Пойдем со мной дзен рассказ про аксинью

Сначала эта статья задумывалась, как обзор тольяттинского семейства «Самара» – ВАЗ-2108/09/099. Возможно, в будущем такой материал у меня и появится – машина крайне интересная, а ее история изобилует фактами, о которых знают далеко не все. Но потом я вспомнил, что в моей жизни была одна «Самара», с которой связаны любопытные переживания.
История, возможно, покажется кому-то невероятной, но она совершенно правдива.

Начало

В 2000-м году я оказался в длительной командировке в Тольятти. В какой-то момент мне стало грустно жить в чужом городе без автомобиля и я стал задумываться о том, чтобы прикупить себе какие-то колеса. В результате сложной внутренней борьбы я пришел к выводу, что, раз я нахожусь в российском Детройте, то и покупать надо ВАЗ. Решение это было непростым, поскольку единственный мой личный опыт общения с российским автопромом энтузиазма не добавлял. Первой купленной мною машиной стала в 1996 году десятилетняя «семерка» прекрасного бежевого цвета. За полтора года она выпила из меня столько крови, что хватило бы на то, чтобы перекрасить ее в красный. Да и денег высосала неприлично для советской машины много. Казалось, иммунитет на отечественные автомобили у меня выработался пожизненный.

Оказалось, нет. Видимо, близость автозавода и свежий волжский воздух, прилетающий прямиком с Жигулевских гор, ослабили мою защиту и сгладили тяжелые воспоминания. К тому же, я резонно рассудил, что обслуживать ВАЗ на его родине будет не очень сложно. Когда будет ломаться (а в том, что будет, сомнений, разумеется, не возникало), умельцев – на каждом углу по дюжине.
Финальную точку в моих колебаниях поставил финансовый вопрос. Зарплату мне тогда платили в долларах, а после дефолта 98-го года цены на отечественные легковушки были, в валютном выражении, очень привлекательны. Стоимость задуманного мною эксперимента едва превышала мой месячный доход, поэтому последние сомнения отпали.
Я решил купить себе ВАЗ-2109. «Десятку» я даже не рассматривал, поскольку немало на них поездил и понял, что прозвище «беременная антилопа» она получила не только за внешность. Классические «Жигули» тоже в shortlist не попали из-за откровенной архаичности. Да и былые раны, нанесенные моей душе бежевой «семеркой» еще до конца не зарубцевались. Так что именно «девятка».

ВАЗ-2109, представитель семейства «Самара», выпускавшегося с 1984 по 2013 год. Фото: youtube.com

Друзья из местных пытались меня урезонить, что, если уж я не хочу брать «десятку», то надо выбирать «99-ю». Хэтчбек – формат пенсионерский, а настоящие солидные люди ездят на седанах. Я не стал им говорить, что настоящие солидные люди не ездят на ВАЗах, поскольку в Тольятти это правило почему-то тогда не работало.

Покупка

С этого момента начались самые интересные и загадочные события. По роду своей деятельности я периодически сталкивался с представителями альтернативной тольяттинской экономики. Проще говоря, с «братками». Никаких тесных контактов с ними не было, исключительно знакомства на уровне «привет-пока». Тем сильнее я удивился, когда ко мне подошел один из бандитов средней руки и сказал:

«Слышал, ты машину покупать собрался? А отчего к нам не обратился? Мы бы тебе сделали отличную тачку, чисто по-братски».

Столько обезоруживающей искренности было в этих словах, что отказаться я не смог. Для начала мне предложили выбрать комплектацию. Поверьте, в то время да по отношению к тольяттинским машинам, это уже звучало, как оксюморон. Я решил, что это будет ВАЗ-21093 с инжекторным двигателем, передними электрическими стеклоподъемниками и стандартной «высокой» панелью (можно было заказать и «европанель» от ВАЗ-2115, но с ней машина дорожала едва ли не на четверть). Да, и цвет будет «изумруд». Мой собеседник старательно записал все мои «хотелки» и пообещал, что вскоре он мне позвонит и сообщит, когда и в каком автосалоне можно будет забрать мою машину.

Примерно так выглядел заказанный мной автомобиль. Фото: youtube.com

Через несколько дней он действительно мне позвонил.

«Братан, я сейчас на заводе, смотрю, как по конвейеру движется твоя тачка. Не переживай, все в порядке, мы следим».

Признаться, я тогда не поверил, решил, что это лишь попытка придать большей значимости своей помощи. Да и сейчас, спустя два десятка лет, сомнения в реальности меня не покидают.

Прошло еще несколько дней. Мне позвонили.

«Все, дружище, твоя тачка в таком-то салоне, можешь забирать».

Я поехал, заплатил деньги (причем даже чуть меньше цены по прайс-листу) и забрал новую «изумрудную» Ладу.

Upgrade

В то время в Автограде существовала такая традиция – каждый тольяттинец, покупающий новый автомобиль, прямо из автосалона отправлялся… правильно, в сервис. Где мастера привычно проводили «протяжку» – эдакую пост-продажную подготовку, которая заключалась в проверке, что все нужные болты и гайки присутствуют на своих местах и затянуты с соответствующим моментом. Второй целью было дооборудование автомобиля до уровня приличного. Музыка, шумка, салон… Вариантов предлагалось масса. Например, легко можно было установить гидроусилитель руля и кондиционер, зашить салон в кожу и поменять набивку штатных сидений. Простор для фантазии и бюджета!

Приборы от ВАЗ-2115 в «высокой» панели 2109. Фото: youtube.com

Я принципиально решил, что никакой «протяжки» делать не буду. Мне ведь обещали, что мой автомобиль будет собран как надо! Весь «улучшайзинг» свелся к замене рулевой колонки на регулируемую от «десятки», установке зеркал с электроприводом и подогревом, «электронных» приборов от «пятнашки», сигнализации, магнитолы и акустики. Также мне перешили сиденья, руль, рычаг КПП и дверные карты – салон стал выглядеть нарядно.

Жизнь и судьба

Так в мою жизнь вошла новая «девятка». Признаюсь честно, учитывая невысокую стоимость машины, эксплуатировал я ее по принципу «все равно не жалко». Помните, как говорил Остап Бендер? «Автомобиль, товарищи, не роскошь, а средство передвижения». Я в точности следовал этим заветам. Понятия «я тут не проеду» для меня почти не существовало. Я двигался в нужном мне направлении, невзирая на качество покрытия под колесами, бессердечно отмахиваясь от стенаний кузова, подвески и прочей требухи. Единственная компенсация, которую «девятка» получала за свои страдания, заключалась в своевременном и качественном обслуживании.

Для установки громкой акустики штатная полка не подходила — слишком хлипкая. А неоригинальная привлекала слишком много внимания злоумышленников. У меня машину вскрывали дважды, после чего на место вернулась оригинальная полка. Фото: youtube.com

Через неделю у меня сгорел стартер. Внезапно, без объявления войны. Я поехал на завод и обратился к инженеру по гарантии. Речь его была длинна и столь туманна, что я понял лишь одно – мой случай, несомненно, гарантийный, но делать никто ничего не будет. Опечалиться я не успел, поскольку морально был готов к тому, что под видом «изумрудного» автомобиля я приобрел себе геморрой. К тому же, как раз в это время мне позвонил тот самый «браток», поинтересоваться, как протекает моя счастливая жизнь автомобилиста. Услышав мой рассказ, он сказал, чтобы я немедленно приезжал на «ихний» сервис. Я приехал. Стартер мне поменяли, денег не взяли. Пацан сказал – за базар ответил.

Удивительно, но сгоревший стартер стал единственной непредвиденной поломкой в жизни моей «девятки». Она прожила в моей семье три с половиной года и проехала около 80 тысяч совсем непростых километров. На этом рубеже у меня ее перекупил мой приятель. Он знал историю моей машины и был уверен в покупке.

Еще два года «девятка» прожила не в моих руках, но на моих глазах. Еще 50 тысяч прибавилось на одометре, но внеплановых поломок не было. Третьими владельцами стали друзья моего приятеля. В конце 2007 года я случайно встретился с ними на одной вечеринке. Спросил про машину. Ей на тот момент было уже 7,5 лет, пробег перешагнул за полторы сотни тысяч, но нареканий к состоянию по-прежнему не было! По крайней мере, продавать «девятку» они не собирались.

Будем верить в чудо

Я много думал, чем можно объяснить такой феномен. Простое везенье? Или действительно, существовала на ВАЗе практика «спецсборки»? Или это совокупный результат изначально прочной конструкции и своевременного технического обслуживания? К однозначному ответу я так и не пришел. Тайна осталась неразгаданной.
Но вера в то, что российский автомобиль может быть качественным, радостным белым облачком, ворвавшимся в мою жизнь, уже меня не покидает. Я перестал считать наш автопром неполноценным и бесперспективным, и искренне радуюсь за его успехи.
Может быть потому, что больше отечественных машин я никогда в своей жизни не покупал.

— Конечно, мне страшно об этом говорить. Для меня эта история до сих пор остается стигмой. Но когда дети моих подруг стали подрастать, я заметила, что подруги часто делают с детьми именно те вещи, которые, по моему мнению, закладывали основу для дальнейшего развития расстройства пищевого поведения у меня в раннем детстве.

Речь идет о девяностых, когда в стране стремительно начинает развиваться новая культура, частью которой является мысль, что быть худой – значит, быть красивой, и под эту тенденцию попадает и моя старшая сестра, и я. Я начинаю четко понимать, что быть худой — круто, а быть полной — не круто. При этом у меня нет никаких адекватных критериев и инструментов для оценки себя в зеркале, я не понимаю, что такое нормальная худоба, а что- уже болезненная. Сестра же ведет себя очень корректно и аккуратно в целом, тактично говорит мне, мол, давай не будем брать второй кусочек хлебушка, давай ограничимся одним. Но мне 12 лет, я хочу второй и даже третий кусочек. У меня строилась логика так, что раз авторитетный для меня человек говорит, что стоит ограничиться одним кусочком, а я съела три, значит, я уже сейчас толстая, потому что три кусочка хлеба делают меня толстой. Хотя, конечно, это было абсолютно не так. В итоге к 18 годам у меня сформировалось устойчивое восприятие себя как толстушки.

— И что было потом с девушкой, которая считает себя толстушкой?

А дальше я попадаю в очень комфортную для себя ситуацию: живу одна в квартире отца, родители разошлись, а он почти не бывает дома. Учусь на вечернем, а днем работаю, весь мой день занят от и до. И мне в этом всем очень классно и здорово. В университете складывается отличная компания, в которой мне действительно интересно, на работе завязывается роман, я чувствую себя прекрасно. Но офис наш располагался на краю города, и единственное, что там можно было купить на обед в соседней забегаловке, — это доширак, а я не люблю доширак, и мне очень легко от него отказаться. Отказалась раз, отказалась второй, третий — и внезапно обнаруживаю, что впервые в жизни я вешу меньше 60 кг и ощущаю это как очень крутое достижение. И вот тут, насколько я сама понимаю и вспоминаю, я приобретаю для себя социальный статус успешности: мне интересно на учебе (даже не столько учиться, сколько тусить), мне круто на работе, у меня роман, и я худая, то есть красивая. Я нахожусь на невероятном подъеме! А друзья говорят мне: как ты похудела, вау! И вот тут та самая обратная сторона проявляет себя, что, когда ты в 18 лет живешь одна, некому тебе сказать “ты молодец” или “не молодец”, тебе некого спросить. Ты советуешься с ровесниками, ну а они дают тебе тот совет, который могут дать.

Я всё это к чему рассказываю. К тому, что это невероятное чувство эйфории и полета начинает затыкать в тебе сомнения в собственной правоте. Конечно же, я понимала, например, что встречаться с женатым человеком не очень-то хорошо. Но легко успокаивала себя тем, что зато я худая, красивая и вон какая успешная! И я попадаю на этот крючок. Оно же как: сначала ты худеешь, и тебе хорошо. А потом это становится самоцелью, и начинаются всякие неприятности, связанные с тем, что невозможно не есть вечно, и ты начинаешь искать способы заглушить голод. Слава богу, интернета тогда не было, поэтому я находила свои способы: активно курила и глушила черный кофе литрами. И это давало мне невероятный выплеск энергии! Если я не ем более 6 часов, то испытываю невероятную эйфорию и прилив нечеловеческой работоспособности. Я тогда не знала, что так не у всех, и не думала об этом, но это такая моя особенность, которую я и сейчас должна очень аккуратно учитывать и помнить про неё.

Анна Волкова в 14 лет. Она уверена в том, что она толстушка

— Сколько вам было лет, когда родители разошлись? Это сыграло роль, как вы считаете?

— Мне было 13 лет. Сначала я, конечно, жила с мамой и заняла её сторону как потерпевшей. Но постепенно я поняла, что мне в этой роли очень неуютно. Наступил момент, когда я осознала, что в этом мамином неуюте мне очень нехорошо, и я просто ушла из дома и приземлилась у папы. Просто явилась к нему и сказала, что вот моя комната и я пришла в ней жить. И вот тогда оказалось, что папа-то отличный человек, что мне с ним очень классно и комфортно. Мы фактически заново знакомились. Мне на тот момент было 16. Но в моей истории РПП родители в общем-то отсутствуют — наверное, в этом и заключается их главная роль. С мамой я прекратила всякое общение, поняв, что ничего не могу туда дать и оттуда взять. А с папой у нас сложилось прекрасное общение, на всю жизнь, он моя опора и поддержка, и именно от него я однажды услышала слова в духе “Дочь, ну вообще ты очень классная, и если они с тобой не дружат, они дураки”, — это было крайне важно, конечно. Он старался меня поддерживать, он ухаживал за мной, но настолько, насколько в его системе координат это было возможно. А в быту он человек очень трудный. И постепенно папа начинает все чаще уезжать на дачу и все больше времени там проводить. А я остаюсь одна в квартире.

И еще один важный, мне кажется, момент. Никогда папа не делал мне комплиментов и не говорил, что я красивая. Он вообще из тех, кому незачем обсуждать все эти глупости, — физик-ядерщик. Я с детства знала, что самый сексуальный орган у женщины — это мозги, а самый несексуальный — это их отсутствие. И я росла с ощущением, что я такой гадкий утенок, который должен компенсировать это мозгами. И вот еще одна причина, почему худеть круто, и я готова голодать ради того, чтобы становиться еще круче. На этом, если так можно сказать, приятная часть истории заканчивается.

— Что же происходило дальше?

— Дальше я худела всё сильнее и сильнее. При этом я вышла на работу, которая была выше моих сил. Фирма принадлежит мужу сестры, она родила малыша, временно «выбыла из строя», и я занимаю ее место, так как сестра хотела видеть на своем месте своего человека. Мне 18 лет, и от меня требуется управлять большим офисом, который занимается торговлей. Все, что мне успела рассказать сестра, — это “вот входят клиенты, записываешь их в тетрадочку и отправляешь на кассу – ну, все просто». Но на деле это было совсем не так, клиенты имели массу нареканий, и сложностей было полно. Сейчас я понимаю, что на деле это было все равно что доверить управление офисом 10-летнему ребенку. И я, конечно, не справлялась, несмотря на бешеный прилив энергии, который получала, голодая. Но я была абсолютно не в курсе, что существует опция сказать “я не справляюсь”, или “мне нужна помощь”, или “я так больше не могу”.

Помимо изнуряющей работы, добивали изнуряющие отношения с женатым любимым человеком. Это постоянно доставляло какие-то неприятности, но не как в книгах или фильмах: ты не можешь просто взять и всё отменить. Ты уже в этих отношениях, у тебя уже есть чувства. Ты запихиваешь их в одно место, они вылезают из другого. Ты бросаешь его в обед, а вечером он стоит у тебя на пороге. И ты несчастна всегда. И никому ничего не можешь сказать, ни с кем не можешь поговорить. Любой, кому ты расскажешь, тут же выдаст тебе “Ну а чего ты хотела, беги от него скорее”. А это невозможно. И эта реакция: «мол, сама виновата…». Прямо в яблочко, в разбитое мое сердце. Ведь и я сама тогда так же думала. Вот я беру себя в руки, убегаю, но потом снова поддаюсь чувствам и возвращаюсь — и чувствую себя очень плохим человеком. И тут бы, конечно, хорошо было бы появиться человеку, который бы поговорил со мной, помог как-то внутренне разделить эту ответственность хотя бы с тем же возлюбленным и банально как-то принять, что человек бывает слабым. Но никого рядом не было. Зато отлично работала такая схема: “Ну и что, что я встречаюсь с женатым человеком. Зато я могу съесть чайную ложку горошка утром и больше вообще не есть до завтрашнего дня”. И очень легко переключиться на мысль о том, как прекрасно выглядит кость на твоей руке.

Я вот ещё недавно вспомнила, что мне было очень важно. Стоишь перед зеркалом и видишь четыре просвета между ногами. И еще ты обязательно должна мочь обхватить ногу руками. И тогда плевать, что ты делаешь, у тебя четыре просвета и кость. Ну разве ж не круто?

Анна Волкова в период жизни, когда вместо еды она курила

— А кто-то из окружающих вообще обращал внимание на изменение вашего внешнего вида?

— Знаете, вот это реально интересно. Практически никто не заметил того момента, когда ты худеешь уже болезненно. Ну и молчали. Я потом спрашивала, оказалось, одна из моих подруг всерьез боялась, что я умру. Но ничего мне не сказала. Хотя были и те, кто говорил, но в духе “Ты чо, оборзела, это уже кости”, ну, то есть агрессивно. И из агрессии я никакого конструктива почерпнуть не могла. И эти «агрессивные доброжелатели» шли, конечно, лесом, в отдельном от меня направлении. У меня была близкая подруга, которая заметила, что я сильно похудела, но она сама всю жизнь была кожа да кости. Выглядела она всегда так, как я выглядела в период анорексии, поэтому я прекрасно понимаю ее, она просто не могла увидеть беды. А родители происходящее обсуждали с сестрой у меня за спиной, но со мной никто об этом не говорил. Сестра видела меня воочию, мы общались, ну она пыталась действовать по схеме “пойдем поедим”, схема, конечно же, не работала. Но именно к сестре я пришла поделиться, что уже полгода у меня нет менструации, и тогда она мне сказала, мол, теперь мы идем к эндокринологу. Я совершенно не разбиралась в терминах медицинских. У меня состоялись две встречи с психотерапевтами. Первая — в одной из культовых на тот момент частных клиник в Москве, она до сих пор существует, и я помню одно. Что я вышла оттуда с ощущением, что этому врачу очень плохо, и кто-то должен ему помочь. Абсолютно не помню, о чем мы говорили, и не представляю, как вообще удалось такое ощущение во мне сформировать. А второй психотерапевт просто не вызвал совсем никакого отклика. В общем, я надеюсь, что сейчас психотерапия в другом состоянии…

— Но где-то же произошел переворот, какой-то щелчок в сознании, сработал инстинкт самосохранения?

— Да, может быть, это был именно он – инстинкт самосохранения. Встроенная природой «опция» в каждом человеке. Я вылезала из анорексии без психотерапии, если это вообще можно назвать вылезанием. Я просто дошла до момента, когда не есть дальше было уже нельзя, я уперлась в дно. Я ощущала всей собой, что дальше только черная дыра. Когда цифра на весах упала до 45 кг, я помню только одно — организм требовал жрать. Надо сказать, мне попалась хороший эндокринолог, и, по сути, она и стала для меня на тот момент психотерапевтом. Она как-то смогла найти те самые слова, чтобы я посмотрела на себя в зеркало и увидела в нем не кости и просветы между ногами, а человека целиком. Она говорила очень немного, но попадала точно в цель. И вот я увидела череп, обтянутый кожей, не вызывающий никаких приятных эмоций, пересушенные волосы, потрескавшиеся незаживающие губы… А врач начала не с того, что нужно кушать, а с того, что вот губы мы будем лечить так, это такой витаминчик, а кожу на локтях вот так. Вот этот витамин нам все-таки придется колоть, а вот этот — есть с творожком. И таким образом, по чуть-чуть, она начала вести меня в направлении еды. Но не знаю, как вот тут надо было действовать. Дело в том, что когда ты решаешь, что тебе теперь можно есть, то ты ешь не только творожок и бульончик. Я не знала, что обратный путь еще тяжелее. Точнее, она мне говорила, но я не слышала. Я стала считать, что теперь мне можно все. И это не то, чтобы было прямо решением, это просто было заеданием всего. Мне было безумно плохо от всего, что происходило, я чувствовала себя полным ничтожеством, осознавала свой абсолютный провал. И ела эту ужасную, отвратительную еду. И, понимаете, это существовало одновременно. Один человек во мне смотрит в зеркало и понимает, что ну отражение просто страшное, что надо есть. А другой человек во мне страдает, что вот эту “прекрасную фею с четырьмя просветами пичкают отвратительной, ужасной едой”. И сходились эти два человека только на том, что, когда я приходила с работы, мне было настолько плохо, что только еда могла дать хоть какое-то утешение.

Тогда, кстати, папа стал приезжать с дачи и вел себя очень деликатно. Вкусно готовил, с аппетитом ел и уходил к себе в комнату. И я тоже хотела есть и ела. Но потом мне казалось, что я очень плохая, я съела слишком много (даже если это было не так), я отвратительная и ужасная, и чтобы снять это ощущение, я снова шла есть. Именно так я приближалась к тому моменту, когда есть уже в прямом смысле некуда. Вот так – на обратном ходу «маятника» — я из анорексии перенеслась в булемию. И вот случился жаркий день, жуткая духота, у меня было просто ужасное состояние, я съела все, что было не прибито, и мне стало физически плохо. И тогда, впервые, организм решил все это просто выплюнуть из себя, очиститься, и это было ужасно и стыдно, это было просто за пределами, но вместе с тем я очень быстро ощутила, что это механизм. Можно есть сколько хочешь, а потом просто избавиться от этого. И тебе, конечно, очень плохо от самой себя, и стыдно, и мерзко, но иначе не получается, и ты просто смиряешься и привыкаешь.

Анна Волкова в настоящее время. С пищевыми расстройствами покончено!

— Как долго это продолжалось, Анна?

— Так продолжалось 12 лет. И я не знаю, что было бы дальше, если бы не волшебная случайность — я беременею. И в один миг все становится иначе, в моей голове все меняется. Беременность получилась как спасение. Ну и у меня был просто жуткий токсикоз. Меня тошнило так, что я не могла есть вообще ничего, мне казалось, я просто больше не вынесу. И когда, внезапно, тебе вдруг заходят макароны с маслом (господи, какие это были вкусные макароны!) или отварная индейка — ты ешь, ты счастлив, и у тебя нет никаких даже намеков на мысли, что ты плохой, потому что ты ешь. Получилась такая абсолютно полная перезагрузка, и, по сути, я стала выстраивать отношения с едой с нуля.

Ну и еще элемент классной терапии, что, когда я кормила грудью, я могла есть довольно много и все равно худела. И вот эта связка “второй хлебушек=толстая попа” исчезла из головы окончательно. А сейчас мне уже и не хочется тазик мороженого. Правда, бывает состояние, что, если прямо сейчас не поем — убью кого-нибудь. А убивать нельзя, у меня дети. Поэтому иду и ем, но чувством вины из-за этого не терзаюсь.

Мой первый терапевт появился, когда ребенку было уже 4 года, по другому абсолютно поводу, и вообще только через год мы коснулись этой темы. Я понимаю, что в целом легко отделалась, что мой организм это “вывез”, сохранив во мне женщину, а ведь могла как минимум без зубов остаться. А как максимум – бесплодной навсегда.

Постскриптум

Сейчас Анна живет в Англии, у нее двое замечательных ребятишек, которым она очень здраво рассказывает про еду и помогает формировать здоровые пищевые привычки. Сама она изучила литературы о питании уже столько, что во многом не уступает мне, доказательному нутрициологу. Это огромное удовольствие — общаться с настолько грамотным, сильным и откровенным человеком.

Рассказ Анны Волковой записала Полина Гольник