Пол бельгии как пишется

Что означают «пол-» и «полу-»? Приставка или корень?

Открою величайший секрет человечества. «Пол-» и «полу-» — это половина. Ещё «полу-» вносит значение «не совсем, не до конца, почти»: полураздетый, полусобранный, полумера.

Кроме того, «пол-» принимает в косвенных падежах форму «полу-»: полчаса, в получасе ходьбы. И здесь есть тонкая разница: существительные с «пол-» в косвенных падежах относятся к разговорным (стоять в полметре от неё). Стилистически нейтральными будут слова с «полу-»: стоять в полуметре от неё; на расстоянии не более полушага.

Среди лингвистов нет единого мнения по поводу того, что такое «пол-» и «полу-». В основном считается, что это префиксоиды, то есть корневые морфемы, которые выступают в роли приставки (префикса). Многие словари и справочники называют их «первая часть сложных слов», избегая однозначного толкования. А в «Русской грамматике-80» это «первый компонент».

Впрочем, напишите в комментариях, что такое «пол-» и «полу-», по вашему мнению.

К счастью, запомнить правило написания «пол-» и «полу-» гораздо проще, чем выяснить их роль в словах.

Слитное написание приставки пол-

Слитно слова с такой приставкой пишутся практически всегда, это самый распространенный вариант. Пол- пишется так, если вторая часть слова начинается с согласной. К примеру, полчетверти. Это слово мы пишем слитно, так как далее следует согласный ч. Подчеркивать в данном случае нужно окончание приставки – одной чертой и последующую согласную – двумя чертами.

Чаще всего слитно пишутся имена существительные, стоящие в форме родительного падежа (отвечающие на вопросы кто? что?).

Примеры: полвека, полгода, полгорода, полдома, полмира, полпути, полдня, полжизни.

Также часто употребляются с этой приставкой числительные. Они пишутся аналогично.

Примеры: полвосьмого, полпятого, полдесятого, полдевятого, полдвенадцатого, полпервого, полвторого, полшестого, полтретьего, полседьмого, полчетвертого.

Еще встречаются слова, обозначающие половину какой-либо единицы измерения.

Пример: полкило, полметра, полминуты, полкилометра, полкилограмма, полцентнера, полчаса.

Из этого правила существует одно исключение: если после приставки следует согласная л, то пол- нужно отделять с помощью дефиса.

Также мы пишем пол- слитно, если эта часть входит в состав слова: полезный, пологий, полный, поле и т. д. Чтобы проверить, можно попробовать исключить пол-.

Пример: полезный. При исключении получается “езный”.

Если получилось несуществующее слово, смело пишем слитно, иначе – это другой случай.

Когда напишем пол- слитно со словом?

Следует написать пол- слитно со словом, если корень нарицательного имени существительного начинается с согласной буквы, кроме «л».

Например:

• полгода
• полвека
• полнеба
• полстакана
• полтонны

Раздельное написание приставки пол-

Раздельно мы пишем слова в этом правиле гораздо реже. Во-первых, мы делаем это, если между пол- и словом стоит другой член предложения.

Например: пол столовой ложки, пол захватывающего журнала, пол налитого стакана.

Объясняется это так: мы пишем раздельно, так как между приставкой и словом стоит другая часть речи. В этом случае подчеркиваем одной чертой пробел и двумя чертами слово, стоящее между (как средство объяснения): пол пролитой чашки.

Во-вторых, мы пишем так, когда есть слово половина, выступающее в роли разделительного.

Примеры: половина пятого, половина апельсина, половина сборки, половина книги, половина срока.

Правописание “наполовину” надо запомнить.

Когда напишем пол- раздельно со словом?

Следует написать пол- раздельно со словом, если между корнем пол- и существительным употребляется согласованное определение:

• пол восьмого класса
• пол сочной дыни
• пол столовой ложки
• пол морского побережья

Правило написания пол- через дефис

Согласно орфо­гра­фи­че­ско­му пра­ви­лу рус­ско­го язы­ка в слож­ных по соста­ву сло­вах поста­вим дефис после пол- в сле­ду­ю­щих слу­ча­ях:

1. если вто­рой корень сло­ва начи­на­ет­ся с любой глас­ной бук­вы. Напомним, что в рус­ском язы­ке насчи­ты­ва­ет­ся десять глас­ных букв:

а, о, у, и, ы, э, е, ё, ю, я

Примеры

• пол-игры
• пол-участ­ка
• пол-этажа
• пол-авто­бу­са
• пол-очка
• пол-ящика,

2. если вто­рой корень сло­ва начи­на­ет­ся с соглас­но­го «л»:

• пол-ладо­шки
• пол-лужай­ки
• пол-лоску­та
• пол-лаге­ря
• пол-леса
• пол-линии
• пол-лицея
• пол-луко­ви­цы.

Обратим вни­ма­ние, что в таких слож­ных сло­вах суще­стви­тель­ное име­ет фор­му роди­тель­но­го паде­жа.

Слово «пол­лит­ров­ка», в соста­ве кото­ро­го вто­рая часть име­ет фор­му име­ни­тель­но­го паде­жа, пишет­ся слит­но. Отличаем его напи­са­ние от сло­ва «пол-литра», кото­рое пишет­ся через дефис соглас­но обще­му пра­ви­лу.

3. Дефис ста­вим после пол-, если вто­рая часть сло­ва явля­ет­ся име­нем соб­ствен­ным и пишет­ся с про­пис­ной бук­вы:

• пол-Петер­бур­га
• пол-Оки
• пол-Байка­ла
• пол-России.

Правописание приставки полу-

С полу- слова всегда пишутся слитно. Исключений из этого правила нет.

Примеры: полуавтомат, полуприцеп, полуботинки, полумаска, полупроводник, полушубок.

Приставка пол-/полу – это орфограмма, не требующая заучивания множества исключений и терминов, достаточно лишь запомнить необходимые правила. Существует даже специальная таблица для запоминания, содержащая их:

Теперь вы знаете, как пишется пол- и полу-. Запомните эту шпаргалку и пару примеров для большего понимания. Этого будет достаточно для того, чтобы не совершать ошибки в правописании.

Через дефис

1) Перед именем собственным: полу-Африка (пример из академического справочника В. В. Лопатина). Большая редкость, согласен.
2) В существительном полу-конференц-зал, а также в других подобных словах, где во второй части есть дефис.
3) Парные конструкции, состоящие из слов с первой частью «полу-»: полугород-полудеревня, полусказка-полубыль, полусон-полуявь; полувоенный-полугражданский, полушутя-полусерьёзно, полулёжа-полусидя.

Примечание. Наречия с первой частью «впол-» пишутся слитно всегда: вполоборота, вполноги́, вполголоса, вполуха, вполша́га, вполцены.

Таблица ‘Правописание слов с пол-‘

Слитное напи­са­ние Дефисное напи­са­ние Раздельное напи­са­ние

Дмитрий Воденников — один из самых ярких и интересных современных поэтов, эссеист, лауреат нескольких престижных литературных премий, автор четырнадцати книг стихов и прозы. Недавно, после десятилетнего «молчания», вышел в свет новый сборник его поэзии — «Приснившиеся люди». Это и стало поводом для нашей беседы.

— Вы с детства ощущали себя поэтом? Или это пришло потом?

— Ты в детстве не примеряешь на себя слова, названия. То есть все тебе, конечно, твердят, что ты называешься Колей или Таней, что ты мальчик или девочка, что ты русский или нет, но ты-то знаешь, что это какая-то ерунда. Нет, ну ты, конечно, понимаешь, что ты мальчик, что тебя зовут так-то и так-то, что у тебя будет впереди профессия, когда вырастешь, что ты будешь в школе (до того, как вырастешь) сперва октябрёнком, потом пионером — а если очень повезёт, то и комсомольцем. А ещё ты думаешь, что ты станешь, когда вырастешь, инженером. Тебе нравится это слово: «ин-же-нер». Ты даже папу своего считаешь инженером, хотя тот ни разу не он: папа у тебя физик-ядерщик. Ты не считаешь себя поэтом в детстве, хотя чего-то там корябаешь. «Когда я умру, проветри комнату мою/ И можешь убрать мои вещи, я никогда не приду». Дитя, что это за муть? Почему надо проветривать комнату, когда ты умер? Что ты там успел наделать в своей комнате, которой у тебя никогда своей-то и не было (ты спал в одной комнате с прабабушкой и старшей сестрой)?

В общем, я считал себя колдуном. Мальчиком-колдуном. Который может создать эликсир то ли вечной молодости, то ли жизни. Я мешал в банке от венгерского горошка поганки на даче, насыпал туда еловых иголок и предлагал это прабабушке выпить. Баба Тата почему-то отказывалась. Понятно, что я сейчас немного дурю, но на самом деле я действительно уже тогда понимал, что в стихах должно быть немного яда, немного ёлки, и много земли (да, я ещё землю туда мешал). Что во всём, непонятно откуда пришедшем (а стихи приходят неизвестно откуда, как и желание колдовать), должно быть много земли…

А по-настоящему я стал писать в 25 лет. Когда я понял, что я должен делать. Что во мне действительно много земли, много яда, но есть и мёд, и лекарство, а главное — свет. Не я источник света (кто я такой?), но я могу его иногда поймать. После этого — самым главным в моей жизни стали стихи. Даже когда они ушли на 10 лет, я знал, что они были самым важным делом в моей жизни. Что я проживу без них (вы не представляете, как сразу тебя начинает любить мир, когда ты мёртвый), и проживу отлично. Но то, что они главное во мне и в моей жизни — я знал всегда.

— Ваша молодость пришлась на 90-е годы прошлого века. Повлияло ли это как-то на ваше творчество? Стало ли это для вас каким-то переломом?

— 90-е годы, которые сейчас принято ругать (а там действительно было много тёмного, плохого), были как внезапно обрушенная стена. Хлынуло столько воздуха, столько света и одновременной уже упомянутой темноты, даже днём, что всё это не могло тебя не изменить. Да, первые настоящие стихи ко мне пришли именно тогда. Произошёл тектонический сдвиг — и я его, как и все, сильно почувствовал (поди не почувствуй, когда твой дом разрушился). И вдруг я прежний тоже разрушился. И стал писать иначе. (Понятно же, что до 25 лет я тоже много писал: но я совсем себя не знал, потому всё это было неправда, не про меня, пусть даже и неплохо. Человек по-настоящему пишет только через провал и травму. Это уже всем надоело — про «травму», и даже мне надоело, но это же правда. Вы обратили внимание, как эти слова чем-то похожи? «Правда», «травма». Сюда же и «рана» немного просится, ну по крайней мере скребётся у дверей.)

— Вы окончили филологический факультет МГПИ. Филологическое образование — оно помогает в творчестве? Или скорее мешает?

— Дело не в филологическом образовании — Бродский вообще ушёл, насколько я помню, в девятом классе из школы. И вроде нигде больше не учился. И были потрясающие поэты, которые работали физиками, математиками или теми же инженерами. Ты просто должен очень много читать. Даже то, что тебе не нравится, что не твоё. У тебя должна накачаться читательская мышца. Она потом тебе поможет в твоих стихах.

— Обычно литературоведы делят поэзию на различные направления — реализм, модернизм, метареализм и т. д. А вы бы себя к какому направлению отнесли?

— Ну, когда-то мы придумали (подхватив у Пригова, но он как раз другой смысл в это вкладывал) с Дмитрием Соколовым и Александром Анашевичем, точнее, не придумали, а сформулировали мысль, что мы теперь пишем в рамках «новой искренности». Это был сознательный жест: лично мне очень надоело, что в стихах можно было работать только в условном постмодернистском фокусе (я знаю, что и сейчас идёт та же эпоха постмодерна или уже постпостмодерна, я не об этом — я про ученически понятую дурную мысль, что в стихах не может быть живого работающего слова, по крайней мере, так тогда говорили, что всё уже сказано, можно только иронически перепевать, так вот — нет, это не так). Хотя, как любое самоназвание — новая искренность хромонога. А что такое старая искренность? А в чём отличие новой? Но нам важно было «отбиться» от всего этого наплывающего массива иронистов и цитатников.

Сейчас же я не знаю, как, где и в чём я работаю. Я слушаю звук (если он соизволит прийти). Моё дело записывать, очищать от шелухи, в первую очередь, своей, вытягивать… Мне некогда в этот момент думать, кто я — метареалист, постмодернист? А когда стихи уходят, время думать у меня появляется, но мне лень: мне это неинтересно.

— Насколько я знаю, вы не только пишете стихи, но и ведёте мастер-классы по поэзии. Даже выпустили книгу «Ключи и подсказки. 28 авторских уроков. Блокнот с заданиями для поэтов и писателей от Д. Воденникова». Что все-таки нужно, чтобы стать поэтом? Талант плюс мастерство? А если приходит явный графоман и говорит — научите меня писать хорошие стихи, что вы ему ответите?

— Ко мне приходили ну не явные графоманы, но люди явно не понимающие, что же они должны писать. Моя задача заставить их выбрать свой ключ. Он есть. На столе навалена целая куча разных ключей (от дивных до стальных, для сейфа). Твой ключ самый незаметный, скорей всего. Типа как от почтового ящика. Но он тут. Его просто надо найти. У меня было несколько человек, которые начинали во время семинаров писать свои настоящие тексты. И это была моя лучшая победа. Всё-таки, получается, я умею мешать поганки, еловые иглы и землю в банке, и даже могу заставить это человека выпить. Чтоб он стал бессмертным. (Надеюсь, вы понимаете, что про банку я тут опять шучу).

— Что для вас лично является признаком того, что стихи талантливы?

— Они вдруг показывают тебе мир через щель, в которую ты не удосужился заглянуть. И может, тебе не очень удобно стоять, ты должен нагнуться, чтоб в эту щель заглянуть. Или, наоборот, приходится лезть на шкаф (помните тот советский анекдот про женскую баню?). Пусть они не твои, эти стихи, чужаки, не твоя оптика. Но она заставляет, пока ты читаешь, в неё абсолютно поверить, она тебя убеждает. А потом ты слезаешь со шкафа или разгибаешься от пола — и пусть ты больше никогда туда не заглянешь, но ты знаешь: это — стихи.

— Многие люди называют себя поэтами, но лишь немногим удаётся куда-то пробиться. Вам удалось. Вы неоднократно становились лауреатом литературных премий, ваши книги выходили в крупных издательствах. А есть те, кто вроде бы и талантлив, но дальше публикаций в периодике и выпущенных самиздатом сборников дело у них не идёт. Как вы считаете, с чем это связано? С невезением? С отсутствием пробивных способностей? Или с тем, что всё-таки эти безвестные поэты просто не дотягивают до должного уровня?

— А пробивные способности тут ни при чём. У меня их никогда и не было. Наоборот: я часто ссорился с нужными, так называемыми полезными людьми. Во-первых, дурак был. Во-вторых, взрывной дурак. (Хотя, собственно, почему «был»?) Сейчас я отвечаю всякому, кто меня спрашивает, как ему быть с книгами, с журнальными публикациями: «Сеть». У вас есть сейчас сеть. Если стихи «работают», тебе просто достаточно их выложить в Интернет, в Фейсбук, ВКонтакте или в тот же Инстаграм. И их разнесут с твоей фамилией в придачу, и направят на конкурс, на премию (например, ту же «Поэзию», которую делает Виталий Пуханов), а потом или возникнет скандал или не возникнет. Ты не должен об этом думать. Ты просто должен свои стихи отдать. Выпустить в воздушный поток. Осип Мандельштам говорил своей жене, Надежде Яковлевне: «Если стихи стоят того, люди их сохранят». Он дело говорил.

— Вы десять лет не писали стихов и говорили в интервью, что стихи от вас ушли, вы перестали слышать какой-то особый «гул»… Но в ноябре прошлого года одно из сетевых изданий опубликовало ваш новый поэтический цикл. А в этом году вышла ваша новая книга «Приснившиеся люди» со стихами, написанными после десятилетнего перерыва. То есть стихи снова «стали приходить»? Как вы думаете, это не связано с пандемией? Некоторые люди переболели коронавирусом и начали писать стихи. Об этом есть публикации в Инете…

— Я не думаю, что это связано с коронавирусом (хотя ваша мысль интересная, в таком случае — спасибо ему). Я думаю, они просто пришли (вернулись) тогда, когда я встал на новую ступеньку. Возможно, им просто было неинтересно со мной, с тем, прежним. Я им был скучен. А когда я изменился — они вернулись. (Кстати, тоже на время: я опять год не пишу.) «Ого, — сказали они год назад. — Что-то новенькое. Ну ладно, мы с тобой ещё немного поживем». Помните, в «Настройщике» Рената Литвинова говорила своему парню: «Я ещё с тобой поживу»? Вот так и они мне. А потом опять ушли. Милые такие…

— Есть ли у вас какая-то миссия? Поэтическая, творческая? В чём она состоит? Многие ваши стихи имеют социальный подтекст. Должен ли поэт, по-вашему, стремиться быть «рупором эпохи»? Или он в любом случае будет отражать ту эпоху, в которой живёт?

— Вы будете смеяться надо мной, но миссия есть. Я всегда хотел доказать (просто фактом своего существования), что стихи — это не буковки на листе или экране. Стихи — это Бог. Я атеист, но, когда стихи приходят, я просто физически чувствую, что надо мной открывается (на сутки, на две недели, сколько они там запланировали стучаться в меня) чёрный или белый квадрат (да, я не понимаю его цвета). И тогда я становлюсь больше самого себя. И за это можно многое отдать. Не всё, но многое.

https://ria.ru/20211128/koronavirus-1761133703.html

Раскрыта тайна названия нового штамма коронавируса

Стало известно, почему новый штамм коронавируса назвали «омикрон» — РИА Новости, 28.11.2021

Раскрыта тайна названия нового штамма коронавируса

The New York Post объяснила, почему Всемирная организация здравоохранения пропустила две буквы греческого алфавита при выборе названия для нового штамма вируса… РИА Новости, 28.11.2021

2021-11-28T14:19

2021-11-28T14:19

2021-11-28T16:36

распространение коронавируса

италия

чехия

бельгия

воз

си цзиньпин

тед круз (сенатор от штата техас)

маргарет харрис

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/0b/1b/1761061511_0:45:3070:1772_1920x0_80_0_0_d9320c8bed05d6ea05a5117b5fdcdb57.jpg

МОСКВА, 28 ноя — РИА Новости. The New York Post объяснила, почему Всемирная организация здравоохранения пропустила две буквы греческого алфавита при выборе названия для нового штамма вируса SARS-CoV-2.После «лямбда» должна идти «ню» (по-английски — nu) или «кси» (xi). Тем не менее ВОЗ решила обойти их из-за риска столкнуться с определенными проблемами, пишет газета. Как утверждает британский журналист Пол Нуки, от первого варианта отказались, чтобы не путать название штамма со словом «новый» (new), а от «кси» — во избежание «стигматизации региона». Предположительно, это связано с письменным сходством с именем китайского лидера Си Цзиньпина.Той же точки зрения придерживается американский сенатор Тед Круз, раскритиковавший такой подход международной организации. «Если ВОЗ так боится Коммунистической партии Китая, как можно верить, что они призовут их к ответу в следующий раз, когда те попытаются скрыть катастрофическую глобальную пандемию?» — написал политик в твиттере.The New York Post привела комментарий официального представителя ВОЗ Маргарет Харрис, которая назвала две причины, по которым организация решила пропустить две буквы. По ее словам, «ню» действительно отвергли из-за фонетической схожести со словом «новый», а «кси» — распространенная фамилия, из-за чего тоже может возникнуть путаница. «Мы договорились о правилах именования, которые должны избегать использования географических названий, имен людей, названий животных и так далее, чтобы избежать стигматизации», — подытожила она.Омикрон-штамм SARS-CoV-2Несколько дней назад ученые сообщили о появлении в Ботсване и ЮАР штамма коронавируса B.1.1.529, который содержит 32 мутации в S-белке, необходимом патогену для заражения клеток.По мнению исследователей, многие из новых изменений в геноме SARS-CoV-2 указывают на высокую трансмиссивность этого варианта и устойчивость к защитным антителам переболевших и привитых, хотя окончательные выводы делать пока рано. Специалисты предполагают, что B.1.1.529 изначально развился в организме человека с ослабленным иммунитетом — вероятно, больного СПИД или ВИЧ.Как пишут зарубежные СМИ, в ЮАР зарегистрировали около ста зараженных. Несколько заболевших есть в Гонконге, Израиле, Бельгии, Чехии, Германии, Великобритании, Италии, Австралии, а также, предположительно, в Нидерландах и Австрии. Все эти случаи — завозные.Всемирная организация здравоохранения на чрезвычайном заседании в пятницу признала B.1.1.529 «вызывающим озабоченность» и присвоила ему название «омикрон» — по 15-й букве греческого алфавита. Евросоюз и многие другие страны ввели запрет на въезд из некоторых африканских государств.

https://ria.ru/20211128/koronavirus-1761096625.html

https://ria.ru/20211127/shtamm-1761087860.html

https://ria.ru/20211128/koronavirus-1761113804.html

италия

чехия

бельгия

2021

Новости

ru-RU

https://ria.ru/docs/about/copyright.html

https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/

https://cdnn21.img.ria.ru/images/07e5/0b/1b/1761061511_0:0:2732:2048_1920x0_80_0_0_0529ae194935652d1038b1272ac36929.jpg

италия, чехия, бельгия, воз, си цзиньпин, тед круз (сенатор от штата техас), маргарет харрис, коронавирус covid-19, омикрон-штамм коронавируса

Стало известно, почему новый штамм коронавируса назвали «омикрон»

Омикрон-штамм SARS-CoV-2

Альфрид Бустанов: «Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке»
Фото: «БИЗНЕС Online»

Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски

Вот уже 10 лет я преподаю в разных аудиториях: начинал в Амстердаме, немного в Казани, пять лет в Санкт-Петербурге и вот опять в Амстердаме. В своей колонке хотел бы поделиться с читателями своими наблюдениями над тем, что общего и различного в высшем образовании в России и Европе. Ни в коем случае не претендую на истину в последней инстанции, это всего лишь мои заметки на полях семинаров. Тем более что я практически никогда не вел потоковые занятия. Для меня это всегда были небольшие группы в 10–20 человек.

Первое, о чем хочется сказать, — это язык. Я пробовал писать тексты и вести семинары по-татарски, но университетская аудитория для таких занятий безнадежно мала, усилия не оправдывают результата. Надо сказать, что и старшее поколение татарской интеллигенции не горит желанием поддерживать традицию: искать друг у друга ошибки ведь интереснее, чем помогать. Русский язык, безусловно, доминирует в российском образовательном поле, но и здесь есть нюансы. Сегодня, чтобы предметно говорить о проблемах гуманитарного знания, невозможно обойтись без научных текстов на английском языке. Я уже не говорю про другие научные традиции — на немецком, турецком и французском.

Как правило, знание английского языка у студентов в России не является стандартом, поэтому любое стремление к познанию современных гуманитарных наук сталкивается с необходимостью очень много читать на других языках, и существующие переводы от этого стандарта не освобождают. Доступ к иностранным книгам и статьям в российских университетах тоже разнится: где-то можно рассчитывать только на пиратские копии (так было в Омске), а где-то есть доступ к платным электронным базам, да и библиотеки закупают новую литературу регулярно (как в ЕУСПб). В Европе ни со знанием английского, ни с доступом к знаниям проблем нет. Все семинары, что я вел до сих пор, идут на английском — это позволяет учиться ребятам из разных стран. Среди моих студентов — выходцы из Нидерландов, Швеции, Германии, Сербии, Италии, Англии и Польши.

В России англоязычные программы являются, по сути, элитарными. Я уверен, что со временем необходимость расширять образовательные услуги именно на английском языке станет все более ясной и на российском рынке, иначе сложно будет избежать самоизоляции в производстве знания. Реалии международной науки и образования таковы, что свободный английский и умение работать с соответствующей литературой — это часть минимальных требований к студентам и преподавателям.

«Чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия»
Фото: pixabay.com

Обучение студентов академическому письму

Когда я работал в Европейском университете в Санкт-Петербурге, наши коллегиальные усилия на факультете были направлены на обучение студентов академическому письму. Многие из тех, кто к нам поступал на магистерские и аспирантские программы, нуждались в систематическом руководстве того, как писать научный текст. Прекрасно помню, что на истфаке Омского университета нас этому фактически не учили. Тем временем именно навык грамотного письма, умение четко изложить мысль на бумаге являются ключевой компетенцией гуманитария. Собственно, не всем же быть профессиональными исследователями и преподавателями, но главный скилл выпускники должны получить. Увы, зачастую эта составляющая в России хромает. В Амстердамском университете наши студенты пишут постоянно. Хочешь не хочешь — научишься. Это прибавляет еженедельной нагрузки на преподавателя (кто-то же должен все это читать и исправлять), но результат обычно хороший: вчерашние школьники тренируются излагать свои мысли, критически воспринимать информацию, формулировать главный тезис. В письме на английском есть, конечно, много своих нюансов, клише и принятых структурных правил — практика и время требуются для их освоения. Поэтому хорошее академическое письмо по-русски не всегда автоматически конвертируется в proper English: распознать в английском варианте советские риторические клише бывает очень легко. Для европейской аудитории умение писать оказывается весьма важным практически: университетский рынок очень тесен, поэтому выпускники, скорее всего, будут работать не по специальности и там им навык письма еще ой как пригодится (если, конечно, это не продуктовый магазин).

Как я уже говорил, чтение традиционных лекций не для меня. Гораздо интереснее общаться со студентами, обсуждать вместе прочитанные статьи, критиковать их, разбирать аргументы авторов и их идеологические пристрастия. Иными словами, университетское образование предполагает не сухое воспроизведение однажды созданного знания, а критическое обсуждение научного опыта и непрекращающуюся дискуссию. Особенно это актуально в современном мире, где так много каналов информации — очень важно научиться обращаться с данными, различать интерпретации и формулировать собственное отношение к ним. В плане критического мышления, как это ни странно, особой разницы между российскими и зарубежными студентами я не вижу. Обычно те, что постарше, на уровне магистратуры и аспирантуры, способны качественно разбирать тексты и устраивать в аудитории «батлы» по данному поводу. В то же время многие студенты очень инертно относятся к своим обязанностям — это, к сожалению, общая черта без национальных границ. Наверное, задача преподавателя состоит в стимулировании таких «ждунов» к активной работе, к формулированию своих мыслей и критического подхода к текстам. Тем не менее большое значение имеет образовательный багаж: если студент не привык к обильному чтению и глубоким обсуждениям, то приучить к такому стилю работы бывает сложно.

Большую роль в успехе образования, не только высшего, играет среда — тот дух и настрой, что царят в образовательном учреждении. Если это дух взяточничества, взаимного неуважения и консерватизма, то ждать от студенческой аудитории заметного прогресса не приходится. Я уверен, что такой вариант катастрофичен для общества в целом: ведь через жернова такой циничной фабрики по производству дипломов проходят тысячи молодых людей каждый год. Университетская этика становится частью их мировоззрения и идет с ними по жизни.

За годы работы в Европейском университете я утвердился в чувстве метафизической близости всех причастных — студентов и профессоров. Мы нередко встречались всем коллективом в конференц-зале, можно было запросто пообщаться с ректором и проректором. Мы все делали одно большое дело, царил дух взаимопомощи и благорасположения. Для меня как молодого преподавателя (хоть и в профессорском звании) такая среда была очень мотивирующей на свершения. В этом отношении Амстердамский университет, конечно, более обезличен и холоден, но и здесь есть свой дух. Научное соперничество, творческая среда для открытых обсуждений и диспутов очень помогают для формирования собственной академической субъектности. Закаливают, так сказать.

«Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков»
Фото: pixabay.com

Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность

Для здоровой образовательной среды очень важна инклюзивность — включение в процесс всех студентов, вне зависимости от пола, национальности, политических предпочтений, религии и физических недостатков. Во время нашего обучения в Омском университете, как ни странно, с этим было все в порядке. Я не помню буллинга или конфликтов на национальной почве. С нами учился член запрещенной националистической организации, а также слабослышащая девушка из Швейцарии — специально приехала слушать лекции Ремнева и Сорокина. В Европейском университете в Санкт-Петербурге появление целой группы исламоведов было важно для практики инклюзивности: девушка в платке на вебсайте университета — это почти политическое высказывание. В Европе, увы, с инклюзией не все так гладко. Во-первых, обучение платное, поэтому наш университет неизбежно элитный. Во-вторых, за годы преподавания здесь я видел очень мало выходцев из мусульманских диаспор — турки и арабы составляют подавляющее меньшинство среди студентов. Несмотря на международный характер Амстердамского университета, он скорее ориентирован на развитые страна Запада, чем на интеграцию «глобального Юга». Какого-то одного вывода здесь сделать невозможно. Что лучше: патриархальность с инклюзивностью или же возможность говорить о социальных проблемах без реального их решения?

Главное, что я хотел сказать своим текстом, — на земле нет идеального места для получения образования, преподавания или занятия наукой. Иерархичные университеты заставляют стремиться стать профессором, чтобы потом отгородиться в своей привилегии от студентов и собственных коллег. Различные академические традиции дают студентам разные типы знания, поэтому для пытливых молодых людей я бы рекомендовал путешествовать и получить дипломы разных университетов, нигде не полагаясь на авторитет местной традиции. Ведь это всего лишь один из вариантов, сумевший реализоваться в существующей политической и экономической ситуации. Правда, здесь важно сохранить саму возможность академической мобильности и открытости для обмена опытом, критического настроя к собственной традиции. Затхлый воздух в университетской аудитории — первый признак болезни в обществе.