Пойдем со мной рассказ на дзен не мой

Сначала эта статья задумывалась, как обзор тольяттинского семейства «Самара» – ВАЗ-2108/09/099. Возможно, в будущем такой материал у меня и появится – машина крайне интересная, а ее история изобилует фактами, о которых знают далеко не все. Но потом я вспомнил, что в моей жизни была одна «Самара», с которой связаны любопытные переживания.
История, возможно, покажется кому-то невероятной, но она совершенно правдива.

Начало

В 2000-м году я оказался в длительной командировке в Тольятти. В какой-то момент мне стало грустно жить в чужом городе без автомобиля и я стал задумываться о том, чтобы прикупить себе какие-то колеса. В результате сложной внутренней борьбы я пришел к выводу, что, раз я нахожусь в российском Детройте, то и покупать надо ВАЗ. Решение это было непростым, поскольку единственный мой личный опыт общения с российским автопромом энтузиазма не добавлял. Первой купленной мною машиной стала в 1996 году десятилетняя «семерка» прекрасного бежевого цвета. За полтора года она выпила из меня столько крови, что хватило бы на то, чтобы перекрасить ее в красный. Да и денег высосала неприлично для советской машины много. Казалось, иммунитет на отечественные автомобили у меня выработался пожизненный.

Оказалось, нет. Видимо, близость автозавода и свежий волжский воздух, прилетающий прямиком с Жигулевских гор, ослабили мою защиту и сгладили тяжелые воспоминания. К тому же, я резонно рассудил, что обслуживать ВАЗ на его родине будет не очень сложно. Когда будет ломаться (а в том, что будет, сомнений, разумеется, не возникало), умельцев – на каждом углу по дюжине.
Финальную точку в моих колебаниях поставил финансовый вопрос. Зарплату мне тогда платили в долларах, а после дефолта 98-го года цены на отечественные легковушки были, в валютном выражении, очень привлекательны. Стоимость задуманного мною эксперимента едва превышала мой месячный доход, поэтому последние сомнения отпали.
Я решил купить себе ВАЗ-2109. «Десятку» я даже не рассматривал, поскольку немало на них поездил и понял, что прозвище «беременная антилопа» она получила не только за внешность. Классические «Жигули» тоже в shortlist не попали из-за откровенной архаичности. Да и былые раны, нанесенные моей душе бежевой «семеркой» еще до конца не зарубцевались. Так что именно «девятка».

ВАЗ-2109, представитель семейства «Самара», выпускавшегося с 1984 по 2013 год. Фото: youtube.com

Друзья из местных пытались меня урезонить, что, если уж я не хочу брать «десятку», то надо выбирать «99-ю». Хэтчбек – формат пенсионерский, а настоящие солидные люди ездят на седанах. Я не стал им говорить, что настоящие солидные люди не ездят на ВАЗах, поскольку в Тольятти это правило почему-то тогда не работало.

Покупка

С этого момента начались самые интересные и загадочные события. По роду своей деятельности я периодически сталкивался с представителями альтернативной тольяттинской экономики. Проще говоря, с «братками». Никаких тесных контактов с ними не было, исключительно знакомства на уровне «привет-пока». Тем сильнее я удивился, когда ко мне подошел один из бандитов средней руки и сказал:

«Слышал, ты машину покупать собрался? А отчего к нам не обратился? Мы бы тебе сделали отличную тачку, чисто по-братски».

Столько обезоруживающей искренности было в этих словах, что отказаться я не смог. Для начала мне предложили выбрать комплектацию. Поверьте, в то время да по отношению к тольяттинским машинам, это уже звучало, как оксюморон. Я решил, что это будет ВАЗ-21093 с инжекторным двигателем, передними электрическими стеклоподъемниками и стандартной «высокой» панелью (можно было заказать и «европанель» от ВАЗ-2115, но с ней машина дорожала едва ли не на четверть). Да, и цвет будет «изумруд». Мой собеседник старательно записал все мои «хотелки» и пообещал, что вскоре он мне позвонит и сообщит, когда и в каком автосалоне можно будет забрать мою машину.

Примерно так выглядел заказанный мной автомобиль. Фото: youtube.com

Через несколько дней он действительно мне позвонил.

«Братан, я сейчас на заводе, смотрю, как по конвейеру движется твоя тачка. Не переживай, все в порядке, мы следим».

Признаться, я тогда не поверил, решил, что это лишь попытка придать большей значимости своей помощи. Да и сейчас, спустя два десятка лет, сомнения в реальности меня не покидают.

Прошло еще несколько дней. Мне позвонили.

«Все, дружище, твоя тачка в таком-то салоне, можешь забирать».

Я поехал, заплатил деньги (причем даже чуть меньше цены по прайс-листу) и забрал новую «изумрудную» Ладу.

Upgrade

В то время в Автограде существовала такая традиция – каждый тольяттинец, покупающий новый автомобиль, прямо из автосалона отправлялся… правильно, в сервис. Где мастера привычно проводили «протяжку» – эдакую пост-продажную подготовку, которая заключалась в проверке, что все нужные болты и гайки присутствуют на своих местах и затянуты с соответствующим моментом. Второй целью было дооборудование автомобиля до уровня приличного. Музыка, шумка, салон… Вариантов предлагалось масса. Например, легко можно было установить гидроусилитель руля и кондиционер, зашить салон в кожу и поменять набивку штатных сидений. Простор для фантазии и бюджета!

Приборы от ВАЗ-2115 в «высокой» панели 2109. Фото: youtube.com

Я принципиально решил, что никакой «протяжки» делать не буду. Мне ведь обещали, что мой автомобиль будет собран как надо! Весь «улучшайзинг» свелся к замене рулевой колонки на регулируемую от «десятки», установке зеркал с электроприводом и подогревом, «электронных» приборов от «пятнашки», сигнализации, магнитолы и акустики. Также мне перешили сиденья, руль, рычаг КПП и дверные карты – салон стал выглядеть нарядно.

Жизнь и судьба

Так в мою жизнь вошла новая «девятка». Признаюсь честно, учитывая невысокую стоимость машины, эксплуатировал я ее по принципу «все равно не жалко». Помните, как говорил Остап Бендер? «Автомобиль, товарищи, не роскошь, а средство передвижения». Я в точности следовал этим заветам. Понятия «я тут не проеду» для меня почти не существовало. Я двигался в нужном мне направлении, невзирая на качество покрытия под колесами, бессердечно отмахиваясь от стенаний кузова, подвески и прочей требухи. Единственная компенсация, которую «девятка» получала за свои страдания, заключалась в своевременном и качественном обслуживании.

Для установки громкой акустики штатная полка не подходила — слишком хлипкая. А неоригинальная привлекала слишком много внимания злоумышленников. У меня машину вскрывали дважды, после чего на место вернулась оригинальная полка. Фото: youtube.com

Через неделю у меня сгорел стартер. Внезапно, без объявления войны. Я поехал на завод и обратился к инженеру по гарантии. Речь его была длинна и столь туманна, что я понял лишь одно – мой случай, несомненно, гарантийный, но делать никто ничего не будет. Опечалиться я не успел, поскольку морально был готов к тому, что под видом «изумрудного» автомобиля я приобрел себе геморрой. К тому же, как раз в это время мне позвонил тот самый «браток», поинтересоваться, как протекает моя счастливая жизнь автомобилиста. Услышав мой рассказ, он сказал, чтобы я немедленно приезжал на «ихний» сервис. Я приехал. Стартер мне поменяли, денег не взяли. Пацан сказал – за базар ответил.

Удивительно, но сгоревший стартер стал единственной непредвиденной поломкой в жизни моей «девятки». Она прожила в моей семье три с половиной года и проехала около 80 тысяч совсем непростых километров. На этом рубеже у меня ее перекупил мой приятель. Он знал историю моей машины и был уверен в покупке.

Еще два года «девятка» прожила не в моих руках, но на моих глазах. Еще 50 тысяч прибавилось на одометре, но внеплановых поломок не было. Третьими владельцами стали друзья моего приятеля. В конце 2007 года я случайно встретился с ними на одной вечеринке. Спросил про машину. Ей на тот момент было уже 7,5 лет, пробег перешагнул за полторы сотни тысяч, но нареканий к состоянию по-прежнему не было! По крайней мере, продавать «девятку» они не собирались.

Будем верить в чудо

Я много думал, чем можно объяснить такой феномен. Простое везенье? Или действительно, существовала на ВАЗе практика «спецсборки»? Или это совокупный результат изначально прочной конструкции и своевременного технического обслуживания? К однозначному ответу я так и не пришел. Тайна осталась неразгаданной.
Но вера в то, что российский автомобиль может быть качественным, радостным белым облачком, ворвавшимся в мою жизнь, уже меня не покидает. Я перестал считать наш автопром неполноценным и бесперспективным, и искренне радуюсь за его успехи.
Может быть потому, что больше отечественных машин я никогда в своей жизни не покупал.

Почему Джозеф Керк так поступил, что им двигало — он и сам толком не разобрался. У него в памяти лишь промелькнула череда подобных случаев из прошлого, когда он точно так же приходил в бешенство.

К примеру, на званом ужине для узкого круга один самодовольный кинопродюсер стал бравировать своим двурушничеством, давая понять, что все остальные ничем не лучше; тогда Джозеф Керк, отложив нож и вилку, приказал, чтобы продюсер убирался из-за стола. Тот вынужден был подчиниться.

Был еще другой эпизод: некая актриса полчаса распекала своего мужа в присутствии гостей. Керк вскочил, высказал без обиняков все, что о ней думал, и ушел в другую комнату читать книгу. Позднее, перед уходом, она извинилась, но он даже не посмотрел в ее сторону.

Вот и сегодня случилось нечто похожее. У него с языка слетели немыслимые слова. Можно подумать, ему в ладонь сунули ручную гранату, а он машинально выдернул чеку, не сообразив отбросить эту адскую штуковину, и стал ждать, когда же она рванет.

Дело было под вечер: стоя у газетного киоска, он разглядывал стойку с журналами и вдруг услышал чью-то перебранку. Голоса приближались: один громкий, беззастенчивый, издевательский; другой сдавленный, глухой, обреченный. Киоск находился неподалеку от Голливудского бульвара; с той стороны и доносились голоса.

Джозеф Керк покосился. По тротуару широким шагом двигался молодой красавец, который осыпал оскорблениями своего спутника, причем с таким видом, будто бросал нищему подачки с барского стола. Можно было подумать, на нем запахнут невидимый плащ. Можно было подумать, его лицо спрятано под невидимой маской. Ничего подобного: просто у него была такая осанка, а на физиономии застыла гримаса высокомерия, из-под которой вылетали оскорбления.

За ним едва поспевал его друг, невысокий, скромный и куда более сдержанный, но при этом тоже с красивыми чертами лица — без невидимого плаща, без маски, словно внезапно застигнутый ливнем и не ожидавший грозы.

— Черт побери, — выкрикивал первый, гневно глядя перед собой, — хоть бы раз что-нибудь сделал по-человечески!

— Что я опять не так сделал?

— И вчера вечером, и сегодня утром, да только что. Ведешь себя как плебей. Тебя вежливости учили? Ты что, не знаешь, как положено держаться? На этой вечеринке, мать честная! Что, трудно было улыбнуться, посмеяться, анекдот рассказать? Нет, стоял всю дорогу как истукан!

— Но ведь я…

— А сегодня за обедом — Тедди из кожи вон лезет, чтобы нас повеселить, сыплет шутками, а ты сидишь с каменной рожей. Господи! Бывают же такие…

Они прошли мимо: первый — рослый, самоуверенный, с мягкими кошачьими повадками, второй — уже сломленный, угнетенный, потерянный. У Керка по шее и спине побежали мурашки. Он невольно стиснул зубы и зажмурился.

— А после обеда. Ты сам-то понимаешь, как облажался?

— Да что я такого сделал, что я такого сделал?

— Ты…

— А ну заткнись! — выкрикнул Керк.

Мир оцепенел. Остановились и двое незнакомцев. Самоуверенного так и развернуло, будто в него угодила пуля. Невысокий застыл на месте, а потом медленно поднял голову, и в его глазах мелькнуло отчаяние, смешанное с любопытством и облегчением.

— Что? — взревел парень в невидимой маске.

У Керка сами собой зашевелились губы, и он, не отдавая себе в этом отчета, повторил:

— Сказано тебе: заткнись.

— А ты кто такой, баклан? — заорал первый.

— Я никто, но это не твое дело!

«А дальше что?» — спросил себя Керк. Ответ подсказало лицо невысокого паренька. На нем отразился проблеск надежды на чудо и на спасение.

— Слушай внимательно, — сказал ему Керк. — Сейчас ты пойдешь со мной.

— Что? — растерялся второй.

— На что тебе сдался этот хам? — продолжал Керк. — Не нужен он тебе. Пошли. Со мной тебе будет лучше. Для начала я просто оставлю тебя в покое. А там видно будет, договорились? Ну? Он или я?

Второй парень, раздираемый сомнениями, переводил взгляд со своего партнера на Керка, а потом на землю, не решаясь сделать выбор.

— Послушай, — заговорил первый, и его маска начала таять. — Разве ты…

— Нет. — Керк протянул руку, чтобы тронуть второго парня за локоть. — Тебя ждет свобода. Это же здорово, правда? Ну-ка, прочь с дороги. А ты иди за мной.

Он решительно вклинился между ними, оттер второго паренька и повел его прочь.

— По какому праву? — Первый был поражен.

— Да пошел ты! — прокричал в ответ Керк.

Он быстро увел своего пленника за угол, провожаемый криками пострадавшей или, точнее сказать, потерпевшей стороны.

— Не останавливайся, — приказал Керк.

— Я не останавливаюсь.

— Не оглядывайся.

— Ни за что.

— Шевели ногами.

— Бегу.

— Молодец.

На следующем углу они перевели дух и оглядели друг друга.

— Вы кто? — спросил паренек.

— Надо думать, твой спаситель.

— Зачем вы это сделали?

— Сам не знаю. Так уж получилось. Не стерпел.

— Как вас зовут?

— Керк. Джозеф Керк.

— А меня — Уилли-Боб.

— Надо же! У тебя на лбу написано — Уилли-Боб.

— Знаю. А вдруг он за нами погонится?

— Скорее всего, сейчас он в шоке. Давай-ка поторопимся. У меня тут рядом машина припаркована.

Они подошли к машине, и пока Керк отпирал дверь со стороны пассажирского сиденья, Уилли-Боб заговорил:

— Господи, да вы не в теме! Даже не… ну, вы понимаете.

В машину они сели молча. Когда Керк повернул ключ зажигания, Уилли-Боб робко спросил:

— Или я ошибся?

Повернувшись к нему, Керк негромко рассмеялся:

— Нет-нет, все верно.

— Тогда почему?..

— Не мог видеть, как этот сукин сын над тобой измывается прямо на улице. Я не мог этого допустить.

— А знаете, я его люблю.

— Тем хуже. Но теперь ты в надежных руках.

— И как вы со мной поступите?

— Считай, что я — человек без носа. А ты — пачка салфеток «Клинекс». Что-нибудь придумаю.

Керка разбирал смех. Уилли-Боб тоже стал похохатывать.

— Ой, не могу поверить! Это было шикарно!

У обоих потекли слезы.

— Считаешь? — спросил Керк и выехал со стоянки, увозя своего пассажира.

Они нашли закусочную, но и тогда не могли удержаться от смеха. Заказали через окошко два гамбургера, картофель фри, пиво и стали ждать, пока пройдет хохот.

— Господи, как вспомню его физиономию! Ох, как полегчало-то! — не унимался Уилли-Боб.

— На то и был расчет, — сказал Керк.

— Впервые в жизни, впервые я настоял на своем!

«Не больно-то ты настаивал», — подумал Керк, но смолчал.

— Представляю, как он сейчас мечется по бульвару, ищет меня, беснуется… — Тут у него дрогнул голос. — Господи, что будет, когда он меня найдет! К тому же мои вещи у него дома.

— Разве у вас не общее жилье?

— Мы снимаем квартиру на Фаунтин.

— И много там твоего барахла?

— Порядочно. Одежда на смену. Туалетные принадлежности. Раздолбанная пишущая машинка. Вроде это основное.

— Не густо, — сказал Керк.

Заказ подоспел как раз вовремя — пауза грозила затянуться. Ели они в молчании. Сжевав половину гамбургера, Уилли-Боб сдавленно спросил:

— Можно все же узнать, что вы собираетесь со мной делать?

— Ничего.

— В принципе, я готов. Я ведь вам обязан.

— Ничем ты мне не обязан. А вот себе — обязан. Завязывай с этим делом или вали отсюда.

— Вы правы. И все-таки я не понимаю, почему вы это сделали, почему мы с вами сейчас тут сидим?

Керк сосредоточенно жевал гамбургер, глядя на лобовое стекло, где остались пятнышки от разбившейся мошкары. Он пытался расшифровать тайные знаки, образованные этими засохшими метками.

— Если две собаки начнут спариваться посреди улицы и не смогут расцепиться, я выскочу из машины и окачу их из шланга. Если совенок выпадет из гнезда, я его подберу, принесу домой и буду отпаивать теплым молоком. Черт его знает.

— Значит, я совенок, выпавший из гнезда?

— Очень похож.

— И летать не умею.

— Потому я за тебя и вступился.

— Но вы же обо мне ничего не знали.

— Ну почему же, знал. Мне достаточно было видеть твою походку. Слышать твой голос.

— О нем вы тоже ничего не знали.

— Знал — видел его походку, слышал все про его жизнь, а заодно и про твою.

— Вы ужасно проницательны: все видите, все слышите.

— Это качество мне в минус. От него сплошные неприятности. Вот мы с тобой здесь сидим. А дальше что?

Разделавшись с гамбургерами, они откупорили пиво, и Уилли-Боб сказал:

— Может, поживем вместе…

— Еще чего, — перебил Керк и тут же осекся. — Пойми, я просто-напросто тертый калач, глаз у меня наметан, но я, мягкотелый придурок-благодетель, увяз по уши в своих подвигах, а теперь не знаю, куда деваться, — равно как и ты. На самом деле мы друг другу совершенно не нужны. Единственное, что нас сближает, — это мое сочувствие и твой страх.

— На это и будем рассчитывать, — сказал Уилли-Боб. — Поедем к тебе? То есть если мы сегодня поедем к тебе.

— Твоя уверенность тает с каждой секундой.

— Боюсь до смерти. Чувство такое, будто меня вырвало в церкви.

— И Господь Бог тебе этого не простит, так, что ли?

— Он меня никогда не прощает.

Керк отхлебнул пива.

— Твой парень не Господь Бог. Он Люцифер. А его жилище — ад на земле. Лучше застрелиться, чем вернуться к нему.

— Понимаю, — кивнул Уилли-Боб, закрыв глаза.

— А сам к этому склоняешься, верно?

— Верно.

— Давай снимем тебе комнату на ночь. Побудь наедине с собой — может, тогда…

— Наберусь храбрости?

— Черт возьми, кто я такой, чтобы тебе советовать?

— Господи, мне как раз нужен совет. Да, номер в гостинице — было бы неплохо. Только у меня денег нет…

— Думаю, такой расход мне по карману, — сказал Керк.

Он завел машину, и Уилли-Боб попросил:

— По дороге в гостиницу — если, конечно, это не слишком большой крюк — нельзя ли нам проехать мимо твоего дома, просто чтобы я посмотрел…

— На что там смотреть?

— Снаружи, естественно, — на дом, где ты живешь с семьей, — ты ведь женат, правда? Хочется увидеть что-нибудь основательное, надежное. Только проедем мимо — и все, можно?

— Ну, не знаю, — растерялся Керк.

— Можно? — повторил Уилли-Боб.

Они покружили по Голливуду. Керк спросил:

— Ты где-нибудь работаешь? Ясно: нигде. Завтра привезу тебе объявления о вакансиях, чтобы ты мог встать на ноги и разобраться в себе. Давно ты живешь — если можно так выразиться — с этим негодяем?

— Уже год. Лучший год моей жизни. Целый год. Кошмар всей моей жизни.

— Из крайности в крайность. Мне знакомо такое чувство.

У одноэтажного белого особняка, где жил Керк, они снизили скорость. Одно из окон светилось мягким абрикосовым светом. Даже на Керка повеяло теплом, и он едва не остановился.

— Твое окошко? — спросил Уилли-Боб. — Выглядит изумительно.

— Нормально.

— Боже, как ты добр. Почему я не могу успокоиться и принять твою помощь? Что со мной делается? — простонал Уилли-Боб и пустил слезу.

Протянув ему бумажный носовой платок, Керк неожиданно для себя наклонился и поцеловал его в лоб. На заплаканном лице Уилли-Боба мгновенно высохли слезы и отразилось изумление.

Керк отпрянул:

— Извини. Не обижайся!

Посмеявшись, они развернулись и поехали назад, в Голливуд, где нашли скромную гостиницу.

Керк вышел из машины.

— Нет, садись за руль, — попросил Уилли-Боб.

— Чем здесь плохо?

— Ты же понимаешь, я не смогу тут остаться.

Керк выжидал. После долгого молчания Уилли-Боб спросил:

— У тебя было много женщин?

— Сколько-то было.

— Неудивительно. Ты хорош собой. И отзывчив. У тебя счастливый брак? Отзывчивость помогает в супружеской жизни?

— У меня все нормально, — ответил Керк. — Немного скучаю по тем временам, когда у нас все только начиналось.

— Эх, мне бы научиться скучать по нему, а потом выбросить его из головы. Меня такая тоска пробирает — до самого нутра.

— Все пройдет, только надо постараться.

— Нет. — Уилли-Боб покачал головой. — Такое не проходит.

Больше говорить было не о чем.

Керк сел в машину и некоторое время смотрел, как его хрупкий юный знакомец осушает слезы.

— Куда ехать?

— Я покажу.

Вставив ключ в зажигание, Керк помедлил.

— Гостиница — вот она. Твой последний шанс начать новую жизнь. Время пошло. Девять, восемь, семь…

Взгляд Керка упал на банку с остатками пива, которую все еще держал в руке Уилли-Боб. Тот негромко хмыкнул.

— Презренный червяк сыт и пьян.

Скомкав жестянку, он выбросил ее в окно.

— Мусор, как и я сам. Ну что, поехали?

— Явился!

В конце бульвара Санта-Моника они остановились у заведения под вывеской «Голубой попугай». В дверях, то ли снаружи, то ли внутри, стоял парень в невидимом плаще и невидимой маске. Сейчас маска наполовину сползла, искривив ему губы и замутив глаза, но он лишь сложил руки на груди и нетерпеливо притопывал ногой.

Когда машина притормозила у тротуара, он разглядел пассажира и всем телом подался вперед. Маска тут же вернулась на прежнее место, спина распрямилась, руки стиснули торс, подбородок дернулся вверх, а глаза полыхнули огнем.

Керк выключил двигатель.

— Это твое окончательное решение?

— Да, — потупился Уилли-Боб, сжав руки коленями.

— Ты ведь знаешь, что будет дальше, правда? На неделю попадешь в ад, а если я не заблуждаюсь насчет этого типа, то на месяц.

— Знаю. — Уилли-Боб смиренно кивнул.

— И все равно собираешься к нему вернуться?

— Мне больше некуда идти.

— Неправда, ты можешь пожить в гостинице, а я куплю тебе все необходимое.

— Разве это жизнь? — спросил Уилли-Боб. — Ты же меня не любишь.

— Еще не хватало. А теперь выметайся из машины и беги отсюда прочь, как черт от ладана, один!

— Боже мой, неужели ты думаешь, что я возвращаюсь по доброй воле?

— Тогда делай, что тебе говорят. Ради меня. Ради себя самого. Беги. Найди кого-нибудь получше.

— Кроме него, у меня никого нет. На всем свете. Пойми, он меня любит. Если я его брошу, он себя убьет.

— А если не бросишь, он убьет тебя. — Керк глубоко вдохнул и сделал долгий выдох. — Честное слово, у меня такое чувство, будто человек тонет, а я ему бросаю наковальню.

Пальцы Уилли-Боба скользнули по дверной ручке. Дверца с пассажирской стороны распахнулась. Это увидел парень, стоявший на пороге «Голубого попугая». Он снова рванулся вперед, но тут же вернулся в прежнюю позу, и только у его мертвенно-бледных губ обозначились угрюмые складки.

Выскользнув из машины, Уилли-Боб на глазах обмяк. Теперь, стоя обеими ногами на тротуаре, он казался на голову ниже, чем десять минут назад. Он наклонился и, волнуясь, как ответчик на суде, заглянул в окно машины.

— Ты не можешь этого понять.

— Могу, — сказал Керк. — И это самое печальное.

Протянув руку, он потрепал Уилли-Боба по щеке.

— Постарайся наладить свою жизнь, Уилли-Боб.

— Ты свою уже наладил. Я тебя никогда не забуду, — сказал Уилли-Боб. — Спасибо за сочувствие.

— По молодости я подрабатывал спасателем. Может, сегодня ночью опять рвану на пляж, поднимусь на вышку и буду смотреть, не нужна ли помощь утопающему.

— И правильно, — сказал Уилли-Боб. — Спасать надо тех, кто этого заслуживает. Доброй ночи.

Развернувшись, Уилли-Боб зашагал к «Голубому попугаю».

Его сожитель, теперь в плотно пригнанной маске и развевающемся плаще, жесткий и самонадеянный, уже скрылся за дверью. Пока раскачивались навесные створки, Уилли-Боб стоял у входа. А потом втянул голову в плечи, ссутулившись под невидимым ливнем, и шагнул через порог.

Керк не стал ждать. Мотор взревел, и машина умчалась в темноту.

Через двадцать минут, выйдя на океанский берег, он оглядел залитую лунным светом пустую вышку спасательной станции, вслушался в шорох прибоя, сказал про себя: «Черт побери, спасать-то некого» — и поехал домой.

Он скользнул под одеяло, прихватив с собой жестянку с остатками пива, и стал медленно втягивать последние капли, а сам смотрел в потолок, пока жена, отвернувшись к стенке, не поинтересовалась:

— Скажи на милость, во что ты впутался на этот раз?

— Не скажу, — ответил он, — ты все равно не поверишь.

Сегодняшний день внес большие изменения в мою жизнь. Ближе к вечеру позвонил муж и сообщил что домой сегодня не вернется. Я забеспокоилась и спросила – Что-нибудь случилось? На работе?

— Нет не на работе. Я и завтра не вернусь. В общем я ухожу от тебя. У меня давно другая женщина и я люблю ее. Ты собери мои вещи на днях соберу.

Я знала, что у Константина есть другая женщина, но надеялась, что он сам решит, где ему быть. Вот узел и развязался. Мне по-женски было обидно, но если здраво рассудить, то я Костю не любила. Мы встретились, когда были очень молоды, первое чувство, первый мужчина. Тогда это казалось навсегда. Я забеременела и это было поводом для женитьбы. Со временем оба поняли, что мы друг другу чужие люди и вместе нас связывает дочь.

Я знала, что у Константина есть другая женщина, но надеялась, что он сам решит, где ему быть

Я посмотрела на улицу и увидела, что там настоящая метель. О чем я пожалела, так о том, что, Костя не выгулял собаку, мог бы и потом уйти. Щенок подвывал под дверью, ему срочно надо было бежать на улицу по своей естественной надобности.

Я сунула ноги в носках в просторные валенки, накинула дубленку и капюшон на голову и пошла гулять во двор. Дочка в это время мирно спала в своей постельке.

— Ух! Какой пронизывающий ветер, — кутаясь в пуховой платок, накинутый поверх дубленки, подумала я.

Щенок помчался в центр двора, его практически не было видно. На скамейке возле качелей кто-то сидел или мне так показалось.

— Барс не убегай далеко! – крикнула я псу и пошла за ним. Собака терлась возле пожилой женщины, сидящей на скамейке.

— Что Вы тут делаете, женщина? — крикнула я, — Замерзнете.

Женщина сидела не шевелясь. Я подошла ближе, лицо ее было бледным, и она явно уже замерзала.

— Холодно. Очень холодно. – произнесла она, глядя на меня.

— Идите домой, здесь Вам нельзя оставаться. Околеете совсем.

— Нет у меня дома деточка. Идти мне некуда. Да и сил совсем нет.

Я не знала, что и делать. Метель только усиливалась. Мой пес уже стоял у двери подъезда и переминался с ноги на ногу.

— Может полицию вызвать? – подумала я, — Боюсь, что пока она приедет, женщина замерзнет насмерть.

— Вот, что поднимайтесь, пойдемте ко мне! – крикнула я и взяла чемодан, стоящий у ног женщины. Та безропотно пыталась встать со скамейки. Мне пришлось ей помочь. Она была холодной и скованной. – Пойдемте!

Женщина сидела не шевелясь. Я подошла ближе, лицо ее было бледным, и она явно уже замерзала

Мы зашли в подъезд, где нас ждал умный пес Барс и поднялись на второй этаж. Дома я помогла женщине раздеться, посадила ее на кухне и подала теплый пушистый плед. Женщина укуталась в него.

— Как Вас зовут? – посмотрела я в лицо пожилой женщине, — Меня Ксения.

— А меня Любовь Марковна.

— Вот, что, Любовь Марковна, я сейчас напою Вас чаем.

Я поставила чайник, достала из хлебницы ранее испеченные мною пирожки, достала мед и варенье. Любовь Марковна выпила две большие кружки чая и только после этого хоть немного согрелась. За долгим чаепитием женщина поведала историю своей жизни.

Она рано овдовела и воспитывала одна своего сына.

— Вдовство — это тяжелое испытание деточка, когда ты вдруг остаешься совсем одна. Поначалу тебе еще кто-то помогает, но потом о тебе просто забывают, и ты тянешь свою ношу абсолютно сама. – горестно произнесла Любовь Марковна, — Я посвятила свою жизнь сыну, он ведь остался моим единственным родным человеком на свете. Все лучшее было для него.

Я во многом себе отказывала, а ему преподносила на блюдечке. Видимо из-за такой моей бескорыстной любви он и вырос эгоистом. – сквозь слезы говорила женщина. – В школе учился тяп-ляп, еле на тройки аттестат вытянули. В институт поступал только, чтобы в армию не идти. Потом стал прикладываться к бутылке. – Любовь Марковна вновь отхлебнула горячего чая и вытерла постоянно струящиеся слезы, — И пошло-поехало.

Каждый день пьяный, стал таскать домой друзей собутыльников. Сколько я его не уговаривала, он не воспринимал мои слова и уговоры серьезно. Считал, что я к нему придираюсь, третирую его. Ведь он думал, что пьет не больше других и вправе иметь друзей.

Женщина немного передохнула, согревая руки о горячую кружку. Посмотрела на меня робким взглядом и продолжила.

— А вчера пришел с девицей, которая возмутилась моему присутствию. Мол ты обещал, что мы одни жить будем. Сынок мой ненаглядный тёткой меня обозвал и отправил жить на дачу, заявив, что это только его квартира. Ругался матом и поливал меня грязью. Схватил и начал выталкивать из квартиры.

Сынок мой ненаглядный тёткой меня обозвал и отправил жить на дачу, заявив, что это только его квартира

Женщина вновь расплакалась и продолжила свой рассказ.

— Сын мой Антоша дал мне немного времени собрать чемоданчик, — женщина кивнула в сторону чемодана, стоящего в прихожей и снова перешла к своему повествованию, — и буквально выпихнул меня из квартиры. Я не могу понять за что он так ненавидит меня, почему столько злобы и агрессии против меня.

Любовь Марковна продолжала плакать.

Я постелила ей постель в гостиной на диване и уложила спать. Женщина, согревшись, быстро уснула. Я накрыла ее сверху пледом и пошла на кухню. Там убрала со стола и налила себе еще кружку горячего чая. Я так и не уснула, не смогла. Мне очень хотелось помочь страдалице, но я пока не знала, как. Под утро меня озарила идея, благодаря которой я успокоилась и пошла в спальню к дочери. Легла на кровать и уснула.

Утром Любовь Марковна чувствовала себя бодрячком, позавтракав вместе со мной стала собираться.

— А Вы это куда? – спросила я удивившись.

— Пойду, пора и честь знать. Погода угомонилась, возможно и я себе пристанище найду. Пойду в социальную службу может там, что предложат. Мне бы только до весны протянуть. У меня дача есть. Дом там хороший, еще отец мой строил, до сих пор стоит. Жаль только отопления нет. Печка есть, но дров на долго не хватит, да и трубу некому почистить. А весной я там заживу.

— Правильно Вы все решили, вот только ни в какую службу Вам обращаться не надо. Я предлагаю Вам остаться у меня. Жить вместе со мной и дочерью моей Соней. Я хотела бы пойти работать, но Соню в детский сад отдавать не хочу. Вот Вы мне и поможете, будете сидеть с Соней, а я на работу устроюсь, зарплату буду получать. Проживем.

Женщина горько расплакалась. Я ее успокаивала, как могла.

— Хорошо, Ксюша, я согласна. До весны побуду у Вас, помогу, чем смогу, а весной поедем с твоей дочкой на дачу. Там хорошо, места красоты невиданной. У меня большой фруктовый сад, огородик есть. Нам там хорошо будет. А ты по выходным будешь навещать нас.

— Замечательно все! Вот только до весны еще дожить надо! – радостно сказала я и пошла в спальню к Соне, которая явно проснулась.

Женщина горько расплакалась. Я ее успокаивала, как могла.

Тетя Люба и Соня сдружились и понимали друг друга с полуслова. Я только радовалась нашему общению и нашей совместной жизни. Я ни на миг не пожалела, что оставила Любовь Марковну жить вместе со мной и Соней.

Весной поехали на дачу к тете Любе. Она действительно была великолепной. В центре стоял большой добротный дом с верандой, а поодаль с одной стороны флигель, а с другой сарай. Сад явно был ухоженным и любим хозяйкой. За деревней с одной стороны был лесок, а через просеку находилось красивое круглое озеро. Место было замечательное и я, как можно чаще старалась приезжать в этот райский уголок. Соня не отходила от тети Любы и все старалась делать как она. Девочка явно нуждалась в бабушке.

Когда-то чужая и незнакомая нам женщина стала родным для нас человеком. Чувства наши были взаимны, я в этом не сомневалась.

Ближе к лету у нас объявился сосед Дмитрий. Как-то раз он зашел к нам с небольшим лукошком клубнике и протянул его Соне.

Ближе к лету у нас объявился сосед Дмитрий

— Добрый вечер всем! – сказал он, — Я смотрю Любовь Марковна у Вас гости.

— Нет Димочка, это не гости, это моя новая семья. Моя дочь Ксения и внучка Сонечка.

Соня взяла лукошко и отнесла его на веранду.

— Ты давай не стой, пойдем самовар разогреем, мне как раз лучинки нужны, ты мне их и настрогаешь.

— С удовольствием Любовь Марковна.

— А вы девочки стол накрывайте! – по-хозяйски распорядилась женщина.

Пока суть да дело, Дмитрий рассказал Любови Марковне зачем пришел.

— Тут у нас в поселке решили газ проводить, вот я к Вам и пожаловал, Вы ведь тоже хотели.

— Хотела, конечно, Димочка, да вот такой большой суммы у меня нет, если бы попозже я бы собрала помаленьку.

— Вот, что, — предложил Дмитрий, — давайте газ проведем, а там посмотрим. Не такие уж это великие деньги. Я оплачу.

— Вот спасибо, Дима, я тебе потихоньку из пенсии отдам.

— Ничего отдавать не надо, считайте, что это мой подарок Вашей замечательной семье.

После ужина я уложила дочь спать, а сама присоединилась к тете Любе и Дмитрию. Они на веранде пили чай и вели задушевную беседу.

— Ксения, а не пойти ли нам на закат посмотреть, они у нас тут удивительные.

— Почему бы и не пойти. — согласилась я.

— Обязательно сходите, а я пойду спать. Умаялась за день, годы-то уже не те.

Мы долго гуляли с Дмитрием по берегу озера. Дмитрий мне рассказал, что он рано овдовел и так и не смог насладиться семейным счастьем. Я в свою очередь тоже поведала о своей судьбе, о встрече с Любовью Марковной. О нашей совместной жизни.

Мы долго гуляли с Дмитрием по берегу озера

Дмитрий мне понравился сразу, и я поняла, что мне хотелось бы быть рядом с ним. Он был спокойным и рассудительным, надежным и добрым.

— Вот бы прильнуть к нему и никогда не расставаться подумала я, глядя на него.

На следующее утро день начался со скандала. Приехал сын Любови Марковны и стал требовать дарственную на дом, обвиняя меня в мошенничестве.

Любовь Марковна вступилась за меня и выгнала сына со двора. Тот не переставал обвинять меня во всех грехах. Мужчина был явно выпившим и норовил полезть в драку, чтобы действительно вытолкать меня за порог.

Тут вмешался Дмитрий, он зашел во двор и строго спросил, — Что тут происходит?

Антон не знал удержу. Буром попер и на Дмитрия. Скандалил, ругался, казалось, что унять его невозможно.

Тут Дмитрий подошел к Антону, взял его за шиворот и сказал, — Пойдем поговорим, как мужчина с мужчиной.

Антон начал скулить в ответ, явно испугавшись Дмитрия.

Мы с тетей Любой прижались друг к другу и ждали чем все обернется.

Дмитрий вернулся и сообщил, что все в порядке. Антону он сказал, что дом этот он купил у Любови Марковны, а меня представил своей женой.

— Так он теперь, Димочка, с меня денег будет требовать.

— Не будет, он думает, что Вы деньги на благотворительность потратили. Больше он к нам не сунется. Не переживайте.

— Ксюша, — обратилась ко мне тетя Люба, — Завтра же едем к нотариусу, я хочу оформить этот дом на тебя. Чтобы ты таким образом была защищена от любых поползновений моего сына.

— А почему Вы, Дмитрий, сказали, что я Ваша жена? – краснея, спросила я у мужчины

— А почему Вы, Дмитрий, сказали, что я Ваша жена? – краснея, спросила я у мужчины.

— Потому, что мне этого очень хочется. – ответил он и улыбнулся своей лучезарной улыбкой.

— А я тебя доченька благословляю, Дмитрий, именно тот мужчина, что тебе нужен!

Теперь у меня есть все, — подумала я, — Мама, о которой я могла только мечтать. Дочь, любимая мною. Мужчина, которому я не безразлична. И большой просторный дом!

По итогам ноябрьского этапа Кубка мира в Сочи сборная России по санному спорту заняла второе место в медальном зачете, выиграв одну золотую, одну серебряную и две бронзовые награды. Первыми стали представители Германии (2-2-1), третье место заняла команда Латвии (1-1-1). Россияне завоевали золото в смешанной эстафете (Виктория Демченко, Семен Павличенко, Андрей Богданов и Юрий Прохоров), серебро в соревнованиях экипажей саней-двоек (Богданов и Прохоров) и две бронзовые награды (Демченко и Роман Репилов).

«Я очень довольна результатом, мы имеем медали в каждой дисциплине и одновременно выступили в роли, так сказать, гостеприимных хозяев, не забрав себе все золото, — отметила в беседе с ТАСС президент Федерации санного спорта России Наталия Гарт. — А если серьезно, то мы показали отличный результат, ребята молодцы. Организация сочинских этапов Кубка мира очень высоко оценена руководством Международной федерации санного спорта, всеми спортсменами и тренерами, приехавшими на соревнования».

Главный тренер сборной России Сергей Чудинов также считает, что первый сочинский этап Кубка мира команда может занести себе в актив. «Но наши саночники много ошибались в эти два дня, возможно, это стало следствием той нервозной ситуации, в которой команда оказалась в Китае, — сказал тренер ТАСС. — Двукратная победительница сочинского чемпионата мира Катя Катникова могла показать хороший результат, но помешали ошибки. Самая большая потеря — это травма Татьяны Ивановой, которая не может выступить на домашних этапах Кубка мира». Иванова травмировала ногу еще в Пекине, ее появления на трассе теперь стоит ждать не раньше конца декабря.

«Хочу отметить Романа Репилова, который сумел завоевать бронзовую медаль, выступая не на своих санях, — продолжил главный тренер сборной. — Спортсмен этим результатом доказал свой высочайший уровень профессионализма. У него не было времени, чтобы даже прикатать свои сани, хотя для саночника это самое важное». Инвентарь Репилова не прилетел вместе со спортсменом в Россию и остался в Китае, где проходил предыдущий этап Кубка мира.

«Так получилось, что сегодня я выступал на чужих санях и в чужой экипировке, — сказал в беседе с ТАСС Репилов. — И с учетом того, что было со мной в последние три недели, я считаю эту бронзу маленьким призом для меня. Как говорится, бог все видит. Весь мой инвентарь остался в Китае, и я очень надеюсь, что в ближайшие дни он все-таки вернется ко мне и результат будет на 100% лучше».

Китайские барьеры

На первом этапе Кубка мира, который проходил в Пекине с 20 по 21 ноября, Роман Репилов занял девятое место. С 7 ноября там же проходил международный тренировочный сбор, на котором большинство иностранных спортсменов, включая российских, впервые получили возможность ознакомиться с новой трассой. Чемпион мира Репилов не смог совершить положенное количество тренировочных спусков по причине того, что в течение нескольких дней не имел права выйти на трассу, так как не смог успешно пройти тестирование на коронавирус. Малое количество заездов на олимпийском треке совершил и младший брат Романа Павел Репилов, у него коронавирус был обнаружен в самом начале сбора, после чего российскую команду отправили в строжайшую изоляцию с правом выходить на лед поздно вечером после спортсменов всех остальных стран.

Бывший главный тренер сборной России Альберт Демченко, имеющий в активе три серебряные олимпийские медали, не считает, что малое количество тренировочных спусков, совершенное российскими спортсменами на новой трассе в Пекине, может напрямую негативно отразиться на олимпийских результатах российских саночников в феврале. «Все равно Олимпиада будет в конце сезона, и общий накат сыграет свою роль. Первичное знание трассы у нас уже есть, траектории прохождения виражей уже отработаны. Думаю, особого внимания сейчас требует техническая часть. Спортсмены мне говорят, что пекинская трасса своеобразная, она не грузит сани и медленная», — заметил собеседник ТАСС.

«Если говорить про Романа Репилова, то несмотря на все сложности, вызванные карантином, он выступил в Пекине без грубых ошибок. Значит, все упирается опять в технику. Поэтому ставить заранее крест на медальных надеждах из-за малого наката Роме точно не стоит. Нужно поработать над техникой, а затем ехать в Китай и бороться за олимпийские медали», — добавил Демченко.

Следующий этап Кубка мира пройдет в Сочи с 4 по 5 декабря. «Я рассчитываю, что через неделю мы сможем показать более высокие результаты. Видно, что ребята успокоились, у них хороший эмоциональный фон, психологическое состояние пришло в норму. Все-таки прошлые карантинные истории не могли пройти для них бесследно», — сказал главный тренер сборной.