Полное собрание сочинений достоевского сколько томов

Юрий ПАВЛОВ

«ПУШКИНСКАЯ РЕЧЬ» ДОСТОЕВСКОГО

В интерпретации Людмилы Сараскиной

«Пушкинская речь» – одно из главных событий в жизни Достоевского – наглядно показала масштаб личности писателя, его мыслительное, духовное превосходство над всеми «говорящими головами» – участниками событий, в первую очередь – над И.С. Тургеневым. Этим, думаем, должно быть обусловлено особое внимание пишущих о Достоевском и к самой речи, и к идейно-событийному контексту, её обрамляющему. Рассмотрим, как сей жизненно-творческий сюжет биографии писателя представлен в книге Людмилы Сараскиной «Достоевский», выясним, насколько идеи «Пушкинской речи» адекватно оцениваются автором этой работы и мыслителями, чьи имена в данном контексте возникают.

В книге Сараскиной о пушкинских днях и речи Достоевского говорится на восьми страницах, что составляет 1/100 часть увесистого «кирпича» в 825 страниц. Показательно, что увлечению писателя Аполлинарией Сусловой или его игорной страсти уделяется в три раза больше места: так проявляются приоритеты жизнеописателя. По ходу заметим, на фактологически-интерпретационном уровне в названные, оскомину набившие сюжеты ничего нового не вносится.

Главное же – анализ «Пушкинской речи» в книге Сараскиной отсутствует, она представлена всего лишь двумя высказываниями Достоевского. Другие же источники в данном разделе книги цитируются с большей охотой. Вообще неавторская составляющая на этих восьми страницах и в книге в целом значительно превышает авторскую.

Трудно также понять логику использования источников. Почему, например, отрывки из писем Достоевского жене занимают гораздо большее место, чем фрагменты «Пушкинской речи»? В итоге она в богатейшей и разнообразнейшей цитатной гирлянде просто теряется. То есть в таком тексте, где не хватает места для разговора о главном – смыслах «Пушкинской речи», побочные сюжеты кажутся излишними, например, живописнейшие и очень известные подробности о яствах в ресторане «Эрмитаж».

Периодически вызывают вопросы или несогласие авторские суждения, оценки, подводки к цитатам. Так, в книге читаем: «Ходили слухи (их, как всегда, переносил Григорович), что «враждебная партия» тоже готовится к бою. Тургенев будто бы пытается устранить «всякий нехороший элемент” и следит, чтобы никакие «дисгармонии а́ lа Катков» не пришли мешать торжеству. И действительно: билет на праздник, уже посланный Каткову, был отозван в самой сухой и грубой форме» [10, с.745].

Для прояснения ситуации и ещё нескольких вопросов приведём отрывок из письма Тургенева В.П. Гаевскому от 24 апреля 1880 года: «Спичи <…> будут произноситься только теми лицами, имена которых будут находиться в списке, составленном Комитетом, чем устраняется всякий нехороший элемент <…> Мы можем быть уверены, что никакие дисгармонии а́ la Катков не придут мешать нам…» [5, с.347].

Это письмо не случайно игнорируется Людмилой Сараскиной, Игорем Волгиным (в книге которого «Последний год Достоевского» сюжет о пушкинских торжествах занимает 125 страниц) и всеми в разной степени либерально-ориентированными авторами. Из данного источника видно, какая «партия» писала сценарий пушкинского праздника и чей план по устранению Каткова, озвученный больше чем за месяц до открытия памятника, сработал.

С тех пор мало что изменилось. В последние три десятилетия, как и в год пушкинских торжеств, сценарии любых литературных, культурных праздников, книжных ярмарок и т.п. пишутся либералами от власти и оппозиции, между которыми нет никакой разницы. Они – главные действующие лица и модераторы этих событий, по-тургеневски строго контролирующие их ход. Вот и в 2021-м, объявленным годом Достоевского, vip-участником и книжного салона в Петербурге, и фестиваля «Красная Площадь» в Москве был Дмитрий Быков. В своём бесовском опусе «Двести лет жести» он, наговорив, как всегда, много глупостей, назвал Достоевского «отцом русского фашизма» [1, с.13]. Омерзительный бред Смердякова нашего времени предсказуемо не заметили и либерал-русофобская общественность, и достоевсковеды. Молчит и Людмила Сараскина, к чьей книге возвращаемся.

На страницах, посвящённых «Пушкинской речи», большое внимание уделяется её восприятию современниками – слушателями и читателями. В который раз (сотый или тысячный?), вслед за Достоевским, рассказывается история стариков (враждовавших двадцать лет и помирившихся под воздействием речи писателя), говорится о реакции Тургенева… Продуктивнее было бы рассмотреть основные идеи речи в разных идейно-временных контекстах.

Людмила Сараскина как человек умный, конечно, это понимает, но воспроизводит мировоззренческий контекст предельно узко, однобоко, делая упор на реакции «своих»: преимущественно Константина Леонтьева и Владимира Соловьёва. Для Достоевского, однако, человечески, идейно, духовно, творчески Леонтьев никогда не был своим. В его статье «О всемирной любви» бездоказательно, предельно предвзято, а местами просто примитивно критикуются «Пушкинская речь», мировоззрение и произведения Достоевского. Своё отношение к данной работе, очень популярной в последние десятилетия у авторов разных направлений, мы выразили давно в статье «К вопросу о непонимании (Константин Леонтьев – Фёдор Достоевский)» [8].

Всё, что сообщает Людмила Сараскина о Владимире Соловьёве, – идеологически обусловленный краткий пересказ и точечное цитирование книги А.Ф. Лосева «Владимир Соловьёв и его время». Сараскина сознательно игнорирует факты, источники, разрушающие устоявшиеся либерально-интеллигентские стереотипы восприятия Владимира Соловьёва, этого Ульянова-Ленина от религии и философии. Источники, не прошедшие цензуру автора «Достоевского», дают дополнительное представление о Л.Сараскиной, Вл. Соловьеве и той духовно-мыслительной традиции, которую они каждый по-своему представляют.

Итак, в книге Лосева утверждается, что «в 1882-1883 годах у Вл. Соловьёва произошёл крайний перелом в пользу римского католичества» [7, с.411]. Говоря о последствиях данного события, Лосев, на наш взгляд, транслирует и бесспорные, и уязвимые мысли. Начнём с первых.

Основная продуктивная идея философа, выраженная современным языком, такая: уже во второй (1882) и в третьей (1883) речах о Достоевском Соловьёв ведёт гибридную войну с писателем. В одних случаях он приватизирует часть мировоззрения Достоевского, приписывая ему свои взгляды, как, например, во второй статье, где, напустив словесно-либерального тумана, Соловьёв говорит о примирении Востока и Запада через «союз вечной истины Божьей и свободы человеческой» [7, с.413]. В других случаях, когда речь идёт особенно о национальных и религиозных вопросах, философ полемизирует с Достоевским.

Собственно, эта полемика и взгляды Соловьёва в целом не получают адекватной, православно-русской оценки Алексея Лосева. В редких случаях он сухо констатирует очевидное: в третьей речи Соловьёв «начинает восхвалять Рим в полном противоречии со взглядами Достоевского» [7, с.411]. Но чаще всего Лосев солидарен с Соловьёвым. Например, его «перелом в пользу римского католичества» оценивается Алексеем Фёдоровичем как положительное явление: «тем самым наметился отход от национализма (?! – Ю.П.) и изолированного православия (?! – Ю.П.) Достоевского» [10, с.411]. А цитата из Соловьёва (созвучная бездоказательно ярлычным высказываниям ненавистников Достоевского разных эпох): «он (Достоевский. – Ю.П.) же при всякой конкретной постановке национального вопроса становится выразителем элементарного шовинизма» – сопровождается более чем странным комментарием Лосева: «Таким образом, отношение Соловьёва к Достоевскому по национальным вопросам претерпело существенную эволюцию. Его никак нельзя характеризовать однозначно» [7, с.413].

Алексей Лосев, а вслед за ним Людмила Сараскина и многие другие авторы уходят от очевидных, неизбежных оценок Владимира Соловьёва как экумениста, русскоязычного мыслителя, не понявшего мировоззрение и творчество Ф.М. Достоевского и всю отечественную классику. И в такой позиции Сараскиной нет ничего неожиданного. В трактовке же иных событий автор «Достоевского» не перестаёт удивлять.

Говоря о восприятии «Пушкинской речи» «своими», Сараскина зачем-то делает ударение на бранных выражениях Константина Леонтьева, адресованных Владимиру Соловьёву. Однако они, впервые опубликованные в 1915 году, не могут подтверждать авторскую версию: «после Достоевского русские полемисты, занятые поиском русской идеи, в ещё большей степени, чем при Достоевском, забудут о чувстве элементарной вежливости» [10, с.756].

Идея Сараскиной: Достоевский как своеобразный рубеж между невежливостью разной концентрации – вызывает сомнения. В статьях и письмах литераторы стали бранно выражаться задолго до смерти Фёдора Михайловича. Да и сам он любил смачным словом припечатать недостойного человека, вредное явление. По мнению писателя, резко негативные и эмоционально заряженные суждения – средство в борьбе с либеральным злом. Вот какой совет даёт он «мягкому» Н.Страхову в письме от 24 марта (5 апреля) 1870 года: «Для них (западников всех мастей. – Ю.П.) надо писать с плетью в руках. Во многих случаях Вы для них слишком умны. Если б Вы на них поазартнее и погрубее (выделено Достоевским. – Ю.П.) нападали – было б лучше. Нигилисты и западники требуют окончательной плети» [4, с.113].

Многочисленные высказывания Достоевского «с плетью в руках», свидетельствующие об однозначно негативном отношении писателя к либералам разных поколений и имеющие прямое отношение к «Пушкинской речи», в книге Сараскиной отсутствуют. Приведём высказывания Достоевского только о Тургеневе и Белинском. На полемике с последним построена почти вся «Пушкинская речь».

«Смрадная букашка Белинский <…> именно был немощен и бессилен талантишком, а потому и проклял Россию и принёс ей сознательно столько вреда…» [4, с.208]; «Нет, он (Белинский. – Ю.П.) никогда не задумывался над тем, что он сам гадок. Он был доволен собой в высшей степени, и это была уже личная, смрадная, позорная тупость» [4, с.215]; «если б Белинский, Грановский и вся эта шушера…» [4, с.215]; «современный дешёвый либерализм, к которому так многие прибегают из выгоды (начиная с свиньи Тургенева и кончая вором Пальмом)» [4, с.315].

Разговор о природе рождения подобных высказываний позволяет увидеть фундаментальную несовместимость Достоевского с западниками и является ответом тем, кто в резких оценках писателя видел и видит проявление человеконенавистничества и т.п. Легко установить закономерность, что «с плетью в руках» Достоевский говорит в тех случаях, когда чувствует себя «слишком оскорблённым» отношением западников к России, Богу, русскому народу, человеку. Неоднократные подтверждения тому мы находим в «Дневнике писателя» и в письмах Достоевского.

В декабре 1870 года отвечая либеральному «Голосу» А.Краевского, где сообщалось, что в Крымскую войну «успехи оружия союзников и поражения наши» вызывали радость, Достоевский вспоминает свою прямо противоположную реакцию на эти события: «Нет, мой либерализм не доходил до этого; я был тогда ещё в каторге и не радовался успеху союзников, а вместе с прочими товарищами моими, несчастненькими и солдатиками, ощутил себя русским, желал успеха оружию русскому и – хоть и оставался ещё тогда всё ещё с сильной закваской шелудивого русского либерализма, проповеданного г<…>ками вроде букашки навозной Белинского и проч.» [4, с.145].

Русское чувство или то, что Сергей Есенин называл «чувством Родины», – одно из главных отличий Достоевского от либералов разных поколений, лишённых этого чувства. Один из самых глубоких и пространных монологов Фёдора Михайловича на интересующую нас тему – его письмо к Аполлону Майкову от 16 (28) августа 1867 года. В нём есть два ключевых сюжета, заслуживающих внимания.

Достоевский рассказывает близкому другу о своей беседе с молодым прогрессистом-западником, постоянно живущим в Германии. Его жена и дети онемечились, а сам он бывает в России три недели в году, чтобы получить доход (очень современная история, не правда ли?). Разговор этого человека с писателем процитируем полностью, ибо он более чем убедительно показывает, что между либералами и Достоевским (как и всеми духовно русскими людьми) – непреодолимая пропасть, они представители двух разных народов, мировоззрение и система ценностей которых за истекшие 154 года сущностно не изменились.

Итак, на вопрос Фёдора Михайловича: для чего его собеседник «экспатриировался», последовал ответ:

«Здесь цивилизация, а у нас варварство. Кроме того, здесь нет народностей; я ехал в вагоне вчера и разобрать не мог француза от англичанина и от немца.

– Так, стало быть, это прогресс, по-вашему?

– Как же, разумеется.

– Да знаете ли вы, что это совершенно неверно. Француз прежде всего француз, а англичанин – англичанин, и быть самими собою их высшая цель. Мало того: это-то и их сила.

– Совершенно неправда. Цивилизация должна сравнять всё, и мы тогда только будем счастливы, когда забудем, что мы русские, и всякий будет походить на всех. Не Каткова же слушать!

– А вы не любите Каткова?

– Он подлец.

– Почему?

– Потому что поляков не любит.

– А читаете вы его журнал?

– Нет, никогда не читаю» [3, с.206-207].

Духовными отцами подобных, по выражению Достоевского, «либералишек и прогрессистов» были Иван Тургенев, Александр Герцен, Николай Утин, Николай Чернышевский. Фамилия Утина в этом ряду кому-то покажется случайной, инородной, большинству же читателей она не говорит ни о чём. В советском 30-томном собрании сочинений Достоевского комментаторами данного письма сообщается следующая «содержательная» информация о Н.И. Утине: «В 1863 г., будучи предупреждён о предстоящем аресте (какая очередная современная история. – Ю.П.), он эмигрировал за границу и жил сначала в Лондоне, затем в Женеве» [3, с.450]. Сараскина приводит вышецитируемые строки из письма Достоевского Майкову в другом контексте, а фигура Н.Утина не привлекает её внимания. Думается, об Утине стоит сказать хотя бы кратко, ибо его биография позволяет приблизиться к пониманию (отличному от преобладающего либерального) не только 1860-1880-х годов, но и всего постсоветского времени.

В годы эмиграции Николай Утин, сын богатейшего финансиста Исаака Утина (спонсировавшего через свою дочь Любовь, жену Михаила Стасюлевича, либеральные «Вестник Европы», «Порядок»), был сподвижником Михаила Бакунина и Карла Маркса, основал «русскую секцию I Интернационала». Однако такая деятельность не помешала Утину в 1870-1880-е годы сделать состояние в России, так как его покровителями были всемогущие Самуил Поляков (финансировавший либеральные «Голос» Андрея Краевского и «Московский телеграф» Игнатия Родзевича) и Гораций Гинцбург. Последнего, «главу еврейской партии» (В.Мещерский) в России, связывали дружеские и деловые отношения с В.Соловьёвым, В.Спасовичем, А.Пыпиным, М.Салтыковым-Щедриным, И.Тургеневым. Очевидные параллели с современностью проведите сами.

Нам же, подводя итог этому важнейшему микросюжету, остаётся согласиться с Иваном Дроновым: «Так, в причудливой судьбе Николая Исааковича Утина и его родственников наглядно отразилось столь характерное для пореформенной России сплетение в один змеиный клубок революционных организаций, и еврейского капитала, и либеральных средств массовой информации» [6, с.314].

Закономерно, что в письме к Ап. Майкову Достоевский характеризует тип либеральных отцов-идеологов на примере И.С. Тургенева. Символично, что именно с ним, лидером партии западников, у Фёдора Михайловича состоится словесное сражение через 13 лет во время пушкинских торжеств.

Черты «русских иностранцев», отмеченные Достоевским у Алеко и Онегина, нашли более многогранное и концентрированное выражение в личности Тургенева. Его «аристократически-фарисейский», «генеральский», социальный эгоцентризм не приемлем для Фёдора Михайловича. Ещё больше его «раздражает» тургеневское отношение к русскому народу, России, Богу, достигшие в повести «Дым» логического предела, точки кипения. Главная мысль этого произведения-уродца в изложении Фёдора Михайловича выглядит так: «Если б провалилась Россия, то не было бы ни убытка, ни волнения в человечестве» [3, с.210]. По версии Достоевского, Тургенев объяснил ему, что «это его основное убеждение о России» [3, с.210].

Людмила Сараскина, как и многие другие, считает, что «описывая эту встречу в письме Майкову, Достоевский сильно сгустил краски» [10, с.479]. Однако аргументы, подтверждающие сказанное, не приводятся. Ожидаем и другой довод в защиту Тургенева: нельзя отождествлять слова героя с позицией автора. Да, конечно, нельзя, когда между ними существует зазор, но в данном случае ситуация иная. Правота Достоевского подтверждается, в частности, письмами Тургенева Герцену от 5 (17) мая, 10 (22) мая, 23 мая (4 июня) 1867 года. Более того, Иван Сергеевич, называющий себя пятилетием раньше «европеусом» [13, с.73], в год встречи с Достоевским своего Потугина именует «ограниченным западником» [13, с.260] и жалеет о том, что «он ещё не довольно говорит» [14, с.252]. То есть позиция самого писателя в некоторых вопросах была более западнически-радикальная, чем у Потугина. Но об этих взглядах Тургенева речь пойдёт в статье о книге И.Волгина «Последний год Достоевского».

Сейчас же приведём одно высказывание Ивана Сергеевича о России, которое даже Потугин себе не позволяет, а у духовно-русских писателей оно в принципе невозможно: «Россия – не Венера Милосская в чёрном теле и в узах; это – такая же девица, как и старшие её сестры – только что вот задница у ней пошире – и она уже <…> (зря издатели Тургенева убрали это слово, хотя и без него национальное вырожденчество писателя очевидно. – Ю.П.) – и так же будет таскаться, как и те. Ну – рылом-то (?! – Ю.П.) она в них не вышла, говоря языком Островского» [13, с.65].

Достоевский же, о подобных мерзопакостных выпадах Тургенева не подозревавший, в изложении взглядов героя повести и её автора не «сгустил краски», а наоборот «разбавил». Он, точно передав основную мысль одного из центральных монологов Потугина, по понятным причинам обрезал многочисленные, не менее ядовитые, бредовые боковые побеги его.

Есть смысл процитировать большую часть «шедевра» Потугина-Тургенева и потому, что это – зерно, из которого выросли многочисленные «открытия» русофобов XX-XXI веков: «…если бы такой вышел приказ, что вместе с исчезновением какого-либо народа с лица земли немедленно должно было бы исчезнуть из Хрустального дворца всё то, что тот народ выдумал, – наша матушка, Русь православная, провалиться бы могла в тартарары, и ни одного гвоздика, ни одной булавочки не потревожила бы, родная: всё бы преспокойно осталось на своём месте, потому что даже самовар, и лапти, и дуга, и кнут – эти наши знаменитые продукты – не нами выдуманы. Подобного опыта даже с Сандвичевскими островами произвести невозможно; тамошние жители какие-то лодки да копья изобрели: посетители заметили бы их отсутствие. <…> Старые наши выдумки к нам приползли с Востока, новые мы с грехом пополам с Запада перетащили, а мы всё продолжаем толковать о русском самостоятельном искусстве! Иные молодцы даже русскую науку открыли: у нас, мол, дважды два тоже четыре, да выходит оно как-то бойчее» [12, с.232-233].

Первопричина такого отношения к России Тургенева и всех западников – их атеизм или неправославность как частный случай. Достоевский же, как известно, именно через православность человека определял его русскость. И признание Тургенева о своём «окончательном атеизме» [3, с.210], сделанное в разговоре с Фёдором Михайловичем в 1867 году, хотя и было констатацией давнего и очевидного факта, не могло не вызвать соответствующей реакции Достоевского. В письме к Аполлону Майкову он очень точно характеризует мировоззренческую и ценностную сущность любого атеистического переворота.

На место Христа – высочайшего, недостижимого, вечно прекрасного идеала человека – ставится эгоцентрический индивид со всеми своими тварными грехами, возводимыми в норму. Некоторые черты, присущие Тургеневу и всем «русским иностранцам», Достоевский называет: «бесстыдная раздражительность», «легкомысленная гордость», «пакостное самолюбие», ненависть к самобытной России и преклонение перед цивилизацией Запада [3, с.210-211].

Подчеркнём: в этих и других оценках Достоевский, вопреки распространённому мнению, предельно точен и объективен. Более того, через тип «русского иностранца» он диагностирует болезнь, прогрессирующую гигантскими темпами в XX-XXI веках. Религиозная «перекодировка» обязательно сопровождается изменением национальной идентичности человека. Так, и Тургенев в разговоре с Достоевским, обиженный критическими отзывами его о немцах, заявил: «…я сам считаю себя за немца, а не за русского и горжусь этим!»  [3, с.211].  На эту наиважнейшую причинно-следственную взаимосвязь веры и духовно-национального самоопределения человека не обращают внимание Людмила Сараскина и многие другие авторы, анализирующие данный источник.

Вслед за Достоевским мы не можем не сказать об универсальном «рецепте» исцеления России, предлагаемом западниками всех времён. Тургенев, по версии Фёдора Михайловича, сказал ему: «…есть одна общая всем дорога и неминуемая – это цивилизация, и что все попытки русизма и самостоятельности – свинство и глупость» [3, с.211]. (Через 100 лет глава КГБ СССР Юрий Андропов скажет, что главными врагами системы являются именно русисты – русские патриоты…). Вновь не возникает сомнений в том, что Достоевский не исказил слова Тургенева. Аналогичные мысли Ивана Сергеевича встречаются в десятках писем разных лет. Ограничимся одним характерным высказыванием писателя: «…изо всех европейских народов именно русский менее всех других нуждается в свободе. Русский человек, самому себе предоставленный, неминуемо вырастает в старообрядца – вот куда его гнёт – его прёт – а вы сами лично достаточно обожглись на этом вопросе, чтобы не знать, какая там глушь, и темень, и тирания. <…> Что же делать? Я отвечаю, <…> возьмите науку, цивилизацию – и лечите этой гомеопатией мало-помалу» [15, с.14].

Достоевский, с едкой ироний предлагавший Тургеневу выписать из Парижа телескоп, чтобы лучше видеть Россию, думаем, прекрасно понимал: Ивану Сергеевичу уже ничего не поможет. Ибо он, как верно заметил тот же Достоевский, «потерял всякое чутьё России» [3, с.211]. Самым наглядным подтверждением тому стал «Дым» – своеобразный творческий стриптиз, который доставил удовольствие, видимо, одному Тургеневу. В длинных и очень длинных монологах Потугина, рупора авторских идей, проявилось типичное, западническое сочетание очевидной фантазийности мировидения с не менее очевидным невежеством и убожеством суждений о России.

Подтвердим сказанное кульминацией повести – напутствием Потугина, данным во время прощания с Литвиновым: «Всякий раз, когда вам придётся приниматься за дело, спросите себя: служите ли вы цивилизации – в точном и строгом смысле слова, – проводите ли одну из её идей, имеет ли ваш труд тот педагогический, европейский характер, который единственно полезен и плодотворен в наше время, у нас? Если так – идите смело вперёд: вы на хорошем пути, и дело ваше – благое! Слава богу! Вы не одни теперь. Вы не будете «сеятелем пустынным»: завелись уже и у нас труженики… пионеры…» [12, с.313].

Не будем перечислять «благие дела» – преступления XX-XXI веков, совершённые европейскими цивилизаторами в России и с Россией. Обратим внимание на другое: их идейными предшественниками были западники XIX века, Тургенев в частности. Он в письме Александру Герцену от 27 октября (8 ноября) 1862 года, подобно Потугину, наставляет своего корреспондента: «…мы, русские, принадлежим и по языку и по породе к европейской семье <…>, и, следовательно, по самым неизменным законам физиологии (курсив наш. – Ю.П.) должны идти по той же дороге» [13, с.67].

Комментарий этого потрясающего своей примитивностью подхода Герцен заканчивает так: «Общее происхождение нисколько не обусловливает одинаковость биографии» [9, с.236]. Такую простую истину не могут и не хотят понять западники разных эпох, загоняя Россию в европейский дом. Цена же вопроса, о которой они любят рассуждать, в данном случае их не интересует в принципе. Зато данный вопрос неоднократно возникает у Достоевского, в «Объяснительном слове…» к «Пушкинской речи» в частности: «Да куда же девать тогда русский-то организм? Понимают ли эти господа, что такое организм? А ещё толкуют о естественных науках! «Этого народ не позволит», – сказал по одному поводу, года два назад, один собеседник одному ярому западнику. «Так уничтожить народ!» – ответил западник спокойно и величаво» [2, с.132-133]. Собственно, этим – уничтожением народа – успешно занимаются современные реформаторы России 30 лет…

Палаческая, по своей сути, непреклонность западников по отношению к народу и России не знает сомнения, жалости. Вот и интеллигентный Тургенев в письме Герцену предлагает признать свою виновность перед «лицом всего европейского человечества» тем, кто не хочет «служить революции, европейским идеалам», тем, у кого, по словам писателя, в голове «ещё не перебродила социально-славянофильская брага» [13, с.68]. Единомышленники Тургенева в XX-XXI веках в борьбе с наследниками славянофилов или «русской партии», по определению Достоевского, пошли дальше Ивана Сергеевича…

О расстрелянных якобы русских фашистах, убитых при разных обстоятельствах писателях от Сергея Есенина до Василия Шукшина, о ВСХСОНовцах, о многом и многих других нами говорилось неоднократно. Напомним лишь один сюжет, связанный с Достоевским, который почти точно рифмуется с приведённым высказыванием Тургенева.

Ещё в 1980 году Юрий Селезнёв в книге «В мире Достоевского» привёл слова Виктора Шкловского, сказанные им на Первом съезде писателей СССР в 1934 году: «…если бы сюда пришёл Фёдор Михайлович, то мы могли бы его судить как наследники человечества, как люди, которые судят изменника, как люди, которые сегодня отвечают за будущее мира» [11, с.248]. Людмила Сараскина в предисловии к своей книге «Достоевский» уже на восьмой странице цитирует это высказывание кумира либеральной интеллигенции XX-XXI веков, о чём она, естественно, не сообщает. Думаем, не случайно Сараскина «погружает» слова Шкловского только в ленинско-горьковский, пролетарско-советский контекст, тем самым дезориентируя читателя в понимании истоков ненавистнического отношения к Достоевскому и русской классике вообще, сбросить которую с «парохода современности» либералы последовательно пытаются всё постсоветское время.

Скажем, на наш взгляд, об очевидном, о чём не говорится в книге Сараскиной. Западнически-либеральная традиция восприятия Бога, России, самодержавия, русского народа, Достоевского в частности (о чём сознательно много говорилось в нашей статье), ничем, по сути, не отличается от западнически-советской традиции. Как тут не вспомнить гениальную, универсальную формулу Игоря Шафаревича «Две дороги к одному обрыву».

В то же время есть смысл уточнить: либеральная традиция ненавистнического отношения к Достоевскому более давняя и, как показали последние десятилетия, более живучая, чем советская. Чаще всего авторы 1920-1930-х годов вещали о Достоевском в унисон с западниками XIX века, и, наоборот, современные либералы повторяют вслед за марксистско-ленинскими ортодоксами.

Тот же Юрий Селезнёв вспоминает критика А.Лежнёва, который в 1934 году «установил ответственность Достоевского за то, что происходило в Германии, следующим образом: «Достоевский – славянофил, его друг идейный союзник – Аполлон Григорьев – тоже славянофил»<…>, а «фашизм – предел, куда вросло бы славянофильство, если б оно сохранилось до наших дней»» [11, с.248]. Возвращаясь к упоминаемому опусу 2021 года либерального кумира, мы можем сказать: А.Лежнёв и Д.Быков – близнецы-братья.

Без этих, в принципе, азов русского мировидения, о которых также говорилось в нашей статье, ибо они отсутствуют в книге Сараскиной, думаем, полноценное восприятие отечественной литературы невозможно. Видимо, прежде всего поэтому несомненная эрудиция автора, использованный богатейший источниковедческий материал не получили адекватного аналитического, литературоведческого воплощения в книге. Например, нам непонятно, как разговор о «Пушкинской речи» можно заканчивать утверждением: «Русская идея, заключённая (кто её, бедную, заключил? – Ю.П.) в Пушкинской речи Достоевского, была идеей всепримирения» [10, с.751].

Несмотря на то что Достоевский неоднократно говорил о своём желании примирить западников и славянофилов и свою «Пушкинскую речь» воспринимал как шаг в этом направлении, основная идея его выступления другая. «Стать настоящим русским» – «стать братом всех людей» [2, с.147] можно только по «Христову евангелиевскому закону» [2, с.148], на что делает ударение писатель. А это, как следует из сказанного нами, невозможно из-за такого отношения западников к Богу, России, русскому народу.

Будем ждать отклики Людмилы Сараскиной на достоевско-ненавистнические либеральные тексты, которые уже появились и, наверняка, ещё появятся.

—————————————

Использованные источники:

1. Быков, Д. Двести лет жести / Д.Быков // Собеседник. – №6. – 2021. –  С.11-14.

2. Достоевский, Ф.М. Дневник писателя за 1877 сентябрь – декабрь, 1880 август / Ф.М. Достоевский // Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 т. Т. 26. – Л.: Наука, 1984. – 520 с.

3. Достоевский, Ф.М. Письма 1860-1868 / Ф.М. Достоевский // Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 т. Т.28, кн.2. – Л.: Наука, 1985. – 616 с.

4. Достоевский, Ф.М. Письма 1869-1874 / Ф.М. Достоевский // Достоевский, Ф.М. Полное собрание сочинений в 30 т. Т.29, кн.1. – Л.: Наука, 1986. – 576 с.

5. Достоевский, Ф.М. Письма 1878-1881 / Ф.М. Достоевский // Ф.М. Достоевский. Полное собрание сочинений в 30 т. Т.30, кн.1. – Л.: Наука, 1988. – 456 с.

6. Дронов, И.Е. Император Александр III и его эпоха / И.Е. Дронов. – М.: Академический проспект, 2017. – 654 с.

7. Лосев, А.Ф. Владимир Соловьёв и его время / А.Ф. Лосев. – М.: Молодая гвардия, 2000. – 613 с.

8. Павлов, Ю.М. К вопросу о непонимании (Константин Леонтьев – Фёдор Достоевский) / Ю.М. Павлов // ВикиЧтение. – 2006. – URL: https://pub.wikireading.ru/176875 (дата обращения: 14.10.2021).

9. Переписка И.С. Тургенева : в 2 т. Т.1 / сост. В.Н. Баскакова и др. – М.: Худ. литература, 1986. – 676 с.

10. Сараскина, Л.И. Достоевский / Л.И. Сараскина. – М.: Молодая гвардия, 2011. – 825 с.

11. Селезнёв, Ю.И. В мире Достоевского / Ю.И. Селезнев. – М.: Современник, 1980. – 376 с.

12. Тургенев, И.С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. Сочинения в 15 томах. Т.9. Повести и рассказы 1860-1867 / И.С. Тургенев. – М.-Л.: Наука, 1965. – 560 с.

13. Тургенев, И.С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. Письма в 13 томах. Т.5. Письма 1862–1865/ И.С. Тургенев. – М.-Л.: Наука, 1963. – 776 с.

14. Тургенев, И.С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. Письма в 13 томах. Т.6. Письма 1865-1867 / И.С. Тургенев. – М.-Л.: Наука, 1963. – 640 с.

15. Тургенев, И.С. Полное собрание сочинений и писем в 28 томах. Письма в 13 томах. Т.7. Письма 1867-1869 / И.С. Тургенев. – М.-Л.: Наука, 1964. – 620 с.

Источник: журнал «Родная Кубань»

Народный артист СССР, художественный руководитель VII Международного фестиваля искусств П.И. Чайковского в Клину получит в подарок от Государственного музея-заповедника П.И. Чайковского все вышедшие тома Академического полного собрания сочинений великого композитора. Произведения Чайковского впервые после его смерти публикуются в подлинном авторском виде без купюр и редакторской правки.

Торжественная церемония вручения состоится на гала-концерте закрытия фестиваля 11 июля, где на большой сцене фестиваля будет представлен пронзительный концерт-спектакль «Шекспир. Шостакович. Гамлет» с народным артистом России Евгением Мироновым в главной роли. Режиссер-постановщик спектакля – Марина Брусникина. Премьера проекта состоялась в Сочи в феврале этого года. Как отмечает Евгений Миронов, для него это уже третье обращение к «Гамлету», однако именно в сочетании с музыкой Шостаковича хорошо известные истины обретают новые смыслы. Вместе с артистом на сцену выйдет Государственный симфонический оркестр «Новая Россия» под руководством маэстро Юрия Башмета.

Накануне же, 10 июля, участие в фестивале примет народный артист СССР Владимир Федосеев и Государственный академический Большой симфонический оркестр имени П.И. Чайковского, которые представят программу, посвященную Сергею Сергеевичу Прокофьеву – одному из крупнейших композиторов XX века, со дня рождения которого в апреле 2021 года исполнилось 130 лет.

 В Клину прозвучат такие прокофьевские шедевры, как Марш из оперы «Любовь к трем апельсинам», Концерт для скрипки с оркестром № 2 (солист – лауреат Международного конкурса имени Чайковского Павел Милюков) и сюита из балета «Ромео и Джульетта». За дирижерский пульт встанет художественный руководитель оркестра Владимир Федосеев – современник событий, о которых будет вестись повествование. Помимо музыки, прозвучат также фрагменты писем, воспоминаний Прокофьева, его друзей, коллег и родственников, а также документов эпохи. Драматическую составляющую концерта публике представят актер, телеведущий Юлиан Макаров и заслуженная артистка России Анна Большова.

Академическое полное собрание сочинений Петра Ильича Чайковского – совместный проект Государственного мемориального музыкального музея-заповедника П.И. Чайковского, Государственного института искусствознания и российского музыкального издательства Music Production International (г. Челябинск). Дестрибьютер проекта за пределами России, стран СНГ и Китая — Schott-Music GmbH & Co. KG.

Проект был начат в 2013 году по инициативе художественного руководителя и главного дирижера БСО им. П.И. Чайковского Владимира Федосеева и доктора искусствоведения Полины Вайдман (1947–2016) – крупнейшего специалиста в области наследия Чайковского и многолетнего хранителя его архива.

Академическое полное собрание сочинений Чайковского предполагает публикацию всего огромного творческого наследия композитора, которое на сегодняшний день насчитывает свыше 450 музыкальных и 150 литературных произведений, а также более 5 тысяч сохранившихся писем. Планируется издать более 120 томов. Главная цель проекта — вернуть подлинные тексты сочинений Чайковского без разного рода купюр и редакторских вмешательств, сделав их достоянием не только профессиональных музыкантов, но и широкого круга любителей музыки композитора.

На сегодняшний день вышли в свет 12 томов. Среди них Концерт № 1 для фортепиано с оркестром соч. 23 в двух авторских редакциях, Концерт для скрипки с оркестром соч. 35, реконструкция сохранившихся фрагментов оперы «Ундина», Литургия Святого Иоанна Златоуста, а также дипломное произведение Чайковского – Музыка к гимну «К радости» Фридриха Шиллера. Все сочинения впервые после смерти Чайковского публикуются в том виде, в котором были написаны автором.

VII Международный фестиваль искусств П.И. Чайковского в Клину проходит с 1 по 11 июля. Художественный руководитель фестиваля – народный артист СССР Юрий Башмет.

В Оргкомитет фестиваля вошли Денис Мацуев, Дмитрий Бертман, Евгений Миронов, Владимир Федосеев, Александр Чайковский, Николай Цискаридзе.

Уже семь лет этот фестиваль ежегодно проводится на территории Государственного мемориального музыкального музея-заповедника П.И.Чайковского в Клину в летнее время, неизменно привлекая к себе внимание не только широкой публики, представителей СМИ, но и профессионального музыкального сообщества.

Фестиваль проходит при поддержке Министерства культуры Российской Федерации, Министерства культуры Московской области и администрации г.о. Клин.

Полная программа и билеты на события фестиваля — на сайте и в кассах Музея-заповедника.

Фестиваль проходит при соблюдении мер безопасности, рекомендованных Роспотребнадзором.

Пресс-служба РКА

Акопян А.М. — Стихотворения и поэмы — 1981 (280 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Аксаков И.С. — Стихотворения и поэмы — 1960 (309 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Андрей Белый — Стихотворения и поэмы — 1966 (668 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Анненский И.Ф. — Стихотворения и трагедии — 1959 (666 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Антокольский П.Г. — Стихотворения и поэмы — 1982 (795 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Апухтин А.Н. — Стихотворения — 1961 (406 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Армянская средневековая лирика — 1972 (204 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Армянские поэты нового времени — 1983 (562 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Асеев Н.Н. — Стихотворения и поэмы — 1967 (748 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Ахматова А.А. — Стихотворения и поэмы — 1976 (578 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Багрицкий Э.Г. — Стихотворения и поэмы — 1964 (583 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Бальмонт К.Д. — Стихотворения — 1969 (728 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Баратынский Е.А. — Полное собрание стихотворений — 1957 (431 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Батюшков К.Н. — Полное собрание стихотворений — 1964 (364 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Белорусские поэты (XIX — начало XX века) — 1963 (331 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Берггольц О.Ф. — Избранные произведения — 1983 (619 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Блок А.А. — Стихотворения — 1955 (885 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Блок А.А. — Театр — 1981 (503 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Богданович И.Ф. — Стихотворения и поэмы — 1957 (272 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Брюсов В.Я. — Стихотворения и поэмы — 1961 (930 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Былины — 1957 (495 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Важа Пшавела — Стихотворения и поэмы — 1957 (322 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Васильев П.Н. — Стихотворения и поэмы — 1968 (640 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Веневитинов Д.В. — Полное собрание стихотворений — 1960 (208 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Глинка Ф.Н. — Избранные произведения — 1957 (512 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Городецкий С.М. — Стихотворения и поэмы — 1974 (648 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Грибоедов А.С. — Сочинения в стихах — 1967 (531 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Григорьев А.А. — Избранные произведения — 1959 (616 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Грузинские романтики — 1978 (338 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Давид Сасунский — 1982 (372 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Давыдов Д.В. — Стихотворения — 1984 (248 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Дельвиг А.А. — Полное собрание стихотворений — 1959 (381 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Демократическая поэзия XVII века — 1962 (188 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Державин Г.Р. — Стихотворения — 1957 (488 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Дмитриев И.И. — Полное собрание стихотворений — 1967 (512 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Ершов П.П. — Конек-горбунок. Стихотворения — 1976 (346 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Жемчужников А.М. — Избранные произведения — 1963 (432 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Жуковский В.А. — Стихотворения — 1956 (860 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Заболоцкий Н.А. — Стихотворения и поэмы — 1965 (516 стр.), PDF (отсканированные страницы)
И.З. Суриков и поэты-суриковцы — 1966 (523 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Исаакян А.С. — Стихотворения и поэмы — 1975 (485 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Исаковский М.В. — Стихотворения — 1965 (523 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Каменский В.В. — Стихотворения и поэмы — 1966 (508 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Кантемир А.Д. — Собрание стихотворений — 1956 (557 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Карамзин Н.М. — Полное собрание стихотворений — 1966 (435 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Катенин П.А. — Избранные произведения — 1965 (748 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Капнист В.В. — Избранные произведения — 1973 (623 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Кедрин Д.Б. — Избранные произведения — 1974 (591 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Княжнин Я.Б. — Избранные произведения — 1961 (784 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Козьма Прутков — Полное собрание сочинений — 1965 (493 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Кольцов А.В. — Полное собрание стихотворений — 1958 (311 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Корнилов Б.П. — Стихотворения и поэмы — 1966 (555 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Котляревский И.П. — Сочинения — 1969 (361 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Крылов И.А. — Стихотворения — 1954 (694 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Кюхельбекер В.К. — Избранные произведения в двух томах. Том 1 — 1967 (674 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Кюхельбекер В.К. — Избранные произведения в двух томах. Том 2 — 1967 (798 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Ленин в советской поэзии — 1970 (792 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Леся Украинка — Избранные произведения — 1979 (889 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Литовские поэты XIX века — 1962 (477 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Литовские поэты XX века — 1971 (607 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Ломоносов М.В. — Избранные произведения — 1965 (593 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Луговской В.А. — Стихотворения и поэмы — 1966 (647 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Луконин М.К. — Стихотворения и поэмы — 1985 (424 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Майков А.Н. — Избранные произведения — 1977 (924 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Майков В.И. — Избранные произведения — 1966 (509 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мандельштам О.Э. — Стихотворения — 1978 (339 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Маркиш П.Д. — Стихотворения и поэмы — 1969 (707 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мастера русского стихотворного перевода. Том 1 — 1968 (529 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мастера русского стихотворного перевода. Том 2 — 1968 (469 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Маяковский В.В. — Избранные произведения. Том 1 — 1963 (678 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Маяковский В.В. — Избранные произведения. Том 2 — 1963 (658 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мей Л.А. — Избранные произведения — 1972 (687 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мерзляков А.Ф. — Стихотворения — 1958 (334 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Михайлов М.Л. — Собрание стихотворений — 1969 (629 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Муравьев М.Н. — Стихотворения — 1967 (396 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Мятлев И.П. — Стихотворения. Сенсации и замечания госпожи Курдюковой — 1969 (654 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Надсон С.Я. — Полное собрание стихотворений — 1962 (516 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Народные баллады — 1963 (449 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Народные исторические песни — 1962 (410 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Некрасов Н.А. — Полное собрание стихотворений в трёх томах. Том 1 — 1967 (690 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Некрасов Н.А. — Полное собрание стихотворений в трёх томах. Том 2 — 1967 (710 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Некрасов Н.А. — Полное собрание стихотворений в трёх томах. Том 3 — 1967 (520 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Низами — Стихотворения и поэмы — 1981 (809 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Никитин И.С. — Полное собрание стихотворений — 1965 (620 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Одоевский А.И. — Полное собрание стихотворений — 1958 (257 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Озеров В.А. — Трагедии. Стихотворения — 1960 (463 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Ойунский П.А. — Стихотворения — 1978 (422 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Октябрь в советской поэзии — 1967 (625 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Павло Тычина — Стихотворения и поэмы — 1975 (715 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Павлова К.К. — Полное собрание стихотворений — 1964 (626 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Песни и романсы русских поэтов — 1965 (1127 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Песни народов Дагестана — 1970 (574 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Песни народов Северного Кавказа — 1976 (561 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Песни русских рабочих (XVIII — начало XX века) — 1962 (313 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Плещеев А.Н. — Полное собрание стихотворений — 1964 (442 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Полонский Я.П. — Стихотворения — 1954 (551 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэзия в большевистских изданиях 1901—1917 — 1967 (525 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты «Сатирикона» — 1966 (375 стр.) PDF (отсканированные страницы)
Поэты 1790—1810-х годов — 1971 (921 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты 1820—1830-х годов. Том 1 — 1972 (801 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Поэты 1820—1830-х годов. Том 2 — 1972 (777 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Поэты 1840—1850-х годов — 1972 (557 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты 1880—1890-х годов — 1972 (737 стр.) PDF (отсканированные страницы)
Поэты XVIII века. Том 1 — 1972 (629 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты XVIII века. Том 2 — 1972 (597 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты Азербайджана — 1962 (437 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты Каракалпакии — 1980 (195 стр.), PDF (OCR без ошибок)
Поэты кружка Н.В. Станкевича — 1964 (627 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты-демократы 1870—1880-х годов — 1968 (794 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты-петрашевцы — 1957 (396 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Поэты-радищевцы — 1979 (599 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Поэты-сатирики конца XVIII — начала XIX в. — 1959 (769 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Причитания — 1960 (447 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Прокофьев А.А. — Стихотворения и поэмы — 1976 (715 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Пролетарские поэты первых лет советской эпохи — 1959 (610 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Радищев А.Н. — Стихотворения — 1975 (275 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Раевский В.Ф. — Полное собрание стихотворений — 1967 (262 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Рождественский В.А. — Стихотворения — 1985 (465 стр.), DOC (OCR без ошибок)
Рудаки и поэты его времени — 1985 (273 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Русская силлабическая поэзия XVII — XVIII вв. — 1970 (437 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Русская стихотворная пародия (XVIII — начало XX в.) — 1960 (882 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Русская стихотворная сатира 1908 — 1917-х годов — 1974 (745 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Русская эпиграмма второй половины XVII — начала XX в. — 1975 (969 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Рылеев К.Ф. — Полное собрание стихотворений — 1971 (487 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Рыльский М.Ф. — Стихотворения и поэмы — 1969 (538 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Саша Чёрный — Стихотворения — 1960 (638 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Саянов В.М. — Стихотворения и поэмы — 1966 (485 стр.) (отсканированные страницы)
Саят-Нова — Стихотворения — 1982 (210 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Светлов М.А. — Стихотворения и поэмы — 1966 (368 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Случевский К.К. — Стихотворения и поэмы — 1962 (481 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Слово о полку Игореве — 1967 (550 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Смеляков Я.В. — Стихотворения и поэмы — 1979 (578 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Советские поэты, павшие на Великой Отечественной войне — 1965 (781 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Соловьев В.С. — Стихотворения и шуточные пьесы — 1974 (348 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Сосюра В.Н. — Стихотворения и поэмы — 1982 (454 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Стихотворная комедия конца XVIII — начала XIX в. — 1964 (969 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Стихотворная сатира первой русской революции 1905—1907 — 1969 (740 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Стихотворная сказка (новелла) XVIII — начала XIX века — 1969 (721 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Стихотворная трагедия конца XVIII — начала XIX в. — 1964 (633 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Сумароков А.П. — Избранные произведения — 1957 (612 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Табидзе Г.В. — Стихотворения — 1983 (376 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Табидзе Т.Ю. — Стихотворения и поэмы — 1964 (347 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Терьян В.С. — Стихотворения — 1980 (280 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Тихонов Н.С. — Стихотворения и поэмы — 1981 (602 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Тредиаковский В.К. — Избранные произведения — 1963 (586 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Трефолев Л.Н. — Стихотвлорения — 1958 (392 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Туманян О.Т. — Стихотворения и поэмы — 1969 (348 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Тургенев И.С. — Стихотворения и поэмы — 1970 (479 стр.), PDF (отсканированные страницы)
У истоков русской пролетарской поэзии — 1965 (461 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Уткин И.П. — Стихотворения и поэмы — 1966 (390 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Федор Сологуб — Стихотворения — 1979 (687 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Фет А.А. — Полное собрание стихотворений — 1959 (905 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Фофанов К. — Стихотворения и поэмы — 1962 (348 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Хамза Хаким-заде Ниязи — Избранные произведения — 1970 (258 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Хемницер И.И. — Полное собрание стихотворений — 1963 (386 стр.), DjVu (отсканированные страницы)
Херасков М.М. — Избранные произведения — 1961 (421 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Хомяков А.С. — Стихотворения и поэмы — 1969 (607 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Чавчавадзе И.Г. — Стихотворения и поэмы — 1976 (172 стр.), RTF (OCR без ошибок)
Чаренц Е.А. — Стихотворения и поэмы — 1973 (540 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Чиковани С.И. — Стихотворения и поэмы — 1983 (379 стр.) PDF (отсканированные страницы)
Шаховской А.А. — Комедии. Стихотворения — 1961 (847 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Шота Руставели — Витязь в тигровой шкуре — 1977 (291 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Эренбург И.Г. — Стихотворения — 1977 (489 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Эстонские поэты XIX века — 1961 (490 стр.), PDF (отсканированные страницы)
Якубович П.Ф. — Стихотворения — 1960 (533 стр.), PDF (отсканированные страницы)

Ñëîâî î ïîëóòîìèÿõ

Ðàíüøå áûëè âðåìåíà, êîãäà ñ÷èòàëîñü, ÷òî ÷åì áîëüøå  òîìîâ íàïëîäèë àâòîð çà ñâîþ æèçíü, òåì áîëåå îí ïëîäîâèò. Íî âñ¸ òå÷¸ò, âñ¸ ìåíÿåòñÿ.  Ðàíüøå âåäü ñ÷èòàëîñü, ÷òî åñòü ãîëîâíîé ìîçã ó íåêîòîðûõ. À ïîòîì åãî ðàçäåëèëè íà ïîëóøàðèÿ, äëÿ ïðîñòîòû. È ýòî ïîðîäèëî ìàññó äàëüíåéøèõ äåëåíèé è èññëåäîâàíèé. Ïîòðàòèâ âûáèòûå èç ïðàâèòåëüñòâ è ðàçëè÷íûõ ôîíäîâ äåíüãè, íàó÷íûå äåÿòåëè ñëåãêà óñïîêîèëèñü  íà òåìó ïîëóøàðèé, ñ êîòîðûìè ñòàëî ÷òî-òî ÿñíî, íî íå î÷åíü, ðàçóìååòñÿ. Íå òâ¸ðäî ÿñíî, íå îêîí÷àòåëüíî! Âçÿëèñü çà íåéðîííûå ñåòè.

Íåéðîííûå ñåòè – î÷åíü ïåðñïåêòèâíîå íàïðàâëåíèå, òàê êàê âñå, èëè ïî÷òè âñå, êòî âûäåëÿþò äåíüãè íà èõ èññëåäîâàíèÿ, ñåé÷àñ â ñåòè èíòåðíåòà. È õîðîøî ïîíèìàþò, ïî àíàëîãèè, êàê ýòî âàæíî  èññëåäîâàòü íåéðîííûå ñåòè. Òàê ÷òî íàó÷íûå ðàáîòíèêè, èññëåäóþùèå íåéðîííûå ñåòè, ïîêà ñûòû. À âîò ñ ïèñàòåëÿìè âñ¸ îáñòîèò íå îäíîçíà÷íî. Âðåìåíà ãîíîðàðîâ Ëüâà Íèêîëàåâè÷à Òîëñòîãî çà îäíó ñòðàíèöó òåêñòà äàâíî óæå ïðîøëè. È âðÿä ëè âåðíóòüñÿ êîãäà-íèáóäü îáðàòíî. Òàê æå, êàê îáùåñòâåííîå ñîçíàíèå òâ¸ðäî ñåé÷àñ óâåðåíî, ÷òî åñòü äâà ïîëóøàðèÿ ó ãîëîâíîãî ìîçãà, è âñ¸ òóò! È íàäî æäàòü, ïîêà íîñèòåëè ýòèõ èäåé âûìðóò, òîãäà ìîãóò áûòü è èíûå èäåè.

À âîò Ïðîñòî Åíîòà íå ñìîãëè óáåäèòü â äâóõ ïîëóøàðèÿõ, èõ ñïåöèôè÷íîñòè è îïðåäåë¸ííîé èõ äåÿòåëüíîñòè! Ïðîñòî Åíîò çíàë íà ïðàêòèêå, ÷òî åñëè îòðåçàòü îäíî ïîëóøàðèå, òî âòîðîå òîæå óæå íå ðàáîòàåò! Âîîáùå, ñêîëüêî óãîäíî èõ ìîæíî îðãàíèçîâàòü, çà÷åì òîëüêî ïðàâîå è ëåâîå âûäåëÿþò?! Âñ¸ âåäü çàâèñèò îò òîãî, êàê ýòîò ñàìûé ãîëîâíîé ìîçã ðàçðåçàòü! Ìîæíî, íàïðèìåð, ñäåëàòü âåðõíåå è íèæíåå ïîëóøàðèè, ìîæíî äàæå ïîéòè åù¸ äàëüøå. ×åòâåðòèíêè è äðóãèå ëîìòèêè íèêòî íå îòìåíÿë! Íî ÷òî ýòî äà¸ò? – Íè÷åãî ñóùåñòâåííîãî, çàòî ïðîùå ðàáîòàòü ñ ýòè ñàìûì ìîçãîì, ëåã÷å ôèíàíñèðîâàíèå âûáèâàòü.

Ïðîñòî Åíîò çàäóìàëñÿ íà ìèã î ïðîñòîòå. Óïðîùåíèå âñåãî è âñÿ áûëî ïðåêðàñíûì òðåíäîì ñîâðåìåííîé ýïîõè. Âìåñòî ìíîãî÷àñîâûõ ôèëüìî⠖ áóäóò ïÿòèìèíóòíûå! Çàòî èõ ìíîãî áóäåò! Âìåñòî áîëüøèõ ïðîèçâåäåíèé, ñêîðî áóäóò êîðîòêèå ôðàçû.  Èõ ìîæíî ìíîãî íàäåëàòü è î÷åíü áûñòðî. «Ñîçäàòåëü äâóõ òûñÿ÷ ôðàç» — çâó÷èò êðó÷å, ÷åì ñîçäàòåëü êíèãè, ñîñòîÿùåé èç ýòèõ äâóõ òûñÿ÷ ôðàç! Íàäî áûëî ñðî÷íî çàíÿòü ñâî¸ äîñòîéíîå ìåñòî â ýòîì ñòðåìèòåëüíîì ìåíÿþùåìñÿ è óïðîùàþùèìñÿ ìèðå è Åíîòó. È Åíîò áûë ãîòîâ óæå äàâíî ê ýòîìó. Îí âåäü êîãäà-òî áûë ïèîíåðîì, à ýòî, íå âîäêîé, íå ìûëîì íå ñìûâàåòñÿ! Âñåãäà áûë ãîòîâ Åíîò è êî âñåìó!

Äåíü âðîäå áû áûë òîæå ïîäõîäÿùèé äëÿ  íîâîãî ñëîâà â îðãàíèçàöèè ïèñàòåëüñêîãî äåëà – 14 íîÿáðÿ. Õîðîøèé äåíü. È  Ïðîñòî Åíîò ñîâåðøèë ýòîò ïîñòóïîê. Îí ïðèíÿë ðåøåíèå, ÷òî îòíûíå áóäåò òâîðèòü íå öåëûìè òîìàìè, ñâîè ïðîèçâåäåíèÿ, à ïîëóòîìàìè!  Ðàíüøå îí äóìàë, ÷òî Ïîëíîå Ñîáðàíèå Ïðîèçâåäåíèé Ïðîñòî Åíîòà ñîñòîèò èç Äåâÿòè Òîìîâ, à ñåé÷àñ ýòî áûëî óæå íå òàê, ìãíîâåííî âñ¸ èçìåíèëîñü! Êàê ìèíèìóì, åãî Ïîëíîå Ñîáðàíèå Ñî÷èíåíèé ñ 14 íîÿáðÿ ñîñòàâëÿåò 18 ïîëóòîìîâ. È ýòî ðàäîâàëî.

Îñîáåííî Åíîòà ðàäîâàëî, ÷òî  òîìà, êàê è ãîëîâíîé ìîçã, ìîæíî ðåçàòü íà ðàçëè÷íûå ïîëóòîìà. Ïðè âíèìàòåëüíîì ïîäõîäå ê äåëó, ïîëóòîìèé ìîãëî âîçíèêíóòü ãîðàçäî áîëüøå, ÷åì 18. À Åíîò çíàë òîëê â äåëå ðàçìíîæåíèÿ ñâîèõ ïðîèçâåäåíèé. Ëþáèë îí ýòî äåëî! Íå áîÿëñÿ åãî.

À ÷òî ïîïóñòó áîëòàòü?! È òóò æå Åíîò ïðîñòî ñäåëàë ïåðâîå ïîëóòîìèå. Îí ñäåëàë ýòî, îí – îñíîâîïîëîæíèê ïîëóòîìèé! Êàê æå ãîðäî ýòî çâó÷èò, Ïðîñòî Åíîò – îñíîâîïîëîæíèê Ïîëóòîìèé êîðû ãîëîâíîãî ìîçãà. Õîòÿ, îí ñëåãêà ïîïóòàë, Ïîëóòîìèé ïðîèçâåäåíèé! Äà êàêàÿ ðàçíèöà, ÷òî òóò ìåëüòåøèòü! Îñíîâàòåëü âñåõ Ïîëóòîìèé, îòåö èõ, ñîçäàòåëü, òâîðåö – âîò êòî Ïðîñòî Åíîò!

Áûëî õîðîøî è ïðèÿòíî íà äóøå. Ïðîñòî Åíîò ïîø¸ë è ñúåë ðûáêè, êðàñíîé-ïðåêðàñíîé. Ðûáêà ïàõëà î÷åíü äóøèñòî, áûëà, êàê ãîâîðÿò íåêîòîðûå, «ñ äóøêîì». «Äóøèñòûå ìèøêè æèëè â Äóøèñòûõ Ìèøêàõ è åëè äóøèñòóþ ðûáêó», — ïðèøëà â ãîëîâó ãåíèàëüíàÿ ôðàçà. Íî Åíîò ñåáÿ îñòàíîâèë. Ñïåøèòü áûëî íåêóäà. Âïåðåäè áûëî ìíîãî ðàáîòû ïî ñîçäàíèþ èç Òîìîâ Ïîëóòîìèé. À äî  ïðîñòûõ ôðàç, ñîîòâåòñòâóþùèõ óðîâíþ íåéðîííûõ ñåòåé â ìîçãàõ íàøèõ äíåé îí åù¸ óñïååò îïóñòèòüñÿ. Èëè ïîäíÿòüñÿ, òóò êàê ñìîòðåòü íà ïðîáëåìó.

Áûëî õîðîøî è ðàäîñòíî íà äóøå. Âñ¸-òàêè çäîðîâî, ÷òî Ïðîñòî  Åíîò òàêîé óìíûé è êðàñèâûé. Óì, êîíå÷íî, ïðè æåëàíèè, ìîæíî è â íåéðîííóþ ñåòü ïðåâðàòèòü, à âîò êðàñîòà – ýòî íàâñåãäà, à ðàäîñòü îò îñîçíàíèÿ ýòîãî Åíîò ìîã äàæå äåëèòü äî áåñêîíå÷íîñòè. Äåëèòñÿ ýòèì. Ðàäîñòü — ýòî íàñòîëüêî ñïåöèôè÷íîå ñîñòîÿíèå, ÷òî äàæå åñëè åþ äåëèòüñÿ, òî å¸ ïî÷åìó-òî ìåíüøå íå ñòàíîâèòñÿ, ñêîðåå äàæå íàîáîðîò. Êàêàÿ-òî «íåðàçìåííàÿ ìîíåòà» ýòà ðàäîñòü. Íå òî, ÷òî ìîçã èëè òîìà ïðîèçâåäåíèé. Õîòÿ, âñ¸ ìîæåò áûòü. Íî ýòî áóäåò ïîòîì, à ñåé÷àñ ïðåäñòîÿëà ðàäîñòíàÿ äåÿòåëüíîñòü ïî ñîçäàíèþ ïîëóòîìèé! Âñåìó – ñâî¸ âðåìÿ.

P.S. «Êíèãè áûâàþò òîëüêî áóìàæíûå. Âñ¸ îñòàëüíîå ïðîñòî èíôîðìàöèÿ»

Ýòî ïðîèçâåäåíèå âêëþ÷åíî â Êíèãó 219.  Öèêë — Õðîíèêè. Ñåðèÿ — Ïðîçà Æèçíè.  Íà âñå âîïðîñû îòâåòèò  Ëèòåðàòóðíûé Àãåíò , ó íåãî æå ëåãêî ìîæíî çàêàçàòü è ïðèîáðåñòè áóìàæíûå êíèãè. #ì¸äíàø, #ïèðîãíàø, #áîðùíàø, #âíàóêðàèíó
Ëèòåðàòóðíûé Àãåíò: WhatsApp:  +79889744885  e-mail: enot-1917@mail.ru  Ìîæíî çàêàçàòü è ïðèîáðåñòè áóìàæíûå êíèãè. Îçíàêîìèòüñÿ ñ íàïèñàííûì: http://proza.ru/avtor/ivanstep

Достоевский был уже известным автором в России в 1871 году. Он написал эти слова после того, как в течение многих лет занимался анализом психологии общества, а также изучением его идеологических основ. Это было предупреждением о грядущем конфликте. Его слова могут показаться удивительными. Однако если вы подумаете о них исходя из опыта и процессов, через которые прошёл Достоевский, как мы увидим в этой статье, вы поймёте, что они не только логичны, но и являются пророческими. В значительной степени они отражают проблемы, с которыми мы сталкиваемся сегодня на западе, – как вопросах личности, так и всего общества.

Достоевский начал писать в XIX в., который был особенным периодом. Ранняя русская литература была преимущественно богословской. В ней преобладали религиозные идеи и ценности, заимствованные из византийского христианства. Только в конце XVII века начались постепенные изменения, когда к власти пришёл Петр Великий. Он настаивал на том, что образованный класс, то есть аристократия, правившая страной, будет получать знания не в соответствии с традиционными нормами, а согласно западноевропейским нормам, которые в то время постепенно захватили Европу. Страны Европы находились под влиянием таких рационалистов, как Рене Декарт, Барух Спиноза и Джон Локк. Этот рационализм определял смысл жизни не в научном обосновании религиозного мировоззрения, а в науке; не в поисках, ведущих к вере, а в стремлении к лучшему материалистическому состоянию.

Таким образом, правящий класс в России начал изменяться. В то время как подавляющее большинство людей, неграмотных крестьян, продолжало жить традиционной духовной жизнью и придерживаться традиций, правящий «интеллектуальный» класс XIX века начал даже презирать русскую культуру и язык: признаком хорошего тона считалось говорить по-французски, а не по-русски. Изменилась и русская литература. Поэт Александр Пушкин начал использовать стиль Шекспира и лорда Байрона в качестве образцов для письма и показал, как можно создавать оригинальные шедевры на русские темы по европейским стандартам.

Это привело к расколу в российском обществе.  Образовались две противоборствующие группы: «западники», которые считали, что Россия должна следовать по пути европейского рационализма, и «славянофилы», полагающие, что у России есть традиционные культурные особенности, которые следует развивать, а не отказываться от них. Течения, столь популярные в то время в России, позже стали проявляться и в остальном мире, когда в обществе были созданы два противоположных пути, ведущих в противоположные стороны: один – традиционный путь, основанный на вере в Бога, и другой – рационалистический путь, характерный для людей, которые не чувствуют себя частью той старины и хотят изменить общество.

Россия против Франции

В отличие от других дворянских семей, Достоевский родился в религиозной семье. Его мать была религиозной женщиной из образованной купеческой семьи. Его отец тоже был набожным человеком и происходил из семьи русских православных священников. По гражданской профессии он был военным врачом, за что ему присвоили чин дворянина ^[2].

Достоевский сказал, что в детстве к ним в дом приходил учитель, чтобы учить его с братом французскому языку, но приходил и священник, чтобы наставлять их православной вере. В этом смысле его дом отличался от других благородных домов, которые были ассимилированы с европейской культурой и образованием и были безразличны к религии. Позже Достоевский писал о важности религиозного образования, полученного от своих родителей. Каждый вечер они читали ему классические русские книги, а также европейские произведения, переведённые на русский язык.

Однако Достоевский не мог не поддаться всеобщему течению и находился под влиянием великих европейских писателей, таких как Оноре де Бальзак и Жорж Санд, которые начали описывать в своих произведениях социальные проблемы, чтобы привлечь к ним внимание. Французские писатели и художники того времени находились под влиянием теорий, разработанных двумя французскими утопистами. Первым был основатель французского утопического социализма Клод-Анри де Сен-Симон, создавший радикальное учение под названием «Новое христианство», где полностью отвергалось «старое» христианство, и роль «священников» передавалась художникам, учёным и рабочим. В свете этого художники стали своего рода авангардом, использующим своё искусство в качестве инструмента пропаганды для продвижения социальных интересов и развития человечества.

Вторым утопистом был Шарль Фурье, который считал, что авангард художников должен быть анархическим, без центрального механизма контроля в обществе. Фурье оказал влияние на художника Гюстава Курбе, который считается одним из первых, кто изображал на картинах представителей разных сословий. Приверженцем идей Фурье был писатель и поэт Оскар Уайльд,  опубликовавший статью, восхваляющую социализм. Он публично признался, что является анархистом ^[3]..

В первом произведении Достоевского «Бедные люди» (1846) писатель затронул классовую проблему, и, можно сказать, что он опирался на социалистическую тематику того периода. Главный герой романа Макар Девушкин изначально смиренно принял традиционное мышление, которое характеризовало большинство русского народа, то есть принял волю Бога, построившего и упорядочившего классы в обществе. Однако затем он изменил свои взгляды и начал отрицать это устройство и самого Бога ^[4]. Во втором своём произведении «Двойник» Достоевский затронул ту же тему, но в другой манере.

Интересный поворотный момент, интеллектуальный и духовный, произошёл с Достоевским после его ареста. Примерно в 1848 году он посещал собрания «кружка Петрашевского» в Санкт-Петербурге. Это было сообщество молодых социалистов, которые раз в неделю в доме Михаила Петрашевского обсуждали передовые европейские идеи. Большинство из приходящих на собрания не были фанатичными революционерами-марксистами. Они считали себя учениками упомянутого ранее французского социалиста Шарля Фурье.

Достоевского мало интересовали их социалистические идеи. Его главная цель была в другом – добиться в России отмены крепостного права, которое он ненавидел до глубины души. Вместе с восемью членами группы он сформировал тайное общество внутри «кружка Петрашевского» и начал планировать переворот, который положил бы конец эпохе рабства. Но революции не произошло. Тайная полиция проникла в «кружок Петрашевского» и арестовала его членов за экстремистские взгляды. Это не было случайностью, поскольку произошло в тот год, когда марксистские идеи начали распространяться в Европе всё более быстрыми темпами, –параллельно с публикацией «Манифеста коммунистической партии».

После шести месяцев одиночного заключения в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге Достоевский и другие члены кружок Петрашевского были доставлены на центральную площадь города. Там они узнали, что приговорены к смертной казни. Их выстроили в ряд на казнь. Трое из них были привязаны к шестам, их глаза были закрыты, и перед ними стояли солдаты с винтовками. Рядом уже ждала телега с гробами, приехал священник с крестом и всех заставили прощаться. Следующим на очереди был Достоевский, который был уверен, что умрёт в ближайшие полчаса.

Но как только солдатам отдали приказ прицелиться, на заднем фоне зазвучали барабаны воинской части, подавшей сигнал остановиться. Гонец прибыл верхом на коне с рескриптом в руках, где было указано о замене смертной казни на длительное заключение.

После того как Достоевский был спасён от смерти,  из тюрьмы он написал письмо своему брату, которое символизировало самый значительный момент в его жизни: он навсегда изменил свои ценности и по-другому начал писать свои произведения. Если его ранние работы касались социальных проблем и жизни в обычном мире, а Бог играл в них второстепенную роль, то в новых произведениях Бог выдвигается на передний план. Хотя социальные проблемы продолжали оставаться в центре сюжета, теперь они также включали в себя метафизический богословский смысл.

«Кажется, что после своего предсмертного опыта он больше не мог описывать иначе человеческую жизнь, кроме как в отношении основных ценностей и выбора, которые человек осознаёт в такие критические моменты», – пишет профессор Джозеф Франк из Стэнфордского университета, биограф Достоевского и один из крупнейших мировых экспертов его трудов, в своей книге «Лекции о Достоевском» ^[5].

«Жизнь есть жизнь повсюду, – писал Достоевский брату. – Жизнь внутри нас, а не вне вещей» ^[6].

Достоевский выразил отвращение к тенденции оценивать, судить или оправдывать человеческое поведение внешними обстоятельствами (классовой принадлежностью, например). Он утверждал, что вместо этого каждый человек должен смотреть внутрь себя, на своё внутренне состояние и разум, и сосредоточиться на самосовершенствовании.

«Жизнь — дар, жизнь — счастье, каждая минута могла быть веком счастья», – писал он.

Достоевский также претерпел и интеллектуальный переворот после тяжёлых испытаний, которые пережил в тюрьме. Он описал это в своей работе «Записки из Мёртвого дома» (1860). Произведение описывает его переживания, испытанные  с другими заключёнными – крестьянами. В «Записках» автор раскрывает психологию людей, у которых отнята свобода. Например, другие заключённые выражали сильную ненависть к нему из-за внешних обстоятельств: его статуса в обществе. В письме к брату Достоевский писал, что крестьяне «съели бы его заживо, если бы у них была возможность». Это заставило его задуматься, есть ли способ соединить классы в обществе не с помощью внешних средств, таких как революции.

Профессор Франк утверждает, что в «Записках из Мёртвого дома» Достоевский, похоже, дал некий ответ на это через офицера по фамилии Смекалов, который, как и другие охранники, жестоко бил плетью заключённых. Они отвечали ожесточённой ненавистью к охранникам, которых считали частью высшего сословия. Но что удивительно, к Смекалову проявили огромную привязанность, хотя он их бил. Что сделало его таким особенным? Как Смекалову удалось преодолеть классовый разрыв?

Достоевский пишет, что, в отличие от других охранников, которым нравилось бить плетью, Смекалов только делал свою работу. Он никоим образом не недооценивал заключённых. Он каким-то образом заставил их почувствовать себя одним из них. Смекалов знал, как разговаривать с ними не только для того, чтобы сохранить внешне своё положение, но и чтобы преодолеть внутренние классовые барьеры ^[7]. Профессор Франк пишет, что эту способность можно интерпретировать как своего рода сочувствие или сострадание, которые Смекалов проявил позже. Следовательно, желание Достоевского преодолеть классовые барьеры сосредоточено не на революционных идеалах, направленных на преобразование всего общественного строя или правительства, а на изменении чувств людей высшего сословия по отношению к крестьянам, в особенности, к их религиозным убеждениям, какими бы глупыми и устаревшими они им ни казались.

«Записки из Мёртвого дома» – это тоже своего рода продвинутый психологический анализ внутреннего мира человека. В книге Достоевский показывает, что под эмоциональным давлением люди будут действовать вопреки элементарной логике. Например, иногда они травмируют и даже калечат себя, чтобы отсрочить наказание, хотя в этом мало смысла, поскольку наказание всё равно будет реализовано, как только они выздоровеют. Почему они это делают?

Другой пример связан с деньгами. Он заметил, что после того, как заключённые заработали немного денег, вместо того, чтобы копить или расходовать их разумно, чтобы улучшить свои условия проживания, они сразу же тратят всё на водку и напиваются до опьянения. Почему?

Достоевский понимал, что такое иррациональное поведение заключённых связано с их глубокой потребностью, которая намного сильнее денег. Что узник ценит больше денег? Свободу или хотя бы иллюзию свободы. Когда он получает немного денег, у него возникает ощущение, что он может действовать по собственной воле, способен выражать своё эгоистичное «я», подавляемое в тюрьме. Выпивка до опьянения  позволяет проявиться его свободному «я», которое не обязано подчиняться инструкциям охранников или правилам тюрьмы.

Идея свободы связана с идеей надежды и веры. Профессор Франк утверждает, что Достоевский хочет показать, насколько важно, чтобы узники не теряли надежды. Чтобы выжить, им нужно верить, что их положение скоро улучшится, что наказание закончится, что они снова смогут гулять по двору и многое другое. Когда какое-либо действие в отношении заключённых не имело особого значения или смысла для них, они почти всегда сопротивлялись, впадали в отчаяние и начинали поступать иррационально, тем самым причиняя себе вред.

Тем, кто также объяснил эту тему, был писатель Л.Н. Толстой. Хотя большую часть своей жизни он  был нигилистом и даже имел мысли о том, чтобы покончить жизнь самоубийством, но изменил своё мировоззрение после осознания смысла жизни. Как он выразился, он постиг, что жизнь связана с надеждой и верой. В своей книге «Исповедь» он писал:

«И я понял, что вера в самом существенном своём значении не есть только «обличение вещей невидимых» и т. д., не есть откровение (это есть только описание одного из признаков веры), не есть только отношение человека к Богу (надо определить веру, а потом Бога, а не через Бога определять веру), не есть только согласие с тем, что сказали человеку, как чаще всего понимается вера, – вера есть знание смысла человеческой жизни, вследствие которого человек не уничтожает себя, а живёт. Вера есть сила жизни. Если человек живёт, то он во что-нибудь да верит. Если б он не верил, что для чего-нибудь надо жить, то он бы не жил. Если он не видит и не понимает призрачности конечного, он верит в это конечное; если он понимает призрачность конечного, он должен верить в бесконечное. Без веры нельзя жить» ^[8].

Для Достоевского жизнь без смысла – без Бога и без вечности – означает жизнь без надежды.

«Такая жизнь может вести человеческую психологию только к отчаянию и самоубийству», – пишет профессор Франк ^[9]..

Человек из подполья

В начале 60-х годов XIX века в российском обществе произошли важные изменения. Царь Николай I умер несколькими годами ранее, и его заменил Александр II, который был достаточно мудр, чтобы понять, что Россия должна отказаться от крепостного права. Освобождение крепостных в 1861 году дало ему высокое народное звание «Царь-освободитель». Он занял почетное место в сердце Достоевского, стремившегося к освобождению крепостных. С этого момента писатель стал верным сторонником царского правления, как и многие другие российские граждане, поддерживавшие эту власть.

С другой стороны, в то время пока Достоевский находился в тюрьме, выросло новое поколение революционеров. Одним из их лидеров был Николай Чернышевский, находившийся под влиянием марксистских радикалов и решительно выступавший против религиозных убеждений, которые всё ещё были характерны для широких слоёв населения.

Чернышевский и его сторонники были не только атеистами и материалистами, но и привили обществу относительно новый для того времени образ мышления – детерминизм. Они верили в абсолютный детерминизм, согласно которому всё в мире – как на материальном, так и на ментальном уровне – происходит в соответствии с законами физической причинности или с законами природы, и поэтому человек не может обладать свободой выбора или свободой воли. Человек может думать, что он свободен, но это иллюзия: он всего лишь инструмент, действующий в соответствии с законами природы.

На детерминизм Чернышевского, среди прочего, повлияли идеи английского философа Иеремии Бентама, которого считают одним из основоположников утилитарного подхода, согласно которому ценность действия не определяется его моральной ценностью. Согласно утилитаризму, в наших поступках нет моральной составляющей добра или зла, но поступок считается хорошим, если он приносит пользу (прибыль или удовольствие) большому числу людей. Чернышевский называл свою философию «рациональным эгоизмом». Достоевский этого не принял.

Поэтому его произведение «Записки из подполья», написанное в те годы, можно интерпретировать как ответ на детерминизм или «рациональный эгоизм» тех дней. Работа показывает, что произойдёт с «детерминированным» человеком. Достоевский использует образ «подпольщика» или «человека из подполья» – человека, который сталкивается с различными искушениями, и с которыми он не может справиться, хотя и знает, что они нехорошие.

Хуже того, чем больше он осознаёт свое падение, тем глубже погружается в грязь. Человек падает до такой степени, что начинает получать от этого мазохистское удовольствие, осознавая свою неспособность преодолевать соблазны и контролировать себя. Почему человек из подполья просто падает? «Мало того, что ты не можешь изменить себя, ты ещё и ничего не можешь с этим поделать», – отвечает «человек из подполья» в произведении ^[10] и выражает радикальный детерминистский взгляд на то, что человек не в силах что-то изменить по своему желанию.

«Человек из подполья» явился способом Достоевского намекнуть на последствия радикального детерминированного мышления: человеческое общество всё больше и больше деградирует, в отчаянии погружаясь в безнравственную грязь и не желая выбраться из неё. Это общество, в котором человек не несёт моральной ответственности ни за что, потому что он считает, что всё происходит по законам физической природы, включая и его моральное падение. Опускаясь всё ниже и ниже, он привыкает к такому состоянию. В процессе этого падения он замечает, что «небеса не падают», и поскольку нет ничего, что могло бы помочь ему подняться –  нет свободной воли или веры, – он в результате оказывается в самом внизу, падший.

Чтобы проиллюстрировать абсурдность такого радикального детерминизма, Достоевский приводит в пример человека, получившего пощёчину. Он смущается и злится из-за того, что его достоинство было ущемлено, но затем логика подсказывает ему, что было бы смешно так себя чувствовать, поскольку человек, давший ему пощечину, не несёт ответственности за свои действия. У него нет свободной воли. Он действовал, как движущееся судно, в соответствии с законами природы. Обратный пример тоже работает: человек хочет простить того, кто его ударил, но понимает, что это нелепая мысль, потому что нет смысла прощать «закон природы».

Что же тогда остается делать радикальному детерминисту? «Человек из подполья» Достоевского отвечает: надо погрузиться во внутренний конфликт между переполняющими его чувствами: оставаться обиженным на человека, который дал ему пощёчину, или простить его с чувством верности детерминистской логике, которая утверждает, что эти чувства в действительности не имеют смысла.

Однако наряду с «человеком из подполья», Достоевский представляет другой тип радикала, которому удаётся избежать хаоса. Это человек, который верит в те же самые радикальные идеи, но интеллектуально ограничен в понимании того, что эти идеи означают. Такой человек может, например, стремиться создать более справедливый мир, не осознавая, что «справедливость» – это моральная идея, связанная с моральной ответственностью человека за свои действия. Это нечто идущее вразрез с радикальным детерминизмом, в котором любое действие не может считаться ни справедливым, ни ошибочным.

Преступление и наказание

Если в «Записках из подполья» Достоевский имел дело с детерминизмом, то в «Преступлении и наказании» он со всей силой своего таланта описал «утилитарный» подход, пришедший из Европы и прикрепившийся к российскому интеллекту, который оказался оторванным от традиционной мысли.

Достоевский понимал, что утилитарный подход – не маргинальное понятие, и он был прав. Спустя 150 лет после того, как он написал об этом, сегодня утилитарный подход преобладает почти во всех аспектах нашего мира изобилия. Посмотрите вокруг, и вы увидите это на бесчисленных примерах.

Достоевский противостоит подобному мышлению, раскрывая характер Раскольникова, –интеллигентного студента, находящегося в затруднительном финансовом положении. Это мешает ему закончить учёбу в университете, уплатить арендную плату и долг домовладельцу. Он даже не может поесть. Из-за этого в его голове развиваются философские идеи о несправедливости в мире. Согласно марксистской теории, деньги в обществе распределяются неравномерно: с одной стороны, существуют такие бедняки, как он, а с другой – такие эксплуататоры и коррумпированные люди, как Алёна Ивановна, которая, взяв под залог ценные вещи, даёт деньги под большие проценты, таким образом обкрадывая людей, находящихся в бедственном положении.

Таким образом, Раскольников формирует в своём сознании утилитарную теорию, согласно которой мир должен быть более справедливо устроен. Согласно логике Раскольникова, есть особенные люди, которым дана возможность нарушать закон, чтобы творить добро для общего блага. Их называют «необычными» или «великими людьми», и они составляют один процент от всего населения мира. В «Преступлении и наказании» примером такого человека служит Наполеон – провидец, идущий вперёд по миру и стоящий выше закона. Что делать, иногда ему приходится убивать, чтобы осуществить своё видение, – поступок необходимый для общего блага. Так размышляет Раскольников.

В романе «Преступление и наказание» Достоевский погружается в самые глубины утилитарного мышления и создаёт дилемму: с одной стороны, – богатая и злая старуха, которая вредит людям и всё равно скоро умрёт от старости, а с другой – множество молодых и жизнеспособных людей, опускающихся вниз из-за отсутствия денег. Простой расчёт в соответствии с утилитарным подходом приводит к выводу, что выгода, которую принесёт тысячам людей смерть злой старухи, нивелирует страдания, которые будут причинены старухе в день убийства. Что же тогда терять? Достоевский старается даже усилить в глазах читателя злобность старухи, чтобы мы почувствовали отвращение к ней и приуменьшили дилемму.

Раскольников совершает убийство, и здесь Достоевский показывает нам, что может прийти в голову человека, действующего в соответствии с утилитарной логикой. Значимость произведения в том, что помимо того факта, что Раскольников чувствует себя ужасно после убийства, по мере развития сюжета мы узнаём, что за «утилитарно-гуманитарным» мотивом («Я делаю это для общего блага») кроется основная мотивация, корни которой обнажает Достоевский: тотальный эгоизм.

Раскольников думал, что хотел совершить преступление, чтобы выяснить, был он простым, маленьким и напуганным существом или же существом, имеющим право нарушать законы морали. Достоевский намекает нам через характер Раскольникова, что утилитаристы могут использовать логические аргументы до «завтрашнего дня», но в основе их мышления обязательно лежит какой-то корыстный мотив. Их интересует не человечество, а они сами.

«Я просто убил; для себя убил, для себя одного» – признаётся Раскольников Соне ^[11].

Соня – молодая девушка, которая в романе торгует своим телом, чтобы поддержать семью. Раскольников пытается убедить её, что они оба похожи, потому что оба отклонились от основ морали. Он делает это, чтобы облегчить свою вину, но при этом обнаруживаются огромные различия между ними. В то время как Раскольников пришёл к выводу, что должен жертвовать чем-то или причинять кому-то страдания ради других, исходя из утилитарной логики, имеющей в основе эгоистические желания, Соня жертвует своим телом и страдает ради других из самоотверженных мыслей, из сострадания к своей семье.

Идиот

Достоевский развивает тему «сострадания» в романе «Идиот» (1869 г.) – в своём важнейшем произведении после «Преступления и наказания». В отличие от предыдущих книг, в которых Достоевский, кажется, идёт против радикальной идеологии, прикрепившейся к российскому интеллекту, и анализирует её последствия, в «Идиоте» происходит нечто иное.

В центре сюжета – князь Мышкин, член привилегированной семьи, олицетворяющий сострадание и человеческую любовь. Он невинный человек, обладающим чистым мышлением, без зла, верящий в добро в мире и в любовь к другим, а также, в простом смысле, лишённый изощрённости. Образ Мышкина резко контрастирует с «мудрецами» современности, погрязшими в сложном и запутанном мышлении, разрывающимися между разными мнениями, затруднениями и сомнениями. Их наивность давно исчезла, а на её месте укрепилось эго и злые инстинкты. Один из персонажей, представляющих эту сторону истории, – Рогожин, азартный негодяй, унаследовавший состояние своего отца-купца. Рогожин, в отличие от предыдущих героев Достоевского, не человек, движимый чувствами, порождёнными радикальными идеями. Его преступление – преступление страсти, а не идеологии.

«Достоевский создаёт фигуру, воплощающую высшие идеалы Иисуса (как он их воспринимает), а затем показывает несовместимость этих ценностей с жизнью в [обычном] мире», – объясняет профессор Франк. Он описывает в романе конфликт между человеческим стремлением к высокому и совершенному идеалу (любви или альтруистического сострадания) и долгой дорогой к его реализации. Во время этого человек чувствует разочарование, подавленность и может даже страдать от несчастий.

В январе 1868 г. после завершения первых пяти частей книги Достоевский написал в письме, что пытался написать роман о «прекрасном человеке в позитивном ключе» ^[12]. , – о том, кто оставляет положительный след во всём, что он делает, и в каждом человеке, которого встречает. Однако писатель был вынужден усложнить сюжет согласно реалистичности жизни, представив в нём три вида любви: любовь, возникающую из страсти и импульсивности; любовь, проистекающую из гордости или хвастовства, и христианскую любовь. Именно она, христианская любовь, и характеризует князя, это высшая любовь ^[13]. Выражение её можно увидеть в романе, когда с женщиной в возрасте 20 лет по имени Мари жестоко обращаются жители деревни. Князь думает, как помочь ей, и наконец, оставшись с ней наедине, целует её и говорит, что его любовь – не сексуальная любовь или какие-то скрытые мотивы, а это любовь из чистого сострадания к ней и его желания помочь ^[14].

В апреле 1864 года Достоевский написал в своей записной книжке, что в действительности не думает, что возможно достичь этой чистой сострадательной любви в контексте земной человеческой жизни ^[15].. Он отметил, что такая любовь является идеалом, к которому стремятся все, но «закон индивидуальности… “Я” [эго] сдерживает его». То есть само существование индивидуальности, в центре которой находится эгоистичное «Я», является величайшим препятствием на пути. Если человек хочет усовершенствовать себя до наивысшего возможного состояния, он должен искоренить свой эгоизм.

«Это величайшее счастье», – отмечает Достоевский.

Достоевский называет этот принцип «Законом гуманизма» (равнозначным «Закону Вселенной» или «Законам природы») и говорит, что вся история человечества и каждого отдельного человека – это только история «борьбы и стремления достичь этой цели». По его мнению, это необходимое стремление, но оно никогда не может быть достигнуто во всей своей полноте в этой жизни, исходя из самого определения самой жизни (если идеал будет достигнут, в жизни не будет никакого смысла).

«Человек на земле есть существо только развивающееся, следовательно, не оконченное, а переходное», – писал он ^[16]..

Достоевский не остановился на этом и сделал относительно революционный для современного мышления вывод. Он пришёл к выводу, что некая часть эгоизма или эго человека является его желанием воспроизводить потомство. Следовательно, жизнь на продвинутой стадии развития к высшему идеалу должна быть бесполой, то есть лишённой похоти  и эгоистичных желаний. Достоевский не просил нас, простых людей, воплощать это, но представил более высокое состояние, к которому неизбежно должен прийти развивающийся человек на своём пути стремления к идеалу.

Достоевский понимал, что желание воспроизводить потомство и удовлетворять желания является чем-то присущим нашей психике, и поэтому намерение превзойти это и идти к высокому идеалу обязательно противоречит нашей основной природе, и именно поэтому реализация такого намерения предполагает страдание. Но это страдание, которое должен испытать человек, по мнению Достоевского, «компенсируется райским наслаждением исполнения Закона».

По этой причине, среди прочего, князь Мышкин через своё сострадание и любовь не может изменить к лучшему некоторых персонажей, которых он видит на протяжении всего сюжета. Сам Мышкин встречает на своём пути испытание сексуальной любви, и это создаёт в его сознании внутренний конфликт, который ему трудно преодолеть.

Братья Карамазовы

В романе «Братья Карамазовы» (1880 г.) Достоевский намеревался атаковать другой аспект «интеллекта», который, по его мнению, создавал большие проблемы, – упорную приверженность разуму и логике и пренебрежение интуицией и верой. Он сделал это благодаря «Легенде о Великом Инквизиторе» в одной из глав романа, лежащей в основе произведения ^[17].

Легенда рассказана Иваном, одним из трёх сыновей Федора Карамазова, своему брату Алеше. Иван – атеист, а Алёша – монах, который выражает взгляды, противоположные атеистическому мировоззрению брата.

У Ивана проблема. Он не согласен принять возможность того, что мир основан на добре, и при этом в нём страдают невинные. Ему трудно понять это нелогичное, по его мнению, утверждение. Особенно Ивана беспокоят страдания детей, считающихся самыми невинными существами, которые ещё не должны подвергаться злу. Почему люди причиняют вред невинным детям?

Иван говорит, что «человек создал дьявола по своему подобию», и в ответ на это Алеша наивно поправляет его, что «Бог создал человека по своему подобию». Таким образом младший брат попадает в логическую ловушку, которую Иван приготовил для него: если добрый Бог создал человека по своему подобию, то он не будет создавать злого человека. И поэтому мир, в котором живут злые люди, мог быть создан не добрым богом, а только плохим богом.

Теперь вернёмся к легенде, которую рассказывает Иван, пытаясь полностью разрушить основы веры Алёши. Согласно легенде, Иисус во времена инквизиции вернулся в мир, в Севилью в Испании, чтобы облегчить страдания людей, исцелить больных и воскресить мёртвых. Люди в соборе Севильи узнают его и поклоняются ему, но лидеры инквизиции арестовывают Иисуса и приговаривают к сожжению.

Кардинал Севильи (Великий инквизитор) посещает его в его камере, чтобы сказать, что он больше не нужен церкви. Кардинал произносит монолог, в котором объясняет Иисусу, почему его возвращение мешает миссии церкви. Он говорит, что в прошлом сатана предлагал Иисусу управлять душами людей, но он ошибся и отказался, потому что хотел дать им свободу выбора. В результате его место заняла церковь, которая около 1500 лет уполномочена заботиться о людях.

Иван утверждает через Инквизитора, что Иисус был неправ, когда хотел дать людям свободу выбора. Человек слишком слаб, чтобы нести ответственность за такую ​​свободу, и доказательством того является нанесение вреда невинным детям. Инквизитор в противовес Иисусу действительно лишает людей свободы выбора, но, по крайней мере, он наказывает нечестивых за их действия и продвигает христианские ценности.

Таким образом, Достоевский выразил линию мысли многих нигилистов в России того времени, таких как Иван, которые считали, что доброго Бога нужно понимать с помощью логики, и пытались найти для этого логические аргументы. Но, как объясняет профессор Франк, сам того не замечая, Иван использовал легенду, указывающую на его же ошибку.

Бог хотел позволить людям свободно выбирать верить ли им не исходя из заранее логичных и рациональных доказательств, утверждающих, что Бог всемогущ и добр, а именно исходя из иррациональных условий, в состоянии иллюзии. Христианский философ и богослов Аврелий Августин (430–354 г.) объяснил это, заявив, что Бог, давший людям свободу выбора, дал им в рамках этой свободы возможность творить не только добро, но также и зло. Это основной тест для всех людей.

Таким образом, Достоевский подводит читателя к сути: трудно понять идеи Бога с помощью инструментов логического мышления. Такой опыт часто приводит к внутреннему конфликту, который разрешает только вера. Не вера, основанная на логических инструментах, а вера, основанная, собственно, на самой себе.

Остальная часть истории является своего рода ответом на легенду о Великом Инквизиторе: все персонажи должны поверить в кого-то или во что-то помимо себя, а не в простой, легкий и возможный исход для них. Все они призваны по-разному выходить за пределы своих эгоистичных границ, совершая иррациональное действие, которое противоречит их личным интересам. Таким образом, Достоевский намекает, что один из способов, позволяющих отказаться от своекорыстия и превзойти эгоизм, – это действовать вопреки логике.

Самый очевидный пример этого – суд над третьим братом, Дмитрием Карамазовым, обвиняемым в убийстве своего отца Федора после ссоры с ним. Дмитрий не убивал своего отца, но суд был начат после того, как против него были собраны весьма правдоподобные косвенные улики, указывающие на то, что он был убийцей. Дмитрий невиновен, и только те, кто отворачивается от всех, казалось бы, логических доказательств, – только те готовы поверить его словам. Только те, кто прислушивается к интуиции и к своему сердцу, а не к так называемым фактам, знают правду. Дмитрий осуждён, и Достоевский снова показывает нам, что иногда холодной логики недостаточно, чтобы понять правду, которая исходит от сердца.

Пророчество

Замыкают круг великих произведений Достоевского «Бесы» (1871 г.). Это роман, о котором мы упомянули в начале статьи, – пророчество о будущем, которое должно произойти в России, а также и на Западе. Как уже упоминалось, Достоевский предчувствовал подъём радикалов даже в своих ранних работах.  Но теперь предупреждал о приближающейся кульминации, а вместе с ней и о революции, которая действительно произошла в начале XX века, через несколько десятилетий после его смерти.

Сюжет книги Достоевского был навеян человеком по имени Сергей Нечаев, революционером-коммунистом, который возглавлял нигилистическое движение и поддерживал революционный терроризм. Его прозвали «большевиком ещё до большевиков». Он был причастен к убийству своего товарища и в итоге приговорён к 20-ти годам тюремного заключения, где и скончался. Осудили и членов его радикальной группировки.

Сюжет книги основан на материалах, собранных Достоевским по делу Нечаева. Достоевский хотел верить, что этих одержимых радикалов в конечном итоге могут «вылечить» бесы, которыми они были одержимы, но он также знал, что его надежды были далёкой мечтой. То, что он видел вокруг себя, и то, что описал в своём романе, было процессом загрязнения, заражения и разрушения, который радикалы навязали обществу в целом. Несмотря на это, «Бесы» — это произведение художественного творчества, а не историческая книга или публицистический репортаж. Достоевский отмечал, что это произведение, созданное его воображением. Однако, без сомнения, было сходство – реалистичное сходство с  глубинными процессами в обществе.

Спустя более чем 100 лет после публикации этой работы русский литературный критик Юрий Карякин, бывший сторонник Сталина, написал, что, когда Никита Хрущев, генеральный секретарь КПСС, произнёс свою знаменитую речь в 1956 году, в которой осудил культ личности Сталина и его преступления, близкий к нему профессор, интеллектуал, сказал ему с грустной улыбкой: «Но вы знаете, всё это есть в «Бесах». В 1936 году меня чуть не арестовали, потому что я читал эту новеллу… это были страшные ночи и поучительные: Мы читали «Бесов»… читали и не верили своим глаза … мы читали, останавливали друг друга почти на каждой странице: «Этого не может быть, как он знал [тогда] все это? «»^[18]

Достоевский подаёт информацию в книге немного запутанно. На первых 100 страницах написано о любовных связях и интригах, цитируются причудливые разговоры и встречаются  нетрадиционные персонажи. Можно задаться вопросом: где же радикалы? Но Достоевский показывает читателю, что настоящие революционеры уже проявляются в повествовании. Они прятались, пока им не пришло время осуществить свои планы.

Итак, группа социалистов, идеалистов, авантюристов и преступников сговаривается в вымышленном провинциальном городке  вместе с другими ячейками революционеров захватить общество и привести русский народ к «счастью». В сложном сюжете задействовано около 50 персонажей.

Удивительно, но по мере развития истории выясняется, что «Бесы» – это не просто пророчество о внедрении коммунистической партии в России. Это серьёзное произведение, которое, как хрустальный шар, предсказывает появление самых радикальных движений и их сложных производных (вспомните, например, движение Антифа) за последние 100 лет. Достоевский пишет об их философии борьбы, об утопической концепции, которой они следуют, и об их готовности к убийствам, чтобы продвигать свою повестку дня.

Во второй части книги описывается, например, сборище «самых красных радикалов нашего древнего города». На встрече они обсуждают разные темы, такие как семья («суеверия»), моральная совесть («нет таких вещей, как мораль или аморальность») и «разделение человечества на две неравные части», когда десятая часть, элита, действует как правящий класс, в то время как остальные «должны отказаться от своей индивидуальности и стать стадом». Достоевский правильно предсказал, что разрушение ценностных устоев – необходимое условие любой революции. Это нанесёт ущерб существующей структуре общества и полностью разрушит его.

Ближе к концу книги один из ведущих радикалов говорит:

«Идея заключалась в том, чтобы систематически бросать вызов устоям, систематически разрушать общество и все принципы, чтобы сбить с толку всех и использовать всё в наших интересах, а затем, когда общество будет на грани краха, больное и избитое, циничное и скептичное, хотя и имеющее сильное рвение к самосохранению и некоторой руководящей идее, внезапно взять его в свои руки».

В этом году исполняется 150 лет со дня появления в журнале «Русский вестник» первых частей «Бесов». Учитывая различные бедствия, которые пережило человечество с тех пор, можно сделать печальный вывод о том, что человек, по-видимому, обучается медленно.

Использованная литература