Причастность обломовцев к миру сказки легенды мифа какие сказки слышал илюша в детстве

«Сон Обломова» — девятая глава романа Гончарова «Обломов». Деление пересказа на главы — условное.

Чудный край

Обломову снился «чудный край», где не было ни высоких страшных скал и пропастей, ни глубоких и бурных морей.

Илья Ильич Обломов — в данном эпизоде ему от 7 до 14 лет, он шустрый и любо­зна­тельный, хоро­шенький, румяный и пухленький.

Небо там жалось ближе к земле, «чтобы уберечь… избранный уголок от всяких невзгод», времена года сменяли друг друга в положенное время, горами считался ряд отлогих холмов, лето было тёплое, зима — морозная, без паводков, ураганов, оттепелей и прочих опасных явлений. Даже летние грозы в том краю были неопасны, и было их ровно столько, сколько надо.

…не водится там ядовитых гадов; саранча не залетает туда; нет ни львов рыкающих, ни тигров ревущих, ни даже медведей и волков, потому что нет лесов.

Продолжение после рекламы:

Какой-нибудь поэт не удоволь­ствовался бы «природой мирного уголка», потому что луна там похожа на медный таз, а соловьёв и вовсе не водится.

Люди в том краю тоже были спокойные, никогда там не случалось ни убийств, ни разбоя, умирали только от старости, и то редко. Крестьяне знали, что есть губернский город, за ним — Саратов и Нижний, дальше — Москва и Питер, за ними живут французы и немцы, а дальше расстилался неведомый мир, населённый двухголовыми людьми, великанами, и «всё оканчивалось той рыбой, которая держит на себе землю». Людям не с чем было сравнить свою жизнь, и они были счастливы, считая, что остальные живут так же.

В местности располагалось несколько деревенек, дома в которых были разбросаны как попало. Один дом висел в воздухе над оврагом, и надо было обладать большой ловкостью, чтобы зайти в него, однако в нём счастливо прожило несколько поколений.

Две деревни принадлежали Обломовым и носили общее название «Обломовка». Там и прошло детство Ильи.

Летний день в Обломовке

Обломову приснился обычный летний день в родном поместье. Утром старая няня одела его и повела к матери. Увидев давно умершую мать, Обломов во сне прослезился и «затрепетал от радости, от жаркой любви к ней». Заботливо осмотрев Илью, мать подвела его к образам и долго молилась, а мальчик смотрел в окно, рассеянно повторяя слова молитвы.

Брифли существует благодаря рекламе:

Потом был обильный завтрак, на котором присутствовали отец Ильи, гости, престарелые тётки, жившие в Обломовке, и прочие родственники. Илью осыпали поцелуями, накормили до отвала и отпустили гулять, строго приказав няньке не пускать ребёнка «к лошадям, к собакам, к козлу, не уходить далеко от дома, а главное, не пускать его в овраг». Овраг пользовался дурной репутацией. Обломовцы верили, что там водятся бешеные собаки, разбойники, волки и разные мифические существа.

Вырвавшись из дома, Илья попытался забраться на ветхую галерею, огибавшую дом, на сеновал и голубятню, прорваться на скотный двор и к страшному оврагу, но няня каждый раз ловила его за руку и называла «юлой». Иногда Илья вдруг утихал, садился возле няни, наблюдал за окружающим его миром и задавал старушке разные вопросы, на которые та отвечала, как умела.

Ни одна мелочь, ни одна черта не ускользает от пытливого внимания ребёнка… напитывается мягкий ум живыми примерами и бессознательно чертит программу своей жизни по жизни, его окружающей.

Продолжение после рекламы:

Тем временем жизнь в Обломовке шла своим чередом. На кухне готовили обед, в людской кто-то прял, мать Ильи распоряжалась хозяйством, а отец сидел у окна и за всеми наблюдал. Главной заботой в Обломовке была кухня: что приготовить на обед решали на семейном совете, но последнее слово было за хозяйкой.

Обеды в Обломовке готовились из своих продуктов, были вкусными и обильными, особенно по воскресеньям и праздникам. В эти дни пекли «исполинский пирог» с начинкой, который и хозяева, и слуги ели три дня.

После не в меру сытного обеда и хозяева, и слуги уснули мёртвым сном. Няня тоже не выдержала, заснула. Илья наконец получил полную свободу и сделал всё, что ему запрещалось.

Вечером пробудившиеся Обломовцы долго пили чай из огромного самовара, грушевую воду, квас — всё, что могло утолить невыносимую жажду. Ребёнку было весело наблюдать за ними. За чаем последовал ужин. Когда совсем стемнело, Илюше захотелось погулять в лесу, но мать не пустила: там бродит леший и уносит маленьких детей.

Ребёнку захотелось знать, какой он, леший, и мать дала волю фантазии. Слушая её, Илья заснул, и его унесли в постель.

Брифли существует благодаря рекламе:

Нянины сказки

Обломову приснился долгий зимний вечер. Прижимаясь к няне, он слушал сказку о неведомой стране, где происходят чудеса, и текут молочные и медовые реки. Добрые молодцы там ничего не делают, только гуляют день-деньской. Иногда волшебная щука выбирает какого-нибудь безобидного лентяя, осыпает его дарами и женит на неслыханной красавице.

Повзрослев, Обломов понял, что молочных рек и волшебных щук не существует, но всё равно подсознательно грустил: «почему сказка не жизнь, а жизнь не сказка»?

Затем няня перешла к историям о русских богатырях, побеждавших «бесчисленные полчища басурманов», о спящих царевнах и злых разбойниках. Заканчивала сказками о мертвецах, оборотнях и других существах из русской демонологии, придуманных во времена, «когда человек ещё не ладил с опасностями и тайнами природы и жизни» и связывал свои беды с плохими приметами.

И поныне русский человек среди окружающей его строгой, лишённой вымысла действи­тельности любит верить соблазни­тельным сказаниям старины, и долго, может быть, ещё не отрешиться ему от этой веры.

Жизнь в Обломовке

Обломов увидел себя мальчиком лет четырнадцати. Он уже учился в соседнем селе, в пансионе Штольца.

Штольц — немец, управ­ля­ющий сосед­него поме­стья и владелец небольшой школы, сторонник строгой дисци­плины.

Возможно, Илюша и смог бы выучиться, находись пансион далеко от Обломовки, но он был совсем рядом, и обломовский образ жизни не отпускал мальчика. Обломовцы жили легко, словно во сне, к труду относились, как к наказанию, и даже умирали «будто украдкой», не испытывая мучений.

Жизнь обломовцев веками текла, как спокойная река: «родины, свадьба, похороны», которые перемежались весёлыми семейными праздниками. Обычаи там строго соблюдались, а дети росли розовыми и толстенькими. Прочие заботы обломовцы стойко игнорировали.

Однажды старая галерея вокруг Илюшиного дома обвалилась. Несколько месяцев Обломов-старший решал, не построить ли новую, но потом велел подпереть досками остатки старой галереи, да так и оставил. Ворота в поместье годами оставались непочиненными, крыльцо шаталось, но старика Обломова это не волновало. Однако он мог перевернуть весь дом, чтобы найти носовой платок.

Зимний вечер

Затем Обломову приснился длинный зимний вечер. Вся семья и гости сидели в гостиной, обставленной старой мебелью, зевали и говорили ни о чём. В комнате горела одна тусклая свечка: обломовцы не любили тратить деньги и старались обходиться натуральным хозяйством.

…они глухи были к политико-экономическим истинам о необходимости быстрого и живого обращения капиталов… Они… приводили в исполнение единственное употребление капиталов — держать их в сундуке.

Вдруг вспомнили, как прошлой зимой один из гостей свалился с саней во время праздничных гуляний, и очень долго хохотали. Наконец дождались ужина, после которого разошлись по постелям. Обломов увидел во сне «годы так проводимых дней и вечеров».

Учёба Илюши Обломова

Ничто не нарушало однообразной жизни Обломовки, и сами обломовцы не хотели перемен даже к лучшему, ведь они тоже требуют хлопот.

Однажды покой обломовцев нарушило письмо. Все всполошились и прочесть его решились только на четвёртый день. Письмо оказалось от дальнего родственника, который просил у Обломова-старшего рецепт кваса. Несколько месяцев старик Обломов собирался написать ответ, но так и не написал.

Писать Обломов-старший не любил, а книги, доставшиеся ему от брата, были для него нечастым развлечением. Ему не важно было, какая книга, любую из них он считал вещью для развлечения, а самого писателя — кем-то вроде скомороха.

Времена недорослей миновали, Обломовы понимали, что учиться необходимо для карьеры, но Илюша всё равно учился кое-как. Родители использовали любой предлог, чтобы оставить несчастного, отощавшего от учёбы ребёнка дома. Они мечтали увидеть Илью в шитом мундире, но хотели достичь этого без изнурительного учения.

Штольц боролся с этим, но не преуспел: Илюшу пожалел Андрей и начал помогать.

Андрей Штольц — сын немца Штольца, ровесник Ильи, умный, серьёзный, настой­чивый, в будущем — лучший друг Обло­мова.

Обломову приснилась его жизнь в пансионе Штольца. Его камердинер ухаживал за четырна­дца­тилетним Ильёй, как нянька: одевал, натягивал чулки. Раньше резвому мальчику всё хотелось делать самому, но родители останавливали его — зачем, если есть слуги? Потом Илья и сам решил, что приказывать и удобней, и спокойней.

Порой хотелось Илье сбежать с лестницы, пробежаться по двору, но родители не давали, берегли сына, и рос он медленно и вяло, как цветок в теплице. Иногда зимой он вырывался из дому, начинал играть в снежки с деревенскими мальчишками. За ним прибегали, закутывали, поили чаем с малиной, на три дня укладывали в постель, «а ему бы одно могло быть полезно: опять играть в снежки».

Тема: Молодость Обломова. Былые духовные увлечения героя.

Цели урока: показать социальную психологию Обломова, живую его душу; проанализировать 9 главу романа «Сон Обломова»; сделать наблюдения над стилем Гончарова; раскрыть роль второстепенных героев.

Ход урока.

1. Вступительное слово учителя. Подобно Гоголю, который, показав Чичикова, рассказывает о его прошлом, Гончаров в 5 главе приступает к повествованию о молодости Обломова. 

2. Проверка индивидуального дом. задания. Пересказ-анализ 5 главы.

     «70/1»,- открывается 5 главка.

 Служба, увлечение светом (73-74) – через них прошёл герой, прежде чем обосновался на диване.

 Он «70/2».

 Но служба оказалась отнюдь не «72/3». Обломов прослужил кое-как 2 года, но, отправив однажды бумагу вместо Астрахани в Архангельск, так перепугался, что  подал в отставку. Привычка к покою, «домашней свободе», меланхолический темперамент — вот что привело его на диван.75

3. Но 6 главка неожиданно вносит в одноплановую характеристику Обломова новые, диссонирующие с уже известными человеческие приметы.

Она приоткрывает завесу над былыми духовными увлечениями героя. Ключом к новой странице Обломова становится фраза: «77/5».

 Обломов, собственно, не гоголевский персонаж, а скорее сын Маниловых – подсказывает автор романа.

 Правда, знания, полученные в пансионате, университете, герой не сумел сделать «своими»(79/4; голова его была как будто «79-4».

   Но пережитый в молодости, в дни знакомства с поэзией, искусством, 78/2» полет мысли,мечты навсегда потряс его эмоциональную натуру, возбудил в  ней высокие мечты, отвратил от пошлых забот о служебной карьере.

   Заканчивая «этюд» о юношеских увлечениях Обломова, писатель замечает: «82-1», как бы предлагая читателю вернуться в «исходное положение» — видеть в Обломове того байбака, какой нарисован в первых главках.

 Но такое возвращение невозможно. Благодаря 6-й главке, казалось бы, крепко сцементированное представление об Обломове как гоголевском персонаже, дало глубокую трещину.

4. Пусть основная сфера духовной жизни Обломова мечтательность. Но в его мечты врываются соображения, чуждые Маниловым. Мечты Манилова анекдотичны – Обломову
5.  И пусть, рисуя мечтания Обломова, автор прибегает к иронии – «80-81-82»- перед нами уже не тот Обломов, который весь в пошлом быте, нелепых поступках.
6. Но неожиданности 6 главки  не исчерпаны.

Логика читательского восприятия героя в  конце 6 главки оказывается зафиксированной в авторском резюме. Выходит, сам художник озабочен тем, чтобы герой не был воспринят по чисто «внешним показателям», объясняющим гоголевский персонаж, но не гончаровский: «82-6».

   Над нами крепко довлеют впечатления от 1-х глав (байбак, перебранивающийся с Захаром, приятель Тарантьева и …о нём же: «внутренняя волканическая работа», «гуманное сердце».)

   Сам писатель наталкивает на «крамольную» мысль: Обломов начала романа – тот Обломов, каким он казался («Так о нём представляли везде…»), а не настоящий, которого знает автор, о котором и написал роман.

  Так образ главного героя серьёзно усложняется, новое содержание взрывает гоголевскую «маску». За обликом «пошлого человека» скрывается живая душа!

6. Но Гончаров, приоткрыв в 6-7 гл. «лицо» героя, в последующих – 8-9 – снова живописует его «маску». Опять перед нами Обломов только такой, как о нём все «думали».

Перебранка с Захаром из-за сора.

Письмо квартирохозяину,

разговор с доктором – комический элемент: обличается пошлость пошлого человека, кА и в 1-х эпизодах

  Но это не движение по кругу. Теперь за поступками встаёт психология.

 «Как туча гремит» над головой Захара патетическая сцена: Обломов возмущён тем, что слуга сравнил его с «другими». 103-104

     Социальная психология Обломова – это психология барина-помещика, сознающего своё право ничего не делать и принимающего труд на себя других как должное.

 «Патетическая сцена» с Захаром – кульминация того главного мотива 1 части романа, который призван обнажить в Обломове всё «обломовское», типовое и по-гоголевски обличить его.

     И ответ следует сразу за вопросом. Он содержится в 9 главе – «Сон Обломова»

. «Отчего я такой?» — спрашивает себя Обломов. И засыпает.

И ему снится «Сон  Обломова». Сон, который и объясняет, почему хорошие, светлые начала его души всё-таки в полной мере так и остались  нереализованными, почему пропал.

 Погиб, был отброшен от прямого человеческого назначения человек с чистой и  ясной душой, добрый, умный, нежный, благородный.

7. «Сон, подобный смерти». (Анализ 9 главы) Сон Обломова вовсе не сон в точном смысле слова, а произведение, написанное по мотивам сна. 
8. «Сон Обломова» — рассказ об утраченном рае.

а) Реалистическая литература признаёт связь человека и среды, характера и обстоятельств, настойчиво обращается к дням детства, годам воспитания своих героев.

Для раскрытия характера своего  героя автор выбирает мотив сна.

Давайте послушаем, какую роль играет мотив сна в художественном произведении.

(Сообщение

Сновидения издавна использовались в художественной литературе для создания таинственной атмосферы, мотивировки поступков персонажей, передачи их эмоционального состояния (психологизма).

  Со времён древнерусской литературы сны предупреждали об опасностях, служили знамениями, оказывали помощь, наставляли, давали отдых и одновременно искушали, испытывали, ставили перед выбором.

Сновидения вбирают в себя все три времени: показывают картины прошлого, настоящего и будущего, раздвигая тем самым пространственно-временные границы текста.

Сны могут выполнять функцию памяти. Таким образом, сновидения в произведениях художественной литературы полифункциональны.

Учитель: Давайте вспомним, в каких изученных нами ранее произведениях присутствовал сон?

(А.С. Пушкин «Евгений Онегин» — сон Татьяны; у: А.С.Пушкин «Капитанская дочка» — сон Петруши Гринева; у: «Баллады» В. Жуковского.

  А в чем, по-вашему, функция сна в этих произведениях, зачем их используют авторы?

1. Сон — как выявление духовного состояния героя, средство психологического анализа.

2. Сон — как идиллия, мечта.

3. Сон — как предвидение будущего.

— Какие функции из перечисленных выполняет сон в произведении И.А. Гончарова?

1. Сон — выявление духовного состояния героя, при этом он приобретает особое символическое значение: сон — символ всей жизненной позиции героя, его духовного сна. 

2. Сон — показывает мечту героя, но её парадоксальность в том, что она устремлена не в будущее, а в прошлое.

Кто рассказывает нам сон?

(Сон передаёт повествователь. Он словно находится вне изображаемого мира Обломовки. За сказанным угадываются определённые оценки и отношения к тому, что видит герой.)

 Сон позволяет зримо представить среду, взрастившую Илью Ильича, социальные и нравственные истоки его личности, причины его трагедии. В условиях жизни ищет искусство разгадку человеческой судьбы.

     Вместе с тем «Сон Обломова» имеет самостоятельную смысловую значимость. Это своего рода утопия, каким он видится главному герою романа и самому автору.

  Так появились знаменитые пушкинские строфы:

Онегин, добрый мой приятель,

Родился на брегах Невы,

Где, может быть, родились вы

Или блистали, мой читатель;

Там некогда гулял и я:

Но вреден север для меня…

.

 «Будто одни лета делают старыми. А сама натура, а обстоятельства? Я старался показать в Обломове, как и отчего у нас люди превращаются прежде времени в … кисель. – Климат, среда, захолустье, дремучая жизнь – и ещё частные индивидуальные у каждого обстоятельства»

. В этом признании Гончарова квинтэссенция (Квинтэссенция (в переносном значении) — самое главное, самое важное, наиболее существенное, основная сущность, самая тонкая и чистая сущность, концентрированный экстракт ,основа, на которой строится мир.). сна Обломова.

б).

   Прошлое в «сне» конкретно и в то же время символично. «Благословенный уголок земли» — это вся Россия с её бесконечной пространственностью, скромной красотой, противопоставленной романтической красоте шотландских пейзажей и замков.

Герой мечтает об Обломовке, в его сне создаётся её подчёркнуто идиллический образ.

Словарная работа:

Что такое идиллия?

(Изображение мирной сельской жизни на фоне прекрасной природы. 3.мирное, счастливое существование. (С.И.Ожегов. Словарь русского языка).)

Жанр главы близок народной волшебной сказке, в которой мир непоколебимо держится на добре, и , конечно,  идиллии. Жанр этой главы можем отнести и к жанру идиллии.

Как вы думаете, какие черты идиллического мира?

 (Основные черты идиллического мира:

-идеальный пейзаж

-единение человека и природы

-замкнутость пространства

-неопределённость времени

-мифический характер

-бессюжетность

-бесконфликтность.

Учитель: Какова композиция главы?

Весь текст можно разделить на три основные части:

1) два первых абзаца (чудный уголок);

2) с 5-го по 17-е предложения — картина дикой природы;

3) последний абзац (мирный уголок). Большую среднюю часть также можно подразделить на более мелкие, связанные с главными образами текста: человеком, морем, горами и пропастями.

Композиция текста основана на противопоставлении и градации. Чудный край противопоставляется дикой природе; ей же противопоставляется человек. Изображение самой дикой природы основано на градации —усилении впечатления чего-то безграничного, страшного, враждебного человеку.

Необязательно:

Состояние человека перед лицом дикой природы также передается при помощи градации: сначала говорится, что человеку становится грустно при виде моря, и постепенно доходит до утверждения, что он совсем исчезает на фоне величественной картины, даже небо отступилось от людей.

Этим усиливается впечатление одиночества, ничтожности и беспомощности человека перед лицом дикой природы.

Начало и конец отрывка как бы замыкают круг, обрамляя центральную часть. Это обрамление и несет в себе главную мысль: подчеркнуть благословенность того мира, в котором живут обломовцы.

план 9 главы.

1.Пейзаж Обломовки.

2. Описание времён года.

3.Природные явления.

4.Описание деревни.

5.Представления о мире.

6.Что нарушает привычный ход жизни (смерть – редкость, кузнец Тарас угорел, чужой мужик в канаве).

7. Утро маленького Илюши.

8. Овраг.

9. Ребёнок убегает от няни. Наблюдения (темно – светло, тени).

10.Домашний быт.

11. Послеобеденный сон – подобие смерти.

12.Мечты о будущем Илюши.

13.Сказки.

14.Приметы.

15. Учение Илюши.

16.Обряды. Норма жизни. (Крестины, именины, свадьба)

17. «Труд» (галерея, плетень).

18. Приём гостей.

19. Вечерние беседы. (Воспоминания, толкования снов, приметы).

20. История с письмом.

21. Учение, мечты об аттестате.

22. Игра в снежки.

Учитель : Итак, мы попадаем в «благословенный уголок»… (чтение начала главы учеником)

«Где мы? В какой благословенный уголок земли перенес нас сон Обломова? Что за чудный край! Нет, правда, там моря, нет высоких гор, скал и пропастей, ни дремучих лесов – нет ничего грандиозного, дикого и угрюмого…

Небо там, кажется, ближе жмется к земле, но не с тем, чтобы метать сильнее стрелы, а разве только, чтобы обнять ее покрепче, с любовью: оно распростерлось так невысоко над головой, как родительская надежная кровля , чтоб уберечь, кажется, избранный уголок от всяких невзгод.

Солнце там ярко и жарко светит около полугода и потом удаляется оттуда не вдруг, точно нехотя, как будто оборачивается назад взглянуть еще раз или два на любимое место и подарить ему осенью, среди ненастья, ясный, теплый день.

Горы там как будто только модели тех страшных, где-то воздвигнутых гор, которые ужасают воображение. Это ряд отлогих холмов, с которых принято кататься, резвясь, на спине или, сидя на них, смотреть в раздумье на заходящее солнце.

Река бежит весело, шаля и играя; она то разольется в широкий пруд, то стремится быстрой нитью, или присмиреет, будто задумавшись, и чуть-чуть ползет по камешкам, выпуская из себя по сторонам резвые ручьи, под журчанье которых сладко дремлется.

Весь уголок верст на пятнадцать или на двадцать вокруг представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей. Песчаные и отлогие берега светлой речки, подбирающийся с холма к воде мелкий кустарник, искривленный овраг с ручьем на дне и березовая роща – все как будто было нарочно прибрано одно к одному и мастерски нарисовано.

Измученное волнениями или вовсе не знакомое с ними сердце так и просится спрятаться в этот забытый всеми уголок и жить никому не ведомым счастьем. Все сулит там спокойную, долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть».

Учитель: Какие средства выразительности употребляет Гончаров при описании «чудного края»?

(благословенный уголок; чудный край; любимое место; живописные этюды; веселые, улыбающиеся пейзажи, все тихо и сонно и т.д.

     — Идиллический пейзаж: природа и человек слиты, едины, и, кажется, небо, которое способно защитить обломовцев от всех внешних проявлений, «там ближе к земле» и это небо распростёрлось над землёй, как домашняя кровля.

     Такая атмосфера мира Обломовки передаёт полное согласие, гармонию в этом мире

. На широкий и мягкий характер Ильи Ильича оказала влияние среднерусская природа с мягкими очертаниями отлогих холмов, с медленным, неторопливым течением равнинных рек, которые разливаются в широкие пруды, то стремятся быстрой нитью, то чуть ползут по камушкам, будто задумавшись  

      Природа здесь как ласковая мать заботится о тишине, размеренном спокойствии всей жизни человека. И даже грозы не страшны, а благотворны там: Ни страшных бурь, ни разрушений не бывает в том краю.

УЧИТЕЛЬ Почему Гончаров для противопоставления мирному уголку (Обломовке) выбирает море, горы, пропасти?

Море, горы и пропасти — это излюбленные образы романтической литературы, связанные в романтизме с такими понятиями, как вечная неуспокоенность, борьба, постоянное стремление к свободе, к преодолению обыденности.

 Противопоставляя эти образы мирному уголку, Гончаров усиливает впечатление от 06ломовки как от замкнутого, тихого, благословенного мира, где царствует покой

Учитель: И вот мы в Обломовке… Кем заселен «чудный край» в этом описании

? ( Крестьянами)

— Какие детали крестьянского быта появились в тексте?    ( Весна, подготовка крестьянина к труду, ожидание и приветствие дождя.    По полям и деревне ходят коровы, куры, овцы

      Сказочная атмосфера царит в Обломовке.

Природный ландшафт здесь словно игрушечный («Горы там как будто модели тех страшных где-то воздвигнутых гор…») или «мастерски нарисованный» на «живописных этюдах».

Печать неторопливой сдержанности лежит и на характерах людей, взращённых матерью-природой.

   Обломовка – обыкновенная барская усадьба с крепостническим укладом, с другой же стороны, она изображена художником как «чудный край», «благословенный уголок земли», жизнь в котором течёт по своим внутренним законам.

в) Характерные черты Обломовки: Что делает похожей Обломовку на островок золотого века?

     — Из жизни исключены всякие движения, потрясения – правильно и невозмутимо совершается там годовой круг (116); обломовский мир искусственно отделён от большого мира: «117.4».

    — Жизнь обломовцев природоподобна. Здесь «всё идёт обычным, предписанным природой порядком».  Времена года чередой сменяют друг друга, а в человеческой жизни за рождением приходит свадьба и смерть.

      Из жизни, как из окружающей природы, изъяты сильные движения,         весь воспитательный надзор за сыном сводится к ограждению его от ярких впечатлений, какого – либо напряжения…

Сумма воспитательных наказов няньки состоит из бесконечных «нет» и «не»: «124-1». Постоянные запреты, неутомимая опёка, в итоге формировался характер бесформенный, пассивный.

    Первейшие жизненные потребности обломовцев – еда 127и сон.

— Символом обломовской жизни стал послеобеденный всепоглощающий сон: «128/3». С каким упоением предаются обломовцы сну! «129/1»

 Никто и ничто не в силах «противиться обаянию сна»:  ни человек, ни матушка-природа. Даже воздух «сонно висит без движения», даже солнце будто дремлет, «стоит неподвижно». Нет места духовности. Полным контрастом этой статичной картине выступает описание поведения Илюши во время «сна»: «129/1».130

     — Первая главная жизненная забота в Обломовке – забота о пище: «127/1».

Забота о пище была первая и главнейшая забота в Обломовке. Какие телята утучнялись там к годовым праздникам! Какая птица воспитывалась! Сколько тонких соображений, сколько занятий и забот в ухаживанье за нею! Индейки и цыплята, назначаемые к именинам и другим торжественным дням, откармливались орехами; гусей лишали моциона, заставляли висеть в мешке неподвижно за несколько дней до праздника, чтоб они заплыли жиром. Какие запасы были там варений, солений, печений! Какие меды, какие квасы варились, какие пироги пеклись в Обломовке!»

В воскресенье и в праздничные дни тоже не унимались эти трудолюбивые муравьи: тогда стук ножей на кухне раздавался чаще и сильнее; баба совершала несколько раз путешествие из амбара в кухню с двойным количеством муки и яиц; на птичьем дворе было более стонов и кровопролитий.

 Пекли исполинский пирог, который сами господа ели еще на другой день; на третий и четвертый день остатки поступали в девичью; пирог доживал до пятницы, так что один совсем черствый конец, без всякой начинки, доставался, в виде особой милости, Антипу, который, перекрестясь, с треском неустрашимо разрушал эту любопытную окаменелость, наслаждаясь более сознанием, что это господский пирог, нежели самым пирогом, как археолог, с наслаждением пьющий дрянное вино из черепка какой-нибудь тысячелетней посуды.

Учитель: В Обломовке царит настоящий культ пирога. Изготовление громадной сдобы и насыщение ею напоминает некую сакральную церемонию, исполняемую строго по календарю, из недели в неделю, из года в год.

Подробно Гончаров описывает изготовление «исполинского пирога», поедаемого в течение целой недели. (128-1)Пирог, которого хватает всем, начиная от господ и кончая дворником Антипом, служит в романе символом всеобщего равенства и земного  благополучия

Вспомним, что пирог в народном мировоззрении — один  из наиболее наглядных символов счастливой, изобильной, благодатной жизни.

 Пирог — это «пир горой», рог изобилия, вершина всеобщего веселья и довольства. Вокруг пирога собирается пирующий, праздничный народ.

От пирога исходят тепло и благоухание; пирог — центральный и наиболее архаический символ народной утопии.

 Обломовка — это всеми забытый, чудом уцелевший «блаженный уголок» — обломок Эдема. Здешним обитателям обломилось доедать археологический обломок-кусок громадного когда-то пирога. Само слово «пирог» созвучно слову «пир». Это праздничное пиршественное блюдо.

И действительно, «пир» — центральное событие каждого дня для обломовцев; они проводят свою жизнь не в трудах, считают труд наказанием, а в пирах, ибо их жизнь — гармония, где неразрывно слиты и телесное, и духовное начала.

 Ну чем не сказочное царство с ревами мёда и молока?  В состав «обломовщины» входит и поэзия деревенского уединения, и картины щедрого русского хлебосольства с исполинским пирогом, и гомерическое веселье, и красота крестьянских праздников под звуки балалайки…

.

— Единственная форма духовной жизни, доступная обломовцам, — причастность к миру сказки, легенды, мифа.

Развивая мечтательность, сказка только больше привязывала мальчика к дому. Ведь в сказках живёт та же Обломовка, только поэтически украшенная; няня «133/2».

 В Обломовке всё овеяно сказкой про «Емелю-дурачка», про «добрую волшебницу, являющуюся… в виде щуки» и осыпающую его «ни с того ни с сего разным добром», про «неслыханную красавицу Милитрису Кирбитьевну», про «неведомую сторону», где «текут реки мёду и молока». Духовная жизнь такого рода культивирует созерцательность, бездействие. Псевдожизнью подменяется подлинная жизнь: 134

     Так духовное переживание оказывается не стимулом движения, а тормозом его. Сказки, мифы заронили в душу Илюши страх перед жизнью, робость перед всем непонятным, внутреннюю скованность: «134/1», «135.2». Не случайно у воспитанного в атмосфере сказки Ильи Ильича и во взрослом состоянии «сказка… смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

136-137

     — Отношение обломовцев к труду. Труд воспринимали как наказание: , избавление от которого возможно и должно. Жители очень боятся хлопот, волнений, перемен. Бездействие и безделие здесь возведены в культ.

— Как обломовцы воспринимают время и пространство?  

Найдите описание течения времени в Обломовке.

«Всё сулит покойную, долговременную жизнь до желтизны волос и незаметную, сну подобную смерть.

Правильно и невозмутимо совершается там годовой круг.

По указанию календаря в марте наступит весна. Зима выдержит характер до указанной поры тепла. В ноябре начинается снег и мороз. Лето особенно упоительно в том краю. Потом настанет пора обрядов, пиров, наконец, свадьба; на этом и сосредоточивался весь пафос жизни.

Потом начинались повторения: рождение детей, обряды, пиры, пока похороны не изменят декорации; но ненадолго: одни лица уступают другим, дети становятся юношами и вместе с тем женихами, женятся, производят себе подобных – и так жизнь по этой программе тянется  беспрерывной однообразной тканью, незаметно обрываясь у самой могилы».

Учитель:Смерть в Обломовке воспринимается как естественный переход одной разновидности сна в другой — вечный сон.

Сонное царство Обломовки мы изобразили в виде замкнутого круга, замкнутым кругом нам представилась жизнь Обломова в Петербурге на Гороховой.  В этом есть определенная закономерность.

Какие слова повторяются чаще? Почему?

Чаще всего звучат слова «тишина, сон, покой». Создаётся картина неспешной, неторопливой, ленивой жизни. Время как бы замедляет своё течение. Автор передаёт радость от размеренной жизни, наслаждение ею. В атмосфере неги растёт  маленький Илюша.

Учитель:        Какой можно сделать вывод?

 (Вывод: никто не стремится выйти из этого мира, ибо там чужое, враждебное. Их вполне устраивает своё житьё-бытьё. Любовь, рождение, брак, смерть этот жизненный круг неизменен, как времена года. Календарный, обрядовый цикл – вековые народные традиции).

Эта обессмысленность узаконена традиционным повторением такой жизни из поколения в поколение. Не разум, а традиция, привычка, — главный аргумент в этом мире, иррациональном по существу.

. Пространство Обломовки ограничено, оно  не связано с другим миром. Конечно, обломовцы знали, что в 80-ти верстах о них находится губернский город, но редко ездили туда, знали и о Саратове. И о Москве, Питере, что «120.

     Они очень настороженно настроены к чужакам (121-121).    Никто из жителей Обломовки не стремился выйти из этого мира, ибо там – чужое, враждебное, их вполне устраивало счастливое «житьё – бытьё», и их мир – самостоятельный, целостный и завершённый.

      Идиллическим обломовцам вместе с тем присущи мягкость, сердечность и благодаря этому человечность.

   Строго ограниченное пространство живёт по своим вековечным традициям, ритуалам. Любовь, рождение, брак, труд, смерть – вся жизнь Обломовки сводится к этому кругу и так же неизменна, как смена времён года.

 —  Любовь в Обломовке носит совсем иной хар – р, чем в реальном мире, она не может стать каким-то переворотом в душевной жизни человека, она не противостоит другим сторонам жизни. Любовь-страсть противопоказана миру обломовцев, они «139/3».

      — В состав обломовщины входит у Гончарова безграничная любовь и ласка, которыми с детства окружён и взлелеян Илья Ильич. «101/1».

Учитель:Часть главы  похожа на сказку.

Почему в Обломовке сказка играет такую важную роль ?

(  Сказки: сулят золотые горы, рассказывают о неведомой стране, где текут реки из меда и молока, где никто ничего не делает.

Добрая волшебница избирает себе любимца – тихого и безобидного ( лентяя) , которого все обижают, и осыпает его добром. ).

   — Обряды, обычаи обломовцев. 

Учитель:Каковы обычаи, обряды обломовцев. Найти в тексте.

(«Ощупью жили бедные предки наши, наивно дивились всему. Смерть у них приключалась от вынесенного перед тем из дома покойника головой, а не ногами из ворот; пожар – от того, что собака выла три ночи под окном. Верили и оборотням и мертвецам. Расскажут им, что копна сена разгуливала под окном, —  они не задумаются и поверят. Сильна вера в чудесное в Обломовке.»

Учитель:Вывод: Вся жизнь состоит из обрядовых праздников. Это свидетельствует о мифологическом сознании людей. То, что для иных естественно, здесь – таинственно, свято.

Особое отношение к времени суток – тоже мифологическое: вечернее время опасно, послеобеденное обладает могущественной силой.

 Небо жмётся к земле – воспроизведение мифа о браке земли и неба .

Отсчёт времени ведут по праздникам или по семейным событиям. То, что для обыкновенного человека считается вполне естественным, здесь возведено в ранг мистического бытия – обломовцы смотрят на мир как на таинство, святость.

Отсюда особое отношение к времени суток: вечернее время особо опасное, послеобеденное время сна обладает могущественной силой, которая управляет жизнью людей. Есть здесь и таинственные места — овраг, например. Отпуская Илюшу гулять с няней, мать строго наказывала 124

Учитель:В этой главе очень много образов-символов. Расшифруйте символическое значение оврага.

(Когда Илюша убегал от няни, ему хотелось «попасть и в березняк, и на голубятню», и понаблюдать за насекомыми. Здесь проявляется любознательность, свойственная любому ребёнку.

«Хочется ему и в овраг сбегать; ребёнок прибегал к краю, зажмурил глаза, хотел заглянуть, как в кратер вулкана… но вдруг перед ним восстали все толки и предания об этом овраге: его объял ужас, и он ни жив ни мёртв, дрожа от страха, мчится к няне».

Учитель: Овраг – это незнакомое, опасное. Рассказ о чудище в овраге («там, говорят, и лешие, и разбойники. и страшные звери») передан автором комически.

 Сравнение «как в кратер вулкана» пугает Илюшу, для него это неведомый мир, и  он вспоминает все суеверия, услышанные от взрослых.

Учитель:Какой образ является в главе «Сон Обломова» центральным, объединяющим все его фрагменты?

(Образ матери (как матери-женщины и матери-природы) объединяет все элементы главы и создаёт образ родного пространства, где всё согрето материнской любовью, заботой, где всё живёт по законам следования традициям отцов.

 «Норма жизни была готова и преподана Обломову родителями, а те приняли её, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки. Так и текла река жизни, в лени, апатии.

Чем же заняты родители Ильи Ильича? (чтение уч-ся)126-127

Как родители относятся к Илюше? А окружающие? Зачитайте.131

Учитель:Еще один немаловажный момент в жизни обломовцев . Каково отношение обломовцев к просвещению, книгам?

Обломовцы – люди невежественные, суеверные.

Умственным трудом никто себя не утруждал. На книгу смотрели как на вещь, предназначенную для развлечения.».

Вот и «Обломовы понимали выгоду просвещения, но только внешнюю.

 О внутренней потребности учения они имели ещё смутное и отдалённое понятие.

 Они мечтали обойти тайком разбросанные по пути просвещения камни и преграды, не трудясь перескакивать через них, то есть учиться слегка, не до изнурения души и тела.»

Гончаров прибегает к перифразе, чтобы читатель осмыслил услышанное и понял отношение автора к сказанному.

Учитель:Понимают ли взрослые обломовцы необходимость просвещения ?139-140

(Старики – да , но только внешнюю сторону. О внутренней потребности обучения они имели очень смутные представления. Им необходимы для Ильюши только некоторые блестящие преимущества).

Учитель:Кто и как противостоит влиянию Обломовки на подростка Илью?137

(Штольц , получивший трудовое практическое воспитание ).

 Имело ли новое влияние успех ?156-158

 (Нет. «Сегодня не поедешь- в четверг праздник, стоит ли ездить взад-вперед». «Сегодня не до ученья, родительская неделя». «Что-то у тебя глаза не свежи сегодня. Посиди-ка эту недельку дома»).

 Есть ли в этом отрывке черты сказочности ?

( Нет . Менятеся слог повествования. Эта часть больше подходит взгляду Штольца, который, по мысли автора, должен противостоять обломовскому сну, развенчивать сказочное сознание Ильи, сделать его современным).

( Почему сцена заканчивается веселой игрой в снежки ?161

      { Обломов подсознательно жаждет деятельности).

     Особое отношение у обломовцев к приметам: в них мир подаёт человеку знаки, предупреждает его, диктует свою волю. Если в зимний вечер погаснет свеча, «». И дальше начнётся заинтересованное обсуждение этого вопроса, кто бы это мог быть, но в том, что гость будет, в этом никто не сомневается.

     Мир обломовцев абсолютно свободен от каких-либо причинно – следственных связей, которые очевидны для аналитического ума. Вопрос «почему?» — это не обломовский вопрос. Бытие обитателей Обломовки не отягчено глубокими раздумьями о смысле жизни. Обломовцы не ставят перед собой никаких целей.

Учитель:Каково значении фамилии героя?

Обратим внимание на смысловую нагрузку имени героя: Илья Ильич — знак повторения отца, его жизни. Фамилия тоже помогает раскрыть характер. Она имеет общий корень со старорусским словом «обло» — круг, колесо (отсюда, «облако», «область»). Именно круг ассоциируется с Ильёй Ильичом. Жизнь его идёт по замкнутому циклу, то есть по кругу, без заметного поступательного движения.

Такой смысл вполне соответствует мягкокруглому человеку Обломову и его округлой, мирно блаженствующей вотчине.

Учитель:Таким образом, Обломовка в сознании героя приобретает черты абсолютного идеала, Обломовка — мечта-утопия.

 Итак, нравственный идеал Обломова — цельная гармоничная личность, социальный идеал — патриархальная неменяющаяся Россия. Именно этим объясняется поэтизация патриархального уклада жизни.

   — Название деревни: одно из архаических значений слова «обло» — круг,         окружность.  

 «Такой смысл как будто вполне соответствует мягкокруглому, шароподобному человеку Обломову и его округлой, мирно блаженствующей вотчине», — таково заключение исследователя Ю. Лощица.

Вывод.    По мнению Гончарова, именно первые бессознательные детские впечатления формируют натуру будущего  человека. Детство, отрочество – в них начало судьбы Обломова, недаром картины патриархальной жизни в родном доме (вечерние зимние часы с. 117; кормление булочками – 102, история с письмом с. 124.) навсегда остались для И. И. идеалом настоящей жизни – спокойной, сытой.

 И никакие последующие влияния – книги, университетский быт, служба в Москве – не смогли его серьёзно поколебать.

 И это, по Гончарову, естественно, потому что «113» в обломовском доме воспиталось в Илюше и чувство избранничества, на которое опирается его убеждение «я – другой» и бессознательный эгоизм, чуждый его кроткой и доброй натуре.

 А главное, с детства заложены в герое основы нравственного иждивенчества, предопределившие трагедию его жизни.

   «Сон Обломова» и должен объяснить, почему И. И. стал таким, каким он показан в начале романа. Характер героя – объективный результат условий рождения и воспитания. Он, как жидкость, принял форму сосуда, в который был налит.

   Если в первых главах Обломов был представлен читателю как воплощение своей среды, то «Сон Обломова» доказал правомочность такого представления.

 Нет никаких намёков на способность героя противостоять сложившемуся порядку жизни: более того, сами потенциальные задатки сопротивления среде (природная живость, любознательность) подавляются в ребёнке воспитанием.

«Сон Обломова – это великолепнейший эпизод, который останется в нашей словесности на вечные времена,- был  первым, могущественным шагом к уяснению Обломова с его обломовщиной», — писал критик Александр Васильевич Дружинин.

8. Захар Комический свет бросает на обломовского слугу Захара его хорошо ощущаемая в романе параллель с оруженосцем Дон Кихота. Подобно Санча Пансе, Захар искренне предан своему барину и в то же время едва ли не во всём «перечит» ему. В особенности отличается от понятий Ильи Ильича взгляд Захара на женщин, вполне выразившийся в его «гордо» мрачном отношении к своей жене Анисье.    

Д. з.: Перечитать 2-3 части романа и ответить на вопрос: каким «испытаниям любви» подвергается герой романа?

задания: 1) Штольц: портрет — гл. 2, часть 2. История Штольца (краткий пересказ).

—  Почему главы о Штольце заканчиваются горячим «комплиментом» Обломову?

2) Сцена гл. 3, части 2. Та же комната, тот же диван, Обломов на нём, рядом Захар. Но изменились сами авторские ремарки, которыми сопровождается разговор героя с приехавшим другом. Как они изменились? О чём говорят?

3) 2-й разговор Обломова и Штольца (гл. 4. ч. 2) (новое объяснение бездеятельности Обломова. Найти в эпизодах «парада гостей» подобные реплики.)

5) Часть 2, гл.5. Ольга: — найти черты сходства с Татьяной.

Что подчёркнуто в её облике?

6) Почему пробудил Штольц интерес Ольги  к Обломову? (Часть 2, гл. 6)

Что общего между Ольгой и Обломовым?

— Почему роман Ольги – Обломова сопровождается «аккомпанементом», пеньем Ольги?

—————————————————————————————————-

С какой целью было написано письмо Обломовым Ольге? (10 гл., ч. 2.)

	Сравнительная характеристика
	Обломов	Штольц
Внешность
Происхождение
Воспитание
Образование
Заложенная программа
Взгляды на жизнь
Цель жизни
Дружба
Восприятие жизни
Испытание любовью

Сон Обломова

Но отчего сложился таким образом характер Обломова? Отчего жизнь его, по собственному его выражению, «началась с увядания»? В чем причина его бессилия и неспособности? Ответом на все эти вопросы является знаменитый сон Обломова, который в то же время служит ключом к пониманию всего романа. Детские воспоминания Обломова в его «Сне» слагаются из трех последовательных моментов. Во-первых, вспоминает он себя совсем маленьким, бойким и любознательным мальчиком.
Гончаров пользуется этими воспоминаниями Обломова для того, чтобы нарисовать картину целого дня в Обломовке, показать среди каких повседневных явлений проходило детство Ильи Ильича, какие впечатления западали в его ум, который «напитывался этими живыми примерами и бессознательно чертил себе программу своей жизни по жизни, его окружающей». Затем-другой момент: вспоминаются Обломову сказки его старой няни в долгие зимние вечера; сказки эти также пропитаны духом «обломовщины»: они переносят фантазию ребенка в волшебную страну, с медовыми реками и кисельными берегами, где вечный праздник, где избранному герою во всем удача, где все дается ему без усилий и хлопот, потому, что о нем заботится щука-волшебница или какая-нибудь благодетельная колдунья; и хотя ребенок узнает впоследствии, что нет этой волшебной страны, но все-таки «он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка, и его невольно все тянет в ту сторону, где только и знают, что гуляют, где нет забот и печалей; у него всегда остается расположение полежать на печи, походить в готовом, не заработанном платье и поесть на счет доброй волшебницы».

Наконец, вспоминается Обломову и более поздняя пора его детства, когда уже началось его учение и он из Обломовки ездил «в науку» к немцу Штольцу. «Обломовцы» понимали лишь внешнюю выгоду образования, знали, что без него нельзя поступить на службу, нельзя «выйти в люди», но о внутреннем достоинстве просвещения они не имели никакого понятия. Поэтому они относились К воспитанию своего сына чисто формально, как к отбыванию неприятной, но необходимой повинности, и не только не содействовали успешному и правильному ходу воспитания, но и нередко мешали ему, отрывая мальчика от дела по разным, иногда совершенно ничтожным поводам. Конечно, такое отношение родных не могло содействовать развитию в молодом Обломове усидчивости и прилежания, но, наоборот, только поощряло его природную лень.

Развитию лени еще более способствовало то обстоятельство, что с детства ребенку ничего не позволяли делать самому, следили за каждым его шагом, предупреждали малейшее желание: Захар одевал его и причесывал, слуги бросались исполнять всякое его приказание, родные окружали его своими попечениями; все это убивало в нем всякую самостоятельность, приучало во всем полагаться на других, на чужую помощь, делало его апатичным и безвольным, не способным к живой деятельности, приводило его к «жалкому состоянию нравственного рабства», по выражению Добролюбова.

В этом «Сне» Гончаров нарисовал широкую картину деревенской помещичьей жизни в провинциальной глуши. Картина эта, на первый взгляд, напоминает идиллию, изображенные в ней лица отличаются добродушием, мягкостью, гостеприимством, отношение к ним автора проникнуто симпатией, но если вдуматься глубже в общий смысл этой картины, то идиллическое впечатление постепенно рассеивается и заменяется иными, более серьезными и грустными думами, и раскрывается глубоко-трагическое значение «обломовщины» как того «безымянного» зла, от которого погиб «добрый, умный, нежный, благородный» Обломов (слова Ольги).

Источник

Детство и воспитание

Повествование автор начинает с уже зрелого возраста своего персонажа. Читатель знакомится с губительным результатом «обломовщины». Для понимания проблемы необходимо начинать с самого начала — где родился герой, как воспитывался и как формировались его взгляды на жизнь. Поэтому Гончаров пишет текст главы «Сон Обломова».

Мальчик родился в глухой живописной деревеньке Обломовке, в семье богатого помещика. Ему не приходилось прилагать усилия для достижения каких-то целей, так как все желания сиюминутно исполнялись. Родители его сильно любили и пытались отгородить от любых трудностей, воспитывать самостоятельность было не принято. Стоило маленькому Илье заинтересоваться чем-либо, как его стремление тут же пресекалось. Объяснялось это всегда одинаково — зачем трудиться, если есть слуги, они все сделают. Дошло до того, что Обломов не мог уже и одеться без помощи своего слуги Захара.

Очевидно, что господа предпочитали пассивный образ жизни:

• прогулки по поместью, путешествия не приветствовались;
• любая работа воспринималась как наказание — Илья Иванович (отец героя), хоть и был добрым человеком, но отличался бездействием. Все дела откладывались до последнего, в результате чего поместье быстро превратилось в развалины. Видя пример отца, Илья рос таким же бесхарактерным.

Они жили в лености и полудрёме, отвлекаясь только на еду (к которой испытывали особую любовь) и на смену сезонов, сопровождающуюся праздниками, свадьбами или похоронами. Такое постоянное времяпрепровождение было губительно не только для хозяев, но и для жителей деревеньки, раньше славившейся искусными холстами и вкусным пивом, а ныне забывшей своё ремесло.

Удалённость Обломовки от буйной жизни городов, её ровный и спокойный пейзаж способствовали тому, что подрастающий Илья не видел в жизни ничего, кроме лени и безделья.

Для Обломова воспитание — это старинные предания, рассказываемые няней мальчика. В результате он вырос в мечте, постепенно разочаровываясь в реальном мире. Об этом он говорил, почему «сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

Помогут понять принципы воспитания Обломова цитаты:

• «стоит только мигнуть — уж трое-четверо слуг кидаются исполнять его желание»;
• «учиться слегка, не до изнурения души и тела»;
• «добыть как-нибудь аттестат».

Сон Обломова краткое содержание

Глава 9 «Сон Обломова» Гончарова является одним из ярких эпизодов романа «Обломов», написанного в 1859 году. Сон Обломова, состоящий из нескольких периодов жизни главного героя, помогает лучше раскрыть его характер, понять мотивы поступков.

Рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Сон Обломова» на нашем сайте, а после – пройти тест для проверки знаний. Пересказ отрывка будет полезен при подготовке к уроку литературы.

Главные герои

Илья Ильич Обломов – мужчина средних лет, дворянин, который во сне попадает в свое детство и отрочество.

Другие персонажи

Родители Ильи – добродушные, любящие родители, которые всячески оберегали сына от внешних проявлений жизни. Няня – старушка, которая на всю жизни привила Илюше любовь к сказкам. Штольц – немец, учитель Ильи, строгий и требовательный человек.

Краткое содержание

Обломову снился чудный край, который «представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей». Казалось, все там сулило счастье, мир и спокойствие. Уголок тот состоял из нескольких деревушек, и среди местных крестьян царили «тишина и невозмутимое спокойствие», не нарушаемые никакими мирскими страстями. Дважды в год они ездили на ярмарку, и больше ни с кем не имели никаких связей. Крестьяне «слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы», а дальше следовал мрак, населенный чудовищами, великанами и «людьми о двух головах».

Именно в этот удивительный край и перенесся в своем сне Обломов. Две деревеньки – Сосновка и Вавиловка – «были наследственной отчиной рода Обломовых», и часто их называли Обломовкой. Илья Ильич проснулся ранним утром в своей детской постельке, ему было всего семь лет. Добрая няня тут же принялась его одевать, умывать и причесывать. Мать осыпала любимого сына поцелуями, после чего все отправились пить чай. За столом маленький Илюша был в центре внимания многочисленных родственников, каждый из которых старался приласкать мальчика и угостить его чем-то вкусненьким.

Затем любознательный, живой мальчик отправлялся на прогулку под строгим надзором няни. Женщине приходилось целый день бегать за резвым воспитанником, который так и норовил оказаться в самых «опасных» местах. Она любила Илюшу всем сердцем, и эта ежедневная суматоха не утомляла ее. Вдосталь набегавшись и напрыгавшись, Илюша принимался пристально наблюдать за окружающим его миром. Словно губка, впитывал он различные явления, которые глубоко западали в его душу, росли и зрели вместе с ним. Родители Илюши также не сидели без дела: старик Обломов, сидя у окна, контролировал каждый шаг челяди, а мать давала им бесконечные поручения. Ее «главною заботою была кухня и обед», подготовка к которому начиналась сразу после утреннего чая. В Обломовке большое внимание уделяли заботе о пище. Здесь выращивали самых жирных гусей и индюшат, пекли самые вкусные пироги, делали лучшие в округе соленья и варенья.

После обеда наступал «час всеобщего послеобеденного сна». Весь дом словно впадал в оцепенение, и этим неизменно пользовался Илюша. Он беспрепятственно взбирался на голубятню, исследовал сад, канаву, выбегал за ворота. После сна все домашние собирались к чаю, а затем занимались своими делами. С наступлением сумерек наступало время ужина, после которого дом погружался в сладостный, безмятежный сон.

Сон Обломова краткое содержание

Глава 9 «Сон Обломова» Гончарова является одним из ярких эпизодов романа «Обломов», написанного в 1859 году. Сон Обломова, состоящий из нескольких периодов жизни главного героя, помогает лучше раскрыть его характер, понять мотивы поступков.

Рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Сон Обломова» на нашем сайте, а после – пройти тест для проверки знаний. Пересказ отрывка будет полезен при подготовке к уроку литературы.

Главные герои

Илья Ильич Обломов – мужчина средних лет, дворянин, который во сне попадает в свое детство и отрочество.

Другие персонажи

Родители Ильи – добродушные, любящие родители, которые всячески оберегали сына от внешних проявлений жизни. Няня – старушка, которая на всю жизни привила Илюше любовь к сказкам. Штольц – немец, учитель Ильи, строгий и требовательный человек.

Краткое содержание

Обломову снился чудный край, который «представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей». Казалось, все там сулило счастье, мир и спокойствие. Уголок тот состоял из нескольких деревушек, и среди местных крестьян царили «тишина и невозмутимое спокойствие», не нарушаемые никакими мирскими страстями. Дважды в год они ездили на ярмарку, и больше ни с кем не имели никаких связей. Крестьяне «слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы», а дальше следовал мрак, населенный чудовищами, великанами и «людьми о двух головах».

Именно в этот удивительный край и перенесся в своем сне Обломов. Две деревеньки – Сосновка и Вавиловка – «были наследственной отчиной рода Обломовых», и часто их называли Обломовкой. Илья Ильич проснулся ранним утром в своей детской постельке, ему было всего семь лет. Добрая няня тут же принялась его одевать, умывать и причесывать. Мать осыпала любимого сына поцелуями, после чего все отправились пить чай. За столом маленький Илюша был в центре внимания многочисленных родственников, каждый из которых старался приласкать мальчика и угостить его чем-то вкусненьким.

Затем любознательный, живой мальчик отправлялся на прогулку под строгим надзором няни. Женщине приходилось целый день бегать за резвым воспитанником, который так и норовил оказаться в самых «опасных» местах. Она любила Илюшу всем сердцем, и эта ежедневная суматоха не утомляла ее. Вдосталь набегавшись и напрыгавшись, Илюша принимался пристально наблюдать за окружающим его миром. Словно губка, впитывал он различные явления, которые глубоко западали в его душу, росли и зрели вместе с ним. Родители Илюши также не сидели без дела: старик Обломов, сидя у окна, контролировал каждый шаг челяди, а мать давала им бесконечные поручения. Ее «главною заботою была кухня и обед», подготовка к которому начиналась сразу после утреннего чая. В Обломовке большое внимание уделяли заботе о пище. Здесь выращивали самых жирных гусей и индюшат, пекли самые вкусные пироги, делали лучшие в округе соленья и варенья.

После обеда наступал «час всеобщего послеобеденного сна». Весь дом словно впадал в оцепенение, и этим неизменно пользовался Илюша. Он беспрепятственно взбирался на голубятню, исследовал сад, канаву, выбегал за ворота. После сна все домашние собирались к чаю, а затем занимались своими делами. С наступлением сумерек наступало время ужина, после которого дом погружался в сладостный, безмятежный сон.

Затем Обломову приснилась иная пора. Зимними снежными вечерами, когда за окном бушевала метель, няня рассказывала ему изумительные сказки, которые на всю жизнь овладели его воображением. Уже будучи взрослым, Илья Ильич нередко грустил от того, «зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка». Далее Обломов «увидел себя мальчиком лет тринадцати или четырнадцати». Он учился в пансионе немца Штольца, который не только учил его грамоте, но и пытался перевоспитать изнеженного барчука. «Немец был человек дельный и строгий», и, возможно, у него Илюша набрался бы ума-разума, если бы родная Обломовка не находилась недалеко от пансиона. Мальчик перенимал неспешный образ жизни своих родителей, которые ни к чему не стремились, не ставили перед собой никаких целей. «Другой жизни и не хотели и не любили бы они». В воспитании сына они переживали лишь о том, «чтоб дитя было всегда весело и кушало много».

Отправляя Илюшу на неделю в пансион, мать снабжала его всевозможными яствами, и все потому, «что у немца не жирно кормят». При каждом удобном случае, будь то праздник, приезд гостей или плохая погода, она надолго оставляла сына дома.

Осознав, что приобрести чины, кресты и деньги можно «не иначе, как только путем ученья», любящие родители хотели «добыть как-нибудь аттестат, в котором бы сказано было, что Илюша прошел все науки и искусства». Так и рос Илья, будто цветок в теплице. Он стремился жадно познавать мир, резвиться, играть в снежки вместе с деревенскими мальчишками, но родители видели в этой славной живости характера лишь угрозу его здоровью, и тщательно кутали мальчика в теплые одеяла.

Цитаты из 9 главы сон обломова

«Обломов». «Сон Обломова». Глава 9. Краткое содержание с цитатами.
Край, в котором прошло детство Обломова, автор называет «чудным», «благословенным уголком земли».

В нём нет моря и гор. Но они и не нужны. «Дикое, грандиозное» море наводит грусть на человека. «Сам человек так мал, слаб, так незаметно исчезает в мелких подробностях широкой картины». Горы и пропасти тоже «грозны, страшны», держат человека в страхе за жизнь.

«Не таков мирный уголок, где вдруг очутился наш герой».

Небо там словно оберегает человека от невзгод, «как надёжная родительская кровля». Солнце светит жарко и ярко, даря любимому месту тёплые и ясные дни. А на отлогих холмах так приятно кататься и смотреть на заходящее солнце. Река бежит весело. Вокруг одни «улыбающиеся» пейзажи. Так и хочется спрятаться, закрыться в этом уголке и «жить никому неведомым счастьем».

Правильно и невозмутимо одно время года сменяет другое. Каждое встречается здесь с радостью. Ни морозы, ни грозы, ни дожди не страшны в этом краю. Нет в нём ни страшных бурь, ни разрушений, ни небесных знамений. «Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, составляющих этот уголок!» «Та же глубокая тишина и мир лежат и на полях».

Их обитатели жили далеко от других людей, соприкасались с ними редко – продавали хлеб на пристани да два раза в год ездили на ярмарку. О белом свете они знали мало. «Счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть, уверенные, что и все другие живут точно так же и что жить иначе — грех».

Сон Обломова

Анализ романа И.А. Гончарова «Обломов»

«Сон Обломова». Истоки одной личности и всей страны. К концу первой части Обломов готов изменить прежнюю жизнь. Героя вынуждают внешние обстоятельства (необходимость переезда, снижение доходности имения). Однако важнее оказываются внутренние побуждения. Но прежде чем мы увидим результаты усилий Ильи Ильича подняться с дивана, Гончаров вводит особо озаглавленную новеллу о детстве героя – «Сон Обломова». Автор стремится найти ответ на терзающий Обломова вопрос, почему «тяжелый камень брошен на тропе его существования», кто «украл принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища».

Литературные герои часто видят сны… Сон помогает нам понять характер персонажа, предсказать дальнейшую судьбу или раскрыть философские раздумья автора. Так и Обломов не просто дремлет. Сон рисует нам идеал героя. Но идеал не абстрактный: он когда-то был воплощен в родительском доме, в Обломовке. Поэтому сон есть в то же время воспоминание счастливого детства, оно видится сквозь призму взволнованного умиления (особенно образ покойной матушки). Однако и этот идеал, и это воспоминание более реальны для Обломова, чем настоящее. Заснув печальным сном, «тревожимый» жизненными заботами в чужом для него Петербурге, Илья Ильич проснулся семилетним мальчиком – «ему легко, весело». Герой Гончарова телесно присутствует в столице, но его душа здесь сворачивается, мертвеет. Духовно персонаж все еще живет в родной Обломовке.

В Обломовке, как и в Грачах, живут люди с патриархальным сознанием. «Норма жизни была готовой преподана им родителями, а те приняли ее, тоже готовую, от дедушки, а дедушка от прадедушки. Как что делалось при отцах и дедах, так делалось при отце Ильи Ильича, так, может быть, делается еще и теперь в Обломовке». Оттого-то всякое проявление личной воли и интересов, даже самое невинное, вроде письма, наполняет ужасом души обломовцев.

Сама природа, кажется, поддерживает их: «Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю», не водится там ядовитых гадов, саранча не залетает туда; нет ни львов рыкающих ни тигров ревущих…» Сравнительно мягкий климат делает излишним противостояние природе, готовность отразить ее атаки, (как бы мы сказали, «катаклизмы»). Природа помогает жить в Покое, «на авось»: «Как одна изба попала на обрыв оврага, так и висит там с незапамятных времен, стоя одной ногой в воздухе и подпираясь тремя жердями. Три-четыре поколения тихо и счастливо прожили в ней. Кажется, курице страшно было войти в нее, а там живет с женой Онисим Суслов, мужчина солидный, который не уставится во весь рост в своем жилище». Но может быть, у крестьянина Онисима просто нет денег, чтобы починить свое жилище? Автор вводит парный эпизод: то же самое происходит на барском дворе, где ветхая галерея «вдруг обрушилась и погребла под развалинами своими наседку с цыплятами…». «Все дались диву, что галерея обрушилась, а накануне дивились, как это она так долго держится!» И здесь проявляет себя эта психология «авося»: «Старик Обломов озаботится мыслью о поправке: призовет плотника», да тем и кончится.

К историческим истокам «обломовщины» Гончаров относит также сказки, былины, страшные рассказы о мертвецах, оборотнях и т.п. Писатель видит в русском фольклоре не просто «преданья старины глубокой». Это свидетельства определенного этапа развития человеческого общества: «Страшна и неверна была жизнь тогдашнего человека; опасно было ему выйти за порог дома: его того гляди запорет зверь, зарежет разбойник, отнимет у него все злой татарин, или пропадет человек без вести, без всяких следов». Перед человеком стояла первостепенная задача: выжить физически, пропитаться. Оттого в Обломовке царит культ Еды, идеал сытого, полненького дитяти – «стоит только взглянуть, каких розовых и увесистых купидонов носят и водят за собой тамошние матери». Первостепенную важность для людей приобретают не индивидуальные события (любовь, карьера), а те, которые способствуют продолжению Семьи – рождения, похороны, свадьбы. При этом имелось в виду не личное счастье новобрачных, а возможность через извечный ритуал подтвердить вечность Рода: «Они (обломовцы) с бьющимся от волнения сердцем ожидали обряда, церемонии, а потом, женив человека, забывали самого человека и его судьбу…»

Непонимание законов окружающего мира ведет к расцвету фантазии: «Ощупью жили бедные предки наши; не окрыляли и не сдерживали они своей воли, а потом наивно дивились или ужасались неудобству, злу и допрашивались причин у немых, неясных иероглифов природы». Запугивая самих себя действительными и мнимыми опасностями, люди воспринимали далекий мир как изначально враждебный, и всячески старались укрыться от него в своем Доме. Гончаров был уверен, что «обломовский» период прошли все страны мира. Признаки обломовской пугливой замкнутости писатель обнаружил на Японских островах. Но каким же образом Обломовка сохранила прежний уклад сквозь века и десятилетия? По-своему она тоже располагалась на далеких островах – «крестьяне возили хлеб на ближайшую пристань к Волге, которая была их Колхидой и Геркулесовыми Столпами и более никаких сношений ни с кем не имели». «Сон Обломова» рассказывает о непроглядной российской глуши. Всего два века назад поволжские, заволжские земли были последним форпостом цивилизации (почти как фронтира в Америке). Далее простирались уже пространства, населенные полудикими нецивилизованными племенами – казахами, киргизами.

К тому времени, когда Гончаров писал эти строки, Обломовка далеко еще не исчезла с карты России. Исчезала плоть, а дух оставался. Слишком уж правила бытия Обломовки приспособлены к укладу русской жизни, мировоззрению русского человека. Дружинин полагал, что «Сон Обломова» тысячью невидимых скреп связал его с сердцем каждого русского читателя». Старый мир был хранителем вечных ценностей, заботливо отделяя добро от зла. Здесь царствует любовь, здесь каждому обеспечены тепло и ласка. Кроме того, «обломовский» мир – неиссякаемый источник поэзии, из которого Гончаров щедро черпал краски на протяжении всего творческого пути. Писатель часто прибегает к сказочным сравнениям, противопоставлениям, формулам (чтобы войти в избу к Онисиму, необходимо попросить стать к лесу задом, а к нему передом; испуганный Илюша «ни жив ни мертв мчится» к нянюшке; когда галерея рухнула «начали упрекать друг друга в том, как это давно в голову не пришло: одному – напомнить, другому – велеть поправить, третьему – поправить»). Исследователь Ю. Лощиц назвал творческий метод писателя сказочным реализмом.

Какие сказочные персонажи упоминаются во сне обломова

Одним из выдающихся произведений литературы XIX столетие есть роман и. А. Гончарова «Обломов». Произведение появилось своеобразным зеркалом своей эпохи. «Обломов» стал для российского общества «книгой итогов». Именно поэтому Добролюбов поздравил произведение Гончарова. Роман вскрыша страшную силу традиции, показал такое существование, при которому «норма жизни была готовая и препредставленная… родителями, а те приняли ее, тоже готовые, от дедушки, а дедушка от прадеда…». Образование Гончарова убеждало читателей, которые для живого жизни имело одной преемственности – ей необходимое восстановление

Краткое содержание

Обломову снился чудный край, который « представлял ряд живописных этюдов, веселых, улыбающихся пейзажей ». Казалось, все там сулило счастье, мир и спокойствие. Уголок тот состоял из нескольких деревушек, и среди местных крестьян царили « тишина и невозмутимое спокойствие », не нарушаемые никакими мирскими страстями. Дважды в год они ездили на ярмарку, и больше ни с кем не имели никаких связей. Крестьяне « слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы », а дальше следовал мрак, населенный чудовищами, великанами и « людьми о двух головах ».

Именно в этот удивительный край и перенесся в своем сне Обломов. Две деревеньки – Сосновка и Вавиловка – « были наследственной отчиной рода Обломовых », и часто их называли Обломовкой. Илья Ильич проснулся ранним утром в своей детской постельке, ему было всего семь лет. Добрая няня тут же принялась его одевать, умывать и причесывать. Мать осыпала любимого сына поцелуями, после чего все отправились пить чай. За столом маленький Илюша был в центре внимания многочисленных родственников, каждый из которых старался приласкать мальчика и угостить его чем-то вкусненьким.

Затем любознательный, живой мальчик отправлялся на прогулку под строгим надзором няни. Женщине приходилось целый день бегать за резвым воспитанником, который так и норовил оказаться в самых «опасных» местах. Она любила Илюшу всем сердцем, и эта ежедневная суматоха не утомляла ее.

Вдосталь набегавшись и напрыгавшись, Илюша принимался пристально наблюдать за окружающим его миром. Словно губка, впитывал он различные явления, которые глубоко западали в его душу, росли и зрели вместе с ним.

Родители Илюши также не сидели без дела: старик Обломов, сидя у окна, контролировал каждый шаг челяди, а мать давала им бесконечные поручения. Ее « главною заботою была кухня и обед », подготовка к которому начиналась сразу после утреннего чая. В Обломовке большое внимание уделяли заботе о пище. Здесь выращивали самых жирных гусей и индюшат, пекли самые вкусные пироги, делали лучшие в округе соленья и варенья.

После обеда наступал « час всеобщего послеобеденного сна ». Весь дом словно впадал в оцепенение, и этим неизменно пользовался Илюша. Он беспрепятственно взбирался на голубятню, исследовал сад, канаву, выбегал за ворота. После сна все домашние собирались к чаю, а затем занимались своими делами. С наступлением сумерек наступало время ужина, после которого дом погружался в сладостный, безмятежный сон.

Далее Обломов « увидел себя мальчиком лет тринадцати или четырнадцати ». Он учился в пансионе немца Штольца, который не только учил его грамоте, но и пытался перевоспитать изнеженного барчука. « Немец был человек дельный и строгий », и, возможно, у него Илюша набрался бы ума-разума, если бы родная Обломовка не находилась недалеко от пансиона. Мальчик перенимал неспешный образ жизни своих родителей, которые ни к чему не стремились, не ставили перед собой никаких целей. « Другой жизни и не хотели и не любили бы они ». В воспитании сына они переживали лишь о том, « чтоб дитя было всегда весело и кушало много ».

Отправляя Илюшу на неделю в пансион, мать снабжала его всевозможными яствами, и все потому, « что у немца не жирно кормят ». При каждом удобном случае, будь то праздник, приезд гостей или плохая погода, она надолго оставляла сына дома.

Так и рос Илья, будто цветок в теплице. Он стремился жадно познавать мир, резвиться, играть в снежки вместе с деревенскими мальчишками, но родители видели в этой славной живости характера лишь угрозу его здоровью, и тщательно кутали мальчика в теплые одеяла.

Краткое содержание с цитатами.

Край, в котором прошло детство Обломова, автор называет «чудным», «благословенным уголком земли».
В нём нет моря и гор. Но они и не нужны. «Дикое, грандиозное» море наводит грусть на человека. «Сам человек так мал, слаб, так незаметно исчезает в мелких подробностях широкой картины». Горы и пропасти тоже «грозны, страшны», держат человека в страхе за жизнь.

«Не таков мирный уголок, где вдруг очутился наш герой».

Небо там словно оберегает человека от невзгод, «как надёжная родительская кровля». Солнце светит жарко и ярко, даря любимому месту тёплые и ясные дни. А на отлогих холмах так приятно кататься и смотреть на заходящее солнце. Река бежит весело. Вокруг одни «улыбающиеся» пейзажи. Так и хочется спрятаться, закрыться в этом уголке и «жить никому неведомым счастьем».

Правильно и невозмутимо одно время года сменяет другое. Каждое встречается здесь с радостью. Ни морозы, ни грозы, ни дожди не страшны в этом краю. Нет в нём ни страшных бурь, ни разрушений, ни небесных знамений. «Как все тихо, все сонно в трех-четырех деревеньках, составляющих этот уголок!» «Та же глубокая тишина и мир лежат и на полях».

Их обитатели жили далеко от других людей, соприкасались с ними редко – продавали хлеб на пристани да два раза в год ездили на ярмарку. О белом свете они знали мало. «Счастливые люди жили, думая, что иначе и не должно и не может быть, уверенные, что и все другие живут точно так же и что жить иначе — грех».

«Сосновка и Вавиловка были наследственной отчиной рода Обломовых и оттого известны были под общим именем Обломовки».

Илье Ильичу 7 лет.

Он проснулся, ему легко и весело. «Какой он хорошенький, красненький, полный!» Няня натягивает ему чулочки, умывает, причёсывает. Мать осыпает его поцелуями, интересуется, не болит ли что, хорошо ли спал. Потом читают молитву, идут к отцу, пьют чай. Там же живут престарелая тётка, три пожилые родственницы отца, старушки, старички. Все они начинают осыпать Илюшу ласками, поцелуями. «…начиналось кормление его булочками, сухариками, сливочками.» Потом его отпускают гулять, но строго наказывают няне не оставлять одного.

Трудно переоценить значение фольклорных образов и мотивов для Гончарова, постоянно размышлявшего о национальном русском характере, его достоинствах и недостатках. Впитывая художественный опыт мировой классики, разрабатывая «мировые» вопросы жизни человека и человечества, писатель исходной точкой своих размышлений всегда делает национальную жизнь в ее устойчивых моментах. Он как бы «накладывает» свои культурные и цивилизационные разработки на «плато» русского национального характера, русской жизни. Для него чрезвычайно важны — не как фоновый, но как объясняющий фактор — и сказочный Емеля, и былинный Илья Муромец. В конечном счете воздействие национального фольклора на личность и творчество писателя не поддается точной оценке и учету — и все равно окажется (несмотря на сравнительно небольшое количество прямых следов влияния и «реминисценций») гораздо более важным, чем какое-либо другое «влияние». Недаром Ф. М. Достоевский сказал: «Вспомните Обломова, вспомните «Дворянское гнездо» Тургенева. Тут, конечно, не народ, но все, что в этих типах Гончарова и Тургенева вековечного и прекрасного, — все это от того, что они в них соприкоснулись с народом; это соприкосновение с народом придало им необычайные силы. Они заимствовали у него его простодушие, чистоту, кротость, широкость ума и незлобие, в противоположность всему изломанному, фальшивому, наносному и рабски заимствованному». [1]

Аксиоматично, что тяготение писателя к фольклорным образам, мотивам и пр. говорит не только о его вниманиии к национальным корням, но и о его попытке представить в своем творчестве определенную версию национального характера. Илья Ильич Обломов, несомненно, национальный персонаж. Смеем утверждать — самый национальный из великих литературных героев русской литературы XIX века. Ни Евгений Онегин, ни любимый Гончаровым Чацкий, ни Печорин, ни Пьер Безухов не идут в сравнение с Ильей Обломовым в этом смысле. И это сразу, кстати сказать, заставляет отказаться от примитивных трактовок образа Обломова, которыми грешили Аполлон Григорьев, Р. В. Иванов-Разумник и др.

Весьма характерно письмо И. С. Аксакова к М. Ф. Де Пуле от 6 июля 1859 года: «Вы называете Обломова поэтической превосходной натурой, «поэтом — народным» [2]. Разве дворянским? Вы не объясняете нигде, что именно поэтического в этой натуре? Что общего между Обломовым и народными песнями, напр, «Вниз по матушке, по Волге»? Звучит ли этот бодрый мотив в натуре Обломова? Нисколько. Он возрос не на народной, а на искаженной дворянской почве… Он чует что-то…» [3] Славянофил И. С. Аксаков ограничивает мироощущение народа одним только «бодрым мотивом». Однако при всем своем отрицательном отношении к фольклоризму Гончарова, по его мнению, фольклоризму неорганичному, ущербному, — все же вынужден был признать, что Гончаров «чует что-то». А. Ф. Кони правильно обозначил национальный акцент в творчестве автора «Обломова»: «Гончаров стремился изобразить национальную природу русского человека, народные его свойства независимо от того или иного общественного положения». [4]

Считалось, что Гончаров не знает русских пословиц и поговорок. Однако произведения, статьи, письма Гончарова показывают как раз обратное. «Кто старое помянет, тому глаз вон», «Кто на море не бывал, тот Богу не маливался», «Не в пору гость хуже татарина», «На грех мастера нет», «Велика Федора, да дура», «Если б не бы, да не но, были бы мы богаты давно», «На воре шапка горит», «Всем сестрам по серьгам», «Рад бы в рай, да грехи не пускают» (письма к Е. В. Толстой. Pour и contre), «Ни Богу свеча, ни черту кочерга» (письмо к Е. В. Толстой от 3 ноября 1855 года) — вот лишь некоторые из пословиц и поговорок, цитируемых Гончаровым.

К сожалению, научная биография Гончарова пока еще не написана, причем особенно темным периодом для исследователей является детство Гончарова. В частности, мы почти ничего не знаем о том, как шло соприкосновение будущего писателя с устным народным творчеством в этот чрезвычайно важный период его жизни. Ведь именно в детстве писатели, как правило, органично усваивают «золотой запас» народного творчества. В автобиографиях писатель никак не акцентирует знакомство с фольклором, но все-таки отмечает в одной из них, что находил «в лакейской дома у себя сказки о Еруслане Лазаревиче, Бове Королевиче и другие, читал и их» (VIII. 221). [5] Сказки эти были чрезвычайно популярны в то время. Брат Ф. М. Достоевского А. М. Достоевский вспоминал: «В наше время, т. е. во время нашего детства, были очень распространены так называемые лубочные издания сказок: про «Бову королевича», «Еруслана Лазаревича» и т. п. Это были тетради в четвертушку, на серой бумаге, напечатанные лубочным способом или славянскими, или русскими буквами, с лубочными картинками вверху каждой страницы. Таковые тетрадки и у нас дома не переводились». [6] Очевидно, с этими изданиями имел дело и мальчик Гончаров. Между прочим, сказка о Еруслане Лазаревиче эхом отзовется в романе «Обломов»: «Он любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит» (Ч. 1, гл. VI).

Ясно, что лакейская никогда не была для писателя единственным или, тем более, главным источником познания народного творчества. Несомненно, главную роль в этом сыграла его няня. О ней романист упомянул в воспоминаниях «На родине», а также в письмах к родным. Звали ее Аннушкой, Анной Михайловной. Она оказала на маленького Ваню Гончарова огромное влияние, о чем, к сожалению, совершенно умалчивает академическая наука. Именно она открыла для будущего писателя сокровищницу русского фольклора. На всю жизнь Гончаров сохранил к няне сердечную любовь. Это глубокое благодарное чувство к Анне Михайловне отмечают мемуаристы. Так, племянник писателя М. В. Кирмалов пишет: «Иван Александрович нежно любил свою няню Аннушку. Я хорошо помню эту старушку, нянчившую и меня и жившую в то время на покое у бабушки моей Александры Александровны в Хухореве. В ее слабом, иссохшем теле жила кристально чистая душа ребенка, полная до краев любовью к детям и ко всем домашним…». [7] Перед нами вполне классический со времен Арины Родионовны образ своеобразной «литературной няни»: чем-то оказалась она слишком дорога писателю, помнившему ее до конца своей жизни. И это «что-то», думается, верно обозначено в воспоминаниях Г. Н. Потанина: «волшебные сказки»! В отличие от Пушкина, автор «Обломова» не посвящал своей няне отдельных литературных произведений, но заслуживает внимания образ няни, например, в «Сне Обломова». Здесь явно чувствуются личные впечатления автора. Няня дает маленькому Илюше сказочное, мифологическое объяснение мира, которым довольствуется сама. При этом она развивает в ребенке воображение и поэтическое мировосприятие:

— Отчего это, няня, тут темно, а там светло, а ужо будет и там светло? — спрашивал ребенок.

— Оттого, батюшка, что солнце идет навстречу месяцу и не видит его, так и хмурится; а ужо, как завидит издали, так и просветлеет.

Можно не сомневаться, что эти перлы народного воображения и поэзии Гончаров узнал от своей няни, Аннушки. В романе он как бы вспоминает, как он «в бесконечный зимний вечер робко жмется к няне, а она нашептывает ему о какой-то неведомой стороне, где нет ни ночей, ни холода». В «Сне Обломова» указан репертуар, видимо, близкий репертуару реальной няни Гончарова: «Она повествует ему… об удали Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича, о Полкане-богатыре, о Колечище прохожем». Здесь же сказка о Жар-птице, Емеле-дураке, Медведе на деревянной ноге. Въяве видим мы и манеру Анны Михайловны рассказывать чудные народные сказки: «Рассказ лился за рассказом. Няня повествовала с пылом, живописно, с увлечением, местами вдохновенно, потому что сама вполовину верила рассказам. Глаза старухи искрились огнем: голова дрожала от волнения; голос возвышался до непривычных нот». Свое восприятие этих рассказов Гончаров также описывает: «Ребенок, объятый неведомым ужасом, жался к ней со слезами на глазах… ребенок не выдерживал: он с трепетом и визгом бросался на руки к няне; у него брызжут слезы испуга, и вместе хохочет он от радости, что он не в когтях у зверя, а на лежанке, подле няни».

Ясно, что Гончаров среди волшебных сказок (как типичный образец) особенно выделяет сказку «о нашем золотом руне — Жар-птице» (IV. 123). Маленький Илюша Обломов слушал «о преградах и тайниках волшебного замка» (IV. 123).

В творческом сознании писателя сказка присутствует постоянно и проявляется порою очень неожиданно. Как ассоциативный фон она ясно ощущается в описании кругосветного путешествия в книге «Фрегат «Паллада»». Так, при посещении Японии Гончаров восклицает: «9-го августа, при той же ясной, но, к сожалению, чересчур жаркой погоде, завидели мы тридесятое государство… Вот этот запертой ларец, с потерянным ключом…» (Ч. 2, гл. I). Или: «Мне не верилось, что всё это делается наяву. В иную минуту казалось, что я ребенок, что няня рассказала мне чудную сказку о неслыханных людях, а я заснул у ней на руках и вижу всё это во сне. Да где же это я в самом деле?» (Ч. 2, гл. III). Гончаров может вспомнить сказку и в дружеском письме: «… Я духом не смутился, а только, обращаясь мысленно к автору, вспомнил одно место из древних сказок: «дурень ты, дурень, неразумный ты бабин, то же бы слово, да не так бы молвил»…» [8]

Еще Н. Д. Ахшарумов, несколько сузивший образ Ильи Обломова параллелью с Емелей-дурачком, призывал читателей вглядеться попристальнее в Обломова: «… и вы увидите, что он недалеко ушел от Емели-дурачка… Обломов больше развит, и потому идеал его гораздо сложнее; но если внимательно сверить его с идеалом Емели, то едва ли окажется какое-нибудь существенное различие». [9] Разговор о бессильном богатырстве Ильи Обломова окрашен в романе в сказочные тона. То же касается и Тарантьева: «В петербургской службе ему нечего было делать с своею латынью и с тонкой теорией вершить по своему произволу правые и неправые дела; а между тем он носил и сознавал в себе дремлющую силу, запертую в нем враждебными обстоятельствами навсегда, без надежды на проявление, как бывали запираемы, по сказкам, в тесных заколдованных стенах духи зла, лишенные силы вредить» (Ч. 1, гл. III).

Сам Гончаров, судя по «Сну Обломова», в детстве выслушал от няни Анны Михайловны немало волшебных сказок. Впрочем, упомянул здесь писатель всего несколько: сказку «о Емеле-дурачке» («Емеля-дурак», «По щучьему велению»), сказку «о Жар-птице» («Сказка об Иване-царевиче, жар-птице и о сером волке»), сказку «о медведе с деревянной ногой» («Медведь»). Последнюю сказку о медведе Гончаров подробно цитирует, приводя из нее слова медведя, отправившегося на поиски своей ноги: «Скрипи, скрипи, нога липовая; я по селам шел, по деревне шел, все бабы спят, одна баба не спит, на моей шкуре сидит, мое мясо варит, мою шерстку прядет». Судя по этой цитате, романист не пользовался сборником сказок Афанасьева, а скорее всего просто хорошо помнил сказки своего детства, приводя какой-то поволжский вариант текста сказки о медведе на липовой ноге.

Тема волшебной сказки входит в роман «Обломов» еще в первой части. «Сон Обломова» буквально пропитан атмосферой русской волшебной сказки. Стоит только вспомнить избушку «на курьих ножках» [10] Онисима Суслова: «Не всякий и сумеет войти в избу к Онисиму; разве только что посетитель упросит ее стать к лесу задом, а к нему передом«. Вспоминается сказка и тогда, когда автор начинает характеризовать своего героя и главную его черту — мечтательность (гл. VI): «Он любит вообразить себя иногда каким-нибудь непобедимым полководцем, перед которым не только Наполеон, но и Еруслан Лазаревич ничего не значит…» Судя по всему, именно из сказки о Бове-королевиче попадает в «Сон Обломова» столь важное для всей концепции романа, и в особенности для женских центральных его образов, имя Милитрисы Кирбитьевны. Правда, ни в сказке о Еруслане Лазаревиче, где действует дочь Кербита Кербитовича, ни в «Бове-королевиче», где героиня прямо названа Милитрицей Кирбитьевной [11], этот женский персонаж вовсе не похож на ту сказочную волшебницу (своего рода волшебную щуку), которая призвана дать герою покой, негу и ласку (что в романе достается на долю Агафьи Матвеевны): в первом случае перед нами мать Еруслана Лазаревича [12], во втором — мать, обрекшая на смерть отца, неверная жена и т. п. Не совсем подходит для сопоставления и вариант сказки о Кащее Бессмертном из сборника Афанасьева (Т. 1. № 158), где упоминается Василиса Кирбитьевна: «Когда царевич был мал, то мамки и няньки его прибаюкивали: «Баю-баю, Иван-царевич! Вырастешь большой, найдешь себе невесту: за тридевять земель, в тридесятом царстве сидит в башне Василиса Кирбитьевна — из косточки в косточку мозжечок переливается»…». Скорее всего, и здесь следует говорить о каком-то поволжском варианте сказки, поведанной все той же Анной Михайловной.

Волшебная сказка для автора «Обломова» — несомненно, символ. Феномен волшебной сказки — это, по Гончарову, феномен русского национального сознания. Это сознание принципиально мифилогизированное, в котором, как известно, «нерасчлененность материального и идеального являет себя в мифологической теме жизни- сна. Сон (идеальное) поясняет и направляет жизнь (материальное). Жизнь — продолжение и расшифровка сна». Сон-жизнь Ильи Обломова в своих фундаментальных характеристиках предопределен именно мифологизированным сознанием, вынесенным из нежного детства. В Обломовке «терялся слабый человек, с ужасом озираясь в жизни, и искал в воображении ключа к таинствам окружающей его и своей собственной природы» (Ч.1, гл. IХ). Населив воображение утопическим мечтами «о той волшебной стороне, где нет зла, хлопот, печалей, где… хорошо кормят и одевают даром» — (Ч.1, гл. IХ) и суевериями («странными призраками»), человек подпадает под абсолютную власть сказки. Жизнь и сон смешиваются в нечто единое: «Сказка у него смешалась с жизнью, и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка» (Ч.1, гл. IХ).

Впрочем, волшебная сказка и ее главный герой инстинктивно оцениваются Гончаровым неоднозначно: как с негативной, так и с позитивной стороны. Негативная оценка ясно сформулирована — и вся на виду: сказка о Емеле-дурачке, например, названа прямо «злой и коварной сатирой на наших прадедов, а может быть, еще и на нас самих». Романист дает уничтожающую характеристику и интерпретацию волшебной сказки: «Там есть и добрая волшебница, являющаяся у нас иногда в виде щуки, которая изберет себе какого-нибудь лентяя, которого все обижают, да и осыпает его, ни с того, ни с сего, разным добром, а он знай кушает себе да наряжается в готовое платье, а потом женится на какой-нибудь красавице Милитрисе Кербитьевне» (Ч.1, гл. IХ). Однако если принять проводимую самим автором параллель между Ильей Обломовым и Иванушкой-дурачком, то не все будет столь одназначно. Обломов не только лентяй (как и Иван-дурак), но и «золотое сердце». Гончаров в 1-й части романа слишком прямо и категорично судит «обломовщину», забывая об Обломове. Эта часть слишком «социальна», — недаром писатель не советовал Л. Н. Толстому читать ее: «Не читайте первой части «Обломова», а если удосужитесь, то почитайте вторую часть и третью: они писаны после, а та в 1849 году и не годится» (VIII. 303).

Почти все, писавшие об отношении Гончарова к волшебной сказке, отмечали лежавшее на поверхности негативное отношение к ней как к источнику «обломовщины». Позитивная же сторона дела не столь явна, — и ускользала от взоров исследователей. Если «сон» погубил Илью Обломова, то он же является источником и лучших качеств его души, о чем почти прямо, но по другому поводу сказал еще Ф. М. Достоевский. [13] В образе Ильи Обломова явно проглядывают черты, характерные для героя не только русской сказки, героя «обиженного, обездоленного, гонимого и униженного представителя семьи, рода, селения» [14]. Как и Иван-дурак, Илья Обломов все делает «не так», он не может, как другие, устроиться в жизни, приспособиться к ней, а если и устраивается, то лишь чудом, по принципу: «Бог дурака поваля кормит», «дуракам везет». Но обязательное условие такого везения в русской сказке — незлобливость или прямая доброта героя, — что и подчеркнуто в образе Обломова. Иван-дурак в сказке часто чудесным образом превращается в Ивана-царевича. В Илье Обломове мелькают черты и того, и другого, ибо свою чудесную «награду» Илья Ильич тоже получает в романе (спокойная, сну подобная, жизнь с Агафьей Матвеевной — Милитрисой Кирбитьевной). В этом смысле имена Еруслана Лазаревича и Бовы Королевича упомянуты в романе не даром: на Выборгской стороне герой находит совершенно случайно, без каких-либо усилий жизнь покойно-сказочную, волшебную, тихую, без перемен, жизнь Ивана-царевича, которая в сказке не изображается, а лишь достигается в финале: «И стали они жить-поживать»… Вот это «жить-поживать» и изображает в своем романе Гончаров, разоблачая сказку, но и утверждая исключительность нравственной чистоты героя.

Сам роман многое позаимствовал у поэтики сказки. Как и в волшебной сказке, в романе показаны повторяющиеся циклы жизни героев. Время, изображаемое в романе, не просто охватывает несколько исторических периодов (в отличие от романа о лишних людях, где временной диапазон значительно уже и принципиально историчен) — оно фольклорно, устойчиво, незыблемо. Все изменения событий, пространства, героев происходят как бы внутри устойчивых родовых признаков, циклично: Обломовка — Выборгская сторона, Илья Иванович — Илья Ильич, Милитриса Кирбитьевна, няня и матушка (женщина-хранительница) — Агафья Матвеевна. Из сказочного времени выпадают лишь такие герои, как Штольц и, впоследствии, Ольга. Это люди линейного времени и несказочного пространства, они вполне историчны, с их образами ассоциируются конкретные исторические события, реалии и проблемы: реформы, постройка железных дорог, устройство концессий, проблема эмансипации женщин и пр. Остальные герои живут в том времени, которое в сказке обозначается формулой: «Жили-были…». Подобно тому, как в волшебной сказке герой нарушает запрет — и теряет свою невесту, Илья Обломов не выполняет указаний своей невесты Ольги Ильинской — и утрачивает ее. В романе Гончарова разоблачение сказки, демифологизация сочетаются с явным тяготением к нравственному ядру русской волшебной сказки, с ее поэтизацией «дурака», не обычного, заурядного ленивца, но с «золотым сердцем».

Е. Трубецкой в свое время писал: неведение, «неделание» сказочного героя есть не только отрицательные свойства его характера, но прежде всего — особая установка, включающая в себя недоверие к обыденным, традиционным представлениям о правде и смысле жизни: «В отрицательных свойствах сказочного героя, в его немощи, неведении… обнаруживается некоторое отрицательное определение искомого им «нового царства». Оно есть запредельная человеку сила и мудрость… С мыслию об «ином царстве» связывается мечта о полном преображении законов естества, о… совершенном одухотворении мира». [15]

Емеля-дурак, а вместе с ним и Обломов делают установку не на здравый смысл, не на «земное» разрешение проблем жизни, а на «запредельное», на «Божий промысел». И в этом главную роль играет то обстоятельство, что сказочный дурак живет не умом, а сердцем. Им-то, сердцем и постигается запредельное, внелогичное, неземное. Кто из умных братьев Емели поверил бы обещаниям щуки и отпустил ее?

Известно, что «мудрость в сказке олицетворяется преимущественно двумя женскими типами — вещей старухой и вещей невестой». [16] В романе Гончарова есть своя «вещая старуха», ориентирующая героя на мудрость сердца, а не ума. Это нянюшка, передающая Илюше недосягаемый, утопический идеал счастья: «Взрослый Илья Ильич хотя после и узнает, что нет медовых и молочных рек, нет добрых волшебниц, хотя и шутит он с улыбкой над сказаниями няни, но улыбка эта не искренняя, она сопровождается тайным вздохом: сказка у него смешалась с жизнью и он бессознательно грустит подчас, зачем сказка не жизнь, а жизнь не сказка».

Есть у Обломова и «вещая невеста». Это Агафья Матвеевна Пшеницына (Милитриса Кирбитьевна). «Мудрая жена» (вспомним, например, царевну-лягушку) в сказке руководит всей жизнью героя, как бы ограждает его жизнь от «земной логики». У Агафьи Матвеевны то же бескорыстие (т. е., по сказке — «дурь»), что и у Обломова (история с жемчугами). Встретились дурак и дурочка. Ольга же для Обломова слишком умна, но при этом не мудра. Ее духовность раздваивается. Огражденность от мира земных забот сказочного героя в «Обломове» выражается в том, что «Илья Ильич жил как будто в золотой рамке жизни» (Ч. 4, гл. IХ).

Е. Трубецкой пишет, что в русской сказке «в числе искателей «иного царства» есть люди низшего, высшего и среднего духовного уровня». [17] Низший уровень — «мечта о богатстве», которое «само собою валится в рот человеку без всяких с его стороны усилий». Высший — «уровень несогласия с установившимися законами здравого смысла». С этой точки зрения, Обломов представляет оба уровня. Там, где он ищет «покой-праздник», он изображается автором почти сатирически («Нянька с добродушием повествовала сказку о Емеле-дурачке, эту злую и коварную сатиру на… нас самих»). С другой стороны, в его «неделании» заключен запрос искания «иного царства», живущего вековечными законами «сердца». Это, по Трубецкому, «средний» уровень духовности. Но Обломов не дорастает до «высшего» уровня, как герой сказки, жертвующий птице части своего тела ради того, чтобы она вынесла его к свету. Обломов не способен на жертву, как и другие герои романа. Не потому ли в «Обломове» звучит ностальгическая нота о прожитой «не своей» жизни?

Таким образом, в «Обломове» мы сталкиваемся с оригинальным, ранее не известным видом романа, который не подходит под привычные определения («социальный», «исторический», «психологический» и пр.). Это «роман-сказка», в котором доминирует хронотоп волшебной сказки и действуют герои сказочного типа,- в них важны не столько индивидуальные особенности, сколько родовые черты. Вглядываясь в своего героя, Гончаров писал о русском человеке и русском национальном характере как таковом, — во всей его драматической неоднозначности. Романист прекрасно видит борьбу в русской душе мечты о «даровом богатстве» и мечты о высшей духовности, не досягаемой в земном пределе.

Многомощные фольклорные слои пронизывают романное сознание Гончарова не только в «Обломове». В «Обрыве» опора на фольклор, конечно, не столь очевидно выражена, как во втором романе, но не менее ощутима. Достаточно сказать, что центральная сюжетная линия, связанная с именами Веры, Марка Волохова, Тушина, Райского, играет фольклорными обертонами совершенно открыто и даже акцентированно. Совершенно очевидно, что образ Веры спроецирован в том числе и на славянский миф о русалке. [18] Образ русалки нередко встречается в произведениях русской и мировой классики, прежде всего в произведениях европейских романтиков. В русской литературе это и «Ундина» В. А. Жуковского, и «Яныш-королевич» А. С. Пушкина из цикла «Песни западных славян», «Майская ночь или утопленница» Н. В. Гоголя, «Русалка» М. Ю. Лермонтова, стихотворения «Русалка» и «Наяда» Д. П. Ознобишина [19]. У русалки есть набор признаков, в том числе тех, что важны для автора «Обрыва»: притягивающая красота, ночная активность, таинственность. Если Марфенька дана в солнечном свете, то Вера — в лунном. Если Марфенька вся понятна с первого взгляда, то в Вере мерцает какая-то тайна, которую не сразу разгадал Райский. Вера в «Обрыве», «пропадая куда-то на глазах у всех, в виду, из дома, из сада, потом появляется, будто со дна Волги, вынырнувшей русалкой, с светлыми, прозрачными глазами, с печатью непроницаемости и обмана на лице, с ложью на языке, чуть не в венке из водяных порослей на голове, как настоящая русалка!» (Ч. 3, гл. Х). [20]

Весь сюжет духовного соблазнения Веры Марком Волоховым напоминает мотивы волшебной сказки о похищении Царевны-девицы злым колдуном. Есть и добрый молодец — Тушин. Овраг (обрыв) предстает как место обитания злого волшебника. В XIII главе 3-й части романа между Верой и Тушиным состоялся такой разговор: » — Когда у вас загремит гроза, Вера Васильевна, — спасайтесь за Волгу, в лес: там живет медведь, который вам послужит… как в сказках сказывают. [21]
— Хорошо, буду помнить! — смеясь, отвечала Вера, — и когда меня, как в сказке, будет уносить какой-нибудь колдун — я сейчас за вами!»

Лишь в первом своем романе (и в раннем творчестве вообще) Гончаров упускает шанс использования столь богатых возможностей фольклора. «Обыкновенная история» скорее построена на основе евангельской притчи о блудном сыне. Но уже в 1840-е годы, сразу после «Обыкновенной истории» пишется «Сон Обломова», в котором Гончаров как бы «подключается» к мощным слоям народного фольклорного мышления, обогащая евангельскую основу своих романов (неизменную во всей трилогии) и вводя еще один важный «вектор измерения». Дело в том, что «Обыкновенная история» — роман сравнительно «космополитичный». Как только Гончаров начинает осмысливать национальную жизнь в ее глубине (а это не только «Обломов», но и «Фрегат «Паллада»» и «Обрыв»), на уровне особенностей национального характера, он с неизбежностью обращается к тем жанрам, в которых наиболее рельефно выразились черты этого характера (волшебная сказка и былина). В результате меняется сам жанровый код гончаровского романа в «Обломове». Былинные черты характера главного героя даны в противопоставлении со «сказочными» его чертами. Отношения героев, развитие характера в «Обломове» во многом строются по сюжетной канве волшебной сказки. В итоге роман приобретает новые жанровые признаки, в нем господствует атмосфера волшебной сказки. Роман «Обрыв» в этом смысле строится несколько иначе, в нем заложены структурные элементы сказки о злом волшебнике и красавице. Марк Волохов очаровывает Веру, одурманивает ее — точно так же, как нигилизм, это новое учение, пришедшее в Россию с Запада, одурманивало русскую молодежь 1860-х гг. Роман полон «чудовищ». Кроме злого волшебника Марка, там в Марфинькином сне мы встречаемся с гоголевским Вием, с языческими богами (Геркулес и пр.). Вера сравнивается с хищной птицей, страсть, ее гложущая, с тигром. Такой набор не случаен. Все это «лики» страшного чудовища, или злого вошебника, пытающегося отобрать душу у красавицы Веры. Благодаря фольклорному фону, роман «Обрыв» наполняется фольклорным же временем: современная история, с ее злободневными вопросами, сочленяется в романе с внеисторичной, метафизически осмысленной судьбой России, в основе которой — национальный характер русского человека, отраженный различными гранями в образах бабушки Татьяны Марковны, Райского, Марка Волохова, Веры, Марфиньки, «доброго медведя» Тушина. Наряду с героями «обломовского» типа, связанного с волшебной сказкой (Райский и Волохов), в романе есть герои, показывающие, сколь большую роль сыграло в становлении национальных основ жизни Православие (Бабушка, Вера, Марфинька). Роман ставит вопрос об исторической судьбе России — в зависимости от судьбы православной веры. У Гоголя Вий вошел в церковь, у Гончарова в «Обрыве» — злой волшебник Волохов посягает на всю Россию, на ее Веру.

Богатства русского фольклора достались Гончарову «даром» — и мощно питали его творчество на протяжении всей его жизни. Ведь одним из главных объектов его писательского интереса является русский национальный характер. Недаром однажды романист заметил: «Я терпеть не могу видеть себя переведенным: я пишу для русских…» (VIII. 388).
Владимир Иванович Мельник, доктор филологических наук

Работа выполнена при поддержке РГНФ. Грант 08-04-00079а «И.А.Гончаров и мировой литературный процесс».

Примечания:

1 — Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В 30-ти томах. Л., 1981. Т. 22. С. 44.
2 — Очевидная ориентация на точку зрения А. В. Дружинина.
3 — И. А. Гончаров в неизданных письмах, дневниках и воспоминаниях современников (Публикация Н. Г. Розенблюма) // Русская литература. СПб., 1969. N 1. С. 165-166.
4 — И. А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969. С. 240.
5 — Сказку о Еруслане Лазаревиче (полное название: «Сказка полная о славном и сильном витязе Еруслане Лазаревиче, о его храбрости и невообразимой красоте царевны Анастасии Вахрамеевны»), по указанию Д. А. Ровинского, была издана в 1810-1820-х гг. и выдержала до 1839 года четыре издания» (Ровинский Д. А. Русские народные картинки. СПб., 1900. Т. 1. Стб. 203-204). Полная редакция сказки о Бове королевиче была издана в 1790 или 1791 гг. и многократно переиздавалась в первой трети XIX века (Кузьмина В.Д. Рыцарский роман на Руси. Бова, Петр Златых Ключей. М., 1964. С. 65-66).
6 — Достоевский А.М. Воспоминания. Л., 1930. С. 51.
7 — И. А. Гончаров в воспоминаниях современников. Л., 1969. С. 40-41.
8 — М. М. Стасюлевич и его современники в их переписке. СПб., 1912. Т. 4. С. 139.
9 — Роман И. А. Гончарова «Обломов» в русской критике. Л., 1991. С. 147.
10 — Недаром автор говорит, что в избу Онисима Суслова «курице страшно войти».
11 — Там же. С. 516-524.
12 — Телегин С. М. «Слышать» умолкнувший звук божественной эллинской речи…» // Русский язык и литература в средних учебных заведениях УССР. 1991. N8. С. 59.
13 — Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. В 30-ти томах. Т. 22. Л., 1981. С. 44.
14 — Мифы народов мира. Изд. 2-е. М., 1988. С. 422.
15 — Трубецкой Е. «Иное царство» и его искатели в русской народной сказке // Литературная учеба. М., 1990. Кн. 2. С. 113.
16 — Там же.
17 — Там же. С. 102.
18 — Хотя, возможно, для Гончарова важнее была литературная традиция (это надо еще выяснять), ведь как пишет Э. В. Померанцева, образ русалки «корнями своими к древним верованиям, однако укреплен и уточнен в представлениях человека не мифологическими рассказами, а профессиональным искусством — живописью и литературою. С течением времени сложный фольклорный образ блекнет, стирается, верование уходит из народного быта. Литературый же образ русалки, чеканный и выразительный, живет как явление искусства и способствует жизни образа» (Померанцева Э. В. Мифологические персонажи в русском фольклоре. М., 1975. С. 91).
19 — См.: Иванова Т. Ф. Образ русалки в творчестве Д. П. Ознобишина // Русское литературоведение на современном этапе. Материалы VI Международной конференции. Т. 1. М., 2007. С. 72 — 75.
20 — См.: Жужанна Зельдхейи-Деак. К проблеме реминисценций в лейтмотивах романа И. А. Гончарова «Обрыв» // И. А. Гончаров. Материалы международной конференции, посвященной 180-летию со дня рождения И. А. Гончарова. Ульяновск, 1994.

21 — Подобный мотив встречается в сказке о Кащее бессмертном (Афанасьев, № 157): «Бежит медведь: «Ах, Мишка косолапый! Я тебя убью да сырком съем» — «Не ешь, Иван-царевич! В нужное время я тебе пригожусь! «