СОЧИНЕНИЕ 1
Этот
текст для анализа и сочинения представляет собой панегирик профессору
Московского университета Виктору Дмитриевичу Дувакину. Благодарный ученик,
автор данного текста, вспоминает своего учителя.
Думаю, что ключевой вопрос, который, безусловно,
ставит автор, можно сформулировать так: проблема соответствия, или когда не
стыдно за прожитую жизнь.
Фигура
Дувакина складывается для читателя из нескольких ярких, запоминающихся черт.
Во-первых, Дувакин — настоящий профессор: массивный, медлительный, рассеянный; удачи
записных остроумцев «он принимал без видимого огорчения — снисходительно и
добродушно — а то и с откровенным удовольствием», — радуется автор текста.
Больше
всего, отмечает автор, профессор Дувакин любил предвоенное присловье Литмузея,
сочиненное про него: «Дувакин вспомнил то, что забыл, и тут же забыл, что
вспомнил».
И
это не случайно.
Виктор
Дмитриевич Дувакин мог перепутать место рождения студента, но любимого
Маяковского и Своих учеников он помнил и никогда не забывал: «память — это
страсть», — подчеркивает автор. Поэтому полтора десятка неизвестных статей
Маяковского Дувакин изучал так ревностно и, только убедившись в их подлинности,
принял.
Профессор
Дувакин бесконечно предан любимому Маяковскому и бесконечно предан своим
ученикам: «память — это страсть». Эта его «бесконечность» (иначе говоря –
способность оставаться человеком) стала очевидна в феврале 1966, когда
вызванный на суд по делу Синявского — Даниэля в качестве свидетеля профессор
Дувакин рассказывал про любимого Андрюшу (Синявский) так, как сказал бы у себя
дома или на кафедре. «Для этого мрачного места больше подходили другие слова»,
— замечает автор. Профессору хватило духа быть верным себе, он смог не
испугаться, не предать.
Жизнь
и поступки профессора Дувакина открывают перед читателем удивительного
человека: милого, доброго и в то же время твердого в убеждениях и бесконечно,
со всей страстью преданного высшим человеческим ценностям.
Кульминацией
рассказа о профессоре Дувакине становится эпизод о заседании кафедры, когда Дувакина
осудили и потребовали уволить за несоответствие занимаемой должности. Наиболее
полно авторское отношение к нему выражено в словах Зины Новлянской (всё
заседание кафедры студенты томились под дверью): «Для нас вы
соответствуете».
На
окончание университета профессор Дувакин каждому Своему студенту подарил по
книге Маяковского с указанием страницы и строчки; автору текста досталось
«Смотрите на жизнь без оков и шор».
«И
я стараюсь. Правда, когда снимаю очки, почти ничего не вижу», — так
самоиронично заканчивает свой рассказ о человеке, давшем образец
профессиональной страсти и образец человечности, Владимир Владимирович
Радзишевский, литературовед, литературный критик, журналист.
Мне,
к счастью, тоже повезло встречать в жизни таких людей, как профессор Дувакин. И
хотя у меня нет напутственной строчки от них, я часто спрашиваю себя, как бы
поступил в той или иной ситуации человек, ставший для меня ориентиром.
403 слова
СОЧИНЕНИЕ 2
Текст Владимира Радзишевского – панегирик
профессору Московского университета Виктору Дмитриевичу Дувакину. Благодарный
ученик, автор данного текста, вспоминает своего учителя. Можно сказать, что в
тексте Радзишевского поднимается проблема верности себе, своим принципам, автор ставит вопрос о
том, когда не стыдно за прожитую жизнь.
Комментируя текст, следует привести первый
пример-иллюстрацию, важную для понимания проблемы. Автор восхищается преданностью
любимого профессора своему делу.
Виктор Дмитриевич Дувакин мог перепутать
место рождения студента, но любимого Маяковского он помнил и никогда не
забывал: «память — это страсть», — подчеркивает автор. Поэтому полтора
десятка неизвестных статей Маяковского Дувакин изучал так ревностно и, только
убедившись в их подлинности, принял. Виктор Дмитриевич всю жизнь занимался
Маяковским – «разбирал строчку за строчкой, отыскивал источники и реалии,
толковал, комментировал...»
Продолжая комментировать текст, нельзя не
привести в качестве второго примера-иллюстрации, важной для понимания
проблемы, эпизод, когда Профессор Дувакин не предал своего ученика.
Эта его способность оставаться человеком стала очевидна в феврале
1966, когда вызванный на суд по делу Синявского — Даниэля в качестве
свидетеля профессор Дувакин рассказывал про любимого Андрюшу (Синявский) так,
как сказал бы у себя дома или на кафедре. «Для этого мрачного места больше
подходили другие слова», — замечает автор. Профессору хватило духа быть верным
себе, он смог не испугаться, не предать.
Эти примеры преданности делу и
верности ученикам с разных сторон показывают мужество и человечность
профессора. Жизнь и поступки профессора Дувакина открывают перед читателем
удивительного человека: милого, доброго и в то же время твердого в убеждениях и
со всей страстью преданного высшим человеческим ценностям.
Наиболее полно авторское отношение к
проблеме верности своим убеждениям и принципам выражено в словах Зины Новлянской.
Когда Дувакина осудили и потребовали уволить за несоответствие занимаемой
должности, всё заседание кафедры студенты томились под дверью. И вот когда
Виктор Дмитриевич вышел, она упрямо замотался головой: «Для
нас вы соответствуете».
На окончание университета профессор
Дувакин каждому своему студенту подарил по книге Маяковского с указанием
страницы и строчки; автору текста досталось «Смотрите на жизнь без оков
и шор».
«И я стараюсь.
Правда, когда снимаю очки, почти ничего не
вижу», — так самоиронично заканчивает свой рассказ о человеке, давшем образец
профессиональной страсти и образец человечности, Владимир Владимирович
Радзишевский, литературовед, литературный критик, журналист.
Многим людям в жизни нужен нравственный
камертон. На рубеже 19-20 веков таким нравственным ориентиром был Лев Толстой.
В 80-90 годы 20 века – академик Дмитрий Сергеевич Лихачев, два
десятилетия ранее – академик Сахаров. Мне, к счастью, тоже повезло
встречать в жизни таких людей, как профессор Дувакин. Я был на лекциях Бибихина,
слушал и продолжаю читать Ольгу Седакову, был знаком со многими
другими прекрасными людьми. Это такая порода людей – с ними воздух чище
и дышится легко и свободно. И хотя у меня нет напутственной строчки от них,
я часто спрашиваю себя, как бы поступил в той или иной ситуации человек,
ставший для меня ориентиром.
450 слов
ИСХОДНЫЙ
ТЕКСТ
(1)Полжизни Виктор Дмитриевич Дувакин проработал на
филологическом факультете Московского университета. (2)Нам, его последним
дипломникам, он казался в нашу студенческую пору старым—престарым.(3)Ещё бы: он был на похоронах Есенина, дважды
видел Маяковского…
(4)Массивный, медлительный, по—профессорски
рассеянный, Виктор Дмитриевич
никак не мог избежать внимания записных остроумцев. (5)Их удачи
он принимал без видимого огорчения – снисходительно
и добродушно, а то и с откровенным удовольствием. (6)«Уж полночь близится – Дувакина всё нет!..» – пели,
изображая отчаяние, заждавшиеся студенты в университетском капустнике.
(7)«Виктор Ду—, Виктор
Дувакин, где я вас найду?» – импровизировали в
самодеятельной бригаде, объединившей энтузиастов поэзии Маяковского.
(8)Но из обширного фольклора о себе Виктор Дмитриевич больше
всего любил присловье, сочинённое ещё в недрах предвоенного Литмузея: «Дувакин
вспомнил то, что он забыл, и тут же забыл то, что вспомнил».
(9)Первое время его собеседования со мной начинались одним и
тем же загадочным вопросом:
– Вы,
кажется, родом из Козлова?
– (10)Нет,
– отвечаю для краткости, – я из—под Винницы.
(11)Всем было видно, что каждый раз это было ему как
подарок. (12)Его лицо тотчас озарялось счастливой улыбкой, и он с видом
заговорщика смаковал пикантную фразу из арсенала Маяковского: «Как плюются в
Виннице». (13)Память –
это страсть, и Дувакин мог забыть что угодно, только не
строку своего поэта.
(14)При случае Виктор Дмитриевич готов был прорычать что—нибудь из Державина,
выхватить клок у Алексея Константиновича Толстого, спародировать Игоря
Северянина, погудеть Пастернаком… (15)Но Маяковского читал постоянно, с
аппетитом –
как в яблоко вгрызался. (16)Его Дувакин любил безоговорочно
и потому помнил вдоль и поперёк. (17)И только потому, что любил и помнил, им
занимался –
разбирал строчку за строчкой, отыскивал источники и реалии,
толковал, комментировал…
(18)На пятом курсе я принёс Виктору Дмитриевичу полтора
десятка неизвестных
статей Маяковского, подписанных разными псевдонимами.(19)На
полках уже стояли три полных собрания сочинений поэта, и поздняя студенческая
находка выглядела слишком неправдоподобно. (20)Виктор Дмитриевич
вызвал Варвару Аветовну Арутчеву, долгие годы работавшую с
рукописями Маяковского, и они вдвоём, проверяя на прочность, стали терзать
меня так, как потом уже не терзал никто. (21)Когда я позже рассказывал
об этом Рудольфу Дуганову, он хмыкнул: «Ну как же!(22)Дувакин
знает всего Маяковского наизусть. (23)И если соглашается нановые
тексты, то для порядка должен будет их выучить». (24)А тут не стихи, а
проза, и не строчками, а погонными метрами. (25)Через два года нашу общую
публикацию Рудик надписал: «Бесконечному Виктору Дмитриевичу…»
(26)«Бесконечность» Виктора Дмитриевича стала очевидной для
многих в феврале 1966 года, когда судили Андрея Синявского, его бывшего
студента из семинара по Маяковскому. (27)Дувакина вызвали в суд свидетелем. (28)И
он сказал там то, что сказал бы у себя дома, на кафедре или в студенческой
аудитории. (29)Он помнил Андрюшу с первых занятий, когда тот выглядел ещё
классическим гадким утенком. (30)Но время шло, и гадкий утёнок на глазах
превратился в прекрасного белого лебедя… (31)Судья вынужден был остановить
свидетеля. (32)Для этого мрачного места больше подходили другие слова,
которыми, кстати, вовсю осыпали Синявского и Даниэля в газетах: подонки, оборотни, пасквилянты, нравственные уроды, наследники
Смердякова… (33)Если бы Дувакин ими
воспользовался, если бы подтолкнул своего воспитанника за решётку, он выполнил
бы долг советского преподавателя и коллеги по филфаку гордились бы им. (34)А
так на учёном совете они скопом осудили его и потребовали уволить за несоответствие
занимаемой должности. (35)Всё это заседание мы протомились за дверью. (36)Когда
вышел Виктор Дмитриевич, Зина Новлянская упрямо замотала головой: «Для нас вы
соответствуете».
(37)…На окончание университета Виктор Дмитриевич всем нам
подарил по книге Маяковского со своими комментариями, а на титуле каждому указал
его страницу и строчки. (38)Вале Мартыновой досталось:
«Послушайте!
(39)Ведь, если звёзды зажигают – значит – это кому—нибудь нужно?»
(40)Марине: «Деточка, все мы немножко лошади, каждый из нас по—своему лошадь». ( 41)А мне: « Ищите свой корень и свой глагол,
во тьму филологии
влазьте. (42)Смотрите на жизнь без очков и шор».
(43)И я стараюсь. (44)Правда, когда снимаю очки, почти
ничего не вижу.
(По
В.В. Радзишевскому*)
* Владимир Владимирович Радзишевский (род. в 1942 г.) – литературовед, литературный критик,
журналист.
ПОДЕЛИТЬСЯ
5 готовых индивидуальных сочинений для варианта №5 нового сборника ЕГЭ 2021 Цыбулько И.П по русскому языку 36 тренировочных вариантов, проблема определения образа истинного героя по тексту по В. П. Катаеву.
Готовое сочинение №1
Почему человеку важно найти свое настоящее дело? Вот проблема, которую ставит в тексте В. П. Катаев.
Рассуждая над поставленным вопросом, писатель утверждает, что наводчик Ковалев был мастером своего дела. Используя прием детализации, автор, во-первых, не жалея слов на боевую характеристику наводчика, говорит, что он не имел соперника в стрельбе прямой наводкой, с необыкновенной быстротой, под градом пуль бил картечью по вражеским танкам. И все потому, что работа Ковалева « при орудии была высочайшей степенью искусства». Во-вторых, Катаев утверждает, что для исполнения избранного дела наводчику «требовалось беззаветное мужество». Как ярко описывает автор Ковалева «в минуту опасности»! Не жалея ни метафор, ни эпитетов, писатель рисует бойца, в котором «загорался холодный огонь ярости», он не отступал ни на шаг, стрелял до последнего патрона. И все оттого, что Ковалев, в восприятии Катаева, — истинный герой, нашедший на войне свое дело!
Два примера-иллюстрации, приведенные мною, доказывают, что наводчик Ковалёв был не просто талантливым и выдающимся артиллеристом, но и гением своего дела. На мой взгляд, в этом и заключается позиция автора.
Я полностью разделяю точку зрения писателя. Как в мирной, так и в военной жизни человеку важно найти свое настоящее дело, дело, в котором он будет истинным мастером. Поражаюсь, как герой В.П.Катаева похож на толстовского капитана Тушина! Та же смелость, та же скромность, тот же героизм!
Таким образом, найти свое призвание, где проявится твой талант, сила воли и упорство, — важное условие того, что человек состоится как личность.
Готовое сочинение №2
Какими качествами должен обладать настоящий герой? Вот проблема, которую ставит в тексте В. П. Катаев.
Рассуждая над этим вопросом, повествователь использует прием дополнения. Сначала он рассказывает о мальчике Ване, чьими глазами мы и видим наводчика Ковалёва, который добровольцем записался на фронт. «Его работа при орудии была высочайшей степенью искусства» и мужества: наводчик смело выкатывал пушку на открытую позицию и «с необыкновенной быстротой бил картечью по немецким цепям или бронебойными снарядами – по немецким танкам». А все потому, что он был «легендарно храбр». Это ли не главное качество героя? Затем повествователь говорит, что Ковалёв «страстно, но очень спокойно любил свою Родину и ненавидел всех ее врагов». Он считал, что с немцами разговор один: «белым огнем». Любовь к Отчизне – есть еще одно неотъемлемое качество героического наводчика.
Оба эти примера-иллюстрации, дополняя друг друга, доказывают, что истинный герой должен быть не только храбрецом, но и патриотом. В этом, на мой взгляд, и заключается позиция В. П. Катаева. Я полностью согласна с точкой зрения автора. Действительно, героической личностью мы можем назвать человека, который в трудную минуту готов проявить стойкость и мужество.
Таким образом, герой должен обладать такими качествами, как храбрость, отвага и патриотизм.
Готовое сочинение №3
Почему человеку важно найти своё настоящее дело? Наверное, каждая уважающая себя личность хочет отыскать собственное призвание, чтобы приносить пользу людям. Писатель В.П. Катаев поднимает в тексте проблему понимания человеком своего места на службе.
По мнению автора, важна увлечённость человека деятельностью, и это возможно даже на войне. Солдат Ковалёв с истинной страстью занимался наводкой орудия на цель. В.П. Катаев отмечает, что его работа была «высочайшей степенью искусства». Гениями бывают не одни только творческие люди; проявить себя в качестве мастера своего дела, виртуоза можно на любом поприще. Во время сражения наводчик Ковалёв действовал с невероятной точностью и быстротой благодаря решительности и храбрости, без которых на войне приходилось тяжело.
Кроме того, Ковалёв не пытался произвести впечатление на начальство, чтобы получить хорошую должность. На самом деле наводчик всегда отказывался от повышения, потому что его не интересовали чины и награды. Солдат не был тщеславным человеком, и таким людям, как он, просто хочется делать то, что у них получается и вызывает интерес. В годы войны приходилось выживать в непростых условиях: кто-то быстро адаптировался, а кто-то не мог смириться с реальностью. Ковалёв же не падает духом, потому что он патриот и пытается сделать всё возможное для защиты Отечества. Конкретизируя данную мысль, автор подчёркивает, что человек по-настоящему прекрасен, когда ответственно выполняет своё дело.
Итогом размышлений В.П. Катаева становится такая позиция: на службе главное не карьерный рост, а осознание пользы, которую человек может принести Родине.
Нельзя не согласиться с мнением писателя, ведь каждый из нас хорош на своём месте, поэтому так важно найти то дело, которое будет тебя вдохновлять и делать жизнь других людей лучше. В таком случае человека не волнует вознаграждение за труд. Так и солдаты во время войны превыше всего ставили благо своего народа, самые достойные из них не думали о медалях и орденах. Вспомним известные строки из поэмы А.Т. Твардовского «Василий Тёркин», доказывающие эту мысль: «…смертный бой не ради славы, ради жизни на земле».
Таким образом, занимаясь любым делом, человек должен оттачивать свои навыки и стремиться к совершенству. Только тогда его деятельность может стать действительно полезной для общества.
Готовое сочинение №4
Какими качествами обладает настоящий герой? Кого мы называем подлинным героем, достойным уважения и почёта? Именно эти вопросы возникают при чтении текста известного советского писателя Валентина Катаева.
Раскрывая проблему определения образа истинного героя, автор знакомит нас наводчиком Ковалёвым, который наружностью меньше всего отвечал представлению о лихом солдате, Герое Советского Союза, лучшем наводчике фронта. А в глазах мальчика Вани он принадлежал, скорее всего» к категории «дедушек». Это говорит о том, что нельзя судить о героизме и мужестве человека по его внешнему виду, а нужно судить о нём по его делам. Кроме того, будучи гениальным наводчиком ещё со времени Первой мировой войны, Ковалёв пошёл добровольцем на фронт, где выяснилось, что спустя четверть века он не только не забыл своих навыков, но ещё больше «окреп» в артиллерийском искусстве. В бою он вёл себя спокойно, не терял самообладания. Из этого следует, что подлинное искусство в военном ремесле ещё должно сочетаться и с величайшим мужеством. Оба примера, дополняя друг друга, подводят нас к мысли о том, что герой не всегда обладает заметной внешностью, он хорошо знает своё дело, любит Родину и готов её защищать, проявляя стойкость и героизм.
Авторская позиция заключается в следующем: настоящий герой непременно является патриотом, готов пожертвовать собой, отдать всего себя для защиты Отечества. Он скромен, так как не пытается выставить свои достоинства на всеобщее обозрение. Ответственно относясь к своему делу на войне, он гордится, что выполняет долг перед Родиной.
Мне близка позиция автора. Действительно, героем мы можем назвать не того, кто сразу же бросается в глаза своей выправкой. Внешне этот может быть незаметный человек, но в трудную минуту он готов без слов проявить стойкость и мужество.
В произведении Л. Н. Толстого «Война и мир» мы знакомимся с героем Шенграбенского сражения капитаном Тушиным. Этот маленький артиллерист в обычной обстановке неприметен, стеснителен, ужасно боится военного начальства. Но в бою он забывает о своих человеческих слабостях. Самому себе он кажется великаном, бросающим пушечные ядра голыми руками на французов. Он не думает о смерти, не боится её, так как всё его внимание поглощено ходом сражения, где он должен выполнить боевую задачу.
В заключение подчеркну, что настоящие герои всегда остаются в тени, они не заявляют громогласно о своих подвигах, скромны и неприметны, но в трудную минуту боя они проявляют неслыханные мужество и героизм.
Готовое сочинение №5
Каждый ли человек может стать героем? Какими качествами должен обладать настоящий герой? Именно эту проблему – проблему истинного героизма – и ставит автор в своем произведении. В тексте Валентина Катаева я прочитал о выдающемся наводчике по фамилии Ковалёв. Этот человек служил наводчиком еще в период Первой мировой войны, а во время Великой Отечественной ушел добровольцем на фронт, хотя по возрасту уже не обязан был это делать. Но он, как и вся его семья (жена-врач и три сына), отправился защищать Родину.
Ковалёв обладал совершенно уникальной способностью необыкновенно точно наводить орудие на врага. Автор подробно описывает хладнокровие и необыкновенную чёткость, с которой действовал наводчик во время боя.
Катаев пишет, что Ковалёв был по-настоящему гениальный наводчик и, может быть, даже лучший наводчик фронта. Однако обладать талантом еще недостаточно для того, чтобы стать хорошим воином. Автор говорит о том, что, кроме таланта в области военного искусства, Ковалёв обладал еще исключительным мужеством и горячей любовью к Родине, которые также помогали ему сражаться с врагом. Ковалёв именно в этом видел свой долг во время войны и поэтому не соглашался стать командиром.
Автор хочет нам сказать, что человек, попав на фронт, становится героем, если подчиняет все свои таланты, своё мужество и свой патриотизм главной цели — борьбе с фашизмом.
Я согласен с автором текста. Действительно, все таланты человека приходят ему на помощь, когда цель его очень важна и четко определена. В такой ситуации человек становится как бы выше самого себя.
Мне вспоминается роман Эдуарда Веркина «Облачный полк». В этом произведении говорится о партизанском отряде, в котором нет ни одного профессионального воина, хотя есть те, кто действительно по своим способностям и возрасту мог бы быть солдатом, но волею судьбы попал в партизанский отряд. Но вместе с тем там есть много таких людей, которые, по-видимому, совсем не годятся для войны. Эти люди горячо любят свою родину и все свои способности, какие только у них есть, направляют на то, чтобы сражаться с врагом и защищать свою землю. Я думаю, что именно такие люди сделали возможной Великую победу в Великой Отечественной войне.
Готовое сочинение №6
В тексте писателя В.П. Катаева поднимается проблема общественной пользы посредством нахождения на «своем месте».
Раскрытие данной проблемы происходит благодаря мировоззрению и поступкам наводчика Ковалева. В повествовании подчеркивается, что Ковалев был гениальным наводчиком, который виртуозно выполнял нужные действия во время боя. По сравнению с умениями во время Первой мировой войны, во время Второй мировой войны Ковалев развил свое искусство и мастерство. В.П. Катаев показывает, что только развивающий свои способности человек может хорошо выполнять свою работу.
В повествовании говорится о том, что Ковалева несколько раз пытались выдвинуть на более высокую должность. Наводчик не стремился «гнаться за чинами», он утверждал, что именно с помощью той деятельности он сможет принести общественное благо, выражая уверенность в том, что он не справится с другой деятельностью настолько же хорошо. В итоге командование оставило Ковалева в покое и его желание «оставить его наводчиком и не разлучать с орудием» было выполнено, так как «для пользы службы лучше иметь выдающегося наводчика, чем посредственного командира взвода».
Авторская позиция точно отражена в данном высказывании: «Каждый человек хорош на своем месте». С автором текста нельзя не согласиться. Только тот человек, который занимается тем делом, которое приносит ему удовольствие и с которым он отлично справляется, может принести пользу обществу. Больше всего полезен для общего дела не тот, кто получил повышение, пока еще не владея нужным опытом, а тот, кто занимается любимой деятельностью, уже являясь мастером своего дела. Чтобы доказать эту точку зрения, можно обратиться к художественным произведениям отечественных писателей.
Главный герой повести Н.В. Гоголя «Шинель» Акакий Акакиевич Башмачкин был «вечным титулярным советником». Но был им герой не потому, что его не хотели повышать, а потому, что он не хотел оставлять любимое дело, в котором он был по-настоящему хорош. Переписывание вызывало у Башмачкина живой интерес, он служил с огромной любовью. Н.В. Гоголь показывает, что если для других людей было характерно стремление повысить свой чин, чтобы улучшить свой социальный статус и вместе с ним условия жизни, то для Башмачкина было важно заниматься любимым делом. Даже находясь на таком незначительном служебном месте, Башмачкин приносил общественную пользу: он хорошо выполнял свою работу, которую другие презирали, следовательно, они делали бы ее плохо. В повествовании отмечается, что желание одного директора дать Башмачкину «что-нибудь поважнее, чем обыкновенное переписывание», Акакий Акакиевич встретил фразой «Нет, лучше дайте я перепишу что-нибудь». Если бы Башмачкин получил повышение, он бы больше не смог приносить общественную пользу.
Поднятая в тексте проблема находит отражение и в сказе Н.С. Лескова «Левша». Истинный мастер своего дела Левша, создавший мелкие гвоздики для того, чтобы подковать английскую блоху, получает возможность работать в Англии, однако он отказывается от нее, так как хочет и дальше приносить пользу Родине, которую он ценил и искренне любил.
Подводя итоги к сказанному, можно отметить, что человек может быть полезен обществу только в том случае, если он будет заниматься любимым делом, в котором он хорошо разбирается.
Сам текст из 5 варианта по которому писались сочинения начинается так:
Солдаты, расположившиеся вокруг своей пушки, были заняты каждый своим делом. Кто, пристроившись к сосновому ящику со снарядами, писал письмо, слюня химический карандаш и сдвинув на затылок шлем; кто сидел на лафете, пришивая к шинели крючок; кто читал маленькую артиллерийскую газету. Живя с разведчиками и наблюдая поле боя с разных сторон, Ваня привык видеть войну широко и разнообразно. Он привык видеть дороги, леса, болота, мосты, ползущие танки, перебегающую пехоту, минёров, конницу, накапливающуюся в балках.
Смотрите также на нашем сайте:
ЕГЭ 2021 Цыбулько И.П тексты для сочинений по русскому языку 36 вариантов
Тренировочные варианты ЕГЭ по русскому языку задания с ответами
Проблема критериев при выборе будущей профессии.
И. П. Цыбулько 2021. Вариант 29
(«Как же я всё-таки выбрал то образование…»)
На что обращает внимание молодой человек, рассматривая варианты будущей профессии? Может ли профессия, на первый взгляд лишённая романтики, быть привлекательной для молодёжи? Именно эти вопросы возникают при чтении текста современного российского писателя Евгения Гришковца.
Раскрывая проблему критериев при выборе будущей профессии, автор ведёт повествование от первого лица. Родители рассказчика преподавали в высших учебных заведениях такие сложные предметы, как теплотехнику, термодинамику, экономику. Но герой не мог пойти по стопам родителей, так как не обладал математическими способностями. Этот пример говорит о том, что уже в детстве часто закладываются способности человека к определённой деятельности. не всегда дети следуют путём родственников, и о том, что интересы у детей со временем изменяются.
Будущий выпускник стал посещать различные факультеты, где происходили дни открытых дверей, так как не мог сразу определить свои склонности. Везде ему было скучно, так как он не увидел там ни одного романтика. Но случай помог сделать ему выбор. На филологическом факультете был интересный преподаватель со знаменательной фамилией Дарвин. Простая речь преподавателя о том, что они будут учиться читать книги, произвела на юношу впечатление, и он решил учиться на филфаке. Этот факт свидетельствует о том, что не всегда в профессии привлекает романтика.
Оба примера, дополняя друг друга, говорят о том, что критерии при выборе существуют различные и не обязательно они связаны с романтикой.
Авторская позиция заключается в следующем: многих привлекает в будущей профессии романтика открытий, путешествий. Иногда образ учёного, увлечённого своим делом, может стать решающим в выборе будущей деятельности.
Мне близка позиция автора. Действительно, не всегда романтика привлекает в будущей профессии, иногда это может быть обыкновенная преподавательская работа, которая увлекает, потому что встретился в жизни увлечённый человек, которому хочется подражать.
Герой рассказа М. А. Шолохова «Судьба человека» Андрей Соколов до войны увлёкся техникой и захотел стать шофёром. На его выбор повлияла эпоха индустриализации и природные трудолюбие и любознательность.
Мы пришли к выводу, что существуют различные критерии при выборе профессии. Важно, чтобы работа доставляла радость и не приносила разочарований.
Текст
Как же я всё-таки выбрал то образование, которое в итоге получил (и другого у меня нет)? Я помню процесс выбора и помню все возможные варианты. Весело об этом вспоминать. Очень весело.
Бабушка и дедушка, по отцу, были у меня биологами, а если точнее, ихтиологами.
Когда-то давно, сразу после войны, они окончили Томский университет…
Сызмальства мне давали листать большие тома «Жизнь животных», где было много картинок и фотографий.
Болыне всего мне нравился том с насекомыми.
Как сейчас помню, притащу я найденного во дворе и быстро замученного детской заботой жука, червяка или бабочку домой, и все умильно охают:
— Вот! Наша порода! В нас пойдёт! — гордо говорил дед. — Будешь биологом? Будешь жучков изучать?
Я, наверное, кивал или давал утвердительный ответ…
В школе сразу стало ясно, что меня к точным наукам не тянет.
Когда я учился в более старших классах, родители уже преподавали в высшей школе. Мама преподавала теплотехнику и термодинамику. А отец работал в университете заведующим кафедрой на экономическом факультете.
Но алгебра, геометрия и физика были самыми тёмными для меня предметами. Родители даже и не намекали и сами понимали, что по их стопам я пойти не смогу…
А кстати, чего я хотел?
Я точно не хотел уезжать учиться куда-нибудь в другой город. Я хотел жить дома, я не хотел и опасался бытовых трудностей. А хотел я… Не знаю, чего я хотел. Ничего определённого. Мне хотелось быть студентом. Хотелось весёлой, интересной жизни, хотелось, чтобы учиться было не очень трудно и не очень скучно…
Первым делом я пошёл на день открытых дверей биологического факультета.
Мне казалось, что, как только я приду на биофак, бабушкины и дедушкины гены взыграют — ия пойму, что лучшего выбора сделать просто нельзя. А если мне ещё скажут, что в перспективе будут экспедиции, научные эксперименты, если мне помогут дорисовать образ учёного-биолога, который мною был почти нарисован, и этот образ сильно напоминал жюль-верновского Паганеля, то я отброшу всякие сомнения…
После дня открытых дверей я был весьма озадачен. Я ехал домой и думал, что же мне не понравилось. Не лягушек же препарируемых я пожалел, в самом деле. Что же не то? И я понял, что не встретил там, в лабораториях и аудиториях, ни одного человека, который совпал бы с моим представлением о том, как должен выглядеть учёный. Всё было нормально, тихо, деловито, как в поликлинике. Романтики я не увидел, точнее, я не увидел ни одного романтика. А потом я ещё подумал и понял, что лягушек мне всё-таки очень жалко.
В марте я посетил мероприятие, целью которого было завлечь будущих выпускников школ на факультет романо-германской филологии. Я посетил его.
Мне понравилось. Это было хорошо организованное мероприятие.
С дня открытых дверей факультета романо-германской филологии я поехал домой довольный. На факультет русской филологии я думал тогда даже и не ходить. Опять склонения, падежи… Не хотел я изучать русский язык. Да и изучение литературы было для меня связано с изложениями и сочинениями на скучные и далёкие для меня темы. Так или иначе, в апреле я потащился осмотреть последний вариант учёбы, профессии и пути, возможный в моей жизненной ситуации и в моём городе.
Ехал я через весь город в университет очень спокойно, чтобы совершить формальность, снять все возможные сомнения и быть чистым перед родителями, ну… и перед собой.
Возле деканата филологического факультета нам сказали, что нужно пройти в библиотеку в зал периодической литературы и подождать.
В библиотеке было здорово! Мне понравилось сразу. Там приятно пахло, было тихо, но небеззвучно. Там все были заняты делом, старались никому не мешать и, казалось, уважали ближнего.
Через небольшую паузу зашёл в зал периодики он.
Он не сразу вошёл. Он в дверях остановился, оглядев нас внимательно, очень искренне улыбнулся, кивнул и беззвучно прошевелил губами «здравствуйте».
Я увидел немолодого человека, ростом чуть выше среднего, крепкого телосложения. Вся его одежда была как из кино, а не из местных магазинов или с местного рынка. Всё это ему очень шло и очень нравилось мне.
Позвольте представиться, меня зовут Михаил Николаевич Дарвин. Я работаю здесь в университете доцентом кафедры теории литературы. Так что, боюсь, с тем самым Дарвином мы, в смысле научных интересов, даже не однофамильцы.
Я хохотнул, и стоящий перед нами Дарвин тут же нашёл мои глаза и едва заметно улыбнулся мне.
Чем же мы будем заниматься на филологическом факультете? Что мы с вами будем делать пять лет вашей учёбы и нашего преподавания? 3наете, это не так уж легко сказать. Чем мы будем заниматься? Книжки будем читать! Вот вы поступите, и мы с первого курса начнём читать книги. Но очень много! Представляете, сколько книжек с античных времён и по сегодняшний день написали люди? Мы будем с вами такими профессиональными читателями.
Профессиональными! А ещё мы будем обсуждать прочитанное. Будем пытаться понять, что написано в книжке, зачем её писатель написал, как он её писал, — он остановился посередине зала, снова повернулся к нам. — 3наете, это же хорошее занятие — читать книги. Правда, мы будем читать очень много и очень внимательно. Но если вы сюда пришли, вы, наверное, любите это занятие? Потому что если вы не любите читать книги, то поступать на филологический факультет не стоит. Вот я уже давно читаю книги, и чем больше их читаю, тем больше мне это нравится…
Не в силах сразу покинуть университет и выйти на улицу, где было ещё по-сибирски холодно и талый снег сочился ручьями, я зашёл в буфет. Потом вышел на крыльцо и увидел Дарвина. Он весело разговаривал с дамой, которая рассказывала нам про факультет романо-германской филологии.
Совершенно не был готов! — говорил он. — Наговорил каких-то глупостей. Напугал, наверное, детей. Ох, не знаю я, как нужно с ними говорить. Боюсь, что никого из тех, кто сегодня приходил, я не увижу. Вечно со мной так. Хотел сказать одно, а сказал другое. Ну что же теперь поделаешь?! А жаль!
По стопам бабушки и дедушки я не пошёл, но думаю (и мне весело об этом думать), что им забавно было бы знать, что учился я у Дарвина.
По Е. В. Гришковцу
Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 10 мая 2019; проверки требуют 6 правок.
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Дувакин.
Виктор Дмитриевич Дувакин (28 февраля (13 марта) 1909, Москва — 21 июня 1982, там же) — русский советский литературовед, филолог, архивист, педагог. Кандидат филологических наук (1955). Специалист в области русской поэзии Золотого и Серебряного веков.
Биография[править | править код]
Родился в семье врача, служившего в московской городской управе. В 1926 окончил Первую опытно-показательную школу МОНО. В 1926—1930 учился на переводческом отделении литературного факультета 1-го МГУ. Ученик профессоров — лингвистов Д. Н. Ушакова, К. А. Ганшиной, фольклориста Ю. М. Соколова.
После окончания менее года работал внештатным сотрудником Западноевропейской секции Государственной академии искусствознания.
В 1931 поступил на работу в Государственный Литературный музей, занимался спасением и сохранением фоноархива. Инициатор создания стенографических воспоминаний друзей о В. В. Маяковском. Кроме того, был одним из наиболее деятельных членов «Бригады по изучению и пропаганде работ В. В. Маяковского», существовавшей при Литературном музее в 1931—1941 годах.
С 1939 Дувакин — преподаватель: ведёт спецкурс в Московском институте философии, литературы и истории, после слияния ИФЛИ с МГУ читал курс лекций на филологическом факультете университета (русская литература XX века, советская литература, теория литературы), кроме того, спецкурс и руководил семинаром по творчеству Маяковского.
Участник Великой Отечественной войны. Во время войны выступал с лекциями в воинских частях и в клубах.
В 1955 защитил кандидатскую диссертацию по теме «Окна РОСТА В. В. Маяковского» (1955).
В 1965—1966 участвовал свидетелем со стороны защиты в процессе над А. Д. Синявским и Ю. М. Даниэлем, за что 3 мая 1966 был отстранён от преподавания и уволен с филологического факультета МГУ, как «не соответствующий занимаемой должности». После многочисленных обращений и ходатайств со стороны студентов и преподавателей и после личной просьбы академиков П. С. Александрова и А. Н. Колмогорова ректор МГУ И. Г. Петровский, всё же зачислил В. Дувакина старшим научным сотрудником на кафедру научной информации и в качестве возможного направления его будущей деятельности предложил создавать фонд звуковых мемуаров по истории русской культуры первой трети XX века.
Похоронен на Преображенском кладбище.
Семья[править | править код]
- Отец — Дмитрий Дмитриевич Дувакин (1854—1934), в октябре-ноябре 1905 года исполнял обязанности московского городского головы, затем неоднократно назначался товарищем городского головы.
- Мать — Виктория Витольдовна Дюмулен (1869—1937), переводчик-любитель.
- Жена (с 1934) — Елена Сергеевна Веселовская, сотрудница Литературного музея.
Собрание Дувакина[править | править код]
Работа по собиранию аудиозаписей бесед с деятелями науки и культуры была начата В. Д. Дувакиным в 1967 году на межфакультетской кафедре научной информации. Будучи исследователем творчества Маяковского, первые свои записи Дувакин сделал, беседуя с людьми, знавшими поэта. Впоследствии тематика записей значительно расширилась. Своими воспоминаниями делились ученые, художники, краеведы, музейщики, актеры, архитекторы. Особое место заняли записи по истории Московского университета, образования и науки, истории русского зарубежья, русского авангарда. Всего, под руководством Дувакина, было записано более восьмисот интервью[1].
Работая на кафедре с мая 1966 по июнь 1982 года записал около 850 магнитофонных кассет, проведя беседы с более чем 300 деятелями науки и культуры. На основании этих записей впоследствии вышло несколько книг и множество публикаций в периодике.
В июле 1988 года, в связи с ликвидацией кафедры научной информации, собрание фонодокументов В. Д. Дувакина было передано в Научную библиотеку МГУ, где в 1991 году был создан специальный Отдел устной истории, продолживший деятельность по созданию новых записей, хранению и описанию фонофонда.
В 2010 году сотрудниками Отдела устной истории Научной библиотеки МГУ был создан фонд развития гуманитарных исследований «Устная история»[2].
В 2012—2014 годах программы Фонда «Устная история» были поддержаны рядом организаций и благотворительных фондов. Программа по формированию корпуса записей ученых и созданию Общедоступного сетевого архива (www.oralhistory.ru) была поддержана Фондом Михаила Прохорова[3][4]. Фонд AVC Charity поддержал программу по записи и публикации воспоминаний по искусству, призванную объединить старые архивные материалы и новые беседы — за счёт поддержки фондом AVC Charity была выполнена оцифровка старых бесед, записанных на магнитную ленту в 1960—1980-х годах, а также выполнять новые записи в Москве и Санкт-Петербурге[4][5].
Избранная библиография[править | править код]
- Радость, мастером кованная. Очерки творчества В. В. Маяковского. М.: Советский писатель, 1964. Rostafenster. Дрезден, 1967, 1975.
- В. В. Маяковский. Избранные произведения / Составление, вступительный очерк и комментарии В. Д. Дувакина. М., 1956, 1963, 1967.
- В. В. Маяковский в портретах, иллюстрациях, документах. Пособие для учителей средней школы / Общая редакция В. Д. Дувакина. М., 1956.
- Н. В. Тимофеев-Ресовский. Воспоминания. М., 1995.
- Беседы В. Д. Дувакина с М. М. Бахтиным. М., 1996, 2002.
- Анна Ахматова в записях В. Д. Дувакина. М., 1999.
- Н. В. Тимофеев-Ресовский. Истории, рассказанные им самим, с письмами, фотографиями и документами. М., 2000.
- А. В. Азарх-Грановская. Беседы с В. Д. Дувакиным. М.-Иерусалим, 2001.
- Осип и Надежда Мандельштамы в рассказах современников. М., 2001.
- Л. И. Тимофеев, Г. Н. Поспелов. Устные мемуары. М., 2003.
- Дувакин В.Д. Беседы с Виктором Ардовым. Воспоминания о Маяковском, Есенине, Ахматовой и других. М.: 2018.
Награды[править | править код]
- Медаль «За оборону Москвы»,
- Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.»
Примечания[править | править код]
Литература[править | править код]
- Хализев В. Е. По следам дела Синявского и Даниэля: изгнание доцента В. Д. Дувакина с филологического факультета МГУ в 1966 году // Страницы истории русской литературы. Сб. статей. К семидесятилетию профессора В. И. Коровина. М.: Прометей, 2002. С. 410—419.
- Владимир Радзишевский. Изгой с допотопным магнитофоном: жизнь после катастрофы. 2004 N12. Знамя (12-2004). Дата обращения: 17 февраля 2014.
Ссылки[править | править код]
- Дувакин, Виктор Дмитриевич // Краткая литературная энциклопедия / Гл. ред. А. А. Сурков. — М. : Советская энциклопедия, 1962—1978.
- Дувакин Виктор Дмитриевич
Готовое сочинение к новой демоверсии ЕГЭ по русскому языку.
Представленный текст в демоверсии использовался на реальном ЕГЭ 2021. Подборка других текстов здесь.
Текст
Вот и кончился последний урок последнего дня нашей школьной жизни! Десять школьных лет завершились по знакомой хрипловатой трели звонка, что возникает внизу, в недрах учительской, и, наливаясь звуком, подымается с некоторым опозданием к нам на шестой этаж, где расположены десятые классы.
Все мы, растроганные, взволнованные, радостные и о чем-то жалеющие, растерянные и смущенные своим мгновенным превращением из школяров во взрослых людей, слонялись по классам и коридору, словно страшась выйти из школьных стен в мир, ставший бесконечным. И было такое чувство, будто что-то недоговорено, недожи- то, не исчерпано за последние десять лет, будто этот день застал нас врасплох.
В класс заглянула Женя Румянцева:
— Сережа, можно тебя на минутку?
Я вышел в коридор.
— Сережа, я хотела тебе сказать: давай встретимся через десять лет.
Шутливость совсем не была свойственна Жене, и я спросил серьезно:
— Зачем?
— Мне интересно, каким ты станешь. Ты ведь очень нравился мне все эти годы.
Я думал, что Жене Румянцевой неведомы ни эти слова, ни эти чувства. Вся ее жизнь протекала в двух сферах: в напряженной комсомольской работе и в мечтаниях о звездных мирах. Не многие из нас твердо определили свои дальнейший жизненный путь, а Женя с шестого класса знала, что будет астрономом и никем другим.
Между нами никогда не было дружеской близости. В поисках разгадки я мысленно пробегал прошлое, но ничего не нашел в нем, кроме одной встречи на Чистых прудах…
Однажды мы собрались в выходной день на Химкинское водохранилище — покататься на лодках. Сбор назначили на Чистых прудах, у большой беседки. Но с утра заморосил дождь, и на сборный пункт пришли только мы с Павликом Аршан- ским, Нина Барышева и Женя Румянцева.
— Давайте покатаемся по пруду, и будем воображать, что мы в Химках.
— Или в Индийском океане! — восторженно подхватила Женя. — Или у берегов Гренландии!..
Мы влезли в старую, рассохшуюся плоскодонку, подобрали на берегу две дощечки вместо весел и отправились в кругосветное путешествие. Едва ли кому-нибудь из нас, кроме Жени, это доставляло удовольствие. Пока мы с Павликом вяло шлепали дощечками по воде, Женя придумывала трассу нашего путешествия. Вот мы проходим Босфор, через Суэцкий канал попадаем в Красное море, оттуда в Аравийское, оплываем Филиппины и входим в Тихий океан.
Больше Женя не бывала с нами. Мы не раз приглашали ее на наши сборища, но она отказывалась за недосугом. А что, если в тот единственный раз она пришла из-за меня, и из-за меня отступилась, сказав с гордой честностью: «Не вышло»…
— Почему же ты раньше молчала, Женя? — спросил я.
— К чему было говорить? Тебе так нравилась Нина!
С ощущением какой-то досадной и грустной утраты я сказал:
— Где же и когда мы встретимся?
— Через десять лет, двадцать девятого мая, в восемь часов вечера в среднем пролете между колонн Большого театра.
Минули годы. Женя училась в Ленинграде, я ничего не слышал о ней. Зимой 1941 года, жадно ловя известия о судьбе моих друзей, я узнал, что Женя в первый же день войны бросила институт и пошла в летную школу. Летом 1944 года, находясь в госпитале, я услышал по радио указ о присвоении майору авиации Румянцевой звания Героя Советского Союза. Когда я вернулся с войны, то узнал, что звание Героя было присвоено Жене посмертно.
Жизнь шла дальше, порой я вдруг вспоминал о нашем уговоре, а за несколько дней до срока почувствовал такое острое, щемящее беспокойство, будто все прошедшие годы только и готовился к этой встрече. Я купил у цветочницы ландыши и пошел к среднему пролету между колонн Большого театра. Постоял там немного, затем отдал ландыши худенькой сероглазой девушке и поехал домой.
Мне хотелось на миг остановить время и оглянуться на себя, на прожитые годы, дождик, вспомнить слепоту своей юношеской души, так легко прошедшей мимо того, что могло бы стать судьбой.
(По Ю.М. Нагибину*)
* Юрий Маркович Нагибин (1920–1994) – русский советский писатель-прозаик, журналист и сценарист.
Сочинение
Какие чувства испытывает человек перед началом нового этапа жизни? Безмятежные детские годы заканчиваются, и приходится принимать решения, от которых зависит твоё будущее. Вчерашний школьник сегодня сталкивается с серьёзными испытаниями, становится более ответственным, набирается жизненного опыта. Однако почти всегда сложно и страшно вступать на этот новый, неизведанный путь. Писатель Ю.М. Нагибин поднимает в тексте проблему взросления и размышляет о том, какие эмоции переполняют выпускника в момент прощания со школой.
В свой последний школьный день человек испытывает самые противоречивые чувства. Безусловно, это радостное волнение и ожидание чего-то особенного Мир за стенами школы кажется бесконечным и полным разнообразных возможностей. Однако выпускнику одновременно тревожно, ведь никто не знает, какая жизнь ждёт его впереди. Так, рассказчику кажется, что за прошедшие десять лет «будто что-то недоговорено, недожито, не исчерпано». Он узнаёт о том, что долгие годы нравился однокласснице Жене Румянцевой. Рассказчик понимает, что упустил драгоценное время, чувствует досаду и сожаление. Взросление всегда вызывает лёгкое чувство грусти, ведь прошлое необратимо и юность уже не вернуть.
Вступая во взрослую жизнь, выпускники всё-таки ощущают тесную связь с тем местом, где им было хорошо вместе со своими друзьями. Именно поэтому рассказчик не может забыть об уговоре с Женей. Он уже знал о смерти этой бесстрашной девушки, которая стала майором авиации, но всё-таки пришёл на встречу через десять лет в назначенное время и место. Рассказчик чувствовал «острое, щемящее беспокойство», и в этот момент ему захотелось остановить время и исправить ошибку юности. Он вспоминает последний школьный день и сожалеет об упущенном счастье. Оба аргумента дополняют друг друга: сначала люди мечтают как можно быстрее повзрослеть, а затем больше всего на свете желают вернуть прошедшие годы.
Итогом размышлений писателя становится такая позиция: момент неминуемого взросления всегда застаёт человека врасплох. С одной стороны, хочется поскорее вступить в мир новых возможностей, а с другой – очень тяжело расставаться с прежней жизнью.
Нельзя не согласиться с мнением Ю.М. Нагибина. Действительно, с возрастом люди часто грезят о прошлом и мечтают изменить некоторые события, повлиявшие на их настоящее. Так, например, главный герой повести Л.Н. Толстого «Детство» Николенька Иртеньев раскаивается во многих совершённых им поступках и чувствует муки совести. Однако именно эти ошибки, сделанные в юности, закалили его характер и повлияли на его мировоззрение.
Таким образом, в какой-то момент человек действительно боится взрослеть, ему кажется, что слишком много возможностей упущено и много времени потрачено впустую. Но между тем каждый из нас меняется, становясь зрелой личностью, и это было бы невозможно без легкомысленных поступков и ошибок.