Прочтите эти фрагменты из сочинения аристотеля сократ не считал отдельными от вещей

Греческая культура классического времени. 1. особенности формирования греческой культуры в xix веке до нашей эры греческая культура стала одной из

Греческая
культура классического времени.

1.
Особенности формирования греческой культуры

В
XIX веке до нашей эры греческая культура стала одной из наиболее развитых
систем древнего мира. Три основные черты придают ей исключительный характер: полнота,
разнообразие и известная полнота составляющих культуры (литературы, искусства,
философии); ее гуманистическая направленность; большой вклад греков в
сокровищницу мировой культуры, создание шедевров, которые обогатили культурное
творчество следующих поколений и прочно вошли в жизнь народов Средиземноморья и
Европы.

Культура
греков была создана прежде всего на основе более динамичного способа
производства, рационально организованной экономики. Греческая экономика с
маркой производства, основанная на принципах частной собственности,
обеспечивала сохранение мультипродукта за счет организованной и эффективной
эксплуатации рабочих, создавала достаточные материальные возможности для
культурного творчества. Правящий класс, состоящий из владельцев сравнительно
небольших имений, мастерских, судов, должен был активно участвовать в
организации производства, интересовался общим культурным прогрессом. Социальной
основой политической организации было среднее гражданство, в основном
зажиточные землевладельцы, которые были одновременно полноправными гражданами и
воинами. Эта социальная и политическая категория гражданства была более готова
к восприятию культурных ценностей, чем, например, засоренные и бесправные
общины в странах Древнего Востока.

Процесс
культурного творчества в различных полисах Греции имел свою интенсивность, и
был более плодотворным в государствах с демократическим устройством. Отсутствие
замкнутого слоя правящей, отдельно от толпы гражданства бюрократии и наемной
армии, концентрация Власти в руках народного собрания, ежегодно заменил и
контролировал административный аппарат, который создавали ополчение как основа
военной организации рядом государственных учреждений и массового гражданства,
которые принимали активное участие граждан в государственных делах, воспитание
культурной и политической личности думающего. Постоянное участие в дебатах,
обсуждение законопроектов и постановлений в Народном собрании, с одной стороны,
сформировало политическое мышление гражданина, а с другой — способствовало расцвету
ораторского искусства. Не случайно в Греции V-IV веков до н.э. есть знаменитые
ораторы: Перикл, Клеон, Исократ, знаменитый Демосфен.

Развитию
греческой культуры способствовало отсутствие в стране мощной организации
священников, например, в странах Древнего Востока, где процесс культурного
творчества был поставлен ею под контроль. Характер греческой религии, простота
культовых ритуалов, проведение избранными магистратами важнейших религиозных
церемоний исключали возможность формирования разветвленного и влиятельного
общества священников. Это предопределило более свободный характер образования,
системы воспитания, мировоззрения и культуры в целом. В том же направлении
действовал еще один важный фактор: довольно широкое распространение
грамотности, то есть способности писать и читать, грекам были доступны
замечательные произведения историков, философов, драматургов, писателей.
Широкое распространение грамотности характерно для демократических государств,
предполагающих политическую активность рядовых граждан, их участие в выборах,
голосовании, принятии решений, ознакомление с документами государственной
важности. Именно способность читать и грамотное суждение о прочитанном были
важным стимулом для творчества греческих мыслителей.

Одним
из непременных условий формирования греческой культуры являются особенности ее
природной среды. В целом природные условия на этом этапе исторической жизни
были довольно благоприятны для расцвета греческой культуры. И дело не в том,
что греческая природа очень щедра к человеку и легко дает ему все преимущества,
а в том, что она побуждала людей к труду, требовала от них усердия как
необходимого условия существования. В классический период греческой истории он
начал приносить щедрые урожаи винограда, оливок, фруктов, овощей, а в некоторых
районах — и зерна, потому что греки должны были очистить посевные площади от
деревьев и кустарников, рыхлить и удобрять каменистую землю, внедрять новые
методы земледелия, производить новые сорта. На территории Балканской Греции
много полезных ископаемых: железная и медная руда, высококачественная глина,
строительный известняк и мрамор, серебро и золото. Но они лежат глубоко в
земле, и чтобы их получить и использовать в производстве, нужно было прорезать
глубокие шахты, держать от них разветвленные дороги, а все это требовало
знаний, остроты, усердия, веры в созидательные силы человека.

Невозможно
представить греческую природу без моря. Море играло огромную роль в жизни
отдельных людей и почти всех греческих полисов. Побережье южной части
Балканского полуострова изрезано многочисленными заливами, заливами, портами.
Эгейское море усеяно сотнями больших и малых островов. В море греки ловили рыбу
и моллюсков для еды, морскими путями они устанавливали связи между различными,
даже отдаленными полисами, с местными прибрежными племенами. Море защищало от
врага, а море объединяло народы, морские связи не только обеспечивали
продовольствием и сырьем, но и способствовали взаимному обогащению и обмену
культурными достижениями. Греки освоили море, оно стало частью их жизни, быта,
культуры. Но чтобы овладеть капризной и могущественной стихией, необходимо было
проявить мужество, обладать специальными знаниями, приспособиться к капризам
морских течений и ветров, разработать корабельную технику, нужны были новые
типы кораблей, способных отправиться в далекое путешествие.

Глубокая
эстетика греческой культуры была в значительной степени порождена красотой
окружающей природы. На БАЛКАНАХ-из Греции, эта маленькая страна с низкими
горами, р территория во многих небольших долинах с травами, спускающимися с
горных лесов и бесконечного моря, Вы можете увидеть сбалансированное сочетание
различных видов ландшафта и разнообразных естественных цветов вершины, зеленые
долины, голубое море, голубое небо. Для мировоззрения древнего грека
классического периода, для всей греческой культуры характерно тонкое ощущение
природы, присущей ей соразмерности и природной гармонии, по-разному
реализованное в музыке, философии, архитектуре, скульптуре, литературе.

2.
Особенности греческой религии и общественных праздников

Религия
была органической частью греческой культуры и оказала на нее большое влияние.
Как и у других народов древности, греческая религия определяла основы
мировоззрения, морали, форму и направление художественного творчества, его различные
проявления в литературе, архитектуре, скульптуре, живописи, даже философии и
науке. Богатая греческая мифология, сложившаяся еще в архаические времена
многочисленные легенды об отношениях богов, героев между собой и людьми создали
богатый арсенал образов, которые послужили отправной точкой для развития
искусства- типов сильных людей, которые выступали художниками против слепых сил
природы, против могущественных богов, послужили основой для создания
замечательной греческой литературы V-IV веков до нашей эры.

Греки
представляли богов и героев в образах прекрасных людей, что стало отправной
точкой для развития скульптурного образа героического гражданина, полноправного
члена полисного коллектива. Прекрасное божественное существо живет в прекрасной
квартире, согласно представлениям греков, и греческие архитекторы направили
свои усилия на развитие храмового здания как самого совершенного архитектурного
сооружения, сделав его одной из первоначальных основ развития всей греческой
архитектуры.

Для
создания системы духовных ценностей древних греков первостепенное значение
имело своеобразное понимание природы божества. Греки считали своих богов, даже
самых высоких, могущественными, но не всемогущими, которые подчиняются власти
высшей необходимости, которая нависает над богами так же, как и над людьми.
Известное ограничение всемогущества божества, определенная близость мира богов
к человеку через своего рода посредничество полубогов — героев, через отношение
богов к людям в принципе повышали человека, развивали его способности и
открывали большие перспективы для создания художественных образов героических,
сильных людей, а также для философских размышлений о сущности человека, силе
его сил и интеллекта.

Поклонение
главному божеству этой политики в виде торжественных шествий граждан со статуей
божества и праздничных мероприятий после жертвоприношения в его честь перед
главным храмом стало непременной частью религиозного культа в V-IV веках до
нашей эры. Среди праздничных мероприятий были пир (обычно приносились в жертву
только внутренности животных, большинство туш уходило на лечение), соревнования
юных спортсменов, разыгрывание сцен из жизни богов или горожан. Участие в
торжественном шествии, жертвоприношении, конкурсах и театральных сценах
основной массы горожан придало фестивалю национальный характер, сделало его
важным общественным событием.

В
большинстве греческих полисов (особенно заметно в Афинах) празднование в честь
главного божества, покровителя Полиса считалось демонстрацией силы и богатства
Полиса, демонстрацией его достижений и достижений, проявлением единства всего
коллектива Полиса. Религиозные начала таких праздников несколько стушевываются,
а общественно-политическая и идеологическая стороны проявляются более явно и
полно. Все большее внимание уделяется гимнастическим и театральным спектаклям,
подготовка к ним, которую ведет весь город, становится мощным творческим
импульсом. Такие праздники, как панафенеи, представленные в Афинах в честь
богини — покровительницы города Афин, Дионисия в честь бога растительности,
виноградарства, вина и веселья Диониса, олимпийские праздники в честь
верховного бога неба, грома и молнии Зевса, Пифия в Дельфах в честь бога
Аполлона, И в честь бога морей и морской влаги Посейдона в Коринфе,
превращаются в крупные публичные мероприятия, не только местные, но и
праздничные, но и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и праздничные, и
праздничные, и праздничные, и праздничные, о о значения.

Самыми
известными из них были Олимпийские праздники или Олимпийские игры, которые
проводились каждые четыре года. Первоначально Олимпийские игры были
традиционной частью культа Зевса, где, как и в других подобных религиозных
церемониях, соревнования спортсменов и театральные развлечения только дополняли
культовые действия. В XIX веке до нашей эры религиозные церемонии
воспринимались как своего рода вводная часть спортивных мероприятий,
приобретали характер общегреческих, и даже театральные мероприятия были
отодвинуты на второй план. В других торжествах, например, на играх с пифиями,
на первое место выходили не спортивные, а музыкальные соревнования Кифаредов и
Авлетов (то есть артистов, играющих на кифарах и флейтах). В Афинах во время
празднования Панафинеи и Дионисия в 5 веке до нашей эры постепенно возрастает
роль театральных представлений (спектаклей и комедий), из которых получился
замечательный греческий театр, сыгравший большую роль в общественной жизни,
воспитании и всей культуре древних греков.

3.
Греческий театр и литература

Растущая
популярность театральных представлений привела к тому, что они не только заняли
доминирующее место в религиозных и общественных торжествах, но и отделились от
религиозных церемоний и стали самостоятельной формой искусства, которая
занимала особое место в жизни древних греков. В архаический период театральные
представления давались в разных местах, в V веке до нашей эры появляется
платформа, специально предназначенная для сценических действий. Как правило, он
проходил у подножия пологих холмов, склоны которых были выполнены в виде
каменных ступеней, на которых толпились зрители (места для зрителей назывались
от театра слова т — я смотрю). Ступени были расположены полукругом, выстроены
ступенями один за другим, и секторами, разделенными проходами, как на
современных стадионах.

Сама
сцена проходила на утрамбованной круглой платформе, которая позже была вымощена
мраморными плитами и получила название оркестра. В центре оркестра находился
алтарь Диониса. Позади оркестра находилась палатка, в которой переодевались
актеры, откуда они выходили в аудиторию. Эта палатка называлась Скена. Позже
вместо небольшой и затерявшейся на фоне обширной оркестровой палатки для одежды
стали строить постоянное высокое сооружение, на стене которого располагался
зритель, пейзаж, который обычно представлял собой фасад дворца, храма,
крепостных стен, городской улицы или площади.

Декорация
разыгрывалась как диалог между актером и хором. В V веке до нашей эры на сцену
вышли еще два актера, и сценическое действие усложнилось, а роль хора
уменьшилась. Актеры выступали в масках, закрывавших не только лицо, но и
голову. Маски изображали людей разного типа, возраста, общественного положения,
даже передавали душевное состояние и моральные качества. Но это обстоятельство
компенсировалось его выразительными телодвижениями, и ему не хотелось менять
роль актера, но увидеть мимику актера не представлялось возможным.
Мифологические герои или боги изображались гораздо крупнее обычных людей, для
этого актеры носили специальные ботинки на высокой подошве — котурны, носили
высокий головной убор и подкладывали колодки под одежду, чтобы казаться более
могущественными. Этот реквизит был необходим еще и потому, что актеры в таких
костюмах становились заметнее в очень крупных греческих театрах, а расстояние
зрительских мест от оркестрового зала делало их игру более заметной, легче было
следить за их игрой. Они играли в длинных одеждах, в которые, согласно легенде,
были одеты цари и жрецы в древние времена. Также использовались некоторые
механические устройства. Например, когда нужно было показывать какое-то
действие в доме, на оркестр, где находились актеры, накатывалась специальная
деревянная платформа. Если в процессе действия необходимо было показать
парящего на небесах бога, то они использовали специальное устройство. Особое
шумовое устройство могло воспроизводить удары грома.

Греческие
театры были рассчитаны почти на все население города и насчитывали несколько
десятков тысяч мест. Театр Диониса в Афинах имел 17 тысяч мест, знаменитый
театр в Эпидавре (он хорошо сохранился и по сей день, и современные греческие
актеры разыгрывают здесь древние трагедии) — 20 тысяч мест. Грандиозными были
театры в Мегалополе — на 40 тысяч, а театр в Эфесе даже на 60 тысяч мест.
Театральные представления стали органической частью повседневной жизни.
Например, в Афинах был создан специальный государственный фонд, называемый
«театральными деньгами», который будет распределяться бедным гражданам,
чтобы они могли покупать билеты в театр. И этот фонд не был затронут даже при
самых больших финансовых трудностях государства, даже в случае военных
действий.

В
театрах играли пьесы известных греческих драматургов, в которых задавали
животрепещущие вопросы современной жизни, поскольку в театрах обычно
присутствовала большая часть гражданского населения, публика бурно одобряла или
порицала автора. Таким образом, греческие драматурги были в центре своей политики,
и это, конечно, было сильным стимулом для их творчества. В XIX веке до нашей
эры. — время необычайного расцвета классической греческой драматургии,
появления титанов греческой и мировой литературы, великих трагиков Эсхила,
Софокла и Еврипида, автора бессмертных комедий Аристофана. Ее творчество
ознаменовало новый этап в мировом литературном процессе.

Отец
греческой трагедии — Эсхил Элевсинский (525-456 до н.э.). Его зрелые годы
прошли в героический период победоносной войны греков с персидской державой.
Эсхил участвовал в крупнейших сражениях этой войны (при Марафоне, Саламине и
Платеасе). Он активно участвовал в общественной жизни Афин, ездил на Сицилию и
провел там свои последние годы. Эсхилу приписывают создание 90 трагедий, семь
из которых сохранились. Наиболее известными из них являются персы (472 г. до
н.э.), прикованный к цепи Прометей (470 г. до н.э.). Э.) и Orestea-трилогии
(458 г. до н. э.). э.), состоящая из трагедий «Агамемнон», «Hoephora» и
«Evmenis». Рассказы о трагедиях Эсхила — это давно известные мифологические
истории о титане Прометее, о преступлениях аргосских царей из рода Атридов.
Только в «Персах» речь шла об истинных событиях — победе греков над
персами в морском сражении при Саламине. Но Эсхил переосмысливает известные и
незамысловатые мифы, привносит новые сюжетные линии, наполняет историю идеями
своего времени. Он воспевал бесстрашие героев, ради людей, готовых спорить с
богами, торжество цивилизованной жизни в «прикованном к цепи Прометее» и в
то же время привлекал в самых мрачных красках деспотизм и тиранию. Зевс. В
трилогии «Орестея» его произведение проникнуто философскими
размышлениями о смысле человеческого существования, взаимоотношениях людей и
богов. Для Эсхила свободная и нравственная жизнь возможна только в коллективе
полисов, огороженном справедливыми законами. Нет места для самых тяжких
преступлений, которые насыщены в предшествующие эпохи Präpolys. Такая
постановочная жизнь приятна и богам. Работа Эсхила прославила политические,
идеологические и моральные основы греческого полиса.

В
работе Софокла из Афин поднимаются важнейшие вопросы бытия (496-406 до н.э.).
Софокл, согласно легенде, написал более 120 трагедий, из которых произошло
только семь. Среди них наиболее известными были два «царя Эдипа» (429-425 до
н.э.) и «Антигона» (442 до н.э.). В них Софокл говорит о месте
человека в обществе и мире. Что такое человек — марионетка в руках всемогущих
богов или творец его судьбы? В изображениях фиванского царя Эдипа и его дочери
Антигоны Софокл излагает свое решение этого вопроса. Эдип — мудрый,
добродетельный и справедливый царь, которого любит его народ, но тем не менее
он — игрушка в руках могущественных богов. Боги обрекли его на преступную
жизнь: убить отца, жениться на матери и родить странных существ, которые были для
него детьми, но в то же время братьями. Пророчество сбывается, хотя Эдип,
похоже, сделал все возможное, чтобы отвернуться от него. И когда наступает
жестокое прозрение, Эдип не довольствуется своей ужасной долей. Он восстает
против несправедливости судьбы, против жестокости богов. Он сломан, но не
раздавлен. Он бросает вызов богам. Ослепнув, он покидает Фивы и бродит по
Греции, чтобы очиститься от рокового преступления. Покинув мир, старый и
больной, но не сломленный морально, Эдип достигает духовного очищения, находит
последнее убежище в предместьях Афинской Колоны, становится героем —
покровителем Колоны. Эдип, используя силу своих страданий, сумел преодолеть
тяжелые удары судьбы, предназначенной богами, и тем самым победил их. Софокл
утверждает идею всемогущества человека, безграничности его сил, возможности
противостоять неизбежной судьбе. Центральная идея трагедии выражена им в
прекрасных стихах:

Много
чудодейственных сил в природе,

Но
сильнее человека — нет.

Он
мятежный вой

Дерзкий
над морем держит путь свободным:

По
кругу вздымаются волны —

Среди
них плавает Струг…

И
беззаботные стада птиц,

И
породы лесных зверей,

И
подводное рыбное племя

Властям
он подчинился.

Поставленная
Софоклом проблема места человека в мире и обществе становится вечной темой
всего мирового искусства. В творчестве Еврипида с Саламиной (480-406 до н.э.)
греческая драма обогатилась новыми достижениями. Пьеса посвящена ужасной мести
Медеи, дочери царя Колхиды, которую предводитель аргонавтов Ясон привез из
Колхиды в Грецию и бросил здесь на произвол судьбы, заключив выгодный брак с
дочерью царя Коринфа. Оскорбленная до глубины души Джейсоном, которому она
помогла получить золотое руно, спасенное от смерти смертью его брата, покинув
для него свою страну, Медея вынашивает планы жестокой мести. Совершенно
неожиданно самой Медее приходит в голову идея убить своих детей от Джейсона.
Еврипид психологически тонко рисует ужасную путаницу чувств любящей матери и
жестокой Мстительницы. В этой пьесе Еврипид развивает некоторые принципиально
новые художественные приемы. Образ Медеи дан в развитии — любящая жена, нежная
мать превращается в женщину, ненавидящую своего мужа и убийцу собственных
детей. Человек в Еврипиде меняется внутренне, страдает его душа, раздираемая
противоречивыми страстями, и какая из этих страстей возьмет верх, к каким
ужасным последствиям это приведет, сам человек не знает. Непредсказуемым
результатом борьбы страстей в душе человека является его судьба. В творчестве
Еврипида была развита замечательная художественная идея исследования
внутреннего мира человека, бушующего там низменными и высокими страстями. Эта
интерпретация образов стала художественным открытием Еврипида и оказала большое
влияние на последующие судьбы греческой и мировой литературы. Неудивительно,
что сохранилось 18 пьес Еврипида (из 92), то есть больше, чем пьес Эсхила и
Софокла вместе взятых. Художественный метод Еврипида оказал влияние на
Шекспира, в театрах нашего времени ставится его бессмертная «Медея» и бушующая
буря противоречивых страстей главного героя и теперь потрясает его
художественную правду.

В
целом творчество афинских трагиков V в. до н.э. стало замечательным
художественным открытием древнего мира, определило многие направления
дальнейшего движения мировой литературы.

Очень
популярным был и жанр комедии. Комедия родилась из непринужденных, иногда очень
свободных карнавальных песен и танцев во время веселых сельских праздников в
честь бога Диониса — сельского Диониса. Наиболее благоприятные условия для
создания комедий сложились в демократических Афинах, где была разрешена большая
свобода критики со стороны отдельных лиц и законов и учреждений. Кроме того,
публичный характер заседаний Народного собрания, Совета 500, Коллегии
чиновников дал обильный материал авторам комедий. Поскольку во второй половине
V в. до н.э. политические проблемы централизованно, активно и открыто
обсуждались в общественной жизни Афинского государства широкими массами
гражданства, то политические сюжеты стали доминировать в ранних афинских
комедиях.

Политическая
комедия достигла своего наивысшего расцвета в творчестве великого афинского
драматурга Аристофана (445-388 до н.э.). 11 комедий, в которых он дает описание
различных слоев населения, затрагивают многие актуальные проблемы афинского
общества: отношение к союзникам, война и мир, коррупция чиновников и
бездарность командиров. Он высмеивает глупость некоторых решений народных
собраний, к — софистов и философов Сократа, з- суету и любовь к с, говорит о
неравном распределении богатств и тяжелой жизни со стороны афинских крестьян.
Аристофан не задавал в своих комедиях глубоких философских вопросов, как
великие трагики, но он дал реалистическое описание многих аспектов афинской
жизни, его комедии являются ценным историческим источником эпохи. В своих
пьесах Аристофан развивал множество остроумных комедийных ситуаций, которые
широко использовались от последующих комедиантов до наших дней. Комедии
Аристофана написаны сочным образным языком.

Трагедии
и комедии входили в число поэтических жанров литературы. Прозаические произведения
создавались историками, авторами монументальных повестей. Сама история, вопреки
ее современному пониманию как научной дисциплины, в древности рассматривалась
как художественное повествование. Прекрасными образцами греческой прозы V-IV
веков до н.э. стали исторические сочинения Геродота, Фукидида, Ксенофонта.
Художественная проза также представлена речами афинских ораторов, в частности
Исократа, Демосфена, философскими работами Платона и Аристотеля, которые
придают большое значение литературному оснащению их произведений.

4.
Архитектура и искусство

XIX
век до нашей эры был периодом расцвета греческой архитектуры и скульптуры,
создания шедевров, которые обогатили сокровища мировой культуры. Искусство
архитектуры было тесно связано с состоянием теории и практики
градостроительства, создания и улучшения новых и старых городов. Высшим
достижением греческого градостроительства была разработка концепции обычного
города, то есть строительство городов по предварительному плану, основанному на
принципах рационального благоустройства. Основные принципы регулярного города
были разработаны Hippodam из Милета и получили название Hippodamov городе.
Городской район делился под прямым углом пересекающимися улицами на ряд
правильных жилых кварталов. Выделение городского центра строилось за счет
общественных зданий (храмы, помещения для чиновников, портики для прогулок),
торговой площади — Агоры (иногда общественный центр совпадал с агорой, иногда
они делились). Если город располагался на берегу моря, то участок побережья превращался
в портовую зону с верфями, доками, складами. В обычном городе в качестве ее
обязательных элементов были предусмотрены театр, стадион и гимназия. В город
вода подавалась по специальному водопроводу, затем по трубам она направлялась в
разные районы города к специальным колодцам, где жители брали воду для своих
нужд. Сточные воды были выведены через канализацию за пределами города.

Главным
и религиозным центром города был Акрополь, здесь находился храм главного
божества — покровителя этого города, сюда вел путь священных процессий во время
важнейших праздников, здесь приносились самые торжественные жертвы.

Принципы
города Ипподамова могли быть реализованы только в городах, построенных на новом
месте, например, в Олинфе на Халкидиках или в портовом городе Пирее, городе
Фурия или в недавно построенном Милете. В городах, возникших в древности, таких
как Коринф, Афины, Эфес, Фивы, ситуация была иной — вместо обычных кварталов,
сети прямых улиц, ухоженных площадей можно было видеть случайно стоящие частные
жилища, разбросанные среди них храмы, узкие кривые улицы. Элементы
закономерности в V-IV веках до н. здесь тоже проявляются: Акрополь, центральная
площадь, место для народных собраний архитектурно украшены. Ремесленные
мастерские с вредным производством (керамический, кожевенный) перенесены на
окраину города. Театральные здания и стадионы расположены в самых удобных
местах. В V–IV веках до нашей эры почти во всех греческих городах возникают
мощные оборонительные сооружения, система крепостных стен с башнями, которые
вносят элементы организации во все городское планирование.

Высоких
художественных достижений греки достигли в области архитектуры. Греческая
архитектура классического периода развивалась на основе так называемой системы
ордеров, которая стала великим завоеванием мировой архитектуры. Эта система,
существовавшая в архаический период, достигла высшей полноты и завершения
именно в V-IV вв. до н.э. Два типа орденов — дорический и ионический —
сформировались еще в VII–VI веках до н.э., но в V–IV вв. появились еще более
праздничные и изысканные коринфские ордена. В то же время греческие архитекторы
начинают смешивать различные заказы в одном здании, привнося элементы легкости
и элегантности в дорический стиль и придавая ионическому заказу большую элегантность
и великолепие. Искусное смешение различных архитектурных стилей расширило
возможности греческих строителей, позволило им создать множество шедевров
греческой и мировой архитектуры.

Основой
греческой архитектуры, как и в архаические времена, был храм — самое
совершенное в принципе здание, в котором обитает прекрасное божественное
существо. Были разработаны различные типы храмовых зданий, от скромных героев в
честь героев до величественных огромных храмов в честь главных богов. Храмы
были разделены на несколько типов в зависимости от количества колонн: храм в
Антахе (две колонны перед главным входом), пространство (четыре колонны перед
главным входом), амфипростиль (колонны поддерживали портик перед главным входом
и такой же портик с колоннами на противоположной стороне), периптер (когда
колонны окружают храмовое пространство с четырех сторон) и самый сложный тип
греческого храма — двойной перипетр, когда портик с четырех сторон здания В
большом храме, состоял из внутреннего помещения зала, где находилась статуя
главного божества города (Зевса, Посейдона, Геры, Афин, Аполлона и др.), и
второй комнаты, где хранилась священная утварь, а также храмовые, а часто и
городские сокровища. Антаблемент над колоннами, верхние части внешней и
внутренней стен здания, фронтоны были украшены скульптурными группами и
рельефами, что придавало зданию храма изящный и торжественный облик. Греческие
строители построили на основе этих общих принципов ряд храмов, относящихся к
шедеврам греческого мира и архитектуры: Афинская Дева, Парфенон (архитекторы И
и Калликрат, 448-432 до н.э.), Зевс в Олимпии (архитектор Л, 465-456 до н.э.),
Эрехтейон, интересная его расчлененная композиция и использование фигурных, в
виде несущих девушку корзин, колонн (так называемых «зодчих»),
которые были построены в 1000 году до н.э., а также в 1000 году до н.э., в 1000
году до н.э., в 1000 году до н.э., в 1000 году до н.э., в 1000 году до н.э., в
1000 году до н.э., в 1000 году до н.э., в 1000 году до н.э., в 1000 году до
н.э., в 1000 году до н.э. Кариатиды), храм Аполлона в Дельфах, в Д около Милета
и многие другие. Одним из показателей великой зрелости греческой архитектуры
является создание сложных, художественно сбалансированных архитектурных
ансамблей, таких как Афинский Акрополь, Олимпийский спортивный и храмовый район
Альтис и Храмовый комплекс в Дельфах. Ансамбль Афинского Акрополя включал
специально построенный и художественно оформленный проход к Пропилее Акрополя,
к которому примыкало пространство для картинной галереи (пинакотеки) и небольшой
храм в честь богини победы Ники. Центром ансамбля был величественный Парфенон с
прилегающими к нему святилищами некоторых аттических богов. Основная часть
Парфенона была несколько уравновешена небольшим и архитектурно расчлененным
храмом в честь Эрехтея и Посейдона — Эрехтея. Вертикальной осью всего ансамбля
была статуя, стоящая с копьем воина Афины. Крутой склон Акрополя был
использован для создания здесь театра Диониса на 17 тысяч мест и специального
зала для музыкальных конкурсов — Одеона. В целом архитектурный ансамбль
Афинского Акрополя отличался большим художественным вкусом.

Красивый
природно-архитектурный ансамбль был создан в священном районе Олимпии, где
проходили Олимпийские игры. Многочисленные спортивные здания: гимназии и
палестра для тренировок и выступлений спортсменов, стадион, бассейны для
омовений — сгруппированы вокруг величественного храма Зевса и его жены Геры.
Органической частью ансамбля были здания для членов Совета — бульвариев и
почетных гостей — пристаней, многочисленные небольшие здания для хранения даров
отдельных городов — казны. Священный район располагался у подножия невысокой
горы Кронос, с запада и юга он был огражден рекой Алфей и ее притоком Кладей,
что вызывало чувство уединения, красоты, спокойствия и отстраненности от мирских
забот и суеты у каждого, кто входил в пределы Олимпийского округа.

Иным
по своему характеру был храмовый ансамбль Дельфов — священного города Аполлона.
Основой ансамбля была извилистая, поднимающаяся из долины священная улица
(улица процессий), по бокам которой располагались сокровища нескольких десятков
греческих городов. Улица подходила к верхней террасе, на нее поднимался
огромный, величественный храм Аполлона по всему склону горы Парнас, к нему
примыкал театр, где проходили музыкальные конкурсы в честь Аполлона.

А
в других греческих полисах местные архитекторы пытались создавать продуманные и
художественно выполненные архитектурные ансамбли.

Достижения
эллинских мастеров в области скульптуры велики. Жители греческих городов любили
и понимали скульптурные изображения, а их мастера охотно удовлетворяли вкусы
современников. Греки любили украшать здания, особенно храмы, самой
разнообразной скульптурой. В главном здании храма находилась статуя
бога-покровителя города, внешние и внутренние стены здания, верхние части
молитвы обычно были покрыты рельефными изображениями, фронтоны заставлены
скульптурными группами, отдельные скульптуры даже украшали крыши некоторых
храмов. Статуи стояли на городских площадях, были установлены на могилах.
Назначение скульптур было самым разным: религиозным (создание образов наиболее
почитаемых богов и героев), эстетическим (скульптура служила украшением
площади, здания, святилища), идеологическим (прославление граждан и воинов,
физически сильных, смелых, с чувством достоинства, веселых). Самыми популярными
художественными образами были изображения величественного, могучего и
спокойного божества (мужского и женского пола), обнаженного спортсмена. В 4
веке до нашей эры. происходит очеловечивание образа божества, смягчение идеальных
качеств и подчеркивание в них чисто человеческих качеств. Скульптуры богов и
богинь в 4 веке до нашей эры больше напоминают смертных людей, чем
могущественных возвышенных.

Греческие
мастера создавали скульптуры из самых разных материалов: из известняка,
мрамора, дерева и слоновой кости, из обожженной глины. Скульпторы в
совершенстве овладели техникой литья бронзы и научились делать превосходные
бронзовые статуи по восковой модели.

Больших
успехов достигли греческие скульпторы в интерпретации художественного образа,
им удалось преодолеть неподвижность и жесткость архаичных фигур. Греческие
мастера классической эпохи смогли передать в твердом материале множество
оттенков человеческих состояний, их статуи полны жизни и движения. Даже
спокойно стоящие фигуры наполнены скрытым движением и полнотой жизни. Статуя
Мирона «дискобол», скульптуру Зевса, совершил Найти для храма Зевса в Олимпии и
считается одним из чудес света, его статуи Афины Девы для Афинский Парфенон,
Афины воинов для Акрополя, его 160 метров панически Западно-на внешней стороне
стены Парфенона, изображение летящей ники Пони — вот некоторые всемирно
известные шедевры в. в. до н. э. Замечательных творений греческого гения стало
статуи работы Policia — копьеносец — Деревни, раненая Амазонка, статуя Афродиты
книдской и Гермеса с младенцем Денис Праксителя; менада Скопаса, Apollo
Belvedere Леохара. Одним из лучших портретистов IV века до н.э. был Лисипп,
известный великолепными портретами Александра Македонского и статуей
Апоксиомена (спортсмена, который очищает грязь после тренировки). Статуя
Апоксиомена интересна тем, что зритель обходит ее и видит меняющиеся черты
спортсмена, возбужденного борьбой, уставшего до изнеможения.

Эллинские
скульпторы создали и прославили политический идеал гражданина, который реально
отражал политическое и социальное господство средних слоев гражданства в
большинстве греческих городов-государств.

5.
Философия
Наука о самых общих законах природы, человеческого общества и мышления
возникает, когда общество и культура достигают определенной зрелости. На первых
этапах своего существования философия тесно связана с религиозным
мировоззрением. Преодоление религиозного мировоззрения привело к появлению
первых элементов собственно философской науки. Греческая философия представляла
собой сложную дисциплину, которая, по сути, охватывала всю науку (естественные
и гуманитарные науки в целом), т.е. философия как таковая не сложилась, еще не
определила свой предмет исследования. Этот этап философской мысли (так
называемая натурфилософия) был представлен школой ионических философов конца
VII–VI веков до н.э. — Фалесом, Анаксимандром, Анаксименом, а также Пифагором и
его учениками (пифагорейцами).

Традиции
сохранены и философия природы в первой половине V века до н.э., например, в
работах А из К и Эмпедокла из А (490-430 до н.э.). Однако философы, давшие
первоначальное понимание сущности мира, были великими учеными своего времени
(Анаксагор высказал ряд интересных мыслей в области астрономии — он считал
звезды, в том числе и Солнце, а также звезды, в том числе и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и солнце, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и звезды, и
звезды, и звезды, и светящиеся сферические массы, Эмпедокл создал теорию
возникновения и развития растительного и животного мира простейших организмов).
Однако общий высокий уровень греческого общества, расцвет эллинской культуры в
середине 5-го века до нашей эры способствовали разделению собственно науки
философии. Уже в Элеатской философской школе (от города Элея на юге Италии)
преобладающее место стали занимать чисто философские вопросы. Основатель и
руководитель э Парменид (ок. 540 — ок. 470 до н.э.) ) впервые стало
осуществлением принципиального различия между неизменным, вечным
сверхчувственным бытием, т.е. разумом, и видимым миром мимолетных и преходящих
вещей, воспринимаемыми чувствами. Поскольку сверхчувственный мир рассматривался
как реальное бытие и познавался только разумом, то есть мышлением, то Парменид
вывел из него положение о тождестве мышления и бытия, которое впоследствии
станет основой всех идеалистических систем.

Философская
проблематика получила дальнейшее развитие в работе группы греческих философов,
известных как софисты (учителя мудрости). Странствующие по Афинам философы,
занимавшиеся платным обучением основам философии, красноречию и другим наукам,
назывались софистами. Наиболее известными среди них были Протагор из Вены (480-411
до н. э.) и Горгий из kolumbamin (483-376 до н. э.). Несмотря на большие
различия в понимании многих вопросов, софистов объединял общий интерес к
проблеме познания и природе человеческого знания. Можно ли доверять
человеческим знаниям, правдивы они или нет? Важнейшим инструментом познания
являются ощущения человека, они, в отличие от многих других философов и
особенно элеатов, недооценивали роль разума. Но поскольку восприятие каждого
человека субъективно и отличается от ощущений другого, софисты пришли к выводу
о субъективности, относительности и ненадежности полученных таким образом
знаний. Софисты отрицали вечные истины, устоявшиеся традиции, в том числе
религиозные догмы, обязательные нормы поведения. Продемонстрировав
относительность общих истин, они доказали справедливость прямо противоположных
мнений. Полицейские власти с подозрением относились к скептицизму софистов,
считали их деятельность по разоблачению традиций вредной, и многие из софистов
были изгнаны из Афин как проповедники ложной мудрости.

Усложнение
общественной жизни, накопление знаний способствовали дальнейшему движению
философской мысли. В греческой философии были созданы три полные, глубоко
оригинальные системы, которые легли в основу развития мировой философии в
следующие периоды: материалистическая концепция Левиппа—Демокрита,
идеалистическая система Сократа — Платона и философская теория Аристотеля.

Большим
успехом греческой науки стало развитие материалистической системы Л из Милета
(500-440 до н.э.) и Д из А (460-370 до н.э.). Они были создателями
атомистической теории строения мира, поскольку она легла в основу наименьших,
не подверженных дальнейшему делению материальных частиц — атомов (атом
по-гречески — неделимый). Атомы находятся в непрерывном движении, движение считалось
фундаментальным свойством материи. В процессе непрерывного движения в пустом
пространстве атомы сталкиваются, вступают в разнообразные комбинации и образуют
видимый мир вещей, который через некоторое время снова распадается на
составляющие его атомы. Не только материальный мир, но и органическую и
психическую жизнь, включая понятие души, Демокрит объяснял как комбинацию
атомов. Даже боги, существование которых демокрит не отрицал, были созданы
сочетанием особой формы атомов. Зевс, например, был не чем иным, как
комбинацией тонких огненных атомов, растворенных в воздухе. Демокрит считал,
что постоянное движение атомов и их различное сочетание — это не случайность, а
проявление универсальной причинности и необходимой закономерности. Согласно
Демокриту, процесс познания включает в себя две фазы: сначала чувство как
первичное, неполное знание, затем истинное знание, достигаемое разумом,
анализирующим ощущения. Вечность и бесконечность мира, представляющего собой
единство движущихся атомов материи и пустого пространства, сведение к
материальному началу всех явлений, включая духовный и духовный мир.

Система,
заложившая философский идеализм, была создана Сократом (470-399 до н.э.) и его
учеником Платоном (настоящее имя А, 427-347 до н.э.). Сократ не оставил сочинений,
поскольку он обучал своих учеников устным разговорам. Основные положения его
философии были переданы его учениками Ксенофонтом и Платоном. Платон не только
изложил основы философии Сократа, но разработал ее и создал полную
идеалистическую теорию. Согласно Платону, вечный божественный разум создает
гармонично устроенный, идеальный мир, он независим от человека и не может быть
познан ни ощущениями, ни практическим разумом. О нем можно узнать что-то только
через интуицию как часть божественного разума, рассеянного в отдельных людях.
Этот божественный мир, интуитивно понятый некоторыми мудрецами, состоит не из
материальных вещей, а из идей (они существуют сами по себе). Материальный мир
вещей вокруг нас — всего лишь бледная копия потустороннего сверхчувственного
мира, он хаотичен, противоречив, груб и несправедлив. Любая реальная вещь,
например, лошадь или дом, — это просто несовершенная и случайная реализация
общей идеи лошади или дома вообще. Основная задача философа, по Платону,
состоит в том, чтобы познать истинный мир божественных идей через созерцание
внутренних глубин человеческого разума.

Зрелые
годы жизни Платона совпали со временем острого кризиса политических отношений,
и в его творчестве не могла быть отражена кризисная социальная и политическая
ситуация. Этим объясняется то большое место, которое Платон уделил в своей
системе развитию различных форм и сущности полисного государства, придав
проекту идеального государственного строя и социального порядка. Два основных
трактата Платона — «Государство» и «Законы» — посвящены
подробному обсуждению этих философских проблем. С точки зрения Платона,
идеальная политика должна иметь строго иерархическое социальное и
государственное устройство: все население делится на три замкнутых класса —
руководящий слой правителей-философов и военных стражей государства; сословие
рабочих (ремесленников, крестьян, купцов) и рабов. Привилегированные сословия
живут по своему порядку: у них нет собственности, семей, они получают полное
содержание от государства. Работники могут иметь имущество, семью на благо
государства, их распределяют по соответствующим округам и профессиям,
специальные надзиратели—агораном следят за их работой и жизнью, они же
регулируют рыночные отношения. Согласно Платону, такое строго иерархическое устройство
должно было защитить греческую политику от кризиса и разложения. Эта социальная
утопия, как и вся идеалистическая система Платона, отражала мировоззрение и
устремления наиболее консервативных кругов греческого общества IV в.

Одним
из самых выдающихся греческих мыслителей был Аристотель из Стагиры (384-322 до
н.э.). Аристотель — ученик Платона, но затем взгляды разделились со своим
учителем и он создал свою собственную философскую систему. Аристотель — великий
ученый-энциклопедист, он провел глубокие исследования в области физики,
астрономии и метеорологии, медицины и зоологии и построил философскую систему
на основе своих собственных научных наблюдений. С точки зрения Аристотеля,
основой мира является материальное начало, но материя рассматривается как
пассивный элемент. Чтобы развиваться и развиваться в многообразный мир, материя
должна получить творческий импульс, первый импульс извне, со стороны
божественного разума. После первого слова материя начинает развиваться и
принимает форму первоначально содержащихся в ней вещей. Стремление к форме,
закрепленной в каждой вещи, является конечной целью любого движения. Форма в
философии Аристотеля действует как организующее начало, одухотворяющее мертвую
и неопределенную материю. Философская теория Аристотеля, следовательно,
сочетает в себе такие элементы, как материалистическое понимание природы,
поскольку конечная изначальная основа мира как материи находится в определенном
пространстве, и поэтому ряд положений идеализма, поскольку он признает
божественный принцип, наличие творческого импульса, кроме того, его понимание
материи как мертвой и пассивной, о божественное п и стремление к формированию,
было также типично для идеалистической философии.

Интересным
и глубоко разработанным было учение о развитии и методах мышления. Развитие
аристотелевского разума как многостороннего процесса, как изменения сущности,
качества, количества и места и на этой основе дала наиболее полную
классификацию различных форм движения (возникновение и разрушение, рост и
убывание, изменение качества и изменение в пространстве). Заслуги Аристотеля в
разработке и систематизации методов мышления велики. Он был основоположником
формальной логики, системы последовательных выводов, которая приводит к
обоснованным выводам, которые исследователь использует в процессе познания.
Подобно Платону, Аристотель в своем философском учении не смог ответить на
острые социальные и политические проблемы кризиса греческой политики и дал
подробный анализ существующих в Греции IV в. до н.э. государственных форм и
причин их нестабильности. Аристотель и его ученики предприняли детальное
изучение государственного устройства 158 греческих полисов (до нашего времени
дошел сам трактат Аристотеля об афинском государственном устройстве —
«Афинская политая»). Аристотель подвел итоги этих исследований в
своем трактате «Политика», где изложил теоретические основы учения о
государстве, его сущности, различных формах и концепции идеального устройства.
Большой интерес представляет учение о правильных (монархия, аристократия и
политика) и ложных (тирания, олигархия и охлократия) государственных формах,
которые переходят друг в друга в ходе исторического развития. Тонкий
наблюдатель бурной греческой реальности IV в. э., Аристотель придавал большое
значение государственным переворотам и политическим революциям, теоретическому
пониманию которых он посвятил одну из самых интересных глав своего труда.

В
греческой философии V-IV вв. до н.э. были заложены основы многих философских
направлений более позднего времени, она стала основой, на которой развивалась
философская мысль Древнего Рима и средневековой Европы.

Греческая
культура классического периода стала новым этапом в судьбах мировой
цивилизации, она обогатила мировой процесс культурного творчества множеством
плодотворных идей, образов, шедевров, вошедших в художественное сокровище
человечества, послужила отправной точкой для развития различных направлений
культурной жизни многих последующих поколений.

Источник

«Æèçíü áåç ïîçíàíèÿ îçíà÷àåò ñìåðòü
 è áåññëàâíîå ïîãðåáåíèå».
Ñåíåêà

        Äâå èñòîðè÷åñêèå ýïîõè

Ãîìåðà è åãî ïîýìû äàâíî ÷èòàë, íî òîëüêî ñåé÷àñ íà ñêëîíå ëåò ïîíÿë çà÷åì. Ýòîò îáëàäàâøèé äóõîâíûì çðåíèåì Ñëåïåö âèäåë Íåâèäèìîå è ïåë î òîì, î ÷åì îáû÷íûå ëþäè òîëüêî äîãàäûâàëèñü.  òå âðåìåíà ñòèõè ðîæäàëàñü èç âîçäóõà, èç åãî âèáðàöèé, âîçíèêàâøèõ îò ðèòìè÷íûõ óäàðîâ ïîñîõà ñòðàíñòâóþùèõ  ïîýòîâ î çåìëþ  Äðåâíåé Ýëëàäû. Âî âðåìåíà Ãîìåðà  (ïî óòâåðæäåíèþ  èçâåñòíîãî èññëåäîâàòåëÿ àíòè÷íîñòè À.Ô. Ëîñåâà äàæå ðàíüøå) æèë è ïåë ëåãåíäàðíûé Îðôåé, ãåðîé äðåâíåãðå÷åñêèõ ìèôîâ, ïîýò è ôèëîñîô,  îäèí èç Ñåìè âåëè÷àéøèõ ãðå÷åñêèõ ìóäðåöîâ, ñòàâøèé ñèìâîëîì ñèëû èñêóññòâà (â ðàçíûõ èñòî÷íèêàõ ãîâîðèòñÿ î áîæåñòâåííîì ïðîèñõîæäåíèè Îðôåÿ: åãî îòöîì íàçûâàþò Àïîëëîíà, à ìàòåðüþ îäíó èç ìóç ïîýçèè). Ýòè äâà èìåíè, äâà äðåâíèõ ïîýòà â Åâðîïå ñòîÿëè ó èñòîêîâ âñåõ èñêóññòâ, ó èñòîêîâ ïîýòè÷åñêîãî òâîð÷åñòâà.
 Äðåâíåé Ãðåöèè çàðîäèëàñü íå òîëüêî ïîýçèÿ: Ñîêðàò, Ïëàòîí è Àðèñòîòåëü äàëè òîë÷îê ôèëîñîôñêîé ìûñëè, Ãåðîäîò íà÷àë ïèñàòü èñòîðèþ Çàïàäíîé êóëüòóðû, Ãèïîêðàò çàëîæèë îñíîâû ìåäèöèíñêèõ çíàíèé,  Ñîôîêë, Åâðåïèä è Àðèñòîôàí ñâîèìè òðàãåäèÿìè è êîìåäèÿìè çàëîæèëè òðàäèöèè èñêóññòâà òåàòðà, Åâêëèä è Àðõèìåä íà÷àëè ðàçâèâàòü òî÷íûå íàóêè. Ñïèñîê ýòèõ îòöîâ- îñíîâàòåëåé åâðîïåéñêîé êóëüòóðû âåëèê — ýòî òîëüêî ñàìûå èçâåñòíûå, êîòîðûå óïîìèíàþòñÿ âî âñåõ ó÷åáíèêàõ.
Ýòà ïëåÿäà âåëèêèõ ãðåêîâ  äî ñèõ ïîð íà óñòàõ ó âñåõ ëþäåé ñòðåìÿùèõñÿ ê çíàíèÿì è ñâåòó. À ïîñìîòðèòå íà ñêóëüïòóðíûå èçîáðàæåíèÿ ýòèõ ãåíèåâ, âãëÿäèòåñü â èõ ëèöà  — ýòî ëèöà íå ëþäåé, à áîãîâ,   è ýòè áîãè ïîñòðîèëè ïîäìîñòêè, íà êîòîðûõ ïîòîì áóäåò ðàçûãðûâàòüñÿ òðàãèêîìåäèÿ èñòîðèè ÷åëîâå÷åñòâà. Îíè è ñûãðàëè íà íèõ ïåðâîå äåéñòâèå… Èõ áûëî íå òàê óæ ìíîãî, íî îíè áûëè î÷åíü òàëàíòëèâû è äàëè íàì íàäåæäó íà õîðîøèé ôèíàë ýòîé  èñòîðèè.

Ó÷åíèê Ñîêðàòà Ïëàòîí (áëèçêèé ìíå ïî äóõó è ìèðîîùóùåíèþ ôèëîñîô) â ñâîåé ýòèêå îïðåäåëèë äîáðîäåòåëè ÷åëîâåêà (ñïðàâåäëèâîñòü, áëàãîðàçóìèå, ìóæåñòâî, ðàçóì) è óòâåðæäàë, ÷òî ñìûñë ÷åëîâå÷åñêîé æèçíè çàêëþ÷àåòñÿ â âîñõîæäåíèè ê ìèðó âå÷íûõ èäåé. Îòñþäà âîçíèê îáúåêòèâíûé èäåàëèçì, îäíî èç âàæíåéøèõ íàïðàâëåíèé ôèëîñîôèè. Îí ïðîâîçâåñòíèê ìíîãèõ èäåé-ïðîçðåíèé, ñ êîòîðûìè ÿ ïîçíàêîìèëñÿ ïîòîì â «Òåîñîôèè» Ð. Øòàéíåðà, îäíàêî äðåâíèé ãðåê ãîâîðèë îá ýòîì çà 20 âåêîâ äî âûõîäà ýòîé ðàáîòû! Ïîõîæå, ÷òî îáà — êàæäûé â ñâî¸ âðåìÿ — ïîëó÷àëè ñâîè îòêðîâåíèÿ èç îäíîãî èñòî÷íèêà: ïîòîì óçíàë, êàêàÿ ñâÿçü ìåæäó íèìè: Øòàéíåð áûë ñëåäóþùèì çåìíûì  âîïëîùåíèåì Ïëàòîíà. Ñ òàêîé ìèññèåé íåìåöêèé âèçèîíåð ïðèøåë íà Çåìëþ… Äëÿ ìåíÿ ñåé÷àñ î÷åâèäíî, ÷òî ñ ïîìîùüþ  ÷åëîâå÷åñêîãî èíòåëëåêòà â ýòîò Áîæåñòâåííûé ìèð íå ïðîíèêíóòü, äëÿ ýòîãî íóæíà ïîìîùü ñâûøå è íå, îäíî èç âàæíåéøèõ íà êàæäîìó îòòóäà ïðîòÿíóò ðóêó ïîìîùè, íî ñòðåìèòüñÿ òóäà äåéñòâèòåëüíî íàäî, èíà÷å ÷åëîâå÷åñòâî ñãèíåò.   
Íå ìîã íå îòìåòèòü óñòðåìë¸ííîñòü Ïëàòîíà â Íåáî — ýòî âàæíî äëÿ áóäóùåãî èçëîæåíèÿ. Ýòîò ìóäðåö, ïî ïðèçíàíèþ ñàìîãî Øòàéíåðà,  îáëàäàë ñïîñîáíîñòÿìè ñâåðõ÷óâñòâåííîãî ïîçíàíèÿ  è ìîã ïðîíèêàòü ñâîåé ìûñëüþ è äóõîâíûì âçîðîì â äóõîâíûé ìèð è âèäåòü ïðîèñõîäèâøåå òàì. Ïëàòîí áûë îñíîâàòåëåì Àôèíñêîé øêîëû ôèëîñîôîâ, ïðîñóùåñòâîâàâøåé îêîëî òûñÿ÷è ëåò äî âðåì¸í Âèçàíòèè. Áûëà çàêðûòà â 529 ãîäó óêàçîì èìïåðàòîðà Þñòèíèàíà, êîòîðûé ïîñ÷èòàë å¸ ðàññàäíèêîì ÿçû÷åñòâà.  Àôèíñêàÿ øêîëà áûëà îäíèì èç èñòîêîâ åâðîïåéñêîé êóëüòóðû.
Ðàçãîâîð  î ôèëîñîôèè Ïëàòîíà, êîòîðàÿ, íà ìîé âçãëÿä,  è îïðåäåëÿåò  ãëàâíóþ íàèáîëåå ïåðñïåêòèâíóþ è æèâóþ âåòâü ãðåêî-ðèìñêîãî ãóìàíèçìà,  î÷åíü óâëåêàåò ìåíÿ, íî â òî âðåìÿ îíà íå ìîãëà åù¸ çàâëàäåòü óìàìè è ñîçíàíèåì ëþäåé. Òîãäà åãî ãîëîñ, äà è ïîòîì â ýïîõó Âîçðîæäåíèÿ, íå ìîã áûòü óñëûøàí ìíîãèìè. Íà äîëãîå âðåìÿ â Çàïàäíîé Åâðîïå âîöàðèëñÿ ìàòåðèàëèçì ñ åãî çàïîâåäüþ î òîì, ÷òî ÷åëîâåê åñòü ìåðà âñåõ âåùåé,… íî  ýòî ýññå î äðóãîì. Çäåñü õî÷ó òîëüêî îòìåòèòü îäèí î÷åíü âàæíûé ìîìåíò åãî ôèëîñîôèè. Ïëàòîí ðàçëè÷àåò èíòåëëåêò è ðàçóì. Èíòåëëåêòîì êàæäûé èç íàñ ïîëüçóåòñÿ â îáûäåííîì ìûøëåíèè äëÿ óäîâëåòâîðåíèÿ ïîòðåáíîñòåé êàæäîäíåâíîé æèçíè, à ðàçóì — â ôèëîñîôñêîì ìûøëåíèè ïðè ðàáîòå ñ àáñòðàêòíûìè ïîíÿòèÿìè. Îòñþäà ïðîèñòåêàþò âàæíûå ðàçëè÷èÿ â òèïàõ ëþäåé… Ïîíèìàíèå ýòîãî íàì ïðèãîäèòñÿ â áóäóùåì.

Ïëàòîí ïåðâûé íàïèñàë — îòêóäà îí ìîã çíàòü îá ýòîì, ïîäóìàéòå ñàìè —  î ñóùåñòâîâàíèè è ãèáåëè  Àòëàíòèäû…   ñîâñåì äàë¸êèå âðåìåíà (îêîëî ìèëëèîíà ëåò òîìó íàçàä) âî âðåìåíà ñóùåñòâîâàíèÿ Àòëàíòèäû è Àòëàíòîâ íàêàïëèâàòü çíàíèÿ, ñîáèðàòü áèáëèîòåêè  è àðõèâû áûëî íå íóæíî. Æèâøèå òîãäà ëþäè, î êîòîðûõ íàì îñòàâèëè ñâåäåíèÿ Ó÷èòåëÿ ÷åëîâå÷åñòâà, â î÷åíü ñëàáîé ñòåïåíè èñïîëüçîâàëè èíòåëëåêò è ìûøëåíèå, îíè îáëàäàëè âûñøèì  ñâåðõ÷óâñòâåííûì ñîçíàíèåì è âñå íåîáõîäèìóþ èì äëÿ æèçíè èíôîðìàöèþ îíè ïîëó÷àëè  èç Êîñìîñà â âèäå îòêðîâåíèé.
Îòêðîâåíèÿ ñâûøå ïîñâÿùåííûå ïîëó÷àëè ÷åðåç îñîáûå ñâÿùåííîäåéñòâèÿ, ìèñòåðèè, êîòîðûå áûëè îêðóæåíû âåëè÷àéøåé òàéíîé. Ôèçè÷åñêèì òðóäîì èì îñîáåííî çàíèìàòüñÿ áûëî íå íóæíî, ïîòîìó ÷òî îíè óìåëè èñïîëüçîâàòü êîñìè÷åñêóþ ýíåðãèþ, óìåëè èçâëåêàòü å¸ èç ìàòåðèè. Ñâÿçü ñ Òâîðöîì äåéñòâîâàëà áåçóïðå÷íî è ìãíîâåííî, íóæíûå èì ñâåäåíèÿ â âèäå Èñòèí ïîñòóïàëè ñðàçó â íóæíûé ìîìåíò, áëàãîäàðÿ îñîáîìó óñòðîéñòâó ãîëîâû Àòëàíòîâ.   
Ïîòîì Àòëàíòèäà èç-çà ïåðåìåùåíèé çåìíîé êîðû óòîíóëà-èñ÷åçëà ( ïî ìèñòè÷åñêîé âåðñèè îíà ïîãèáëà èç-çà òîãî, ÷òî ó÷àñòíèêè ìèñòåðèé ðàñêðûëè íåïîñâÿùåííûì òàéíû ìèñòåðèé), à Àòëàíòû ïîñòåïåííî, ïåðåáðàâøèñü íà îñòàâøóþñÿ ÷àñòü ñóøè, ðàññåëèâøèñü ïî Åâðîïå è Àçèè (÷àñòü èç íèõ ïîïàëà è â Àìåðèêó) ÷åðåç íåñêîëüêî òûñÿ÷åëåòèé ïðåâðàòèëèñü â ñîâðåìåííûõ ëþäåé, ïîòåðÿâ ñâîè óíèêàëüíûå ñïîñîáíîñòè ïðÿìîãî îáùåíèÿ ñ Áîãîì, Òâîðåö ïåðåñòàë íàïðÿìóþ ðóêîâîäèòü ëþäüìè, êàê ýòî áûëî âî âðåìåíà Àòëàíòîâ è ðàéñêèé ïåðèîä æèçíè Ïåðâî÷åëîâåêîâ. Àäàì è Åâà ñâîèì ãðåõîïàäåíèåì çäåñü òîæå ñûãðàëè ñâîþ ðîëü.  Òÿæêèå òðóäû ñâàëèëèñü íà èõ, à ïîòîì è íà íàøè ïëå÷è.
Íà÷àëàñü ñîâñåì äðóãàÿ èñòîðèÿ ñ ïîòîì è êðîâüþ, çíàíèÿ äëÿ öèâèëèçîâàííîé æèçíè íóæíî áûëî ñîáèðàòü ïî êðóïèöàì, ðàçâèâàÿ ñîáñòâåííûé ðàçóì è èíòåëëåêò,  Ñîçíàíèå ÷åëîâåêà ñòàëî îïèðàòüñÿ ëèøü íà ôèçè÷åñêèå ÷óâñòâà, ñâÿçàííûå ñ ðàçóìîì. à  Áîã ñòàë îáùàòüñÿ ñ íàñåëåíèåì Çåìëè òîëüêî ÷åðåç Ïðîðîêîâ è îñîáî òàëàíòëèâûõ õóäîæíèêîâ, õóäîæíèêîâ îò Áîãà, ñðåäè êîòîðûõ ïåðâîå  ìåñòî çàíèìàëè ïîýòû, à ïîýçèÿ ñòàëà ðîäîì áîæåñòâåííîé ëèòåðàòóðû.

Àòëàíòè÷åñêàÿ öèâèëèçàöèÿ îñòàâèëà ïîñëå ñåáÿ ìàëî ìàòåðèàëüíûõ ñëåäîâ. Òî, ÷òî íàõîäÿò è îòíîñÿò ê òîìó âðåìåíè âûçûâàåò óäèâëåíèå è íåäîâåðèå ó÷åíûõ-ìàòåðèàëèñòîâ, ó÷åíûõ íå îáëàäàþùèõ ñïîñîáíîñòÿìè ñâåðõ÷óâñòâåííîãî ïîçíàíèÿ ìèðà…  Öèâèëèçàöèÿ, êîòîðóþ ìû ñ âàìè ïðåäñòàâëÿåì çàðîäèëàñü â Ìàëîé Àçèè è ñóùåñòâóåò îêîëî 10 òûñÿ÷ ëåò, ñëåäîâ íàøåé äåÿòåëüíîñòè íà ïîâåðõíîñòè Çåìëè, â å¸ ãëóáèíàõ è â ñïåöèàëüíî ñîçäàííûõ õðàíèëèùàõ êóëüòóðíûõ öåííîñòåé äîâîëüíî ìíîã
Ñ äðåâíèõ âðåì¸í â ìåñòàõ êîìïàêòíîãî ïðîæèâàíèÿ ëþäåé íà  Çåìëå îñòàåòñÿ êóëüòóðíûé ñëîé èç îñòàòêîâ èõ õîçÿéñòâåííîé äåÿòåëüíîñòè, èçó÷àÿ êîòîðûé àðõåîëîãè ìíîãî óçíàþò î æèçíè íàñåëÿâøèõ ýòè ìåñòà ïëåì¸í è íàðîäîâ. Êðîìå òîãî, â çåìëå èëè íà å¸ ïîâåðõíîñòè íàõîäÿò è ïàìÿòíèêè-ñëåäû äóõîâíîé æèçíè äàë¸êèõ ïðåäêîâ, ñîõðàíèâøèåñÿ íà êàêèõ-ëèáî íåòëåííûõ íîñèòåëÿõ: íàñêàëüíûå èçîáðàæåíèÿ, ðîñïèñè íà ñòåíàõ äðåâíèõ õðàìîâ è äâîðöîâ, ãëèíÿíûå òàáëè÷êè, áåðåñòÿíûå ãðàìîòû íà ìåñòàõ ñóùåñòâîâàíèÿ äðåâíèõ ðóññêèõ ãîðîäîâ è ïîñåëåíèé.
Ïîìèìî ìàòåðèàëüíûõ ïàìÿòíèêîâ äðåâíÿÿ êóëüòóðà ïèòàëàñü ïåðåäàâàâøèìèñÿ èç ïîêîëåíèÿ â ïîêîëåíèå ïðåäàíèÿìè, ìèôàìè è ëåãåíäàìè íàðîäîâ. Íîñèòåëÿìè ýòèõ ñêàçàíèé â äðåâíîñòè áûëè ïîýòû-ðàïñîäû. Äðåâíåãðå÷åñêèé ïîýò-ñêàçèòåëü Ãîìåð â äðåâíåéøèõ ïàìÿòíèêàõ ëèòåðàòóðû, ýïè÷åñêèõ ïîýìàõ «Èëèàäà» è «Îäèññåÿ» îñòàâèë ïî÷òè ýíöèêëîïåäè÷åñêîå îïèñàíèå æèçíè äðåâíèõ ãðåêîâ. È â òîé è â äðóãîé ïîýìå ìíîãî ñòðàíèö ïîñâÿùåíî èõ îòíîøåíèÿì ñ áîãàìè, êîòîðûå â òå âðåìåíà àêòèâíî ó÷àñòâîâàëè â æèçíè ëþäåé: ïîýòû âî âñå âðåìåíà áûëè áëèçêè ê Íåáîæèòåëÿì è ñëûøàëè èõ ãîëîñà. Íå îíè îäíè — îáùåíèå ñ áîãàìè áûëî  â äóõîâíîé òðàäèöèè òîãî âðåìåíè: æðåöû è ïîíòèôèêè ïðîâîäèëè ìèñòåðèè, ïðèíîñèëè æåðòâû áîãàì  è óçíàâàëè èõ âîëþ. Èñòîðèÿ ëèòåðàòóðû íà÷àëàñü ñ ýòèõ äâóõ ïîýòè÷åñêèõ øåäåâðîâ, è ñ òåõ ïîð ïîýòû íèêîãäà è íèêîìó íå óñòóïàëè ñâîèõ ïîçèöèé è ñâîåãî ïðàâà ãîâîðèòü îò èìåíè âûñøèõ ñèë.
 
Îðôåé è Ãîìåð æèëè è òâîðèë â VIII-IX äî í.ý., ïðèìåðíî â ýòî æå âðåìÿ (â 747 ãîäó äî í.ý.) íà÷àëàñü ãðåêî-ëàòèíñêàÿ êóëüòóðíàÿ ýïîõà, ïðîäîëæàâøàÿñÿ âïëîòü äî  1413 ãîäà óæå íîâîé ýðû..  Ýòè èñòîðè÷åñêèå ýïîõè îïðåäåëÿþòñÿ îáúåêòèâíî è òî÷íî ïåðåìåùåíèåì Ñîëíöà ïî çíàêàì Çîäèàêà. Òàêèå ïåðåìåùåíèÿ ïðîèñõîäÿò êàæäûå 2189 ëåò, ÷òî è îïðåäåëÿåò ïðîäîëæèòåëüíîñòü êàæäîé êóëüòóðíîé ýïîõè. Ðàññìîòðåíèå èñòîðè÷åñêèõ è êóëüòóðíûõ ñîáûòèé — îñîáåííî â ïîãðàíè÷íûå ïåðèîäû — ïîêàçûâàåò, êàê Êîñìîñ âëèÿåò íà õîä çåìíîé öèâèëèçàöèè è êàêèå èçìåíåíèÿ ïðîèñõîäÿò ïðè ñìåíå êîñìè÷åñêèõ äåêîðàöèé, è êàêèå íàðîäû âûõîäÿò íà ñöåíó è èãðàþò ãëàâíóþ ðîëü íà êàæäîì ýòàïå ýâîëþöèîííîãî ïðîöåññà. 
  Äî äðåâíèõ ãðåêîâ è ëàòèíÿí íà ýòó ñöåíó óæå   âûõîäèëè  äðåâíèå èíäèéñêèå  è ïåðñèäñêèå íàðîäû, çàòåì  åãèïòÿíå…. Çà àíãëîñàêñîíñêîé ýïîõîé íàñòóïèò î÷åðåäü èñïîëíèòü ñâîè ðîëè ãåðìàíöåâ è ñëàâÿí è â 3573 ãîäó íàñòóïèò äîëãîæäàííàÿ (â ýòîì ìåñòå ó ìíîãèõ æàæäóùèõ áûñòðûõ ïåðåìåí, ïîÿâèòñÿ ñàðêàñòè÷åñêàÿ óëûáêà) ñëàâÿíî-ãåðìàíñêàÿ èñòîðè÷åñêàÿ ýïîõà… È èìåííî ïîýòîìó — õîòÿ äî ýòîãî ñîáûòèÿ åù¸ äîñòàòî÷íî äàëåêî — îæèäàþùàÿ êóëüòóðà Ðîññèè (âûðàæåíèå Ã. Áîíäàðåâà) íàõîäèòñÿ ñåé÷àñ ïîä ïðèñòàëüíûì è ðåâíèâûì âíèìàíèåì àìåðèêàíöåâ, èõ áðèòàíñêèõ äðóçåé è äðóãèõ íàðîäîâ Çàïàäíîé Åâðîïû… Æàëü òîëüêî, ÷òî ñêâîçü ýòî âíèìàíèå ïðîñìàòðèâàåòñÿ ÿðêî è îïðåäåë¸ííî âûðàæåííàÿ íåäîáðîæåëàòåëüíîñòü, ñî âðåìåíåì ïðåâðàòèâøàÿñÿ â õðîíè÷åñêóþ ðóñîôîáèþ…

        Ìîñò ÷åðåç Áåçäíó
 
È ýòè äóõîâíûå ìîñòû, òðóäû ìóäðåöîâ-ôèëîñîôîâ è ñàìûå ãëàâíûå òâîðåíèÿ âåëèêèõ õóäîæíèêîâ âñåõ âðåì¸í, Ìîñòû íàä áåçäíîþ (ïî âûðàæåíèþ èçâåñòíîãî è î÷åíü ïîïóëÿðíîãî â ñâî¸ âðåìÿ ñîâåòñêîãî èñêóññòâîâåäà Ïàîëû Âîëêîâîé) ñîåäèíÿþò íàñ ñ òåìè äàë¸êèìè âðåìåíàìè, ñ ãåíèÿìè âñåõ âðåì¸í è íàðîäîâ è íå äà¸ò íàì ïîãèáíóòü â õàîñå ïîëèòè÷åñêèõ èíòðèã è òðàãè÷åñêèõ äåÿíèé ìíîãî÷èñëåííûõ âîæäåé è ïîëèòèêîâ. Âîéíû è êðîâàâûå âûÿñíåíèÿ îòíîøåíèé ìåæäó ãîñóäàðñòâàìè ïîñòîÿííî ñîòðÿñàþò íàøó ïëàíåòó, è â ýïèöåíòðå ýòèõ ñîòðÿñåíèé ïîñòîÿííî íàõîäèëèñü åâðîïåéñêèå íàðîäû, âêëþ÷àÿ ìíîãîñòðàäàëüíûå íàðîäû, ïðîæèâàâøèå íà òåððèòîðèè Ðîññèè.

Äëÿ ÿñíîñòè è ïîíèìàíèÿ ëó÷øåãî äàëüíåéøèõ òåêñòîâ íóæíî ñðàçó îòìåòèòü, ÷òî êóëüòóðà èìååò äâå ñîñòàâëÿþùèõ, ñóùåñòâóþùèõ êàê áû â ïàðàëëåëüíûõ ïëîñêîñòÿõ, —  êóëüòóðà ìàòåðèàëüíàÿ, âêëþ÷àþùàÿ âñå äîñòèæåíèÿ íàó÷íî-òåõíè÷åñêîãî ïðîãðåññà, îáëåã÷àþùèå è äåëàþùèå áîëåå óäîáíîé è êîìôîðòíîé æèçíü ëþäåé, è êóëüòóðà äóõîâíàÿ, îáúåäèíÿþùàÿ âñå íàðàáîòêè è òâîðåíèÿ ëþäåé, ïîëó÷åííûå â ðåçóëüòàòå èõ äóõîâíîé äåÿòåëüíîñòè. Äóõîâíàÿ êóëüòóðà îáúåäèíÿåò ìîðàëüíûå, íðàâñòâåííûå öåííîñòè, âîïðîñû âåðû, ðåëèãèîçíûå âîççðåíèÿ. Âêëþ÷àåò â ñåáÿ òàêæå  èñêóññòâî, ôèëîñîôèþ è íàóêó.
Äóõîâíàÿ êóëüòóðà ñîçäàåò íàä  ìàòåðèàëüíûì ìèðîì íåêîòîðóþ óñëîâíóþ âèðòóàëüíóþ ðåàëüíîñòü, ïàðàëëåëüíîå ïðîñòðàíñòâî, îòðàæàþùåå âñå ÷àÿíèÿ è íàäåæäû ÷åëîâå÷åñòâà èëè êàêîé-ëèáî åãî òåððèòîðèàëüíîé (íàöèîíàëüíîé)  ãðóïïû. Ýòó ïàðàëëåëüíàÿ ðåàëüíîñòü â íåêîòîðûõ ðàáîòàõ îáðàçíî íàçûâàþò Ìîñòîì íàä áåçäíîé… Î ïðîèñõîäèâøåì â Áåçäíå ðåàëüíîñòè  â äðåâíîñòè è â ïîñëåäóþùèå âåêà ðàññêàçûâàåòñÿ â ó÷åáíèêàõ èñòîðèè.  ýòîé óñëîâíîé ðåàëüíîñòè ñêðûòû âñå ñîêðîâèùà äóõîâíîé êóëüòóðû ÷åëîâå÷åñòâà. Íî âîñïîëüçîâàòüñÿ ýòèìè ñîêðîâèùàìè íå òàê ïðîñòî…
Ó äóõîâíîé êóëüòóðû åñòü òðè ñîñòàâëÿþùèõ: òåëî, äóøà è äóõ. Òåëî èëè ôîðìó äóõîâíîé êóëüòóðû ñîñòàâëÿþò áåñ÷èñëåííûå ìàòåðèàëüíûå íîñèòåëè ïðîèçâåäåíèé ðàçëè÷íîãî ðîäà òâîðöîâ — ôèëîñîôîâ, ïèñàòåëåé, ïîýòîâ, õóäîæíèêîâ, ìóçûêàíòîâ, àðõèòåêòîðîâ, ñêóëüïòîðîâ, êèíåìàòîãðàôèñòû è äðóãèå õóäîæíèêè. Ýòî òåëî ðàñïðåäåëåíî â ïðîñòðàíñòâå ïî ìíîãî÷èñëåííûì áèáëèîòåêàì, ìóçåÿì è õðàíèëèùàì ðàçëè÷íîãî ðîäà. Äóøåâíàÿ ñîñòàâëÿþùàÿ êóëüòóðû ñêëàäûâàåòñÿ èç ñîäåðæàíèÿ âñåõ ýòèõ ïðîèçâåäåíèé, îòðàæàþùåãî ïåðåæèâàíèÿ èõ àâòîðîâ îò îêðóæàþùåãî ìèðà.  ëèòåðàòóðîâåäåíèè ýòó ñîñòàâëÿþùóþ ïðîèçâåäåíèÿ íàçûâàþò õóäîæåñòâåííûì ìèðîì àâòîðà.  æèâîïèñè — ýòî ñþæåò êàðòèíû. Äóøåâíàÿ ñîñòàâëÿþùàÿ ïðîèçâåäåíèé èñêóññòâà ÷ðåçâû÷àéíî ðàçíîîáðàçíà è çàâèñèò îò òàëàíòà àâòîðà, åãî ìèðîîùóùåíèÿ è æèçíåííîãî îïûòà.
Ñàìàÿ ñëîæíàÿ, çàãàäî÷íàÿ è ïîýòîìó ÷àñòî îñòàþùàÿñÿ íåóëîâèìîé —  ýòî äóõ ïðîèçâåäåíèÿ, ñìûñëû, ñêðûòûå â ñèìâîëèêå òâîðåíèÿ àâòîðà. Ñêîëüêî ñîñòàâëÿþùèõ ó äóõîâíîé êóëüòóðû, ñòîëüêî è âîçìîæíûõ óðîâíå îáùåíèÿ ñ ïðîèçâåäåíèåì èñêóññòâà: ìîæíî ïðîñòî êóïèòü êíèãó è ïîñòàâèòü å¸ íà ïîëêó, ìîæíî ïðî÷èòàòü å¸ è óÿñíèòü äëÿ ñåáÿ å¸ ñîäåðæàíèå è âîñõèòèòüñÿ çàìûñëîâ àâòîðà èëè òåõíèêîé åãî ïèñüìà,  à ìîæíî çàäóìàòüñÿ íàä ñìûñëîì òâîðåíèÿ, íàïðèìåð, íàä îáðàçàìè è ñèìâîëàìè òàëàíòëèâîãî ñòèõîòâîðåíèÿ.   ïîñëåäíåì âàðèàíòå, ïðè ïîïûòêå  ïðîíèêíîâåíèÿ â ñìûñë ðàáîòû âîçíèêàåò íàèáîëåå ïîëíîå ïîãðóæåíèå ÷èòàòåëÿ-çðèòåëÿ â òâîðåíèå õóäîæíèêà è èìåííî â ýòîì ñëó÷àå îí ñòàíîâèòñÿ åãî ñîàâòîðîì.
 êóëüòóðîëîãèè òàêîå ÿâëåíèå îáúÿñíÿþò äåéñòâèåì çàêîíà ñîïðè÷àñòíîñòè. Ýòî ÿâëåíèå äîâîëüíî çàãàäî÷íîå  è ñëîæíîå è èìååò î÷åíü ìíîãî âàæíûõ ïîñëåäñòâèé. Ýòîò çàêîí ìîæåò äåéñòâîâàòü êàê íà äóøåâíîì, òàê è íà äóõîâíîì óðîâíÿõ. Îäíî èç ÿðêèõ ïðîÿâëåíèé ýòîãî çàêîíà íà äóøåâíîì óðîâíå — ýòî óäîâîëüñòâèå, êîòîðîå ìû ïîëó÷àåì îò ïðîñìîòðà ðàçëè÷íîãî ðîäà âèäåîðîëèêîâ è ñèäÿ íà äèâàíå ïóòåøåñòâóåì, ëîâèì ðûáó, èùåì ñîêðîâèùà è ò.ï. Âñïîìíèòå ïîñëîâèöó, — Õîðîøî ñ áåðåãà äà íà ãðåáöîâ ñìîòðåòü….  Èìåííî ïîýòîìó ýòèì çàêîíîì çàíèìàþòñÿ íå òîëüêî êóëüòóðîëîãè, íî è ìàðêåòîëîãè è ðàçëè÷íîãî ðîäà ïîëèòèêàíñòâóþùèå ñóáúåêòû-áëîãåðû.
Äåéñòâèå çàêîíà ñîïðè÷àñòíîñòè íà äóõîâíîì óðîâíå ñëîæíåå. Äëÿ òîãî, ÷òîáû  äîáûòü ýòè ñîêðîâèùà íóæíî èìåòü îïðåäåë¸ííóþ ïîäãîòîâêó è õîðîøî ïîòðóäèòüñÿ. Íåìåöêèé ïèñàòåëü è ôèëîñîô Ãåðìàí Ãåññå ïðèäóìàë äëÿ ýòîãî Èãðó â áèñåð. Ýòà Èãðà ñ ãëóáî÷àéøèì ñìûñëîì. ×òîáû ïðîòèâîäåéñòâîâàòü äóõîâíîé äåãðàäàöèè ëþäåé ãåðîè ðîìàíà «Èãðà â áèñåð» ñîçäàëè îðäåí-êëóá èíòåëëåêòóàëîâ, êîòîðûå ïûòàþòñÿ âåðíóòü ëþäåé ê èñòîêàì èñòèíû è êóëüòóðû.. Ñìûñë èãðû çàêëþ÷àåòñÿ â ïîèñêå ó÷àñòíèêàìè ñâÿçåé è ñìûñëîâ, ñêðûòûõ çà ïîâåðõíîñòüþ íàáëþäàåìûõ õóäîæíèêàìè âåùåé è ÿâëåíèé, â òîì ÷èñëå è ñêðûòûõ â òåêñòàõ è îáðàçàõ ëèòåðàòóðíûõ ïðîèçâåäåíèé — «èãðû ñî âñåìè ñìûñëàìè è öåííîñòÿìè êóëüòóðû» êàê âûðàæåíèÿ èñòèíû.
Ïðèìåíèë ïðàâèëà ýòîé Èãðû ê èññëåäîâàíèþ ïîýòè÷åñêîãî òâîð÷åñòâà, è óáåäèëñÿ, êàê õîðîøî îíè ðàáîòàþò… Èãðàÿ â ýòó Èãðó, âû ìîæåòå ñàìè, íàðóøàÿ âñå çàêîíû ôèçèêè, âûòàùèòü ñåáÿ çà óøè èç áîëîòà ïîâñåäíåâíîñòè, ìîæåòå ïðåâðàòèòü ñâîé èíòåëëåêò â ðàçóì..  Êòî ýòîãî õî÷åò, ìîãóò ïîïðîáîâàòü. Èãðà ñòîèò ñâå÷, ïîòîìó ÷òî äóõîâíàÿ äåãðàäàöèÿ óãðîæàåò êàæäîìó èç íàñ, ñåé÷àñ äàæå áîëüøå, ÷åì êîãäà ëèáî…  Ïðîñòèòå çà îòâëå÷åíèå. Ïðîäîëæàåì íàøå ïóòåøåñòâèå.
Ôðàãìåíòû ýòîé ïàðàëëåëüíîé ðåàëüíîñòè êàæäûé æåëàþùèé çàãëÿíóòü òóäà  ìîæåò óçíàòü îáðàòèâøèñü ê òðóäàì ôèëîñîôîâ ðàçíûõ âðåì¸í è óâèäåòü  íà êàðòèíàõ âåëèêèõ õóäîæíèêîâ, â ïðîèçâåäåíèÿõ ëèòåðàòóðû è ìóçûêè, ïîñìîòðåâ êèíîôèëüì: îíà ÷ðåçâû÷àéíî ìíîãîîáðàçíà è ïîõîæà íà ëîñêóòíîå îäåÿëî, ïîä êîòîðûì ëþäè ïûòàþòñÿ ñïðÿòàòüñÿ îò áåçîáðàçèÿ îêðóæàþùåãî èõ ìàòåðèàëüíîãî ìèðà. Ðàçìåð ýòîãî îäåÿëà è êîëè÷åñòâî ñîñòàâëÿþùèõ åãî ëîñêóòêîâ åæåäíåâíî, åæå÷àñíî, à òåïåðü óæå è åæåñåêóíäíî óâåëè÷èâàþòñÿ. Íåñîîòâåòñòâèå â òåìïàõ ðàçâèòèÿ ìàòåðèàëüíîé è äóõîâíîé êóëüòóðû íà êàæäîì èñòîðè÷åñêîì ýòàïå âûçûâàåò ïðîòèâîðå÷èÿ îáùåñòâå. Ãèïåðòðîôèðîâàííîå ðàçâèòèå îäíîé ñîñòàâëÿþùåé ïîäàâëÿåò ðàçâèòèå äðóãîé. Ðåãóëèðîâàíèå èõ ñîîòâåòñòâèÿ — îäíà èç âàæíåéøèõ çàäà÷ ãîñóäàðñòâåííûõ è îáùåñòâåííûõ èíñòèòóòîâ.

Âìåñòå ñ èñòîðèåé ÷åëîâå÷åñòâà ðàçâèâàëîñü è ðàñøèðÿëîñü åãî êóëüòóðíîå ïðîñòðàíñòâî, íî ïåðâîíà÷àëüíî îíî â îñíîâíîì  ôîðìèðîâàëîñü â ðàìêàõ íàöèîíàëüíûõ è ãîñóäàðñòâåííûõ ãðàíèö. Êóëüòóðíûé îáìåí è ðàñïðîñòðàíåíèå çíàíèé  ñèëüíî îñëîæíÿëèñü îòñóòñòâèåì òåõíîëîãè÷íûõ è óäîáíûõ íîñèòåëåé èíôîðìàöèè: è ãðåêè, è ðèìëÿíå ïèñàëè íà äåðåâÿííûõ äîùå÷êàõ, ïîêðûòûì âîñêîì. Áóìàãà â Åâðîïå ïîÿâèëàñü òîëüêî â íà÷àëå âòîðîãî òûñÿ÷åëåòèÿ í.ý.  Îñíîâíûì õðàíèëèùåì çíàíèé â ýòî âðåìÿ áûëà åñòåñòâåííàÿ ïàìÿòü æðåöîâ, ìûñëèòåëåé, ôèëîñîôîâ è ó÷¸íûõ. Çíàíèÿ ïåðåäàâàëèñü îò ó÷èòåëÿ ê ó÷åíèêàì â ñïåöèàëüíûõ øêîëàõ, êîòîðûå íå áûëè ïîõîæè íà ñîâðåìåííûå ó÷åáíûå çàâåäåíèÿ…. Ïî÷èòàéòå î äðåâíèõ ìèñòåðèÿõ è îá îáó÷åíèè â Àôèíñêîé øêîëå Ïëàòîíà.  Ýòî áûëî áîëüøå ïîõîæå íà ñâÿùåííîäåéñòâèå.
Âîñïèòàííèê Àðèñòîòåëÿ, âåëèêîëåïíûé Àëåêñàíäð Ìàêåäîíñêèé ñî ñâîèì âîéñêîì è ïîòîì Ðèìñêàÿ Èìïåðèÿ çà ñâîþ áîëåå ÷åì òûñÿ÷åëåòíþþ èñòîðèþ ðóêàìè è ìå÷àìè ñâîèõ ëåãèîíåðîâ ñîçäàëè â Ñðåäèçåìíîìîðüå Àíòè÷íûé ìèð, êîòîðûé îõâàòûâàë è ñåâåðíîå è þæíîå ïîáåðåæüå ýòîé êîëûáåëè åâðîïåéñêîé öèâèëèçàöèè.. Àëåêñàíäð Ìàêåäîíñêèé õîòåë ïðîäâèíóòü åãî äàëåêî íà Âîñòîê äî ñàìîé Èíäèè. Äâà ÿçûêà, ãðå÷åñêèé, à ïîòîì ëàòèíñêèé è ãîâîðèâøèå íà íèõ ìûñëèòåëè è õóäîæíèêè àíòè÷íîñòè  äàëè åâðîïåéñêèì íàðîäàì è èõ ìûñëèòåëÿì äóõîâíûé èìïóëüñ îãðîìíîé ñèëû.
Ê ñòðîèòåëüñòâó ýòîãî Ìîñòà  è åãî ïåðâûõ äóõîâíûõ îïîð ïðè÷àñòíû ëó÷øèå óìû Äðåâíåé Ãðåöèè, ïûòàâøèåñÿ ïîñëå Îðôåÿ è Ãîìåðà ïðîíèêíóòü â ñóùíîñòü ÷åëîâåêà,  ïîíÿòü åãî ïðåäíàçíà÷åíèå è íàçâàòü ÷åðòû ãàðìîíè÷íîãî ÷åëîâåêà. Ðèìëÿíèí Öèöåðîí ïîòîì ÷åðåç ïÿòü âåêîâ äàñò íàçâàíèå ýòèì èñêàíèÿì, îí íàçîâ¸ò ýòî òå÷åíèå ãóìàíèçìîì. Òåïåðü èññëåäîâàòåëè íàçûâàþò ýòè ôèëîñîôñòâîâàíèÿ ãðåêî-ðèìñêèì ãóìàíèçìîì, êëàññè÷åñêèì ãóìàíèçìîì èëè ãóìàíèçìîì àíòè÷íîñòè. Èìåííî åãî ïûòàëèñü âîçðîäèòü òèòàíû è ãåíèè Ðåíåññàíñà (ïðàâäà, ñàìè îíè íå äóìàëè îá ýòîì  òàêèìè ñëîâàìè. Òàêîé ñìûñë èõ äåÿíèÿì ïðèäàë â XVIII âåêå Æþäü Ìèøëå, ôðàíöóçñêèé èñòîðèê ðîìàíòè÷åñêîãî íàïðàâëåíèÿ).  Íàäî ïîïûòàòüñÿ ïîíÿòü, ÷òî æå îí èç ñåáÿ ïðåäñòàâëÿë è ÷òî ñêðûâàåòñÿ çà ýòèìè ñëîâàìè.

Âîò òîëüêî íåêîòîðûå, ñàìûå èçâåñòíûå èìåíà äðåâíèõ ãðåêîâ (â îñíîâíîì ýòî áûëè ãðåêè) è ðèìëÿí, ïðè÷àñòíûõ ê ýòîìó ÿâëåíèþ: Ïèòòàê èç Ìåòèëåíû (651 -569 ãã. äî í. ý.), Ñîëîí  èç Àôèí (638-550 ã.ã. äî í.ý.), Õèëîí èç Ýôîð (596-528 ã.ã. äî í.ý.), Ñîêðàò (469-399 ã.ã. äî í.ý.), Ïðîòîãîð èç Àáäåð (480-410 ã.ã. äî í.ý.), Äåìîêðèò (470-360 ã.ã. äî í.ý.), Ïëàòîí (428-347 ã.ã. äî í.ý.), Àðèñòîòåëü (384-322 ã.ã. äî í.ý.), Ýïèêóð (341-270 ã.ã. äî í.ý.), Òèò Ëóêðåöèé Êàð (99-55 ã.ã. äî í.ý.), Ìàðê Òóëèé Öèöåðîí (106-43ã.ã. äî í.ý.), Ñåíåêà (4-65 ã.ã. í.ý.).  Òîëüêî òðè ïîñëåäíèõ â ýòîì ïåðå÷íå — ðèìëÿíå, îñòàëüíûå  — ãðåêè.
Ýòîãî ïåðå÷èñëåíèÿ âåëèêèõ èì¸í ìàëî.  Íàø ñîâðåìåííûé ãóìàíèñò, äîêòîð ôèëîñîôñêèõ íàóê è ïðîôåññîð ÌÃÓ Âàëåðèé Àëåêñàíäðîâè÷ Êóâàêèí ñ òîâàðèùàìè â ó÷åáíîì ïîñîáè äëÿ ÂÓÇîâ «Îñíîâû ñîâðåìåííîãî ãóìàíèçìà» ðàññêàçûâàþò î òîì, êàê ñåáå åãî ïðåäñòàâëÿëè ëó÷øèå óìû òîãî âðåìåíè. Ôðàãìåíòàðíî è êîðîòêî, èíà÷å äàëüíåéøåå ïîíÿòü áóäåò òðóäíî. Ýòî âàæíî äëÿ ïîíèìàíèÿ  óñòðåìëåíèé ãåíèåâ ýïîõè Âîçðîæäåíèÿ, èõ ïîïûòîê âîçðîäèòü è ðàçâèòü èõ èäåè. Âû ïî÷óâñòâóåòå  ðóêîïîæàòèå ýòèõ ãèãàíòîâ àíòè÷íîãî ìèðà, åñëè âíèìàòåëüíî ïðî÷èòàåòå ýòè îòðûâêè èç èõ ðàáîò…
 
Ïèòòàê èç Ìåòèëåíû, îäèí èç çíàìåíèòîãî ñïèñêà «ñåìè ìóäðåöîâ», ó÷èë áëàãî÷åñòèþ, óìåðåííîñòè, ïîðÿäî÷íîñòè è ñäåðæàííîñòè. Èç åãî àôîðèçìîâ âïîëíå âûðèñîâûâàåòñÿ èäåàë ãàðìîíè÷íîé ëè÷íîñòè, ê êîòîðîìó ñëåäóåò ñòðåìèòüñÿ êàæäîìó èç íàñ. Àêòóàëüíîñòü àáñîëþòíîãî áîëüøèíñòâà åãî âûñêàçûâàíèé äî ñåãî äíÿ ïîðàæàåò. «Òðóäíî áûòü äîáðûì» («õîðîøèì») — ãîðüêàÿ èñòèíà, òðåçâîå ïîíèìàíèå êîòîðîé äîëæíî óáåðå÷ü ÷åëîâåêà îò ðàçî÷àðîâàíèÿ â ñâîåì íðàâñòâåííîì èäåàëå. À ÷òî ìîæåò áûòü áëàãîðîäíåé òàêèõ íàñòàâëåíèé ôèëîñîôà, êàê: «õðàíè ïðàâäó, âåðíîñòü, îïûòíîñòü, ëîâêîñòü, òîâàðèùåñòâî, óñåðäèå»? (Èëè: «äåðæèñü èñòèíû, âåðíîñòè, îïûòíîñòè, ïðàâäèâîñòè, äðóæáû»?) Ïðåêðàñíûì íðàâñòâåííûì ïðàâèëîì ìîæåò ñëóæèòü åãî òåçèñ, ÷òî ëó÷øå ïðîùàòü, ÷åì ìñòèòü. ×óâñòâàìè ñèìïàòèè è òåðïèìîñòè ê ÷åëîâåêó ïðîíèçàíû ñîâåòû: «Íèêîãî íå áðàíè», «Íå çëîñëîâü íè î äðóãå, íè äàæå î âðàãå», «Ó âñÿêîãî ñâîÿ íàïàñòü».

Ñîëîí èç Àôèí, çàêîíîäàòåëü, ìóäðåéøèé, åñëè âåðèòü Ïëàòîíó, èç ñåìè ìóäðåöîâ, «ñàìûé áëàãîðîäíûé ïîýò». Áûë ïî÷èòàåì â Àôèíàõ çà áåññòðàøèå è çäðàâîìûñëèå, çà ïðèâåðæåííîñòü äåìîêðàòèè è óñïåøíîñòü â óñòðîåíèè íîâîãî ãîñóäàðñòâåííîãî ïîðÿäêà. Ñàì Ñîëîí î ñâîèõ çàêîíàõ íàïèñàë: «Âëàñòü äàðîâàë ÿ íàðîäó â òîé ìåðå, â êàêîé îí íóæäàëñÿ: / ×åñòè åãî íå ëèøèë, íî è íå äàë ëèøíèõ ïðàâ. / Òàêæå î òåõ ïîçàáîòèëñÿ ÿ, êòî áîãàòñòâîì è ñèëîé / Âñåõ ïðåâçîøåë, — ÷òîáû èõ íå îïîçîðèë íèêòî. / Âñòàë ÿ ìåæ òåõ è äðóãèõ, ïðîñòåðåâ ìîùíûé ùèò íàä íèìè, / È çàïðåòèë ïîáåæäàòü íåñïðàâåäëèâî äðóãèõ». Ñîëîí ó÷èë àôèíÿí âèäåòü ïðè÷èíó ïðîèñõîäÿùèõ ñ íèìè ñîáûòèé â ñàìèõ ñåáå è íå âîçëàãàòü îòâåòñòâåííîñòü íà áîãîâ çà ñâîè íåâåðíûå äåéñòâèÿ èëè òðóñîñòü.

Õèëîí èç Ýôîð — îäèí èç ñåìè ìóäðåöîâ, àâòîð çíàìåíèòîãî èçðå÷åíèÿ, âûñå÷åííîãî íà ôðîíòîíå õðàìà Àïîëëîíà â Äåëüôàõ: «Ïîçíàé ñàìîãî ñåáÿ». Îäíàêî ïðèçûâ «Ïîçíàé ñàìîãî ñåáÿ» èçâåñòåí áîëåå øèðîêî â íðàâñòâåííîé è ïñèõîëîãè÷åñêîé èíòåðïðåòàöèè Ñîêðàòà. Åãî ó÷åíèå äîøëî äî íàñ áëàãîäàðÿ äèàëîãàì åãî áëèæàéøåãî ó÷åíèêà, à çàòåì è çíàìåíèòîãî ôèëîñîôà Ïëàòîíà. Ñîêðàò ñîãëàñíî ìíåíèþ äåëüôèéñêîé ïèôèè, ïðåâçîøåë âñåõ ñâîåé ìóäðîñòüþ. Åìó ïðèíàäëåæèò, íàïðèìåð, óäèâèòåëüíî ïðîñòîé, íà ïåðâûé âçãëÿä, è ñòîëü æå åìêèé àôîðèçì: «ß çíàþ, ÷òî ÿ íè÷åãî íå çíàþ». Òàê ôèëîñîô ïîä÷åðêèâàë áåñïðåäåëüíîñòü ÷åëîâå÷åñêîãî ïîçíàíèÿ è ñàìîïîçíàíèÿ.  Íå òîëüêî ó÷åíèå Ñîêðàòà, íî è ñàì îáðàç åãî æèçíè ÿâëÿåòñÿ âåëè÷àéøèì äîñòîÿíèåì êóëüòóðû; â åãî ëèöå ÷åëîâå÷åñòâó áûë ÿâëåí ïðèìåð áåñêîðûñòíîãî ïîèñêà èñòèíû, ïîíèìàíèÿ æèçíè êàê ìèññèè. Æèçíü Ñîêðàòà ïðèõîäèòñÿ íà òðóäíîå äëÿ Àôèí âðåìÿ, êîãäà îáùåå çàáâåíèå èäåàëîâ îáíàæèëî êðèçèñ Àôèíñêîé äåìîêðàòèè.

Ñîêðàò ñòðåìèëñÿ ïðîáóäèòü ÷åëîâå÷åñêèé ðàçóì, çàñòàâèòü âñïîìíèòü ÷åëîâåêà, äëÿ ÷åãî òîò åìó äàí. Íà âîïðîñ, êîãî ìîæíî ñ÷èòàòü ñ÷àñòëèâûì, Ñîêðàò îòâåòèë: «Òîãî, ó êîãî ÷åñòíûé îáðàç ìûñëè è îñòðûé óì». Îí óòâåðæäàë, ÷òî êðàñîòà, ðàçóì è äîáðî — ÷åëîâå÷åñêèå êà÷åñòâà — ïðåâûøå áîãîâ («Ñóùåñòâóåò òîëüêî îäèí áîã — çíàíèÿ, è òîëüêî îäèí äüÿâîë — íåâåæåñòâî», «Êòî ìóäð, òîò è äîáð»). Ýòî ïîäëèííûå ñîêðîâèùà ÷åëîâå÷åñêîé äóøè, íî ëþäè èõ íå öåíÿò, èáî íå çíàþò ñàìèõ ñåáÿ è ïîòîìó ñëåïû è áåñïîìîùíû â ìèðå, ïîçâîëÿþò ëîæíûì öåííîñòÿì ñâÿçûâàòü ñåáÿ è ïîðàáîùàòü: «Ñêîëüêî æå åñòü âåùåé, áåç êîòîðûõ ìîæíî æèòü!» («êîòîðûå ìíå íå íóæíû»). Èñêàòü ñëåäóåò ëèøü òîãî, ÷òî äàðóåò ÷åëîâåêó ñâîáîäó è íåçàâèñèìîñòü. Ñàì Ñîêðàò áåæàë îòî âñåãî, ÷òî ìîæåò èõ îòíÿòü. Âàæíåéøåé çàäà÷åé ÷åëîâå÷åñêîãî áûòèÿ, ïî Ñîêðàòó, ÿâëÿåòñÿ îòûñêàíèå åãî áëàãîãî ñìûñëà.  ñïîðàõ è äèàëîãàõ, ïðèáåãàÿ ê ñâîåé çíàìåíèòîé èðîíèè, Ñîêðàò çàñòàâëÿë ñâîèõ ñîáåñåäíèêîâ îáðàùàòüñÿ ê ïîèñêó îòâåòîâ íà âîïðîñû, ÷òî òàêîå ñ÷àñòüå, â ÷åì ñìûñë æèçíè è íàçíà÷åíèå ÷åëîâåêà. Åãî ãëàâíîé çàäà÷åé áûëî ïîáóäèòü ÷åëîâåêà çàáîòèòüñÿ íå î ñëàâå, áîãàòñòâàõ è óäîâîëüñòâèÿõ, à î äóøå, î åå íåîòñòóïíîì ñîâåðøåíñòâîâàíèè.
Îí ó÷èë: «Áûòü íèæå ñàìîãî ñåáÿ — ýòî íå ÷òî èíîå, êàê íåâåæåñòâåííîñòü, à áûòü âûøå ñàìîãî ñåáÿ — íå ÷òî èíîå, êàê ìóäðîñòü». Ñîêðàò ñîåäèíèë ñòðåìëåíèå ê ñ÷àñòüþ ñ ïîèñêîì èñòèíû è ñàìîïîçíàíèåì. Îí ïîñòàâèë áëàãîäåíñòâèå â çàâèñèìîñòü îò ìóäðîñòè («Íå îò äåíåã ðîæäàåòñÿ äîáðîäåòåëü, à îò äîáðîäåòåëåé áûâàþò ó ëþäåé äåíüãè è âñå ïðî÷èå áëàãà, êàê â ÷àñòíîé æèçíè, òàê è â îáùåñòâåííîé»). Îí ïîäâèãàë ëþäåé ê äîáðó, óáåæäàë, ÷òî èñòèííîå äîáðî òîæäåñòâåííî ìóäðîñòè, êîòîðàÿ äåëàåò æèçíü ÷åëîâåêà ñîâåðøåííîé. Æèçíü ïîäîáíà áëóæäàíèþ, ïîêóäà ÷åëîâåê íå îòêðûë äëÿ ñåáÿ îñíîâíûå äîáðîäåòåëè, çàëîæåííûå â êàæäîì. Íóæíî ëèøü îáðàòèòüñÿ ê ñàìîìó ñåáå, ê ñâîåìó ðàçóìó, è îí íàó÷èò óìåðåííîñòè, ñïðàâåäëèâîñòè è ìóæåñòâó. Ýòî ãëàâíûå, âûñøèå, ñîãëàñíî Ñîêðàòó, ÷åëîâå÷åñêèå äîáðîäåòåëè. Îíè, ïî åãî ìíåíèþ, ïðèçâàíû áûòü îñíîâàíèåì äëÿ âñåõ äðóãèõ: ñèëû, õðàáðîñòè, äîáëåñòè. Âñå ó÷åíèå Ñîêðàòà ïðîíèçàíî ëþáîâüþ ê ÷åëîâåêó. Ñïîñîáñòâóÿ ïðîáóæäåíèþ ÷åëîâå÷íîñòè â ÷åëîâåêå, Ñîêðàò èñêëþ÷èòåëüíî ÿðêî ñóìåë âûðàçèòü ãóìàíèñòè÷åñêèé ïîäõîä ê ïîíèìàíèþ ÷åëîâå÷åñêîé æèçíè.

Ïðîòàãîð èç Àáäåð — ñîâðåìåííèê Ñîêðàòà, àâòîð ñî÷èíåíèé: «Î áîãàõ», «Íàóêà ñïîðà», «Î ïåðâîíà÷àëüíîì ïîðÿäêå âåùåé», «Î äîáðîäåòåëÿõ», «Èñòèíà, èëè íèñïðîâåðãàþùèå ðå÷è», «Âåëèêîå ñëîâî», «Î ñóùåì» è äð. Îí óâåêîâå÷èë ñâîå èìÿ çíàìåíèòûì âûñêàçûâàíèåì, îòðàæàþùèì îáðàç ìûñëåé àíòè÷íîãî ÷åëîâåêà: «×åëîâåê åñòü ìåðà âñåõ âåùåé: ñóùåñòâóþùèõ, ÷òî îíè ñóùåñòâóþò, íåñóùåñòâóþùèõ, ÷òî îíè íå ñóùåñòâóþò».

Íåñêîëüêî ïîçæå Äåìîêðèò, îñíîâàòåëü ìàòåðèàëèñòè÷åñêîãî íàïðàâëåíèÿ ôèëîñîôèè  óòî÷íÿåò è ðàçâèâàåò ýòîò òåçèñ: «×åëîâåê ìóäðûé åñòü ìåðà âñåõ ñóùåñòâóþùèõ âåùåé… Ïðè ïîìîùè ÷óâñòâ îí — ìåðà ÷óâñòâåííî âîñïðèíèìàåìûõ âåùåé, à ïðè ïîìîùè ðàçóìà — ìåðà óìîïîñòèãàåìûõ âåùåé». Ìóäðîìó ÷åëîâåêó, ñîãëàñíî Äåìîêðèòó, âñÿ Çåìëÿ îòêðûòà, òàê êàê äëÿ õîðîøåé äóøè îòå÷åñòâî — âåñü ìèð. Èç ìóäðîñòè âûòåêàþò âàæíåéøèå òðè ñïîñîáíîñòè ÷åëîâåêà: âûíîñèòü ïðåêðàñíûå ðåøåíèÿ, áåçîøèáî÷íî ãîâîðèòü è äåëàòü òî, ÷òî ñëåäóåò.  ñâîèõ ñî÷èíåíèÿõ («Î ïðèðîäå ÷åëîâåêà», «Î öåëè», «Îá èäåÿõ» è äð.) Äåìîêðèò ó÷èò íàñ âåëè÷àéøèì ÷åëîâå÷åñêèì äîáðîäåòåëÿì — ìóæåñòâó è ñìåëîñòè, áëàãîðîäñòâó è óìåðåííîñòè: «Áëàãîðàçóìåí òîò, êòî íå ïå÷àëèòñÿ î òîì, ÷åãî íå èìååò, íî ðàäóåòñÿ òîìó, ÷òî èìååò».
Âûñøåå áëàãî ÷åëîâåêà — áëàæåíñòâî, äîñòèãàåìîå îáóçäàíèåì æåëàíèé è óìåðåííîñòüþ îáðàçà æèçíè: «Áîãàò òîò, êòî áåäåí æåëàíèÿìè». Äåìîêðèò ïîñòîÿííî ïîáóæäàåò ñâîèõ ó÷åíèêîâ ê çíàíèÿì è ðàçâèòèþ ìûñëèòåëüíûõ ñïîñîáíîñòåé.  îòíîøåíèè ïðèðîäû ÷åëîâåêà îí ðåàëèñò è ïîýòîìó ïîíèìàåò, ÷òî ïðåêðàñíîå ïîñòèãàåòñÿ ÷åëîâåêîì ïóòåì èçó÷åíèÿ è áîëüøèõ óñèëèé, à äóðíîå óñâàèâàåòñÿ ñàìî ñîáîé, áåç âñÿêîãî òðóäà. ßâëÿÿñü àâòîðîì ïîíÿòèé ìèêðî- è ìàêðîêîñì, Äåìîêðèò, êàê è åãî âåëèêèå ïðåäøåñòâåííèêè, òðàêòóåò ÷åëîâåêà êàê ñðåäîòî÷èå âñåãî ñóùåãî è òåì ñàìûì ïî ïðàâó ìîæåò áûòü ïðè÷èñëåí ê àíòè÷íûì ôèëîñîôàì-ãóìàíèñòàì.

Ïëàòîí  èçâåñòåí êàê àâòîð èäåè ýôåìåðíîñòè çåìíûõ âåùåé, ÿâëÿþùèõñÿ îòðàæåíèÿìè òðàíñöåíäåíòíûõ (èäåàëüíûõ è ïîòóñòîðîííèõ) âåùåé, «èäåé». Äëÿ íàñ (ìíåíèå Â.À. Êóâàêèíà, èç êîòîðîãî âèäíî, ÷òî îí ôèëîñîô ìàòåðèàëèñòè÷åñêîé îðèåíòàöèè)  íàèáîëüøèé èíòåðåñ áóäåò ïðåäñòàâëÿòü òà ÷àñòü ïëàòîíîâñêîãî ó÷åíèÿ, ãäå îí ðàññóæäàåò î ðåàëüíûõ çåìíûõ öåííîñòÿõ — ÷åëîâå÷åñêèõ äîáðîäåòåëÿõ è êà÷åñòâàõ, ïîìîãàþùèõ ÷åëîâåêó â æèçíè («Ñ ÷åëîâåêîì õîðîøèì íå áûâàåò íè÷åãî ïëîõîãî íè ïðè æèçíè, íè ïîñëå ñìåðòè»). Ýòî «Àïîëîãèÿ Ñîêðàòà» (î ñïðàâåäëèâîñòè è äîëãå), «Ïèð» (î ëþáâè), «Õàðìèä» (î áëàãîðàçóìèè), «Ýâòèôðîí» (î áëàãî÷åñòèè), «Ëàõåò» (î ìóæåñòâå), «Ãîðãèé» (êðèòèêà ñîôèñòè÷åñêîé ìîðàëè è âîñõâàëåíèå ñîêðàòîâñêîãî ìåòîäà), «Ãèïïèé Ìåíüøèé» (î íåñïðàâåäëèâîñòè è ëæè). Ïëàòîí ïðåäëîæèë îäíó èç ïåðâûõ êëàññèôèêàöèé äîáðîäåòåëåé. Âûñøèìè èç íèõ îí ñ÷èòàë ìóäðîñòü, äîñòîèíñòâî, ñïðàâåäëèâîñòü è óìåðåííîñòü.
Âûáðàòü âåðíóþ øêàëó ïðåäïî÷òåíèé — çàäà÷à ìóäðåöà, âåäóùåãî «áëàæåííóþ æèçíü», òî åñòü òàêóþ æèçíü, êîòîðàÿ âìåùàåò â ñåáÿ è äóõîâíûå, è ôèçè÷åñêèå èçìåðåíèÿ.  ñâÿçè ñ ýòèì ó Ïëàòîíà âîçíèêàåò ïîíÿòèå «ñìåøàííàÿ áëàæåííàÿ æèçíü». Ýòî íå ïðèÿòíàÿ æèçíü ãåäîíèñòîâ, à ìàêñèìàëüíîå ïðèáëèæåíèå ê âûñøåé öåííîñòè — Áîãó êàê àáñîëþòíîìó êðèòåðèþ ñ÷àñòëèâîé æèçíè. Åìó ïðèíàäëåæàò ìíîãèå ðåàëèñòè÷íûå è çäðàâûå àôîðèçìû, íàïðèìåð: «Ðàçâå ÷åëîâåê, åñëè îí äåðçîê íå ïî ðàçóìó, íå íåñåò óùåðáà, à åñëè îòâàæåí ñ óìîì, íå ïîëó÷àåò ïîëüçû?». Ïðîáëåìå âîñïèòàíèÿ ïîäðàñòàþùåãî ïîêîëåíèÿ Ïëàòîí òàêæå óäåëÿë âíèìàíèå. Îí ó÷èë, ÷òî äåòÿì íóæíî çàâåùàòü íå çîëîòî, à íàèáîëüøóþ ñîâåñòü

Àðèñòîòåëü — àíòè÷íûé ôèëîñîô-ýíöèêëîïåäèñò, àâòîð ìíîãî÷èñëåííûõ òðàêòàòîâ: «Ìåòàôèçèêà», «Î äóøå», «Êàòåãîðèè», «Ïîëèòèêà», «Î ëþáâè», «Î íåáå», «Î âîçíèêíîâåíèè è ðàçðóøåíèè», «Î æèçíè è ñìåðòè», «Áîëüøàÿ ýòèêà», «Îá èñòîëêîâàíèè», «Ïîýòèêà» è äð. Âåëèêèé ôèëîñîô-ðåàëèñò ïî-ñâîåìó îñìûñëèë ìíîãèå êàòåãîðèè ñâîåãî ïðåäøåñòâåííèêà Ïëàòîíà, âî ìíîãîì â ïðÿìî ïðîòèâîïîëîæíîì äóõå. Îí ïîëàãàë, ÷òî öåííîñòè ÷åëîâåêà è åãî æèçíè äîëæíû îöåíèâàòüñÿ íå òåì, íàñêîëüêî ÷åëîâåê ïðèáëèæàåòñÿ ê àáñîëþòíîìó èäåàëó, à òåì, â êàêîé ìåðå ÷åëîâåê ñóìåë ïðàêòè÷åñêè ðåàëèçîâàòü ñâîþ ñóùíîñòü, ò.å. çàëîæåííûå â íåì ëè÷íûå ñïîñîáíîñòè. Ïëàòîíîâñêîå ïîíÿòèå «êàëîêàãàòèÿ», îçíà÷àþùåå èäåàë ãàðìîíè÷åñêîãî ñî÷åòàíèÿ òåëåñíîãî è äóøåâíîãî ñîâåðøåíñòâ, åäèíñòâî ìîðàëè è êðàñîòû, ïðèîáðåòàåò ó Àðèñòîòåëÿ íåñêîëüêî èíîå, áîëåå «ìàòåðèàëüíîå» çâó÷àíèå, íå îòðèöàþùåå çíà÷åíèÿ çåìíûõ áëàã. Êàê è äðóãèå àíòè÷íûå ôèëîñîôû, Àðèñòîòåëü îïðåäåëÿë ÷åëîâå÷åñêîå ñ÷àñòüå êàê äîáðîäåòåëü, «ïîòîìó ÷òî äîáðîäåòåëè êàê ðàç ïðèñóùà äåÿòåëüíîñòü ñîîáðàçíî äîáðîäåòåëè». Îí ó÷èë, ÷òî ïðåêðàñíîãî è áëàãîãî â æèçíè äîñòèãàþò òå, êòî ñîâåðøàåò ïðàâèëüíûå ïîñòóïêè. Òàêèì ëþäÿì ñàìà æèçíü äîñòàâëÿåò óäîâîëüñòâèå. Òàêèì îáðàçîì, âêëàäîì Àðèñòîòåëÿ â ðàçâèòèå ãóìàíèñòè÷åñêèõ èäåé ÿâëÿåòñÿ ðåàëèñòè÷åñêèé âçãëÿä íà ïðèðîäó ÷åëîâåêà, îïðåäåëåíèå ñìûñëà åãî æèçíè èñõîäÿ èç ïîíèìàíèÿ Âûñøåãî Áëàãà êàê êîíå÷íîé öåëè âñåõ ÷àñòíûõ óñòðåìëåíèé ãðàæäàí.

Êòî-òî ìîæåò ïîäóìàòü, ÷òî òàê «ëèñòàÿ» ôèëîñîôîâ  ìîæíî ðàçîáðàòüñÿ â íàïðàâëåíèÿõ èõ ìûñëè è ïîíÿòü ñìûñë èõ ðàáîò. Åäâà ëè … Îò ìíîãèõ èç íèõ ñîõðàíèëèñü òîëüêî öèòàòû â òðóäàõ èõ ïîñëåäîâàòåëåé. Ïëàòîí áûë ïåðâûì ôèëîñîôîì, ÷üè ñî÷èíåíèÿ ñîõðàíèëèñü ïîëíîñòüþ. Èññëåäîâàíèÿ òàêîãî ðîäà î÷åíü òðóäíàÿ ðàáîòà: ïðîôåññîð-àíòèêîâåä À.Ô. Ëîñåâ — ñíèìàþ øëÿïó — ïîñâÿòèë èññëåäîâàíèþ àíòè÷íîñòè âñþ ñâîþ æèçíü, îí àâòîð áîëåå 400 ðàáîò íà ýòó òåìó. Òåìà åãî êàíäèäàòñêîé äèññåðòàöèè «Î ìèðîîùóùåíèè Ýñõèëà». Êòî èç íàñ ïûòàåòñÿ â ñâî¸ì ìèðîîùóùåíèè ðàçîáðàòüñÿ? À îí îá Ýñõèëå è åãî îùóùåíèÿõ ñòîëüêî ðàçäóìûâàë. Ïîýòîìó íà Ïëàòîíå è Àðèñòîòåëå â ýòîì ïåðå÷èñëåíèè õî÷ó çäåñü îñòàíîâèòüñÿ: îäèí óêàçûâàåò íàì íà Íåáî, äðóãîé —  íà Çåìëþ: òàê èõ è èçîáðàçèë íà ñâîåé ôðåñêå «Àôèíñêàÿ øêîëà» âåëèêèé Ðàôàýëü. 
Ïðàêòè÷åñêè âñå ïåðå÷èñëåííûå ìóäðåöû — ïðèâ¸ë  çäåñü äîñòàòî÷íî ðàçâåðíóòóþ õàðàêòåðèñòèêó èõ ñåíòåíöèé, ÷òîáû âû ìîãëè ïîïûòàòüñÿ è  ïîíÿòü, ÷òî òàêîå àíòè÷íûé ãóìàíèçì, è ñàìîñòîÿòåëüíî ïîðàçìûñëèòü íàä âîïðîñàìè íàñòîÿùåãî ýññå — ãîâîðÿò îá èäåàëüíîì ÷åëîâåêå è åãî äîáðîäåòåëÿõ, òàêîé ÷åëîâåê  îáëàäàåò ðàçóìîì è ñïîñîáíîñòüþ ìûñëèòü ýòî ñàìîå ãëàâíîå óñëîâèå ôîðìèðîâàíèÿ ãàðìîíè÷íîé ëè÷íîñòè. Òîãäà åñòü øàíñ. Ýòî è åñòü ïî èõ ìíåíèþ ãëàâíîå óñëîâèå  ÷åëîâå÷åñêîãî ñ÷àñòüÿ è ñîîòâåòñòâèÿ ïðèçíàííîìó â òå âðåìåíà îáðàçó ÷åëîâåêà, ãðàæäàíèíà, âîèíà, âûðàæàâøåìóñÿ ïî Ñîêðàòó â òð¸õ ñëîâàõ: ñèëà, õðàáðîñòü, äîáëåñòü.
Ãðå÷åñêèå ôèëîñîôû ñâîèìè òðóäàìè, êàæäûé â ñîîòâåòñòâèè ñî ñâîèì ìèðîîùóùåíèåì, çàëîæèëè êðàåóãîëüíûå êàìíè åâðîïåéñêîé ôèëîñîôñêîé ìûñëè è ïðè ýòîì  èõ ôèëîñîôñêèå êîíöåïöèè áûëè îðèåíòèðîâàíû êàê íà îïèñàíèå óñòðîéñòâà ìèðîçäàíèÿ, òàê è íà ïðàêòèêó óñòðîéñòâà è îðãàíèçàöèè ÷åëîâå÷åñêîé è ãîñóäàðñòâåííîé æèçíè.   ýòè÷åñêîé ÷àñòè ýòè ñåíòåíöèè è ïðàâèëà äîáðîäåòåëüíîé æèçíè äðåâíèõ ïîõîæè íà ïîÿâèâøèåñÿ ïîçæå  çàïîâåäè ñòàðîãî è íîâîãî Çàâåòà èëè íà Ìîðàëüíûé êîäåêñ ñòðîèòåëåé êîììóíèçìà. Ñêîëüêî ëþäåé â äåéñòâèòåëüíîñòè èì ñëåäóåò âû ñàìè ìîæåòå ïðåäñòàâèòü… Ìûñëÿùèå ëþäè âî âñå âðåìåíà äóìàëè, êàê îáëàãîðîäèòü, óñìèðèòü  è ïîñòàâèòü íà ñëóæáó æèâîòíóþ ïðèðîäó homo sapiens, êîòîðàÿ âî âñåé «êðàñîòå» ïîêàçûâàëà ñåáÿ âî âðåìÿ áóíòîâ, ðåâîëþöèé è âîéí.
Ïîõîæå, ñàìèì ãðå÷åñêèì ìóäðåöàì  óäàëîñü äîñòèãíóòü òàêîãî ñîñòîÿíèÿ. Åñòåñòâåííî, èõ áûëî íåìíîãî. Õóäøèõ âåçäå áîëüøèíñòâî, — óòâåðæäàë îäèí èç íèõ. Èìåííî ïîýòîìó îíè è âîøëè â èñòîðèþ, è èìåííî ïîýòîìó íà íèõ  óêàçûâàþò íàì õóäîæíèêè ýïîõè Âîçðîæäåíèÿ è èìåííî èõ ãóìàíèçì îíè â ñâî¸ âðåìÿ õîòåëè âîçðîäèòü, õîòÿ õðèñòèàíñêèé èäåàë ÷åëîâåêà  â ýòî âðåìÿ áûë óæå ÿñíî îïðåäåë¸í.  Î ãðåêî-ðèìñêîì ãóìàíèçìå  ãîâîðÿò íàì è ñîâðåìåííûå ôèëîñîôû, ïðîñëàâëÿþùèå óæå ñîâðåìåííûé ñâåòñêèé ãóìàíèçì, â òîì ÷èñëå è óæå óïîìèíàâøèéñÿ ïðîôåññîð ÌÃÓ Â.À. Êóâàêèí, âîçãëàâëÿþùèé Ðîññèéñêîå ãóìàíèñòè÷åñêîå îáùåñòâî. Ìíîãî ôèëîñîôñêèõ òðàêòàòîâ îñòàâèëè ýòè ãðåêè îñòàâèëè íàì â íàñëåäèå, íåêîòîðûå èç íèõ áûëè ïåðåâåäåíû ðèìëÿíàìè íà ëàòèíñêèé è äîøëè äî íàøèõ äíåé. Öèòàòû èç íèõ ìû ïîâòîðÿåì, ÷àñòî ñàìè íå çíàÿ èõ àâòîðîâ… Íèçêèé ïîêëîí ýòèì Âåëèêèì, èç ïîêîëåíèÿ â ïîêîëåíèå ïåðåäàâàâøèõ ôàêåë ñâîèõ çíàíèé è îòêðûòèé. È êàê âû âèäèòå, ýòà ýñòàôåòà äîøëà è äî íàøåãî âðåìåíè. Ïîêà íà ýòîì îñòàíîâèìñÿ…

Ðèìñêàÿ êóëüòóðà ïèòàëàñü íàñëåäèåì äðåâíèõ ãðåêîâ è ïåðåâîäàìè èõ ëèòåðàòóðíûõ ïàìÿòíèêîâ íà ëàòèíñêèé ÿçûê. Ê èçâåñòíûì ôèëîñîôñêèì ñèñòåìàì ðèìëÿíå äîáàâèëè ìàëî. Íà èçâåñòíîé ôðåñêå  Ðàôàýëÿ «Àôèíñêàÿ øêîëà» â ïàïñêîì äâîðöå Âàòèêàíà  ïîêàçàíî êàê äâà âåëè÷àéøèõ ãðå÷åñêèõ ôèëîñîôà Ïëàòîí è Àðèñòîòåëü øåñòâóþò ñðåäè ìíîãî÷èñëåííûõ ïîñëåäîâàòåëåé ñêâîçü àðêè ýïîõ è âðåì¸í: ïåðâûé óêàçûâàåò ïàëüöåì â íåáî, âòîðîé —  íà çåìëþ, ïîêàçûâàÿ, ãäå, ïî èõ ìíåíèþ, íàõîäèòñÿ Èñòèíà.  Òàê ñ ýòèìè äâóìÿ îñíîâíûìè ìèðîâîççðåíèÿìè  ìûñëÿùèå ëþäè è æèâóò äî ñèõ ïîð.  Îäíàêî, èñòîðèÿ ÷åëîâå÷åñêîé ìûñëè è îòêðîâåíèé äóõà ïîëíà ÷óäåñ, è îäíî èç íèõ — ýòî Ðàôàýëü. È ýòî ÷óäî äàæå íå â åãî áåçóñëîâíî ãåíèàëüíûõ òâîðåíèÿõ è åãî ìàäîííàõ, à â ïðåäûñòîðèè åãî äóõîâíîé áèîãðàôèè (òàêàÿ áèîãðàôèÿ åñòü ó êàæäîãî ÷åëîâåêà, íî ìíîãèå íè÷åãî íå çíàþò î íåé)…
Îäíà èç ôðåñîê Ðàôàëÿ â ïàïñêîì äâîðöå Âàòèêàíà íàçûâàåòñÿ «Ïàðíàñ» è ïîñâÿùåíà ïîýçèè. Íà íåé èçîáðàæåí ïîêðîâèòåëü èñêóññòâ è íàóê Àïîëëîí, âîññåäàþùèé íà ìèôîëîãè÷åñêîé ãîðå Ïàðíàñ â îêðóæåíèè ñâîèõ äåâÿòè ìóç. Ïîýòîâ ðàçëè÷íûõ æàíðîâ âäîõíîâëÿëè ÷åòûðå èç íèõ: Êàëëèîïà ìóçà ýïè÷åñêîé ïîýçèè, Ïîëèãèìíèÿ — ìóçà ñâÿùåííûõ ãèìíîâ, Ýâòåðïà — ìóçà ïîýçèè è ëèðèêè è Ýðàòî — ìóçà ëþáîâíîé è ñâàäåáíîé ïîýçèè. Ýòî ïîêàçàòåëü îòíîøåíèÿ äðåâíèõ ê õóäîæíèêàì, âëàäåâøèõ ïîýòè÷åñêèì ÿçûêîì. Ñðåäè îêðóæàþùèõ Àïîëëîíà ëèòåðàòîðîâ è ó÷åíûõ íà Ïàðíàñå ìîæíî óâèäåòü è òð¸õ âåëè÷àéøèõ ïîýòîâ. Ýòîé ÷åñòè óäîñòîèëèñü Ãîìåð, Âåðãèëèé è Äàíòå Àëèãüåðè.  Ýòî ìíåíèå òèòàíà-õóäîæíèêà î ñâîèõ ñîáðàòüÿõ-ïîýòàõ. Âèäèìî, ýòî áûëî ìíåíèå âñåõ ïðîñâåùåííûõ ëþäåé òîãî âðåìåíè. Îòìå÷ó çäåñü äëÿ áóäóùèõ ðàçìûøëåíèé, ÷òî Ðàôàýëü áûë õóäîæíèêîì ñ î÷åíü íåîáû÷íîé äóõîâíîé áèîãðàôèåé: îí áûë ñëåäóþùèì çåìíûì âîïëîùåíèåì Èîíà Êðåñòèòåëÿ, òîãî ñàìîãî, êîòîðûé êðåñòèë Õðèñòà â ðåêå Èîðäàí…
Ñðåäè ïîýòîâ Äðåâíåãî Ðèìà ìîæíî îòìåòèòü è äðóãèõ ãåíèåâ ïîýòè÷åñêîãî ÿçûêà. ìîæíî îòìåòèòü  Ïåðâîîòêðûâàòåëåì ðèìñêîé ïîýçèè ñòàë ýòíè÷åñêèé ãðåê Ëèâèé Àíäðîíèê, ïåðåâîä÷èê íà ëàòèíñêèé ÿçûê ãîìåðîâñêîé «Èëèàäû» è «Îäèññåÿ». Ïîòîì áûëè Òàöèò, ïåâåö âîñòîðãîâ è ñòðàäàíèé ëþáâè Êàòóë, Ãîðàöèé, ïðîâîçâåñòíèê õðèñòèàíñòâà è àâòîð «Ýíåèäû» Âåðãèëèé,  àâòîð ëþáîâíî-ëèðè÷åñêèõ ñòèõîâ Îâèäèé. Èìåííî  òåíü Âåðãèëèÿ ñòàíåò ïîòîì ïðîâîäíèêîì Äàíòå ïî êðóãàì àäà â åãî «Áîæåñòâåííîé êîìåäèè».
 
Ïîíÿòíî, ÷òî ãóìàíèñòè÷åñêèå èäåè ìûñëÿùèõ ãðåêîâ è ðèìëÿí —  ýòî ôèëîñîôñêèå êîíöåïöèè è ïîñòðîåíèÿ, êîòîðûå âñåãäà áûëè äàëåêè îò ðåàëüíîñòè, îäíàêî âî âñåõ ðàçìûøëåíèÿõ àíòè÷íûõ àâòîðîâ î ÷åëîâå÷åñêèõ äîáðîäåòåëÿõ, à ãëàâíîå âî âíóòðåííåé è âíåøíåé ïîëèòèêå âîæäåé òîãî âðåìåíè, íå õâàòàëî îäíîé î÷åíü âàæíîé ñîñòàâëÿþùåé, êîòîðàÿ ïîçâîëÿëà äðåâíèì ãðåêàì è ðèìëÿíàì íå ñ÷èòàòü ëþäüìè ðàáîâ è æåñòî÷àéøèì îáðàçîì îáðàùàòüñÿ ñ çàâîåâàííûìè ñòðàíàìè è ïîêîð¸ííûìè íàðîäàìè, êîòîðûõ îíè ñ÷èòàëè âàðâàðàìè. È èõ ìóäðåöû è ôèëîñîôû ñ÷èòàëè ýòî ïðàâèëüíûì è äîïóñòèìûì.  ýòîì ãëàâíîå îòëè÷èå ãðåêî-ðèìñêîãî è õðèñòèàíñêîãî ãóìàíèçìà.
Äðåâíèé Ðèì îñîáåííî ïðîñëàâèëñÿ äâóëè÷èåì ñâîåé íðàâñòâåííîñòè, ÷òî è ïîãóáèëî â êîíöå êîíöîâ Ðèìñêóþ èìïåðèþ (èìåííî âàðâàðñêèå ïëåìåíà ñîêðóøèëè, óòîïàâøèõ â ðîñêîøè è ðàçâðàòå ðèìëÿí).   Ïåðâûõ õðèñòèàí îíè òîæå ñ÷èòàëè ñåêòàíòàìè è ñïîêîéíî äëÿ ðàçâëå÷åíèÿ îòäàâàëè èõ íà ðàñòåðçàíèå äèêèì æèâîòíûì è îáìàçàâ èõ ñìîëîé óñòðàèâàëè èç íèõ æèâûå ôàêåëû äëÿ îñâåùåíèÿ ïàðêîâ. È îíè ïîëó÷àëè óäîâîëüñòâèå, íàáëþäàÿ ìó÷åíèÿ ñâîèõ æåðòâ. Òàêîâà áûëà îñîáåííîñòü àíòè÷íîãî ãóìàíèçìà è ñîçíàíèÿ äðåâíèõ ðèìëÿí, â íåì îòñóòñòâîâàëà ëþáîâü, òàê êàê îíà ñòàëà òðàêòîâàòüñÿ â çàïîâåäÿõ Õðèñòà è Íîâîì Çàâåòå Ñâÿùåííîãî ïèñàíèÿ. Îòñóòñòâîâàëà ëþáîâü ê áëèæíåìó, áåç êîòîðîé ëþáûå ïðîðî÷åñòâà è ëþáàÿ ìóäðîñòü ìåðòâû.
Ïîòîì àíòè÷íîñòü ðèìñêîãî ðàçëèâà ñ å¸ êóëüòîì ñèëû è ìèðîâîãî ãîñïîäñòâà   ïîëó÷èëà íðàâñòâåííóþ îñíîâó îò èìïóëüñà Õðèñòà, â äóøàõ è ñîçíàíèè ëþäåé î÷åíü ìåäëåííî ñòàëà ïðîáóæäàòüñÿ ñîâåñòü è â çàâåðøàþùèå ñòîëåòèÿ ãðåêî-ëàòèíñêîé ýïîõè íà÷àëàñü ýðà õðèñòèàíñêîé äóõîâíîé êóëüòóðû, êîòîðàÿ ñîåäèíèëà  ïðî÷íîé äóõîâíîé íèòüþ ãðåêî-ëàòèíñêóþ è àíãëî-ñàêñîíñêóþ  èñòîðè÷åñêèå ýïîõè. Íîâàÿ ýðà,  íà÷àëî êîòîðîé áûëî îòìå÷åíî ðîæäåíèåì áóäóùåãî Õðèñòà-Ñïàñèòåëÿ  è åãî èñêóïèòåëüíûìè ñòðàäàíèÿìè íà Ãîëãîôå, ïåðåíàïðàâèëà èäåè êëàññè÷åñêîãî ãóìàíèçìà â ðóñëî õðèñòèàíñêîãî âåðîèñïîâåäîâàíèÿ, â Çàïàäíîé Åâðîïå — â æåñòêèå ðàìêè Êàòîëè÷åñêîé öåðêâè. Âî÷åëîâå÷èâàíèå Ñûíà Áîæüåãî è åãî ñòðàäàíèÿ íà êðåñòå èìåëè îãðîìíîå çíà÷åíèå äëÿ ñóäüáû âñåãî õðèñòèàíñêîãî ìèðà, â äóõîâíîé íàóêå îíî ïîëó÷èëî   íàçâàíèå Ìèñòåðèè Õðèñòà. Ðîæäåñòâî Õðèñòîâî áûëî öåíòðàëüíûì ñîáûòèåì ãðåêî-ëàòèíñêîé ýïîõè è êëþ÷åâûì ìîìåíòîì â èñòîðèè íàðîäîâ Åâðîïû è Ðîññèè, íî îñîçíàíèå ýòîãî ïðèøëî íå ñðàçó…

 ãðåêî-ëàòèíñêîé ýïîõå î÷åíü ìíîãî çíàìåíàòåëüíûõ è äðàìàòè÷åñêèõ âåõ è ñîáûòèé, âëèÿíèå êîòîðûõ ìû îùóùàåì äî íàñòîÿùåãî âðåìåíè.  IX âåêå ïîñëå ÐÕ ïðè ïàòðèàðõå Ôîòèè íà÷àëñÿ ðàñêîë õðèñòèàíñêîé öåðêâè íà Çàïàäíóþ êàòîëè÷åñêóþ ñ öåíòðîì â Ðèìå è Âîñòî÷íóþ ïðàâîñëàâíóþ ñ öåíòðîì â Êîíñòàíòèíîïîëå, êîòîðûé áûë îêîí÷àòåëüíî îôîðìëåí â 1054 ãîäó. Ïðè÷èíû ðàñêîëà — ãëóáîêèå, íî îí îêîí÷àòåëüíî ðàçâ¸ë ñóäüáû çàïàäíîåâðîïåéñêèõ è ñëàâÿíñêèõ íàðîäîâ. Ïîñëå ðàñêîëà Âèçàíòèÿ è ïðàâîñëàâèå ñòàëè âðàãîì êàòîëè÷åñêîãî ìèðà.  ïðè÷èíû è ïîñëåäñòâèÿ çäåñü óãëóáëÿòüñÿ íå áóäåì. Íî ýòîò ðàñêîë-ðàçâîä è   âðàæäà òðàãè÷åñêèì îáðàçîì ïîòîì ïÿòü âåêîâ ñïóñòÿ ïîâëèÿë  íà ñóäüáó è ñàìîé Âèçàíòèè.
Ïîñëå âçÿòèÿ â 1453 ãîäó Êîíñòàíòèíîïîëÿ òóðêàìè îñìàíàìè Ìîñêâà ñòàëà Òðåòüèì Ðèìîì, äóõîâíûì öåíòðîì ïðàâîñëàâèÿ è ñòàëî áûñòðî ðàñòè óêðåïëÿòüñÿ êàê âîñòî÷íî-åâðîïåéñêîå ãîñóäàðñòâî, Ñðåäèííîå ãîñóäàðñòâî ìèðà (åãî åù¸ íàçûâàëè Ñåðäöåì ìèðà). È ýòîò ïðîòèâîâåñ ñòàë î÷åíü ñèëüíî ðàçäðàæàòü è áåñïîêîèòü ãîñóäàðñòâà Çàïàäíîé Åâðîïû… Òåïåðü  Ðóñü, à ïîòîì Ðîññèÿ ñòàëà öåíòðîì íåïðèÿçíè Çàïàä. Ýòî ðàçäðàæåíèå ïåðèîäè÷åñêè ïåðåðàñòàëî â âîéíû, íå óòèõëî îíî è äî ñèõ ïîð. Îäíàêî âåðí¸ìñÿ â êîëåþ íàøåãî èññëåäîâàíèÿ…
 îäíîé èç ñâîèõ ëåêöèé, ïîñâÿùåííûõ èñòîðèè ÷åëîâå÷åñêîé öèâèëèçàöèè, Ð. Øòàéíåð ãîâîðèò î òîì, ÷òî   Çàïàäíàÿ õðèñòèàíñêàÿ öåðêîâü ïàïû ðèìñêèå âïèòàëè â ñåáÿ âîèíñòâåííûé äóõ Ðèìñêîé èìïåðèè.  Äðåâíåì Ðèìå âåðõîâíûå æðåöû èìåíîâàëèñü Âåëèêèìè ïîíòèôèêàìè («ïîíòèôèê» â áóêâàëüíîì ïåðåâîäå — Âåëèêèé ñòðîèòåëü ìîñòîâ). Ïîòîì òàê ñòàëè èìåíîâàòü ñåáÿ ðèìñêèå ïàïû, íî ñòðîèòåëÿìè ìîñòîâ è äóõîâíî îáúåäèíèòü õðèñòèàí Åâðîïû îíè òàê è íå ñòàëè. Ïàïû è êàòîëèöèçì ïðàâèëè áàë â Çàïàäíîé Åâðîïå âïëîòü äî 1527 ãîäà, ãîäà ðàçãðàáëåíèÿ Ðèìà îðäàìè íåìåöêèõ íà¸ìíèêîâ. Áîðüáà çà âåðõîâíóþ âëàñòü è êîñòðû èíêâèçèöèè ñèëüíî ïîøàòàëè óñòîè êàòîëè÷åñêîé öåðêâè â Çàïàäíîé Åâðîïå. 
Ïîñëå ýòîãî ñîáûòèÿ àâòîðèòåò ðèìñêèõ ïàï è åäèíîé  êàòîëè÷åñêîé öåðêâè óïàë, âîçíèêëî äâèæåíèå Ðåôîðìàöèè è ñòàëè ïîÿâëÿòüñÿ íàöèîíàëüíûå  õðèñòèàíñêèå öåðêâè, è ïåðâîé îò Âàòèêàíà îòêîëîëàñü àíãëèêàíñêàÿ öåðêîâü, êîòîðàÿ ñòàëà â Àíãëèè ãîñóäàðñòâåííîé ðåëèãèåé, ãëàâîé àíãëèêàíñêîé öåðêâè áûë ïðîâîçãëàøåí êîðîëü.   ýòîì æå ãîäó çàêîí÷èëàñü ñàìàÿ ÿðêàÿ è ïëîäîòâîðíàÿ èòàëüÿíñêàÿ ÷àñòü Ðåíåññàíñà — êîðîòêèé òðèäöàòèëåòíèé ïåðèîä Âûñîêîãî Âîçðîæäåíèÿ, äàâøèé ìèðó ãåíèåâ-òèòàíîâ: Äæîòòî (1267-1337), Ëåîíàðäî äà Âèí÷è (1452-1519), Áîòòè÷åëëè (1445-1510),  Ðàôàýëÿ (1483-1520), Ìèêåëüàíäæåëî (1475-1564). 
Ñîâðåìåííèêîì Äæîòòî, ïåðâîîòêðûâàòåëÿ è ïðîâîçâåñòíèêà Ðåíåññàíñà áûë Äàíòå Àëèãüåðè (1265-1321), èòàëüÿíñêèé ïîýò, ìûñëèòåëü è áîãîñëîâ, îñíîâàòåëü ëèòåðàòóðíîãî èòàëüÿíñêîãî ÿçûêà, àâòîð «Áîæåñòâåííîé êîìåäèè», ãäå äàë îïèñàíèå ïîòóñòîðîííèõ ìèðîâ, êóäà ÷åëîâå÷åñêàÿ äóøà ïåðåñåëÿåòñÿ ïîñëå ñìåðòè. Êàê â ñâî¸ âðåìÿ Ãîìåð, òàê è  â XIIØ âåêå  Äàíòå çàêðåïèë çà ïîýçèåé ïàëüìó ïåðâåíñòâà ñðåäè äðóãèõ âèäîâ èñêóññòâ è å¸ ïðàâî ãîâîðèòü î «áîæåñòâåííîì». Âåëèêèå Ïîýòû  êàê ìàÿêè, êàê îïîðû Ìîñòà ÷åðåç  áåçäíó  ïîÿâëÿþòñÿ âî âñå âðåìåíà è ýïîõè è ïîêàçûâàþò ïóòü ëþäÿì, áëóæäàþùèì â îêåàíå Öèâèëèçàöèè,  ê ñâåòó Èñòèíû. Îðôåé, Ãîìåð, Âåðãèëèé, Äàíòå, Øåêñïèð, øòå… — âîò òîëüêî íåêîòîðûå, ñàìûå ìîùíûå èç  ïîýòè÷åñêèõ îïîð Ìîñòà ÷åðåç áåçäíó.
Ïðèÿòíî è ðàäîñòíî íàõîäèòü åäèíîìûøëåííèêîâ — ïóñêàé èç íåäàë¸êîãî ñîâåòñêîãî ïðîøëîãî — Èðèíà Þðüåâíà Ïîäãàåöêàÿ, èçâåñòíûé ñîâåòñêèé ôèëîëîã, ñïåöèàëèñò ïî òåîðèè ëèòåðàòóðû, çíàòîê ïîýçèè â ñâîåé ñòàòüå   «Ïîýòû ýïîõè âîçðîæäåíèÿ» ïèøåò: «Îðèåíòàöèÿ íà ãóìàíèòàðíûå çíàíèÿ ðàçðóøàëà èåðàðõè÷åñêóþ ëåñòíèöó íàóê, â Ñðåäíèå âåêà óñòðåìëåííóþ ê òåîëîãèè, è âûñòðàèâàëà íîâóþ, íà âåðõíèõ ñòóïåíÿõ êîòîðîé ðàñïîëàãàëàñü ëèòåðàòóðà, ãäå ãëàâåíñòâîâàëà ïîýçèÿ, à ïîýòû íàäåëÿëèñü «áîæåñòâåííîñòüþ» òîëêîâàòåëåé æèçíè».
 
 öåíòðå  äóõîâíûõ èñêàíèé  àíòè÷íûõ õóäîæíèêîâ è èõ ïðååìíèêîâ áûëà âåëè÷àéøàÿ çàãàäêà Âñåëåííîé — ÷åëîâåê. Ñîôîêë â ïðîñëàâëåííîé òðàãåäèè «Àíòèãîíà» ïåðåäàë âîñõèùåííûé âçãëÿä äðåâíåãî ãðåêà íà ÷åëîâåêà: Ìíîãî åñòü ÷óäåñ íà ñâåòå, ×åëîâåê — èõ âñåõ ÷óäåñíåé.  Íî åñëè ïåðâûå ïîêàçûâàëè åãî  ïîëíîñòüþ çàâèñÿùèì îò âîëè áîãîâ è âîñïåâàëè åãî ôèçè÷åñêîå è ìîðàëüíîå ñîâåðøåíñòâî, òî âòîðûå, îñòàâàÿñü ïðèìåðíûìè êàòîëèêàìè, èññëåäîâàëè åãî âíóòðåííèé ìèð, ñâîáîäó åãî âîëè è ñâÿçü ñ Òâîðöîì, âûõîäÿ ïðè ýòîì çà ðàìêè ñðåäíåâåêîâûõ ðåëèãèîçíûõ õðèñòèàíñêèõ äîãì.
×åëîâåê â ñâîèõ äóøåâíûõ è äóõîâíûõ ãëóáèíàõ è ïðîÿâëåíèÿõ äî ñèõ ïîð îñòà¸òñÿ ãëàâíîé çàãàäêîé Âñåëåííîé. Îäíàêî, ïîñòîÿííî ïðîÿâëÿâøàÿñÿ æèâîòíàÿ ïðèðîäà ïîäàâëÿþùåãî áîëüøèíñòâà ïðåäñòàâèòåëåé homo sapiens  âñåãäà áåñïîêîèëà ìóäðåöîâ, ôèëîñîôîâ è ïðàâèòåëåé è âûçûâàëà æåëàíèå å¸ êàêèì ëèáî îáðàçîì îáëàãîðîäèòü è èñïðàâèòü. Çà âñþ èñòîðèþ ÷åëîâå÷åñòâà êòî òîëüêî íå ïûòàëñÿ ýòèì çàíèìàòüñÿ…  òå äðåâíèå âðåìåíà ýòî ïûòàëèñü ñäåëàòü ÷åëîâåêà ìîðàëüíûì è íðàâñòâåííûì ñ ïîìîùüþ àíòè÷íîé ëèòåðàòóðû è äðóãèõ âèäîâ èñêóññòâà: ãðåêè áûëè ìàëî ïîõîæè íà íàñ ïî ñâîèì äóøåâíûì êà÷åñòâàì, è àíòè÷íîå èñêóññòâî ïî ñèëå âîçäåéñòâèÿ áûëî íåïîõîæå íà ñîâðåìåííîå, ò.ê. îíè î÷åíü ñèëüíî äåéñòâîâàëè íà ñîçíàíèå, ïîãðóæàÿ ëþäåé â ñîñòîÿíèå êàòàðñèñà… Ñåé÷àñ òàêîå òðóäíî ïðåäñòàâèòü, íî ýòî òàê. Ýòà âåëèêàÿ çàäà÷à  è áûëà ãëàâíîé èäååé è äâèæóùåé ñèëîé èõ òâîð÷åñòâà, è èìåííî ýòî õîòåëè âîçðîäèòü ãåíèè ýïîõè Ðåíåññàíñà. Íî çà ïîëòîðû òûñÿ÷è ëåò äóøè åâðîïåéöåâ â ðåçóëüòàòå âîöàðåíèÿ ìàòåðèàëèçìà  ñèëüíî îãðóáåëè…
Ìèêåëüàíäæåëî â ñâîèõ ôðåñêàõ Ñèêñòèíñêîé êàïåëëû ïîêàçàë íå òîëüêî  íåâåðîÿòíûå âîçìîæíîñòè îäóõîòâîð¸ííîãî ÷åëîâåêà-õóäîæíèêà, íî è — âñïîìíèòå ôðåñêó «Ñîòâîðåíèå Àäàìà» — âåëè÷èå Áîãà-òâîðöà, ñòîÿùåãî íàä âñåìè ðåëèãèîçíûìè ñèñòåìàìè, ïðàâèëàìè è äîãìàìè, ïîêàçàë êîíå÷íóþ öåëü óñòðåìëåíèé èñêóññòâà è õóäîæíèêîâ, çàêëþ÷àþùóþñÿ â óêàçàíèè ïóòåé ïîñòèæåíèÿ Áîæåñòâåííîé ìóäðîñòè.  ýòîì ïîñûëå ÿ ÷óâñòâóþ íåñîìíåííû âêëàä Ïëàòîíà è åãî èäåàëèñòè÷åñêîé ôèëîñîôèè. È îí, è Ìèêåëüàíäæåëî ïûòàëèñü óêàçàòü íàì ñïàñèòåëüíûé ïóòü ê åäèíåíèþ åâðîïåéöåâ, ïóòü ê åäèíîìó Áîãó è åãî Áîæåñòâåííîé ìóäðîñòè. Ýòî è åñòü ãëàâíîå íàïðàâëåíèå âîñïèòàíèÿ «íîâîãî» ÷åëîâåêà: Ó÷èòåëü óêàçûâàë, íî … ó÷åíèê áûë åù¸ íå ãîòîâ.
È â ýòîì, íà ìîé âçãëÿä, çàêëþ÷àåòñÿ ãëàâíûé äóõîâíûé ïîñûë, êîòîðûé ìû äîëæíû âîñïðèíÿòü îò ýòèõ âåëè÷àéøèõ õóäîæíèêîâ-ôèëîñîôîâ, êîòîðûé Ïàîëà Âîëêîâà â ñâîèõ çàìå÷àòåëüíûõ ïåðåäà÷àõ, ïîñâÿùåííûì èõ òâîð÷åñòâó íàçûâàëà Ìîñòîì ÷åðåç áåçäíó. Íî ñâåò àíòè÷íûõ èäåé ãóìàíèçìà è èõ ïîñëåäîâàòåëåé âî âðåìÿ Ðåíåññàíñà íå äîëãî îñâåùàë Çàïàäíóþ Åâðîïó, õîòÿ ïðåïÿòñòâèé äëÿ ðàñïðîñòðàíåíèÿ çíàíèé ñòàíîâèëîñü âñ¸ ìåíüøå: óæå ïîÿâèëàñü áóìàãà è âîò-âîò áóäåò èçîáðåò¸í ïå÷àòíûé ñòàíîê…

Ïîòîì èç Èòàëèè Âîçðîæäåíèå ñòàëî ïåðåìåùàòüñÿ íà ñåâåð — ýòîò ïåðèîä ïîëó÷èë íàçâàíèå Ñåâåðíîãî Âîçðîæäåíèÿ — õîëîäíûé èíòåëëåêòóàëèçì âåëèêèõ íèäåðëàíäñêèõ õóäîæíèêîâ Èåðîíèìà Áîñõà (1450-1516) è Ïèòåðà Áðåéãåëÿ ñòàðøåãî (1525-1569) ñòàë ïðèîáðåòàòü îáëè÷èòåëüíûé õàðàêòåð.  èõ òâîð÷åñòâå è ðàáîòàõ Âåëèêèõ ãóìàíèñòîâ àíãëè÷àíèíà Òîìàñà Ìîðà (1478-1535) è Ýðàçìà Ðîòåðäàìñêîãî (1469-1536 ) ñòàë ïðîïîâåäîâàòüñÿ àòåèçì, ÷òî ïîòîì ïðèâåëî ê âîçíèêíîâåíèþ òàê  íàçûâàåìîãî ñâåòñêîãî ãóìàíèçìà, îêàçàâøèìñÿ îäíèì èç èíòåëëåêòóàëüíûõ çàáëóæäåíèé è äîðîãîé â íèêóäà.
Âîçðîæäåíèå äîøëî è äî Áðèòàíñêèõ îñòðîâîâ è çäåñü, ãîâîðÿ î ñâåòèëàõ åâðîïåéñêîé è ìèðîâîé êóëüòóðû, íåâîçìîæíî îáîéòèñü  áåç óïîìèíàíèÿ èìåíè Óèëüÿìà Øåêñïèðà (1564-1616), àíãëèéñêîãî äðàìàòóðãà è ïîýòà. Åãî ïüåñû, ïîýìû è ïîëòîðû ñîòíè ñîíåòîâ ïåðåâåäåíû ïðàêòè÷åñêè íà âñå ÿçûêè ìèðà è ÷èòàþòñÿ âñ¸ íîâûìè è íîâûìè ïîêîëåíèÿìè  èññëåäîâàòåëåé ÷åëîâå÷åñêèõ õàðàêòåðîâ è ÷åëîâå÷åñêîé äóøè. Ãëóáèíà è ñìûñëû åãî ïðîèçâåäåíèé îêàçàëèñü íåèñ÷åðïàåìû, îñîáåííî ýòî ìîæíî ïðî÷óâñòâîâàòü , ÷èòàÿ åãî ñîíåòû….
 
XIV è ÕV âåêà áûëè â Çàïàäíîé Åâðîïå âåêàìè âåëèêèõ ñâåðøåíèé è ïðåäçíàìåíîâàíèé: çàêàí÷èâàëàñü îäíà è íà÷èíàëàñü äðóãàÿ èñòîðè÷åñêàÿ ýïîõà, ìíîãî ãðàíäèîçíûõ ñîáûòèé ïðîèçîøëî â ýòè âðåìåíà, ñîáûòèé, òðåáóþùèõ èñòîëêîâàíèÿ è ïîíèìàíèÿ. Ðàñïðîñòðàíåíèå õðèñòèàíñòâà â Ìàëîé Àçèè è Ñåâåðíîé Àôðèêå îáîñòðèëî îòíîøåíèÿ ñ íàáèðàâøèì ñèëó ìóñóëüìàíñêèì ìèðîì è ñòàëî åù¸ îäíèì èñòî÷íèêîì êîíôëèêòîâ íà íàøåé ïëàíåòå. Èñëàì, âîçíèêíóâ â VII âåêå íà Àðàâèéñêîì ïîëóîñòðîâå, ïîñòåïåííî ïî ìåðå îñëàáëåíèÿ Âèçàíòèè âûòåñíèë ïîñëåäîâàòåëåé Õðèñòà ñ þæíûõ áåðåãîâ Ñðåäèçåìíîãî ìîðÿ. Êðåñòîâûå ïîõîäû íå óâåí÷àëèñü óñïåõîì, à â 1453 ãîäó òóðêè-îñìàíû, çàõâàòèâ Êîíñòàíòèíîïîëü, ñòîëèöó Âîñòî÷íîé Ðèìñêîé èìïåðèè, ïðîíèêëè â Åâðîïó.
  ðåçóëüòàòå íàñòóïëåíèÿ èñëàìà êóëüòóðíîå ïðîñòðàíñòâî õðèñòèàíñêîãî êàòîëè÷åñêîãî ìèðà ñòàëî ñóæàòüñÿ è îêàçàëîñü ëîêàëèçîâàííûì â ñòðàíàõ Çàïàäíîé Åâðîïû, ñîïðèêàñàâøèõñÿ â ïðîøëîì ñ êóëüòóðîé àíòè÷íîãî ìèðà, ïèòàâøèõñÿ îò å¸ êîðíåé è âîñïðèíÿâøèõ ëàòèíñêóþ ñèñòåìó ïèñüìåííîñòè. Ñòåðæíåì ýòîé êóëüòóðû áûë ëàòèíñêèé ÿçûê, îôèöèàëüíûé ÿçûê Ðèìñêîé èìïåðèè, êîòîðûé âïëîòü äî íà÷àëà Íîâîãî âðåìåíè áûë îäíèì èç îñíîâíûõ ïèñüìåííûõ ÿçûêîâ çàïàäíîåâðîïåéñêîé íàóêè, êóëüòóðû è îáùåñòâåííîé æèçíè, ÷òî ïîñëóæèëî ëèíãâèñòè÷åñêîé îñíîâîé äëÿ âîñïðèÿòèÿ èäåé è êóëüòóðíûõ äîñòèæåíèé àíòè÷íîñòè. Òàêîé æèâó÷åñòè ñïîñîáñòâîâàëè åãî  ñåìàíòè÷åñêèå îñîáåííîñòè: ëàòèíñêèé ÿçûê îòëè÷àëñÿ îñîáîé òî÷íîñòü è îïðåäåë¸ííîñòüþ ëåêñèêè, îòñóòñòâèåì íåîäíîçíà÷íîñòè â âûðàæåíèè òåðìèíîâ è ïîíÿòèé, ÷òî äåëàëî åãî îñîáåííî ýôôåêòèâíûì ïðè èñïîëüçîâàíèè â êîíêðåòíûõ íàóêàõ è îáëàñòÿõ çíàíèé, âêëþ÷àÿ þðèñïðóäåíöèþ è ïðàâî.

Î íàó÷íûõ  äîñòèæåíèÿõ ëàòèíÿí ýòîãî âðåìåíè õîðîøî ãîâîðèò ïåðå÷åíü âñåì èçâåñòíûõ èì¸í: Ëåîíàðäî äà Âèí÷è (1452-1519, èòàëüÿíñêèé õóäîæíèê è ó÷¸íûé, èçîáðåòàòåëü, ïèñàòåëü, ìóçûêàíò),  Íèêîëàé Êóçàíñêèé (1401-1464, êðóïíåéøèé íåìåöêèé ìûñëèòåëü, ôèëîñîô, òåîëîã, ó÷¸íûé-ýíöèêëîïåäèñò, ìàòåìàòèê, öåðêîâíî-ïîëèòè÷åñêèé äåÿòåëü, êàðäèíàë ðèìñêîé êàòîëè÷åñêîé öåðêâè),  Íèêîëàé Êîïåðíèê (1473-1543, ïîëüñêèé è íåìåöêèé àñòðîíîì, ìàòåìàòèê, ìåõàíèê, ýêîíîìèñò), Äæîðäàíî Áðóíî (1548-1600, èòàëüÿíñêèé ìîíàõ-äîìèíèêàíåö, ôèëîñîô-ïàíòåèñò è ïîýò; àâòîð ìíîãî÷èñëåííûõ òðàêòàòîâ, ïðåäñòàâèòåëü ýçîòåðèçìà), Óèëüÿì Ãèëáåðò (1544-1603, àíãëèéñêèé ôèçèê è ìåäèê, ïåðâûé ââåë ïîíÿòèå «ýëåêòðè÷åñêèé»), Èîãàíí Êåïëåð (1571-1630, íåìåöêèé ìàòåìàòèê, àñòðîíîì, ìåõàíèê, îïòèê, àñòðîëîã, ïåðâîîòêðûâàòåëü çàêîíîâ äâèæåíèÿ ïëàíåò Ñîëíå÷íîé ñèñòåìû), Èñààê Íüþòîí (1643-1727, àíãëèéñêèé ôèçèê, ìàòåìàòèê, ìåõàíèê è àñòðîíîì, îäèí èç ñîçäàòåëåé êëàññè÷åñêîé ôèçèêè). Âû âèäèòå, êåì òîëüêî íå áûëè ýòè äåÿòåëè ýïîõè Âîçðîæäåíèÿ, êàæäîãî èç íèõ ìîæíî áûëî áû íàçâàòü óíèâåðñàëüíûì ÷åëîâåêîì.
Ê ýòîìó ñïèñêó äëÿ îáúåêòèâíîñòè è ïîëíîòû êàðòèíû íåîáõîäèìî äîáàâèòü èìÿ íåìåöêîãî èçîáðåòàòåëÿ, èçîáðåòåíèå êîòîðîãî ïî ñèëå âîçäåéñòâèÿ íà öèâèëèçàöèþ è êóëüòóðó ïåðåîöåíèòü íåâîçìîæíî. Ñ ïîÿâëåíèåì â Çàïàäíîé Åâðîïå  â ñåðåäèíå XV âåêà ïðèíöèïèàëüíî íîâîé èíôîðìàöèîííîé òåõíîëîãèè, òåõíîëîãèè êíèãîïå÷àòàíèÿ —  à ýòî  îäíî èç ãëàâíåéøèõ òåõíè÷åñêèõ äîñòèæåíèé ýïîõè Âîçðîæäåíèÿ — îñíîâíûìè íîñèòåëÿìè äóõîâíûõ îòêðîâåíèé ñòàëà áóìàãà è êíèãè, êîòîðûå ëåãêî ïðåîäîëåâàëè  ãîñóäàðñòâåííûå ãðàíèöû è ñòàëè îñíîâíûì ñðåäñòâîì íàêîïëåíèÿ èíôîðìàöèè è çíàíèé, à òàêæå ñðåäñòâîì êóëüòóðíîãî îáìåíà ìåæäó åâðîïåéñêèìè íàðîäàìè. Íî ó êàæäîãî ÿâëåíèÿ ñîãëàñíî äèàëåêòèêå åñòü è ñâîÿ ïðîòèâîïîëîæíàÿ ñòîðîíà: äëÿ êàæäîäíåâíîãî óäîâëåòâîðåíèÿ èíôîðìàöèîííîé ïîòðåáíîñòè ëþäåé ñòàëè ïîÿâëÿòüñÿ ñðåäñòâà ìàññîâîé èíôîðìàöèè.
Çäåñü è äàëüøå áóäåì ñòàðàòüñÿ ðàçëè÷àòü äîñòàòî÷íî ýëèòàðíóþ, ñâîéñòâåííóþ íå ìíîãèì, ïîòðåáíîñòü â çíàíèÿõ è ïîòðåáíîñòü â èíôîðìàöèè íåîáõîäèìîé äëÿ îðèåíòèðîâàíèÿ ëþäåé â ïðîèñõîäÿùèõ âîêðóã ñîáûòèÿõ. Ïîòðåáíîñòü ëþäåé â òàêîãî ðîäà èíôîðìàöèè âñåãäà ïèòàëàñü ñëóõàìè, à ïîòîì å¸ ñòàëè óäîâëåòâîðÿòü ÑÌÈ: â Äðåâíåì Ðèìå ýòî áûëè ñïåöèàëüíûå íàâîùåííûé äîùå÷êè ñ íîâîñòÿìè, êîòîðûå âûâåøèâàëèñü â ëþäíûõ ìåñòàõ, ïîòîì ïîÿâèëèñü ãàçåòû, ðàäèî, òåëåâèäåíèå, — è òàêîãî ðîäà èíôîðìàöèþ ñòàëè óøàòàìè âûëèâàòü íà ãîëîâû ëþäåé… Òàê ïîÿâèëèñü ìåäèà, ìàññìåäèà, ÑÌÈ — ïîñðåäíèê ìåæäó ïðàâèòåëÿìè è ìàññàìè, êîòîðûå ñòàëè ñîçäàâàòü ìåäèéíîå ïðîñòðàíñòâî äëÿ îáîëâàíèâàíèÿ ëþäåé è çàòóìàíèâàíèÿ èõ ñîçíàíèÿ. Âèðòóàëüíîå ïðîñòðàíñòâî äóõîâíîé êóëüòóðû ñòóøåâàëîñü ïåðåä ýòèì àãðåññèâíûì ìîíñòðîì è ñêðîìíî îòîøëî â òåíü… Èñòèíà è ñòðåìëåíèå ê Èñòèíå ñòàëà äîñòîÿíèåì ðåäêèõ óïðÿìûõ îäèíî÷åê…

        Ïåðâàÿ èíôîðìàöèîííàÿ ðåâîëþöèÿ

Áëàãîäàðÿ íåìåöêîìó ïåðâîïå÷àòíèêó Èîãàííó Ãóòåíáåðãó (1400-1468), èçîáðåòàòåëþ ïå÷àòíîãî ñòàíêà ñ íàáîðíûìè ëèòåðàìè  ñîâåðøèëàñü ïåðâàÿ èíôîðìàöèîííàÿ ðåâîëþöèÿ â èñòîðèè öèâèëèçàöèè, çíà÷åíèå êîòîðîé ìîæíî îöåíèòü òîëüêî ñåé÷àñ, ïîñëå èçîáðåòåíèÿ Èíòåðíåòà. Ìîæíî ñêàçàòü, ÷òî ñâîèì èçîáðåòåíèåì îí îòêðûë àíãëîñàêñîíñêóþ êóëüòóðíóþ  ýïîõó, íà÷àâøóþñÿ â 1413 ãîäó, è ñîçäàë òåõíîëîãè÷åñêóþ îñíîâó äëÿ å¸ èíôîðìàöèîííîãî îáåñïå÷åíèÿ è äëÿ ïîñëåäóþùèõ êîëîññàëüíûõ äîñòèæåíèé â  îáëàñòè íàóêè è òåõíèêè, ïîäãîòîâèâ òàêèì îáðàçîì ïî÷âó äëÿ Âòîðîé èíôîðìàöèîííîé ðåâîëþöèè. 
Íî îïðåäåëÿòü ýòî èçîáðåòåíèå òåõíîëîãèåé íå ñîâñåì ïðàâèëüíî: Ðóäîëüô  Øòàéíåð â îäíîé èç ñâîèõ ëåêöèé íàçûâàåò êíèãîïå÷àòàíèå èñêóññòâîì..  Óáåäèòüñÿ â ýòîì ñåé÷àñ ìîæåò êàæäûé, âçÿâøèé â ðóêè õîðîøî îôîðìëåííóþ êíèãó èëè êðàñèâî èçäàííûé àëüáîì-êàòàëîã êàêîé-ëèáî õóäîæåñòâåííîé ãàëåðåè… Â äåòñòâå îäíà èç òàêèõ êíèã î÷åíü ãðåëà ìîþ äóøó — ýòî áûë äîâîåííûé ïðåêðàñíî èçäàííûé òîì íåìåöêîãî áèîëîãà À. Áðåìà «Æèçíü æèâîòíûõ. Ìëåêîïèòàþùèåñÿ». Äåéñòâèòåëüíî ýòà êíèãà áûëà ïðîèçâåäåíèåì èñêóññòâà, çà ÷òåíèåì è ðàçãëÿäûâàíèåì èëëþñòðàöèé êîòîðîãî ÿ ïðîâ¸ë ìíîãî ÷àñîâ è äíåé  ñâîåé æèçíè.
À íàèãëàâíåéøèì ðåçóëüòàòîì ýòîãî èçîáðåòåíèÿ ñòàëà âîçìîæíîñòü ñîçäàíèÿ â áèáëèîòåêàõ ìèðà çàëåæåé îòêðîâåíèé ÷åëîâå÷åñêîãî äóõà, êîòîðûå áóäóò åùå íå îäíî ñòîëåòèå-òûñÿ÷åëåòèå ðàçðàáàòûâàòüñÿ ëþäüìè, ñòðåìÿùèìèñÿ ê ïîñòèæåíèþ Áîæåñòâåííîé ìóäðîñòè. Ïóñòü ýòî áóäóò îäèíî÷êè, íî èìåííî îíè âî âñå âðåìåíà ïðîêëàäûâàëè  íàì äîðîãó â áóäóùåå. Èìåíà òàêèõ îäèíî÷åê-ãåíèåâ íàçâàëà íàì ýïîõà Âîçðîæäåíèÿ, íî îíè ïîñòîÿííî ïîÿâëÿþòñÿ íà äîðîãàõ öèâèëèçàöèè è ñâîèì òâîð÷åñêèì ãîðåíèåì îñâåùàþò íàì ïóòü â ò¸ìíûå ïåðèîäû èñòîðèè è ïîìîãàþò ëþäÿì âûéòè èç òóïèêîâ, â êîòîðûå ìû ïåðèîäè÷åñêè ïîïàäàåì. Çäåñü î÷åíü ïîêàçàòåëåí ïðèìåð ðóññêîãî ðåëèãèîçíîãî ôèëîñîôà è ïîýòà Âë. Ñîëîâüåâà, êîòîðûé â Áðèòàíñêîé áèáëèîòåêå â ðåäêèõ ìàíóñêðèïòàõ íàøåë îáúÿñíåíèå ñâîèõ ìèñòè÷åñêèõ âèäåíèé Ñîôèè Ïðåìóäðîé. Ïîäðîáíåå ìîæíî óçíàòü îá ýòîì ïîçíàêîìèâøèñü ñî ñòàòüÿìè «Ñîôèÿ» è «Âå÷íàÿ æåíñòâåííîñòü».

Ñ îãðîìíûì äóõîâíûì áàãàæîì àíòè÷íîñòè è èçîáðåòåíèåì Ãóòåíáåðãà Çàïàäíàÿ Åâðîïà, à ïîòîì è Ñåâåðíàÿ  Àìåðèêà âñòóïèëè â ñëåäóþùóþ èñòîðè÷åñêóþ ýïîõó, ýïîõó àíãëîñàêñîíñêîé êóëüòóðû. Ïåðâûå äâà âåêà ýòîãî èñòîðè÷åñêîãî ïåðèîäà áûëè îòìå÷åíû óñïåøíûìè ïîïûòêàìè âîçðîæäåíèÿ àíòè÷íûõ êóëüòóðíûõ öåííîñòåé, ÷òî ïîçâîëèëî çàïàäíîåâðîïåéöàì íàðàáîòàòü ñèëàìè ìíîãèõ âåëè÷àéøèõ ãåíèåâ — ìûñëèòåëåé è õóäîæíèêîâ äóõîâíûé ïîòåíöèàë, ïîçâîëèâøèé ïåðåæèòü ïîñëåäñòâèÿ èíòåíñèâíîé èíòåëëåêòóàëüíîé äåÿòåëüíîñòè àíãëîñàêñîâ, ïîñëåäîâàâøèå çà ýòèì âðåìåíà ìàòåðèàëèçìà, ðàöèîíàëèçìà, ðàçëè÷íîãî ðîäà ðåâîëþöèé, ìèëèòàðèçìà è ìíîãî÷èñëåííûõ âîéí.
Èçîáðåòåíèå íåìåöêîãî ïåðâîïå÷àòíèêà — ýòî îãðîìíîé âàæíîñòè ñîáûòèå ïðîèçîøëî â íà÷àëå XV  âåêà è ñäåëàëî çíàíèÿ äîñòóïíûìè øèðîêèì ìàññàì ÷èòàòåëåé. Èçäàíèå êíèã ñòàëî ýêîíîìè÷åñêè âûãîäíûì, ïîÿâèëèñü äåøåâûå è äîñòóïíûå íîñèòåëè çíàíèé, à ñ íèìè íîâûå, îòñóòñòâîâàâøèå ðàíåå âîçìîæíîñòè îáðàçîâàíèÿ è ðàçâèòèÿ ëþäåé. Ìèëëèîíû, ñåãîäíÿ óæå ñîòíè ìèëëèîíîâ êíèã çàïîëíèëè áèáëèîòåêè è ïîëêè îáðàçîâàííûõ ëþäåé ïî âñåìó ìèðó. Íî ðàñøèðåíèå è óâåëè÷åíèå îáúåìà êóëüòóðíîãî ïðîñòðàíñòâà ïðîáëåìû äëÿ èùóùèõ ëþäåé , æåëàþùèõ ïðèîáùèòüñÿ ê ýòîìó íàñëåäèþ. Ïðîáëåìà âûáîðà ïóòè è àâòîðèòåòíîãî ïðîâîäíèêà ïî ýòèì çàëåæàì ñóùåñòâîâàëà âñåãäà äëÿ ìûñëÿùèõ ÷èòàòåëåé, íî ïîñëå øèðîêîãî ðàñïðîñòðàíåíèÿ ïî âñåìó ìèðó êíèã, îíà ñòàëà åù¸ îñòðåå. Ðåøèòü ýòîò âîïðîñ ìîæíî áûëî òîëüêî ïóòåì âûáîðà àâòîðèòåòíîãî ñîâåòíèêà è Ó÷èòåëÿ, íå øêîëüíîãî, à äóõîâíîãî Ó÷èòåëÿ. Áåç ïîçíàíèÿ ñàìîãî ñåáÿ ðåøèòü ýòó çàäà÷ó íåâîçìîæíî. Âîçìîæíî èìåííî ýòî èìåëè â âèäó äðåâíèå, êîãäà ñîâåòîâàëè òàêîãî ðîäà ïîçíàíèå ñîâìåùàòü ñ ïîçíàíèåì ñóùåãî. Ýòî ãëàâíàÿ ïðîáëåìà ñàìîîáðàçîâàíèÿ. Îäíàêî, îäíî èç äóõîâíûõ ïðàâèë óòâåðæäàåò: Êîãäà ó÷åíèê ãîòîâ, Ó÷èòåëü íàõîäèòñÿ… Òàê ÷òî, â äîáðûé ïóòü! Èùèòå è îáðÿùåòå.
Õî÷åòñÿ çäåñü äîáàâèòü, ÷òî ýòîò òåêñò îêàçàëñÿ æèâûì, ïîõîæå îí çàòðîíóë ÷òî-òî âàæíîå âíóòðè ìåíÿ, ïîòîìó ÷òî îí âñ¸ âðåìÿ ïðîáóæäàåò íîâûå ìûñëè è òðåáóåò ïåðåîñìûñëåíèÿ è ïðîäîëæåíèÿ. Ïðåêðàñíîå âðåìÿïðîâîæäåíèå â ýòî êîðîíàâèðóñíîå âðåìÿ…

Ýòî âðåìÿ è ãåíèè ýïîõè Âîçðîæäåíèÿ ïîêàçàëè, íà ÷òî ñïîñîáåí ÷åëîâåê îäóõîòâîð¸ííûé ñòðåìëåíèåì ê Êðàñîòå, Áîãó è Áîæåñòâåííîé ìóäðîñòè.  È ïàìÿòü îá ýòîì, çàïå÷àòë¸ííàÿ â èõ ïðîèçâåäåíèÿõ, ïàìÿòü î Äàâèäå, ïîáåæäàþùåì Ãîëèàôà, ïîìîãàëà âñåìó ÷åëîâå÷åñòâó âûíåñòè ïîñëåäîâàâøèå âïîñëåäñòâèè ñòðàøíûå èñïûòàíèÿ è ñîáëàçíû, â òîì ÷èñëå, èñïûòàíèå  ôàøèçìîì è Âòîðîé ìèðîâîé âîéíîé, óíåñøåé æèçíè äåñÿòêîâ ìèëëèîíîâ ëþäåé, è êîòîðàÿ ïîêàçàëà, ñêîëü îïàñíû ò¸ìíûå ñèëû, òàÿùèåñÿ â äóøå ÷åëîâåêà, è êàêèå ñòðàøíûå ïîñëåäñòâèÿ ìîæåò èìåòü áåçðàññóäíîå çàèãðûâàíèå ñ íèìè.…
Î òàêèõ ïîñëåäñòâèÿõ ÷åëîâå÷åñòâî ïðåäóïðåæäàë åù¸ îäèí òèòàí,  è ìûñëèòåëü óæå Íîâîãî âðåìåíè, íåìåöêèé åñòåñòâîèñïûòàòåëü, ïèñàòåëü è ïîýò Èîãàíí Ôîëüôãàíã øòå (1749-1832).  ñâîåé çíàìåíèòîé òðàãåäèè îí ðàññêàçàë î äóõîâíûõ ñòðåìëåíèÿõ è òðàãè÷åñêîé ñóäüáå äîêòîðà Ôàóñòà, ïðîäàâøåãî ñâîþ äóøó äüÿâîëó Ìåôèñòîôåëþ â îáìåí íà óäîâëåòâîðåíèå ñâîåé íåó¸ìíîé æàæäû çíàíèÿ ñàêðàëüíûõ èñòèí. Ýòîò íåìåöêèé óíèâåðñàëüíûé ãåíèé òîæå îäèí èç ñâåòî÷åé çàïàäíîé è ìèðîâîé êóëüòóðû, ïîêàçàâøèé íà ÷òî ñïîñîáíà  ïîýòè÷åñêàÿ ðå÷ü è ïîýçèÿ. Íåäàâíî îáðàùàëñÿ ê ýòîé òðàãåäèè ïðè íàïèñàíèè ñòàòüè «Âå÷íàÿ æåíñòâåííîñòü».

                ***

Âîïðåêè ðåêîìåíäàöèè Êóçüìû Ïðóòêîâà ïîïûòàëñÿ îáúÿòü íåîáúÿòíîå. Çàõîòåëîñü óâèäåòü ñóäüáó íàøåé ñòðàíû, íàøåãî íàðîäà, äà è ñâîþ ñîáñòâåííóþ  â ïåðñïåêòèâå òð¸õ èñòîðè÷åñêèõ ýïîõ: ïðîøëîé ãðåêî-ëàòèíñêîé, íàñòîÿùåé àíãëî-ñàêñîíñêîé è áóäóùåé ñëàâÿíî-ãåðìàíñêîé. Ñòðîèòåëüñòâî Ìîñòà ÷åðåç Áåçäíó ïðîäîëæàåòñÿ!..  Çàäà÷à äëÿ îäíîé ñòàòüè è òåì áîëåå îäíîãî ýññå ïðàêòè÷åñêè íåâûïîëíèìàÿ… íî ÿ  íà÷àë ýòîò òðóäíûé ðàçãîâîð î ñâÿçè âðåì¸í.  Íàñêîëüêî ýòî íà÷àëî óäà÷íî ñóäèòü ÷èòàòåëÿì, ìîæåò áûòü êòî-òî èç âàñ çàõî÷åò ïðîäåëàòü ýòîò ïóòü ñî ìíîé. ×òîáû ïîêðûòü òàêèå áîëüøèå ðàññòîÿíèÿ âðåìåíàìè ïðèä¸òñÿ ñêàêàòü ãàëîïîì — ãàëîïîì ïî Åâðîïàì.

Âïåðåäè åù¸ íåñêîëüêî ñòàòåé, íî â êîíöå êîíöîâ ìû ñ Áîæüåé ïîìîùüþ  è ïîìîùüþ Ïëàòîíà äîáåðåìñÿ äî íàøåãî âðåìåíè, âðåìåíè Èíòåðíåòà, âòîðîé åù¸ áîëåå ìàñøòàáíîé èíôîðìàöèîííîé ðåâîëþöèè è ðàññìîòðèì íîâûå ïðîÿâëåíèÿ çàêîíà ñîïðè÷àñòíîñòè. Âèðòóàëüíûé ìèð äóõîâíîé êóëüòóðû ñòàë ðàñøèðÿòüñÿ ôàíòàñòè÷åñêèìè è äàæå óãðîæàþùèìè òåìïàìè, è â í¸ì  ñòàëî ïîÿâëÿòüñÿ âñ¸ áîëüøå èíôîðìàöèîííîãî ìóñîðà. Íóæíî ïîñòàðàòüñÿ ïîíÿòü, êàê è ÷åì ìû ñåãîäíÿ æèâ¸ò è êàê ìåíÿåòñÿ íàøå ñîçíàíèå, è ñ êàêèìè íàäåæäàìè ìîæíî æèòü äàëüøå….

Источник

Трижды счастливы души, которым дано
Подняться до истин подобных и звездное небо измерить!
Взорам их без помех дальние звезды открылись,
В цепи прочные мысли своей ширь эфира они заковали.
Так люди достигли небес — не как встарь,
В тщетной гордыне взгромоздивши горы на горы.

Овидий

Прочтите эти фрагменты из сочинения аристотеля сократ не считал отдельными от вещей Любая цивилизация, достойная так называться, занимается поиском истин. Мыслящие люди не могли не пытаться понять многообразие явлений природы, разгадать тайну появления на Земле человека, постичь смысл жизни и выяснить предназначение человека. Во всех древних цивилизациях, кроме одной, ответы на эти вопросы давались религиозными лидерами и принимались всеми. Единственным исключением была цивилизация, созданная древними греками. Греки совершили открытие, величайшее из когда-либо совершенных человеком: они открыли могущество разума. Именно греки классического периода, достигшего наивысшего расцвета в период VI-III вв. до н.э., поняли, что человек наделен способностью мыслить, наделен разумом, который, опираясь на наблюдение или опыт, способен открывать истины.

Нелегко ответить на вопрос о том, что привело греков к их открытию. Первые попытки осмыслить окружающий человека мир были сделаны в Ионии, греческих поселениях в Малой Азии, и многие историки пытались объяснить это сложившейся в Ионии общественно-политической обстановкой. Так, в Ионии была более свободная, чем в европейской Греции, политическая структура, что повлекло за собой определенное пренебрежение к традиционным религиозным верованиям. Однако наше знание греческой истории до VI в. до н.э. носит настолько фрагментарный характер, что невозможно дать сколько-нибудь исчерпывающее объяснение отмеченному феномену.

Со временем греки принялись размышлять над политическими системами, этикой, юриспруденцией, рациональными путями воспитания молодежи и многими другими видами человеческой деятельности. Их главный вклад, оказавший решающее влияние на всю последующую культуру, состоял в том, что они взялись за изучение законов природы. Прежде и греческая, и другие цивилизации древности рассматривали природу как нечто хаотичное, капризное и даже устрашающее. Все происходящее в природе было необъяснимо или приписывалось воле богов, умилостивить которых можно было молитвами, жертвоприношениями и другими ритуалами. Древние вавилоняне и египтяне, создавшие великие цивилизации за 3000 лет до н.э., заметили периодичность в движениях Солнца и Луны и даже разработали на этой основе календари, но не придавали своим открытиям особого значения. И эти исключительные по глубине и важности наблюдения не оказали решающего влияния на отношение людей к природе.

Греки осмелились взглянуть природе в лицо. Древнегреческие мыслители отвергли традиционные доктрины, веру в сверхъестественные силы, догму, сбросив путы, сдерживающие мысль. Греки первыми начали изучать разнообразные загадочные и сложные явления природы и предприняли попытку понять их. Свой разум они противопоставили хаосу на первый взгляд случайных явлений природы и вознамерились пролить на них свет.

Обладая беспредельной любознательностью и незаурядным мужеством, греки ставили вопросы (и находили ответы на них), которые служили пищей для серьезных размышлений и решались мыслителями высочайшего ранга. Лежит ли в основе всего, что происходит во Вселенной, некий единый план? Обязаны ли растения, животные, люди, планеты, свет, звук и т.д. своим появлением игре случая или же они являются частью какого-либо грандиозного плана? Обладая богатым воображением — что способствовало созданию нового взгляда на мир, — греки выработали концепцию Вселенной, ставшую основной на всех последующих этапах развития европейской мысли.

Греческие мыслители стали по-новому относиться к природе. Их отношение было рациональным, критическим и нерелигиозным. Греки отказались от мифов, равно как и от веры в богов, по своей прихоти правящих человеком и всем миром. Постепенно греческие мыслители создали учение об упорядоченной природе, бесперебойно функционирующей по единому плану. Все явления, доступные нашим органам чувств, — от движения планет до трепетания листьев на дереве — грекам удалось уложить в четкую, согласованную в деталях, понятную картину. Короче говоря, оказалось, что природа устроена рационально, и единый план, лежащий в ее основе, хотя и не поддается воздействию со стороны человека, вполне постижим.

Греки не только первыми принялись за поиск закона и порядка в природе, но и были первыми гениальными открывателями сокровенных схем, которым, как показывали наблюдения, следует природа. Так, греки дерзнули заняться поиском схемы, таящейся за грандиознейшими зрелищами, открытыми взору человека, — движением ослепительно сверкающего Солнца, сменой фаз Луны, чей лик являет богатейшую гамму оттенков, яркостью планет, бескрайней панорамой звездного неба, загадочными солнечными и лунными затмениями.

Первые попытки дать рациональное объяснение природы и устройства Вселенной предприняли ионийские философы в VI в. до н.э. Каждый из знаменитых философов этой эпохи: Фалес, Анаксимандр, Анаксимен, Гераклит и Анаксагор — пытался объяснить устройство Вселенной, принимая за основу какую-нибудь одну субстанцию. Фалес считал, например, что все состоит из воды, находящейся в газообразном, жидком или твердом состоянии. Объяснение многих явлений Фалес связывал с водой. Выбор его не столь неразумен, если учесть, что облака, туман, роса, дождь и град — различные состояния воды и что без воды нет жизни: она питает посевы и является основой органической жизни. Даже тело человека, как известно, на 90% состоит из воды.

Натурфилософия ионийцев представляла собой скорее набор дерзких умозаключений, хитроумных догадок и блестящих интуитивных прозрений, чем результат обширных и тщательно проведенных научных исследований. Философы ионийской школы так страстно стремились увидеть картину мира в целом, что обратились к широким обобщениям, минуя промежуточные этапы. Но вместе с тем они порвали с прежними представлениями, имевшими в основном мифологический характер, и предложили материалистическое, согласующееся с наблюдениями объяснение мироздания и природных явлений. Фантастические представления о природе ионийцы заменили рациональным подходом. Ионийцы дерзнули объять разумом Вселенную, перестав полагаться на богов, духов, призраков, демонов, ангелов и другие мистические силы, якобы управляющие явлениями природы. Квинтэссенцию воззрений ионийцев как нельзя лучше отражают слова Анаксагора: «Разум правит миром».

Решающим шагом, позволившим рассеять ореол таинственности и мистицизма, окружавший явления природы, и «навести порядок» в их кажущемся хаосе, стало применение математики. Этот шаг потребовал от греков не меньшей прозорливости, интуиции и глубины, чем вера в силу человеческого разума. План, по которому построена Вселенная, имеет математический характер — и только математика позволяет человеку открыть этот план.

Первой научной школой, предложившей свой вариант «математизированного плана» строения Вселенной, были пифагорейцы, возглавляемые Пифагором Самосским (около 585-500 гг. до н.э.). Пифагорийцы жили на юге Италии. Они черпали вдохновение и заимствовали свои взгляды из религиозных представлений греков, в которых центральное место отводилось очищению души и ее освобождению от скверны и узилища тела. Натурфилософия пифагорейцев носила ярко выраженный рациональный характер. Пифагорейцев поразило, что весьма различные в качественном отношении явления обладают одинаковыми математическими свойствами. Значит, решили пифагорейцы, именно математические свойства выражают сущность явлений. Если говорить более точно, то пифагорейцы видели сущность явлений в числе и числовых отношениях. В их объяснении природы числу отводилась роль начала начал. Пифагорейцы считали, что все тела состоят из фундаментальных частиц, «единиц бытия», которые в тех или иных комбинациях соответствуют различным геометрическим фигурам. В сумме эти единицы представляют материальный объект. Число было материей и формой Вселенной. Отсюда и основной тезис учения пифагорейцев: «Все вещи суть числа». А поскольку число выражало «сущность» всего, то объяснять явления следовало только с помощью чисел.

Учение пифагорейцев может показаться нам странным, потому что для нас числа — абстрактные понятия, а вещи — физические, или материальные, объекты. Привычное нам понятие числа возникло в результате абстрагирования — а ранним пифагорейцам эта абстракция была чужда. Для них числа были точками или частицами. Говоря о
треугольных, квадратных, пятиугольных и других числах, которые мы сегодня называем фигурными, пифагорейцы имели в виду наборы точек, камешков, или других мелких предметов, расположенных в форме треугольников, квадратов и других геометрических фигур (рис. 1.1-1.4).

Рис. 1.1. Треугольные числа.

Рис. 1.1. Треугольные числа.

Рис. 1.2. Квадратные числа.

Рис. 1.2. Квадратные числа.

Рис. 1.3. Пятиугольные числа.

Рис. 1.3. Пятиугольные числа.

Рис. 1.4. Шестиугольные числа.

Рис. 1.4. Шестиугольные числа.

Хотя дошедшие до нас фрагменты исторических документов не позволяют установить точную хронологию событий, не вызывает сомнения, что пифагорейцы, развив и усовершенствовав свои учения, начали рассматривать числа как абстрактные понятия, а объекты — как конкретные реализации чисел. Именно в смысле такого более позднего различия, по-видимому, надлежит понимать высказывание знаменитого пифагорейца V в. до н.э. Филолая: «Если бы ни число и его природа, ничто существующее нельзя было бы постичь ни само по себе, ни в его отношении к другим вещам… Мощь чисел проявляется, как нетрудно заметить… во всех деяниях и помыслах людей, во всех ремеслах и музыке».

Свести музыку к простым отношениям чисел пифагорейцам удалось после того, как они совершили два открытия: во-первых, что высота тона, издаваемого колеблющейся струной, зависит от ее длины и, во-вторых, что гармонические созвучия издают одинаково натянутые струны, длины которых относятся между собой как целые числа ([5], с. 393-434). Например, гармоническое созвучие издают две одинаково натянутые струны, из которых одна вдвое длиннее другой. На современном языке интервал между тонами, издаваемыми такими двумя струнами, называется октавой. Другое гармоническое созвучие издают две струны, длины которых относятся как 3:2. В этом случае более короткая струна издает ноту, которая на квинту выше тона, издаваемого более длинной струной. Пифагорейцы разработали знаменитую музыкальную шкалу. Мы не будем, подробно останавливаться на музыке греческого периода. Заметим лишь, что многие греческие математики, в том числе Евклид и Птолемей, посвятили музыке, в частности гармоническим созвучиям и построению музыкальной шкалы, специальные сочинения.

Движения планет пифагорейцы также свели к числовым отношениям. Они считали, что тела, двигаясь в пространстве, издают звуки. Должно быть, на эту мысль их навело наблюдение: камень, раскручиваемый на веревке, со свистом разрезает воздух. Пифагорейцы полагали, что быстро движущееся тело издает более высокий звук, чем тело, движущееся медленно. Согласно астрономическим воззрениям пифагорейцев, планеты движутся тем быстрее, чем дальше они находятся от Земли. Звуки, издаваемые планетами, изменяются в зависимости от удаления от Земли и образуют гармоническое созвучие. Но эта «музыка сфер», подобно всякой гармонии, сводится к числовым отношениям, поэтому и движения планет также сводятся к числовым отношениям. Мы не слышим музыку небесных сфер потому, что привыкли к ней с самого рождения.

Другие явления природы также были сведены пифагорейцами к числам. Особую роль в учении пифагорейцев играли числа 1, 2, 3 и 4, образовывавшие тетрактис, или четверицу. По преданию, клятва пифагорейцев гласила: «Клянусь именем Тетрактис, ниспосланной нашим душам. В ней источник и корни вечно цветущей природы». Пифагорейцы считали, что все объекты в природе состоят из четверок, таких, как четыре геометрических элемента: точка, линия, поверхность и тело. Впоследствии Платон придавал особое значение четверке материальных элементов: земле, воздуху, огню и воде.

Сумма чисел, входящих в тетрактис, равна десяти, поэтому десять считалось идеальным числом и символизировало Вселенную. А поскольку число десять идеально, то в небесах должно было быть ровно десять тел. Поэтому пифагорейцы ввели центральный огонь, вокруг которого обращаются Земля, Солнце, Луна и пять известных в древности планет, а также Противоземля, расположенная по другую сторону от центрального огня. Центральный огонь и Противоземля невидимы, потому что поверхность Земли, на которой мы живем, скрывает их от нас. Вряд ли уместно входить в детали пифагорейской картины мира. Главное заключается в том, что пифагорейцы пытались построить астрономическую теорию на основе числовых отношений.

После того как пифагорейцы «свели» астрономию и музыку к числу, музыка и астрономия оказались связанными с арифметикой и геометрией и все четыре дисциплины стали считаться математическими. Они вошли в программу общего образования, причем это положение сохранилось вплоть до средневековья. В средние века комплекс общеобразовательных дисциплин, состоящий из арифметики, геометрии, музыки и астрономии, получил название квадривиум.

Общий итог пифагорейского отождествления числа и реального мира подведен в «Метафизике» Аристотеля:

В числах пифагорейцы усматривали (так им казалось) много сходного с тем, что существует и возникает, — больше, чем в огне, земле и воде (например, такое-то свойство чисел есть справедливость, а такое-то — душа и ум, другое — удача, и, можно сказать, в каждом из остальных случаев точно так же); так как далее они видели, что свойства и соотношения, присущие гармонии, выразимы в числах; так как, следовательно, им казалось, что все остальное по природе своей явно уподобляемо числам и что числа — первое во всей природе, то они предположили, что элементы чисел суть элементы всего существующего и что все небо есть гармония и число.

([6], т. 1, с. 75-76.)

Натурфилософию пифагорейцев лишь с большой натяжкой можно назвать состоятельной. Эстетические соображения, к которым примешивается навязчивое стремление найти числовые соотношения, не могли не приводить к утверждениям, выходящим за пределы реальных наблюдений. Пифагорейцам не удалось сколько-нибудь существенно продвинуть ни одну из областей физической науки. С полным основанием их теории можно было бы назвать поверхностными. Но то ли по счастливому стечению обстоятельств, то ли благодаря гениальной интуиции пифагорейцам удалось сформулировать два тезиса, общезначимость которых подтвердило все последующее развитие науки: во-первых, что основополагающие принципы, на которых зиждется мироздание, можно выразить на языке математики; во-вторых, что объединяющим началом всех вещей служат числовые отношения, которые выражают гармонию и порядок природы. Современная наука разделяет пифагорейскую приверженность числу, хотя, как мы увидим далее, современные теории представляют собой гораздо более искусную форму пифагореизма.

Более поздних философов, пришедших на смену пифагорейцам, не в меньшей мере интересовали природа реальности и математический план, лежащий в ее основе. Особое место среди преемников пифагорейцев занимают Левкипп (V в. до н.э.) и Демокрит (ок. 460-370 гг. до н.э.), наиболее отчетливо для своего времени сформулировавшие атомистическое учение. Согласно философии, которой они придерживались, мир состоит из бесконечного числа простых и вечных атомов. Атомы отличаются по форме, размерам, твердости, порядку и расположению. Все, что мы видим вокруг, представляет собой ту или иную комбинацию атомов. Хотя геометрические величины, например, отрезок прямой, бесконечно делимы, атомы являются мельчайшими, не поддающимися дальнейшему дроблению частицами. Одни свойства тел, такие, как форма, размеры или твердость, определяются свойствами атомов. Другие, как, например, вкус, тепло или цвет, определяются не самими атомами, а воздействием атомов на того, кто испытывает ощущения. Чувственное восприятие ненадежно, так как оно существенно зависит от индивидуума. Подобно пифагорейцам, атомисты утверждали, что реальность, лежащую в основе постоянно меняющегося многообразия физического мира, можно выразить на языке математики. Кроме того, атомисты считали, что все происходящее в мире строго предопределено математическими законами.

Самой влиятельной после пифагорейцев группой мыслителей, расширившей и распространившей учение о математическом плане, лежащем в основе природы, были платоники, возглавляемые, как о том говорит название этой школы, Платоном Афинским. Хотя Платон (427-347 гг. до н.э.) и заимствовал некоторые фрагменты учения пифагорейцев, в достопамятном IV в. до н.э. он был ведущей фигурой духовной жизни Греции. Платон основал в Афинах Академию — центр, который привлек к себе ведущих мыслителей его времени и существовал в течение девяти столетий.

Вера Платона в рациональность устройства Вселенной, вероятно, лучше всего выражена в его диалоге «Филеб»:

Сократ… Начнем же хотя бы со следующего вопроса…

Протарх. С какого?

Сократ. Скажем ли мы, Протарх, что совокупность вещей и это так называемое целое управляется неразумной и случайной силой как придется, или же, напротив, что целым правит, как говорили наши предшественники, ум и некое изумительное, всюду вносящее лад разумение?

Протарх. Какое же может быть сравнение, любезнейший Сократ, между этими двумя утверждениями! То, что ты сейчас говоришь, кажется мне даже нечестивым. Напротив, сказать, что ум ускоряет все, достойное зрелище мирового порядка — Солнца, Луны, звезд и всего круговращения небесного свода; да и сам я не решился был утверждать и мыслить об этом иначе.

([7], с. 33-34.)

Более поздние пифагорейцы и платоники проводили резкое различие между миром вещей и миром идей. Тела и отношения в материальном мире несовершенны, преходящи и тленны, но существует другой, идеальный, мир, в котором истины абсолютны и неизменны. Именно эти истины и надлежит рассматривать философу. О физическом же мире мы можем иметь только мнения. Видимый, чувственный мир не более чем смутная, расплывчатая и несовершенная реализация идеального мира: «вещи суть тени идей, отбрасываемых на экран опыта». Реальность надлежит искать в идеях чувственных, в физических объектах. Платон сказал бы, что в лошади, в доме или в прекрасной женщине нет ничего реального. Реальность заключена в универсальном типе (идее) лошади, дома или прекрасной женщины. Непреходящее знание может быть получено только относительно чистых идеальных форм. Только такие идеи постоянны и неизменны, и знание относительно них прочно и неуничтожимо.

Платон утверждал, что реальность и рациональность физического мира могут быть постигнуты только с помощью математики идеального мира. То, что идеальный мир устроен на математических началах, не вызывало сомнений. Плутарх приводит знаменитое изречение Платона: «Бог всегда является геометром». В диалоге «Государство» Платон говорит о том, что «знание, к которому стремятся геометры, есть знание вечного, а не того, что тленно и преходяще». Математические законы платоники считали не только сущностью реальности, но и вечными и неизменными. Числовые отношения также были частью реальности, а скоплениям вещей отводилась роль подобия чисел. Если у ранних пифагорейцев числа были имманентны (внутренне присущи) вещам, то у Платона числа стали трансцендентны вещам.

Платон пошел дальше пифагорейцев в том, что хотел не только понять природу с помощью математики, но и заменить математикой природу. Он считал, что более проницательный взгляд на физический мир дал бы возможность открыть основные истины, которые позволили бы разуму уже самостоятельно достроить все остальное. С момента обнаружения первичных истин дальнейшее было бы чистой математикой. Математика заменила бы физическое исследование.

В «Жизни Марцелла» Плутарх сообщает, что знаменитые современники Платона Евдокс и Архит использовали физические соображения для «доказательства» математических истин. Но Платон с негодованием отвергал такие доказательства как подрывающие основы геометрии, ибо они построены не на чистых рассуждениях, а на чувственных восприятиях.

Отношение Платона к астрономии дает ясное представление о том, к какого рода знанию надлежало, по его мнению, стремиться. Астрономия, утверждал Платон, не должна заниматься изучением движений наблюдаемых небесных тел. Расположение светил на небе и их видимые движения достойны всяческого восхищения и поистине прекрасны, но одни лишь наблюдения и объяснения движений далеко еще не составляют истинной астрономии. Дабы достичь истинной астрономии, необходимо «предоставить небеса самим себе», ибо истинная астрономия изучает законы движения истинных звезд в математических небесах, несовершенным подобием которых является видимое небо. Платон поощрял приверженность теоретической астрономии, занятие которой услаждает разум, а не тешит глаз, ибо ее объекты воспринимаются разумом, а не зрением. Различные фигуры, которые глаз видит на небе, надлежит использовать только как вспомогательные чертежи в поисках высших истин. К астрономии мы должны подходить, как к геометрии, рассматривая ее как серию задач, лишь подсказываемых наблюдаемыми светилами. Применения астрономии в навигации, при составлении календарей и вычислении времени для Платона интереса не представляли.

Совершенно иную концепцию изучения реального мира и отношения математики к реальности развил Аристотель, хотя он и был учеником Платона и много у Платона почерпнул. Аристотель критиковал Платона за идею о двух различных мирах и за сведение естественных наук к математике. Аристотель был физиком в буквальном смысле этого слова. В материальных телах он видел первичную субстанцию и источник реальности. По Аристотелю, физика и наука в целом должны заниматься изучением физического мира и извлекать истину из этих исследований. Подлинное знание достигается на основе чувственного опыта с помощью интуиции и абстрагирования. Абстракции не существуют независимо от человеческого разума.

Аристотель неоднократно подчеркивал, что универсалии — общие понятия — абстрагированы от реальных вещей. Для получения этих абстракций «мы начинаем с вещей познаваемых и наблюдаемых и переходим к вещам менее наглядным, которые по своей природе более понятны и более познаваемы». Аристотель брал наглядные, чувственные качества вещей, выхолащивал их и возводил до независимых, абстрактных понятий.

Какое место занимала математика в развитой Аристотелем схеме вещей? Основополагающими в схеме Аристотеля были физические науки. Математике отводилась вспомогательная роль в изучении природы при описании таких внешних свойств, как форма и размеры. Кроме того, математика помогала объяснять причины тех явлений, которые можно наблюдать в материальном мире. Так, геометрия может помочь в объяснении наблюдений из области оптики и астрономии, а арифметические пропорции могут служить основой гармонии. Но математические понятия и принципы заведомо являются абстракциями, корни которых уходят в реальный мир. Поскольку же они абстрагированы из реального мира, то они применимы к нему. Человеческий разум обладает особой способностью приходить к таким идеализированным свойствам физических объектов, отправляясь от ощущений, и создаваемые им абстракции с необходимостью должны быть истинными.

Даже нашего беглого обзора взглядов тех философов, которые сформировали духовный мир греков, достаточно, чтобы понять главное: все они подчеркивали необходимость изучения природы для понимания и оценки лежащей в основе всего сущего реальности. Кроме того, со времен пифагорейцев почти все философы утверждали, что природа устроена на математических основах. К концу классического периода окончательно сформировалось учение о природе, основанной на математических принципах, и начался планомерный поиск математических законов. Хотя это учение отнюдь не предопределило все последующее развитие математики, получив достаточно широкое распространение, оно оказало влияние на величайших математиков, в том числе и на тех, кто непосредственно не разделял его. Из всех достижений умозрительных построений древних греков подлинно новаторской была концепция космоса, в котором все подчинено математическим законам, постигаемым человеческим разумом.

Греки преисполнились решимости доискаться до истин и, в частности до истин о математических основах природы. Как следует приступить к поиску истин и как при этом гарантировать, что поиск действительно приводит к истинам? Греки предложили «план» такого поиска. Хотя он создавался постепенно на протяжении нескольких веков (VI-III вв. до н.э.) и историки науки расходятся во мнениях относительно того, когда и кем этот план был впервые задуман, к III в. до н.э. «план поиска истин» был доведен до совершенства.

Математика в широком смысле слова, понимаемая как всевозможное использование чисел и геометрических фигур, родилась за несколько тысячелетий до того, как ей занялись греки классического периода. Она включает в себя достижения многих исчезнувших цивилизаций, среди которых наиболее выдающуюся роль сыграли культуры древнего Египта и Вавилона. Но во всех древних цивилизациях, за исключением греческой, математика еще не сформировалась в отдельную науку, у нее не было своей особой методологии, и она не ставила перед собой иных целей, кроме решения самых непосредственных, практических задач. Математика была своего рода инструментом, набором разрозненных нехитрых правил, позволявших людям удовлетворять повседневные запросы: составлять календари, назначать сроки проведения сельскохозяйственных работ, вести торговлю. Открытые методом проб и ошибок, на основе опыта и наблюдений, многие из этих правил были верны лишь приближенно. О математике догреческих цивилизаций в лучшем случае можно сказать, что она в известной мере продемонстрировала мощь, если не строгость, мышления и проявила больше упорства, чем блеска. Математику такого рода принято называть эмпирической. Эмпирическая математика египтян и вавилонян стала прелюдией к тому, что создали греки.

Хотя греческая культура не была полностью свободной от внешних влияний (греческие мыслители, совершая путешествия в Египет и Вавилон, знакомились там с достижениями местной науки) и хотя математике в современном смысле этого слова (даже в столь благоприятной интеллектуальной атмосфере древней Греции) еще предстояло пройти период созревания, то, что создали греки, значительно отличалось от того, что они по крупицам собрали из опыта своих предшественников.

Провозгласив своей целью поиск математических истин, греки не могли опираться на грубые, эмпирические, ограниченные, несвязные и во многих случаях приблизительные результаты, накопленные до них главным образом египтянами и вавилонянами. Сама математика, основные факты о числах и фигурах, должна была стать сводом абсолютных истин — и математические рассуждения, направленные на постижение истин о физических явлениях, например о движениях небесных тел, должны были приводить к неоспоримым результатам. Высокие цели намечены, но как их достичь?

Первый принцип, которого неуклонно придерживались греки, состоял в том, что математика должна иметь дело с абстракциями. Для философов, творцов греческой математики, носителями истины могли быть лишь перманентные, неизменяемые сущности и отношения. К счастью, человеческий разум, работу которого стимулируют наши органы чувств, может подняться до более высоких концепций — идей, вечных реалий и истинных объектов мышления. Предпочтение, отдаваемое греками абстракции, имело под собой и другую причину. Чтобы обрести мощь, математика должна охватывать в едином абстрактном понятии существенные черты всех физических реализаций этого понятия. Так, математическая прямая должна отражать наиболее существенные особенности натянутых нитей, краев линеек, границ сельскохозяйственных угодий и траекторий лучей света. Математическая прямая не должна, следовательно, иметь толщину, цвет, молекулярную структуру или испытывать натяжение. Греки вполне отчетливо и явно утверждали, что их математика имеет дело с абстракциями. В «Государстве» Платон говорит о геометрах следующее:

Разве ты не знаешь, что, хотя они используют видимые формы и рассуждают о них, мыслят они не о самих формах, а об идеалах, с которыми не имеют сходства; не о фигурах, которые они чертят, а об абсолютном квадрате и абсолютном диаметре… и что в действительности геометры стремятся постичь то, что открыто лишь мысленному взору?

Итак, математика должна заниматься прежде всего изучением таких абстрактных понятий, как точка, прямая и целое число. Другие понятия, например треугольник, квадрат и окружность, можно определить через основные понятия, которые, как отметил Аристотель, должны оставаться неопределимыми, ибо в противном случае у нас не было бы отправной точки. О степени изощренности греческой математики можно судить хотя бы по тому, что определяемые там понятия должны были иметь аналоги в реальности либо по доказанному, либо по построению. Так, нельзя было ввести по определению трисектор угла и доказывать о нем теоремы: трисектор мог бы и не существовать. И так как грекам не удалось решить задачу о трисекции любого угла при тех ограничениях, которые они накладывали на геометрические построения, то они так и не ввели понятия трисектора.{7}

Свои рассуждения о математических понятиях греки начинали с аксиом — истин, столь очевидных, что в справедливости их невозможно усомниться. Такие истины грекам были известны. Платон обосновал принятие аксиом своей теорией воспоминаний — анамнезисом. Как уже упоминалось, Платон считал объективно существующим мир идей. До того как человек появляется на свет, его душа обретается в мире идей и впитывает впечатления. Побуждаемая к воспоминаниям, душа затем восстанавливает накопленные ранее впечатления, чтобы признать истинность аксиом геометрии. Никакой земной опыт ей для этого не требуется. Аристотель подошел к проблеме иначе. Истинность аксиом, утверждает он во «Второй аналитике» ([8] гл. 18), мы познаем посредством безошибочной интуиции. Кроме того, аксиомы необходимы нам как основа для рассуждений. Если бы в своих рассуждениях мы использовали факты, истинность которых неизвестна, то для установления их истинности потребовались бы новые рассуждения, и так до бесконечности. В результате мы бесконечно «спускались» бы в наших доказательствах — но нигде не могли бы остановиться. Среди аксиом Аристотель различал общие понятия и постулаты. Общие понятия истинны во всех областях мысли. К их числу относятся такие утверждения, как «Если от равного отнять равные [части], то остаются равные же [части]» ([8], с. 199). Постулаты применимы к такой специфической области, как геометрия. Таково, например, утверждение «Две [разные] точки определяют прямую и притом только одну». Аристотель считал, что постулаты не обязательно должны быть самоочевидными, но если они не очевидны, то их истинность надлежит подтверждать выводимыми из них следствиями. Математики же требовали самоочевидности постулатов.

Из аксиом с помощью рассуждений выводятся заключения. Существует много типов рассуждений, например рассуждения по индукции, по аналогии и дедукции. Правильность заключения гарантирует лишь один из многих типов рассуждений. Заключение «Все яблоки красные», сделанное на основании того, что тысяча просмотренных яблок оказались красными, индуктивно и поэтому не абсолютно надежно. Заключение «Джон сможет окончить этот колледж», сделанное потому, что брат Джона, унаследовавший от родителей те же способности, окончил колледж, получено с помощью рассуждения по аналогии и заведомо не надежно. С другой стороны, дедуктивное рассуждение, несмотря на множество различных форм, гарантирует истинность заключения. Так, допуская, что все люди смертны и Сократ — человек, следует прийти к заключению, что Сократ смертен. Используемое в этом рассуждении правило логики является одной из форм суждения, которое Аристотель назвал силлогистическим выводом. К правилам дедуктивного рассуждения Аристотель относил также закон противоречия (никакое высказывание не может быть одновременно истинным и ложным) и закон исключенного третьего (любое высказывание должно быть либо истинным, либо ложным).

Аристотель, а вслед за ним и весь мир приняли за неоспоримую истину, что применение правил дедуктивного вывода к любым посылкам гарантирует получение заключений, не уступающих по надежности посылкам. Иначе говоря, если посылки истинны, то истинны и заключения. Следует отметить, в особенности для обсуждения в дальнейшем, что Аристотель абстрагировал правила дедуктивной логики из рассуждений, которыми тогда уже широко пользовались математики.{8} Дедуктивная логика — дитя математики.

Хотя почти все греческие философы считали дедуктивный вывод единственно надежным методом получения истины, Платон придерживался несколько иных взглядов. Не выдвигая возражений против дедуктивного доказательства, Платон тем не менее считал его поверхностным, поскольку математические аксиомы и теоремы существуют в некотором объективном, независимом от человека мире, и в соответствии с учением Платона об анамнезисе человеку необходимо лишь вспомнить эти аксиомы, чтобы сразу же распознать их неоспоримую истинность. Теоремы, если воспользоваться сравнением из диалога Платона «Теэтет», подобны птицам в птичнике. Они существуют сами по себе, и необходимо лишь «схватить» их. В диалоге Платона «Менон» Сократ с помощью искусно поставленных вопросов вытягивает из молодого раба утверждение, что площадь квадрата, построенного на гипотенузе равнобедренного прямоугольного треугольника, вдвое больше площади квадрата, построенного на любом из катетов. Сократ торжествующе заключает, что искусно поставленные вопросы помогли рабу, никогда не изучавшему геометрию, вспомнить теорему.

Важно правильно оценивать, сколь радикальной была приверженность дедуктивному доказательству. Предположим, что некий ученый, измерив сумму углов ста различных треугольников, отличающихся расположением, размерами и формой, обнаружил, что в пределах точности измерений сумма углов всегда оказывается равной 180°. Разумеется, ученый решил бы, что сумма углов любого треугольника равна 180°. Но его доказательство было бы индуктивным, а не дедуктивным — и поэтому неприемлемым с точки зрения математики. Он мог бы точно так же проверить сколько угодно четных чисел и убедиться, что каждое из них представимо в виде суммы двух простых чисел. Но подобная проверка не является дедуктивным доказательством, и ее результат не сочли бы за математическую теорему. Итак, мы видим, что дедуктивность доказательства — требование весьма ограничивающее. Тем не менее греческие математики, бывшие в большинстве своем философами, упорно настаивали на исключительном использовании дедуктивных рассуждений, так как именно дедукция приводит к абсолютным истинам, к вечным ценностям.

Предпочтение, отдаваемое философами дедуктивным рассуждениям, обусловлено еще одной причиной. Философов интересуют лишь самые общие факты, касающиеся человека и физического мира, а чтобы установить такие универсальные истины, как то, что человек по существу добр, что в мире царит порядок или что человеку есть ради чего жить, дедуктивный вывод из подходящих исходных принципов осуществим в гораздо большей мере, чем индукция или рассуждение по аналогии.

Еще одну причину того, что греки классического периода отдавали предпочтение дедукции, можно усмотреть в организации их общества. Философией, математикой и искусством, естественно, увлекались прежде всего состоятельные люди, а не те, кто занимался физическим трудом. Все домашнее и общественное хозяйство держалось на рабах, метеках (свободных людях, не имевших, однако, гражданских прав){9} и на свободных гражданах — ремесленниках; они же представляли все важнейшие профессии. Образованные свободные граждане не занимались физическим трудом и редко участвовали в торговых сделках. Платон провозгласил, что профессия лавочника недостойна свободнорожденного, и предложил подвергать наказанию всякого гражданина, который унизит себя подобным занятием, как совершившего преступление. Аристотель утверждал, что в идеальном государстве ни один гражданин (в отличие от рабов) не должен заниматься никаким ремеслом. Беотийцы (одно из греческих племен) запрещали тем, кто запятнал себя участием в торговых сделках, в течение десяти лет занимать общественные должности. В таком обществе эксперимент и наблюдение были мыслителям чужды. Считалось, что источники такого рода не могут помочь получить результаты научного, в частности математического, характера.

Хотя приверженность греков дедуктивному доказательству имела под собой немало оснований, не вполне ясно, кто из философов или какая группа мыслителей впервые продемонстрировали эту приверженность. Наши знания учений и трудов философов — до Сократа — носят, к сожалению, весьма фрагментарный характер, и, хотя на этот счет неоднократно высказывались различные мнения, ни одно из них не получило общего признания. Мы можем лишь с уверенностью утверждать, что во времена Аристотеля требование дедуктивности соблюдалось неукоснительно, так как Аристотель, формулируя в явном виде стандарты строгости, отмечает необходимость неопределяемых терминов и правил логического вывода.

Насколько удалось грекам осуществить свой план установления математических законов Вселенной? К счастью, лучшие достижения греческой математики, созданной усилиями Евклида, Аполлония, Архимеда и Клавдия Птолемея, дошли до нас. Хронологически все эти авторы относятся ко второму великому периоду греческой культуры, получившему название эллинистического или александрийского (300 г. до н.э. — 600 г. н.э.). В IV в. до н.э. царь Филипп Македонский предпринял попытку покорить персов, господство которых распространялось на весь Ближний Восток. Персы были традиционными врагами европейских греков. Филипп был убит, и на трон вступил его сын Александр. Александр Македонский разгромил персов и перенес культурный центр своей безмерно расширившейся империи в новый город, который он с присущей ему «скромностью» назвал в свою честь Александрией. Александр Македонский умер в 323 г. до н.э., но его план создания нового центра подхватили и продолжили его преемники в Египте, вошедшие в историю под именем династии Птолемеев.

Достоверно установлено, что Евклид жил и преподавал в Александрии около 300 г. до н.э. (сам Евклид скорее всего получил образование в Платоновской Академии в Афинах). Это почти единственная информация, которой мы располагаем о частной жизни Евклида. Свои труды Евклид облекал в форму обширных систематических дедуктивных обзоров отдельных открытий многих греческих авторов классического периода. В главном труде Евклида — «Началах» излагаются основные свойства пространства и пространственных фигур.

«Началами» Евклида отнюдь не исчерпывается его вклад в развитие геометрии пространства. Он посвятил коническим сечениям не дошедшее до нас сочинение, а уроженец города Перга в Малой Азии Аполлоний (262-190 гг. до н.э.), изучавший математику в Александрии, продолжил исследование параболы, эллипса и гиперболы и написал по этому предмету классический труд — «Конические сечения».

Архимед (287-212 гг. до н.э.), возможно получивший образование в Александрии{10}, но живший на Сицилии, добавил к чисто геометрическим достижениям греков трактаты: «О шаре и цилиндре», «О коноидах и сфероидах» и «Квадратура параболы», посвященных вычислению площадей и объемов сложных фигур и тел по методу, предложенному Евдоксом (390-337 гг. до н.э.) и получившему впоследствии название метод исчерпывания. В наши дни подобные задачи решаются методами интегрального исчисления.

Греки внесли еще один крупный вклад в изучение пространства и пространственных фигур: они создали тригонометрию. Ее основы были заложены Гиппархом, который жил на Родосе и в Александрии и умер около 125 г. до н.э. Его труд был продолжен Менелаем (ок. 98 г. н.э.), а полное и вполне авторитетное изложение астрономии дал египтянин Клавдий Птолемей (умер в 168 г. н.э.), работавший в Александрии. Главный труд Птолемея «Большое математическое построение астрономии» более известен под арабским вариантом названия — «Альмагест».{11} Тригонометрия занимается изучением количественных соотношений между сторонами и углами треугольника. Греков интересовали главным образом треугольники на поверхности сферы со сторонами, образованными дугами больших кругов (так называются круги, плоскость которых проходит через центр сферы), поскольку именно такие сферические треугольники находили применение при изучении движений планет и звезд, перемещавшихся, как считали греки, по дугам больших кругов. Но ту же теорию можно «перенести» и на случай треугольников на плоскости. Именно этот вариант — плоская тригонометрия — входит в программу современной средней школы. Введение тригонометрии потребовало весьма основательных познаний в арифметике и даже некоторого знакомства с алгеброй. В дальнейшем (гл. V) мы узнаем о достижениях греков в этих областях математики.

Достигнутые успехи превратили математику из свода неясных, эмпирических, разрозненных фрагментов в блестящую, обширную, систематическую и глубокую науку. Классические труды Евклида, Аполлония и Архимеда («Альмагест» Птолемея является исключением), посвященные изучению свойств пространства и пространственных фигур, могут показаться весьма специальными и не позволяют составить верное представление о более широкой значимости излагаемого в них материала. Может создаться впечатление, что эти чисто геометрические сочинения имеют весьма косвенное отношение к раскрытию истинных тайн природы. Ведь все классические труды посвящены лишь изложению формализованной, изысканной, дедуктивной математики. В этом отношении греческие математические тексты не отличаются от современных учебников и монографий по математике. Авторы таких книг видят свою главную задачу в организации и связном изложении полученных математических результатов и считают излишним как-либо обосновывать важность излагаемых разделов науки и игнорируют возможные эвристические соображения и разбор частных случаев, подкрепляющих правдоподобность доказываемых теорем, а также умалчивают о возможных применениях своих конструкций. Многие историки науки, специализирующиеся на изучении греческой математики классического периода, склонны поэтому считать, что математики той эпохи занимались математикой ради математики, и в подтверждение своих слов ссылаются на два величайших компилятивных сочинения классического периода — «Начала» Евклида и «Конические сечения» Аполлония. Но те, кто так утверждает, чрезмерно сужают поле зрения. Ограничиваться рассмотрением только «Начал» и «Конических сечений» — это то же самое, что, исходя из одной лишь работы Ньютона о разложении бинома, утверждать, что Ньютон был чистым математиком.

Подлинной целью греков было исследование природы. Этой цели служило все — даже геометрические истины высоко ценились лишь постольку, поскольку они были полезны при изучении физического мира. Греки понимали, — что в структуре Вселенной воплощены геометрические принципы, первичным компонентом которых является пространство. Именно поэтому исследование пространства и пространственных фигур явилось существенным вкладом в изучение природы. Геометрия входила составной частью в более широкую программу космологических исследований. Например, изучение сферической геометрии было предпринято, когда астрономия приобрела математический характер, что произошло во времена Платона. Греческое слово «сфера» (шар) у пифагорейцев имело тот же смысл, что и (тогда еще не существовавшее) слово «астрономия». Сочинение Евклида «Феномены», посвященное сферической геометрии, предназначалось для использования в астрономии. Подобные факты и более полное знание того, как происходило развитие математики в последующие времена, позволяют утверждать, что и у греков к постановке математических проблем приводили естественнонаучные исследования и что математика была неотъемлемой частью изучения природы. Чтобы прийти к такому выводу, не нужно строить умозрительные заключения — достаточно выяснить, чего именно удалось достигнуть грекам в исследовании природы и кому принадлежат самые крупные достижения.

Величайший успех в области собственно физической науки выпал на долю астрономии. Платон, хорошо осведомленный о впечатляющем числе астрономических наблюдений, проведенных в Древнем Египте и Вавилоне, неоднократно подчеркивал, что египтяне и вавилоняне не располагали основополагающей, обобщающей теорией, которая позволила бы объяснить наблюдаемые нерегулярные движения планет. Положение дела попытался «исправить» некогда учившийся в Академии Евдокс, чья чисто геометрическая работа включена в V и XIII книги «Начал» Евклида. Полученное Евдоксом решение составило первую в истории науки в разумных пределах завершенную астрономическую теорию.

Мы не станем подробно описывать теорию Евдокса. Скажем лишь, что это была сугубо математическая теория, рассматривавшая движения взаимодействующих сфер. За исключением сферы неподвижных звезд, все сферы в теории Евдокса были не материальными телами, а математическими конструкциями. Евдокс даже не пытался установить, какие силы вынуждают сферы вращаться так, как они, по его утверждению, вращались. Теория Евдокса весьма современна нам по духу, ибо и в настоящее время целью науки зачастую считается математическое описание, а не физическое объяснение. Теория Евдокса была превзойдена теорией, создание которой принято приписывать трем величайшим астрономам-теоретикам: Аполлонию, Гиппарху и Птолемею. Эта теория вошла в «Альмагест» Птолемея.

Никакие труды Аполлония по астрономии до нашего времени не дошли. Однако различные греческие авторы, в том числе Птолемей (в XII книге «Альмагеста»), ссылаются на его результаты. Как астроном, Аполлоний пользовался такой известностью, что получил прозвище ε (эпсилон), поскольку он много занимался движением Луны, а Луну греческие астрономы обозначали буквой ε. До нас дошло лишь одно небольшое астрономическое сочинение Гиппарха, но в «Альмагесте» Птолемея мы находим ссылки на Гиппарха и восхваления в его адрес.

Основная схема того, что теперь принято называть птолемеевой системой мира, вошла в греческую астрономию в период между работами Евдокса и Аполлония. Согласно этой схеме, планета P движется с постоянной скоростью по окружности с центром S, в то время как центр S в свою очередь движется по окружности, центр которой совпадает с Землей E (рис. 1.5). Окружность, по которой движется точка S, называется деферентом, окружность, которую описывает планета P, — эпициклом. Точка S для некоторых планет совпадает с Солнцем, а в остальных случаях это просто математическая точка. Направления, в которых движутся точки P и S, могут как совпадать, так и быть противоположными. Например, в случае Солнца и Луны точки S и P движутся по окружностям в противоположные стороны.

Рис. 1.5. Эпицикл и деферент.

Рис. 1.5. Эпицикл и деферент.

Для описания движений некоторых планет Птолемей несколько видоизменил описанную схему. Подходящим образом выбирая радиусы эпицикла и деферента, скорости движения тела по эпициклу и скорости движения эпицикла по деференту, Гиппарх и Птолемей смогли получить описания движений небесных тел, хорошо согласующиеся с результатами астрономических наблюдений того времени. Со времен Гиппарха лунное затмение можно было бы предсказать с точностью до одного-двух часов, хотя солнечные затмения удавалось предсказывать менее точно. Такие предсказания стали возможными, потому что Птолемей применил тригонометрию, разработанную им, по его собственному признанию, для астрономии.

Как и Евдокс, Птолемей отчетливо сознавал (и это необходимо особо отметить, имея в виду нашу главную тему — поиск истин), что его теория представляет собой не более чем удобное математическое описание, согласующееся с наблюдениями, и не обязательно должна отражать истинный механизм движения планет. При описании движений некоторых планет Птолемею приходилось рассматривать несколько альтернативных схем, и он отдавал предпочтение той, которая была проще с точки зрения математики. В XIII книге «Альмагеста» Птолемей утверждает, что астрономия должна стремиться к возможно более простой математической модели. Но христианский мир принял математическую модель Птолемея за абсолютную истину.

Теория Птолемея дала первое полное, в разумных пределах, подтверждение постоянства и неизменности природы и была воспринята как окончательное решение поставленной Платоном проблемы объяснения видимых движений небесных тел. Никакой другой из полученных в греческую эпоху результатов не может соперничать с «Альмагестом» по глубине влияния на представления о Вселенной, и ни одно сочинение, за исключением «Начал» Евклида, не обрело столь беспрекословного авторитета.

Разумеется, в нашем кратком очерке греческой астрономии не названы многие другие достижения античных астрономов и не дано полного представления о глубине и размахе свершений тех, кого мы здесь упомянули. Греческая астрономия достигла высокого уровня развития и наглядности и весьма широко применяла математику. Кроме того, почти каждый греческий математик, в том числе и такие мастера, как Евклид и Архимед, занимался астрономией.

Постижение физических истин не закончилось на геометрии пространства и астрономии. Греки заложили также основы механики. Механика изучает движение тел, которые можно рассматривать как материальные точки, движение протяженных тел и силы, вызывающие эти движения. В своей «Физике» ([6], т. 3, с. 59-262) Аристотель свел воедино все высшие достижения греческой механики. Как и вся аристотелева физика, его механика опирается на рациональные самоочевидные принципы, согласующиеся с наблюдениями. Хотя эта теория сохранила влияние на протяжении почти двух тысячелетий, мы не останавливаемся на ее изложении, так как она была полностью вытеснена механикой Ньютона. Существенными дополнениями к аристотелевой теории движения стали работы Архимеда по определению центров тяжести тел и его теория рычага. Во всей этой деятельности для нас наиболее существенна ведущая роль математики; тем самым получило подтверждение всеобщее убеждение в том, что в постижении законов природы первостепенное значение имеет математика.

Не меньший интерес, чем астрономия и механика, вызвала оптика. Основы этой науки также были заложены греками. Почти все греческие философы, начиная с пифагорейцев, строили умозрительные заключения о природе света, зрения и цвета, но нас интересуют математические достижения в этой области. Первым было априорное утверждение Эмпедокла (около 490 г. до н.э.) из Агригента — города на острове Сицилия — о том, что свет распространяется с конечной скоростью. Хронологически первыми систематическими исследованиями света, сохранившимися до нашего времени, стали сочинения Евклида «Оптика» и «Катоптрика»{12}. В «Оптике» Евклид рассматривает проблемы зрения и использования зрения для определения размеров различных предметов. В «Катоптрике» (теории зеркал) показано, как ведут себя лучи света при отражении от плоских, выпуклых и вогнутых зеркал и как ход лучей сказывается на том, что мы видим. Как и «Оптика», «Катоптрика» начинается с определений, которые в действительности являются постулатами. Теорема I (аксиома в современных учебниках и монографиях), играющая основополагающую роль в геометрической оптике известна как закон отражения. Она утверждает, что угол α образуемый с поверхностью зеркала лучом света, падающим на зеркало из точки P, равен углу, образуемому с поверхностью зеркала отраженным лучом (рис. 1.6). Евклид также установил закон падения для луча, падающего на выпуклое и вогнутое зеркала: в точке касания Евклид заменил зеркало касательной плоскостью R (рис 1.7) «Оптика» и «Катоптрика» — сочинения математические не только по содержанию, но и по своей структуре. Основное место в них, как и в «Началах» Евклида, отводится определениям, аксиомам и теоремам.

Рис. 1.6. Отражение от плоского зеркала.

Рис. 1.6. Отражение от плоского зеркала.

Рис. 1.7. Отражение от выпуклого зеркала.

Рис. 1.7. Отражение от выпуклого зеркала.

Математик и инженер Герон (I в.) вывел из закона отражения важное следствие. Если P и Q на рис. 1.6 — любые две точки, расположенные по одну сторону от прямой ST, то из всех путей, ведущих из точки P к прямой ST, a затем к точке Q, кратчайший соответствует такому положению точки R, при котором отрезки прямых PR и QR образуют с прямой ST равные углы. Следовательно, луч света, идущий из точки P к зеркалу и затем к точке Q, распространяется по кратчайшему пути. Отсюда ясно, что природа весьма «сведуща» в геометрии и использует ее с наибольшей пользой. Теорема, которую мы только что воспроизвели, заимствована нами из «Катоптрики» Герона, где рассмотрено также отражение луча света от вогнутых и выпуклых зеркал, а также от комбинаций зеркал.

Об отражении света от зеркал различной формы было написано великое множество работ. Среди ныне безвозвратно утерянных сочинений — «Катоптрика» Архимеда, «О зажигательном зеркале» Аполлония (около 190 г. до н.э.) и «О зажигательных зеркалах» Диоклеса (около 190 г. до н.э.). Зажигательные зеркала были вогнутыми и имели форму сферического сегмента параболоида вращения (поверхности, образованной вращением параболы вокруг ее оси) и эллипсоидов вращения. Аполлонию было известно, а в книге Диоклеса содержалось доказательство, что параболическое зеркало, отражая свет от источника света, помещенного в его фокусе, собирает лучи в пучок, параллельный оси зеркала (рис. 1.8). Наоборот, если пучок падающих лучей направить параллельно оси параболического зеркала, то после отражения лучи соберутся в фокусе. Собранные в фокусе солнечные лучи вызывают резкий разогрев и способны зажечь помещенный в фокусе горючий материал, откуда и название — зажигательное зеркало. По преданию, Архимед, воспользовавшись этим свойством зажигательных зеркал, сконцентрировал солнечные лучи на римских судах, блокировавших с моря его родной город Сиракузы, и поджег неприятельский флот. Аполлонию были известны отражательные свойства и других конических сечений. Он знал, например, что все лучи, выходящие из одного фокуса эллиптического зеркала, после отражения собираются в другом фокусе. В книге III «Конических сечений» приведены соответствующие геометрические свойства эллипса и гиперболы.

Рис. 1.8. Отражение от параболического зеркала.

Рис. 1.8. Отражение от параболического зеркала.

Греки заложили основы многих других наук. Особенно велика их роль как основоположников географии и гидростатики. Эратосфен из Кирены (около 284-192 гг. до н.э.), один из наиболее образованных людей античности, директор Александрийской библиотеки, вычислил расстояния между многими населенными пунктами на той части Земли, которая была известна древним грекам. Ему также принадлежит широко известное ныне вычисление длины окружности Земли. В своей «Географии» Эратосфен помимо описаний используемых им математических методов объяснил причины изменений, происходящих на поверхности Земли.

Самым обширным сочинением по географии была «География» Птолемея в восьми книгах. В ней Птолемей не только дополнил и расширил труд Эратосфена, но и определил положение на поверхности Земли восьми тысяч мест, указав те самые их широты и долготы, которыми мы пользуемся и поныне. Птолемей изложил также методы составления карт, применяемые и в современной картографии, в частности метод стереографической проекции. Во всех трудах по географии основную роль играла сферическая геометрия, которую греки применяли с IV в. до н.э.

Гидростатика занимается изучением давления, оказываемого жидкостью на погруженное в нее тело. Здесь основополагающим трудом по праву считается сочинение Архимеда «О плавающих телах». Как и все остальные сочинения, о которых мы упоминали, оно чисто математическое как по своему подходу, так и по способу получения результатов. В частности, именно в этом сочинении сформулирован знаменитый принцип, известный ныне под названием закона Архимеда, который гласит, что на погруженное в жидкость тело действует выталкивающая сила, равная весу вытесненной телом жидкости. Таким образом, мы обязаны Архимеду объяснением того, каким образом человек может остаться на плаву в мире сил, стремящихся утопить его.

Хотя в александрийский период дедуктивный подход к математике и математическому изложению законов природы играет главенствующую роль, следует отметить, что в отличие от своих предшественников классического периода александрийцы не отказывались от экспериментов и наблюдений. Так, александрийцы использовали результаты высокоточных астрономических наблюдений, которые в течение двух тысячелетий производили вавилоняне. Гиппарх составил каталог звезд, наблюдавшихся в его время. Среди изобретений александрийцев (сделанных главным образом Архимедом, а также математиком и инженером Героном) мы находим солнечные часы, астролябии и устройства для использования энергии пара и воды.

Особую известность приобрел Александрийский музей, основанный непосредственным преемником Александра Македонского в Египте — Птолемеем Сотером. Музей стал родным домом ученых; его библиотека насчитывала около 400 тыс. томов. Поскольку ее хранилища не могли вместить все рукописи, еще 300 тыс. томов были размещены в храме Сераписа. Ученые не только занимались наукой, но и проводили занятия с учениками.

Своими математическими трудами и многочисленными исследованиями греки существенно подкрепили тезис о том, что Вселенная зиждется на математических принципах. Математика внутренне присуща природе, является истиной о структуре природы, или, если воспользоваться выражением Платона, реальностью о физическом мире. Закон и порядок существует в природе, и математика — ключ к пониманию этого порядка. Более того, человеческий разум способен проникнуть в сокровенный план природы и открыть математическую структуру Вселенной.

Толчком к созданию концепции логического, математического подхода к познанию природы послужили, по-видимому, «Начала» Евклида. Хотя сочинение Евклида предназначалось для изучения физического пространства, структура самого сочинения, его необычайное остроумие и ясность изложения стимулировали аксиоматическо-дедуктивный подход не только к остальным областям математики, например к теории чисел, но и ко всем естественным наукам. Через «Начала» Евклида понятие логической структуры всего физического знания, основанного на математике, стало достоянием интеллектуального мира.

Тем самым греки установили союз математики и изучения явлений природы, который стал фундаментом всей современной науки. Вплоть до конца XIX в. поиск математических принципов, лежащих в основе природы, был поиском истины. Глубокое убеждение в том, что математические законы открывают истины о природе, привлекало к математике самых глубоких и возвышенных мыслителей.

7.
С этой точки зрения характерно, что Предложение 1 евклидовых «Начал» содержит построение равностороннего треугольника, что единственно оправдывает данное несколько ранее определение такого треугольника (ср. [25], с. 13, 15-16).

8.
Так, например, еще Платон весьма высоко ценил логический метод «доказательства от противного», при котором установление истинности предложения p начинается с предпосылки «пусть p неверно», и из этой предпосылки выводится противоречие [так, пифагорейское доказательство иррациональности √2 (в наших обозначениях) начинается с утверждения: «Пусть √2 = m/n — рационально…»]. Общую форму этому методу придал, как будто, основатель так называемой элейской школы в древнегреческой философии Парменид (V в. до н.э.), глубоко почитавшийся Платоном (ему посвящен диалог Платона «Парменид»).

9.
Укажем, однако, что статут «временно поселившихся лиц», или метеков, имели в Афинах периода их расцвета и многие выдающиеся ученые — назовем хотя бы имена Аристотеля из Стагира, Евдокса Родосского, Демокрита Абдерского, Гиппократа Хиосского (математик) или Гиппократа Косского (врач).

10.
Во всяком случае, Архимед был тесно связан с александрийскими учеными, в частности, хорошо известна его дружба (и переписка) с Эратосфеном.

11.
От греческого слова μεγιση — величайший; это название хорошо характеризует отношение арабских ученых к замечательному произведению Птолемея.

12.
Возможно, что вариант «Катоптрики», которым мы располагаем сегодня, в действительности представляет собой компиляцию работ нескольких авторов, в том числе и Евклида.

Источник

Дата публикации: .

platonПлатон, стоявший у истоков теоретической педагогики, сформулировал вечные педагогические истины: о месте воспитания и обучения в развитии человека, о роли образования в жизни каждого человека и общества, о целях и способах педагогической деятельности и многие другие.

Произведения Платона проникнуты гуманизмом, верой в способность человека реализовать себя. Многие педагогические произведения Платона созвучны нашему времени: основные положения платоновской педагогики делают ее необходимой составной частью всякой современной педагогической системы.

Корнетов Григорий БорисовичКорнетов Григорий Борисович,

доктор педагогических наук,

Москва.

Творчество великого древнегреческого мыслителя Платона вот уже третье тысячелетие будоражит умы и чувства людей. По силе воздействия на духовно-интеллектуальное развитие человечества Платон стоит в одном ряду с такими легендарными личностями, как Будда и Конфуций, Христос и Мухаммад. Его произведения, высокохудожественные по форме и глубокие по содержанию, и сегодня являют собой недосягаемую вершину торжества мощи человеческого духа, пытающегося охватить и понять самые животрепещущие вопросы человеческого бытия. В своих диалогах Платон обращался к самым различным философским и социальным, политическим и этическим, эстетическим и педагогическим проблемам, давая на все времена блестящие образцы их постановки и решения.

В истории педагогики наследию Платона принадлежит особое место. После смерти древнегреческого мыслителя в развитии западной педагогической традиции практически не было ни одной сколько-нибудь серьезной попытки осмыслить образование (воспитание и обучение) без опоры на его идеи или без полемики с ними. К его наследию в своих педагогических исканиях постоянно обращались древнеримские и средневековые авторы. На авторитет Платона опирался основоположник научной педагогики Ян Амос Коменский. С ним полемизировал в своем знаменитом трактате «Эмиль, или О воспитании» Жан-Жак Руссо. Идеи древнегреческого мыслителя привлекали к себе пристальное внимание многих педагогов XIX–XX в., о чем, в частности, свидетельствует творчество американского реформатора образования Джона Дьюи.

Платону, с именем которого некоторые исследователи связывают начало истории «собственно научного познания в Европе» [1], принадлежит первая известная нам попытка создания системы теоретической педагогики. В своих диалогах, наряду с практическими рекомендациями по организации воспитания и обучения людей на протяжении всей их жизни, он рассматривает многие вечные педагогические проблемы. К их числу относятся вопросы о роли и месте образования в развитии человека и общества, о целях и смысле педагогической деятельности, о соотношении наследственности, среды и образования, о педагогическом руководстве целостным развитием тела, разума, чувств и воли человека, о соотношении воспитания и обучения, об активности и самостоятельности ребенка в педагогическом процессе, о критериях отбора содержания образования и т.п.

Педагогические проблемы Платон, как правило, разрабатывал в логике поиска путей переустройства общественного бытия. Стремясь сделать общество справедливым, а человека счастливым, он стоял у истоков европейской социальной утопии, традиции которой впоследствии продолжили и развили Блаженный Августин в «Граде Божьем», Томас Мор в «Утопии», Томазо Кампанелла в «Городе Солнца», Френсис Бэкон в «Новой Атлантиде», Шарль Фурье в «Воспитании при строе гармонии», Этьен Кабс в «Путешествии в Икарию» и многие другие авторы.

И хотя в учении Платона явственно прослеживаются черты идеологии тоталитаризма, утверждающей необходимость абсолютного контроля государства над всеми сферами общественной жизни и над жизнью каждого отдельного человека [2], наследие древнегреческого мыслителя содержит в себе мощнейший гуманистический потенциал. Ведь Платон настойчиво искал пути и способы целостного развития человека, стремился выявить условия и средства, позволяющие людям максимально полно реализовать свой природный потенциал, гармонизировать их отношения друг с другом и с социумом, выступал апологетом развития творческих способностей человека.

Платон родился и жил в Древней Греции, которая по праву считается колыбелью европейской культуры. Становление его мировоззрения проходило в эпоху формирования фундамента того социального феномена, который впоследствии стали называть западной цивилизацией.

В VIII–V вв. до н.э. древнегреческие города-государства (полисы) пережили так называемый «культурный переворот» [3]. В это время в полисах на фоне расцвета торговли, ремесла и сельского хозяйства, упрочнения рабовладельческих отношений наблюдался подъем политической активности населения, происходило бурное развитие духовной жизни. Расширение личных свобод полноправных граждан городов-государств сопровождалось попытками обеспечить сочетание их приватных интересов с общественными интересами. Все более значимым признавалось стремление к достижению личного жизненного успеха. В политической сфере это особенно ярко проявилось после падения в VI в. до н.э. в большинстве древнегреческих полисов тиранических режимов.

Культурный переворот, по словам французского исследователя Ж.-П.Вернана, сопровождался утверждением принципов светского и рационального видения мира и убежденности в умопостигаемости упорядоченного Космоса, органической частью которого является человек [4]. Развивалось свободомыслие, критически переосмысливались уходящие в глубь веков и долгое время казавшиеся незыблемыми традиции, стандарты поведения и мышления; прежние идеалы и ценности соотносились с практической пользой и реальными результатами. В кругах полноправных граждан свободное творчество все более становилось нормой жизни, социальной ценностью, целью и даже смыслом человеческой деятельности.

К V в. до н.э. массовая древнегреческая практика образования была представлена двумя во многом альтернативными «базовыми» моделями, нашедшими свою последовательную реализацию в Спарте и Афинах – наиболее значимых и влиятельных полисах античной Эллады.

Спарта являла собой образец тоталитарного военизированного общества, жизнь которого подчинялась жесткой государственной регламентации и выполнению главной задачи – выживанию в экстремальной социально-экономической и политической ситуации [5]. Система спартанского образования сложилась в условиях максимального напряжения сил полноправных граждан города-государства – спартиатов, которые стремились сохранить свое положение, ведя непрерывную борьбу с покоренными ими илотами, а также соседними полисами. Образование в Спарте прежде всего было направлено на сплочение граждан, на их физическую и военную подготовку, на развитие дисциплины, силы, выносливости, воли, мужества, сообразительности. Подрастающие поколения готовились к служению полису, к борьбе за его существование. Высоко ценимая личная доблесть должна была подчиняться общему делу.

Образование в Спарте было государственным, считалось общей заботой и делом каждого взрослого гражданина полиса. Уже с 7 лет мальчики частично были оторваны от семьи, а с 12 и до 30 лет спартиаты вели казарменную жизнь. Плутарх в жизнеописании легендарного спартанского законодателя Ликурга отмечал, что «грамоте они учились лишь в той мере, в какой без этого нельзя было обойтись, в остальном же все воспитание сводилось к требованиям беспрекословно подчиняться, стойко переносить лишения и одерживать верх над противником… Воспитание спартанцев длилось и в зрелые годы. Никому не разрешалось жить так, как он хочет: точно в военном лагере, все в городе подчинялись строго установленным порядкам и делали то из полезных для государства дел, какое им было назначено. Считая себя принадлежащими не себе самим, но отечеству, спартанцы, если у них не было других поручений, либо наблюдали за детьми и учили их чему-нибудь полезному, либо сами учились у стариков» [6]. Воспитание и обучение юношей и девушек в Спарте основывалось на одних и тех же принципах.

Осуществляемые полисом педагогические функции по образованию граждан согласовывались со всей жизнедеятельностью общества. Оно было обязательным для всех спартиатов и воспринималось как безусловно необходимое и единственно возможное. Именно это обстоятельство было главной причиной высокой степени эффективности спартанского образования.

В Афинах сложилась иная модель педагогической деятельности, что определялось социально-политическими и культурными особенностями жизни этого главного соперника Спарты. «В Древней Греции, – подчеркивает Э.Д.Фролов, – Афины были крупнейшим центром духовной жизни, средоточием научных и художественных школ, своего рода школой воспитания для всех эллинов…» [7].

Афинская рабовладельческая демократия была настоящей системой политического образования, основанной не на подавлении индивидуальных различий полноправных свободных граждан (как в Спарте), а на стимулировании их развития и использовании на благо полиса с помощью демократических институтов (народного собрания, выборных государственных и судебных должностей). Это предполагало открытое и систематическое обсуждение самых различных вопросов общественной жизни, критичность мышления, борьбу мнений, культуру устной речи, умение согласовывать личные, групповые и общественные интересы.

До 7 лет дети в Афинах воспитывались на женской половине дома матерью, а в состоятельных семьях – кормилицей. Затем мальчики с 7 до 16 лет посещали мусическую школу, т.е. школу, где прежде всего изучались находящиеся под покровительством муз искусства. В мусических школах их обучали грамоте и счету, знакомили с греческой поэзией и драматургией (Гомер, Гесиод, Еврипид и др.), учили игре на лире и пению. Детей состоятельных родителей повсюду сопровождал «педагог» – дядька из числа пожилых домашних рабов, который должен был следить за поведением и учебой детей. Несколько позже начинались интенсивные занятия физическими упражнениями (бег, борьба, кулачный бой, метание копья и диска). Среди подростков часто устраивались спортивные и музыкальные состязания. С 12 лет они получали физическую подготовку в гимнастических школах. Образование заканчивалось двухлетней военной службой – эфебией, продолжавшейся с 18 до 20 лет.

В неимущих семьях дети, как правило, позже начинали обучение и раньше бросали школу, чтобы помогать родителям. Даже самые бедные свободные афиняне обладали элементарной грамотностью. Имеющиеся в распоряжении исследователей источники позволяют сделать вывод о том, что хотя в Афинах в V в. до н.э. практически уже не было неграмотных, обучение не было юридически обязательным, а рассматривалось как долг родителей [8].

Девочки получали образование на женской половине дома: кроме рукоделия и управления домашним хозяйством их учили грамоте и пению. Во многих древнегреческих городах были школы для девочек. Не исключено, что они имелись и в Афинах. Афинские женщины вели замкнутый образ жизни, их участие в общественных делах было незначительно.

В центре афинского образования стояла личность с выраженной индивидуальной способностью к творчеству. Процесс ее формирования был ориентирован на идеал «калокагатии», объединившей в себе эстетические и физические достоинства, телесное и духовно-нравственное совершенство [9]. Понятие «калокагатия» включало в себя, с одной стороны, внешнюю красоту и силу безупречного тела, а с другой – справедливость, целомудрие, мужество, т.е. внутренние доблести человека.

Культурный переворот VIII–V вв. до н.э., изменения в социально-политической жизни давали мощный импульс для педагогических исканий, стимулировали обновление традиций образования. Новая общественная ситуация, наиболее ярко проявившаяся в Афинах, порождала стремление к отказу от религиозно-благоговейного отношения к «святыне отеческого закона», к критическому переосмыслению наследия прошлого, к преодолению догматизма в рациональном познании Космоса и человека. Анализируя эту ситуацию, русский философ В.С.Соловьев писал: «Колониальным грекам условность отеческого закона открылась в пространстве, афинянам – во времени. Если любознательный мореплаватель начинал скептически относиться к традиционному отечественному строю потому, что слишком много видал разного на чужбине, то афинский гражданин, и не выходя из родных стен, не гладя на «чужое», должен был усомниться в достоинстве и значении «своего», так как оно слишком часто менялось на его глазах и даже при его собственном участии. Это не мешает любить родину, может быть, даже усиливает любовь к ней как к чему-то совсем близкому, животрепещущему; но религиозное, благоговейное отношение к народным законам как к чему-то высшему и безусловному непременно должно при этом пасть под первыми ударами критической мысли… Вся сила той критики, которую древнейшая, т.е. досократовская, философия обращала на богов и уставы отеческие, может быть выражена одним словом – относительность» [10].

В середине V в. до н.э. с идеей относительности всего сущего выступили софисты – платные странствующие учителя, обучающие особой мудрости управлять частными и общественными делами. Центром движения софистов стали Афины с их демократическим укладом интенсивной политической жизни.

Софисты (Протагор, Горгий, Гиппий и др.) возникли в условиях, когда после разгрома греками персов, на фоне небывалого подъема патриотизма и роста самосознания, усилилось имущественное расслоение внутри полисов, обострилась борьба между демократами и олигархами, пересматривались традиционные общественные установления. В основе идеологии софистов лежали две главные идеи – приоритет человека и относительность (релятивизм) любого знания. Самый известный софист Протагор (ок. 480–420 вв. до н.э.) формулировал их следующим образом: «Человек есть мера всех вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют», «о каждой вещи можно высказать два противоположных суждения» [11].

Софисты, воодушевленные идеей автономии человека, стали рассматривать антагонизм общественного и личного интереса как проявление противоречия между искусственными законами людей и естественными законами природы. Исходя из относительности добра и зла, добродетели и справедливости, они открыто подчеркивали свой конфликт с традиционными взглядами и ценностями. В противовес идеалу калокагатии софисты выдвинули и обосновали свой идеал «способного» и «сильного» человека. Этот человек был ориентирован только и исключительно на практическую целесообразность, стремление к достижению личного успеха, ибо объективно, как утверждали софисты, нет ни плохого, ни хорошего, ни истинного, ми ложного, а есть лишь полезное, есть лишь удача, за которую и следует бороться. А так как высшей целью честолюбия у свободного грека в V в. до н.э. было достижение успехов в управлении государственными делами, то именно политическая деятельность и оказывалась главной сферой реализации честолюбивых замыслов, требуя соответствующей подготовки. Эту подготовку и давали софисты. А то обстоятельство, что они были платными учителями, заставляло их искать такое содержание и методы обучения, которые бы гарантировали успех.

Создав в Афинах своего рода высшее образование, софисты не ставили перед собой задачу излагать ученикам философские учения, сообщать им какие-либо истины о мире или человеке. Они преследовали совершенно иную цель – научить слушателей при всех обстоятельствах всегда и во всем быть правыми. По сути своей образование, которое давали софисты, было «наукой побеждать» в любом споре [12]. Именно поэтому софисты учили двум главным, с их точки зрения, искусствам – диалектике (искусству спорить) и риторике (искусству говорить). При этом они старались привить своим ученикам широкую общую культуру, так как готовили их к умению вести споры на любую тему.

Софисты стремились к тому, чтобы их ученики, действуя в условиях полисной демократии, умели внушать другим свое мнение, подчинять их своему влиянию. Сторонники традиционного образования обвиняли софистов в том, что они обучали своих учеников беспринципному пользованию словом ради личной выгоды.

Если софисты, считая целью образования развитие личности, рассматривали человека главным образом в его внешних проявлениях, то уже их современник и непримиримый оппонент Сократ (469–399 гг. до н.э.), еще при жизни признанный оракулом храма Аполлона в Дельфах мудрейшим из греков, понимал личность прежде всего с точки зрения ее внутреннего мира, отношения человека к самому себе [13].

Идеал самопознания и самосовершенствования был центральным звеном всей сократовской философии, что объясняет его напряженный интерес к проблемам образования. На глазах Сократа неумолимо нарастал кризис полиса, принимая по сути необратимый характер. Это проявлялось и в усиливающемся имущественном расслоении его граждан, и в резком обострении политической борьбы, и в «падении нравов» среди свободных граждан, и в крушении традиционных ценностей аристократической морали, и в усилившейся борьбе за гегемонию между древнегреческими городами-государствами. В этих условиях афинский мудрец впервые в истории европейской мысли попытался последовательно связать оздоровление общества с правильным воспитанием и обучением каждого человека.

На смену стремлению софистов «оснастить» ум своих учеников силой и гибкостью, Сократ, преодолевший их убежденность в относительности всякого знания, поставил необходимость помощи людям в познании Истины. Сократ обратился к нравственной сфере человека и перенес акцент с погони за внешними достижениями в конкретных видах деятельности на стремление к подлинной добродетели. По словам его ученика Ксенофонта, Сократ утверждал, «что и справедливость, и всякая другая добродетель есть мудрость. Справедливые поступки и вообще все поступки, основанные на добродетели, прекрасны и хороши. Поэтому люди, знающие, в чем состоят такие поступки, не захотят совершить никакой другой поступок вместо такого, а люди незнающие не могут их совершать, и даже если пытаются совершить, то впадают в ошибку» [14].

Сократ провозгласил существование абсолютной умопостигаемой истины, знание которой в отличие от знания ложных мнений, пусть и широко распространенных, только и дает настоящую мудрость. Стоя на позициях безусловного рационализма, Сократ связал добродетель с истинным знанием. Эта установка и определила суть его просветительских педагогических взглядов, согласно которым посредством образования, приобщения человека к истинному знанию его можно сделать мудрым и, следовательно, добродетельным, а общество совершенным.

Сократ считал человека рожденным для образования. Оно как бы насыщало внутреннюю жизнь людей высшим богатством, делая ее подлинно культурной, позволяя познать истину, обрести свободу и сохранить ее в самых сложных и неблагоприятных ситуациях. Сократ отказывался рассматривать образование как способ постижения формальной («книжной») науки, как овладение «прагматическим» знанием. Для афинского мудреца образование, по сути, есть единственный путь духовного развития, основанный на понимании человеком своего невежества, на самопознании, опирающемся на адекватную оценку собственных возможностей.

В отличие от софистов Сократ стремился наполнить процесс образования этическим содержанием, помочь понять, зачем нужно овладевать теми или иными знаниями в их соотношении с целью человеческой жизни и в чем, собственно, эта цель заключается. Именно образование, по его мнению, должно привести человека к познанию самого себя, именно оно способствует оздоровлению его нравственности, а следовательно, и укреплению нравственных устоев общества, что было особенно необходимо для древнегреческих полисов второй половины V в. до н.э.

Сократ утверждал, что процесс приобретения истинного знания человеком есть как бы процесс рождения этого знания в самом человеке, но это происходит лишь тогда, когда он готов к этому, обладает необходимым жизненным опытом и навыками самостоятельной мыслительной деятельности. Вот здесь-то, по мнению Сократа, и необходима помощь мудрого учителя-наставника, выступающего в роли своеобразной повитухи. Сам Сократ, ведя свои знаменитые философские беседы, не навязывал ученикам готовое знание. Он как бы помогал собеседникам «родить» собственную истину, которая неизбежно приобретала для них личностный смысл. Поэтому-то он и называл свой метод «майевтикой» – повивальным искусством [15].

Метод Сократа изначально предполагал критическое отношение учеников к традиционным представлениям и утверждениям учителя, провоцировал их на спор, способствовал самостоятельному осмыслению обсуждаемой проблемы, был направлен на развитие их духовной активности. «Сократ, – пишет А.Р.Чанышев, – был собеседником себе на уме. Он ироничен и лукав. Прикинувшись простаком и невеждой, он скромно просил своего собеседника объяснить ему то, что по роду своего занятия этот собеседник должен хорошо знать. Не подозревая еще, с кем он имеет дело, собеседник начинал поучать Сократа. ‘Гот задавал несколько заранее продуманных вопросов, и собеседник Сократа терялся. Сократ же продолжал спокойно и методично ставить вопросы, по-прежнему иронизируя над ним… Итак, почва вспахана. Собеседник Сократа освободился от самоуверенности. Теперь он готов к тому, чтобы сообща искать истину» [16].

Великий древнегреческий философ Сократ был сыном каменотеса Софроникса и повитухи Финареты. Сократ не оставил после себя письменных произведений [17]. Он всегда выступал устно, но его учение было широко известно, и философ был постоянно окружен собеседниками, многие из которых видели себя его учениками. Однако он не считал себя учителем и не брал денег со своих учеников, хотя и жил в постоянной нужде. Огромное влияние на окружающих определялось не каким-то внешним авторитетом Сократа, а силой и новизной его идей, всем образом жизни афинского мудреца, которым он утверждал свою философию.

В 407 г. до н.э. у Сократа появился новый ученик – талантливый молодой аристократ Платон. Эта встреча явилась судьбоносной для интеллектуальной истории человечества. Диоген Лаэртский приводит предание, согласно которому «Сократу однажды приснился сон, будто он держал на коленях лебеденка, а тот вдруг покрылся перьями и взлетел с дивным криком: а на следующий день он встретил Платона и сказал, что это и есть его лебедь… И с тех пор (а было ему двадцать лет) стал он неизменным слушателем Сократа» [18].

Под именем Платона, прозванный так своими учителями то ли за широкую грудь, то ли за широкий лоб, то ли за широту своих суждений (илатос – «ширина»), вошел в историю Аристокл сын Аристона. Он родился в Афинах в 427 г. до н.э., в разгар длительной междоусобной Пелопоннесской войны (431–404 гг. до н.э.), которую вели между собой аристократическая Спарта и демократические Афины, борясь за гегемонию над городами-государствами Эллады.

Платон принадлежал к одному из самых знатных афинских родов. К числу своих предков он относил бога морей Посейдона, участника мифического похода аргонавтов за золотым руном Периклимена, последнего царя Афин Кодра, легендарного законодателя Солона. Весьма знаменательным казался древним грекам тот факт, что день рождения Платона 7 таргелиона (21 мая) совпал с традиционно празднуемым днем рождением бога Аполлона – покровителя наук и искусств.

Платон, родившейся в эпоху заката афинского могущества, рос в окружении образованной аристократической среды, представители которой активно участвовали в государственных делах, политической борьбе, военных сражениях, духовной жизни, спортивных состязаниях. Он учился у лучших учителей своего времени и достиг поразительных успехов в литературном и музыкальном творчестве, в познании математики и в гимнастических упражнениях. «Платон, – читаем в работе А.Ф.Лосева и А.А.Тахо-Годи, – с детства воспитывался в духе прославленной греками калокагатийной гармонии, не уступая ни предкам, ни современникам… Юноша занимался живописью и научился понимать то великолепие красок, которым прославятся его будущие произведения. Он сочинял трагедии, изящные эпиграммы, возвышенные дифирамбы в честь Диониса, с именем которого связывали происхождение трагедии, и пел, хотя не отличался сильным голосом. Особенно он любил комиков Аристофана и Софрона, что дало повод и ему самому сочинять комедии, учась у своих любимцев правдивому изображению действующих лиц. Подобные занятия ничуть не мешали Платону, как говорят, участвовать в качестве борца в Исгмийских общегреческих играх и даже получить там награду» [19].

Платон вел жизнь достойную богатого талантливого юного аристократа. Он сочинял эпиграммы и драматические произведения, пел и музицировал, занимался спортом… Однако встреча с Сократом в 407 г. до н.э. коренным образом изменила судьбу Платона. Он был покорен «мудрейшим из греков» и остался до конца жизни верным философским исканиям своего духовного наставника. Именно устами Сократа он излагал свои идеи почти во всех своих бессмертных диалогах.

В 399 г. до н.э. пришедшие к власти в Афинах представители демократии обвинили Сократа «в отрицании богов» и «совращении молодежи». Истинная причина недовольства лидеров демократии Сократом заключалась в резко отрицательном отношении мыслителя к выбору должностных лиц по жребию, в его дружбе с представителями аристократии, в его огромном авторитете среди афинян, на который он опирался, критикуя многие демократические установления. Суд большинством голосов признал Сократа виновным, и тот, отказавшись от побега, подготовленного его друзьями, исполнил приговор суда, выпив чашу с ядом [20].

Платон крайне тяжело пережил смерть любимого учителя, которая довершила его разочарование в афинской демократии, во многом предопределенное поражением, нанесенным Афинам в Пелопоннесской войне со стороны аристократической Спарты. «Платон, – по словам В.С.Нерсесянца, – как и его казненный афинской демократией Сократ – критиковал демократию главным образом за ее некомпетентность, за ненадлежащий принцип отбора должностных лиц и т.п. Выдвижение и обоснование разумности принципа правления знающих («истинных философов», «людей сведущих в политической и иной мудрости») с точки зрения теории и практики тогдашней демократии означало оттеснение широких слоев свободного демоса от кормила правления» [21]. В числе многих учеников и друзей Сократа он был вынужден покинуть родной город.

Годы скитаний стали для Платона временем дальнейшей учебы. Он побывал в Мегарах у Эвклида. Затем, согласно преданию, Платон приобщился к тысячелетней мудрости Востока, посетив Вавилон, Ассирию, Финикию, Иудею, Египет. Некоторое время он жил в Италии у пифагорейцев, постигая их учение.

В 389 г. до н.э. Платон перебрался на Сицилию. В правящем Сиракузами тиране Дионисии Старшем он увидел человека, который, по его мнению, мог создать совершенное государство. Посредством философских бесед, Платон рассчитывал открыть Дионисию истину и сделать его сторонником своих социальных идеалов. Мыслитель надеялся при посредстве Дионисия установить в Сиракузах просвещенную тиранию и реформировать общество. Два года, проведенные Платоном на Сицилии, привели лишь к тому, что тиран, подозрительный и коварный, продал его в рабство. Только вмешательство друзей, выкупивших Платона, спасло философа от неволи.

platon2Платон вернулся на родину. Около 385 г. до н.э. он приобрел рощу в пригороде Афин, которая носила имя героя Академа. Здесь он основал философскую школу – знаменитую Академию. Этот уникальный учебно-исследовательский центр просуществовал более девяти веков – до 528 г. н.э. Академия более походила на научное сообщество, чем на традиционное в нашем понимании учебное заведение. Платон, совмещая преподавательскую деятельность с научно-художественным творчеством, возглавлял Академию до конца своих дней.

В 60-е гг. IV в. до н.э. Платон еще дважды пытался реализовать на практике свои социально-политические идеи. В Сиракузах умер тиран Дионисий Старший, и Дион, шурин его сына Дионисия Младшего, пригласил философа для воспитания юного правителя. Однако реформаторские усилия Платона вновь оказались безрезультатными.

Последние годы жизни Платон провел в Афинах, окруженный учениками. Его неудачные попытки практического переустройства общества, а также социальные катаклизмы, которые переживали греческие полисы, породили у него крайне пессимистические настроения, нашедшие свое выражение в последнем произведении мыслителя «Законы».

Умер Платон в 347 г. до н.э. «В кругу Академии, – писал немецкий философ В.Виндельбанд, – окончилась жизнь Платона. Как предмет любви и удивления стоял он среди молодежи, которая, даже готовясь вступить на новые пути мысли и исследования, приносила ему дань благодарности и уважения. Ему дано было до конца остаться неумолимо добрым деятелем слова и пера: восьмидесятилетним старцем тихо почил он, как говорят, на одном свадебном пиру» [22].

Платон оставил после себя обширное литературное наследие. Главное место в нем занимают сочинения, написанные в форме диалогов. Собрание сочинений Платона состоит из речи «Апология Сократа», 23 подлинных диалогов, 11 сомнительных диалогов, 8 безусловно неподлинных произведений, 13 писем, за большей частью которых признается авторство Платона, и «Определений», считающихся неподлинными.

Платон обращался к педагогическим проблемам во многих своих произведениях. О главном труде древнегреческого мыслителя – диалоге «Государство» Ж.-Ж. Руссо писал, что «это прекраснейший, какой только был когда составлен трактат о воспитании» [23]. Внимание Платона к проблемам образования стимулировал Сократ. Сама трагическая смерть учителя, по мнению Платона, свидетельствовала о том, что для переустройства человеческой жизни недостаточно преобразования личности с помощью знания, о чем говорил Сократ. Необходимо, считал Платон, преобразовать само государство, и сделать это можно только с помощью системы общественного воспитания и обучения. С этой точки зрения в наиболее крупных произведениях Платона («Государство», «Законы»), а также в ряде других диалогов подробно разработана теория образовательного процесса [24].

Все творческое наследие Платона пронизывает глубоко укоренившаяся в древнегреческом сознании идея пайдейи. Немецкий исследователь В.Йегер в специальном труде, посвященном пайдейе, трактует ее как присущее древним грекам стремление к образованию и культуре [25]. «Словарь античности» определяет «пайдейю» как «вообще образование: гармоничное телесное и духовное формирование человека, реализующее все его способности и возможности» [26]. По словам французского исследователя античной педагогики А.-И.Марру, пайдейя «становится обозначением культуры, понимаемой не в активном, подготовительном смысле образования, а в том результативном значении, которое эго слово приобрело у нас сегодня: состояние полного, осуществившего все свои возможности духовного развития у человека, ставшего человеком в полном смысле» [27]. По мнению немецкого философа М.Хайдеггера, для Платона пайдейя – «это руководство к изменению всего человека в его существе» [28].

Пожалуй, следует признать, что наиболее близко древнегреческому понятию «пайдейя» понятие «образование». По существу, пайдейя означала тот путь (а также руководство этим путем, его педагогическую организацию), который должен был пройти человек, изменяя себя в стремлении к идеалу духовного и физического совершенства (калокагатии) посредством обретения мудрости, мужества, благоразумия, справедливости и других воинских, гражданских, нравственных, интеллектуальных добродетелей (арете).

С середины V в. до н.э. софисты, усматривавшие в духовной культуре условие достижения людьми жизненного успеха и опиравшиеся на общие демократические веяния, отстаивали идею пайдейи, согласно которой кого угодно можно было научить чему угодно. «В отличие от более ранних мыслителей, не раз высказывающих презрение к толпе, – писал М.А.Лифшиц, – софисты сделали идею воспитания более популярной и доступной каждому, кто имеет средства, чтобы пройти соответствующее обучение» [29].

Ей противостояла идея традиционной аристократической пайдейи, уходящей своими корнями в героический период античной истории. Аристократическая пайдейя была избирательна. Она неразрывно связывалась с «породой», наследуемой представителями высшего сословия и реализуемой в добродетельной жизни. Сократ, веривший в «добрую природу человека», видел сущность пайдейи в ее направленности на «взращивание» с помощью педагогических усилий наставника внутренней духовной культуры добродетельных, мудрых людей, способных «жить по справедливости». При этом он постоянно обращал внимание на то, как сложно учителям решать задачу, требующую от учеников огромного внутреннего напряжения.

Платон, говоря о людях достойных, отмечал «прежде всего благородство их по рождению, а затем их воспитание и образованность» [30]. Платон опирался на традиции аристократического духа. Но он осознавал, что одна лишь «порода» не может гарантировать достижения человеком идеала калокагатии, обретения арете. В то же время Платон не разделял педагогического оптимизма софистов, убежденных во всесилии образования как способа безграничного развития любого человека. Обращаясь к проблеме пайдейи, он во многом следовал «линии Сократа», что в полной мере проявилось в его педагогическом творчестве.

В «Протагоре», «Горгии», «Меноне», «Пире», а также в ряде других диалогов Платон, вслед за своим учителем Сократом, попытался дать ответ на вопросы: Что есть добродетель? Можно ли ей обучить? Какой путь познания ведет к постижению истинной добродетели? Как соотносятся образование и политика? Найденные решения и составили основное содержание платоновской пайдейи, ставшей по сути стержнем и философского, и социального, и политического, и этического, и эстетического учения древнегреческого мыслителя.

В условиях крушения традиционного полисного уклада релятивизм софистов ориентировал людей на стремление к прагматическому успеху, достижение которого становилось важным свидетельством совершенства и воспринималось как благо. В отличие от них Платон, вслед за Сократом, в полном объеме поставил проблему фундаментальных ценностей, т.е. таких ценностей, которые обладают абсолютным значением и задают нормативные рамки жизни людей в обществе. Полемизируя с софистами, Платон высказывал убеждение, что даже подлинного искусства речи, т.е. именно того, чему прежде всего пытались научить своих учеников софисты, «нельзя достичь без познания истины» [31].

Любое благо, желаемое для человека и способствующее обретению им счастья, будь то власть или богатство, красота или здоровье, лишь в том случае станет для него подлинным благом, если будет опираться на мудрость, подкрепляться знанием, позволяющим отличать истинное благо отложного. «Мудрость, – утверждал Платон, – во всем несет людям счастье, ибо мудрость ни в чем не ошибается, но необходимо заставляет правильно действовать и преуспевать… Поскольку мы все стремимся к счастью и, как оказалось, мы счастливы тогда, когда пользуемся вещами, причем пользуемся правильно, а правильность эту и благополучие дает нам знание, должно, по-видимому, всякому человеку изо всех сил стремиться стать как можно более мудрым» [32].

Только знание позволяет людям постигать истинные ценности, делать осознанный выбор, быть добродетельными, становиться совершенными. Таким образом, сущность всех важнейших добродетелей, к числу которых Платон относил мужество, рассудительность, благочестие, справедливость, составляло, по его мнению, знание. Именно оно лежит в основе всех добродетелей, составляет их абсолютное значение, то, что Платон называл «эйдосом», т.е. «идеей» [33]. «В учении об идеях, – пишет Е.Г.Иванов, – мыслитель стремится доказать, что все многообразие видимого мира, мира, в котором мы живем, – это лишь бледная и расплывчатая игра теней; истинный же мир, мир идей, недоступен человеческому разуму. Человек подобен узнику, прикованному к стене пещеры и созерцающему лишь неясные тени действительности, которая во всей своей красоте и очаровании находится за его спиной. Если мир вещей преходящ, изменчив, ничтожен, то мир идей – вечен, неизменен, величествен. Для человека он недоступен, но в нем пребывает, созерцая его, бессмертная душа. Душа сопричастная миру идей, ибо ее высшая, чистейшая, разумная часть обращена к этому миру» [34].

Эйдос (идея) содержит в себе представление о добродетели (арете) в целом. Знание, воплощенное в идее добродетели, не отражает реально созерцаемых вещей. Оно изначально содержится в бессмертной душе человека как воспоминание об общении с миром идей. Это знание врожденное. «Знание, – говорит Платон, – на самом деле не что иное, как припоминание» [35]. Оно не зависит от внешнего опыта людей, а следовательно, и добродетель приобретает некое абсолютное содержание, наполненное почти религиозным значением.

Очевидно, что истинное знание, ведущее к подлинной добродетели, т.е. знание идеи добродетели, не может быть постигнуто в процессе традиционного догматического обучения. Оно может быть только и исключительно результатом самопознания, открывающего истину внутри самого человека в его душе (знаменитое сократовское «познай самого себя») [36]. По Платону, человек, стремящейся к истине, должен преодолеть распространенные ошибочные мнения, которые отражают внешнюю видимость явлений жизни, и познать их глубинную истинную сущность. Человек сам из себя, из своей души трудно и мучительно рождает истинное знание, позволяющее ему делать правильный выбор, отличать подлинное благо от мнимого, быть добродетельным в своих поступках, приближаться к идеалу калокагатии.

К истинному знанию человек может прийти в том случае, если оно у него есть в душе (т.е. арете заключено в самой человеческой природе) и он обладает правильным направлением мысли (т.е. его разум направлен на самопознание). Таким образом, согласно Платону, оказывается, что арете (добродетели) можно научиться, но научиться, познавая самого себя, открывая добродетель в самом себе. И помочь человеку в этом может такой учитель, который ориентирует ученика не на пассивное восприятие, а на активный поиск самостоятельных решений в познавательных проблемных ситуациях. Примером такого учителя, по Платону, является Сократ с его майевтикой («повивальным искусством»). Именно в сократовском методе обучения, который он подробно анализирует в диалоге «Теэтет», Платон видит по сути единственно возможный педагогический способ помощи людям в приобщении к истинному, с его точки зрения, знанию, содержащемуся в человеческих душах как память об общении с миром сверхчувственных умопостигаемых идей.

Согласно Платону, природе человека, его бессмертной душе присущи любовь к благу, стремление к добродетели, к совершенству и гармонии. Древнегреческий мыслитель провозгласил арете, составляющую славу человека в обществе, его духовной сущностью. Подлинная реализация человеческой природы, по Платону, связана с осуществлением этого стремления. А происходит реализация стремления к добродетели в процессе образования. Таким образом, пайдейя оказывается способом осуществления самой природы людей. Это положение платоновского учения коренным образом противоречило аргументации софистов в пользу духовной культуры как средства достижения успеха безотносительно к существующей в обществе политической ситуации.

Видя в духовной культуре основу человеческого в человеке, Платон рассматривал ее в контексте политических условий жизни людей. С его точки зрения лишь определенное государственное устройство способствует самосознанию человека, овладению арете, движению к калокагатии, его правильному образованию. «Государство, – утверждал Платон, – растит людей: прекрасное – хороших, противоположное – дурных» [37].

Признавая, что «нет ничего более божественного в делах людей, чем то, что касается воспитания» [38], Платон считал главной задачей государства заботу об образовании (воспитании и обучении) своих граждан. Саму политику он трактовал как искусство делать людей лучше, а пайдейю рассматривал как политическое искусство. Согласно Платону, во главе государства должен стоять правитель-философ, ставший добродетельным, достигший совершенства, познавший истину. Он должен понимать, что есть подлинная пайдейя, и быть способным реализовать ее в общественной жизни, опираясь на государственные институты. Эта пайдейя обеспечит спасение граждан и всего государства от различных бед и несчастий, приведет к миру и процветанию.

Таким образом, разработав свой вариант пайдейи, Платон заложил фундамент гуманизма как направления движения человеческой мысли [39]. Он обосновал идею природной индивидуальности человека, раскрыл значение человеческого «Я», показал сущность процесса образования как осуществления природы человека, реализации его внутреннего потенциала. На этих положениях неизменно базируется любая подлинно гуманистическая идеология.

Как уже говорилось выше, два наиболее значительных произведения Платона «Государство» и «Законы» имеют ярко выраженную педагогическую направленность. В них древнегреческий мыслитель подробно раскрыл смысл и значение разработанной им пайдейи, наполнил ее конкретным педагогическим содержанием. В «Государстве» Платон нарисовал утопическую картину идеального общества, важнейшей задачей которого является постоянная забота об образовании подрастающих поколений.

В «Законах», своем последнем произведении, оставленном в черновом виде, он попытался представить совершенное государство в форме доступной реальному человеческому пониманию и реальным человеческим силам. «Законы», писавшиеся накануне завоевания Эллады македонским царем Филиппом, несут на себе печать разочарования Платона в социально-политическом реформировании, отражают его негативный опыт общения с правителя ми Сиракуз и являются своеобразной реакцией на хаос гибнущего классического полиса. По словам А.Ф.Лосева, «Платон в конце жизни и сам уже перестал надеяться на свой идеальный мир. Интересная вещь: в «Законах» совершенно отсутствует всякое учение об идеях и даже отсутствует Сократ, этот постоянный ведущий собеседник во многих его диалогах. «Законы» производят впечатление глубочайшего отчаяния философа. Он потерял надежды осуществить свой объективный идеализм гуманными и достаточно идеальными методами. Вместо этого Платон проповедует здесь в буквальном смысле слова абсолютистски-полицейское, железнототалитарное государство с неимоверно строгим законодательством, с запретом всяких свобод, с прославлением якобы неподвижной в течение 10 тысяч лет египетской практики» [40].

«Законы» пронизывает недоверие к человеческой личности. Это недоверие заставляет Платона изобретать и детально разрабатывать механизм всеобщей слежки и государственного принуждения. В последнем произведении древнегреческого мыслителя образование как функция государства отступает на второй план, хотя он по-прежнему затрагивает различные вопросы воспитания и обучения подрастающих поколений. Однако идеологическая установка «Законов» не типична для творчества Платона в целом, пронизанного верой в человека, насыщенного гуманистическим оптимизмом.

Разрабатывая свою социально-политическую утопию, главным средством осуществления которой должна была стать пайдейя, т.е. должным образом организованное образование, позволяющее людям реализовать содержащееся в их душах стремление к подлинной арете, Платон в «Государстве» со всей остротой поставил вопрос о справедливом государстве.

В учении древнегреческого мыслителя справедливость – это один из видов добродетели, связанных с внутренними свойствами души человека. «Платон, – пишет А.С.Богомолов, – различает четыре вида добродетели. Три первых, частных, отвечают трем частям души: разумной душе отвечает мудрость, волевой или страстной – мужество и желающей – sophrosyne – довольно сложное понятие, которое можно лишь условно передать словами «умеренность», «благоразумие», «сдержанность». Общая же добродетель души, гармония всех частных добродетелей, обозначается Платоном как «справедливость». Она означает, что каждая часть души в меру реализует свои добродетели: разум обдумывает и повелевает, воля осуществляет его повеления, желание подчиняется повелением воли» [41]. Именно наличие такой добродетели, как справедливость, предопределяет у человека гармонию души.

Платон утверждал, что «государство… возникает…, когда каждый из нас не может удовлетворить сам себя, но во многом еще нуждается… Испытывая нужду во многом, многие люди собираются воедино, чтобы обитать сообща и оказывать друг другу помощь: такое совместное поселение и получает у нас название государства…» [42].

Пытаясь найти твердые основания справедливому государственному устройству, независимые от изменчивой политической конъюнктуры, древнегреческий мыслитель уподобил государство душе. Он выделил три сословия, три социальные группы, каждая из которых преимущественно обладала одной из указанных выше добродетелей и должна была выполнять в обществе строго определенные функции. К первому высшему сословию он отнес правителей-философов, которые, опираясь на свой разум, на собственную мудрость, должны были управлять государством. Ко второму – воинов-стражей. Они, проявляя личную храбрость, должны были защищать государство, все его население. К третьему, самому многочисленному, – земледельцев, ремесленников, торговцев, которые, обеспечивая экономическое существование государства, должны были добровольно подчиняться двум первым, владеть своими страстями, быть благочестивыми.

В.Ф.Асмус обращает особое внимание на то обстоятельство, что у Платона «благодаря справедливости каждый раздел в государстве и всякий отдельный человек, одаренный известной способностью, получает для исполнения и осуществления свое особое дело» [43]. Справедливость, согласно точке зрения древнегреческого мыслителя, как раз в том и состояла, чтобы каждый человек в обществе делал то, что проистекает из его социального положения, как бы олицетворяя в своей жизни в зависимости от сословной принадлежности разум, мужество и самообладание. Заложить основу такого положения вещей и поддерживать его в дальнейшем, по мнению Платона, и должно было надлежащее образование. Задача образования – готовить людей с самого раннего возраста к определенным общественным ролям и соответствующему им образу жизни.

Утверждая мысль о том, что «правильное воспитание и обучение пробуждают в человеке хорошие природные задатки» [44], Платон рассматривал процесс его становления с точки зрения реализации присущей людям индивидуальной природы. Он уделял особое внимание тем социальным условиям, в которых это становление осуществляется. Платон был убежден, что государство по своему устройству должно соответствовать строению человеческой души. Только в этом случае, по его мнению, оно станет той средой, в которой внутренняя справедливость души и внешняя справедливость общественной жизни совпадут и органически дополнят друг друга и проявятся более полно и адекватно. По сути Платон отстаивал идею максимальной (даже тотальной) педагогизации всей среды жизни человека в целях повышения результативности его целенаправленно организованного образования.

Платон подробно рассмотрел цели, способы и содержание образования представителей двух первых сословий, ибо считал организацию их пайдейи главной задачей совершенного государства. Правители, подчеркивал он, должны стоять «на страже одного лишь великого дела» – обучения и воспитания [45]. Образование третьего сословия, также, впрочем, как и весь его жизненный уклад, остается вне поля внимания древнегреческого мыслителя. Он считает его частным делом земледельцев и ремесленников.

Конструируя пайдейю высших сословий идеального государства, Платон в полном объеме опирался на педагогический опыт Афин и Спарты, критически переосмысливая его. Он широко использовал афинские традиции мусического и гимнастического образования, а также традиции военного воспитания спартанцев, которое имело общественный характер. С большим вниманием Платон относился к педагогическим достижениям своих предшественников – Пифагора, софистов и особенно Сократа.

Для Платона, этого аристократа по происхождению и по духу, люди от рождения не равны. Говоря об этом в «Государстве», он прибегает к яркой мифологической метафоре: «Хотя все члены государства братья…, но бог, вылепивший вас, в тех из вас, кто способен править, примешал при рождении золота, и поэтому они наиболее ценны, в помощников их – серебра, железа же и меди – в земледельцев и разных ремесленников» [46]. Качества людей передаются по наследству, но человеческая «порода» может как ухудшаться, так и улучшаться. Поэтому сословия в платоновском государстве не разделены непроходимой стеной. Представители третьего сословия, проявившие высокие душевные качества, могут стать стражами. Наиболее способные и достойные из числа стражей со временем становятся правителями. И наоборот, дети стражей, «порода» которых ухудшилась, оказываются в рядах третьего сословия.

Государство Платона аристократично, но в нем правит аристократия духа, ежечасно и ежедневно своей жизнью и своим поведением подтверждающая право принадлежать к двум высшим сословиям. В идеальном государстве, по Платону, лучшие должны господствовать над худшими. Причем худшие должны это господство принимать, а лучшие не должны им злоупотреблять. В связи с этим, утверждал древнегреческий мыслитель, стражи «должны получить правильное воспитание, каково бы оно ни было, раз им предстоит соблюдать самое главное – с кроткостью относиться и другу к другу, и к охраняемым ими гражданам… В дополнение к их воспитанию, скажет всякий здравомыслящий человек, надо устроить их жилища и прочее их имущество так, чтобы это не мешало им быть наилучшими стражами и не заставляло бы их причинять зло остальным гражданам» [47]. Именно для этого, стремясь предотвратить развитие эгоизма у представителей двух первых сословий, а также для того, чтобы не отвлекать их от служению обществу, Платон считал необходимым лишить их частной собственности и семьи. Не подлежит сомнению, что эта идея во многом была навеяна ему непрекращающимися судебными тяжбами между родственниками, бесконечными спорами о разделе имущества и получении наследства, которыми была чрезмерно насыщена жизнь современных ему Афин и других античных полисов, что отнюдь не способствовало их внутренней стабильности и упрочению нравов.

Идеальное государство должно заботиться о браках, ибо только здоровые браки дают полноценное потомство, а также о будущих матерях. Платон разработал подробные предписания о том, каким должен быть образ жизни женщин, еще только вынашивающих своих детей. Новорожденные дети должны изыматься у матерей государством, которое берет на себя всю заботу об их воспитании и обучении. Пайдейя будущих стражей, готовящая их к служению общему делу, должна быть одинаковой независимо от их пола. Перемещение детей из сословия в сословие должно стать результатом тщательного наблюдения за ними и оценки их способностей и духовного потенциала.

Отдавая должное значению природных задатков людей, Платон особое внимание обращал на педагогическую организацию их развития. «В каком направлении кто был воспитан, – подчеркивал он, – таким и станет, пожалуй, весь его будущий путь… От воспитания в конце концов зависит вполне определенный и выраженный результат: либо благо, либо его противоположность» [48]. Воспитание в идеальном государстве, по убеждению Платона, должно начинаться с самого раннего возраста, когда человеческая природа наиболее пластична и податлива. «Во всяком деле, – восклицал он – главное это начало, в особенности если это касается чего-то юного и нежного. Тогда всего более образуются и укореняются те черты, которые кто-либо желает там запечатлеть» [49].

Заботясь о гармоническом развитии души и тела, как того требовал идеал калокагатии, Платон доказывал, что здоровый дух способствует совершенствованию тела, а не наоборот. С его точки зрения мусическое образование содержало в себе все необходимые нормы поведения человека и должно было предшествовать гимнастическому. Платон, следуя древнегреческой традиции, трактовал мусическое образование значительно шире, чем образование музыкальное. По верному наблюдению Б.Рассела, у Платона ««музыка» почти так же широка, как то, что мы называем «культурой»» [50]. Это было воспитание словом, звуком и ритмом, опиравшееся на поэзию, музыку, танцы, пение, драму.

Платон тщательно проанализировал содержание древнегреческой мифологии и поэзии, с которой традиционно знакомили детей. Он требовал изъять из содержания образования те фрагменты, которые способствовали формированию непочтительного отношения к богам и героям, препятствовали формированию у стражей храбрости и самообладания.

Следуя традиции, Платон большое внимание уделил педагогическому значению музыки. Он, в частности, был хорошо знаком с идеями и опытом Пифагора, который, по словам философа Ямвлиха (III в. н.э.), «сделал музыкальное воспитание главным, прибегая к некоторым мелодиям и ритмам, посредством которых излечиваются человеческие нравы и страсти и устанавливается изначальная гармония душевных сил» [51]. В музыке Платон, следуя за своим великим предшественником, считал необходимым убрать лады, присущие причитаниям, жалобам, застольным песням. Среди музыкальных инструментов он отдавал предпочтение тем, на которых можно было исполнять простейшие мелодии (лиры, кифары, свирели), и недоверчиво относился к флейтам, арфам, цимбалам.

Театральное искусство, по мнению Платона, могло способствовать раздвоению личности человека, поэтому он не рекомендовал изучать его стражам, которые, с его точки зрения, должны быть целостными натурами.

Платон утверждал, что мусическое искусство «всего более проникает в глубь души и всего сильнее ее затрагивает; ритм и гармония несут с собой благообразие, а оно делает благообразным и человека, если кто правильно воспитан, если же нет, то наоборот» [52]. Важнейшим итогом мусического образования должно было стать формирование у стражей бессознательного стремления к прекрасному и совершенному и неприятия к безобразному. Эту способность уже на уровне осмысленного сознания должны были развивать наиболее способные стражи, становившиеся правителями. Достигалось это на основе широкого философского образования, которое не просто расширяло мировоззрение, а способствовало человеческому самопознанию и овладению истинным знанием, заключенным в душах людей.

Гимнастическое воспитание должно было способствовать укреплению здоровья стражей и их физическому развитию, необходимому, в частности, для успешной военной подготовки. Сама же военная подготовка была важнейшим звеном их образования. При этом Платон больше заботился не об овладении стражами военными знаниями, умениями, навыками, т.е. о технической стороне дела, а о формировании у них духовной стойкости, храбрости и мужества. Впрочем, и мусическое образование имело своей целью развитие духа, а не техническую сторону подготовки стражей в осваиваемых ими областях культуры.

С ранних лет будущие стражи должны были приучаться к трудностям военной жизни. Они должны были под присмотром взрослых наблюдать за сражениями, участвовать в военных играх, где им приходилось действовать самостоятельно. Платон видел в играх важное средство воспитания детей и подростков в должном направлении. Однако он настаивал на строжайшем контроле за играми: «Даже игры наших детей должны как можно больше соответствовать законам, потому что, если они становятся беспорядочными и дети не соблюдают правил, невозможно вырастить из них серьезных законопослушных граждан» [53].

Как уже говорилось выше, те стражи, которые проявляли наибольшие способности, достигнув зрелого возраста и закалившись в политических и военных делах, должны были получить философское образование. Оно включало в себя также разностороннюю математическую и астрономическую подготовку, которая была призвана помочь осмыслить гармонию Космоса. Стражи становились правителями, ответственными за организацию образования новых поколений, за пайдейю в совершенном государстве, за справедливость общественного устройства. Они, считал Платон, уже не нуждаются ни в каких поучениях и инструкциях. «Не стоит, – подчеркивал он, – нам давать предписания тем, кто получил безупречное воспитание: в большинстве случаев они сами без труда поймут, какие здесь требуются законы» [54].

Будучи последовательным рационалистом, как и его учитель Сократ, Платон в тоже время осознавал ограниченные возможности слова и беседы в педагогической деятельности. Он придавал большое значение развитию у человека воли, что должно достигаться не только, а иногда и не столько путем познания, сколько посредством практического упражнения, которое помогает подчинить его поведение разумному началу (г.е. воле как необходимому условию осуществления разумной деятельности). «Я говорю и утверждаю, – писал он в «Законах», – что человек, желающий стать достойным в каком бы то ни было деле, должен с ранних лет упражняться, то забавляясь, то всерьез, во всем, что к этому относится» [55].

Платон четко сформулировал положение, согласно которому наилучшее воспитание заключается не во внушениях, а в явном осуществлении в собственной жизни того, что внушается другому. При этом он призывал отличать «от искусства обучения – искусство воспитания» [56]. В обучении древнегреческий мыслитель самым важным считал надлежащее воспитание, вносящее в душу ребенка любовь к тому, в чем он должен стать специалистом и достичь совершенства. Причем суть воспитания, с точки зрения Платона, особенно в раннем возрасте, должно составлять верно направленное удовольствие и страдание.

Социально-политическая утопия Платона, разработке которой он посвятил большую часть жизни, по существу была утопией педагогической. Такой поворот мысли был вполне закономерен для человека, пришедшего к выводу, что жизненный путь каждого отдельного индивида и судьба общества в целом определяются образованием, которое получают вступающие в жизнь поколения.

Педагогика Платона, несмотря на свой высокий теоретический уровень, насыщена многочисленными мифологическими образами, что было свойственно философско-научной мысли его времени [57]. Впрочем, уже Аристотель, этот самый талантливый ученик и оппонент Платона, полностью освободился в своих произведениях от мифологической образности [58].

Педагогика Платона – это не замкнутая, строго упорядоченная система. Ей, как и всему творчеству древнегреческого мыслителя, присуща форма живого разговора, который и был исследованием, направленным на отыскание путей воспитания и обучения, на конструирование подлинной пайдейи. Бессмертные диалоги Платона – непревзойденный образец философско-художественного творчества. Их персонажи, обладая яркими индивидуальными характерами, вовлечены в живое, волнующее читателя общение. Диалоги Платона полны напряженного драматизма. Читая их, как бы сквозь тысячелетия общаешься с гениальным собеседником, провидчески уловившим то, что волнует людей во все времена.

Педагогическое наследие Платона вызывало и вызывает самые противоречивые оценки – от восторженно-апологетических до гневно-обличительных. Однако несомненно прав замечательный отечественный педагог С.И.Гессен, писавший: «Основная, единая проблема педагогики стоит перед нами все тою же, как ее впервые поставил в истории мысли Платон. И до сих пор метод, которым пользовался Платон в ее разрешении, остается образцовым методом педагогического исследования. Проблема образования личности, как тождественная в основе своей с проблемой культуры, и вытекающее отсюда единство педагогики, этики и политики; внутреннее единство индивида и общества и следующий отсюда социальный характер педагогики, для которой развитие и целостность личности совпадают с развитием и целостностью общества; наконец, диалектический метод решения педагогической проблемы, укореняющий весь процесс образования в бесконечной идее, которая просвечивает во всех предваряющих ее и устремленных к ней ступенях, и показывающий, как отпад от животворящего высшего начала приводит к вырождению образования, – все эти основные черты платоновской педагогики делают се необходимой составной частью всякой современной педагогической системы…» [59].

Педагогика Платона, подчас кажущаяся исключительно консервативной, устремлена в будущее. Как любое сложное, многогранное, развивающееся, противоречивое явление, она служила питательной почвой для возникновения идей, концепций и систем, обладающих самой разной антропологической и социальной направленностью. Вот уже почти двадцать четыре столетия педагогика Платона способствует духовно-интеллектуальному поиску ответов на вечные вопросы образования, порождая бесконечные споры и будя человеческую мысль.

Григорий Корнетов

[1] Хофман Ф. Мудрость воспитания. Педагогия. Педагогика. (Очерки развития педагогической теории) / Пер. с нем. – М., 1979. – С. 43.

[2] Тоталитаристские аспекты учения Платона блестяще проанализировал британский философ К.Р.Поппер в 1 томе изданной в 1945 г. книги «Открытое общество и его враги», названном им «Чары Платона» (М., 1992).

[3] О причинах и последствиях культурного переворота в античной Греции подробнее см.: Зайцев А.П. Культурный переворот в Древней Греции VIII–V вв. до н.э. – М., 1985.

[4] Вернан Ж.-П. Происхождение древнегреческой мысли / Пер. с фр. – М„ 1988. – С. 13.

[5] Андреев Ю.В. Спарта как тип полиса // Античная Греция. Проблемы развития полиса: В 2 т. – Т. 1. – М., 1983.

[6] Плутарх. Сравнительные жизнеописания: В 2 т. – Т. 1. – М., 1994. – С. 59, 64.

[7] Фролов Э.Д. Факел Прометея (Очерки античной общественной мысли). – Л., 1981. – С. 11.

[8] Винничук Л. Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима / Пер. с польск. – М., 1988. – С. 193.

[9] Лосев А. Ф. Классическая калокагатия и ее типы // Вопросы эстетики. – 1960. – № 3.

[10] Соловьев В.С. Жизненная драма Платона // Смысл любви: Избр. произв. – М., 1991. – С. 244.

[11] Человек: Мыслители прошлого и настоящего о его жизни, смерти и бессмертии. Древний мир – эпоха Просвещения. – М., 1991. – С. 68.

[12] Отсюда и возникло понимание софистики как «мнимой мудрости», искусства беспринципной манипуляции в споре.

[13] Кессиди Ф.Х. Сократ. – М., 1976; Нерсесянц В.С. Сократ. – М., 1996; Корнетов Г.Б. Мудрость Сократа // Магистр. – 1992. – Январь.

«Что же есть справедливость сама по себе, благо само по себе, что вообще есть что, независимо от мнений и интенций? Пора человеку обратиться к этим вопросам, а не к суетной возне честолюбий. Этим-то призывом и поразил сограждан Сократ» (Васильева Т.В. Дельфийский оракул о мудрости Сократа, превосходящей мудрость Софокла и Еврипида // Культура и искусство античного мира. – М., 1980. – С. 288–289).

[14] Ксенофонт. Воспоминания о Сократе // Сократические сочинения. – СПб., 1993. – С. 132.

[15] Кобзез М.С., Горбачев Н.Л. Сократовский метод обучения. – Саратов, 1993.

[16] Чанышев А.Н. Курс лекций по древней философии. – М., 1981. – С. 226.

[17] События жизни Сократа, содержание его взглядов изложены в произведениях учеников афинского мудреца (Платона, Ксенофонта), его противников (Аристофана, Евполида), более поздних авторов (Аристотеля, Диогена Лаэртского).

[18] Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М., 1986. – С. 138.

[19] Лосев А.Ф., Тахо-Годи А.А. Платон. Аристотель. – М., 1993. – С. 10-11.

[20] Суд над Сократом. – СПб., 1997.

[21] Нерсесянц В.С. Политические учения Древней Греции. – М., 1979. – С. 176.

[22] Виндельбанд В. Платон. – Киев, 1993. – С. 29.

[23] Руссо Ж.-Ж. Эмиль, или О воспитании // Пед. соч.: В 2 т. – Т. 1. – М„ 1981. – С. 20.

На педагогическое содержание главного произведения древнегреческого мыслителя неоднократно обращали внимание и другие авторы. Так, например, В.Ф.Асмус писал: ««Государство» Платона не столько социально-политический трактат, сколько трактат, излагающий теорию воспитания и теорию политической этики» (Асмус В.Ф. Платон. – М., С. 145).

[24] Рубинштейн М.М. Платон – учитель. – Иркутск, 1920; Свадковский И.Ф. Платон и древнегреческое воспитание // Педагогическое образование. – 1936. – № 4; Магомедов Н.М. Платон о воспитании. – Куйбышев, 1990; Корнетов Г. Б. Наследие Платона // Магистр. – 1992. – Апрель; Юммель Ш. Платон // Мыслители образования. – Т. 3. (Перспективы: вопросы образования. – 1995. – № 1/2).

[25] Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека (эпоха великих воспитателей и воспитательных систем) / Пер. с нем. – М., 1997. – С. 6.

[26] Словарь античности / Пер. с нем. – М., 1992. – С. 406.

[27] Марру А.-И. История воспитания в античности (Греция) / Пер. с фр. – М., 1998. – С. 142.

[28] Хайдеггер М. Учение Платона об истине // Время и бытие / Пер. с нем. – М„ 1993. – С. 350.

[29] Лифшиц М.А. Поэтическая справедливость. Идея эстетического воспитания в истории общественной мысли. – М., 1993. – С. 64.

[30] Платон. Менексен // Собр. соч.: В 4 т. – Т. I. – М., 1990. – С. 145. (Далее все цитаты из Платона даются по указанному изданию.)

[31] Платон. Федр… – Т. 2. – М., 1993. – С. 170.

[32] Платон. Евтидем. – Т. 1. – С. 168, 170.

[33] «Очень важно учесть, что словом «идея» в переводах Платона (на европейские языки, включая русский) принято передавать не только собственно слово «идея», которое сам Платон употреблял редко, но и наиболее частое в платоновских текстах слово «эйдос» – «вид», «образец». Важно это потому, что за словом «идея» многовековое развитие человеческой культуры, философии постепенно закрепляло все более абстрактное содержание. А у Платона речь чаще всего идет именно об «эйдосе», т.е. о сущности, образце, которые, как это ни парадоксально, можно и нужно «узреть», хотя не так, как глаза видят вещь, а «увидеть» умом» (Мотрошилова Н.В. Рождение и развитие философских идей: историко-философские очерки и портреты. – М., 1991. – С. 214).

[34] Иванов В.Г. История этики древнего мира. – М., 1980. – С. 151.

 «… Противопоставляя друг другу ощущения (чувства и теоретическое мышление (разум), Платон утверждая, что чувства, ощущения ни в коем случае и ни при каких условиях не могут быть источником истинного знания; они могут лишь служить внешним побудителем, способствующим тому, что мышление обращается к познанию истины. Их область лишь мнение, истинное же знание (познание идей) доступно только разуму. В понятиях мы познаем идеи как духовные сущности вещей. Так как помимо идей Платон признавал предметом познания также числа, а предметом мнения кроме природных чувственных вещей и «подражания» этим вещам (произведения ремесел и искусств), то он вводит дальнейшее подразделение в свою классификацию познавательных способностей человека, а именно: предмет знания и мышления – идеи; предмет размышления – числа; предмет веры (доверия) – природные чувственные вещи; предмет догадки, сравнения, уподобления – теоретические подражания вещам» (Дынник М.А. Платон // История античной диалектики. – М., 1972. – С. 178–179).

[35] Платон. Фенон… – Т. 2. – С. 25.

[36] «Познай самого себя» было начертано на Дельфийском храме. Посетив его, Сократ, согласно преданию, сделал эти слова девизом своей жизни.

[37] Платон. Менексен… – С. 146.

[38] Платон. Феаг… – Т. 1. – С. 113.

[39] Впервые латинский термин «гуманизм» употребили в I в. до н.э. в Древнем Риме Варрон и Цицерон, переведя с древнегреческого слово «пайдейя».

[40] Лосев А. Ф. Платоновский объективный идеализм и его трагическая судьба // Платон и его эпоха. – М., 1979. – С. 50.

[41] Богомолов А.С. Античная философия. – М., 1985. – С. 183.

[42] Платон. Государство… – Т. 3. – С. 130.

[43] Асмус В.Ф. Античная философия. – М., 1976. – С. 244–245.

[44] Платон. Государство… – С. 193.

[45] Там же.

[46] Там же. – С. 184.

[47] Там же. – С. 186.

[48] Там же. – С. 195.

[49] Там же. – С. 140.

[50] Рассел Б. История западной философии / Пер. с англ. – М., 1993. – С. 129.

[51] Ямвлих. Жизнь Пифагора. – М., 1998. – С. 53.

[52] Платон. Государство… – С. 168.

[53] Там же. – С. 194.

[54] Там же. – С. 195.

[55] Платон. Законы… – Т. 4. – М., 1994. – С. 91.

[56] Платон. Софист… – Т. 2. – С. 294.

[57] Тахо-Годи А. А. Миф у Платона как действительное и воображаемое // Платон и его эпоха. – М., 1979.

[58] Корнетов Г.В. Аристотель // Магистр. – 1992. – Январь; Юммель Ш. Аристотель // Мыслители образования. – Т. 1. (Перспективы: вопросы образования. – 1995. – № 1/2).

[59] Гессен С. И. Основы педагогики. Введение в прикладную философию. – М., 1995. – С. 210.

 * Предисловие к книге: Платон. – М.: Издательский Дом Шалвы Амонашвили, 2000. (Антология гуманной педагогики). – С. 5-26

Педагогика Культуры № 33 (2021)

Источник

Софизм — Гуманитарный портал

Софизм — это логически неправильное (несостоятельное) рассуждение (см. Рассуждение), умозаключение (см. Умозаключение) или убеждающее высказывание (см. Аргументация), умышленно выдаваемое за правильное. Иногда софизм может обосновывать какую-либо заведомую нелепость (абсурд) или утверждение, противоречащее общепринятым представлениям (парадокс). В отличие от парадоксов, в софизмах не проявляются действительные логические трудности — это результат заведомо некорректного применения семантических и логических правил и операций. Софизмы используют многозначность слов естественного языка (см. Язык), полисемию, омонимию, синонимию и другие; нередко они основываются на таких логических ошибках (см. Логические ошибки), как подмена понятий, тезиса доказательства, несоблюдение правил логического вывода, принятие ложных посылок за истинные и других. В обыденном мышлении софизм понимается как сознательное применение в споре, утверждениях или доказательствах неправильных доводов, то есть разного рода интеллектуальных уловок и словесных ухищрений, замаскированных внешней, формальной правильностью.


Употребление софизмов с целью введения в заблуждение является некорректным приёмом аргументации и вполне обоснованно подвергается критике. В то же время софизмы могут рассматриваться в некоторых ситуациях как неизбежная на определённом этапе развития мышления неявная форма постановки проблем (так, многие известные софизмы на деле оказались логическими парадоксами).

Вот пример софизма, основанного на разъединении смысла целого: 5 = 2 + 3, но 2 чётно, а 3 нечётно, следовательно 5 одновременно чётно и нечётно». А вот софизм, построенный с нарушением закона тождества и семиотической роли кавычек: «Если Сократ и человек не одно и то же, то Сократ не то же, что Сократ, поскольку Сократ — человек». Оба эти софизма приводит Аристотель. Он называл софизмами «мнимые доказательства», в которых обоснованность заключения лишь кажущаяся и обязана чисто субъективному впечатлению, вызванному недостаточностью логического или семантического анализа.

Внешняя убедительность многих софизмов, их «логичность» обычно связана с хорошо замаскированной ошибкой — семиотической (за счёт метафоричности речи, амонимии или полисемии слов, амфиболий и так далее), нарушающей однозначность мысли и приводящей к смешению значений терминов, или же логической (за счёт игнорирования или подмены тезиса в случае доказательств или опровержений, ошибок в выведении следствий, использования «неразрешённых» или даже «запрещённых» правил или действий, к примеру, деления на нуль в математических софизмах).

Понятие «софизм» традиционно связывается с учением представителей сложившейся в Афинах во второй половине V века до новой эры школы


софистов — философов-просветителей и первых профессиональных учителей по общему образованию. Время их активной деятельности часто называют веком греческого Просвещения. К старшим софистам (вторая половина V века до новой эры) причисляют Протагора, Горгия, Гиппия, Продика, Антифонта, Крития. К следующему поколению софистов относят Ликофрона, Алкидаманта, Трасимаха и ряд других. Первоначально слово σοφιστής было синонимично слову σοφός («мудрый») и обозначало человека, авторитетного в различных вопросах частной и общественной жизни. Общей чертой учений софистов был релятивизм, нашедший классическое выражение в широко известном положении Протагора «человек — мера всех вещей», и следовательно, не существует объективной истины, а все знания относительны. Этому способствовал сам характер деятельности софистов: они должны были научить обратившегося к ним ученика убедительно защищать любую точку зрения, какая только могла понадобиться ему в делах.img70

Основой такого обучения было представление об отсутствии абсолютной истины и объективных ценностей. Так, другой известный софист, Горгий, доказывал, что ничто не существует, а если существует, то непознаваемо, а если и познаваемо, то неизъяснимо; а раз так, то и опровергать, и доказывать можно всё, что угодно.

Из сочинений софистов практически ничего не сохранилось и об их взглядах можно судить, главным образом, по той полемике, которую вели с ними Платон и Аристотель и находившиеся под их влиянием позднейшие авторы. Изучение непрямых сведений усложняется тем, что софисты не стремились создать определённую цельную систему знаний. В своей дидактической деятельности они не придавали большого значения систематическому овладению учащимися знаниями. Их целью было научить учеников использовать приобретённые знания в дискуссиях, так как условиях античной демократии из всех форм красноречия на первый план выдвинулась


полемика, которая пришла на смену полемосу — реальной войне.img13 Поэтому значительный акцент производился на риторику. В процессе развития этой формы риторической практики из софистики выделились диалектика, обучающая честным методам ведения спора, и эристика — искусство побеждать в споре любой ценой. Протагор, согласно традиции, положил начало словесным состязаниям, в которых многие софисты прибегали к логическим парадоксам и уловкам. Горгий и другие софисты развили начатое в Сицилии Кораком и Тисием преподавание ораторского искусства и перенесли его, в частности, в Афины. Тем самым софисты сделали важный шаг на пути к созданию науки о языке.

Вначале софисты учили правильным приёмам доказательства и опровержения, открыли некоторые правила логического мышления и сделали первые попытки систематизировать приёмы умозаключений, но вскоре отошли от логических принципов и основное внимание сосредоточили на разработке логических уловок, основанных на внешнем сходстве явлений, на том, что событие извлекается из общей связи событий, на многозначности слов, на подмене понятий и других риторических ухищрениях.img16

Именно на этой философской основе сформировалась своего рода «логика кажимости», то есть методология логико-риторической практики, основанная на сознательном нарушении принципов логики и гносеологии. Её стали называть софистикой, а приёмы, которые она пропагандировала, — софизмами. Впоследствии софистикой также стали называть и речь, состоящую из софизмов (см. Софистика).

С середины V века до новой эры софистами называли появившихся тогда в большом количестве платных преподавателей ораторского искусства и всевозможных знаний, считавшихся необходимыми для активного участия в гражданской жизни, которые и сами нередко активно участвовали в политической жизни. Историческая заслуга софистов состояла в том, что они одними из первых стали разрабатывать логические, лингвистические и психологические приёмы убеждения и противостояния убеждающему воздействию. От владения совокупностью этих приёмов в условиях афинской демократии зависели честь и имущество, а иногда и сама жизнь обучающегося.img user file 55e2cbdd0954a 25

Именно поэтому софисты обучали за деньги. Возможность наживы привлекла в неё большое число непрофессионалов, с которыми впоследствии стали отождествлять всех софистов. Так возникло представление о софисте как алчном и циничном невежде, который «говорит, будто всё знает и будто мог бы за недорогую плату в короткий срок и другого этому обучить» (Платон. Софист, 234 а).

Таким образом, исторически с понятием «софизм» неизменно связывают мысль о намеренной интеллектуальной фальсификации, руководствуясь признанием Протагора, что главная задача софиста — «представить наихудший аргумент как наилучший» путём хитроумных уловок в речи, заботясь не об истине, а о практической выгоде, об успехе в частном споре, публичной полемике или в судебной тяжбе. С этой же задачей обычно связывают и его известный «критерий основания»: мнение человека есть мера истины. Уже Платон, который называл софистику «постыдной риторикой», заметил на это, что основание не должно заключаться в субъективной воле человека, иначе придётся признать законность противоречий, и поэтому любые суждения считать обоснованными.

Эта мысль Платона нашла отражение известном логическом «принципе непротиворечия» Аристотеля (который впервые дал логический анализ софизмов и их классификацию в сочинении «О софистических опровержениях») и, уже в современной логике


(см. Логика), — в требовании доказательства абсолютной непротиворечивости теорий (см. Теория).

Но вполне уместное в области «истин разума» это требование не всегда оправдано в области «фактических истин», где критерий основания Протагора, понятый, однако, более широко, как относительность истины к условиям и средствам её познания, оказывается весьма существенным. Поэтому многие рассуждения, приводящие к парадоксам, но в остальном безупречные, не являются софизмами. По существу они только демонстрируют интервальный характер связанных с ними гносеологических ситуаций. Таковы, в частности, известные апории (см. Апория) Зенона Элейского, в частности так называемый софизм «куча»: «Одно зерно — не куча. Если n зёрен не куча, то n + 1 — тоже не куча.50a7d98a 933d 4f35 9855 e68f202ebd21 Следовательно, любое число зёрен — не куча». Это не софизм, а лишь один из парадоксов транзитивности, возникающих в ситуациях неразличимости (или интервального равенства), в которых принцип математической индукции неприменим. Стремление усматривать в такого рода ситуациях «нетерпимое противоречие» (А. Пуанкаре), преодолеваемое в абстрактном понятии математической непрерывности (континуума), не решает вопроса в общем случае. Достаточно сказать, что содержание идеи равенства (тождества) в области фактических истин существенно зависит от того, какими средствами отождествления при этом пользуются. К примеру, далеко не всегда нам удаётся абстракцию неразличимости заменить абстракцией отождествления. А только в этом случае и можно рассчитывать на «преодоление» противоречий типа парадокса транзитивности. Первыми, кто понял важность теоретического анализа софизмов были, по-видимому, сами софисты. Учение о правильной речи, о правильном употреблении имён Продик считал наиболее важным. Анализ и примеры софизмов представлены и в диалогах Платона.screen10


Но их систематический анализ, основанный уже на теории силлогистических умозаключений, принадлежит Аристотелю. Позднее математик Евклид написал «Псевдарий» — своеобразный каталог софизмов в геометрических доказательствах, но он не сохранился.

СОФИЗМ • Большая российская энциклопедия

  • В книжной версии

    Том 30. Москва, 2015, стр. 731

  • Скопировать библиографическую ссылку:

Авторы: Е. Н. Лисанюк

СОФИ́ЗМ (греч. σόφισμα – мас­тер­ст­во, улов­ка, от греч.img31 σοφία – муд­рость), 1) при­ём обу­че­ния и ме­тод ис­сле­до­ва­ния, вве­дён­ный др.-греч. со­фис­та­ми; 2) в совр. ло­ги­ке – пред­на­ме­рен­ная ло­ги­че­ская ошиб­ка, не­кор­рект­ный ар­гу­мент (см. Ар­гу­мен­та­ция).

Ме­то­ды и рас­су­ж­де­ния со­фис­тов, на­це­лен­ные на ус­пеш­ное ре­ше­ние по­став­лен­ных за­дач (напр., по­бе­да в дис­пу­те и т. п.), бы­ли под­верг­ну­ты кри­ти­ке пред­ста­ви­те­ля­ми разл. школ греч. фи­ло­со­фии: С. как «мни­мое зна­ние», «при­зрач­ные по­до­бия зна­ния, но не ис­тин­ные» («Со­фист» Пла­то­на), как «на­тас­ки­ва­ние», не ста­вя­щее сво­ей це­лью по­иск ис­ти­ны (Ари­сто­тель). В трак­та­те «О со­фис­ти­че­ских оп­ро­вер­же­ни­ях» Ари­сто­тель дал под­роб­ную клас­си­фи­ка­цию С., вы­де­лив 13 их ви­дов, воз­ни­каю­щих из-за дву­смыс­лен­но­стей двоя­ко­го ро­да: 6 свя­зан­ных с обо­ро­та­ми ре­чи (напр., «Пять – это два и три, зна­чит, пять есть чёт­ное и не­чёт­ное») и 7 па­ра­ло­гиз­мов, или не­пра­виль­но по­стро­ен­ных рас­су­ж­де­ний.slide 2 При­ме­ры по­след­них: «Ес­ли ин­ди­ец, бу­ду­чи смуг­лый, име­ет бе­лые зу­бы, зна­чит, он бел и не бел»; «Этот пёс твой? Да. Этот пёс отец? Да, у не­го есть щен­ки. Зна­чит, этот пёс твой отец». Из­вест­ны и др. ан­тич­ные С., напр. «Ро­га­тый», при­пи­сы­вае­мый Ев­бу­ли­ду.

В ср.-век. ун-тах сбор­ни­ки С. (so­phis­mata) слу­жи­ли ди­дак­тич. ма­те­риа­ла­ми и ста­ли про­об­ра­зом совр. сбор­ни­ков задач и уп­раж­не­ний [напр., со­чи­не­ния пред­ста­ви­те­лей окс­форд­ской шко­лы У. Хейт­сбе­ри (ок. 1313 – 1372/73), «Пра­ви­ла ре­ше­ния со­физ­мов» – «Re­gulae solvendi sophismata», 1335; Ри­чар­да Кил­винг­то­на (1302/05 – 1361), «Sophismata», до 1325, и др.]. Ино­гда к со­физ­мам от­но­сят ло­гич. па­ра­док­сы, что не­кор­рект­но.

Софизмы. Понятие, примеры. Логические парадоксы. Понятие, примеры -Логика

Софизмы. Понятие, примеры. Логические парадоксы. Понятие, примеры. — Текст : электронный // Myfilology.ru – информационный филологический ресурс : [сайт].img18 – URL: https://myfilology.ru//169/sofizmy-ponyatie-primery-logicheskie-paradoksy-ponyatie-primery/ (дата обращения: 24.06.2021)

Софизмы. Понятие, примеры

Раскрывая данный вопрос, необходимо сказать, что любой софизм является ошибкой. В логике выделяют также паралогизмы. Отличие этих двух видов ошибок состоит в том, что первая (софизм) допущена умышленно, вторая же (паралогизм) – случайно. Паралогизмами изобилует речь многих людей. Умозаключения, даже, казалось бы, правильно построенные, в конце искажаются, образуя следствие, не соответствующее действительности. Паралогизмы, несмотря на то что допускаются неумышленно, все же часто используются в своих целях. Можно назвать это подгонкой под результат. Не осознавая, что делает ошибку, человек в таком случае выводит следствие, которое соответствует его мнению, и отбрасывает все остальные версии, не рассматривая их. Принятое следствие считается истинным и никак не проверяется. Последующие аргументы также искажаются для того, чтобы больше соответствовать выдвинутому тезису.img6 При этом, как уже было сказано выше, сам человек не сознает, что делает логическую ошибку, считает себя правым (более того, сильнее подкованным в логике).

В отличие от логической ошибки, возникающей непроизвольно и являющейся следствием невысокой логической культуры, софизм является преднамеренным нарушением логических правил. Обычно он тщательно маскируется под истинное суждение.

Допущенные умышленно, софизмы преследуют цель победить в споре любой ценой. Софизм призван сбить оппонента с его линии размышлений, запутать, втянуть в разбор ошибки, которые не относятся к рассматриваемому предмету. С этой точки зрения софизм выступает как неэтичный способ (и при этом заведомо неправильный) ведения дискуссии.

Существует множество софизмов, созданных еще в древности и сохранившихся до сегодняшнего дня. Заключение большей части из них носит курьезный характер. Например, софизм «вор» выглядит так: «Вор не желает приобрести ничего дурного; приобретение хорошего есть дело хорошее; следовательно, вор желает хорошего».img11 Странно звучит и следующее утверждение: «Лекарство, принимаемое больным, есть добро; чем больше делать добра, тем лучше; значит, лекарство нужно принимать в больших дозах». Существуют и другие известные софизмы, например: «Сидящий встал; кто встал, тот стоит; следовательно, сидящий стоит», «Сократ – человек; человек – не то же самое, что Сократ; значит, Сократ – это нечто иное, чем Сократ», «Эти кутята твои, пес, отец их, тоже твой, и мать их, собака, тоже твоя. Значит, эти кутята твои братья и сестры, пес и сука – твои отец и мать, а сам ты собака».

Такие софизмы нередко использовались для того, чтобы ввести оппонента в заблуждение. Без такого оружия в руках, как логика, соперникам софистов в споре было нечего противопоставить, хотя зачастую они и понимали ложность софистических умозаключений. Споры в Древнем мире зачастую заканчивались драками.

При всем отрицательном значении софизмов они имели обратную и гораздо более интересную сторону. Так, именно софизмы стали причиной возникновения первых зачатков логики.img20 Очень часто они ставят в неявной форме проблему доказательства. Именно с софизмов началось осмысление и изучение доказательства и опровержения. Поэтому можно говорить о положительном действии софизмов, т. е. о том, что они непосредственно содействовали возникновению особой науки о правильном, доказательном мышлении.

Известен также целый ряд математических софизмов. Для их получения числовые значения тасуются таким образом, чтобы из двух разных чисел получить одно. Например, утверждение, что 2 х 2 = 5, доказывается следующим образом: по очереди 4 делится на 4, а 5 на 5. Получается результат (1:1) = (1:1). Следовательно, четыре равно пяти. Таким образом, 2 х 2 = 5. Такая ошибка разрешается достаточно легко – нужно лишь произвести вычитание одного из другого, что выявит неравенство двух этих числовых значений. Также опровержение возможно записью через дробь.

Как раньше, так и теперь софизмы используются для обмана. Приведенные выше примеры достаточно просты, легко заметить их ложность и не обладая высокой логической культурой.screen8 Однако существуют софизмы завуалированные, замаскированные так, что отличить их от истинных суждений бывает очень проблематично. Это делает их удобным средством обмана в руках подкованных в логическом плане мошенников.

Вот еще несколько примеров софизмов: «Для того чтобы видеть, нет необходимости иметь глаза, так как без правого глаза мы видим, без левого тоже видим; кроме правого и левого, других глаз у нас нет, поэтому ясно, что глаза не являются необходимыми для зрения» и «Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял, значит, у тебя рога». Последний софизм является одним из самых известных и часто приводится в качестве примера.

Можно сказать, что софизмы вызываются недостаточной самокритичностью ума, когда человек хочет понять пока недоступное, не поддающееся на данном уровне развития знание.

Бывает и так, что софизм возникает как защитная реакция при превосходящем противнике, в силу неосведомленности, невежества, когда спорящий не проявляет упорство, не желая сдавать позиций.VeHV53nkhXY Можно говорить о том, что софизм мешает ведению спора, однако такую помеху не стоит относить к значительным. При должном умении софизм легко опровергается, хотя при этом и происходит отход от темы рассуждения: приходится говорить о правилах и принципах логики.

Парадокс. Понятие, примеры

Переходя к вопросу о парадоксах, нельзя не сказать о соотношении их с софизмами. Дело в том, что четкой грани, по которой можно понять, с чем приходится иметь дело, иногда нет.

Впрочем, парадоксы рассматриваются со значительно более серьезным подходом, в то время как софизмы играют зачастую роль шутки, не более. Это связано с природой теории и науки: если она содержит парадоксы, значит, имеет место несовершенство основополагающих идей.

Сказанное может означать, что современный подход к софизмам не охватывает всего объема проблемы. Многие парадоксы толкуются как софизмы, хотя не теряют своих первоначальных свойств.

Парадоксом можно назвать рассуждение, которое доказывает не только истинность, но и ложность некоторого суждения, т.  е. доказывающее как само суждение, так и его отрицание. Другими словами, парадокс – это два противоположных, несовместимых утверждения, для каждого из которых имеются кажущиеся убедительными аргументы.

Один из первых и, безусловно, образцовых парадоксов был записан Эвбулидом – греческим поэтом и философом, критянином. Парадокс носит название «Лжец». До нас этот парадокс дошел в таком виде: «Эпименид утверждает, что все критяне – лжецы. Если он говорит правду, то он лжет. Лжет ли он или же говорит правду?». Этот парадокс именуется «королем логических парадоксов». Разрешить его до настоящего времени не удалось никому. Суть этого парадокса состоит в том, что когда человек говорит: «Я лгу», он не лжет и не говорит правду, а, точнее, делает одновременно и то и это. Другими словами, если предположить, что человек говорит правду, выходит, что он на самом деле лжет, а если он лжет, значит, раньше он сказал правду об этом. Здесь утверждаются оба противоречащих факта. Само собой, по закону исключенного третьего это невозможно, однако именно поэтому данный парадокс и получил столь высокий «титул».img21

В развитие теории пространства и времени большой вклад внесли жители города Элея, элеаты. Они опирались на идею о невозможности небытия, которая принадлежит Пармениду. Всякая мысль согласно этой идее есть мысль о существующем. При этом отрицалось любое движение: мировое пространство считалось целостным, мир единым, без частей.

Древнегреческий философ Зенон Элейский известен тем, что составил серию парадоксов о бесконечности – так называемые апории Зенона.

Зенон, ученик Парменида, развивал эти идеи, за что был назван Аристотелем «родоначальником диалектики». Под диалектикой понималось искусство достигать истины в споре, выявляя противоречия в суждении противника и уничтожая их.

Далее представлены непосредственно апории Зенона.

«Ахиллес и черепаха» представляет собой апорию о движении. Как известно, Ахиллес – это древнегреческий герой. Он обладал недюжинными способностями в спорте. Черепаха очень медлительное животное. Однако в апории Ахиллес проигрывает черепахе состязание в беге.img35 Допустим, Ахиллесу нужно пробежать расстояние, равное 1, а бежит он в два раза быстрее черепахи, последней нужно пробежать 1/2. Движение их начинается одновременно. Получается, что, пробежав расстояние 1/2, Ахиллес обнаружит, что черепаха успела за то же время преодолеть отрезок 1/4. Сколько бы ни пытался Ахиллес обогнать черепаху, она будет находиться впереди ровно на 1/2. Поэтому Ахиллесу не суждено догнать черепаху, это движение вечно, его нельзя завершить.

Невозможность завершить эту последовательность заключается в том, что в ней отсутствует последний элемент. Всякий раз, указав очередной член последовательности, мы можем продолжить указанием следующего.

Парадоксальность здесь заключается в том, что бесконечная последовательность следующих друг за другом событий на самом деле все-таки должна завершиться, хотя бы мы и не могли себе представить этого завершения.

Другая апория носит название «дихотомия». Рассуждение построено на тех же принципах, что и предыдущее.img7  Для того чтобы пройти весь путь, необходимо пройти половину пути. В этом случае половина пути становится путем, и чтобы его пройти, необходимо отмерить половину (т. е. уже половину половины). Так продолжается до бесконечности.

Здесь порядок следования по сравнению с предыдущей апорией перевернут, т. е. (1/2)n…, (1/2)3, (1/2)2, (1/2)1. Ряд тут не имеет первой точки, тогда как апория «Ахиллес и черепаха» не имела последней.

Из этой апории делается вывод, что движение не может начаться. Исходя из рассмотренных апорий движение не может закончиться и не может начаться. Значит, его нет.

Опровержение апории «Ахиллес и черепаха».

Как и в апории, в опровержении ее фигурирует Ахиллес, но не одна, а две черепахи. Одна из них находится ближе другой. Движение также начинается одновременно. Ахиллес бежит последним. За то время, как Ахилл пробежит разделяющее их вначале расстояние, ближняя черепаха успеет уползти несколько вперед, что будет продолжаться до бесконечности.a2cb3938774a4ff6c347ca7cd6146176 Ахиллес будет все ближе и ближе к черепахе, но никогда не сможет ее догнать. Несмотря на явную ложность, логического опровержения такому утверждению нет. Однако если Ахиллес станет догонять дальнюю черепаху, не обращая внимания на ближнюю, он, согласно этой же апории, сумеет вплотную приблизиться к ней. А раз так, то он обгонит ближнюю черепаху.

Это приводит к логическому противоречию.

Для опровержения опровержения, т. е. защиты апории, что само по себе странно, предлагают откинуть груз образных представлений. И выявить формальную суть дела. Здесь следует сказать, что сама апория основывается на образных представлениях и откинуть их – значит опровергнуть и ее. А опровержение достаточно формально. То, что вместо одной в опровержении взято две черепахи, не делает его более образным, нежели апорию. Вообще же сложно говорить о понятиях, не основанных на образных представлениях. Даже такие высшей абстракции философские понятия, как бытие, сознание и другие, понимаются только благодаря образам, соответствующим им.img10 Без образа, стоящего за словом, последнее оставалось бы лишь набором символов и звуков.

Стадий подразумевает существование неделимых отрезков в пространстве и движение в нем объектов. Эта апория основана на предыдущих. Берется один недвижимый ряд объектов и два двигающихся по направлению друг к другу. При этом каждый двигающийся ряд по отношению к недвижимому проходит за единицу времени лишь один отрезок. Однако по отношению к движущемуся – два. Что признается противоречивым. Также говорится, что в промежуточном положении (когда один ряд уже как бы сдвинулся, другой нет) нет места для неподвижного ряда. Промежуточное положение происходит из того, что отрезки неделимы и движение, хотя бы и начатое одновременно, должно пройти промежуточный этап, когда первое значение одного движущегося ряда совпадает со вторым значением второго (движение при условии неделимости отрезков лишено плавности). Состояние же покоя – когда вторые значения всех рядов совпадают. Неподвижный ряд, если предположить одновременность движения рядов, должен в промежуточном положении находиться между движущимися рядами, а это невозможно, так как отрезки неделимы.img s696059 1 3

02.09.2016, 26039 просмотров.

Что такое софизм? Софизм в философии

Слово «софизм» считается многозначным. В общем смысле под ним подразумевается рассуждение, которое на первый взгляд кажется истинным, однако на самом деле содержащее логическую ошибку. В некотором роде это попытка введения в заблуждение другого человека путем выдачи лжи за правду.

Одним из ярчайших примеров софизма, известных всем, называется «Рогатый». Он звучит следующим образом: «Что ты не терял, то имеешь; рога ты не терял, значит, у тебя – рога». Как видно из приведенного высказывания софизм, строится на преднамеренном и специальном нарушении какого-либо правила логики. Именно этим он отличается от других ошибок: паралогизма или апории. В них нарушение если и происходит, то случается неумышленно.

Понятие софизма

Итак, софизм – это рассуждение, которое используется для обоснования какой-либо абсурдной посылки или утверждения, содержащего противоречие общепринятому представлению.img14 Приведем яркий пример из области математики: если 5=2+3, при этом 2 – четное, а 3 – нечетное, то результат их суммы (5) будет одновременно четным и нечетным. Данный софизм приводится знаменитым философом Древней Греции – Аристотелем.

Софистика

С момента появления понятия «софизм» оно связывалось с мыслью о преднамеренной фальсификации. Это обосновывалось мнением известного философа Протагора. Он считал задачей софиста – преподнести худший аргумента как лучший, используя уловки в речи. То есть заботиться нужно не о достижении истины, а об успехе. Важно – выиграть в дискуссии, споре, судебном процессе, а не установить правдивость тезиса. Именно с этим связано и известное мнение Протагора о том, что мерилом истины является мнение человека. Впоследствии Платон опроверг данную мысль, поскольку считал, что нельзя умозаключения строить на субъективизме, иначе придется считать правдивым любые высказывания людей.

В качестве прием софизм был введен группой древнегреческих мыслителей, называвших себя софистами.screen5 Они обучали обеспеченную молодежь риторике, ораторскому мастерству и искусству спора. Таким образом осуществлялась подготовка к дальнейшей политической или иной карьере.

В прямом смысле софистов сложно назвать философами, поскольку какими-либо научными исследованиями и рассуждениями они не занимались. Их целью был поиск методики, направленной на решение практических задач. При этом именно они первыми обратили внимание на различие в законах природы и культуры, отмечая, что последнюю создают сами люди: искусственным путем. В силу приведенного тезиса сами законы оказываются релятивными, или относительными, поскольку то, что придумал какой-то человек, не может быть объективным по определению. Из-за этого человек и становится мерилом всех вещей, как сказал Протагор. Данный философ также активно отрицал возможность определения и достижения истины. Прежде всего, поскольку отсутствует единый критерий познания окружающих вещей и явлений. Все люди делают это по-разному, душа одного человека видит мир абсолютно по-другому. Таким образом, человек как мера самостоятельно определяет, что для него добро, а что – зло, где правда, а где ложь.

Из вышесказанного вытекает, что любое умозаключение или любой тезис может быть истинным в той или иной ситуации. Поэтому стоит упомянуть еще об одной мысли Протагора: все по-своему верно и правдиво. В нашем мире нет и не может быть единой абсолютной истины, а также четко определенных, признанных всеми моральных ценностей.

Софистов очень часто обвиняли в субъективном подходе и релятивизме (принцип относительности). Другие философы в большинстве случаев отзывались о них пренебрежительно. Например, Аристотель считал софизм не обучением, а «натаскиванием», то есть его целью не был научный поиск истины, а просто победа в споре любыми методами, поэтому философ называл его «мнимой мудростью».

Как обнаружить софизм

Чтобы найти софизм в задаче, требует соблюдать определенные правила и рекомендации:

  • внимательно читать условие. Иногда софизм образуется за счет того, что в исходных данных допущена ошибка. Они могут быть противоречивыми, неполными. Кроме того, исходная посылка также порой содержит ложное высказывание. В основном, люди привыкли, что если результат получается неверным, то проблема в ходе рассуждения. Порой же следует еще раз внимательно перечитать условие задачи, возможно, ошибка кроется там;
  • определите, какие теоремы, формулы или правила применяются в данной ситуации. После этого нужно выяснить, все ли они верны, соблюдается ли логика. Зачастую человек запоминает формулировки не слишком точно, обращая внимание только на основные фразы и предложения. При этом могут быть упущены важные, значительные детали, без которых суть теоремы теряется, что, в свою очередь, приводит к неправильному решению задачи;
  • иногда рекомендуется разбивать большое задание на небольшие блоки, после чего следует проверить каждый из них. Важно определить соблюдается ли истинность всех посылок, а также логичность суждений.

Причины появления софизмов в рассуждении

Выделяется несколько групп причин, по которым в споре человек начинает использовать силлогизм. Это интеллектуальные, аффективные и волевые. Рассмотрим каждую из них подробнее.

Интеллектуальные

Данные причины напрямую связаны с умом обеих сторон спора. Более интеллектуально развитый человек может использовать софизм, если точно знает, что:

  • у его оппонента не хватает знаний в сфере дискуссии;
  • если противник ленится думать, не улавливает ход спора, а также не контролирует его.

Аффективные

В данную категорию входят ситуации, когда «софист» не хочет пользоваться своим умом или ему просто не хватает интеллекта. Поэтому он просто прибегает не к научным понятиям, а к чувствам и эмоциям. Желающий добиться успеха софист обязан хорошо разбираться в психологии, а также искусно находить «больные места» соперника. Таким образом, в душе противника пробуждаются яркие чувства, что затмевает мышление и не дает делать логические умозаключение. Кроме того, нахлынувшие эмоции зачастую мешают думать вообще.

Сюда же будут относиться споры, в которых противник уходит от дискуссии, и занимается сведением личных счетов.

Волевые

Когда стороны обмениваются мнениями по какому-либо поводу, они воздействуют не только на эмоции и чувства собеседника, но и на его волю, поскольку любая аргументация связана с наличием элемента внушения. Оно находит выражение в мимике, тоне, которые не терпит возражения и т.д. Однако не каждый противник поддается такому, это действует чаще всего на пассивных и легко поддающихся постороннему влиянию.

Софизм в споре

Зачастую подобный прием используется при аргументации своей позиции. Еще раз рекомендуется обратить внимание, что простая ошибка и софизм различны только в психологическом плане.

Рассмотрим пример. Если кто-либо в споре отступает от заявленного в начале дискуссии тезиса, но не замечает этого – это ошибка. В ситуации, когда человек преднамеренно уходит от исходной посылки, надеясь, что оппонент не увидит или не поймет, – это уже будет софизмом.

Примеры софизмов в дискуссии

Для наглядности рассмотрим, какими бывают софизмы?

  1. Неопределенности. Это случается, когда доказывающий говорит так, чтобы его невозможно было понять, отвечая на конкретно поставленный вопрос неоднозначно. Из слов человека не получается понять значение и смысл.
  2. Отступлением от тезиса. Иногда это происходит, если противник начинает разбирать и доказывать не истинность или ложность исходной посылки, а аргументацию своего оппонента. Можно увидеть подобную ситуацию в суде, когда адвокат разбивает все доказательства вины подсудимого, приведенные прокурором, после чего делает вывод, звучащий, как «подсудимый невиновен». Хотя при этом правильным умозаключением было бы: «вина не доказана».
  3. Подмена пункта разногласия. Такой софизм случается, если противник не опровергает исходную мысль в целом, а выступает против лишь некоторых ее частностей. А когда он доказывает их ложность, делает вывод, что весь тезис также неправдив. Приведем пример. В статье указано, что мэр города Н. выслал из города гражданина Лимонова. После этого выходит опровержение главы поселения: «В городе Н. нет и не было людей с фамилией Лимонов». То есть в личных данных высланного была допущена ошибка. Мэр воспользовался этим и оставил без ответа сообщение в целом, опровергнув лишь его часть. Таким образом, произошла ошибка, в которой существенный момент разногласия подменили неважным и незначительным.

Софизмы зачастую настолько неоднозначны, что подкупают человека своей внешней убедительностью. Однако при ближайшем рассмотрении можно распознать и выявить логические ошибки и ложные элементы.

Итак, софизмом называется рассуждение, которым умышленно обосновывается изначально нелепый, бессмысленный тезис. Теоретический анализ их был проведен Платоном через его «Диалоги». Однако систематическое рассмотрение, основанное на силлогизме и подобных умозаключениях, провел Аристотель. Софизм получил свое название благодаря группе древнегреческих мыслителей, которые прививали молодым людям искусство спора, а именно учили доказывать любой тезис, не заботясь о его истинности. Важно было лишь выйти победителем из дискуссии.

Софизмы активно используются и в наше время, а его основной задачей является манипуляция общественным сознанием. Сейчас это активно применяется специалистами по пиару, политиками во время предвыборных кампаний и адвокатами на судебных заседаниях. Таким образом, под софизмом понимается преднамеренный обман, основанный чаще всего на нарушении правил логики.

Софизм. История философии. Древняя Греция и Древний Рим. Том I [litres]

Софизм

В заключение я хочу снова подчеркнуть, что не следует приписывать великим софистам стремление развенчать религию и мораль; мыслители вроде Протагора и Горгия вовсе не ставили перед собой таких задач. На самом деле великие софисты придерживались концепции «естественного закона» и стремились расширить кругозор простых греков; они были просветителями Эллады. В то же самое время «всякое мнение в определенном смысле истинно, как утверждал Протагор, и всякое мнение ложно, как утверждал Горгий». Стремление софистов отрицать существование абсолютной и объективной истины очень быстро привело к тому, что, вместо того чтобы попытаться убедить кого–либо, софисты старались навязать свою точку зрения или просто заговорить этого человека. Поэтому неудивительно, что поступки и слова менее значительных софистов привели к тому, что слово «софизм» очень скоро приобрело пренебрежительную форму – «софистика». Космополитизм и широкий взгляд на мир Антифона из Афин вызывает искреннее уважение, но теория Фрасимаха «сильный всегда прав» не может вызвать ничего, кроме презрения, так же как пустая болтовня и выходки Дионисодора. Великие софисты, как мы уже говорили, были просветителями Эллады, но одним из главных предметов в греческом образовании благодаря стараниям софистов стала риторика, а увлечение риторикой имело свои отрицательные черты, особенно если оратор обращал все свое внимание на то, как он говорил, а не на то, что он говорил. Более того, подвергая сомнению основы традиционных институтов, верований и стиля жизни, софисты стремились внедрить в сознание людей релятивистские идеи. Зло, которое нес в себе софизм, заключалось не в тех вопросах, которые он ставил, а в том, что софисты не могли предложить удовлетворительных интеллектуальных ответов на эти вопросы.

Против этого релятивизма и восстали Платон и Сократ, сделав попытку установить прочный фундамент истинного знания и этических норм.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

404 Page not found @ Harijs Tumans

  • Home
  • Par šo vietni

Dr. hist. Harija Tumana blogs

  • Aleksandrs Lielais
  • Alexander the Great
  • Alexander’s Empire: The Legitimation of Conquest
  • Alkibiāds
  • anketas
  • anketēšana
  • anonīmas anketas

Page not found (404)

  • Pages

    • Home
    • Par šo vietni

  • Archives

    • January 2021
    • December 2020
    • January 2020
    • January 2019
    • December 2017
    • September 2017
    • April 2017
    • February 2017
    • January 2017
    • December 2016
    • August 2016
    • August 2014
    • September 2013
    • November 2012
    • September 2011
    • August 2010
    • January 2010
    • November 2009
    • October 2009
    • September 2009
    • August 2009
    • July 2009
    • January 2009

  • Categories

    • Aleksandrs Lielais (4)
    • Alexander the Great (1)
    • Alexander’s Empire: The Legitimation of Conquest (1)
    • Alkibiāds (1)
    • anketas (1)
    • anketēšana (1)
    • anonīmas anketas (1)
    • Antīkā demokrātija (2)
    • antīkā vēsture (21)
    • Antīkie tēli Rīgas ielās (1)
    • Aristofans (1)
    • Aristotelis (1)
    • Atēnas (4)
    • Atēnu demokrātija (6)
    • audzin (1)
    • audzināšana senajā Grieķijā (1)
    • Aлександр Великий (2)
    • Bēgļi (2)
    • Bez tēmas (7)
    • ciklopi (3)
    • ciklopu domāšama (2)
    • civilizācija (11)
    • civilizācijas gals (1)
    • demokrātija (4)
    • Dionīss (2)
    • diskriminācija (2)
    • dzimtene (1)
    • dzīres Grieķijā (1)
    • Eiripīds (1)
    • globalizācija (6)
    • grāmatas izdošana (1)
    • Harijs Tumans (49)
    • Hērakls (1)
    • Homērs (7)
    • Humors (3)
    • izglītība (11)
    • izglītība senajā Grieķijā (1)
    • izglītības problēmas (6)
    • kultūra (15)
    • kultūra Latvijā (9)
    • kultūras vēsture (22)
    • kultūroloģija (21)
    • Latvijas Universitāte (3)
    • Lembergs (1)
    • līderi (1)
    • līderība (1)
    • LU Vēstures un filozofijas fakultāte (6)
    • māksla (2)
    • mākslas jēga (1)
    • maltīte (1)
    • Masu kultūra (1)
    • mežonība (1)
    • mīlēt dzimteni (2)
    • Napoleons Ēģiptē (1)
    • olimpiādes (1)
    • Olimpija (1)
    • Oliopiskās spēles (1)
    • paideija (1)
    • Patriotisms (1)
    • Patriotisms senajā Grieķijā (1)
    • Perikls (3)
    • Platons (1)
    • profesors Ernests Felsbergs (1)
    • Rietumu civilizācija (4)
    • Rietumu vērtības (4)
    • romanizācija (3)
    • senā Ēģipte (1)
    • senā Grieķija (18)
    • senā kristietība (1)
    • senā Roma (7)
    • senās Atēnas (4)
    • senās Grieķijas vēsture (9)
    • sengrieķu humors (2)
    • sengrieķu izglītība (1)
    • senie laiki (14)
    • sievietes vēsture (7)
    • simposijs (1)
    • sofisti (1)
    • Sokrāts (1)
    • studiju kursu izvērtēšana (1)
    • studiju kvalitāte (1)
    • studiju kvalitātes izvērtēšana (1)
    • stukači (1)
    • Temīda (1)
    • Tertulliāns (1)
    • tiesības un taisnība (1)
    • totalitāras tehnoloģijas (1)
    • trakums (1)
    • triumfa arka (1)
    • triumfa arkas Rīgā (1)
    • Tumans (44)
    • valstiska identitāte (2)
    • valsts (2)
    • valsts ideja (2)
    • valsts koncepcija (2)
    • valsts projekts (2)
    • valsts svētki (1)
    • varonība (7)
    • varonība senajā Grieķijā (5)
    • Ventspils (1)
    • vēstures dzimšana (1)
    • Vēstures un filozofijas fakultāte (2)
    • Vīna atklāšana (1)
    • zinātnieku nakts (1)
    • zinātnieku nakts LU VFF (1)
    • ziņōšana (1)
    • ziņotāji (1)
    • Александр Великий (3)
    • Александр Македонский (2)
    • антична философия (1)
    • античная историография (3)
      • античный город (2)
    • античность (12)
    • античный патриотизм (1)
    • Афинская демократия (7)
    • Афины (11)
    • великие греки (6)
    • Гомер (2)
    • гомеровский эпос (1)
    • государство (1)
    • греческа философия (2)
    • греческая колонизация (1)
    • древнегреческая тирания (1)
    • древнегреческая философия (1)
    • древнегреческий город (2)
    • древнегреческий патриотизм (1)
    • древние Афины (10)
    • Еще раз о мимесисе Aлександра (1)
    • идеология (5)
    • идея государства (2)
    • идея полиса (2)
    • историография античности (1)
    • история Греции (14)
    • история философии (1)
    • колонизация (1)
    • легитимация тирании (1)
    • львы и волки (1)
    • обожествление Александра Македонского (1)
    • обожествление царей (1)
    • образы животных в эпосе (1)
    • патриотизм (1)
    • патриотизм в древней Греции (1)
    • Перикл (1)
    • Писистрат (2)
    • полис (5)
    • полис и город (2)
    • полис и гражданин (1)
    • Псевдо -Ксенофонт (1)
    • сократ (2)
    • сократи и софисты (1)
    • Солон (1)
    • софизм (1)
    • софисты (1)
    • тирания (3)
    • Туманс (17)
    • Фемистокл (1)
    • философия (1)
    • Фукидид (1)
    • Харийс Туманс (16)
    • эллинизм (2)

    • Tag Cloud

    Add new tag
    antīkā kultūra
    antīkā vēsture
    ciklopi
    civilizācija
    globalizācija
    Harijs Tumans
    Homēra varoņi
    Homērs
    humitāro nozaru diskriminācija
    izglitības problēmas Latvijā
    izglītība
    izglītība Latvijā
    izglītība šodien Latvijā
    klasiskā izglītiba un kultūra
    kultūra
    kultūras vēsture
    Latvijas Univērsitātes vēstures un filozofijas fakultātes vēsture
    polisa
    Rietumu civilizācija
    romanizācija
    senie laiki
    seno laiku vēsture
    seno laiku vēsture Latvijā
    senā Grieķija
    senā Roma
    senās Grieķijas kultūra un vēsture
    senās Grieķijas vēsture
    Sievietes vēsture
    Tumans
    varonība senajā Grieķijā
    varoņi
    Афинская демократия
    Туманс
    античная тирания
    античное государство
    античность
    древние Афины
    древняя Греция
    идеология полиса
    идея полиса
    история древней Греции
    полис
    тирания
    харийс туманс

Harijs Tumans powered by WordPress | Entries (RSS) and Comments (RSS)
Lonelytree theme by Gauson Design

СОФИЗМЫ и ФИЛОСОФИЯ. (Эта глава должна размещаться после главы СХОЛАСТИКА.)

СОФИЗМЫ и ФИЛОСОФИЯ.

Все эти выхолощенные слова назывались СОФИЗМАМИ. Без такого подлога внедренного в язык философствовать и лгать невозможно.
Именно за этот ПОДЛЫЙ ПОДЛОГ и чтят цареградских языкотворцев Кирилла и Мефодия. Именно они подготовили почву для церковно-светских философов.

ФИЛ в переводе с латыни означает ЛЮБОВЬ, а София. (греч. Sophia – мастерство, знание, мудрость.)

Что же это за мудрость такая? Посмотрим в энциклопедии.

Софистика. (греч. Sophistike), рассуждение, основанное на преднамеренном нарушении законов логики (употребление софизмов).

Софизм. (от греч. Sophisma –уловка, выдумка, головоломка.), мнимое доказательство, в котором обоснованность заключения кажущаяся, порождается чисто субъективным впечатлением, вызванным недостаточностью логического или семантического анализа.

Софисты. (от греч. Sophists – искусник, мудрец, лжемудрец.) в древней Греции люди сведущие, в какой – ни будь области профессиональные учителя фил-о-софии и красноречия.

Ну, вот и выяснилось, если эта Софистика отвергает логику, то все ее утверждения и выводы, чистой воды ВРАНЬЕ.
А сами слова СОФИЗМЫ это головоломный вымысел, ЛОЖЬ. Потому как они подЛОЖЕНЫ (подлог, подлость) в материальный язык славянских племен.
Какие же это слова? A это все пустые слова, за которыми не стоят реальные предметы и действия. (Читай СХОЛАСТИКУ).

И кто же у нас СОФИСТЫ? Кто у нас главный, известный на весь мир ИСКУСНИК и ЛЖЕМУДРЕЦ, а по нашему МУДАК? Потому что, напомню, только мужчина может быть МУДрецом или МУДаком, потому что у него есть МУДа.
Ну, ну, ну… думайте, ну, конечно же, правильно… это СОФ-окл. Именно Софокл главный СОФИСТ который вместе с АРХИ-ПЛУТОМ = ПЛУТ-АРХОМ заложил основы «ПРАВО» славной = кривославной ФИЛОСОФИИ, на которой и построена наша КРИВОСЛАВНАЯ ВЕРА.
Именно потому, что она построена на лжи, в нее и нужно ВЕРИТЬ. ПРАВДА не нуждается в вере.

Вот и выяснилось что Софьи такие же врушки, как и Елизаветы, вернее этими именами называли детей в честь ОБМАНА, ВРАНЬЯ и ЛЖИ.
И поэтому когда мы воспеваем ВЕРУ, НАДЕЖДУ, ЛЮБОВЬ нужно не забывать и вспоминать их сэстрычку СОФИЮ.
Не так давно в 1896 году гражданам нашего государства было хорошо известно, что такое СОФИЗМЫ.
Вот что о них писал, известный народоволец Юрковский Ф. Н. находясь в шлиссельбургской крепости.

Унылой мыслию блуждая,
Тревожно в прошлое гляжу
И, тайны смерти предвкушая,
Итоги жизни подвожу.
Пусть я и увлекался,
Софизмы строил целый век,
Пусть я и ошибался,
Но жил, как честный человек.»

ПРИМЕР СОФИСТИКИ.

Что бы уяснить, как врут, применяя софистику, приведу пример.
Этот пример софистики взят из Интернета.
Отец — собака.
«Эта собака имеет детей, значит, она — отец. Но это твоя собака. Значит, она твой отец. Ты её бьёшь, значит, ты бьёшь своего отца и ты — брат щенят».

Как видно из примера с помощью софистики можно доказать любую чушь. Игнорируя логику, причинно следственную связь, подменяя понятия и перескакивая с одного лживого вывода на другой, достигают поставленной цели.
Что уж говорить о религиозных и светских философах = (любителях софистики), они веками оттачивали свои лжемудрости, которые впаривали в легковерные головы выпасаемой паствы.

ФИЛОСОФИЯ.

Фил – любовь, София – софистика. То есть философия это любовь ко лжи, что равнозначно ненависть к правде. Повторюсь, правда бескомпромиссна и потому не нуждается в философии.

Вывод: Что же происходит в наших реалиях? Мы можем видеть массу производителей средств жизнеобеспечения, которые РАБОТАЮТ, пользуясь при этом материальным языком, то есть словами, за которыми стоят реальные предметы и действия. Этих людей можно назвать РЕАЛИСТАМИ. И огромную массу дармоедов (буржуазных, так называемых светских, проповедников) которых кормит власть.
Ныне к ним присоединилась еще и толпа религиозных проповедников, которые хотя и отделены от государства в самостоятельную структуру, тоже сосут кровь производителей, не брезгуя подачками власть имущих в виде земель, храмов, в то время как народ = производители = рабы вольноотпущенники ютится в трущобах.

Эти буржуазные и религиозные философы (СОФИСТЫ = ЛЖЕМУДРЕЦЫ) используя пустословие, уловку и вымысел СОФИЗМОВ создали ВИРТУАЛЬНО-ДУХОВНЫЙ МИР, в котором безбедно существуют, разглагольствуя НИ О ЧЕМ.

Преднамеренно нарушая логику, отказываясь видеть причины и следствия, они не желают признавать никакие доказательства своей подлости.
И конечно наивно ждать от них признания типа: « Да, я посвятил свою жизнь делу ОБМАНА собственного народа».
Как стая псов они бросаются на любого разоблачающего их деяния и коварство. Стоит посмотреть на комментарии к этой серии статей о ЯЗЫКЕ.

Впрочем, должен заметить, что многие из них не знают о том, чем они занимаются и искренне верят в то, чему их учили, в свои выношенные и выстраданные идеи, версии, теории, мнения, родившиеся в собственных головах. (см. комменты.)
Им невдомек, что все эти мысли не могут быть правдой, потому что их мысли отталкивались от мыслей их предшественников СОФИСТОВ=ФИЛОСОФОВ, то есть от предыдущего ОБМАНА, ВРАНЬЯ и ЛЖИ.
Эта вакханалия схоластического пустословия заполонила весь Интернет и всю нашу жизнь.

Еще хотелось бы отметить ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ момент.
Ведь человек состоит из физиологии и психологии. Все эти философские воздействия и направлены на его психологию, с тем, что бы ее изменить. И заставить физиологию = тело работать на ВЛАСТЬ.
Так вот эти проповедники-философы, обитатели виртуального мира, которых я и называю ВИРТУАЛАМИ, имеют не адекватную психику, она не ПРАВ-ильна.

А какая же психика правильна, скажете вы. ПРАВильной может быть лишь психика человека, строившего свое мировоззрение, отталкиваясь от ИСТИНЫ и ПРАВды.
Чем же их психика отличается от психики здорового человека? Да тем, что это психика обманщика, лгуна, и враля, то есть скользкого человека, попирающего правду. Чем? Да вот этим огромным ресурсом СОФИЗМОВ, которым и засорили деловой язык.
Это не означает, что все они порождают какие то новые философские перлы, нет большинство использует уже раскрученные и постоянно подсказываемые готовые штампы, которые звучат из вездесущих зомбоящиков.

Когда я что-то утверждаю, я не могу прогибаться под чье то мнение не соответствующее ПРАВДЕ, потому что, ПРАВДА, бескомпромиссна. Отступить от правды ни на йоту не возможно. Кому-то такая бескомпромиссность кажется ВЫСОКОМЕРИЕМ. Наверное, это так и есть, ведь выше правды ничего нет.

Софизм — По движению / Школа

Софизм — это ранняя досократическая школа философии в Древней Греции . Это имя часто называют так называемым семи мудрецов 7-го и 6-го веков до нашей эры. Греции (см. Ниже), но также и для многих других ранних греческих философов, которых больше интересовал сам человек и то, как он должен себя вести, чем большие вопросы о Вселенной. Однако это не четко очерченная школа или движение, а скорее свободных групп единомышленников.

Термин «софизм» происходит от греческого «софос» или «софия» (что означает «мудрый» или «мудрость») и первоначально обозначал любой опыт в определенной области знаний или ремесла. После периода, когда оно в основном относилось к поэтам , это слово пришло для описания общей мудрости и, особенно, мудрости о человеческих делах . Со временем он стал обозначать класс из странствующих интеллектуалов , которые преподавали курсы «совершенства» или «добродетели» (часто взимая за это высоких сборов ), которые размышляли о природе языка и культуры, и которые использовали риторику для достижения своих целей (которая обычно заключалась в том, чтобы убедить или убедить других).

Софисты придерживались релятивистских взглядов на познания и знания (что не существует абсолютной истины или что две точки зрения могут быть приемлемыми одновременно ), скептических взглядов на истины и морали , и их философия часто содержала критических замечаний религии, права и этики. Многие софисты были такими же религиозными , как и большинство их современников, но некоторые придерживались атеистических или агностических взглядов.Типичные цитаты софистов включают «Человек есть мера всего» (Протагор) и «Справедливость — не что иное, как преимущество сильного» (, Фрасимах , ок. 459 — 400 до н. Э.).

Софисты имели значительное влияние в свое время и были в основном уважаемыми . Как правило, это были странствующих учителя , которые принимали плату в обмен на обучение ораторскому искусству и риторике , и они подчеркивали практического применения риторики в гражданской и политической жизни.Их культурный и психологический вклад сыграл важную роль в росте демократии в Афинах, не в последнюю очередь благодаря их риторическому обучению , их принятию релятивизма и их либеральному и плюралистическому принятию других точек зрения. Софисты также были одними из первых юристов в мире , которые в полной мере использовали свои высокоразвитые навыки аргументации .

Ранние софисты утверждали, что могут найти ответов на все вопросы , что, наряду с их практикой взимания гонораров и их опроса о существовании и роли традиционных божеств , привело к появлению популярных божеств. обида против софистов-практиков, идей и писаний.Некоторые писатели называют Сократа софистом, хотя в он был скрупулезен, не принимая никаких сборов и , не претендуя на высшей мудрости, а его самый выдающийся ученик Платон изображает Сократа как , опровергая софистов в нескольких из своих «Диалоги» .

Именно Платон в значительной степени отвечает за современного взгляда на софиста как на жадного и властного инструктора, который использует риторическую ловкость рук и двусмысленность языка, чтобы обмануть , или в поддержку ложных рассуждений .Платон особенно пренебрежительно относился к Горгию, одному из самых известных и успешных ранних софистов. Считалось, что софизм способен извратить истину , потому что подчеркивал практическую риторику , а не добродетель, и учил студентов аргументировать любую сторону вопроса. В большинстве случаев наши знания о софистской мысли приходят к нам из отрывочных цитат , не имеющих контекста, многие из них от Аристотеля, который, как и его учитель Платон, пренебрежительно относился к софистам.

Во многом благодаря влиянию Платона и Аристотеля философия стала рассматриваться как , отличная от софизма, который постепенно стал синонимом практической дисциплины риторики , так что ко времени Римской империи Софист был просто учителем риторики или популярным оратором . Действительно, какое-то время софисты начали подвергаться преследованиям, , угрозам и даже убийствам. В своем в значительной степени уничижительном современном использовании , «софизм» (или «софистика») стал означать сбивающий с толку или нелогичный аргумент , используемый для того, чтобы кого-то обмануть , или просто философию или аргумент ради самого себя , пустой реальное содержание или ценность.

Семь мудрецов Древней Греции были семью мудрецами (философами, государственными деятелями и законодателями):

  • Фалес Милетский, известный своим изречением «Поручительство приносит гибель».
  • Солон Афинский (ок. 638 — 558 до н. Э.), Известный своим изречением «Познай самого себя».
  • Хилон Спартанский (6 век до н. Э.), Прославившийся своим изречением «Не позволяй языку опережать свои чувства».
  • Питтак из Митилены (ок.640 — 568 г. до н.э.), известного своим изречением «Знай свои возможности».
  • Смещение Приены (6 век до н. Э.), Прославившегося своим изречением «Все люди нечестивы».
  • Клеобул Линдосский (умер около 560 г. до н. Э.), Известный своим изречением «Умеренность безупречна».
  • Периандр Коринфский (7 век до н. Э.), Прославившийся своим изречением «Предусмотрительность во всем».

Другими известными софистами являются Протагор, Горгий, Продик (ок.465415 до н. (ок. 480 — 411 г. до н.э.) и Кратил (5 век до н.э.).

Sophist | философия | Британника

Sophist , любой из определенных греческих лекторов, писателей и учителей в V и IV веках до нашей эры, большинство из которых путешествовали по грекоязычному миру, давая инструкции по широкому кругу предметов за плату.

История названия

Термин софист (греч. софист ) имел более раннее применение. Иногда говорят, что изначально он означал просто «умный» или «квалифицированный человек», но список тех, к кому греческие авторы применили этот термин в его более раннем смысле, делает вероятным, что он был более ограниченным по значению. Преобладают провидцы, прорицатели и поэты, и самые ранние софисты, вероятно, были «мудрецами» в древнегреческих обществах. Это могло бы объяснить последующее применение этого термина к Семи мудрецам (VII – VI вв. До н. Э.), Которые олицетворяли высшую раннюю практическую мудрость, и к досократовским философам в целом.Когда Протагора в одном из диалогов Платона ( Protagoras ) заставляют сказать, что, в отличие от других, он готов называть себя софистом, он использует этот термин в новом смысле слова «профессиональный учитель», но он также желает претендовать на преемственность с более ранними мудрецами как учителя мудрости. Платон и Аристотель, однако, снова изменили смысл, заявив, что профессиональные учителя, такие как Протагор, не искали истины, а только победы в дебатах, и были готовы использовать нечестные средства для ее достижения.Это привело к появлению чувства «придирчивый или ошибочный рассуждающий или придирчивый», которое остается доминирующим по сей день. Наконец, в Римской империи этот термин применялся к профессорам риторики, к ораторам и к прозаикам в целом, все из которых иногда рассматриваются как составляющие то, что сейчас называется Вторым софистическим движением ( см. Ниже Второе софистическое движение) .

Рафаэль: фрагмент из Афинской школы

Платон (слева) и Аристотель, фрагмент из Афинской школы , фреска Рафаэля, 1508–1511; в Stanza della Segnatura, Ватикан.Платон указывает на небеса и царство форм, Аристотель — на землю и царство вещей.

Альбом / Oronoz / SuperStock

Софисты V века

Сохранились имена около 30 собственно так называемых софистов, наиболее важными из которых были Протагор, Горгий, Антифон, Продик и Фрасимах. Платон категорически возражал против того, что Сократ ни в коем случае не был софистом — он не брал никаких гонораров, и его преданность истине не подлежала сомнению. Но со многих точек зрения он по праву считается весьма особым членом движения.Фактическое число софистов было явно намного больше, чем 30, и в течение примерно 70 лет, до г. 380 г. до н.э., они были единственным источником высшего образования в более развитых греческих городах. После этого, по крайней мере в Афинах, они были в значительной степени заменены новыми философскими школами, такими как школы Платона и Исократа. Диалог Платона Протагор описывает что-то вроде конференции софистов в доме Каллия в Афинах незадолго до Пелопоннесской войны (431–404 гг. До н. Э.).Антимэрус из Менде, описанный как один из самых выдающихся учеников Протагора, получает там профессиональные инструкции, чтобы стать софистом, и ясно, что это уже было нормальным способом вступления в профессию.

Большинство крупных софистов не были афинянами, но они сделали Афины центром своей деятельности, хотя и постоянно путешествовали. Важность Афин, несомненно, была связана отчасти с большей свободой слова, преобладающей там, отчасти с покровительством таких богатых людей, как Каллий, и даже с положительной поддержкой Перикла, который, как говорят, в своей жилой дом.Но в первую очередь софисты собирались в Афинах, потому что они нашли там наибольший спрос на то, что они могли предложить, а именно на обучение молодых людей, и степень этого спроса вытекала из характера политической жизни города. Афины были демократией, и хотя ее пределы были таковы, что Фукидид мог сказать, что ею руководил один человек, Перикл, тем не менее, она давала возможности для успешной политической карьеры гражданам самого разного происхождения, при условии, что они могли произвести достаточно сильное впечатление на свою аудиторию. совет и собрание.После смерти Перикла этот путь стал дорогой к политическому успеху.

Перикл

Перикл, деталь мраморной гермы; в музее Ватикана.

Андерсон-Алинари / Art Resource, Нью-Йорк
Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту.
Подпишитесь сейчас

Софисты учили людей говорить и какие аргументы использовать в публичных дебатах. К софистическому образованию все чаще прибегали как члены самых старых семей, так и начинающие новички, не имевшие поддержки со стороны семьи.Из-за меняющейся модели афинского общества традиционные взгляды во многих случаях перестали быть адекватными. Критика такого отношения и замена их рациональными аргументами особенно привлекали молодых людей и объясняли яростное отвращение, которое они вызывали у традиционалистов. Платон считал, что нападки софистов на традиционные ценности по большей части несправедливы и необоснованны. Но даже он узнал по крайней мере одну вещь от софистов — если старые ценности нужно защищать, это должно быть аргументированным аргументом, а не апелляциями к традициям и безразличной вере.

С этой точки зрения софистическое движение выполняло важную функцию в афинской демократии в V веке до нашей эры. Он предлагал образование, призванное способствовать успеху в общественной жизни. Похоже, что все софисты обучали риторике и искусству речи, а софистическое движение, ответственное за большие успехи в теории риторики, внесло большой вклад в развитие стиля в ораторском искусстве. В наше время иногда высказывается мнение, что это было единственной заботой софистов.Но круг тем, которыми занимаются ведущие софисты, делает это маловероятным, и даже если успех в этом направлении был их конечной целью, средства, которые они использовали, несомненно, были столь же косвенными, как и прямыми, поскольку учеников обучали не только искусству общения. говорящий, но грамматический; в природе добродетели ( aretē ) и основах морали; в истории общества и искусства; в поэзии, музыке и математике; а также в астрономии и физических науках. Естественно, от Sophist к Sophist баланс и акцент были разными, и некоторые из них предлагали более широкие учебные программы, чем другие.Но это был индивидуальный вопрос, и попытки прежних историков философии разделить софистическое движение на периоды, в которые менялась природа наставлений, теперь потерпели неудачу из-за отсутствия доказательств. Софисты 5-го века открыли метод высшего образования, который по своему диапазону и методам предвосхитил современный гуманистический подход, возникший или возродившийся в период европейского Возрождения.

Софисты | Интернет-энциклопедия философии

Софисты были странствующими профессиональными учителями и интеллектуалами, которые часто бывали в Афинах и других греческих городах во второй половине пятого века до нашей эры.C.E. В обмен на вознаграждение софисты предлагали молодым богатым грекам образование в области aret ē (добродетель или превосходство), тем самым достигая богатства и славы, вызывая при этом значительную антипатию. До V века до н. Э. aret ē преимущественно ассоциировалось с такими аристократическими военными добродетелями, как храбрость и физическая сила. Однако в демократических Афинах второй половины пятого века до нашей эры aret ē все больше понималось как способность влиять на своих сограждан на политических собраниях посредством риторического убеждения; софистическое образование выросло из этого сдвига и использовало его.Самые известные представители софистического движения — Протагор, Горгий, Антифон, Гиппий, Продик и Фрасимах.

Исторические и филологические трудности, стоящие перед интерпретацией софистов, значительны. До наших дней сохранилось лишь несколько софистических текстов, и большая часть того, что мы знаем о софистах, почерпнута из свидетельств из вторых рук, фрагментов и в целом враждебного описания их в диалогах Платона.

Философская проблема природы софистики, возможно, еще более серьезна.Во многом благодаря влиянию Платона и Аристотеля термин софистика стал обозначать преднамеренное использование ошибочных рассуждений, интеллектуального шарлатанства и моральной беспринципности. Как поясняется в статье, думать об исторических софистах в этих терминах является чрезмерным упрощением, поскольку они внесли подлинный и оригинальный вклад в западную мысль. Платон и Аристотель, тем не менее, установили свое видение того, что составляет легитимную философию, отчасти путем различения своей собственной деятельности — и деятельности Сократа — от софистов.Таким образом, если кто-то так склонен, софистику можно рассматривать как в концептуальном, так и в историческом смысле как «другое» философии.

Возможно, из-за упомянутых выше трудностей с толкованием софисты были многим людям. Для Гегеля (1995/1840) софисты были субъективистами, чья скептическая реакция на объективный догматизм досократиков была синтезирована в работах Платона и Аристотеля. Для утилитаристского английского классика Джорджа Грота (1904) софисты были прогрессивными мыслителями, ставившими под сомнение господствовавшую в то время мораль.Более поздняя работа французских теоретиков, таких как Жак Деррида (1981) и Жан Франсуа-Лиотар (1985), предполагает сходство между софистами и постмодернизмом.

В этой статье представлен широкий обзор софистов и указаны некоторые из центральных философских вопросов, поднятых их работами. В разделе 1 обсуждается значение термина софист . В разделе 2 рассматриваются индивидуальные работы самых известных софистов. В разделе 3 исследуются три темы, которые часто считались характерными для софистической мысли: различие между природой и условностями, релятивизм в отношении знания и истины и сила речи.Наконец, в разделе 4 анализируются попытки Платона и других провести четкую границу между философией и софистикой.

Содержание

  1. Введение
  2. Софисты
    1. Протагор
    2. Горгия
    3. Антифон
    4. Гиппий
    5. Продик
    6. Фразимах
  3. Основные темы софистической мысли
    1. Природа и Конвенция
    2. Релятивизм
    3. Язык и реальность
  4. Различие между философией и софистикой
  5. Ссылки и дополнительная литература
    1. Первичные источники
    2. Вторичные источники
    3. Другое чтение

1.Введение

Термин софист ( софист ēs ) происходит от греческих слов, обозначающих мудрость ( софия ) и мудрый ( софос ). По крайней мере, со времен Гомера, эти термины имели широкий диапазон применения — от практических навыков и благоразумия в общественных делах до поэтических способностей и теоретических знаний. Примечательно, что термин sophia можно было использовать для описания неискреннего ума задолго до появления софистического движения.Феогнис, например, писавший в шестом веке до нашей эры, советует Кирносу приспособить свой дискурс к разным товарищам, потому что такая сообразительность ( sophi ē ) превосходит даже великое мастерство ( Elegiac Poems , 1072, 213) .

В V веке до н. Э. термин софист ēs все еще широко применялся к «мудрецам», включая таких поэтов, как Гомер и Гесиод, Семь мудрецов, ионийских «физиков» и множество провидцев и пророков.Более узкое использование этого термина для обозначения профессиональных учителей добродетели или превосходства ( aret ē ) стало преобладать во второй половине V века до н.э., хотя это не следует понимать как подразумевающее наличие четкого различия между философы, такие как Сократ, и софисты, такие как Протагор, Горгий и Продик. Это очевидно из пьесы Аристофана Облака (423 г. до н. Э.), В которой Сократ изображен как софист, а Продик прославляется за его мудрость.

Пьеса Аристофана — хорошая отправная точка для понимания отношения афинян к софистам. Облака изображают невзгоды Стрепсиада, пожилого афинского гражданина со значительными долгами. Решив, что лучший способ расплатиться с долгами — это победить своих кредиторов в суде, он посещает The Thinkery, институт высшего образования, возглавляемый софистом Сократом. Когда ему не удается научиться искусству речи в «Мыслительных», Стрепсиад убеждает своего первоначально сопротивляющегося сына Фидиппида сопровождать его.Здесь они сталкиваются с двумя соратниками Сократа, более сильным и более слабым аргументом, которые представляют жизнь справедливости и самодисциплины, а также несправедливости и потворства своим слабостям соответственно. На основе всенародного голосования более слабый аргумент преобладает и приводит Фидиппида к мысли о том, как заставить более слабый аргумент победить более сильный. Позже Стрепсиад повторно посещает «Мысли» и обнаруживает, что Сократ превратил своего сына в бледного и бесполезного интеллектуала. Когда Фидиппид получает высшее образование, он впоследствии не только побеждает кредиторов Стрепсиада, но и побеждает своего отца и предлагает убедительное риторическое оправдание своего поступка.Когда Фидиппид готовится избить свою мать, возмущение Стрепсиадиса побуждает его возглавить жестокую атаку толпы на «Мыслитель».

Изображение Сократа-софиста Аристофаном раскрывает как минимум три уровня. Во-первых, это показывает, что различие между Сократом и его софистами было далеко не ясным для их современников. Хотя Сократ не взимал плату и часто утверждал, что все, что он знал, это то, что он не знал большинства вопросов, его связь с софистами отражает как неопределенность термина софист, так и трудность, по крайней мере для обычного афинского гражданина, отличить его методы из их.Во-вторых, изображение Аристофана предполагает, что софистическое образование отражало упадок героических Афин предыдущих поколений. В-третьих, софистам приписывали интеллектуальную хитрость и моральную сомнительность еще до Платона и Аристотеля.

Враждебность по отношению к софистам была важным фактором в решении афинян d ēmos приговорить Сократа к смертной казни за нечестие. Анитуса, который был одним из обвинителей Сократа на суде, явно не интересовали такие детали, как то, что человек, которого он обвинял, не утверждал, что обучал aret ē или взимал плату за это.Платон изображает его как предполагающего, что софисты — это руины всех, кто вступает с ними в контакт, и как сторонника их изгнания из города ( Meno , 91c-92c). Столь же показательным с точки зрения отношения к софистам является беседа Сократа с Гиппократом, богатым молодым афинянином, стремящимся стать учеником Протагора ( Protagoras , 312a). Гиппократ так хочет встретиться с Протагором, что будит Сократа рано утром, но позже признает, что ему самому было бы стыдно, если бы его сограждане назвали софистом.

Платон изображает Протагора, хорошо осознающего враждебность и негодование, порожденные его профессией ( Протагор, , 316c-e). Неудивительно, полагает Протагор, что иностранцы, которые называют себя мудрыми и убеждают богатую молодежь могущественных городов оставить свою семью и друзей и вступить с ними в союз, вызовут подозрения. Действительно, Протагор утверждает, что софистическое искусство является древним, но что старые софисты, в том числе такие поэты, как Гомер, Гесиод и Симонид, пророки, провидцы и даже учителя физкультуры, сознательно не принимали это имя из опасения преследований.Протагор говорит, что, хотя он и принял стратегию открытого признания себя софистом, он принял другие меры предосторожности — возможно, включая его связь с афинским генералом Периклом — для обеспечения своей безопасности.

Низкое положение софистов в афинском общественном мнении не проистекает из единственного источника. Несомненно, подозрительность к интеллектуалам среди многих была фактором. Однако новые деньги и демократическое принятие решений также представляли угрозу для консервативного афинского аристократического истеблишмента.Это угрожающее социальное изменение отражается в отношении к концепции совершенства или добродетели ( aret ē ), упомянутой в приведенном выше резюме. Если в гомеровских эпосах aret ē обычно обозначает силу и храбрость настоящего мужчины, то во второй половине V века до н. Э. он все чаще ассоциировался с успехом в государственных делах посредством риторического убеждения.

В контексте политической жизни Афин конца V в. До н. Э.C.E. важность навыков убедительной речи или риторики нельзя недооценивать. Развитие демократии сделало владение устным словом не только предпосылкой политического успеха, но и необходимой формой самообороны в случае судебного процесса. Соответственно софисты ответили на растущие потребности молодых и амбициозных людей. Мено, амбициозный ученик Горгия, говорит, что aret ē — и, следовательно, функция — человека состоит в том, чтобы управлять людьми, то есть управлять своими общественными делами так, чтобы приносить пользу своим друзьям и вредить его врагам (73c -d).Это давний идеал, но лучше всего его можно реализовать в демократических Афинах с помощью риторики. Таким образом, риторика была ядром софистического образования ( Protagoras, , 318e), даже если большинство софистов заявляли, что преподают более широкий круг предметов.

Подозрение к софистам было вызвано их отходом от аристократической модели образования ( paideia ). Начиная с гомеровской Греции, paideia была предметом заботы правящей знати и основывалась на наборе моральных заповедей, подходящих аристократическому классу воинов.Бизнес-модель софистов предполагала, что aret ē может быть обучено всем свободным гражданам, утверждение, которое Протагор косвенно отстаивает в своей великой речи о происхождении справедливости. Таким образом, софисты представляли угрозу статус-кво, потому что они давали неизбирательное обещание — предполагая платежеспособность — предоставить молодым и амбициозным людям возможность преобладать в общественной жизни.

Таким образом, софистов можно в общих чертах определить как оплачиваемых учителей aret ē , где последнее понимается в терминах способности достигать и осуществлять политическую власть с помощью убедительной речи.Однако это только отправная точка, и широкие и значительные интеллектуальные достижения софистов, которые мы рассмотрим в следующих двух разделах, заставили некоторых задаться вопросом, возможно ли или желательно ли приписывать их уникальному методу или мировоззрению. это служило бы объединяющей характеристикой, а также отличало бы их от философов.

В девятнадцатом веке и позже ученые часто использовали метод как способ отличить Сократа от софистов.Например, для Генри Сиджвика (1872, 288–307), в то время как Сократ использовал метод вопросов и ответов в поисках истины, софисты произносили длинные эпидемические или демонстративные речи с целью убеждения. На этом основании трудно поддерживать четкую методическую дифференциацию, учитывая, что Горгий и Протагор заявляли о своем мастерстве в коротких речах, а Сократ участвует в длинных красноречивых речах — многие в мифической форме — на протяжении платоновских диалогов. Более того, просто ошибочно утверждать, что софисты во всех случаях не интересовались истиной, поскольку утверждение относительности истины само по себе означает утверждение истины.Еще одно соображение состоит в том, что Сократ виновен в ошибочных рассуждениях во многих платоновских диалогах, хотя этот момент менее важен, если мы предположим, что логические ошибки Сократа являются непреднамеренными.

G.B. Керферд (1981a) предложил более детальный набор методологических критериев, чтобы отличить Сократа от софистов. Согласно Керферду, софисты использовали эристические и антилогические методы аргументации, тогда как Сократ презирал первые и рассматривал второе как необходимый, но неполный шаг на пути к диалектике.Платон использует термин «эристика» для обозначения практики — строго говоря, это не метод — поиска победы в споре без оглядки на истину. Мы находим изображение эристических приемов в диалоге Платона Euthydemus , где братья Евтидем и Дионисиодор намеренно используют вопиюще ошибочные аргументы с целью противоречить своему оппоненту и преобладать над ним. Антилогичность — это метод исхода из данного аргумента, обычно предлагаемого оппонентом, в направлении создания противоположного или противоречащего аргумента таким образом, что оппонент должен либо отказаться от своей первой позиции, либо принять обе позиции.Этот метод аргументации использовался большинством софистов, и его примеры можно найти в трудах Протагора и Антифона.

Утверждение Керферда о том, что мы можем провести различие между философией и софистикой, обращаясь к диалектике, однако, остается проблематичным. В том, что обычно считается «ранними» платоническими диалогами, мы находим Сократа, использующего диалектический метод опровержения, называемый elenchus . Как утверждал Нехамас (1990), в то время как elenchus отличается от эристического из-за его озабоченности истиной, его труднее отличить от антилогического, потому что его успех всегда зависит от способности собеседников защищаться от опровержения в частный случай.С другой стороны, в «средних» и «поздних» диалогах Платона, согласно интерпретации Нехама, Платон связывает диалектику со знанием форм, но это, по-видимому, предполагает эпистемологическую и метафизическую приверженность трансцендентной онтологии, которую тогда и составляло большинство философов. теперь будет неохотно поддержать.

Более поздние попытки объяснить, что отличает философию от софистики, соответственно, имели тенденцию сосредотачиваться на различии моральных целей или с точки зрения выбора различных способов образа жизни, как элегантно формулирует Аристотель ( Metaphysics IV, 2, 1004b24-5 ).В разделе 4 мы вернемся к вопросу о том, является ли это лучшим способом разобраться в различии между философией и софистикой. Однако перед этим полезно набросать биографии и интересы наиболее выдающихся софистов, а также рассмотреть некоторые общие темы в их мыслях.

2. Софисты

а. Протагор

Протагор из Абдеры (ок. 490-420 до н. Э.) Был наиболее выдающимся членом софистического движения, и Платон сообщает, что он был первым, кто взимал плату, используя этот титул ( Protagoras , 349a).Несмотря на свою враждебность к софистам, Платон изображает Протагора весьма симпатичной и достойной фигурой.

Один из наиболее интригующих аспектов жизни и деятельности Протагора — его связь с великим афинским полководцем и государственным деятелем Периклом (ок. 495-429 до н. Э.). Перикл, который был самым влиятельным государственным деятелем в Афинах более 30 лет, включая первые два года Пелопоннесской войны, по-видимому, высоко ценил философов и софистов, и в особенности Протагора, поручив ему роль редактора. законы для афинского города Фурии в 444 г. до н.э.

г. н.э.

С философской точки зрения Протагор наиболее известен своим релятивистским взглядом на истину, в частности утверждением, что «человек есть мера всех вещей», и своим агностицизмом в отношении богов. Первая тема будет обсуждаться в разделе 3b. Известно, что агностицизм Протагора сформулирован в заявлении о том, что «относительно богов я не в состоянии знать, что (или как) они есть, или что (или как) они не являются, либо каковы они внешне; ибо есть много вещей, которые мешают познанию, неясность вопроса и краткость человеческой жизни »(DK, 80B4).Это, кажется, выражает форму религиозного агностицизма, не совсем чуждую образованному афинскому мнению. Несмотря на это, согласно традиции, Протагор к концу жизни был осужден за нечестие. В результате, как гласит история, его книги были сожжены, и он утонул в море, покидая Афины. В этом контексте, возможно, важно то, что Протагор, по-видимому, был источником софистического утверждения «заставить более слабый аргумент победить более сильный», пародируемого Аристофаном.

Платон предполагает, что Протагор стремился отличить свое образовательное предложение от других софистов, таких как Гиппий, сосредоточив внимание на обучении в aret ē в смысле политической добродетели, а не на специализированных исследованиях, таких как астрономия и математика ( Protagoras , 318e).

Помимо своих работ Истина и О богах , которые касаются его релятивистского представления об истине и агностицизме соответственно, Диоген Лаэртий говорит, что Протагор написал следующие книги: Антилогии , Искусство эристики , Императив , На амбициях , На неправильных действиях человека , На тех, кто в Аиде , На науках , На добродетелях , На борьбе , На исходном положении вещей и Испытание на плату .

г. Горгия

Горгий Леонтинский (ок. 485 — ок. 390 до н. Э.) Обычно считается членом софистического движения, несмотря на его отрицание способности учить aret ē ( Meno , 96c). Основным направлением деятельности Горгия была риторика, и, учитывая важность убедительной речи для софистического образования и его согласие на оплату труда, для нынешних целей уместно рассматривать его наряду с другими известными софистами.

Горгий посетил Афины в 427 г. до н. Э.C.E. как руководитель посольства из Леонтины с успешным намерением убедить афинян заключить союз против Сиракуз. Он много путешествовал по Греции, зарабатывая большие суммы денег, давая уроки риторики и выступая против эпидемии.

Платон Gorgias изображает риторика чем-то вроде знаменитости, которая либо не имеет хорошо продуманных взглядов на последствия своего опыта, либо неохотно разделяет их, и который отрицает свою ответственность за несправедливое использование риторических навыков со стороны заблудшие студенты.Хотя Горгиас представляет себя умеренно честным, драматическая структура диалога Платона предполагает, что защита несправедливости со стороны Полуса и апелляция к естественному праву сильнейшего со стороны Калликла частично основаны на концептуальных предпосылках горгианской риторики.

Первоначальный вклад Горгия в философию иногда оспаривается, но фрагменты его работ О небытии или природе и Хелен — подробно обсуждаемые в разделе 3c — содержат интригующие утверждения относительно силы риторической речи и стиля аргументации напоминает Парменида и Зенона.Горгиасу также приписывают другие речи и энкомии и технический трактат по риторике под названием В нужный момент времени .

г. Антифон

Биографические подробности, связанные с Антифоном-софистом (ок. 470-411 гг. До н.э.), неясны — один нерешенный вопрос заключается в том, следует ли отождествлять его с Антифоном Рамнусским (государственным деятелем и учителем риторики, который был членом олигархии, имевшей власть в стране). Афины в 411 г. до н. Э.). Однако после публикации отрывков из его На истине в начале двадцатого века он стал рассматриваться как главный представитель софистического движения.

Об истине , в котором представлены различные позиции и противоположности относительно отношений между природой и условностями (см. Раздел 3а ниже), иногда считается важным текстом в истории политической мысли из-за его предполагаемой защиты эгалитаризма:

Мы уважаем и почитаем тех, кто родился от выдающихся отцов, а тех, кто происходит из незаметного дома, мы не уважаем и не почитаем. В этом мы ведем себя по отношению друг к другу как варвары.Ибо по своей природе мы все в равной степени, и варвары, и греки, имеем совершенно одинаковое происхождение: ибо это уместно для удовлетворения естественных удовлетворений, необходимых всем людям: все имеют способность выполнять их одинаково, и во всем этом никто из нас не отличается ни варваром, ни греком; поскольку все мы дышим воздухом ртом и ноздрями, и все мы едим руками (цитируется по Untersteiner, 1954).

Следует ли воспринимать это утверждение как выражение действительных взглядов Антифона или, скорее, как часть антилогического изложения противоположных взглядов на справедливость, остается открытым вопросом, как и исключает ли такая позиция отождествление Антифона-софиста с олигархическим. Антифон Рамнский.

г. Гиппий

Точные даты Гиппия из Элиды неизвестны, но ученые обычно предполагают, что он жил в то же время, что и Протагор. В то время как изображения Платона Протагора — и в меньшей степени Горгия — свидетельствуют о некотором уважении, он представляет Гиппия как комического персонажа, помешанного на деньгах, напыщенного и сбитого с толку.

Гиппий наиболее известен своей полиматией (DK 86A14). Его области знаний включали астрономию, грамматику, историю, математику, музыку, поэзию, прозу, риторику, живопись и скульптуру.Подобно Горгию и Продику, он служил послом в своем родном городе. Его работа как историка, которая включала составление списков олимпийских победителей, была неоценима для Фукидида и последующих историков, поскольку позволила более точно датировать прошлые события. В математике ему приписывают открытие кривой — квадратики, которая используется для деления угла пополам.

Что касается его философского вклада, Керферд предположил, на основе Платона Hippias Major (301d-302b), что Гиппий отстаивал теорию, согласно которой классы или виды вещей зависят от существа, которое их пересекает.Трудно разобраться в этой предполагаемой доктрине на основе имеющихся свидетельств. Как было сказано выше, Платон изображает Гиппия философски поверхностным и неспособным идти в ногу с Сократом в диалектических дискуссиях.

e. Продик,

Продик из Кеоса, живший примерно в то же время, что и Протагор и Гиппий, наиболее известен своими тонкими различиями между значениями слов. Считается, что он написал трактат под названием О правильности имен .

Платон забавно описывает метод Продика в следующем отрывке из Протагора:

Продикус заговорил следующим образом: «Те, кто присутствует на подобных обсуждениях, должны слушать обоих собеседников беспристрастно, но не одинаково. Здесь есть различие. Мы должны слушать беспристрастно, но не разделять наше внимание поровну: больше должно достаться более мудрому оратору, а меньше — более необразованному … Таким образом, наша встреча примет наиболее привлекательный оборот, так как вы, ораторы, наверняка заслужите уважение, а не похвала тех, кто вас слушает.Ибо уважение бесхитростно присуще душам слушателей, но хвала слишком часто оказывается просто лживым словесным выражением. Кроме того, мы, ваша аудитория, были бы очень обрадованы, но не довольны, потому что получать одобрение — это значит чему-то научиться, участвовать в какой-то интеллектуальной деятельности; но получение удовольствия связано с едой или другими телесными удовольствиями »(337a-c).

Эпидемическая речь

Продика, Выбор Геракла , была удостоена похвалы Ксенофонта ( Memorabilia , II.1.21-34), и в дополнение к своему личному обучению он, кажется, несколько раз служил послом в Кеосе (месте рождения Симонида).

Сократ, хотя, возможно, с некоторой долей иронии, любил называть себя учеником Продика ( Протагор , 341a; Meno , 96d).

ф. Thrasymachus

Фрасимах был известным афинским оратором во второй половине пятого века до н. Э., Но единственное сохранившееся свидетельство его взглядов содержится в платоновском Клейтофоне и первой книге Республика .Он изображен дерзким и агрессивным, его взгляды на природу правосудия будут рассмотрены в разделе 3а.

3. Основные темы софистической мысли

а. Природа и условность

Различие между physis (природа) и nomos (обычай, закон, конвенция) было центральной темой греческой мысли во второй половине V века до н. Э. и особенно важно для понимания работы софистов. Прежде чем перейти к софистическому рассмотрению этих понятий и различий между ними, стоит обрисовать значение греческих терминов.

Аристотель определяет physis как «субстанцию ​​вещей, которые имеют в себе такой источник движения» ( Metaphysics , 1015a13-15). Термин physis тесно связан с греческим глаголом расти ( phu ō ), а динамический аспект physis отражает точку зрения, согласно которой природа вещей находится в их происхождении и внутренних принципах изменения. Некоторые ионийские мыслители, которых теперь называют досократиками, в том числе Фалес и Гераклит, использовали термин physis для реальности в целом или, по крайней мере, для ее основных материальных составляющих, ссылаясь на исследование природы в этом контексте как Historia ( исследование), а не философия.

Термин nomos относится к широкому спектру нормативных концепций, простирающихся от обычаев и конвенций до позитивного права. Было бы ошибкой рассматривать этот термин как относящийся только к произвольным человеческим условностям, поскольку обращение Гераклита к различию между человеческими nomoi и одним божественным nomos (DK 22B2 и 114) ясно показывает. Тем не менее, увеличение количества путешествий, о чем свидетельствует история Геродота, привело к лучшему пониманию широкого спектра обычаев, условностей и законов, существующих в сообществах древнего мира.Это признание создает возможность дихотомии между тем, что неизменно и соответствует природе, и тем, что является просто продуктом произвольного человеческого соглашения.

Дихотомия между physis и nomos , кажется, была чем-то вроде банальности софистической мысли, и к ней, в частности, обращались Протагор и Гиппий. Однако, возможно, наиболее поучительное софистическое описание этого различия можно найти во фрагменте Антифона «Об истине» .

Антифон применяет это различие к понятиям справедливости и несправедливости, утверждая, что большинство вещей, которые считаются справедливыми согласно nomos , находятся в прямом конфликте с природой и, следовательно, не являются истинно или естественно справедливыми (DK 87 A44). Основная идея аргумента Антифона состоит в том, что законы и условности созданы как ограничение для нашего естественного стремления к удовольствиям. В отрывке, наводящем на размышления о дискуссии о справедливости в начале Платона Республика , Антифон также утверждает, что нужно использовать справедливость в своих интересах, считая законы важными, когда присутствуют свидетели, но игнорируя их, когда это может сойти с рук.Хотя эти аргументы могут быть истолкованы как часть антилогического упражнения на природе и условности, а не как рецепты для благоразумной безнравственной жизни, они согласуются с взглядами на связь между человеческой природой и справедливостью, предложенными Платоном, описывающим Калликла и Фрасимаха в году. Gorgias и Republic соответственно.

Калликл, молодой афинский аристократ, который может быть реальной исторической фигурой или плодом воображения Платона, не был софистом; действительно, он выражает пренебрежение к ним ( Gorgias , 520a).Его описание связи между physis и nomos , тем не менее, обязано софистической мысли. Согласно Калликлу, аргументы Сократа в пользу утверждения о том, что лучше терпеть несправедливость, чем совершать несправедливость, торгуют намеренной двусмысленностью термина «справедливость». Калликл утверждает, что традиционная справедливость — это своего рода рабская мораль, навязанная многими, чтобы ограничить желания немногих высших. Напротив, то, что соответствует природе, можно увидеть, наблюдая за животными в природе и отношениями между политическими сообществами, где можно увидеть, что сильные преобладают над слабыми.Сам Калликл использует этот аргумент в направлении вульгарного чувственного гедонизма, мотивированного желанием иметь больше, чем другие ( pleonexia ), но чувственный гедонизм как таковой не кажется необходимым следствием его взглядов на естественную справедливость.

Хотя софист Фрасимах не использует различие physis / nomos в первой книге Republic , его описание справедливости (338d-354c) относится к аналогичным концептуальным рамкам.Подобно Калликлу, Фрасимах обвиняет Сократа в преднамеренном обмане в своих аргументах, особенно в том, что искусство правосудия состоит в том, что правитель заботится о своих подданных. Согласно Фрасимаху, нам лучше думать об отношениях правитель / управляемый как о пастыре, заботящемся о своем стаде с целью его возможной гибели. Справедливость в общепринятом понимании — это просто наивная забота о преимуществах другого. С другой, более естественной точки зрения, справедливость — это власть более сильного, поскольку правители устанавливают законы, которые убеждают множество людей в том, что им справедливо подчиняться тому, что выгодно немногим правящим.

Альтернативное и более поучительное объяснение связи между physis и nomos можно найти в великой речи Протагора ( Protagoras , 320c-328d).Согласно мифу Протагора, изначально боги заставили человека погрузиться в жестокое состояние природы, напоминающее то, что позже описал Гоббс. Наше положение улучшилось, когда Зевс одарил нас позором и справедливостью; они позволили нам развить навыки политики и, следовательно, цивилизованные общественные отношения и добродетель. Помимо поддержки его аргумента о том, что можно обучить aret ē , этот отчет предлагает защиту nomos на том основании, что природа сама по себе недостаточна для процветания человека, рассматриваемого как политическое животное.

г. Релятивизм

Первым источником софистического релятивизма в отношении знания и / или истины является знаменитое высказывание Протагора «человек — мера». Интерпретация тезиса Протагора всегда была предметом споров. В частности, необходимо проявлять осторожность против соблазна отнести современные эпистемологические проблемы к описанию Протагора и софистическому учению об относительности истины в более общем смысле.

Тезис измерения Протагора выглядит следующим образом:

Человек есть мера всех вещей, тех вещей, которые есть, что они есть, и тех вещей, которых нет, которых нет (DK, 80B1).

Практически все ученые согласны с тем, что Протагор здесь говорит о каждом человеческом существе как о мере того, что есть, а не о «человечестве» как таковом, хотя греческий термин для «человека» — h ō anthr ō pos — конечно, не исключает второго толкования. Платоновский Theaetetus (152a), однако, предлагает первое прочтение, и здесь я предполагаю его правильность. В этом прочтении мы можем рассматривать Протагора как утверждающего, что если ветер, например, кажется (или кажется) мне холодным и кажется (или кажется) вам теплым, то ветер для меня холодный, а — теплый для меня. ты.

Другой вопрос интерпретации касается того, следует ли нам истолковывать утверждение Протагора как в первую очередь онтологическое или эпистемологическое по своему намерению. Ученые Кан, Оуэн и Керферд, среди прочих, предполагают, что, хотя у греков не было четкого различия между экзистенциальным и предикативным использованием слова «быть», они, как правило, трактовали экзистенциальное использование как сокращение от предикативного использования.

Обрисовав в общих чертах некоторые трудности интерпретации, связанные с утверждением Протагора, мы все еще остаемся по крайней мере с тремя возможными вариантами прочтения (Kerferd, 1981a, 86).Протагор мог бы утверждать, что (i) нет никакого независимого от разума ветра вообще, а есть лишь частные субъективные ветры (ii) есть ветер, который существует независимо от моего восприятия его, но сам по себе он ни холодный, ни теплый, как эти качества являются личными (iii) есть ветер, который существует независимо от моего восприятия его, и он одновременно холодный и теплый, поскольку два качества могут быть присущи одной и той же независимой от разума «сущности».

Все три интерпретации являются живыми вариантами, причем (i) возможно, наименее правдоподобно.Каким бы ни был точный смысл релятивизма Протагора, следующий отрывок из Theaetetus предполагает, что он также был распространен на политическую и этическую сферу:

Все, что в каком-либо конкретном городе считается справедливым и достойным восхищения, справедливо и достойно восхищения в этом городе, пока действует конвенция (167c).

Одна трудность, которую вызывает этот отрывок, заключается в том, что, хотя Протагор утверждал, что все верования одинаково верны, он также утверждал, что некоторые из них превосходят другие, потому что они более субъективно удовлетворяют тех, кто их придерживается.Таким образом, Протагор, по-видимому, хочет того и другого, поскольку он устраняет объективный критерий истины, одновременно утверждая, что одни субъективные состояния лучше других. Его призыв к лучшим и худшим убеждениям, однако, можно рассматривать как относящийся к убедительности и удовольствию, вызываемым определенными убеждениями и речами, а не их объективной истиной.

Другой важный источник софистического релятивизма — это Dissoi Logoi , недатированный и анонимный пример протагорейской антилогии.В Dissoi Logoi мы находим конкурирующие аргументы по пяти тезисам, включая то, одинаковы ли хорошее и плохое, или разные, а также ряд примеров относительности различных культурных практик и законов. В целом, Dissoi Logoi может служить подтверждением не только относительности истины, но и того, что Барни (2006, 89) назвал тезисом изменчивости: все, что хорошо в некотором квалифицированном отношении, также плохо в другом отношении, и то же самое можно сказать о тезисе изменчивости. случай для широкого диапазона противоположных предикатов.

г. Язык и реальность

Понятно, что в рамках своей образовательной программы софисты уделяли большое внимание силе речи (логотипы , логотипы ). Логос — это общеизвестно трудный для перевода термин, который может относиться к мысли и тому, о чем мы говорим и думаем, а также к рациональной речи или языку. Софистов особенно интересовала роль человеческого дискурса в формировании реальности. Риторика была центральным элементом учебной программы, но литературная интерпретация произведений поэтов также была основным продуктом софистического образования.Некоторые философские последствия софистического подхода к речи рассматриваются в разделе 4, но в текущем разделе поучительно сосредоточиться на описании Горгиаса силы риторических логотипов .

Сохранившиеся фрагменты, приписываемые историческим Горгиям, указывают не только на скептицизм по отношению к сущностному существу и нашему эпистемическому доступу к этому предполагаемому царству, но и на утверждение всемогущества убедительных логотипов , чтобы сделать естественный и практический мир согласованным с человеческими желаниями.Сообщая о речи Горгия О несуществующем или о природе , Секст говорит, что ритор, приняв иной подход, чем Протагор, также устранил критерий (DK, 82B3). Устранение критерия означает отказ от стандарта, который позволил бы нам четко различать знание и мнение о бытии и природе. В то время как Протагор утверждал, что человек является мерой всех вещей, Горгий сосредоточился на статусе истины о бытии и природе как дискурсивной конструкции.

О несуществующем или о природе нарушает предписание Парменида о том, что нельзя сказать, что это такое, чего нет. Используя серию условных аргументов в манере Зенона, Горгиас утверждает, что ничего не существует, что, если бы оно действительно существовало, то не могло быть воспринято, а если оно было воспринято, то не могло быть сформулировано в логотипах . Сложная пародия демонстрирует парадоксальный характер попыток раскрыть истинную природу существ посредством логотипов :

Для того, что мы раскрываем, это логотипов , но логотипов не являются веществами и существующими вещами.Поэтому мы раскрываем товарищам не существующие вещи, а логотипы , то есть нечто иное, чем вещества (ДК, 82В3)

Даже если бы познание существ было возможно, его передача в логотипах всегда была бы искажена разрывом между субстанциями и нашим восприятием и сообщением о них. Горгиас также предполагает, даже более провокационно, что, поскольку речь является средством, с помощью которого люди выражают свое восприятие мира, логотипов не вызывает воспоминаний о внешнем, а скорее внешнее — это то, что раскрывает логотипов .Понимание логотипов природы как конститутивного, а не описательного здесь поддерживает утверждение о всемогуществе риторического опыта. Отчет Горгиаса предполагает, что нет знания о природе sub specie aeternitatis , и наше понимание реальности всегда опосредуется дискурсивными интерпретациями, которые, в свою очередь, подразумевают, что истина не может быть отделена от человеческих интересов и притязаний на власть.

В заголовке Encomium to Helen Gorgias ссылается на логотипы как на могущественного мастера (DK, 82B11).Если бы люди знали прошлое, настоящее или будущее, они не были бы вынуждены принимать непредсказуемые мнения в качестве своих советников. Бесконечные споры астрономов, политиков и философов демонстрируют, что ни один логотип не является окончательным. Человеческое незнание несуществующей истины, таким образом, можно использовать с помощью риторического убеждения, поскольку люди желают иллюзии уверенности, сообщаемой устным словом:

Влияние логотипов на состояние души сравнимо с властью наркотиков над природой тел.Ибо, как разные лекарства рассеивают разные выделения из организма, и одни приносят конец болезням, а другие к жизни, так и в случае logoi одни неприятности, другие радуют, одни вызывают страх, другие делают слушателей смелыми и какой-то наркотик и заколдовать душу своего рода злым уговором (ДК, 82В11).

Все, кто уговаривал людей, говорит Горгиас, делают это, вылепливая фальшивые логотипы . В то время как другие формы власти требуют силы, логотипы делают всех желающих рабами.

Это описание связи между убедительной речью, знанием, мнением и реальностью в целом согласуется с описанием ритора Платоном в Gorgias . И релятивизм Протагора, и описание всемогущества логотипа Горгия наводят на мысль о том, что мы, современные люди, могли бы назвать дефляционным эпистемическим антиреализмом.

4. Различие между философией и софистикой

Различие между философией и софистикой само по себе является сложной философской проблемой.В этом заключительном разделе исследуется попытка Платона провести четкую демаркационную линию между философией и софистикой.

Как упоминалось выше, термины «философ» и «софист» оспаривались в пятом и четвертом веках до н. Э., Став предметом спора между соперничающими школами мысли. Истории философии, как правило, начинаются с ионийского «физика» Фалеса, но досократики называли деятельность, которой они занимались, историей (исследование), а не философией , и хотя это может иметь некоторую ценность как историческая проекция, Представление о том, что философия начинается с Фалеса, восходит к середине девятнадцатого века.Именно Платон первым ясно и последовательно ссылается на деятельность Философия , и многое из того, что он говорит, лучше всего понимается в терминах явного или неявного контраста с конкурирующими школами софистов и Исократа (который также претендовал на титул Философия за его риторическую образовательную программу).

Связанные с этим вопросы о том, что такое софист и как мы можем отличить философа от софиста, были очень серьезно восприняты Платоном. Он также признает сложность, присущую поиску этих вопросов, и, возможно, показательно, что диалог, посвященный задаче Sophist , завершается дискуссией о бытии небытия.Сократ беседует с софистами в Euthydemus , Hippias Major , Hippias Minor , Gorgias , Protagoras and the Republic и подробно обсуждает софистов в Apology , 205 Sophist Теэтет . Таким образом, можно утверждать, что поиск софизма и различия между философией и софистикой являются не только центральными темами платоновских диалогов, но и составляют основу самой идеи и практики философии, по крайней мере, в ее первоначальном смысле, сформулированном Платоном.

Этот момент был признан недавними постструктуралистскими мыслителями, такими как Жак Деррида и Жан Франсуа-Лиотар, в контексте их проекта по подверганию сомнению центральных предпосылок западной философской традиции, происходящей от Платона. Деррида нападает на нескончаемый процесс, возбужденный Платоном над софистами с целью эксгумации «концептуальных памятников, обозначающих линии битвы между философией и софистикой» (1981, 106). Лиотар считает, что софисты обладают уникальным пониманием того, в каком смысле дискурсы о том, что есть, просто не могут выйти за пределы области мнений и прагматических языковых игр (1985, 73–83).

Перспективы установления четкого методологического разрыва между философией и софистикой невелики. Помимо соображений, упомянутых в разделе 1, было бы ошибочным утверждать, что софисты не интересовались истиной или подлинным теоретическим исследованием, а Сократ явно виновен в ошибочных рассуждениях во многих платоновских диалогах. Фактически, в Sophist Платон подразумевает, что сократовская техника диалектического опровержения представляет собой своего рода «благородную софистику» (Sophist , 231b).

Это в значительной степени объясняет, почему современные исследования различия между философией и софистикой имеют тенденцию сосредотачиваться на различии в моральных качествах. Нехамас, например, утверждал, что «Сократ отличался от софистов не по методам, а по общей цели» (1990, 13). Нехамас связывает эту общую цель с Socratic elenchus , предполагая, что отказ Сократа от знания и способности учить aretē отдаляет его от софистов.Однако такой способ разграничения практики Сократа от практики его софистических коллег, утверждает Нехамас, не может оправдать более позднее платоновское различие между философией и софистикой, поскольку Платон утратил право поддерживать это различие после того, как разработал предметное философское учение, а именно: , теория форм.

Нет сомнений в большой правоте в утверждении, что Платон и Аристотель изображают философа, ведущего другой образ жизни, чем софист, но сказать, что Платон определяет философа либо через различие в моральных целях, как в случае Сократа или метафизическое предположение о существовании трансцендентных форм, как в его более поздних работах, само по себе неадекватно характеризует критику Платоном его современников-софистов.Как только мы обратим внимание на собственную трактовку Платоном различия между философией и софистикой, быстро станут ясны две темы: корыстный характер софистов и их переоценка силы слова. По крайней мере, для Платона эти два аспекта софистического образования говорят нам кое-что о персоне софиста как воплощении особого отношения к знанию.

Тот факт, что софистов обучают ради прибыли, не может показаться возражением современным читателям; большинство современных университетских профессоров не хотят преподавать pro bono .Однако для Платона это явно серьезная проблема. Платон едва ли может упомянуть софистов без пренебрежительного упоминания о корыстном аспекте их профессии: особенно показательные примеры пренебрежения Платоном к изощренному зарабатыванию денег и жадности можно найти в Apology 19d, Euthydemus 304b-c, Hippias Major 282b -e, Protagoras 312c-d и Sophist 222d-224d, и это не исчерпывающий список. Частично проблема здесь, несомненно, в приверженности Платона образу жизни, посвященному знанию и созерцанию.Примечательно, что от студентов Академии, которая, возможно, является первым высшим учебным заведением, не требовалось платить за обучение. Однако это только часть истории.

Хорошей отправной точкой является рассмотрение этимологии термина Философия , предложенная в Phaedrus и Symposium . Завершив свою палинодию в Phaedrus , Сократ выражает надежду, что он никогда не будет лишен своего «эротического» искусства. В то время как спичрайтер Лисий представляет erōs (желание, любовь) как неприличную трату расходов ( Phaedrus , 257a), в своей более поздней речи Сократ демонстрирует, как erōs побуждает душу подняться к формам.Последователи Зевса, или философии, предлагает Сократ, обучают цель своих или подражанию и участию в путях Бога. Точно так же в «Симпозиуме » Сократ ссылается на исключение из своего невежества. Одобряя предположение Федра о том, что пьяницы восхваляют или , Сократ заявляет, что ta erōtika (эротические вещи) — единственный предмет, в отношении которого он утверждал бы, что обладает строгими знаниями ( Symposium , 177 d-e).Когда наступает его очередь произнести речь, Сократ сетует на свою неспособность конкурировать с риторикой Агафона под влиянием Горгия перед тем, как преподать уроки Диотимы о или , представленном как даймонион или полубожественный посредник между смертным и божеством. . Er20s , таким образом, представлен как аналог философии в ее этимологическом смысле, стремление к мудрости или завершению, которое может быть только временно реализовано в этой жизни посредством созерцания форм прекрасного и добра (204a-b).Философ — это тот, кто стремится к мудрости — друг или любитель мудрости, а не тот, кто обладает мудростью как готовым продуктом, как утверждали софисты и как следует из их названия.

Акцент Платона на философии как на «эротической» деятельности стремления к мудрости, а не как на завершенном состоянии завершенной мудрости, в значительной степени объясняет его отвращение к софистическому зарабатыванию денег. Софисты, согласно Платону, считали знания готовым продуктом, который можно было продавать без дискриминации всем желающим. Theages , сократовский диалог, авторство которого оспаривают некоторые ученые, но который выражает чувства, согласующиеся с другими платоническими диалогами, подчеркивает этот момент с особой ясностью. Фермер Демодок привел к Сократу своего сына Теага, жаждущего мудрости. Когда Сократ спрашивает своего потенциального ученика о том, какой мудрости он ищет, становится очевидным, что Теаги ищут власти в городе и влияния на других людей. Поскольку Тедж ищет политической мудрости, Сократ отсылает его к государственным деятелям и софистам.Отрицая свою способность конкурировать с опытом Горгия и Продика в этом отношении, Сократ, тем не менее, признает свое знание эротических вещей, предмета, о котором он, как он утверждает, знает больше, чем любой человек, который приходил раньше, или кто-либо из тех, кто придет ( Theages , 128b). В ответ на предложение учиться у софиста Теаги раскрывает свое намерение стать учеником Сократа. Возможно, не желая брать на себя бесперспективного ученика, Сократ настаивает на том, что он должен следовать командам своего даймониона , который определит, способны ли те, кто с ним общаться, добиться какого-либо прогресса ( Theages , 129c).Диалог заканчивается соглашением о том, что все стороны проведут суд над даймонионом , чтобы узнать, разрешает ли он объединение.

Достаточно лишь последовать предложению Симпозиума о том, что erōs является daimonion , чтобы увидеть, что сократовское образование, представленное Платоном, сопровождается своего рода «эротическим» интересом к прекрасному и хорошему, как считается. как естественный в отличие от чисто обычного. В то время как софисты принимают учеников без разбора, при условии, что у них есть деньги, чтобы платить, Сократ руководствуется своим желанием взрастить прекрасное и хорошее в многообещающих натурах.Короче говоря, разница между Сократом и его современниками-софистами, как предполагает Ксенофонт, — это разница между любовником и проституткой. Софисты, по мнению Ксенофонта Сократа, являются проститутками мудрости, потому что они продают свои товары любому платежеспособному ( Memorabilia , I.6.13). Этим — несколько парадоксально — объясняется бесстыдство Сократа по сравнению со своими современниками-софистами, его готовность следовать аргументам, куда бы они ни вели. Напротив, Протагор и Горгий показаны в диалогах, носящих их имена, как уязвимые для общепринятых мнений платящих отцов своих учеников, слабость, способствующая их опровержению.Таким образом, Платон характеризует софистов как подчиненных стремление к истине мирскому успеху, что, возможно, напоминает деятельность современных руководителей рекламы или консультантов по менеджменту.

Переоценка силы человеческой речи — еще одна тема, которая ясно вытекает из критики софистов Платоном (и Аристотелем). В Sophist Платон говорит, что диалектика — разделение и сбор по родам — ​​это знание, которым обладает свободный человек или философ ( Sophist , 253c).Здесь Платон вновь вводит различие между истинной и ложной риторикой, упомянутое в Phaedrus , согласно которому первая предполагает способность видеть единого во многих ( Phaedrus , 266b). Платон утверждает, что способность разделять и синтезировать в соответствии с одной формой требуется для истинного мастерства логотипов . Что бы еще ни делал из Платоновского объяснения нашего познания форм, он явно включает понимание более высокого уровня бытия, чем чувственное восприятие и речь.Таким образом, философ считает рациональную речь ориентированной на подлинное понимание бытия или природы. Платон, напротив, утверждает, что софист занимает царство лжи, используя трудности диалектики, создавая дискурсивные подобия или фантазмы истинного бытия ( Sophist , 234c). Софист использует силу убедительной речи для конструирования или создания образов мира и, таким образом, является своего рода «чародеем» и имитатором.

Этот аспект платоновской критики софистики кажется особенно уместным в отношении риторики Горгия, как в платоническом диалоге, так и в сохранившихся фрагментах, приписываемых историческому Горгию.Отвечая на вопросы Сократа, Горгиас утверждает, что риторика — это всеобъемлющая сила, которая удерживает в себе все другие виды деятельности и занятия ( Gorgias , 456a). Позже он утверждает, что речь идет о величайшем благе для человека, а именно о тех речах, которые позволяют человеку достичь свободы и управлять другими, особенно, но не исключительно, в политической обстановке (452d). Как было сказано выше, в контексте афинской общественной жизни способность убеждать была предпосылкой политического успеха.Однако для настоящих целей ключевым моментом является то, что свобода и господство над другими являются формами власти: соответственно, власть в смысле свободы или способность что-то делать, что предполагает отсутствие соответствующих ограничений, и власть в смысле господства. над другими. Горгиас предполагает, что риторика, как опыт убедительной речи, является источником силы в довольно широком смысле и что сила — это «добро». Здесь мы имеем утверждение всемогущества речи, по крайней мере, в отношении определения человеческих дел.

Позиция Сократа, как становится ясно позже в дискуссии с Полусом (466d-e), а также предлагается в Meno (88c-d) и Euthydemus (281d-e), заключается в том, что сила без знания хорошо — не совсем хорошо. Без таких знаний не только «внешние» блага, такие как богатство и здоровье, не только области знаний, которые позволяют получить такие так называемые блага, но и сама способность их достигать бесполезна или вредна. Это в значительной степени объясняет так называемый сократовский парадокс, согласно которому добродетель — это знание.

Критика Платоном переоценки софистами силы речи не должна смешиваться с его приверженностью теории форм. Для Платона софист сводит мышление к разновидности творчества: утверждая всемогущество человеческой речи, софист уделяет недостаточно внимания естественным ограничениям человеческого знания и нашему статусу ищущих, а не обладателей знания ( Sophist , 233d). Эта критика софистов, возможно, требует минимальной приверженности к различию между явлением и реальностью, но было бы чрезмерным упрощением предполагать, что различие Платона между философией и софистикой опирается на существенную метафизическую теорию, в значительной степени потому, что мы знаем формы для Платон сам по себе этичен.Платон, как и его Сократ, отличает философа от софиста прежде всего через добродетели души философа (McKoy, 2008). Сократ — воплощение моральных добродетелей, но любовь к формам также имеет последствия для характера философа.

Платоническая и аристотелевская критика переоценки софистами силы слова имеет еще один этический и политический аспект. В десятой книге Nicomachean Ethics Аристотель предполагает, что софисты, как правило, сводили политику к риторике (1181a12-15) и чрезмерно подчеркивали роль, которую может играть рациональное убеждение в политической сфере.Часть точки зрения Аристотеля состоит в том, что в хорошей жизни есть элемент, выходящий за рамки речи. Как красноречиво выразился Адо, цитируя греческие и римские источники, «традиционно людей, которые развивали явно философский дискурс, не пытаясь жить своей жизнью в соответствии с их дискурсом и без дискурса, исходящего из их жизненного опыта, — называли софистами» (2004, p. 174).

Здесь поучительно свидетельство Ксенофонта, греческого полководца и человека действия. В своем трактате об охоте ( Cynēgeticus, 13.1-9), Ксенофонт хвалит Сократа над софистическим образованием в aretē не только на том основании, что софисты охотятся на молодых и богатых и обманывают, но и потому, что они люди слова, а не действия. Важность согласованности между словами и действиями, если человек хочет быть по-настоящему добродетельным, является общим местом греческой мысли, и это одно из важных аспектов, в котором софисты, по крайней мере, с точки зрения Платона-Аристотеля, не смогли этого сделать.

Можно подумать, что отрицание Платоновского разграничения между философией и софистикой остается хорошо мотивированным просто потому, что исторические софисты внесли подлинный вклад в философию.Но это не влечет за собой незаконность различения Платона. Как только мы осознаем, что Платон указывает в первую очередь на фундаментальную этическую ориентацию, относящуюся к соответствующим личностям философа и софиста, а не на методологическое или чисто теоретическое различие, напряжение исчезает. Это не отрицает того, что этическая ориентация софиста, вероятно, приведет к определенному виду философствования, а именно к тому, что пытается овладеть природой, человеческой и внешней, а не понимать ее как есть.

Софистика для Сократа, Платона и Аристотеля представляет собой выбор определенного образа жизни, воплощенный в особом отношении к знанию, которое рассматривает его как готовый продукт, который должен быть передан всем желающим. Различие Платона между философией и софистикой — это не просто произвольная точка зрения в споре о правах на имя, а, скорее, основано на фундаментальном различии в этической ориентации. Эта ориентация также не сводится к озабоченности истиной или убедительностью теоретических построений, хотя она и связана с ними.Чем философ отличается от софиста, так это выбором образа жизни, ориентированного на стремление к знанию как к благу само по себе, но при этом осознавая неизбежно временный характер этого стремления.

5. Ссылки и дополнительная литература

Переводы из собрания сочинений Купера Платона и издания софистов Спрага, если не указано иное. Приведенный ниже список литературы ограничен несколькими основными источниками; читателям, заинтересованным узнать больше о софистах, рекомендуется обратиться к превосходным обзорам Барни (2006) и Керферда (1981a) для получения более полного списка вторичной литературы.

а. Первоисточники

  • Аристофан, Облака, К.Дж. Довер (ред.), Оксфорд: Издательство Оксфордского университета. 1970.
  • Барнс, Дж. (Ред.). 1984. Полное собрание сочинений Аристотеля , Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.
  • Diels, H. 1951. Die Fragmente der Vorsokratiker . Берлин: Вайдман.
  • Купер, Дж. М. (ред.). 1997. Платон: Полное собрание сочинений . Индианополис: Хакетт.
  • Хадсон-Уильямс. Т. 1910. Theognis: Элегии и другие элегии, включенные в Theognideansylloge . Лондон: Дж. Белл.
  • Филлипс, А.А. and Willcock, M.M (ред.). 1999. Ксенофон и Арриан, Об охоте (Kynēgetikos) . Варминстер: Арис и Филлипс.
  • Спраг Р. 1972. Старые софисты . Южная Каролина: Университет Южной Каролины Press.
  • Ксенофон, памятные вещи , пер. А.Л. Боннетт, Итака: Издательство Корнельского университета. 1994.

г.Вторичные источники

  • Барни Р. 2006. «Софистическое движение», в M.L. Гилл и П. Пеллегрен (ред.), A Companion to Ancient Philosophy , 77-97. Оксфорд: Блэквелл.
  • Gibert, J. 2003. «The Sophists». In C. Shields (ed.), The Blackwell Guide to Ancient Philosophy , 27-50. Оксфорд, Блэквелл.
  • Guthrie, W.K.C. 1971. Софисты . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
  • Керферд, Г. 1981a. Софистическое движение .Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
  • Керферд, Г. 1981b. Софисты и их наследие . Висбаден: Штайнер.
  • Sidgwick, H. 1872. «Софисты». Филологический журнал 4, 289.
  • Untersteiner, M. 1954. The Sophists .trans. К. Фриман. Оксфорд: Бэзил Блэквелл.

г. Другое чтение

  • Адкинс А. 1960. Заслуги и ответственность . Оксфорд: Clarendon Press.
  • Benardete, S.1991. Риторика морали и философии . Чикаго: Издательство Чикагского университета.
  • Bett, R. 1989. «Софисты и релятивизм». Phronesis 34, 139–69.
  • Bett, R. 2002. «Существует ли софистическая этика?» Ancient Philosophy , 22, 235-62.
  • Derrida, J. 1981. Dissemination , trans. Б. Джонсон. Чикаго: Издательство Чикагского университета.
  • Grote, G. 1904. История Греции, том 7, . Лондон: Джон Мюррей.
  • Hadot, P. 2004. Что такое античная философия? Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
  • Харрисон, Э. 1964. «Был ли Горгий софистом?» Phoenix vol. 18.3.
  • Hegel, G.W.F. 1995. Лекции по истории философии , пер. E.S. Холдейн, Линкольн: Университет Небраски Press (оригинальная работа опубликована в 1840 году).
  • Ирвин, Т. 1995. «Возражения Платона софистам». В C.A. Пауэлл (ред.), The Greek World , 568-87.Лондон: Рутледж.
  • Джаррат, С. 1991. Перечитывая софистов . Карбондейл: Пресса Южного Иллинойса.
  • Кан, Чарльз. 1983. «Драма и диалектика в« Горгиях Платона »» в Джулии Аннас (ред.) Oxford Studies in Ancient Philosophy vol. 1. Оксфорд: Clarendon Press.
  • Кеннеди, G. 1963. Искусство убеждения в Древней Греции , Лондон: Рутледж и Кеган Пол.
  • Lyotard, J.F. and Thébaud, JL. 1985. Just Gaming , пер.В. Годзич. Миннеаполис: Университет Миннесоты Press.
  • Маккой, М. 2008. Платон о риторике философов и софистов . Кембридж: Издательство Кембриджского университета.
  • Nehamas, A. 1990. «Эристика, антилогия, софистика, диалектика: Платоновское разграничение философии из софистики». History of Philosophy Quarterly , 7, 3-16.
  • Уорди, Роберт. 1996. Рождение риторики: Горгий, Платон и их преемники . Лондон: Рутледж.

Информация об авторе

Джордж Дюк
Электронная почта: Джордж[email protected]
Университет Дикина
Австралия

Софизм в философии

Софизм — это философская школа, возникшая и существовавшая в Древней Греции. Школа относится к досократическому времени и больше похожа на группу людей с похожими взглядами, чем на определенно сложившуюся школу.

Термин «софизм» связан с греческим «София» или «Софос» и означает мудрость. Изначально это связано с какой-либо компетенцией в конкретной области знаний.После того, как его использовали поэты, он стал характеризовать общую мудрость и, в частности, мудрость, связанную с человеческими взаимодействиями. По прошествии определенного периода времени этим термином стали называть класс блуждающих интеллектуалов, которые предлагали возможность изучить «совершенство» и те аспекты языка, которые позволяют убедить кого-то в достижении цели общения.

Софисты имели особое отношение к познанию и познанию, а их взгляды были релятивистскими. Они заявили, что абсолютной истины не существует, и если какая-либо идея имеет два пункта, каждый из них может быть приемлемым.Кроме того, их учение скептически относится к морали и истине и включает критику этики, религии и закона. Однако у них не было определенного взгляда на религию. Многие из них были религиозными, а другие выражали атеистические взгляды. Самая распространенная софистическая цитата принадлежит Протагору и гласит: «Человек есть мера всех вещей».

Софисты пользовались авторитетом среди своих современников и пользовались благосклонностью окружения. Большинство из них бродили и выживали благодаря данному классу ораторского искусства и риторики.Их участники в культурной и философской жизни повлияли на развитие демократии в Греции. Это сильно связано не только с их риторическими классами, но и с их либеральной позицией в отношении других точек зрения и принятия релятивизма. Кроме того, их можно назвать первыми в мире юристами, обладающими наибольшими способностями убеждать и аргументировать.

Некоторые из новичков философской школы софизма заявили, что они могут найти ответ на любой вопрос.Однако один из самых известных деятелей, Сократ, никогда не делал таких заявлений об абсолютной мудрости и известен тем, что принципиально не принимает плату за свое обучение. Его ученик Платон иллюстрировал Сократа человеком, опровергающим софизм.

Смысл учения софизма был сокрыт в споре о каждой точке зрения и поиске противоположных сторон мнения. К сожалению, современные люди мало что могут знать о своих дебатах, так как до сих пор не существует полного текста.Мы можем рассмотреть лишь несколько цитат без контекста, и большинство из них принадлежит Аристотелю, ученику Платона.

Развивая и принимая влияние Платона и Аристотеля, софизм несколько отличался от более ранней школы, и когда появилась Римская империя, софист был оратором или учителем риторики. Позднее софисты подвергались гонениям и терпели от общественности много страданий. Среди других популярных и известных софистов можно найти такие имена, как Протагор, Продик, Гиппий, Ликофрон, Калликл, Антифон и другие, оказавшие огромное влияние на культуру.

Демократия и софизм

Демократия и софизм


Демократия и софизм

Работа
мы читаем из классической греческой эпохи, в значительной степени является ответом на — то есть
против — философское движение или перспектива под названием «софизм».


Софизм

У афинян еще не было адвокатов, поэтому, когда люди обращались в суд, граждане
защищали или представляли себя в жюри своих коллег.Это не было
Афинянам потребовалось много времени, чтобы понять, что лучший оратор представляет
себя более успешно, чем косноязычный оратор, и который хорошо говорит
может спасти вашу жизнь или, по крайней мере, вашу собственность, и дать вам большие политические
влияние. Это привело к необходимости «Софистов» («учителей»).
от « sophia «: знания) для обучения публичным выступлениям.

Во времена Сократа и Платона человек по имени Горгий был
ведущего софиста, и он написал несколько практических рекомендаций или учебников о том, как улучшить
собственная «риторика»: умение убеждать.По сути, то, чему учил Горгий, —
вы все еще учитесь на английском 102 или в юридической школе: как побеждать в споре, говоря
ну и манипулируя законом в своих интересах.

То, что мы знаем о софизме, также происходит из одного из сократовских диалогов Платона, названного
после Горгий.
В этом диалоге Платон заставляет Горгия признать, что он заинтересован только в обучении.
студентов, чтобы выиграть аргументы, что его цель не в достижении истины, а, скорее,
победы, и поэтому его ученики могут легко использовать свои навыки, чтобы
достигать аморальных целей.Конечно, весь аргумент Платона состоит в том, что Горгий
школа преподавания философии ошибочна и опасна, поэтому нам нужно быть осторожными
принятия Платоновским представлением о Горгии.

Софизм чаще всего ассоциируется с фразой из
другой афинский софист,
Протагорист, который классно сказал «Человек
есть мера всего », , который
мы могли бы иметь в виду: жюри ваших коллег, а не Бога или богов, не факты или
объективная правда сама вас рассудит; или эта индивидуальная точка зрения как
близко к истине, какой люди когда-либо будут в этой жизни.Это означает, что когда мы
смертные слышат точку зрения Агамемнона о том, почему он был убит, представленную на всем протяжении
Odyssey, его точка зрения кажется «верной», но когда мы узнаем
Взгляд Клитамнестры на тот же акт (в пьесе Эсхила Агамемнон )
ее точка зрения на то же действие представляется столь же «истинной», и тогда Орест будет
предложить другую, не менее убедительную или «истинную» версию истины (в
Несущие Освобождение ), и, согласно софистам, — вот что мы
застрял здесь, на земле: не «правда», а бесконечно конкурирующие перспективы
о том, что происходит и почему это происходит, и что мы должны с этим делать.


Софизм, демократия и суды

Это, по сути, взгляд на «правду», который мы все еще используем в зале суда: мы бы
конечно, хотелось бы иметь все факты при рассмотрении дела, но даже
когда у нас нет этих фактов — даже когда у нас нет «правды» — нам по-прежнему нужно
вынести приговор.

Мы видим в Oresteia , что
греков интересовало, как перспектива влияет на восприятие
справедливость или даже правда: если бы мы узнали историю Агамемнона из
шовинистический Гомер, мы просто обвинили в смерти Агамемнона Клитамнестру
присущая женской слабости и сексуальности; но если бы мы узнали эту историю от
С точки зрения Клитемнестры, мы, вероятно, сочувствовали Клитемнестре и обвиняли
Сам Агамемнон и т. Д.

Напомним, что Эсхил написал Орестею , когда
греки применяли свою систему правления — демократию — к своим
судам, а также правительству, поэтому афиняне обычно слышали
разные люди встают на защиту своих взглядов в суде.


Проблема софизма

Когда мы сегодня обсуждаем достоинства или проблемы «софизма», мы склонны использовать
термин «культурный релятивизм» и обсудить, как «Истина», по-видимому, определяется
перспектива и культура.Основная проблема очевидна: если перспектива
определяет истину, и существуют бесконечные личные или культурные перспективы, как
мы когда-нибудь договоримся о природе что-нибудь ?

Я хочу, чтобы вы здесь увидели, что греки уже вели эти дебаты.
2500 лет назад. Хотя первая игра в Oresteia ( Agamemnon) является
софистический, второй ( The Libation Bearers), исследует (среди других
темы) присущие проблемы, связанные с укоренением «истины» в перспективе,
а финальная игра (The
Евменид) находит решение
это все еще принимается нашими собственными судами.

Однако на самом деле именно Платон сделает «софизм» плохим словом через свое
очень влиятельная теория Платона
Идеализм.

Вкл.
Другая рука (заметьте, это иронично)
Тот факт, что существуют прагматические проблемы софистической точки зрения на
знание не отменяет теорию: хотя теория затрудняет
уживаются в мире, это не значит, что теория категорически или
теоретически неверно.

Философия софистов


Философия софистов

И.
Справочная информация

Второй период греческой философии занимает
весь четвертый век до нашей эры. В
проблема, вызывающая интерес мыслителей
в этот период уже не космологический
вопрос, но человек в своей конкретности, а именно в
его знания, его мораль, его права.

Причины, определившие приведенный выше отрывок
было много, и наиболее важными из них были
следующее: (1) Победа греков над персами
армия, показавшая насколько маленькая, но культурная
люди могут действовать против бесчисленных, но беспорядочных
множество варваров; (2) Контакт с другими
населения, проживающего в разных странах и
практикуя различные обычаи, и в результате
исследование реальной ценности морали и
справедливость; (3) Демократическая конституция Афин,
в силу чего каждый гражданин мог стремиться к
некоторая должность в государственном управлении и, с
с этой целью, необходимость каждого
развитие его личности через культуру и
образование.

Эти факты определили кризис греческой жизни в
конец пятого века до нашей эры. В
выразителями этого кризиса были софистов,
формирователи мысли, которые, не доверяя результатам
предыдущие мыслители, предназначенные для обучения молодежи
согласно новым требованиям времени.

Софисты сосредоточили свои усилия на
проблема познания, а также проблема
мораль и справедливость. Вот почему Сократ
восстал против них и установил раз и навсегда
тот факт, что истинное знание означает знание через
концепции. Никогда, возможно, человеческий разум не делал
больший прогресс в философской сфере, чем
то, что было достигнуто после того, как Сократ показал в
в чем состоит истинное знание.

Первый, Платон
разработал концепцию Сократа и, наконец,
Аристотель систематизировал весь греческий текст.
мысль.Результаты, полученные за этот период, были
влиять на все последующие возрасты.

Учение Сократа должно было дать начало
Малые сократовские школы, которые, в свою очередь, должны были дать
происхождение от стоицизма
и эпикуреизм.
Мысль о Платоне возродилась в более поздние времена.
Академии, и особенно в последних важных
движение греческой мысли, неоплатонизм.В
философия аристотеля
позже был обогащен средневековой мыслью и является
все еще принимается как традиционная философия или
вечная философия даже в этом современном
возраст.

II.
Общие понятия

Те, кто выдавал себя за это новое состояние ума
были софисты, философы со всех концов
греческий мир в поисках удачи.Они были
говорят, что обладают энциклопедическими знаниями, и
они предложили по цене (впервые
просили для преподавания гуманитарных наук),
обучать молодежь искусству управления.

Средством было ораторское искусство, в котором некоторые (например,
Протагор, и прежде всего Горгий) стал наиболее
очень восхищаются. В общем, цель
Софисты создают в юности умение спорить
за правильное употребление слов (Эристический метод), или
их неправильное использование (софистический метод). Платон,
непримиримым врагом этих философов был
первым назвать их по имени софистов, которые
остался их титул в истории.

В картине истории, Софистическая мысль
можно рассматривать как переход от старых
космологические концепции к новым представлениям о
человек . Его значение невелико, поскольку
как в проблеме познания, так и в проблеме
морали и справедливости, это логично привело к
Скептицизм, как мы скоро увидим.Однако один
не может отказать софистам в заслугах обладания
напомнил философию для анализа предмета;
и хотя софизм оставался зарождающимся, он
непосредственный процесс времени завершается высоким
размышления Платона и Аристотеля.

III.
Теория познания

Досократики обратили все свое внимание на
физический мир (космология) и в разнообразии
мнений они (за исключением Демокрита)
показал, что мир имеет божественное происхождение.В
этот поиск, чувак, даже если бы он не был
полностью пропущен, считался одним
многих явлений физического мира.

Разногласия между философами, которые не
удалось установить, что было зародышем
элемент или элементы мира, и измененный
условия времени объединены, чтобы направить
внимание философов от объекта и
к предмету, от мира к человеку, от
космология к психологии.

Софисты первыми показали полную
безразличие к проблеме материального мира
и сосредоточить свои усилия на человеке. Но человек
может быть объектом изучения в его понимании знания как
ну и в более глубоком разуме. В
Софисты остановились на первом, на непосредственном
чувственные впечатления. (Анализ разума был
зарезервировано для Сократа и его учеников.)

Софисты остановились на данных опыта,
при эмпирическом и нерациональном знании, и от
с этой точки зрения они хотели судить мир
реальности. С ними родился релятивизм
знания и скептицизм: человеческая мера
Протагора, и «ничего не существует»
Горгий.

Во фрагменте Протагора, который есть у Платона.
сохранилось для нас, указано:

«Человек есть мера всего,
те, которые находятся в той мере, в какой они есть,
и те, которые не в той мере, в какой они есть
нет.«

Из этого он делает вывод, что субъективное
явления наших ощущений становятся судьями
реальность. Само по себе реальности нет, а есть только
реальность такой, какой нам кажется:

«Человек есть мера того, что
существует «

Таким образом, для двух разных людей одно и то же
реальность может проявляться в противоположных аспектах; е.г., воздух
для одного жарко, для другого холодно; оба ощущения
верны, и оба обозначают состояния реальности.
Все относительно. Реальность таким образом уменьшается
субъективизму опыта было легко
сделать переход Горгия для завершения
Скептицизм.

«Ничего не существует», — сказал Горгиас; «если что-то
действительно существует, мы не можем этого знать; если мы узнаем
это, мы не можем научить этому других.»Этот переход
от релятивизма Протагора к скептицизму
кажется логичным. Если реальность относительно
знание эмпирических данных, нет реальности
сам. Следовательно, ничего не существует. Если он должен существовать,
было бы невозможно, чтобы мы знали его как
это само по себе, потому что мы можем быть свидетелями только
впечатлений в их чувственной непосредственности, и
никто не уверяет нас, что это представитель
реальность.Мы также не можем научить других тому, что знаем,
так как у всех разные чувства,
и манера чувства хозяина не та
такой же, как у его учеников.

Следовательно, остается только использовать
слово, и Горгий утверждал, что все может
казаться правдивым и справедливым, если ораторская сила
способен раскрывать правду и справедливость,
вне всяких претензий на реальность содержания.

IV.
Этика и право

Традиционная вера греков была
что их города получили свои законы от некоторых
божество, защитник города, и что
добро (счастье) состоит в соответствии
свою жизнь по этим законам, принятым как божественный и
вечный. Софисты потрясли эту веру до
корнеплоды.

Как и в случае с проблемой знания,
защищая релятивизм, они закончили скептицизмом; так
также в вопросе морали тем же
субъективистские предрассудки заканчиваются утилитаризмом
и гедонизм. Таким образом, хорошо то, что удовлетворяет
свои инстинкты и страсти.

Вера в неизменные принципы, на которых
этика может быть основана на предрассудках и часто
препятствие, которое необходимо устранить.В
добро, как показывает опыт, заключается в обеспечении
себе максимально возможное количество
имущества, независимо от средств, используемых для
достичь их; для этих товаров может удовлетворить
инстинкты и страсти, в которых счастье
состоит. Стремиться укрепить свою личность
чтобы превзойти других в насилии и в
состязание или борьба за земные блага — это
моральный идеал софиста.

Софист также яростно атакует
традиционное представление о праве — это происхождение
из принципов, основанных на справедливости — и они
заменить концепцию силы на концепцию
справедливость. С того момента, как изменился политический
условия и участие людей в
демократическая власть начала приводить к смене
многие законы, софисты извлекли выгоду из ситуации
не только для дискредитации позитивных и политических правых,
но по своей природе они не имели в виду рациональную часть
человека, но его инстинкты и страсти.Следовательно, для
их правым является то, что удается наложить
через силу или наложение установленного
силой и насилием.

Мужчины по натуре не равны; есть
сильный и слабый, и момент правый состоит
по силе он становится офисом сильных
командовать и издавать законы; слабые должны подчиняться. В
Софист Фрасимах в первой книге Платона
Republic, утверждает, что естественный закон «является
право сильнейшего.»Это сильный человек, который,
презирая все законы, выдвинутые слабыми во имя
справедливости, навязывает свою волю, которая становится правильной,
как утверждает Калликл в Платоновских
Gorgias.

Здесь мы приходим к тому же экстремизму, который мы отметили
в учении софистов. Такой экстремизм должен иметь
был рад афинской молодежи во времена
Перикл.Все молодые люди стремились получить
офисы, которые обеспечили бы им богатство и
удовольствие. Изощренное учение, разбивая все
порядки этики и справедливости, открывшие мужчинам
способ, который сделал возможным и оправдал использование всех
обман и самые неистовые страсти. Таким образом
объяснил популярность, которая окружала некоторых
Софисты, такие как Протагор, которого встречали
торжествовать и развлекаться в качестве гостя в домах
самые известные афиняне.

Так объясняется благородная миссия
Сократ, который, чтобы восстановить ценности морали
священный и неприкосновенный, потому что основанный на разуме и
не неугомонных страстей, прожил все свое существование,
и не зря. См.
Философия Сократа.

В радикальном
Академия

В другом месте на
Интернет

Enrich
Ваша жизнь с книгой по философии…

Enrich
Ваша жизнь с философией
Журнал …

Платон V софисты (или философия против риторики)

Платон V софисты
(или философия против риторики)

Платон 427 347 до н.э.

Риторика определяет власть, манипуляцию, отношение к
правда

Platos view: Рет может принести вред и принести пользу
таким образом, здесь присутствует чувство моральной ответственности, и Платон видит это
мораль как существенное универсальное благо, которое должно быть открыто через
язык.

Ирония: аргументы Платоса против риторики — прекрасный пример
дельной риторики. Гео Кеннеди
Именно по этой причине называет Платона непревзойденным ритором. Его трактовка софистов в его Gorgias
безжалостен.

Как мы видим в современных политических дебатах (диалогах?),
Взгляды Платоса на потенциал риторики во благо и вред создают историческую
форум, где эта бинарная оппозиция будет продолжать вести диалог.Мы можем зайти так далеко, что увидим этот форум как
точка встречи между физическим, метафизическим и третичным
ситуации относительно их взаимодействия.

Собственная позиция Платоса по риторике и философии
обнаружил в своих диалогах , используя характер Сократа как средство
воплотить собственные идеи в

Gorgias: Платон обсуждает три современных rhetores

Основные вопросы: (Херрик 54)

Какова природа риторики?

Может ли риторика по самой своей природе вводить в заблуждение?

Что происходит с обществом, когда убеждение составляет основу
свой закон и справедливость?

Плато софистов больше всего беспокоит то, что их
риторика не дает адекватного представления о правосудии

  • Докса
    общественное мнение: изысканный
    манипуляции с доксой направлены только на убеждение
  • Эпистема
    истинное знание: цель Платоса
    за пределами убеждения — открыть эпистемическую правду

Искусство (techne) something основано на
знание некоторого класса предметов.Платос Соц спрашивает Горгия:
к какому классу объектов относится риторика?

  • Для
    Например, врач должен знать медицину и тело, юрист должен знать
    закона, чтобы предложить рациональные объяснения (логотипы) относительно их
    экспертиза.
  • Платон
    спрашивает, на чем основана риторика
  • Gorgias
    Рет — это искусство, связанное со словами
  • Soc:
    Что дает хорошая риторика?
    Потому что всякое хорошее искусство должно иметь хорошие результаты.. .
  • Gorgias
    отвечает, что предлагает истину, которая является величайшим благом (снова докса), как
    Так же как и мастерство над другими, продукт является убеждением как таковым.

Платон (через своего Сократа) видит разницу между
Pistis (простая вера) и Episteme . Ps Soc утверждает, что софистов интересуют только верования и
мнения о справедливости а не
само правосудие. . .

Платос: главное беспокойство о софистах (56):

  • Они
    утверждают, что учат справедливости, не имея при этом реального знания о справедливости
    сам.Справедливость для Платона — это
    знания, требующие глубокого изучения и самоотдачи, должны быть открыты
    через глубокие мысли / ученость / добродетель, а не просто придумывать
    удобное определение относительно контекста (кайрос)
  • Один
    Кто действительно знает, что справедливость не способна на несправедливость

В ответ на Pous:

Платос Соц рассматривает риторику (софистическую) как умение, а не
настоящее искусство навык, который человек приобрел естественным путем, а не через обучение
из того, что правда на самом деле

Метафора здоровья / тела:
Истинное здоровье дает хорошую крепкую силу, а ложное здоровье позволяет людям
чувствовать себя хорошо через лесть

Более того, все истинное искусство работает, чтобы поддержать одного
Другой.Реальный

здоровья позволяет поддерживать и поддерживать все части тела
весь блок

Четыре истинных искусства здоровья (57-58)

  • Два
    для тела — двое для души
  • Каждый
    состоит из двух частей: Техническое обслуживание и восстановление
  • Для
    тело M = гимнастика R = медицина
  • Для
    душа M = Законодательство R = Правосудие
  • Мы можем
    посмотреть, как каждый из них может помочь в поддержании здоровья устройства, если один
    делает что-то не так, есть лекарство.. .

Поддельные искусства:

  • Кузов
    M = макияж (искусственность) R = кулинария
    (ложные средства правовой защиты)
  • Душа
    — M = софизм R = риторика

Наконец, риторику можно рассматривать как средство восстановления софизма,
способ отступить и перегруппироваться, когда убедительная тактика, разработанная для личных
сбой питания. Таким образом, риторика
фиктивное искусство, созданное не для того, чтобы найти истину справедливости, а для того, чтобы помочь создать
намечено хорошее относительно желаний самого сильного оратора.

Callicles: просто
нельзя убедить поставить под сомнение моральную ценность софизма, он потерянный
причина

Исход Горгия:

  • Риторика
    простое умение говорить без опоры на истину, добродетель или
    правосудие
  • Практикующий
    такая риторика приведет к несправедливому обществу
  • Обучение
    молодые люди в подобной риторике только увековечивают проблему

Исход Gorgias спорен.

Источник

  • Прошу извинить читателя за шутливый тон моего рассказа
  • Прощание с матерой аргумент к итоговому сочинению
  • Прошел как пишется правило
  • Прошу зарегистрировать меня для участия в итоговом сочинении
  • Прочти отрывок из рассказа и ответь на вопрос