Биография Окуджавы
Детство
Согласно краткой биографии Булат Окуджава родился 9 мая 1924 года в Москве в многонациональной семье: его отец, Шалва Окуджава, был грузинских кровей, а мать, Ашхен Налбадян – армянских.
Через два года после рождения первенца, вся семья переехала на родину отца – в Тбилиси. Там Шалва Окуджава, убежденный коммунист, просто взлетел по служебной лестнице. Сначала он занимал должность секретаря Тбилисского горкома, а затем в 1934 году его попросили принять пост первого секретаря Нижнетагильского горкома партии.
Однако в те годы советская репрессивная машина уже налажено и безостановочно работала. В 1937 году отец Окуджавы был арестован и приговорен к высшей мере наказания по подложным доказательствам. А Ашхен в 1938 году сослали в Карагандинский лагерь. Вернулась она через 12 долгих лет.
Окуджава воспитывался бабушкой, а в 40-ом перебрался к родственникам в столицу Грузии.
Военные годы
С началом войны против фашистских захватчиков Булат Окуджава решил во что бы то ни стало скорее попасть на фронт. Но юный возраст всё не давал осуществить задуманное. Лишь в 1942 году прямо из девятого класса добровольцем ушел служить. Сначала два месяца подготовки, а потом – миномётчик в 5-ом гвардейском Донском кавалерийском Казачьем корпусе.
Участвовал в боях под Моздоком. Но в конце 1942 года получил тяжелое ранение. Стоит кратко отметить, что по свидетельству самого поэта, ранен он был по глупости – шальная пуля. Было обидно и горько, ведь столько раз под прямым огнем оставался невредим, а здесь, можно сказать, в спокойной обстановке и такое абсурдное ранение.
После выздоровления на фронт так и не вернулся. Служил радистом в тяжелой артиллерийской бригаде. Первая песня в биографии Окуджавы появляется на фронте – «Нам в холодных теплушках не спалось».
Прозаик, поэт и бард
В послевоенные годы Окуджава возвращается в уже родной Тбилиси, сдает экзамены за старшие классы и поступает на специальность «филолог» в Тбилисский университет. Во время учебы он знакомится с Александром Цыбулевским, студентом и начинающим лириком, который во многом повлиял на его становление как поэта. В 50-м он получает диплом о высшем образовании и преподает русский язык и литературу в средней школе в деревне Шамордино, расположенной недалеко от Калуги. В 1956 году выходит в свет первый сборник стихов «Лирика».
Москва
В том же 1956 же году состоялся 20-й Съезд КПСС, главным итогом которого стало осуждение культа личности Сталина.
Не стоит на месте и творчество молодого поэта и начинающего прозаика. В 1961 году Константин Паустовский издает сборник «Тарусские страницы», в который было включено и произведение Окуджавы «Будь здоров, школяр». Несмотря на резкую негативную критику за пацифистское содержание, через четыре года повесть была экранизирована под новым названием – «Женя, Женечка и Катюша». Но критика досталась не только прозе автора. В 60-х подверглись гонению и песни барда. По заключению официальной комиссии они не могли до конца выразить настроения и чувства советской молодёжи. Впрочем, сама молодежь об этом не знала и всегда стремилась попасть на концерты и творческие вечера знаменитого барда.
Всенародная слава пришла к Окуджаве после выхода художественного фильма «Белорусский вокзал». В нём звучит мощная, глубокая и вместе с тем тонкая песня «Здесь птицы не поют…».
Личная жизнь
В личном плане поэт и бард не был и не мог быть одинок: «на счету» – два официальных брака . К несчастью, первый брак Булата Шалвовича с Галиной Смольяниновой закончился разводом. Фоном во многом послужили две трагедии, случившиеся в семье: совсем в маленьком возрасте умирает дочь, а сын впоследствии пристрастился к наркотикам.
Ольга Арцимович, физик по профессии, становится второй женой Окуджавы. Этот брак был намного счастливее. В нем на свет появляется сын Антон – в будущем замечательный композитор.
Булат Окуджава
Булат Окуджава – советский и российский бард, поэт, переводчик, композитор, филолог и киноактер. За свою биографию он сочинил более двухсот песен.
Окуджаву, наряду с Высоцким и Галичем, считают одним из ярчайших представителей жанра авторской песни советской эпохи. В его биографии много интересных событий и фактов, о которых мы вам расскажем прямо сейчас.
Итак, перед вами краткая биография Булата Окуджавы.
Биография Окуджавы
Булат Шалвович Окуджава появился на свет 9 мая 1924 года в Москве. Он родился в семье большевиков, вследствие чего воспитывался в духе коммунистического патриотизма.
Его отец, Шалва Степанович, был партийным деятелем. Мать, Ашхен Степановна, всячески поддерживала мужа и имела такие же политические убеждения.
Детство и юность
Изначально в семье Окуджавы все складывалось хорошо. Глава семейства стремительно поднимался по партийной лестнице, занимая разные ведущие должности.
Но однажды между Окуджавой-старшим и Лаврентием Берией произошел конфликт, который пошатнул его положение в партии.
Вскоре на Окуджаву был совершен ложный донос. Его задержали и приговорили к расстрелу, который был исполнен 4 августа 1937 г. Стоит заметить, что оба брата Шалвы Окуджавы также были расстреляны по ложным обвинениям.
После этого мать с сыном поселилась в одной из московских коммуналок. Женщина прекрасно понимала, что рано или поздно за ней также придут, поскольку она была женой «врага народа». Так и случилось.
Менее чем через год ее арестовали и сослали в лагерь в Караганду, где она пробыла около 9 лет.
После ареста обоих родителей Булат Окуджава жил у родственников в Тбилиси.
Булат Окуджава в молодости
Окончив среднюю школу, он устроился работать токарем. В 1942 г. 18-летний юноша оказался в рядах Красной армии. В эти годы биографии он впервые начал сочинять песни.
Вернувшись домой, Окуджава успешно сдал экзамены в Тбилисский университет на педагогический факультет. После получения диплома в 1950 г. он больше 2-х лет преподавал в деревенской школе.
В этот период биографии он сочинял стихи и прочие произведения.
Литература и музыка
В 1954 г., спустя год после смерти Сталина, Булат Окуджава прочитал свои стихотворения на одном из творческих вечеров. Его произведения получили хорошие отзывы, вследствие чего молодого поэта начали печатать в местной газете.
Булат Окуджава на сцене
В 1956 г. Булат опубликовал поэтический сборник «Лирика». Спустя 5 лет в свет вышла его повесть «Будь здоров, школяр», в которой было немало фрагментов из биографии Окуджавы.
За 40 лет своей творческой деятельности он опубликовал порядка 15 поэтических сборников, в числе которых были «65 песен», «Посвящается вам» и «Зал ожидания».
В период биографии 1970-1990 гг. Окуджава издал десятки прозаических произведений. Кроме этого из-под его пера вышло несколько исторических романов, среди которых были «Путешествие дилетантов», «Свидание с Бонапартом» и «Фотограф Жора».
Интересно, что Булат Окуджава также писал и для детей. Наибольшую известность получила сказка «Прелестные приключения», которая была переведена на многие языки.
Стоит заметить, что помимо писательской деятельности Булат Окуджава также переводил стихи с арабского, финского и шведского языков. Кроме этого, до 1961 г. он был редактором издательства «Молодая гвардия», а также руководил отделом поэзии в «Литературной газете».
Однако получив известность и почувствовав уверенность в собственных силах, Окуджава уволился, после чего занимался только творческой деятельностью.
В начале 60-х Окуджава приобрел особенную популярность как бард. Он часто давал концерты, на которых всегда собиралось много людей.
В скором времени он посетил множество советских городов, исполняя собственные песни.
Творчество Булата Окуджавы серьезно повлияло на таких известных артистов, как Владимир Высоцкий, Юрий Визбор и Александр Галич. Его песни знал и пел весь Советский Союз.
Владимир Высоцкий и Булат Окуджава
Наиболее известными композициями барда Окуджавы являются:
- Возьмемся за руки, друзья;
- Молитва Франсуа Вийона;
- Бери шинель, пошли домой;
- Песня лисы Алисы и кота Базилио;
- Песенка о несостоявшихся надеждах;
- Ваше Благородие, госпожа Удача.
Параллельно с этим Булат Шалвович писал песни к кинофильмам. Наибольшую популярность получила песня «Нам нужна победа», прозвучавшая в картине «Белорусский вокзал». Эта композиция сильно полюбилась его соотечественникам, а особенно бывшим фронтовикам.
В целом песни Окуджавы прозвучали в более 70 фильмах.
В конце 60-х годов Окуджава побывал во Франции, где записал пластинку с собственными композициями. После этого он выпустил еще несколько альбомов в СССР.
За свою биографию Окуджава снялся в 8 фильмах, играя как самого себя, так и второстепенных персонажей. Помимо этого он написал сценарии к четырем кинолентам.
Личная жизнь
На протяжении всей жизни Булат Окуджава проявлял большой интерес к слабому полу. Его первой супругой была Галина Смольянинова.
В этом браке у них родилась дочь (умершая в раннем возрасте) и сын Игорь, который позже стал наркоманом и попал в тюрьму.
В 1964 г. Булат и Галина решили расстаться. Спустя год бывшая жена барда умерла от разрыва сердца.
Со временем Окуджава познакомился с физиком Ольгой Арцимович, ставшей позже его женой.
В этом семейном союзе у них родился мальчик Антон, который также стал музыкантом. Этот брак оказался достаточно счастливым.
Тем не менее, в середине 80-х у Булата развились отношения с певицей Натальей Горленко. Он несколько лет сожительствовал с ней, не разрывая при этом отношений с законной супругой.
Смерть
Последние годы жизни Булат Окуджава провел в Париже. Он очень болезненно пережил смерть старшего сына, в связи с чем серьезно подорвал свое здоровье.
Вскоре он заболел гриппом, давшим осложнение на почки. Болезнь прогрессировала, в результате чего доктора были не в силах его спасти.
Булат Шалвович Окуджава умер 12 июня 1997 года в возрасте 73 лет во французском городе Кламар.
Выдающегося русского барда похоронили на Ваганьковском кладбище в Москве. Интересно, что за несколько дней до смерти он принял крещение, так как всю жизнь верил в Бога.
Фото Булата Окуджавы
Ниже вы можете посмотреть избранные фото барда Окуджавы.
Сообщение о Булате Окуджаве (1924-1997) — краткая биография, жизнь и творчество композитора
Детство и юношество
Окуджава родился 9 мая 1924 года в Москве. Его отец, Шалва, был грузином, а мать, Ашхен, армянкой. Через два года семья переехала в Тбилиси. Там Шалва Окуджава начал строить партийную карьеру. Сначала он был секретарем Тбилисского горкома, потом — Нижнетагильского. Но это не помогло ему спастись от репрессий.
В 1937 году Шалву арестовали и расстреляли по подложным доказательствам. Ашхен отправили в лагерь, из которого она вернулась только через 12 лет. Булата все это время воспитывала бабушка. В 40-х годах он переехал в Грузию к родственникам.
После начала войны парень решил отправиться на фронт, но его отказались взять из-за юного возраста. Окуджаве пришлось запастись терпением. На фронт он отправился после 9 класса. Участвовал во многих сражениях, был тяжело ранен, после выздоровления работал радистом. Именно на фронте Окуджава написал первую песню.
После окончания войны Булат Шалвович поступил в педагогический университет. Потом начал работать в сельской школе учителем. Все это время он писал стихи, которые потом превращались в песни.
Творческий путь
В 1954 году Окуджава представил свои стихи на литературной встрече. Его работы одобрили и через некоторое время опубликовали в калужской газете. Уже через два года вышел первый сборник молодого поэта «Лирика», потом напечатали его повесть «Будь здоров, школяр». С этого момента работы Окуджавы активно публиковались.
Писал он и детские произведения, известность получила его сказка «Прелестные приключения».
Помимо творчества Булат Шалвович занимался переводами текстов с разных языков:
- арабского;
- шведского;
- финского.
Работал в разных местах, преимущественно в газетах. Позже уволился и посвятил жизнь сценической карьере. В качестве барда начал выступать только в 1958 году. Окуджаве дали разрешение на проживание в Москве, так как его родителей реабилитировали.
Никто не развешивал афиши с информацией о концертах барда, но его выступления всегда пользовались спросом. Работало сарафанное радио, которое быстро сделало Булата Шалвовича популярным. Позже бард снялся в нескольких фильмах.
Творчество Б. Окуджавы стало популярным по разным причинам:
- В его текстах часто звучит тема любви. Она относится не только к женщине, но и к родине, родителям, друзьям, местам, где поэт провел свое детство.
- Многие его работы были посвящены войне.
- Нередко героями песен становились сказочные персонажи или природа.
Творчество Окуджавы близко большинству людей. В нем чувствуется лиричность, чувственность, сокровенность. При прослушивании песен барда создавалось ощущение, что он обращается к каждому человеку. Именно этим он покорил публику. Его неофициальные выступления собирали полные залы, а после начала легальной концертной деятельности число поклонников поэта стремительно возросло.
Личная жизнь
С ранних лет Булат Шалвович отличался влюбчивостью. У него были отношения с одноклассницами, подругами во дворе. После приезда в Москву Булат познакомился с Валентиной Леонтьевой. Она не проявляла никакого интереса к юноше, а спустя время стала известна на весь Советский Союз.
Первой женой барда стала Галина Смольянинова. Они вместе учились в высшем учебном заведении. Поженились на втором курсе. В браке у них родилось двое детей, но дочь умерла рано, а сын стал наркоманом и попал в тюрьму. Супруги развелись, после расставания бывшая жена барда прожила только год.
Второй женой Окуджавы стала Ольга Арцимович. У них родился сын Антон. В 1980-х годах Булат Шалвович стал жить с Натальей Горленко, но развестись с Ольгой так и не решился.
Бард умер 12 июня 1997 года от почечной недостаточности. Похоронили Окуджаву в Москве. Песни его не теряют актуальности. Именно они оказали влияние на Высоцкого и других исполнителей авторской песни. В память об Окуджаве проводят фестивали и конкурсы.
Булат Окуджава
9 мая 1924 года родился один из основателей жанра авторской (бардовской) песни Булат Шалвович Окуджава; он написал за свою жизнь более 800 стихотворений, 200 из которых родились вместе с музыкой
Родившийся в день Победы
Родился Булат в Москве. Отец его, Шалва Степанович Окуджава, занимал высокие партийные посты в Грузии, но из-за конфликта с Лаврентием Берией был вынужден просить перевода на работу в РСФСР. Перевод не спас семью Окуджавы. В 1937 году отец был арестован в связи с троцкистским делом на «Уралвагонстрое». 4 августа 1937 год Шалва Степанович и два его брата были расстреляны. Мать Булата была арестована в Москве в 1938 году и провела в лагерях почти десять лет. Булат был вынужден отправлен в Тбилиси, где продолжил учёбу, а после работал на заводе учеником токаря. Реабилитировали родителей только в 1956 году.
На фронт
Война перевернула всю его жизнь. С апреля 1942 года Булат обивал пороги военкомата, чтобы его отправили на фронт. В августе того же года юноша был призван на службу в действующую армию. Сначала был направлен в 10-й отдельный запасной миномётный дивизион. Два месяца подготовки – и Окуджава на Закавказском фронте. Он миномётчик в кавалерийском полку. 16 декабря 1942 года под Моздоком он был ранен. После госпиталя Булат продолжил службу в 124-м стрелковом запасном полку в Батуми, а позже – радистом в 126-й гаубичной артиллерийской бригаде большой мощности.
Источник: https://www.culture.ru
Демобилизация состоялась в марте 1944 года по состоянию здоровья, в звании гвардии рядового. Булат Шалвович бережно хранил свои боевые награды: медаль «За оборону Кавказа» и «За победу над Германией».
После демобилизации он возвращается в Тбилиси и поступает в Тбилисский университет на филологический факультет. После окончания учёбы молодой поэт работал в школе в Калужской области.
Бери шинель, пошли домой…
Сегодня, в преддверии Дня Победы и дня рождения Окуджавы, мы поговорим о его произведениях, посвящённых войне. Сам Булат Шалвович так писал о войне: «Я ранен ею на всю жизнь и до сих пор ещё часто вижу во сне погибших товарищей». Его видение войны всегда было личностным, без особого пафоса, но всегда осуждающим. Он вспоминал, что его первые стихи были о войне, а из некоторых получились песни. Правда, марши ему не удавались, в основном это были грустные песни, он считал, что на войне ничего весёлого нет. В его произведениях именно война подло забирала из жизни молодых, красивых, только начинающих жизнь людей.
Источник: https://www.culture.ru
Ах, война, что ж ты сделала, подлая:
Стали тихими наши дворы,
Наши мальчики головы подняли –
Повзрослели они до поры,
На пороге едва помаячи
И ушли, за солдатом – солдат.
До свидания, мальчики!
Мальчики,
Постарайтесь вернуться назад.
В 1960 году увидела свет повесть Окуджавы «Будь здоров, школяр». Это фактически автобиографическая повесть о бывшем школьнике, попавшем на войну. Многие не приняли её, обнаружив в ней якобы пацифистские мотивы. А вот режиссер Владимир Мотыль экранизировал её, и в прокат картина вышла под названием «Женя, Женечка и «Катюша» с Олегом Далем в главной роли, и завоевала сердца фронтовиков и простых людей.
То, что Окуджава писал о войне, – это не лозунги, а фронтовые будни вчерашних мальчишек, очень рано повзрослевших. В 1970 году в фильме режиссёра Андрея Смирнова «Белорусский вокзал» прозвучала песня на стихи Окуджавы «Нам нужна одна победа». Задача, которую поставил перед ним режиссёр, была непростой. Булат Шалвович привык писать с позиции человека, который уже живёт в мирное время, а здесь её исполняли от лица сидящего в окопе. Он нашёл верные слова и музыкальные интонации, а известный композитор Альфред Шнитке, работавший в съёмочной группе, аранжировал музыку Окуджавы в марш, и сегодня звучащий на наших парадах в честь 9 Мая. Более того, нельзя представить праздник Победы без этой песни:
Здесь птицы не поют, деревья не растут.
И только мы, плечом к плечу, врастаем в землю тут.
Горит и кружится планета, над нашей Родиною дым.
И значит нам нужна одна победа,
Одна на всех – мы за ценой не постоим.
Источник: https://www.culture.ru
Песни Окуджавы всегда были востребованы кинематографистами. Многие его стихи положены на музыку известными композиторами. Так, Валентин Левашов написал знаменитую песню на текст Окуджавы «Бери шинель, пошли домой», которая стала очень популярной. Она звучала в двух фильмах «От зари до зари» и «Аты-баты, шли солдаты».
Солдат-победитель мастерски показан Булатом Окуджавой с неофициальной стороны, со всеми своими переживаниями, эмоциями, ощущениями. Воин-освободитель у него – прежде всего Человек с большой буквы.
В 1997 году Окуджава поехал в гости к писателю Анатолию Гладилину, который жил во Франции. А 12 июня скончался в военном госпитале пригорода Парижа Кламар. Похоронен знаменитый поэт и бард на Ваганьковском кладбище.
Булат Окуджава
Б улат Окуджава был солдатом, учителем русского языка и редактором. Он писал стихи и прозу, сценарии к фильмам и книги для детей. Но самым счастливым днем своей жизни Окуджава считал тот, когда он сочинил свой первый стих.
«Арбат, сорок четыре, квартира двадцать два»
Булат Окуджава родился в Москве в 1924 году. Семья часто переезжала, но большая часть детства Окуджавы прошла в центре столицы, на Арбате. «Маленький дворик арбатский» навсегда станет отдельной темой в его поэзии. Исследователи творчества поэта подсчитали, что его родная улица упоминается в 36 стихотворениях Окуджавы. Многие из этих произведений потом стали песнями.
В 1937 году отца Булата Окуджавы расстреляли после ложного доноса, а мать вскоре отправили в лагеря. Сам он уехал к своим родственникам в Тбилиси, там учился в школе, работал на заводе и писал стихи.
«Я был очень смешной солдат»
В 1942 году девятиклассник Окуджава полгода штурмовал Тбилисский военкомат, прежде чем его отправили на фронт. В военные годы он написал свою первую песню — «Нам в холодных теплушках не спалось».
В воспоминаниях Окуджава называл себя и своих сверстников «очень смешными солдатами». Автобиографическая повесть «Будь здоров, школяр», которую Окуджава напишет в 1961 году, будет именно о них — школьниках, ушедших на войну. Идея названия родилась из воспоминаний Окуджавы о Тбилисском военкомате, где капитан Качаров отсылал домой юных добровольцев: «Чтобы я вас здесь больше не видел, ясно? Надо будет, сами вызовем. Всё. Бывайте здоровы, школяры».
«Каждый пишет, как он дышит»
После войны Булат Окуджава окончил школу, затем — филфак Тбилисского университета. Работал учителем русского языка и литературы в Калужской области и печатал свои стихи в местной газете «ко всем праздникам и временам года». После реабилитации родителей молодой поэт смог вернуться в Москву, в квартиру на Арбате, работал редактором в издательстве «Молодая гвардия», заведовал отделом поэзии в «Литературной газете».
Стихи Булата Окуджавы регулярно печатали — и в газетах, и отдельными сборниками. В 1962 году поэт стал членом Союза писателей СССР и оставил службу. Некоторые произведения этого периода Окуджава пишет, опираясь на исторические материалы. Критик Алла Латынина отмечает: «Мои исторические фантазии», — оговорился он как-то в одном интервью… Неплохое жанровое определение».
«Поющий поэт»
В репертуаре Булата Окуджавы — более 200 песен. И стихи, и музыку автор писал сам. Исполнителем авторской песни и даже основоположником этого жанра Окуджава стал случайно: однажды он в шутку напел свое стихотворение для друзей. Поэт считал, что тексты его композиций важнее музыки: «Для меня авторская песня — это прежде всего стихи. Поющий поэт».
Первые неофициальные выступления Булата Окуджавы никто не анонсировал, но зрителей всегда было много. После концертов они записывали тексты его песен и передавали их своим друзьям. К моменту выхода официальных пластинок его песни уже знала вся страна. А первый официальный концерт состоялся в 1961 году в Харькове. Окуджава выступал не только в Советском Союзе: он выступал в Европе, США, Канаде.
Более чем в 80 советских картинах звучат песни Булата Окуджавы: «Песенка об Арбате» в фильме «Покровские ворота», «Ваше благородие, госпожа Удача» — в «Белом солнце пустыни», «Нам нужна одна победа», которая вскоре стала одной из самых знаменитых композиций автора. Она была написана к фильму «Белорусский вокзал».
Когда Андрей Смирнов, режиссер фильма, предложил ему написать песню, поэт сначала отказался. Лишь посмотрев картину, он согласился сочинить текст и мелодию к нему.
Автора поддержал Альфред Шнитке, который писал музыку к фильму. Шнитке сделал аранжировку для песни, она стала маршем и зазвучала на военных парадах.
Последние годы жизни Булат Окуджава провел в Париже, где 25 июня 1995 года в Штаб-квартире ЮНЕСКО состоялся последний его концерт. В 1997-м барда не стало. В этом же году по указу президента России утвердили премию имени Булата Окуджавы, которой награждаются поэты и исполнители авторских песен. Через пять лет «поющему поэту» открыли памятник на Арбате.
Снова о Булате Шалвовиче Окуджаве, который родился 9 мая 1924 года.
Стылым январским вечером 1956-го встретил я на Невском замечательного поэта Юрия Левитанского, которого ещё подростком знал в родном Иркутске. Рядом с ним был некто – худенький, с печальными глазами и тонкой ниточкой усиков. «Познакомься, Булат Окуджава», – сказал Левитанский. Впрочем, я на это отреагировал ну без всяких эмоций, ибо тогда на невских берегах сие экзотическое имя еще ничего никому не говорило…
Вот так впервые пересекся с человеком, без чьих песен (впрочем – и стихов, и повестей, и романов) вот уже более полувека вообразить нашу жизнь просто немыслимо. Что касается именно песен, то тогда, когда они впервые явились к нам, сами их слова и интонации, сами словосочетания и образы показались совершенно необычными: «Часовые любви», «Ситцевые женщины», «Мои кредиторы – молчаливые Вера, Надежда, Любовь…» Удивляла и радовала фраза о влюблённых парочках на рассветных московских улицах – тихая, но убеждённая: «Признаю только эти войска». И совершенно непривычно, хлёстко звучало сказанное о недавней войне: «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…» Эти негромкие песни, какие-то непривычные, очень-очень доверительные, одной из главных достоинств которых стала именно вот эта неповторимая его, Окуджавы, интонация, поэт не столько пел, сколько напевал…
Впрочем, сам-то он всегда считал, что пишет вовсе не песни, а стихи, из которых некоторые превращаются в песни. В одной из наших последующих встреч я поинтересовался, чем сам объясняет то, что многие его стихи стали песнями: только ли тем, что он сам их стал петь, или внутренней музыкой, которая в них уже была заложена. Окуджава задумался:
– Пожалуй, тут обоюдное совпадение. Видно, потребность, тяга к пению где-то внутри меня была запрятана, потому что до того, как запел песню, уже написал несколько стихотворений в форме, соответствующей этому жанру. В них изначально была какая-то внутренняя мелодика. Например, такие стихи: «Год сорок первый, зябкий туман. // Уходят последние солдаты в Тамань. // А им подписан пулей приговор, // он лежит у кромки береговой…» Ритмически они меня очень устраивали. Этот ритм идёт от русского фольклора. Скажем, есть такая песня: «За морем синичка не пышно жила, // не пышно жила – // пиво варивала…» Вот это всё как-то соблазняло – и постепенно, постепенно стало выливаться в песни…
Как давно обнаружил в себе певческие способности? Да всегда любил петь. Рассказывал мне:
– В юности с друзьями часто ходил в оперу, и потом меня заставляли исполнять арии Каварадосси, Германа… В армии был запевалой. Кстати, там, на фронте, написал стихи, придумал к ним мелодию – и потом наш полк пел: «Нам в холодных теплушках не спАлось…»
Да, пожалуй, это была его самая первая песня… Закончилась война, и вот как-то в сорок шестом, будучи студентом, подсел к пианино и двумя пальцами стал подбирать: «Неистов и упрям – гори, огонь, гори! На смену декабрям приходят январи…» Друзья подхватили…
Прошло еще десять лет, и, кажется, в ноябре 1956-го появились стихи «О Ваньке Морозове», скоро ставшие песней. Потом возникли другие, и, когда их набралось двенадцать или пятнадцать, приехал на невские берега. Тогда, в начале шестидесятых, отношение к нему в Москве было подозрительным: фронтовик, член партии, но с гитарой, с усиками, всё это было как-то странно перемешано. Правда, он там выступал, но всё в каких-то несолидных, очень маленьких помещениях. А на первое большое пригласили в Ленинградский Дом кино. Питерская премьера прошла на ура. Так же и второй концерт, во Дворце искусств: у входа во Дворец было подлинное столпотворение, милиция не могла сдержать напора толпы, ну а в зале ему аплодировали Товстоногов, Акимов, Райкин и многие другие, перед чьим авторитетом он трепетал.
А через день-другой в «Смене» статья Лисочкина: «О цене шумного успеха». Нет, она его не возмутила, а, пожалуй, посмешила: профессионально статья оказалась весьма слабой. Там были фразочки типа: «На эстраду вышел какой-то странный человек и запел пошлые песенки». Дальше автор размышлял: мол, за таким поэтом девушки не пойдут; девушки пойдут за Твардовским и Исаковским. А назавтра статью перепечатала «Комсомолка» – значит, всё это было далеко не случайно, и команда на «разгром Окуджавы», вероятно, прозвучала заранее, «сверху»…
Много подобного было ещё потом. Для всей этой номенклатурной партийно-комсомольской шушеры Окуджава всегда был явлением странным, не похожим ни на кого. И они поэта побаивались, потому что не понимали, что он в себе несёт. Вовсе не потому, что он такой уж «р-ре-волюционер» и «разоблачитель», а просто – странен. Например, у других в стихах, в песнях были «девчата», а у Окуджавы – «женщины» («И женщины глядят из-под руки…»). И какой-то непонятный «чёрный кот». И шарик, который улетел…
Конечно, после той позорной сменовской публикации имя Окуджавы во всей питерской прессе было приказано употреблять лишь с негативным оттенком. Только осенью 1971-го мне, наконец, позволили сделать для той же «Смены» с опальным поэтом интервью, которое, впрочем, долго не могло попасть на газетную полосу. Его «изучали». Сначала – в редакторате, потом в обкомах: комсомольском, партийном… Кое-как разрешили…
Прошло полгода. И вот как-то в июле 1972-го звонит мне утром домой бывший коллега, сменовец, а ныне – помощник секретаря ЦК ВЛКСМ Лев Паршин. Я ему радостно: «Привет, тёзка!» А он в ответ – непривычно сурово: «Вчера башкирская молодежная газета опубликовала твою беседу с Окуджавой. Ты передал туда текст?» Отвечаю, что никакого понятия о такой газете не имею, что, вероятно, в Уфе просто перепечатали из «Смены» материал полугодичной давности. Предлагаю Паршину позвонить туда и узнать всё точно. Но в ответ: «Некому уже звонить. Сегодня из-за твоей беседы их редакцию разогнали». Ошарашенный таким известием, интересуюсь, почему «разогнали», и слышу: «Потому что вчера твоего Окуджаву исключили из партии…»
Пришел я в родную редакцию, а там – тоже тучи: оказывается, уже звонили из обкома, сказали, что наш давний материал – «крупная политическая ошибка», велели ждать «оргвыводы». Ну и печататься мне, вполне естественно, было запрещено: впрочем, тут уже своё, редакционное, начальство на всякий случай перестраховалось. И большинство коллег, на манер знаменитого «премудрого пескаря» из сказки Салтыкова-Щедрина, тоже «на всякий случай», стали меня избегать. В общем, ходил, как зачумлённый… Однако постепенно, постепенно «дело» спустили на тормозах…
Позже, встретившись с Булатом Шалвовичем, узнал, что же тогда случилось. Оказывается, столичный горком потребовал от поэта, чтобы тот заклеймил в прессе автора предисловия к своей книжке, вышедшей в западном издательстве «Посев». Окуджава отказался. Тогда партком московской писательской организации устроил ему форменный погром и единогласно исключил из партийных рядов.
В партию вступал ещё на фронте. Он вспоминал: – В общем, вышибли меня, ну и одновременно, в соответствии с тогдашними традициями, куска хлеба лишили тоже, потому что печатать меня нельзя. Нигде! Так прошёл очень трудный год… Вдруг в ЦК приехала делегация французской компартии, и в разговоре с одним из наших главных «идеологов» кто-то из французов спросил: «А что с Окуджавой? Почему ему запрещают печататься?» Идеолог: «Да никто не запрещает!» – «Так его же исключили из партии». – «Нет, это у вас ложные сведения»… И буквально назавтра меня приглашают в тот же партком, там сидят те же люди, но какие дифирамбы теперь они поют в мою честь, как «неблагонадёжного» превозносят! От стыда за них готов был провалиться сквозь землю. В общем, торжественно вернули партбилет.
Шли годы. Песни Булата Окуджавы давно уж пересекли границы родимого Отечества, его пластинки выходили во Франции, Польше и иных странах, на фестивале в Сан-Ремо ему вручили приз «Золотая гитара», однако здесь, на невских берегах, это имя «власть» по-прежнему не признавала, оно по-прежнему оставалось под запретом. Например, когда в 1984-м, после очередной встречи с Булатом Шалвовичем, я принёс в «Смену» текст нашей с ним беседы, тогдашняя редакторша сходу выкинула «не советские мысли Окуджавы» в мусорную корзину. Впрочем, стоит ли удивляться тому, что «власть» его песен так боялась? Ведь рядом с трогательным «бумажным солдатиком» есть там и образы столь опасных для «власти» дураков, которые, как известно, «любят собираться в стаю», и «оккупантов», у которых «хозяйская походка, надменные уста», и целая «Римская империя времени упадка», в которой узнаются до боли знакомые всем нам черты «видимости твёрдого порядка»…
Как-то навестил его в Переделкине. Там, на даче, Булат Шалвович проводил круглый год, в Москву выбирался редко. Говорил: «Я – старый солдат, сам вполне могу сварить похлёбку и избавить жену от этой проблемы». Встретил меня, как всегда, в ковбойке (ну ни за что не представить Окуджаву в парадном костюме, в белой рубашке, при галстуке), поведал, что продолжает сочинять роман, работает обычно с утра до двух, но иногда и ночью. Роман автобиографический – вот и вспоминали мы с ним его отца, Шалву Степановича, расстрелянного в 37-м («О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой…»), его маму, Ашхен Степановну, которая девятнадцать лет провела в сталинских лагерях, двоюродного брата Гиви, которого тоже отправили в Магадан («На откосе, на обрыве нашей жизни удалой ты не удержался, Гиви, стройный, добрый, молодой…»). Совсем ещё мальчиком, после девятого класса, ушёл Булат из арбатского двора на битву с фашизмом, а сейчас понимал, что Гитлер и Сталин – «одна шпана», и скорбел по тем бывшим однополчанам, которые нынче с портретами Иосифа Виссарионовича идут на «коммунистические» митинги…
Та наша встреча случилась вскоре после его возвращения из Америки, где пришлось срочно делать операцию на сердце. В ходе разговора коснулись и темы эмиграции. Я прямо-таки «в лоб» поинтересовался, не возникло ли желания там остаться.
Окуджава усмехнулся: – Я человек с ленцой, и всё у меня здесь – плохо ли, хорошо ли – но уже как-то организованно. А потом – просто люблю мою Москву, моих друзей, моих читателей, слушателей… Пишу для людей мыслящих, для способных мыслить. Поэтому во время выступления для меня главное вовсе не аплодисменты, а глаза. Ведь бывает: овация бурная, но по глазам, увы, вижу: ничего не дошло…
Однажды дали ему подписать какое-то коллективное письмо, где среди разных хороших, справедливых слов вдруг увидел: «Мы, интеллигенты, считаем, что…» Возмутился:
– Ну как о себе можно сказать: «Мы – интеллигенты» или «я – интеллигент»?! Это же всё равно, что сказать: «Я – очень, очень хороший». Ведь интеллигентность – не профессия, а состояние крови, состояние души…
В тот, самый главный для нашей Родины день, 9 мая 1945 года, ему, – какое счастливое совпадение! – уже своё отвоевавшему мальчику с Арбата, ставшего солдатом, исполнился двадцать один год.
Потом, вспоминая его, напишет:
«Была пора, что входит в кровь, и помнится, и снится.
Звенел за Сретенкой трамвай, светало на Мясницкой.
Ещё пожар не отгудел, да я отвоевал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Живые бросились к живым, и было правдой это,
любили женщину одну — она звалась Победа.
Казалось всем, что всяк уже навек отгоревал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Он нашей собственностью был, и мы клялись Арбатом.
Ещё не знали, кто кого объявит виноватым.
Как будто нас девятый вал отныне миновал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Какие слёзы на асфальт из круглых глаз катились,
когда на улицах Москвы в обнимку мы сходились –
и тот, что пули избежал, и тот, что наповал, –
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал».
«Любили женщину одну – она звалась Победа…» Так смог сказать только он… А ещё – про то, что «нам нужна одна Победа, одна на всех, мы за ценой не постоим…» И какая же великая музыка вместе со словами возникла тогда в его душе…
Среди других его книг особо храню очень редкую, которую Булат Шалвович подарил мне при нашей первой же встрече. Сочинил её для детей, назвал – «Прелестные приключения» и издал в Тбилиси. Потому что в том 1971-м под московским небом Окуджава был под запретом…
У него есть песенка, которая начинается так:
«Совесть, Благородство и Достоинство –
вот оно, святое наше воинство.
Протяни ему свою ладонь,
за него не страшно и в огонь…»
Совесть, Благородство и Достоинство – а ведь всё это вместе и есть как раз он, Окуджава! Один из тех людей, какие, к счастью, порой ещё встречаются на Земле…
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск — Петербург
На фото автора: Таким мальчик уходил на войну…А таким я запечатлел Булата Шалвовича под крышей его переделкинского дома в феврале 1992-го.
| Переслал: Inna Konovalova Канада Внимание! Мнение авторов может не совпадать с мнением редакции. Авторские материалы предлагаются читателям без изменений и добавлений и без правки ошибок. |
Приглашаем на наш Телеграм-канал.
Снова о Булате Шалвовиче Окуджаве, который родился 9 мая 1924 года.
Стылым январским вечером 1956-го встретил я на Невском замечательного поэта Юрия Левитанского, которого ещё подростком знал в родном Иркутске. Рядом с ним был некто – худенький, с печальными глазами и тонкой ниточкой усиков. «Познакомься, Булат Окуджава», – сказал Левитанский. Впрочем, я на это отреагировал ну без всяких эмоций, ибо тогда на невских берегах сие экзотическое имя еще ничего никому не говорило…
Вот так впервые пересекся с человеком, без чьих песен (впрочем – и стихов, и повестей, и романов) вот уже более полувека вообразить нашу жизнь просто немыслимо. Что касается именно песен, то тогда, когда они впервые явились к нам, сами их слова и интонации, сами словосочетания и образы показались совершенно необычными: «Часовые любви», «Ситцевые женщины», «Мои кредиторы – молчаливые Вера, Надежда, Любовь…» Удивляла и радовала фраза о влюблённых парочках на рассветных московских улицах – тихая, но убеждённая: «Признаю только эти войска». И совершенно непривычно, хлёстко звучало сказанное о недавней войне: «Ах, война, что ж ты сделала, подлая…» Эти негромкие песни, какие-то непривычные, очень-очень доверительные, одной из главных достоинств которых стала именно вот эта неповторимая его, Окуджавы, интонация, поэт не столько пел, сколько напевал…
Впрочем, сам-то он всегда считал, что пишет вовсе не песни, а стихи, из которых некоторые превращаются в песни. В одной из наших последующих встреч я поинтересовался, чем сам объясняет то, что многие его стихи стали песнями: только ли тем, что он сам их стал петь, или внутренней музыкой, которая в них уже была заложена. Окуджава задумался:
– Пожалуй, тут обоюдное совпадение. Видно, потребность, тяга к пению где-то внутри меня была запрятана, потому что до того, как запел песню, уже написал несколько стихотворений в форме, соответствующей этому жанру. В них изначально была какая-то внутренняя мелодика. Например, такие стихи: «Год сорок первый, зябкий туман. // Уходят последние солдаты в Тамань. // А им подписан пулей приговор, // он лежит у кромки береговой…» Ритмически они меня очень устраивали. Этот ритм идёт от русского фольклора. Скажем, есть такая песня: «За морем синичка не пышно жила, // не пышно жила – // пиво варивала…» Вот это всё как-то соблазняло – и постепенно, постепенно стало выливаться в песни…
Как давно обнаружил в себе певческие способности? Да всегда любил петь. Рассказывал мне:
– В юности с друзьями часто ходил в оперу, и потом меня заставляли исполнять арии Каварадосси, Германа… В армии был запевалой. Кстати, там, на фронте, написал стихи, придумал к ним мелодию – и потом наш полк пел: «Нам в холодных теплушках не спАлось…»
Да, пожалуй, это была его самая первая песня… Закончилась война, и вот как-то в сорок шестом, будучи студентом, подсел к пианино и двумя пальцами стал подбирать: «Неистов и упрям – гори, огонь, гори! На смену декабрям приходят январи…» Друзья подхватили…
Прошло еще десять лет, и, кажется, в ноябре 1956-го появились стихи «О Ваньке Морозове», скоро ставшие песней. Потом возникли другие, и, когда их набралось двенадцать или пятнадцать, приехал на невские берега. Тогда, в начале шестидесятых, отношение к нему в Москве было подозрительным: фронтовик, член партии, но с гитарой, с усиками, всё это было как-то странно перемешано. Правда, он там выступал, но всё в каких-то несолидных, очень маленьких помещениях. А на первое большое пригласили в Ленинградский Дом кино. Питерская премьера прошла на ура. Так же и второй концерт, во Дворце искусств: у входа во Дворец было подлинное столпотворение, милиция не могла сдержать напора толпы, ну а в зале ему аплодировали Товстоногов, Акимов, Райкин и многие другие, перед чьим авторитетом он трепетал.
А через день-другой в «Смене» статья Лисочкина: «О цене шумного успеха». Нет, она его не возмутила, а, пожалуй, посмешила: профессионально статья оказалась весьма слабой. Там были фразочки типа: «На эстраду вышел какой-то странный человек и запел пошлые песенки». Дальше автор размышлял: мол, за таким поэтом девушки не пойдут; девушки пойдут за Твардовским и Исаковским. А назавтра статью перепечатала «Комсомолка» – значит, всё это было далеко не случайно, и команда на «разгром Окуджавы», вероятно, прозвучала заранее, «сверху»…
Много подобного было ещё потом. Для всей этой номенклатурной партийно-комсомольской шушеры Окуджава всегда был явлением странным, не похожим ни на кого. И они поэта побаивались, потому что не понимали, что он в себе несёт. Вовсе не потому, что он такой уж «р-ре-волюционер» и «разоблачитель», а просто – странен. Например, у других в стихах, в песнях были «девчата», а у Окуджавы – «женщины» («И женщины глядят из-под руки…»). И какой-то непонятный «чёрный кот». И шарик, который улетел…
Конечно, после той позорной сменовской публикации имя Окуджавы во всей питерской прессе было приказано употреблять лишь с негативным оттенком. Только осенью 1971-го мне, наконец, позволили сделать для той же «Смены» с опальным поэтом интервью, которое, впрочем, долго не могло попасть на газетную полосу. Его «изучали». Сначала – в редакторате, потом в обкомах: комсомольском, партийном… Кое-как разрешили…
Прошло полгода. И вот как-то в июле 1972-го звонит мне утром домой бывший коллега, сменовец, а ныне – помощник секретаря ЦК ВЛКСМ Лев Паршин. Я ему радостно: «Привет, тёзка!» А он в ответ – непривычно сурово: «Вчера башкирская молодежная газета опубликовала твою беседу с Окуджавой. Ты передал туда текст?» Отвечаю, что никакого понятия о такой газете не имею, что, вероятно, в Уфе просто перепечатали из «Смены» материал полугодичной давности. Предлагаю Паршину позвонить туда и узнать всё точно. Но в ответ: «Некому уже звонить. Сегодня из-за твоей беседы их редакцию разогнали». Ошарашенный таким известием, интересуюсь, почему «разогнали», и слышу: «Потому что вчера твоего Окуджаву исключили из партии…»
Пришел я в родную редакцию, а там – тоже тучи: оказывается, уже звонили из обкома, сказали, что наш давний материал – «крупная политическая ошибка», велели ждать «оргвыводы». Ну и печататься мне, вполне естественно, было запрещено: впрочем, тут уже своё, редакционное, начальство на всякий случай перестраховалось. И большинство коллег, на манер знаменитого «премудрого пескаря» из сказки Салтыкова-Щедрина, тоже «на всякий случай», стали меня избегать. В общем, ходил, как зачумлённый… Однако постепенно, постепенно «дело» спустили на тормозах…
Позже, встретившись с Булатом Шалвовичем, узнал, что же тогда случилось. Оказывается, столичный горком потребовал от поэта, чтобы тот заклеймил в прессе автора предисловия к своей книжке, вышедшей в западном издательстве «Посев». Окуджава отказался. Тогда партком московской писательской организации устроил ему форменный погром и единогласно исключил из партийных рядов.
В партию вступал ещё на фронте. Он вспоминал: – В общем, вышибли меня, ну и одновременно, в соответствии с тогдашними традициями, куска хлеба лишили тоже, потому что печатать меня нельзя. Нигде! Так прошёл очень трудный год… Вдруг в ЦК приехала делегация французской компартии, и в разговоре с одним из наших главных «идеологов» кто-то из французов спросил: «А что с Окуджавой? Почему ему запрещают печататься?» Идеолог: «Да никто не запрещает!» – «Так его же исключили из партии». – «Нет, это у вас ложные сведения»… И буквально назавтра меня приглашают в тот же партком, там сидят те же люди, но какие дифирамбы теперь они поют в мою честь, как «неблагонадёжного» превозносят! От стыда за них готов был провалиться сквозь землю. В общем, торжественно вернули партбилет.
Шли годы. Песни Булата Окуджавы давно уж пересекли границы родимого Отечества, его пластинки выходили во Франции, Польше и иных странах, на фестивале в Сан-Ремо ему вручили приз «Золотая гитара», однако здесь, на невских берегах, это имя «власть» по-прежнему не признавала, оно по-прежнему оставалось под запретом. Например, когда в 1984-м, после очередной встречи с Булатом Шалвовичем, я принёс в «Смену» текст нашей с ним беседы, тогдашняя редакторша сходу выкинула «не советские мысли Окуджавы» в мусорную корзину. Впрочем, стоит ли удивляться тому, что «власть» его песен так боялась? Ведь рядом с трогательным «бумажным солдатиком» есть там и образы столь опасных для «власти» дураков, которые, как известно, «любят собираться в стаю», и «оккупантов», у которых «хозяйская походка, надменные уста», и целая «Римская империя времени упадка», в которой узнаются до боли знакомые всем нам черты «видимости твёрдого порядка»…
Как-то навестил его в Переделкине. Там, на даче, Булат Шалвович проводил круглый год, в Москву выбирался редко. Говорил: «Я – старый солдат, сам вполне могу сварить похлёбку и избавить жену от этой проблемы». Встретил меня, как всегда, в ковбойке (ну ни за что не представить Окуджаву в парадном костюме, в белой рубашке, при галстуке), поведал, что продолжает сочинять роман, работает обычно с утра до двух, но иногда и ночью. Роман автобиографический – вот и вспоминали мы с ним его отца, Шалву Степановича, расстрелянного в 37-м («О чем ты успел передумать, отец расстрелянный мой…»), его маму, Ашхен Степановну, которая девятнадцать лет провела в сталинских лагерях, двоюродного брата Гиви, которого тоже отправили в Магадан («На откосе, на обрыве нашей жизни удалой ты не удержался, Гиви, стройный, добрый, молодой…»). Совсем ещё мальчиком, после девятого класса, ушёл Булат из арбатского двора на битву с фашизмом, а сейчас понимал, что Гитлер и Сталин – «одна шпана», и скорбел по тем бывшим однополчанам, которые нынче с портретами Иосифа Виссарионовича идут на «коммунистические» митинги…
Та наша встреча случилась вскоре после его возвращения из Америки, где пришлось срочно делать операцию на сердце. В ходе разговора коснулись и темы эмиграции. Я прямо-таки «в лоб» поинтересовался, не возникло ли желания там остаться.
Окуджава усмехнулся: – Я человек с ленцой, и всё у меня здесь – плохо ли, хорошо ли – но уже как-то организованно. А потом – просто люблю мою Москву, моих друзей, моих читателей, слушателей… Пишу для людей мыслящих, для способных мыслить. Поэтому во время выступления для меня главное вовсе не аплодисменты, а глаза. Ведь бывает: овация бурная, но по глазам, увы, вижу: ничего не дошло…
Однажды дали ему подписать какое-то коллективное письмо, где среди разных хороших, справедливых слов вдруг увидел: «Мы, интеллигенты, считаем, что…» Возмутился:
– Ну как о себе можно сказать: «Мы – интеллигенты» или «я – интеллигент»?! Это же всё равно, что сказать: «Я – очень, очень хороший». Ведь интеллигентность – не профессия, а состояние крови, состояние души…
В тот, самый главный для нашей Родины день, 9 мая 1945 года, ему, – какое счастливое совпадение! – уже своё отвоевавшему мальчику с Арбата, ставшего солдатом, исполнился двадцать один год.
Потом, вспоминая его, напишет:
«Была пора, что входит в кровь, и помнится, и снится.
Звенел за Сретенкой трамвай, светало на Мясницкой.
Ещё пожар не отгудел, да я отвоевал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Живые бросились к живым, и было правдой это,
любили женщину одну — она звалась Победа.
Казалось всем, что всяк уже навек отгоревал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Он нашей собственностью был, и мы клялись Арбатом.
Ещё не знали, кто кого объявит виноватым.
Как будто нас девятый вал отныне миновал
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал.
Какие слёзы на асфальт из круглых глаз катились,
когда на улицах Москвы в обнимку мы сходились –
и тот, что пули избежал, и тот, что наповал, –
в те дни, когда в Москве ещё Арбат существовал».
«Любили женщину одну – она звалась Победа…» Так смог сказать только он… А ещё – про то, что «нам нужна одна Победа, одна на всех, мы за ценой не постоим…» И какая же великая музыка вместе со словами возникла тогда в его душе…
Среди других его книг особо храню очень редкую, которую Булат Шалвович подарил мне при нашей первой же встрече. Сочинил её для детей, назвал – «Прелестные приключения» и издал в Тбилиси. Потому что в том 1971-м под московским небом Окуджава был под запретом…
У него есть песенка, которая начинается так:
«Совесть, Благородство и Достоинство –
вот оно, святое наше воинство.
Протяни ему свою ладонь,
за него не страшно и в огонь…»
Совесть, Благородство и Достоинство – а ведь всё это вместе и есть как раз он, Окуджава! Один из тех людей, какие, к счастью, порой ещё встречаются на Земле…
Автор: Лев Сидоровский, Иркутск — Петербург
На фото автора: Таким мальчик уходил на войну…А таким я запечатлел Булата Шалвовича под крышей его переделкинского дома в феврале 1992-го.
Подписывайтесь на наш Telegram-канал
Подписывайтесь на наш Instagram
08.05.2021