Поступил по деловому как пишется

Член Национального союза писателей, экс-депутат Жогорку Кенеша Бактыбек Максутов выпустил в свет в бишкекском издательстве «Турар» книгу «Герой Кыргызской Республики Турдакун Усубалиев».

Книга на 288 страницах большого формата иллюстрирована двумя десятками исторических фотографий Усубалиева, в том числе с посещавшими Кыргызстан руководителями СССР Никитой Хрущевым, Леонидом Брежневым и Константином Черненко.

Известный общественный деятель, экс-глава пресс-службы правительства Курманбек Раматов с редакцией VB.KG поделился своим мнением о книге как ценном вкладе в изучение истории Кыргызстана.

Судьба Усубалиева удивительна настоящими рекордами. Он почти четверть века, с 1961–го по 1985 год единолично возглавлял Кыргызстан, а в 2000–2005 годах был старейшим депутатом Жогорку Кенеша.

Сам Усубалиев рассказывал о себе:

— Я, Турдакун Усубалиев, являюсь одним из потомков сарыбагышского племени. По старинной народной традиции каждый взрослый кыргыз должен знать семь своих прямых предков по мужской линии, если он их не знает, то его осуждают, как не знающего своего родства. Но я знаю не только имена семерых своих прямых предков, –но и всех родоначальников, от которых происходило племя сарыбагыш, — подчеркивал аксакал и перечислял своих предков от полулегендарных Доолоса и Манапа с их потомками до непосредственно предшествующих его рождению семи поколений — Учуке, Доолоткул, Бай, Калыгул, Кунтууган, Кененсары и Усубалы.

По словам Турдакуна Усубалиева, его отец Усубалы Кененсариев и мать Рапия Байгазиева (дочь уважаемого человека из другого рода) прожили вместе 69 лет, очень уважали друг друга, были добрыми и отзывчивыми людьми, эти их качества высоко ценили люди их рода.

Всего мать Усубалиева родила десятерых детей. У Турдакуна были старшие братья и сестры, младший брат и младшие сестры, он пережил их всех. До сталинской насильственной коллективизации в начале 30–х годов жили в местности Байтели Кочкорского района, на расстоянии примерно трех километров от того места, где сейчас стоит дом родителей, у них было небольшое хозяйство, состоящее из двадцати–тридцати голов овец и коз, двух–трех голов крупного рогатого скота, нескольких голов кумысных кобыл и верховых лошадей, а также несколько гектаров поливных земель. Была у них юрта, в которой жили весной, летом и осенью, а зимой — в мазанке, которую отец построил с помощью родственников, ашаром.

— Помню, у мазанки не было фундамента, стены, стоящие прямо на земле, были сложены из глины и глиной же обмазаны. Вместо окон был небольшой проем в восточной стене — сюда по утрам в наше темное жилище заглядывало солнце. Стекла в нем не было, да в те годы его не было, наверное, не только в горном Кочкорском районе, а вообще во всем Кыргызстане. Но надо было как–то защищаться от ветра и снега, и отец заклеивал наше единственное окно прозрачной желтоватой бумагой. Она днем пропускала свет, и это казалось нам необыкновенным, — рассказывает Усубалиев.

В углу мазанки был очаг с дымоходом. На очаг ставился казан, в нем варили мясо, лапшу, вообще все, что было съедобным. Никаких разносолов. Все очень просто. Очень обыкновенно. Топили соломой, кизяком, пламя из печи освещало комнату. Использовалась и лучина, горевшая на животном масле.

Начал учиться он в 1929 году. В центре Кочкорки была одноэтажная 4–классная начальная школа. Тогда в райцентре жило немало русских. Занятия кыргызского и русского классов чередовались.

Юные кыргызы старались научиться русской разговорной речи, а русские ребята — кыргызскому языку. Как курьез, Усубалиев вспоминает: «Мы, кыргызские и русские ребята, общаясь между собой, наряду с несложными словами простого обихода быстрее всего запоминали ругательства — и кыргызские, и русские».

Каким образом русское население оказалось в горной Кочкорке? На этот вопрос Усубалиев нашел ответ много лет спустя в исторической литературе. Село Кочкорка до революции называлось Столыпино — по имени царского министра, который переселял безземельных русских крестьян в Семиречье.

Отца Усубалиева избрали председателем колхоза, и это при том что он был неграмотным! Тогда подросток Турдакун учился в 6–м классе семилетней школы, одной на весь огромный Сталинский район, объединивший бывшие Кочкорский и Джумгальский. Отцу надо было подписывать финансовые чеки по взаиморасчетам с Госбанком, а он не умел ни читать, ни писать.

Много вечеров у Турдакуна ушло на то, чтобы отец научился чертить первую букву своей фамилии. Как только бухгалтер колхоза напишет финансовый чек, отец верхом на лошади едит в школу, и так, не сходя с лошади, ждал, пока Турдакун выйдет из класса на перемену. Вслух сын прочитывал написанное бухгалтером, отец внимательно слушал и, если написано было все правильно, тут же из кармана вытаскивал колхозную печать, чтобы поставить на чек, на котором стояла еле начерченная им буква. Так отец c сыном и «председательствовали».

Через год председателем колхоза избрали молодого грамотного человека, направленного из республиканского центра. Как положено, при передаче дел провели хозяйственно–финансовую ревизию, не было обнаружено никаких нарушений в период работы отца. Работал отец честно, по принципу: доверяй, но проверяй.

Это стало большой наукой для юного Турдакуна: доверять — слегка, проверять — досконально, каждую строчку. Как его родной отец своего главбуха.

Турдакун Усубалиев учился на рабфаке во Фрунзе, в 1939–1941 годах — на факультете языка и литературы в Кыргызском государственном учительском институте. Была и работа учителем начальных классов и завучем в родной Кочкорке, затем — партийная работа во время Великой Отечественной войны, а ближе к ее концу Усубалиева направили снова на учебу, на сей раз в Москву, в Высшую партийную школу.

Известно, что вместе с Усубалиевым учились тогда в ВПШ в Москве, например, Кулуйпа Кондучалова, будущий министр культуры Кыргызской ССР, и Асылбек Алтмышбаев, будущий вице–президент Республиканской Академии наук.

Но карьера Усубалиева сразу оказалась самой головокружительной. Кондучалова и Алтмышбаев вернулись во Фрунзе, а Турдакуна направили на работу в святая святых советской империи — в аппарат Центрального Комитета ВКП(б)!

Как считают современные историки, «попасть в Москву на учебу со всех точек зрения было огромным везением, хотя Турдакуну везло во всем: сразу после школы поступил на рабфак, потом в единственный тогда вуз — Кыргызский учительский институт, который окончил как раз к началу войны, чудом не попав в репрессивные списки НКВД 1937–1938 годов. Главным везением было то, что Усубалиев не был отправлен на фронт, как все его сверстники, хотя просился несколько раз, а стал кадровым партийным работником, работая на руководящих должностях в глубоком тылу, даже заработал медаль «За доблестный труд во время Великой Отечественной войны».

По воспоминаниям Усубалиева, однажды они поехали на лесозаготовку в Калининскую область, остановились в обычном русском селе. Там увидели воочию: жизнь была еще тяжелее, чем в родной Кочкорке.

А еще в Москве Усубалиев нашел личное счастье: в Высшей партшколе училась кыргызстанка Кульджаке Ниязалиева. Красавица успела поработать литературным сотрудником вновь созданного журнала «Кыргызстан аялдары» и инструктором Токмакского райкома партии.

— Мы, я и моя жена Кульджаке Ниязалиевна, прожили в Москве десять лет после учебы. А всего более 12 лет. Эти годы остались в нашей памяти как незабываемый период, давший нам много человеческого счастья. Мы прожили столько лет в Москве, являющейся одним из главных центров мировой цивилизации! Не скажу, что у нас был полный материальный достаток, что мы ни вчем не нуждались, но это на нашем настроении никак не сказывалось. Зарплата, которую я получал в ЦК, обеспечивала моей семье хотя и скромные, но безбедные жизненные условия. Вначале нам дали одну комнату в общей квартире, затем, когда родились дети, предоставили двухкомнатное жилье, но все в той же коммуналке. А в начале 50–х годов дали двухкомнатную отдельную квартиру со всеми удобствами, что, конечно, явилось признаком должной оценки моей добросовестной работы за истекшие годы в аппарате ЦК. Повторюсь, для нас главным было не богатые бытовые условия — того, что мы имели, было достаточно для полного счастья! — восклицает патриарх.

А когда Усубалиев в мае 1961-го стал первым секретарем ЦК Компартии Киргизии, хозяином республики, то четверть века подряд воочию наблюдал советских лидеров — от Хрущева до Горбачева включительно — в самых разных ситуациях. Практически еженедельно, а иногда и ежедневно общался с ними по телефону правительственной связи, причем в зависимости от экстренности ситуации беседы имели место в любое время суток. Много раз бывал у кремлевских сильных мира сего на приеме в режиме тет–а–тет. Причем и у первых, и у вторых, и у третьих лиц. Фрол Козлов, Михаил Суслов, Дмитрий Полянский — Турдакун Усубалиев едва ли не единственный опубликовал о них подробные воспоминания. Как и об Урхо Калеве Кекконене и Радживе Ганди, посещавших Кыргызстан.

Интереснейшие подробности об организованной КГБ СССР ссылке бывшего премьер–министра Венгрии, закадычного сталинского друга Матиаша Ракоши в кыргызстанский Токмак — тоже из мемуаров Усубалиева.

Плюс эксклюзивные подробности о спасении озера Сон–Куль от осушения и о попытке переброски вод Сары–Джаза и других рек в Иссык–Куль. О больших планах застройки центральной части Фрунзе-Бишкека и прокладке троллейбусных линий до аэропорта «Манас», Сокулука и Канта. Все это штрихи к портрету всей республики.

Усубалиев внес огромный личный вклад в развитие промышленности и сельского хозяйства, науки и культуры Кыргызстана. Как бы памятниками ему стали построенные под его непосредственным ежедневным руководством беломраморные дворцы общественного пользования во Фрунзе-Бишкеке, в том числе правительственный «Белый дом», нынешний Исторический музей, здания Национальной библиотеки и Музея изобразительных искусств, аэропорт «Манас».

Множество исторических сюжетов представлено в новой книге Бактыбека Мансурова. Можно сказать, что научное усубалиевоведение только начинается. И большой вклад в него — писателя и историка Бактыбека Мансурова.

Людоедскую инициативу члена Совета по правам человека 47news разобрал по косточкам вместе с ее автором. Вот и все.

Накануне Совета по правам человека с президентом, член СПЧ, глава «Национального антикоррупционного комитета» Кирилл Кабанов рассказал, в чём смысл приравнивания коррупционеров к изменникам Родине и причём здесь Навальный. В данном случае рыба не гниёт с головы, уверен ветеран ФСБ.

скриншот YouTube

— Кирилл Викторович, вы заявили, что «необходимо ужесточить уголовное законодательство, все коррупционные преступления приравнять к государственной измене, потому что она такой и является». К концу 2021 года вам вдруг стало понятно, что всё так плохо, что без 20 лет лагерей у нас никак?

— Нет. Мы об этом говорим постоянно. Я заявлял это президенту. Было его поручение. Были подготовлены поправки в предыдущей Думе, в комитете по безопасности. Но правительство России обратилось с тем, чтобы ужесточения законодательства не было, ссылаясь на его гуманизацию. Мы предлагаем коррупцию для чиновников приравнять к госизмене, ввести от 10 до 25 лет лишения свободы без права на УДО (условно-досрочное освобождение после половины срока – ред.) и амнистию, в случае невозмещения ущерба. С предыдущим руководством управления противодействия коррупции администрации президента мы готовили эти поправки. Но правительство Медведева отвергло.

— У нас же вроде выборы прошли … Это не популизм?

— Выборы прошли. Я никуда не собираюсь выбираться.

— Пришёл чиновник в костюме, который он явно не может купить на свою зарплату, сразу в камеру, где в углу стоит швабра?

— Нет. У нас эта часть с костюмом уже работает, декларируются у чиновников не только доходы, но и расходы. Дальше это проверяют. И если что-то не совпадает, чиновник не может доказать легальность своего костюма, а его не поймали на взятке, его могут уволить по утрате доверия. И у него конфискуют костюм, дом, машину. Каждый год суммы таких конфискаций насчитывают несколько десятков миллиардов. Увольняют тысячами. Тех, кого вылавливают. Я же говорю, что нет. Хищение бюджетных средств приводит к более тяжким последствиям. Например, если это про здравоохранение или оборонку. Есть хищение таких средств, соответственно, 10-25 лет без права УДО и амнистии. Дальше человек может пойти на процесс сделки с правосудием. И этот процесс тоже надо менять. Сегодня это через следователя. Мы говорим, что следователя убираем на фиг, потому что слабое звено защиты от антикоррупционного воздействия. Пишется заявление о сделке в прокуратуру, прокурор рассматривает, сделка утверждается судом. Человек говорит, что хочет вернуть государству ущерб, который нанёс. Государство говорит: хорошо, так у тебя было 25 лет, а будет минимум -10 лет. Можно купить часть срока, но не свободу. Тогда может работать механизм УДО или амнистии. Деньги не вернул – получи 25 лет.

— Какая проблема решается?

— У нас проблема с возвратом денег из-за рубежа. Запад деньги не возвращает. Потому что деньги, во-первых, работают на те экономики,  во-вторых, они заинтересованы в коррумпированности наших. Соответственно, мы говорим, что заставить всё это реализовывать можно только в добровольно-принудительном порядке. Всё. Человек принимает присягу, на гражданскую службу или муниципальную. Поэтому и приравнивание к госизмене.

— Может, пойдём дальше? Есть же новые метод – метить клеймом заранее, как коллег-журналистов. Чтобы земля горела под ногами. Поступил на госслужбу, сразу дырявим ложки в столовой всем членам его семьи и ему тоже! Пусть все знают, кто это прошёл мимо.

— У нас уже есть список коррупционеров, который ведёт Генеральная прокуратура. Человек, которого увольняют по коррупционным основаниям, по утрате доверия, сразу попадает в этот список. Он висит на сайте Генпрокуратуры.

— Я про поражение в правах заранее, как с журналистами теперь поступает государство.

— Я понимаю, о чём вы говорите. Мы давно предлагаем поражение в конституционных правах. Когда человек идёт на работу в спецслужбу, он подписывает согласие. Даже в СССР. Согласие на прослушку и так далее. И мы предлагали такой вариант – любой чиновник без санкции суда может попасть в разработку. Я сам, когда разрабатывал коррупционеров, сталкивался с тем, что поймать сложно. По телефонным переговорам понятно, что встреча уже прошла, уже поздно ловить. И мы говорим, что любой чиновник может быть подключён к прослушке, к другим видам оперативно-розыскной деятельности. В качестве проверочных мероприятий. Эта процедура без санкции суда. Если мы говорим про маленькие города, то утечка информации идёт именно из судов.

— То есть уравниваем чиновников в поражениях прав со спецухой?

— Я считаю, что это как минимум тема для обсуждения. С Конституционным судом в том числе.

— Кто же пойдёт на госслужбу после этого, кроме ветеранов той самой спецухи?

— Неправда, что не пойдут другие. Могу сказать, что в регионах много достойных людей работает. Есть области, где не стоит проблема коррупции. Детей губернаторов в бизнесе нет. Они за 30-60 тысяч в месяц не работают.

— Петербург и Ленобласть у вас в этих списках лучших значатся?

— (Смеётся) Нет. Москвы тоже нет.

— Может, сразу расстрел?

— Нет. Я не за смертную казнь, однозначно. Как человек верующий, я считаю, что человек не должен отнимать жизнь другого человека. Во-вторых, большие сроки тяжелее, чем смертная казнь. Смерть – избавление. В-третьих, есть такое понятие, как судебные ошибки и ошибки следствия, поэтому я никогда не буду за смертную казнь. Но я понимаю людей, когда они требуют смертную казнь за коррупцию. Эмоцию разделяю, но сдерживающие факторы сильнее.

— То есть вы считаете, что с коррупцией в РФ можно справиться без смертной казни?

— Китай. Там есть смертная казнь. Каждый год расстреливают всё больше. Мы об этом говорили, как только ввели право выкупа, то, о чём я вам сейчас рассказал, когда начальник управления против коррупции у президента был Плохой.

— А сейчас хороший?

— Он так и остался. Олег Анатольевич.

— Это фамилия?

— Да. Плохой. И мы с ним как раз эту идею и готовили. Обсуждали идею с китайцами. Китайцы решили расстреливать. У них тоже эта проблема есть. Там чиновники тоже увозят семьи из страны. И, как нам объяснял китайский замминистра, который отвечает за борьбу с коррупцией, проблема в том, что смертная казнь только удорожает процесс. Растут риски. Цены растут. Всё.

— Вы себе союзника в Думе как видите? Кто такое внесёт законопроектом. «Единая Россия»? Так вроде смешно получается.

— Союзники в Думе? Есть позиция, которую формирует государство в лице президента.

— Вообще-то по полномочиям Госдума вправе сама разрабатывать документы и принимать их, вне зависимости от позиции правительства.

— Нет. Сейчас снова готовятся поправки по ужесточению законодательства. И вся эта история идёт от президента. Не от Думы и правительства. Когда ещё Сергей Иванов был главой президентской администрации (2011-2016 годы – ред.), Путин сказал, что коррупция – угроза национальной безопасности. После этого посыла происходит то, что мы обсуждаем.

— Так уже годы прошли! Как вы относитесь к народной мудрости: рыба гниёт с головы? Где тот потолок, за которым ваша инициатива не работает?

— Как бы вам сказать… Если говорить про сегодняшний момент, то вся система с самого начала была поражена коррупцией. Сейчас не просто очаги антикоррупционной чистоты, а есть уже целые направления, целые регионы, сектора экономики, где коррупция минимизирована. И это тоже происходит от головы. Голова ведь не одна! Царь зачастую очень правильные решения принимает. А вот те, кто их исполняет… И это не бояре. Это участники коррупционного рынка. Они просто пытаются латентно пролоббировать свои интересы. И с этим надо бороться. И мы боремся. Анализируя исполнения поручений президента, которые касаются антикоррупционной тематики.

— Ваш коллега по борьбе с коррупцией Навальный показывал пальчиком за этот потолок. Сел.

— Нет. Я объясню вам, в чём разница между нами и Навальным. Я всегда говорил, что нельзя путать политику и реальную борьбу с коррупцией. Если ты несешь некие информационные посылы, забрасываешь их своим политическим оппонентам, это не есть борьба с коррупцией. Борьба с коррупцией – это лечение. Вот я буду ходить и говорить, что у нас вся страна больна триппером. Буду кричать об этом. Это будет политической позицией, потому что это неправда. Это неправда. Когда ты лечишь болезнь, ты лечишь её тихо, спокойно и, самое главное, профессионально. Вот и всё.

— Действительно – вот и все.

Николай Нелюбин, 47news

Справка (по сайту СПЧ): Кирилл Кабанов. Родился в 1967 году в Москве. В 1989 окончил Вильнюсское Высшее командное училище радиоэлектроники ПВО. 1989-1990 – военнослужащий МО ПВО. 1990-1991 – сотрудник Общего отдела ЦК КПСС г. Москва. 1991-1994 – работа по договорам. 1994-1998 – сотрудник УФСБ РФ по г. Москве и МО, служба в подразделениях по борьбе с контрабандой и коррупцией. В 1995 окончил Институт ФСБ (Санкт- Петербург). 1998-1999 – консультант ЧОП «КРОК секьюрити» (Москва). 1999-2000 – исполнительный директор НО «Фонд содействия решению проблем местного самоуправления и безопасности общества» (Москва). 2000-2003 – заместитель руководителя АНО по обеспечению деятельности Национального антикоррупционного комитета «Антикоррупционный центр». 2002-2003 – заместитель председателя Координационной антинаркотической комиссии Центрального федерального округа (общественная должность). 2003-2005 – исполняющий обязанности председателя Национального антикоррупционного комитета. С 2005-го – председатель Национального антикоррупционного комитета. С 2008-го — член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ).

На самом деле закон об иноагентах никому не нравится. В нормальной, не деформированной, не агрессивной реальности он вовсе не нужен. Россия затягивала этот процесс до последнего, но жизнь и реалии заставили. К сожалению. Не исключено, что надеялись дотянуть до столетней дистанции с аналогичным американским законом, а там, глядишь, и вовсе станет неактуален… Но не получилось.

Общий проигрыш, хотя как иначе отстаивать свои интересы и безопасность в информационном мире, когда многие самые крикливые, шумные и «компетентные» голоса навязывают образы какого-то королевства кривых зеркал. Заводят людей в информационные комнаты то ли смеха, то ли ужаса, то ли всего этого вместе, да ещё и с лабиринтом. Если и выберешься из всего этого, то не сразу себя узнаешь, а не то что окружающее.

Надо понимать, что иноагенты — не какая-то конспирология, охота на ведьм или прикрытие борьбы с инакомыслием. Это навязанная России реальность. Крайне недобросовестная. Причём давно уже преодолевшая формат просто пропаганды и скатившаяся в откровенную русофобию.

Как и всё «лучшее», это к нам пришло с Запада, там под эту сурдинку уже давно титанически борются с российскими происками. Скоро любого гражданина России, выходца из России, имеющего там какие угодно дальние корни, родственников или знакомых, запишут в разряд иноагентов. И это не смешно.

Но вот загвоздка: в Штатах соответствующий закон действует так давно и бьёт по разным целям, что, видимо, воспринимается всеми нормой и традицией. Международные организации его не критикуют, не выдвигают требования к правительству, просто не замечают. Недавнее принятие российского вегетарианского аналога стало для всего «цивилизованного» мира новым доказательством того, что наша страна окончательно скатилась с прямого демократического вектора жизни по евростандартам.

Такая стандартизированная оптика проявилась, например, в высказываниях комиссара Совета Европы по правам человека Дуньи Миятович, заявившей, что российское законодательство об иноагентах не соответствует стандартам Совета Европы. По её мнению, оно направлено на преследование правозащитников, «урезает свободу слова, имеет репрессивный эффект». Посему еврокомиссар вынесла своей вердикт, что этот закон должен быть отменён.

Понятное дело, в тех же Штатах он никого не притесняет — ни организации, ни людей, ни СМИ. Российские… впрочем, российские не в счёт. Они все стигматизированы априори. Все под подозрением и все виновны.

Если уж идёт критика закона, то должны же быть какие-то общие подходы и объект для критики должен избираться не выборочно по инерции тех самых евростандартов. Или мы обсуждаем поведение России и только России?

Понятно, что работа такая: мониторить и возмущаться, но надо ведь и адекватность сохранять. А так получается предвзятость и игра в одни ворота.

Странная история. Хотя нет, у них оптика увеличительная по отношению к нашей стране. Будто строгий учитель наводит пенсне на нерадивого ученика и сейчас его за ухо потянет. Да, мы и сами уже ко всему этому привыкли, что не удивляемся более, не возмущаемся. Двойные стандарты, что поделаешь. Мы вот уже давно и не претендуем на их стандарты, знаем, что недостойные, а чтобы достойными стать, надо себя забыть и по струнке ходить. Поэтому мы уж как-нибудь сами по своим.

В своё время ещё как-то думали, что сами виноваты, комплексы неполноценности и вины возникали, покаяться хотелось за всё. Но вскоре стали терзать смутные подозрения, что дело вовсе и не в нас, а оптика у них такая, стандарты. Что ж поделаешь, надо уважать традиции, даже такие, пусть с ними наедине и остаются. Тем более что весь их смысл — в демонстрации того, что мы и они — вовсе не одно и то же. И по поводу прав так же. Что вопрос нашего соответствия стандартам будут решать они, а мы лезть к ним не должны ни под каким предлогом…

Той же Дунье Миятович, которую до глубины души ранит российский закон, ответила официальный представитель МИД Мария Захарова. Она посетовала: «Жаль, никто не слышал аналогичной критики от Дуньи Миятович американского закона об иностранных агентах. Возможно, займи международные чиновники, стоящие на страже свободы слова, такую же непримиримую позицию в отношении Вашингтона, который с 2017 года начал применять его к нашим СМИ, и российский не пришлось бы принимать».

Но ведь никто не будет и не намерен разбираться в причинно-следственных связях. Только России указывать навострились и возмущаться по её поводу. И что нам в таком случае прикажете делать? Покорно и с благодарностью наблюдать, как те же российские СМИ подвергают гонениям на Западе?..

У нас, в отличие от Запада, никто не радуется закону об иноагентах. Это, ещё раз, вынужденная необходимость, которую мы оттягивали как могли. Даже старались лояльно относиться, когда они принялись дружно вырождаться в рупоры интересов руки дающей вовсе не российских, а скорее антироссийских. Но когда ко всему этому добавилась последовательная и массированная практика давления и жёсткого притеснения российских медиа, то… всему же есть пределы.

Пока европейские правозащитники вперили взоры только в Россию и не могут оторвать осуждающих взглядов, в Штатах организованы широкомасштабные гонения на организацию российской диаспоры. Из-за этого координационный совет организаций российских соотечественников в США приостановил деятельность. ФБР, лихо орудуя дубиной своего закона об иноагентах, устраивает обыски, допросы десятков людей, изъятие личных вещей. Причём это не разовое помрачение сознания, подобное длится годами. Что по этому поводу думают европравозащитники? Дунья Миятович, ау! Не слышно, и, скорее всего, не услышим. В конце концов, они всегда могут заявить, что Штатам доверяют, они над всеми стандартами и если что-то делают, то делают правильно.

К России нет никакого доверия, а посему у неё всё только репрессивное, антидемократическое. И прочее закручивание гаек.

Да, нынешние армии сражаются на информационном поле, производя перестройку, вернее деформирование сознания. Причём это вовсе не конкурентная борьба, в ней нет духа соревновательности, а всё банальные игры без правил или которые пишутся по ходу и только для одной стороны.

Что далеко ходить, пример — Украина, где полки НКО и СМИ с зарубежной подпиткой щедро долгие годы удобряли и взращивали «майдан». Там настолько деформировали сознание, что страна до сих пор и ещё, видимо, надолго в каком-то дремучем мороке пребывает. И ещё неизвестно, к чему всё это приведёт. Не исключено, что к распаду. Таковы традиционные последствия от новых щедрых данайцев, дары приносящих.

Или вон в советскую перестройку под лозунгами «больше свободы, гласности и ускорения» отключили все сдерживающие механизмы, поэтому в бескрайней свободе хоть йети поди лови, хоть инопланетным гостем называйся и банки заряжай, но главное — всю «правду» о себе расскажи да покайся. Страна стала проходным двором, где свирепствовали сквозняки, помрачая сознание, стала магнитом для любых проповедников и лоббистов своих интересов. Такое ощущение было, что на общество огромную бетонную плиту кривды положили, а на ней ещё и пляски всяческие правдорубы устраивали, вот и превратили реальность в постмодерн, какое-то чудище, и затрещало всё по швам, и покатилось под откос. И как тут без выработки защитных механизмов, без поддержания общественного иммунитета к внешним предельно агрессивным манипуляциям сознанием?..

Надо ещё помнить, что смысл принятия закона об иностранных агентах состоял вовсе не в создании репрессивного инструмента, не чтобы заклеймить. А ради разворота сознания общества по направлению к национальным интересам, чтобы избавить людей от «каши» и путаницы, от смешения «правд», ведь часто только специалисты могут определить, кто и как продвигает свои интересы и систему ценностей. Чтобы те же глобальные практики манипуляции сознанием масс не формировали здесь альтернативную, а то и деструктивную реальность.

Если в ситуации с санкциями начали говорить о политике импортозамещения, то в этом случае не о замещении идёт речь, а об импортообозначении. Обозначают же Made in… никто не возмущается. Но ведь не только о производстве материального можно говорить, а и об идеологии, пропаганде, в том числе русофобской, ценностей, образа жизни, проводниками которых являются иноагенты. Вовсе не стоит их воспринимать в какой-то шпионской матрице, существуют ведь и торговые агенты и так далее…

Мы всё ещё надеемся, что особенности западной оптики претерпят изменения, что произойдёт её ревизия, ведь нынешние странности заводят в тупики. Опасные и неадекватные. Надеемся, что станут добросовестными, переболеют русофобией, тогда и закон можно в архивы сдать. У нас ему никто не радуется.

Точка зрения автора может не совпадать с позицией редакции.