Превращение сына в девочку рассказы

Читать историю Лейлы

Дарье 30 лет. Она замужем, воспитывает пятилетнюю дочь. До ухода в декрет Даша пять лет пела в православном храме. Она ездит на лошади, любит нестрашные семейные фильмы, изучает французский и сочиняет сказки для своей маленькой дочери.

С пяти до 13 лет Даша подвергалась насилию со стороны родного брата. Она рассказывает свою историю голосом второй раз в жизни. С психотерапевтом Даша свою травму пока не проработала, и говорить ей непросто.

  Дарья Сингурян

Дарья Сингурян, smm-специалист из Кургана

Vkontakte

Instagram

— О своей истории я впервые написала во Vkontakte. Там у меня достаточно подписчиков и какой-то резонанс был.

Когда меня впервые попытался изнасиловать собственный родной брат, мне было пять лет. Столько же сейчас моей дочке. Тогда же закончилось мое детство. Моим насильником был старший брат. Ему удавалось насиловать меня долгих 9 лет, и никто ничего не заметил.

Я знаю, что такое жить двумя жизнями параллельно. Знаю, как это — не чувствовать тело, когда тебя насилуют, а просто разглядывать цветы на обоях. Знаю, как испытывать чувство вины за то, что с тобой сделали. Знаю, как психика вытесняет травмы, когда почти половина жизни — это мелкие осколки воспоминаний, врезавшиеся в душу. Когда ты не помнишь, что именно происходило, но чувствуешь это телом.

Все началось после того, как умер наш дедушка, а папа стал жить отдельно, потому что они с мамой поссорились. C братом у меня восемь лет разницы. Еще есть родная сестра, которая на шесть лет старше.

Дарья Сингурян в возрасте восьми лет

Когда все случилось впервые, моему брату было около 13-14 лет. Сначала все было на уровне разговоров. Брат приносил мне взрослые книги, показывал картинки. Все было плавно, незаметно. Я вообще ничего не понимала.

Нас воспитывала мама. Она была авторитарной, постоянно психологически давила. Я только в 30 лет узнала, что такое личные границы. Что касалось интимных вопросов — обсуждать их с кем-то из взрослых было невозможно.

Вспышки, фрагменты, части

Не получается выстроить цельную последовательную картину — в голове вспышки, фрагменты. Сознание как будто блокирует болезненные воспоминания.

Помню, что были попытки изнасилования в раннем детстве, когда мне было около пяти. Я начинала кричать, в соседней комнате были мама с сестрой, брат боялся, что все раскроется, и прекращал. Когда подросла, я разговаривала с сестрой. Она уверяет, что ничего не знала. Отчетливо помню, что, когда брат показывал мне книжки, сестра грозилась рассказать маме. Сестре тогда было всего 12 лет, тоже ребенок.

Когда мне было 9, я пригрозила, что все расскажу маме. И услышала фразу: «Молчи или мама умрет, она этого не переживет, маму надо беречь».

Если бы я могла, то сказала бы всем: «Мамы, папы, бабушки, пожалуйста, никогда не говорите детям, что вас нельзя расстраивать, не давайте такого посыла! Пусть дети знают, что вы сильные, взрослые и все выдержите и поможете».

«Даша, ты просто хочешь отобрать у нас квартиру»

С братом я не общалась лет семь — с тех пор, как вышла замуж. С мамой были в контакте до ноября 2020 года, пока она не узнала о моем опыте инцеста.

Мама постоянно спрашивала: «Почему ты не общаешься с братом?» Я не хотела говорить ей, чтобы не травмировать. Мой муж рассказал обо всем маме в переписке.

Мама не поверила, потом еще и обвинила меня в том, что я все это придумала с корыстной целью. У меня в долевой собственности было жилье, где я выросла и где происходило насилие. Мне очень неприятно туда возвращаться. Там все еще живут брат и мама. Подразумевалось, что я выгоню брата из этого жилья через суд. Я полностью отказалась от прав на эту квартиру.

Когда все только начиналось, брат сказал: «Ты не взрослая, не можешь забеременеть, поэтому все можно».

Насилие продолжалось лет до 13-14. Он уже был совершеннолетний, старше 20. Моя жизнь поделилась на две части: скрытую от всех, где есть насилие, и внешне благополучную, с семьей, где все ладят друг с другом.

В 13 лет меня отправили в летний лагерь. Там я поняла: оказывается, существует детская жизнь, где никого не насилуют. Как раз в это время пришли месячные. А когда вернулась домой, в голове что-то перещелкнуло: я стала давать отпор.

«Дети не должны видеть голыми друг друга и родителей»

В детстве мне всегда говорили, что я должна быть тихой, мягкой, удобной. Мама постоянно твердила, как многим я обязана брату.

Мама крестила меня в четыре года. Я росла, знала, что есть Бог. Дома были иконы, но в храм мама не ходила. Она узнала из книг о религии, что дети должны слушаться родителей, и усиленно это прививала.

Дома было жуткое нарушение границ. Переодевались все при всех. Не было защелки в ванной.

Брат мог прийти, помыть меня, хотя мне было лет 10. Сейчас я понимаю, как это странно. Это однозначно повлияло на нездоровые отношения между мной и братом.

Сейчас мы с мужем воспитываем дочку и сразу объясняем, что такое личные границы, кто может до нее дотронуться. Есть интимные зоны: груди, трусиков. Никто не может дотрагиваться до них без разрешения. Мыть ребенка могут мама или папа. Врач должен проводить осмотр в присутствии родителей и с их позволения. Таковы правила безопасности.

Дети однозначно не должны видеть друг друга и родителей голыми. Это размывает понятия о том, что можно и что нельзя.

«Самое страшное молчание»

Почему только в 30 лет я начала об этом говорить? Это стыдно, я винила себя. Муж долго не знал, хотя у нас нет секретов. Ему смогла рассказать только в переписке: закрывшись в туалете, уревевшись, дрожащими руками набрала сообщение о сексуальном насилии в детстве со стороны брата. Стена молчания рухнула.

Чуть позже поделилась и с сестрой. Она сказала, что ничего не знала, что это ужас, и я должна молчать. Опять молчать, чтоб маму не расстроить, а то мама умрет. Те же слова, что и в детстве.

Я больше не хочу испытывать чувство стыда, мне нечего стыдиться во всей этой истории.

Я не стала грязной или испорченной. На мне нет вины за случившееся — я была ребенком.

Всю жизнь я боялась отвержения. Считала, что, если кто-то узнает обо мне это, то отвернется. Я думала, что со мной что-то не так, раз такое произошло именно со мной.

Самое страшное во всей этой истории — молчание. Мне страшно думать, сколько таких же девочек прямо сейчас молчат, чтобы не расстроить маму, или боятся, что им не поверят, не защитят.

«Какие последствия насилия пришлось пережить» 

В семь лет я пошла в школу. Ко второму классу у меня резко упал иммунитет. Я стояла на учете у иммунолога, врачи не могли понять, что произошло. Я так понимаю, организм дал сбой на фоне насилия. Я настолько часто болела, что меня перевели на домашнее обучение. У меня не было внешнего мира, был только брат-насильник.

Начался невроз навязчивых движений: руки постоянно мельтешили, это видно на фотографиях.

Наблюдалась у невропатолога. Только с седьмого класса я стала ходить в школу.

С детства и до сих пор каждую ночь мне снятся кошмары. Понимаю, что нужно идти к психиатру, но пока не решаюсь.

В 19 лет я сама пришла в православный храм и воцерковилась, но есть духовная и душевная сферы. И психику нужно лечить у специалистов.

После того как я все публично рассказала в соцсети, у меня случился депрессивный эпизод.

Я смотрела у нас в городе отзывы на психиатров, к ним никто не советует идти даже с простыми вещами, не говоря уже об инцесте. Финансы сейчас не позволяют вкладывать в себя. У нас много других финансовых затрат. Психотерапия пока не по карману.

Как рассказать другим о пережитом в детстве сексуальном насилии?

«Я чувствовала себя виноватой»

Когда я стала взрослее и все прекратилось, мы с братом жили, будто ничего не было. Один раз брат, как мне показалось, хотел на эту тему поговорить. Он сказал, что хотел покончить с собой. Я почувствовала себя виноватой. Ведь я тоже участвовала, и на мне ответственность.

Когда я рассказала свою историю, многие люди стали писать в комментариях о похожем опыте.

Родственница рассказала, что она подвергалась насилию в детстве. Я поняла, насколько это распространено.

 Дарья на конной прогулке

Я не знаю, как это предотвратить. Дочку от всего ограждаю. Конечно, я понимаю, что так нельзя. Перебарываю себя. Нужно ее в секции отдавать, а я боюсь ее кому-то доверить.

Нужно показывать ребенку, как отстаивать личные границы, — например, не позволять какие-то вещи с собой делать, которые не нравятся. Это положительно сработает в дальнейшем.

Бочарова Елизавета, специалистка проекта помощи пережившим сексуализированное насилие в детстве «Тебе поверят».

Истории Дарьи и Лейлы отражают достаточно часто встречающиеся в таких ситуациях моменты:

•  Насилие начинается исподволь, насильник уговаривает/манипулирует/запугивает ребенка, постепенно втягивая его в ситуацию «страшной тайны». Сначала будто бы не происходит ничего особенного, а потом оказывается как будто бы поздно. И ребенку уже страшно, что он сам виноват, его обвинят, из-за него разрушится семья, расстроится мама, родственник окажется в тюрьме и т.д. У маленьких детей часто просто нет слов для того, чтобы рассказать о том, что с ними происходит.
• Мама не верит. Даже когда признание происходит уже спустя годы (история Лейлы), мама говорит, что «такого не может быть», или придумывает какие-то причины, почему дочь «сочинила» такую историю. Это тоже очень частое явление. Есть впечатление, что такого практически не бывает (это не соответствует действительности). Поэтому важно говорить о таких случаях и самом явлении в принципе.
• С другой стороны, матери сталкиваются с жестким выбором: ведь если она поверит, ей придется что-то делать в связи с этим. Такая перспектива может показаться женщине настолько невыносимой, что она «предпочтет» не верить дочке. Это не оправдывает матерей, просто объясняет, почему матери так часто не верят детям, которые рассказывают им, что столкнулись с насилием.
• Насилие началось в трудный для женщин момент, когда было много проблем (ссора с мужем, смерть дедушки, одна с тремя детьми), можно предположить, что маме было не до детей, не было сил замечать, что с ними происходит, и поддерживать с ними контакт.
• Первая героиня говорит о том, что мать была авторитарна, применяла физические наказания и транслировала идеи, какой должна быть девочка, и мать второй была примерно такой же. В обеих историях звучат идеи о том, что ребенок должен быть послушным, что нельзя перечить взрослым (и в пределе — взрослый всегда прав). Один из моментов, на который мы рекомендуем родителям обращать внимание с целью предупреждения таких ситуаций, — учить ребенка говорить о том, что ему не нравится, рассказывать, что не всех взрослых и не всегда нужно слушаться. Если происходит что-то неприятное — об этом можно и нужно рассказать. Во второй истории насилие прекратилось тогда, когда героиня смогла дать отпор.

• Хочется отметить и специфическую догматичность обеих мам,  — это тоже создает некий повышенный риск жестких правил, подчиненной позиции ребенка и женщины, образа того, как должно быть, и нетерпимости к отклонению от этого образа.

• Если случился инцест, об этом необходимо рассказывать, не замалчивать свой опыт, не стыдиться его. Иногда осознание того, что случилось, и воспоминания «догоняют» позже. Часто — когда появляются свои дети, когда эти дети достигают возраста, когда героиня подверглась насилию (как во второй истории).

За последние пять лет в России на 42% выросло число преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних: каждое шестое преступление совершается в семье. Часто пострадавшие не могут защитить свои права, обратившись в правоохранительные органы.

По статистике, всего около 4% детей лгут о сексуализированном насилии. Согласно исследованиям криминологов, фактов сексуализированного насилия в 7,8 раз больше, чем регистрируется. По данным центра «Сестры», из 10 преступлений регистрируется только одно.

Людям, которые пережили насилие, помогают в фонде «Безопасный дом».

«Безопасный дом» собирает 300 000 руб., чтобы поддержать 10 человек, которые прямо сейчас нуждаются в помощи.

Все они пережили торговлю людьми, сексуальную эксплуатацию и насилие.

Деньги необходимы, чтобы покрыть основные расходы проекта (проживание, питание и другие базовые нужды, медицинскую помощь), а также оплату специалистов, работающих с пострадавшими.

Вы можете помочь таким, как Дарья, получить помощь специалистов.

Куда обратиться за помощью?

Фонд помощи «Птицы». Оказывает бесплатную психологическую, правовую и другую помощь людям, пережившим насилие +7 (967) 967—39—29.

Проект «Тебе поверят». Платформа для психологических, образовательных и медийных инициатив, направленных на сокращение уровня сексуализированного насилия над детьми и подростками.

Центр «Сестры». Оказывает психологическую поддержку пережившим сексуализированное насилие и их близким вне зависимости от возраста +7 (499) 901-02-01.

Сеть взаимопомощи женщин «ТыНеОдна». Контакты психологов и юристов.

Общероссийский телефон доверия для детей +7 (800) 2000-122

Горячая линия «Ребенок в опасности» Следственного комитета РФ +7 (800) 707-79-78

Служба психологической помощи для подростков и молодежи до 23 лет «Твоя территория онлайн».