Приобщаться к культуре как пишется

Содержание:

Введение

Язык не может существовать вне контекста культуры, центром которой является язык. Русский мыслитель С. Н. Булгаков писал: Национальность проявляется в культурном творчестве. Самое могущественное древо культуры, в котором запечатлена душа национальности, — это язык… В языке мы имеем неисчерпаемую сокровищницу культурных возможностей, и в то же время отражение и созидание души народа. Вот почему, любя свой народ, нельзя не любить, прежде всего, свой язык.      

Как соотносятся язык и культура — эти два важнейших атрибута человека и человечества, как они взаимодействуют, возможно ли создавать великие произведения искусства на неродном языке, как соотноситься с результатами работы двуязычных писателей — это можно без потерь перевести литературное произведение на иностранный язык — все это сложные и очень актуальные вопросы, на которые должна ответить как наука, так и художественная практика.

Человеческий дух, если мы обратимся к определению О. А. Я — это деятельность: творчество, выбор, самосознание и стремление. Активность — неотъемлемая характеристика культуры. Б. Пастернак, который в юности выбирал, кем быть — музыкантом (композитором) или поэтом, определял культуру как плодотворное существование. Человеческий дух неразрывно связан с языком. Эта связь качественно предопределяет как дух, который воплощается в слове, так и язык, который шире элементарного средства общения. Это было ясно В.К. Кюхельбекеру: Рассматривая людей как существо духовного порядка, мы можем назвать язык, на котором они говорят, их душой, и тогда история этого языка будет более значимой, чем даже история политических изменений. этого народа, с которым, однако, тесно связана нация его языка.       

Язык как состояние духа и культура как результат деятельности духа органически связаны друг с другом. Эта связь диалектически неоднородна: согласно меткому выражению К. Леви-Стросса, язык является одновременно продуктом, важным компонентом и условием культуры. 

Полное познание души и культуры народа возможно только через его язык. Типичные размышления этого выдающегося врача нашего времени Г. Селье:… Я читаю все, что могу, на языке оригинала… Я считаю, что ничто не может дать мне большего разнообразия мыслей и чувств, столь полно знакомое я с культурой другого народа, чем чтение книг в оригинале или разговор с людьми на их родном языке, что служит средством самовыражения как для моих собеседников, так и для авторов книг, которые я читаю. Проблема языка в качестве составной части культуры довольно сложна, так как трудно себе представить язык как своего рода дискретной сущности, противоположность всей культуру и прилегающие к искусству, науку, религию, мораль, обычаи и т.д. В мышлении о языке как части культуры первое, что приходит на ум, это представление о культуре речи, которая является частью непременных требований к полноценной личности и достаточно точно характеризует ее социальный, образовательный и профессиональный статус, а потому часто сравнивают с визитной карточкой человека. Не касаясь всей области речевой культуры, отметим лишь, что в современном обществе все больший вес приобретают так называемые лингвоинтенсивные специальности, для которых уровень языковой компетенции и коммуникативная способность являются основой успешной профессиональная деятельность — политика, искусство, педагогика, право, дипломатия, радио- и тележурналистика, торговля, услуги. Значение речи как составной части культуры сложно переоценить.     

Язык как продукт культуры. Накапливающее свойство слова 

Слово, по мнению многих, является не только практическим средством передачи информации, но и инструментом мысли и аккумулятором культуры. Способность накапливать культурные смыслы — свойство живого языка. Жизнь языка открыта для всех, каждый говорит, участвует в движении языка, и каждое произнесенное слово оставляет на нем новую борозду.  

Возникает вопрос о механизме накопления и сохранения культурной информации в слове. Специалисты по проблеме Язык и культура говорят о двух уровнях проявления культурного фона в лексике. 

Первый уровень — это отражение в лексическом составе языка и в отдельном слове специфики материальной культуры.

Этот уровень изучен и подробно описан. Например, у индоевропейцев, не употреблявших молоко, и корова, и бык лексически не различались и назывались говядиной. Отсюда и название их мяса — говядина. Глаголы откупоривать, закупоривать и производные от них сохранили память о тех временах, когда все жидкое и сыпучее хранилось в многочисленных бочках, для чего требовался специальный специалист — купарь — тот, кто затыкает, закрывает трещины в сосуде. бочки, медь. Ср: англ. бондарь. Резко уменьшилась потребность в бочках, отпала потребность в купаре, но глаголы с корнем купор (и соответствующее нормативное ударение!) Сохранились как вечный памятник профессии, вошедшей в историю. Фразеологизм на омовение костей сохранил память о древнем обряде перезахоронения с омовением костей умершего, который был известен злыми духами. В глаголе раздражать причинять вред, причинять неприятности закрепилась память о колдовстве разбрасывания соли с целью посеять болезнь.        

Второй уровень проявления культурного фона в лексике — это влияние на язык и лексику, в частности, собственно мировоззренческий фактор. Оказывается, выяснение способов и форм включения культурного фактора в ход исторического развития языка далеко не полное. В последнее время обсуждается вопрос о наличии особой культурной памяти слова. Этому посвящена статья Е.С. Яковлевой О понятии культурная память применительно к семантике слова, в которой говорится о методе культурно-исторической диагностики, позволяющем увидеть результаты спряжения в слове языковой и культурный. Автор считает смысловую эволюцию результатом действия культурной памяти и показывает это на значительном фактическом материале.     

Синонимами могут быть узлы культурная память. Итак, в русском языке работа и работа — это синонимы, разница между которыми связана с тем, что слова помнят то, что люди вкладывали в свой контент когда-то, давно. Теперь существительное труд ассоциируется с понятием усилие, а работа — с понятием производство самого произведения. Раньше труд означал катастрофу, болезнь, страдание, поэтому труд ассоциировался с одушевленными предметами, а работа — с предметами как одушевленными, так и неодушевленными. Корень существительного работа напоминает нам, что он также связан с понятием раб. Кстати, из сопоставления синонимов идея коннотации родилась, когда Э. Дж. Уотли написал Подборку синонимов (1851), где, в частности, сравнила праведное праведное njust просто — первый синоним отразил этика поведения на принципах религии, а вторая — на принципах права.      

Культурная память объясняет семантическую эволюцию, при которой значение слова чаще всего переходит от конкретного к абстрактному. Детище изначально означало ребенок, а теперь плод творческой, интеллектуальной, умственной деятельности. Свержение началось со значения сбросить (порты для сброса снимай штаны), которое оно утратило и приобрело значение лишать силы, власти, низвергать силой.   

Однако слово в своей эволюции может также пройти путь от широкого абстрактного к конкретному, частному. Глагол go в древнерусском, как и в английском, применялся к ползущим, летающим и плавающим объектам. Существительное жир означало богатство, изобилие, избыток, а теперь это нерастворимое в воде маслянистое вещество, обнаруженное в тканях животных и растений.  

Русский язык отразил разницу между христианским и языческим воззрениями. Итак, нехристианство реализуется в языческих лексемах: влшба ‘колдовство, колдовство’, гульный ‘магический1, коб’ гадание по птичьему помету1, спаривание ‘тоже’, любовное ‘приворот’, заклинание ‘колдун, колдун. 

Противостояние христианин / язычество выражалось в наличии двух, этимологически восходящих к одному и тому же индоевропейскому источнику, корней куд- (кудесник) как элемента языческой идеи и чуда (чудо, чудо, чудо) — признак христианского отношения. Языческий — это суффикс -isch-: церковь все еще нехристианский храм1, сокровище, жертвенник для нехристиан (для христиан — церковный служитель), храм для языческого идола, место языческое богослужение (христианское кап изображение). Отсюда негативный оттенок неритуальных слов с суффиксом -isch- веселье, гульще, идолище.  

Развитие некоторых русских слов происходило под влиянием Священного Писания. Существительное риза обозначало одежду в целом, но позже приобрело значение верхнее облачение священника во время богослужения. Роман В. Дудинцева логичнее было бы назвать Белые одежды, нежели Белые одежды. Под влиянием Библии глагол похоть приобретает негативный оттенок. Глагол искушать первоначально означал попробовать, испытать искусный мастер, но Библия осуждает факт искушения. Глагол to transform to change приобрел это to better, так что теперь вы можете сказать изменить к лучшему, но вы не можете сказать преобразовать к лучшему. Глагол знать знать в целом теперь не сочетается с названиями отрицательного подлежащего. В истории русского языка (и в русской ментальности) соотношение синонимичных глаголов знать и знать изменилось. Знать можно было только с помощью чувств, а знать — это чистое знание, возможно, сверхъестественное. Ведьма, ведьма — это отрицательная оценка, а знахарь — положительная. Интересно, что в новгородских берестяных буквах, отражающих повседневную жизнь горожан, есть только глагол знать. Сравнивая глаголы верить и верить, мы обнаруживаем, что последний глагол имеет сакральное значение. Существительное нелюбовь в древнерусском и церковнославянском языках — одно из имен дьявола.            

Секуляризация русского языка, связанная с секуляризацией общественной жизни, привела к тому, что отрицательные, с точки зрения Библии, слова приобрели положительный смысл. Это очаровывать, очаровывать, обольщать, завораживать, очаровывать, обожать. Первоначально восхищение означало похищение, пленение — пленение. Отрицательная оценка исчезает из слов гордость, гордость, страсть, страх, страдание.   

Комбинируемость слова — тоже своего рода точка культурной памяти. Почему мы можем сказать: взор Европы обращен на Россию, но это невозможно Взгляды Европы…? Известно, что слова глаза, рот, взгляд изначально означали ментальное восприятие. Отсюда мысленный взор, но не мысленный взор. В русском языке друг может быть близким, лучшим, задушевным, искренним, настоящим, но знакомый, друг нельзя определить прилагательными настоящий, надежный, искренний, верный. Русский менталитет этого не позволяет.    

Связь между языком и культурой дает начало коннотации слова. Понятие коннотации впервые появилось в английской лексикографии в середине XIX века. Коннотации обычно незначительные, но устойчивые признаки концепта, выражаемые лексемой, воплощающие принятую в обществе оценку соответствующего объекта или факта, отражающую культурные идеи и традиции, связанные со словом. Не входя непосредственно в центр лексического значения и не являясь его следствием, они объективно раскрываются в языке, закрепляясь в переносных значениях, привычных метафорах и сравнениях, фраземах, полусвободных сочетаниях, производных словах.   

К объективным проявлениям коннотаций относятся явления, которые обычно не фиксируются в словарях, но регулярно воспроизводятся в процессе генерации и интерпретации высказывания с данной лексемой или ее производной. Существует шесть типов коннотаций или со-значений:

1. изобразительное (представление); 
2. эмоционально-чувственный; 
3. культурно-цивилизационный; 
4. тематическое (смысловое поле); 
5. информативный (уровень знаний); 
6. идеологический.      

Считается, что собственная сенсорная окраска присутствует в большинстве слов и в большинстве элементов сознания. По крайней мере, основные категории сопутствующей лексики включают термины родства, зоонимы, соматизмы, названия природных объектов и явлений, физические действия, цветовые обозначения — все, что может быть воспринято пятью органами чувств. Эта окраска кажется бледной, но она настоящая. Они спорят только о том, присуща ли эта чувственная окраска самому слову, т. е. включена ли она в семантическую структуру слова или это просто психологическое наращивание тела слова, его концептуального ядра. Г.Г. Шпет считал, что объективная структура слова, как и атмосфера земли, окутана субъективно-личностным, биографическим, авторским дыханием.      

С одной стороны, коннотации — это дополнительные (модальные, оценочные и эмоционально выразительные) элементы лексических значений, которые входят непосредственно в словарные определения слова; с другой стороны, о коннотациях говорят, когда они означают оценку вещи или другого объекта действительности, обозначенного данным словом, узаконенную в данной среде, которая прямо не входит в лексическое значение слова. Лингвистическим проявлением коннотации считаются переносные значения (свинья, ворона, пасынок), метафоры и сравнения (напиваться, как свинья), производные слова (свинья, холостяк), фразеологизмы, поговорки, пословицы (положи свинью), синтаксические конструкции типа Х есть Х (женщина — это женщина).  

Одно и то же понятие может иметь разные коннотации в разных культурах и языках. Крыса — англ. Предатель Крысы; информатор, шпион ; фр. крыса скупой, скряга; Герман Ратте страстный трудящийся человек; Русская крыса — ничтожный человек, униженный службой. Отмечены специфические коннотации цветовых обозначений в разных этнических культурах. Например, белый в США — это чистота, во Франции — нейтралитет, в Египте — радость, в Индии — смерть, в Китае — смерть; чистота. Л. В. Щерба отметил национальную специфику русского слова вода и французского слова eai. Для русских слово вода означает лишенный содержания и бесполезный с точки зрения питания, тогда как для французов оно означает отвар и пищевая ценность.                

Коннотация может быть положительной или отрицательной. Слово варяг в переносном значении посторонний работник сохраняло негативный оттенок. Слова идол и идол имеют равные исходные позиции, но различные культурно обусловленные коннотации существенно разделяют их: идол о ком-то глупом и бесчувственном, идол нейтральная и положительная окраска. Положительный или отрицательный знак коннотации проявляется прежде всего в словесных связях. В выражении с немецкой точностью слово немецкий имеет положительную окраску. Достаточно соединить слова чрезвычайно и хорошо, и мы почувствуем, что в этом слове есть крайне негативная оценка. То же самое чувствуется и в юмористическом обращении: Приветствую вас категорически! Это слово имеет обвинительный оттенок, и слово имеет непреднамеренно оправдательный оттенок. Коннотация может менять свой знак на противоположный без всякой очевидной причины. Так, по наблюдениям академика О. Н. Трубачева, слова клуб и орясин характеризовали человека с положительной стороны.          

Коннотация капризна и непредсказуема. Для значимо эквивалентных слов оценка может быть другой. Ср: осел — осел, тесть — свекровь, отчим — мачеха, свинья — кабан, коза — коза, собачьи глаза — собака в сене и т. д. Коннотация зависит от звучания слова. Фонетически мотивированные слова (слова, звучание которых соответствует их значению) имеют ярко выраженное коннотативное значение по сравнению со словами, звучание которых не соответствует их значению.    

Помимо лингвистической коннотации, которую носители языка в той или иной степени ощущают, существует индивидуальная, личная коннотация. Это почувствовал один из персонажей Бесов Ф.М. Достоевского: Он, например, очень любил свою позицию гонимого и, так сказать, ссыльного.  В обоих этих словах есть некая классическая гениальность, которая соблазнила его раз и навсегда, постепенно поднимая его в собственном мнении… Вот свидетельство писателя Ю. М. Нагибина: Недаром слово Кривичи с детства пробуждало во мне чувство опрятности, образ белой одежды, свежих кленовых лаптей, множества меда и лебедей в голубом небе.     

Истоки коннотации видны в истории и культуре этноса. Это убедительно показывает пример двух прилагательных — nude и naked в русском и английском языках. Нагота прекрасна и благородна, нагота неприлична и постыдна. Богини и нимфы, юноша и девушка, натурщица и спортсменка обнажены, женщины и девушки, проститутка и грешница — обнажены. Даже король обнажен. Нагота, по словам одного английского искусствоведа, имеет эстетическую броню, которая защищает ее от насмешек и делает неуязвимой. Обнаженные не имеют таких доспехов и поэтому заслуживают насмешек или жалости.      

Противостояние прилагательных основано на двух традициях западноевропейской цивилизации: античном мире и иудео-христианской. Первый из них дал нам красоту тела, второй — красоту духа. Христианство противопоставляет дух плоти и подчеркивает греховность и хрупкость всего телесного. В таких случаях можно говорить об этимологической памяти слова. В предложениях: Иван — правой рукой или стоять левой ногой, левой рукой напишите — древнее оценочное противопоставление правый главному, доброму, честному, надежному1 — левому с полярным, резко отрицательным, оценка сохранилась.    

Русский поэт Б. Чичибабин рассуждает о коннотации очень распространенного в последнее время русского слова совок: Есть слова, которые звучат неприятно, противно, страшно — липкие, косматые, слизистые.

Раньше их не было даже в книгах, теперь они попали и в книги, и в стихи. Слово совок появилось совсем недавно. Безграмотное, идиотское слово — совок, вероятно, означающее советский в смысле глупый, нелепый, нелепый. Не знаю, кто это придумал — наверное, неуч, дурак, завистливый и злобный раб, который не может перестать быть глупцом и рабом и который хочет, чтобы все вокруг были такими же дураками и рабами, как он сам. Поэтому он употребил слово совок, назвав им всех нас, живших в те годы, при Сталине, при Брежневе, в 60-е годы.    

Словарь, коренные слова языка, само наличие или отсутствие определенных слов свидетельствует о том, какие предметы были наиболее важными для людей при формировании языка, о чем люди думают, синтаксис — как они думают, и значение слов — о том, как они оценивают предмет мысли. Язык — самый честный и запоминающийся свидетель истории и культуры народа. То, что говорит язык, казалось более интересным, чем то, что человек говорит на языке. Одним словом культурная память предопределяет удивительную силу слова. У нас нет Акрополя.    

Наша культура все еще блуждает и не находит своих стран. Но каждое слово словаря Даля — это орешек Акрополя, маленький Кремль, крылатая крепость номинализма, вооруженная эллинским духом для неустанной борьбы с бесформенной стихией, небытием, угрожающим нашей истории отовсюду. Проблема словонакопления связана со многими фундаментальными проблемами когнитологии, лингвистики, культурологии, истории искусства и философии…. Для решения наиболее фундаментальных проблем человеческой культуры знание языковых механизмов и понимание процесса исторического развития языка, несомненно, становятся тем важнее, чем сложнее наши исследования в области социального поведения человека. становится. Вот почему мы можем рассматривать язык как символическое руководство к пониманию культуры. Язык из монумента становится документумом. Для переводчиков накопление — это сложная проверка их навыков, поскольку необходимо не столько найти эквивалент слова на другом языке, сколько, что наиболее важно, перевести на другой язык культурные значения, накопленные этим словом. Когда говорят об экологии языка, подсознательно думают о возможной утрате его культурного содержания из-за неосторожного употребления слова, которое обеспечивает ценность этого слова. Настоящее обучение родному языку — это приобщение к национальной культуре…. Язык — носитель культуры. На слове все раскрыто. Почему в нашей стране многого не понимают? Потому что они не знают языка. Они читают переводы, которые сами по себе являются носителями дополнительных, второстепенных значений. Итак, слово в действительности не раскрывается, но за словом стоит целая культура. Именно для этого необходимо развивать именно классическую филологию, чтобы знать языки, а через них — культуру, на фундаменте которой зиждутся все западноевропейские цивилизации.               

Язык и национальность произведения искусства

Язык как первичный элемент литературы определяет национальность созданного на нем произведения. ВК. Кюхельбекер в своей парижской лекции заметил: Произведения нашей литературы нельзя правильно оценивать без предварительного знакомства с духом русского языка.  

Скульптура, вылепленная из итальянского мрамора руками русского мастера, несомненно, принадлежит русской культуре, и в отношении стихов итальянца, написанных на русском языке, утверждение, что они являются фактом итальянской культуры, весьма проблематично. Они утверждают, что русские рассказы Т.Г. Шевченко, обогатившие духовную культуру украинского народа, являются достоянием, прежде всего, русской культуры. А также его дневники, которые создатель украинского литературного языка вел на русском языке.   

Известный культуролог Ю.М. Лотман утверждал, что структура языка является результатом интеллектуальной деятельности человека, и поэтому сам материал словесного искусства уже включает результаты деятельности человеческого сознания, что придает ему совершенно особый характер среди других материалов искусства. Справедливо считается, что язык — это естественный субстрат культуры, пронизывающий все ее аспекты. Он служит инструментом упорядочивания мира, средством консолидации этнического мировоззрения.   

Язык — главный критерий отнесения произведения к той или иной национальной культуре. Лауреат Нобелевской премии мексиканский поэт Октавио Пас, говоря о романе Человек без свойств, отмечал, что он написан на немецком языке и только по этой причине не может принадлежать англосаксонской литературной традиции. Инициаторы создания Русской энциклопедии на вопрос, кто принадлежит к русской культуре, отвечают, что достойными ее представителями являются евреи О. Мандельштам, И. Левитан, Киргиз Ч. Айтматов, русские по крови, но работавший за границей В. Набоков, А.И. Солженицын и другие. Куда бы я ни пошел, все останется во мне, так же как я — часть истории русской культуры и истории еврейства, — свидетельствует современный русский философ. Другой наш соотечественник в одном из интервью заметил:… Каждый, кто выучил или говорит по-русски, является частью русской культуры.      

Полное владение родным языком — это не только овладение средствами общения, но и почти одновременное приобщение к художественному творчеству. Л. Н. Толстой в письме Н. Н. Страхову (25.03.1872) высказал глубокую мысль о том, что язык лучший поэтический регулятор. Язык — поэт сам по себе — не только красивая метафора, но и неоспоримая истина. М. Пришвин как-то заметил, что в России легко стать поэтом, внимательно прислушиваясь к народной речи и имея в руках томик стихов Пушкина. В слове есть скрытая энергия, как скрытое тепло в воде, как в спящей почке дерева есть возможность при благоприятных условиях стать самим деревом. Идея слова как семени произведения искусства, впервые четко сформулированная А. А. Мором, неоднократно подтверждалась теми, кто хорошо чувствовал Слово. Пастернак писал: Он ищет выражения не для человека и состояния его души, а для языка, на котором он хочет это выразить, но имеет приоритет.         

Язык — это родина и вместилище красоты и смысла; он сам начинает думать и говорить за человека (Пастернак Б. Доктор Живаго). Октавио Пас подтверждает:… Поэт — раб языка. Есть отличный цикл: язык -> художественное творчество -> язык. Литература — бессмертие языка (Август Шлегель).    

Строго говоря, ученые также являются рабами своего национального характера, в том числе своего языка. Карл Маркс отмечал это: Французы наделили английский материализм остроумием, плотью и кровью, красноречием. 

Они дали ему еще недостающие темперамент и грацию.

Они цивилизовали его. Русский философ В. Соловьев, имея в виду другого русского мыслителя Н. Я. Данилевский, сказал, что такие известные английские ученые, как Адам Смит и Чарльз Дарвин, имеют национальный характер, который заметно отразился в их научной деятельности. Если бы этот персонаж (и язык!) Изменился, Адам Смит увидел бы еще один интерес к экономической жизни помимо создания богатства, а Дарвин открыл бы другой смысл жизни, помимо борьбы за существование.   

Проблемы художественного двуязычия, автоперевод и перевод

Теоретически интересна проблема двуязычия в художественной литературе — частое явление. Известные французские произведения А. Пушкина, М. Лермонтова, Г. Гейне, А. Суинберна, О. Уайльда, русская поэзия болгарина И. Вазова, австрийца Р. Рильке, латыша Ю. Балтрушайтиса, немца А. К. Толстого, М. Цветаева. В XVIII в. в России так называемые русско-французские поэты А. П. Шувалов, А. М. Белосельский-Белозерский, С. П. Румянцев. Индус Р. Тагор писал на бенгали и английском языках.       

Духовное взаимное тяготение культур способствует возникновению художественного двуязычия. На территории бывшего СССР много писателей, пишущих либо на двух языках — родном и русском (Ч. Айтматов, И. Дрюс, В. Быков, Ю. Шесталов), либо на одном русском (Ф. Искандер), О. Сулейменов, Р. и Ибрагимбеков М., Рытхеу Ю.). К какой культуре в таком случае их отнести? Мнение Айтматова по этому поводу однозначно: национальный писатель, который пишет по-русски, остается национальным писателем. Думаю, когда я опубликовал свой рассказ Прощай, Гульсары на русском языке, ни у кого не было сомнений, что это произведение кыргызской прозы. Ведь есть не только элемент национального языка, но и национального мышления. К такому же выводу Айтматов пришел и в отношении молдаванина И. Друче, который пишет по-русски: Но кто сомневается, что он не просто молдаванин, но средоточие молдавского национального духа? А заодно, обсуждая творчество корейца по национальности Анатолия Кима, Ч. Айтматов приходит к противоположному выводу:… Он настолько хорошо владеет элементом русского языка… что невозможно судить о нем иначе, как о русском писателе.        

Можно подумать, что принадлежность писателя и поэта к определенной культуре зависит только от степени совершенства владения языком, понимая последнее как владение той стороной языка, которая лежит за пределами фактического концептуального ядра слов, в первую очередь национального. -культурная коннотация используемых слов. Однако это требуется и от писателя, работающего на родном языке. 

Уникальность каждого языка особенно остро ощущается писателями, пишущими на двух языках. Азербайджанец Чингиз Гусейнов написал на русском языке исторический роман о выдающемся просветителе М.Ф. Ахундове Роковой фатали. Затем роман был воссоздан автором на азербайджанском языке. Читателей удивила разница в объеме практически одного и того же произведения: азербайджанский вариант оказался в полтора раза больше. Автор объясняет это диктатом языка. Различие в языках означает также внутреннюю неидентичность версий романа. Язык, на котором вы пишете, латентно втягивает в сферу понимания и изображения реалий жизни, повседневной жизни, истории, культуры и т. д., Связанных именно с данным языком или объемом представлений данного языкового элемента.       

Русский язык создал благоприятные условия для органичного постижения духовного мира, жизни и творчества Ахундова, сформировавшегося на стыке двух культур — русской и азербайджанской. Русский язык, на котором изначально родился текст, спонтанно включил русско-европейские реалии, материал, образы и судьбы в структуру и содержание романа. И даже восточный материал в оболочке русского языка был раскрашен в русско-европейские тона. Автор признает, что азербайджанский язык невольно привлекает в сферу внимания более восточный материал — исторический, бытовой, психологический.   

Диктат языка можно проиллюстрировать на примере топонима Аракс. Сказать Аракс по-русски или произнести то же слово по-азербайджански — и уже появляются разные сенсорно-информационные объемы, потому что в данном случае речь идет не только о реке, но и о многомерной концепции разделенной земли… Ситуация породила множество открыто выраженных или рассчитанных на посвященные фразы, понятия, народно-поэтические образы, а иногда одного-двух слов достаточно, чтобы ввести азербайджанского читателя в эту реальность. Гусейнову пришлось немало потрудиться, чтобы передать критический пафос по отношению к царю и царскому самодержавию в азербайджанской версии, потому что в азербайджанском языке не было традиции негативного образа царя-самодержца, это было для него непривычно, противоестественно., не имел тех традиций, которые в разнообразии стилей и блеске оттенков претерпел и пострадал, пройдя трудный тернистый путь через пытки и унижения, ссылки и казни, великий русский язык.   

Двуязычный гл. Гусейнов подтверждает свои выводы, ссылаясь на опыт другого билингва — В. Набокова, двуязычной бабочки мировой культуры (А. Вознесенский), который размышлял о взаимной переводимости двух удивительных языков и писал: Движения, выходки., пейзажи, томность деревьев, запахи, дожди, тающие и переливчатые оттенки природы, все нежное человеческое, как и все мужское, грубое, сочно-непристойное, выходит на русском языке не хуже, если не лучше, чем на английском, но тонко столь характерная для английского языка сдержанность, поэзия мысли, мгновенный вызов самых абстрактных концепций, скопление односложных эпитетов, все это, а также все, что связано с технологиями, модой, спортом, естественными науками и неестественными страстями, становится многословным в Русский. 

Примеров автоперевода в мировой практике немало, и все они свидетельствуют о чрезвычайных трудностях, с которыми сталкивается автор. Когда уроженец Франции американский писатель Дж. Грин попытался самостоятельно перевести одну из своих книг с французского на английский, вместо перевода он получил новую книгу: У меня было ощущение, что, когда я писал на английском, я словно становился другой человек.  

А вот свидетельство абхазца Ф. Искандера, написавшего по-русски: Особенность абхазского языка состоит в том, что это действие, выраженное по-русски четырьмя словами, по-абхазски передано одним словом и поэтому его выразительность в переводе блекнет. немного.

По мнению тех, кто пишет на двух языках, путь самостоятельного перевода художественно не очень перспективен. Решение состоит в том, чтобы создать версию на другом языке, и этот новый оригинал на другом языке может значительно отличаться от первой версии. В. Набоков свидетельствует: Книга Неоспоримые доказательства писалась долго (1946 — 1950) с особенно мучительной работой, потому что память была настроена на один режим — музыкально невысказанный русский язык — и другой — английский и подробный., был наложен на него. В получившейся книге некоторые мелкие части механизма были сомнительной силы, но мне казалось, что все работает достаточно хорошо — пока я не приступил к сумасшедшему делу перевода Неопровержимых доказательств на мой старый основной язык. Появились такие недочеты, другая фраза выглядела так омерзительно, было столько пробелов и ненужных объяснений, что точный перевод на русский язык был бы карикатурой на Мнемозину. Сохранив общую схему, я многое изменил и добавил. Предлагаемая русская книга называет английский текст заглавными буквами курсивом. Следует отметить, что американцы считают В. Набокова своим писателем: мало кто мог бы так воплотить чужую культуру, но как бы хорошо он ни писал по-английски, он все равно оставался русским.        

Художественное двуязычие любого писателя благотворно сказывается на его творчестве. Как сказал Д.С. Лихачев, французский язык Пушкина способствовал прекрасному чувству русского языка, точности и правильности речи. Двуязычие помогает увидеть вербальный мир в цвете.   

Гл. Айтматов убежден, что работать на двух языках — значит расширять как возможности кыргызской литературы, так и общее русло всей современной литературы. Создание иноязычной версии — особая внутренняя работа писателя, ведущая к совершенствованию стиля и обогащению образности языка.   

Многим кажется, что легче писать научные труды на иностранном языке (терминология вообще предпочтительнее иностранного: в ней нет коннотации), поэтому долгое время языком философии, теологии и науки в Европе был Латинский, а на Востоке — арабский. Художественное творчество требует родного языка. Поэтому создатели национальных литератур одновременно являются создателями национальных литературных языков. Однако ученые заметили значительные различия в научных стилях разных языков. Известный этнолог К. Леви-Стросс, пишущий на французском и английском языках, признается, что был поражен тем, насколько отличаются стиль и порядок изложения в статьях на том или ином языке. Ученый, по его словам, попытался преодолеть эту трудность с помощью очень вольного перевода, суммируя одни абзацы и развивая другие.     

Интересные соображения известного философа Хосе Ортега-и-Гассета, высказанные в его статье Бедность и блестящие переводы. Он считает, что проблема перевода ведет к самым сокровенным секретам замечательного явления — речи. Дело в том, что семантические объемы слов, обозначающих одни и те же явления в разных языках, различаются. Лес по-испански отличается от Вальда по-немецки. Здесь не только сами реалии совершенно несовместимы друг с другом, но и почти все вызванные этим эмоциональные и духовные отголоски. Говоря о себе, испанский философ Ортега-и-Гассет признает, что, когда он говорит по-французски, он должен хранить молчание 4/5 испанских мыслей, которые невозможно передать по-французски, хотя оба языка близки. Сложность перевода предопределена одним из парадоксов языка:… Мы никогда не поймем такое удивительное явление, как язык, если сначала не согласимся с тем, что речь в основном состоит из пропусков. И каждый язык — это особое уравнение между тем, что передается. Каждый народ молчит об одном, чтобы иметь возможность сказать другое. Ибо все сказать невозможно. Вот почему его так трудно перевести: речь идет о том, чтобы сказать на определенном языке то, о чем этот язык склонен молчать.          

Молчание в языке на уровне лексики обычно называют пробелами. Пример лакуны отмечает известный философ. 

О. Шпенглер об отсутствии в древнегреческом языке слова пространство.

По проблемам перевода существует обширная литература.

Здесь постоянно обсуждаются несколько фундаментальных вопросов: возможен ли адекватный перевод; как минимизировать потери при переводе; как обращаться с переводами, которые не совсем адекватны; и т.п.   

Многие, если не большинство теоретиков и практиков художественного перевода, считают, что адекватный перевод в принципе невозможен. Это мнение впервые сформулировал великий Данте: Пусть все знают, что ни одно произведение… не может быть перенесено с одного языка на другой, не нарушив всей его сладости и гармонии (Данте. Пир). В любом переводном художественном тексте есть что-то, что хуже всего поддается переводу — это наименее банальное, а потому наиболее заслуживающее внимания. И. Гете просто советовал добираться до непереводимого и уважать это, потому что в этом скрытая ценность и оригинальность языка оригинала.     

Существуют разные мнения о том, как минимизировать неизбежные потери при переводе. Русский поэт и переводчик А.К. Толстой считал, что переводить нужно не слова и даже не смысл, а впечатление от оригинала. Философ П. Флоренский считал, что принцип дополнительности перспективен и в переводах:… Несколько переводов поэтического произведения на другой язык или на другие языки не только не мешают друг другу, но и дополняют друг друга., хотя никто полностью не заменяет оригинал…  Для И. Бродского, переводившего свои стихи с русского на английский, перевод — это поиск эквивалента, а не суррогата, и для этого требуется стилистическая, если не психологическая, близость.    

Английский драматург С. Моэм считал, что слово имеет три параметра, которые определяют его оригинальность и, как следствие, трудности перевода: Слово имеет вес, звучание и внешний вид; только запомнив все эти три свойства, вы можете написать фразу, приятную для глаз и для уха. Поэтому даже в автопереводе сложно найти достойные эквиваленты всем ипостасям переведенного слова — его весу, звучанию и внешнему виду. С этими трудностями сталкивается любой переводчик. Попытки перевести английские стихи для меня обычно основывались на том, что короткие английские слова и соответствующие им длинные русские слова при сохранении значения почти вдвое увеличивали поэзию, — жаловалась русская поэтесса Римма Казакова. Цитируемые здесь авторы не принимают во внимание накопленные в слове культурные значения, в том числе коннотации. При максимально тщательном переводе можно учесть один-два всех параметра слова. Отсюда и множественность переводов. Даже Слово о полку Игореве переводилось много раз.         

По мнению чешских лингвистов Б. Матезиуса и В. Прохазки, перевод — это не только замена языка, но и функциональная замена элементов культуры. Такая замена не может быть полной. Отсюда следует вывод о двокультурности переводного текста, поскольку требование перевод должен читаться как оригинал в полном объеме вряд ли выполнимо (по крайней мере, в отношении художественного перевода), так как предполагает полную адаптацию текста. нормам другой культуры. Из-за социокультурного барьера, вызванного различиями между культурой отправителя текста и культурой принимающей среды, решение переводчика обычно является компромиссным.    

Бикультурализм перевода таит в себе опасность того, что культура воспринимающей среды выйдет победителем из столкновения двух культурных традиций. Специалисты вспоминают опыт М.Л. Михайлова, который в 1856 году перевел шесть стихотворений Р. Бернса и внес в них элементы русификации. Такой лингвокультурный перенос дал повод К. Чуковскому иронично высказаться по поводу некоторых из его незадачливых коллег по переводу: Кажется, что мистер Сквирс, сэр Мелбери Гок и лорд Верикрофт — все живут в Пятипогонном переулке, в Коломне. И они только притворяются британцами, а на самом деле это такие же Иваны Трофимычи, как персонажи Щедрина или Островского.    

Однако, несмотря на все мыслимые и немыслимые теоретические и практические трудности перевода, последний остается чрезвычайно важным элементом сотрудничества культур и развития каждой из них.

Прав В.Г. Белинский утверждал, что благодаря Жуковскому россияне научились понимать и любить Шиллера, как бы своего национального поэта, говорящего русскими звуками, по-русски. Перевод часто бывает новой литературой…. Переводная история любви, становясь тоже русским текстом, превращается в жанр современной русской литературы и тем самым влияет на российский менталитет и менталитет. Цивилизация — это совокупность различных культур, одушевленных общим духовным числителем, и ее главный проводник перевод. Перенос греческого портика на широту тундры — это перевод. Лингвист В. М. Алпатов обратил внимание на влияние перевода повести И. С. Тургенева Свидание (из Записок охотника) на развитие японского литературного языка. Особенно важен был перевод не сюжетной части рассказа, а описания природы, занимающей значительную его часть. Японская классическая литература не знала такого детального ландшафта, и попытка передать его на японском языке потребовала формирования для этого новых языковых средств.          

Проблема перевода становится острой уже на самом первом этапе сравнения языков — при создании двуязычных словарей. Современные лексикографы начинают придерживаться новой концепции двуязычного словаря как краткой этнографической и культурной энциклопедии не только для перевода, но и для понимания слов. Об этом красноречиво говорит опыт Х. Харальдссона, автора Русско-исландского словаря, который столкнулся со многими трудностями при поиске лингвистических эквивалентов. Поэтому, по его мнению, русский язык добро (от добра и зла) непереводим, поскольку в исландском нет слова, которое соответствовало бы русскому добру в его основном и самом общем значении. Десятка синонимов соответствуют русским существительным рок и холм в исландском языке, что скорее характеризует не особенности исландского языка, а природу Исландии и жизнь человека в природе. Еще больше проблем возникло в связи со словами с более сложной смысловой структурой — многозначной и многозначной.       

Лингвокультурология как комплекс наук о связи языка и культуры

Подтвержден тезис известного русского лингвиста Г.О. Винокура о том, что каждый лингвист, изучающий язык <...> непременно станет исследователем той культуры, к продуктам которой принадлежит выбранный им язык. историей лингвистической мысли, начиная с того времени, когда языкознание стало самостоятельной областью научного знания. 

И. Гер-дер (1744-1803) и В. фон Гумбольдт (1767-1831) определенно говорили об активном и конструктивном свойстве языка и его способности влиять на формирование народной культуры, психологии и творчества, Исследования В. Гумбольдта, собранные в сборнике Язык и философия культуры, свидетельствуют о том, что великий мыслитель и лингвист заложил лингвистическую основу для объединения наук о культуре. Гумбольдт стремился разработать метод, с помощью которого можно было бы приблизиться к изначальному единству языка и мышления, а также к культурным явлениям. 

Развитие проблемы Язык и культура в первые десятилетия XIX века. связаны с именами братьев Гримм, основоположников мифологической школы, сложившейся в России в 60-70-е годы XIX века. в произведениях Ф.И. Буслаевой, А.Н. Афанасьева и А.А. Развлекайтесь. Важность культурологического подхода во многих областях лингвистики, и прежде всего в лексикологии и этимологии, была продемонстрирована австрийской школой, известной как Слова и вещи.      

А.А. Потебня (1835-1891) сформулировал доминирующую для его научного творчества идею языковой деятельности человека как творческого познания мира и изначальной артистичности этого процесса: Слово есть только орган мысли и непременное условие для всего последующего развития познания мира и самого себя, что изначально есть символ, идеал и все свойства художественного произведения. Слово, по словам Потебни, соответствует искусству, и не только по его элементам, но и по способу их совмещения. Как в слове различимы три элемента (звук, значение и внутренняя форма), так и в любом поэтическом произведении они соответствуют трем одним и тем же элементам.   

Пожалуй, никто из известных лингвистов не занимался проблемой языка и культуры так много и плодотворно, как знаменитый американский лингвист и культуролог начала ХХ века. Э. Сапир (1884 — 1939). Наиболее ценные лингвокультурологические идеи ученого изложены в его Избранных трудах по лингвистике и культурологии.  

Э. Бенвенист (1902–1976) сформулировал в языке антропоцентрический принцип: язык создается по мере человека, и эта шкала запечатлена в самой организации языка, в соответствии с которой следует изучать язык. Одна из частей основной книги французского лингвиста Общее языкознание называется Человек в языке и завершается разделом Лексика и культура, который ставит и скрупулезно исследует проблему культурного подхода к слово. Мы только начинаем понимать, насколько интересным было бы полное описание истоков лексики современной культуры.  

Много плодотворных мыслей о связи языка и культуры высказал академик Н. И. Толстой (1923 — 1997). По его мнению, дальнейшее развитие историко-фразеологических исследований может быть плодотворным только при серьезном внимании к языку как словесному коду культуры и языку как творцу культур.  

Заключение

В конце XX века проблема Язык и культура переходит в центр внимания исследователей и становится одним из приоритетных направлений в развитии науки о языке. Единая антропологическая направленность современной лингвистики раскрывает когнитивные и культурные аспекты. Если раньше связь языка и культуры считалась в определенной степени важным фактом, но в целом второстепенной, то теперь эта связь изучается специально.  

Совокупность культурных и языковых проблем называется лингвокультурологией. Это не специальная наука, а направление, область, область, развиваемая комплексом лингвистических и культурных дисциплин. 

Лингвокультурологические дисциплины находятся в иерархической взаимосвязи, различающейся степенью обобщения их основного предмета. Первичные (не по времени формирования, а по степени эмпирическости материала) — это те дисциплины, которые изучают взаимодействие одной из форм национального языка с той или иной формой материальной, духовной и художественной культуры. Примером может служить лингвистическая фольклористика, исследующая взаимосвязь явлений языка фольклора, скажем, русского этноса, с духовной и / или художественной культурой того же этноса. В последние годы заявила о себе и такая первичная научная дисциплина, как этнодиалектология, ориентированная на изучение взаимодействия диалектной формы языка с элементами духовной культуры этноса. В центре собирательного и исследовательского интереса — семейные и календарные ритуалы, демонологические истории, магия слов и действий. Записываются несказочные проза, заговоры и заговоры, собраны приметы, пословицы, поговорки, загадки, поговорки, прозвища, лексика парадной одежды и еды; Регистрируются ритуальные игры, а также игры, утратившие связь с обрядом и перешедшие в разряд неритуальных или детских игр. В настоящее время формируются другие, пока безымянные дисциплины. Например, в книге Н.Б. Мечковской Язык и религия представлены результаты анализа связи литературной формы языка и религии как разновидности духовной культуры.         

Все начальные дисциплины входят в состав этнолингвистики. Этнолингвистика призвана исследовать взаимосвязь явлений того или иного языка (например, русского) с фактами русской культуры, изучать все случаи влияния этнического менталитета на структуру и количественные характеристики общего языка, отражение в языковой лексике факты истории народа, элементы материальной, духовной и художественной культуры. Этнолингвистика — это более высокий уровень лингвокультурологического обобщения. Обобщая факты и идеи первичных дисциплин, он раскрывает механизмы взаимодействия языка и культуры в культурной и языковой деятельности конкретно рассматриваемых людей как в синхронности, так и в диахронии. Этнолингвистики, на наш взгляд, может быть столько, сколько языков и культур, основанных на этих языках. Конечно, они (этнолингвистика) могут быть частными и сравнительными.      

Центральное место занимает лингвистика культуры, цель которой — обобщить всю информацию, накопленную этнолингвистикой (этнолингвистикой) и входящими в нее дисциплинами (в них), выявить механизмы взаимодействия языка и культуры. Объект культурной лингвистики — язык и культура. Предметом являются фундаментальные вопросы, связанные с трансформационной стороной связи между языком и культурой: изменения языка и его единиц, вызванные динамикой культуры, а также трансформации в структуре и изменения в функционировании культуры, предопределенные лингвистическая реализация культурных смыслов.  

Культурная лингвистика заинтересована не в описании конкретных примеров взаимодействия отдельных культурных феноменов с тем или иным языковым феноменом (это предмет более частных лингвокультурологических исследований и дисциплин), а в выявлении механизмов взаимодействия, взаимовлияния два фундаментальных явления, определяющих человеческий феномен. Культуролингвистика в рамках лингвокультурологии соответствует статусу общего языкознания в системе языковых наук. Как и общее языкознание, лингвистика культуры выявляет и описывает самые общие модели взаимодействия, взаимозависимости, языковой и культурной активности человека и общества.  

Работы Э. Сапира могут служить примером лингвокультурологического анализа. На основе фактов, извлеченных из различных языков — классического, европейского, индийского и др. — американский ученый сформулировал вопросы, которые до сих пор составляют основу лингвокультурной теории: что такое культура; что первично — язык или культура; что общего у языка и культуры; как развиваются языки и культуры; есть ли корреляция между формами языков и формами культуры; роль лингвистики в изучении истории и теории культуры и др.      

Исследовательской базой лингвистики культуры традиционно являются словари, особенно диалектные и исторические словари. Параллельно со становлением лингвокультурологии как научной и образовательной дисциплины возникает и лингвокультурологическая лексикография, началом которой по праву считается Толковый словарь живого великорусского языка В.И. Даля (1863 — 1866).  

Культурные словари предназначены для систематизации ценностей культуры, выраженных в терминах, называемых культурными концепциями. Примером такого лексикографического произведения является словарь, единицами описания которого являются такие понятия, как любовь, вера, правда, слово, душа, интеллигенция и др. Необходимость полноценного изучения русской литературной классики предопределила появление словаря культурной лексики русской классики на основе литературных произведений школьной программы. В нем представлены национально характерные слова произведения искусства — русские и иноязычные этнографизмы (ведро, сакля, боливар), историзмы (аршин, солиситор, мюрид), религиозная лексика (алтарь, кутья, гонфалон), мифологическая и древняя лексика. (гоблин, домовой; Грейс, Марс, Фемида).    

Благодаря усилиям лингвистов формируется система лингвокультурологических дисциплин, в центре которой находится лингвокультурология. Культурологи имеют в виду, прежде всего, влияние культуры на язык, и все внимание уделяется языку как аккумулятору культурных смыслов, хотя объединение в постановке проблемы Язык и культура предполагает взаимовлияние —  участие языка в создании духовной культуры и участие духовной культуры в формировании языка. Возникает закономерный вопрос: кто должен и может исследовать участие языка в создании духовной культуры. Это предмет какой-то новой дисциплины или системы дисциплин, в которой культурология должна играть ведущую роль, конечно, при активном участии лингвистов.    

Список литературы

1. Бахтин М.М. Литература и эстетика. — М., 1977.  
2. Бирюкова С.К. Культурная лексика русской классики: По литературным произведениям школьной программы. — М., 1997.  
3. Вежбицкая А. Понимание культур через ключевые слова / Пер. с англ. — М., 2002.  
4. Верещагин Е.М., Костомаров В.Г. Язык и культура: лингвистические и региональные исследования в обучении языку как иностранному. — М., 1992.  
5. Виноградов В.В. Проблемы речевой культуры и некоторые задачи русского языкознания // Проблемы языкознания. 1963. 
6. Виноградов В. В. Русская речь, ее изучение и вопросы речевой культуры // Вопросы языкознания. 1963. №4.  
7. Воробьев В.В. Лингвокультурная личность. — М., 1995.  
8. Городецкий Б. Лингвистические аспекты компьютеризации деятельности человека // Наука и жизнь. 1985. №2. 
9. Кюхельбекер В.К. Парижская лекция // Лит. Наследование. — М., 1952. — Т. 59.   
10. Мамонтов А.С. Язык и культура: сравнительный аспект обучения. — М., 2002.  
11. Мандельштам О. Слово и культура. — М., 1986. 

Звуко буквенный разбор слова: чем отличаются звуки и буквы?

Что такое фонетический разбор?

Как сделать фонетический разбор слова?

Пример фонетического разбора слова

Фонетика и звуки в русском языке

Гласные звуки в словах русского языка

Фонетика: характеристика ударных гласных

Безударные гласные буквы и звуки в словах русского языка

Звуко буквенный разбор: йотированные звуки

Фонетический разбор: согласные звуки русского языка

Позиционные изменения согласных звуков в русском языке

Мягкие согласные в русском языке

Шпаргалка по уподоблению согласных звуков по месту образования

Непроизносимые согласные звуки в словах русского языка