Представьте себе как пишется

На написание этой статьи меня сподвигло прочтение одной свежей книги одного именитого автора, которого я очень люблю и уважаю, поэтому не буду тут называть, тем более что ошибки, допущенные этим автором, вполне типичны для людей, пытающихся писать в японском сеттинге. А таких авторов довольно много, и, поскольку популярность аниме не спадает, а популярность японских дорам и вовсе растет, число их будет только увеличиваться. Послушайте же голос человека, который после пяти лет обалдевания знаниями получил-таки диплом специалиста по японскому языку и литературе, а также вожделенный сертификат Норёку Сикэн.

1. Имена и фамилии

Давайте так: если вы не являетесь обладателем вот этой вот заветной бумажечки с двумя красными печатями, хотя бы пятого уровня, или не зубрите все положенные иероглифы с грамматикой и словарем, не пытайтесь сгенерировать японскую фамилию самостоятельно. Потому что очень велик риск сочинить какую-нибудь Ксению Онатопп.

Такожде не тащите в свое произведение всякое полюбившееся вам японское слово или название. Даже если вы проверили его со словарем и оно означает нечто красивое и символичное, очень подходящее вам по смыслу. Потому что у вас может получиться как у того писателя, который сподвиг меня наконец на эту статью. Потому что в качестве фамилии он дал герою название популярного додзё «Врата сражающегося дракона» — Торюмон. Ну круто же звучит! Кроме того, додзё нередко называют в честь основателя школы. Значит, могла бы быть такая фамилия?

Но вот если вы загуглите название этого додзё, вы не найдете ничего, кроме, собственно, названия додзё. Такой фамилии нет. Более того, ее не может быть, как не может быть фамилии, скажем, Грубозабойщиков, какой бы крутой она ни показалась Яну Флемингу. Она поперек всех принципов образования японских фамилий, как Грубозабойщиков — против всех принципов образования русских.

Что же это за принципы?

Начнем с азов: японские иероглифы заимствованы из Китая.

Точнее, японцы в свое время заимствовали не просто иероглифы, а целый китайский язык в качестве языка бюрократии, религии и всяческой учености. Еще точнее, во время активного государственного строительства в Японии в эпоху Асука понаехали корейские ученые и буддисты-миссионеры, у которых на родине в это время было немного нервно, а японский двор предлагал хорошую карьеру, жалование и стабильность. И китайский язык уже был их языком бюрократии, религии и всяческой учености.

Китайский язык, который они привезли с собой, китайцы на слух бы уже вряд ли опознали. В устах японцев, которые вообще не выговаривали ни «л», ни китайского «r», и на тот момент говорили «п» вместо «ф» и «х» (дрейф этих согласных случится уже потом, в Средние века), китайское прочтение иероглифов преобразилось вообще в нечто неопознаваемое. Например, иероглиф 風, который означает «ветер» и по-китайски читается примерно как feng, в устах японцев превратился в pun, а то и вовсе в pu.

Но это еще не все. Понаехавшие корейские ученые и миссионеры происходили из разных корейских государств и говорили на разных диалектах, поэтому читали иероглифы «по-китайски» разными способами. Более того, в самом Китае было достаточно разных диалектов, и китайцы из разных провинций читали иероглифы по-своему, что и передавали корейским ученикам.

Как следствие, у многих иероглифов в японском языке больше одного «китайского» прочтения. Например, иероглиф 日 — «солнце» — может читаться как «дзицу» и как «нити». А обозначать как «солнце», так и «день».

Но. У японцев есть и свое родное слово для солнца — «хи». Которое является однокоренным слову «огонь» — тоже «хи». Но его японцы с подачи корейских учителей записывали знаком «огонь», 火. Китайское прочтение которого — «ка». Это так преобразилось в корейско-японском испорченном телефоне китайское huo. У вас мозги уже плавятся? Вот и у японских школяров, долбивших китайскую грамоту, они плавились. И поэтому «ка» тоже попало в список прочтений иероглифа «солнце» или «день». Не плачьте, это чтение употребляется исключительно и только тогда, когда мы называем дни в месяце: микка, ицука, муика, дзюёкка… Главное не забыть, что первый день месяца называется «цуйтати». Да, он пишется иероглифами, которые читаются как «ити» и «нити», но читать надо «цуйтати». А потому что вот так вот, и всё.

Вы все еще думаете, что сможете сгенерить японские фамилию и имя собственноручно? Ладно, поехали дальше.

Итак, японский грамотей, служивший при дворе или при храме, по факту был двуязычен: говорил он по-японски, а писал по-китайски. И какое-то время это прокатывало. В самом деле, если ты переписываешь и спускаешь вниз по команде распоряжение вроде «отправить двести человек в провинцию Идзумо на строительство дамбы», у тебя не возникнет затруднения с иероглифами «отправить», «двести», «человек», «строить» и «дамба». Ты можешь немного споткнуться о название «Идзумо», но ты прекрасно знаешь, что эта провинция получила свое название оттого, что там, по преданию, зарождаются облака. Так что ты, ничтоже сумняшеся, пишешь это название знаками «выходить» и «облако». Коллега-адресат тебя поймет.

Затык возник тогда, когда понадобилось записать вещи, на тот момент священные для каждого японца: стихи и предания о богах. Как записать, например, имя буйного и до чертиков обидчивого Суса-но-о-но Микото? Ну, давайте попробуем по созвучию: 須 — «су», «необходимость». 佐 — «са», «помощник. 之 — «но», «этот». 男 — «о», мужчина. Вроде получилось. Да, по смыслу выходит ерунда. Но любой японец, видя эту ерунду, понимал, что нужно просто прочесть ее вслух, чтобы сложилось имя бога: Су-Са-Но-О.

Дофига неудобно, да?

Хорошо, а если так: возьмем имя богини Аматэрасу, которое означает «Озаряющая небо», да и запишем его иероглифами, подходящими по смыслу: 天 — «небеса» и 照 — озарять, освещать. Да, по-китайски это должно читаться «Тэнсё:». Но любой японец, увидев это сочетание иероглифов, догадается, о ком идет речь!

То есть, в одном тексте преспокойно могли сосуществовать имена богов, записанные «по созвучию» и «по смыслу».

С человеческими именами то же самое.

Поэтому, например, фамилия «Абэ» может записываться как 阿部, может как 阿倍, а может — как 安倍. Это, в общем-то, одна и та же фамилия, просто один писарь решил передать звук «а» знаком «угол», а другой — знаком «покой». И слог «бэ» передавали то знаком «служба», «департамент», то знаком «двойной». Это, кстати, очень аристократическая фамилия, записанная в самый древний свод знатных фамилий «Новый изборник родов и фамилий», составленный аж в 831 году. Восходит она, скорее всего, к племенным вождям севера Хонсю, покорившимся императорам Ямато и ставшим их верными вассалами. Как и фамилии Ки, Оэ, Хасидзи, Айя, Накатоми. Ряд знатных фамилий происходит также от корейских иммигрантов эпохи Асука-Нара, служивших при дворе: Асукабэ, Ка, Кудара, Цу, Саката, Оути, Арара, Оти и др. Были также знатные роды, происходившие от китайских иммигрантов — Окура, Нисиодзи, Тоги, Цутияма… В общем, одна из таких фамилий — серьезная заявка на знатность персонажа, на то, что его предки восходят к еще дописьменной эпохе Кофуку и являются одним из старинных кланов «удзи», племенных вождей Ямато, помогавших становлению императорского клана.

(С ним, кстати, просто: у него нет фамилии.)

Такие заявки стали делать в эпоху Сэнгоку, когда множество самураев, сделав военную карьеру, начали приискивать себе старинные корни и записывать свои порой довольно простецкие фамилии «по звучанию». Например, фамилию Мори, которая означает «лес», можно записать собственно иероглифом «лес» — 森, а можно по созвучию, иероглифами, скажем, «шерсть» (мо) 毛 и «выгода» (ри) 利. Второй вариант записи — как раз претензия на такую офигенную древность рода, что фамилия типа была вписана в анналы еще тогда, когда в обычае было писать по созвучию.

Но мы не будем прыгать сразу в эпоху Сэнгоку, а перейдем от эпохи Нара плавно в эпоху Хэйан, когда японцы изжили комплекс неполноценности в отношении Китая, и стали записывать новые появившиеся фамилии не по «ону» (созвучию), на китайский лад, а по «куну» (значению) — на японский лад.

Откуда появлялись новые фамилии? Ну, знатные роды разрастались, расползались по провинциям, и брали себе отдельные фамилии, как отколовшийся от Накатоми род Фудзивара. Кроме того, у императоров было по многу жен и наложниц, и все мальчики, исключенные из списков наследования, получали фамилию. Четыре фамилии происходят от потомков императоров — Минамото, Тайра, Татибана, Киёвара. Особенно много было Минамото — такую фамилию получили потомки 19 императоров. То есть, у нас есть 19 родов, связанных между собой только через императорскую семью, что представляет собой ну о-о-очень отдаленное родство. Но все они носят одну фамилию.

Фамилия Тайра менее распространена — ее представители происходят всего лишь от четырех императоров.

Фамилия Татибана — потомки всего одного императора, Ёмэя, и его сына принца Сётоку.

Киёвара или Киёхара — потомки императора Тэмму.

С таким количеством однофамильцев трудно было не путаться. Поэтому возник благородный обычай нанори — когда воины, перед тем, как обменяться выстрелами или ударами, представлялись по полной форме. Мало было сказать, что ты, к примеру, Тайра или Фудзивара — следовало упомянуть, чей именно ты потомок и в каком поколении.

Но не все ж воины. А каждый раз говорить о ком-то, перечисляя всех предков, — извините мой японский, дзаибёсси. Поэтому о мужчинах и женщинах, имеющих должность и/или придворный ранг, говорили, называя эту должность, а о не имеющих — как правило, по месту их жительства. Например, возлюбленную принца Гэндзи зовут Фудзицубо — «Павильон глициний», его лучшего друга называют То-но Тюдзё, что-то типа «лейтенант стражи», а сам он носит фамилию Минамото в «китайском» прочтении — Гэн. Чтоб жизнь медом не казалась, его возлюбленные зачастую не называются ни по фамилиям, ни по семейным именам, а называются поэтическими прозвищами вроде Аои — Мальва, Югао — Вечерний Вьюнок — или Уцусэми — Скорлупка Цикады. И будет чертовски нелепо, если прозвание Кирицубо или Фудзицубо у вас получит японка эпохи Эдо или Сэнгоку только потому, что вы вычитали его в «Повести о Гэндзи».

Хотя, если у вас сеттинг эпохи Хэйан, вам, можно сказать, повезло: список фамилий очень ограничен, все все их найдете в Википедии по запросу «Японские благородные фамилии» и самое главное — по фамилиям все равно почти никто не должен называться. Либо должность, либо место жительства. А теперь марш учить японскую номенклатуру должностей согласно кодексу Рицурё и географию древнего Киото, мва-ха-ха! Изобретать фамилии из головы тут просто не нужно. Главное помнить, что имена могут звучать и на китайский, и на японский лад. Например, Мицунака может зваться Мандзю, Ёринобу читаться как Райсин, а, скажем, Корэнобу — как Исин.

А с простолюдинами все просто: у них фамилий нет. Зачем им.

Но. В эту же эпоху зарождается и сословие самураев — служивых воинов. Часть из них происходит из родовой знати и носит все те же родовые имена, которые вы найдете в Википедии. А вот другая часть, что называется, «из огорода». И у таких товарищей два варианта: либо они называются, прямо как в Европе, по владению, которое держат от имени своего господина — Ватанабэ, Имагава, Иноуэ, Китабатакэ — либо через усыновление, брак или еще какими-то правдами-неправдами получают фамилию одного из древних родов, перечисленных в Изборнике — Саката, Омура, Маки, Унабара и так далее. И если в первом случае вам поможет география, то во втором нужно опять-таки лезть в Викию и присматривать фамилию там. А сочинять из головы не надо совсем.

Плавно переходим к эпохе Камакура и Сражающихся Княжеств. У простолюдинов по-прежнему фамилий нет. Знать по-прежнему носит все те же фамилии из Изборника. Фамилией Тайра стало зваться несколько палевно, поэтому уцелевшие Тайра переменили имена на Ходзё, Инаба, Коно, Тиба и еще там несколько. Зато Минамото и Фудзивара расплодились до безобразия, и самостоятельные ветви получили просто сотни фамилий, из которых вам наверняка известны Токугава, Асикага, Хосокава, Акэти, Датэ… Если они вам неизвестны, не надо ничего писать в японском сеттинге. Просто не надо, и все.

Принцип получения этих фамилий опять-таки близок нам по менталитету: их брали в честь владения, которое род держал от имени сёгуна или регента. Все они — уже не китайские, а японские по происхождению, почти все читаются по-японски, «по смыслу». Ну, кроме тех случаев, когда японского прочтения у иероглифа просто нет. Да, есть и такое. Скажем, в фамилии Токугава (德川) второй знак, «кава» — это близкая и родная японцам «река», а вот первый — это совершенно чужеродное китайское понятие «дэ», сложный философский концепт, аналога которому в японском на момент эпохи Асука просто не было. Мало того, что японцы исказили чтение до «току», так они еще и не смогли подобрать перевода, кроме беспомощного «учение». Так и усвоили это понятие целиком, вместе с конфуцианством.

Кроме того, эпоха Сэнгоку была социальным лифтом для незнатных, но воинственных товарищей, пробивавшихся из крестьян и горожан в самураи. Такой типаж вывел Акира Куросава в фильме «Семь Самураев» в облике харизматичного Кикутиё, который где-то нарыл меч, стырил чью-то родословную и заявил, что теперь он самурай. Кстати, его имя — отдельный момент, весьма комичный в контексте: оно аристократическое, означает «Хризантема тысячи поколений». Ахаха! — покатываются самураи, ухватившись за бока. — Хризантема тысячи поколений! С такой-то штрафной ряхой!

Кикутиё погибает в финальной битве, но, если бы сумел выжить, найти господина и выслужить себе жалованье, а то и владение, то уже через пару поколений родословная считалась бы настоящей. Например, тот же Токугава Иэясу заявлял, что происходит от рода Минамото через род Нитта, но твердых документальных свидетельств подогнать так и не смог. Мамой клянусь, что мои предки — Минамото, и всё.

Способ образования фамилий у этих амбициозных товарищей оставался все тем же: либо по месту, полученному во владение, либо правдами-неправдами пришить себя к одной из старинных фамилий из Изборника, благо многие из них в ходе многолетней резни сошли на ноль и не возражали против присвоения родового имени наглым парвеню.

В эпоху сёгуната Токугава этот социальный лифт закрыли и запечатали, составив новый реестр самурайских фамилий. Теперь просочиться в самураи можно было только через усыновление или став зятем-приймаком.

У простолюдинов фамилий по-прежнему не было. Купцы были простолюдинами, поэтому у них, по идее, фамилий тоже не должно было быть, но бабло решает, поэтому богатенькие буратины организовывали себе усыновление или выгодный брак с самурайской семьей, либо еще как-то находили способ организовать себе предка-самурая.

И вот наступила эпоха Мэйдзи, когда простолюдинам стало можно иметь фамилии. И простолюдины нередко брали их по названию своей местности, родной деревни или просто по тому, на что глаз упал. Фудзита — «поле глициний». Омура — «большая деревня». Накаяма — «средняя гора». Мисима — «три острова». Можно было по нахалке взять самурайскую и даже знатную фамилию, благо никто тебя мечом за это уже не полоснет. Но обычно до такого не наглели, а просто брали один иероглиф как бы с намеком: «источник» — Минамото, «мир» — Тайра, «чистый» — Киёвара, «глициния» — Фудзивара.

И вот мы напрямую подходим к вопросу, почему фамилии Торюмон, означающей «Врата сражающегося дракона» не могло быть. Она записана тремя иероглифами и читается «по-китайски», но не могла появиться в эпоху Кофу-Асука, потому что дракон как мифологическое существо — тоже чисто китайское заимствование. Но она не могла и прийти из Китая или Кореи, потому что такой фамилии нет в своде китайских и корейских знатных фамилий, а простолюдины фамилий там и тогда тоже не имели. Она не могла образоваться в эпоху Хэйан, Регентства или Сэнгоку, потому что в японской географии нет местности Торюмон, а в своде знатных фамилий нет, соответственно, такой фамилии. У автора получился Грубозабойщиков — фамилия вроде как со значением, но по сути бестолковая.

«Так откуда нам знать-то все эти тонкости»? — спросите вы.

О, народ, это еще не тонкости. Это самая грубая основа. Тонкостей я даже не буду касаться.

Короче, если вам кажется удачным в качестве фамилии какое-то японское слово — просто загуглите его и посмотрите, есть ли такая фамилия в действительности, носит ли ее какой-то реальный живой человек.

Если фамилия типа есть, но носит ее только какой-то персонаж аниме, лучше ее не трогать. Вполне возможно, что мангака или сценарист дали герою какую-то фантастическую фамилию, типа русского Хлебовводова или Выбегалло, чтобы повеселить или озадачить читателя. Что вы подумаете, если из английского теста на вас выбежит Выбегалло? Правильно, что автор бездумно списал эту фамилию у Стругацких.

Конечно, и тут можно попасть впросак — например, знатный самурай с родословной длиной в сажень, вряд ли будет носить фамилию Инумура (собачья деревня). Но такая фамилия, по меньшей мере, имеется.

С именами еще сложнее.

Во-первых, традиции наименования с течением времени меняются. Это культурная универсалия, это происходит со всеми. У нас дохристианские Изяславы, Путяты и Добрыни в свое время были вытеснены Василиями, Федорами и Сергиями, потом был петровский раскол на простонародные имена и имена для знати, потом эпоха романтизма с наплывом иностранных имен и возрождением интереса к именам древнерусским, потом СССР с массовым освоением «дворянских» имен простонародьем и нововведениями типа Октябрина, Вилен или просто Маркс. И всем более-менее понятно, что русского дворянина времен Ивана Грозного не могут звать Артур.

У японцев было то же самое. С той разницей, что наплыв заимствованных имен происходил в другое время, из Китая и Кореи, а отечественные имена разделялись на простонародные и знатные по другому принципу.

Собственно, как звали простолюдинов в средневековье, труднее сказать, потому что никто не думал записывать их имена. Вот еще, простонародье всякое записывать. Мы знаем, например, что иероглиф «ко», «дитя» (子), который сейчас является частью чуть ли не каждого второго японского женского имени, в эпоху Токугава был зарезервирован строго для знати. Привет Теруко, дочери аптекаря. Но имена, заканчивающиеся на «ко», сейчас идут на спад. Пришла новая мода — писать женские имена хираганой. В эпоху Токугава были модны женские имена, которые начинались на О (почтительный аффикс), и обозначали что-то приятное: О-Судзу (колокольчик), О-Кику (хризантема), О-Суэ (младшенькая). Но в дотокугавской Японии этой моды не было, женские имена, как и мужские, составлялись из двух-трех иероглифов, которые содержали некое благопожелание или просто были красивыми и вычурными: Тиё (тысяча поколений), Ёдо (дворцовый пруд), Оэё (дар, приплывший по ручью), Тама (яшма) и так далее. Популярны у знати были добавления «химэ» (принцесса) и «кими» (госпожа). Одно время, незадолго до токугавских чисток были популярны даже христианские имена: Грация (читалось как Гурасиа), Мария, Павел (читалось как Паоро), Юст (читается как Дзюсуто) Михаил (Микаэру) и другие.

Чем дальше в прошлое, тем менее вычурны женские имена, которые пишутся, как правило, одним знаком или двумя: Томоэ (охранный знак), Аямэ (ирис), Токива (примула), Сидзука (тишина). Снова входит в моду суффикс «ко», но теперь он означает претензию на принадлежность к императорской фамилии — так называли своих дочерей сначала Фудзивара, потом Тайра, с прицелом выдать их за императоров. Но большинство женщин, даже знатных, вообще не упоминается по имени. Например, великую писательницу Сэй-сёнагон мы знаем только по фамилии (Киёвара, первый иероглиф читается как «сэй») и должности (младшая советница), другую выдающуюся писательницу и поэтессу — только по имени ее сына, Митицуна-но хаха. И отец, и мать Мурасаки-сикибу принадлежали к фамилии Фудзивара, но было ли Мурасаки в самом деле ее именем или поэтическим псевдонимом — неизвестно.

Мужские имена в те времена состояли в основном из двух знаков, один из которых отсылал к какой-либо добродетели (долг, справедливость, правдивость, отвага, праведность), а другой содержал некое благопожелание (добро, изобилие, сияние, мир, долголетие). Так появлялись многочисленные Нобутада, Ёсинобу, Тадаёси, Ёримицу, Санэёси, Корэтада, Тадамицу, Мицухидэ, Хидэёри, Ёринобу… тасуйте эти корни в любом порядке, и вы обязательно найдете в средневековой истории чувака, которого так звали.

В эпоху Камакура и особенно Сэнгоку распространились «вверх» простонародные элементы «ро» (парень, мужик) «о» (мужчина, самец) и «хэй» — «солдат, воин». На первое место по популярности в народе выходит имя «Таро» — «большой/толстый парень», «крепыш». Становится популярной «нумерация» сыновей: Таро — старший, Дзиро («второй парень») — второй, Сабуро — («третий парень») — третий, Сиро — четвертый, Горо — пятый, Рокуро — шестой, Ситиро — седьмой, Хатиро — восьмой, Куро — девятый, Дзюро — десятый. Одиннадцатого могли назвать Ямэ — «хватит!» Можно было к «Таро» прибавить еще что-то для красоты и на удачу: Кинтаро (золотой крепыш), Гинтаро (серебряный), Торатаро (тигр-крепыш), Кэнтаро (сильный, мощный крепыш), Рютаро (дракон-крепыш) и так далее.

Старшенького могли назвать еще Итиро (первый) или Хадзимэ (начало). Старшую дочь — Хацу. Четвертую дочь могли назвать Сутэ — «выбрось». Восходит к еще одной милой традиции выкидывать лишних детей на мороз.

Чтоб вам жизнь медом не казалась, японец мог несколько раз за жизнь переменить имя. Переменой имени могло сопровождаться совершеннолетие. Нумерация сыновей имела истоком такое печальное явление, как высокая детская смертность: если доживет до совершеннолетия или хотя бы обряда надевания штанов, получит нормальное имя, а пока и номером обойдется. Перемена имени также сопровождала переход в новый социальный статус. Например, последний сёгун Токугава Ёсинобу при рождении звался Мацудайра Ситиромаро. И да, был седьмым сыном. Его отец усмотрел в нем потенциал и организовал ему усыновление в ветвь Хитоцубаси, где он переменил имя на Акимунэ, а ещё его знали как Кэйки. Вступив в права главы рода Токугава, он переменил имя на Ёсинобу, под которым и стал известен как сёгун. И это совершенно нормальный расклад не только для знатного японца, но и для простолюдина. Кроме того, обязательно брали себе псевдоним борцы сумо и другие мастера боевых искусств, актеры, гейши, проститутки, художники, писатели и поэты. Мацуо Басё вовсе не Басё, а Кинсаку, во взрослом возрасте Мунэфуса. И Басё не единственный его псевдоним: он также подписывался как Тосэй (цветущий персик) и Тюэмон (верный правый защитник врат).

(Да! Имя Торюмон имеет право на существование как псевдоним мастера боевых искусств. Но не как родовое имя. Вообще никак).

И вот тут у нас важный нюанс. Эти творческие псевдонимы очень часто читаются на китайский лад и означают что-нибудь этакое, вовышенное. Потому что — вы же помните? — китайский в Японии как латынь в Европе, язык наук и искусств.

Кроме того, обязетельно читаются на китайский лад монашеские имена. Потому что это язык еще и буддизма.

(А вот синтоистский храм и священник/ца обязательно будет называться японским именем.)

И вот тут мы снова сталкиваемся с ошибкой автора. Он дает герою имя Рэйден — «гром и молния».

Красиво. Звучно. Невозможно.

Оно читается по-китайски — то есть, это либо монашеское имя, либо творческий псевдоним. И то, и другое для подростка не вариант.

Еще хуже то, что боги грома и молнии в японской традиции — очень неприятные чуваки, родившиеся у богини Идзанами после ее смерти, в царстве мертвых. Они были так ужасны, что бог Идзанаги, спустившийся в царство мертвых за женой, испугался и убежал, а они бросились за ним в погоню. Японцы, конечно, почитают божеств грома и молнии, но… на расстоянии. Назвать в их честь ребенка — активно напрашиваться на неприятности с их стороны. Имя Райдэн имеет право на существование опять-таки только в виде псевдонима, как у борца сумо Тамээмона Райдэна.

Японское прочтение этого имени, точнее, каждой его части — Каминари и Инадзума — попадалось мне в гугле только как имена персонажей аниме, а не живых людей. Я бы к таким именам отнеслась с осторожностью.

Что меня еще царапает в имени «Рейдэн» — собственно, его написание. Японский язык не различает «де» и «дэ», «ре» и «рэ». Какой смысл в этой неопределенной транскрипции? Почему не «Рейден» или не «Рэйдэн»?

Еще одно имя, которое меня поставило в тупик — имя учителя Кэдзуо. Попробуйте его загуглить, и вы увидите, что оно попадается только в двух видах источников: фанфики и неправильное англифицированное прочтение имени писателя Кадзуо Исигуро. Собственно, и в фанфиках это неправильно прочитанное Кадзуо.

Японский словарь имен на запрос «Кэдзуо» икнул и не ответил. Кэдзука, Кэдзукаку, Кэдзувара — пожалуйста. Но Кэдзуо… «Волосатый мужик»? Вряд ли кто-то так назвал бы сына… Или это фамилия? Но это не фамилия, если это все же неправильное прочтение «Кадзуо». Кадзуо — личное имя. Загуглите его — вы не найдете его использования в качестве фамилии. Нет, и «Кэдзуо» не найдете тоже.

И опять же — сидят и пьют чай Кэдзуо и Хидео… Почему не «Хидэо»? Почему автор не может определиться, как транскрибировать で и け — «дэ» и «кэ» или «де» и «ке»?

Дальше упоминается дама Исикава Акиро. Фамилия Исикава для дамы вполне подходит, а вот давайте загуглим Акиро — и мы увидим что угодно, кроме японского женского имени. Та же история будет с мужским именем Керо.

Короче, если вы пишете в японском сеттинге, ваши лучшие друзья — Гугл и Википедия. И словарь https://jisho.org/

2. Гонорифики и язык вежливости

Скажу сразу: баба-Яга против.

Во-первых, вы напутаете. Даже я напутаю.

Маститый писатель не просто напутал, он допустил ошибку, от которой просто глаза вытекают: к отцу героя и следователь, и учитель боевых искусств обращаются по имени.

Нет. Вообще никогда. Ни в творчестве, ни в реальной жизни. К чужому человеку, не члену семьи, не близкому другу, японец обратится только по фамилии. Особенно официальное лицо к официальному лицу, следователь — к служивому самураю. При этом раскладе даже близкие друзья будут называть друг друга исключительно по фамилии, никаких «Хидео-сан». Такое обращение — только для жены и хороших приятелей.

Японец с пеленок впитывает в себя два важных для его социальной жизни понятия: «ути» и «сото», «внутреннее» и «внешнее». «Внутреннее» — семья, дом, друзья, «внешнее» — все остальные.

Упрощенные правила вежливости, допустимые в кругу «ути», в общении с внешними будут выглядеть как недопустимая фамильярность и даже грубость. Даже лексика разнится, когда ты говоришь о своих и о чужих. Своя мать — «хаха», чужая — «окаа-сан». Свой отец — «тити», чужой — «отоо-сан». Своя жена — «цума», чужая — «оку-сан» или «фудзин-сан». Свой старший брат — «аники», чужой — «нии-сан».

Попутать берега тут может даже японец, не говоря уж об иностранцах. А формы вежливости со временем еще и меняются. Сегодня «кун» — фамильярный дружеский суффикс, а в эпоху Хэйан он был очень уважителен, так полагалось обращаться к благородному мужу (что он, собственно, и означает: благородный). Сегодня «кисама» — грубейшее «ты», аналога которому в русском без мата и не подобрать, а в эпоху Нара это почтительнейшее обращение к знатному человеку. В реальности токугавской Японии самурай и следователь, скорее всего, говорили бы друг другу не «сан», а «си», признавая статус служивого. А аптекарь сделал бы герою реприманд за обращение к своей дочери через «тян». Она ему не сестра, чтобы ей «тянкать».

Кроме категорий «сото-ути» есть еще категории «вверх-вниз». Иерархическая структура средневекового японского общества не подразумевает никакого равенства. С ним и сейчас-то туго, а тогда вообще. Даже между однояйцевыми близнецами есть старший и младший. И отношения младшего по возрасту, и статусу к старшему отличаются от отношений старшего к младшему. Большой начальник может обратиться к подчиненному без гонорифика, и это не будет грубостью. Заслуженный подчиненный может обратиться к начальнику без лишних формальностей, и это не будет грубостью. С чем это можно сравнить? Ну вот представьте себе, что вы пытаетесь объяснить иностранцу, почему начальник отдела называет своего шефа по имени-отчеству, но и пожилую уборщицу тоже называет по имени-отчеству, а к подчиненным обращается просто «Наташа», «Миша», «Стас», а водителя называет «Петрович» и на «ты», а тот его «Иваныч» и на «вы»? Немножко трудно, да?

Отношения «старший-младший» накладываются на отношения «сото-ути» порой весьма причудливо. Об эти тонкости можно сломать голову. Иностранцам говорят: просто используйте со всеми нейтрально-вежливый стиль: по фамилии и на «сан». Так, по крайней мере, не напартачишь. Что ж, мы, иностранцы, по определению «сото», так что в живом общении эта рекомендация абсолютно имеет смысл.

Во-вторых, гонорифики — далеко не единственное выражение вежливости в японской речи. Японцы избегают «яканий» и «тыканий», стараясь говорить безличными предложениями. Японцы употребляют специальную вежливую лексику — например, можно просто есть, «табэру», а можно вежливо есть, «мэсиагару». А можно есть и скромно, «итадаку». Причем вежливая лексика в отношении собеседника обязательно подразумевает употребление скромной в отношении себя. Смысл цепляться именно за гонорифики, если есть еще множество аспектов, которые никакими «санами» и «кунами» не передаются?

В-третьих, гонорифики смотрятся неестественно в русской (украинской) речи. У нас есть свои формы вежливости, при помощи которых можно предать тончайшую нюансировку отношений, которую, слепо копируя гонорифики, все равно не передашь, потому что большинству читателей эти гонорифики — «восточный ветер в ухо лошади». Но если вместо «сан» говорить «господин», вместо «сама» — «уважаемый», вместо «доно» — «почтенный», вместо «кун» — «дорогой» или просто ничего, да приложить фантазию, да иметь языковое чутье — то можно передать нюансы гораздо точнее, чем попросту копируя чужие суффиксы. Можно выразить целую гамму социальных взаимодействий, от холодной формальной вежливости до искреннего уважения, от панибратства до высокопарности, граничащей с издевкой.

Автор, о котором я веду речь, использует и то, и другое, и получается дикий пересол и раздрай. С одной стороны, имеет место такой диалог:

— О, что вы! Это для меня великая честь засвидетельствовать вам своё почтение! Простите, что так долго не заходил к вам…

— К чему извинения, Хидео-сан! Не желаете ли чаю?

— Право, вы слишком любезны…

— Это меньшее, чем я могу услужить вам…

— Стоит ли утруждаться из-за меня, ничтожного?

С другой — мальчик, тут же занимающийся, думает об учителе по имени… что опять же никак, ну вообще никак, ни в какие ворота и ни в какой тын. Толку от использования гонорификов, если при этом путаться в элементарном? Даже думать об учителе японец будет только по фамилии. Этот человек а)чужой; б) старший по возрасту; в) старший по статусу. Не то что японскому, даже нашему ребенку не придет в голову думать об уважаемом учителе просто «Вася» или даже «Василий».

3. География

Как хотите, а мне резало глаз название «Вакаикуса». Да, «молодой» по-японски — «вакаи», трава — «куса». Но попробуйте загуглить «Вакаикуса», и Гугл вас немедленно поправит: «Вакакуса». И выдаст там вагон ссылок на разные места с такими названием, потому что этот топоним весьма распространен.

Просто японский язык при слиянии прилагательного с существительным «экономит фонетические усилия», выбрасывая характерное для прилагательных окончание «и». «Асаи» — «мелкий». «Асакуса» — район в Токио. «Фукаи» — «глубокий». «Фукагава», «глубокая река» — еще один район в Токио. И так далее.

Что еще сливает, экономя фонетические усилия, японский язык? Ну, например, Року (шесть) + Хон (условно — штук) + Ки (дерево) сольется не в Рокухонки, а в Роппонги. Да, еще один район в Токио. Хоку (север, китайское чтение) + Кай (море, китайское чтение) + До (путь, китайское чтение) сольется не в Хокукайдо, а… правильно, Хоккайдо. Сацу (бумажка, ярлык, китайское чтение) + Хоро (покрытие, китайское чтение) — не Сацухоро, а Саппоро.

Вы поняли, к чему я? Да, не пытайтесь самостоятельно выдумывать топонимы, если не изучаете японский и не знаете, откуда на вас выпрыгнет слияние, откуда — озвончение, где будет удвоение согласной, а где — редукция гласной. Вы уже знаете, чем я посоветую воспользоваться, да? Правильно, Гугл-картой. Уверяю вас, названия, которые вы отыщете там, будут всяко гораздо интереснее, чем то, что вы без знания языка сгенерите сами со словарем. 

Может, я что-нибудь сюда допишу со временем, но основная мысль понятна. Гугл и Википедия — ваши лучшие друзья.

Конечно, «Кодекс — это не законы, а скорее общие указания». Никто не обязывает вас ковырять Викию и читать японскую классику. Но уверяю вас, грамотно прописанный сеттинг и стилевое единообразие смотрится гораздо лучше, чем стиль «мой первый фик по аниме, не судите строго».