Здравствуйте, уважаемые читатели!
Каждый из нас очень часто оглядывается назад и смотрит на свою прошедшую жизнь. Вспоминает, что было. Чаще вспоминает хорошее, но бывает и плохое. Я хочу поведать вам о своем детстве, отрочестве, юности, молодости, зрелом возрасте, своих ощущениях, миропонимании и мировоззрении. Я прожил интересную жизнь на стыке разных эпох, и мне есть что и с чем сравнивать.
В каждом регионе нашей страны жизнь несколько различалась. Мне повезло, что я смог пожить в нескольких регионах. Профессиональный рост и опыт у меня тоже был весьма разнообразный. Мой опыт, полагаю, будет интересен широкому кругу читателя. Итак!
Рассказ первый. Мое детство
Я родился в г. Энгельсе Саратовской области 19 марта 1974 года в семье врача, Любовь Петровны, моей мамы, и офицера МВД – моего отца, Сергея Васильевича.
Раннее детство помню плохо, эпизодами. Мое появление на свет прошло с осложнениями. Получил родовую травму, сопряженную с механической асфиксией из-за обвития пуповиной. В силу этого и возможно еще каких-либо причин мое развитие было запоздалым. Долго не мог научиться ходить. Не держал стопы ног – они подвисали. Мной много занимались.
Родители мамы тоже были врачами. Бабушка Мария Федоровна работала заведующей приемным отделением детской больницы, а дед (служивший с 1945-го по 1949 год в СМЕРШе в Германии, а потом в органах МГБ на Западной Украине) Александр Андреевич – работал невропатологом. Со службы в МГБ он уволился после смерти Сталина и Берии из-за несогласия с политикой, проводимой новым руководством страны. Закончил медицинский институт и работал врачом. Таким образом у него было три образования – юридическое, разведшкола и медицинское.
Мой дядя Андрей возил мне из детской кухни молоко, творог и кефир. Он старше меня на 12 лет. По линии отца дед Василий Андрианович работал начальником оперчасти в колонии (начинал моряком на флоте, затем руководил отделом секретки в морском училище, а после его расформирования работал в колонии), а бабушка – Мария Васильевна преподавала в школе домоводство у девочек. Много шила одежды внукам и внучкам.
На рубеже 197 1979 годов я тяжело заболел менингитом. Был парализован, лечился под надзором бабушки в детской больнице. Меня постоянно кололи многоразовыми шприцами, вводили катетер. Это было очень неприятно. Все родственники меня навещали. Дарили модельки машинок. Мне они очень нравились.
Как-то зимой после тяжелого кризиса я попросил свежей клубники. Моего отца к тому времени перевели служить на север в г. Киров. Бабушка позвонила знакомому директору совхоза. Клубники у него не было, но он по сильнейшему гололеду приехал в больницу и привез свежих огурцов и помидор. Они были очень ароматные. Таких в магазинах сейчас не продают.
И тут буквально через несколько часов прилетел мой папа на самолете (тогда они летали регулярно из Кирова в Саратов). И привез замороженную КЛУБНИКУ! Я был в шоке. У нас на юге ее не было, а на севере – пожалуйста. Отцу сообщили, что я в крайне тяжелом состоянии, могу умереть и вот выразил такое желание. И он его исполнил! Настоящий волшебник! Благодаря этому случаю, лечению и постоянному позитиву, который мне дарили окружающие люди, я пошел на поправку.
Спустя некоторое время в марте 1979 года мы с мамой поехали следом за отцом с пересадкой через Москву. Там я впервые попробовал сосиски в кафе «Лель». Мне они показались «пищей богов». Они очень приятно пахли и были удивительно вкусными. В Москве вечером сели на поезд и поехали в Киров. В столице нашей Родины уже зеленела травка и появились первые цветы. Утром, проснувшись в поезде, я выглянул в окно и с огромным удивлением обнаружил, что вернулся в зиму. Было очень много снега, и сугробы своими размерами просто поражали.
В Кирове мы поселились в двухэтажном доме на первом этаже в квартире № 11 во дворе школы номер 28. Квартира была угловая, и зимой стены спальни промерзали насквозь и покрывалась тонким слоем льда. Спали под кучей одеял и верхней одежды.
Детский сад и школа
Меня устроили в ведомственный садик. Он был очень далеко от дома, и поэтому приходилось рано вставать. Я стал часто болеть, и родители были вынуждены нанять мне няню – Татьяну Александровну. Она много лет помогала ухаживать за мной и родившимся потом братом. Отпуска по уходу за детьми тогда были маленькие. Работа у родителей была очень ответственной. Да и в целом домоседство тогда не приветствовалось.
В 1981 году я пошел в школу № 28 г. Кирова. Я еще с 5 лет читал книги и мог писать. Сам еще в пятилетнем возрасте прочитал толстенную книгу про Старика Хотаббыча. Учиться мне было не очень интересно, но, тем не менее, учился только на отлично.
Моей первой преподавательницей была Мусихина Маргарита Григорьевна. Кажется, она тоже училась в пединституте, так как сначала писала с ошибками на доске. Но через три года моего и ее обучения она стала писать правильно, закончила вуз и далее была у нас классным руководителем. И учила нас – ВНИМАНИЕ! – русскому языку и литературе. Она большое внимание уделяла не только обучению, но и культурно-воспитательной и развивающей работе. С удовольствием участвовал в общественных мероприятиях – различного рода концертах, спектаклях, сборе макулатуры и металлолома.
Когда приняли в октябрята – был настоящий праздник. Родители купили огромный торт, украшенный грушами, сливами и еще какими-то фруктами. Было вкусно.
С родителями каждые выходные осенью ездили за грибами в лес. Выезжали в 5 утра на троллейбусе до ж/д вокзала. А дальше ехали на электричке. Транспорт тогда был старого типа с закругленными концами. Я очень любил лесные завтраки. Как правило, в них входили вареные яйца и бутерброды с колбасой и сыром.
Так как родители были весь день на работе, то в магазин за продуктами ходил я сам. В мою задачу входило купить молоко, кефир, отоварить талоны на колбасу вареную и копченую, сливочное масло (давали по полкило в месяц на человека) и сахар (давали по 1 кг в месяц на человека). Этого нам вполне хватало. Эх, а что это была за чудесная колбаса. От нее шел умопомрачительный аромат. Вкус у нее был нежный. А консистенция плотной. Тогда ее реально делали из чистого мяса, выращенного на натуральных кормах по технологиям наших предков.
И никому бы в голову не пришло перемалывать в нее хрящи, кости, добавлять сою и продукты растительного происхождения. А сейчас в нашей стране разучились делать колбасу, молочку, печь хлеб. Все продаваемые продукты являются эрзацем (то есть грубой подделкой) и не содержат ничего полезного.
Молочные продукты в нашем городе продавались в пол-литровых бутылках, запечатываемых крышкой из жесткой фольги. Молоко запечатывали серой блестящей крышкой, кефир зеленой, снежок – фиолетовой. Больше 2 дней молоко не стояло – быстро прокисало даже в холодильнике, так как было натуральным – без консервантов и антибиотиков. А вкус молочки был волшебным, незабываемым и непередаваемым. Чтоб его понять – надо обязательно попробовать.
Ох. А какой был раньше вкусный хлеб! Это отдельная песня! Его делали из натуральной пшеницы, либо ржи. И его надо было съедать как можно быстрее, так как он быстро портился (2-3 дня). В нем ведь не было консервантов, разрыхлителей, пальмового масла.
В школе мы много учили стихов, писали диктанты, изложения, сочинения, пересказывали не только рассказы, но и целые повести, большие отрывки из романов. С детства у нас хорошо развивали память, учили мыслить, обрабатывать большие объемы информации. Я за день мог прочитать страниц 400 – 500 текста и пересказать. А у некоторых ребят результаты были еще лучше. Так же нас учили музыке, рисованию, черчению. Со второго класса выступали на школьной сцене, рассказывая стихи, танцевали, исполняли песни. Уже во втором классе мы поставили театральную постановку для первоклассников о первопечатнике Иване Федорове ко Дню Азбуки.
Наша постановка имела ошеломительный успех и в последствии мы ее ставили для первоклашек каждый год.
Со второго класса я стал получать дополнительное образование по классу фортепиано в музыкальной школе. Посещал там также и уроки сольфеджио и пения. С 10 лет записался в детско–юношескую спортивную школу, где занимался баскетболом. Младший брат занимался там же фигурным катанием.
Два раза в неделю в школе были уроки физкультуры. Так как жили на севере – много времени уделялось ходьбе на лыжах. Как правило, раз в месяц по субботам у нас были походы в лес, где организовывались «Зарницы». Мы должны были хорошо ориентироваться в глухом таежном лесу и находить заданные точки, захватывать чужой флаг и уничтожать штаб врага. Медведей я не встречал, но волков и лис видел. В Кировской тайге они намного крупнее, чем в Саратовский степях.
Не менее 1 раза в месяц всем классом ходили в драмтеатр или театр юного зрителя. Как-то попал в кукольный театр, но его постановкой не впечатлился. 3–4 раза в год посещали цирк. Очень запомнилась музыкальная постановка Рижского театра. Он приезжал вместе с Раймондом Паульсом и Валерием Леонтьевым.
Я с родителями дважды ездил в Латвию – на осенние каникулы в 1981 году и летом 1988 года. Жили у прадедушки – Фёдора Ивановича в Риге в спальном районе Югла. Мне там очень понравилось. Я легко начал учить разговорный латышский язык. Из уважения к местному населению в магазинах и общественных местах старался обращаться к ним на их родном языке. В целом латыши мне очень понравились своей доброжелательностью. Впервые в Риге я увидел артиллерийский салют на 7 ноября 1981 года. На меня он произвел неизгладимое впечатление. Особенно классно смотрелись мерцающие огни. Также впервые попробовал Кока колу и Фанту в маленьких стеклянных бутылочках 0.33 л. Впервые ел в кафе шашлык. Первый раз в магазине увидел и купил сосиски. Они были такие же вкусные как в Московском кафе.
Кстати, потом сосиски нам стали давать в школе на обед еще в первом классе. Давали обычно с макаронами. И даже появились сардельки. Их давали с картофельным пюре. А на десерт была ватрушка с творогом. И я понял, что жизнь «налаживается».
Моей главной подработкой в школьные годы был поиск, мойка и сдача бутылок. Из под лимонада 20 копеек, из под молока 15 копеек. Буханка хлеба стоила 20 копеек. Килограмм самой дорогой Телячьей колбасы – 3 рубля 60 копеек, Докторской – 2 рубля 20 копеек, Чайной – 1 рубль 60 копеек. Копченку я не очень любил, потому цены на нее не помню. Но тоже небольшие были. Килограмм мяса с костями в госмагазине стоил 1 рубль 70 копеек, а в коопторге получше качеством и почти без костей – 5 рублей. Эти цены были в Кировской и Саратовской областях. Цены могли отличаться в зависимости от пояса к которому относился регион (в СССР их было 3), целевого назначения магазина и его принадлежности государству, кооперативным структурам, райпотребсоюзу или колхозу.
А еще нас в школе воспитывали трудом. Раз в месяц мы делали генеральную уборку с мытьем всего и вся класса и школы. Летом участвовали в ее ремонте и уборке пришкольной территории. 2–3 недели летом и также осенью помогали колхозам. Сначала дергали сорняки, а потом убирали урожай. С 6 класса в учебную программу входил 1 день в неделю – по четвергам – труд на комбинате искусственных кож. Лично я на ручном прессе штамповал прокладки для водопроводных кранов. За эту работу мы раз в месяц получали трудовой рубль! Лучших трудяг награждали грамотами! С 7 класса также раз в неделю трудились на учебно-производственном комбинате. Лично я осваивал строительные профессии каменщика, плиточника и штукатура. В будущем мне это пригодилось. Большинство девчонок из класса предпочли трудиться токарями и фрезеровщиками. Домоводство они освоили на более ранних стадиях обучения. А мы сначала шитье, а потом работу на станках освоили на уроках труда с 1 по 5 классы.
Шло время, я рос, взрослел, был принят в пионеры на торжественной линейке на центральной площади. Назначен звеньевым – командиром пионерского звена. Был включен в совет пионерского отряда и понерской дружины. У нас постоянно шли социалистические соревнования в учебе, труде, общественной деятельности. Но успевали и пару часов вечером во дворе погулять, в футбол или партизан поиграть и на выполнение домашней работы время хватало и книгу для себя почитать. Но вот времени для безделья и праздности не было совсем.
Хотелось еще остановиться на одном очень важном аспекте. Наш народ искренне любил своих вождей, верил им, уважал их. Поистинне всенародным горем стала смерть Леонида Ильича Брежнева. В дни траура мы не учились. Все очень переживали случившееся. Как переживали потом смерть Андропова Юрия Владимировича и Черненко Константина Устиновича. Уходила эпоха великих советских деятелей. Наступали новые времена. И никто из нас не подозревал, насколько страшные периоды жизни нам предстоит пережить в будущем. Близился конец беззаботной, дружной жизни советского народа и эпохи великих свершений и подвигов.
Брежнев Леонид Ильич
Андропов Юрий Владимирович
Черненко Константин Устинович
Приближалось мое отрочество.
Настоящая статья является авторским произведением и не подлежит копированию и распространению без ссылки на автора адвоката Козлова Сергея Сергеевича и без указания его номеров телефонов: 89173146101 и 89042436016 и его электронной почты s742006@yandex.ru.
Михаил Игнатов
оперативный сотрудник РУОП МВД России по г. Москве в 1995-2004 гг.
Леонид Ольшанский
почетный адвокат Российской Федерации, лауреат премии «За права человека»
Оксана Галькевич: Итак, вскрывать бесхозные автомобили; оцеплять жилые помещения и территории; проникать в дома для задержания людей, вероятно, совершивших преступление…
Константин Чуриков: Вот это важно: «вероятно, совершивших преступление».
Оксана Галькевич: …по сведениям от потерпевших или очевидцев; досматривать граждан, их личные вещи и транспорт – не только при подозрении на оружие, наркотики и другие запрещенные вещества, но и при наличии оснований полагать, что они скрывают предметы хищения.
Константин Чуриков: Ну, тут можно, конечно, умерить тревогу в голосе, потому что есть мнение, что все это могли делать и до сих пор. Просто теперь нужно привести, так сказать, жизнь в соответствие с законом.
Оксана Галькевич: Какая тревога, Костя? Это прямая цитата практически, понимаешь, из…
Константин Чуриков: …из первоисточника.
Оксана Галькевич: Да.
Константин Чуриков: Итак, Оксана только что рассказала о новых полномочиях российской полиции. Сегодня в третьем, окончательном, чтении Государственная Дума приняла поправки в закон «О полиции». Кстати, поступили эти поправки еще, по-моему, в мае 2020 года. То есть полтора года депутаты, господа депутаты принимали решение.
Ну и стоит добавить, что с новыми полномочиями у наших защитников, у наших полицейских появилась новая ответственность. Так говорят эксперты. Давайте сейчас это все обсудим. Уважаемые зрители, что думаете вы, если вы все-таки читали, ознакомились с этим законопроектом? И вообще надо ли узаконить право полиции врываться в дома, не знаю, вскрывать брошенные, бесхозные, заметьте, автомобили, которые тоже могут, между прочим, представляют собой определенную опасность? Мы понимаем, о чем мы говорим, да?
Оксана Галькевич: Ну а мы пока подключаем к разговору наших экспертов. Первым на связи с нами будет Михаил Игнатов, оперативный сотрудник РУОП МВД России по Москве в 1995–2004 году. Михаил Вячеславович, здравствуйте.
Михаил Игнатов: Здравствуйте.
Константин Чуриков: Здравствуйте.
Оксана Галькевич: Михаил Вячеславович, знаете, интересно, почему именно сейчас это происходит. Потому что мы с Костей журналисты, работаем очень давно, и кажется, что в самые лютые, так скажем, времена террористической угрозы, когда это происходило не только в центрах контртеррористических операций, а в том числе и здесь, в центральной части России, по всей стране, не было таких полномочий у полиции, и как-то справлялись. И вдруг в относительно спокойном 2021 году принимаются такие поправки в закон, которые расширяют полномочия полиции. Как вы считаете?
Михаил Игнатов: Ну знаете, вы немножко не правы в том, что не было таких полномочий. Такие полномочия были, предоставлял такие полномочия еще закон «О милиции». Понимаете? В 90-х годах, когда был принят закон «О милиции», там все было расписано: и проникновение в жилище, и проникновение в нежилые и жилые помещения, и вскрытие квартир, и… Что там еще? О чем речь идет? О досмотре вещей, которые несут те или иные граждане. Все это прописано. И закон «О полиции» это предусматривает. То есть практически я там ничего такого нового особенно не увидел.
Оксана Галькевич: Так, подождите, а в чем разница тогда между тем, что было, и тем, что стало?
Михаил Игнатов: А я не понимаю, вообще для чего эти поправки были нужны. Они и так все есть, полномочия у полиции все эти были.
Оксана Галькевич: Ну подождите…
Константин Чуриков: Не вас надо спрашивать. Надо спрашивать Думу: зачем тогда понадобилась такая правовая щепетильность именно сейчас?
Оксана Галькевич: Ну подождите! Может быть, это раньше требовалась санкция суда? Может быть, какой-то ордер? Давайте будем все-таки как-то… до сути попытаемся дойти. Почему?
Михаил Игнатов: Я вам скажу так. Я еще в бытность свою службы в органах внутренних дел и проникал в жилище, и вскрывал машины, и вытаскивал оттуда пассажиров этой машины. Мы сначала их клали лицом в асфальт, а потом уже разбирались: «Кто ты? Где твои документы? И что ты вообще в этой машине делаешь?»
Но! Это при наличии четких данных или информации, оперативной в том числе, о том, что в этой находятся преступники, что там перевозят какие-то запрещенные в гражданском обороте предметы, или там, наоборот, перевозят какие-то краденые вещи. То есть люди, допустим, которые только что совершили преступление и скрываются на этой машине. То есть много случаев, когда мы действовали именно таким жестким образом.
То же самое и жилища касается. Сколько мы вынесли дверей, вы не представляете, какое количество, когда входили в квартиры и задерживали всех, кто там находится. Сколько в окна входили ребята из СОБРа, которые по альпинистским шнурам через крышу проникали туда, когда дверь такая была, что ее невозможно было открыть, если только взорвать гранату. И это были еще 90-е годы – начало 2000-х. И это все было узаконено. И ни один прокурор какого-то района или региона не сказал ни слова о том, что мы что-то не так сделали. Понимаете, все было в рамках закона, все было обосновано законом «О милиции», законом «Об оперативно-розыскной деятельности».
Не понимаю, почему вызвали такой ажиотаж именно эти поправки. В этих поправках практически все то же самое, что прописано в законе «О милиции»… ой, «О полиции».
Константин Чуриков: Ну знаете, это как мы каждый год удивляемся: «Ой, такая зима сейчас холодная! Ой, столько снега нападало!» Видимо, потому, что память короткая.
Михаил Игнатов: Снегопада не было 75 лет, да, конечно, снежочек немножко нападал.
Константин Чуриков: Михаил Вячеславович, а все-таки по поводу ответственности. Кстати, отдельно законодатели наши, парламентарии, депутаты уважаемые отмечают, что предусмотрена… То есть хотели сначала избавить полицейских от какой-либо ответственности за совершенные действия в части проникновения в жилище или вскрытия автомобиля.
И все-таки этот пункт убрали из закона, и полицейские будут нести ответственность. Вообще сейчас, по состоянию на данный момент какую ответственность наши уважаемые сотрудники органов несут, если, например, ну ошиблись они, ошиблись дверью, вскрыли не ту квартиру?
Михаил Игнатов: Ну знаете, обычно… У меня был в практике такой случай, когда мы вскрыли не ту дверь. Мы ее сломали, практически вынесли. Там проживала семья пенсионеров, обычных людей. Мы просто ошиблись адресом. Ну, вот так вот получилось, что… Мы дом перепутали, а квартира соответствовала. А там жила семья пенсионеров. Хорошо, что они еще живы остались, хоть не умерли от сердечного приступа. Но когда мы увидели, что это не то, то мы, естественно… Ну, мы собрали деньги и поставили новую железную дверь. Они были счастливы еще, пенсионеры, и сказали нам большое спасибо. Там была семья пожилых людей.
А сейчас… Кстати, ответственности не было раньше, полиция не несла ответственности за причиненный материальный ущерб во время задержания преступников, при пресечении каких-то преступных действий жильцов этой квартиры или тех, кто там арендовал жилище, или задержанных в момент совершения преступления. Знаете, может быть, наркотики варили какие-то синтетические или еще что-либо делали, а в это время их задержали. Да, выбили окна, сломали дверь, но за это ответственность мы не несли. То же самое и автомобиль – выбитые стекла, развороченные двери, раскуроченные, снятые багажники. Тоже никакой ответственности не несла полиция. Так же как и пожарные расчеты не несут ответственности, когда при тушении пожара они причиняют какой-то материальный ущерб гражданам.
Оксана Галькевич: Михаил Вячеславович…
Михаил Игнатов: Так вот, сейчас прописано это, сейчас прописано, сейчас они будут нести ответственность. И я больше чем уверен, что этот закон, наоборот, еще больше их остановит, потому что ни один опер, ни один участковый или гаишник не захочет выбивать стекла, чтобы потом за свой счет их вставлять. Понимаете? Вот и все.
Оксана Галькевич: Михаил Вячеславович, а вот по поводу досмотра граждан на наличие каких-то опасных, наркотических и прочих безобразий, веществ. Это по-прежнему ведь должно делаться с участием понятых, да? Я почему спрашиваю? Я все пытаюсь до каких-то нюансов докопаться. Может быть, они там действительно есть. Ну что означает вот эта возможность досмотра граждан при наличии оснований полагать, что они скрывают предметы хищения или какие-то запрещенные вещества?
Константин Чуриков: Оксана, если сейчас патруль полиции по улице будет идти, захочет меня или тебя остановить…
Оксана Галькевич: Так?
Константин Чуриков: …они спокойно нам остановят, предъявят документики…
Оксана Галькевич: Без понятых, да?
Константин Чуриков: …и посмотрят, что у нас.
Михаил Игнатов: Нет, минуточку! Я понимаю, в чем ваш вопрос.
Оксана Галькевич: Да, конечно! Мы знаем просто случаи, когда в чемоданчике или в кармане человека может оказаться что-то, чего он вообще никогда в жизни не видел. Понимаете, как бы двусторонняя должна быть…
Михаил Игнатов: Это уже преступные деяния со стороны тех сотрудников, которые это делают. Это уже преступники, это уже не сотрудники полиции.
Константин Чуриков: Да.
Оксана Галькевич: Так никогда же человек не докажет этого.
Михаил Игнатов: Это противоправные действия. Мы говорим сейчас о нормальных полицейских, которые несут службу добросовестно. Так вот, если вас остановили… Ну, мало ли что. Допустим, к ним только что подошел, до этого, до того, как они вас встретили, к ним подошел и обратился гражданин и говорит: «Вот так и так. Только что я видел, что девушка так и так одетая, ей такой-то молодой человек передал пистолет», – допустим. Они не знают, что это пистолет. Или автомат. «Она его убрала к себе в сумочку. Вот сейчас она идет в этом направлении. Я просто ее обогнал, вас встретил».
Они подошли и говорят: «Здравствуйте. Будьте любезны, предъявите добровольно сумочку к осмотру. У нас есть основания полагать, что у вас находится предмет, запрещенным к гражданскому обороту». И если человеку скрывать нечего, если пистолет игрушечный, может быть, подарок для ребенка, мы же не знаем, она говорит, конечно: «Ой, а какие предметы вас интересуют?» – «У вас оружие есть при себе?» – «А, да! Вот игрушечный пистолетик ребенку. Вот посмотрите». Понимаете? Они посмотрели, убедились, что там ничего нет противоправного. Они извинятся и пойдут. И вы пойдете дальше.
Константин Чуриков: А в этот момент приходит нам эсэмэска сейчас из Сахалинской области: «А ордер?» А ордер?
Михаил Игнатов: А тот, кому есть что скрывать – это, конечно, вопрос совсем другого характера.
Константин Чуриков: Нет, понятно. Вот сейчас приходит эсэмэска: «А ордер?» – типа где. Я хочу спросить: граждане, вам безопасность нужна или вам нужно согласовывать долгим образом досмотр сумки?
Оксана Галькевич: Хорошо, Михаил Вячеславович, досмотр сумочки с пистолетом – это как бы понятно. Ну, это громоздкий предмет. Давайте будем предполагать, что как среди журналистов есть подлецы и негодяи… Не про тебя, Константин.
Константин Чуриков: Спасибо.
Оксана Галькевич: И не про меня, я надеюсь. Как среди врачей есть недобросовестные люди, так, к сожалению, и в правоохранительных органах тоже, возможно, встречаются такие нехорошие люди. Ну, какой-нибудь маленький пакетик с какой-то дрянью, который, не знаю… Палочная система – об этой проблеме в полиции тоже ведь часто говорят. Нужно план какой-то выполнять, я не знаю, по задержаниям, раскрытию преступлений и все прочее. И вот пока вы там сумочку открываете, в сумочке что-то неаккуратно оказалось. Как оказалось? Как доказать потом, что ты не верблюд с наркотиками, простите?
Михаил Игнатов: А очень просто доказать. Как это доказали в деле Голунова. На сверстке, который у него обнаружили, не нашлось его ДНК. Если бы он к нему хоть раз прикоснулся, даже не было бы отпечатков пальцев, но ДНК-следы его все равно там бы выявили эксперты. Понимаете? А здесь ничего не было обнаружено.
То же самое – в этом сверточке, который вам кто-то положит, тоже не будет ваших следов ДНК. И это уже говорит о том, что вы не причастны к этому, вы не трогали никогда в жизни этот сверток. А вот те следы ДНК, которые обнаружат там, того, кто его положил, вот у того человека будут серьезные проблемы, как это было у тех оперативников, которые задержали Голунова. Они получили по пять и семь лет лишения свободы.
Оксана Галькевич: Михаил Вячеславович, это хороший пример, конечно, где восторжествовала правда и справедливость. Но мне кажется, что это не так просто было доказано. Это как раз один из самых сложных случаев.
Константин Чуриков: Да, даже скорее исключение из правил.
Оксана Галькевич: Да.
Константин Чуриков: Давайте сейчас Валерия из Ярославля послушаем. Валерий, здравствуйте.
Оксана Галькевич: Здравствуйте, Валерий.
Зритель: Здравствуйте. Я сам пенсионер МВД. Помню, еще закон был при Щелокове, 238-й – о вежливом и внимательном обращении к гражданам. Там разрешалось проникновение, преследуя преступника и так далее. В законе «О милиции» последующем, в законе «О полиции» это есть. Поэтому я здесь не совсем понимаю, зачем это все еще подтверждать какими-то поправками. Это раз.
Во-вторых, часто в средствах массовой информации слышишь такую фразу: ворвались люди в камуфляже или в какой-то форме, изъяли жесткие диски, документацию и исчезли. И вот здесь не поймешь, кто это был – ФСБ, МВД? Вот такие бывают сообщения непонятные. Как это – люди в форме какой-то непонятной ворвались? Вот тогда – да. Тогда здесь какая-то поправка нужна. Должны предъявить такие-то документы и прочее. Вот такой вопрос.
Константин Чуриков: Да, спасибо. Ну, Валерий, уже Михаил Вячеславович тоже ответил на ваш вопрос, что он тоже не понимает, зачем эти поправки понадобились. Мы сегодня, честно, пробовали привлечь депутатов, но они люди занятые и, к сожалению, все отказались.
Михаил Вячеславович, ну мы посмотрим, как это все будет работать. Кроме того, еще Совет Федерации должен утвердить, соответственно, президент должен подписать закон. Там уже, наверное, видно будет, да?
Михаил Игнатов: Да. Как работал, так и будет работать. Вы ничего не почувствуете, никаких изменений серьезных.
Константин Чуриков: Это самое главное. А то тут, знаете, сейчас…
Оксана Галькевич: Люди очень волнуются, да.
Константин Чуриков: Эсэмэски…
Михаил Игнатов: Да нет! Законопослушным гражданам волноваться нечего.
Константин Чуриков: Смотрите. Ивановская область: «Частная жизнь – неприкосновенная!» «Теперь будет полный беспредел», – Владимирская область. «Это перебор! Грабить начнут!» – Ленинградская область.
Оксана Галькевич: «Где Голунов, а где простые люди в провинции?»
Константин Чуриков: «Еще один кирпич в стену полицейского государства». Вот такая реакция в массах.
Оксана Галькевич: Нет, ну слушайте…
Константин Чуриков: Спасибо большое, Михаил Вячеславович. Спасибо.
Оксана Галькевич: Да, спасибо.
Константин Чуриков: Михаил Игнатов, оперативный сотрудник РУПО МВД России по Москве в 1995–2004 годах.
Оксана Галькевич: К сожалению, есть людям чего опасаться, поэтому и опасаются.
А теперь у нас еще один эксперт сейчас на связи, уже адвокат, с другой стороны. Почетный адвокат Российской Федерации, лауреат премии «За права человека» Леонид Ольшанский. Леонид Дмитриевич, здравствуйте.
Леонид Ольшанский: Здравствуйте.
Константин Чуриков: Леонид Дмитриевич, по поводу вскрытия автомобилей.
Оксана Галькевич: Леонид Дмитриевич, может быть, вы нам объясните, в чем может быть…
Леонид Ольшанский: Тут вопрос надо поделить, тут вопрос надо поделить: какая новая норма и как вести себя людям?
Оксана Галькевич: Да.
Леонид Ольшанский: Самое яркое сравнение. Дело уголовное, звонят в дверь: «Откройте, милиция!» – ну, которая теперь полиция. Не открывают. Вариант: «Откройте, полиция! – или Следственный комитет. – У нас постановление о проведении обыска». Звонишь соседу в соседнюю квартиру: «Выйди, посмотри». Если действительно постановление подписано судьей, как гласит кодекс, то тогда надо открыть. А если нет, то не открывать. Скорее всего, ломать не будут. То есть процедура – на первом месте. Процедура. Если ты ее не знаешь, то вот тут и злоупотребления возможны в отношении тех, кто не знает.
Константин Чуриков: Леонид Дмитриевич, а если это вопрос, как говорится, жизни и смерти? Если это такая оперативная ситуация? Не знаю, условные террористы делают какое-то взрывное устройство…
Леонид Ольшанский: Отвечаю еще раз. В законе «О полиции» сказано, что, говоря простым языком, ломают дверь, если забежал преступник, которого преследует. Или самый яркий пример – женщина выбежала на балкон: «Помогите, насилуют!» Пьяный человек из двустволки стреляют по прохожим. Некогда уже думать, ломают дверь омоновцы, чтобы обезопасить людей. В этих случаях эти поправки не нужны, они и сейчас есть.
Еще пример привожу. Останавливает гаишник: «Ваши документы, пожалуйста. Багажник откройте». – «Открою, но с соблюдением процедуры. Двоих понятых давай и составляй протокол досмотра». – «Это не досмотр, это осмотр». – «Давай словесной эквилибристикой заниматься не будем, осмотра в кодексе нет. Короче, если понятых не даешь, то тогда ломай, но за это будешь отвечать».
Колоссальное значение в тематике, нарушены права человека или нет. «Я следователь, давай показания». – «Нет, без адвоката ни слова не скажу».
«Где твоя жена?» – «Э-э, нет! Статья 51, про родственников ничего не скажу».
Колоссальное значение имеет правовая культура граждан. Адвокаты… Не сочтите, что я делаю рекламу адвокатам, поскольку я сам адвокат.
Константин Чуриков: Ну, правовая грамотность нужна, конечно. Леонид Дмитриевич, еще вопрос…
Оксана Галькевич: Леонид Дмитриевич, таких людей, видимо, очень мало все-таки, к сожалению.
Константин Чуриков: Ну, естественно.
Леонид Ольшанский: Это задача объединяет вас, журналистов, нас, адвокатов, которые дружат с журналистами, и депутатов. Всего рассказать нельзя, но если мы не знаем закон «Об акционерных обществах» или Арбитражно-процессуальный кодекс, то время терпит, можно взять, пойти в библиотеку, открыть, пойти к адвокату. А вот все, что касается уголовных и административных дел – 20 статей нужно знать. Так же, если палец порезал, мы не врачи, но знаем, что йод, зеленка, бинтиком перебинтовать.
Константин Чуриков: Оксана, правда, увидев кровь, в обморок падает. Леонид Дмитриевич, повысьте, пожалуйста, нашу правовую грамотность. Вот что касается вскрытия бесхозных автомобилей. А что такое бесхозный автомобиль? Есть вообще в каких-то законах…
Оксана Галькевич: …определение его?
Леонид Ольшанский: Отвечаю, отвечаю. Во-первых, слово в Гражданском кодексе называется «бесхозяйное имущество» от слова «отсутствие хозяина». Таким по Гражданскому кодексу признается автомобиль судом через год после принятия его на учет муниципальным органом.
Если нет решения суда, его бесхозяйным или, как они сокращенно говорят, бесхозным признать нельзя. Но они делают хитро: они сегодня прокалывают колесо, завтра разбивают одно стекло, а послезавтра воруют номерные знаки. И потом он бесхозный. И тут уже у нас другая тема. Необоснованно везут на штрафстоянку. А получить можно только после оплаты навязанных услуг по эвакуации и хранению.
Константин Чуриков: И тоже может быть вопрос жизни и смерти, потому что бесхозный автомобиль иногда бывает, в общем-то, не пустой, скажем так.
Леонид Ольшанский: Да. Ну, тут надо вопрос поделить. Если мы подозреваем, что там динамит, то тогда надо вскрывать все – и капот, и багажник, и двери, и обшивку. Тогда уже ничего от автомобиля не останется, рожки и ножки останутся от козлика, как в детской сказке, если встать на точку зрения, что динамит. Поэтому вопрос будет непростой.
Оксана Галькевич: У нас столько вообще бесхозных каких-то не только автомобилей, но построек по всей стране. Вот бы утилизацией всего этого власти занялись…
Леонид Дмитриевич, у нас звонок есть из Белгорода, давайте побеседуем с Дмитрием. Дмитрий, здравствуйте.
Зритель: Здравствуйте. Очень приятно вас слышать. Такой вопрос. Вот разрешили сейчас вскрывать без присутствия даже жильцов ваше жилье. У нас несколько лет назад в Белгороде орудовала банда, которая переодевалась в полицейскую форму и грабила частный сектор. Где гарантия, когда ко мне будут вламываться в дом, что это полиция или нет?
Когда я вижу своих соседей в качестве понятных, то, понятное дело, я открою, вопросов никаких задавать не буду. Но когда ко мне непонятные люди будут вламываться… А у меня собаки, допустим. И они их перестреляют, потому что не захотят, чтобы собака их укусила. И кто мне будет этот ущерб возмещать? И вообще насколько это правомерно? Потому что вот эти, которые начинают предъявлять людям полномочия, они потом будут превышать свои полномочия.
Константин Чуриков: Дмитрий, спасибо. Дадим возможность Леониду Дмитриевичу ответить, а то времени мало.
Леонид Ольшанский: Я понял. Значит, наличие собаки – это колоссально важный фактор! При наличии собаки без серьезнейших оснований вламываться не будут, потому что сначала сломали дверь, потом застрелили собаку. Это целое расследование.
Мой прогноз такой. И до этой статьи, до этих поправок, и при ней сотрудники милиции и иных органов пытаются пройти «под дурака»: «Вы затопили соседей»; «Проверка паспортного режима»; «У нас есть сведения, что у вас четыре винтовки незарегистрированных». Всегда лучше дверь не открывать. И самое главное – всегда звонить 02. Почему? Потому что, во-первых, звонок автоматически на магнитофон записывается. Во-вторых, лейтенант Синицына какая-нибудь записывает в книгу, и выезжает уже ответственный от руководства майор, подполковник. И уже «под дурака» не получится.
Поэтому мой совет: если кто-то дверь ломает, звоните 02. И не бойтесь, вас не убьют. Гора трупов никому не нужна. Выходите на дачный участок, на лестничную клетку, в офис и спрашивайте: «Кто вы? Что вы?»
Константин Чуриков: Леонид Дмитриевич, вам просто книги писать надо! Такой язык!
Оксана Галькевич: Обязательно. Леонид Дмитриевич, если можно, коротко. Расскажите еще, как себя вести, если на улице останавливают, потому что теперь право досмотра появилось. То есть оно и было, но…
Константин Чуриков: Тебя часто стопорят, да?
Леонид Ольшанский: «Уважаемые граждане в форме, форма ваша ни о чем не говорит. Будьте любезны, пожалуйста, из ваших рук удостоверение». Для этого нужно всегда иметь в кармане сложенный в несколько раз клочок бумаги и авторучки. «Так, капитан Иванов, майор Петров. В связи с чем вы меня останавливаете? В связи с чем? Расскажите, какая статья кодекса. Я ничего открывать не буду». Берете, ставите портфель или сумку на землю. «Я не сопротивляюсь, я не грублю вам, но я открывать ничего не буду».
Константин Чуриков: Спасибо, Леонид Дмитриевич, спасибо. Просто время уже все поджимает. Леонид Ольшанский, почетный адвокат РФ, лауреат премии «За права человека».
Ну что, Оксана, теперь знаешь, как взаимодействовать?
Оксана Галькевич: Вопросов еще больше на самом деле стало.