Глава 1 Шок
Аккуратно рассаживая цветочки на свежевскопанной могилке, я утирала грязной рукой лоб. Спина ломила нещадно, разводы грязи наверняка слой за слоем покрывали мои щёки усыпанные прыщами, которые норовили вскоре распространиться по всему моему телу. Три года тому назад, в этом несчастном создании бомжеватого вида, никто бы не признал Вику Соломину. Эх, да что уже поминать былое, нытьем себе не поможешь.
— Спасибо За-Алет тебе за все. – от чистого сердца поблагодарила покойную старушку – За то, что приютила горе-попаданку, не побоялась, обогрела и научила чему могла.
Попрощавшись, попыталась встать с колен, не удержав страдальческого стона, пошла в сторону лачужки. Эта землянка, затерянная в чаще леса стала для меня домом в первые и последующие дни пребывания в мире Элтаэ.
Душещипательной биографии с моей стороны не дождетесь, попав в этот мир и узнав, что домой обратно мне не вернуться, решила забыть свою предыдущую жизнь. Хотя вспоминать было что и сожалеть об утраченном тоже. Вот именно из-за последнего начала считать, что родилась заново, духовно. Нового тела у меня нет и в ближайшем будущем не планируется, это бы сохранить. Магией или манной, мое тело рожденное в техногенном мире не обладало. Хотя сейчас бы очень пригодилось, ну чего нет того нет.
Пора было собираться в дорогу и как следует озаботиться своей экипировкой. Одинокая девушка в пути лакомый кусочек для разбойников. В парня нарядиться тоже не получиться, по простой причине, гномов в этом мире нет, а самые низкорослые жители мужского пола обладали ростом под два метра(и это люди, на минуточку!). Чем подобная закономерность обусловлена не знаю, но по словам За-Алет это было нормой для этого мира, женщины всегда ниже хотя и она ростом не была обделена, метр восемьдесят примерно.
Сухонькая старушка подобного роста сперва вызывала во мне ощущение внутреннего противоречия, характер к тому же у старой жерди был не сахарным, я вам скажу. Об этом узнала уже после изучения их речи и нашего тесного общения. Ее саркастические замечания порой вызывали зубной скрежет, но взывали к моей славянской душе и будили воспоминания о доме. С моим ростом метр шестьдесят четыре, я частенько чувствовала себя пигмеем когда к старой ведьме приходили жители из деревеньки неподалёку. Как неподалёку, в трёх километрах приблизительно. Внимание сперва привлекала много, а учитывая не знания мною местного языка, пришлось притвориться глухонемой. Из заинтересованных, взгляды резко превратились в жалостливые, а порой и брезгливые. Потом ничего, привыкли, что у старушки живёт внучка инвалид. Моя «немота» совершенно не была помехой для таких услуг как «принеси-подай» или же помешиванию зелий, точнее настоек. Привыкла и я молчать.
Сперва За-Алет всюду водила меня за собой, кроме походов в деревню, скрывала что ли или стеснялась, не знаю, её мотивы были мне неведомы. После первого года проживания, когда я более или менее стала разговаривать, для того чтобы избавиться от акцента и понимать быструю речь ей пришлось взять меня с собой и туда. Чего она опасалась не знаю, глухомань как глухомань. Жители реагировали на меня адекватно, перестав считать чем-то чужеродным, на мои дружелюбные улыбки ворчали нечто на подобии «полоумная». Правда это не мешало им обменивать настойки от болячек то на молоко, то на яйца или же хлеб, когда приходила одна в деревню.
Каюсь после этого случая улыбаться вечно угрюмым людям перестала.
Как потом стало ясно, За-Алет по своему меня уберегла, когда мы бывали в деревне она со мной не разговаривала и постоянно одёргивала за рукав если я отвлекалась, так что слава глухонемой за мной закрепилась окончательно. В связи с непросвещённостью местного населения они считали, что глухотой можно заразиться, говорю же средневековье дремучее. Мне человеку выросшей в двадцать первом веке, их мышление казалось странным .
Я не спорила и во всем слушалась старушку, помогала ей чем могла: хворост таскала, печь топила и травы собирала. Со временем она стала втолковывать в мою голову названия и свойства той или иной травки. Такая едва не затворническая жизнь уберегла меня от участи быть подстилкой каждому пятому.
Как-то осенью, на втором году моего проживания у знахарки, в очередной мой поход в деревню я увидела толпу около помоста. Сперва даже не обратила внимание на происходящее, меня За-Алет послала в деревню за солью и хлебом к местному пекарю. По большему счёту мне было даже не интересно, что могло вызвать такой ажиотаж у местных аборигенов. Поэтому не оглядываясь по сторонам неторопливо шагала в сторону цели моего прибытия. На удивление дверь открыли лишь на пятый раз, хотя неделю ранее стоило мне лишь раз стукнуть, как дверь открывали сразу.
— Чего тебе убогая ? – дверь открыл пекарь собственной персоной, удивительно, как это он жену не заставил, молча протянула бумагу с запиской, мазнув по ней глазами и бросив угрюмый взгляд за мою спину, пропуская меня в дом пробормотал – Проходи коль пришла, двери за собой на засов запри.
И пошел в сторону подвала, я же выполнив распоряжение с легким интересом обвела пространство и не заметила обычно снующей туда сюда жены этого угрюмого типа. Обычно пекари, представляются этакими добродушным толстячками, Бородач Вар в это представление не вписывался, он был коренаст с пудовыми руками как у местного кузнеца и отличался всегда угрюмым взглядом из под бровей а-ля Брежнев.
— Вот. Держи. – когда он вернулся из погреба то нёс с собой огромную плетеную корзину, я благодарно кивнула головой – Ну хоть засов додумалась за собой закрыть.
Даже бровью не повела, глухая ведь, он в свою очередь открыв дверь, воровато огляделся вокруг прежде чем меня выпустить. Странный тип пропустил меня на улицу. Когда я вышла за порог, толпа окружающая помост как раз расступилась и одновременно с тем как за спиной хлопнула дверь, перед моими глазами предстала картина группового изнасилования среди белого дня. Не сказать было что хоть один житель возмущен происходящим, наоборот поголовно все кто был на площади, с нетерпением натирали свои гениталии. Благо хоть штаны не снимали, в предвкушении ожидая своей очереди. И было их там не много не мало человек пятьдесят, походу все холостые мужики посёлка.