Премьера не состоялась как пишется

https://ria.ru/20211222/premiere-1764998948.html

В Москве прошла громкая премьера фильма «Чемпион мира»

В Москве прошла громкая премьера фильма «Чемпион мира» — РИА Новости, 23.12.2021

В Москве прошла громкая премьера фильма «Чемпион мира»

В московском кинотеатре «Октябрь» прошла звездная премьера экшен-драмы Алексея Сидорова «Чемпион мира». Фильм представили создатели картины, а также исполнители РИА Новости, 23.12.2021

2021-12-22T23:40

2021-12-22T23:40

2021-12-23T00:12

культура

новости культуры

константин хабенский

кино и сериалы

филиппины

ссср

леонид брежнев

антон богданов

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/0c/16/1765005006_0:0:2958:1664_1920x0_80_0_0_946c8fde8703f2280070d5efcb5ec4c0.jpg

МОСКВА, 22 дек — РИА Новости, Галина Соколова. В московском кинотеатре «Октябрь» прошла звездная премьера экшен-драмы Алексея Сидорова «Чемпион мира». Фильм представили создатели картины, а также исполнители главных ролей, в том числе Иван Янковский и Константин Хабенский. О том, кто еще был среди гостей и почему это один из самых ожидаемых российских фильмов года, — в материале РИА Новости.Легендарная историяНовая работа режиссера Алексея Сидорова, которого полюбили за сериал «Бригада», а потом за такие фильмы, как «Бой с тенью» и «Т-34», тоже посвящена борьбе и противостоянию. Только на этот раз — битве умов.В основе сюжета лежит реальная история драматичного и одновременно блестящего поединка в истории шахмат: матче за звание чемпиона мира между двумя выдающимися гроссмейстерами — Анатолием Карповым (Янковский) и Виктором Корчным (Хабенский), который эмигрировал из СССР незадолго до состязания. Битва состоялась в 1978 году в Багио (Филиппины).По словам режиссера, в шахматы он играл мало. Поэтому писать сценарий было непросто. Посоветовавшись с Анатолием Карповым, Алексей Сидоров начал собирать фактуру: прочитал книги Карпова, Корчного и профильную литературу. И тем не менее, как отметил Сидоров, его картина — не о шахматах. Хабенский против ЯнковскогоГлавные герои фильма, несмотря на большую разницу в возрасте (Корчной был старше Карпова на 20 лет, и примерно такая же разница у Хабенского и Янковского. — Прим. ред.), — закаленные бойцы, одержимые шахматами и стремлением победить. Уступать друг другу не собираются. И эту психологическую напряженность на экране передают Хабенский и Янковский.Например, первую партию матча, состоящую из 18 ходов, актеры разобрали и сыграли на площадке целиком. Проследить за ходом действий и запомнить комбинации, которые озвучивают или обдумывают в своих головах герои, — практически невозможно. У шахмат свой язык.Остальные актеры тоже прошли серьезную подготовку. Они читали специализированную литературу, беседовали и разбирали партии с тренерами-консультантами. В том числе — с куратором Музея шахмат, кандидатом в мастера спорта и кандидатом исторических наук Дмитрием Олейниковым.Помимо Дмитрия Олейникова, консультантами и тренерами на площадке были Даниил Дубов (чемпион мира по быстрым шахматам 2018 года) и Влад Ткачев (чемпион Европы по классическим шахматам и блицу 2007-го).Блестящий актерский составВместе с Константином Хабенским и Иваном Янковским в «Чемпионе мира» снялись многие российские звезды. Среди них, например, Александр Филиппенко (Леонид Брежнев), Федор Добронравов (отец Анатолия Карпова), Владимир Вдовиченков (министр спорта СССР), Виктор Сухоруков (сопровождающий делегацию Карпова), Михаил Тройник (шахматист Юрий Балашов), Антон Богданов (шахматист Василий Брыкин) и другие. Почти все они присутствовали на премьере и объяснили, почему картину «Чемпион мира» будет интересно посмотреть старшему и молодому поколениям. Гости премьеры — актеры, режиссеры и писателиОдними из первых «Чемпиона мира» посмотрели многие знаменитости: режиссер Алексей Учитель, писатель Александр Цыпкин, актеры Александр Петров, Стася Милославская, Юрий Борисов, Александр Самойленко и другие.Российские зрители посмотреть экшен-драму смогут в новогодние праздники. В широкий прокат фильм выходит 30 декабря.

https://ria.ru/20211206/trailer-1762403893.html

филиппины

ссср

2021

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/0c/16/1765005006_115:0:2846:2048_1920x0_80_0_0_1656d2a525b70c72e6817fb452cfdfca.jpg

новости культуры, константин хабенский, кино и сериалы, филиппины, ссср, леонид брежнев, антон богданов, звезды, знаменитости, шоу-бизнес, новости шоу-бизнеса, лучшие фильмы, лучшие фильмы 2021, шахматы

В Москве прошла громкая премьера фильма «Чемпион мира»

Легендарная история

Хабенский против Янковского

Блестящий актерский состав

© РИА Новости / Евгений Одиноков / Перейти в фотобанк

«До съемок я знал, что был такой матч. Но больше все-таки мне была знакома история противостояния Карпова и Каспарова. Что всегда поражало в шахматистах — это, например, их способность одновременно играть по памяти с огромным количеством соперников, а потом, уходя, допустим, портфель забыть», — рассказывал Владимир Вдовиченков.

1 из 5

«До съемок я знал, что был такой матч. Но больше все-таки мне была знакома история противостояния Карпова и Каспарова. Что всегда поражало в шахматистах — это, например, их способность одновременно играть по памяти с огромным количеством соперников, а потом, уходя, допустим, портфель забыть», — рассказывал Владимир Вдовиченков.

© РИА Новости / Евгений Одиноков / Перейти в фотобанк

«Популярность шахмат растет. Когда мы готовились, я обнаружил, какая это огромная общность, про которую я даже не подозревал. Этим людям картина будет интересна абсолютно точно, как и вообще всем, кто занимается спортом. Как и молодому поколению, мне кажется», — считает Михаил Тройник.

2 из 5

«Популярность шахмат растет. Когда мы готовились, я обнаружил, какая это огромная общность, про которую я даже не подозревал. Этим людям картина будет интересна абсолютно точно, как и вообще всем, кто занимается спортом. Как и молодому поколению, мне кажется», — считает Михаил Тройник.

3 из 5

«Про эту историю ничего не знал, но это оказалось очень интересным!» — признался Антон Богданов.

© РИА Новости / Евгений Одиноков / Перейти в фотобанк

«Хотя история и ее финал известны, все равно интересно за этим следить, все равно сопереживаешь до последних секунд фильма. Во-вторых, огромное число больших артистов на экране! И конечно, значимость истории. На Новый год можно и нужно смотреть не только экшен, мультики и комиксы», — уверен Виктор Добронравов.

4 из 5

«Хотя история и ее финал известны, все равно интересно за этим следить, все равно сопереживаешь до последних секунд фильма. Во-вторых, огромное число больших артистов на экране! И конечно, значимость истории. На Новый год можно и нужно смотреть не только экшен, мультики и комиксы», — уверен Виктор Добронравов.

© РИА Новости / Евгений Одиноков / Перейти в фотобанк

По словам Дианы Пожарской, которая сыграла Веронику — жену Анатолия Карпова, изначально сценарий ее не очень впечатлил.

«Этот проект нашел меня в Ирландии. Там на фестивале мы встретились с кастинг-директором фильма Ритой Ленских. Она рассказала, что у нее есть хороший сценарий про шахматы. Я тогда подумала, что это может быть скучно. А в итоге прочитала его взахлеб, на одном дыхании, буквально за ночь», — вспоминала актриса.

5 из 5

По словам Дианы Пожарской, которая сыграла Веронику — жену Анатолия Карпова, изначально сценарий ее не очень впечатлил.

«Этот проект нашел меня в Ирландии. Там на фестивале мы встретились с кастинг-директором фильма Ритой Ленских. Она рассказала, что у нее есть хороший сценарий про шахматы. Я тогда подумала, что это может быть скучно. А в итоге прочитала его взахлеб, на одном дыхании, буквально за ночь», — вспоминала актриса.

1 из 5

«До съемок я знал, что был такой матч. Но больше все-таки мне была знакома история противостояния Карпова и Каспарова. Что всегда поражало в шахматистах — это, например, их способность одновременно играть по памяти с огромным количеством соперников, а потом, уходя, допустим, портфель забыть», — рассказывал Владимир Вдовиченков.

2 из 5

«Популярность шахмат растет. Когда мы готовились, я обнаружил, какая это огромная общность, про которую я даже не подозревал. Этим людям картина будет интересна абсолютно точно, как и вообще всем, кто занимается спортом. Как и молодому поколению, мне кажется», — считает Михаил Тройник.

3 из 5

«Про эту историю ничего не знал, но это оказалось очень интересным!» — признался Антон Богданов.

4 из 5

«Хотя история и ее финал известны, все равно интересно за этим следить, все равно сопереживаешь до последних секунд фильма. Во-вторых, огромное число больших артистов на экране! И конечно, значимость истории. На Новый год можно и нужно смотреть не только экшен, мультики и комиксы», — уверен Виктор Добронравов.

5 из 5

По словам Дианы Пожарской, которая сыграла Веронику — жену Анатолия Карпова, изначально сценарий ее не очень впечатлил.

«Этот проект нашел меня в Ирландии. Там на фестивале мы встретились с кастинг-директором фильма Ритой Ленских. Она рассказала, что у нее есть хороший сценарий про шахматы. Я тогда подумала, что это может быть скучно. А в итоге прочитала его взахлеб, на одном дыхании, буквально за ночь», — вспоминала актриса.

Гости премьеры — актеры, режиссеры и писатели

1 из 5

Актеры Александр Петров и Стася Милославская

2 из 5

Актер Александр Самойленко

3 из 5

Писатель, публицист, сценарист Александр Цыпкин

5 из 5

Актер Юрий Борисов и его супруга — актриса Анна Шевчук

1 из 5

Актеры Александр Петров и Стася Милославская

2 из 5

Актер Александр Самойленко

3 из 5

Писатель, публицист, сценарист Александр Цыпкин

5 из 5

Актер Юрий Борисов и его супруга — актриса Анна Шевчук

«Седьмая Симфония» Дмитрия Шостаковича. Симфония мужества блокадного Ленинграда. Совсем недавно состоялась премьера сериала «Седьмая Симфония», в которой приняли участие лучшие из лучших актеров российского кино. Если честно, то «симфония» затронула до глубины душу… Может потому, все что связано с Ленинградом, Санкт-Петербургом для меня свято… Потому, что мой отец фронтовик рассказывал мне об ужасах, которые пережили ленинградцы… У меня есть свое (непрофессиональное) мнение о картине, и я его выскажу позже… Елена Фрумина-Ситникова, театральный критик о сериале «Седьмая Симфония».

Фильм сильный, пронзительный, страшный. Но, как теперь принято говорить, неоднозначный.

В умирающем, обреченном Ленинграде, где по серым улицам бредут не люди, тени, высшим руководством страны принято решение исполнить гениальную Седьмую симфонию Дмитрия Шостаковича, только что законченную и переправленную через линию фронта.

В городе остался единственный дирижёр — Карл Элиасберг. Он должен собрать свой оркестр и в назначенный день сыграть концерт. Так, чтобы весь мир услышал, что город жив, чтобы измученные люди поверили в грядущую победу.

В помощь дирижеру придан лейтенант НКВД Серёгин, который должен найти музыкантов и вообще стать ангелом-хранителем готовящегося события и всех его участников.

Элиасберга приносят в Дом радио буквально на руках — так он истощён. А у Серёгина совсем недавно на его глазах погибла вся его семья — фашисты разбомбили катер, на котором его жена и ребёнок отправлялись в эвакуацию.

Для обоих работа — единственная причина жить.

Это две мощно написанные роли блистательно сыграны Алексеем Гуськовым и Алексеем Кравченко. Прямой, резкий, по-петербургски холодноватый, интеллигент до мозга костей

Элиасберг и простой военный человек Серёгин, готовый выполнить приказ любой ценой, включая цену собственной жизни.

Это, так сказать, фабула. А дальше начинаются детали.

Сценаристам угодно было сделать Элиасберга и Серёгина антагонистами. Понадобилось, чтобы дирижёр презирал и ненавидел своего помощника, изо всех сил давая ему понять, что он с ним, презренным сатрапом, ни за что не стал бы якшаться, не сложись такая безвыходная ситуация.

А помощник чтобы ненавидел музыку, презирал всю эту интеллигенцию, причём упирал бы на засилье в ней людей еврейской национальности.

Первый вопрос, который тут возникает: вы, товарищи, вообще-то в курсе, что в то время на земле происходило? Особенно хотелось задать этот вопрос товарищу дирижеру. Потому что создалось четкое ощущение, что лично он, согласно сценарию, главным врагом видел советские органы безопасности, а не фашистов, стирающих его город с лица земли. Вместе с ним самим, его женой и всем, что ему дорого.

Дальше — больше.

Создателям фильма непременно надо было показать обстоятельства жизни оркестрантов. И нас начинает затягивать какая-то дробная и странная информация о влюблённой в дирижёра юной музыкантше, которая донесла на жену дирижёра, в результате чего бедная женщина была немедленно арестована, но потом отпущена. Или о девушке-дезертире, которая сбежала из действующей армии потому что к ней приставал командир (вот он, враг, а вовсе не те, кто обстреливает беззащитный город).

Потоком идут какие-то любовные треугольники, воспоминания о довоенных адюльтерах чуть ли не на сцене, ещё какая-то ерунда.

Всё это непроработано, нелогично и забывается, едва заканчивается эпизод.

При этом актёры работают честно, к ним претензий никаких.

Вся эта смысловая труха перебивается сильнейшими сценами, когда почти мёртвые люди собираются вместе, чтобы делать общее дело. И оживают. Не только потому, что теперь их, в силу важности их миссии, усиленно кормят, а потому, что собираясь в оркестр, они больше не одиночки, каждый по отдельности умиравшие в холодных своих квартирах, а часть важной и нужной человеческой и профессиональной общности.

Сцены репетиций прекрасны. Мы видим, как растёт человеческий дух, распрямляя измученные голодом тела, слышим, как среди страшного, серого мира вырастает музыка, которая призвана, как красота, спасти мир. И зритель вместе с музыкантами воспаряет духом.

Но поскольку неоднозначность — одна из главных характеристик фильма, полёт нашего духа опять прерывается.

Дирижеру с неба прилетает подарок. Нет, не бомба, а радиоприёмник. Который ему прислали фашисты. С трогательной запиской: «За исполнение Бетховена». А потом сам дирижёр говорит что-то вроде: «Война — это дисгармония», или «Войны бывают, когда люди не понимают друг друга». За верность цитат не поручусь, но смысл такой.

Есть в фильме и Ольга Берггольц, «голос блокадного Ленинграда». Её играет Виктория Толстоганова. Перед тем как включается трансляция на радио, где она будет читать гениальные, пронзительные стихи, помогающие людям выжить, она небрежно бросает фразу о том, что все о них забыли, что до Ленинграда никому нет дела.

Кстати, хотелось бы понять, действительно ли эти люди произносили приписываемые им слова? Ведь Карл Элиасберг и Ольга Берггольц — не просто реально существовавшие люди, а одни из тех, кто составляет честь и гордость нашего народа. А если не произносили, то нет ли тут явной этической проблемы и оскорбления их светлой памяти? А если авторам фильма пришла фантазия вложить в уста героев целиком выдуманные слова и сочинить для них странные поступки, то, может быть, следовало придумать им другие имена? Я бы на месте потомков этих достойнейших людей сильно обиделась и задумалась, не подать ли в суд на сочинителей за оскорбление достоинства.

Ведь если даже мне, пишущей об этом фильме, тяжело без конца поминать всуе этих достойнейших людей, то каково им на том свете смотреть, как извращается память о них?

Или ради красного словца всё можно? А, авторы?

А эта история с немецким приёмником — она действительно была? Я не нашла ни в одной статье про Элиасберга упоминания об этом. Если не было — то какой извращённый мозг это мог придумать? А если была — то хотелось бы поподробнее. Потому что, по законам военного времени, такой подарок вряд ли принёс бы счастье получателю.

Вот так, слово за словом, штрих за штрихом, подменяется смысл. И у кого-то, возможно, рождается вопрос: «А стоило ли так сопротивляться? Может быть, надо было сдать город». Как говорится, пили бы сейчас Баварское.

На всем протяжении фильма при этом ни разу не упоминается ни имя Сталина, ни Гитлера. В фильме, по сути, вообще не озвучено, с кем, собственно, идёт война, кто обстреливает город и сбрасывает на него бомбы. И вообще кто на кого напал.

А немцы упоминаются только в связи с подарочным радиоприёмником. Цивилизованная нация умеет ценить прекрасное — неизбежный вывод.

А бомбы и снаряды, убивающие всё живое, летят, видимо, сами по себе.

Такая вот абстрактная война пригрезилась авторам фильма.

А потом опять — сцены, от которых сжимается сердце. Женщина, умирающая от голода в обнимку с любимым котом. Может быть, последним котом в городе — всех кошек и собак давно съели. Барахолка, на которой люди отдают последнее, чтобы купить немного еды. А вот на площади возле Исаакиевского на устроенных там огородах жители города сажают рассаду — к осени соберут урожай петрушки, моркови, капусты.

Мы видим бесконечные похоронные команды, грузящие в машины бесконечные носилки с накрытыми людскими телами и знаем, что самое страшное ещё впереди. Что предстоящей зимой мертвых будет так много, что никаких машин не хватит, чтобы их вывезти, и потянутся по улицам саночки с покойниками, а тянуть их будут люди едва живые.

Постепенно отношения между главными героями меняются. Они как бы всмотрелись друг в друга и поняли, что оба они часть единого целого. Что одному без другого не жить.

А когда внезапно начинается артобстрел и с неба прилетает не радиоприёмник, а снаряд, Серёгин закрывает своим телом Элиасберга. Делает это без колебаний, потому что такая у него работа и такова его природа. Свою работу он обязан выполнить до конца.

Окончательно примиряются они уже в госпитале, где лежит контуженный и потерявший слух дирижёр, а в соседней палате лежит смертельно раненный лейтенант НКВД.

Серёгин умирает, а Элиасберг, оглохший, всё-таки исполняет свой главный концерт.

Финал замечательный. В ярко освещённом зале нарядно одетые жители города, окружённого врагом, слушают гениальную Ленинградскую симфонию, и вместе с ними эту музыку слушает вся страна и весь мир. Мелькает лицо Шостаковича (до странности похожий на него актёр) — он приник ухом к радиоприемнику в Куйбышеве.

Музыканты и дирижёр горды и счастливы. Они победили. Мы победили.

****************************

Фильм этот вызвал бурю эмоций. Либералы ругали его за то, что у работника ненавистного им НКВД оказалось человеческое лицо. И вообще слишком много пафоса, как на их вкус.

Крыло противоположное ругалось за все сразу, причём, как мне показалось, некоторые ругались, даже не посмотрев.

А мне не хочется просто ругаться. Хочется, наоборот, выразить сожаление.

Потому что ведь могут же снимать.

Режиссёр Александр Котт сделал тонкую и кропотливую работу, сумел передать трагическую атмосферу обреченности и возрождения. Сценаристы (их там шесть) в принципе могут писать. Актёры вообще — высший класс: А. Гуськов, А. Кравченко, Л. Боярская, Т. Трибунцев, да и все остальные играли пронзительно и достоверно.

И при этом хочется спросить всю эту талантливую команду: Ребята, зачем вам это? Зачем вы хотите переписать историю? Ведь она же не переписывается. Ведь из всех ваших высосанных из пальца логических построений просто-напросто ничего не получается. Материал сопротивляется. Как ни крути, а величие подвига ленинградцев, до последнего дыхания готового сопротивляться нацистским людоедам, никакие мелкие ядовитые уколы снизить не могут.

Это наша история, и она такая, какая есть. История победителей. Что вы мыкаетесь, ребята? Вам всерьёз не хватает Баварского? Или радиоприемников от «цивилизаторов»? Неужели вы всерьёз считаете, что, если бы немцы взяли Ленинград, они кого-то собирались бы поить там Баварским? Вы разве никогда не слышали о планах тотального уничтожения Ленинграда и всех его жителей, так, чтобы на этом месте осталось ровное пустое место?

А ведь могли бы сделать хорошее, очень нужное нам всем кино. Без ядовитых плевков. Просто честное кино о подвиге того народа, к которому и вы принадлежите. А получилось вон что. Полу-мёд, полу-дёготь. Полуправда. Которой, как известно, не бывает. Бывает правда, и бывает ложь.

Спросить хочется, но знаю, что никто мне не ответит.

И, тем не менее, если вытряхнуть из фильма весь мусор, убрать надуманные сцены, дописать недостающее, да сократить его с восьми серий хотя бы до двух, очень неплохой получился бы фильм. Потому что осталось бы в нём главное: народ, способный создать, сыграть и слушать в пору тяжелейших, нечеловеческих испытаний такую великую музыку — НЕПОБЕДИМ!

Ну и напоследок почитайте стихи Ольги Берггольц!!! Вдумайтесь и постарайтесь понять, что у истории нет альтернативных вариантов. Как бы кому-то этого ни хотелось.

Нет, мы не плачем. Слез для сердца мало.

Нам ненависть заплакать не дает.

Нам ненависть залогом жизни стала:

объединяет, греет и ведет.

О том, чтоб не прощала, не щадила,

чтоб мстила, мстила, мстила, как могу,

ко мне взывает братская могила

на Охтинском, на правом берегу.

P. S. Я тут вопросов назадавала, а ответ-то прост. Говорят, фильм этот собираются отправить на кинофестиваль в Германию. Вот и оставили в фильме нацистских зверо-людей только в качестве тонких ценителей Бетховена. Чтобы нежные потомки не обиделись. Ну что ж, думаю, премия нашим кинематографистам обеспечена. Во всяком случае, на кружку дармового Баварского они точно могут рассчитывать.

Ольга АНДРЕЕВА

27.12.2021

В Музее Москвы прошла премьера мультимедийного проекта Solaris, поставленного режиссером Дмитрием Мелкиным. Спектакль создан в год столетия Станислава Лема и говорит о технологиях и человеке языком европейской театральной традиции. Режиссер рассказал «Культуре», что он думает о театре и будущем.

— После «Гамлета» Таганки никто не ставит «Гамлета» — сравнение неизбежно. Сравнение нового «Соляриса» с «Солярисом» Тарковского — тоже. Мы уже поняли, что в этом состязании американцы проиграли. Вы не боялись?

— Проиграть? Я так скажу. Cценарий фильма Содерберга мне намного интереснее в драматическом смысле, чем сценарий Тарковского. Если сегодняшнего молодого зрителя, актера или меня вы спросите, работает ли фильм Тарковского, я скажу, нет, не работает. Если вы спросите современного актера, попадает ли в него материал книги Лема «Солярис», он покрутит пальцем у виска. Там все говорят и ничего не происходит. Нет драматического движка. Этот движок надо было найти. И мы с драматургом Екатериной Бондаренко пытались его найти. Фильм Содерберга, к слову, мне совсем не близок. Но там классный сценарий. Это комикс, вселенная Марвел. Бесконечная серия эпизодов. Было интересно перенести это на сцену. Мы переписали текст дважды, разобрали его на клочки.

— Вы исходили из сценария Содерберга?

— Совсем нет, сначала мы деконструировали Лема. Достали оттуда философские диалоги, которые там законсервированы. Анатолий Васильев бы сказал, что текст — это метафизическая ткань и ее нельзя трогать. Но мы, естественно, сделали все наоборот. Мы взяли Лема, выкинули оттуда две трети из того, что нельзя представить на сцене, и применили к тому, что осталось, всякие драматические ключи.

— Почему вы считаете, что «Солярис» Тарковского сейчас не заходит?

— Ну, в первом приближении я, конечно, припадаю к великим, начинаю курить фимиам, но при втором я вижу, что это сейчас не работает. И тут я приближаюсь к тому, что хотел Лем. Он, как известно, хотел совершенно другого и назвал Тарковского дураком, сказал, что это все достоевщина. На что есть сатира в самом кино: кажется, Ярвет говорит — достоевщина! Впрочем, я особенно тщательно фильм не пересматривал, а читал стенограммы, документирующие съемочные дни. Я вообще критически настроен к Тарковскому. Человек смотрел в космос и долгое время самозабвенно ставил себя в центр творения, героически себя репрезентировал и при этом сильно растратил кредит доверия, потому что привел планету к антропоцену.

— Вы против антропоцентричной концепции? Это странно, потому что ваш спектакль, как мне показалось, именно об этом.

— Я не против. К антропоцентризму, как и ко всем наличным концепциям, ценностная позиция не прилагается. Человек долго был венцом творения, потом бац — холокост, война, ГУЛАГ. Мы только это и умеем. Человек остается главной причиной происходящего, центральной проблемой. Ну да, это антропоцентрично. И что мы будем с этим делать? Хвалить или критиковать? Наша идея была в том, что мы устали от этого героя — венца творения. Он очень много говорит. И насилует материю. Это не его история, это драма фантома, возникшего где-то в бесконечном космосе сознания. Наш главный герой — Хари. Она не человек, но она — сознание. Нечеловеческое, но абсолютно достоверное. Она универсальна и она превышает все низкое в человеческой природе. А у Тарковского это история про человека. Поэтому этот фильм для меня — то, с чем мы спорим. У Лема космос действует; он в активном залоге, он определяет происхождение живого, он разумен. У Тарковского герой-шестидесятник как будто снова и снова философствует на кухне. И космос ему ни к чему.

— Я посмотрела ваш спектакль как спектакль о Боге. О том, что есть граница, которая положена неизвестно кем, но она есть для всех — человека, фантома, Соляриса.

— Это интересная мысль, бесспорно. Но Бог — он ничей. Бог равноудален от нас. Он не может быть ближе или дальше. Человек стоит между богом и фантомом, закрывая обзор. В «Солярисе» есть греческий мифологизм — Орфей, который спускается в Аид к своей Эвридике. Крис же не летит в какие-то сияющие высоты, он спускается в ад, в темные бездны. Замысел драматурга Екатерины Бондаренко так легко не распаковывается. Хари переживает индивидуацию и хочет уйти, но мы видим, что она осталась. Крису удалось как бы заточить ее в башню — в хрустальную башню своих желаний. На самом деле Лем оставляет финал открытым, но мы достигаем этого совершенно по-другому. В целом огромная часть интеллектуальной работы остается за рамками спектакля. Мне кажется скучным все это затаскивать внутрь. Но вот эта идея, что Хари остается, желая уйти, она мне особенно нравится. В ее последнем монологе, где есть сахарница, губка для посуды, небо, прошлое, которое они пережили вместе с Крисом, реализуется тот трагический модус, в котором прошлое переживается как настоящее. Ведь в этом монологе непонятно, из прошлого этот голос звучит или из наступившего будущего. И я был счастлив найти такой финал. Мы с Вадиком Маевским, саунд-продюсером Race to Space, не стали разрабатывать форму мюзикла, таким образом финал спектакля приобретает перформативные качества, артист оказывается в ситуации после игры, после того, как он сыграл все свои маски и выполнил все задачи. Нам хотелось разломать вот это все немножко.

Но мне сложно об этом говорить, я здесь, скорее, интерпретирую идеи драматурга. В процессе репетиций мы доверились драматическому движению и не обсуждали это с актерами. Для меня секрет, как они воспринимают все это сейчас. Может, они критичны к своим героям или, наоборот, осознают себя в центре, чувствуют себя вершителями, но наша идея была немного другой. Человеческого «героического» героя мы хотели посадить в музейный шкаф, отдать его место Хари и на все посмотреть с другой стороны. Не знаю, получилось ли.

— Мне показалось, что там есть специфическая техника. Я не ощущала контакта. Ваши герои разобщены. Это вкладывалось в проект?

— Мы шли традиционным путем. Сначала был застольный период. Мы построили горизонт каждого героя. И я все время твердил, что это эпический сюжет и все профетические высказывания человеческих героев должны повиснуть в воздухе. Их мотивы и позиции — это некие объекты. Но это не стало техникой пока. Все-таки мы имеем дело с актерами классической школы, которые настроены на психологический театр, на правдоподобие и реализм. И потом, формальный метод, который как раз противоположен театру имитации, предполагает пробы, поиски, эксперименты, хотя это совсем не очевидно.

А здесь количество репетиций иногда может уместиться на одной руке. Конечно, в этом спектакле есть то, что мы придумали, какие-то интеллектуальные экзерсисы. И да, я бы хотел, чтобы это стало техникой. Может быть, мы придем к этому.

— Что такое театр в вашем понимании?

— Недавно Владимир Горлинский делал исполнительский практикум по современной музыке. На сцену вышли двадцать молодых исполнителей с разными инструментами и звуковыми объектами. Я был поражен, насколько они долго находились на сцене вместе, воспринимая все, что они делают. Этого качества иногда сложно добиться от актера. Восприятие! Гротовский называл это отдрессировкой. Сознание актера иногда нужно отмотать назад к самой пуповине, связать ее обратно, то есть пересобрать вот это самое «эффективное» поведение на сцене.

Мне интересен формат медиаспектакля, в котором текст и актер помещаются внутри медиарисунка, внутри файла. Это не коллаж, где у тебя есть звуки, которые включаешь, чтобы аккомпанировать актерской игре, а длинный медиафайл, где звук, свет, графика и видео связаны в одну партитуру, в которой существует актер.

Что такое пространство в театре? Для подавляющего большинства это просто вместилище для спектакля. Но пространство — это настоящая онтологическая машина. В «Солярисе» мы заставили пространство работать. Это была центральная идея — раздеть, распахнуть пространство. От объекта, от произведения повернуться к миру, работать со свойствами мира. Не нужны огромные ярусные конструкции. Театру стоит повернуться в сторону мобильности и легкости, но, думаю, классический театр продолжит эффектно воздействовать тяжеловесными декорациями, костюмами, какой-то батареей света немыслимой.

— Вы говорите о литературоцентричном театре, который требует примерно того же анализа, что и литература, то есть мы ищем в спектакле героя, идею, мораль и так далее. Но ведь ваш спектакль «Сорярис» — это тоже литература?

— Это вопрос восприятия. Театр не равен литературе. И анализ драматических территорий — не предмет литературных штудий. Наш спектакль не иллюстрирует никаких идей. Он не имитирует научное знание; это редукция литературы и каких-то художественных заморочек к артикулированной форме.

Другое дело, что в нем есть медиа, которым мы делегируем роль Соляриса. Он как будто существует за спиной актеров и производит атмосферу и обстоятельства, в которых они находятся. И, может быть, сама технология говорит с нами. Мы ей даем голос. Предполагаем, что она как-то воздействует на нас. Персонаж Солярис таким образом проявлен в спектакле. Пока мы строили спектакль, мы нарисовали его присутствие с помощью медиа. Лазерный луч, вернее то, что его создает, находится внутри машины. Меня это всегда поражало. Я вдруг оказываюсь перед лицом будущего, которое наступало издалека, и вот оно здесь перед носом или я уже давно в нем. Это не интеллектуальное удовольствие. Это кайф от присутствия технологии как действующей силы.

— Лем — о будущем. Как вы сами видите будущее?

— Мне не свойственен технопессимизм, который гласит, что вот, мол, скоро будет восстание машин, роботы захватят все, а человек киборгизируется и перестанет быть человеком. Технопессимизм, к слову, видит в нашей работе тот зритель, который солидаризируется с человеческими героями, и это его выбор. Есть читать «Сумму технологии» Лема, для него все выглядит совсем не так. Человек просто станет более совершенным. Эта самая человечность будет видоизменена. Именно в силу ответственности человека перед своим биологическим видом. Если прислушаться к научным прогнозам, то текущий цивилизационный проект ждет регресс, если человечество не осознает необходимости технологического рывка. Мы же все время придерживаем себя за руку, вроде пользуемся технологиями, но говорим, ой, а как же так, мы сейчас потеряем венец творения, мы пытаемся вмешиваться в дела Бога! Мне кажется, что это недальновидное размышление. Мы обязаны сохранить свое humanity, и не важно, на каком носителе. Этот носитель может перелететь на другую звезду, если эта погаснет. Человек сможет построить новую звезду. Лем мыслил большими нарративами.

Мы до конца не знаем, что такое сознание. Когда мы говорим о Хари, мы же не понимаем, как это сознание возникло. Искусственный интеллект — он же не сам по себе. Мы его основной ресурс. Он — то, что сначала сформировалось у нас в голове. Никакой код не будет сам себя писать. Бог для машины — это человек. Поэтому человек — главная проблема, отнюдь не машина. Я тут как-то себя одергиваю от излишнего пессимизма. Мне кажется, что технология дает нам какой-то шанс. Вообще, Лем считал, что технология первична. Она предшествует человеку. Ее целевая причина параллельна человеческой истории. Потом эта технология раскрывается в руках человека. Он начинает строить лодку. Вся человеческая цивилизация начинается с путешествия Одиссея. Это и есть технология. Поэтому мне кажется, что это наша эволюция и эволюция технологическая, — это неразрывный процесс. Не будет так, что заканчивается человек и начинается искусственный интеллект. Одно переходит в другое.

Спектакли SOLARIS пройдут в Музее Москвы с 7 по 9 января.

Фотография: Сергей Киселев / АГН «Москва». Фотография на анонсе из личного архива режиссера.

В Советском Союзе, а затем в России навсегда полюбили захватывающую сагу о прекрасной и неукротимой блондинке: «Анжелика и маркиза ангелов», «Анжелика и король», «Анжелика и султан»… Книги были представлены на суд читателей талантливой французской четой — Анной и Сержем Голон.

Начиная с 1967 года для советских читателей было огромной удачей получить заветный томик, который потом передавался из рук в руки и зачитывался до дыр. Надо отметить, что в то время книга стоила весьма дорого. А какие очереди выстраивались у кинотеатров в надежде попасть на сеанс и увидеть экранизацию истории — как бесстрашная француженка сражается с врагами и страдает в поисках своего любимого мужа, графа Жоффрея де Пейрака. Красочные художественные фильмы режиссёра Бернара Бордери, снятые в середине семидесятых годов, окончательно покорили публику после того, как в образе Анжелики предстала обворожительная актриса Мишель Мерсье, а в роли графа де Пейрака — французский красавец Робер Оссейн. Примечательно, что роль Анжелики первоначально была предложена таким актрисам как:

• Брижит Бардо,
• Марине Влади,
• Грейс Келли, ставшей впоследствии княгиней Монако.

После того, как «Анжелика» начала триумфально шествовать на мировых экранах, актрисы неоднократно высказывали сожаление о том, что в своё время отказались от роли.

О писательнице Анн Голон (настоящее имя Симона Шанжё) написано немало статей. В 1965 году она со своим мужем — соавтором Сержем Голон (настоящее имя Всеволод Голубинов) приезжала в СССР и встречалась со своими преданными поклонниками. Успешное творчество этой французской фантазёрки стало причиной того, что многие карьеры, причастные к бессмертному произведению, «пошли в гору», многие личности стали знамениты, (о бешеной популярности актрисы Мишель Мерсье и актёра Робера Оссейна не написал в то время только ленивый). Но мало кто знает, что именно её книги для некоторых отдельных людей явились источником сумасшедшего обогащения. Но только не для неё с мужем… Писательница встретила свою старость в бедности. Анн Голон сказала:

«Многих людей обманывают и ими манипулируют без их ведома. Как только вы это осознаёте, вам придётся бороться».

Двенадцать лет она потратила на то, чтобы отвоевать авторские права на собственную историю. И финальная точка поставлена не так давно с помощью её дочери Надин Голубинофф, которой теперь принадлежат все права. Благодаря этой победе начали уважать права авторов на свои произведения. С чем её можно искренне поздравить!

17 декабря 2021 года мировая общественность отметила столетие великой писательницы. Как жила эти годы Анна Голон, с какими трудностями ей пришлось столкнуться в борьбе за свои права — об этом наша история.

Симона Шанжё — Анн Голон

Родилась в Тулоне 17 декабря 1921 года. Симона Шанжё выросла в Шербуре, вблизи моря. Её отец, Пьер Шанжё, был капитаном французского флота. В детстве она много болела, и, одарённая чудесным воображением и писательским талантом, посвятила себя литературе и истории. С семи лет Симона Шанжё писала рассказы и повести, иллюстрируя их собственными рисунками. В десять лет она оказалась в Версале. Ей исполнилось шестнадцать, когда её первые рассказы и статьи были опубликованы в молодёжных газетах.

Первая опубликованная книга «Страна за моими глазами» под псевдонимом Жоэль Дантерн в 1940 году стала бестселлером. Под этим псевдонимом она написала ещё несколько произведений.
В 1940-1947 гг. Симона Шанжё работала в основных областях литературы: повести, статьи, сценарии (тексты) и сценарии к двум фильмам. Французский режиссёр снял два фильма, основанные на сценариях Жоэль Дантерн: «Помогите матерям» («Mamans de Secours») и «Женщина в красном» («La Femme en Rouge»). Один из них был снят в Альпах. В 25 лет она основала журнал «France 47», который позже был переименован во «France Magazine» («Французский журнал») и собрала команду, которая впоследствии более десяти лет делала этот знаменитый журнал. Симона писала для журнала статьи, рассказы, истории и сочиняла подписи к фотографиям. В те же годы она написала несколько книг для юношества, из которых наиболее известны: «Master Kouki» и «La patrouille des Saints Innocents» («Патруль невинных святых»). Последняя повесть была удостоена премии Guy de la Rigaudie, которая тогда была наиболее важной из премий в литературе для юношества. На эти деньги — по большей части она жила без гроша за душой, несмотря на успех в литературе и кинематографе (издатели и продюсеры того времени уже знали, как ожесточить молодых авторов) — она решила поехать далеко на восток как независимый репортёр. Она выбрала Африку. Через несколько дней после приезда Симона отправилась брать интервью у человека, чей адрес получила от одного своего коллеги во Франции…

Они полюбили друг друга. Когда они поженились, Симоне Шанжё было 27 лет, и она работала в литературе уже девять лет. Всеволоду Голубинову было 45 лет, и он работал в науке двадцать шесть лет. Анн и Серж Голон путешествовали по Африке и работали в разных частях этого континента, они пережили немало приключений. В 1950 году родился первый ребёнок — Кирилл. Когда они вернулись во Францию, то поселились в комнате, которую мать Анн сняла для них в Версале. Жизнь их была небогатой… Всеволод предложил всё, что он имел в Африке, французскому правительству AEF, которое помогало отдельным людям возвращаться в джунгли и укореняться там. По причинам, связанным с французским законодательством, доктор Всеволод Голубинов не мог устроиться на работу ни по одной из своих профессий.

Единственный доход для маленькой семьи давало перо Симоны. Пока Всеволод по крайней мере четыре раза в неделю ездил в Париж в поисках работы или для борьбы с теми коммерсантами, которые владели правами на разработку результатов его геологических изысканий, Симона написала две книги об Африке (1949 — «Случай с Лимбой» и 1950 — «Белая госпожа Кермалы») и статьи. Затем они начали работать вместе над статьями, посвященными его собственным воспоминаниям о Китае, Лаосе и, главным образом, об Африке, где он провёл большую часть жизни, начиная с 19 лет. Он рассказывал ей о пережитом, затем они вместе писали статьи, и он занимался их продажей для газет, в то время как Симона продолжала писать. По желанию Симоны эти статьи были опубликованы под именем Серж Голон, как и первая книга его воспоминаний. Вскоре они совместно написали вместе другую книгу воспоминаний о детстве Всеволода Голубинова — «Гиганты озера». Работа вышла в 1959 году под именем Серж Голон.

Рождение Анжелики

В 1951 году Симона решила написать исторический роман, о чём мечтала с самого детства. Они с Сержем отправились в Версальскую библиотеку в поисках старых неизвестных документов, благо что они жили неподалёку от дворца, который был тогда всё ещё почти пустынным. Они выяснили, что XVII век забыт, а современные писатели не обращаются к этому периоду. В маленькой комнате под крышей Версаля Симона начала писать первые страницы своего исторического романа. Перед её глазами предстала маленькая светловолосая девочка. У этой маленькой девочки были зелёные глаза, и она появилась на свет среди глухих лесов и болот провинции Пуату, которую Симона пересекла во время войны. Симона знала, что эта девочка должна быть близка к природе и исцелению людей. Это была её героиня. Когда Всеволод на следующий день вернулся из Парижа, где он занимался тщетными поисками работы, она сказала ему, что роман уже начат. Но у маленькой героини ещё не было имени. Симона нашла его две недели спустя, после нескольких неудачных попыток. Она выбрала имя Анжелика, потому что оно напоминало ей о растении дягиль (angelica), которое росло в болотах Пуату.

Дягиль — хорошо известное лекарственное растение с жёлтыми цветками, и благодаря этому имя Анжелика было распространено в XVII веке. Только позже Симона сообразила, что имя это связано с ангелами. Тогда же она предположила, что другие дети могли прозвать эту девочку Маркизой Ангелов. Симона и Всеволод работали в библиотеке Версаля вместе, чтобы собрать исторические документы, необходимые для будущего романа. Всеволод нашёл интересную информацию о бедном дворянине, и Анн решила, что эти сведения станут основой, на которой вырастет Анжелика. Всеволод тем временем всё ещё искал работу в своей области и пытался бороться с теми компаниями, которые присвоили его шахты, не выплатив ему денег.

В 1953 году они опубликовали новую совместную книгу на африканском материале «Сердце диких животных» под именами Анн и Сержа Голон. Новое агентство, которое они нашли, нуждалось в романе, чтобы начать свой новый литературный отдел. Всеволод предложил им исторический роман, который пишет его жена — «Анжелику». Тогда она как раз дошла до середины книги, которая позднее получила название «Анжелика и путь в Версаль». Рукопись была представлена агентству под именем Анн Голон, но контракт они подписали вместе, потому что для Анн их семья всегда была одной командой. Под именем автора — Анн Голон, рукопись первого тома «Анжелики» была отправлена четырём издательствам — во Франции, Германии, Англии, Италии.

В 1955 родился второй ребенок — дочь Надин. Семья всё ещё жила в бедности, поскольку полученных ранее гонораров Анн, оставшихся после вычета издателями грабительских процентов, не хватало для четырёх человек. Они снимали комнату в маленьком доме в Коломбе, пригороде Парижа. Всеволод сообщил французской компании, которая присвоила его геологические изыскания, что должен денонсировать их. Но угрозы в адрес жены и детей вынудили его отступить, чтобы не подвергать семью опасности. Спустя год в Германии состоялась первая публикация первого тома «Анжелики» под именем Анн Голон.

А когда в 1957 у Симоны родился третий ребёнок — сын Пьер, в тот же день первый том «Анжелики» был опубликован во Франции под именами Анн и Серж Голон, потому что литературное агентство потребовало этого, приведя следующий аргумент: «Мужское имя будет выглядеть более серьёзно». В Англии первый том Анжелики был опубликован под именем Сержанн Голон (Sergeanne Golon). Агентство выбрало этот новый псевдоним, не спросив ни Сержа, ни Анн.

Спустя ещё год «Анжелика» была опубликована в США под именем Сержанн Голон. Финансовая ситуация оставалась трудной, потому что деньги, приходившие из Германии, были всё ещё не в их руках, а в руках литературного агентства. Чтобы жить, Анн и Серж Голон работали над различными историческими персонажами для странички юмора в газете «La Parisien Libe’re'». Как обычно, они работали вместе над документами, разговаривали о них, и Анн писала рассказы. Так они описали жизнь Лафайета, Саворньяна де Браза, герцогини де Шеврез, Распутина и других. Так был написан «Картуш». Ведь ничего не осталось от этого исторического персонажа, даже даты его жизни назывались различные. Анн Голон придумала его историю, по которой был написан сценарий фильма, до сих пор имеющий большой успех. Но агентство решило не включать Анн и Сержа Голон в число авторов сценария. Так они, как авторы, впервые столкнулись с обманом. Анн продолжала писать следующую книгу — «Анжелика и король». Серж отправился на несколько месяцев в Канаду, где проводил геологоразведку для французской компании. Но ему мало заплатили, и, когда Серж закончил исследовать месторождение, то узнал, что в его услугах больше не нуждаются. Так началось приключение Анжелики и Анн и Сержа Голон.

Для того чтобы полностью сосредоточиться на книге, они поселились в Швейцарии, в Кран-Монтана (Вале), в приятном маленьком домике, который Анн смогла купить за свой первый авторский гонорар за Анжелику, пришедший из Германии. Анн писала «Неукротимую Анжелику». Множество деталей она почерпнула из впечатлений Сержа — его воспоминаний о детстве в Исфахане. За эти годы Серж дважды ездил в Африку, надеясь наладить там собственную разработку полезных ископаемых, но должен был отказаться от этой идеи. Тем не менее Серж никогда не отказывался от своей научной работы. Он не мог заработать этим деньги, но наука была его страстью, и он всегда верил, что удача однажды придёт к нему. Он продолжал свои поиски вплоть до 1972 года, занимаясь наукой, развивая новые идеи, и вёл переписку со многими научными и индустриальными партнёрами, в частности, в Африке, США, СССР. Доктор Всеволод Голубинов всегда надеялся, что отыщет хорошего партнёра, который будет финансировать его проекты и приведёт к их успешному завершению.

В 1963 семья переехала в больший дом в Кран-Монтана. К этому времени «Анжелика» была уже опубликована на 25 языках и свыше 30 миллионов экземпляров были проданы по всему миру. От авторского гонорара литературное агентство оставляло себе 50%, оставшаяся половина была единственным, что получали Анн и Серж, вот почему Голоны никогда не были так богаты, как должны были быть, если судить по объёмам продаж. Большой дом был их единственной роскошью. У них не было машины, телевизора и их дети ходили в обычную деревенскую школу. Анн и Серж Голон вовсе не жили как миллионеры, как писалось тогда и позднее в некоторых русских статьях. Они были скромные люди, радовались походам за грибами и прогулкам по горам со своими детьми.

Первый фильм об Анжелике

Премьера в Париже первого фильма об Анжелике состоялась в 1964 году. Успех книг об Анжелике во всём мире подвигнул нескольких продюсеров сделать на основе романа фильм. Агентством был выбран один из сценариев. (Ещё в 1962 году был подписан контракт между агентством и Анн и Сержем Голон о постановке фильма). Когда Анн и Серж Голон получили приглашение на премьеру на вечер следующего дня в Париже, то поняли, что уже не успевают на поезд. Это было сделано целенаправленно съёмочной группой, которая не хотела делить «свой» успех с Анн и Сержем Голон. Во всяком случае, эти люди не могли допустить даже малейшую мысль, что не они авторы «Анжелики». Поэтому они с самого начала презирали Анн и Сержа Голон и пытались помыкать ими. Годом раньше Анн и Серж Голон вынуждены были бороться с ними за то, чтобы сценарий не слишком сильно отличался от романа, чтобы были не искажены главные персонажи, особенно Анжелика. Съёмочная группа не хотела, чтобы Анжелика была остроумной, находчивой, сильной и умной. Для них (по их собственным словам), Анжелика была только товаром и предполагалась красивой и глупой. С точки зрения многих мужчин 1960-х годов, ум и женщина были противоположными понятиями. Так же считали французские журналисты, которые явно не понимали Сержа Голона, потому что он говорил им: «Спросите мою жену. Она писательница». Действительно, для них женщина, более того, жена и мать четверых детей не могла быть никем другим, кроме замужней женщины. Писательницу Анн Голон журналисты презирали и целенаправленно распускали о ней различную ложь, что было только на руку агентству.

Литературное агентство распространяло слухи, что книги об Анжелике были просто вульгарным продуктом, который был сделан благодаря «рецепту», изобретённому самим же агентством, где предполагали использовать Анн и Сержа Голон как «писателей второй руки» или «литературных негров», в шутку претендовавших на то, чтобы быть подлинными писателями. Агентство поступало так потому, что предпочитало пользоваться всем, что связано с Анжеликой — товаром и прибылью, — как своей собственностью, как любым изобретением, и торговать всем этим без контроля автора. Конечно, ни Анн, ни Серж не знали тогда об этих целях. Они как раз не могли понять, почему французские статьи были всегда такими глупыми, лживыми и, главным образом, глумливыми.

За двадцать лет слова Анн и Сержа были точно воспроизведены в семи, не больше, французских статьях, все остальные были просто вздорной пропагандой агентства. Серж Голон смеялся над этими выдумками как над шуткой. Он не принимал их всерьёз. Анн была оскорблена, но видела, что они не могут ничего сделать. Конечно, Анн и Серж не могли догадаться, что это было организовано их собственным агентом. Они не могли даже заменить обложки книг на серьёзные, которые могли бы корректно представлять эту работу, вместо тех, где была изображена вульгарно раскрашенная женщина. Литературный агент действовал как нотариус — его клиент должен ему доверять до тех, пор пока не получит реального доказательства обмана.

Точно так же Анн и Серж Голон мало что могли сделать, когда агент начал создавать и публиковать несколько вариаций (плагиатов) на «Анжелику». Агент думал, что успех легко можно повторить с другими книгами, более или менее похожими на «Анжелику», представив молодую красивую женщину на историческом фоне. Для них это был простой рецепт, который мог быть легко сымитирован. С этой целью они наняли литератора Жюльетту Бенцони, чтобы сделать «новую серию Анжелики» с таким же типом героини, отличающейся только по имени. Так была опубликована первая серия — «Катрин», в которой целые фразы и сюжетные линии были взяты из «Анжелики». Таким способом были написаны и опубликованы некоторые предполагаемые «клоны» «Анжелики», созданные несколькими писателями, нанятыми агентством с этой целью. Книги были оформлены так же, с такими же обложками. Читатели начали смешивать все эти романы, выглядящие, как «Анжелика». Так начались многочисленные имитации «Анжелики», которые поместили реальную и единственную оригинальную работу в категорию «сентиментальных» книг, любовных романов. Конечно, настоящие читатели «Анжелики» видели разницу. Но все же вульгарные обложки и поверхностный характер Анжелики в фильмах тоже немало способствовали её неправильному пониманию. Несмотря на всё это, успех книг рос.

В поисках новых историй

Анн и Серж Голон в поисках новых историй для своей героини отправились в 1966 году в США в поисках документов по XVII веку в Новом Свете. Для начала Анн Голон хотела изучить полностью неизвестную область. Ведь в то время никто не знал и не интересовался ни Квебеком, ни пионерами Канады. «Анжелика» оказалась самой первой книгой, рассказавшей об этом всё ещё неизвестном времени (хотя с тех пор появилось много имитаций). И она до сих пор остаётся единственной художественной книгой, где говорится так глубоко и правдиво о рождении Нового Света и индейских племенах. Через несколько месяцев Анн и Серж Голон вернулись морем (собранные документы были слишком тяжелы для самолёта). Множество документов нашлись в Англии. С июня 1967 года и до осени Серж помогал Анн. Она написала «Анжелику в Новом Свете». С осени 1967 года и до конца жизни Серж Голон полностью посвятил себя живописи и изобретению красок: он как химик изобрёл уникальную рецептуру масляных красок и лаков, которой пользуются по сей день профессиональные живописцы. В 1968 году состоялась первая выставка картин Сержа Голона в Кран-Монтана (Швейцария). А его жена написала «Искушение Анжелики».

Сержа Голона, как художника и исследователя красок, очень интересовало, как воспринимается свет именно в этой стране. Вся его живопись была постоянным открытием мистерий света. Он изобрёл способ, как с помощью своих лаков соразмерять и передавать различие и качество света во всех странах, в разное время дня. Сохраняя свой дом в Швейцарии, семья переехала в Иерусалим на учебный год. Надин, Пьер и Марина пошли в израильскую школу и выбрали новые имена, более похожие на местные. Семья Анн и Сержа Голон была первой и единственной христианской семьей, которая стала жить среди израильтян. Подлинных израильтян — нерелигиозных и всё ещё близких к идеалам пионеров социализма. Серж Голон вновь начал работать в живописи. Целыми днями, с утра до вечера, он трудился над сотней картин. В Иерусалиме он устроил вторую выставку, в галерее «Нора». Анна в это время работала целыми днями в арендованной комнате и одна написала «Анжелику и Демона».

В июле 1972 Анн и Серж Голон отправились в Квебек. Анн — для розыска новых документов, чтобы работать над своей будущей книгой «Анжелика в Квебеке». Серж — для подготовки выставки своих работ в Квебеке и подписания контракта, касающегося его научных исследований по лакам и краскам для живописи. Он привёз с собой более сорока полотен. Через два дня после приезда Серж Голон скоропостижно скончался от инсульта.

В этом же году французские СМИ объявили, что творчество четы Голон закончилось со смертью Сержа Голубинова, но это было откровенное враньё. Анн Голон продолжала работать над следующими книгами из серии «Анжелика» и не прекращала работать вплоть до своей смерти. О своей работе она говорила: «Это моя кислородная маска!»

Анн Голон помогала деньгами, заработанными писательским трудом, всем своим четверым детям, чтобы они могли получить образование и безбедно жить, пока каждый из них не переступил порог тридцатилетия. Она была счастлива помогать другим близким людям, — племянникам, сестре, предлагать им вещи, которые они не могли себе позволить, — первые цветные телевизоры, квартиры, путешествия… Ещё она оплачивала дорогое лечение взрослым и детям, которые смогли вернуть здоровье благодаря её помощи. Она оплатила также учёбу глухому ребёнку, который так и не узнал, что это сделала для него она. Для себя Анн Голон позволяла только профессиональные траты, например, платила за рисование карт, которые хотела видеть в публикуемых книгах. Между 1982 и 2002 годом она написала ещё четыре книги: «Заговор теней», «Анжелика в Квебеке», «Анжелика и дорога надежды», «Анжелика и её победа».

Автор должен умереть

Но пока писательница усердно трудилась над произведениями, все предыдущие договоры об издании книг забрала себе другая компания, принявшая дела первого литературного агентства. Анн Голон об этом в известность сразу не поставили, и новое соглашение с ней подписано не было. Эта новая компания, «Ашетт» (принадлежащая знаменитой французской группе Лагардер), выплачивала ей всё меньше и меньше гонорара, пытаясь убедить её, что книги об Анжелике больше никто не хочет читать. Издатели говорили ей, что это «старомодная работа», и никто не хочет её покупать. Эта французская компания организовала исчезновение сведений об Анн Голон и книг об Анжелике из всех франко- и англоговорящих стран. Они планировали, что Анн Голон должна исчезнуть «естественным путём», убеждённая, что она не имеет больше читателей и должна сделать только одну вещь — прекратить писать, прекратить существовать, и наконец, забытая всеми, любезно умереть.

Как они действовали? Прежде всего, агентство остановило английскую продажу книгу об Анжелике (так, что последние три книги так и не были переведены на английский). Во Франции и во всех франкоговорящих странах невозможно было найти ни одной книги серии, кроме нескольких книг в бумажных обложках с вульгарными рисунками. Несмотря на слова агента, Анн Голон верила, что у Анжелики в мире ещё есть читатели. Во Франции у своих издателей она спрашивала, когда будут опубликованы книги? Однако они не издавались.

Имя Анн и Сержа Голон исчезло из всех французских словарей. Никогда Анн Голон не получала полных отчётов. Все её доходы от продаж становились всё меньше и меньше. Никогда агент не отвечал конкретно на её протесты. В 1985 и 1986 годах были опубликованы (но тиражом не более 1000 экземпляров) две последних «Анжелики» — «Дорога надежды» и «Анжелика и её победа». Не информируя Анн Голон, «Ашетт» (под названием International Book Promotion (IBP), изменила авторский текст, внеся более чем по 15 правок на каждую страницу. Когда Анн Голон попросила убрать все исправления, её проигнорировали, книга осталась как есть. Две последние книги были изданы под названием французского издательства Tre’vise. Но это издательство к тому времени уже прекратило своё легальное существование. Так что эти книги были опубликованы под именем несуществующего издательства. Конечно, Анн Голон не знала этого и думала, что она всё ещё работает, как и в предыдущие годы, с тем же издателем и литературным агентом.

С 1985 года все французские газеты начали повторять то, что указывала им IBP: что Анн Голон решила прекратить писать, что Анн Голон больше не пишет, что она написала заключительную книгу цикла, что всё, написанное Анн Голон с 1972 года, «основано на записях Сержа Голона». Конечно, тогда эта организованная дезинформация не была известна Анн Голон. Она продолжала работать и тратила много времени на бесплодные переговоры с агентом. Она хотела вернуть свои права назад, потому что книги, за исключением двух последних, не издавались с 1982 года. Но компания всё ещё удерживала их и никогда не отвечала на её письма. Книги не публиковались и ни один реальный проект не был осуществлён.

Но это ещё не всё! В 1991 году компания организовала операцию по «маркетингу» «Анжелики» в Германии с распространителем, специализировавшимся на… умерших писателях, на которых не распространялся закон об авторских правах, что означало, в Европе, по крайней мере 50 лет после смерти автора (теперь — 70 лет). Обнаружив, что Анн Голон жива, немецкий распространитель постарался исправить это недоразумение. Он выпустил плакаты «Анжелика жива!»

В этом же месте, в это же время, на Франкфуртской книжной ярмарке, на французском стенде, представлявшем «Ашетт», агента Анн Голон, не было представлено ни одной её книги об Анжелике. Более двух миллионов книг серии было продано в Германии в течение двух недель. С этих продаж агент передал Анн Голон 90 тысяч французских франков. Бывший литературный агент говорил Анн Голон, что её книги об Анжелике никого теперь не интересуют. Никто не купит их. «Мы не можем позволить себе публикацию». В действительности, предполагалось ничего не предпринимать по «Анжелике» во франко- и англоговорящих странах — ни издания книг, ни выпуска фильмов, ни торговли.

Анн Голон делала всё, что может делать автор, для того чтобы бороться с обманом. Тогда она думала, что эти люди просто плохо работают и в работе случаются сплошные недоразумения.

Но летом 1991 года её дочь Надин Голубинофф уже начала помогать своей матери, добиваясь реальных сведений и выяснять истинное положение. Издатели же заключили соглашение с Россией, где они продавали «Анжелику», как если бы она не подпадала под закон об авторских правах, как если бы автор был мёртв.

Тем временем актриса Мишель Мерсье стала представлять себя в России так, как если бы она была Анжеликой, создательницей «Анжелики» и владела правами на неё. Во Франции и соседних европейских странах думали, что «Анжелика» — это только фильм, потому что книг не было в продаже с 1982 года. Но книги по-прежнему продолжали оставаться бестселлерами в Японии, странах Востока, и, особенно, в России. Свыше 23 (по некоторым данным — 28) миллионов книг об Анжелике были проданы в России между 1991 и 1994 годами, при этом только в 1991 году официально было продано около 18 миллионов книг (речь не идёт о пиратских изданиях).

Пока её книги продавались миллионными тиражами, писательница с трудом сводила концы с концами. За спиной Анн Голон агент продал российскому посреднику все права на серию об Анжелике, как если бы она не подпадала под закон об авторских правах. «Ашетт» продала незаконные контракты, незаконные права российским издателям, как если бы Анн Голон умерла ещё в XIX веке…

Они продали все права на новеллизации, и предложили девять томов (кроме четырёх последних книг) за 1000 долларов!!! Как случилось, что такая гигантская знаменитая компания, как «Ашетт», предложила такие права стране, в которой «Анжелика» приносила издателям миллиарды? В обмен на что? Мы можем только догадываться. Конечно, Анн Голон никогда не получила ни цента со всех этих гигантских российских продаж.

Возвращение прав

К счастью, дочь писательницы Надин посвятила всё своё время помощи матери, она проработала с ней последние тридцать лет, в частности помогала в её судебной тяжбе по восстановлению авторских прав на романы об «Анжелике». В настоящее время она является литературным агентом. С упорством профессионального следователя она расследовала, что происходит с книгами, которым родители отдали самые плодотворные годы жизни. Она боролась и доказывала, что права на «Анжелику» принадлежат именно писательнице Анн Голон. К своему ужасу, она насчитала более сотни незаконных соглашений по всему миру без согласия её матери. Она обнаружила огромное количество контрафакта и возбудила судебные разбирательства. Не смогли укрыться от её взгляда и новые «сиквелы», опубликованные в России. Этим занимался официальный самозванец, который претендовал на то, чтобы быть новым автором «Анжелики» и… наследником Сержа Голона! Этот самозванец называл себя Алексом Голоном.

Надин Голубинофф создала литературное агентство Archange International (A.I.), которое занимается всеми правами на «Анжелику», борется с пиратством и строит новые проекты с новыми партнёрами. Сегодня агентство Надин имеет собственные права на проекты, связанные с «Анжеликой» — новую публикацию и на всё остальное, что ассоциируется с этим именем. Надин ищет партнёров, которые захотят участвовать в проектах агентства, связанных с «Анжеликой», во всех странах, главным образом в России и США. Ближайшие проекты «Анжелики»: публикация новой книги. А также Надин пишет биографию Анн и Сержа Голон и очень надеется, что сможет исполнить желание матери: представить читателям заключительную книгу о легендарной блондинке, над которой она работала в течение последних лет. Дочь писательницы ищет издателей, распространителей, которые могли бы заинтересоваться в покупке прав на территории России. И надо отдать должное: в России до сих пор «Анжелику» обожают. Сегодня существует фан-клуб, в который входит огромное количество поклонников.

17 декабря состоялся телемост, посвящённый 100-летию со дня рождения французской писательницы Анн Голон. Мероприятие прошло в рамках Международной ассоциации работников культуры и искусства за мир при поддержке Национальной литературной премии «Золотое перо Руси». В рамках телемоста Надин Голубинофф поприветствовала из Парижа всех поклонников в России и поблагодарила за их бесконечную и искреннюю любовь.

Примечательно, что русская художница Людмила Менаже (Менаже — это фамилия её мужа-француза), посвятила своё творчество исторической саге, написав серию потрясающих картин об Анжелике.

«Третье полотно, которое я закончила совсем недавно, — сказала Людмила, — создавалось уже в результате общения с Надин и при её эмоциональной поддержке. Здесь я уже вдохновлялась образами нескольких женщин, итог представляет собой некий симбиоз русской дворянки и французской аристократки эпохи Людовика XIV».

Это говорит о том, что «Анжелика» вызывает интерес у молодого поколения читателей в разных странах. Талантливые картины были высоко оценены дочерью писательницы и представлены во время грандиозного события в декабре, посвященного столетию Анн Голон, в русском доме науки и культуры в Париже.

Надин Голубинофф очень надеется, что «Анжелика», придуманная её матерью, навсегда покорит сердца и души русских читателей своей удивительной судьбой. Российские женщины, вдохновлённые преданностью героини её семье, мужу, её красотой, настойчивостью и упорством, смогут не только изменить свою жизнь к лучшему, но и не позволят предать забвению невероятно интересные приключенческие романы, которые дарят волшебные мгновения каждому читателю. «Анжелика» — это символ красоты и страсти к жизни!

Александр МАТУСЕВИЧ

26.07.2021

Запутанный и драматургически не самый убедительный сюжет композитор сумел положить на удивительную по красоте музыку, все достоинства которой удалось высветить в новой работе Большого. Постановка мэтра Дэвида Олдена стала достойным завершением театрального сезона.

Смело можно утверждать, что ренессанс опер Генделя, начавшийся в Европе в 1920-х годах, почти с вековым опозданием, но все-таки дошел до России. Среди заметных событий в подтверждение тезиса — плеяда блистательных концертных исполнений опер английского немца в Московской филармонии прошлого и уже нынешнего десятилетий, среди которых значится и «Ариодант», российская премьера которого состоялась в Зале Чайковского в 2011 году. За последние декады несколько заметных постановок появилось в региональных театрах страны. Например, пермская «Альцина» (2004) или уфимский «Геракл» (2015).

Большой театр ступил на барочную тропу не сразу — лишь в декабре 2015 года здесь появилась генделевская «Роделинда», перенесенная на московскую сцену из Английской национальной оперы. Вторым опытом в 2017-м стала «Альцина» того же автора — копродукция с фестивалем в Экс-ан-Провансе.

Теперь пришел черед «Ариоданта»: его театр решил представить под занавес сезона, не боясь ни традиционного летнего зрительского спада, ни ковидных ограничений и соблюдая все предписанные Роспотребнадзором правила. «Ариодант» вновь продолжил линию на сотрудничество главного российского театра с Английской национальной оперой. Маститый мэтр Дэвид Олден перенес в российскую столицу свой спектакль 1993 года, поставленный когда-то в АНО (а лондонская работа — копродукция АНО с Валлийской национальной оперой), сделав заново декорации, бутафорию и сшив новые костюмы. На вопрос «Почему не стали делать новую постановку для Большого?» режиссер отвечает уклончиво: «Меня совершенно устраивает эта».

«Ариоданта» Гендель написал в 1735 году на закате своей карьеры оперного композитора. Его сочинения в «Ковент-Гардене» и в театре «Линкольнс-Инн-Филдс» публика встречала прохладно. «Ариодант» не стал исключением и выдержал только одиннадцать представлений. Источником вдохновения для либретто Антонио Сальви послужил «Неистовый Роланд» в интерпретации Людовико Ариосто. Действие разворачивается в средневековой Шотландии, которая, однако, как и большинство «стран» барочной оперы весьма условна: исторической правдоподобностью здесь и не пахнет (чего только стоят имена героев — совсем не шотландские!). Весь сюжет закручен вокруг интриг герцога Полинесса, цель которого – через женитьбу на наследной принцессе Гиневре достичь трона. Гиневра же влюблена в прекрасного рыцаря Ариоданта, следовательно, устранить соперника – главная задача Полинесса. Невольной помощницей в его кознях становится придворная дама Далинда, которая влюблена в коварного герцога. Полинессу удается почти все: Ариодант убит (или, по крайней мере, его считают погибшим), Гиневра в заточении по навету герцога, король ему абсолютно доверяет. Но чудесно спасшийся Ариодант, а также неудачная попытка Полинесса устранить ненужную свидетельницу его козней, то есть Далинду, в одночасье разрушают идеально выстроенную герцогом конструкцию. На поединке чести с братом Ариоданта рыцарем Лурканием Полинесс погибает, его коварство раскрыто и опера завершается счастливым финалом, в котором Ариодант воссоединяется с Гиневрой. Любопытно, что в этом сюжете много драмы и даже есть место трагедии, но совсем нет волшебства, как в других операх Генделя, написанных на сюжеты Ариосто.

Прекрасно показали себя солисты — как приглашенные из-за рубежа барочные звезды, так и собственные штатные певцы. Особенно хорош оказался француз Кристоф Дюмо: его Полинесс — расчетливый, честолюбивый, не лишенный обаяния злодей, пропевающий четко каждую ноту, искусно играющий тембром, динамикой и приводящий зрительный зал своим виртуозным контратенором в восторг. К слову сказать, это не первый Полинесс исполнителя: с этой партией он дебютировал когда-то в Венской государственной опере, её же исполнял и на одном из Зальцбургский фестивалей, а прочие многочисленные оперы Генделя еще с профессионального дебюта Дюмо прочно вошли в его репертуар. Стоит отметить, что его герой, именуемый в либретто «герцогом альбанским», родился и жил вовсе не на Балканах, а в Шотландии — есть там местечко под название Albany: в современном же русском варианте скорее бы стоило писать «герцог Олбани».

Попадая в пространство этого спектакля, зритель не может однозначно сказать, в какой эпохе он находится. Тотальная условность декораций, не претендующих на создание исторического контекста, и их многоплановость (чего стоит только портал-окно на заднем плане) делают пространство сцены разомкнутым и многозначным.

В целом, спектакль получился динамичным и интересным. Даже репризы в ариях da capo, которые до недавнего времени беспощадно обрезали, нашли достойное развитие, вызывающее неподдельный отклик у слушателя XXI века. Какую бы оперу Генделя не выбрали в Большом для показа следующей, ясно одно — генделевский оперный ренессанс в России продолжается, набирая всё большие обороты.

Фото: Дамир Юсупов.