Посмеялась от души как пишется

В течение всего юбилейного года опубликовано множество материалов, посвященных святому благоверному князю Александру Невскому. Еще большее количество научных трудов, научно-популярных и художественных изданий выходило на тему его жития ранее. В основном они касались политической деятельности¹ святого князя, значимости его цивилизационного выбора², его военного таланта³, его личного благочестия⁴ и т.д. При этом в житии князя Александра остается момент, который требует надлежащего осмысления, — это его христианская кончина. В «Журнале Московской Патриархии» опубликована статья доцента кафедры теологии МПГУ священника Георгия Харина, посвященная истории последних дней благоверного князя Александра Невского (№ 12, 2021, PDF-версия).

Безмерное желание принять ангельский образ

Итак, в 1262 году великий князь Александр Ярославич отправился к хану Берке.

В том же году пошел князь Александр в Татары, и удержал его Берке, не пустив в Русь; и зимовал в Татарах, и разболелся.

Так пишет автор Новгородской первой летописи старшего извода. Историки по-разному объясняют причины, которые вынудили русского князя отправиться к ордынскому хану. Нередко полагают, что Александр хотел предотвратить кару, которую ожидали после восстания в русских городах. Но имеющиеся в нашем распоряжении источники, и прежде всего Житие князя Александра, иначе объясняют причины этой драматической поездки:

Было же тогда великое насилие от иноплеменников: сгоняли христиан, веля им вместе с собой воевать. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей от беды той⁵.

Князю Александру Ярославичу, кажется, удалось на этот раз «отмолить» русских людей от участия во внутренней ордынской войне. Почти весь 1263 год — последний в своей жизни — князь Александр Ярославич провел в Орде, по-видимому, скитаясь вместе с ханом Берке по его многочисленным кочевьям. И только ­осенью — уже больным — князя отпустили наконец обратно на Русь. Однако до стольного Владимира Александру Ярославичу добраться было не суждено. Из Новгородской Первой летописи старшего извода:

В лето 6771 (1263). Пришел князь Александр осенью из Татар, весьма нездоров. И пришел на Городец, и принял пострижение в 14-й [день] месяца ноября, на память святого апостола Филиппа. Той же ночью и преставился, и повезли его во Владимир, и положили его в монастыре Рождества Святой Богородицы. И, собравшись, епископы и игумены с митрополитом Кириллом, и со всем иерейским чином, и с черноризцами, и со всеми суздальцами с честью погребли его в 23 [день] того же месяца, на святого Амфилохия, в пятницу. Дай, Господи милостивый, видеть лицо Твое в будущем веке ему, который потрудился за Новгород и за всю Русскую землю…⁶

Более подробно рассказывается о кончине благоверного князя в его Житии:

Было в те времена насилие великое от иноверных, гнали они христиан, заставляя их воевать на своей стороне. Князь же великий Александр пошел к царю, чтобы отмолить людей своих от этой беды.

А сына своего Дмитрия послал в Западные страны, и все полки свои послал с ним, и близких своих домочадцев, сказав им: «Служите сыну моему, как самому мне, всей жизнью своей». И пошел князь Дмитрий в силе великой, и завоевал землю Немецкую, и взял город Юрьев, и возвратился в Новгород со множеством пленных и с большой добычею.

Отец же его великий князь Александр возвратился из Орды от царя, и дошел до Нижнего Новгорода, и там занемог, и, прибыв в Городец, разболелся. О, горе тебе, бедный человек! Как можешь описать кончину господина своего! Как не выпадут зеницы твои вместе со слезами! Как не вырвется сердце твое с корнем! Ибо отца оставить человек может, но доброго господина нельзя оставить; если бы можно было, то в гроб бы сошел с ним!

Много потрудившись Богу, он оставил царство земное и стал монахом, ибо имел безмерное желание принять ангельский образ. Сподобил же его Бог и больший чин принять — схиму. И так с миром Богу дух свой предал месяца ноября в четырнадцатый день, на память святого апостола Филиппа.

Митрополит же Кирилл говорил: «Дети мои, знайте, что уже зашло солнце земли Суздальской!» Иереи и диаконы, черноризцы, нищие и богатые и все люди восклицали: «Уже погибаем!»

Святое же тело Александра понесли к городу Владимиру. Митрополит же, князья и бояре и весь народ, малые и большие, встречали его в Боголюбове со свечами и кадилами. Люди же толпились, стремясь прикоснуться к святому телу его на честном одре. Стояли же вопль, и стон, и плач, каких никогда не было, даже земля содрогнулась. Положено же было тело его в церкви Рождества святой Богородицы, в великой архимандритье, месяца ноября в 24 день, на память святого отца Амфилохия.

Было же тогда чудо дивное и памяти достойное. Когда было положено святое тело его в гробницу, тогда Севастьян-эконом и Кирилл-митрополит хотели разжать его руку, чтобы вложить грамоту духовную. Он же, будто живой, простер руку свою и взял грамоту из руки митрополита. И смятение охватило их, и слегка отступили они от гробницы его. Об этом возвестили всем мит­рополит и эконом Севастьян. Кто не удивится тому чуду, ведь тело его душа покинула и везли его из дальних краев в зимнее время! И так прославил Бог угодника Своего⁷.

Так сообщает о кончине князя его древнее Житие. Вот, собственно, и предмет нашего исследования:

Великий же князь Александр Ярославич, ревновав о Господе Боге своем крепко, оставив земное царство и желая Небесного Царствия, принял ангельский образ монашеского жития; еще сподобил его Бог больший чин восприяти — схиму…

К старости тоже постригусь

Принятие монашества — серьезный и ответственный шаг. Что подвигло великого князя на это решение? Понять это — почувствовать его эпоху. Кстати, в иные времена такой выбор едва ли бы был поощрен: Петр I даже запретил своим указом, продублированным синодальным распоряжением от 15 июня 1724 года, изображать Александра Невского в монашеском чине:

Святого благоверного великого князя Александра Нев­ского в монашеской персоне никому отнюдь не писать, а только в одеждах великокняжеских⁸.

Очевидно, что это было вызвано желанием Петра I противопоставить новую столицу Санкт-Петербург старой, Москве. Главной святыней Москвы всегда оставалась Лавра преподобного Сергия с самим Радонежским чудотворцем. Во-первых, образ преподобного Сергия с его глубоким благочестием и ревностью ко спасению на духовной стезе совершенно не вязался с петровскими идеями всеобщей полезности, заимствованными у голландских мыслителей. Во-вторых, Лавра преподобного напоминала Петру о его мятежной юности и о его позорном бегстве под ее стены. Поэтому так нужна была «светская лавра» со «светским» святым — образа жизни не монашеского и подвига не церковного. Именно этим объясняется основание Александро-Невской лавры и перенос сюда из Владимира мощей святого князя, а также запрет на его изображение в иноческих одеждах.

Вернемся к вопросу монашеского пострига Александра Невского. Чем он вызван? Дань традиции или потребность души? Начнем с того, что, действительно, предсмертный постриг — традиция, на Руси в то время весьма распространенная. Этот обычай был заимствован из среды византийской аристократии. По меньшей мере 17 византийских императоров приняли по­стриг накануне своей смерти или же после своего свержения с престола (в последнем случае зачастую не по своей воле: Андроник II Палеолог, Иоанн VI Кантакузин, Исаак I Комнин, расстригшаяся и позднее снова постриженная Зоя, ее расстриженная сестра Феодора, Михаил VII Дука, Михаил I Рангаве, Роман I Лакапин, ­Феодосий III и другие).

Известно, что перед смертью принял постриг император Михаил IV Пафлагонский (1041), Мануил I Комнин — под именем Матфей (1180), Иоанн VII Палеолог — Иоасаф (1408), Мануил II Палеолог — Матфей (1425). Из женщин перед смертью, как известно, постриглись императрица Ирина (супруга Иоанна II Комнина) — Ксения (1134), невестка императора Анна Далассина⁹.

Существует достаточное количество исследований о развитии института монашества на Руси. Среди них особо стоит отметить коллективный труд Б.А. Успенского и Ф.Б. Успенского «Иноческие имена на Руси»¹⁰. Здесь интересующий нас вопрос рассмотрен подробно. Действительно, на Руси с раннего времени существовал обычай принимать великую схиму в ожидании близкой кончины. Эта традиция бытовала в монастырях, и она становится предметом обсуждения в «Вопрошании Кирика». Кирик Новгородец спрашивал Нифонта, архиепископа Новгородского (1130-1156), хорошо ли ему было бы в старости принять великую схиму; Нифонт отвечал утвердительно:

А вот что я сказал владыке: я еще без схимы, но к старости тоже постригусь, может, тогда я стану лучше, но я плох и болен¹¹.

Кирик также спрашивал Нифонта, может ли он, Кирик, не будучи схимником, постричь в схиму человека, которому грозит скорая кончина:

А вот опять же некий чернец покаялся у меня, можно ли будет вскоре постричь его в схиму? Или это не годится, постригать, будучи самому без схимы? Если ты мне повелишь, то было бы очень хорошо. Сказал: «Добро ты помыслил, чтобы, как сказал, к старости постричься в схиму. А для пострижения монахов — на то ты и священник, и постриги его в схиму. Священство есть превыше всего, на то и существует освящение». И я поклонился владыке челом¹².

И на этот раз Нифонт отвечал утвердительно, ссылаясь на то, что Кирик является священником и тем самым имеет на это право.

От Бога данный тебе дар

В Киево-Печерском патерике рассказывается о Пимене Многострадальном, которого родители принесли в Печерский монастырь для исцеления; он хотел принять постриг, но родители на это не соглашались. Неожиданно его все же постригают в великую схиму, и он получает новое имя. Это описывается как чудо:

Когда же он изнемог так, что отчаялись за его жизнь, — принесли его в Печерский монастырь, чтобы исцелился он молитвами тех святых отцов или от их рук принял святой иноческий образ. Родители же Пимена, сердечно любя его, не оставляли детища своего и всех просили молиться за их сына, чтобы он исцелился от недуга. И много потрудились те преподобные ­отцы, но ничто не приносило пользы ему, ибо его молитва превозмогала все другие, а он просил себе не здоровья, а усиления болезни, так как боялся, что если он выздоровеет, то родители увезут его из монастыря, и не осуществится мечта его. Отец же и мать все время были с ним и не давали его постричь, и блаженный, опечалившись, стал прилежно молиться Богу, чтобы Он исполнил желание его.

И вот однажды ночью, когда все вокруг спали, вошли со свечами туда, где лежал Пимен, похожие на скопцов светлых, и несли они Евангелие, и рубаху, и мантию, и куколь, и все, что требуется для пострижения, и сказали ему: «Хочешь, чтобы мы постригли тебя?» Он же с радостью согласился, говоря: «Господь вас послал, повелители мои, исполнить желание сердца моего». И тотчас начали они спрашивать: «Зачем пришел, брат, припадая к этому святому жертвеннику и к святому братству этому? Желаешь ли сподобиться иноческого великого ангельского образа?» И все прочее исполнили по чину, как написано в уставе, потом в великий образ постригли его, и надели на него мантию и куколь, и все, что следует, отпевши, великого ангельского образа сподобили его, и, целовав его, дали ему имя Пимен, и, возжегши свечу, сказали: «Сорок дней и ночей эта свеча не угаснет». Свершив все это, они пошли в церковь, волосы же постриженного взяли с собой в платке и положили на гроб святого Феодосия¹³.

Иноки же, бывшие в кельях, слыша звуки пения, перебудили спавших вокруг, думая, что игумен с кем-то постригает Пимена или что тот уже скончался, и вошли все вместе в келью, где больной лежал, и нашли всех спящими: и отца, и мать, и рабов. И вместе с ними подошли к блаженному, и все ощутили благоухание, и увидели его веселым и радостным и облаченным в иноческую одежду. И спросили его: «Кто тебя постриг и что за пение мы слышали? Вот родители твои были с тобой и ничего этого не слыхали». И сказал им больной: «Я думаю, что это игумен, придя с братиею, постриг меня и дал мне имя — Пимен. Их пение и было то, что вы слышали, и про свечу они сказали, что она будет сорок дней и ночей гореть; взявши же мои волосы, они пошли в церковь». Услышав это от него, пошли и увидели, что церковь закрыта, и разбудили пономарей, и спросили их, не входил ли кто в церковь после вечерней молитвы? Они же отвечали, говоря, что никто не входил в нее и что ключи у эконома. Взяв ключи, пошли в церковь и увидели на гробе Феодосия в платке волосы Пимена, и рассказали обо всем игумену, и стали искать, кто постригал Пимена, и не нашли. И поняли все, что то был Промысл свыше, от Бога. И стали раздумывать о бывшем чуде, говоря: «Может ли оно засчитаться Пимену за уставное пострижение?» Но так как свидетельство имелось: церковь была заперта, а волосы оказались на гробе святого Феодосия, и свеча, которой хватило бы только на день, сорок дней и ночей непрестанно горела и не сгорала, то и не стали совершать над Пименом пострижения, сказав ему: «Достаточен для тебя, брат Пимен, от Бога данный тебе дар и нареченное тебе имя»¹⁴.

Этот отрывок из Патерика очень важен: он позволяет примерно представить, как происходило пострижение великого князя Александра на его смертном одре. Интересно также, что этот рассказ Патерика заканчивается весьма полезным поучением:

Из этого, братья, следует, кажется мне, вот что разуметь: если кто в болезни пострижется с верою, прося у Бога жизни, тот как в монашеском подвиге послужит ему; владеющий же жизнью и смертью Господь если и отведет его от мира, то, подобно работникам, нанятым в одиннадцатый час, признает его равным праведникам. Кто же говорит так: «Когда увидите меня умирающим, то постригите меня», — суетна того вера и пострижение¹⁵.

Обрести главное

Множество примеров из житийной литературы древнерусского периода свидетельствуют о том, что монахи Древней Руси стремились принять схиму перед кончиной. Со временем и миряне начинают принимать великую схиму — первоначально, возможно, подражая монахам.

Со второй половины ХІІ века пострижение перед смертью в великую схиму получает распространение в княжеской среде¹⁶, в дальнейшем то же продолжают делать и цари, вплоть до Романовых (у последних, по-видимому, такой родовой традиции не было). Если смерть приходила преждевременно, то иногда — в исключительных случаях — постригали и после смерти, как это случилось с Иваном Грозным и как, по-видимому, могло случиться с Василием ІІІ; это свидетельствует об устойчивости данного обычая¹⁷.

В Древней Руси мы знаем даже случай коллективного предсмертного пострига. В 1238 году, когда татары захватили Владимир-на-Клязьме, князь Всеволод Юрьевич с матерью, своими людьми и владыкой Митрофаном внидоша въ святую Богородицю и истригошася вси въ образъ чрънечьскии и въ скыму¹⁸.

Великая схима, таким образом, символизирует готовность к смерти.

Обычай предсмертного пострижения связан с представлением о том, что монашеский постриг, подобно крещению, очищает человека от всех предшествующих грехов. Этот мотив находит отражение в «Сказании о Мамаевом побоище»: по благословению преподобного Сергия Радонежского братья-иноки Александр Пересвет и Андрей Ослабя, отправляясь на смертный бой, принимают схиму¹⁹. К пострижению в схиму, таким образом, стали относиться как к таинству.

Такое отношение к монашескому постригу связано с особым влиянием на древнерусскую Церковь преподобного Симеона Нового Богослова. Эпоха Симеона Нового Богослова, Х век, — это эпоха монашеского ренессанса. Преподобный Симеон, не колеблясь, называет своих монахов, в том числе и не имеющих сана, «народом Христа, священным стадом, царским священством»²⁰. Видимо, потому на Руси, которая именно в это время усваивает христианство, взгляд на монашество как на единственно верный путь к спасению стал весьма распространенным. В своем послании Поликарпу епископ Симон, например, заявляет:

Аз бых рад оставить свою епископию… Пред Богом тебе молвлю: всю сию славу и власть яко калъ мнел быхъ, аще бы ми трескою тчати за вороты, или сметием валятися в Печерком манастыри и попираему быти человеком…²¹

В древнерусской житийной литературе можно найти множество примеров, иллюстрирующих мысль об особом значении монашества²². Видимо, этим обстоятельством объясняется и то громадное влияние, которое монастыри оказывали на древнерусское общество, и то благоговение, которое это общество имело к монашеству вообще и к постригу в частности.

Стало быть, принимая монашеский постриг перед самой кончиной, святой благоверный князь Александр, с одной стороны, следовал благочестивому обычаю своего времени, а с другой — через это пострижение он стремился обрести главное, что составляло весь смысл его земного пути, — жизнь вечную во Христе Иисусе, Господе нашем.

Священник Георгий Харин

¹ См., напр.: Гарин Е.-Н. Выбор Александра Невского как основа приоритетов политики российского государства // Вестник Вятского государственного университета. 2016. № 10. С. 28-30; Голубев А. Ю. Александр Невский как великий политический и военный деятель Руси // Военная мысль. 2018. № 10. С. 102-109; Данилевский И.Н. Александр Невский и Тевтонский орден / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский акцент: [сайт]. 2011. № 3-4. С. 105-111; Фомина К. Значение «Ледового побоища» в истории России // От Александра Невского до наших дней: уроки истории: Материалы VIII Международных Александро-Невских чтений. Псков: Гос. ун-т, 2017. С. 109-110.

² См., напр.: Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 105-111; Жеребкин М.В. Исторический выбор Александра Невского // Наука, образование и культура. 2017. № 3 (18). С. 13-19; Олейник И.А. Исторический выбор Александра Невского в пользу подчинения русских земель Золотой Орде // Педагогический поиск. 2018. № 5. С. 31-33; Рыбаков С.В. Стратегический выбор Александра Невского // Мир Евразии. 2013. № 4 (23). С. 50-54.

³ См., напр.: Бахтин А.П. Ледовое побоище: о построении «свиньей» или «острой колонной» / Текст: электронный // Слово.ру: Балтийский ­акцент: [сайт]. 2015. № 2 / 3. С. 63-86; Голубев А.- Ю. Указ. соч. С. 102-109;­Конявская Е.Л. Образ Александра Невского в русских летописях / Текст: электронный // URL: http://www.drevnyaya.ru / vyp / 2009_2 / part6.pdf; Кривошеев Ю. В. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Лашкова О. Князь Александр Невский: герой средневековой Руси // История. 2017. № 3 / 4. С. 42-49; Свердлов М.Б. Александр Невский — гений стратегии и тактики // Петербургский исторический журнал: исследования по российской и всеобщей истории. 2017. № 3 (15). С. 7-31; Фомина К. Указ. соч. С. 109-110.

⁴ См., напр.: Алексеев С. Александр Невский: жизнь, ставшая житием // Родина. 2013. № 8. С. 2-5; Богданов А.П. Нравственный выбор Александра Невского // Преподавание истории и обществознания в школе. 2016. № 7. С. 3-11; Долгов В.В. Биография Александра Невского в зеркале «исторического нарратива» // Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2016. № 5. С. 190-212; Он же. Родители Александра Невского в отечественной историографии и генеалогии // Вестник Удмуртского университета. (История и филология). Т. 30. 2020. № 1. С. 88-94; Ефимов В.Ф., Никольский Е.В. Личность Александра Невского сквозь многовековую мифологию // Studia Humanitatis. 2014. № 3. С. 1; Кривошеев Ю.В., Соколов Р.А. Феномен национального героя в общественном сознании и идеологии (на примере Александра Невского) // Труды исторического факультета Санкт-Петербургского университета. 2013. № 15. С. 43-57; Менщиков И.С. Роль образа Александра Невского в воспитании национальной идентичности // Историко-педагогические чтения. 2018. № 22. С. 124-131.

⁵ Летописи / Текст: электронный // Библиотекарь.Ру: URL: http://www.bibliotekar.ru / rus / 96.htm.

⁶ Там же.

⁷ Житие Александра Невского // Древняя русская литература: хрестоматия / составитель Н. И. Прокофьев. М., 1980. С. 118-123.

⁸ Полное собрание постановлений по Ведомству Православного исповедания. Т. 4. № 1318.

⁹ Соколов И.И. Состояние монашества в Византийской Церкви с середины IX до начала XIII века (842-1204). СПб.: Изд-во Олега Абышко, 2003.

¹⁰ Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Иноческие имена на Руси. М.: Институт славяноведения РАН; СПб.: Нестор-История, 2017.

¹¹ РИБ. VI. № 2. Стлб 25. Вопрос 6. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 213.

¹² РИБ. VI. № 2. Стлб 25-26. Вопрос 8. Цит. по: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч.

¹³ Феодосий Печерский выступает здесь как восприемник или поручитель новопостриженного монаха. В Синайском евхологии в чине пострижения в великую схиму восприемник именуется «подъемлющим власы» (Л. 82-83об., 87). См. подробнее: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 89, примеч. 33.

¹⁴ Киево-Печерский Патерик. Т. 4: XII век / подгот. текста Л.А. Ольшевской, пер. Л.А. Дмитриева. СПб.: Наука, 1997.

¹⁵ Там же.

¹⁶ См.: Голубинский Е.Е. История Русской Церкви. Т. 1. Ч. 2. М., 1904.

¹⁷ См.: Успенский Б.А., Успенский Ф.Б. Указ. соч. С. 211.

¹⁸ Полное собрание русских летописей. Т. ІІІ. М., 2000. С. 287.

¹⁹ Сказание о Мамаевом побоище.

²⁰ Цит. по: Василий (Кривошеин), архиеп. Преподобный Симеон Новый Богослов. Париж, 1980. С. 126.

²¹ Киево-Печерский патерик // РНБ. Ф. 893. (Собр. Ю.А. Яворского). № 9. Л. 18 об.

²² См. об этом: Василий (Кривошеин), архиеп. Указ. соч. С. 143; Иларион (Алфеев), игум. Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание. СПб., 2001. С. 608; Концевич И.Н. Стяжание Духа Святаго в путях Древней Руси. М., 1993. С. 38.

«Церковный вестник»/Патриархия.ru

Глава 5. Сказ о сонном примате

– Все, Красилов, можешь быть свободен, – щедро махнула рукой Солнцева, как только Ян затащил ее чемодан в квартиру Лаировых. Вот только парень смываться с глаз не пожелал. Скрестив руки на груди, он возмущенно уставился на экплуататоршу:

– Нормально, блин. Я тут ради вас стараюсь, а меня даже чаем напоить не хотят.

– Если тебе так нужен чай, разувайся, – хмыкнула Кристина, расстегивая босоножки. – От души надеюсь, что хотя бы такой простой продукт в сем доме имеется. Что ты так на меня смотришь, Ян? Здесь живут два мужика, меня Дан давно в свою квартиру перетащил.

– Недооцениваешь ты мужскую хозяйственность, – осуждающе покачал головой Ян, разуваясь. Чай ему особо не требовался, вот только уходить почему-то совсем не хотелось. И, нет, это никак не связано с приехавшей девушкой. Ему просто было лень. И кому он только врет?

– Скорее не переоцениваю собственных братьев, – хмыкнула Крис. – Я вчера забежала, убралась здесь, подготовила все к твоему приезду. А вот проверить, есть ли в этом доме чай, я не догадалась.

– Главное, чтоб в этом доме были кофе и ликер, – рассмеялась Ксан. – Со всем остальным я готова примириться.

– Алкашня, – рассмеялся Ян. – Вот выпьешь ликерчику и сядешь писать порнушку, да?

– Нет, предварительно опробую все на практике, – не сдержалась и показала ему язык Ксан, вспоминая, что когда-то давно, еще при знакомстве, она в шутку заявила парню, что пишет порнушку. Ян тогда проникся, да еще до такой степени, что пошел читать, а потом еще и разбирать все с ней в личке. Слава богу, что книга подобного характера была у нее всего одна. Детального разбора целой серии книг она бы не выдержала. Ну или их не пережил бы Ян.

Кристина спрятала улыбку, услышав их перепалку. Она-то была в курсе всей этой истории и уж точно ничего не имела против «проверки на практике». Все с той же улыбкой она вошла на кухню, чтобы заварить чая и…

– Убью придурков! – прошипела она.

– Что такое? – с переноской в руках вошла вслед за ней Ксан. Баяна в тесное пространство засунули каким-то чудом и жертвой в виде почти закончившейся помады. Увидев представшее перед ней зрелище, девушка осторожно поставила переноску на пол и расхохоталась, согнувшись пополам.

– Вот тебе смешно, а мне… Свинтусы, черт возьми, – негодующе оглядывала представший перед ней беспорядок Лаирова. – Ян! Иди сюда! Вот скажи мне, как мужик, как два парня за одну-единственную ночь способны испачкать десять чашек и пять тарелок? И какого… Баяна они их, собственно, не помыли?

– Эй, мой котик тут точно ни при чем, – махнула рукой Солнцева и снова расхохоталась. – Он, конечно, тот еще свинтус, то тогда бы тут еще помады валялись.

– Вот такие, – с усмешкой Крис наклонилась и достала из-под стола…пудру.

– Воу! – не сдержалась Ксан.

– Не «воу», а моя старая пудренница, – изучила находку Лаирова. – На кой черт она им только понадобилась?

– Кто-то опять с синяками приперся? – предположил Ян, заходя на кухню. С братьями Кристины он был немного знаком. Самым адекватным из них был самый старший, Егор. Но он недавно съехался с собственной девушкой и теперь жил отдельно. Второй по старшинству, Олег, был тем еще приколистом, а еще обладал довольно вспыльчивым нравом и то и дело ввязывался в драки. Младший же, Аристарх, постоянно связывался с какими-то неадекватными бабами, которые потом его всюду караулили.

Кристина призадумалась. Вариант Яна был вполне правдоподобен, но суть же не в этом. Неужели нельзя просто жить по-нормальному, не как свиньи? Нет, она все понимает, раньше, когда она еще не переехала к Дану, она братьям была одновременно и вместо няньки, и вместо плетки. Точнее давала ласковые, но сильные пинки в сторону уборки, но тут… Эх… И что с ними делать? Как вот с ними подругу оставлять? Хоть действительно забирать и селить к ним с Даном. Тут-то хотя бы у Ксан была бы своя комната, личное пространство, которое ей требовалось.

Словно подслушав ее мысли, Солнцева ободряюще улыбнулась:

– Да не переживай ты так! Построим мы с Баяном твоих балбесов.

– Бедные парни! – посочувствовал Лаировым Ян. – Ладно еще Ксан, а вот с Баяном им явно не повезло.

Кот, словно поняв, что речь идет о нем, яростно зашипел на обидчика. И тут, в самый неподходящий момент, в кухню с мрачным видом заявился виновник торжества. Олег Лаиров, сверкающий сине-фиолетовым украшением на лице, которое даже пудра скрыть не смогла.

Крис склонила голову набок, но произнести что-то укоряющее просто не успела. Ее опередила подруга.

– Кр-расавец, – подражая говорящему попугаю и раскатывая на языке букву «р», хмыкнула она. – Знать, дон Хуан был влюблен, если сей косяк не заметил он.

– Что? – невольно вздрогнул Олег и замер, недоуменно хлопая глазами. Судя по его виду, парень только-только успел проснуться. Даже одеться толком не успел, натянул лишь спортивные штаны и теперь щеголял мускулистым торсом. Идеальный мачо. Который при этом растерянно потирает глаза, словно ребенок.

– То! Или, скажешь, это был не косяк? – подмигнула ему Солнцева, невольно любуясь парнем. Хорош все-таки! Еще б мозгов чуточку больше, вообще был бы идеален. Хотя и дураком среднего Лаирова назвать сложно. Помнится, в том году они очень мило побеседовали. Часа четыре, ага. И только под утро разошлись.

Рождество — самый ожидаемый праздник во всём мире. В западных странах религиозному празднику, отмечающемуся 25 декабря, придают куда большее значение, чем светскому Новому году. Он традиционно ассоциируется с семейным воссоединением, подарками, атмосферой праздника и укрепившимися в культуре символами: ёлкой, игрушками и красочными украшениями домов как изнутри, так и снаружи. Да, повсеместное снижение религиозности привело к тому, что для большинства празднующих в странах Северной Америки и Западной Европы Рождество уже не несёт прежнего смысла, вращающегося вокруг явления в мир Спасителя, но статус хотя бы номинально религиозного праздника, богословские коннотации и рождаемые этой датой напоминания о христианских смыслах и посылах выводят из себя очень многих. Политические активисты и лидеры мнений самых разных мастей считают его пережитком мракобесного прошлого, кошмарной ксенофобией и плевком в лицо представителям иных конфессий. И хотя сегодня христианство является самой распространённой религией с наибольшим количеством последователей, оно давно утратило как былую славу, так и влияние, так что в современной Европе интересы христиан на высшем уровне защищать фактически некому. В США и Канаде ситуация чуть лучше, но разобщённость и непоследовательность тысяч религиозных течений (некоторые из которых являются христианскими лишь номинально) приводят к тому же результату. Это, правда, не мешает всем: от умеренных агностиков до явных антиклерикалов, — в очередной раз вопить о том, сколь могущественна и опасна для общества церковь.

Гонения на прекрасный праздник — явление далеко не новое. Нападки начались ещё в XVII веке со стороны американских пуритан, которые считали ритуалы, сопутствующие празднику, излишне языческими. Во многих протестантских странах Европы на волне аналогичных течений появлялись определённые запреты, позже естественным образом сошедшие на нет. Прецеденты ограничения вернулись только в XX веке в социалистических странах, но, несмотря на постепенное снижение накала безбожия в этих странах и на конечное падение соцблока, идеи вытравливания Рождества разгорелись с новой силой с началом нового века. Так, в нулевых представители американского консервативного движения, Питер Бримлоу и Билл О’Райли, ввели в обиход термин «Война с Рождеством». На то был повод —: в 2002 году в одной из нью-йоркских школ был запрещён рождественский вертеп из-за того, что образовательным властям он показался излишне религиозным символом. Разумеется, при этом меноры, звёзды и полумесяцы запрещены не были. Единичный случай стал предвестником целой тенденции: на протяжении последних двадцати лет регулярно появлялись новости о борьбе с праздником из множества западных стран, с оппозицией Рождеству выступали частные лица, школы, университеты, корпорации, городские советы, а порой даже и целые государства. Это рождало нелепые казусы, которые тут же проникали в новости, но до поры не складывались в единую картину. Сейчас же ставки растут, растёт и авторитет людей, предлагающий постепенно избавляться от рождественских атрибутов — из идей радикальных активистов и полоумных академиков эта идея перекочевала в речи влиятельных политиков и именитых публицистов. Всё ведёт к тому, что апофеоз этого конфликта придётся на нынешнее десятилетие. В начале декабря произошла утечка законопроекта Европейской комиссии под авторством Хелены Далли из Лейбористской партии Мальты. Помимо борьбы с сексизмом, расизмом и прочим «измом» в виде запрета слов, имён Мария и Джон, из-за того, что они «слишком христианские», одним из пунктов программы был запрет слова «Рождество» и замена его просто на «зимние праздники». После негативной реакции как со стороны общественности, так и со стороны крупных политиков, — например, президента Франции Макрона и Папы Римского — Далли сообщила, что это была не окончательная версия закона, и она будет доработана. Как именно можно «доработать» запрет христианского праздника в Европе, нам ещё предстоит узнать, но эта проба грунта лишь показывает истинным авторам запрета, что общество к нему ещё не дозрело и что на защиту традиционного праздника пока что готовы вставать президенты и понтифики. К подобным переменам придут не через инициативы Европарламента, а мелкими, но неумолимо последовательными шажками — так, безликое поздравление «Happy holidays!» («Счастливых праздников!») на 25 декабря уже давно стало общепринятой нормой во всех крупных СМИ в западных странах.

Борьба со словами свойственна не только Старому Свету. Например, известное своим противодействием здравому смыслу движение Black Lives Matter отказалось от названия «Рождество Христово» и называет его «Рождество Иксово» (Xmas). Это старый жаргонизм, обозначающий праздник — над таким именованием Рождества шутил ещё в начале XX века писатель протестантских взглядов Клайв Льюис, говоря, что под этим странным никнеймом прячется не христианский праздник, а коммерческий день трат, закупки подарков и развешивания бессмысленной мишуры в попытках сбежать от исконного значения Рождества. Забавно в этой ситуации то, что именно борьбой с капитализмом члены движения и мотивируют переименование, ничуть не уточняя свои претензии именно к коммерческому аспекту праздника, а отрицая Рождество в принципе. Видимо, в глазах борцов за равноправие именно бедный плотник из Назарета как никто другой является поборником власти капитала. Правда, по сравнению со своими европейскими соратниками, американцы решили не ограничиваться одними только словами. В декабре была сожжена праздничная ёлка у офиса самого большого консервативного американского телеканала Fox News, причём акт вандализма произошёл в прямом эфире. По утверждению нью-йоркской полиции, это вредительство не несло за собой политических мотивов — подобные преступления «без политических мотивов» регулярно совершаются в Лондоне молодыми темнокожими, кричащими что-то про аллаха. Здесь же перед зданием крупнейшего транслятора традиционалистских мнений всей Америки подожгли символ христианского праздника, пока на это по телевизору и интернету смотрели миллионы жителей, но никаких политических мотивов в этой акции обнаружено не было. Эта реакция на грядущий праздник — реакция болезненная, уязвлённая, вылившаяся в целый перформанс, — перекинулась и в медиапространство. Крупные американские СМИ (исключая, разумеется, возмущённый Fox) решили, что подобный акт —хороший повод для шутки. Вместо разбора новости, анализа мотивов и попыток разобраться большие телеканалы просто публиковали бесконечные насмешки пролиберальных телекомиков по типу Стивена Колберта и Джимми Киммела. CNN же сообщило, что компании Fox стоит больше переживать по поводу событий в Капитолии почти годовой давности, а не из-за какого-то горящего дерева — неуместное приплетение темы и обвинение любой консервативной силы в прямом участии в «мятеже 6 января» давно стало нормой по любому поводу. Разумеется, как и полиция донельзя либерального Нью-Йорка, журналисты больших медиа не углядели наличие в поджоге какого-либо антихристианского контекста. Почему новостные и аналитические издания Америки, до этого не доверявшие полиции и считавшие её предвзятой, полностью поверили настолько нелепому заявлению, — вопрос больше риторический, ведь идеологически сложно было обрисовать ситуацию удобнее, чем ни на что не намекающее сожжение символа христианского праздника у офиса Fox News.

Целенаправленная борьба с главным христианским праздником западных конфессий (у нас, несмотря на важность Рождества, главным днём всё же считается праздник Воскресения, Пасхи Христовой) давно стала чем-то не просто не отрицаемым, но открыто и гордо декларируемым. На наших глазах стыд уступает место прямолинейной наглости и то, что вчера выглядело невинными просьбами уважить комфорт и не нагнетать различия между согражданами, сегодня смотрится координированными частями одной единой атаки на Рождество. Это может быть жалоба со стороны городского совета, что на каком-то доме висит слишком много праздничных гирлянд, это может быть очередной указ на кампусе крупного университета, призванный защищать чувства вечно уязвлённых, — всё это делается ради общего блага и для лишнего напоминания о секулярности и светскости мира вокруг нас. В таком свете сегодня эти действия и напоминания больше подразумевают не то, что каждый гражданин может исповедовать свою религию, как он посчитает нужным, а то, что конкретная категория граждан обязана забыть дату явления в мир своего Спасителя, дабы не задеть чувства других.