая форма протеста, которую можно назвать уже погранично насильственной, хотя ее трудно обозначить. Это не пикет, не демонстрация и не митинг. Это что-то, что можно назвать блокировкой общественного протеста. Люди приходят, например, в общественную приемную, в законодательное собрание и, что называется, присутствуют: либо стоят, либо пытаются зайти. Их не пускают. Возникает какая-то драка. 6 такого рода случаев у нас зафиксировано. То есть граждане группами по несколько десятков, иногда сотня-другая человек куда-то стремятся. Пока так все это выглядит.

М.Курников― Давайте послушаем сейчас рекламу и потом вернемся в студию.

РЕКЛАМА

М.Курников― Продолжаем. И надо сказать еще пару слов.

Е.Шульман― Пару слов об этом антивакцинном, антиограничительном, антикарантинном протесте и его политической природе, его политических перспективах. Действительно, как я сказала, это протест без лидера и без структуры, и это протест, лежащий поверх привычных разделений на политические предпочтения. Он забавным образом, хотя, может быть, это и не совсем забавно, по своим лозунгам абсолютно либеральный. Люди выступают против ограничения свобод, ограничения их права на передвижение. Конституцией размахивают, вообще говорят про фашизм и концлагеря и вообще такие слова, которые привычны были нам в совершенно другом контексте, когда речь шла о протестах против нарушения прав электоральных или прав на свободу слова.

М.Курников― А что не так?

Е.Шульман― Я же не говорю, что что-то не так. Я пытаюсь охарактеризовать это интересное политическое явление. При этом снаружи протест выглядит как протест традиционалистов и консерваторов, чем-то похожий на бывший несколько лет тому назад протест против введения ИНН. Тогда эти люди казались совершеннейшими маргиналами, какими-то дикарями, которые высчитывают число дьявола в номере налогоплательщика. Теперь опасения по поводу того, что QR-код будет нас сопровождать всю жизнь и рассказывать, куда мы зашли и откуда мы вышли, в общем, уже не выглядят такими маргинальными.

В целом, как считает политическая наука, такого рода неорганизованные, не артикулированные протесты (помните про артикуляцию интересов, агрегацию интересов?) – артикуляция еще худо-бедно происходит, то есть люди как-то говорят не столько, чего он хотят, сколько чего они не хотят. Они хотят, чтобы от них отстали, чтобы ничего не меняли, чтобы ничего не происходило, оставили их в покое, оставили бы жить.

Агрегации интересов не происходит, потому что нет никакой структуры, представители которой могли бы прийти поговорить. В целом считается, что такого рода протесты не угрожают устойчивости никакого политического режима. То есть это не те люди, которые возьмут штурмом чего бы то ни было и возьмут власть, или принудят власть садится с собой за стол переговоров. Потому что опять же не с кем. Но это, конечно же, протест, вовлекающий до этого не политизированные слои и до этого совершенно лояльных граждан. То есть тех, которым, наоборот, нравилась действующая власть, которой она казалась защитницей, которым она казалась опорой, оплотом традиционных ценностей и скреп. Вдруг они видят, что тут какой-то электронный фашизм на них напрыгивает.

Е.Шульман: Дали нам палец – давайте откусим руку, потому что не так много у нас для этого возможностей

М.Курников― Предательство.

Е.Шульман― Предательство. Нарушение негласного социального оговора. Опять же Александр Аузан, которого я встретила на Общероссийском гражданском форуме в эту субботу…

М.Курников― Декан экономического факультета МГУ, уточним.

Е.Шульман― …Известный российский экономист сказал мне, что по исследованиям выходит, что у людей границы толерантности проходят по границам тела. То есть вакцину надо в себя вкалывать, и это уже перебор. Точно так же, как люди боятся ГМО, продуктов с ГМО в большей степени, чем они боятся полицейского насилия. Хотя, судя по тем же опросам, полицейского насилия у нас очень сильно боятся.

Вот то, что внутрь себя засовывать – вот это уже страшно, страшнее, чем все остальное.

Как обычно, задают вопросы крайнего характера: Это вот прямо конец режима? Нет. Но это дальнейшее размывание ядерного электората, лоялистского ядра, которое с 18-го года не то чтобы, деликатно скажем, растет. Пока это все, что мы на нынешний момент можем сказать.

М.Курников― Давайте теперь о насилии?

Е.Шульман― Конечно. Как же мы без него. Старом, добром, теплом, ламповом. Наша любимая Служба федерального исполнения наказаний на прошедшей неделе пережила смену руководства. Отправлен в отставку Александр Калашников, который с 19-го года возглавлял эту замечательную службу.

М.Курников― Недолго.

Е.Шульман― Недолго. Мы сейчас скажем про его предшественников, как вообще это выглядит: быть начальником ФСИН, каково это.

Назначен новым директором службы Аркадий Гостев, до этого заместитель министра внутренних дел. Что можно о нем сказать? Разумеется, мы личным знакомством воображаемым хвастаться не будем, а также инсайдерскими источниками пользоваться тоже не будем.

По открытым данным, по официальной биографии что видно? Человек в структуре МВД и только в структуре МВД с 1982 года, всю свою карьеру. Безо всяких командировок куда-то вбок или куда-то в регионы, которые, в принципе, для высокого начальства характерны. Человек обычно, чтобы дойти до степеней известных, посылается и куда-то в другую службу и, например, в полпредство президента, в какой-то другой региона, потом возвращается на более высокую позицию.

Тут ничего подобного нет. Да, это карьерный полицейский, карьерный милиционер. И вторая не странность, но особенность, – это карьерный милиционер, который никогда не выезжал из Москвы. Вот с этого 82-го год он только в Москве. Не в том смысле, что он не двигался, но нигде не работал, кроме как в московских структурах.

М.Курников― Редкость, честно говоря, потому что там ротацию-то любят.

Е.Шульман― Может быть, есть какие-то пропущенные этапы биографии, может быть, я что-то проглядела, может быть, что-то не публикуется. Но по его открытым данным это выглядит так.

Считался человеком, близким к Колокольцеву, назывался среди возможных преемников во время тех регулярно повторяющихся при любом ведомстве разговоров, что, может быть, начальника сменят. Вот теперь начальник ФСИН.

Его предшественник происходит из ФСБ. Предшественник предшественника Геннадий Корниенко, который долго был – с 12-го по 19-й год – главой службы, происходит из ФСО. Он ушел в связи с возрастом.

М.Курников― Как необычно.

Е.Шульман― Да. Предшественник Корниенко Александр Реймер тоже был из МВД. Работал с 9-го по 12-й год. Сел. Насколько я могу понять, сидит и до сих пор. 8 лет лишения свободы он получил.

М.Курников― Причем он уезжал, вернулся – и сел.

Е.Шульман― Его предшественник в свою очередь, при ком происходило преобразование ФСИН в отдельную службу с 4-го по 9-й год, Юрий Калинин ушел в «Роснефть». Насколько я понимаю, является сейчас заместителем руководителя этой славной нефтяной компании. Он тоже из МВД.

Итак: МВД, МВД, ФСО, ФСБ, МВД – вот как это у нас выглядит.

Что касается причин этой отставки. Сначала, когда она только произошла, в «Интерфаксе» было анонимное сообщение о том, что это связано со скандалом, с пытками в больнице саратовской колонии. Потом уже очно и лично любимый ваш собеседник Дмитрий Песков сказал, что ничего подобного или, по крайней мере, мы этого не подтверждаем.

М.Курников― Нет, он сказал, что есть заявление, и президент его удовлетворил. А уж почему заявление написано, это спрашивайте у него.

Е.Шульман― Не вдаваясь в подробности. Хорошо. Связи при этом трудно не видеть, притом, что одновременно у нас некоторое количество человек уволено из этого саратовского подразделения. И одновременно бывший директор этой тюремной больницы и его заместитель взяты под стражу на два месяца. Обвинение ровно в этом. Не в мошенничестве, как у нас принято, не в халатности, не в растрате, а в организации сексуального насилия. Такая статья, довольно экзотическая. Тем не менее, вот они оба – бывший начальник и его зам – находятся под стражей. Поэтому связей не видеть довольно трудно.

Что по этому поводу хочется сказать? Смена начальства – это не реформа. Даже посадка начальства – это не реформа. Реформа – это сначала изменение нормы, изменение закона, а потом отслеживание имплементации этой нормы.

Е.Шульман: Кто первый применил силу, тот агрессором и является

Про изменение нормы у нас разговоры идут. Поэтому мы обращаем на это внимание. Это важно. Помните, мы в прошлый раз говорили, что – тогда был еще прежний начальник – ФСИН вроде как не против, чтобы в УК появилась отдельная статья о пытках, как о должностном преступлении. Вот это будет качественное изменение.

Реформа – это возможные, например, структурные перемены. Это тоже требует какого-то нового нормативного акта. Сами по себе кадровые изменения не составляют еще перемен. Но это лучше, чем ничего. Это действует на следующего начальника, потому что он знает, за что убрали его преемника.

Конечно, тут может возникнуть логика: убрали не за то, что пытал, а за то, что попался. Но вы знаете, самый простой способ не попасться – это хотя бы сделать менее массовыми эти практики. Потому что, как уже, по-моему – не хочется говорить – последнему милиционеру, но любому понятно в информационном веке: скрыть трудно. Если у вас работает конвейер, если это постоянная практика, а не просто попался один больной на голову или еще что-нибудь произошло чрезвычайное, то вы понимаете, что в какой-то момент это выплывет. Поэтому у вас будет прямой резон каким-то образом сокращать эти безобразия.

То есть это не так хорошо, как нам хотелось бы, но это лучше, чем упертое отсутствие реакций и нежелание замечать что бы то ни было.

М.Курников― Ну давайте к чему-нибудь хорошему. Может быть, о бюджете пару слов?

Е.Шульман― Хорошее о ФСИНе. О ФСИНе вообще много хорошего можно сказать. Видите, мы просто не можем оторваться от этой замечательной службы.

Мы говорили много раз о том, что ФСИН – ресурсное ведомство. До какой степени это ведомство ресурсное? Среди получателей бюджетных средств она на 15-й года занимает шестую строчку среди крупнейших ведомств, уступая Минфину. Но Минфин, что называется, не для себя берет. Из силовых: Министерство обороны, МВД, Федеральной дорожное агентство, Министерство образование (не силовое). Далее следует сразу ФСИН. На 21-й году у них было запланировано 299 миллиардов рублей, очень неплохо. А в среднем с 18-го года фактическое бюджетирование по сравнению с планируемым выше где-то на 12%. То есть ФСИН каждый год перебирает.

Некоторое сокращение планируется опять же в 22-м году до 247 миллиардов и в 2023-м – 255 миллиардов у нас планируется. Но даже если с этими сокращениями это вполне стоящее ведомство для того, чтобы за него побороться.

Также помним всякие интересные проекты цифровизации тюрем, совместные с «Ростехом», о которых мы тоже говорили.

М.Курников― А это входит в бюджет?

Е.Шульман― Насколько я понимаю, да, это входит в бюджет. Завершая тему пыток, давайте напомним тот опрос, который мы цитировали и интерпретировали, согласно которому 66% наших сограждан считают пытки недопустимыми ни при каких обстоятельствах: ни для борьбы с террористами, ни для наказания очень плохих преступников, вообще никогда.

Еще успеем сказать про один законопроект, который в Думе находится. Закон о полиции помните? О расширении прав полицейских. 17 ноября состоялось заседание профильного комитета. Должны были ставить на 24-е второе чтение. Но почему-то 24-е прошло – ничего не состоялось. Это соответствует тенденции оставлять всё на потом, о которой мы, наверное, должны будем пару слов сказать после перерыва.

Там бурные довольно схватки. Убрали ко второму чтению расширение прав полицейских на стрельбу и освобождение их от ответственности за нарушения, связанные с исполнением своих служебных обязанностей.

М.Курников― Очередная победа гражданского общества.

Е.Шульман― Опять же лучше, чем ничего. Все остальное оставили. Но этот тот случай, когда полицейским кажется, что они годами не могут отбить и половины того, что уже есть у ФСБ. А снаружи кажется, что полицейские прописали себе право убивать людей, вообще не спрашивая их ни о чем.

М.Курников― Давайте послушаем новости и после новостей и рекламы вернемся в студию.

НОВОСТИ

М.Курников― Продолжаем программу «Статус». И несколько слов еще о событиях.

Е.Шульман― Несколько слов о событиях, которые произошли и которые отказывались произойти, будучи отложенными на более поздний срок. Мы, когда говорили о законе о полиции, который и полицейским не нравится как слишком умеренный и гражданам не нравится как слишком радикальный, мы сказали, что как-то не получается его принять, всё он откладывается.

Вообще, на прошедшей неделе целый ряд событий, которые должны были случиться, не случились. В частности, были два заседания по ликвидации Международного «Мемориала*» и правозащитного центра «Мемориал*»…

М.Курников― Оба признаны иностранным агентом Российским государством.

Е.Шульман― Пусть у них все будет хорошо, и ликвидация их минует. Международный «Мемориал*» – это заседание в Верховном суде, оно сразу по существу. Правозащитный центр «Мемориал*» – это Мосгорсуд, и это досудебные слушания.

Я сейчас не буду углубляться в подробности этих двух мероприятий, хотя там много было интересного. Если вы читаете онлайн или потом репортажи постфактум, посмотрите, это захватывающе. Это напоминает великие отчеты о судебных процессах XIX века. Дело мултанских вотяков; какой-нибудь процесс, который Кони вел. Это такое тщетное, но пламенное красноречие защиты. Это подлавливание прокуратуры и следствия на очевидном неисполнении своих обязанностей.

Е.Шульман: Смена начальства – это не реформа. Даже посадка начальства – это не реформа

В общем, у нас получается, что по сути и что было особенно опасно, потому что могло сразу привести уже к решению. Перерыв объявлен до 14 декабря. То, что досудебные консультации, перерыв до 16 декабря, и это будет по-прежнему досудебная консультация. Чего все могут дожидаться как по делу «Мемориала*», так и, например, по процессам, связанным с делом Раковой, Шанинки.

10 декабря будет встреча президента с Советом по правам человека. Ритуальное ежегодное мероприятие. Я однажды тоже имела удовольствие в нем участвовать. Одно из тяжелых моих воспоминаний. Сил и выдержки тем коллегам, которые еще там продолжают находиться.

В чем смысл этого мероприятия? Первая часть транслируется по «России-24», потом перестает транслироваться, и они там еще долго сидят уже без записи. В это время члены Совета пытаются внятно, гласно заявить о какой-то проблеме, которая кажется им важной. А президент, что называется, к ней относится, он чего-то говорит. Говорит он приблизительно каждый раз одно и то же. Но оттенки этого одного и того же воспринимаются машиной принятия решений как сигналы.

Вот до того, как будет что-то сказано президентом, пока никто никаких действий не предпринимает. В зависимости от того, каким образом, какие оттенки будут уловлены в этом диалоге или этом разговоре 10 декабря, будет следовать и все последующее.

М.Курников― Это же не значит, что если оттенки будут обозначены, они будут реализованы. Я просто вспоминаю «Свидетелей Иеговы*»…

Е.Шульман― После чего все стало гораздо хуже. Опять же, что именно воспринимается как отмашка, нам с вами, может быть, не понять. Но моя мысль сейчас проста. Не потому, что президент выйдет и скажет: «А ей богу! Хорошо ли обижать правозащитников? Давайте не будем их обижать. Давайте ни в коем случае «Мемориал* не ликвидировать».

Разумеется, он скажет что-нибудь про независимость суда, а также про то, что закон – это закон, его надо соблюдать. Хотите ли вы, как в Париже или хотите ли вы как в каком-нибудь другом, еще недоступном вам городе. Все эти разговоры известны нам заранее. Но пока этот ритуал не состоялся, решений процессуальных выноситься не будет. Вот, собственно говоря, моя незамысловатая мысль.

М.Курников― Ну а теперь мы ко второй рубрике.

ПО ПОНЯТИЯМ

М.Курников― Какое понятие сегодня у нас?

Е.Шульман― Какому понятию возвратим мы его истинный, может быть, несколько забытый, давно утраченный смысл.

М.Курников― Вот эти зубы в буковках внутри Омикрона как бы намекают.

Е.Шульман― О чем именно у нас пойдет сегодня речь? Наше сегодня понятие – это «агрессия». Агрессия политическая, агрессия в международном праве, агрессия в смысле социальном и даже немножко социологическом.

Начнем мы с этимологии, как обычно. Это латинское слово, обозначает оно атаку или, точнее говоря, наступление вперед. Это такой, несколько искусственный термин, состоящий из соединения этого предиката «ag» и «gredi», что означает ступать веред.

М.Курников― A tutti! Avanti! Практически.

Е.Шульман― Типа того. Сами древние римляне такого слова не знали, не употребляли. Первое его употребление – это начало 17-го века и обозначает оно неспровоцированную атаку. То есть «агрессия» с самого начала употребления этого термина обозначала нечто нехорошее. Этот термин очевидным образом негативно заряженный.

В общераспространенном европейском дискурсе он стал употребляться впервые психологами. То есть начинался он как термин военно-политический, потом психологи присвоили его себе. Фрейд стал об этом писать.

М.Курников― Ничего себе! До Фрейда никто «агрессию» не использовал?..

Е.Шульман― До Фрейда агрессия как деструктивное, враждебное поведение не употреблялось. Так что да, довольно новый, свежий термин.

Применительно к международному праву, что такое агрессия? Агрессия – то неспровоцированное противоправное, с точки зрения устава ООН, применение вооруженной силы. Это самое общее определение в этой сфере употребляющееся.

Что является первым признаком агрессии? Первенство насилия, инициатива применения вооруженной силы…

М.Курников― Кто первый начал.

Е.Шульман― Кто первый начал, тот и агрессор.

М.Курников― А как же «спровоцировал» – вот это вот?

Е.Шульман― А это, как это называется, следователю расскажешь, насколько именно тебя спровоцировали.

Кто первый применил силу, тот агрессором и является. Агрессия бывает, с точки зрения международного права, прямая, то есть своими вооруженными силами и косвенная – это агрессия, совершаемая вооруженными бандами, группами, наемниками, прокси, как это называется, не входящими в состав регулярных сил такого-то государства, но находящимися под его влиянием.

Е.Шульман: Это вот прямо конец режима? Нет. Но это дальнейшее размывание ядерного электората, лоялистского ядра

Формы агрессии с этой точки зрения могут быть разнообразные. Это может быть прямое вторжение. Это может быть бомбардировка. Это могут быть иные агрессивные действия, чей квалифицирующий признак – это причинение вреда противоположной стороне, немотивированный – не то, что не мотивированный, он, может быть с точки зрения агрессора мотивированный, – но происходящий по собственной инициативе нарушающий устав ООН.

Расширение форм агрессии довольно понятно. Потому что в наше время бывают не только бомбардировки, не только въезд на танке, а бывает глушение мобильной связи, например, или обрыв каких-нибудь электрических проводов.

М.Курников― Вирусы, в конце концов, какие-нибудь вредоносные.

Е.Шульман― Наплевывание вирусов на территорию противника.

М.Курников― Нет, я скорее про компьютерные.

Е.Шульман― Можно и компьютерные. Или – зайдем с другой стороны – отключение воды, скажем, является ли актом агрессии по отношению к соседнему государству? Не знаем.

М.Курников― Ну электроэнергии…

Е.Шульман― Например. Или любых других способов связи. Предоставим эти рассуждения ООН.

М.Курников― Химические отравления.

Е.Шульман― Например. Отравления колодцев, да.

Итак, это с точки зрения международного права. С точки зрения социальной, психологической. С одной стороны, считается, что агрессия считается свойством человеческой натуры. Братья-психологи говорят, что агрессия нужна, чтобы откусить и прожевать еду тоже. Что без агрессии мы не могли бы удовлетворять свои базовые потребности.

Одновременно представление о том, что человек, в особенности мужской человек, имеет нечто в своем мозгу или в своем гормональном составе, что непременно побуждает его к физическому насилию (обратите внимание), не подтверждается ни экспериментально, ни иными научными способами.

Человек, прежде всего, существо социальное, а потому же существо биологическое. Его биология не принуждает его ни к какому виду поведения, в смысле социального поведения. Она принуждает его кушать, а также расти, взрослеть, а потом стареть, но оно никак не диктует, как вести себя с равными, с младшими, со своими детьми, со своими половыми партнерами, как вообще он в обществе себя будет позиционировать. То есть это зависит в большей степени от культурных норм, от законодательных рамок и от того, каким образом социум, где мы находимся, поощряет эту агрессию, либо ее запрещает.

Если вы помните, в одном из наших предыдущих выпусков, когда у нас был Адорно в качестве отца, мы говорили о том, что такое авторитарная личность. Помните, у него опросник там был, как определить вот этот F-фактор, степень фашизоидности в той или иной натуре.

Авторитарная личность. Давайте вспомним признаки авторитарной личности. Авторитарное послушание, то есть склонность подчиняться авторитету и снимать с себя ответственность за выполнение приказа. Авторитарная агрессия – агрессия, направленная на того, кто рассматривается как угроза этому сложившемуся незыблемому комплексу верований, ценностей, которые авторитарная личность приемлет как часть себя.

Третье – это, что называется, ментальная простота или склонность к стереотипизации.

М.Курников― Мы стыдливо, в общем, говорили об этом.

Е.Шульман― То есть эти убеждения носят такой, простой, если не сказать, примитивный характер.

И четвертое: посессивный интерес к половой жизни других людей. Тоже помним это интересное свойство.

Просмотрите, не только авторитарные личности имеют склонность к агрессии, разумеется, мы не будем таким образом примитивизировать натуру человеческую. Но если у вас очень определенные убеждения, и вы считаете, что все те, кто к ним не присоединяются, там самым наносят вам вред, то, поздравляем, ваш уровень агрессии – опять же не чувства, которые булькают в вашей душе, сложно устроенной – ваше поведение имеет больше шансов быть агрессивным.

Вообще формула социальной агрессии – это знаменитая «гоббсова ловушка», она же «спираль насилия». Это называется агрессия во предотвращение насилия. Такого рода личность считает, что на нее хотят напасть, поэтому лучше надо нападать первыми. Ну президент наш сформулировал со свойственным ему блеском: «Если атака неизбежна – бей первым». Это идеальная формула, потому что если вы ударили первым, драка уже наступила. Таким образом, эта драка будет продолжаться до бесконечности.

М.Курников― То есть вы сегодня Путина в отцы берете?

Е.Шульман― Мы его сегодня с уважением цитируем. Отец у нас будет другой, но тоже богатая личность.

ОТЦЫ, ВЕЛИКИЕ ТЕОРЕТИКИ И ПРАКТИКИ

М.Курников― И особенно внимательные зрители YouTube поняли, кто отец сегодня.

Е.Шульман― Его имя не то чтобы даже зашифровано, а в прямом виде написано на нашей доске. Наш сегодняшний отец, в общем, психолог и психоаналитик. Но нам он уважен не в этом качестве.

М.Курников― Мы его любим не за это.

Е.Шульман― Мы его любим не за это. Я не буду даже пытаться сейчас объяснять его психоаналитическую теорию, его взаимоотношения с Фрейдом и с фрейдовской теорией. Это всё вообще не по моей части.

Эрих Фромм – а он у нас сегодня отец – нам важен как социолог, социальный мыслитель и как в некоторой степени даже политический деятель. Потому что он в некоторых политических процессах за свою жизнь поучаствовал.

Прославился он и более известен как психоаналитик, теоретик психоанализа. Прожил 80 лет, что типично для отцов в нашей рубрике. Родился в Германии, умер в Швейцарии, что тоже совершенно приятно смотрится.

Между прочим, родился в 1900 году в ортодоксальной еврейской семье и прожил при этом 80 лет. Ученые умные. Будьте как ученые.

Эрих Фромм как психолог исследовал и агрессию также, и тоже пытался как ее формы, так и ее причины проанализировать. Он различал следующе формы агрессии. Он, кстати, тоже считал агрессию свойством человеческой натуры, но агрессивное поведение он считал социальным конструктом и следствием среди прочего того, каким образом дети воспитываются.

Кстати, последующие открытия подтвердили, что дети, подвергающиеся физическим наказаниям больше, чем дети, не подвергающиеся физическим наказаниям, будут применять насилие в своей взрослой жизни.

Е.Шульман: Появляется и набирает силу новая форма протеста, которую можно назвать уже погранично насильственной

М.Курников― То есть по Фромму мужчина, который ведет себя агрессивно, он не свою природу демонстрирует, а, наоборот.

Е.Шульман― Его так научили в детстве. Если вы, дорогие слушатели – надеюсь, среди вас таких нету – бьете свои детей, вы увеличиваете вероятность того, что они не просто будут бить свои детей, а что они будут, например, бить и убивать своих интимных партнеров. Или что они подерутся в публичном месте и закончат свои дни в местах лишения свободы.

М.Курников― Если вас били, пожалуйста, остановите эту цепочку.

Е.Шульман― Прекратите передавать это по наследству.

Итак, при этом Эрих Фромм различал и здоровые формы агрессии, которые необходимы, чтобы человек был полноценно функционирующей личностью, мог присваивать себе ресурсы, расти и развиваться, конкурировать с другими людьми. В конце концов, он выделял игровую агрессию. Агрессия, собственно, в играх с целью демонстрации своих способностей без причинения вреда. В ней нет элемента ненависти, хотя, когда мы смотрим на футбольных болельщиков, мы иногда видим, что все равно где-то она там плавает.

Реактивная агрессия – это то, о чем мы говорили – агрессия в ответ на что-то: защита жизни, свободы, неотъемлемых прав. Вроде бы это, что называется, «ярость благородная», с другой стороны, очень легко вообразить, что вам хотят нанести непоправимый ущерб, поэтому если вы прямо сейчас…

М.Курников― Вспоминаем первую часть – про QR-коды….

Е.Шульман― Не проявите агрессию, то дальше будет хуже. Также среди причин агрессии он выделял фрустрацию. Не получается у человека, не дают ему чего-то, не пускают, накапливается у него эта агрессия – потом куда-то вырывается.

Зависть, ревность. Все понятно, да? «Гляжу как безумный на черную шаль, и хладную душу терзает печаль». Месть – собственно, разновидность того же самого.

Архаическая жажда крови. Вот видите, по Фромму все-таки она присутствует. Мы в такое не очень верим.

По соседству с этим садизм. Вот это уже, приходится признать, некоторым патологическим личностям, действительно, свойственно. Их меньше, чем можно подумать. Более того, исследования садистического поведения, они, к сожалению, говорят о том, что можно раскачать в себе это свойство. То есть если вы попадаете в ситуацию, где вы можете эти наклонности безнаказанно упражнять, то они будут все больше и больше овладевать вами. Это выяснилось, когда стали изучать маньяков. Они сначала попробовали немножко, им за это ничего не было – и дальше, что называется, больше. А вот если они в компьютерные игры играют… Кстати, еще раз повторю эту мысль, связи жестоких так называемых компьютерных игра с насилием с насильственным поведением не обнаружено.

М.Курников― Это уже после Фромма. Это не Фромм.

Е.Шульман― Это после Фромма, Фромм этим не занимался. Чем еще Фромм важен и ценен именно в нашей социально-политической сфере? Он автор книги «Бегство от свободы». Написана, между прочим, в 41-м году. Где он пытается родину свою Германию проанализировать с точки зрения того удивительного, что с ней к 41-му году случилось. Как же так? Как же граждане кинулись в объятия очевидного психопата, подчинились ему и теперь применяют насилие и выражают агрессию в самых манифестных ее формах, каких только можно. Это 41-й год. Худшее было, что называется, еще впереди.

Почему «Бегство от свободы»? Эрик Фромм рисует следующую картину. Вот было традиционное общество (он его называет средневековым, термин немного сбивающий с толку, но назовем его традиционным), в котором свободы было мало, но не было разъединенности. Человек рождался на определенном месте. Это место было зафиксировано. Он постоянно находился в общении с себе подобными. Конкуренции, по сути, было мало, либо совсем не было. Ну, кастовое общество, оно такое: сколько не прыгай, особенно ничего не напрыгаешь. А вот если ты где родился, там и пригодился, то тебе гарантирован некий образ жизни, который для тебя привычен.

Таким образом, не имея свободы, люди имели большую связанность, большую соединенность. Затем развитие капитализма и научно-технического прогресса дало людям…

М.Курников― Малую конкуренцию, малую зависть и так далее.

Е.Шульман― Да. Так вот дальнейшее развитие прогресса дало людям новые возможности, которые кажутся безграничными. Но при этом ставят их в ситуации индивидуации, личной ответственности, отъединения от себе подобных и, наоборот, конкуренции с себе подобными. Человеку эту, считает Фромм, дискомфортно. Поэтому он от этого новой свободы, которая такая одинокая и такая, постоянно генерирующая напряжение, он от нее спасается – в чем? Каковы механизмы бегства от свободы по Фромму? Это авторитаризм. Вот, собственно, исторический пример, который он видел: «Отдаемся на волю лидера. Пусть он нами правит и избавит нас от этой свободы, с которой не знаем, чего делать».

Деструктивное поведение, в том числе, аутоагрессия. Будем пить, колоться, опасными видами спорта заниматься. Вроде как мы, таким образом, снимаем это напряжения, избавляемся от этого мучительного одиночества.

И конформность.

М.Курников― Это что такое?

Е.Шульман― А это наша апатия, о которой мы вчера говорили. Безразличие, отсутствие желаний, выполнение механическое ежедневных функций. Конформность автомата, как выражается Фромм.

Опять же при нем еще не было социальных сетей и компьютерных игр, которые дают другой, гораздо более позитивный выход.

Неоднозначно была воспринята эта книга научным сообществом, поскольку эти восхваления традиционного общества и средневекового счастья, не всем понравились.

Но что мне здесь кажется важным, какая ключевая мысль? Действительно, атомизация дискомфортна для человека. Мы социальные животные, не устаем мы повторять вслед за Аристотелем. Поэтому человек стремится к общению с себе подобными. В этом смысле, конечно, последние два года были тяжелым испытанием для человечества. Это самое социальное дистанцирование, разрыв социальных связей – это то, что противно нашей природе напрямую. Мы хотим общаться. Спасибо все-таки интернету, который позволяет, не общаясь физически, каким-то образом не чувствовать себя до такой степени одиноким.

Давайте запомним мысль о том, что атомизация настолько противна нашей натуре, что человек ищет спасения от нее и в авторитаризме, в различных поведениях суицидального поведения и в таком сне духа, как у нас было написано на доске в прошлый раз: «Что воля, что неволя – все равно».

М.Курников― Так давайте же общаться со слушателями посредством их вопросов.

Е.Шульман― Давайте.

ВОПРОСЫ ОТ СЛУШАТЕЛЕЙ

М.Курников― ВКонтакте Вадим Зубков спрашивает вас: «Раздражают ли власти последняя возможность у граждан выразить недовольство на regulation.gov.ru? Некоторые проекты нормативно-правовых актов замирают, когда набирают слишком большое количество дизлайков и плохих отзывов. Стараются ли власти минимизировать использование этой площадки? Насколько меняют политический ландшафт такие супертехнологичесие инструменты? Есть ли такие инструменты в других странах?» Комплекс вопросов.

Е.Шульман: Я с печалью гляжу на это всё, потому что нынче соблюдать регламент – это уже почти протестная акция

Е.Шульман― Да, все вопросы интересные, заслуживающие ответов. Все не успеем, но что-то скажем.

Пока нет никаких законодательных изменений, которые позволили бы федеральным органам исполнительной власти не вывешивать свои проекты на regulation.gov.ru. Они вообще-то обязаны. Две недели они должны там висеть. Лайки, дизлайки, возможность оставления отзывов должна там сохраняться.

Была попытка как-то отделить regulation.gov.ru от Госуслуг, мы говорили с вами об этом. В этом я увидела стремление что-то такое подвинтить, чтобы не было столько там народу, который что-то не то высказывает.

Но это все же починили. Может быть, через некоторое время возникнет желание прикрыть этот неприятный источник обратной связи.

Но наше дело не рассуждать. Давайте не будем ставить слишком много дизлайков, а то их вообще уничтожат. Пока есть инструмент, мы им пользуемся. Когда этот инструмент у нас поломается – несите другой regulation.gov.ru, этот сломался – вот РОИ сломалась очевидным образом (Российская общественная инициатива), другой инструмент обратной связи и даже инструмент гражданского участия в законотворческом процессе. Когда он сломался? Когда пришел туда Навальный и стал регулярно собирать по 100 тысяч подписей под разными своими идеями. А там, если 100 тысяч соберешь, то правительственная комиссия рассматривает твое предложение и в случае согласия вносит его в виде правительственного законопроекта в Государственную думу. После череды таких отказов люди перестали туда ходить.

И кроме того потом министра открытого правительства Абызова сначала сняли, потом посадили – это, как вы понимаете, не оживляет обстановку на платформе РОИ.

М.Курников― Мы здесь пионеры или кто-то нас опередил? Я про regulation.gov.ru.

Е.Шульман― РОИ списано очевидным образом с американской платформы. И даже в некоторой степени больше мне нравилась, когда она еще работала, потому что там была регистрация через Госуслуги, а на американском аналоге только электронную почту надо свою прислать. То есть как-то серьезнее все было, то есть было больше шансов, что эти предложения будут восприняты серьезнее.

Но оно как-то поломалось и не работает. С точки зрения публичности regulation.gov.ru., это хороший вопрос. Я его задам сама себе и тем людям, которые непосредственно занимаются регуляторной политикой, в том числе, в аппарате правительства, потому что там сидят всякие рыцари регуляторной гильотины, которые пока несколько тщетно, но иногда и с некоторым эффектом пытаются этой дебюрократизацией и дерегулированием заниматься. Есть ли еще где-то такие штуки или мы тут, как вы выражаетесь, пионеры и первопроходцы.

Опять же пока у нас это окошечко открыто, давайте будем туда… как это: дали нам палец – давайте откусим руку, потому что не так много у нас для этого возможностей.

М.Курников― И тут вообще спикер парламента в Телеграме открыл. Расскажите, что вы думаете?

Е.Шульман― Вот и огреб. Следующий, кто будет открывать комментарии, поостережется. Я вообще не знала, что в Телеграме столько человек. Это не очень многочисленная платформа. Это в Инстаграме бродят какие-то миллионы.

М.Курников― 300 тысяч ему только за первые сутки накапало.

Е.Шульман― Да, там сейчас что-то около 600 тысяч комментариев. Выражать сомнение в депутатском корпусе по поводу органичности и натуральности этих комментариев – не знаю, не имею никакого суждения по этому поводу. Но, судя по настроениям народным, вполне может быть, что если не все, то многие из этих комментариев оставлены вполне живыми людьми.

У нас есть свидетельства того, что люди организуются, говорят там гоу или айда к спикеру в Телеграм комментарии оставлять. Так что это вполне живые люди, сговорившиеся между собой.

М.Курников― Наш постоянный слушатель Илья на сайте «Эхо Москвы» спрашивает вас: «Екатерина Михайловна, вопрос про кратковременность памяти. В своем романе «1984» Оруэлл описывает Министерство правды, в котором главный герой занимается тем, что переписывает историю, подгоняя ее под нынешнюю конъюнктуру. Вопрос в том, почему сегодня средний обыватель, имея под рукой YouTube и, соответственно, все-таки смотреть, что обедал, допустим, президент говорил, обещал в 2000-м, 2004-м,2008-м и что из этих обещаний выполнено, этим пренебрегает?»

Е.Шульман: Декабрь имеет шансы быть менее смертоносным месяцем, чем был ноябрь

Е.Шульман― Почему вы думаете, дорогой постоянный слушатель Илья, что слушатель этим пренебрегает? Он может не то чтобы интересоваться каждый рабочий день, что там ему президент обещал в 12-м году, а что в 18-м. Но, конечно, информация стала намного более доступна. Поэтому, кстати, принимаются законы о забвении, которые кажутся прямо вышли со страниц Оруэлла, шагнули в нашу жизнь. По судебному решению информация может быть стерта из интернета. Но, как говорят, интернет сохраняет все. Поэтому пока эти попытки не то чтобы носят тотальный характер.

Понимаете, в чем дело, эта самая избыточная доступность информации приводит к тому, что она вся сплющивается. То есть в один момент происходит много всего и доступна та информация, которая доступна сейчас. Для того, чтобы вспомнить, что там было год назад, надо произвести некоторый собственный resech, который вы будете производить только если у вас интерес большой появится. Вот если вам надо, то вы будете копать и накопаете. Есть печальная статистика, какой процент ищущих в Гугле идут дальше первой страницы. Вы чего-нибудь искали в Гугле, Яндексе. Вам выдаются десятки страниц. Вы первую посмотрели. Часто ли вы на вторую нажимаете? Не очень часто. И это производная от лени человеческой, ничего тут не поделаешь.

М.Курников― Статистика говорит, что только 15% идет дальше второй ссылки. Первые две ссылки собирают 80%.

Е.Шульман― Ох ты, боже мой! Может быть, это Гугл так ищет хорошо: он прямо в первых двух ссылках дает то, что вам именно надо.

М.Курников― Еще один вопрос от Василия. «Здравствуйте, уважаемые ведущие. Способны ли антиваксеры создать новую мощную политическую силу в мире, подрывающую авторитет государственного управления обществом?

Е.Шульман― Говорили мы об этом начале выпуска.

М.Курников― Но вы говорили именно о нашей стране. А вот в целом?

Е.Шульман― Они способны подтолкнуть процесс размывания легитимности и придать ему такое ускорение, что к 24-м году мы можем находиться в другой ситуации общественного мнения, чем мы находимся сейчас.

М.Курников― Это у нас, а вообще в мире?

Е.Шульман― В мире помните, были опасения, что какие-то пиратские партии власть захватят везде или еще что-нибудь в этом роде? При всем уважении к техническим новизнам, все-таки если у вас нет структуры, организации, вряд ли вы чего-то устойчивого добьетесь. Я думаю, что даже сторонники Трампа на этом погорели. Был у них QAnon и у них форумы, на которых они собирались очень массово, страшно хорошо себя чувствовали. Но как только дело дошло до политического действия, кроме как организованно припереться в Капитолий, а потом сесть, больше ни на что их не хватило.

Даже наши структуры, объявленные экстремистскими как-то действуют несколько политически грамотнее, чем это все. Поэтому хотите политического представительства – организуйтесь, не давайте себя обмануть собственной массовости. Массовость в политическом пространстве ничего не значит. Значит, только организация.

М.Курников― Всем пока.

Е.Шульман― Всего доброго.

*
Штабы Навального —
НКО, признанное иностранным агентом; экстремистская организация, запрещённая в России.
«Международный Мемориал» —
НКО, признанное иностранным агентом.
«Мемориал» —
НКО, признанное иностранным агентом.
Свидетели Иеговы —
экстремистская организация, запрещённая в России.

С. Крючков― Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Он на связи со студией «Эха». Меня зовут Стас Крючков. Евгений Вадимович, я приветствую вас этим вечером.

Е. Ройзман― Всем привет.

С. Крючков― Работает наш чат с СМС-сообщениями +7 985 970 45 45 и чат Ютюба, там уже идет трансляция. И довольно много людей присоединились. Ставьте лайки, не забывайте. Но и задавайте свои вопросы, конечно. Я буду внимательно следить и пытаться их транслировать. Также идет трансляция на Яндекс.Дзене. Евгений Вадимович, полторы недели остается до завершения этого года. Как мы этот год доживаем. Весело же?

Е. Ройзман― Слушайте, много всего. Плотность событий просто зашкаливает. И когда тебе кажется, что уже край и сильнее ничего придумать невозможно, обязательно что-нибудь происходит, к чему ты был вообще не готов. Ну, ничего. Нам хотя бы жить не скучно.

С. Крючков― Уже итоги какие-то пора начинать подводить? Потому что Навального вроде целый год нет, а с другой стороны, и коррупции тоже нет. Или есть коррупция. Не пойми что. Премию Сахарова вручают, Даша речь произносит классную на заседании Европарламента.

Е. Ройзман― Да не, много событий. Речь еще раз я посмотрел. Речь Даши очень хорошая. И советовался, с носителями языка разговаривал. Видно, что девчонка сама делала и сама пыталась достучаться. И, конечно, дорого стоит, когда маленькая девочка взрослым мужикам прямо вот так вот объясняет, что происходит. И не просто так они встали и стоя аплодировали ей. Хорошая история. Хорошая очень речь. Уже в любом случае останется надолго.

С. Крючков― Ну вот этим взрослым мужикам в Европе объясняли. У нас тут свои мужики с какими-то инициативами выходят по планам, по гарантиям безопасности. И Рябков, и МИД говорят: «Пусть не вступит ни одна из прежних советских стран в НАТО, но вы вот с нами срочно садитесь за стол переговоров». А в Вашингтоне говорят: «Нет, без ЕС не будем». И я не пойму, что они хотят, в конце концов.

Е.Ройзман: Дорого стоит, когда маленькая девочка взрослым мужикам прямо вот так вот объясняет, что происходит

Е. Ройзман― Но очень сильно. Потому что если вдруг Россия с США садятся за стол переговоров без всех – это очень похоже на пакт Молотова-Риббентропа. Это первое.

Второе. Очень странный ультиматум. Потому что если ультиматум, ну да, ультиматум, а то что? И начинается: намеки, полунамеки. Так не бывает. И если сейчас американцы будут просто держать паузу, они поставят нас в совершенно нелепое, идиотское положение, потому что вроде-то все уже сказано. Ну и как в свое время сказал знаменитый Григорий Померанц, один из крупнейших мыслителей 20 века, он воевавший, сидевший, работал книжным консультантом на Кузнецком: «Важен, может быть, не столько предмет полемики, сколько стиль полемики, потому что про предмет полемики все потом забудут, а стиль полемики определяет цивилизацию».

И то, как сейчас МИД разговаривает со своими партнерами – такой кухонный уровень, некрасиво. Это же все видят, все за этим следят. И при этом ты, простой человек, каждую минуту чувствуешь, что эти люди тебя представляют на международном уровне. Ну и не хотелось бы, конечно, так выглядеть.

С. Крючков― Безотносительно стиля полемики и стиля того, о чем идет речь. Есть человеческая жизнь. И я знаю, что на протяжении этой осени два сбора было больших: один – закрыт, один – продолжается. И до Нового года совсем ничего. Марк Угрехелидзе. Как идут дела?

Е. Ройзман― Слушайте, история очень сильная. Марк Угрехелидзе – он из Краснодара. Ему скоро 4 года. И у него СМА – это очень тяжелое заболевание, когда отказывает вообще все. Но если ему поставить укол «Золгенсма» – это гарантирует ему жизнь и вернет здоровье. И когда мы начинали, надо было собрать 160 млн. Потом неожиданно фирма-производитель сделала скидку на 40 млн. Сейчас надо собрать 121 млн. Так я вам скажу, что мы уже собрали большую часть и 50 с хвостиком осталось собрать.

Ко мне сегодня пришел руководитель армянской общины принес деньги и говорит: «Мы начали у себя собирать для этого парня. Я всем армянам сказал. Мы посоветовались. Мы начали собирать. По всем соцсетям, по всем своим чатам раскидали. Все деньги, что будут приходить, я буду сразу переводить».

Потом Дмитрий Муратов с утра написал. Он продает всю коллекцию клюшек. И сколько денег за это дадут, он все деньги даст в этот сбор. Вы представляете, ситуация: Нобелевский лауреат продает уникальную коллекцию клюшек лучших вратарей мира за долгие года, просто чтобы поучаствовать в этом сборе.

Первый поддержал, мне очень приятно, конечно, Борис Акунин. Потом – красавица и умница Софико Шеварднадзе. Василий Уткин. Он сейчас будет стрим вести именно по этой теме. Он часть своих гонораров передает. Юля Латынина. Андрей Макаревич. Андрея Макаревича картинка продалась за полмиллиона, в этот сбор пошла. Перед этим – работы Воловича. Кобаладзе в свое время подарил Диме Муратову, Дима Муратов подарил мне знаменитый триптих Воловича. Мы его продали за миллион. И много-много. Екатеринбуржские художники помогают, разные художники.

И нам осталось 11 дней. За 11 дней нам надо собрать 50 млн. Но все равно как-то движется, как-то идет. Но есть возможность просто чудо сделать новогоднее. Постараемся.

С. Крючков― Постараемся. Постарайтесь, Евгений Вадимович. Это очень важно. Кстати, что там грузинская община? Всё мы ждем-ждем.

Е. Ройзман― Вот 10 дней есть. Я надеюсь, что включатся. Ну, достаточно могучих грузин, которые могут поддержать этого парня. Но пока Екатеринбург, вся страна, самые простые люди собирают, причем по 100-200 рублей. Все стараются. У меня, конечно, к Екатеринбургу очень большая благодарность, потому что я вижу, как люди откликаются, особенно когда пенсионеры это делают.

С. Крючков― Заговорили о клюшках муратовских, о коллекции. Вспомнил о том, что сейчас идет Еврохоккейтур. И наша команда там выходила в форме со знаком СССР. Как вам вот эта символика?

Е. Ройзман― На самом деле, ход достаточно нелепый. Он лишний был. Но это же матчи такие неофициальные. На официальном уровне в такой форме не выйти. Это домашний неофициальный такой турнир. Но выглядело нелепо достаточно. Но парти-то ни при чем. Они играют. Им сказали вот это форму.

С. Крючков― Еще екатеринбургская история – я посматривал за вашими новостными сайтами – вокруг барельефа со Сталиным на местном Доме офицеров. Как вам?

Е. Ройзман― Слушай, давай несколько слов скажу. Мне не особо охота. Для меня эта история болезненная откровенно, потому что она подлая, она для нас для всех такая исподтишка. Никто этого не ждал, что это вообще кому-то в голову придет. Но скажи мне, пожалуйста, как руководству округа военного могло прийти в голову повесить барельефа Сталина? При Сталине здесь было три командующих округа. Их одного за другим расстреляли. Ну просто одного за другим расстреляли трех командующих Уральским военным округом. Вот как раз при них это все начинало строиться, где барельеф висит. Но их одного за другим расстреляли по личному приказу Сталина.

Из пяти первых маршалов остались в живых только Буденный с Ворошиловым. Тухачевского расстреляли, Егорова расстреляли, а Блюхера-то просто запытали насмерть. И очень интересно. Я читал воспоминания маршала Еременко, воспоминания маршала Горбатова. Они в один голос говорят, что первый год войны, вот начало войны, вслух стараются не проговаривать, но говорят: «Для нас совершенно очевидно: Сталин просто выкосил весь высший комсостав армии. Просто не было командиров».

Но я попадаю иногда в такие ситуации. Представляешь, приходят два молодых румяных комсомольца и говорят: «Вот мы хотим памятник Сталину». Я говорю: «Послушайте, парни, как вы можете памятнику Сталину? Представьте себе, страна на протяжении года расстреливала по 2 тысячи человек своих граждан в день. Вот просто представьте, 2 тысячи человек своих граждан расстреливали в течение года. Если бы они в затылок друг к другу встали – это каждый день очередь километра на 3 бы растягивалась просто на казнь. Как вы представляете? 2 тысячи человек в день». Они на меня смотрят и говорят: «Ну и что?» Ладно, это комсомольцы. С ними вообще сложно разговаривать.

Разговариваю со взрослым думающим человеком. Он говорит: «Понимаешь, там время такое». Я говорю: «Какое время?» Он говорит: «Ну, индустриализация». Я говорю: «Слушай, ну да, индустриализация. А крестьян-то убивать зачем? Зачем у них хлеб отнимать? Они же с голоду… До 10 млн погибло во время голодомора. Это личная инициатива Сталина, личные его действия. Как это оправдать?» Он говорит: «Ну, понимаешь, это индустриализация, надо было». Я говорю: «Подожди, а как другие страны прошли? Там же никто не убивал своих крестьян ради индустриализации». А он смотрит на меня и говорит: «Понимаешь, с нами по-другому нельзя». И я не понимаю, о чем разговаривать дальше.

Е.Ройзман: Если вдруг РФ с США садятся за стол переговоров без всех – это очень похоже на пакт Молотова-Риббентропа

Вот те люди, которые барельеф вешали на стену, может, они думают, что с ними по-другому нельзя, что их так и надо. Но тогда что ты можешь этому возразить, если люди готовы?

С. Крючков― О, да. Сегодня, кстати, читал на одном из екатеринбургских сайтов по поводу того, как шли профсоюзные собрания у комитетчиков в том самом 1937 году, когда только что одного отправили в Москву на повышение, тут же его свои сдают, и тут же идет волна вычистки всех тех, кто его поддерживал.

Е. Ройзман― Это очень интересная история. Кстати, у нас, кому интересно, городской портал «It’s My City» поставили петицию против этого барельефа. Она сразу, моментально начала набирать. Очень многих людей задело. А с НКВД по Свердловской области просто фантастическая ситуация. Там-то выкосили всех, там расстреляли всех одного за другим.

Причем Дмитриев, который из таких, уралмашевское огромное дело придумал, высосал из пальца. На заводе арестовали 400 человек. Они разрабатывали гаубичную программу. Крепили, скажем так, обороноспособность и наступательные возможности страны. 400 человек арестовали, 200 с лишним арестовали. Просто придумал сам начальник УНКВД это дело. Но его-то просто потом на какой-то станции расстреляли как собаку. Ну, у них портрет висит. Но он без права реабилитации. Я не понимаю, как у людей это в головах умещается.

Для меня загадка была, когда Союз офицеров России выходит с просьбой, с требованием поставить памятник Дзержинскому. Ну послушайте, если вы офицеры России, ну у Дзержинского одна из задач была – убить русское офицерство. Он с этим справлялся, он этим занимался. Специально, осознанно совершенно уничтожал русское офицерство. И вы объявляете себя Союзом офицеров России и просите ему поставить памятник. Может быть, действительно тогда это те люди, которые понимают, что с ними по-другому нельзя. Ну, ладно. Давай о чем-нибудь хорошем.

С. Крючков― О хорошем? Вот воровской прогон был на неделе. Тема с пытками как-то не уходит. И хорошие у нее какие-то очертания, как это ни странно, возникают. В частности, внесли в Думу. До 10-го числа, возможно, первое чтение пройдет по этому законопроекту об ужесточении.

Е. Ройзман― Там хорошо Нарусова сказала, что проект давно был готов. Суть его заключается в том, что законодательная власть признает, что пытки действительно существуют в России на системном уровне и с этим надо что-то делать. И они вводят там «пытки, которые осуществляются по указаниям должностных лет». И новация там: до 12 лет лишения свободы. До 12 лет лишения свободы – это сразу преступление переходит в особо тяжкие. Там гораздо сложнее получить условно, гораздо сложнее уйти на УДО. Если они примут этот закон, он хоть как-то будет работать.

И сегодня «Гулагу.нет» опубликовали очередную часть архива небольшую. Говорят, что в районе 1%. Но это касается Красноярского края и как раз того самого начальника, Гостев, по-моему, у него фамилия, которого Путин повысил в звании.

С. Крючков― Генерал-полковника, по-моему, сегодня.

Е. Ройзман― Да, повысил в звании. Ну, хорошая такая история. Посмотрим. Но тем не менее об этом заговорили везде. Готовится несколько фильмов, готовятся публикации. Об этом заговорили везде. Это касается всех. И поэтому, конечно, об этом надо говорить и забывать нельзя.

С. Крючков― Вот в аутентичность этой истории с призывом воров в законе не считать замученных тюремщиками зеков вы верите? Такая история странная.

Е. Ройзман― Нас слушает много людей, которые этого не понимают. Скажем так, общество зеков, заключенных разбито на касты. Самые разные касты. И переходы в эти касты возможны только в ту сторону. И те, кто себя считают ворами в законе (это высшая воровская каста), они вдруг принимают решение, которое просто переворачивает этот мир с ног на голову. Они говорят, что те люди, которые подверглись насилию по указанию сотрудников колонии, ФСБ, оперов, они не считаются обиженными, их нельзя от себя отодвигать, и они должны жить на общем положении.

Это сильнейший ход. Это вдруг показало, что воры в законе, каторжане, люди, которые за гранью закона находятся, вдруг оказываются гораздо честнее, справедливее и милосерднее, чем вся правоохранительная система вместе взятая. Это Земля налетела на небесную ось. Это очень серьезное событие. Это подлинный совершенно документ. Он и написан совершенно безупречно с точки зрения языка. Любой человек, у которого есть слух, который понимает… Это абсолютно подлинный документ. И к нему все отнеслись серьезно. Это большое событие, скажем так.

С. Крючков― О хорошем говорили. Вспомнил, Жданову-отцу 3 года условно. Ну, позитивный исход года.

Е. Ройзман― Это хорошая история, если не считать, что Юрий Павлович, 68-летний человек, почти 10 месяцев отсидел, изъездил всю страну этапами от Ростова до Архангельска, до Нарьян-Мара. Но это же все в «Столыпине». 10 месяцев практически человек просидел в пыточных условиях. Главное, что он не сломался, ему хватило мужества, что он еще при этом умудряется улыбаться. Но, действительно, торпеда мимо прошла, потому что могли и закатать.

Но это очень интересный прецедент, потому что любой, кто занимал хоть какую-то должность, был депутатом… Любой депутат нормальный, честный, кто бегал, хлопотал всегда за других людей, принимал участие в комиссиях по распределению жилья… Кто знает? Все люди стараются. Ко мне приходят на прием люди, я пытаюсь чем-то им помочь как любой нормальный человек. С этим прецедентом огромное количество народу вздрогнули и подумали, что могут через 10, через 15 лет что-нибудь придумать и вернуться. Но, с другой стороны, если захотят человека закрыть, то в сегодняшних реалиях даже придумывать ничего не надо.

С. Крючков― Это уж такой прецедент? Потому что полно же таких историй. Каждый чиновник знает, что сидит на крючке вот в этом смысле. Высосут из пальца сколько угодно.

Е. Ройзман― Да даже не чиновник – и депутат, и кто угодно. Да любого могут. Да, мы вернулись в те времена, когда могут за что угодно. Отлистают твой Фейсбук на 10 лет назад, что-нибудь найдут, интонацию.

С. Крючков― Не хотелось бы. Не листайте Фейсбуке.

Е. Ройзман― Конечно.

С. Крючков― Кстати, не знаю, стоит ли на эту тему. Судья Юлия Сафина была, которая многие аресты санкционировала. Коронавирус и здесь властен. И как-то сети возбуждаются. Умерла женщина. Ну, бывает.

Е. Ройзман― Слушай, интересная вещь. Да, умерла женщина. Там одна в 39 лет умерла, другая – в 44. Одна – судья, другая – судья. Вспомнили, кого закрывала, какие приговоры выносила. И ни одного сочувствующего голоса нет вообще. Это ж надо вот так вот… Ну, доброе слово никто сказать не может. Все вдруг вспоминают, что она делала. Все понимают, что она понимала, что она делала. Это серьезно.

С. Крючков― Тут заговорили о том, что, возможно, изучим опыт разных стран по штрафам за отказ от вакцинации против коронавируса. При этом Гинзбург из «Гамалеи» говорит, что вакцинироваться «Спутником» можно до бесконечности.

Е. Ройзман― Гинзбург говорит очень много. И из-за того, что говорит очень много, это все обесценено. Когда вчера объявили, что появился новый штамм «омикрона», и еще никто не знает, что происходит, он вдруг говорит: ««Спутник» нормально подойдет». Понятно, что всерьез перестали воспринимать. И некого винить. Сами так обесценили и вакцину свою, и все, что вокруг нее происходит. Вообще, те страны, где принято выполнять решения, если решения принимаются, то их выполняет вся страна, как Япония, как Сингапур… Сингапур же очень жестко подошел: кто не хочет вакцинироваться, никаких проблем, не вакцинируйся, только ты лечишься за свои деньги и все.

Е.Ройзман: То, как сейчас МИД разговаривает со своими партнерами – такой кухонный уровень, некрасиво

Вот сейчас начинается небольшой спад, слава богу, чуть поменьше смертей. Хотя тоже спад относительный. Если фиксировали по 1200 смертей на протяжении долгого времени, сейчас – 1000 с небольшим. Но тем не менее все равно спад. Он ощутимый. Врачи говорят, койки появляются свободные. Какое-то время можно будет вздохнуть. Видимо, выстрелит после Нового года. Но они ждут, что новая волна будет. И пошел разговор, что в кулуарах сейчас хотят продлить каникулы числа до 17-го, если не больше. Ну, посмотрим, как это будет.

С. Крючков― Ведь еще объявят, что это успех от тех самых нерабочих дней, которые на недельку там вводили.

Е. Ройзман― Слушай, все что угодно могут объявить. Но недоверие действительно большое. Но ты можешь вообще никому не верить, но все равно ты старайся не заболеть, старайся не заразить своих, самим выжить, чтоб дети не болели, чтоб родители не заболели. Все же понятно.

Слушай, историю с приема расскажу.

С. Крючков― Рассказывайте.

Е. Ройзман― Мужик живет на первом этаже. А у него сосед на втором над ним жил. И он много лет кормил голубей, к нему прилетали, с рук на балконе все время ели, на голову ему садились. Ну, дружили с ним. И он умер. А голуби-то прилетают, в окошко стучат, а его нет. И этот мужик, который внизу, начал голубей кормить. И они к нему слетаются. Он на первом этаже. Ну и на себя взял и прямо им рассыпает там крошки.

И один мужик ему написал, записку подсунул: «Твои голуби всех задолбали. Если ты выводы не сделаешь – сожжем твою машину». А он в этом доме с первого дня живет. Он пошел всем соседям показывать бумагу. А они говорят: «Слышишь, ну да, так-то он прав. Голуби всем надоели». Он человек простой. Он взял эту бумагу, откопировал и всем машинам, которые были, под дворники засунул. Там сейчас все ходят и друг на друга смотрят.

С. Крючков― Идет борьба. Кстати, в Челябинске, помните, был водитель местной станции скорой помощи, который говорил: «Вот чудовищные условия у нас, то да сё, на корону выезжаем, вакцинироваться заставляют». Тоже на «Знаке» сегодня читал: жалуется, дескать, сожгли машину. Ну, то оно, не то, не знаю.

Роскомнадзор призвал удалить заметки все, связанные с публикациями расследований признанного нежелательным «Проекта» у нас, на «Знаке», на «Дожде*», признанным иностранным агентом.

Е. Ройзман― Это настолько откровенная вещь. Это называется «явка с повинной», когда очень четко. Когда ты находишься у власти, и в твоем распоряжении есть Роскомнадзор, ты смотришь, что про тебя неприятное было, посылаешь в Роскомнадзор и говоришь: «Всем скажи, чтобы все вычистили, чтобы про меня ничего плохого здесь не было». Но все же понимают, откуда что берется.

Во-первых, одно из основных правил политической борьбы – никогда не показывай, что тебе больно. Второе. Самое главное, не показывай, где тебе больно. Так вот здесь они показали, где им больно. Поэтому, естественно, все это начали скринить, прятать, делать ссылки, закладки и так далее. Это никуда не денется. Они остались комсомольцами 70-х годов, когда можно было задушить самиздат как-то, поставить на учет все печатные машинки. Мир изменился. Это гуглится все. Это никуда не денется.

Но интерес они пробудили. Все начали вспоминать, о чем же были расследования «Проекта», «Bellingcat*», «Insider*». У «Знака» это было, на «Дожде*», у всех.

С. Крючков― Признанных нежелательными, признанных иноагентами, должен упоминать. Кстати, это же происходит в реальном времени. То есть не об истории речь идет, а о том, что буквально вот-вот было.

Е. Ройзман― Слушай, еще одну вещь скажу, что я думаю. Это никуда не денется. На это все обратили внимание. Список этот многие себе сохранили, какие материалы надо убрать, чтобы их обязательно посмотреть и растиражировать.

Но я хочу сказать одну очень интересную вещь. Это просто я сейчас говорю как историк, как архивист. Совершенно точно, что в ближайшие годы появится новая специальность – она будет называться интернет-археологи, я думаю. Она появится точно. Тот из исторических факультетов, кто первый догадается начать разрабатывать эту тему и набирать туда студентов, они опередят сейчас всех. Я надеюсь, что мой Уральский государственный университет, им придет в голову сделать эту специальность. Это будет очень замечательно и интересно.

С. Крючков― Кстати, обращаюсь к нашим слушателям. Вы на всякий пожарный напишите. Может быть, уже где-то что-нибудь подобное присутствует. Мы не преминем упомянуть и об этом, эту идею как-то оформить в реальность.

Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Я, Стас Крючков. Кстати, после 22 часов в программе «Разбора полета» будет Александр Борода, президент Федерации еврейских общин России, раввин. В 23 часа – «Футбольный клуб». После полуночи – «Битловский час». Мы вернемся в эту студию после новостей и рекламы.

Е.Ройзман: За 11 дней нам надо собрать 50 млн. Но есть возможность просто чудо сделать новогоднее

НОВОСТИ / РЕКЛАМА

С. Крючков― Это «Личный прием», программа Евгения Ройзмана. Я, Стас Крючков, ассистирую здесь. Евгений Вадимович, Тейс Бергер, есть такой прокурор в суде по MH17, по сбитому Боингу. Сегодня там продолжилось рассмотрение.

Е. Ройзман― Нет, там зачитывают обвинительное заключение. То есть они сейчас всех, кого признают виновными. 22-го заканчивают зачитывать это обвинение и объявляют, какое наказание кому запрашивает прокуратура Нидерландов. Все за этим очень внимательно следят. Но отмечают, что очень сложно работать с Россией, что не дают возможности нормально работать, что мешают расследованию. Так же, кстати, как отмечали по делу по аргентинскому кокаину (389 кг), который нашли в посольстве. Тоже мешали работать.

Очень интересный момент один с Боингом этим сбитым. Мы не признаем 7 лет. 7 лет, что мы не признаем, эта тема на слуху. Об этом говорят все, поднимают при первой же возможности, все время пытаются доказать, разоблачить очередную ложь про диспетчера Карлоса, про летчика Волошина на протяжении 7 лет. В результате мы подошли вот к этому суду, за которым следит весь мир. Иранцы сбивают с перепугу украинский самолет. Два дня терпят. На третий день признаются. Все. Про этот самолет уже никто толком и не помнит. Его нет в повестке. Здесь же постоянно 7 лет каждый день клюют по темени, подают этот платок. Всего-навсего надо было сказать правду.

Но, с другой стороны, тоже ситуация такая. Да, говорим правду: «Да, действительно, мы сбили». Следующий вопрос: «А вы вообще что там делали?» И все. И тогда надо дальше. А тут уже начали врать – приходится врать до конца.

С. Крючков― Но это как вот в этой истории с ростовским судом, где по делу о коррупции косвенно получились доказательства того, что якобы мы финансировали поставки продовольствия для российской армии, которой там нет.

Е. Ройзман― Стас, ну не якобы.

С. Крючков― Это я голосом Дмитрия Сергеевича сейчас говорю.

Е. Ройзман― Да. В приговоре сказано все. Причем приговор суда – это уже принимается как доказанное и нового доказывания не требует, по международному праву. Это доказано. И рассказывается, что да, действительно были постоянные поставки в Донецкую и Луганскую область, где находятся наши войска, там по 13 тонн, ну и так далее. И понятно, что Песков попадает в идиотскую ситуацию: ему надо публично врать. Все ведь всё понимают. Ну и президенту теперь тоже как-то неловко: это что-то надо говорить, когда уже все знают, ну всё уже. Ну, дикая ситуация. Знаешь, вот уж кому я не завидую в этой жизни – это президенту, его пресс-секретарю, премьеру, ну и вообще в принципе.

С. Крючков― По Резнику в Питере тоже суд идет. Помните, да, что ему предъявили?

Е. Ройзман― Да.

С. Крючков― Приобретение наркотиков (ст. 228 ч. 1). И там понятой один, Мальцев есть такой, рассказал, что раньше работал в правоохранительных органах. То есть так нормально придумали историю.

Е. Ройзман― Я к Резнику отношусь хорошо. Он был хорошим, сильным депутатом. Он бесстрашный парень. И понятно, что бы там ему ни вменяли, он сидит совершенно не за это.

С. Крючков― По шахтам. Тут очередная авария вчера была в Ленинск-Кузнецком в Кемеровской области. Но по Кемерово, по «Листвяжной» тоже есть апдейты. Центральный районный суд отправил собственника из того самого «СДС-Уголь» по делу о гибели людей на шахтах под арест. И Следком говорит, что владельцы уже после аварии задним числом формировали отчеты о закупках средств безопасности. То есть учат эти истории владельцев этих шахт, вот тех толстосумов, которые, собственно говоря, делают этот бизнес?

Е.Ройзман: Это вдруг показало, что воры в законе, оказываются гораздо честнее и милосерднее, чем правоохранители

Е. Ройзман― Слушай, я ничего не могу сказать. Конечно, я считаю, что нельзя работать в таких условиях, что у кого есть возможность, надо оттуда уезжать в другие регионы, искать другую работу. Но я сталкивался с шахтерами. У них еще и потомственная эта история бывает, что дед работал в шахте, отец в шахте. Если завалило в шахте – значит, сына очередь идти в шахту. Это чудовищная история. И весь мир потихонечку от этого уходит. Надеюсь, что мы тоже когда-нибудь от этого уйдем.

С. Крючков― Добрую какую-нибудь историю с личного приема Евгения Ройзмана хочу.

Е. Ройзман― Слушай, у меня несколько историй сильных достаточно. Я сегодня выставил историю. Кому интересно, гляньте у меня в Фейсбуке. Нина Фроловна, женщина 70 лет. Трещина в грудном отделе позвоночника, операция тяжелая онкологическая. Она говорит: «Я работала всю свою жизнь птичницей, на свиноферме, дояркой работала. Вышла на пенсию – вообще никому не нужна. А я не могу без огорода. Мне бы мотоблок какой-то купить и бензокосу, и я бы себе потихонечку ковыляла бы там. А я по инвалидности что-то получаю, ни на что не хватает. Написала губернатору. Мне издевательский ответ пришел. А мне кто-то сказал, что вы помогаете. Ну, может, подшутили надо мной. Так если вы откажете, я и не обижусь».

Ну, я взял и выставил в Фейсбук. Мы ей позвонили сначала. Я говорю: «Если что, можем давать». Она говорит: «Да». Я говорю: «Мы ваш телефон дадим?» Она говорит: «Да». Ну и взял выставил в Фейсбук. В течение часа огромное количество народу откликнулось.

А я еще выставил две истории. Два парня детдомовские. А надо про детдомовских понимать одну вещь. Даже если это хороший детдом, любой детдомовец начинает с отрицательной отметки глубокой. И некоторые детдомовцы даже не знают, что им положено жилье. Я с такими сталкивался. Ну просто не знают. А эти, видимо, знали. И одному дали в Верхней Салде комнату без окон в доме 1939 года постройки. Но он что-то все равно как-то начал сопротивляться, что-то придумывать. Он в комнате не жил, там жить невозможно.

Он девчонку нашел, они поженились, ребенок родился. И он попал вдруг в аварию и сломал позвоночник. Ну и все, откровенный инвалид. Ну, а она что? Она забрала ребенка да ушла. И вот к нему его детдомовские друзья приходят. А ему уже 30 лет. И он точно будет инвалидом. И ему возвращаться некуда вообще. А он детдомовский. У него же там ни бабушки, ни мамы, ни папы, вообще никого. Шансов никаких. Я его историю тоже расписал.

И еще один парень детдомовский. Тот повеселее, интересно. Ему дали жилье в Новой Ляле. Он туда и не поехал. И жил в Екатеринбурге, снимал, стихи писал, рэп начал начитывать. Летом купался в пруду и позвоночник сломал. В хосписе сейчас в Арамиле лежит. Тоже вот такая ситуация. И тоже детдомовский. И выходить-то ему некуда. К 29 годам накоплений ноль. Толком не социализировался, никого нет.

Ну и я три истории поставил. Куча народу откликнулась. Причем я говорю: «Смотрите, кто-то хочет в судьбе поучаствовать?» Карточка – это одно. Скинуть им деньги на памперсы, на коляску и еще – это люди накидают. Но тут надо поучаствовать в судьбе. И вдруг неожиданно очень серьезные айтишники, я парней знаю, говорят: «Давай мы его обучим». Потом Ирина Волкова из Клиники Волковой говорит: «Давай мы второго парня возьмем посмотрим». Это очень сильная реабилитационная клиника. Денег не попросила никаких. То есть вдруг люди откликнулись. Есть возможность у всех сделать доброе дело. Мне было очень приятно.

С. Крючков― Евгений Вадимович, ну вот смотрите, позвоночник сломать –можно попасть в эту ситуацию, а можно и не попасть. А вот каждый детдомовец должен получить эту квартиру. Почему эта проблема носит такой системный характер, когда им дают вместо нормального жилья какую-то халупу или вовсе об этом не говорят?

Е. Ройзман― Слушай, там есть еще более болезненная ситуация. Из семьи в свое время забрали, родители спивались, в бомжей превращались. Забрали из дома. Вот ему исполнилось 18 лет, ему выходить, он ждет, что ему что-то дадут, а ему говорят: «Знаешь, а у вас там в Дегтярске комната была. Так у тебя доля есть в этой комнате. Так что тебе ничего не положено». То есть такого тоже много. Действительно такого много. И жилье дают абсолютно непригодное.

Но здесь попадают люди в следующую ситуацию. На самом деле, это федеральный закон, по которому должны сиротам давать жилье. И вот он выходит, в городе приходит к городскому руководству в администрацию к чиновникам и говорит: «Дайте мне жилье». Они говорят: «Миленький ты мой, мы тебе не можем. Ты у нас на очереди не стоял никогда. У нас своих очередников полно. Тебе должны жилье давать на уровне губернатора, на уровне региона». Он идет к губернаторским и говорит: «Я был в городе. Жилье не дают». Звонят в город и говорят: «Срочно жилье дайте». А им отвечают: «Ну вот вы выделите жилье – и мы ему тут же дадим». И вот этих нестыковок море, на самом деле.

Но я хочу сказать, что губернаторские траты в регионах – это совершенно сумасшедшие траты. Допустим, для Екатеринбурга 1-комнатная квартира (ну, можно ее давать не в Екатеринбурге, счастливы будут где-то в окрестных городах) – это 1,5 – 2 млн. Можно маленькую, скромную 1-комнатную квартиру.

Е.Ройзман: Если захотят человека закрыть, то в сегодняшних реалиях даже придумывать ничего не надо

Новогодний ролик, поздравление граждан с Новым годом губернатору записать – 4,5 млн выставляют на тендер. Им говорят: «Слышите, вот телефон. Кнопочку нажал, смотри в телефон, записывай ролик и потом выкладывай в Инстаграм. Бесплатно совершенно». Им говорят: «Дак нет, там нужно 6 роликов». – «Ну 6 раз вот так посмотри в телефон, запиши да выложи». Вот такая ситуация, что просто приоритеты разные.

С. Крючков― А законом не прописаны что ли качественные характеристики вот этого жилья, которое должно быть предоставлено?

Е. Ройзман― Послушай, вот одному парню жилье дали в Новой Ляле.

С. Крючков― Даже не понимаю, о чем вы.

Е. Ройзман― Верхняя Салда тоже не сильно лучше. А потом, знаешь, вот он сейчас выйдет. Представь себе, у него никого нет, ноль накоплений вообще. То есть социальный статус нулевой, накоплений ноль. И он приезжает в жилье, где нет ни пандуса, ничего. У него коляски, кстати, еще нет, представляешь? То есть там такой уровень проблем, что нужно начинать решать, решать, заниматься. И я вот этот текст выставил. Понятно, то мы Фондом будем заниматься. Но я хочу просто, чтоб люди поняли, что это такое, и сумели сами поучаствовать в решении чужой судьбы. Это просто дал людям шанс: попробуйте.

С. Крючков― Помните, мы с вами о площадке для паркинга у какого-то чинуши, у какого-то бизнесмена, выложенную из надгробных плит, на прошлой неделе говорили.

Е. Ройзман― Была такая история, да.

С. Крючков― Схожая отчасти история, но уже с каким-то национальным колоритом – и опровергают ее, и все равно она транслируется в социальных сетях – по поводу Татарстана, где жители якобы получили негласный запрет на установку православных крестов на кладбищах. Видели эту историю?

Е. Ройзман― Я ее видел. Я до конца не понял. Я бывал в Татарстане и много там знаю. Есть немножечко там национальный уклон. Но люди как-то живут в Татарстане бок о бок. И у них там ничего не вспыхивает никогда. Как-то они свои вопросы решают. Я не до конца понимаю. Я не вникал в эту тему. Ну вот кто сейчас слушает, если у кого-то есть информация, киньте мне в личку в Фейсбук, в Твиттер, в Инстаграм в Директ. Я посмотрю. Интересно.

С. Крючков― Напишите, потому что тонкая история, нужно в ней как-то по сути разобраться, а не только на уровне заголовка.

Е. Ройзман― Слушай, я с таким не сталкивался, на самом деле. Я об этом услышал в первый раз.

С. Крючков― А вот еще одна история про границу. Лидеры ингушского протеста по поводу переноса, обмена территориями, который инициировал в свое время Кадыров, получили от 7,5 до 9 лет заключения. Причем просто приговор вчистую обвинительное заключение повторил. А люди достойные, назовем вещи своими именами.

Е. Ройзман― Там Калой Ахильгов занимался, очень грамотный, сильный адвокат, который занимался защитой. Но я посмотрел, там адвокаты схватились за голову. Они не ожидали, что будет так. Там действительно сидят очень достойные, уважаемые люди. И сроки просто сталинские. Они возмутились, потому что их никто не спросил. Это заденет любого человека. Тем более они там бок о бок живут, у них там куча своего накопилось. И там нельзя так, на мой взгляд.

И мне очень жалко этих людей, потому что все понимают, что они сидят ни за что, потому что они посмели сопротивляться, посмели иметь свое мнение. Это очень некрасивая история. И это из тех историй, которые сами не рассасываются. Такие истории помнятся очень долго.

С. Крючков― Помните же, в 2019 году там тысячи людей выходили, протестуя против этих границ. Сегодня 200-300 человек приехали к суду, в основном родственники представителей, старейшин общины. По сути, это говорит о том, что купировали вот это настроение такое негативное? Или люди словили сигнал и говорят: «Ну все, мы поняли. С вами ничего тут не добьешься особенно. Как вы сказали, так и будет. Будет горько, но нам остается только принять»?

Е. Ройзман― Стас, ты очень важную тему задел. Надо понимать Кавказ, надо понимать ингушей. Оно никуда не денется, оно не рассосется это негодование. Для них произошла чудовищная несправедливость. И их никто не спросил. Им выказано такое неуважение, в их понимании. Но это не рассосется. Так нельзя. Здесь, на мой взгляд, должна вмешаться федеральная власть. Знаешь, пришла мать – и стал конь ничей. Это как-то надо гасить, это надо снимать, это надо выказывать людям уважение, садиться за стол переговоров, находить, модерировать. Но это надо работать. Это работа.

С. Крючков― Кстати, не знаю, ваша ли тема или не ваша, но сегодня же День работников органов госбезопасности, насколько мне не изменяет память. Но есть хорошая дата, конечно, – у Дмитрия Львовича Быкова день рождения сегодня. Но тем не менее. Вот тут Сергей Рожков, есть такой человек, бывший начальник Управления ФСБ по Белгородской области, назначен проректором Высшей школы экономики. Ну вот такой оплот либерализма, долгое время мы считали.

Е.Ройзман: Песков попадает в идиотскую ситуацию: ему надо публично врать. Все ведь всё понимают

Е. Ройзман― Смотри, мы когда учились в университете в 80-е годы, те, кто раньше учились, ну всегда были такие кураторы. Всегда кто-то был из ФСБ. У нас был такой Викторов. Но он не злой был дядька. Он историю религии преподавал. Но он был прямо откомандированный такой. У нас такие были. Потом на какое-то время это прошло. А потом это началось снова.

Надо понимать еще одну вещь. Вот это одна из самых серьезных проблем. Те, кто когда-то на какой-то демократической волне придут к власти, они столкнутся с невероятной проблемой. Здесь такое количество силовиков, отставников, спецслужбистов самых разных. Они на пенсию выходят рано. У них море энергии. Они считают, что страна им должна. У них действительно такое. Они считают: они служили, теперь страна им должна.

С. Крючков― Евгений Вадимович, здесь же речь не о завхозе по безопасности идет речь.

Е. Ройзман― Подожди, подожди, подожди. Я тебе серьезную вещь говорю. И знаешь, куда их будут назначать? Как сейчас, в «Газпром», в «РЖД», в «Роснефть». Знаешь, сколько их там? И надо понимать, что эти люди работать не будут. Это другие люди с другой психологией совершенно. Они не будут работать никогда. Все, кого назначали из силовиков полпредами, они умеют писать самые разные шкурки, следить, смотреть, но они созидать не умеют. Просто их не учили созидать. Они другим занимаются. И их так много, что они гасят любое движение вперед.

И то, что в Высшую школу экономики назначили такого, – это определенный сигнал. Он может быть замечательным человеком, но он не будет другим никогда. Эти люди не станут созидать. Эти люди никогда не дадут никакой свободы. Они боятся любой свободы. И их становится все больше и будет все больше, потому что их много. Их надо куда-то девать, пристраивать этих отставников. У них же нет такого, что ушел на пенсию, нашел себе работу.

С. Крючков― Но все-таки не согласен с тем, что здесь об отставнике идет речь. Все-таки с позиции главы ФСБ целого региона приходит человек. И явно не просто, чтобы там ОБЖшником работать.

Е. Ройзман― Он приходит в Москву, он приходит на свою зарплату. Это для него не служба. Это уже немножечко другое все равно.

С. Крючков― Кстати, о людях, которых вряд ли можно обвинить в том, что они не созидательные. Абрамович – бизнесмен. Но тем не менее куда он вкладывает свои бабки? Приобретает самый дорогой в России бизнес-джет Boeing Dreamliner за 330 млн долларов.

Е.Ройзман: Эти люди никогда не дадут никакой свободы. Они боятся любой свободы. И их становится все больше

Е. Ройзман― Слушай, у меня история своя была. Она забавная просто. Я в 2019 году бежал IRONSTAR в Сочи. Там такие серьезные соревнования. И ты все время в дороге находишься много-много времени. Сначала плывешь по открытой воде 3800, потом едешь 180 км на велике, а после всего этого бежишь марафон. И в это время накануне вошла туда в Имеретинку яхта Усманова. Ее видно отовсюду. Она здоровая. И ты когда бежишь марафон, там 8 кругов по 5 км в одном месте. И сколько ты бегаешь, ты все время бегаешь вокруг яхты Усманова. Тебе плохо, тяжело, но это все равно смешно.

Но я хочу сказать, в гробу карманов нет. Знаешь, как в «Экклезиасте» сказано: «Умер человек и несть ничего в руке его, что бы он мог понесть с собой. А он всю жизнь жил впотьмах, ел в темноте в большом огорчении и досаде». Знаешь, очень хорошая истина: вот что отдал, то твое. Представляешь, с каким удовольствием можно потратить 350 млн просто на людей, улыбнуться? И люди будут счастливы. Ну, у каждого свое. Ему охота самолет. Он много на что тратил. Вот какой-то самолет. Ну что я буду чужие деньги считать? У каждого же свой путь. Каждому за все свое придется когда-то отвечать, ну и просто думать, вспоминать, что ты сделал, что ты мог сделать, что ты мог вообще с этими деньгами сделать для людей и для мира.

С. Крючков― Мне кажется, в этот момент нужно еще раз вспомнить про Марка Угрехелидзе и сбор, который ведется. И там по этим меркам не так много денег.

Е. Ройзман― Там осталось 800 тысяч долларов. 800 тысяч долларов для 140-миллионной страны это просто смешно. И это создать еще один прецедент, что можно парня вытащить.

С. Крючков― Хотел под занавес – 6 минут у нас остается – про разгул стихии поговорить в нашей стране. 8 корветов у нас в стране должно было быть построено, а 2 только в процессе строительства находились. Вот один из них «Проворный» сгорел в Санкт-Петербурге. Ну, сгорел и сгорел. Бывает такое.

Е. Ройзман― Слушай, Стас, я про это не знаю ничего. Я посмотрел новости, я их все увидел. Я про это не знаю ничего. Но я вижу комментарии. Слушай, во-первых, сплошная радость, что у них наконец-то что-то сгорело. Раз. Второе, что я увидел. Все практически считают, что, на самом деле, проворовались, деньги потратили, а сожгли специально, потому что надо было в строй сдавать, а сдавать-то нечего. Это вот две реакции, которые я увидел. И никто не сказал: «Ох, как жалко. Ох, как нам этого корвета-то не хватало. Ох, как плохо. Надо упереться, надо построить». Совершенно обратная реакция: сгорел и сгорел, у них все горит. И второе: сожгли специально, чтобы воровство скрыть. Вот две реакции я увидел.

С. Крючков― А вот чего не хватает людям – это, мне кажется, регистраций в так называемые базарные автомобильные дни автомобилей, когда вдруг серверы горят из-за того, что их затапливает, и база ГИБДД по выдаче прав, выдаче регистрационных удостоверений ложится просто-напросто. Как вам? Не находите здесь никакой связи? Потому что буквально за пару дней до того была новость, что внесли изменения в Закон о полиции, где полиции предоставляют возможность вскрывать автомобили. Я понимаю, конспирология такая прям очень-очень жирная, но тем не менее.

Е. Ройзман― Слушай, насчет вскрывать автомобили и квартиры. У нас был такой Александр Анатольевич Немытов, очень хороший мужик. Он преподавал у нас английский язык, когда я учился в университете, а потом уехал в Москву. Он известный переводчик серьезный очень (и синхронист, и технический перевод, и научный перевод).

И вот представь себе, идет какая-то очень серьезная конференция, его пригласили, а у него инсульт. Никто не знает. Он раз и не пришел. Он человек обязательный. Он меня постарше. Все удивились, что его нет. И там серьезные ученые, серьезные люди собрались. И давай звонить в полицию. И говорят: «Мы сейчас его нашли. Свет горит. В квартиру стучимся, никто не открывает». – «Может быть, у него инсульт». Полиция говорит: «Нет, не имеем права». Они говорят: «Ну, у него брат есть». А здесь у нас известный брат, он хороший тоже мужик, Олег Немытов. – «Но он слепой совсем, он не может выехать». Он говорит: «Да, я его брат. Вскрывайте квартиру». Они говорят: «Нет, мы так не можем».

36 часов не вскрывали квартиру. Говорят: «У нас нет оснований». 36 часов их уговаривали. Они не вскрывали квартиру. Когда вскрыли квартиру, у него действительно тяжелейший инсульт, он без сознания, в коме. Представляешь ситуацию? 36 часов. Если бы сказали, что там кто-то из Штаба Навального* спрятался, просто срезали бы болгаркой и ни с кем бы не разговаривали, в окна бы залезли. Но человек 36 часов лежал после инсульта. При инсульте каждая минута дорога. Там соседи уговаривали, сослуживцы уговаривали. 36 часов не открывали.

С. Крючков― То есть вывод-то какой? Нужны эти поправки в итоге?

Е. Ройзман― Слушай, не, я считаю, что…

С. Крючков― То есть, если захочешь, то врежешь, если захочешь, то проникнешь.

Е. Ройзман― Да, я считаю, что от здравого смысла зависит, когда любой нормальный человек, любой нормальный офицер понимал, что речь может идти о жизни человека, взял бы на себя такую ответственность. Спасая собственную задницу, готовы губить свою бессмертную душу. Во как. Хорошо сказал?

С. Крючков― Хорошо, если душа эта бессмертна.

Е. Ройзман― Не, ну душа понятно.

С. Крючков― Последнюю историю, мне кажется, готовы выслушать ваши поклонники сейчас в этом эфире с личного приема, чтобы завершить так.

Е. Ройзман― Слушай, с личного приема… Всем, кому интересно, зайдите на сайт Фонда Ройзмана, во-первых, по Марку Угрехелидзе. А потом, у нас там, наверное, сейчас семей 500, которым собираем подарки. Самые разные дети. Каждый год мы максимум детей обеспечиваем подарками. Помогать москвичи приезжают, потому что это красивая детская история. Дети очень рады. Поэтому кому интересно, свяжитесь с нами. Подскажем, кого можно осчастливить перед Новым годом. Но и постараемся, конечно, Марку собрать.

С. Крючков― Минута у нас остается. Еще одну историю буквально бегло. «Group-IB» помните? Илья Сачков арестован сейчас по обвинению в госизмене. Год назад записал видео на случай своей смерти или ареста, разослал его близким, сообщил Forbes сегодня со ссылкой на три источника, близких к нему. На ваш взгляд, грозит людям, сидящим в СИЗО сейчас по таким делам, что-то действительно? Там прессинг мощный ведется.

Е. Ройзман― Слушай, мы видим по делу Сафронова, видим по делу Фургала, видим по делу этого парня – огласка нужна всегда. Огласка – это в первую очередь. Если ты ни в чем невиноват, конечно, нужна огласка. Пусть будет огласка.

С. Крючков― Пусть будет огласка. Это «Личный прием» Евгения Ройзмана. Как всегда, мы завершаем вот на этой ноте.

Е. Ройзман― Подожди-подожди, я должен сказать, что все будет хорошо и пожелать свободы всем политзаключенным. Когда-нибудь все равно все будет хорошо. Нельзя сдаваться.

С. Крючков― Желательно, чтобы это было как можно скорее и чтобы все было хорошо у всех. Это Стас Крючков провел этот эфир. Евгений Вадимович, я благодарю вас. Огромное спасибо. Встретимся совсем скоро в этом эфире. До свидания.

*
Телеканал Дождь —
СМИ, признанное иностранным агентом.
Bellingcat —
СМИ, признанное иностранным агентом.
The Insider —
СМИ, признанное иностранным агентом.
Штабы Навального —
НКО, признанное иностранным агентом; экстремистская организация, запрещённая в России.