Многие из нас не филологи, поэтому в повседневной устной и письменной речи можно зафиксировать немалое количество ошибок. Если с часто употребляемыми словами хоть как-то удается справляться, то с именами собственными, в частности с названиями географических объектов, могут случаться нелепые казусы. Города Москва или города Москвы? Как правильно склонять топоним, если он стоит вместе с родовым словом? Как быть, если название выражено множественным числом? В этих и других вопросах попробуем разобраться ниже.
Что такое топоним
Топоним — это название географического объекта, имя собственное. Например: Волга, Москва, Карпаты, Лондон, Простоквашино, Байкал и т. д.
Топонимы, в свою очередь, подразделяются на несколько видов: годонимы — это имена улиц, комонимы — имена сел, пелагонимы — имена морей, астионимы — имена городов и т. д.
Что такое родовые слова
Если текст наполнен заимствованными словами, именами собственными или аббревиатурами, то для их разъяснения рядом используются родовые слова.
Пример: «Многие рабочие ArtPeople на начальных стадиях разработки используют обычный PowerPoint».
Правильней будет сформулировать так: «Многие рабочие корпорации ArtPeople на начальных стадиях разработки используют обычную программу PowerPoint».
В данном случае слова «корпорация» и «программа» являются родовыми, так как дают читателю необходимую дополнительную информацию.
Родовыми, или обобщающими словами топонимов будут являться: город, село, деревня, хутор, река, озеро и т. д.
Как правильно?
Города Москвы или города Москва? Города Санкт-Петербург или города Санкт-Петербурга? Реки Волга или реки Волги? Чтобы раз и навсегда ответить для себя на этот вопрос, нужно усвоить несколько незамысловатых правил.
В обычной разговорной речи топонимы редко произносятся вместе с родовыми словами. Чаще мы говорим: «Я живу в Москве», чем «Я живу в городе Москве». Поэтому давайте сначала узнаем, как склоняются по падежам «голые» топонимы.
Как склоняются топонимы
Именительный падеж — Москва.
Родительный падеж — Москвы.
Дательный падеж — Москве.
Винительный падеж — Москву.
Творительный падеж — Москвой.
Предложный падеж — о Москве.
Именительный падеж — Великий Новгород.
Родительный падеж — Великого Новгорода.
Дательный падеж — Великому Новгороду.
Винительный падеж — Великий Новгород.
Творительный падеж — Великим Новгородом.
Предложный падеж — о Великом Новгороде.
Или такой еще пример:
Именительный падеж — Александров.
Родительный падеж — Александрова.
Дательный падеж — Александрову.
Винительный падеж — Александров.
Творительный падеж — Александровом.
Предложный падеж — об Александрове.
Стоит заметить: если название города звучит так же, как и фамилия (Александров, Пушкин, Лермонтов), то в винительном падеже будут видны отличия: Александров (фамилия) в данном падеже будет произноситься и писаться как «Александрова», в то время как Александров (город) будет произноситься и писаться как «Александров». А в творительном падеже Лермонтов (фамилия) — Лермонтовым, а Лермонтов (город) — Лермонтовом.
Склонение топонимов, которые используются с родовыми наименованиями
С тем, как склоняются обычные топонимы без родовых слов, мы немного разобрались. Понятно, что нужно говорить: «Я работаю в Перми», а не «Я работаю в Пермь». А что делать, если перед топонимом стоит слово «город»? Как правильно пишется: города Москвы или Москва? Нужно изменять все составляющие словосочетания или только некоторые из них?
Если имя собственное соединено с обобщающим словом (город, село, поселок и т. д.), то оно берет на себя его же падеж, то есть склоняется. Это касается тех топонимов, которые рождены в русском языке или позаимствованы, но уже крепко прижились в нашей речи.
Поэтому верно говорить: города Новгорода, из деревни Петровки, вдоль реки Десны и т. д.
Как правильно: День города Москва или Москвы? Верно: День города Москвы, День города Ростова-на-Дону, День города Перми, День города Ярославля. Но! День города Енакиево. Почему? Смотрите ниже.
Если оканчиваются на -ово, -ево, -ино, -ыно…
Если название населенного пункта возникло в русском языке и имеет окончание -ово, -ево, -ино, -ыно, в таком случае топоним не склоняется, изменяется лишь родовое слово: в городе Лутугино, в городе Ровно, в деревне Петрово, в городе Енакиево и т. д.
Если такой топоним употребляется без родового наименования, то допускаются два варианта: склонять и не склонять. Это произошло потому, что правила русского языка менялись несколько раз.
Издревле и сейчас дикторы на телевидении склоняют географические названия, которые заканчиваются на -ово, -ево, -ино, -ыно, ведь это исторически правильно, однако при таких манипуляциях более сложно вычислить первоначальную форму имени собственного.
Географическое название, состоящее из нескольких слов
Если топоним имеет форму множественного числа, то тут все просто: он не склоняется. Например: в городе Великие Мосты. Даже если географическое название состоит из одного слова, но имеет форму множественного числа, оно все равно не склоняется: в деревне Дубы.
Если же топоним состоит из нескольких слов, но имеет форму единственного числа, то возможны два варианта, а все потому, что «Словарь географических названий» и «Словарь грамматических вариантов» противоречат друг другу. В городе Кривой Рог и в городе Кривом Роге не будет ошибкой.
Когда топонимы не склоняются
Вы уже знаете, как правильно склонять «город Москва», однако русский язык полон загадок, подвохов и противоречий.
Итак, мы уже говорили выше, что если название географического объекта имеет форму множественного числа и употребляется вместе с родовым словом, то в таком случае топоним не склоняется: в поселке Высокие Луги, в городе Мытищи, в деревне Дубы.
Второй случай — это когда род родового слова и топонима не совпадают (но это правило не касается слова «город»). Например: вдоль реки Днепр (река — женский род, Днепр — мужской род), но вдоль реки Десны (ведь слова «река» и «Десна» одного рода); из села Екатериновка, в селе Теремок, но в деревне Екатериновке, возле хутора Теремка.
Также топонимы не склоняются, если родовое слово находится в этом списке: государство, залив, полуосторов, область, остров, округ, район, площадь, поселок и другие, но это не касается тех случаев, если топоним звучит как прилагательное: за Красной площадью, но за площадью Рогожская застава; на Архимандритском озере, но на озере Аврас.
В каком случае нужно указывать родовое слово
Мы уже выяснили, как правильно писать: города Москвы или города Москва, а вот нужно ли в повседневной жизни использовать само слово «город»? В официально-деловой речи родовые наименования используются обязательно, но если это касается повседневных тем, то слово «город» здесь абсолютно лишнее.
Исключением из рекомендаций можно считать те топонимы, которые произошли от фамилий: Киров, Лермонтов, Пушкин и т. д., поэтому в данном случае добавление родового наименования — правильно.
Как произносить: города Москвы или города Москва, вы знаете, но в повседневном устном общении или дружеской переписке такие канцеляризмы неуместны, приберегите эти знания для заполнения деловых документов или если придется давать интервью.
Резюмируем
Если мы используем слово «город» с топонимом единственного числа женского или мужского рода, то склоняем его: в городе Ивано-Франковске, с городом Ярославлем, города Парижа.
Если название города заканчивается на -ово, -ево, -ино, -ыно, то топоним не склоняется, изменяется лишь обобщающее слово: в городе Енакиево, городу Ивакино.
Топоним остается неизменным, если он используется с родовым наименованием и имеет форму множественного числа: в городе Боровичи, в городе Вятские Поляны.
Если название города состоит из нескольких слов, но имеет форму единственного числа и используется с обобщающим словом, то топоним можно как склонять, так и не склонять.
Что касается рек, деревень и других обобщающих нарицательных слов, то там действуют несколько другие правила: если род топонима и родового слова совпадают, то конструкция склоняется, если нет — имя собственное остается неизменным. На реке Лене, за рекой Ангарой, вдоль реки Западной Двины, но на реке Днепр, за рекой Хопер, вдоль реки Малый Енисей.
Проверьте себя!
Пролистав данную статью, вы наверняка уже знаете как правильно написать: города Москвы или города Москва. А теперь поупражняйтесь с другими названиями:
- город Махачкала;
- город Великий Новгород;
- город Сочи;
- город Азнакаево;
- город Лермонтов;
- деревня Борисовка;
- деревня Большой Гай;
- река Конда;
- река Витим;
- Крымский полуостров;
- полуостров Камчатка;
- государство Израиль;
- залив Карпентария;
- Обиточный залив.
Ответы
Город Махачкала: Р. п. — города Махачкалы, Д. п. — городу Махачкале, В. п. — город Махачкалу, Т. п. — городом Махачкалой, П. п. — городе Махачкале.
Город Великий Новгород: Р. п. — города Великого Новгорода/города Великий Новгород.
Город Сочи: Р. п. — города Сочи, Д. п. — городу Сочи, В. п. — город Сочи и т. д.
Город Азнакаево: Р. п. — города Азнакаево, Д. п. — городу Азнакаево, В. п. — город Азнакаево и т. д.
Город Лермонтов: Р. п. — города Лермонтова, Д. п. — городу Лермонтову, В. п. — город Лермонтов, Т. п. — городом Лермонтовом, П. п. — о городе Лермонтове.
Деревня Борисовка: Р. п. — деревни Борисовки, Д. п. — деревне Борисовке, В. п. — деревню Борисовку, Т. п. — деревней Борисовкой, П. п. — о деревне Борисовке.
Деревня Большой Гай: Р. п. — деревни Большой Гай, Д. п. — деревне Большой Гай, В. п. — деревню Большой Гай, Т. п. — деревней Большой Гай, П. п. — о деревне Большой Гай.
Река Конда: Р. п. — реки Конды и т. д.
Река Витим: Р. п. — реки Витим.
Крымский полуостров: Р. п. — Крымского полуострова.
Полуостров Камчатка: Р. п. — полуострова Камчатка.
Государство Израиль: Р. п. — государства Израиль.
Залив Карпентария: Р. п. — залива Карпентария.
Обиточный залив: Р. п. — Обиточного залива.
Две не просто Марии
Мария Леонтьевна Бочкарёва и Мария Владиславовна Захарченко – героини, с которых в наше время вполне можно было бы писать иконы. Тем более что они – одни из первых женщин-офицеров, воины, которые по воле судьбы оказались по ту, «белую» сторону баррикад.
Не так давно о них бы сказали, что они «не были вместе с народом». Но мы до сих пор не можем разобраться, что же в ту яркую и жестокую пору на самом деле значило – быть вместе с народом. Историю, как известно, пишут победители, а потом очередные победители её переписывают.
И, наверное, не просто так одна из наших героинь – Мария Захарченко настоящая фурия, убеждённая монархистка, вдохновила Алексея Толстого на образ его «Гадюки», воевавшей вовсе не за белых. В старом сериале «Операция «Трест» её весьма убедительно сыграла Людмила Касаткина, однако о бурной молодости отрицательной героини в этом фильме – ни слова.
Другую – Марию Бочкарёву по-настоящему вспомнили совсем недавно, а талантливый комик и удачливый продюсер Игорь Угольников снял по мотивам её судьбы свой нашумевший «Батальон» с Марией Ароновой в главной роли. Исторической правды от сериала не требовалось, однако и культовым фильм не стал – в такое в России не очень-то верят.
Однако ведь, действительно, женщины были не только в Революции, они сражались и против неё. Многие годы мы знали только Любовь Яровую, а ещё – красавицу-комиссара из «Оптимистической трагедии», да Анку-пулемётчицу, которую братья Васильевы лихо «дописали» за Фурманова в его суховатого «Чапаева».
По ту же сторону фронтов были совсем немногие – если только Люська, всего лишь боевая подруга, фронтовая жена генерала Чарноты в булгаковском «Беге», да эсерка Мария Спиридонова из «Шестого июля» в блистательном исполнении великой Аллы Демидовой.
Есть женщины в русских селениях
О реальных Мариях не забывали только историки, хотя солидных биографий до сих не написано ни о Бочкарёвой, ни о Захарченко. А они вполне могли бы занять достойное место, к примеру, в серии «Жизнь замечательных людей».
***
Мария Захарченко была родом из достаточно знатной семьи Лысовых – потомственных дворян с имением в Пензенской губернии, её отец дослужился до действительного статского советника. Мария была заядлой лошадницей, что потом ей очень пригодилось, и ещё до войны успела организовать в отцовском имении образцовый конный завод.
Она училась в Смольном институте, ей повезло познакомиться с царской семьёй, и прежде всего – со старшей дочерью Николая II Ольгой. Смольный Мария Лысова окончила с золотой медалью, после чего ещё год проучилась в швейцарской Лозанне.
В последнем мирном 1913 году 20-летняя Мария вышла замуж за гвардейца-семёновца Ивана Михно и вместе с ним обосновалась в Питере в офицерском доме на Загородном проспекте.
***
Мария Бочкарёва, по отцу – Фролкова, не могла похвастаться таким же знатным происхождением. Её предки были всего лишь уральскими, а раньше – яицкими казаками. В семье отца – Леонтия Фролкова, обосновавшейся под Новгородом, ходила легенда, что они когда-то «пошли за Пугачёвым» и были вынуждены убираться ближе к северу.
В конце XIX века им снова пришлось бежать – от нищеты и голода в сибирское село Ксеньевка под Томском (на фото). Потому-то Бочкарёва всегда и называла себя сибирячкой. В Сибири её 15-летней отдали замуж, но супруг – Афанасий Бочкарёв оказался сильно пьющим.
Мария вытерпела семь лет, и ушла от него к мяснику-еврею Якову Буку, но и от того ничего хорошего ждать не стоило. За участие в разбое его выслали в Якутск, и жена последовала за ним. Бук не угомонился и там, промышляя в банде хунхузов, и был сослан ещё дальше.
За веру, царя и отечество
Когда разразилась война с Германией и Австрией, Марии Бочкарёвой 25 только исполнилось – в июле 1914-го, а Маше Михно не было и 25, как в той легендарной песне из «Офицеров». Обе пошли на фронт абсолютно точно по убеждению, и пусть это прозвучит немного пафосно – из любви к отчизне.
Но одна – Михно вслед за мужем, которому так и не успела подарить дочку. Та родилась всего через три дня после смерти капитана лейб-гвардии, который умер от ран на руках у жены. Другая же – Бочкарёва захотела в армию, очевидно, потому что никакие мужья ей были не нужны.
Попасть на фронт обеим оказалось совсем непросто. Бочкарёву, которая не без труда вернулась в Томск и явилась к командиру 24-го резервного батальона, тот просто выгнал взашей. Марии Михно и вовсе потребовалась протекция царской дочери и лично императрицы.
Великие княжны Ольга и Татьяна Николаевны
Мария оставила дитя на попечение родных, и её зачислили вольноопределяющейся в Елизаветградский гусарский полк, где шефом числилась великая княжна Ольга Николаевна. Командиру полка было высочайше предписано не отчислять женщину-гусара.
***
В свою очередь, Бочкарёвой порекомендовали идти в сёстры милосердия, но это было не по ней. И ей тоже потребовалась августейшая помощь – она отправила телеграмму самому государю, и та, что сегодня просто удивительно, дошла. И Николай II ответил Марии Леонтьевне высочайшим согласием.
Молодую и крепкую казачку взяли в пехоту, она быстро пресекла все попытки солдат приставать, и потребовала, чтобы её называли Яшкой – как непутёвого второго мужа. Уже весной 1915 года Мария сражалась в составе Полоцкого пехотного полка, и сражалась, надо признать, геройски.
Сражения, подвиги, кресты
Имена этих женщин-воинов только позже получили всеобщую известность, особенно после формирования женских ударных батальонов, куда, кстати, Керенский готов был привлечь и Марию Михно. Даже на фронте о подвигах двух Марий было известно совсем немногое.
Странно, что их не замечали репортёры, которых чаще принимали в штабах или во время фронтовых поездок государя-императора. Сами же женщины в погонах на первые роли не очень-то и стремились. Михно и Бочкарёва предпочитали просто служить, и настоящие подвиги не были ни для той, ни для другой чем-то исключительным.
Казачка Бочкарёва не рвалась в кавалерию, а в пехоте, бок о бок с мужиками, ходила в штыковую, бывала в разведке, удивляя всех находчивостью и смелостью. Получила несколько ран, попадала и под газовые атаки, однажды вынеся на себе несколько раненых товарищей.
К началу 1917 года Бочкарёва была уже старшим унтер-офицером и полным Георгиевским кавалером, причём ни один из современников не усомнился, что все награды были получены ею по делу. В окопах Мария овладела и грамотой, что помогло ей вскоре пойти на повышение.
***
Молодая вдова Мария Михно тоже не стала тянуть с участием в боях. Гусары признавали, что она совсем «недурно ездила верхом по-мужски». Поначалу, конечно, сказывалось, что вольноопределяющаяся Михно «никогда не обучалась владению оружием и разведке: значит, с боевой точки зрения была бесполезна».
Присутствие дамы не могло не смущать настоящих гусаров, но изменилось всё очень быстро. Уже осенью 1915 года ей впервые не отказали пойти в разведку – проводником. Мария вывела отряд прямо в тыл роте германцев, которую кавалеристы частью изрубили, а частью рассеяли.
Потом она, сама получив лёгкое ранение, вынесла из-под огня раненого солдата. А в 1916 году на Румынском фронте в Добрудже, когда уже заслуженно получила унтер-офицерское звание, и вовсе удивила весь полк. Она сумела взять в плен болгарского пехотинца, по сути, одним криком.
В одном из тихих деревенских двориков Михно, не слезая с коня, так орала на оказавшегося там несчастного «братушку», что тот предпочёл за лучшее бросить винтовку. Представьте, как он сконфузился, узнав, кому сдался в плен. Свои Георгиевские кресты Мария потом нередко носила даже в Красной России, даже будучи шпионкой, или если хотите – разведчицей.
Революция – время выбора
Весной 1917 года, когда взявшему власть Временному правительству стало понятно, что с армией надо что-то делать, Марию Бочкарёву пригласили в Петроград. Керенскому нужен был непредвзятый взгляд изнутри. Простая баба, полный Георгиевский кавалер высказалась за то, что надо поднимать боевой дух в частях.
Мемуаристы Бочкарёвой не сомневаются, что идея формирования женских батальонов пришла ей давно, возможно, под впечатлением рассказов об амазонках и кавалерист-девице Надежде Дуровой. Мария Леонтьевна, как почтительно величали её в столице, наивно полагала, что один вид погибающих женщин вдохновит русских богатырей на подвиги.
На самом деле от доброволиц не было отбоя, только за неделю к Бочкарёвой их записалось две тысячи. В новом подразделении Русской армии было всё – и жёсткий отбор, и стрельбы, и строевая до упада, и даже зуботычины.
За рукоприкладство Марию, уже поручика, пытался отчитать сам Керенский. На что получил в ответ: «недовольные могут убираться к чёрту». Впрочем, до этого Бочкарёва заверила главнокомандующего генерала Брусилова, что её батальон «не осрамит Россию».
Марию Леонтьевну, которой не было даже 30 лет, всё труднее было отличить от ветеранов солдат-мужчин, она окрепла и поседела, чего из-за короткой стрижки никто не видел, и даже голос стал низким и грубым. Но на фронте, однако, её «женский ударный» так и не сыскал больших лавров. То ли не успел, то ли мужчины не поддержали.
Получив 21 июня знамя прямо на Исаакиевской площади, «Батальон смерти», а как же иначе, отправился под немецкие пули и снаряды. Командир батальона, в котором в итоге оказалось всего 300 штыков, что, впрочем, для того времени совсем неплохо, была ранена в первом же бою под Сморгонью.
Бочкарёва отлежалась в госпитале, и снова возглавила батальон, который, вопреки всем легендам, Зимний дворец в октябре 1917-го вовсе не охранял. Там против матросов и рабочей гвардии очень недолго продержалась только рота во главе с поручиком Лосковым. Но и она была из второго ударного батальона, где командиром была офицер с очень похожей фамилией – Бочарникова.
***
Полк, в котором продолжала числиться унтер-офицер Мария Михно, февраль 1917 года застал на отдыхе в Бессарабии. Прослужив к этому времени больше года, она оставалась такой же воспитанной, тактичной, не теряющей женственности. По словам историка, так и не ставшего её серьёзным биографом, в Михно не было «ничего бутафорского, ничего маскарадного».
Революционные события, как ни удивительно, не стали для неё сколько-нибудь серьёзным потрясением. Убеждённой монархисткой её, похоже, сделали только последующие события. После того как в октябре к власти пришли большевики, Мария, вместе с большинством офицеров и солдат-елизаветградцев, отправилась домой.
Там же нашла разруху, брожения, грабёж помещичьих усадеб и… свой конный завод, брошенный на произвол судьбы. Она пыталась организовать отряды самообороны, но главное – переправляла офицеров на Дон к Корнилову и Деникину, и в Сибирь – к Колчаку. Многих из них прятала.
Выйдя замуж в 1918 году за Григория Алексеевича – офицера-улана, друга своего первого мужа, стала носить его фамилию – Захарченко, под которой и вошла в историю. Молодые с приключениями, под видом персов, добрались на Дон и успели повоевать в составе Вооруженных сил Юга России.
Г.А. Захарченко командовал Кавказским кавалерийским полком, жена была у него ординарцем. Григорий Захарченко погиб от тяжёлых ран, полученных в бою под Каховкой. Мария тоже была там ранена, но выжила и вместе с армией Врангеля эвакуировалась в Галлиполи – на полуостров, ставший военной базой бывшей Белой армии.
Право на смерть
Батальон Бочкарёвой, как и все остальные женские ударные, расформировали сразу после свержения Временного правительства. Марию Леонтьевну арестовали, и есть данные, что она встречалась и с Троцким, и с Лениным. Сотрудничества, судя по всему, не получилось, тем более что Мария категорично выступала против мира с немцами.
Держать её в тюрьме большевики не сочли нужным, а по пути домой в Томск она активно агитировала против новой власти. За это товарищи солдаты просто сбросили мадам поручика с поезда. В Сибири она, едва не спившись, задерживаться не стала и вернулась в Петроград.
Там она вышла на связь с белым подпольем и перебралась в Новочеркасск к Л.Г. Корнилову. И вместе с генералом нежданно-негаданно отправилась в зарубежный вояж. Британский истеблишмент и американский президент Вильсон удостоили вниманием «русскую Жанну д’Арк», а пресса от неё была и вовсе в восторге.
Помощь Белой армии Бочкарёва выбить помогла, но вернувшись в Россию через Архангельск, воевать за белых отказалась. Позже, уже вернувшись в Сибирь, Бочкарёва сформировала санитарный поезд для армии Колчака, который его подчинённые беспардонно бросили при отступлении. Против красных Бочкарёва так и не пошла, но от обвинений в контрреволюционной деятельности это её не спасло.
Прибывший в Сибирь начальник Особого отдела ВЧК Павлуновский, которого Ф.Э. Дзержинский наделил чрезвычайными полномочиями, тут же выписал Марии Леонтьевне «расстрельную грамоту». Приговор привели в исполнение в Томске 16 мая 1920 года. Отставному поручику Бочкарёвой было тогда всего 30 лет.
***
Конец карьеры Марии Владиславовны Захарченко достоин отдельного романа, хотя неплохо представлен и в подзабытой четырехсерийной ленте «Операция «Трест». К тому времени наша героиня в третий раз вышла замуж – снова за офицера, лейб-егеря Георгия Радковича.
Вместе они вернулись в Россию под именем супругов Шульц, и эту конспиративную фамилию во всех источниках теперь почему-то добавляют Марии Владиславовне. В долгосрочную разведку Шульцев отправлял лично генерал А.П. Кутепов – для подготовки монархического заговора.
О том, как он был провален, написано немало, повторяться не будем. Для нас важно, что сама Захарченко считала «Трест» своим последним делом, чем даже поделилась с небезызвестным Василием Шульгиным. Когда весной 1927 года стало ясно, что вся комбинация с «Трестом» проведена при почти прямом «участии» советских «органов», супругам Шульц пришлось скрыться из России.
Но они вскоре вернулись в СССР – уже для «прямых действий», то есть – террористических актов. В том же 1927 году Мария Захарченко вместе с ещё одним «трестовцем» – Эдуардом Оппертутом, ставшим её любовником, предприняли попытку взорвать общежитие ОГПУ в Москве.
Террористов-монархистов едва не схватили, они смогли оторваться от преследователей и добрались до Полоцка. Но там оба были убиты в перестрелке, хотя советские источники не без оснований выдвигали также версию самоубийства.
И ненависть к красным, и неукротимый монархизм Марии Владиславовны проявились в ней ещё в 1918 году. Их, среди прочего, вполне можно связать и с тем, что она дружила с царской дочерью Ольгой, как, очевидно, и со всей августейшей семьёй. Неопровержимые доказательства их гибели – одного этого оказалось бы вполне достаточно, но ведь было ещё и очень многое другое.