Повесть о капитане копейкине сочинение

Образ
Петербурга в произведениях Гоголя

Николай
Васильевич Гоголь оказал неоценимое влияние на русскую литературу. Он показал
русскому читателю не только свою родную Украину, но и Петербург, и жизнь
маленьких уездных городов. И везде он описывал не только богемных помещиков и
чиновников, но и жизнь простых “маленьких” людей. При этом он старался победить
зло в людях, “излечить” их от пороков, используя для этого самое сильное оружие
и лекарство — его смех. Гоголем восхищались многие, но были также люди,
ругающие его произведения, но никто так до конца и не понял той необыкновенной
тайны его души, которой наполнены его произведения.
Значительную
часть своей жизни Гоголь провел в Петербурге. Это не могло не отразиться на его
произведениях. В очень многих из них присутствует образ Петербурга. Гоголь
написал даже целый цикл петербургских повестей. И везде это таинственный
волшебный город, полный всякой чертовщины. Здесь легко оживают дома и вещи,
люди ходят и разговаривают сами с собой, а обыкновенный нос может запросто
убежать от своего хозяина и разъезжать по городу в экипаже, словно чиновник.
Владимир Набоков писал: “Главный город России был выстроен гениальным деспотом
на болоте и на костях рабов, гниющих в этом болоте: тут-то и корень его
странности — и его изначальный порок”. Петербург у Гоголя — это нереальное,
призренное царство чинов и вещей, царство роскоши и власти, где “маленькие
люди” исчезают бесследно, не оставляя о себе никакой памяти.
Одним из первых
произведений Гоголя, в которых присутствует образ Петербурга, является повесть
“Ночь перед Рождеством”, вошедшая в цикл “Вечера на хуторе близ Диканьки”.
Здесь мы видим Петербург глазами Вакулы, словно в ад прилетевшего сюда на
черте. Петербург представляется нам чем-то невероятным. Вакула просто ошеломлен
его сиянием и громыханием. Гоголь показывает Петербург через звуки и свет. Стук
копыт, звук колес, дрожь мостов, свист снега, крики извозчиков, полет карет и
саней — просто невероятное мелькание и суета. В этом сказочном мире Вакуле
кажется, что оживают даже дома и смотрят на него со всех сторон. Возможно,
похожие впечатления испытывал и сам Гоголь, когда впервые приехал в Петербург.
О необычайно ярком свете, который исходил от фонарей, Вакула говорит: “Боже ты
мой, какой свет! У нас днем не бывает так светло”. Дворец здесь просто
сказочный. Все вещи в нем удивительные: и лестница, и картина; и даже замки.
Люди во дворце тоже сказочные: все в атласных платьях или золотых мундирах.
Вакула видит один блеск и больше ничего. В “Ночи перед Рождеством” Петербург
яркий, ослепительный, оглушающий и невероятный во всем.
Совсем другим
выглядит Петербург в комедии “Ревизор”. Здесь он уже гораздо более реален. В
нем нет той сказочности, которая присутствует в “Ночи перед Рождеством”, это
уже практически настоящий город, в котором чины и деньги решают все. В
“Ревизоре” мы встречаем два рассказа о Петербурге — Осина и Хлестакова. В
первом случае это рассказ о нормальном Петербурге, который видит слуга мелкого
чиновника. Он не описывает какой-нибудь невероятной роскоши, но говорит о
реальных развлечениях, доступных ему и его хозяину: театры, танцующие собаки и
катание на извозчике. Ну а что ему нравится больше всего, так это то, что все
люди разговаривают очень вежливо: “Галантерейное, черт возьми, обхождение!”
Совсем другой Петербург рисует нам Хлестаков. Это уже не Петербург с купцами и
танцующими собаками, а Петербург с чинопочитанием и невообразимой роскошью. Это
Петербург мечты мелкого чиновника, который хочет стать генералом и пожить на
широкую ногу. Если сначала он просто присваивает себе чин повыше, то в конце
его рассказа он уже практически фельдмаршал, и его преувеличения достигают
поистине невероятных масштабов: суп, приехавший на пароходе из Парижа,
семисотрублевый арбуз. В общем, Петербург в мечтах Хлестакова — это город, где
у него много денег и высокий чин, поэтому он живет в роскоши и все его боятся и
почитают.
Несколько
другим изображен Петербург в повести “Шинель”. Это город, в котором “маленькие
люди” пропадают бесследно. В нем одновременно существуют улицы, где и ночью
светло, как днем, с живущими на них генералами, и улицы, где помои выливают
прямо из окон, тут обитают башмачкины. Переход от одних улиц к другим Гоголь
изобразил через их освещение и шинели чиновников: если на бедняцких улицах
освещение “тощее” и воротник на шинели из куницы редкость, то чем ближе к
богатым районам, тем ярче становится свет фонарей и тем чаще попадаются
бобровые воротники. В “Шинели” описывается свободное времяпрепровождение мелких
чиновников и других бедных людей. Так, некоторые шли в театр или на улицу,
другие на вечер, а третьи к какому-нибудь другому чиновнику поиграть в карты и
попить чаю. Дворовые же и “всякие” люди сидели по вечерам в небольших лавочках,
проводя время за болтовней и сплетнями. Обо всем этом Гоголь рассказывает в
противопоставление Акакию Акакиевичу, у которого все развлечение заключалось в
переписывании бумаг. Богатые люди тоже ездят в театр, гуляют по улицам, играют
в карты, только билеты они покупают подороже, одеваются получше и, играя в
карты, пьют не только чай, но и шампанское.
Это словно два
мира одного города. Они очень похожи, но в то же время различий между ними не
меньше. Эти два мира встречаются в кабинете у значительного лица в качестве
Акакия Акакиевича и самого значительного лица. И во время этой встречи
значительное лицо одним своим видом и голосом чуть не убило несчастного Акакия
Акакиевича. Так и богатая часть города при помощи своих денег полностью подчиняет
себе бедную. Бедная часть Петербурга — это словно тень второй, богатой части.
Они имеют схожие очертания, но тень сера и не красочна, тогда как сам богатый
город переливается всеми цветами радуги.
Самый
невероятный Петербург Гоголь изобразил в “Мертвых душах”. Это абсолютно
нереальный дьявольский город. Здесь мосты, словно черти, висят в воздухе, не
касаясь земли. Шторы и гардины кусаются. Это, как говорит почтмейстер,
сказочная Шехерезада. Этот Петербург словно центр земли: здесь как будто
собрались все страны мира. Ковры почтмейстер называет Персией, а не
персидскими. В приемной Копейкин боится толкнуть локтем Америку или Индию:
почтмейстер, правда, говорит, что это вазы, но ведь сроду ни в Америке, ни в
Индии ваз фарфоровых не делали. Обедает же капитан в “Лондоне”. Люди здесь тоже
разные: и русские, и французы, и англичане. Кругом все утопает в роскоши:
зеркала, мрамор, вазы, серебряная посуда, арбуз за сто рублей. Кругом какое-то
дьявольское нагромождение людей и вещей. Да и самого Копейкина почтмейстер
сравнивает то с совой, то с пуделем, то с чертом. Даже швейцар здесь похож на
моржа. От всего этого создается впечатление, что Петербург — это дьявольский
город, в котором “начальник” — полноправный правитель, хотя и существует
.“высшее начальство”. У него в приемной сидят не только бедные люди, вроде
Копейкина, но и “эполеты” и “аксельбанты”.
Петербург
“Мертвых душ” — это странный призрак настоящего города, это именно тот город на
костях, про который написал Набоков. В нем вещи такие же живые, как и люди.
Петербург необыкновенный город. С одной стороны, это холодный, мрачный каменный
город, но с другой — это центр культуры. Петербург часто затопляла Нева, словно
смывая с него накопившиеся пороки.
Внутренний мир
Петербурга может видеть не каждый, а только немногие, особенные люди. Одним из
таких людей и был Гоголь. Он увидел в этом городе то, что веками не замечали
живущие здесь люди. Набоков писал: “Петербург обнаружил всю свою причудливость,
когда по его улицам стал гулять самый причудливый человек во всей России”.

Список
литературы

Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://ilib.ru/

Повесть о капитане Копейкине

Повесть о
капитане Копейкине

Власть государя
явление бессмысленное, если он не почувствует, что должен быть образом божьим
на земле. Н.В.Гоголь (Из переписки с друзьями).

На первый взгляд,
“Повесть о капитане Копейкине” ничем не связана с поэмой Н.В.Гоголя “Мертвые
души”: нет переплетения сюжетных линий, отличная от поэмы стилистика, сказочная
манера повествования. Но из истории написания поэмы нам известно, что Н.В.
Гоголь отказывался публиковать “Мертвые души” без этой повести. Он придавал
большое значение этой “малой поэме, вписанной в эпицентр большой”. Так в чем же
заключается внутренняя связь повести с поэмой “Мертвые души”, повести трижды
переписанной автором под давлением цензуры?

В “Повести о
капитане Копейкине” рассказана драматическая история об инвалиде-герое
Отечественной войны, прибывшем в Петербург за “монаршеской милостью”. Защищая
родину, он потерял руку и ногу и лишился каких бы то ни было средств к
существованию. Капитан Копейкин оказывается в столице, окруженной атмосферой
враждебности человеку. Мы видим Петербург глазами героя: “Понатолкался было
нанять квартиры, только всё кусается страшно…” “Один швейцар уже смотрит
генералиссимусом… как откормленный жирный мопс какой-нибудь…” Капитан Копейкин
добивается встречи с самим министром, и тот оказывается черствым, бездушным
человеком. Копейкина призывают ждать и “наведываться на днях”. И вот, когда
терпению героя приходит конец, он приходит еще раз в комиссию с просьбой решить
его вопрос, на что высокий начальник вразумляет разбушевавшегося Копейкина: “Не
было ещё примера, чтобы у нас в России, приносивший, относительно так сказать,
услуги отечеству, был оставлен без призрения”. Вслед за этими совершенно
пародийно звучащими словами следует наглый совет: “Ищите сами себе средств,
старайтесь сами себе помочь”. Копейкин поднимает “бунт” в присутствии всей
комиссии, всех начальников, и его высылают из Петербурга на место жительства.

Гоголь недаром
доверяет рассказ о героическом капитане именно почтмейстеру.
Самодовольно-благополучный почтмейстер с его косноязычной,
величаво-патетической речью еще более оттеняет трагизм той истории, которую
столь весело и витиевато он излагает. В сопоставлении образов почтмейстера и
Копейкина предстают два социальных полюса старой России. Из уст почтмейстера мы
узнаем, что Копейкин, едучи на фельдъегере, рассуждал: “Хорошо, говорит, вот
ты, мол говоришь, чтобы я сам себе поискал средства и помог бы; хорошо,
говорит, я, говорит, найду средства!”

Рассказывая о
том, что слухи о капитане Копейкине, после того, как его выслали из Петербурга,
канули в лету, почтмейстер затем добавляет важную многозначную фразу: “Но
позвольте, господа, вот тут-то и начинается, можно сказать, завязка романа”.
Министр, выслав Копейкина из столицы, думал – тем и делу конец. Но не тут то
было! История только начинается. Копейкин еще покажет себя и заставит о себе
говорить. Гоголь не мог в подцензурных условиях открыто рассказывать о
похождениях своего героя в рязанских лесах, но фраза о завязке романа дает нам
понять, что все рассказанное до сих пор о Копейкине – только начало, и самое
главное еще впереди. Но идея возмездия в “Повести о капитане Копейкине” не
сводится к мести за поруганную справедливость со стороны капитана, обратившего
свой гнев на всё “казенное”.

Повесть о
героическом защитнике Отечества, ставшем жертвой попранной справедливости, как
бы венчает всю страшную картину поместно-чиновно-полицейской России,
нарисованную в “Мертвых душах”. Воплощением произвола и несправедливости
является не только губернская власть, но и столичная бюрократия, само
правительство. Устами министра правительство отрекается от защитников
Отечества, от подлинных патриотов, и, тем самым, оно разоблачает свою
антинациональную сущность – вот мысль в произведении Гоголя.

“Повесть о
капитане Копейкине” – это крик души Гоголя, это призыв к общечеловеческим
ценностям, это суд над “мертвыми душами” помещиков, чиновников, высших властей,
— над миром, полным равнодушия.

И пророческие
слова Гоголя «смеется текущее поколение и самонадеянно-гордо начинает ряд новых
заблуждений, над которыми также потом посмеются потомки» и есть суд истории.
Презренный смех потомков — вот, что послужит возмездием этому равнодушному
миру, который не может ничего изменить в себе даже перед лицом очевидной угрозы
бессмысленной и бесплодной своей гибели.

Список
литературы

Для подготовки
данной работы были использованы материалы с сайта http://www.bobych.spb.ru/

Сочинения

Народ в поэме Н. В. Гоголя “Мертвые души”

• Сочинение

В поэме “Мертвые души” Гоголь хотел показать “всю Русь”.

В ней писатель воссоздает разнообразные типы российских помещиков, праздно живущих в своих дворянских усадьбах, рисует сатирическими красками образы чиновников, взяточников и воров, сосредоточивших в своих руках государственную власть.

Автор выводит здесь и нового человека — нарождающегося буржуа, дельца, приобретателя, И всех этих героев он определяет как “мертвые души”. Но позади “мертвых душ” выступают души живые. Это русский народ, с которым писатель связывал надежды на лучшее будущее России.

Поэтому гоголевская поэма заканчивается символическим образом птицы-тройки. В ней содержится итог многолетних размышлений Гоголя о судьбе России, о настоящем и будущем ее народа. Ведь именно народ противостоит миру чиновников, помещиков, дельцов, как живая душа — мертвой.

Почему же мысль о русском народе наполняет душу писателя радостью, почему язвительная, гневная сатира уступает место высокой патетике? Наверное, потому, что писатель видел в темном и забитом русском народе необъятные силы, огромные потенциальные возможности. Значит, основная мысль поэмы — в стремительном беге России вперед, в движении к счастливому будущему русского народа. Несмотря на господство в эпоху Гоголя “мертвых душ” над живыми, он видит неудержимое движение России к лучшему.

Кто же движет ее? На фоне мертводушия маниловых, коробочек, плюшкиных особенно рельефно выделяется бойкий и живой русский ум, народная удаль, широкий размах души. Именно эти качества, по мнению Гоголя, являются основой национального русского характера.

И они нашли воплощение в образах богатырей Степана Пробки, Абакума Фырова. Причем о Степане и его возможной судьбе размышляет несостоявшийся помещик Чичиков, который приобрел его как “мертвую душу”.

Но этот русский богатырь, “что и в гвардию годился бы”, предстает более живым, чем здравствующие люди с мертвыми душами. Эта умершие или придавленные крепостническим гнетом крестьяне трудолюбивы и талантливы.

Слава замечательного каретника Михеева жива в памяти людей и после его смерти. Даже Собакевич с невольным уважением говорит о том, что тот славный мастер должен только на государя и работать.

В скупых, лаконичных строчках поэмы встают перед нами искалеченные судьбы людей из народа. Спивается чудо-сапожник Максим Телятников, который хотел обзавестись своим домиком да лавчонкой. Но, заплатив барину порядочный оброк, этот талантливый мастер был обманут поставщиком гнилой кожи.

Бессмысленна и нелепа смерть Григория Доезжай-не-доедешь, который от тоски заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь. Горька и унизительна судьба беглых крепостных Плюшкина, которые обречены всю жизнь скрываться от полиции. Выбор у них невелик: сидеть в тюрьме или пристать к другим господам и работать у них.

Грамотный дворовый человек Попов, мыкающийся без паспорта, постоянно подвергается допросам и унижениям и сам горько издевается над своей судьбой. Запоминается в поэме образ Абакума Фырова, который полюбил вольную жизнь, пристав к бурлакам.

Ведь тяжелейший каторжный труд бурлацкой ватаги иногда завершался шумным и веселым праздничным гуляньем с песнями и хороводами. Именно здесь во всю ширь проявляется народная удаль, размах русской души.

Но писатель видит, что эти замечательные качества народа задавлены и изуродованы крепостным рабством, властью мертводушных помещиков и чиновников. Поэтому Гоголь не идеализирует русское крестьянство.

О его вопиющем невежестве, узости духовного мира говорят, например, образы бестолковых дяди Митяя и дяди Миняя, которые никак не могут развести лошадей, запутавшихся в постромках, или образ дворовой девчонки Пелагеи, которая “не знает, где право, где лево”.

Юмористически описывает автор в начале поэмы глубокомысленный разговор двух мужиков, рассуждающих о том, доедет ли колесо до Москвы или до Казани. Стремление к мыслительной деятельности превращается в глупое пустословие, ибо жизнь крестьян так скудна и ничтожна, что не дает им достаточного материала для размышлений.

Вызывает смех и “благородное побуждение к просвещению” крепостного слуги Чичикова Петрушки, потому что его привлекает не содержание книг, а сам процесс чтения. Гоголь пишет, что ему было все равно, что читать: похождения влюбленного героя, букварь, молитвенник или химию.

Эти эпизоды являются ярким показателем неразвитости, убожества духовного мира значительной части дворового крепостного крестьянства. О том же свидетельствует образ кучера Селифана, который спьяну произносит пространные речи, адресованные лошадям.

Невежество, темнота, пьянство, забитость — это те черты русского народа, которые сформировались в нем благодаря векам крепостной зависимости. Значит, самодержавно-крепостнический строй России не только тормозил экономическое развитие страны, но и преступно губил душу русского народа.

В поэме слышится протест крестьянства против своих мучителей и угнетателей — помещиков и чиновников. Например, он выражается в бунте крестьян сельца Вшивая Спесь и сельца Боровки, которые снесли с лица земли земскую полицию в лице заседателя Дробяжкина. Тот же протест звучит и в народном слове, в метких пословицах и поговорках.

Например, когда Чичиков расспрашивал встретившегося мужика о Плюшкине, тот наградил этого барина убийственно точным прозвищем “заплатанной”.

Гоголь пишет: “Выражается сильно российский народ, и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собой и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света”. Писатель убежден, что ни у какого народа нет такого замашистого и бойкого меткого слова.

Величественные, бескрайние просторы России и горькая судьба ее народа наводят на мысль о возможности и необходимости коренных перемен в стране, так как “удалая, полная силы национальность” несовместима с нищенским положением, отупляющей неволей, господством “мертвых душ”.

Народ в поэме Мертвые души Гоголя сочинение

В данном произведении Гоголь стремился показать Русь во всем ее многообразии. Признаться честно, это  у него получилось – писатель мастерски освещает как жизнь богатых помещиков, которые ни во что не ставят простой люд, так и высмеивает чиновников, взяточников и воров.

Конечно же, автор искренне сопереживает простому народу, который гнет спину за гроши и пресмыкается перед подлецами и хапугами. Конечно же, именно простой люд Гоголь считает «душами живыми», будущим России.

Несмотря на то, что народ кажется оскорбленным и забитым, писатель чувствует, что в нем сосредоточены великие силы, правильное применение и распределение которых поможет поднять страну с колен, восстановить справедливость, подарить счастливую жизнь грядущим поколениям.

Автору импонируют острый ум, находчивость и широкая душа русских крестьян.  Он верит, что будущее именно за этим, а не за мещанством, вороватостью, ненужным пафосом, которые проявляются у представителей высшего сословия.

Гоголь любит народ – любит неистово, всей душой. И не стесняется показывать свою любовь и расположение. Что же касается высмеиваемых им персонажей – здесь писатель также честен, он открыто выражает свою позицию, не боясь быть непонятым либо получить укор.

Достаточно пристальное внимание уделяется и народной силе – некоторые крестьяне описываются настоящими богатырями. Однако господа не ценят по достоинству их труд.

Примечательно, что писатель уготовил для «любимых» крестьян весьма сложные, даже трагические судьбы. Вполне вероятно, что это дань реализму.

Что же мешает народу наконец зажить по-человечески? Само рабство, ненавистный крепостной режим, который делает людей бесправными. Богачи воспринимают «простых смертных» так же, как и домашний скот – с их мнением никто не считается.

Мало того, иногда кажется, что барины и подумать не могут, что простые люди тоже умеют мыслить, любить, чувствовать, желать чего – либо. Конечно, деревенские люди в то время были менее образованы – и в этом также вина крепостнического режима, не дававшего возможность развиваться, поощряющего невежество, пьянство и забитость.

Гоголю очень обидно за русский народ. Он явно видит несправедливость и недостатки существующего строя. Своим творением он пытается хоть в какой-то мере повлиять на существующий уклад, чтобы хоть кто-то из читателей невольно задумался о существующих проблемах и, возможно, нашел верное решение.

Вариант 2

Николай Васильевич Гоголь создал по истине шедевральное произведение, которое называется «Мертвые души» и относится оно к жанру к поэма.

Автор смог вызвать настоящее презрение и смех к главным героям своего произведения у читателя, благодаря своему мастерству, гению и таланту.

Каждому помещику Гоголь дал какой-то порок, который делает его ужасным персонажем с точки зрения морали, нравственности и жизни, но невероятно интересным и новым для художественной литературы.

В поэме поднято много важных тем и вопросов, кроме пороков помещиков. Также освещена проблема народа и крестьянства в царской России.

В данной статье рассматривается положение народа в поэме Николая Васильевича Гоголя.

То, что нелегко жилось русскому крестьянству в любой период истории, знают все. Им действительно приходилось выживать тяжело. В то время Россией правили безнравственные чиновники, которые думали лишь о карьере, заработке денег и эксплуатировали бедных людей, как только можно.

Они выпивали с крестьянского сословия все соки и пользовались ими, точно какими-то вещами. Народ находился в таком положении, что их можно было с легкостью продавать, покупать, эксплуатировать, как только можно. Людей били, использовали по полной. Мне их жаль.

В современном обществе за такое отношение к людям можно было бы понести заслуженное наказание.

Крестьяне вынуждены слушаться во всем своих хозяев. Коробочка сама говорит, что боится ошибиться при продаже покойников, ведь опыт с живыми у нее имеется. Недавно протопопу продала двух девушек. Страшно представить, с чем же столкнулись те девушки послу купли-продажи.

«Щедрость» Ноздрева отрицательно сказывается на труде его крестьян, который почти не имеет цены. Он продал все, что вырастили руки его крепостных на поле, на ярмарке по цене, которая самая выгодная. Поэтому получается так, что народ работал напрасно.

Жизнь многих крестьян окончилась очень печально. Кто-то долгое время работал у немцев, но не сумел организовать своего бизнеса и спился. Это речь идет о Максиме Телятникове. Интересен образ Степана Пробки. Этот крестьянин был плотником и обладал невероятной силушкой. Еще есть один крестьянин по имени Григорий-доезжай-не-доедешь.

Что касается крепостных Плюшкина, то они бегут от жадного барина. Они предпочитают сидеть в тюрьмах, чем умирать от голода у своего барина. Это пугает. А ведь участь многих крестьян зависит и от их помещиков.

При этом в душе крепостных живет надежда, что когда-нибудь настанет день и они будут свободны! Они освободятся от гнета помещиков и заживут, как нормальные люди.

Несколько интересных сочинений

Россия и русский народ в поэме Н. Гоголя «Мертвые души»

Интерес к творчеству Н. В. Гоголя не ослабевает и в наши дни. Причина этого, скорее всего, кроется в том, что писатель сумел наиболее полно показать черты характера русского народа, величие и красоту Рос­сии.

Поэма «Мертвые души» начинается с изображения городской жизни. Пять глав произведения отведены на повествование о жизни чиновников, пять — на описание помещиков и одна — на биографию Чичико­ва.

В результате этого повествования создается общая картина России с огромным числом действующих лиц разных положений и состояний. Помимо чиновников и помещиков автор изображает и других городских и сельских жителей — мещан, слуг, крестьян.

Все это складывается в сложную панораму жизни России, со­временной автору.

Тема России и русского народа занимает одно из главных мест в поэме Н. В. Гоголя «Мертвые души». Посмотрим как он изображает крестьянство. Автор совсем не склонен его идеализировать, он рассказыва­ет и о достоинствах русских людей и об их недостат­ках.

В начале поэмы, когда Чичиков въехал в город, два мужика, рассматривая его бричку, определили, что одно колесо не в порядке и, что Чичиков далеко не уедет. Н. В. Гоголь отметил, что мужики стояли возле кабака.

Бестолковыми показаны в поэме также дядя Митяй и дядя Миняй, крепостной Манилова, прося­щийся на заработки, а сам идущий пьянствовать; де­вочка Пелагея не умеет отличить, где право, где лево; Прошка и Мавра забиты и запуганы. Автор не обвиня­ет их в невежестве, это не их вина, он просто добро­душно смеется над ними.

А вот рассказывая о кучере Селифане и лакее Петрушке -дворовых слугах Чичи­кова, писатель проявляет к ним доброту и понимание.

Потому что Петрушка охвачен страстью к чтению, хотя его больше привлекает не то, что написано в кни­ге, а сам процесс чтения, как это из букв «вечно выхо­дит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что значит». А раскрывая образ Селифана, Н. В. Го­голь показывает душу русского мужика и пытается ее понять.

Вспомним, что он говорит о значении почесы­вания в затылке у русского народа: « Что значило это почесывание? И что вообще оно значит? Досада ли на то, что вот не удалась задуманная на завтра сходка со своим братом… или уже завязалась в новом месте ка­кая зазнобушка сердечная… Или просто жаль остав­лять отогретое место на людской кухне под тулупом, с тем чтобы вновь тащиться под дождь и слякоть и вся­кую дорожную невзгоду? »

В произведении отражены социальные явления и конфликты, которые были характерны для крепост­ной России тридцатых- сороковых годов девятнадцатого века. В это время страной правили помещики и чиновники. Н. В. Гоголь изображает также безотрад­ную картину жизни крестьян.

Помещики безжалост­но эксплуатируют их, продают и покупают как вещи, относятся к ним как к рабам. Боясь продешевить при продаже мертвых душ, Коробочка говорит Чичикову: «…никогда еще не случалось мне продавать покойни­ков. Живых-то я уступала, вот и третьего года проток-попу двух девок, по сту рублей каждую…».

Истинный образ народа видится, прежде всего, в описании умер­ших крестьян. Ими восхищаются и автор, и помещи­ки. В их памяти они приобретают некий былинный образ, они наделены сказочными, богатырскими чер­тами. Мертвые крестьяне как бы противопоставлены живым крепостным с их бедным внутренним миром.

Этот народ хоть и состоит из «мертвых душ», но-обла­дает живым и бойким умом, это народ, «полный тво­рящих способностей души…».

Вот как хвалится своими умершими крестьянами Собакевич: «Милушкин, кирпичник, мог поставить печь в каком угодно доме.

Максим Телятников, са­пожник: что шилом кольнет, то и сапоги, что сапоги, то и спасибо и хоть бы в рот хмельного! А Еремей Соро-коплехин! Да тот мужик один станет за всех, в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей. Ведь вот какой народ! А каретник Михеев! Ведь боль­ше никаких экипажей и не делал, как только рессор­ные» .

А когда Чичиков отвечает ему, что они уж дав­но умерли и не могут стоить дорого, что это только «мечта», Собакевич возражает ему: «Ну нет, не мечта! Я вам доложу, каков был Михеев, так вы таких людей не сыщите: машинища такая, что в эту комнату не войдет… А в плечищах у него была такая силища, ка­кой нет у лошади…».

И сам Чичиков, разглядывая списки купленных крестьян, видит их будто наяву, каждый мужик в его глазах приобретает «свой собственный характер»: «Батюшки мои, сколько вас здесь напичкано! Что вы, сердечные мои, поделывали на веку своем? Как перебивались?».

Привлекает внима­ние образ плотника Степана Пробки, наделенного бо­гатырской силой, который, вероятно, исходил все гу­бернии с топором за поясом: «Пробка Степан, плот­ник, трезвости примерной… А! Вот он… вот тот богатырь, что в гвардию годился бы!». Крепостные крестьяне трудолюбивы, любая работа спорится в их руках.

Ужасающую картину жизни и непосильного труда народа, его мужество и терпение, вспышки гнева и протеста рисует Н. В. Гоголь во время размышлений Чичикова над перечнем приобретенных им душ. В душе закрепощенного народа живет стремление к сво­боде.

В имении Плюшкина крестьяне, доведенные до крайней степени нищеты, «мрут как мухи», бегут от помещика. Рассматривая список беглых, Чичиков де­лает заключение: «Вы хоть и в живых еще, а что в вас толку! То же, что и мертвые…

по тюрьмам ли сидите или пристали к другим господам и пашете землю?». Дворовый Плюшкина Попов предпочитает жить в тюрьме, чем вернуться в имение своего барина. Автор на протяжении многих страниц своего произведения знакомит нас с разнообразными судьбами простых людей.

В эпизодах убийства заседателя Дробяжкина автор рассказывает о случаях массового возмущения крестьян против своих угнетателей.

Вместе с тем Н. В. Гоголь видит и могучую силу на­рода, придавленную, но не убитую крепостным пра­вом. Она проявляется в трудолюбии русских людей, в их способности не падать духом при любых обстоя­тельствах. Народ он изображает бодрым, живым, та­лантливым и полным сил.

Обсуждая переселение в Херсонскую губернию крестьян, купленных Чичико­вым, чиновники рассуждают: «Русский человек способен ко всему и привыкает ко всякому климату.

По­шли его хоть в Камчатку, да дай только теплые рука­вицы, он похлопает руками, топор в руки, и пошел рубить себе новую избу».

Образ народа в поэме «Мертвые души» Н. В. Гоголя постепенно перерастает в образ России. Здесь тоже можно увидеть противопоставление настоящей Рос­сии — России будущей, идеальной. В лирических от­ступлениях автор обращается к «необъятному про­стору», «могучему пространству» русской земли.

Рос­сия встает перед нами во всем своем величии. Это вовсе не та страна, где чиновники берут взятки, поме­щики проматывают безжалостно свои имения, кре­стьяне пьянствуют, дороги и гостиницы всегда сквер­ные. Сквозь эту реальную Россию Н. В. Гоголь видит иную Русь, «птицу тройку».

«Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка, несешься?» Писа­тель видит страну великой, указывающей путь дру­гим, кажется ему, как обгоняет Русь другие страны и народы, которые, «косясь, постораниваются и дают ей дорогу».

Образ птицы-тройки становится образом будущей России, которой будет принадлежать глав­ная роль в мировом развитии. С таким оптимистиче­ским настроем и заканчивается поэма Н. В. Гоголя «Мертвые души».

Образ Руси в поэме Мёртвые души Гоголя сочинение

Гоголь страстно верил в то, что России уготовано лучшее будущее. Поэтому в своем произведении он обличает тех людей, которые сковали ржавыми цепями развитие творческого потенциала народа, нации. Николай Васильевич беспощадно развенчивает дворян, «хозяев жизни».

Образы, созданные им, свидетельствуют о том, что подобные Чичикову, Плюшкину, Собакевичу, Манилову люди не способны создавать духовные ценности. Они являются потребителями, лишенными творческой энергии.

Помещики, выключенные из сферы живой жизни, полезной деятельности, — носители косности и застоя. Чичиков, который развернул свою авантюру, не страдает инерцией. Тем не менее активность этого героя направлена не на благое дело, а на достижение корыстных целей.

Он отчужден от интересов государства. Всем этим героям противопоставлен образ Руси в произведении «Мертвые души».

Русь в произведении Мертвые души

Одним из центральных образов является в поэме Николая Васильевича Гоголя является Русь. Гениальный писатель сумел в своем произведении показать целую эпоху страны. Русь рассматривается настолько правдиво насколько это возможно. В поэме можно рассмотреть разнообразные истинные человеческие характеры, пейзажные картины, огромные просторы всей Руси.

Николай Васильевич начал работу над произведением “Мертвые души” в далеком 1835 году. Любопытно что именно Александр Сергеевич Пушкин подсказал писателю сюжет. Сам Гоголь много раз отмечал масштабность и глобальность своего замысла.

В Мертвых душах писатель изобразил самые актуальные и наболевшие вопросы жизни своего времени. Он указал на распад крепостного строя раскрывая тем самым трудное положение простых крестьян. Образ Руси беспрерывно связан с народом.

Само наименование поэмы несло в себе большой внутренний смысл, и также “наводило ужас”, как говорит Герцен. Дорога в “Мертвых душах” это место, по которому колесит чичиковская повозка.

В известной одиннадцатой главе, дорога с быстро летящей по ней бричкой превращается в необыкновенный путь, по которому также стремительно несется Русь посреди других стран. В подтверждение вышеизложенного можно выделить такие строчки как: Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа.

Манилов, Коробочка, Ноздрев, Чичиков уже давно потеряли свои души. К сожалению, таких людей можно встретить и в современном мире. Белинский описывает Манилова как сентиментального размазню. Конечно же он не опасный и довольно-таки вежлив и воспитан. Главная его мечта — это благополучие в жизни.

Однако это всего лишь пустой внутренне человек, который умеет только говорить красивые слова при этом нечего не делая. Следует отметить, что, Николай Васильевич старается не разделять народ от бюрократов в виде чиновников и помещиков. Ярким персонажем являлся Ноздрев. Его характеризовали такие качества как: грубость, нахальность, не принципиальность, циничность.

Собакевич представляет печальный и нелегкий крепостное устройство. Это человек старой закалки, то есть непоколебимый помещик, нагло обнажая свою бесцеремонную и грубую натуру. Для него нет нечего святого, особенно научное развитие и достижение народом малой капли просвещения. Плюшкин выдающийся пример утраты всего человеческого.

Жадность стал его главной одержимостью. Образ Плюшкина далеко не комичный, а скорее всего драматический.

В заключении можно сделать вывод о том, что “Мертвые души” это хорошее справочник при знакомстве с Россией начала 19 века. Белинский отмечал, что шедевр Гоголя отличается чистой, русской и народной направленностью.

Мнение о поэме В. Г. Белинского

Известный критик В. Г. Белинский подчеркивал, что противоречие глубокого субстанциального начала русской жизни и ее общественных форм – вот основная идея «Мертвых душ». Критик понимал под словосочетанием «субстанциальное начало» богатую одаренность народа, его извечное стремление к свободе.

Николай Васильевич твердо верил в то, что его родной стране предстоят большие исторические свершения. Устремленность в будущее, взлет жизненной энергии — все это воплощает образ Руси в поэме «Мертвые души». Страна мчится в необъятную даль, подобно птице-тройке.

Другие государства и народы сторонятся ее, косясь, и дают ей дорогу.

Образ России и народа в поэме Гоголя Мертвые души

«Мертвые души» Н. В. Гоголя — это не только сатира на Россию Чичиковых и Собакевичей, но это также и лирическая поэма о России — родине великого народа. Гоголь писал «Мертвые души» не как спокойный созерцатель жизни, а как горячий патриот, уверенный в великом будущем России, понимавший свой народ и ненавидевший все то, что мешало развитию народных сил.

В помещичьей и чиновничьей среде Гоголь не обнаружил ни одного порядочного человека. Она населена мерзавцами, мошенниками и пошляками. Полным контрастом предстает в изображении писателя Россия народная, в которой он, по слову Белинского, увидел «плодовитое зерно русской жизни».

Чем дальше движется сюжет «Мертвых душ», тем больше расширяется поэтический диапазон поэмы, ярче вырисовывается поэтический облик народа и России. Гоголь чувствует душу русского народа. В поэме с подъемом и восхищением говорится о его удали, смелости, о любви к свободной жизни.

Рассуждения Чичикова о крепостных и беглых крестьянах имеют глубокое значение. Крестьяне, несмотря на крепостное право, не стали рабами по натуре. Они бегут из помещичьих усадьб на окраины России. Абакум Фыров подался на Волгу, работает и гуляет с ватагой бурлаков.

Писатель не верит в покорность и смирение мужика. «Бог ведает, трудно знать, что думает дворовой крепостной человек в то время, когда барин ему дает наставления», — многозначительно замечает писатель. Непокорные мужики селений Вшивая Спесь и Боровки снесли с лица земли земскую полицию.

Гоголь далек от революционных настроений, но в данном случае он восхищается своим народом.

Интересен рассказ Собакевича о достоинствах умерших крестьян, «словно бы они все живы и здоровы».

Давно уже нет на свете непревзойденного умельца — печника Милушкина, или искуснейшего каретника Михеева, или чудо-сапожника Максима Телятникова, или Пробки Степана, могучей силищи мужика, или бойкого Еремея Сорокоплехина, приносившего оброку до пятисот рублей, а память о них жива.

Чичиков, возвратившись в город, с необычным для него искренним волнением и юмором размышляет о горестной судьбе мужиков. Конечно, понимаешь, что это рассуждения не Чичикова, это лирический голос самого автора, который восхищается русским народом.

Человек из народа овеян у Гоголя поэзией, часто вызывает ассоциации с песней. Песня, в которую народ вкладывал свое сердце, свою печаль и свою мечту о свободной, счастливой жизни, проходит лирическим лейтмотивом через все эпизоды, где предстает перед нами образ Руси и ее народа.

Любовь писателя к своей родине и к своему народу наиболее полно выразилась в пророческом уподоблении России со стремительно несущейся тройкой: «Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все что ни есть на земле, и косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».

Герцен высоко ценил патриотизм Гоголя, он писал, что «Мертвые души» — «удивительная книга, горький упрек современной Руси, но не безнадежный». Интересно, что Гоголь сам дал эскиз обложки для своей книги.

Слово «поэма» он выделил самыми крупными буквами на фоне голов двух богатырей. Это был как бы подзаголовок.

А весь рисунок представлял бричку Чичикова, бутылки, бокалы, танцующую пару и вьющиеся вокруг завитки со зловещими черепами — весь этот рисунок сделан черным по светло-желтому. И лишь слово «поэма» нарисовано светлым по черному.

Обложка точно передавала основную идею произведения. Черной силе «мертвых душ» противостояло светлое, жизнеутверждающее начало — мечта о счастливой России и свободном русском народе. «Широкие черты человека величаво носятся и слышатся по всей русской земле», — писал Гоголь.

Картины родной природы

Лирические высказывания Николая Васильевича Гоголя наполнены высокой патетикой. О Руси он говорит с восхищением. Гоголь одну за другой рисует картины родной природы, которые проносятся перед путешественником, на быстрых конях мчащимся по осенней дороге.

Застою помещиков автор не случайно противопоставляет образ Руси в поэме «Мертвые души». Глава 11 очень важна для понимания этого образа. В ней нарисована Русь, которая стремительно движется вперед. В этом выражается вера автора в будущее своей страны, своего народа.

Вариант 2

Образ Руси в произведении Гоголя, прежде всего, ассоциируется с Русью-тройкой, то есть с запряженной конями повозкой, которая мчится по бескрайним просторам.

Этот образ является актуальным до сих пор и продолжает прослеживаться в культуре.

К примеру, популярное кино Бумер тоже представляет собой этот образ, только тут не тройка, а автомобиль, который тоже едет в неизвестность по российским просторам и фактически устремляется в бесконечность.

Удивительным образом этот образ (тройки, которая мчится по просторам) контрастирует с образом той России, которую описывает автор фактически. Перед читателем возникает беспробудно тупой народ, иногда тупой до ужаса, вороватые чиновники и погрязшие в грехах помещики.

Где именно автор собирается располагать нечто то, что «глубоко заронилось в славянскую природу» сказать трудно.

По большей части наблюдается только падение нравов и декларация святости и подобных идеалов, которые далеки от действительности.

Разве только некоторые мертвые крестьяне, которых изучает Чичиков, представляются талантливыми людьми, они рисуются перед главным героем богатырями и настоящим сокровищем страны.

Снова хочется обратиться к современности и современной культуре и вспомнить фразу какого-то чиновника, который назвал людей в стране «новой нефтью», то есть природным ресурсом, на которое может опираться государство. Мысль совершенно гоголевская и совсем не новая. Люди и раньше были нефтью и то как рассматривают их Чичиков с Собакевичем, подобно тому как рассматривают красивые природные минералы или нечто подобное.

Образ Руси в этом смысле невероятно точен и, по сути, не меняется веками, остается прежним.

Здесь в основе лежит какое-то странное сакральное начало, которое будто бы все ощущают и которое движет страну к невыразимому простору, но на деле мы видим только упадок нравов и эксплуатацию людей, буквально процесс перемалывания носителей этого самого чудесного начала в ресурс для власть имущих.

Ответом становится только фигура Чичикова, которая тоже характерна для Руси и является своеобразным символом страны, также как Остап Бендер и подобные герои, тонко чувствующие эти вечные реалии и умеющие виртуозно перебирать по этим струнам социального устройства.

Резюмируя, следует называть гоголевский образ Руси парадоксальным. Он сочетает в себе надежду и безнадежность, трагедию и возвышение духа.

  Литературный герой в рассказе М. Шолохова «Судьба человека»

Другие сочинения: ← Крестьянская Русь в поэме Мертвые души↑ ГогольТема искусства в повести Портрет →

Размышления о русском народе

К числу самых проникновенных страниц относятся лирические размышления Гоголя об энергичном, живом характере трудолюбивой нации. Они согреты пламенем патриотизма. Николай Васильевич хорошо осознавал то, что творческие таланты и изобретательный ум русского народа станут могучей силой лишь тогда, когда его соотечественники будут свободными.

Гоголь, рисуя разгул на пристани, поднимается до воспевания народной жизни. Живая сила русского народа подчеркнута также в стремлении крестьян избавиться от гнета.

Бегство от помещиков, убийство заседателя Дробякина, ироническая издевка народа над «порядками» – проявления протеста, которые упоминаются в поэме хотя и бегло, но настойчиво.

Воспевая национальный характер и русский народ, Николай Васильевич никогда не опускается до тщеславия.

Персонажи, представляющие Русь, достаточно разнообразны. Это и Пелагея, малолетняя девочка, и безымянные, беглые или умершие, работники Плюшкина и Собакевича, которые не действуют в поэме, а только упоминаются мимоходом. Перед читателем проходит целая галерея персонажей. Все они представляют многоцветный образ России.

Мастеровитость, природная смекалка, широкий размах души, чуткость к меткому, разящему слову, богатырская удаль – во всем этом, а также во многом другом у Николая Васильевича проявляется истинная душа русского народа. Острота и сила его ума сказались, по Гоголю, в меткости, бойкости русского слова.

Об этом Николай Васильевич пишет в пятой главе. Цельность и глубина народного чувства вылились в задушевность русской песни, о чем автор упоминает в одиннадцатой главе. В главе седьмой Гоголь говорит о том, что щедрость и широта души сказались в безудержном веселье, с которым проходят народные праздники.

Противоречия, отразившиеся в поэме

Николай Васильевич Гоголь пламенно верил в то, что Россию ждет великое будущее. Тем не менее писатель ясно представлял себе путь, по которому страна идет к процветанию, славе и могуществу. Он спрашивает: «Русь, куда ж несешься ты?». Однако ответа нет.

Николай Васильевич не видел путей преодоления противоречия, образовавшегося между расцветом России, взлетом ее национального гения и состоянием подавленности государства. Гоголь не может найти того, кто бы сумел направить Россию вперед, устремить в высокую жизнь.

И в этом раскрываются противоречия, свойственные писателю.

Любовь к России

«Русь, Русь! Вижу тебя из своего чудного, прекрасного далека тебя вижу»

— слова великого классика сквозят любовью к стране. Писатель как будто специально прерывает рассказы о помещиках лирическими отступлениями. Рассуждения о судьбе России сквозят верой в ее счастливое будущее. Образ птицы – тройки, летящей вдаль, — это символ настоящей России. Она несется впереди всех, ей уступают дорогу и сторонятся, боясь стать преградой.

Автор оттачивает каждое слово, характеризующее Русь: сверкающая, чудная, незнакомая. Красота природы, стремительное буйство красок противопоставляется застою жизни в поместьях бездушных дворян. Трудолюбие крестьян, их талант и свободолюбие описаны с восторгом. Гоголь верит, что русский мужик способен изобрести то, что выведет страну на новый путь.

Автор спрашивает: «

Русь, куда ж несешься ты?».

Но он не может ответить на вопросы, которые сам ставит. Противоречия жизни приводят писателя в тупик. Он не видит решения в революции, не надеется на просвещение. Есть мысли о доблестном муже и самоотверженной девице, но точно сказать, кто нужен России, автор не может.

Возможно, ответы были в продолжении поэмы, тогда зачем ее сжигать? Гоголь оставил право за читателем выбирать путь развития родины. Пусть каждый сам рассуждает и строит жизнь главных персонажей поэмы.

Кто-то позволит им возродиться, а кто-то откажет им даже в продолжении выбранного ими способа существования.

В образе России соединяются две души: мертвая и живая. Верх одерживает живой и бойкий ум русского труженика, воина и богатыря. «Умирают» и становятся слабыми и безвольными лентяи, грубияне и транжиры.

Пусть сегодня они еще порабощают и властвуют, но светлое будущее близко, оно уже витает в воздухе. Гоголь верит, туман скоро рассеется, откроется широкая дорога к счастью.

Русь снова воспрянет и заставит меняться всех своих жителей.

Чем был обеспокоен В.Г. Белинский

Гоголь в своем обличении отражал протест народа против существовавшего в то время крепостнического строя. Его бичующая сатира вырастала именно на этой почве. Она была направлена против чиновных правителей, владетелей крепостных душ, «рыцарей» наживы.

Тем не менее писатель, который возлагал большие надежды на просвещение, не пришел к выводу о целесообразности революционной борьбы. Кроме того, в произведении присутствуют высказывания о муже, который одарен божественными доблестями, а также о самоотверженной и великодушной русской девице. Иными словами, в нем возникает религиозный мотив. В.Г.

Белинский, которого очень заинтересовал образ Руси в поэме Гоголя «Мертвые души», был серьезно обеспокоен этими местами произведения.

«Мертвые души» — революционное произведение

Второй том своего романа Николай Васильевич писал, переживая глубокий духовный кризис. В жизни России в этот период начали проявляться тенденции, свойственные буржуазному развитию. Писатель всей душой ненавидел так называемое царство мертвых душ.

Однако Гоголь с ужасом всматривался и в облик буржуазного Запада. Капитализм страшил писателя. Он не смог воспринять идею социализма, выступал против революционной борьбы.

Однако, обладая могучим даром, Николай Васильевич создал, по сути, революционное произведение.

Народ в поэме “Мертвые души” Гоголя – сочинение

Классик с любовью описывает персонажи из народа. Русский человек не боится тяжелого климата, жестких морозов. Ему не страшна Камчатка. Мужик сошьет себе рукавицы, если замерзнет, похлопает руками. Одним топором срубит себе избу, которая простоит не один век. У народа, под пером автора, выходит удивительно-красивый образ:

• очаровательное лицо Мадонны;
• округлившийся овал щек;
• широкий размер.

На Руси все широкое и просторное: поля, горы, леса. Писатель ставит с ними на одну строчку лицо, губы и ноги. Самая широкая часть народа – его душа.

Русское слово

Гоголь любит русскую речь. Он благосклонен к французским словам и выражениям, но веское хлесткое слово мужика чаще ярче иноземных фраз. В поэме нет чуждого языка, все народное исконное.

Интересны фамилии персонажей. Где-то они выглядят гротескно, кто-то может посмеяться над ними, но в них умение народа выхватить самое веское и живое из окружающего.

• Завалишин – желание завалиться на бок;
• Полежаев – любовь к отдыху;
• Сопиков – тихое посапывание носом во время сна;
• Храповицкий – мертвецкий сон с «захрапами», свистом носом.

Гоголь указывает слова, которые творят «чудеса над русским человеком». Одно из таких слов – вперед. Русские призывы поднимают восстания, глубоко западают в душу. От русского слова бросает в дрожь. Одним словом русский народ может дать характеристику целому сословию.

Несколько интересных сочинений

• Куприн
• Герои произведения Моцарт и Сальери Пушкина Поразительно, но в пьесе А.С. Пушкина «Моцарт и Сальери» всего три персонажа. Кстати, несмотря на то, что каждый из героев имеет свой уникальный характер, они крайне далеки от своих реальных прототипов.
• Главные герои произведения Маугли В раннем детстве, еще годовалого, его уносит тигр, но в результате счастливого стечения обстоятельств он остается в живых. Маугли принимают в свою семью, а затем и в стаю, волки
• Сочинение по произведению Тихий Дон Шолохова События романа происходят в тяжелые времена когда началась гражданская война. Главным героем является мужчина по имени Гриша, которому больше всего на свете нравится соседка Аксинья.
• Сочинение Мцыри как романтическая поэма По сей день гениальное произведение М. Ю. Лермонтова «Мцыри» восхищает и будоражит умы читателей. Свободолюбивый герой поражает воображение своим желанием жить полной жизнью, любить, ошибаться, но чувствовать.

Могучая сила русского мужика

Чичиков, устами Гоголя, рассуждает о народе, изучая список купленных им крестьян. В списке нет живых, но автор так представляет каждого, что их образ встает перед читателем. Причем умерших увидеть легче, чем помещиков, расплывшихся от изобилия еды или высохших от жадности. Гоголь показывает тяготы жизни простого народа.

Крепостная неволя, унижение приводят к побегам. Свобода дается не каждому. Большинство попадают в еще большую кабалу. Удивительно то, что стремление быть свободным в мужиках не умирает. Крестьяне борются за свои права – убийство Дробяжкина. Гоголь подчеркивает одну черту – бойкость. Она во всем – в движениях, в уме, в таланте.

Великий классик верит в народ. Автор создает образ, вышедший за пределы текста – птица-тройка.

Образы крестьян в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»

В поэме «Мертвые души» Гоголь сумел изобразить Русь во всем ее величии, но в то же время со всеми ее пороками. Создавая произведение, писатель стремился постичь характер русского народа, с которым связывал надежды на лучшее будущее России.

В поэме много действующих лиц – разнообразные типы российских помещиков, праздно живущих в своих дворянских усадьбах, губернские чиновники, взяточники и воры, сосредоточившие в своих руках государственную власть.

Следуя за Чичиковым в его путешествии от одной помещичьей усадьбы к другой, читателю открываются безотрадные картины жизни крепостного крестьянства.

Помещики относятся к крестьянам, как к своим рабам, распоряжаются ими, как вещами. Дворовый мальчик Плюшкина, тринадцатилетний Прошка, вечно голодный, который только и слышит от барина: «глуп как бревно», «дурак», «вор», «рожа», «вот я тебя березовым веником для вкуса-то».

«Пожалуй, я тебе дам девчонку, – говорит Коробочка Чичикову, – она у меня знает дорогу, только ты смотри! Не завези её, у меня уже одну завезли купцы». Владельцы крепостных душ видели в крестьянах только рабочий скот, подавляли его живую душу, лишали возможности развития.

На протяжении многих веков крепостной зависимости в русском народе формировались такие черты, как пьянство, ничтожество и темнота.

Об этом говорят образы бестолковых дяди Митяя и дяди Миняя, которые никак не могут развести лошадей, запутавшихся в постромках, образ дворовой девочки Пелагеи, которая не знает, где право, а где лево, разговор двух мужиков, рассуждающих о том, доедет ли колесо до Москвы или до Казани. Об этом же свидетельствует образ кучера Селифана, который спьяну произносит пространные речи, адресованные лошадям. Но автор не обвиняет крестьян, а мягко иронизирует и добродушно смеется над ними.

Гоголь не идеализирует крестьян, а заставляет читателя задуматься о силе народа и его темноте. Такие персонажи вызывают одновременно и смех, и грусть.

Это слуги Чичикова, девочка Коробочки, мужики, встречающиеся по дороге, а также купленные Чичиковым «мертвые души», оживающие в его воображении.

Смех автора вызывает «благородное побуждение к просвещению» слуги Чичикова Петрушки, которого привлекает не содержание книг, а сам процесс чтения. По словам Гоголя, ему было все равно, что читать: похождения влюбленного героя, букварь, молитвенник или химию.

Когда Чичиков размышляет над списком купленных им крестьян, перед нами раскрывается картина жизни и непосильного труда народа, его терпения и мужества.

Переписывая приобретенные «мертвые души», Чичиков рисует в своем воображении их земную жизнь: «Батюшки мои, сколько вас здесь напичкано! что вы, сердечные мои, поделывали на своем веку?» Эти умершие или придавленные крепостническим гнетом крестьяне трудолюбивы и талантливы.

Слава замечательного каретника Михеева жива в памяти людей и после его смерти. Даже Собакевич с невольным уважением говорит о том, что тот славный мастер «должен только на государя и работать».

Кирпичник Милушкин «мог поставить печь в каком угодно доме», Максим Телятников шил прекрасные сапоги. Смекалка и оборотистость подчеркивается в образе Еремея Сорокоплехина, который «в Москве торговал, одного оброку приносил по пятисот рублей».

С любовью и восхищением говорит автор о трудолюбивом русском народе, о талантливых мастерах-умельцах, о «расторопном ярославском мужике», собравшем русскую тройку, о «бойком народе», «бойком русском уме», и с болью в сердце рассказывает об их судьбах. Сапожник Максим Телятников, который хотел обзавестись своим домиком да лавчонкой, спивается.

Нелепа и бессмысленна смерть Григория Доезжай-не-доедешь, который от тоски заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь. Незабываем образ Абакума Фырова, который полюбил вольную жизнь, пристав к бурлакам. Горька и унизительна судьба беглых крепостных Плюшкина, которые обречены всю оставшуюся жизнь проводить в бегах.

«Эх, русский народец! Не любит умирать своей смертью!» – рассуждает Чичиков. Но купленные им «мертвые души» предстают перед читателем более живыми, чем помещики и чиновники, которые живут в условиях, омертвляющих человеческую душу, в мире пошлости и несправедливости.

На фоне мертводушия помещиков и чиновников особенно ярко выделяется бойкий и живой русский ум, народная удаль, широкий размах души. Именно эти качества, по мнению Гоголя, являются основой национального русского характера.

Гоголь видит могучую силу народа, придавленную, но не убитую крепостным правом. Она проявляется в его способности не пасть духом при любых обстоятельствах, в гуляньях с песнями и хороводами, в которых во всю ширь проявляется народная удаль, размах русской души.

Она проявляется и в талантливости Михеева, Степана Пробки, Милушкина, в трудолюбии и энергии русского человека. «Русский человек способен ко всему и привыкает ко всякому климату.

Пошли его хоть в Камчатку, да дай только теплые рукавицы, он похлопает руками, топор в руки, и пошел рубить себе новую избу», – говорят чиновники, обсуждая переселение крестьян Чичикова в Херсонскую губернию.

Изображая картины народной жизни, Гоголь дает читателям почувствовать, что подавляемый и унижаемый русский народ подавлен, но не сломлен. Протест крестьянства против угнетателей выражается и в бунте крестьян сельца Вшивая- спесь и сельца Боровки, которые снесли с лица земли земскую полицию в лице заседателя Дробяжкина, и в метком русском слове.

Когда Чичиков расспрашивал встретившегося мужика о Плюшкине, тот наградил этого барина удивительно точным словом «заплатанной».

«Выражается сильно российский народ!» – восклицает Гоголь, говоря о том, что нет слова в других языках, «которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово».

Видя тяжелую, полную нищеты и лишений жизнь крестьян, Гоголь не мог не заметить нарастающего возмущения народа и понимал, что его терпение не безгранично. Писатель горячо верил в то, что жизнь народа должна измениться, считал, что трудолюбивый и талантливый народ заслуживает лучшей доли.

Он надеялся на то, что будущее России не за помещиками и «рыцарями копейки», а за великим русским народом, хранящим в себе небывалые возможности, и именно поэтому высмеивал современную ему Россию «мертвых душ». Не случайно поэма заканчивается символическим образом птицы-тройки. В ней содержится итог многолетних размышлений Гоголя о судьбе России, о настоящем и будущем ее народа.

Ведь именно народ противостоит миру чиновников, помещиков, дельцов, как живая душа – мертвой.

►Все темы книги «»Мертвые души» Н.В. Гоголя. Краткое содержание. Особенности поэмы. Сочинения»:

Краткое содержание поэмы «Мертвые души»: Том первый. Глава первая

Особенности поэмы «Мертвые души»

• История создания произведения
• Жанровое своеобразие поэмы
• Образ повествователя
• Лирические отступления
• Сюжет и композиция поэмы. Повесть о капитане Копейкине

Сочинения

• Помещичья Русь в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»
• Образы крестьян в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»
• Образ Чичикова в поэме Н.В. Гоголя «Мертвые души»

Критики о поэме «Мертвые души» и творчестве Н.В. Гоголя

Труд и народ

Красивые дворцы, многооконные залы, расписные стены скрывают труд талантливых мастеров из народа. Мужики-ремесленники создают шедевры из каменных глыб. Бесформенные и мертвые, они оживают под топором мастера. Читатель видит, как гибнет созданное народом.

Зарастают пруды Манилова, пустеют псарни Ноздрева, покрываются пылью комнаты Плюшкина. Дерзкая природа как будто специально выделяет убогость гибнущих поместий. На фоне удивительных пейзажей блестят глаза мужиков из списка ревизских душ.

Их уже нет, а память и дела живы.

Кладезь ума и хитрости

Народ в поэме не просто трудолюбив, он мудр и хитер. Гоголь восхищается русским человеком, но признается в его пороках. Какие удивительные особенности подчеркивает писатель:

• умение общаться: оттенки беседы, непонятные для иностранцев, будут зависеть от количества душ того, с кем говорят;
• решительность: не будет вдаваться в рассуждения, когда надо действовать;
• нежелание сознаваться в вине;
• умение зависти нужные знакомства.

Даже отрицательные качества характера отличают русского от других.

Понятие народ в произведении становится настолько широким, что его сложно охватить. Написать сочинение «Народ в поэме «Мертвые души» не получится, если основываться на одном социальном слое. Народ – это мужики, помещики, чиновники, все, кого попытался изобразить писатель.

Сообразительность и амбициозность крестьян

В сочинении-рассуждении на тему «Душа русского народа» ученики 9 класса должны упомянуть, что крестьяне хоть покладисты и трудолюбивы, амбициозности и хитрости они не лишены. Гоголь восторгается инициативностью русских людей, однако делает акцент на некоторые их особенности:

1. Манера поведения и общения. Русские люди искренни, не пользуются изящными словесными оборотами, когда надо немедленно действовать. Они решительны и порой импульсивны.
2. Не всегда признают свою неправоту.
3. Умеют привлечь внимание и заслужить расположение.

Даже черты, которые Николай Васильевич не поощряет, отличаются от привычек личностей иного круга. Вместе с тем отношение помещиков к крестьянам варварское. Они готовы продать или обменять людей, которые сделали для них многое и пожертвовали собой.

Это несправедливо и бесчеловечно, но ещё большего сострадания заслуживают погибшие творцы. Столь талантливые натуры вынуждены были оставить этот мир, переутомившись до предела. Крепостные привыкли к адскому труду, и подобный факт ещё сильнее заставляет им сочувствовать.

Понятие о русском народе настолько всеобъемлющее и обширное, что его сложно описать в нескольких словах. Гоголь стремится обратить внимание читателей на заботы и проблемы того времени, показывает безжалостность высших слоев общества и бескорыстность обычных людей.

Полезные ссылки

Посмотрите, что у нас есть еще:

• для самых рациональных — Краткое содержание «Мертвые души»
• для самых нетерпеливых — Очень краткое содержание «Мертвые души»
• для самых компанейских — Главные герои «Мертвые души»
• для самых занятых — Читательский дневник «Мёртвые души»
• для самых любопытных — Анализ «Мёртвые души» Гоголь
• для самых крутых — Читать «Мертвые души» полностью

Тест по произведению

Письмо Белинского к Гоголю

Незадолго до физической смерти Белинского и после литературной смерти Гоголя, от которого по его собственным признаниям «ушел талант», взаимоотношения между этими исторически великими людьми сложились трагически. После публикации первого тома «Мертвых душ» Гоголь со всего написанного им ко второму тому «Мертвых душ» достойным его прежнего таланта признал только один фрагмент — «Повесть о капитане Копейкине». Величайшая духовная трагедия Гоголя началась с того момента, как только он осознал потерю своего бывшего с ним таланта. Наступила депрессия. Бывший Гений метался в тисках безысходности. В этом состоянии он публикует свои «Выбранные места из переписки с друзьями». Новое произведения Гоголя свидетельствовало о его отходе от духа своих предыдущих гениальных произведений.

После публикации Гоголем «Выбранных мест из переписки с друзьями», Белинский написал на произведение отзыв, в котором подверг критике вышедшее новое сочинение писателя. Особенно досталось той части «Выбранных мест…», где Николай Васильевич начинает восхвалять русское православие.

Гоголь обиделся на отзыв, написал письмо критику. Белинский писал ответное письмо несколько дней, дважды переписывал окончательный вариант письма.

О публикации такого письма в официальной русской печати не могло быть и речи. По пути из Зальцбрунна в Россию Белинский заехал в Париж, где встретился с Герценом и прочитал ему свое письмо к Гоголю. Герцен сразу же сказал об этом своим друзьям в эмиграции и заметил: «Это гениальная вещь, да это, кажется, и его завещание».
Письмо Белинского дошло до Гоголя. Гоголь сначала написал длинный ответ, но «разорвал его в клочки» и в своей коротенькой отписке выразил готовность признать за Белинским «часть правды». Письмо Белинского к Гоголю в России ходило в рукописном виде, с некоторыми, самыми незначительными, искажениями. Впервые письмо было опубликовано Герценом в 1855 году в журнале «Полярная звезда».

Письмо В.Г. Белинского было написано более 165 лет тому назад, но изложенные в нем мысли как нельзя лучше созвучны событиям и условиям жизни в современной. Ничто из сказанного «неистовым Виссарионом» не устарело. Каждое его предложение, за исключением упоминаний о крепостничестве, как бы написано на научно-обобщенном и с болью в сердце отраженном обильном материале из современной жизни в России. Ни одно его пристрастное утверждение нельзя опровергнуть.

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это вашим, действительно не совсем лестным, отзывам о почитателях вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорбленное чувство самолюбия еще можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если бы все дело заключалось только в нем. Но нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.
. Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которая возбудила ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появления ее, все ваши враги — и литературные (Чичиковы, Ноздревы, Городничие и т. п.) и не литературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с ее духом. Если бы она и была написана вследствие глубоко-искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление.
. Вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, сколько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их исполнение . Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в ее апатическом полусне! И в это время великий писатель, который своими дивно-художественными творениями так могущественно содействовал самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на самое себя как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, ругая их «неумытыми рылами». И это не должно было привести меня в негодование. Да если бы Вы обнаружили покушение на мою жизнь, и тогда бы я не более возненавидел Вас за эти позорные строки. И после этого Вы хотите, чтобы верили искренности направления вашей книги?! Нет! Если бы Вы действительно преисполнились истиной Христова, а не дьяволова ученья, — совсем не то написали бы Вы вашему адепту из помещиков. Вы написали бы ему, что так как его крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он должен или дать им свободу, или хоть по крайней мере пользоваться их трудами как можно льготнее для них, сознавая себя, в глубине своей совести, в ложном по отношению к ним положении. А ваше понятие о национальном русском суде и расправе, идеал которого Вы нашли в словах глупой бабы из повести Пушкина и по разуму которого, якобы, должно пороть и правого и виновного? Да это и так у нас делается вчастую, хотя чаще всего порют только правого, если ему нечем откупиться — быть без вины виноватым. И такая-то книга могла быть результатом трудного внутреннего процесса, высокого духовного просветления. Не может быть. Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или — не смею досказать моей мысли.
Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною. Что Вы подобное учение опираете на православную церковь — это я еще понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницею деспотизма. Но Христа, Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичество запечатлел, утвердил истину своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принцип ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть, поборницей неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, — чем продолжает быть до сих пор. Но смысл учения Христова открыт философским движением прошлого века. И вот почему какой-нибудь Вольтер, орудием насмешки потушивший в Европе костры фанатизма и невежества, конечно больше сын Христа, плоть от плоти и кость от костей Его, нежели все ваши попы, архиереи, митрополиты и патриархи, восточные и западные. Неужели Вы этого не знаете? А ведь все это теперь вовсе не новость для всякого гимназиста.
А потому, неужели Вы, автор «Ревизора» и «Мертвых душ», неужели Вы искренно, от души, пропели гимн гнусному русскому духовенству, поставив его неизмеримо выше духовенства католического? Положим, Вы не знаете, что католическое духовенство было чем-то, между тем как православное духовенство никогда, ничем и нигде не было, кроме как слугою и рабом светской власти. Но неужели и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабные сказки? Про попа, попадью, попову дочку, попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? — Попов. Не есть ли поп на Руси, ля всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства? И будто всего этого Вы не знаете? Странно! По-вашему, русский народ — самый религиозный народ в мире? — Ложь! Основа религиозности есть пиетизм, благоговение, страх Божий. А русский человек произносит имя Божие, почесывая себе задницу. Он говорит об иконе: «Годится — молиться, не годится — горшки покрывать». Приглядитесь попристальнее, и Вы увидите, что это по натуре своей глубоко атеистический народ. В нем еще много суеверия, но нет и следа религиозности. Суеверие проходит с успехами цивилизации, но религиозность часто уживается и с ним. Живой пример Франция, где и теперь много искренних, фанатических католиков между людьми просвещенными и образованными и где многие, отложившись от христианства, все еще упорно стоят за какого-то Бога. Русский народ не таков: мистическая экзальтация вовсе не в его натуре. У него слишком много против этого здравого смысла, ясности и положительности в уме: вот в этом-то, может быть, и заключается огромность исторических судеб его в будущем. Религиозность не привилась в нем даже к духовенству, ибо несколько отдельных, исключительных личностей, отличавшихся тихою, холодною, аскетической созерцательностью, — ничего не доказывают. Большинство же нашего духовенства всегда отличалось только толстыми брюхами, теологическим педантизмом да диким невежеством. Его грех обвинить в религиозной нетерпимости и фанатизме. Его скорее можно похвалить за образцовый индифферентизм в деле веры. Религиозность проявлялась у нас только в раскольнических сектах, столь противоположных, по духу своему, массе народа и столь ничтожных перед нею числительностью.
Не буду распространяться о Вашем дифирамбе любовной связи русского народа с их архиерейскими владыками. Скажу прямо: этот дифирамб ни в ком не встретил себе сочувствия и уронил Вас в глазах даже людей, в других отношениях очень близких к Вам по их направлению. Замечу только одно: когда европейцем, особенно католиком, овладевает религиозный дух — он делается обличителем неправой власти, подобно еврейским пророкам, обличавшим в беззаконии сильных земли. У нас же наоборот, постигнет человека (даже порядочного) болезнь, известная у врачей-психиатров под именем mania religiosa, он тотчас же земному Богу подкурит больше, чем небесному, да еще хватит через край, что небесный и земной Бог и хотел бы наградить его за рабское усердие, да видит, что этим скомпрометировал бы себя в глазах общества. Бестия наш верующий брат, русский человек!
Вспомнил я еще, что в Вашей книге Вы утверждаете как великую и неоспоримую истину, будто простому народу грамота не только не полезна, но положительно вредна. Что сказать Вам на это? Да благословит Вас ваш византийский Бог за эту византийскую мысль. А знали ли Вы, предавая такую мысль бумаге, что творили?

…Не без некоторого чувства самодовольства скажу Вам, что мне кажется, что я немного знаю русскую публику. Ваша книга испугала меня возможностью дурного влияния на правительство, на цензуру, но не на публику. Когда пронесся в Петербурге слух, что правительство хочет напечатать вашу книгу в числе многих тысяч экземпляров и продавать по самой низкой цене, мои друзья приуныли. Но я тогда сказал им, что, несмотря ни на что, книга не будет иметь успеха и о ней скоро забудут. И действительно, она теперь памятнее всеми статьями о ней, нежели сама собой. Да! У русского человека глубок, хотя и не развит еще, инстинкт истины!
Ваше обращение, пожалуй, могло быть и искренно. Но мысль — довести ваше обращение ко мне до сведения публики — была самая несчастная. Времена наивного благочестия давно уже прошли и для нашего общества.
…Что же касается меня лично, повторяю Вам: Вы ошиблись, сочтя статью мою выражением досады за ваш отзыв обо мне как об одном из ваших критиков. Если бы только это рассердило меня, я только об этом и отозвался с досадою, а обо всем остальном выразился спокойно и беспристрастно. А это правда, что ваш отзыв о бывших почитателях вдвойне нехорош. Передо мною была ваша книга, а не ваши намерения. Я читал и перечитывал ее сто раз и все-таки не нашел в ней ничего, кроме того, что в ней написано. И то, что в ней есть, глубоко возмутило и оскорбило мою душу.
Если б я дал полную волю моему чувству, письмо это скоро бы превратилось в толстую тетрадь. Я никогда не думал писать к Вам об этом предмете, хотя и мучительно желал этого и хотя Вы всем и каждому печатно дали право писать к Вам без церемоний, имея в виду одну правду. Я не умею говорить наполовину, не умею хитрить — это не в моей натуре. Пусть Вы или само время докажет мне, что я ошибаюсь в моих заключениях, — я первый порадуюсь этому, но не раскаюсь о том, что сказал Вам. Тут дело идет не о моей или вашей личности, а о предмете, который гораздо выше не только меня, но даже и Вас. И вот мое последнее, заключительное слово: если Вы имели несчастье с гордым смирением отречься от ваших истинно великих произведений, то теперь Вам должно с искренним смирением отречься от последней вашей книги и тяжкий грех ее издания в свет искупить новыми творениями, которые напомнили бы ваши прежние.

Письмо Белинского к Гоголю

Письмо Белинского к Гоголю 15 июля 1847 года — одно из самых ярких публицистических произведений XIX века. Жесткая отповедь литературного критика была вызвана изданием книги «Выбранные места из переписки с друзьями» (1847), в которой нашли отражение духовные поиски Гоголя, направленные к религии и примирению с действительностью. Новая книга Гоголя не встретила сочувствия ни у власти, ни у друзей писателя. Потребовалось вмешательство литературного агента Николая Васильевича через Синод, чтобы книга прошла цензуру. Реакция общества была еще более жесткой. Виссарион Белинский поместил в «Современнике» резко отрицательную рецензию, которая вызвала переписку с писателем. Ответ критика на письмо Гоголя стало знаменитым и, несмотря на запрещение властей, активно читалось в списках образованным обществом.

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: этот эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение Вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это Вашим, действительно не совсем лестным отзывам о почитателях Вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорблённое чувство самолюбия ещё можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если б всё дело заключалось только в нём; но нельзя перенести оскорблённого чувства истины, человеческого достоинства; нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.

[…] Поэтому Вы не заметили, что Россия видит своё спасение не в мистицизме, не в аскетизме, не в пиетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности. Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько веков потерянного в грязи и навозе, права и законы, сообразные не с учением церкви, а со здравым смыслом и справедливостью, и строгое, по возможности, их выполнение. А вместо этого она представляет собою ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми, не имея на это и того оправдания, каким лукаво пользуются американские плантаторы, утверждая, что негр — не человек; страны, где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Стешками, Васьками, Палашками; страны, где, наконец, нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей. Самые живые, современные национальные вопросы в России теперь: уничтожение крепостного права, отменение телесного наказания, введение по возможности строгого выполнения хотя бы тех законов, которые уже есть. Это чувствует даже само правительство (которое хорошо знает, что делают помещики со своими крестьянами и сколько последние ежегодно режут первых), — что доказывается его робкими и бесплодными полумерами в пользу белых негров и комическим заменением однохвостного кнута трёххвостою плетью. Вот вопросы, которыми тревожно занята Россия в её апатическом полусне! И в это-то время великий писатель, который своими дивно-художественными, глубоко-истинными творениями так могущественно содействовал самосознанию России, давши ей возможность взглянуть на себя самое, как будто в зеркале, — является с книгою, в которой во имя Христа и церкви учит варвара-помещика наживать от крестьян больше денег, ругая их неумытыми рылами. И это не должно было привести меня в негодование. […] Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или — не смею досказать моей мысли…

Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете. Взгляните себе под ноги: ведь Вы стоите над бездною… Что Вы подобное учение опираете на православную церковь — это я ещё понимаю: она всегда была опорою кнута и угодницей деспотизма; но Христа-то зачем Вы примешали тут? Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною, церковью? Он первый возвестил людям учение свободы, равенства и братства и мученичеством запечатлел, утвердил истину Своего учения. И оно только до тех пор и было спасением людей, пока не организовалось в церковь и не приняло за основание принципа ортодоксии. Церковь же явилась иерархией, стало быть поборницею неравенства, льстецом власти, врагом и гонительницею братства между людьми, — чем и продолжает быть до сих пор. Но смысл учения Христова открыт философским движением прошлого века. И вот почему какой-нибудь Вольтер, орудием насмешки потушивший в Европе костры фанатизма и невежества, конечно, больше сын Христа, плоть от плоти его и кость от костей его, нежели все Ваши попы, архиереи, митрополиты и патриархи, восточные и западные. Неужели Вы этого не знаете? А ведь всё это теперь вовсе не новость для всякого гимназиста…

[…] И вот моё последнее заключительное слово: если Вы имели несчастие с гордым смирением отречься от Ваших истинно великих произведений, то теперь Вам должно с искренним смирением отречься от последней Вашей книги и тяжкий грех её издания в свет искупить новыми творениями, которые напомнили бы Ваши прежние.

Зальцбрунн, 15-го июля н. с. 1847-го года.

Письмо Н. В. Гоголю

«Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это вашим, действительно не совсем лестным, отзывам о почитателях вашего таланта… нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель…»

Оглавление

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Письмо Н. В. Гоголю предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Вы только отчасти правы, увидав в моей статье рассерженного человека: это эпитет слишком слаб и нежен для выражения того состояния, в какое привело меня чтение вашей книги. Но Вы вовсе не правы, приписавши это вашим, действительно не совсем лестным, отзывав о почитателях вашего таланта. Нет, тут была причина более важная. Оскорбленное чувство самолюбия еще можно перенести, и у меня достало бы ума промолчать об этом предмете, если бы все дело заключалось только в нем. Но нельзя перенести оскорбленного чувства истины, человеческого достоинства. Нельзя умолчать, когда под покровом религии и защитою кнута проповедуют ложь и безнравственность как истину и добродетель.

… Я не в состоянии дать Вам ни малейшего понятия о том негодовании, которая возбудила ваша книга во всех благородных сердцах, ни о том вопле дикой радости, который издали, при появления ее, все ваши враги — и литературные (Чичиковы, Ноздревы, Городничие и т. п.) и не литературные, которых имена Вам известны. Вы сами видите хорошо, что от вашей книги отступились даже люди, по-видимому, одного духа с ее духом. Если бы она и была написана вследствие глубоко-искреннего убеждения, и тогда бы она должна была произвести на публику то же впечатление…

Конец ознакомительного фрагмента.

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Письмо Н. В. Гоголю предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Смотрите также

Ответ на антикритику г-на В.У.

Сергей Аксаков, 1857

О драме г. Писемского «Горькая судьбина»

Константин Сергеевич Аксаков, 1860

Толки о «Евгении Онегине», соч. А. С. Пушкина

Николай Полевой, 1825

Об эстетическом отношении Лермонтова к природе

Иннокентий Фёдорович Анненский, 1891

Об искусстве писать

Константин Батюшков, 1805

По поводу статьи B. C. Соловьева «О церкви и расколе»

Иван Аксаков, 1882

Анализ, стиль и веяние. О романах гр. Л. Н. Толстого

Константин Николаевич Леонтьев, 1890

«Герой нашего времени». Сочинение М. Лермонтова

Фаддей Булгарин, 1840

О Шиллере и о многом другом

Николай Михайловский, 1876

Влас Дорошевич, 1895

Критические этюды (о Бердяеве)

Владимир Михайлович Шулятиков, 1901

Юлий Исаевич Айхенвальд, 1910

Русский человек на rendez-vous (статья)

Николай Чернышевский, 1858

Падение стихотворной формы в новейшей русской литературе

Николай Воронов, 1848

Наше общество в «Дворянском гнезде» Тургенева

Павел Анненков, 1859

Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина

«Вы сгорите, как свечка, и других сожжете!»
Гоголь — Белинскому: неотправленный ответ

Из школьного курса литературы все знают, какой уничижительной критике подверг В. Г. Белинский Гоголя за книгу «Выбранные места из переписки с друзьями». Но неотправленный ответ Гоголя почти не известен современному читателю. И не удивительно: это письмо впервые было опубликовано почти шестьдесят лет назад в полном собрании сочинений Гоголя и почти никогда не упоминалось ни в научной, ни в научно-популярной литературе. Мы решили восполнить этот пробел, опубликовав наиболее значимые выдержки из этого письма.

С чего начать мой ответ на ваше письмо? Начну его с ваших же слов: «Опомнитесь, вы стоите на краю бездны!». Как далеко вы сбились с прямого пути, в каком вывороченном виде стали перед вами вещи! В каком грубом, невежественном смысле приняли вы мою книгу! Как вы ее истолковали! О, да внесут святые силы мир в вашу страждущую, измученную душу! Зачем вам было переменять раз выбранную, мирную дорогу? Что могло быть прекраснее, как показывать читателям красоты в твореньях наших писателей, возвышать их душу и силы до пониманья всего прекрасного, наслаждаться трепетом пробужденного в них сочувствия и таким образом прекрасно действовать на их души? Дорога эта привела бы вас к примирению с жизнью, дорога эта заставила бы вас благословлять всё в природе. Что до политических событий, само собою умирилось бы общество, если бы примиренье было в духе тех, которые имеют влияние на общество. А теперь уста ваши дышат желчью и ненавистью. Зачем вам с вашей пылкою душою вдаваться в этот омут политический, в эти мутные события современности, среди которой и твердая осмотрительная многосторонность теряется? Как же с вашим односторонним, пылким, как порох, умом, уже вспыхивающим прежде, чем еще успели узнать, что истина, как вам не потеряться? Вы сгорите, как свечка, и других сожжете.

Своекорыстных же целей я и прежде не имел, когда меня еще несколько занимали соблазны мира, а тем более теперь, когда пора подумать о смерти. Никакого не было у меня своекорыстного умысла. Ничего не хотел я ею выпрашивать. Это и не в моей натуре. Есть прелесть в бедности. Вспомнили б вы по крайней мере, что у меня нет даже угла, и я стараюсь только о том, как бы еще облегчить мой небольшой походный чемодан, чтоб легче было расставаться с миром. Вам следовало поудержаться клеймить меня теми обидными подозрениями, какими я бы не имел духа запятнать последнего мерзавца. Это вам нужно бы вспомнить. Вы извиняете себя гневным расположением духа. Но как же в гневном расположении духа вы решаетесь говорить о таких важных предметах и не видите, что вас ослепляет гневный ум и отнимает спокойствие?

Вы говорите, кстати, будто я спел похвальную песнь нашему правительству. Я нигде не пел. Я сказал только, что правительство состоит из нас же. Мы выслуживаемся и составляем правительство. Если же правительство огромная шайка воров, или, вы думаете, этого не знает никто из русских? Рассмотрим пристально, отчего это? Не оттого ли эта сложность и чудовищное накопление прав, не оттого ли, что мы все кто в лес, кто по дрова? Один смотрит в Англию, другой в Пруссию, третий во Францию…

Вы говорите, что спасенье России в европейской цивилизации. Но какое это беспредельное и безграничное слово. Хоть бы вы определили, что такое нужно разуметь под именем европейской цивилизации, которое бессмысленно повторяют все. Тут и фаланстерьен, и красный, и всякий, и все друг друга готовы съесть, и все носят такие разрушающие, такие уничтожающие начала, что уже даже трепещет в Европе всякая мыслящая голова и спрашивает невольно, где наша цивилизация? И стала европейская цивилизация призрак, который точно никто покуда не видел, и ежели пытались ее хватать руками, она рассыпается. И прогресс, он тоже был, пока о нем не думали, когда же стали ловить его, он и рассыпался.

Отчего вам показалось, что я спел тоже песнь нашему гнусному, как вы выражаетесь, духовенству? Неужели слово мое, что проповедник восточной Церкви должен жизнью и делами проповедать? И отчего у вас такой дух ненависти? Я очень много знал дурных попов и могу вам рассказать множество смешных про них анекдотов, может быть больше, нежели вы. Но встречал зато и таких, которых святости жизни и подвигам я дивился, и видел, что они — созданье нашей восточной Церкви, а не западной. Итак, я вовсе не думал воздавать песнь духовенству, опозорившему нашу Церковь, но духовенству, возвысившему нашу Церковь.

Вы отделяете Церковь от Христа и христианства, ту самую Церковь, тех самых пастырей, которые мученической своей смертью запечатлели истину всякого слова Христова, которые тысячами гибли под ножами и мечами убийц, молясь о них, и наконец утомили самих палачей, так что победители упали к ногам побежденных, и весь мир исповедал это слово. И этих самых пастырей, этих мучеников-епископов, вынесших на плечах святыню Церкви, вы хотите отделить от Христа, называя их несправедливыми истолкователями Христа. Кто же, по-вашему, ближе и лучше может истолковать теперь Христа? Неужели нынешние коммунисты и социалисты, объясняющие, что Христос повелел отнимать имущества и грабить тех, которые нажили себе состояние?

Христос нигде никому не говорит, что нужно приобретать, а еще напротив и настоятельно нам велит уступать: снимающему с тебя одежду отдай последнюю рубашку, с просящим тебя пройти с тобой одно поприще, пройди два.

Нельзя, получа легкое журнальное образование, судить о таких предметах. Нужно для этого изучить историю Церкви. Нужно сызнова прочитать с размышленьем всю историю человечества в источниках, а не в нынешних легких брошюрках, написанных бог весть кем. Эти поверхностные энциклопедические сведения разбрасывают ум, а не сосредоточивают его.

Что мне сказать вам на резкое замечание, будто русский мужик не склонен к религии и что, говоря о Боге, он чешет у себя другой рукой пониже спины, замечание, которое вы с такою самоуверенностью произносите, как будто век обращались с русским мужиком? Что тут говорить, когда так красноречиво говорят тысячи церквей и монастырей, покрывающих русскую землю. Они строятся не дарами богатых, но бедными лептами неимущих, тем самым народом, о котором вы говорите, что он с неуваженьем отзывается о Боге, и который делится последней копейкой с бедным и Богом, терпит горькую нужду, о которой знает каждый из нас, чтобы иметь возможность принести усердное подаяние Богу. Нет, Виссарион Григорьевич, нельзя судить о русском народе тому, кто прожил век в Петербурге, в занятьях легкими журнальными статейками и романами тех французских романистов, которые так пристрастны, что не хотят видеть, как из Евангелия исходит истина, и не замечают того, как уродливо и пошло изображена у них жизнь.

Что для крестьян выгоднее: правление одного помещика, уже довольно образованного, который воспитался и в университете и который всё же, стало быть, уже многое должен чувствовать, или быть под управлением многих чиновников, менее образованных, корыстолюбивых и заботящихся о том только, чтобы нажиться? Да и много есть таких предметов, о которых следует каждому из нас подумать заблаговременно, прежде нежели с пылкостью невоздержного рыцаря и юноши толковать об освобождении, чтобы это освобожденье не было хуже рабства.

Еще меня изумила эта отважная самонадеянность, с которою вы говорите: «Я знаю общество наше и дух его», — и ручаетесь в этом. Как можно ручаться за этот ежеминутно меняющийся хамелеон? Какими данными вы можете удостоверить, что знаете общество? Где ваши средства к тому? Показали ли вы где-нибудь в сочиненьях своих, что вы глубокий ведатель души человека? Прошли ли вы опыт жизни? Живя почти без прикосновенья с людьми и светом, ведя мирную жизнь журнального сотрудника, во всегдашних занятиях фельетонными статьями, как вам иметь понятие об этом громадном страшилище, которое неожиданными явленьями ловит нас в ту ловушку, в которую попадают все молодые писатели, рассуждающие обо всем мире и человечестве, тогда как довольно забот нам и вокруг себя. Нужно прежде всего их исполнить, тогда общество само собою пойдет хорошо. А если пренебрежем обязанности относительно лиц близких и погонимся за обществом, то упустим и те и другие так же точно. Я встречал в последнее время много прекрасных людей, которые совершенно сбились. Одни думают, что преобразованьями и реформами, обращеньем на такой и на другой лад можно поправить мир; другие думают, что посредством какой-то особенной, довольно посредственной литературы, которую вы называете беллетристикой, можно подействовать на воспитание общества. Но благосостояние общества не приведут в лучшее состояние ни беспорядки, ни пылкие головы. Брожение внутри не исправить никаким конституциям. Общество образуется само собою, общество слагается из единиц. Надобно, чтобы каждая единица исполнила должность свою. Нужно вспомнить человеку, что он вовсе не материальная скотина, но высокий гражданин высокого небесного гражданства. Покуда он хоть сколько-нибудь не будет жить жизнью небесного гражданина, до тех пор не придет в порядок и земное гражданство.

Вы говорите, что Россия долго и напрасно молилась. Нет, Россия молилась не напрасно. Когда она молилась, то она спасалась. Она помолилась в 1612, и спаслась от поляков; она помолилась в 1812, и спаслась от французов. Или это вы называете молитвою, что одна из сотни молится, а все прочие кутят, сломя голову, с утра до вечера на всяких зрелищах, закладывая последнее свое имущество, чтобы насладиться всеми комфортами, которыми наделила нас эта бестолковая европейская цивилизация?

Литератор существует для другого. Он должен служить искусству, которое вносит в души мира высшую примиряющую истину, а не вражду, любовь к человеку, а не ожесточение и ненависть. Возьмитесь снова за свое поприще, с которого вы удалились с легкомыслием юноши. Начните сызнова ученье. Примитесь за тех поэтов и мудрецов, которые воспитывают душу. Вы сами сознали, что журнальные занятия выветривают душу и что вы замечаете наконец пустоту в себе. Это и не может быть иначе. Вспомните, что вы учились кое-как, не кончили даже университетского курса. Вознаградите это чтеньем больших сочинений, а не современных брошюр, писанных разгоряченным умом, совращающим с прямого взгляда.

Печатается по изданию:
Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений
в 14 томах. Л.: Изд-во академии наук СССР, 1952. Том 13, «К № 200», с. 435–446.

Письмо белинского гоголю

Послесловие.
Письмо В.Г. Белинского было написано 152 года тому назад, но изложенные в нем мысли как нельзя лучше созвучны событиям и условиям жизни в современной России и во всех, без исключения, странах СНД. Человеком, погруженным в современные события и остро переживающим все негоразды граждан бывшей Стрыны Советов, письмо Белинского прочитывается на одном дыхании. Ничто из сказанного неистовым Виссарионом не устрело. Каждое его предложение, за исключением упоминаний о крепостничестве, как бы написано на научно обощенном и с болью в сердце отраженном обильном материале из современной жизни в России. Ни одно его пристрастное утверждение нельзя опровергнуть.
Чтобы читатель имел полную возможность духовно пообщаться с Великим, Гениальным литературным критиком России, мы не дерзнули прерывать это общение попутными примечаниями и разъяснениями. В Послесловии мы желающим глубже постичь время, причины написания письма и расширить понимание некоторых выражений Белинского нашли нужным дать некоторые сведения.
Судьба любого художественного произведение зависит не только от содержания и уровня его, так сказать, художественности, от даровитости, таланта и гениальности автора этого художественного произведения. Его судьба не в меньшей мере зависит от того, как воспримут это произведение массы, народ, что скажут об этом произведении специалисты данного жанра художественного творчества. Иногда «как приняли» художественное произведение, «что говорят» о нем, «как оценили» специалисты и критики для судьбы художественного произведения означает больше, чем содержание произведения и его художественный уровень. В этом плане гениальный критик в художественной литературе значит не меньше, чем гениальный поэт, писатель, драматург. В этом плане роль величайшего литературного критика Виссарион Григорьевича БЕЛИНСКОГО в истории и судьбах русской литературы ни чуть не меньше роли в этой литературе величайших: Пушкина, Гоголя, Грибоедова, Жуковского и других современных ему, Белинскому, писателей. Белинский первый не только усмотрел в Пушкине и Гоголе основателей и классиков русской литературы. Он это увидел, он об этом сказал, он поставил их, Пушкина и Гоголя, на пьедестал основателей и классиков русской литературы. Без Белинского мы не знали бы Пушкина и Гоголя такими, какими мы их знаем сейчас.
Незадолго до физической смерти Белинского и после литературной смерти Гоголя, от которого по его собственным признаниям «ушел талант», взаимоотношения между этими исторически великими людьми сложились трагически. После публикации первого тома «Мертвых душ» Гоголь со всего написанного им ко второму тому «Мертвых душ» достойным его прежднего таланта признал только один фрагмент — «Повесть о капитане Копейкине». В советских исследованиях был утвержден штамп, что причиной духовного кризиса Гоголя стал священик Матвеев, который разжег религиозный фанатизм в душе гениального писателя. Но это не так. Священник подступился уже к больной душе писателя. А духовный комфорт Гоголь потерял сразу после того, как осознал, что талант от него ушел. (Почему уходят от Великих таланты — это до сих пор никем не исследованная тема. Из-за этого мы до сих пор можем только констатировать внезапную или постепенную потерю таланта Великих, а причин этого не знаем. Ведь не только от Гоголя, но и от гениального Михаила Александровича Шолохова, от сверхгениального Исаака Ньютона, от Байрона и многих других по свершения ими того, что они сделали воистину гениального, таланты поуходили. Чего уж никак не скажешь о Гете, об Аристотеле, о Декарте, о Гегеле, о Бальзаке, о Тургеневе, о Л.Н. Толстом, об Эйнштейне.) Величайшая духовная трагедия Гоголя началась с того момента, как только он осознал потерю своего бывшего с ним таланта. Он, конечно, не сдавался. И когда ему удалося написать на одном дыхании «Повесть о капитане Копейкине» (Это было в Италии), близкие тогда к нему люди единогласно свидетельствуют об обуявшей писателя радости и о внешних формах этой радости. Но это была вспышка спички перед ее окончательным затуханием. Наступила депрессия. Бывший Гений метался в тисках безысходности. В этом состоянии он публикует свои «Выбранные места из переписки с друзьями». Смею предположить, что писатель надеялся, что в его бывшей переписке, во времена присутствия у него таланта, его бывшая переписка такая же талантлива, как и те произведения, которые он создавал во время своей гениальности. Думается, что Гоголь во время подготовки к печати «Выбранных мест» не только не имел уже своего таланта, но и не имел способности отличать талант от бездарности. При этом следует иметь в виду, что Гоголь в своем творчестве был гением, а в личной и будничной жизни он не только производил впечатление, извиняюсь, серой личности, но и был ею. А поэтому его личная переписка протекала вовсе не в русле его гениальности. Отсюда не только уровень его переписки, но и содержние его было сереньким, угодническим, а на фоне его гениальных произведений, просто — паскудненьким. Современники говорили, что публикацией «Выбранные места из переписки с друзьями» Гоголь надеялся добится того, чтобы его взяли воспитателем детей или внуков царя Николая Второго. Я скорее соглашусь с Белинским, который отбрасывал такие предположения. Но как бы то ни было, новое произведения Гоголя свидетельствовало о его отходе от духа своих предыдущих гениальных произведений.
Белинский с большой неохотой и болью в сердце написал и опубликовал свой, достойный его величия, отзыв на «Выбранные письма» Гоголя. Гоголь обиделся и со своей обидой поделился с общими друзьями Белинского. Наконец прислал ему свое письмо в Зальбрунн, где проводил свои последние дни больной туберкулезом Белинский. Белинский три дня писал и переписывал свое письмо Гоголю. По свидетельству П.Н. Анненкова, который был вместе с великим критиком в Зальцбренне, окончательный вариант писма был переписан Белинским дважды. О публикации такого письма в официальной русской печати не могло быть и речи. По пути из Зальбрунна в Россию Белинский заехал в Париж, где встретился с Герценом и прочитал ему свое письмо к Гоголю. Герцен сразу же сказал об этом своим друзьям в эмиграции и заметил: «Это гениальная вещь, да это, кажется, и его завещание».
Письмо Белинского дошло до Гоголя. Гоголь сначала написал длинный ответ, но «разорвал его в клочки» и в своей коротенькой отписке выразил готовность признать за Белинским «часть правды». Письмо Белинского к Гоголю в России ходило в рукописном виде, с некотрыми, самыми незначительными, искажениями. Впервые письмо было опубликовано Герценом в 1855 году в журнале «Полярнаяя звезда».
Письмо Белинского, вскоре последовавшая за ним смерть критика, стали очередным и неоправимым ударом для Гоголя, оправится от которого писатель не смог до самой смерти. Уже в «Выбранных местах» Гоголь начинает восхвалять русское православие. Именно эта часть произведения была подвергнута наибольшей критике в письме Белинского. В дальнейшем предсказываемое Белинским заболевание Гоголя на религиозной почве (mania religiosa) усиливается. Гоголь берется нескладно пересказывать вероучение православной церкви, его догматическое богословие; пытается разъяснить верующим порядок и сущность Литургии (Дневного богослужения православной церкви). По пером Гоголя это выглядит гораздло и гораздо хуже, нежели в учебниках для семинарии, откуда в значительно ухудшенном виде списывал материал некогда Великий Писатель земли русской. Перед смертью Гогольв приступе обострениz психического заболевания на почве религии (mania religiosa) сжигает свои архивы вместе с фрагментами второго тому «Мертвых душ».
Известно, что Русская православная церковь недавно издала неуклюжие конспекты семинарских учебников душевно больного Гоголя, чем, несомненно, наносит урон и имени и авторитету классика русской художественной литературы. Для русской православной церкви очень уж ценны произведения душевно больного человека (и не только Гоголя, но и других психически больных святых, иллюстрацией чего может быть недавняя канонизация — провозглашения святой — петербургской психички конца 19 -начала 20 столетия блаженненькой Ксении), но никак не его воистину гениальные художественные произведения, взять хотя бы «Сорочинскую ярмарку» или «Вий», не говоря уже о первом томе «Мертвых душ» да «Ревизоре».
Омерзительно читать восторженные отчеты православных газет «Радонеж» и «Державная Россия» о Всероссийских крестных ходах с иконой новоиспеченного святого царя Николай Второго и о неиссякаемой чуде мироточения из этой иконы. А в это время записные апологеты православия, типа Кураева да его последышей, на Интернетовских сайтах разглагольствуют о сверхблаготворном влиянии православной церкви на развитие культуры и науки русского народа, о полном согласии православной веры с наукой. И все это при полном безмолвии современных Репиных с их новым «Крестным ходом в курской губернии», современных Меделеевых с их разоблачениями спиритизма и веры в сверхъестественные существа, современных Белинских с их письмами к современным омракобесничившимся интеллигентам, двинувшимися в попы. И хотя бы кто-нибудь из них откликнулся на взыскующий вопрос гениального Н.В. Гоголя: «Куда ты скачешь, Русь?! Дай ответ. — Не дает ответа. «