Прижался в автобусе рассказ

Доброе утро!

Всемирная метеорологическая организация официально признала температурным рекордом для Арктики +38 градусов, зафиксированные в июне прошлого года в якутском городе Верхоянске. Но нет худа без добра: Илон Маск объявил, что его компания Space X открывает программу по производству ракетного топлива из двуокиси углерода, выведенной из атмосферы, – глядишь, и упадет температура. Жаль только – жить в эту пору прекрасную… Пока же новости такие:

• В Беларуси Сергей Тихановский приговорен к 18 годам колонии, блогер Игорь Лосик – к 15, остальные обвиняемые по делу получили от 16 до 14 лет.
• Госдума приняла закон о бесконечном переизбрании губернаторов.
• The Insider оштрафован на 500 тысяч рублей за отсутствие маркировки «иностранный агент». Теперь сайт могут заблокировать.
• По данным «Левады», 75% россиян не исключают войны между Россией и Украиной.

Беларусь впереди планеты всей

В СИЗО Гомеля огласили приговор по «делу Тихановского». Суд начался 24 июня, заседания проходили в СИЗО в закрытом режиме. Обвиняемые с момента задержания уже провели за решеткой более полутора лет: все они были задержаны еще до президентских выборов и начала протестов. Сергей Тихановский, планировавший выдвигаться в президенты Беларуси, осужден на 18 лет лишения свободы в колонии усиленного режима. Медиаконсультант Радио Свобода Игорь Лосик приговорен к 15 годам, блогер Владимир Цыганович – тоже к 15. Оператор YouTube-канала «Страна для жизни» Артем Саков и модератор соцсетей «Страна для жизни» Дмитрий Попов получили по 16 лет колонии усиленного режима, а лидер незарегистрированной Белорусской социал-демократической партии «Народная грамада» Николай Статкевич – 14 лет. Кроме того, осужденные должны выплатить почти миллион долларов в качестве компенсации за якобы нанесенный ущерб.

Светлана Тихановская назвала приговор мужу личной местью Лукашенко, жена Игоря Лосика Дарья опубликовала страстное обращение к Лукашенко, в котором рассказывает, через что – из-за этого сфабрикованного дела – прошла она сама и ее семья. Она хочет, чтобы Лукашенко объяснил ей, зачем это делается. США и ЕС резко осудили вынесенные в Гомеле приговоры.

Но уже возникли основания для новых приговоров: Лукашенко ввел уголовную ответственность за призывы к санкциям в отношении Беларуси (до 12 лет), а парламент Беларуси единогласно одобрил законопроект «О геноциде белорусского народа» (нет, это не инструкция по проведению геноцида собственного народа, это рассказ о злодеяниях нацистов во время Второй мировой войны, за «отрицание» которых теперь будут сажать на срок до 5 лет, а в отдельных случаях – до 10). Мысль, стоящая за этим законотворческим актом, в том, что Запад снова ведет «информационную войну» против многострадальной Беларуси.

Прочие приговоры и задержания:

• Участники фолк-группы Irdorath, супруги Владимир и Надежда Калач приговорены к двум годам колонии по обвинению в грубом нарушении порядка и обучении, подготовке или финансировании таких действий (они играли на протестных акциях летом и осенью 2020 года).
• Задержана преподавательница журфака БГУ Ксения Мартуль, ее телеграм-канал Gender-gap взломали и все оттуда удалили. В заявлении властей сказано, что канал пропагандировал «нетрадиционные ценности», рекламировал «извращения», навязывал «мнения, чуждые белорусскому народу». Сейчас Мартуль находится на Окрестина.
• Задержан директор IT-компании Aivitam Дмитрий Досов – его обвиняют в том, что он был подписан на один из телеграм-каналов, объявленных в Беларуси «экстремистскими». Опубликовано покаянное видео с его участием.
• Развернулась новая волна политических увольнений: вот несколько историй белорусов, оказавшихся без работы за участие в «неправильных» чатах или просто инакомыслие.

Организация публичной власти в России

Госдума в третьем чтении одобрила законопроект об общих принципах организации публичной власти в субъектах РФ, дающий губернаторам право избираться больше двух раз подряд, а Путину – право лишать их полномочий без объяснения причин. Политолог Татьяна Становая сравнивает новую систему власти с гигантской матрешкой-Путиным, внутри которого сидят матрешки поменьше: федеральное правительство, внутри которого губернаторы, внутри которых региональные парламенты и т.д. Таким образом, известная сказочная присказка про иглу в яйце, яйцо в утке, утку в зайце и т.д. оказалась вывернутой наизнанку, и пока не ясно, хорошо это или плохо.

Парламент Чечни (сидящий внутри Кадырова, который, в свою очередь, сидит внутри Мишустина, и т.д.) обратился в Генпрокуратуру России с просьбой выяснить, не было ли в речи режиссера Александра Сокурова на встрече СПЧ с Путиным возбуждения ненависти и публичных призывов к нарушению территориальной целостности России.

Принятый Госдумой закон о публичной власти, кроме того, снижает роль партий в регионах: выборы в местные парламенты теперь можно проводить вообще без их участия, ограничившись одномандатниками. Тем важнее становится всероссийская роль «Единой России»: депутат Госдумы от «Единой России» Мария Бутина (та самая, что инспектировала колонию Навального для RT, а ранее сидела в американской тюрьме за незадекларированное лоббирование российских интересов в США) в данный момент занята разработкой общефедерального стандарта детских игрушек.

Агенты

Верховный суд России продолжил рассмотрение иска Генпрокуратуры о ликвидации «Международного Мемориала». Судья не разрешила снимать процесс на видео, о происходившем в зале заседаний можно прочитать в текстовой трансляции «Медиазоны». У здания суда полиция задержала пикетчика, развернувшего плакат в поддержку «Мемориала» и политзаключенных. Прения сторон назначены на 28 декабря.

Роскомнадзор потребовал заблокировать издание The Insider. Ранее Таганский суд Москвы оштрафовал The Insider и чешское агентство Medium-Orient на 500 тысяч рублей каждое за отсутствие маркировки “иностранного агента”.

Все журналисты, объявленные в России «иностранными агентами», стали лауреатами учрежденной Ходорковским премии для независимых медиа «Профессия – журналист».

Арестанты и отверженные

• В Европарламенте сегодня состоится церемония награждения Навального премией имени Сахарова «За свободу мысли» – ее получит дочь Навального Даша. Накануне Даша и бывший координатор региональных штабов Навального Леонид Волков встретились с членами комитета Европарламента по международным делам. Волков призвал ЕС к жестким санкциям против Путина и его ближайшего окружения.
• Сам Навальный «охреневает от цен» в тюремном ларьке: в соцсетях опубликован его пост о продуктовых закупках, которые два раза в месяц может позволить себе зек. Потратить можно только 9 тысяч рублей в месяц (такой установлен лимит), и Навальный чувствует себя российским пенсионером, у которого большей суммы на продукты чаще всего просто нет.
• Бывшая глава уфимского штаба Навального Лилия Чанышева, обвиняемая в «создании экстремистской организации» (то есть, собственно, штаба Навального), рассказывает в письменном интервью из московского СИЗО-6, почему арест для нее лучше, чем отъезд из России.
• Здесь бывший старший дознаватель из Томска Юлия Суворова объясняет, как ее и ее коллег заставляют увольняться из полиции из-за того, что они были подписаны в соцсетях на ФБК, «Умное голосование» и другие проекты Навального.
• Блогер Юрий Хованский, обвиняемый в оправдании терроризма за исполнение песни, рассказывает о фальсификации доказательств по его делу и невеселой жизни в «Крестах».

Запоздалая справедливость

Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) обязал Россию выплатить «Новой газете» и ее журналисту Вячеславу Измайлову 8,2 тысячи евро в качестве компенсации морального вреда и судебных издержек по делу о публикациях расследований о семье Кадырова. Иск «Мемориала» по делу о клевете на Кадырова ЕСПЧ тоже удовлетворил (ранее российский суд признал «Мемориал» виновным в клевете на Рамзана Кадырова в связи с тем, что общество обвинило главу Чечни в смерти правозащитницы Натальи Эстемировой). Кроме того, ЕСПЧ назначил 16 тысяч евро компенсации из‑за закрытия газеты «Дуэль» и преследования ее главного редактора Юрия Мухина.

Тот же ЕСПЧ обязал России выплатить почти миллион евро компенсаций по делам о пытках на Северном Кавказе и внесудебным казням в Чечне.

Компенсации решением ЕСПЧ также присуждены четырем россиянкам – жертвам домашнего насилия; среди них Маргарита Грачева, которой муж из ревности отрубил кисти рук, она должна получить более 370 тысяч евро.

Правозащитный проект Gulagu.net сообщает, что из России вывезен новый видеоархив с записями пыток в колониях Красноярского края, Приморского края и Забайкалья. Из материалов этого архива, по словам основателя Gulagu.net Владимира Осечкина, станет ясно, что в пытках участвуют также сотрудники ФСБ.

Братские народы

Путин опять поговорил по телефону об Украине – на этот раз с президентами Финляндии и Франции (в ЕС, похоже, составили алфавитную очередь из стран – кому когда говорить с Путиным). Он опять потребовал «юридически зафиксированных гарантий» безопасности России (то есть нерасширения НАТО на восток). Те же требования огласил в разговоре со своей немецкой коллегой глава МИД России Сергей Лавров. Агентство Reuters пишет со ссылкой на источники, что в правительстве Германии не считают «Северный поток – 2» единственным рычагом давления на Россию (у «Газпрома», мол, есть и другие трубопроводы).

Вестей об отводе российских войск от украинской границы так и нет. На этом фоне Верховная Рада Украины упростила получение гражданства для воевавших на Донбассе иностранцев и политэмигрантов из России. А в России, по данным «Левада-Центра», 75% граждан не исключают войны с Украиной.

Хроники пандемии

По данным оперативного штаба на утро вторника, суточный прирост новых случаев COVID-19 в России опять упал – до 28 343. Официальное число инфицированных в стране с начала пандемии – 10 миллионов 75 тысяч; официальное число жертв достигло к утру вторника 291 749 человек (+1145 за сутки).

Судя по этим данным, отражающим не реальность, а настроения властей, эпидемиологическая ситуация в стране выправляется – люди в высших эшелонах власти, добившиеся отзыва законопроекта о QR-кодах на транспорте, именно так и считают. Путин тоже робко высказался против этих кодов – объяснив, что не время сейчас их вводить, Новый год на носу.

По оценкам властей Великобритании, штаммом «омикрон» в стране заражаются около 200 тысяч человек в день – эти данные основаны на моделировании, а не на статистике выявленных случаев. Как сверхзаразный «омикрон» может поменять общий ход пандемии, рассказано здесь (в данный момент – за недостаточностью данных – ничего нельзя утверждать с уверенностью).

Шесть ссылок

• Убийства. История 11 покушений на российского императора Александра II. Или рассказ о том, как работала нацистская программа ликвидации «неполноценных».
• Свобода, безвластие. Отрывок из книги Рут Кинны «Никакой власти. Теория и практика анархизма» (изд-во «Альпина нон-фикшн») – о вымышленном мире «боло-боло», одновременно похожем и непохожем на мечты князя Кропоткина. Или фрагмент из исследования Мэгги Нельсон «О свободе. Четыре песни о заботе и принуждении» (изд-во No Kidding Press) – о свободе в искусстве.
• История науки. Отрывок из книги астрофизика Марио Ливио «Галилей и отрицатели науки» (изд-во «Альпина нон-фикшн») – об истоках конфликта Галилея со Священной канцелярией и папой римским. Или фрагмент из книги физика-теоретика Митио Каку «Уравнение Бога: В поисках теории всего» (изд-во «Альпина нон-фикшн») – о рождении и первых достижениях квантовой теории.

Искренне Ваши,
Семь Сорок

Случай в автобусе. Рассказ 

  Мне до работы далеко добираться. Считай, целый час, иногда и дольше. Меньше никак не выходит. Разве что на такси, но я столько не зарабатываю, на государевой-то службе, чтобы подобным образом шиковать. Поэтому приходится тащиться автобусом. Один плюс, добираюсь до места одним транспортом, без пересадок. А то бы вообще каюк. И ничего, знаете, получается. За много лет вояжей пообтерся, привык кататься – утром туда, вечером обратно. Как, вроде, так и надо. Возьмешь в дорогу детективчик поинтересней и читаешь. Смотришь, и время в дороге пролетает незаметно, а если какой-нибудь отчет с работы прихватишь полистать, то и с пользой дела получается.
 

  И в тот раз было все как обычно. Сел у окна, достал книжку. Слышу, рядом кто-то тяжело плюхнулся и запыхтел. Тетка какая-то необъятная рядом приземлилась, сократив мое жизненное пространство до минимума. Она заняла полтора кресла, мне досталась лучшая половина моего сидения. У окна. Жить можно некоторое время. Плюс к тому, тетка в автобус приперла два огромных баула. Это сколько надо здоровья иметь, чтобы кантовать подобную тяжесть на большие расстояния. Не перестаешь поражаться подобным тяжелоатлетическим успехам слабого пола. Хотя, впрочем, чему тут удивляться. Женщины – это такая загадка природы, незнаешь, чего от них ожидать. Правда, не скрою, был серьезный плюс от такого соседства. Тетка от переноса неподъемного груза настолько разгорячилась и распарилась, что обогревала вокруг себя пространство в радиусе метра. На улице пятнадцать градусов мороза, в автобусе – ноль, а я сижу у биобатареи местного отопления. Не все так уж и плохо. В каждом большом минусе есть несколько маленьких плюсов. 

  Едем. Я читаю, автобус наматывает километры, тетка сопит. Вдруг, чувствую, как-то неуютно стало. И до этого было не очень удобно, а тут совсем тяжело стало. Тетка навалилась на мою тщедушную плоть всей своей массой, а отодвинуться некуда. Кузов. Попытался пошевелиться, безуспешно. Не с моими физическими кондициями. Мне скоро выходить, и надо же тебе, такая досада. Собрал силы, сколько есть, упираюсь. Куда там. Весовые кондиции несопоставимы. Сопротивление бессмысленно. Ощущение такое, что нахожусь под завалом, как минимум трехэтажного дома. А тетка наваливается и наваливается. Говорю.

— Мадам, давайте без фанатизма и ненужной близости. Общественный транспорт, в конце концов, не постель.
Молчит и уже не сопит. Обогрев тоже прекратился. Смотрю, что-то с ней непотребное творится: глаза закатила, голова болтается и хрипит как-то странно. До меня начинает доходить — что-то не так с этой теткой. 

  Начинаю орать, звать на помощь. Народ галдит, любопытствует, что, мол, за вопли в общественном транспорте. Разобрались, наконец, что к чему. Кричат водителю, чтобы остановил автобус. Надо, мол, скорую помощь быстрее. Человек без признаков жизни и сознания. Спасать надо человека.
В автобусе врач обнаружился. Подошел, пощупал пульс. Покачал головой.
— Спасать, — говорит, — граждане пассажиры уже некого. Разве что, того бедолагу, которого покойница придавила. Он, кажется, еще дышит, хотя, впрочем, уже синеть начал.

Прибежал бледный и взволнованный водитель.
— Что здесь произошло?
— Тетка померла, — говорит медик. – Инфаркт или инсульт. Уже неважно. Надо ее в ближайший морг оттранспортировать.
После легкого шока, вызванного неприятной новостью, водитель повел себя неадекватно в сложившейся ситуации и даже крайне агрессивно. Он категорически отказался открывать двери и заявил, что никому не разрешит покинуть автобус. 

  — Знаю я, — орет, — чем это кончится. Свидетели разбегутся, как тараканы по щелям. Потом их оттуда ни чем не выковыряешь. А кому отдуваться? Водителю. А вдруг тетка не сама окочурилась. Может быть, ей вот тот хмырь, что рядом сидит, помог. Видишь, как прижался к усопшей. Не оторвешь. Одно целое. Не-ет, шалите! Двери я не открою. Так всем автобусом в ближайшее отделение полиции и поедем.

— Ты, что, рулевой, опух от перемещения по бездорожью? – возмутился я от такого поворота дела. – Если сейчас тетку не отодвинете, в райотдел приедут два трупа – один инфарктный, другой раздавленный и задохнувшийся.
— Оно, конечно, надо парню открыть доступ к кислороду, а то может и не дотянуть до финиша, — пришел на помощь доктор. — Тогда тебе, водила, точно тюрьма, при стольких-то свидетелях.
— Тетку слегка отодвинем от подозреваемого, но выпускать не будем, — после некоторых колебаний принял решение шофер. — Надо сохранить место преступления в его первоначальном виде. Чтобы не потерять улики. 

 Козлиная морда. Начитался детективов и туда же, вещает. Наиболее активные пассажиры попробовали отодвинуть от меня мертвое тело. Тщетно.
— Ты смотри, как слились в едином страстном экстазе, — вытирая вспотевший лоб, заявил доктор. – Их не смогла разъединить даже смерть.
— Сиамские близнецы, — сказал водитель. — Теперь хоть понятно за что он ее грохнул. Не нужно ему столько любви и страсти.
— Как же он ее порешил-то, сердешный? – поразилась старуха, — со страхом обозревая меня. – Народу полный автобус.
— Рецидивист, наверное, — предположил кто-то из толпы. 

  Мне стало плохо. Если эти ущербные такое говорят, то ментам сам Бог велел меня крайним сделать. Так и ехали почти полчаса. Не помню уже, как живым доехал, но доехал. Водитель выскочил через дверь в кабине, так и не открыв пассажирские двери. Народ ропщет, мы с теткой, по понятным причинам, сидим тихо. Проходит десять минут – ни водителя, ни полиции. Что за черт! Куда они все подевались? Минут через двадцать, наконец, объявился водитель в сопровождении двух толстых полицейских. Один из нетерпеливых пассажиров, высунув голову в окно, злобно прокричал.

— Вы там быстрее шевелиться не можете? Люди на работу опаздывают.
— Прошу всех подозреваемых соблюдать спокойствие, — повернув красную рожу в сторону кричавшего, строго заметил блюститель порядка. – Сейчас прибудет медицина, она и определит: кому на работу, а кому…
В салоне автобуса повисла липкая тишина.
— Вот, как оно обернулось. Так всем автобусом на зону и покатим.
— Типун тебе на язык, балабол, — перекрестилась на покойницу старушка. – С чего бы этой тетке так скоропостижно помереть. Вон, какие сумки притащила. Не каждый мужик осилит. А может действительно, вон тот, доходной, помог ей этот мир покинуть. Рожа уголовная. 

 Минут через сорок прикатила скорая. Народ вывалился на свежий воздух, повеселел. Но радость оказалась преждевременной. Полицейские, то ли от скуки, то ли от вредности, а, возможно, и от служебного рвения, принялись за опрос свидетелей. А их, гавриков, целый автобус. И с каждого письменное объяснение требуют по всей форме. Текст у всех получился приблизительно одинаковый: «стою (сижу) никого не трогаю, вдруг шум, гам, восклицания…». А, что людям еще писать?

Наконец отпустили. На работу к концу дня попал. Там тоже объяснительную писать заставили. Оно и понятно – кто в подобное приключение поверит? Настроение никакое. Все тело болит и ноет, все-таки минут сорок тетка меня прессовала, пока автобус по кочкам прыгал. Одна польза, опыт полезный приобрел. Теперь я редко в автобусе еду сидя. Предпочитаю стоять. Безопаснее, знаете, как-то.

Аннотация
Толиэля в нашей компании бардов-толкинутых откровенно недолюбливали. Парня в шутку называли «прОклятым». Бывают тёмные хлопцы, у которых каждый день тридцать три несчастья и ещё немножко. Я всегда старался держаться подальше от таких проблемых людей, но в этот раз наши вселенные перемешались.

Местом сбора у нас была назначена центральная площадь. Седьмой час утра, но солнце уже полыхает вовсю. Субботний город пока ещё пуст, лишь старенькие трамвайчики порой тарахтят мимо, бряцая железом и сверкая трещинами в мутных стёклах.
Ребята подходили сонные, душераздирающе зевали. Многие с длинными распущенными волосами — что парни, что девушки. Лишь плетёные из кожи хайратники стягивали волосы на манер хиппи 60-х. 
Одеты мы все были бедно, но чистенько. Чаще — затёртая джинса да болоньевые куртки-ветровки поверх застиранных свитеров. Обуты тоже просто — кеды да шлёпки разной степени убитости.
Вокруг нас постепенно умирал Советский Союз, и разгорались буйные девяностые XX века. Мы же — барды, толкинутые, да и просто дурковатые студенты — прятались от поганой реальности в дальних походах, фестивалях авторской песни и ролёвках. 
Азартно обменивались первыми яркими томами переводной фантастики, что покатились лавиной по провинциальным рынкам, и ковали себе мечи из алюминиевых труб от старых раскладушек.
Я подошёл недавно и теперь расслабленно смолил сигаретку. Вяло трепался с ребятами ни о чём, поджидая опоздавших. Наконец, очередной трамвайчик выплюнул из себя последних опоздунов.
Все разом зашевелились, подбирая рюкзаки и скрутки с синими ковриками из пенополиэтилена — «пенками». Загомонили, двигаясь в сторону автовокзала. Так начался наш поход на майские праздники.
Пара девчонок рядом со мной переглянулись и откровенно поморщились, покосившись на одного из парней. Я их прекрасно понимаю — Толиэля в нашей компании откровенно недолюбливали.
Тоже глянул в его сторону. Вообще, парня в шутку называли «про́клятым». Бывают такие тёмные хлопцы, у которых каждый день тридцать три несчастья и ещё немножко.
Тощий, нескладный, несуразный какой-то. Похоже, баловался какими-то «колёсиками», но я не уверен. 
На голове — чёрная вязаная шапочка-«гондончик», на плечах старый длиннополый брезентовый плащ, из-под которого виднелись спортивные штаны и кончик ножен двуручного меча, замотанного изолентой. Завершали «фэшн-стайл» коричневые сандалии, почти не прятавшие длинных ступней в чёрных носках.
Профилем этот юнец напоминал грифа-стервятника. Знаешь, такие птички-падальщики? Вот и у Толиэля (это паспортное имя, он его сам сменил в 18 лет) такая же длинная розовая шея. 
Голова чуть вытянута вперёд, словно его крупный шнобель перевешивает тело. На прыщавом лице редкие, но длинные шерстинки зародышей бородки и усов.
С ним я редко сталкивался и практически не общался — у нас большая компания. Вот сегодня собралось в поход человек пятнадцать. С некоторыми я даже и не знаком почти. А с Толиэлем и знакомиться не хотелось. Ещё подцепишь от него неудачу.
Парню не везёт постоянно и плотно. Он всегда напряжён и нервно оглядывается, покалывая окружающих больным взглядом. Словно всё время ждёт удара и готов сорваться на злой крик. Если его не трогать, то начинает просто бурчать, так как всегда и всем недоволен. 
Если честно, от него постоянно хотелось отойти подальше, избавиться от его дурного взгляда и бормотания под нос. 
Но в нашей компании никогда и никого не гнали, кроме совсем уж неадекватов, и Толиэль ходил за нами хвостом. Ворчал, шипел что-то тихо, но брёл следом. Прилипчивый, словно грязная карамелька, застрявшая в подошве ботинка.
Так получилось, что я, в поисках урны для «бычка», отстал от общей массы и оказался рядом с Толиэлем. Не подавая виду, как это меня напрягает, стал тихо забирать в сторону, стараясь выскользнуть из его тёмной ауры. Она у него мощная — ещё мою передавит. Задолбаюсь потом устаканивать свою реальность.
В те годы я считал, что мы сами создаём реальность вокруг себя. Если на мир рычать, обижаться и бесить своим нытьём, то мир отвечает взаимностью, рыча в ответ и ставя подножки при первой возможности. Вот сам Толиэль тому пример. 
И наоборот — хороший настрой, тёплое созерцательное настроение и те самые «розовые очки» создают вокруг тебя уникальную одухотворённую атмосферу. Светлую и пушистую, с вагоном удачным поступков и наполненную творчеством. 
Конечно, все наши реальности пересекаются постоянно, перемешиваясь и взбалтывая друг друга. Потому и следует держаться от тёмных подальше — чтоб не покоцали, не испачкали твой мирок.
Да я и сейчас так считаю, не буду врать.
— Скажи, гном, вот чего мы прёмся так рано в это ущелье? — спросил Толиэль, царапнув меня бусинками чёрных глаз. —  Чем плохо выйти в обед? Всё равно полдороги на автобусе проедем, путешественники, бляха-муха.
Он со мной заговорил! Чорд! Теперь просто так не срулить…
— Нам нужно добраться туда засветло. Долго же идти, — пояснил я очевидное, внутренне морщась. 
Оказывается, парень меня знал. Я на ролёвках отыгрывал гнома Бигфута, хоть и был выше среднего роста. Но гномы мне всегда нравились своей рассудительностью, основательностью. Я любил пещеры, и верил, что когда-нибудь обязательно научусь кузнечному делу, если найду где.
— Да и хорошо же вокруг! Смотри, какое свежее утро! Кристальное такое, — немного неискренне улыбнулся я, поглядев на парня.
— Тьфу, млять, — сплюнул себе под ноги жёлтым Толиэль. — Мошка в рот попала. Чо ты там говорил?
Я промолчал, отвернувшись. Как бы так незаметно оторваться?
— Вот чо мы попёрлись так рано? Сейчас ещё дачники в автобус набьются, что дышать нечем, — он стянул шапочку с курчавых засаленных волос и вытер мокрый лоб. — Дай курнуть?
Я протянул ему открытую пачку «Родопи». Толиэль неловко поковырял в ней длинными пальцами с нестриженными ногтями и выудил одну сигаретку.
— Пасибо, — буркнул. Потом аккуратно сломал цыгарку в кулаке и отшвырнул в сторону комок из бумаги и табака.
— Ты нахера так? — рявкнул я от злости, даже затормозив. И так сигареты дорогие, а этот дебил…
— Я не курю, — отозвался парень, спокойно шагая дальше. — Да забей! Ты ж угостил? Ну и какая тебе разница, что я там с сигаретой делаю… Курить вообще вредно!
Вот теперь я понимал некоторых парней, что говорили: «Толиэлю иногда хочется всечь по роже!»
Да пошёл он! Я зашагал прочь, догоняя знакомых девчат. Квасдопил какой-то! 
— Гном, ну не обижайся, — прилетело мне в спину. — Чо ты как малолетка надулся? 
«Пошёл к чёрту» — послал я его мысленно, вычёркивая этого человечка из своей реальности. 
Но он меня вычёркивать не собирался. 
На вокзале мы поскидывали вещи в кучу, ожидая автобуса за город. Многие повалились на траву. Парочки сразу в обнимку. Достали бутылки с компотом и термосы с чаем — устроили первый перекусон. А то ж так долго шли — аж полчаса!
Я устроился рядышком с группой смешливых ребят-филологов, и мы увлечённо стали обсуждать «Хроники Амбера». Кто какой роман цикла уже прочёл, кому что ближе — Хаос или Порядок…
— Неудачный цикл у Желязны, — кто-то буркнул за моим плечом.
«Кто-то», да-да! Загадка, млять! Даже оборачиваться не стал — Толиэль явно устроился неподалёку от меня. Вот же прицепился, как банный лист к заднице!
— Ницше об этом лучше и интереснее рассказал, — не успокаивался тёмный.
Парни закатили глаза и синхронно отвернулись, ковыряясь в своих рюкзаках. Я же вообще не реагировал на него никак. Но, видимо, диалоги ему и не требовались.
— Например, в «Антихристе» он жёстко нападает на христианство…
Я резко повернулся, оказавшись чуть ли не нос к носу с пацаном. Он сидел прям совсем рядом. Я поймал себя на том, что хочу отшатнуться и отодвинуться подальше. 
— Мне насрать, — выдавил я максимально грубо, как мог, глядя в его глаза. Он моргнул и пожал плечами, отворачиваясь. 
Один из филологов неожиданно решил уточнить:
— Да как ты вообще скрестил Желязны и Ницше? Древнего немца-философа и современного писателя-фантаста?
Толиэль тут же повернулся к новому собеседнику и набрал полную грудь воздуха.
— Ну вас на хрен, — буркнул я, вставая. Взял свой рюкзак и пересел в другое место, подальше от них.
Когда до прихода автобуса оставалось минут десять, все снова засуетились, похватали шмотьё и шумным табором двинулись к остановке.
Я оглянулся проверить, не забыли ли чего на газоне, и уткнулся взглядом в согнутую знакомую фигуру. У дороги, скрючившись, сидел Толиэль и наматывал на щиколотку какую-то тряпку.
— Давай быстрее, — крикнули из-за моей спины, но тёмный лишь на секунду задрал голову, глянув на уходящих ребят, и снова завошкался с ногой.
Конечно, я мудак тот ещё и довольно эгоистичный чувак, что уж скрывать? Но тут понял, что этого гада оставить одного не могу. Зашагал в его сторону.
— Чо там у тебя?
Толиэль поднял голову, и я увидел перед собой какого-то обиженного на весь свет мальчишку. Да, с куцыми белёсыми усиками и бородкой, но передо мной сидел, согнувшись, мелкий пацан. Глаза наполнены слезами и откровенно подрагивает нижняя губа.
В этот момент он был чертовски похож на моих младших братьев – у меня их двое. Аж защемило в груди от жалости к балбесу.
— На заборчик напоролся… — прошептал он сипло и откинул край грязного носового платка с щиколотки.
— Млять, — только и сказал я, разглядывая довольно большую рваную рану с льющейся кровью. Может, и не глубокую, а просто содрана кожа, но выглядело всё пугающе — аж кончики пальцев заиндевели от сопереживания… 
Я резко повернулся к ребятам и заорал: 
— Катюх! Бегом сюда! У нас ранетый!
Вся наша толпа, уже дошедшая до остановки, хором застонала:
— Ты прикалываешься, что ли? Ну вот правда? Толян, опять? Да бля-я-я-я! Даже до точки не доехали! 
Катюша, что отвечала за походную аптечку, молча двинулась к нам, гневно сверкая глазами. 
— Чо тут? — спросила она, приседая на корточки рядом. — О, сука, паршиво как. Обо чо?
Я ткнул пальцем в низенькую оградку вокруг газона, местами ржавую, с кучерявыми чешуйками сизой краски и торчащими лепестками железных цветов.
— Промываем, затягиваем и чешем в «травму», — распорядилась Катя, открывая красную коробку с медикаментами.
— Не-не, — запротестовал Толиэль, сложив брови домиком. — Я в поход! Затяни покрепче и сойдёт!
— Дурак, что ли? — шлёпнула его по плечу девушка. — Ржавчину видишь? Столбняк хочешь, млять? Всё, заткнись, а то перекисью залью по уши.
Она стала колдовать над раной, стянув с парня сандаль и старый носок. За нашей спиной бибикнул приехавший автобус.
Я же задёргался, не зная, как поступить — по идее, надо чесать к ребятам. Парнем занимаются, моя помощь не нужна — он для меня посторонний.
Глянул на тёмного, а тот смотрел на меня. Пристально, и как-то совсем по-детски жалобно, как на… Как на старшего брата. Вот куда я от него теперь денусь, а? Всё, наши реальности стали перемешиваться, создавая что-то новое. Твою же мать!
— Ащ-щь, — зашипел парень, дёрнувшись, и тихо заскулил, закусив губу.
— Ну харэ ныть, — буркнула Катюха, не поднимая головы. — Терпи, раз такой косолапый!
А я неожиданно положил ладонь на шею пацану и погладил его скулу большим пальцем руки.
— Тихо-тихо, мелкий, терпи! Ща всё закончится, — стал я его успокаивать, как делал всегда с младшими.
Толиэль вытаращился на меня мокрыми глазами, а потом… Сам прижался щекой и потёрся о мою ладонь. Спросил тихо:
— Обещаешь?
За спиной снова бибикнули. Остановка уже опустела. Лишь в дверях жёлтого автобуса болтался один из наших:
— Ну чо там? — заорал парень. — Давайте быстрее! Уезжаем!
Катя сноровисто затянула узел на забинтованной щиколотке страдальца. Вскочила, захлопывая аптечку, и ткнула в меня пальцем:
— Можно с автовокзала вызвать скорую, но лучше сами доскачите до «травмы» — это четыре квартала в гору по прямой. Через десять минут там…
— Да знаю я, — отмахнулся, понимая, что с этим пацаном мне и возиться дальше. — Разберёмся. Беги уже! Спасибо, красапета! Я, может, следом двинусь за вами. Чуть позже…
Катюха понеслась к автобусу и через минуту скрылась внутри. Машина, нагруженная народом, тяжело сдвинулась с места и запылила по дороге.
— Чо, гном, с ними не уехал? — пробурчал уже немного пришедший в себя Толиэль. — Я бы и сам доковылял.
Я глянул на этого балбеса и понял, что всё это время держал ладонь на его шее и неосознанно поглаживал. Он даже и не пытался освободиться от моей грабли. Словно так и надо.
— Ну, готов двигаться? — убрал я руку.
Собрал его вещи, аккуратно натянул сандалет на босую ногу. Помог ему опереться на меня и поднял парня с земли. Он оказался довольно лёгоньким. Поправил под его плащом дурацкие ножны двуручного меча, чтобы не путались под ногами. Потом подхватил свой и его рюкзаки и потащил всё это счастье вверх по улице.
Наши реальности конкретно так переплетались, и что из этого получится, даже боялся представить. Мы ковыляли по раздолбанному асфальту медленно и тяжело. А этот мелкий успокоился и стал улыбаться чему-то своему. 
Вот так хреново закончился мой поход на майские. 
И я не понял, а чего он лыбится? 
 
Москва, июнь, 2021