Антифашист Виктор Филинков получил по делу «Сети» семь лет колонии общего режима: суд признал его виновным в участии в террористическом сообществе. Он и второй подсудимый, Юрий Бояршинов, полностью отрицают вину и говорят о сфабрикованном деле. Филинков был первым из задержанных в Пензе и Петербурге по делу «Сети» молодых людей, кто сообщил о пытках, которые применяли к нему оперативники. Приговор вынесли в июне 2020 года, еще год Филинков провел в СИЗО Санкт-Петербурга, а 28 июня 2021-го выехал в колонию.
Рассказываем, как вместо общего режима 27-летний антифашист оказался фактически в условиях строгого, за что он получает постоянные взыскания и почему объявлял голодовку.
Этап через подвал
Информация о том, что происходит с Филинковым, проникает за стены изоляторов благодаря его защитнице Евгении Кулаковой. Девушка получила ордер на защиту (такое предусмотрено законом в России не только для профессиональных юристов) еще когда Филинкова судили. На «Медиазоне» в начале сентября 2021 года вышла ее статья о том, как антифашист ехал из Петербурга в Оренбург, где ему предстоит отбывать наказание.
Вот несколько фактов об этом этапе (так называется переправка заключенных из изолятора в колонию):
- В Вологде Филинков сидел в одиночной камере спецблока.
- В Кирове ему перестали выдавать антидепрессанты и нейролептики, выписанные врачом.
- В Кирове за возмущение тем, что заключенных не водят в душ (Филинков просидел в СИЗО этого города 20 дней), антифашиста перевели в подвальную сырую камеру с тараканами.
- В Екатеринбурге Филинков заболел, сидя в подвальной одиночке. По словам членов ОНК, в камере почти нет света.
- В СИЗО Челябинска таблетки парацетамола для Филинкова пришлось добиваться пять дней – ее дали после жалобы начальнику и выступления его защитницы на «Эхе Москвы».
Оренбург: карантин, ШИЗО и снова ШИЗО
В Оренбурге Филинкова из изолятора перевезли в ИК-1, где две недели продержали в одиночной камере во время «карантина» (так называют первое время осужденного в колонии, с пандемией COVID-19 это не связано). После изоляция продолжилась: одно за другим Филинкову дали три взыскания и не выпускали из ШИЗО – штрафного изолятора. Одно из них антифашист получил так, сообщила его защитница (о происходящем он пишет письма и рассказывает на свиданиях раз в несколько недель): в камеру пришел сотрудник с бумагой и ручкой, а на вопрос Филинкова, зачем это, ответил, что тот сейчас будет писать объяснение за то, что вот при этом появлении сотрудника в камере с бумагой и ручкой он с ним не поздоровался. Два других взыскания – за то, что спал на лавочке и якобы «выразился нецензурными словами». В ШИЗО нельзя прилечь даже на пол (за это можно получить взыскание), койка на ночь пристегивается к стене, нет личных вещей, книгу Филинкову выдавали на час вечером.
Весь сентябрь антифашист получал новые штрафные сроки – пять дней в ШИЗО, потом еще семь, несколько дней в жилой зоне – и еще десять суток изоляции. Вот за что он получил эти взыскания:
- «нарушение формы одежды»: снял куртку заключенного за 20 минут до отбоя, чтобы умыться;
- «недобросовестное отношение к труду»: разговаривал с другим заключенным во время работы;
- «покинул рабочее место»: отошел к другому станку, чтобы посмотреть, как шить;
- «отказался покидать прогулочный дворик»: график этого подметания Филинкову никто не показал, но ему продемонстрировали «его» подпись под документом.
С момента прибытия в колонию и до 6 октября Виктор Филинков провел в ШИЗО 38 суток.
Помещение камерного типа
В начале октября Филинков получил еще одно взыскание – якобы за повторный отказ подметать прогулочный дворик. На этот раз его поставили на учет как «склонного к систематическому нарушению правил внутреннего распорядка», сообщил адвокат Эльдар Шарафутдинов, который посетил его в колонии. После этого Филинкова перевели в ПКТ – помещение камерного типа.
В таких условиях заключенным резко ограничивают передачи и свидания (одно краткосрочное в полгода), а также содержат и даже выводят на работу отдельно от других заключенных. Днем у заключенных забирают матрасы и одеяла, а вечером выдают их случайным образом, то есть постельные принадлежности – не личные. Все в камере Филинкова к середине октября заразились чесоткой. После жалоб адвоката Филинкова в прокуратуру и оренбургское УФСИН в камеру пришли из медсанчасти и намазали кремом от чесотки всех, кроме Филинкова – ему объяснили, что нужно дождаться дерматолога.
Кроме того, антифашист рассказал на свидании, что его письма защитнице вскрывают (хотя с адвокатами и защитниками переписка может быть конфиденциальной) – а затем демонстрируют ему, что знают их содержание. Несколько человек, с которыми переписывается Филинков, рассказали, что получили от его имени странные письма и подозревают, что их написали другие люди, причем читавшие его переписку.
На очередной дисциплинарной комиссии Филинкова признали «злостным нарушителем режима» – этот статус означает, что в условия общего режима в колонию его уже не вернут, пишет «Медиазона».
ИК-5 в Новотроицке – колония, где сообщали об избиениях
30 октября, еще будучи в ИК-1, Филинков объявил голодовку. Он требовал перевода из одиночной камеры, а также передачи книг и газет. Через несколько дней их стали выдавать по часу в день утром и вечером, а в день рождения Филинкова – 8 ноября – к нему пришел прокурор и опросил по всем требованиям. На следующий день антифашист прекратил голодовку. В колонии ему исполнилось 27 лет.
15 ноября 2021 года Виктора Филинкова, до этого пропавшего из поля зрения адвоката и защитницы на неделю, обнаружили в СИЗО-1 города Орска. Как выяснилось, его переводят в колонию ИК-5 в Новотроицке – как «злостный нарушитель режима», Филинков должен месяц провести в ЕПКТ, едином помещении камерного типа. Это наказание ему назначили за то, что после выхода из душевой и выдачи ему новой робы сотрудники обнаружили в кармане этой робы лезвие. Кроме того, Филинкову назначили еще 10 суток ШИЗО – якобы за «межкамерное общение».
В отличие от ПКТ, ЕПКТ есть не в каждой колонии, поэтому потребовался перевод в Новотроицк.
Об ИК-5 известно то, что летом 2021 года в этой колонии объявили голодовку и массово вскрыли вены заключенные. Происходило это как раз в единых помещениях камерного типа. Осужденные жаловались родственникам, что их избивают с применением электрошокера, угрожают изнасилованием, не дают встречаться с адвокатом. Прокуратура назвала протест «массовым членовредительством в демонстративно-шантажной форме», ведомство выявило в ИК-5 «отдельные нарушения» и предписало начальнику колонии их устранить.
Из семи лет, назначенных 2-м Западным окружным военным судом в Петербурге, Виктор Филинков отбыл 3 года 9 месяцев.
Цель:
- формирование умений в написании сложных слов с
пол/полу; - формирование умений наблюдать, делать выводы,
творчески подходить к решению заданий; - обучение чуткому и внимательному отношению к
слову, любви к родному языку.
Тип урока: урок изучения нового учебного
материала.
Ход урока
I. Организационный момент.
II. Вступительное слово учителя.
— Сегодня на уроке мы продолжим изучение
способов образования слов в русском языке. Но
прежде вспомним изученное. Ответьте на
вопросы(фронтальная работа):
— На какие две группы по способам образования
делятся слова? (Морфемный и неморфемный).
— Назовите морфемные способы образования слов
вместе с примерами.
(На интерактивной доске в результате ответов
учащихся должен появиться слайд№2,приложение 1,
с морфемными способами образования слов в виде
схемы, рядом предварительно записана схема
неморфемных способов образования слов, которую
необходимо расшифровать во время беседы с
учениками).
Слайд №2
— Какие способы образования слов зашифрованы в
правом столбике? (Сложение без соединительной
гласной, сложение с соединительной гласной,
сложение с одновременным присоединением
суффикса).
— Приведите примеры слов, образованных
неморфемным способом. (Например,сбербанк,
спецкурс, плащ-палатка;сухофрукты,сталелитейщик;
соковыжималка,черноморец).
III. Целеполагание.
— Вы многое знаете,но тема “Словообразование”
полностью нами ещё не изучена. Предположите
дальнейший путь её изучения. Сформулируйте цели
урока. (Дети выступают с ответами)
— Молодцы, ребята. Сегодня мы познакомимся ещё с
одним способом образования сложных слов,
научимся находить их в предложениях и тексте,
правильно писать такие слова.
IV. Изучение нового.
1. — Прочитаем стихотворение на слайде №3
Слайд №3
— Ребята, вы улыбались при чтении данного
текста.
— Какие слова вызвали у вас улыбку, в чём их
отличительная особенность? ( Слова с пол-,полу-).
— Какова цель использования таких слов в тексте?
(Создание комической ситуации).
2. -Посмотрите на подчёркнутые в тексте слова и
скажите, как пишется ПОЛ- с этими словами? (Слитно
и через дефис).
— А теперь подумайте, какова ещё одна проблема
нашего урока? (Решить, когда ПОЛ- пишется со
словами через дефис, а когда слитно).
— Посмотрим только на те слова, которые с ПОЛ-
пишутся слитно. Проанализируйте примеры и
сделайте вывод. Перед какими буквами в этих
словах стоит ПОЛ? (б,с,м,к,н).
— А какие звуки обозначают названные буквы?
(Согласные).
— Сделаем вывод о том, когда ПОЛ- пишется со
словами слитно. (Если слово начинается с
согласного звука)
3. — А теперь выпишите из стихотворения слова с
ПОЛ-, которые пишутся через дефис (пол-леща,
пол-арбуза, пол -Москвы).
— Проанализируем теперь эти примеры, подумаем,
почему в этих словах ПОЛ- пишется через дефис?
(Находится перед гласной, перед согласной -л-,
перед заглавной буквой).
— Молодцы, ребята. Вы совершили открытие
4. — Чем отличается от всех подчеркнутых слов
слово “полуживой”? (полу-пишется слитно).
Приведите свои примеры слов с начальным
ПОЛУ-(После ответов следует слайд №4со
словами, начинающимися с ПОЛУ-). Сделайте вывод о
правописании таких слов.
5. Предлагаем в сильном классе 1-2 ученикам
самостоятельно составить схему или алгоритм
написания ПОЛ-, ПОЛУ- со словами на доске, а классу
-в тетрадях. В слабом классе ученикам
предлагается готовый алгоритм /схема.
6. Проверка схем. Ученики выбирают наиболее
удачную.
7. — Ребята, а как вы думаете, чем должно
завершаться наше стихотворение? (Подсказкой).
Посмотрите на слайд №5и прочитайте конец
стихотворения(один ученик читает)
— Совпадают ли наши выводы с финальной частью
стихотворения? (Да).
8. — Сделайте теперь устное сообщение о
правописании существительных с
ПОЛ-(ПОЛУ),пользуясь алгоритмом в тетрадях и на
доске. Приведите собственные примеры. (Один
ученик рассказывает правило. Класс слушает,
оценивает. Оценку выставляем в журнал). А теперь
запишем их по памяти(один ученик у доски).
V. Закрепление.
1. — Как можно закрепить изученное правило?
(Следуют ответы учеников). Правильно, у нас будет
целая мозаика упражнений. Напишем зрительный
диктант. Глядя на половинки рисунков на слайде
№6, Вы должны будете записать то, что видите.
— А теперь сверьтесь со слайдом №7(Полгитары,
пол-лодки, полвазы, полсумки, полмяча, полкорабля,
пол-лимона, пол-яблока, полтелефона, полрыбы).
— Поднимите руку, у кого одна ошибка? Поставьте
себе “4”. А у кого ни одной ошибки, поставьте себе
“5”.
2. А сейчас комментированное письмо с
творческим заданием. На слайде №8записаны
словосочетания (500 килограммов, 500 граммов,
половина дома,500 метров, половина года, половина
земного шара), которые Вы должны будете заменить
одним сложным словом с ПОЛ- или ПОЛУ- и устно
объяснить написание (один ученик работает у
доски).
3. А сейчас, ребята, в роли учителя выступят
артисты,которые споют весёлый диктант, а Вы
должны будете записать называемые слова с
ПОЛ-/ПОЛУ-(на переносных досках работают два
ученика с последующей проверкой выполненного
задания). Звучит аудиозапись (открывать с помощью
WindowsMediaPlayer) песни из уроков “Радионяни” (смотри приложение
№2). Ребята на слух воспринимают текст,
выбирают слова с новой орфограммой. У ребят
должна появиться следующая запись: полдня,
пол-леща, пол-облачка, пол-лица, к полудню,
полуживой.
— Какой морфемой является в этих словах
ПОЛ-/ПОЛУ-?(Приставкой).
4. — Я назову Вам сейчас ингридиенты одного
блюда, которое Вы должны будете отгадать.
Свёкла, морковь, огурец, яблоко, квашеная
капуста, зелёный лук или репчатый лук. Всё это
заправляется растительным маслом,уксусом,
горчицей, сахаром. (Винегрет).
— Составьте небольшой текст(можно шуточного
характера),используя как можно больше слов с
ПОЛ-/ПОЛУ-,на тему: “Как я готовил(а) винегрет”.
(Заслушиваем ответы нескольких ребят. Дети
оценивают друг друга. Выставляем оценки).
VI. Итоги урока.
— Какова грамматическая тема нашего урока?
Какие задачи Вы поставили в начале урока?
— Когда слова с ПОЛ-/ПОЛУ- пишутся с
существительными через дефис, а когда слитно?
(Следуют ответы)
— Каков способ образования таких слов? Какой
морфемой является ПОЛ-/ПОЛУ-?
— Достигли ли мы целей урока?
— Весело ли Вам было?
— Понравилась ли Вам тема, упражнения урока?
— Сегодня, ребята Вы неплохо поработали. Оценки
за урок получают…
VII. Домашнее задание.
Составьте текст о приготовлении любимого блюда
по аналогии с классной работой, употребляя
существительные с ПОЛ-/ПОЛУ-.
Презентация.
Список использованной литературы:
- Г.Александрова. Занимательный русский язык
(серия “Нескучный учебник”). Санкт-Петербург,
“Тригон”,1997. - Интернет-ресурсы, использованные для
подготовки урока: - http://muzofon. com/search/
«Навык грамотного письма, умение четко изложить мысль на бумаге являются ключевой компетенцией гуманитария», — уверен известный историк Альфрид Бустанов, указывающий, что с обучением этому «главному скиллу» в отечественных вузах есть проблемы. Однако замдиректора Института истории им. Марджани и ассистент-профессор Амстердамского университета считает, что в чем-то наши «универы» и превосходят Старый Свет. Например, в Европе не так все гладко с инклюзией как в части финансовой доступности образования, так и относительно национального разнообразия в студенческих коллективах. О том, есть ли на планете идеальные университеты, — в материале автора «БИЗНЕС Online».
Альфрид Бустанов: «Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке»
Фото: «БИЗНЕС Online»
Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски
Вот уже 10 лет я преподаю в разных аудиториях: начинал в Амстердаме, немного в Казани, пять лет в Санкт-Петербурге и вот опять в Амстердаме. В своей колонке хотел бы поделиться с читателями своими наблюдениями над тем, что общего и различного в высшем образовании в России и Европе. Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, это всего лишь мои заметки на полях семинаров. Тем более что я практически никогда не вел потоковые занятия. Для меня это всегда были небольшие группы в 10–20 человек.
Первое, о чем хочется сказать, — это язык. Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски, но университетская аудитория для таких занятий безнадежно мала, усилия не оправдывают результата. Надо сказать, что и старшее поколение татарской интеллигенции не горит желанием поддерживать традицию: искать друг у друга ошибки ведь интереснее, чем помогать. Русский язык, безусловно, доминирует в российском образовательном поле, но и здесь есть нюансы. Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке. Я уже не говорю про другие научные традиции — на немецком, турецком и французском.
Как правило, знание английского языка у студентов в России не является стандартом, поэтому любое стремление к познанию современных гуманитарных наук сталкивается с необходимостью очень много читать на других языках, и существующие переводы от этого стандарта не освобождают. Доступ к иностранным книгам и статьям в российских университетах тоже разнится: где-то можно рассчитывать только на пиратские копии (так было в Омске), а где-то есть доступ к платным электронным базам, да и библиотеки закупают новую литературу регулярно (как в ЕУСПб). В Европе ни со знанием английского, ни с доступом к знаниям проблем нет. Все семинары, что я вел до сих пор, идут на английском — это позволяет учиться ребятам из разных стран. Среди моих студентов — выходцы из Нидерландов, Швеции, Германии, Сербии, Италии, Англии и Польши.
В России англоязычные программы являются, по сути, элитарными. Я уверен, что со временем необходимость расширять образовательные услуги именно на английском языке станет все более ясной и на российском рынке, иначе сложно будет избежать самоизоляции в производстве знания. Реалии международной науки и образования таковы, что свободный английский и умение работать с соответствующей литературой — это часть минимальных требований к студентам и преподавателям.
«Чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия»
Фото: pixabay.com
Обучение студентов академическому письму
Когда я работал в Европейском университете в Санкт-Петербурге, наши коллегиальные усилия на факультете были направлены на обучение студентов академическому письму. Многие из тех, кто к нам поступал на магистерские и аспирантские программы, нуждались в систематическом руководстве того, как писать научный текст. Прекрасно помню, что на истфаке Омского университета нас этому фактически не учили. Тем временем именно навык грамотного письма, умение четко изложить мысль на бумаге являются ключевой компетенцией гуманитария. Собственно, не всем же быть профессиональными исследователями и преподавателями, но главный скилл выпускники должны получить. Увы, зачастую эта составляющая в России хромает. В Амстердамском университете наши студенты пишут постоянно. Хочешь не хочешь — научишься. Это прибавляет еженедельной нагрузки на преподавателя (кто-то же должен все это читать и исправлять), но результат обычно хороший: вчерашние школьники тренируются излагать свои мысли, критически воспринимать информацию, формулировать главный тезис. В письме на английском есть, конечно, много своих нюансов, клише и принятых структурных правил — практика и время требуются для их освоения. Поэтому хорошее академическое письмо по-русски не всегда автоматически конвертируется в proper English: распознать в английском варианте советские риторические клише бывает очень легко. Для европейской аудитории умение писать оказывается весьма важным практически: университетский рынок очень тесен, поэтому выпускники, скорее всего, будут работать не по специальности и там им навык письма еще ой как пригодится (если, конечно, это не продуктовый магазин).
Как я уже говорил, чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия. Иными словами, университетское образование предполагает не сухое воспроизведение однажды созданного знания, а критическое обсуждение научного опыта и непрекращающуюся дискуссию. Особенно это актуально в современном мире, где так много каналов информации — очень важно научиться обращаться с данными, различать интерпретации и формулировать собственное отношение к ним. В плане критического мышления, как это ни странно, особой разницы между российскими и зарубежными студентами я не вижу. Обычно те, что постарше, на уровне магистратуры и аспирантуры, способны качественно разбирать тексты и устраивать в аудитории «батлы» по данному поводу. В то же время многие студенты очень инертно относятся к своим обязанностям — это, к сожалению, общая черта без национальных границ. Наверное, задача преподавателя состоит в стимулировании таких «ждунов» к активной работе, к формулированию своих мыслей и критического подхода к текстам. Тем не менее большое значение имеет образовательный багаж: если студент не привык к обильному чтению и глубоким обсуждениям, то приучить к такому стилю работы бывает сложно.
Большую роль в успехе образования, не только высшего, играет среда — тот дух и настрой, что царят в образовательном учреждении. Если это дух взяточничества, взаимного неуважения и консерватизма, то ждать от студенческой аудитории заметного прогресса не приходится. Я уверен, что такой вариант катастрофичен для общества в целом: ведь через жернова такой циничной фабрики по производству дипломов проходят тысячи молодых людей каждый год. Университетская этика становится частью их мировоззрения и идет с ними по жизни.
За годы работы в Европейском университете я утвердился в чувстве метафизической близости всех причастных — студентов и профессоров. Мы нередко встречались всем коллективом в конференц-зале, можно было запросто пообщаться с ректором и проректором. Мы все делали одно большое дело, царил дух взаимопомощи и благорасположения. Для меня как молодого преподавателя (хоть и в профессорском звании) такая среда была очень мотивирующей на свершения. В этом отношении Амстердамский университет, конечно, более обезличен и холоден, но и здесь есть свой дух. Научное соперничество, творческая среда для открытых обсуждений и диспутов очень помогают для формирования собственной академической субъектности. Закаливают, так сказать.
«Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков»
Фото: pixabay.com
Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность
Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков. Во время нашего обучения в Омском университете, как ни странно, с этим было все в порядке. Я не помню буллинга или конфликтов на национальной почве. С нами учился член запрещенной националистической организации, а также слабослышащая девушка из Швейцарии — специально приехала слушать лекции Ремнева и Сорокина. В Европейском университете в Санкт-Петербурге появление целой группы исламоведов было важно для практики инклюзивности: девушка в платке на вебсайте университета — это почти политическое высказывание. В Европе, увы, с инклюзией не все так гладко. Во-первых, обучение платное, поэтому наш университет неизбежно элитный. Во-вторых, за годы преподавания здесь я видел очень мало выходцев из мусульманских диаспор — турки и арабы составляют подавляющее меньшинство среди студентов. Несмотря на международный характер Амстердамского университета, он скорее ориентирован на развитые страна Запада, чем на интеграцию «глобального Юга». Какого-то одного вывода здесь сделать невозможно. Что лучше: патриархальность с инклюзивностью или же возможность говорить о социальных проблемах без реального их решения?
Главное, что я хотел сказать своим текстом, — на земле нет идеального места для получения образования, преподавания или занятия наукой. Иерархичные университеты заставляют стремиться стать профессором, чтобы потом отгородиться в своей привилегии от студентов и собственных коллег. Различные академические традиции дают студентам разные типы знания, поэтому для пытливых молодых людей я бы рекомендовал путешествовать и получить дипломы разных университетов, нигде не полагаясь на авторитет местной традиции. Ведь это всего лишь один из вариантов, сумевший реализоваться в существующей политической и экономической ситуации. Правда, здесь важно сохранить саму возможность академической мобильности и открытости для обмена опытом, критического настроя к собственной традиции. Затхлый воздух в университетской аудитории — первый признак болезни в обществе.
Гостем очередного эфира ПАИ-live стала Зинаида Митченко, доцент кафедры филологии, коммуникации и русского языка как иностранного, кандидат филологических наук Псковского государственного университета. Автор и ведущий проекта Александр Машкарин, пользуясь случаем, задал интересующие многих вопросы о грядущих изменениях в своде орфографических и пунктуационных правил русского языка, о вывесках как части внешнего вида города и об особенностях обучения иностранных студентов в русском вузе.
Новые старые правила
– Поговорим о теме, которая последние две недели активно обсуждается: это проект новых правил русского языка, которые якобы не менялись 60 лет. Все этот проект горячо обсуждали, но, как я обратил внимание, по факту глобальных изменений нет. Вы как филолог и ваши коллеги на что в этом проекте свода правил обратили внимание?
– Действительно, в последние две недели это мощный информационный повод – введение новых правил орфографии и пунктуации: это не совсем правила русского языка, речь идет именно об орфографии и пунктуации. Что всех настораживает? Слово «новые».
История формирования правил орфографии и пунктуации связана с периодом 1956 года, когда вышел первый свод правил орфографии и пунктуации. Затем был длительный период, когда эти правила не пересматривались. Но надо сказать, что это был период относительной социальной стабильности в государстве, исследования регулировались, мне кажется, более последовательно. В 2003, 2006 и 2009 годах вышел полный справочник правил орфографии и пунктуации под редакцией Лопатина, и это авторитетный источник на сегодняшний день. Получается, более 65 лет действительно эти правила не уточнялись: даже основу лопатинского издания составляет первый свод правил 1956 года.
Язык – это развивающееся явление, и мы сами активные участники всех процессов в лексике. Появились новые реалии, новые наименования, мы ими активно пользуемся в своей речи. Но когда дело доходит до письменной коммуникации, то встает вопрос, как правильно написать это слово. И когда у тебя, носителя языка, существует выбор, когда этих написаний несколько, эта множественность ставит в затруднение обывателя, да и специалиста. Для нас важно, как правильно написать. Для чего это нужно? Для того чтобы обеспечить эффективную письменную коммуникацию.
Мы знаем, какая была мощная подготовительная работа. В 1991 году была создана орфографическая комиссия, куда вошли учителя, методисты, преподаватели вузов и филологи. Эта орфографическая комиссия путем наблюдения за тенденциями в разговорно-речевой стихии изучает нормы орфографии и пунктуации и их формирует.
Владимир Владимирович Путин в 2019 году поставил задачу пересмотреть правила, и он уточнял, что не должно быть вульгарного упрощения этих правил. То есть изменения не в сторону упрощения правил, а в сторону отражения объективной реальности – вот то, с чем мы сегодня сталкиваемся. Поэтому никого не должно пугать слово «новые»: это назревшая необходимость.
На YouTube очень много сюжетов в связи с этим, и некоторые агентства говорят, что это реформа языка. Специалисты, которые занимаются языком, понимают, что это не мощное революционное преобразование – вовсе нет: это совершенно естественный процесс, когда мы лишь уточняем какие-то формулировки, выявляем болевые точки в нашей языковой ситуации сегодня.
Болевые точки языка
– Что становится источниками болевых точек, что является материалом для изучения? Например, всем хорошо известный портал «Грамота.ру» (мы активно им пользуемся, прибегаем к нему в случаях затруднения) становится мощным архивом для специалистов, и можно сделать по запросам пользователей выборку не только социологическую (кто обращается), но и научную, когда мы понимаем, с какими вопросами туда обращаются, и по частотности этих вопросов мы можем сформировать те болевые точки в языковой повестке дня, чтобы на них отреагировать специалистам.
– А можете привести пример таких болевых точек? Какие запросы встречаются чаще всего? Из Псковской области о чем спрашивают?
– Региональных данных сейчас у меня нет. Но мы понимаем, что в этом новом проекте свода орфографии и пунктуации, который должен быть утвержден к концу 2021 года, оказалось доработанным. Во-первых, это дефисные или раздельные написания.
– Пол-апельсина, полмандарина, которые пишутся по-разному.
– Да, это хрестоматийные случаи. Но есть, например, такое наименование, как зиц-председатель – это управляющий, который не имеет права решающего голоса в компании.
– Еще проще – подставная фигура.
– Да, можно, наверно, и так сказать. Вопрос орфографический: как писать это «зиц» – либо через дефис, либо раздельно, либо вообще слитно? Либо удвоенные согласные в заимствованных словах – мы их пишем или нет? Также это наименования религиозных праздников.
– Жареная картошка – жаренная с грибами картошка.
– Да. Вы приводите примеры, очень распространенные. Я бы еще раз сказала, что это хрестоматийные примеры. А есть действительно затруднительные случаи. Вот мы говорим «кэш» или «хэштэг», а пишем через «е». 29 ноября – день рождения буквы «ё». Но и буква «э» в этом смысле тоже оказывается уязвимой, потому что мы произносим «э», а пишем «е».
– Как теперь правильно: рэпер или репер, флэш или флеш?
– Тенденция написания буквы «е», потому что «э» – это признак заимствованного слова. Когда заимствованное слово входит в систему заимствующего языка, оно проходит освоение как по пути произношения, по пути вхождения в грамматику языка, так и по пути написания (орфографическое освоение). И конечно, есть избегание признака заимствования: написание с «е» – это знак освоенности.
– То есть рэпер теперь репер? Звучит немножко по-бабушкиному: «Это репер!»
– А вас никто и не просит произносить мягко, вы можете произносить твердые согласные, но на письме мы отражаем это с помощью буквы «е».
Кстати, окончательный вариант свода орфографии и пунктуации должен быть принят только в 2023 году, сейчас речь идет только о правилах орфографии, и до конца 2021 года они должны быть утверждены. И они широко обсуждаются. Здесь каждый может высказать свое мнение вплоть до самого критического, когда люди против того, чтобы вводить слово «киллер» в своды правил. Но ведь мы понимаем, что реалия от того, что мы будем избегать этого написания, никуда не девается.
– Можно я еще спрошу про слова?
– Да, пожалуйста.
– Они заимствованные, но с ними журналистам приходится часто сталкиваться последнее время. Одно слово – коллаборация, которая пишется через две «л», хотя звучит с одной «л». И второе слово – аффилированный, у которого то ли две «л», то ли две «ф». Почему эти слова, будучи заимствованными в русском языке, не упрощаются в написании?
– Может быть, они упростятся. Есть совершенно естественные процессы, когда заимствованные слова вообще получают новую жизнь. Мы пишем научные статьи – мы как авторы должны обязательно быть аффилированными с нашим высшим учебным заведением, иначе публикация не будет засчитываться.
Да, есть такие слова, и никто не говорит о том, что орфография должна быть проще. Мы как носители языка должны овладеть этими нормами.
Удвоенные согласные – это, конечно, трудность для носителя языка. Здесь у нас только один путь – обращаться к авторитетным источникам, запоминать, как пишется это слово, и следовать нормам.
Хранители норм
– Филологов почему-то принято считать консерваторами, охранителями языка, которые против изменений: корова значит корова, коллаборация с двумя «л» и так далее. На самом деле вы и ваши коллеги из Псковского государственного университета кем себя ощущаете? Вы все-таки консерваторы или, страшно сказать, либералы?
– Ни для кого не секрет: конечно, мы консерваторы. Мы изучаем норму. У студентов спрашиваешь: мы исследуем норму – а кто ее устанавливает? Как узнать, что это норма, а это не норма? Кто вообще это определяет? Получается, что определяют специалисты? А на основе чего? На основе наблюдения за разговорно-речевой стихией. Потом эти наблюдения отражают в авторитетных источниках.
Другое дело, что мы все столкнулись с трудностью, когда источники не поспевают за изменениями, которые происходят в языке. Слово уже жизнь прожило в языке и ушло в пассивный словарный запас, а мы еще только устанавливаем его написание. Мы стремимся показать студентам язык как живой, развивающийся процесс и отражаем тенденции, которые есть сегодня.
Вариативность, которая наблюдается в языке, – это признак освоения слова. Но тем не менее мы стремимся следовать нормам. Есть мнение Светланы Друговейко-Должанской: это крупный филолог, и она, кстати, входит в орфографическую комиссию, которая занималась разработкой нового свода правил орфографии. Она говорит, что пока существует образованная часть сообщества, которая стремится поддерживать традицию, пока у нас кофе мужского рода, то можно говорить о том, что никаких существенных изменений не произойдет.
Существует такое понятие, как шибболеты: это вообще библейское понятие, это речь, которая выделяет тебя среди сообщества таких же говорящих. Когда мы как преподаватели в среде, доступной для нас, воздействуя на нашу молодежь, все-таки следуем нормам – это, конечно, тоже признак консерватизма. Хотя наши преподаватели очень современные, они тоже и употребляют, и осваивают новые слова. Мы тоже вместе с носителями языка осваиваем новую лексику. Я у своих студентов часто консультируюсь, как правильно. Сегодня столкнулись со случаем выбора между формами «подкаст» или «подкастов»: спрашивала у ребят, и они уже как молодое поколение в этом смысле меня направляют.
– Каким еще словам вас научили студенты?
– Конечно, это связано со средой интернет-коммуникации в основном. И вообще, для меня, например, была трудностью фраза «в «Инстаграм»: это что, профиль в «Инстаграм» или сама соцсеть? В общем, я в этом смысле отставший от молодого поколения товарищ, консерватор.
О чистоте речи и города
– Вопрос грамотности речи тоже стоит остро, но грамотность не снизилась никаким образом.
– Не снизилась?
– Нет. Конечно, отмечаю это не только я, но и специалисты-филологи. Почему не снизилась? Все зависит от того, о каком социальном сообществе мы говорим. Студент-филолог может отличаться от студента, например, технических специальностей.
Что происходит с грамотностью сегодня? Доступ к письменной коммуникации, к письменному самовыражению получили все, очень широкий круг носителей языка, а не только специально обученные люди. В связи с этим появляются сложности, и поэтому мы видим так много ошибочных написаний, сопровождающих внешние атрибуты города.
– Насколько, на ваш взгляд, увеличился разрыв между устным и письменным русским языком? Раньше был (да и сейчас существует) письменный язык чиновников. Есть язык тех же мессенджеров с уже хрестоматийными «превед креведко» и так далее. И в то же время вы говорите, что устная речь осталась грамотной.
– Да. Но здесь каждый работает над собой. Мы в университете активно этим занимаемся. На каждом направлении подготовки, на первом курсе есть такие дисциплины, как русский язык и межкультурная коммуникация (раньше это была дисциплина «русский язык и культура речи»), когда мы всех студентов должны направить и не просто повторить эти нормы, а показать их реальное практическое применение. И здесь мы действуем в рамках артологии. Ты пришел в больницу или в поликлинику и тот дискурс, который обслуживает эту сферу, тоже должен освоить: ты понимаешь, какие вопросы задаешь в регистратуре, как должен отвечать.
А вот что касается разрыва письменной и устной речи, здесь всегда наблюдалось очень интересное взаимное влияние. Часто письменная речь влияет на устную, и в этом смысле нужно быть осторожными с письменным словом, да и вообще с любым словом, которое слетает с языка. Тем более написанное слово имеет очень мощное воздействие. Я сейчас говорю не о чем-то мистическом, а вообще о том, как слово воздействует на носителя языка.
Здесь хотелось бы рассказать о том, что мы в университете с 2016 года проводим акцию «Чистый город – хорошая речь!»: обращаем внимание на внешние атрибуты города: на лайтбоксы, вывески, баннеры, объявления – и замечаем с тревогой для себя, как много там реальных ошибок, орфографических и пунктуационных.
– Например?
– Я хотела бы вас здесь заинтриговать и пригласить вступить в открытую группу в соцсети «ВКонтакте» «ЛингвоКонсультантПсков», где мы выставляем все фотоматериалы, зафиксированные в городе на протяжении долгого времени. И не затем, чтобы сказать, как все плохо, как мы невнимательны к внешним атрибутам города, – вовсе нет. Наша задача – устранить ошибку. Но когда нас спрашивают: «А сколько реально вы баннеров исправили?» – мы понимаем, что не можем пойти и зачеркнуть эту ошибку – это будет деструктивное действие. Мы даем лингвистический комментарий. Мы – это студенты-филологи, преподаватели, которые активно приглашают студентов поучаствовать в этой акции.
В прошлом году мы получили поддержку администрации области в связи с этим, и это был даже проект, была финансовая поддержка, мы запускали рекламу в городе, то есть пытались обратить внимание носителей языка на проблему орфографической и пунктуационной безграмотности. Это тем более важно, потому что сейчас введен дизайн-код города. В связи с этим столько проблем у владельцев заведений, но почему-то никто не несет ответственности за то, что написано, за содержание. Смотрят, на каком расстоянии вывеска расположена от окна и так далее, как это должно быть технически исполнено, но тревожно, что есть разрыв между содержательной частью и внешним проявлением.
Мы как энтузиасты предлагали свою консультационную помощь абсолютно безвозмездно, чтобы, например, заказчик рекламной продукции обращался в сообщество «ЛингвоКонсультантПсков» (мы даже его так специально назвали) и получал бесплатную консультацию на этапе создания рекламной продукции. Любой студент-филолог может дать квалификационную лингвистическую справку.
Есть пример из Великих Лук, где слово «Россия» написано с одной буквой «с». Мы понимаем, что это не ошибка неграмотности – это просто недосмотр. Но когда это баннер, растянутый в центре города, – это очень снижает впечатление от города. А у нас особый город, и, к сожалению, в его исторической части есть такие ошибочки.
Играть, но не заигрываться
– Зинаида, как вы относитесь к тому, что в Пскове появляется все больше различных мест, связанных с именами в литературе? Например, с Кавериным.
– Конечно, это хорошо, ничего в этом плохого нет. И тем более и имена неслучайные: например, Каверин с Псковом связан напрямую. Это тоже популяризация и имени, и уважения к творчеству и воспитание молодежи. Среда, в которой мы все пребываем, очень важна, она на нас очень влияет. Ты на остановке стоишь – что твой взор привлекает? Может быть, ошибочное написание. Этого надо избегать.
– Кафе с каким названием не хватает в Пскове?
– Это больной вопрос. Я не хотела бы сейчас озвучивать те названия, которые мы критикуем в группе «ЛингвоКонсультантПсков»: боюсь, что это может сослужить плохую службу владельцам кафе, потому что это же часть имиджа заведения. Когда специфически называют учреждения, это пиар-ход, такая игра, но специфические наименования иногда вызывают неприятие носителей языка и даже критику, избегание этого заведения, хотя там могут изготовлять прекрасную продукцию.
– Так все-таки чьим именем еще надо назвать кафе в Пскове?
– Затрудняюсь ответить. Я бы вряд ли могла выделить особые имена. Их много на самом деле. С этим вопросом я бы вам рекомендовала обратиться в научно-образовательный центр русского языка и культуры имени Маймина: им руководит Аида Геннадьевна Разумовская, которая проводит огромную работу в части и краеведения, и популяризации русского языка в России и за рубежом.
Мы проводим очень мощные мероприятия. В частности, 21 февраля проводим международный конкурс эссе, посвященный родному языку, в котором участвуют из Белоруссии ребята, из Латвии, из Эстонии, наши ребята-школьники из области.
Очень важно, когда есть повод поговорить и подумать о родном языке, о его значимости для тебя лично. Мы обсуждаем грядущие изменения в орфографии, и их не надо воспринимать критически. Все-таки есть соотношение между носителем и языком как данностью, которая лежит вне носителя языка: реформировать язык вообще невозможно в принципе. А есть еще разговорно-речевая стихия, есть речь – и вот она связана с носителем языка. И это двуединство: язык без речи существовать не может. Мы как носители языка приходим в этот мир, овладеваем языком, что-то привносим в него, переживаем эти изменения, но когда нас не станет, язык с нашим исчезновением никуда не денется. Поэтому к этому надо относиться спокойно и даже с интересом, какие рекомендации, какие теоретические обоснования будут у тех или иных написаний. И конечно, если это уже будет нормой с узаконенной кодификацией, то мы ей должны следовать: это правила, которых избегать нельзя.
Корова останется коровой
– В университете много иностранных студентов, которые носителями русского языка не являются. И получается, что у университета миссия их адаптировать к русской культуре. Как вы с ними работаете, как они адаптируются?
– Действительно, у нас много иностранных студентов, и уровень владения языком разный.
– Вплоть до невладения.
– Есть и такое. У нас есть подготовительный факультет, подфак, руководит деятельностью этого факультета Наталья Сергеевна Молчанова, и там развернута мощная работа по адаптации ребят. И конечно, в методическом плане мы строим свою работу с ребятами на языковом материале, который одновременно обогащает самих ребят знаниями о нашем регионе. У нас есть студенты старших курсов, они пишут курсовые работы, выпускные квалификационные работы – даже пишут!
Это особый труд, и тут есть определенные сложности. Например, мы посвящаем курсовую работу национальным или даже региональным праздникам: вот День скобаря – как он отмечается в Пскове, что это за праздник? И разработка студента может быть связана вообще с участием в этом празднике. И это тоже приобщение к культуре региона, в котором оказались эти ребята.
К счастью, наш регион славится своей историей, и у нас есть что посмотреть. Конечно, здесь очень плотное взаимодействие преподавателя и студента, иногда это индивидуальная работа, очень кропотливая, и уже есть хорошие наработки методического плана, как это сделать максимально эффективно, как ребятам войти в среду – в университетскую и иной культуры, иного языка – и чувствовать себя уверенно.
– У меня последний вопрос. Вы в гостях в Псковском агентстве информации, и у нас есть аббревиатура. И у нас иногда возникают дискуссии, как правильно: ПА́И или ПАИ́? Что скажете?
– Мне бы, наверно, спросить вас и ваших коллег, что чаще используют, какова частотность. Но для меня привычнее ПАИ́. А у вас?
– Не скажу, а то запишут в сторонники одного из ударений. Напоминаю, что сегодня у нас в гостях Зинаида Митченко, преподаватель Псковского государственного университета. Сразу скажу, что наш разговор получится многосерийным, и в следующий раз мы обязательно поговорим об исследовательской составляющей работы ПсковГУ, например об исследовании псковских сказок.
– Да, хорошо. Единственное, я добавлю уточнение, что в связи с введением нового свода орфографии слово «корова» мы писать через «а» не будем, как это отмечает Светлана Друговейко-Должанская. Так что ничего катастрофического не произойдет.
– Корова остается коровой, и это хорошо. Друзья, оставайтесь вместе с нами на сайте Псковского агентства информации. Всего доброго!
Дмитрий Воденников — один из самых ярких и интересных современных поэтов, эссеист, лауреат нескольких престижных литературных премий, автор четырнадцати книг стихов и прозы. Недавно, после десятилетнего «молчания», вышел в свет новый сборник его поэзии — «Приснившиеся люди». Это и стало поводом для нашей беседы.
— Вы с детства ощущали себя поэтом? Или это пришло потом?
— Ты в детстве не примеряешь на себя слова, названия. То есть все тебе, конечно, твердят, что ты называешься Колей или Таней, что ты мальчик или девочка, что ты русский или нет, но ты-то знаешь, что это какая-то ерунда. Нет, ну ты, конечно, понимаешь, что ты мальчик, что тебя зовут так-то и так-то, что у тебя будет впереди профессия, когда вырастешь, что ты будешь в школе (до того, как вырастешь) сперва октябрёнком, потом пионером — а если очень повезёт, то и комсомольцем. А ещё ты думаешь, что ты станешь, когда вырастешь, инженером. Тебе нравится это слово: «ин-же-нер». Ты даже папу своего считаешь инженером, хотя тот ни разу не он: папа у тебя физик-ядерщик. Ты не считаешь себя поэтом в детстве, хотя чего-то там корябаешь. «Когда я умру, проветри комнату мою/ И можешь убрать мои вещи, я никогда не приду». Дитя, что это за муть? Почему надо проветривать комнату, когда ты умер? Что ты там успел наделать в своей комнате, которой у тебя никогда своей-то и не было (ты спал в одной комнате с прабабушкой и старшей сестрой)?
В общем, я считал себя колдуном. Мальчиком-колдуном. Который может создать эликсир то ли вечной молодости, то ли жизни. Я мешал в банке от венгерского горошка поганки на даче, насыпал туда еловых иголок и предлагал это прабабушке выпить. Баба Тата почему-то отказывалась. Понятно, что я сейчас немного дурю, но на самом деле я действительно уже тогда понимал, что в стихах должно быть немного яда, немного ёлки, и много земли (да, я ещё землю туда мешал). Что во всём, непонятно откуда пришедшем (а стихи приходят неизвестно откуда, как и желание колдовать), должно быть много земли…
А по-настоящему я стал писать в 25 лет. Когда я понял, что я должен делать. Что во мне действительно много земли, много яда, но есть и мёд, и лекарство, а главное — свет. Не я источник света (кто я такой?), но я могу его иногда поймать. После этого — самым главным в моей жизни стали стихи. Даже когда они ушли на 10 лет, я знал, что они были самым важным делом в моей жизни. Что я проживу без них (вы не представляете, как сразу тебя начинает любить мир, когда ты мёртвый), и проживу отлично. Но то, что они главное во мне и в моей жизни — я знал всегда.
— Ваша молодость пришлась на 90-е годы прошлого века. Повлияло ли это как-то на ваше творчество? Стало ли это для вас каким-то переломом?
— 90-е годы, которые сейчас принято ругать (а там действительно было много тёмного, плохого), были как внезапно обрушенная стена. Хлынуло столько воздуха, столько света и одновременной уже упомянутой темноты, даже днём, что всё это не могло тебя не изменить. Да, первые настоящие стихи ко мне пришли именно тогда. Произошёл тектонический сдвиг — и я его, как и все, сильно почувствовал (поди не почувствуй, когда твой дом разрушился). И вдруг я прежний тоже разрушился. И стал писать иначе. (Понятно же, что до 25 лет я тоже много писал: но я совсем себя не знал, потому всё это было неправда, не про меня, пусть даже и неплохо. Человек по-настоящему пишет только через провал и травму. Это уже всем надоело — про «травму», и даже мне надоело, но это же правда. Вы обратили внимание, как эти слова чем-то похожи? «Правда», «травма». Сюда же и «рана» немного просится, ну по крайней мере скребётся у дверей.)
— Вы окончили филологический факультет МГПИ. Филологическое образование — оно помогает в творчестве? Или скорее мешает?
— Дело не в филологическом образовании — Бродский вообще ушёл, насколько я помню, в девятом классе из школы. И вроде нигде больше не учился. И были потрясающие поэты, которые работали физиками, математиками или теми же инженерами. Ты просто должен очень много читать. Даже то, что тебе не нравится, что не твоё. У тебя должна накачаться читательская мышца. Она потом тебе поможет в твоих стихах.
— Обычно литературоведы делят поэзию на различные направления — реализм, модернизм, метареализм и т. д. А вы бы себя к какому направлению отнесли?
— Ну, когда-то мы придумали (подхватив у Пригова, но он как раз другой смысл в это вкладывал) с Дмитрием Соколовым и Александром Анашевичем, точнее, не придумали, а сформулировали мысль, что мы теперь пишем в рамках «новой искренности». Это был сознательный жест: лично мне очень надоело, что в стихах можно было работать только в условном постмодернистском фокусе (я знаю, что и сейчас идёт та же эпоха постмодерна или уже постпостмодерна, я не об этом — я про ученически понятую дурную мысль, что в стихах не может быть живого работающего слова, по крайней мере, так тогда говорили, что всё уже сказано, можно только иронически перепевать, так вот — нет, это не так). Хотя, как любое самоназвание — новая искренность хромонога. А что такое старая искренность? А в чём отличие новой? Но нам важно было «отбиться» от всего этого наплывающего массива иронистов и цитатников.
Сейчас же я не знаю, как, где и в чём я работаю. Я слушаю звук (если он соизволит прийти). Моё дело записывать, очищать от шелухи, в первую очередь, своей, вытягивать… Мне некогда в этот момент думать, кто я — метареалист, постмодернист? А когда стихи уходят, время думать у меня появляется, но мне лень: мне это неинтересно.
— Насколько я знаю, вы не только пишете стихи, но и ведёте мастер-классы по поэзии. Даже выпустили книгу «Ключи и подсказки. 28 авторских уроков. Блокнот с заданиями для поэтов и писателей от Д. Воденникова». Что все-таки нужно, чтобы стать поэтом? Талант плюс мастерство? А если приходит явный графоман и говорит — научите меня писать хорошие стихи, что вы ему ответите?
— Ко мне приходили ну не явные графоманы, но люди явно не понимающие, что же они должны писать. Моя задача заставить их выбрать свой ключ. Он есть. На столе навалена целая куча разных ключей (от дивных до стальных, для сейфа). Твой ключ самый незаметный, скорей всего. Типа как от почтового ящика. Но он тут. Его просто надо найти. У меня было несколько человек, которые начинали во время семинаров писать свои настоящие тексты. И это была моя лучшая победа. Всё-таки, получается, я умею мешать поганки, еловые иглы и землю в банке, и даже могу заставить это человека выпить. Чтоб он стал бессмертным. (Надеюсь, вы понимаете, что про банку я тут опять шучу).
— Что для вас лично является признаком того, что стихи талантливы?
— Они вдруг показывают тебе мир через щель, в которую ты не удосужился заглянуть. И может, тебе не очень удобно стоять, ты должен нагнуться, чтоб в эту щель заглянуть. Или, наоборот, приходится лезть на шкаф (помните тот советский анекдот про женскую баню?). Пусть они не твои, эти стихи, чужаки, не твоя оптика. Но она заставляет, пока ты читаешь, в неё абсолютно поверить, она тебя убеждает. А потом ты слезаешь со шкафа или разгибаешься от пола — и пусть ты больше никогда туда не заглянешь, но ты знаешь: это — стихи.
— Многие люди называют себя поэтами, но лишь немногим удаётся куда-то пробиться. Вам удалось. Вы неоднократно становились лауреатом литературных премий, ваши книги выходили в крупных издательствах. А есть те, кто вроде бы и талантлив, но дальше публикаций в периодике и выпущенных самиздатом сборников дело у них не идёт. Как вы считаете, с чем это связано? С невезением? С отсутствием пробивных способностей? Или с тем, что всё-таки эти безвестные поэты просто не дотягивают до должного уровня?
— А пробивные способности тут ни при чём. У меня их никогда и не было. Наоборот: я часто ссорился с нужными, так называемыми полезными людьми. Во-первых, дурак был. Во-вторых, взрывной дурак. (Хотя, собственно, почему «был»?) Сейчас я отвечаю всякому, кто меня спрашивает, как ему быть с книгами, с журнальными публикациями: «Сеть». У вас есть сейчас сеть. Если стихи «работают», тебе просто достаточно их выложить в Интернет, в Фейсбук, ВКонтакте или в тот же Инстаграм. И их разнесут с твоей фамилией в придачу, и направят на конкурс, на премию (например, ту же «Поэзию», которую делает Виталий Пуханов), а потом или возникнет скандал или не возникнет. Ты не должен об этом думать. Ты просто должен свои стихи отдать. Выпустить в воздушный поток. Осип Мандельштам говорил своей жене, Надежде Яковлевне: «Если стихи стоят того, люди их сохранят». Он дело говорил.
— Вы десять лет не писали стихов и говорили в интервью, что стихи от вас ушли, вы перестали слышать какой-то особый «гул»… Но в ноябре прошлого года одно из сетевых изданий опубликовало ваш новый поэтический цикл. А в этом году вышла ваша новая книга «Приснившиеся люди» со стихами, написанными после десятилетнего перерыва. То есть стихи снова «стали приходить»? Как вы думаете, это не связано с пандемией? Некоторые люди переболели коронавирусом и начали писать стихи. Об этом есть публикации в Инете…
— Я не думаю, что это связано с коронавирусом (хотя ваша мысль интересная, в таком случае — спасибо ему). Я думаю, они просто пришли (вернулись) тогда, когда я встал на новую ступеньку. Возможно, им просто было неинтересно со мной, с тем, прежним. Я им был скучен. А когда я изменился — они вернулись. (Кстати, тоже на время: я опять год не пишу.) «Ого, — сказали они год назад. — Что-то новенькое. Ну ладно, мы с тобой ещё немного поживем». Помните, в «Настройщике» Рената Литвинова говорила своему парню: «Я ещё с тобой поживу»? Вот так и они мне. А потом опять ушли. Милые такие…
— Есть ли у вас какая-то миссия? Поэтическая, творческая? В чём она состоит? Многие ваши стихи имеют социальный подтекст. Должен ли поэт, по-вашему, стремиться быть «рупором эпохи»? Или он в любом случае будет отражать ту эпоху, в которой живёт?
— Вы будете смеяться надо мной, но миссия есть. Я всегда хотел доказать (просто фактом своего существования), что стихи — это не буковки на листе или экране. Стихи — это Бог. Я атеист, но, когда стихи приходят, я просто физически чувствую, что надо мной открывается (на сутки, на две недели, сколько они там запланировали стучаться в меня) чёрный или белый квадрат (да, я не понимаю его цвета). И тогда я становлюсь больше самого себя. И за это можно многое отдать. Не всё, но многое.
Дмитрий Дарин: Русская словесность спасет мир