Ïîçäíÿÿ îñåíü â Êèåâå 1939 ãîäà âûäàëàñü õîëîäíàÿ è ñóõàÿ. Øóðøàëè ïîä íîãàìè íàìåòåííûå ñ ìíîæåñòâà àëëåé è ïàðêîâ âîðîõà ðàçíîöâåòíûõ ëèñòüåâ, ïðîäàâöû ìîðîæåííîãî íà÷èíàëè åæèòüñÿ íà òðîòóàðàõ, òðàìâàéíûå çâîíêè ðåç÷å çâó÷àëè â õîëîäíîì âîçäóõå. Ïîñëå ñîáûòèé ñåíòÿáðÿ, êîãäà ôàøèñòû íàïàëè íà Ïîëüøó, â àòìîñôåðå âèòàëà íàïðÿæåííîñòü.  ãàçåòíûõ êèîñêàõ âûñòðàèâàëèñü î÷åðåäè çà ñâåæåé ïðåññîé, ëþäè àêòèâíî îáñóæäàëè è äåëèëèñü ïðî÷èòàííûì.
Êàê-òî â êîíöå ýòîé îñåíè, à òî÷íåå â íà÷àëå íîÿáðÿ Ëüâà Áîðèñîâè÷à Áàóýðà, ìëàäøåãî íàó÷íîãî ñîòðóäíèêà èíñòèòóòà Âîñòîêîâåäåíèÿ, äâàäöàòè ïÿòè ëåò îò ðîäó, íåîæèäàííî îñòàíîâèë íà óëèöå ïàòðóëü ÍÊÂÄ è ïîïðîñèë ïðîåõàòü ñ íèìè. Åõàëè îíè íå äîëãî, ïî Êðåùàòèêó, çàòåì ñâåðíóëè â ïåðåóëîê. Ïîäúåõàëè ê íåâûñîêîìó äâóõýòàæíîìó çäàíèþ, âîøëè â ïàðàäíóþ äâåðü, ñïóñòèëèñü â ïîäâàë.
Ïîë÷àñà åãî äîïðàøèâàëè ñîòðóäíèêè ÍÊÂÄ íà ïðåäìåò ëîÿëüíîñòè ê Ñîöèàëèñòè÷åñêîìó ñòðîþ, Êîììóíèñòè÷åñêîé ïàðòèè, òîâàðèùó Ñòàëèíó, çà÷èòûâàëè âñþ áèîãðàôèþ Ëüâà Áàóýðà ñ ìîìåíòà ðîæäåíèÿ, ñâåðÿëè ÷òî-òî, çàïèñûâàëè. Ïîòîì îäèí èç íèõ, ìëàäøèé ïî çâàíèþ, âèäèìî, ïîäîøåë ê íåìó âïëîòíóþ è ñêàçàë.
— Íà Âàñ åñòü ìàòåðèàë. Âàøè ñîòðóäíèêè ãîâîðÿò, ÷òî Âû âñòóïèëè â ïðåñòóïíûé ñãîâîð ñ ïîëÿêàìè. Âîò ïîêàçàíèÿ Ìèðû Àáðàìîâíû Àêèâèñîí. Îçíàêîìüòåñü, — ñ ýòèìè ñëîâàìè îí ïðîòÿíóë åìó ïàïêó ñ ëåæàâøåé íà íåé áóìàãîé. Â ðóêè íå áðàòü. Ñìîòðåòü íà ðàññòîÿíèè.
Ìèðà Àáðàìîâíà, ëàáîðàíòêà Ìèðî÷êà, êîòîðàÿ åìó òàê íðàâèëàñü, è êîòîðàÿ åìó óëûáàëàñü ïðè êàæäîé âñòðå÷å. Íå ìîæåò áûòü, ýòî àáñóðä! Ìèíóò ïÿòü îí íåïîíèìàþùå áåãàë ãëàçàìè ïî áóìàãå. Äà, âîò «Íåîäíîêðàòíî âûðàæàë íåñîãëàñèå ñ ëèíèåé ïàðòèè ïî âîïðîñó ïðèñîåäèíåíèÿ Çàïàäíîé Óêðàèíû è Áåëîðóññèè ê Ñîâåòñêîìó Ñîþçó » íî ýòî íå ñîâñåì òî, à âîò: «Ñîòðóäíè÷àë ñ Ïîëüñêèìè îïïîðòóíèñòàìè è âðàãàìè ïîëüñêîãî íàðîäà. Áûëà ñâèäåòåëåì ðàçãîâîðà ñ ïîëüñêèì ãðàæäàíèíîì, èç êîòîðîãî ñäåëàëà âûâîä î ãíóñíûõ è ïðîâîêàöèîííûõ íàìåðåíèÿõ »
— Íî, òîâàðèù, ÿ íèêîãäà íå îáùàëñÿ ñ ïîëÿêàìè, òî åñòü ñ ïîëüñêèìè ãðàæäàíàìè, ÿ è ïîëüñêèé íå çíàþ. Çíàþ êèòàéñêèé, õèíäè, ñàíñêðèò, íó, âîñòî÷íûå ÿçûêè. Íåò, òîâàðèùè, ýòî íåäîðàçóìåíèå êàêîå-òî.
— À ýòîò ïîëÿê ïî-ðóññêè ãîâîðèë, òàì æå äàëüøå íàïèñàíî. Âíèìàòåëüíåé ÷èòàéòå, ãðàæäàíèí. Âàì âìåíÿåòñÿ ñòàòüÿ îá èçìåíå Ðîäèíå, — ñêàçàë ñòàðøèé, ñèäåâøèé çà ñòîëîì, — Óâåäèòå àðåñòîâàííîãî.
— Íî òîâàðèùè, ãðàæäàíå, ýòî îøèáêà âñêî÷èë îøàðàøåííûé Ëåâ Áîðèñîâè÷, — ÿ âñåãäà áûë çà Ñîâåòñêóþ âëàñòü è ñàì ãîòîâ ïåðåãðûçòü ãîðëî, òàê ñêàçàòü âðàãàì íàðîäà. Ó ìåíÿ äèññåðòàöèÿ, ìíå åå ñäàâàòü ñêîðî. Äà ÷òî ÿ ãîâîðþ Ðàçáåðèòåñü ïîæàëóéñòà, ýòî îøèáêà, ÿ óâåðÿþ âàñ!
— Îøèáêà ãîâîðèòå. Ëàäíî. Ðàçáåðåìñÿ — ðàñòÿãèâàÿ ñëîâà, ñêàçàë ñòàðøèé, — òîëüêî åñëè Âû ñ íàìè áóäåòå ñîòðóäíè÷àòü, ðàçóìååòñÿ.
— Äà, äà, âñå ÷òî óãîäíî, — ñ ðàäîñòüþ ïðîëåïåòàë Ëåâî÷êà.
— Ê íàì ïðîñî÷èëèñü ñëóõè, ÷òî ñðåäè âàøèõ êîëëåã, â ÷àñòíîñòè, — îí âûíóë èç ïàïêè íóæíóþ áóìàæêó, — ìëàäøèé íàó÷íûé ñîòðóäíèê Øåïèòüêî, ñòàðøèé ñîòðóäíèê Ïàâëþ÷åíêî ó÷àñòèëèñü ñëó÷àè âûðàæåíèÿ íåäîâîëüñòâà ëèíèåé ïàðòèè ïî âîïðîñàì ìåæäóíàðîäíîé ïîëèòèêè è ëè÷íî òîâàðèùåì Ñòàëèíûì. Ýòî òàê?
— Íåååò Íåò, òîâàðèùè, ýòî òîæå îøèáêà. Îíè îòëè÷íûå ðåáÿòà, êîìñîìîëüöû, âîîáùå çîëîòûå ãîëîâû.
— Çíà÷èò, Âû íå õîòèòå íàì ïîìî÷ü.
— Òàêèì îáðàçîì íå õî÷ó, — òâåðäî ñêàçàë Ëåâ Áîðèñîâè÷.
— À òåïåðü ñëóøàé, ãðàæäàíèí Áàóýð è íàìàòûâàé íà óñ, — ê íåìó ïîäîøåë ìëàäøèé, — åñëè íå ïîäïèøåøü, âñÿ ñåìåéêà òâîÿ ïî ñòàòüå î Ãîñèçìåíå ïîéäåò. Ïîíÿë? — ñ ýòèìè ñëîâàìè îí êîðîòêî çàìàõíóëñÿ è óäàðèë Ëåâóøêó ïîä ðåáðî. Òîò òèõî ñïîëç ñî ñòóëà.
— Íó! Íå ñëûøó?
— Ïîíÿë, çàäûõàÿñü, ïðîõðèïåë òîò. Ïîòîì, îòõàðêàâøèñü, ÷åðåç ìèíóòó, — Íî íå ïîäïèøó…
Äíè â êàìåðå òÿíóëèñü äîëãî. Êàê-òî ïîñëå çàâòðàêà, äâåðü êàìåðû îòêðûëàñü. Âîøëè òå æå äâîå, ÷òî äîïðàøèâàëè åãî ïåðâûé ðàç.
— Ïåðåîäåâàéòåñü, âðåìåíè ó íàñ ìàëî.
Âûøëè âî äâîð. Ãëàçà Ëåâóøêè îñëåïëè îò âûïàâøåãî ñíåãà. Åõàëè îíè äîñòàòî÷íî äîëãî, ïîêà íå ïðèåõàëè íà áåðåã Äíåïðà ê êðàñèâîìó áåëîìó çäàíèþ ñ êîëîííàìè, óïðÿòàííîìó çà âûñîêèì êàìåííûì çàáîðîì â òèøè çàãîðîäíîé æèçíè. Åãî ïðîâåëè íà âòîðîé ýòàæ ïî øèðîêîé ïàðàäíîé ëåñòíèöå ñ êðàñíûìè êîâðîâûìè äîðîæêàìè, ðàñïàõíóëàñü ìîãó÷àÿ äâåðü è âïåðåäè, çà øèðîêèì ñòîëîì åãî âñòðåòèëè äâîå.
— Çäðàâñòâóéòå, òîâàðèù. Íàäåþñü ìåíÿ ïðåäñòàâëÿòü Âàì íå íàäî, — ïðîèçíåñ ïåðâûé, ãëÿäÿ õèòðûì ïðèùóðîì
— Çäðàâñòâóéòå, Íè êèòà Ñåðãååâè÷.
— Ýòî Êîðíèéåö Ëåîíèä Ðîìàíîâè÷, — êèâíóë îí íà äðóãîãî. Ó íàñ ê Âàì äåëî ãîñóäàðñòâåííîé âàæíîñòè. Ñíà÷àëà ñëóøàéòå. Âîïðîñû áóäóò ïîòîì. Íà÷íó ñ òîãî, ÷òî îáñòàíîâêà â ìèðå ñåé÷àñ íåïðîñòàÿ è ìû íà ãðàíè âîéíû ñ ôàøèñòñêîé Ãåðìàíèåé. Íåìöû ïîäîøëè ê íàøèì ãðàíèöàì, Ïîëüøà çàõâà÷åíà. Âû, êàê ñîçíàòåëüíûé êîìñîìîëåö, äîëæíû ïîíèìàòü, ÷òî ìû íå ìîæåì îñòàâèòü áåç îòâåòà ýòîò âîïèþùèé ôàêò. ×òîáû òàì íåìöû íå ãîòîâèëè, ìû äîëæíû èõ âîò çäåñü äåðæàòü, — îí ñîáðàë â êóëàê ðàñòîïûðåííûå ïåðåä Ëüâîì Áîðèñîâè÷åì òîëñòûå ïàëüöû. Íå óïóñêàòü èç âèäó èõ àãðåññèâíûå íàìåðåíèÿ. Âû êîìñîìîëåö, âïåðåäè Âàñ æäåò ïðåêðàñíîå áóäóùåå. È ìû õîòèì Âàì ïîðó÷èòü âàæíîå, ïîêà êîìñîìîëüñêîå çàäàíèå. À âûïîëíèòå åãî, ÿ Âàñ ëè÷íî ðåêîìåíäóþ â Êîììóíèñòè÷åñêóþ ïàðòèþ! Âîïðîñû åñòü? Àõ, äà, èíñòðóêöèè ïîëó÷èòå. Óâåäèòå åãî, — êèâíóë îí ñòîÿùèì ó äâåðè ýíêàâýäýøíèêàì è îïåøåííîãî Ëüâà Áîðèñîâè÷à óâåëè âíèç.
Ïðîøëî ïîëãîäà
Äâåðü ãîñòèíîé ñòàðîãî êèåâñêîãî äîìà äîðåâîëþöèîííîé ïîñòðîéêè âûõîäèëà íà áàëêîí. Çàíàâåñêè èãðàëè îòñâåòàìè ìàéñêîãî ñîëíå÷íîãî óòðà.  ãîñòèíîé ìåëüòåøèëè ëþäè. Ïóñêàÿ ñèãàðåòíûé äûì, íà äèâàíå ïðèìîñòèëñÿ ãëàâà ñåìåéñòâà Áîðèñ Íàòàíîâè÷ Áàóýð. ×èòàÿ «Ïðàâäó», îí ïîêðó÷èâàë áóäåíîâñêèå óñû è ñ íåãîäîâàíèåì âîñêëèöàë:
— Íåò, âû ïîñìîòðèòå íà ýòèõ íåìöåâ! Ñòîÿò ó íàñ òóò ïîä áîêîì, è ìû äàæå íå êîëûøåìñÿ! È âñå ó íàñ õîðîøî è âñå âåñåëî!
— Áîðåíüêà, õâàòèò äûìèòü, íà áàëêîí èäè. Ëåâóøêà, Ëåâóøêà, — ïîëíàÿ ïîëóñåäàÿ æåíùèíà, â íàðÿäíîì öâåòàñòîì ïëàòüå ñ ôîíàðèêàìè ïî òîãäàøíåé äîâîåííîé ìîäå áåãàëà èç êóõíè â ãîñòèíóþ, òàñêàÿ çàêóñêó, òàðåëêè, áëþäà, — ñêîðî ãîñòè ïðèäóò, à ó òåáÿ åùå ãàëñòóê íå çàâÿçàí. Ñîôóøêà, äà çàâÿæè òû åìó ãàëñòóê íàêîíåö, à òî ïåðåä ëþäüìè óæå áóäåò íåïðèëè÷íî!
Ãîñòèíàÿ, ãäå áåãàëà ìàìà Ëüâà Áîðèñîâè÷à, ðàñïîëàãàëàñü â êâàðòèðå åãî ðîäèòåëåé, íà óëèöå Êèðîâà. Áûë æàðêèé ìàé, íî êîìíàòû, âûõîäÿùèå íà òåíèñòûé ôàñàä è çàòåíåííûå âäîáàâîê ðàñòóùèìè íàïðîòèâ ëèïàìè, äàðèëè ïðîõëàäó è äóøåâíûé êîìôîðò. Ëåâà äîëæåí áûë ê äâóì ÷àñàì ñåñòü íà ïîåçä. Îí áûë îäåò âî ôëàíåëåâûé ïèäæàê, ïðîñòîðíóþ áåëóþ ðóáàõó ñ âîðîòíèêîì è øèðîêèå ïàðóñèíîâûå øòàíû. Èç ðàäèî íåñëàñü ïåñíÿ ïðî âîëüíûé âåòåð, êîòîðûé îáøàðèë âñå íà ñâåòå è æèçíü êàçàëàñü ñëàäêèì ìåäîâûì ïðÿíèêîì.  ïåðñïåêòèâå, ïîñëå ýêñïåäèöèè, åìó áûëî îáåùàíî õîðîøåå ìåñòî è ïîâûøåíèå äî ñòàðøåãî íàó÷íîãî ñîòðóäíèêà. Ïîäïåâàÿ ðàäèî, íàñâèñòûâàÿ çíàêîìûé ìîòèâ, îí ñòîÿë ïåðåä çåðêàëîì. Ñîôüÿ Áîðèñîâíà, åãî ñåñòðà, çàòÿãèâàëà óçåë íà íåïîñëóøíîì ãàëñòóêå.
— Íó ÷òî, áðàòèê, çàâèäóþ ÿ òåáå, ñòðàíó íàøó áîëüøóþ ïîñìîòðèøü. Ïèñàòü ÷àñòî áóäåøü?
— Ñîôî÷êà, íó êàê ìíå ïèñàòü ÷àñòî? ß æå íå íà êóðîðò åäó. Ó ìåíÿ îòâåòñòâåííàÿ ðàáîòà. Ïîòîì ÿ íå ëþáëþ ñàíòèìåíòîâ, âñå ïî ñóùåñòâó ëþáëþ. ×òî òîëêó â ýòèõ ïèñüìàõ, ïðèåäó âñå ðàññêàæó. Êñòàòè ìóæ òâîé êîãäà ÿâèòñÿ? Óæå ïî÷òè îäèííàäöàòü.
Ãîñòè ñîáðàëèñü ÷åðåç ïîë÷àñà. Íàáðàëîñü íåìàëî: ðîäñòâåííèêè, ñîòðóäíèêè ñ æåíàìè. Òîñò ïðîâîçãëàñèë ïðîôåññîð Îíèùåíêî:
— Äðóçüÿ ìîè! Ñåãîäíÿ ìû ïðîâîæàåì ñàìîãî ìîëîäîãî èç íàñ, ñàìîãî òàëàíòëèâîãî! Ïóñòü ýòîò äåíü, äâàäöàòü âòîðîãî ìàÿ òûñÿ÷à äåâÿòüñîò ñîðîêîâîãî ãîäà ñòàíåò äëÿ ýòîãî ìîëîäîãî ÷åëîâåêà îòïðàâíîé òî÷êîé åãî, ïîíèìàåòå ëè, ïóòè â íàóêó. Êòî çíàåò, ñ êàêèìè ïðåïÿòñòâèÿìè è òðóäíîñòÿìè ñòîëêíåòñÿ ñåé ãîðÿ÷èé þíîøà? Ïîæåëàåì åìó îñòàâàòüñÿ âñåãäà çàäîðíûì, æèçíåðàäîñòíûì, òðóäîëþáèâûì è íàñòîé÷èâûì â íàóêå! Äàâàéòå ïîäíèìåì òîñò çà åãî ìîëîäîé ýíòóçèàçì ó÷åíîãî, çà òî, ÷òîáû îí íèêîãäà íå ñáèâàëñÿ ñî ñâîåãî ïóòè! Óðà, òîâàðèùè!
— Óðààà!!! ãðÿíóëî ñî âñåõ ñòîðîí.
Ó ïîåçäà ñîáðàëîñü ìíîãî ïðîâîæàþùèõ. Ãóäåë ïàðîâîçíûé ãóäîê, âîçâåùàþùèé î ñêîðîì îòïðàâëåíèè ïîåçäà. Äóõîâîé îðêåñòð èãðàë «Àìóðñêèå âîëíû». Íà íåáîëüøîé, îáøèòîé êðàñíûì ñèòöåì, ñáèòîé èç äîñîê òðèáóíå, ñòîÿëî íåñêîëüêî ïðåäñòàâèòåëüíûõ ïåðñîí. Îäíà èç íèõ, íèçêèé ïîëíîâàòûé íåìîëîäîé ÷åëîâåê â áåëîé øèðîêîé êåïêå, êðÿêíóâ è îòêàøëÿâøèñü, âçÿëñÿ çà ðóïîð. Ìóçûêà çàìîë÷àëà. Ïîäíåñÿ ðóïîð êî ðòó, îí ïðîíçèòåëüíî íà÷àë:
— Ñåãîäíÿ ìû ïðîâîæàåì â äàëåêóþ ýêñïåäèöèþ íàøèõ ñûíîâ! Âñå îíè êîìñîìîëüöû, ïàðòèéíûå ëþäè, öâåò íàøåé èíòåëëèãåíöèè è ðàáî÷åãî êëàññà! Ïîæåëàåì èì íå óðîíèòü â äàëåêèõ âîñòî÷íûõ çåìëÿõ ÷åñòü íàøåé Ðîäèíû, íà ñîâåñòü òðóäèòñÿ â íåëåãêèõ óñëîâèÿõ, áûòü ïðèìåðîì ìóæåñòâà è ñòîéêîñòè äëÿ ãðàæäàí Âîñòîêà! Ïðîíåñòè íàøå êðàñíîå çíàìÿ ñ ãîðäîñòüþ. ×òîáû — ãîëîñ òîíóë â ïàðîâîçíûõ ãóäêàõ, ãîâîðà òîëïû, — Óðà, òîâàðèùè! Ñëàâà êîììóíèñòè÷åñêîé ïàðòèè è òîâàðèùó Ñòàëèíó! Óðàààà!!!
Ðàçäàëñÿ ïðîíçèòåëüíûé ñâèñò ïàðîâîçà è ãóäîê ê îòïðàâëåíèþ. Ñíîâà çàèãðàë îðêåñòð. Íà ýòîò ðàç «Ïðîùàíèå ñëàâÿíêè».
— Ëåâóøêà, ïèøè, ðîäíîé, ïèøè, êàê ñìîæåøü! — Ñîôèÿ áåæàëà çà ïîåçäîì, ðÿäîì ñ íåé âïðèïðûæêó áåæàë åå äîëãîâÿçûé ìóæ, Èâàí Ôåäîðîâè÷ Ìåùåðÿêîâ. Åñëè íå áóäåøü ïèñàòü, ÿ íà òåáÿ íàæàëóþñü â ïàðòèéíûå îðãàíû, ÷òîáû òåáÿ âåðíóëè! Ïðèåçæàé ïîñêîðåé, ðîäíîé! Äî ñâèäàíèÿ ÿÿÿ !
Ëåâóøêà ìàõàë âñåì áóêåòîì ñâåæèõ ðîç, áûë ïî-õîðîøåìó ñ÷àñòëèâ è âåðèë â òîðæåñòâî èäåé ìàðêñèçìà-ëåíèíèçìà.
 ýêñïåäèöèþ îòïðàâèëîñü äâàäöàòü ïÿòü ÷åëîâåê: ðóêîâîäèòåëü, åãî ïîìîùíèê, òðè ñòàðøèõ íàó÷íûõ ñîòðóäíèêà, ñåìü ìëàäøèõ, ðàáî÷èå, âðà÷, ïîâàð è òðè ñîòðóäíèêà ÍÊÂÄ äëÿ îõðàíû. Ëþäåé ïîäáèðàëè òùàòåëüíî: âñå êàíäèäàòû äîëæíû áûëè îáëàäàòü õîðîøèì çäîðîâüåì, êðåïêè, âûíîñëèâû è, åñòåñòâåííî, áûòü õîðîøèìè ñïåöèàëèñòàìè â ñâîèõ îáëàñòÿõ. Îíè äîëæíû áûëè ïðîéòè îò Ëõàñû âäîëü Áðàõìàïóòðû è Íåïàëüñêîãî õðåáòà è âûéòè ê Äåëè. Òàì ñàìîëåòàìè èõ ïëàíèðîâàëîñü ïåðåáðîñèòü îáðàòíî, â ÑÑÑÐ.
«Äî Ïåêèíà åõàëè âåñåëî, ïî÷òè áåç ïðîñòîåâ. Ïîëóòîðîê äî Ëõàñû æäàëè ïî÷òè äâå íåäåëè. Öèñòåðíû ñ ãîðþ÷èì ïðè íàëåòå ÿïîíöåâ âçîðâàëèñü, à êîãäà ïðèäóò íîâûå íèêòî íå çíàë. Èçíûâàÿ îò áåçäåéñòâèÿ, ñèäåëè â ìàëåíüêîé ãîñòèíèöå ïðè æåëåçíîé äîðîãå. Ñëîíÿÿñü ïî êîðèäîðàì, çàõîäèëè äðóã ê äðóãó, îáùàëèñü. Êóïèëè íà ðûíêå ïîäåðæàííûé ãðàììîôîí ñ äæàçîâûìè ïëàñòèíêàìè, çàâîäèëè åãî ïî âå÷åðàì, ñëóøàëè, òàíöåâàëè. Êòî-òî ÷èòàë. Íàó÷íûå ñîòðóäíèêè ÷àñòåíüêî ñîáèðàëèñü âìåñòå, ñïîðèëè çà ÷àøêîé ÷àÿ. Áûëî âåñåëî.» — ïèñàë â ñâîåì æóðíàëå Ëåâ Áîðèñîâè÷
Î òîì, ÷òî ýêñïåäèöèÿ ñëåäóåò ïî çàäàííîìó ìàðøðóòó, íèêòî íå çíàë. Îôèöèàëüíî îíè âñå åõàëè â ñåâåðíóþ Ìîíãîëèþ íà ðàñêîïêè êóðãàíîâ. Ïðåññà ñôîòîãðàôèðîâàëà èõ íà ôîíå ìîíãîëüñêèõ ñòåïåé, âçÿëà ó íèõ èíòåðâüþ è â ñïåøíîì ïîðÿäêå óåõàëà íà ïîëóòîðêàõ, ñîïðîâîæäàåìàÿ êðàñíîàðìåéöàìè.
 îäèí èç æàðêèõ è ïûëüíûõ äíåé èþëÿ ïðèåõàëè, íàêîíåö ïÿòü ïîëóòîðîê, äâå èç êîòîðûõ áûëè ïðåäíàçíà÷åíû äëÿ îáîðóäîâàíèÿ è òîïëèâà, îäíà òÿíóëà ïîëåâóþ êóõíþ. Ïîãðóçèëèñü ïî-âîåííîìó áûñòðî è òðîíóëèñü â ïóòü ïî êàìåíèñòûì ïûëüíûì äîðîãàì. Ê çàïàäó îò Ïåêèíà ïîòÿíóëèñü ãîðíûå ðàéîíû, ÷åðåäîâàâøèåñÿ ñ ïëàòî, íà êîòîðûõ þòèëèñü ðàññûïàííûå âåçäå äåðåâåíüêè. Ïî ïóòè âñòðå÷àëèñü ÷àñòûå ïîäâîäû ñ íèçåíüêèìè ëîøàäüìè, ïåøèå êðåñòüÿíå, ñîëäàòû, íåðîâíûì ñòðîåì èäóùèå íà ïåðåäîâóþ, ïîëóòîðêè ñ ðàíåíûìè. Ïàðó ðàç ïðîëåòàëè ÿïîíñêèå ðàçâåäûâàòåëüíûå ñàìîëåòû, ñíèæàëèñü, âèäèìî çàèíòåðåñîâàííûå óâèäåííûì, íî î÷åðåäåé íå äàâàëè. Äíè â äîðîãå òÿíóëèñü äîëãî. Íàêîíåö, ïîñëå äîëãîãî ïóòè íà þãî-âîñòîê, ïîòÿíóëèñü ïðåäãîðüÿ Òèáåòà. Âîçäóõ ñòàíîâèëñÿ ïðîçðà÷íåå è âå÷åðàìè êàçàëîñü, ÷òî òàèíñòâåííàÿ ñèíÿÿ ïåëåíà îêóòûâàåò ãîðèñòóþ ìåñòíîñòü äî ãîðèçîíòà. Âäàëè âèäíåëèñü áåëûå øàïêè âûñîêèõ ãîð. Íà÷èíàëè ïîÿâëÿòüñÿ ÷àñòûå ïàãîäû, ïðîåõàëè íåñêîëüêî ìîíàñòûðåé, æèâîïèñíûìè îñòðîêîíå÷íûìè êðûøàìè äîïîëíÿâøèå ìåñòíûé ëàíäøàôò.
Îñòàíîâèëèñü â ìåñòå÷êå Äàãäçå, íåäàëåêî îò Ëõàñû. Ðàçáèëè ïàëàòî÷íûé ëàãåðü. Ïîñëå ñåìè äíåé ïóòè, ñëó÷àéíûõ íî÷åâîê â êðåñòüÿíñêèõ õèæèíàõ, ïàëàòêè ïîêàçàëèñü ðàåì. Ðÿäîì, â òðåõ êèëîìåòðàõ ïðè÷óäëèâûìè ñòðîåíèÿìè ïåñòðåë ñðåäè ñêàë ìîíàñòûðü Ãàíäåí.
Ïîóæèíàâ ïîä íàâåñîì ñòîëîâîé, Ëåâ Áîðèñîâè÷ óñåëñÿ íà íåáîëüøîì êàìíå íàáëþäàòü çàêàò. Ñîëíöå, áðîñèâ ïðîùàëüíûé ëó÷ íà îäíî èç ñòðîåíèé ìîíàñòûðÿ, îñâåòèëî ôèãóðêè ìîíàõîâ, çàãóäåë áàðàáàí è ýõîì îòâåòèëè äàëåêèå ñèíèå ãîðû.
Ïðîôåññîð Çåëåíöîâ Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷ áûë íàçíà÷åí ðóêîâîäèòåëåì ýêñïåäèöèè çà äâà äíÿ äî îòúåçäà âìåñòî çàáîëåâøåãî àêàäåìèêà Ïòàíüêî. Áûë îí ñóõîùàâ, íåâûñîê ðîñòîì, ñ ïðÿìîé îñàíêîé, íå ïðèñóùåé ïîæèëûì ëþäÿì. Åãî âåñåëûé è çàäîðíûé íðàâ áûë ïî ñåðäöó âñåì ÷ëåíàì êîìàíäû, íî îí, ïî áîëüøåé ÷àñòè áûë âûíóæäåí åãî ñêðûâàòü èç-çà îòâåòñòâåííîñòè, âîçëîæåííîé íà íåãî. Åãî êîçëèíàÿ áîðîäêà âñåãäà âûïÿ÷èâàëàñü ïåðåä òåì, êàê îí ñîáèðàëñÿ ñêàçàòü ÷òî-íèáóäü âàæíîå è ýòî âàæíîå ñîïðèêàñàëîñü èíîãäà ñ åãî ÷åëîâå÷åñêîé ïîòðåáíîñòüþ ïîøóòèòü, ïðèîáîäðèòü ëþäåé. Åìó áûëî øåñòüäåñÿò ëåò, íî çäîðîâüå ó íåãî áûëî íà òîò ìîìåíò âåëèêîëåïíîå. Îí óâèäåë ìå÷òàþùåãî Ëüâà Áîðèñîâè÷à è ïîäîøåë ê íåìó.
— ×òî áàòåíüêà, Ëåâ Áîðèñîâè÷, ìå÷òàòü èçâîëèòå?
Ëåâóøêà ñïðûãíóë ñ êàìíÿ:
— Äà âîò, Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷, ñèæó, ìîíàñòûðü ðàçãëÿäûâàþ.
— Íó è êàê îí Âàì, õîðîø, ïðàâäà? À Âû çíàåòå, ÷òî òàì ñêóëüïòóðà Áîäõèñàòòâû Ìàíäæóøðè âûñîòîé ñåìü ìåòðîâ åñòü? À êòî ýòîò Ìàíäæóøðè, çíàåòå?
— Îäèí èç Áîäõèñàòòâ, öàðåâè÷ íà ëüâå ñ ìå÷îì â ïðàâîé ðóêå è ñ ëîòîñîì â ëåâîé.
— Áðàâî, áðàâî! èñêðåííå ïîõâàëèë ïðîôåññîð Ëåâóøêó. À ÷åì îí îñîáî çíàìåíèò?
— Çíàþ, ÷òî çäåñü åãî îñîáî ïî÷èòàþò. Íó à òàê, ýòèõ Áîäõèñàòòâ áûëî îêîëî ïÿòèñîò, ïðîôåññîð. Ó êàæäîãî áûëè ñâîè äîñòîèíñòâà.
— Äà, äà, âû ñîâåðøåííî ïðàâû, ìîé äðóã. Íî ãëàâíîé îòëè÷èòåëüíîé îñîáåííîñòüþ Ìàíäæóøðè ÿâëÿåòñÿ ìóäðîñòü. Èìåííî ìå÷ ñèìâîë ýòîé ìóäðîñòè êàê áîðüáû ñ íåâåäåíèåì. Çàìåòüòå, íå â çíàíèè ñèëà, à â Ìóäðîñòè, è ìå÷ åãî ñïàñàåò âñåõ îò ñòðàäàíèé íåâåäåíèÿ. À åùå îí áûë çíàêîì ñ ñàìèì Áóääîé è êàê-òî ìàëü÷èøêîé ïîäàðèë åìó õðóñòàëüíûå ÷åòêè. Ïðåäñòàâëÿåòå, ìàëü÷èøêà âîïëîùåíèå ìóäðîñòè! Ýòî æå íåìûñëèìî ñ òî÷êè çðåíèÿ æèòåéñêîé ôèëîñîôèè! À ñ òî÷êè çðåíèÿ òèáåòñêîé ôèëîñîôèè ýòî òðàêòóåòñÿ òàê: òîëüêî òîò, êòî ìîëîä äóõîì ñïîñîáåí ïîçíàòü òàéíû ÷åëîâå÷åñòâà, òîëüêî òàê! Ñòðåìèòåñü ê ýòîìó, ìîé þíûé äðóã. Ó Âàñ ãëàçà äîáðûå è óìíûå, è ÿ â Âàñ âèæó ñâåò çàðîæäàþùåãîñÿ ó÷åíîãî. Íî ÿ ìîãó è ñãëàçèòü, ÷óð ìåíÿ, ÷óð. À âîîáùå ó ìåíÿ åñòü ê Âàì ïðåäëîæåíèå, ìîëîäîé ÷åëîâåê. Íå æåëàåòå ëè çàâòðà ïîóòðó ïåðåä îòúåçäîì â ãîðû ïðîãóëÿòüñÿ äî ìîíàñòûðÿ?
— Ñ óäîâîëüñòâèåì, Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷, — îòâåòèë Ëåâ Áîðèñîâè÷.
Íàñòàëî óòðî. Ïîñëå çàâòðàêà îíè áîäðûì øàãîì îòïðàâèëèñü â ìîíàñòûðü. Äîéäÿ äî íåáîëüøîé ïëîùàäè ïåðåä ëåñòíèöåé, âåäóùåé ê ïîñòðîéêàì ìîíàñòûðÿ, îíè îãëÿäåëèñü. Ñðåäè ìîíàõîâ, îäåòûõ â áîðäîâûå êàøàè è ðàçíîøåðñòíîé òîëïû òîðãîâöåâ è êðåñòüÿí, ïî äîðîãå íàâñòðå÷ó äâèãàëàñü ãðóïïà àëüïèíèñòîâ â ñâåòëî-ñåðûõ êîìáèíåçîíàõ.
— Stehen, ausruhen, — ïðîèçíåñ ñòàðøèé â ãëàâå êîëîííû, — Alle haben den Platz erreicht! Alles ist gut!
— Ausgezeichnet, Gut gemacht! ðàçäàëèñü âîçãëàñû â îòâåò
Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷ ïîñìîòðåë òðåâîæíî íà Ëåâóøêó.
— Ýòî, âèäèìî òå, î êîì íàñ ïðåäóïðåæäàëè â ÍÊÂÄ. Âîò ÷òî, ìîé þíûé äðóã, äàâàé-êà íå äîæèäàòüñÿ ìèëîñòåé îò ñóäüáû, ïîëåçëè ïî ëåñòíèöå. Ó íàñ ñ Âàìè åùå ìíîãî äåë, — îí ñõâàòèë çà ðóêó Ëüâà Áîðèñîâè÷à è îíè ïîøëè ïî êàìåííûì ñòóïåíüêàì íàâåðõ.
Ïðîéäÿ ïî ìîíàñòûðñêîìó äâîðèêó, îáîéäÿ êõîðû, ìîëèòâåííûå áàðàáàíû, îíè âîøëè â âûñîêîå ïðîñòðàíñòâî ïåðåä ìîëèòâåííûì çàëîì. Ñêâîçü ïîëîòíèùà òêàíåé, çàíàâåøåííûõ ñâåðõó îêîí ïðîíèêàë ñëàáûé ñâåò è ãäå òî â òèøèíå ñóìðàêà ñëûøíû áûëè ñòðîéíûå ãîëîñà ìîíàõîâ, ïîþùèõ ìàíòðû.
— Ïðîôåññîð, êóäà ìû èäåì è çà÷åì òàê ñïåøèì?
— Âèäèøü ëè, Ëåâî÷êà, ìû çäåñü íå îäíè îõîòèìñÿ çà öåííûìè ýêñïîíàòàìè, ïîìèìî íàñ åñòü åùå ãðóïïà ëèö, — ïîëóøåïîòîì ïðîãîâîðèë ïðîôåññîð, — Îòîéäåì-êà â ñòîðîíó, ìîé þíûé äðóã. Ó ýòèõ ñòåí åñòü óøè. Õîòèòå óñëûøàòü ñòðàøíóþ òàéíó?
— Êàêàÿ ó Âàñ ìîæåò áûòü òàéíà, Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷?
— Åñòü, åñòü òàéíà ìîé äðóã. Îíà áîëüøàÿ è âàæíàÿ êàê  îáùåì ÿ Âàì ìîãó äîâåðèòüñÿ. ß çíàþ, ÷òî ýòè óïûðè ïðîâåðÿëè Âàñ. Âû æå ïî÷òè ìåñÿö ÿêîáû áîëåëè. Íî ÿ çíàþ, ÿ òàì òîæå ñèäåë, ìåíÿ ïðîâåðÿëè, êàê è Âàñ. Òîëüêî áèëè ìåíÿ, ñòàðèêà. Äóìàëè íå âûäåðæó, à ïîñëå ýòîãî ÷óòü íå íà ðóêàõ íîñèëè. Ìíå îäèí ìîé çíàêîìûé ïðî Âàñ ñêàçàë, êîãäà ìåíÿ âûïóñêàëè. Îíè, íàâåðíîå, âñåõ äåðæàëè ó ñåáÿ. Íî ÿ íå çíàþ ïî÷åìó ÿ Âàì ñêàçàë ýòî! ñ êàêîé-òî äîñàäîé ïðîøåïòàë îí, — Íàâåðíîå, ó Âàñ ãëàçà ÷åñòíûå, ÿ èì âåðþ. Íî ëàäíî, òàê Âû ãîòîâû âûñëóøàòü òàéíó?
— Äà, ãîòîâ, — ñ íàïóñêíîé ñåðüåçíîñòüþ ïðîãîâîðèë Ëåâ Áîðèñîâè÷.
— Íó, òîãäà èäåì, — ñ ýòèìè ñëîâàìè ïðîôåññîð îòîäâèíóë êóñîê ñòàðîé ïëîòíîé òêàíè è îíè âîøëè â óçêèé êîðèäîð, îñâåùåííûé òîëüêî íåñêîëüêèìè ñâå÷àìè ó âõîäà. Äàëüøå îí êàçàëñÿ áåñêîíå÷íûì, õîòÿ, åñëè ïðèñìîòðåòüñÿ, áûë çàìåòåí â êîíöå åãî ñëàáûé îòñâåò, âèäèìî âòîðîãî âûõîäà.
Ëåâ Áîðèñîâè÷ ñ ïðîôåññîðîì áåæàëè ïî êîðèäîðàì, óçêèì ëàáèðèíòàì ñâåòëûõ è òåìíûõ ïîìåùåíèé. Èñïóãàííûå ëèöà ìîíàõîâ, êðèêè íåìöåâ ñçàäè. Âäðóã îí óâèäåë, ÷òî ïðîôåññîð Çåëåíöîâ êóäà-òî ðåçêî ñâåðíóë. Îí îãëÿäåëñÿ, íî âðåìåíè íå áûëî. Ãðÿíóò ãðîìêèé õëîïîê âûñòðåëà, îí ìàøèíàëüíî äåðíóëñÿ â ñòîðîíó è ïðîâàëèëñÿ, íå íàéäÿ îïîðó ïîä íîãàìè. Ïðîëåòåâ êóáàðåì íåñêîëüêî ìåòðîâ, îí ïðèçåìëèëñÿ íà ÷òî-òî ìÿãêîå, ïûòàëñÿ îãëÿäåòüñÿ âïîòüìàõ, â ýòî âðåìÿ ïðèîòêðûëàñü òêàíåâàÿ çàíàâåñêà ñ òõàíãêîé è óëûáàþùååñÿ ëèöî ïðîèçíåñëî:
— Hallo, mein junger Freund. Du wirst Abwer nicht verlassen.
È ñ ýòîé æå óëûáêîé, íî ñ îñîëîâåâøèìè ãëàçàìè, îïóñòèëñÿ íà çåìëþ. Íàä íèì ñòîÿëà ôèãóðà Àíàòîëèÿ, îäíîãî èç ýíêàâåäýøíèêîâ, ïðèñòàâëåííûõ ê ýêñïåäèöèè. Âûòèðàÿ ïëàòêîì ðóêîÿòü íàãàíà, îí ïðîèçíåñ:
— Îò íàøåé ðàçâåäêè òîæå. Ïîøëè, áåãîì, äàâàé ðóêó.
Îí ïîìîã Ëåâóøêå ïîäíÿòüñÿ, è îíè ïîáåæàëè äàëüøå. Îñòàíîâèëèñü ïåðåäîõíóòü ó âõîäà â îäíî èç ïîìåùåíèé ìîíàñòûðÿ, ñóäÿ ïî óêðàøåííîìó ðåçíîìó ïîðòèêó, ýòî áûë âõîä â îäèí èç õðàìîâ.
— Êàê Âû çäåñü îêàçàëèñü, — îòäûøàâøèñü, ñïðîñèë Ëåâ
— Íåêîãäà ñåé÷àñ îáúÿñíÿòü. Íà, äåðæè íàãàí. Åñëè ÷òî, ñòðåëÿé, êàê ó÷èëè. Ïîáåãó çà ïðîôåññîðîì. Æäè, — è îí èñ÷åç çà óãëîì ïîðòèêà.
Îòñòóïèâ íàçàä, Ëåâóøêà ïî÷óâñòâîâàë ÷åé-òî âçãëÿä çà ñïèíîé. Îãëÿíóâøèñü, óâèäåë ïðîíçèòåëüíûé è ëó÷åçàðíûé âçãëÿä ìàëåíüêîãî ìàëü÷èêà, íà âèä êîòîðîìó áûëî ëåò äåñÿòü. Çà íèì ñòîÿëè òðîå ìîíàõîâ â ïóðïóðíûõ êàøàÿõ.
— Êòî òû? ñïðîñèë îí ó íåãî íà ëõàññêîì äèàëåêòå.
— ß ëàìà. ß çíàþ êòî òû. ß ãîâîðèë ñ äóøîé Öîíêàïû è îí ñêàçàë, ÷òî òû ïðèäåøü. Ñëåäóé çà ìíîé, — ïîâåëèòåëüíûé è ñåðüåçíûé òîí åãî ñèëüíî êîíòðàñòèðîâàë ñ äîáðîé óëûáêîé íà ëèöå. Çàìåøêàâøèñü, Ëåâ ðåøèë ïîéòè çà íèì. «Åñëè ÷òî, îïðàâäàþñü» — ïîäóìàë îí.
Ïðîéäÿ òîðæåñòâåííûé Çàë Ñîáðàíèé ñ îãðîìíîé ñêóëüïòóðîé Öîíêàïû, âåëèêîãî éîãèíà è îñíîâàòåëÿ ìîíàñòûðÿ, îíè ïîäíÿëèñü íà âòîðîé ýòàæ, ïðîøëè ïî íàðÿäíûì ïîëóòåìíûì êîðèäîðàì è âîøëè â íåáîëüøóþ êîìíàòó, îáñòàâëåííóþ íåáîëüøèìè ñêóëüïòóðàìè àðõàòîâ, ñëóæèòåëåé Âèøíó, Áðàõìû è Øèâó. Ïî ñòåíàì áûëè ðàññòàâëåíû ìíîæåñòâî êíèã, âèñåëè ìèíèàòþðû íà ñþæåòû èç áóääèéñêèõ ñêàçàíèé. Ïî÷òè ïî öåíòðó êîìíàòû ñòîÿë áîëüøîé ñòóë, ìàëü÷èê âñêàðàáêàëñÿ íà íåãî è ñ òîðæåñòâåííûì ëèöîì ïðîèçíåñ:
— Òû ïðèøåë ê íàì èç ìÿòóùåãîñÿ ìèðà. Îí íà ãðàíè èñ÷åçíîâåíèÿ. Ìû äîëæíû ñïàñòè åãî. Òû îäèí èç íàñ. Òû íàì ïîìîæåøü. Âîçüìè ýòî, — îí êèâíóë ãîëîâîé îäíîìó èç ìîíàõîâ è òîò, âûòàùèâ ìàëåíüêèé ãîðøî÷åê èç ðóêàâà, ïîäîøåë ê ìàëü÷èêó, ïîêëîíèëñÿ è ïåðåäàë ãîðøî÷åê Ëüâó Áîðèñîâè÷ó.
— Òû áóäåøü çíàòü, ÷òî ñ íèì äåëàòü. Íå îòêðûâàé åãî ðàíüøå âðåìåíè. Îòêðîé òîëüêî òîãäà, êîãäà ïîëó÷èøü çíàê ñâûøå, — ñ ýòèìè ñëîâàìè îí ñëåç ñî ñòóëà, ïîäîøåë êî Ëüâó è äîëãî ïîñìîòðåâ åìó â ãëàçà ñêàçàë, — åñëè ïî÷óâñòâóåøü ïðèáëèæåíèå ñìåðòè, âûïåé ÷àñòü ñîäåðæèìîãî è íå î ÷åì íå æàëåé. Òâîé äóõ è ñîçíàíèå ïîäñêàæåò òåáå ÷òî äåëàòü. À òåïåðü èäè. Ìîè ëþäè ïðîâîäÿò òåáÿ.
Ëåâ Áîðèñîâè÷ âûøåë èç ïàíòåîíà è, îçèðàÿñü, ïîøåë â ñòîðîíó, óêàçàííîé ìîíàõàìè. Ãîðøî÷åê îí íåñ â ïîäàðåííîé ìîíàõàìè áîëüøîé òêàíåâîé ñóìêå, íàáèòîé, êî âñåìó ïðî÷åìó, ìîíàñòûðñêîé åäîé è ãîðøî÷êàìè ñî ñíàäîáüÿìè è ëåêàðñòâàìè. Ïåñòðûå êðàñíî-áåëûå êàìåííûå ñòðîåíèÿ âåëè åãî ñâîèìè êîðèäîðàìè ê òîé ëåñòíèöå, îòêóäà îíè ñ ïðîôåññîðîì ïîäíÿëèñü â õðàìîâûé êîìïëåêñ. Ïåðåä ëåñòíèöåé, ãäå èç-çà óãëà äâóõýòàæíîãî ñòðîåíèÿ îòêðûâàëàñü ïàíîðàìà äàëåêèõ ãîð, îí ñòîëêíóëñÿ ñ òðåìÿ àëüïèíèñòàìè â ñåðûõ êîìáèíåçîíàõ. Îí ïîïûòàëñÿ âûòÿíóòü íàãàí èç êàðìàíîâ ñâîèõ øèðîêèõ ïîõîäíûõ øòàíîâ, íî êðåïêèå ðóêè ñõâàòèëè åãî ñçàäè.
— Ìîé þíûé äðóã, — îáðàòèëñÿ ê íåìó íåîæèäàííî íà ðóññêîì îäèí èç íèõ, — Êàêàÿ íåîæèäàííàÿ âñòðå÷à! Âàì óæå íå íàäî íèêóäà ñïåøèòü, ïðîéäåìòå ñ íàìè. Âàøè äðóçüÿ óæå çàæäàëèñü Âàñ.
Ïðîéäÿ ïåðåóëêó, îíè âûøëè ê íåâûñîêîìó ñòðîåíèþ, âîøëè â íåãî, îáîéäÿ ñ òûëüíîé ñòîðîíû, ïðîøëè ïî òåìíîìó êîðèäîðó. Îäèí èç íèõ îòâîðèë çàêðûòóþ íà çàñîâ äåðåâÿííóþ äâåðü è ëåãêî òîëêíóë Ëåâóøêó âíóòðü.  ïîëíîé òåìíîòå ïðè ñâåòå äîãîðàþùåé ñâå÷è, îí çàìåòèë äâå òåíè â óãëó.
— Ëåâ Áîðèñîâè÷, ýòî Âû, — îäíîé èç íèõ îêàçàëñÿ ïðîôåññîð, — ïðîõîäèòå ê íàì, äðóã ìîé. Äàà äåëà. ß äàæå íå çíàþ, ÷òî çäåñü ïðîèñõîäèò. Ðàçáîé ïðîñòî êàêîé òî, íàðóøåíèå âñåõ êîíâåíöèé è ñîãëàøåíèé ñ Ãåðìàíèåé. Ýòî áàíäèòèçì ÷èñòîé âîäû!… Íó ëàäíî, ñàäèòåñü íà ïîë, ó íàñ òóò ïîñòåëåíî. Êñòàòè, îíè Âàñ íå áèëè?
— Íåò ïðîôåññîð.
— Íó è ñëàâíî, à âîò Àíàòîëèþ îò íèõ äîñòàëîñü.
Àíàòîëèé ñ ïåðåâÿçàííîé îêðîâàâëåííîé òðÿïêîé ãîëîâîé ëåæàë â óãëó.
— Íó íè÷åãî, íè÷åãî. Ìû ðàçáåðåìñÿ. Ìû ýòî òàê íå îñòàâèì. Ýòî ïðîèçâîë ÷èñòîé âîäû! Âîò çäåñü ñàäèòåñü, âîò íà êðàé ýòîé äåðþæêè. ß, êîãäà Âàñ îñòàâèë, ñòîëêíóëñÿ ñ ìîíàõàìè. Îíè ìíå ñêàçàëè, ÷òî Âû ñåé÷àñ ó Ëàìû è ñêîðî âûéäåòå. Âû âñòðå÷àëèñü ñ Ëàìîé?
— Äà, ïðîôåññîð. Îí ñîâñåì åùå ìàëü÷èê.
— Çíàþ, çíàþ, ÿ åãî âèäåë. Îí Âàì ïåðåäàâàë ÷òî-íèáóäü? ß âåäü çíàë, ÷òî îíè äîëæíû áûëè Âàì ÷òî-òî ïåðåäàòü, äëÿ ýòîãî ÿ è ïðèâåë Âàñ ñþäà.
— Î áîæå! âäðóã âñêðèêíóë îí, íåîæèäàííî ïåðåéäÿ íà øåïîò, Çà÷åì ÿ Âàì ýòî ãîâîðþ, îíè âåäü âñå ýòî ñëûøàò. Îíè êàê äåìîíû õèòðûå, ýòè íåìöû. Îäèí èç íèõ ïåðåâîä÷èê, èç ðóññêèõ. Î÷åíü õîðîøî ãîâîðèò ïî-íåìåöêè. Îíè íàñ ñïåöèàëüíî çäåñü âìåñòå äåðæàò, ÷òîáû ðàçóçíàòü ïðî íàñ ïîáîëüøå. Âû çíàåòå, ÷òî ó íàñ â ýêñïåäèöèè äâà ôèçèêà? Íåò?  òîì òî è äåëî, ÷òî èìåííî òàê. ß îá ýòîì óçíàë óæå â Ïåêèíå. Îíè î÷åíü èñïóãàëèñü, êîãäà ÿ èõ âûâåë íà ÷èñòóþ âîäó è ïðîñèëè íèêîìó íå ãîâîðèòü î ìîèõ äîãàäêàõ. Òàê âîò, èìåííî îíè ìíå ïîâåäàëè, ÷òî ìû íà ñàìîì äåëå íå çà ðàñêîïêàìè åäåì, âîâñå íåò. À çíàåòå, ÷òî ìû èùåì â ýòèõ ãîðàõ? Ãðààëü! Ñàìûé íàñòîÿùèé Ãðààëü, êàê â ïðèêëþ÷åí÷åñêèõ êíèæêàõ!
— Íî ýòî æå íåâîçìîæíî, ïðîôåññîð, ýòî àíòèíàó÷íàÿ óòîïèÿ, ýòî äàæå øêîëüíèêè çíàþò.
— Äà, ìîé äðóã, Âû àáñîëþòíî ïðàâû. Íî, ÷òî ñàìîå èíòåðåñíîå, íå îäíè ìû òàêèå èäèîòû, ýòîò Ãðààëü òîæå èùóò íàøè çíàêîìûå íåìöû. È îíè óâåðåíû, ÷òî îí åñòü! À íåìöû, ìîé äðóã, òàê ïðîñòî èñêàòü íè÷åãî íå áóäóò, âîò â ÷åì ïàðàäîêñ! À ÿ èõ çíàþ, ÿ ñ íèìè â îäíîé ýêñïåäèöèè ðàáîòàë íà Êàâêàçå áóäó÷è ìîëîäûì ÷åëîâåêîì, è óâåðåí, åñëè îíè çàäóìàëè ÷òî-òî ðàñêîïàòü, îíè ýòî ñäåëàþò! Íî, ê äåëó, — è ñîâñåì òèõî Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷ ñïðîñèë, — ×òî îíè Âàì äàëè? Êàêîé-òî ñîñóä, äà?
— Äà, ïðîôåññîð, — òàê æå òèõî îòâåòèë Ëåâ Áîðèñîâè÷.
— Âû çíàåòå, ÿ óâåðåí, ÷òî ïîêà íàñ íå ðàññòðåëÿëè, íàäî ïîïðîáîâàòü åãî ñîäåðæèìîå è êàê ìîæíî áûñòðåå. Äîñòàâàéòå!
Ëåâ Áîðèñîâè÷ ñóäîðîæíî íàøåë è ðàñïàêîâàë ãîðøî÷åê
— Schei;e, wo sind sie? çàîðàë íåìåö, îòêðûâøèé äâåðü.
Íà åãî êðèê ñáåæàëèñü îñòàëüíûå. Îäèí èç íèõ, â ïðîñâåòå äâåðè ïîäîøåë ê ðîãîæêå, íà êîòîðîé áûëî ðàññûïàíî ñîäåðæèìîå ñóìêè Ëüâà Áîðèñîâè÷à. Óâèäåâ ïóñòîé ãîðøî÷åê, îí âíèìàòåëüíî îñìîòðåë åãî, ïîäíåñ íà ñâåò è ïîíþõàë. Çàãëÿíóâ âíóòðü, ìåäëåííî ïðîèçíåñ:
— Ich glaube, hier ist etwas, — è äîáàâèë ïî-ðóññêè, — è, âîçìîæíî òî, ÷òî ìû èùåì.
Âîçâðàùåíèå ýêñïåäèöèè çàòÿíóëîñü. Ïîñëå ïðîèñøåñòâèÿ ñ íåìöàìè, ïàëàòêè ñâåðíóëè è â ñïåøíîì ïîðÿäêå ïîøëè ïî ãîðíîìó ìàðøðóòó â ñòîðîíó Èíäèè, íà þãî-çàïàä. Ïðîéäÿ Øèãàäçå, óãëóáèëèñü â ãîðû ñ çàäà÷åé ïåðåéòè ÷åðåç ïåðåâàëû Íåïàëüñêèé õðåáåò. Øëè ïî ãîðàì ñ íàâüþ÷åííûìè ëîøàäüìè ïî ñêîëüçêèì óçêèì òðîïêàì. Ïðè ñïóñêå ñ îäíîé âåðøèíû, ñ êîòîðîé áûëè âèäíû áåëîñíåæíûå îòðîãè ãëàâíîãî íåïàëüñêîãî õðåáòà, ñëó÷èëîñü íåñ÷àñòüå. Ëîøàäü, âåçóùàÿ ïàëàòêè, îñòóïèëàñü î ñêîëüçêèé êàìåíü è, ðâàíóâ âïåðåä, ñáèëà äâóõ ÷åëîâåê. Îäèí èç íèõ óïàë â ïðîïàñòü âìåñòå ñ ëîøàäüþ, à äðóãîãî ïðèøëîñü íåñòè íà ðóêàõ äî ïðèâàëà. Íà ïðèâàëå áûëî ðåøåíî ÷àñòü îáîðóäîâàíèÿ íåñòè íà ðóêàõ, à ðàíåíîãî ñ ïåðåëîìàííûìè ðåáðàìè ïîñàäèòü íà îñâîáîäèâøóþñÿ ëîøàäü. Ýòî áûëî ïåðâîå è íå ïîñëåäíåå íåñ÷àñòèå, ïðåñëåäóþùåå ýêñïåäèöèþ. Ïî ìåðå äâèæåíèÿ âûñîêî â ãîðàõ ó ìíîãèõ íà÷èíàëèñü ïðîáëåìû ñ äûõàíèåì èç-çà ðàçðåæåííîñòè âîçäóõà. Íå áûëî ñèë èäòè, ÷àñòî óñòðàèâàëèñü ïðèâàëû.  ñâÿçè ñ óõóäøèâøåéñÿ ïîãîäîé, íà÷àëèñü áîëåçíè. Åùå òðîèõ, ñåðüåçíî çàáîëåâøèõ, ñïàñòè íå óäàëîñü. Ó ìíîãèõ ñäàâàëè íåðâû. Æåíùèí è áîëüíûõ ðåøåíî áûëî îñòàâèòü â ñåëåíèè Ãàìáà äî âåñíû, äàëüøå èõ âåñòè áûëî òÿæåëî è íå èìåëî ñìûñëà.
Èòàê, îñòàâøèåñÿ äåâÿòü ÷åëîâåê äâèíóëèñü çàòåì íà ïåðåâàë. Ñïðàâà, â õîðîøóþ ïîãîäó, â ëåãêîé äûìêå ìàÿ÷èë Ýâåðåñò. Ïðîôåññîð Çåëåíöîâ, øåäøèé âïåðåäè, ìóðëûêàë ãèìí Àâèàòîðîâ, Ëåâ Áîðèñîâè÷ ñ ÷åêèñòîì øëè íåìíîãî ñçàäè. Áûë îáúÿâëåí ïåðåâàë è ïðîôåññîð ïîäîøåë êî Ëüâó Áîðèñîâè÷ó.
— Äàâíî õîòåë ïîãîâîðèòü ñ Âàìè, äîðîãîé Ëåâóøêà Êàê Âû îòíîñèòåñü ê ñõîëàñòèêå? Íó, êîíå÷íî, íå â òîì âèäå, â êàêîì íàì åå îáðèñîâûâàþò â íàøèõ òàê ñêàçàòü ó÷åáíûõ çàâåäåíèÿõ.
— Âû çíàåòå, ïðîôåññîð, — íåóâåðåííî ïðîèçíåñ Ëåâóøêà, — â ïîñëåäíåå âðåìÿ ÿ ê íåé ñòàë îòíîñèòüñÿ íåïëîõî è, ñêîðåå âñåãî, ïîìåíÿþ ê íåé îòíîøåíèå.
Âîçíèêëà íåáîëüøàÿ ïàóçà.
— À ÷òî Âû èìååòå â âèäó, ñêàçàâ, ÷òî ïîìåíÿåòå ê íåé îòíîøåíèå? — ñïðîñèë Çåëåíñêèé.
— ß îñòåðåãàþñü ñåé÷àñ äåëàòü êàêèå-òî íàó÷íûå âûâîäû èç íàøåé èñòîðèè, íî ó ìåíÿ ïîÿâèëîñü æåëàíèå ðàçîáðàòüñÿ, òàê ñêàçàòü, ñ ôàêòàìè. Âåäü âñå òî, ÷òî ïðîèçîøëî, íå óêëàäûâàåòñÿ íè â îäíó ìûñëèìóþ òåîðèþ, íó ÿ èìåþ â âèäó ìàòåðèàëèñòè÷åñêóþ.
— Äà, äà, Âû çäåñü ñîâåðøåííî ïðàâû. Íó à íåìàòåðèàëèñòè÷åñêóþ? ñ õèòðåöîé ïîäìèãíóë ïðîôåññîð.
— Íåìàòåðèàëèñòè÷åñêóþ ÿ áû ñôîðìóëèðîâàë âêðàòöå, ïîêà íàñ íèêòî íå ñëûøèò. È îñíîâàíà îíà áûëà áû íà ïîëíîì èëè ÷àñòè÷íîì îòðèöàíèè âñåõ çàêîíîâ ôèçèêè, äèàëåêòèêè. Ýòî áûëà áû íåêàÿ êîíñïèðîëîãè÷åñêàÿ òåîðèÿ, äàæå íåò, ñêîðåå ìåòàôèçè÷åñêàÿ. Âû çíàåòå, ïðîôåññîð, çäåñü âåäü øàìàíñòâî ÷èñòîé âîäû. ß è ñàì íå ïîíèìàþ, êàê ýòî ó íàñ âñå ïîëó÷èëîñü. Àíàòîëèé, êîíå÷íî, îáÿçàí áóäåò äîëîæèòü âñå ñâîåìó íà÷àëüñòâó. Íàñ âåäü àðåñòóþò è ðàññòðåëÿþò íàâåðíÿêà, äîðîãîé Èãîðü Âëàäèìèðîâè÷! ×òî æå íàì äåëàòü?
— Íå çíàþ, íå çíàþ, äîðîãîé Ëåâ Áîðèñîâè÷. Íî âñå-òàêè, êàê Âû äóìàåòå, ÷òî ñ íàìè ïðîèçîøëî íà ñàìîì äåëå? Âåäü ýòî óìó íåïîñòèæèìî, ÿ âäðóã ñëèëñÿ ñî ñòåíîé, ïîíèìàåòå? ß ñòàë äðóãèì îáúåêòîì! Ìîè òàê ñêàçàòü ôèçè÷åñêèå ñâîéñòâà êàê áèîëîãè÷åñêîãî òåëà âäðóã áûëè çàìåíåíû íà ñîâñåì äðóãèå ñâîéñòâà, íåìàòåðèàëüíîãî îáúåêòà! Ýòî æå ÷èñòîé âîäû ñõîëàñòèêà!
— Ïðîôåññîð, ÿ ïîäîçðåâàþ, ÷òî íàøè ñ Âàìè ñâîéñòâà áûëè èçìåíåíû íà äðóãîì, åñëè ìîæíî òàê ñêàçàòü ïîâûøåííîì óðîâíå âçàèìîäåéñòâèÿ ýëåìåíòàðíûõ ÷àñòèö. Ïîíèìàåòå?
— Íó-êà, íó-êà, ïðîäîëæàéòå, — ñ íåòåðïåíèåì ïðîãîâîðèë ïðîôåññîð.
— Äåëî â òîì, ÷òî ìû â ëèöå ýòîãî ãîðøî÷êà ïðèîáðåëè íå÷òî, ÷òî ñïîñîáíî ïåðåíîñèòü íàøå ñîçíàíèå â äðóãîé, ìîæåò áûòü äàæå ïàðàëëåëüíûé ìèð. Ó Ýéíøòåéíà åñòü ñïåêóëÿöèè ïî ïîâîäó íåýâêëèäîâîé ãåîìåòðèè, çàâèñÿùåé îò ãðàâèòàöèè. Òàê âîò, ÿ äóìàþ, ÷òî íàøå òåëî íà ìèã ïîòåðÿëî ñâîéñòâî ãðàâèòàöèîííîãî òåëà, è ìû ïîïàëè â âîëíû äðóãîé ðåàëüíîñòè è ýòè âîëíû ïîâëèÿëè íà íàøó ìàòåðèàëüíóþ îáîëî÷êó, çàñòàâèâ åå ïðèíÿòü äðóãèå ñâîéñòâà. Ìû íà êàêîå-òî âðåìÿ ïåðåñòàëè áûòü îñÿçàåìû ìàòåðèàëüíî! Ìû ñòàëè ïðèçðàêàìè, ïîíèìàåòå! ãëàçà Ëüâà Áîðèñîâè÷à ãîðåëè.
— Íî ÷òî, ÷òî òîãäà â ýòîì íåñ÷àñòíîì ãîðøêå! Ýòî æå ïðîñòî âîäà íà âêóñ è íà öâåò! âîñêëèêíóë Çåëåíñêèé.
È òóò èç-çà êàìíÿ çà íèìè âäðóã ïîÿâèëîñü ñåðüåçíîå ëèöî Àíàòîëèÿ. Îí âûøåë èç-çà êàìíÿ, äåëîâèòî îòðÿõíóëñÿ è òèõî ñïðîñèë:
— Òàê òîâàðèùè, ýòî ìû òóò î ÷åì øåïòàëèñü? Ñîâñåì, ïîíèìàåøü, îò ðóê îòáèëèñü? Êàêèå-òî òåîðèè òóò ñî÷èíÿåòå? Äà, ÿ îáÿçàí áóäó äîëîæèòü, — íåóâåðåííî ñêàçàë îí. Ïîòîì, âåñåëî. Íî áðàòöû ìîè, âû æå ìíå æèçíü âðîäå êàê ñïàñëè, — Òóò îí âçÿëñÿ çà ïîâÿçàííóþ ãîëîâó, — Íå ñîâñåì, ïðàâäà, ÷àñòè÷íî. Ïîýòîìó ÿ òîæå ÷àñòè÷íî ïðåäëàãàþ âàì âîò ÷òî. ß, êîíå÷íî, îáÿçàí áóäó äîëîæèòü è âàñ, êîíå÷íî, ïîòîì ðàññòðåëÿþò, êàê è ìåíÿ. À çà÷åì Ðîäèíå òðè òðóïà, à? Ïðàâèëüíî, òðè òðóïà åé íå íóæíû. Ïîýòîìó ÿ ïðåäëàãàþ ïîêà îáî âñåì ïîìàëêèâàòü, ïîíÿëè? Ðîò íà çàìêå è íèêîìó íè ãóãó! Äîãîâîð? è îí çàãîâîðùèöêè ïîäìèãíóë îáîèì.
— Íè ãóãó! õîðîì îòâåòèëè îáà.
— Íó à òî, ÷òî âû òàì îá ýòîì âñå äóìàåòå, ÿ îñòàâëþ ïðè ñåáå. È ÿ òîæå íèêîìó íè ãóãó. Ýòî ÿ âàì îáåùàþ òîâàðèùè, ÿ, Àíàòîëèé Êóçíåöîâ!
Äîëãèõ òðè ìåñÿöà îíè øëè ÷åðåç ãîðíûå ïåðåâàëû Íåïàëà. Ïîòåðÿëè ïî ðàçíûì ïðè÷èíàì ïî÷òè âåñü ñîñòàâ ýêñïåäèöèè. ×àñòü ëþäåé ïðèøëîñü îñòàâèòü â ãîðíûõ ñåëåíèÿõ, êòî-òî ñîðâàëñÿ â ïðîïàñòü, êîãî-òî óíåñëè áîëåçíè. Îñòàâøèåñÿ íåñêîëüêî ÷åëîâåê, â òîì ÷èñëå Êóçíåöîâ, Çåëåíñêèé è Áàóýð äîáðàëèñü äî ëàãåðÿ, ãäå èõ æäàë ñàìîëåò íà ðîäèíó.
Ïðèëåòåâ â Êèåâ, îíè îíè âòðîåì ñòîÿëè íàâûòÿæêó ïåðåä òîâàðèùåì Êîðíèéöîì. Â êàáèíåò âîøëè åùå òðîå ñîòðóäíèêà â øòàòñêîì. Ëåîíèä Ðîìàíîâè÷ âûøåë íàâñòðå÷ó è, ïîäîéäÿ ê êàæäîìó, ïîæàë ðóêó.
— Ìîëîäöû, òîâàðèùè!  öåëîì, ñ çàäà÷åé, ïîñòàâëåííîé ïàðòèåé è ïðàâèòåëüñòâîì, ñïðàâèëèñü. Òåïåðü ìû áóäåì èçó÷àòü ïðèâåçåííûå âàøåé ýêñïåäèöèåé ìàòåðèàëû. Âñåì âûäàäèì ïî îðäåíó Êðàñíîé Çâåçäû. Äà, åñòü çà ÷òî! Òóò òàêîå ñ âàøèìè ìàòåðèàëàìè ïðîèçîøëî, â àêàäåìèþ íàóê äîñòàâèëè è òåïåðü îíè â ñåêðåòíîé ëàáîðàòîðèè èçó÷àþòñÿ. Òàê ÷òî, òîâàðèùè, ñïàñèáî âàì âñåì, ìîëîäöû! Îòìåòèì âñå ýòî øèðîêî, ïî-ñîâåòñêè, íó à ïîòîì çà ðàáîòó, çà ðàáîòó! Íåêîãäà íàì îòäûõàòü. Íó à ñåé÷àñ ÿ âàì ïðåäñòàâëþ íàøèõ ñïåöèàëèñòîâ, — ñ ýòèìè ñëîâàìè îí ïîâåðíóëñÿ ê òðîèì â øòàòñêîì, — Ýòî âàøè êîëëåãè, ó÷åíûå. Äâîå èç íèõ ôèçèêè, äðóãîé ñïåöèàëèñò ïî îêêóëüòíûì íàóêàì. Íó, â îáùåì, íå ïóãàéòåñü, òîâàðèùè, íå ïóãàéòåñü. Ýòî ïðîñòîé ñîâåòñêèé ÷åëîâåê, íî ïî ïðîôåññèè ìåäèóì. ß âàì äàì åùå âîçìîæíîñòü ïîîáùàòüñÿ, âû ðàññêàæåòå èì ïîäðîáíî, ÷òî ñ âàìè ïðîèçîøëî è òàê äàëåå. Ãëàâíîå, ÷òîáû íà âûõîäå ó íàñ ïîëó÷èëîñü òî æå ñàìîå, ÷òî è âàøåì ãîðøî÷êå. Áóäåì ãîòîâèòü ðàñòâîð äëÿ ïðîèçâîäñòâà â ïðîìûøëåííûõ ìàñøòàáàõ. Âîò ó ìåíÿ è âñå. Çàäà÷à ó âàñ åñòü. Ïðîøó ïðèñòóïèòü ê ðàáîòå. Ñðîêè ó âàñ äî ñåðåäèíû ëåòà ýòîãî ãîäà.
Ýòîò ðàçãîâîð ñëó÷èëñÿ çà äåíü äî âîéíû, äâàäöàòü ïåðâîãî èþíÿ, òûñÿ÷à äåâÿòüñîò ñîðîê ïåðâîãî ãîäà, çà äåíü ïåðåä òåì, êàê íà Êèåâ îáðóøèëèñü ïåðâûå áîìáû âîéíû, êîòîðàÿ íàâñåãäà ïîìåíÿëà èõ ïëàíû.
Как правильно пишется слово «подойти»
/>Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я стал чуточку лучше понимать мир эмоций.
Вопрос: смериться — это что-то нейтральное, положительное или отрицательное?
Ассоциации к слову «подойти»
Синонимы к слову «подойти»
Предложения со словом «подойти»
- Папа отошёл, чтобы доктор могла подойти ближе. Она взялась за висевший на шее стетоскоп, послушала мою грудь.
Цитаты из русской классики со словом «подойти»
- Красивый адъютант, поздоровавшись, попросил Хаджи-Мурата сесть, пока он доложит князю. Но Хаджи-Мурат отказался сесть и, заложив руку за кинжал и отставив ногу, продолжал стоять, презрительно оглядывая присутствующих. Переводчик, князь Тарханов, подошел к Хаджи-Мурату и заговорил с ним. Хаджи-Мурат неохотно, отрывисто отвечал. Из кабинета вышел кумыцкий князь, жаловавшийся на пристава, и вслед за ним адъютант позвал Хаджи-Мурата, подвел его к двери кабинета и пропустил в нее.
Сочетаемость слова «подойти»
Значение слова «подойти»
ПОДОЙТИ́ , подойду́, подойдёшь; прош. подошёл, —шла́, —шло́; прич. прош. подоше́дший; деепр. подойдя́; сов. (несов. подходить). 1. Идя, приблизиться к кому-, чему-л. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «подойти»
- Я не знал, что любовь-зараза,
Я не знал, что любовь-чума.
Подошла и прищуренным глазом
Хулигана свела с ума.
Отправить комментарий
Дополнительно
Значение слова «подойти»
ПОДОЙТИ́ , подойду́, подойдёшь; прош. подошёл, —шла́, —шло́; прич. прош. подоше́дший; деепр. подойдя́; сов. (несов. подходить). 1. Идя, приблизиться к кому-, чему-л.
Предложения со словом «подойти»
Папа отошёл, чтобы доктор могла подойти ближе. Она взялась за висевший на шее стетоскоп, послушала мою грудь.
Вначале я прошла через всю комнату к окну, затем подошла вплотную к ней.
Проскользнув между двумя островками, она пересекла стоянку парусных судов, прорезала полукруг в тени, отброшенный камнем, потом близко подошла к покрытым пеной рифам.
Русский [ править ]
Глагол, совершенный вид, непереходный, изолированное спряжение, тип спряжения по классификации А. Зализняка — ^b/b(9). Также существует устар. форма деепричастия прошедшего времени подоше́д, употреблявшаяся преимущественно в XIX веке. Соответствующий глагол несовершенного вида — подходить.
Приставка: подо-; корень: -й-; глагольное окончание: -ти [Тихонов, 1996] .
Произношение [ править ]
Семантические свойства [ править ]
Значение [ править ]
- идя или перемещаясь иным способом, приблизиться ◆ Он подошёл к окну и выглянул на улицу. ◆ Войска Тамерлана подошли к Дону. о времени приблизиться во времени; наступить ◆ Мы подошли к тому моменту, когда изменения уже становятся необратимыми. ◆ Подошла пора собирать урожай. выбрать способ обращения к кому-либо или чему-либо ◆ — Ты не умеешь правильно подойти к людям с их проблемами. , разг. оказаться годным, приемлемым ◆ Платье ей не подошло . ◆ Эти вилы прекрасно подойдут для работы в саду.
- 3-е л. , перен. , спец. о тесте вспучиться, подняться, увеличиться в объёме ◆ Отсутствует пример употребления (см. рекомендации ).
Синонимы [ править ]
- — , наступить (3-е л.)
Антонимы [ править ]
Гиперонимы [ править ]
Гипонимы [ править ]
Родственные слова [ править ]
- существительные: подход
- прилагательные: подходящий
- глаголы: идти
- глаголы: взойти, войти, выйти, дойти, зайти, зайтись, изойти, найти, найтись, обойти, обойтись, отойти, перейти, пойти, подойти, прейти, превзойти, прийти, прийтись, пройти, пройтись, произойти, разойтись, сойти, сойтись, уйти
Этимология [ править ]
Образовано из подо- (под-) + идти, далее от праслав. *jьdǫ , от кот. в числе прочего произошли: др.-русск. иду́, ити , ст.-слав. идѫ, ити (др.-греч. πορεύεσθαι, ἔρχεσθαι), вънити «войти», сънити «сойти», изити «выйти», русск. иду, идти, укр. іду́, іти́, белор. iцí, iсцí, iду́, болг. ида́ «иду», сербохорв. и̏де̑м, ѝти, словенск. ídem, íti, чешск. jdu, jít, словацк. idem, ísť, польск. idę, iść, в.-луж. (j)du, hić, н.-луж. du, hyś, полабск. eit. Русск. идти́ — из праслав. *jьdǫ: iti, под влиянием иду́; польск. iść — как wieść: wiode, и т. д. Первонач. -d- было формантом; ср. кладу́, е́ду (см.). Первоначально атематический и.-е. гл., ср. лит. eĩti, eimì, латышск. iêt, наст. eimu, iêmu, др.-прусск. ēit «идёт», ēisei «ты идёшь», сюда же лит. eĩdinti «заставлять идти», eidinė̃ «ход, походка», eidiniñkas «иноходец», išeidins «вышедший», eidỹ межд. «вон, пойдём», др.-инд. ḗti «идёт», 1 л. мн. ч. imás, 3 л. мн. ч. yanti, авест. aēiti, др.-перс. aitiy, греч. εἶμι, εἶσι, ἴμεν, ἴᾱσι, лат. īrе, еō, it, готск. iddjа «шёл», тохарск. i- «идти». Согласно Кречмеру, в основе здесь лежит межд. еi! Использованы данные словаря М. Фасмера. См. Список литературы.
ПОДОЙТИ
подойти — наступить, настать, прийти, подоспеть, приспеть, начаться, подступить, придвинуться, приблизиться, надвинуться; прийтись, пристать Словарь русских синонимов. подойти 1. оказаться подходящим (или пригодным) для чего; прийтись ко двору (или к… … Словарь синонимов
ПОДОЙТИ — ПОДОЙТИ, ойду, ойдёшь; ошёл, ошла; ошедший; ойдя; совер. 1. к кому (чему). Идя, приблизиться. П. к окну. П. к городу. Лес подошёл к самой дороге (перен.). 2. к чему. Приняться непосредственно за очередное дело. П. к завершению диссертации. 3. к… … Толковый словарь Ожегова
ПОДОЙТИ — ПОДОЙТИ, см. подходить. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863 1866 … Толковый словарь Даля
Подойти — сов. неперех. 1. Идя, приблизиться к кому либо, чему либо. отт. Подъехать, подплыть, подлететь и т.п. (о средствах передвижения). отт. разг. Прибыть куда либо. отт. перен. разг. Появиться вовремя; подоспеть. отт. перен. Наступить (о времени, о… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
подойти — подойти, подойду, подойдём, подойдёшь, подойдёте, подойдёт, подойдут, подойдя, подошёл, подошла, подошло, подошли, подойди, подойдите, подошедший, подошедшая, подошедшее, подошедшие, подошедшего, подошедшей, подошедшего, подошедших, подошедшему,… … Формы слов
подойти — глаг., св., употр. очень часто Морфология: я подойду, ты подойдёшь, он/она/оно подойдёт, мы подойдём, вы подойдёте, они подойдут, подойди, подойдите, подошёл, подошла, подошло, подошли, подошедший, подойдя см. нсв. подходить … Толковый словарь Дмитриева
подойти — подойду, подойдёшь; подошёл, шла, шло; подошедший; подойдя; св. 1. Идя, приблизиться к кому , чему л. П. к девушке поближе. П. к краю эстрады. П. к начальнику экспедиции. П. к чьей л. руке, ручке (поцеловать чью л. руку в знак особого почтения;… … Энциклопедический словарь
подойти — подойду/, подойдёшь; подошёл, шла/, шло/; подоше/дший; подойдя/; св. см. тж. подходить 1) а) Идя, приблизиться к кому , чему л. Подойти/ к девушке поближе. Подойти/ к краю эстрады … Словарь многих выражений
подойти́ — подойду, подойдёшь; прош. подошёл, шла, шло; прич. прош. подошедший; деепр. подойдя; сов. (несов. подходить). 1. Идя, приблизиться к кому , чему л. [Константин Диомидыч] подошел к девушке и заговорил с ней. Тургенев, Рудин. Мама, ты не входи ко… … Малый академический словарь
подойти — ПОДХОДИТЬ/ПОДОЙТИ ПОДХОДИТЬ/ПОДОЙТИ, приставать/пристать … Словарь-тезаурус синонимов русской речи
Значение слова « Подойти »
ПОДОЙТИ́, подойду, подойдёшь, прош. вр. подошёл, подошла; подошедший; подойдя и (·прост.) подошедши, ·совер. (к подходить» title=’что такое подходить, значение слова подходить в словаре Ушакова’>подходить).
1. Двигаясь, приблизиться куда-нибудь. «Марья Гавриловна подошла здороваться с папенькой и маменькой.» Пушкин. «Он подошел к двери неслышно.» Чехов. «Подошли под Полтаву и разбили стан.» А.Н.Толстой. Подошел поезд.
| О пароходах, лодках: подъехать ( мор. ). Катер подошел к острову.
| О времени, явлениях: наступить, приблизиться. «Языком мы с ним города берем, а подойдет дело, сейчас и отлынивать.» Мельников-Печерский. «Время подошло к полудню.» В.Катаев. Подошел случай.
2. *****
Вплотную подойти к вопросу о плане.
4. Приступить к чему-нибудь, отнестись к чему-нибудь, имея определенную точку зрения. Критически подойти к суждениям автора.
5. Войти подо что-нибудь. Подойти под мост.
| Влезть, поместиться подо что-нибудь. Корзина не подойдет под диван.
6. Быть годным, быть в соответствии с чем-нибудь, быть к лицу. Это прозвище ему подойдет. Такая цена нам не подойдет.
7. Истощиться, исчезнуть (·устар. и ·обл. ). Запасы совсем подошли.
В словаре Синонимов
наступить, настать, прийти, подоспеть, приспеть, начаться, подступить, придвинуться, приблизиться, надвинуться; прийтись, пристать
В словаре Синонимов 2
гл сов1. наступить, настать, прийти, подоспеть, приспетьначаться (о периоде времени)2. приблизиться, подступить, надвинуться3. прийтись, пристатьоказаться подходящим4. подступить, придвинуться5. приблизиться, надвинуться, подступить, подкрасться6. приблизиться7. пристать, прийтись8. сгодитьсяобладать нужными свойствами
Рассказ / Мистика, Фэнтези
Рассказ об экспедиции, приключения советских людей, уехавших в высокогорную экспедицию в поисках Грааля
Теги: далай-лама Лхаса Тибет Непал
Осень в Киеве 1939 года выдалась холодная и сухая. Шуршали под ногами наметенные с множества аллей и парков вороха разноцветных листьев, продавцы мороженного начинали ежиться на тротуарах, трамвайные звонки резче звучали в холодном воздухе. После событий сентября, когда фашисты напали на Польшу, в атмосфере витала напряженность. В газетных киосках выстраивались очереди за свежей прессой, люди активно обсуждали и делились прочитанным.
Как-то в конце этой осени, а точнее в начале ноября Льва Борисовича Бауэра, младшего научного сотрудника института Востоковедения, двадцати пяти лет от роду, неожиданно остановил на улице патруль НКВД и попросил проехать с ними. Ехали они не долго, по Крещатику, затем свернули в переулок. Подъехали к невысокому двухэтажному зданию, вошли в парадную дверь, спустились в подвал.
Полчаса его допрашивали сотрудники НКВД на предмет лояльности к Социалистическому строю, Коммунистической партии, товарищу Сталину, зачитывали всю его биографию с момента рождения, сверяли что-то, записывали. Потом один из них, младший по званию, видимо, подошел к нему вплотную и сказал.
– На Вас есть материал. Ваши сотрудники говорят, что Вы вступили в преступный сговор с поляками. Вот показания Миры Абрамовны Акивисон. Ознакомьтесь, – с этими словами он протянул ему папку с лежавшей на ней бумагой. – В руки не брать. Смотреть на расстоянии.
Мира Абрамовна, лаборантка Мирочка, которая ему так нравилась, и которая ему улыбалась при каждой встрече. Не может быть, это абсурд! Минут пять он непонимающе бегал глазами по бумаге. Да, вот «Неоднократно выражал несогласие с линией партии по вопросу присоединения Польши с Советскому Союзу…» но это не совсем то, а вот: «Сотрудничал с Польскими оппортунистами и врагами польского народа. Была свидетелем разговора с польским гражданином, из которого сделала вывод о гнусных и провокационных намерениях…»
– Но, товарищ, я никогда не общался с поляками, то есть с польскими гражданами, я и польский не знаю. Знаю китайский, хинди, санскрит, ну, восточные языки. Нет, товарищи, это недоразумение какое-то.
– А этот поляк по-русски говорил, там же дальше написано. Внимательней читайте, гражданин. Вам вменяется статья об измене Родине, – сказал старший, сидевший за столом, – Уведите арестованного.
– Но товарищи, граждане, это ошибка – вскочил ошарашенный Лев Борисович, – я всегда был за Советскую власть и сам готов перегрызть горло, так сказать врагам народа. У меня диссертация, мне ее сдавать скоро. Да что я говорю… Разберитесь пожалуйста, это ошибка, я уверяю вас!
– Ошибка говорите. Ладно. Разберемся… – растягивая слова, сказал старший, – только если Вы с нами будете сотрудничать, разумеется.
– Да, да, все что угодно, – с радостью пролепетал Левочка.
– К нам просочились слухи, что среди ваших коллег, в частности, – он вынул из папки нужную бумажку, – младший научный сотрудник Шепитько, старший сотрудник Павлюченко участились случаи выражения недовольства линией партии по вопросам международной политики и лично товарищем Сталиным. Это так?
– Нееет… Нет, товарищи, это тоже ошибка. Они отличные ребята, комсомольцы, вообще золотые головы.
– Значит, Вы не хотите нам помочь.
– Таким образом не хочу, – твердо сказал Лев Борисович.
– А теперь слушай, еврейский сученок и наматывай на ус, – к нему подошел младший, – если не подпишешь, вся семейка твоя по статье о Госизмене пойдет. Понял? – с этими словами он коротко замахнулся и ударил Левушку под ребро. Тот тихо сполз со стула.
– Ну! Не слышу?
– Понял, – задыхаясь, прохрипел тот. Потом, отхаркавшись, через минуту, – Но не подпишу…
…Дни в камере тянулись долго. Как-то после завтрака, дверь камеры открылась. Вошли те же двое, что допрашивали его первый раз.
– Переодевайтесь, времени у нас мало.
Вышли во двор. Глаза Левушки ослепли от выпавшего снега. Ехали они достаточно долго, пока не приехали на берег Днепра к красивому белому зданию с колоннами, упрятанному за высоким каменным забором в тиши загородной жизни. Его провели на второй этаж по широкой парадной лестнице с красными ковровыми дорожками, распахнулась могучая дверь и впереди, за широким столом его встретили двое.
– Здравствуйте, товарищ. Надеюсь меня представлять Вам не надо, – произнес первый, глядя хитрым прищуром
– Здравствуйте, Ни… кита Сергеевич.
– Это Корнийец Леонид Романович, – кивнул он на другого. – У нас к Вам дело государственной важности. Сначала слушайте. Вопросы будут потом. Начну с того, что обстановка в мире сейчас непростая и мы на грани войны с фашистской Германией. Немцы подошли к нашим границам, Польша захвачена. Вы, как сознательный комсомолец, должны понимать, что мы не можем оставить без ответа этот вопиющий факт. Чтобы там немцы не готовили, мы должны их вот здесь держать, – он собрал в кулак растопыренные перед Львом Борисовичем толстые пальцы. – Не упускать из виду их агрессивные намерения. Вы комсомолец, впереди Вас ждет прекрасное будущее. И мы хотим Вам поручить важное, пока комсомольское задание. А выполните его, я Вас лично рекомендую в Коммунистическую партию! Вопросы есть? Ах, да, инструкции получите. Уведите его, – кивнул он стоящим у двери энкавэдэшникам и опешенного Льва Борисовича увели вниз.
Прошло полгода…
Дверь гостиной старого киевского дома дореволюционной постройки выходила на балкон. Занавески играли отсветами майского солнечного утра. В гостиной мельтешили люди. Пуская сигаретный дым, на диване примостился глава семейства – Борис Натанович Бауэр. Читая «Правду», он покручивал буденовские усы и с негодованием восклицал:
– Нет, вы посмотрите на этих немцев! Стоят у нас тут под боком, и мы даже не колышемся! И все у нас хорошо и все весело!
– Боренька, хватит дымить, на балкон иди. Левушка, Левушка, – полная полуседая женщина, в нарядном цветастом платье с фонариками по тогдашней довоенной моде бегала из кухни в гостиную, таская закуску, тарелки, блюда, – скоро гости придут, а у тебя еще галстук не завязан. Софушка, да завяжи ты ему галстук наконец, а то перед людьми уже будет неприлично!
Гостиная, где бегала мама Льва Борисовича, располагалась в квартире его родителей, на улице Кирова. Был жаркий май, но комнаты, выходящие на тенистый фасад и затененные вдобавок растущими напротив липами, дарили прохладу и душевный комфорт. Лева должен был к двум часам сесть на поезд. Он был одет во фланелевый пиджак, просторную белую рубаху с воротником и широкие парусиновые штаны. Из радио неслась песня про вольный ветер, который обшарил все на свете и жизнь казалась сладким медовым пряником. В перспективе, после экспедиции, ему было обещано хорошее место и повышение до старшего научного сотрудника. Подпевая радио, насвистывая знакомый мотив, он стоял перед зеркалом. Софья Борисовна, его сестра, затягивала узел на непослушном галстуке.
– Ну что, братик, завидую я тебе, страну нашу большую посмотришь. Писать часто будешь?
– Софочка, ну как мне писать часто? Я же не на курорт еду. У меня ответственная работа. Потом я не люблю сантиментов, все по существу люблю. Что толку в этих письмах, приеду – все расскажу. Кстати муж твой когда явится? Уже почти одиннадцать.
Гости собрались через полчаса. Набралось немало: родственники, сотрудники с женами. Тост провозгласил профессор Онищенко:
– Друзья мои! Сегодня мы провожаем самого молодого из нас, самого талантливого! Пусть этот день, двадцать второго мая тысяча девятьсот сорокового года станет для этого молодого человека отправной точкой его, понимаете ли, пути в науку. Кто знает, с какими препятствиями и трудностями столкнется сей горячий юноша? Пожелаем ему оставаться всегда задорным, жизнерадостным, трудолюбивым и настойчивым в науке! Давайте поднимем тост за его молодой энтузиазм ученого, за то, чтобы он никогда не сбивался со своего пути! Ура, товарищи!
– Урааа!!! – грянуло со всех сторон.
У поезда собралось много провожающих. Гудел паровозный гудок, возвещающий о скором отправлении поезда. Духовой оркестр играл «Амурские волны». На небольшой, обшитой красным ситцем, сбитой из досок трибуне, стояло несколько представительных персон. Одна из них, низкий полноватый немолодой человек в белой широкой кепке, крякнув и откашлявшись, взялся за рупор. Музыка замолчала. Поднеся рупор ко рту, он пронзительно начал:
– Сегодня мы провожаем в далекую экспедицию наших сынов! Все они комсомольцы, партийные люди, цвет нашей интеллигенции и рабочего класса! Пожелаем им не уронить в далеких восточных землях честь нашей Родины, на совесть трудится в нелегких условиях, быть примером мужества и стойкости для граждан Востока! Пронести наше красное знамя с гордостью. Чтобы… – голос тонул в паровозных гудках, говора толпы, – Ура, товарищи! Слава коммунистической партии и товарищу Сталину! Ураааа!!!
Раздался пронзительный свист паровоза и гудок к отправлению. Снова заиграл оркестр. На этот раз «Прощание славянки».
– Левушка, пиши, родной, пиши, как сможешь! – София бежала за поездом, рядом с ней вприпрыжку бежал ее долговязый муж, Иван Федорович Мещеряков. – Если не будешь писать, я на тебя нажалуюсь в партийные органы, чтобы тебя вернули! Приезжай поскорей, родной! До свидания…яяя…!
Левушка махал всем букетом свежих роз, был по-хорошему счастлив и верил в торжество идей марксизма-ленинизма.
В экспедицию отправилось двадцать пять человек: руководитель, его помощник, три старших научных сотрудника, семь младших, рабочие, врач, повар и три сотрудника НКВД для охраны. Людей подбирали тщательно: все кандидаты должны были обладать хорошим здоровьем, крепки, выносливы и, естественно, быть хорошими специалистами в своих областях. Они должны были пройти от Лхасы вдоль Брахмапутры и Непальского хребта и выйти к Дели. Там самолетами их планировалось перебросить обратно, в СССР.
«До Пекина ехали весело, почти без простоев. Полуторок до Лхасы ждали почти две недели. Цистерны с горючим при налете японцев взорвались, а когда придут новые никто не знал. Изнывая от бездействия, сидели в маленькой гостинице при железной дороге. Слоняясь по коридорам, заходили друг к другу, общались. Купили на рынке подержанный граммофон с джазовыми пластинками, заводили его по вечерам, слушали, танцевали. Кто-то читал. Научные сотрудники частенько собирались вместе, спорили за чашкой чая. Было весело. » – писал в своем журнале Лев Борисович
О том, что экспедиция следует по заданному маршруту, никто не знал. Официально они все ехали в северную Монголию на раскопки курганов. Пресса сфотографировала их на фоне монгольских степей, взяла у них интервью и в спешном порядке уехала на полуторках, сопровождаемая красноармейцами.
В один из жарких и пыльных дней июля приехали, наконец пять полуторок, две из которых были предназначены для оборудования и топлива, одна тянула полевую кухню. Погрузились по-военному быстро и тронулись в путь по каменистым пыльным дорогам. К западу от Пекина потянулись горные районы, чередовавшиеся с плато, на которых ютились рассыпанные везде деревеньки. По пути встречались частые подводы с низенькими лошадьми, пешие крестьяне, солдаты, неровным строем идущие на передовую, полуторки с ранеными. Пару раз пролетали японские разведывательные самолеты, снижались, видимо заинтересованные увиденным, но очередей не давали. Дни в дороге тянулись долго. Наконец, после долгого пути на юго-восток, потянулись предгорья Тибета. Воздух становился прозрачнее и вечерами казалось, что таинственная синяя пелена окутывает гористую местность до горизонта. Вдали виднелись белые шапки высоких гор. Начинали появляться частые пагоды, проехали несколько монастырей, живописными остроконечными крышами дополнявшие местный ландшафт.
Остановились в местечке Дагдзе, недалеко от Лхасы. Разбили палаточный лагерь. После семи дней пути, случайных ночевок в крестьянских хижинах, палатки показались раем. Рядом, в трех километрах причудливыми строениями пестрел среди скал монастырь Ганден.
Поужинав под навесом столовой, Лев Борисович уселся на небольшом камне наблюдать закат. Солнце, бросив прощальный луч на одно из строений монастыря, осветило фигурки монахов, загудел барабан и эхом ответили далекие синие горы.
Профессор Зеленцов Игорь Владимирович был назначен руководителем экспедиции за два дня до отъезда вместо заболевшего академика Птанько. Был он сухощав, невысок ростом, с прямой осанкой, не присущей пожилым людям. Его веселый и задорный нрав был по сердцу всем членам команды, но он, по большей части был вынужден его скрывать из-за ответственности, возложенной на него. Его козлиная бородка всегда выпячивалась перед тем, как он собирался сказать что-нибудь важное и это важное соприкасалось иногда с его человеческой потребностью пошутить, приободрить людей. Ему было шестьдесят лет, но здоровье у него было на тот момент великолепное. Он увидел мечтающего Льва Борисовича и подошел к нему.
– Что батенька, Лев Борисович, мечтать изволите?
Левушка спрыгнул с камня:
– Да вот, Игорь Владимирович, сижу, монастырь разглядываю.
– Ну и как он Вам, хорош, правда? А Вы знаете, что там скульптура Бодхисаттвы Манджушри высотой семь метров есть? А кто этот Манджушри, знаете?
– Один из Бодхисаттв, царевич на льве с мечом в правой руке и с лотосом в левой.
– Браво, браво! – искренне похвалил профессор Левушку. – А чем он особо знаменит?
– Знаю, что здесь его особо почитают. Ну а так, этих Бодхисаттв было около пятисот, профессор. У каждого были свои достоинства.
– Да, да, вы совершенно правы, мой друг. Но главной отличительной особенностью Манджушри является мудрость. Именно меч – символ этой мудрости как борьбы с неведением. Заметьте, не в знании сила, а в Мудрости, и меч его спасает всех от страданий неведения. А еще он был знаком с самим Буддой и как-то мальчишкой подарил ему хрустальные четки. Представляете, мальчишка – воплощение мудрости! Это же немыслимо с точки зрения житейской философии! А с точки зрения тибетской философии это трактуется так: только тот, кто молод духом способен познать тайны человечества, только так! Стремитесь к этому, мой юный друг. У Вас глаза добрые и умные, и я в Вас вижу свет зарождающегося ученого. Но… я могу и сглазить, чур меня, чур. А вообще у меня есть к Вам предложение, молодой человек. Не желаете ли завтра поутру перед отъездом в горы прогуляться до монастыря?
– С удовольствием, Игорь Владимирович, – ответил Лев Борисович.
Настало утро. После завтрака они бодрым шагом отправились в монастырь. Дойдя до небольшой площади перед лестницей, ведущей к постройкам монастыря, они огляделись. Среди монахов, одетых в бордовые кашаи и разношерстной толпы торговцев и крестьян, по дороге навстречу двигалась группа альпинистов в светло-серых комбинезонах.
– Stehen, ausruhen, – произнес старший в главе колонны, – Alle haben den Platz erreicht! Alles ist gut!
– Ausgezeichnet, Gut gemacht! – раздались возгласы в ответ
Игорь Владимирович посмотрел тревожно на Левушку.
– Это, видимо те, о ком нас предупреждали в НКВД. Вот что, мой юный друг, давай-ка не дожидаться милостей от судьбы, полезли по лестнице. У нас с Вами еще много дел, – он схватил за руку Льва Борисовича и они пошли по каменным ступенькам наверх.
Пройдя по монастырскому дворику, обойдя кхоры, молитвенные барабаны, они вошли в высокое пространство перед молитвенным залом. Сквозь полотнища тканей, занавешенных сверху окон проникал слабый свет и где то в тишине сумрака слышны были стройные голоса монахов, поющих мантры.
– Профессор, куда мы идем и зачем так спешим?
– Видишь ли, Левочка, мы здесь не одни охотимся за ценными экспонатами, помимо нас есть еще группа лиц, – полушепотом проговорил профессор, – Отойдем-ка в сторону, мой юный друг. У этих стен есть уши. Хотите услышать страшную тайну?
– Какая у Вас может быть тайна, Игорь Владимирович?
– Есть, есть тайна мой друг. Она большая и важная как… В общем я Вам могу довериться. Я знаю, что эти упыри проверяли Вас. Вы же почти месяц якобы болели. Но я знаю, я там тоже сидел, меня проверяли, как и Вас. Только били меня, старика. Думали – не выдержу, а после этого чуть не на руках носили. Мне один мой знакомый про Вас сказал, когда меня выпускали. Они, наверное, всех держали у себя. Но я не знаю почему я Вам сказал это! – с какой-то досадой прошептал он, – Наверное, у Вас глаза честные, я им верю. Но ладно, так Вы готовы выслушать тайну?
– Да, готов, – с напускной серьезностью проговорил Лев Борисович.
– Ну, тогда идем, – с этими словами профессор отодвинул кусок старой плотной ткани и они вошли в узкий коридор, освещенный только несколькими свечами у входа. Дальше он казался бесконечным, хотя, если присмотреться, был заметен в конце его слабый отсвет, видимо второго выхода.
Лев Борисович с профессором бежали по коридорам, узким лабиринтам светлых и темных помещений. Испуганные лица монахов, крики немцев сзади. Вдруг он увидел, что профессор Зеленцов куда-то резко свернул. Он огляделся, но времени не было. Грянут громкий хлопок выстрела, он машинально дернулся в сторону и провалился, не найдя опору под ногами. Пролетев кубарем несколько метров, он приземлился на что-то мягкое, пытался оглядеться впотьмах, в это время приоткрылась тканевая занавеска с тхангкой и улыбающееся лицо произнесло:
– Hallo, mein junger Freund. Du wirst Abwer nicht verlassen.
И с этой же улыбкой, но с осоловевшими глазами, опустился на землю. Над ним стояла фигура Анатолия, одного из энкаведэшников, приставленных к экспедиции. Вытирая платком рукоять нагана, он произнес:
– От нашей разведки тоже. Пошли, бегом, давай руку.
Он помог Левушке подняться, и они побежали дальше. Остановились передохнуть у входа в одно из помещений монастыря, судя по украшенному резному портику, это был вход в один из храмов.
– Как Вы здесь оказались, – отдышавшись, спросил Лев
– Некогда сейчас объяснять. На, держи наган. Если что, стреляй, как учили. Побегу за профессором. Жди, – и он исчез за углом портика.
Отступив назад, Левушка почувствовал чей-то взгляд за спиной. Оглянувшись, увидел пронзительный и лучезарный взгляд маленького мальчика, на вид которому было лет десять. За ним стояли трое монахов в пурпурных кашаях.
– Кто ты? – спросил он у него на лхасском диалекте.
– Я лама. Я знаю кто ты. Я говорил с душой Цонкапы и он сказал, что ты придешь. Следуй за мной, – повелительный и серьезный тон его сильно контрастировал с доброй улыбкой на лице. Замешкавшись, Лев решил пойти за ним. «Если что, оправдаюсь» – подумал он.
Пройдя торжественный Зал Собраний с огромной скульптурой Цонкапы, великого йогина и основателя монастыря, они поднялись на второй этаж, прошли по нарядным полутемным коридорам и вошли в небольшую комнату, обставленную небольшими скульптурами архатов, служителей Вишну, Брахмы и Шиву. По стенам были расставлены множество книг, висели миниатюры на сюжеты из буддийских сказаний. Почти по центру комнаты стоял большой стул, мальчик вскарабкался на него и с торжественным лицом произнес:
– Ты пришел к нам из мятущегося мира. Он на грани исчезновения. Мы должны спасти его. Ты – один из нас. Ты нам поможешь. Возьми это, – он кивнул головой одному из монахов и тот, вытащив маленький горшочек из рукава, подошел к мальчику, поклонился и передал горшочек Льву Борисовичу.
– Ты будешь знать, что с ним делать. Не открывай его раньше времени. Открой только тогда, когда получишь знак свыше, – с этими словами он слез со стула, подошел ко Льву и долго посмотрев ему в глаза сказал, – если почувствуешь приближение смерти, выпей часть содержимого и не о чем не жалей. Твой дух и сознание подскажет тебе что делать. А теперь иди. Мои люди проводят тебя.
Лев Борисович вышел из пантеона и, озираясь, пошел в сторону, указанной монахами. Горшочек он нес в подаренной монахами большой тканевой сумке, набитой, ко всему прочему, монастырской едой и горшочками со снадобьями и лекарствами. Пестрые красно-белые каменные строения вели его своими коридорами к той лестнице, откуда они с профессором поднялись в храмовый комплекс. Перед лестницей, где из-за угла двухэтажного строения открывалась панорама далеких гор, он столкнулся с тремя альпинистами в серых комбинезонах. Он попытался вытянуть наган из карманов своих широких походных штанов, но крепкие руки схватили его сзади.
– Мой юный друг, – обратился к нему неожиданно на русском один из них, – Какая неожиданная встреча! Вам уже не надо никуда спешить, пройдемте с нами. Ваши друзья уже заждались Вас.
Пройдя переулку, они вышли к невысокому строению, вошли в него, обойдя с тыльной стороны, прошли по темному коридору. Один из них отворил закрытую на засов деревянную дверь и легко толкнул Левушку внутрь. В полной темноте при свете догорающей свечи, он заметил две тени в углу.
– Лев Борисович, это Вы, – одной из них оказался профессор, – проходите к нам, друг мой. Даа… дела. Я даже не знаю, что здесь происходит. Разбой просто какой то, нарушение всех конвенций и соглашений с Германией. Это бандитизм чистой воды!… Ну ладно, садитесь на пол, у нас тут постелено. Кстати, они Вас не били?
– Нет профессор.
– Ну и славно, а вот Анатолию от них досталось.
Анатолий с перевязанной окровавленной тряпкой головой лежал в углу.
– Ну ничего, ничего. Мы разберемся. Мы это так не оставим. Это произвол чистой воды! Вот здесь садитесь, вот на край этой дерюжки. Я, когда Вас оставил, столкнулся с монахами. Они мне сказали, что Вы сейчас у Ламы и скоро выйдете. Вы встречались с Ламой?
– Да, профессор. Он совсем еще мальчик.
– Знаю, знаю, я его видел. Он Вам передавал что-нибудь? Я ведь знал, что они должны были Вам что-то передать, для этого я и привел Вас сюда.
– О боже! – вдруг вскрикнул он, неожиданно перейдя на шепот, – Зачем я Вам это говорю, они ведь все это слышат. Они как демоны хитрые, эти немцы. Один из них переводчик, из русских. Очень хорошо говорит по-немецки. Они нас специально здесь вместе держат, чтобы разузнать про нас побольше. Вы знаете, что у нас в экспедиции два физика? Нет? В том то и дело, что именно так. Я об этом узнал уже в Пекине. Они очень испугались, когда я их вывел на чистую воду и просили никому не говорить о моих догадках. Так вот, именно они мне поведали, что мы на самом деле не за раскопками едем, вовсе нет. А знаете, что мы ищем в этих горах? Грааль! Самый настоящий Грааль, как в приключенческих книжках!
– Но это же невозможно, профессор, это антинаучная утопия, это даже школьники знают.
– Да, мой друг, Вы абсолютно правы. Но, что самое интересное, не одни мы такие идиоты, этот Грааль тоже ищут наши знакомые немцы. И они уверены, что он есть! А немцы, мой друг, так просто искать ничего не будут, вот в чем парадокс! А я их знаю, я с ними в одной экспедиции работал на Кавказе будучи молодым человеком, и уверен, если они задумали что-то раскопать, они это сделают! Но, к делу, – и совсем тихо Игорь Владимирович спросил, – Что они Вам дали? Какой-то сосуд, да?
– Да, профессор, – так же тихо ответил Лев Борисович.
– Вы знаете, я уверен, что пока нас не расстреляли, надо попробовать его содержимое и как можно быстрее. Доставайте!
Лев Борисович судорожно нашел и распаковал горшочек…
– Scheiße, wo sind sie? – заорал немец, открывший дверь.
На его крик сбежались остальные. Один из них, в просвете двери подошел к рогожке, на которой было рассыпано содержимое сумки Льва Борисовича. Увидев пустой горшочек, он внимательно осмотрел его, поднес на свет и понюхал. Заглянув внутрь, медленно произнес:
– Ich glaube, hier ist etwas, – и добавил по-русски, – и, возможно то, что мы ищем.
Возвращение экспедиции затянулось. После происшествия с немцами, палатки свернули и в спешном порядке пошли по горному маршруту в сторону Индии, на юго-запад. Пройдя Шигадзе, углубились в горы с задачей перейти через перевалы Непальский хребет. Шли по горам с навьюченными лошадьми по скользким узким тропкам. При спуске с одной вершины, с которой были видны белоснежные отроги главного непальского хребта, случилось несчастье. Лошадь, везущая палатки, оступилась о скользкий камень и, рванув вперед, сбила двух человек. Один из них упал в пропасть вместе с лошадью, а другого пришлось нести на руках до привала. На привале было решено часть оборудования нести на руках, а раненого с переломанными ребрами посадить на освободившуюся лошадь. Это было первое и не последнее несчастие, преследующее экспедицию. По мере движения высоко в горах у многих начинались проблемы с дыханием из-за разреженности воздуха. Не было сил идти, часто устраивались привалы. В связи с ухудшившейся погодой, начались болезни. Еще троих, серьезно заболевших, спасти не удалось. У многих сдавали нервы. Женщин и больных решено было оставить в селении Гамба до весны, дальше их вести было тяжело и не имело смысла.
Итак, оставшиеся девять человек двинулись затем на перевал. Справа, в хорошую погоду, в легкой дымке маячил Эверест. Профессор Зеленцов, шедший впереди, мурлыкал гимн Авиаторов, Лев Борисович с чекистом шли немного сзади. Был объявлен перевал и профессор подошел ко Льву Борисовичу.
– Давно хотел поговорить с Вами, дорогой Левушка… Как Вы относитесь к схоластике? Ну, конечно, не в том виде, в каком нам ее обрисовывают в наших так сказать… учебных заведениях.
– Вы знаете, профессор, – неуверенно произнес Левушка, – в последнее время я к ней стал относиться неплохо и, скорее всего, поменяю к ней отношение.
Возникла небольшая пауза.
– А что Вы имеете в виду, сказав, что поменяете к ней отношение? – спросил Зеленский.
– Я остерегаюсь сейчас делать какие-то научные выводы из нашей истории, но у меня появилось желание разобраться, так сказать, с фактами. Ведь все то, что произошло, не укладывается ни в одну мыслимую теорию, ну я имею в виду материалистическую.
– Да, да, Вы здесь совершенно правы. Ну а нематериалистическую? – с хитрецой подмигнул профессор.
– Нематериалистическую я бы сформулировал вкратце, пока нас никто не слышит. И основана она была бы на полном или частичном отрицании всех законов физики, диалектики. Это была бы некая конспирологическая теория, даже нет, скорее метафизическая. Вы знаете, профессор, здесь ведь шаманство чистой воды. Я и сам не понимаю, как это у нас все получилось. Анатолий, конечно, обязан будет доложить все своему начальству. Нас ведь арестуют и расстреляют наверняка, дорогой Игорь Владимирович! Что же нам делать?
– Не знаю, не знаю, дорогой Лев Борисович. Но все-таки, как Вы думаете, что с нами произошло на самом деле? Ведь это уму непостижимо, я вдруг слился со стеной, понимаете? Я стал другим объектом! Мои так сказать физические свойства как биологического тела вдруг были заменены на совсем другие свойства, нематериального объекта! Это же чистой воды схоластика!
– Профессор, я подозреваю, что наши с Вами свойства были изменены на другом, если можно так сказать повышенном уровне взаимодействия элементарных частиц. Понимаете?
– Ну-ка, ну-ка, продолжайте, – с нетерпением проговорил профессор.
– Дело в том, что мы в лице этого горшочка приобрели нечто, что способно переносить наше сознание в другой, может быть даже параллельный мир. У Эйнштейна есть спекуляции по поводу неэвклидовой геометрии, зависящей от гравитации. Так вот, я думаю, что наше тело на миг потеряло свойство гравитационного тела, и мы попали в волны другой реальности и эти волны повлияли на нашу материальную оболочку, заставив ее принять другие свойства. Мы на какое-то время перестали быть осязаемы материально! Мы стали призраками, понимаете! – глаза Льва Борисовича горели.
– Но что, что тогда в этом несчастном горшке! Это же просто вода на вкус и на цвет! – воскликнул Зеленский.
И тут из-за камня за ними вдруг появилось серьезное лицо Анатолия. Он вышел из-за камня, деловито отряхнулся и тихо спросил:
– Так товарищи, это мы тут о чем шептались? Совсем, понимаешь, от рук отбились? Какие-то теории тут сочиняете? Да, я обязан буду доложить, – неуверенно сказал он. Потом, весело. – Но братцы мои, вы же мне жизнь вроде как спасли, – Тут он взялся за повязанную голову, – Не совсем, правда, частично. Поэтому я тоже частично предлагаю вам вот что. Я, конечно, обязан буду доложить и вас, конечно, потом расстреляют, как и меня. А зачем Родине три трупа, а? Правильно, три трупа ей не нужны. Поэтому я предлагаю пока обо всем помалкивать, поняли? Рот на замке и никому ни гугу! Договор? – и он заговорщицки подмигнул обоим.
– Ни гугу! – хором ответили оба.
– Ну а то, что вы там об этом все думаете, я оставлю при себе. И я тоже никому ни гугу. Это я вам обещаю товарищи, я, Анатолий Кузнецов!
…Долгих три месяца они шли через горные перевалы Непала. Потеряли по разным причинам почти весь состав экспедиции. Часть людей пришлось оставить в горных селениях, кто-то сорвался в пропасть, кого-то унесли болезни. Оставшиеся несколько человек, в том числе Кузнецов, Зеленский и Бауэр добрались до лагеря, где их ждал самолет на родину.
Прилетев в Киев, они они втроем стояли навытяжку перед товарищем Корнийцом. В кабинет вошли еще трое сотрудника в штатском. Леонид Романович вышел навстречу и, подойдя к каждому, пожал руку.
– Молодцы, товарищи! В целом, с задачей, поставленной партией и правительством, справились. Теперь мы будем изучать привезенные вашей экспедицией материалы. Всем выдадим по ордену Красной Звезды. Да, есть за что! Тут такое с вашими материалами произошло, в академию наук доставили и теперь они в секретной лаборатории изучаются. Так что, товарищи, спасибо вам всем, молодцы! Отметим все это широко, по-советски, ну а потом за работу, за работу! Некогда нам отдыхать. Ну а сейчас я вам представлю наших специалистов, – с этими словами он повернулся к троим в штатском, – Это ваши коллеги, ученые. Двое из них – физики, другой – специалист по оккультным наукам. Ну, в общем, не пугайтесь, товарищи, не пугайтесь. Это простой советский человек, но по профессии – медиум. Я вам дам еще возможность пообщаться, вы расскажете им подробно, что с вами произошло и так далее. Главное, чтобы на выходе у нас получилось то же самое, что и вашем горшочке. Будем готовить раствор для производства в промышленных масштабах. Вот у меня и все. Задача у вас есть. Прошу приступить к работе. Сроки у вас – до середины лета этого года.
Этот разговор случился за день до войны, двадцать первого июня, тысяча девятьсот сорок первого года, за день перед тем, как на Киев обрушились первые бомбы войны, которая навсегда поменяла их планы.
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.
Жильцы дома в Сочи обратились с жалобами к правоохранителям с просьбой проверить законность выданного мэрией разрешения на строительство многоэтажки почти вплотную к их дому. Двое местных жителей пострадали во время конфликта с рабочими, которые возводили строительный забор во дворе дома.
Конфликт между жильцами дома на Курортном проспекте и рабочими произошел ночью 20 ноября.
По словам жильцов, они пытались остановить строительные работы на придомовой территории 120-квартирного дома, и один из рабочих брызнул газ из баллончика в глаза двум жильцам этого дома. После этого соседи вызвали пострадавшим скорую помощь и полицию, но нападавшие скрылись до приезда полиции, рассказали корреспонденту «Кавказского узла» местные жители.
Два сообщения о том, что в микрорайоне Искра на оползне ведутся строительные работы у дома на Курортном проспекте, поступили на sms-сервис «Кавказского узла» 12 ноября. «Дом 1980 года постройки, (в нем) пять этажей и восемь подъездов… проживает более 600 человек. Расположен он на крутом оползневом склоне без свай и подпорных стен. Имеет трещины. Одна квартира уже признана аварийной и подлежит расселению», — написал автор сообщения. Он сообщил, что в конце октября мэрия Сочи выдала разрешение на строительство семиэтажного здания с подземным этажом на участке, вплотную прилегающем к этому дому, и теперь жильцы опасаются за свою жизнь и имущество. 10 ноября на оползневом склоне «без проведения геологоразведки и независимой экспертизы» началось строительство. При этом публичные слушания проводились формально, отметил второй автор сообщения.
Пользователи WhatsApp могут присылать сообщения на номер +49 157 72317856, пользователи Telegram — на тот же номер или писать @Caucasian_Knot
«Конфликт произошёл из-за того, что застройщиками было нарушено обещание о прекращении стройки, данное жителям и замглавы начальника УВД Хостинского района. После 22.00 мск строители с подрядчиком начали сварочные работы по установке строительного забора вокруг придомовой территории нашего дома, где растут прекрасные деревья и которой мы всегда пользовались с момента постройки дома в 1985 году», — рассказала потерпевшая Яна Калейджян.
По ее словам, жильцы дома вышли на шум, вызвали полицию, и во время разбирательства один из строителей неожиданно применил газовый баллончик, газ из которого попал в лицо мне и рядом стоящему парню.
«Видимо, он хотел, чтобы люди ушли и не мешали им уничтожать деревья и огораживать территорию. Мне было очень больно, у меня горело все лицо. Я ничего не видела вообще. И сейчас все как в тумане. Соседи вызвали скорую, меня и еще одного пострадавшего забрали. Как нам стало известно позже, к приезду полиции застройщики покинули место происшествия. И полиция до сих пор не установила их личности», — рассказала Калейджян.
Жильцы просят администрацию города приостановить стройку для выяснения подлинности документов о разрешении на строительство, так как работы ведутся в одном метре от стен нашего дома, сказала она. «Дом и так весь в трещинах, а если начнется стройка на оползневом участке, который держат корнями деревья, то наш дом рухнет или сползет на проезжую часть Курортного проспекта», — сказала потерпевшая.
Второй потерпевший, Виктор Трофимцов, сказал, что сразу не понял, что произошло, и на несколько часов потерял зрение.
«Я шел вечером домой и вдруг увидел, что придомовую территорию нашего дома, которой мы всегда свободно пользовались, огораживают строительным забором. При этом повреждают деревья, который растут у нас. Вокруг было много соседей, человек 20. Они все просили застройщиков прекратить ночные работы. Я подошел поближе, и вдруг один из строителей распылил газовый баллон мне прямо в глаза. Рядом со мной стояла девушка. Ей он также попал газом прямо в лицо. До сих пор у меня режет глаза. Предстоит курс лечения. Заявления (в полицию) нами поданы», — рассказал корреспонденту «Кавказского узла» второй потерпевший, Виктор Трофимцов.
У женщины пострадал правый глаз. У мужчины — оба глаза. Пострадавшим от криминальной травмы пациентам поставлен диагноз: «химический ожег глаз».
Оба жильца пострадали от «химического ожога глаз». 34-летнюю Яну Калейджян и 37-летнего Виктора Трофимцова на скорой доставили в городскую больницу № 4, где им была оказана экстренная помощь: промыли и закапали в глаза, выписали капли, назначено лечение у офтальмолога по месту жительства, следует из справок, выданных 20 ноября офтальмологом горбольницы № 4. Копии справок имеются в распоряжении «Кавказского узла».
Местная жительница Ольга Малышева рассказала корреспонденту «Кавказского узла», что 19 ноября в 23.00 мск гуляла с собакой и увидела, что на во дворе ведутся работы по установке забора. «Я позвала жителей… Мы перекрыли в единственный, оставшийся незакрытым проем. А тем временем один из рабочих брызнул из газового баллончика в глаза Яне и Виктору. Прозвучали и оскорбления с его стороны. Затем они скрылись, только охранник остался. Мы вызвали ППС и скорую помощь», — сказала она.
Правоохранители выступают на стороне застройщика, считают жильцы.
«Он (полицейский), приходя на площадку, здоровается с ними за руку… (к жильцам) агрессивно настроен изначально… Да и в целом УВД Хостинского района идет с нами на контакт только после звонка в дежурную часть МВД по Краснодарскому краю… У нас нет (во дворе) ни одной нормальной детской площадки, ни одного места, куда бы могли выйти пожилые люди и посидеть, пообщаться, нет ни одного сквера. Это единственный ровный участок земли, где бы все это могло бы уместиться. Вместо этого чиновники хотят построить там гостиницу, которая может поставить под угрозу наш дом и жизни людей, которые в нем проживают», — сказал корреспонденту «Кавказского узла» жилец дома Станислав Летвин.
«Дом и так стоит на плывучих грунтах, и любое вмешательство приведёт к тому, что он начнёт сползать, складываться», — считает Галина Корзун. Она рассказала корреспонденту «Кавказского узла», что во дворе дома перед Олимпиадой строили трансформаторную подстанцию, после этого в их доме, который расположен выше и дальше, пошли трещины.
Дина Полотенко рассказала корреспонденту «Кавказского узла», что проживает в доме с матерью, которой 72 года. «Наш восьмиподъездный дом стоит на оползневом склоне. В 20-х числах октября мы узнали новость, что площадка, находящаяся ниже на метр от нашего дома, отдана под строительство семиэтажной гостиницы», — сказала она.
Полотенко утверждает, что подрядчик не проводил исследование грунта. «Группа активистов дома обращалась и к депутатам, и в администрацию города, и в прокуратуру. Но пока только одни обещания (разобраться в ситуации)», — сказала она.
Нонна Лагвилава рассказала, что живет в доме на Курортном проспекте с 1985 года, с момента его приема в эксплуатацию. Придомовой территории перед подъездами всегда было очень мало, так как рядом с домом проходит автодорога. «Территория, которую у нас отбирают, всегда была единственным более-менее просторным местом и для взрослых, и для детей. Жители всех восьми подъездов спускались на эту площадку посидеть на скамейках, погулять с детками», — сказала она корреспонденту «Кавказского узла». Она посетовала, что во дворе этого дома и в соседних нет детских площадок. «Ранее эту площадку (где планируется строительство) после ливней всегда заливало глиной и камнями, жители наших нижних подъездов всегда выходили её расчищать, так как это единственное место у дома для прогулок», — сказала Лагвилава.
Чиновник мэрии, который выдал разрешение на строительство дома, рассказал корреспонденту «Кавказского узла», что по заявлениям граждан полицейские проводят проверку. «Они проверят законность выдачи мной разрешения», — сказал он.
Замглавы районной администрации Харлампий Холили сказал корреспонденту «Кавказского узла», что будет действовать в интересах жителей и пытаться остановить застройку двора.
Застройщик Иван Нагарьян сказал корреспонденту «Кавказского узла», что «ничего не знает об этом случае».
Жильцы обратились в различные инстанции, а также к президенту России и в суд с требованием проверить законность выданного мэрией разрешения и остановить захват придомовой территории и ее застройку, рассказал корреспонденту «Кавказского узла» юрист Игорь Филимонов. Он обратил внимание на то, что забор устанавливается в метре от дома. Участок выдали застройщику без торгов, утверждает он.
Если участок земли не был выставлен на торги, то разрешение на строительство на нем незаконно, считает адвокат Сергей Костюк. Напавшие на жильцов рабочие должны ответить по статье 213 УК РФ о хулиганстве и статье 115 УК РФ о причинении вреда здоровью, кроме того, их следует наказать за испорченное ночными работами благоустройство двора и за уничтожение деревьев, сказал он корреспонденту «Кавказского узла».
В дежурной части отдела полиции Хосты корреспонденту «Кавказского узла» подтвердили, что заявления от жителей по факту стройки и хулиганских действий рабочих получены. «Очевидцы опрошены. Заявления будут рассмотрены в течение месяца, и будет принято решение», — сказал сотрудник полиции.
«Кавказский узел» также писал о жалобах жильцов улицы Известинская в Сочи. Из-за четырехэтажного дома происходит смещение грунта, в стенах их домов появились трещины, а решение суда о сносе этого здания не исполняется, сообщили они 17 ноября. В мэрии ситуацию назвали спором горожан с застройщиком, а юрист напомнил чиновникам об уголовной ответственности в случае ЧП.
Денис Романцов – Кристофе Дауме.
После проигрыша англичанам на Евро-2000 глава немецкого футбольного союза Герхард Майер-Форфельдер позвал его в голландский Валс, где базировалась сборная Германии. В группе оставалась игра с Португалией, но одно очко в двух матчах как бы намекало: после Евро надо менять и состав, и тренера Риббека. Даум хорошо знал Майера-Форфельдера по работе в «Штутгарте» и не удивился, когда тот доверил ему спасение зачахшей сборной.
Удивился позже. Директор «Байера» Райнер Кальмунд отказался отпускать Даума до конца контракта, действовавшего еще год, но к уговорам подключились боссы «Баварии» — Беккенбауэр, Румменигге и Хенесс. Той самой «Баварии», которой Даум дерзил сначала с «Кельном» и «Штутгартом», а потом с «Байером».
То ли «Бавария» хотела обезглавить главного конкурента, то ли еще что, но сложилась уникальная картина: за Даума была вся Германия, кроме его начальника Кальмунда. После двух недель нервотрепки он убедил Кристофа: «На встрече с чиновниками ты зачитаешь официальный отказ от работы в сборной. И все наладится».
Если бы. 2 июля 2000-го на виллу Химмельзехер под Кельном съехались Даум, Майер-Форфельдер, Кальмунд, спортивный директор «Байера» Феллер, футбольные чиновники Шмидт с Нирсбахом и Хенесс с Румменигге — представители самого влиятельного немецкого клуба, которым до всего есть дело.
В автобиографии Даум вспоминал, что много курил и быстро заполнил дымом кабинет, увешанный головами баранов, оленей и других охотничьих трофеев. В такой головокружительной обстановке он оповестил собравшихся об «однозначном отказе от сборной».
«Что это значит?! — взвился Хенесс. — Мы приперлись из Мюнхена, чтобы услышать о его отказе?» Вспыхнула бурная дискуссия, в которой Даума поразило молчание Кальмунда. Але! Сам же отговорил от работы мечты, а теперь воды в рот набрал.
Когда Кальмунд взял слово, Даум совсем перестал понимать происходящее. Райнер вдруг назвал его лучшим вариантом для сборной, и разговор быстро перешел к обсуждению людей, которые потренировали бы Германию до конца контракта Даума с «Байером».
Бернд Шустер? Герберт Нойман? Неубедительно. Опомнившись, Даум вклинился в диспут и обратился к Феллеру: «Руди, а ты? Мы всегда на связи в Леверкузене, и ты мог бы заместить меня в шести матчах». — «Ни в коем случае. Если скажу об этом жене, она выгонит меня из дома».
Через пару минут Кальмунд запальчиво спорил по телефону с Сабриной Феллер. Тараторил, перебивал, кричал и наконец услышал: «Черт с вами. Но только на год. Не дольше».
Потом участники встречи поехали на кельнский стадион «Мюнгерсдорфер». Там Майер-Форфельдер представил журналистам временного тренера сборной Феллера и будущего постоянного Даума — того самого, что пару часов назад отказался от этой работы.
В газетах путали его возраст и фамилию
Тридцатью годами ранее Кристоф жил у того же стадиона в общежитии спортивного университета. Не один, а с Урсулой, которую встретил на дискотеке в ночном клубе Hawaii 2000. Знакомство случилось под давлением старшего брата Эберхарда, злившегося, что Кристоф к семнадцати годам не завел девушку.
Кристоф был застенчив. Родился на востоке Германии, в Цвиккау, с трех лет рос без отца, погибшего в шахте, и воспитывался в ГДР бабушкой с дедушкой. За два года до возведения Берлинской стены он переехал к маме в Дуйсбург и терпел в школе насмешки из-за восточного акцента.
В 21 год он не пробился в основу «Байера» и пригодился лишь второй команде «Кельна», возглавляемой его университетским преподавателем Геро Бизанцем. Тот интеллигентно критиковал защитника Даума («Ты хорошо играл. Кстати, как думаешь, почему мы пропустили четыре мяча?»), а потом посоветовал тренировать детей.
Тренерской зарплаты — сто пятьдесят марок в месяц — хватало лишь на мороженное ребятне после игр, но Даума волновало другое: «Когда один мой мальчик, подбежав к воротам, отдал пас партнеру, а не пробил, я понял, что могу менять и улучшать игру детей, — вспоминал Даум в автобиографии. — Чтобы расти как тренер, я стал много читать и ходить на занятия по психологии».
Даум дорос до молодежки «Кельна», прокачал там будущих чемпионов мира Томаса Хесслера с Бодо Иллгнером и с родителями игроков отремонтировал свой офис. Зачем? Да просто маляра клуб сократил, а Кристоф хотел хоть как-то улучшить образ «Кельна» на фоне активности шефа «Байера» Кальмунда — тот сманил в соседний Леверкузен всех талантов региона.
Даже со скромным бюджетом «Кельн» весной 1986-го бодался с «Реалом» в финале Кубка УЕФА, но осенью шел в Бундеслиге третьим с конца, и Даума вытащили из молодежной команды в первую — исправлять ситуацию, пока ищут более именитого тренера.
Кристоф же был настолько безвестным, что, анонсируя его дебют в бундеслиге, многие газеты перепутали возраст: «Одна написала: 34. Вторая: 33. Только третья угадала: 32. А еще в одной заметке меня назвали Кристофом Дауном. Серьезно: Дауном, — жаловался тренер в книге «Всегда на пределе». — До этого меня так звал лишь мой предшественник Георг Кесслер».
Завидовал боссу и склонил того к отставке
Даум вцепился в неожиданный шанс и, имея в помощниках только фитнес-тренера Рольфа Херингса, работал по 16 часов в день. Он уговорил датского защитника Ольсена, который старше Кристофа на четыре года, закрыть брешь в опорной зоне и добился серии побед. А заодно — уважения вратаря «Кельна» и капитана сборной Германии Тони Шумахера.
Зимние сборы в Аргентине и Израиле укрепили связь звездной команды и молодого тренера, а также его веру в то, что он годится для этой работы. Во втором круге «Кельн» продолжил побеждать, но Шумахер не дал расслабиться.
Тони выпустил книгу с рассказами о допинге перед еврокубковым матчем со «Спартаком» и проститутках на базе сборной. Ее тренер Беккенбауэр лишил Шумахера капитанства и убрал из состава, а боссы «Кельна» заставили Даума выпускать второго вратаря Иллгнера.
Кристоф оказался под двойным давлением. Шумахер требовал места в старте, совет директоров — обратного. Уход Тони в «Шальке» и прогресс Иллгнера успокоили Даума, но ненадолго.
После 10-го места в сезоне-86/87 к нему приставили харизматичного тренера Удо Латтека. Тот выиграл с разными клубами все три еврокубка и семь чемпионатов Германии, тренировал Марадону в «Барсе», а к концу восьмидесятых захотел график погибче и нанялся в «Кельн» спортивным директором.
Даум боялся, что легенду взяли для подстраховки: первые же неудачи — и Латтек станет тренером. Кристоф поделился с Удо тревогами и попросил его сидеть в вип-ложе, а не на тренерской скамейке. «Не парься. Мне наскучило тренировать, — ответил Латтек. — Я вернулся в Кельн лишь потому, что здесь моя семья».
Трансферную кампанию лета-87 они провели вместе. Два миллиона марок, полученные за трансфер капитана Клауса Аллофса в «Марсель», Даум вложил в защитника «Вальдхофа» и молодежной сборной Юргена Колера. Тот уже договорился со «Штутгартом», но для приличия согласился и на переговоры с Даумом.
Ранее Кристоф выведал у Иллгнера, тоже игравшего за молодежку, все минусы Колера и заявил при встрече: «Юрген, я знаю твои слабые стороны и составил для тебя специальный план тренировок. Ты же хочешь развиваться? Сейчас я выйду позвонить. Когда вернусь, ты скажешь, что согласен».
Латтек же поступил проще — по-гусарски отвалил парижскому «Расингу» почти три миллиона за возвращение кумира кельнских болельщиков Пьера Литтбарски. Этот трансфер не вписывался в бюджет, и, чтобы не разориться, пришлось повышать цены на билеты.
«Но болельщики не жаловались, а восторгались напористостью Латтека. Я мечтал о народной любви, а Удо купался в ней. Я завидовал ему», — признался Кристоф в книге «Всегда на пределе». Но в его зависти не было злобы. Только восхищение. Например, дерзостью и эффективным эпатажем Латтека. Тот атаковал в прессе всех соперников «Кельна»: даже своего друга Эриха Риббека, тренировавшего «Байер», назвал слабаком и неудачником.
А еще Удо заявил, что до первого поражения «Кельна» в сезоне-87/88 будет в любую погоду сидеть на трибуне в одном и том же нестиранном синем свитере. Лишь на излете первого круга — после 1:2 в Бремене — он продал свитер на благотворительном аукционе парфюмерной компании.
Кристоф вспоминал в автобиографии: завороженный психологическими фокусами Латтека, он болтал с ним до утра — в баре отеля, где ночевал «Кельн» перед матчами. Однажды Удо настолько открылся, что рассказал о смерти 15-летнего сына от лейкемии и расплакался.
Наутро, протрезвев, Латтек снова был дерзким и гордым. В прессе он не только терроризировал соперников, но и приписывал себе успехи «Кельна», что не нравилось Дауму. В интервью Кристоф приуменьшил вклад спортивного директора во второе место команды, а Удо обиделся, не принял извинения и покинул «Кельн» посреди сезона.
Атаковал Беккенбауэра и «Баварию»
Обиделся и тренер сборной Беккенбауэр. Его Даум — уже на правах газетного колумниста — раскритиковал за тактическую отсталость после 1:2 от Голландии в полуфинале Евро-88.
Поняв, что переборщил, Кристоф перед финалом подошел к Францу с объяснениями, а тот отказался жать руку и сказал стоявшим рядом: «А вот и собака, лающая на луну». — «Да, наверно, так и есть, — парировал Даум. — Только вопрос: луна растет или убывает?»
Дальше Кристоф атаковал тренера «Баварии» Юппа Хайнкеса. Даума злило, что клубы Бундеслиги заранее сложили лапки перед мюнхенским грандом. Что Юпп снисходительно похвалил «Кельн» после того, как обыграл его 2:0. Что «Бавария» переманила Юргена Колера.
Короче, много чего злило, и Даум психанул — заявил, что Хайнкес мог бы рекламировать снотворное, а разговор с ним скучнее прогноза погоды. На ток-шоу перед следующим матчем с «Баварией» Кристоф еще и схлестнулся с ее менеджером Ули Хенессом.
За четыре тура до конца «Кельн» шел вторым и в случае домашней победы догнал бы «Баварию». Но Даум разжег межклубную рознь настолько, что полиция опасалась беспорядков, и президент «Кельна» Арцингер-Болтен пригрозил тренеру: «Если кто-то пострадает или погибнет, ответственность понесете вы».
К угрозам босса добавилась травма Колера, игравшего последние матчи за «Кельн». За 10 минут до конца — при счете 1:1 — он пожаловался на боли в мышцах и, наплевав на протесты Даума, покинул поле. После этого форвард «Баварии» Вольфарт шустро забил два мяча.
«Кельн» не стал чемпионом, а вместе с Колером отпустил и других лидеров — Томаса Аллофса и Флемминга Поульсена. Но Даум и без них снова поднял команду на второе место, а на роль главной звезды выдвинул техничного хавбека Томаса Хесслера, проданного потом «Ювентусу» за рекордные для Бундеслиги 15 миллионов марок.
Даум искал ему замену на чемпионате мира-1990, на время которого поселился в получасе езды от Эрбы, где базировалась немецкая сборная. В конце июня его навестили боссы «Кельна»: «Совет директоров решил немедленно освободить вас от должности».
Пил с игроками пиво и пускал к стриптизершам
Не дослушав объяснений, Даум кинулся к машине, унесся подальше от отеля и разревелся. Его вышвырнул клуб, который он вывел в полуфинал Кубка УЕФА и едва не сделал чемпионом. Вышвырнул из-за недовольства его дерзким поведением и излишней популярностью, претившей политику Арцингеру-Болтену.
Не прошло и полугода, как Дауму позвонил другой политик. Министр культуры и спорта земли Баден-Вюртемберг Герхард Майер-Форфельдер. Опекаемый им «Штутгарт» плелся 15-м, хотя имел в составе Заммера, Бухвальда и Гаудино.
«Завтра мы уволим Вилли Энтенманна, — сказал Герхард. — Думаем позвать вас». — «Жду вас в Кельне», — ответил Кристоф. — «Уж лучше вы к нам». Назавтра менеджер «Штутгарта» Дитер Хенесс (младший брат Ули) привез Даума к Майеру-Форфельдеру.
Тот угостил Кристофа шампанским Moët и предложил контракт, который был почти на треть хуже кельнского: всего 20 тысяч марок в месяц.
«Похоже, вам нужен не тренер, а спонсор», — съязвил Даум. И получил новое предложение: 22 тысячи в месяц плюс еще 20 в случае повышения средней посещаемости (до 28 тысяч) и 100 тысяч за выход в еврокубки.
«Ты подписал контракт?» — спросила жена по телефону. — «Да, но это не контракт, а лотерейный билет», — ответил Кристоф.
Настроение игроков было под стать месту в таблице — упадническим. Даум встряхнул их, увеличив интенсивность тренировок, что сначала взбесило Заммера. Ну, хоть какие-то эмоции — всяко лучше похоронной удрученности.
Заодно Кристоф пообщался с каждым игроком и сразу ощутил, что им давно хотелось выговориться. На трансферы надежды не было, поэтому Даум вытащил из резерва бодрого исландского хавбека Сверриссона. Именно с его паса «Штутгарт» забил первый мяч при новом тренере.
Даум дебютировал в домашнем матче с «Кельном», куда вернулся Удо Латтек. Вскоре после перерыва «Штутгарт» проигрывал 0:2, с трибун свистели, но Кристоф гнал своих в атаку и превращенный им в нападающего защитник Альгевер организовал два гола — при счете 1:2 ассистировал Заммеру, а потом забил сам.
«Похоже, ты и правда кое-чему научился у меня», — услышал Даум от Латтека после волевой победы.
На тренировках Кристоф продолжал развивать выносливость игроков, после домашних матчей сделал традицией командные посиделки с пивом, а на зимнем сборе в Бразилии пустил своих ребят на вечеринку со стриптизершами.
Условие Даума («Смотреть, но не трогать») игроков не огорчило. И так понравилось. Разве что гэдээровский аскет Заммер осуждающе ворчал.
Шесть его голов во втором круге здорово помогли «Штутгарту». Разгромив на финише «Кельн» (6:1), команда поднялась на 6-е место, а Даум получил не только бонусы за решение задач, но и новый двухлетний контракт — после того, как Майер-Форфельдер узнал об интересе к Кристофу менеджера «Байера» Кальмунда.
Президент «Штутгарта» установил в вип-зоне стадиона бочку с любимым пивом Даума и даже осенью 1991-го, когда «Штутгарт» вылетел из Кубков УЕФА и Германии, не критиковал, а спрашивал: «Чем могу помочь?»
С такой поддержкой Даум подошел к последнему туру сезона-91/92, деля первое место с франкфуртским «Айнтрахтом». Оставалось обыграть дома «Байер» и надеяться на то, что конкурент потеряет очки в Ростоке.
За 10 минут до конца в обоих матчах было 1:1. В этот момент Заммер снес леверкузенца Жоржиньо, увидел в руках судьи Дельвинга желтую карточку, отмахнулся и был удален. Даум отреагировал необычно: заменил Гаудино и автора гола свой команды Вальтера, а в атаку отправил опорника Бухвальда.
Дитер Хенесс выпучил глаза, поражаясь действиям тренера, а через десять минут орал судье: «Свисти-свисти!» И тот послушался, испугавшись окружившей поле толпы, возбужденной победным голом Бухвальда и поражением «Айнтрахта» в Ростоке.
За полтора года Даум поднял «Штутгарт» с 15-го места к чемпионству.
«Увидев, что фанаты бегут ко мне, я скрылся в раздевалке и обнаружил в душевой Заммера, — вспоминал Кристоф в автобиографии. — Он сидел, закрыв лицо руками. Я тряс его и кричал, как сумасшедший: «Мы чемпионы!» Но он ничего не ответил. Тогда я оставил его, присел на закрытый унитаз и заплакал, как ребенок, утирая слезы туалетной бумагой».
В Турции его нарисовали в форме гестаповца
А потом Кристоф сам все испортил. Разгромил дома «Лидс» (3:0) в Лиге чемпионов, в Англии — при 1:4 за десять минут до конца — занервничал и заменил Гаудино сербским защитником Симаничем. Забыв, что на поле уже три иностранца, а больше нельзя.
Убрал бы не Гаудино, а Кнупа, Сверриссона или Дубайича — и «Штутгарт» вышел бы в 1/8 финала. А так — скандал, критика, насмешки, переигровка на почти пустом «Камп Ноу», поражение 1:2 и потеря доверия игроков.
«Когда мы возвращались из Англии, я бы с удовольствием выпрыгнул из самолета, — признался Даум в книге «Всегда на пределе». — Я всегда учитывал малейшие детали — как же можно было так глупо ошибиться? И ведь никто не подсказал, не отговорил.
Чувство вины отравляло меня. Сын Марсель вернулся домой в слезах — в школе над ним насмехались. Для игроков я был уже не тренером-чемпионом, а самым большим идиотом».
За год «Штутгарт» съехал в нижнюю половину Бундеслиги. Испортив отношения с Дитером Хенессом, Даум покинул клуб перед зимним перерывом сезона-93/94. Игроки проводили его победой 4:0 над «Дуйсбургом», а фанаты скандированием — «Оле, супер, Кристоф Даум!»
Он собирался уезжать со стадиона, когда в его «мерседес» сел незнакомец. Кристоф принял его за турецкого болельщика и почти угадал: «Меня прислал президент «Бешикташа». Он хочет нанять вас тренером».
С настоящими болельщиками Кристоф встретился в стамбульском аэропорту. Они целовали ему руки и лицо, дарили четки и другие талисманы, а потом сопровождали до офиса «Бешикташа», где клубный генсек Сердар Бильгили артистично схватился за шею. Показал, что Даум душит его контрактными требованиями.
Но все же договорились, и Кристоф занялся подготовкой к четвертьфиналу Кубка против «Фенербахче». Уже на разминке пораженный атмосферой на трибунах, он обратился к переводчику Бюленту Албайраку: «Мне нужен инвалид-колясочник, болеющий за «Бешикташ».
Вскоре Бюлент привез в раздевалку парня, взбудораженного такой честью, и Даум сказал: «Здорово, что вы так любите нашу команду. Хочу, чтобы вы дали игрокам мотивирующее напутствие». Кристоф выкатил парня в середину раздевалки, и, уняв волнение, тот произнес: «Я готов отдать все ради «Бешикташа». Но я не могу сражаться на поле. Сделайте это за меня».
К 20-й минуте «Бешикташ» вел 2:0.
Во втором тайме гости сократили разрыв и рвались сравнивать счет, но на стадионе «Иненю» на десять минут погас свет, что сбило атакующий запал «Фенера». «Бешикташ» вышел в полуфинал, а потом и выиграл Кубок.
Это, правда, не помешало турецким газетчикам изобразить Даума в форме гестаповца — за то, что он оградил тренировочное поле от репортеров.
Кристоф учил турецкие пословицы (например, Dil kılıçtan keskindir — язык острее меча), перед матчами пел гимн страны, водил журналистов в рыбный ресторан, но после неудач в еврокубках его все равно гнали в отставку. В 1995-м он выиграл чемпионат Турции, а после 0:3 от «Русенборга» в ЛЧ прочел в газете Sabah: «Хватит. Вы уничтожили замечательную команду. Не уйдете добровольно — заставим».
Об увольнении Даум узнал от болельщиков весной 1996-го — когда заглянул в ювелирную лавку на Гранд-базаре.
Влюбился на Майорке и преобразил «Байер»
Бурные два с лишним года в Стамбуле вместили в себя и паническую атаку в Осере, перед матчем Кубка кубков. После всего этого он решил отдохнуть от тренерской профессии — на Евро-1996 работал обозревателем Kicker.
Посреди турнира в номере его манчестерского отеля возник Райнер Кальмунд. Он пригласил на ужин в ресторан и снова — в третий раз за пять лет — позвал в «Байер». Кристоф начал возражать, но Райнер приблизился вплотную и прошептал на ухо: «Ты нужен нам. Ты едешь в Леверкузен».
«Это напоминало угрозу, — вспоминал Даум в книге «Всегда на пределе», — потому что Райнер был близок к тому, чтобы сесть мне на колени. Я бы не выдержал такой груз».
Кальмунд пообещал полную поддержку — свою и спортивного директора Феллера. А также — интересные трансферы и право собрать любой тренерский штаб. Даум согласился, но добавил: до конца Евро должен писать колонки для Kicker, а потом — отдохнуть.
«Никаких больше колонок, — заявил Кальмунд. — Отпуск? Майорка устроит? Тогда вылетаешь послезавтра».
Даум так прикипел к Майорке, что задумался о покупке там дома. Встретился с агентом по недвижимости, а тот предложил инвестицию покруче — гостиничный комплекс. Поразмыслив, Кристоф согласился, а заодно влюбился в жену агента Анжелику.
Он часто прилетал на Майорку по ходу сезона-96/97. Оформляя покупку гостиницы, часто виделся с Анжеликой. Завязался роман, который стал менее тайным, когда ее мужа арестовали за неуплату налогов.
В то же время Кристоф преображал «Байер», который до него финишировал 14-м, чуть не вылетев. Вратарь Рюдигер Фолльборн объяснил Дауму, что в клубе высокие зарплаты и нет давления руководства и фанатов, поэтому игроки следуют принципу: победили — хорошо, уступили — не страшно.
Кристоф взялся менять этот подход и начал с форварда Ульфа Кирстена. Не отпустил его в «Бенфику» и зарядил уверенностью: «Ты должен забивать в трех моментах из десяти. Представь, что ты продавец пылесосов. Перед тобой десять домов. В шести тебе отказали. С какими мыслями звонишь в седьмой?»
«Будет сложно. Думаю, и там не продам». — «Конечно, продашь! Осталось четыре дома и три пылесоса. Ты должен быть уверен, что получишь от силы один отказ. Неудачи не отдаляют от цели, а приближают к ней».
После этого Ульф забил вдвое больше мячей, чем в предыдущем сезоне, и стал лучшим бомбардиром Бундеслиги, а «Байер» весной 1997-го разгромил «Баварию» (5:2) и стал вторым.
Развелся и был выслан в США
Следующей весной Даум достиг четвертьфинала Лиги чемпионов, и стресс от игр с «Реалом» Хайнкеса сопровождался разборками с женой. Мадридцам он в итоге проиграл, а от Урсулы съехал в кельнский «Бонотель».
С Анжеликой виделся лишь на выходных (она по-прежнему жила в Испании), а в остальное время томился одиночеством — многие друзья отвернулись от него из-за расставания с женой. Он допоздна сидел в офисе «Байера», потом — в баре отеля, а позже зачастил в номер-люкс, где проходили закрытые вечеринки для богачей.
Команде это только вредило. После осенних неудач 1998-го Даум публично критиковал игроков (в том числе бразильцев Эмерсона и Зе Роберто), а те жаловались на него Кальмунду.
Встречи с детьми радовали и ранили. Они ходили в ботанический сад и зоопарк, катались на картах и играли в боулинг, но перед расставанием Марсель с Жанин всякий раз спрашивали, когда он вернется домой, и окутывали его сомнениями — стоило ли бросать семью?
Вечеринки в номере-люкс отвлекали и расслабляли. Радуясь тому, что опередил «Баварию» в борьбе за Михаэля Баллака, он позволил себе то, что раньше запрещал. «Я положил руки на раковину и подумал: черт, я действительно это сделал? Ощущались головокружение и эйфория, но сильнее всего я чувствовал вину», — признался Кристоф в автобиографии.
С Баллаком он приблизился к титулу: оставалось обыграть «Унтерхахинг» в последнем туре. Глава Леверкузена собрал рабочую группу по празднованию чемпионства, но Баллак забил в свои ворота, «Байер» проиграл, и Даум убежал от репортеров в раздевалку, где обнял тринадцатилетнего сына. «Папа, это так несправедливо», — сказал Марсель.
Дальше: иск от риэлтора, требовавшего проценты за покупку гостиницы, отсроченное назначение в сборную, контракт на миллион долларов с энергетической компанией, слухи о наркотических оргиях в «Бонотеле» и вдруг — слова Кальмунда: «Анализ волос показал, что ты нюхал кокс каждый день. Тебе нужно срочно убираться из Германии».
Даум сказал, что полгода назад оставил «Бонотель», поселился с Анжеликой в Кельн-Ханвальде и с тех пор не употреблял, но Кальмунд стоял на своем: «Руди Феллер присмотрит за командой. Вот билет — в 10:05 ты улетаешь из Франкфурта в Майами. Мои друзья встретят тебя».
По пути в аэропорт Кристоф созвонился с Анжеликой и узнал о ее беременности. Утешало только одно — впереди долгий перелет первым классом. Никто не будет трогать, получится хоть как-то собраться.
Устроившись в самолете, он услышал: «А вы не Кристоф Даум? Разве вы не играете сегодня с «Боруссией»?
Признался в суде и снова стал тренировать
В американском доме, куда отвез друг Кальмунда Геррит Нихаус, он в одиночестве отметил 47-й день рождения и получил экстренное сообщение: «Репортеры нашли тебя. Нужно быстро переезжать». Он покинул жилой комплекс на полу машины девушки Геррита.
Приютившись в Орландо, Даум при двух свидетелях повторно сдал волосы на анализ и отправил их в Кельн. Слова Кристофа подтвердились (полгода — никакого кокаина), но профессор Кеферштейн из института судебной медицины засомневался в происхождении волос, а полиция устроила обыск в немецком доме Даума, перепугав Анжелику. Его заподозрили в связях с наркодилерами и подстрекательстве к проституции.
Отдохнув с Анжеликой в Неаполе, он вернулся в Кельн зимой 2001-го для пресс-конференции в отеле Hyatt. И заявил двумстам журналистам: «Признаю: я принимал кокаин. Однако это в прошлом и первый анализ волос не имеет ничего общего с реальностью».
Но он слишком давно и слишком многих в Германии раздражал — дерзостью, откровенностью и успехами.
И ему не поверили.
Вместо сборной и «Байера» он получил судебный процесс, основанный на показаниях неизвестного свидетеля. Тот утверждал, что Даум 63 раза принимал от трех до пяти грамм кокаина.
В это время босс канала RTL Ханс Мар внезапно предложил ему стать комментатором: «Что плохого ты сделал? Я ценю тебя как эксперта». Даум начал с матча «Галатасарай» — «Милан» и, прилетев в Стамбул, получил предложение возглавить «Бешикташ» вместо Невио Скалы.
Кристоф колебался, но Анжелика уговорила: «Это вернет тебя к нормальной жизни».
Он снова начал тренировать, летом 2001-го третий раз стал отцом, но задержки зарплаты в «Бешикташе» и суд в Кобленце мешали сосредоточиться на работе. Его обвиняли в покупке, хранении и продаже наркотиков, а главный свидетель так и не появлялся.
Лишь в середине 2002-го его оправдали по большинству пунктов. Без него «Байер» достиг финала Лиги чемпионов, а сборная — чемпионата мира. Разгоняя тоску, Кристоф улетел в Бразилию, где с помощью агента Жуана Фигера просматривал молодых талантов.
А потом позвонил другой агент — Тони Пройсс. «Есть сумасшедшее предложение. Ты будешь самым высокооплачиваемым тренером мира!» — «Что-что?» — «Тебя хочет «Шахтер» Донецк». Даум плохо расслышал и переспросил: «Как ты сказал? «Трактор» Донецк?»
Встретился с Ахметовым и устроился к человеку, путавшему его имя
Даум обратился за советом к Фигеру. Тот сообщил: «Президент «Шахтера» — Ринат Ахметов. Он чрезвычайно богат. Один из самых влиятельных людей Украины. На твоем месте я бы встретился с ним».
Ахметов прислал за Даумом частный самолет. В Донецке Кристофа и Анжелику ждали два черных лимузина. «Когда водитель открыл багажник одного из них, я охренел, — сообщил Даум в книге «Всегда на пределе», — там лежало два автомата Калашникова. Он небрежно отодвинул их, освобождая место для нашего багажа, будто это не оружие, а французские булки».
Добравшись до отеля, Кристоф с Анжеликой заперлись в номере, но вскоре постучался Петер Светиц, спортивный директор венской «Аустрии», игравшей в тот же день в Донецке. «Сколько тебе предлагает «Шахтер»?» — спросил Светиц. Даум назвал астрономическую сумму и услышал: «Нам столько не по силам. Но дадим что-то близкое».
Вечером Даум посмотрел игру против «Аустрии» с Сергеем Бубкой и представителями «Шахтера». Ахметов же находился в ложе, защищенной пуленепробиваемым стеклом. Узнав, что предшественника Ахметова Ахатя Брагина взорвали во время матча, Даум окончательно понял, что не готов работать в Донецке.
Он отказался подписывать контракт, чем сильно обидел Ахметова, предлагавшего вдобавок к суперзарплате любой дом и помощь с бытовыми вопросами. Обратно Кристофа с Анжеликой отправили на грузовом самолете с алюминиевыми сиденьями, который к тому же приземлился в Бремене, а не Кельне.
Вскоре — знакомство с владельцем «Аустрии» Франком Стронахом. «Привет, Кристиан», — сказал он Кристофу при встрече. Неплохо для начала. Даум решил, что Франк просто ошибся, и уточнил: как быть с тем, что у «Аустрии» есть главный тренер — Шоко Шахнер?
«Кристиан, не волнуйся, — сказал Стронах. — Одно мое слово, и завтра же его здесь не будет. И он не найдет мой дом даже с GPS».
Спортивный директор Светиц успокоил Даума: «Какая разница — Кристоф или Кристиан. Главное, чтоб ты стал нашим тренером».
Даум принял «Аустрию» на первом месте и спокойно привел к чемпионству. Но быстро устал от издевок насчет наркотического прошлого и переметнулся в «Фенербахче».
Сквозь депрессию Энке, обиды Ван Хойдонка, замкнутость Анелька и загулы Роберто Карлоса Даум протащил стамбульский клуб к двум чемпионским титулам, а третий упустил в последнем туре, что газета Sabah назвала позором века.
10 лет назад у Даума обнаружили рак
Из новой поездки по Южной Америке Даум привез острый тонзиллит, требовавший срочной операции, и прямо в больнице дал пресс-конференцию по случаю возвращения в «Кельн», который тогда страдал во второй Бундеслиге.
Через год Кристоф и Анжелика сыграли свадьбу на кельнском стадионе. Прибежали друг к другу от ворот, поцеловались в центре поля и сразу ушли на банкет в вип-зоне — газон нужно было скорее освободить для тренировки сборной.
Ее форварда Патрика Хельмеса Даум уговорил еще на год задержаться в «Кельне», включив по громкой связи Йоахима Лева и услышав, что того не смущает выступление игрока во второй Бундеслиге.
С помощью Хельмеса «Кельн» опередил в борьбе за повышение «Майнц» Клоппа, а уже без Патрика Даум обыграл в Бундеслиге «Баварию». Но поссорился с руководством из-за трансферов и в 2009-м вернулся в «Фенербахче».
Там он быстро поругался со спортивным директором Айкутом Коджаманом, работал нервно и обошелся без титулов. Подхватив весной 2011-го «Айнтрахт», Даум не спас клуб от вылета и понял: в Бундеслигу его больше не позовут.
Грустил недолго — свалились новые проблемы. Привел в больницу сына Жан-Поля, укушенного клещом, а заодно сам показался доктору. Тот обнаружил у Кристофа рак кожи.
Поработал в Бельгии и снова – в Турции
Следующие четыре недели казались бесконечным кошмаром. Даума мучило ощущение, что он носит внутри бомбу замедленного действия.
Зато уже через несколько месяцев после операции он возглавил «Брюгге», где встряхнул игроков кикбоксингом и обуздал проблемных звезд (Максима Лестьена и Набиля Дирара), сделав их лидерами команды.
Правда, Дирара против воли тренера продали «Монако». Вскоре Даум увидел в раздевалке нового африканца. «Добрый день. Я Мушага Бакенга из «Русенборга». Меня вчера подписали». Чтобы познакомиться поближе, Даум выпустил новичка в ближайшей игре — с «Беерсхотом»: «Давай, парень, покажи, на что способен».
«Уже через несколько минут он забил и понесся в мою сторону, — вспоминал Даум в автобиографии. — А потом произошло что-то странное: он миновал меня и убежал в раздевалку. Я недоуменно огляделся, но никто не понимал, что происходит. Мы продолжили игру в меньшинстве и через две минуты пришлось готовить замену.
А потом кто-то похлопал меня по плечу. Это был Мушага. Он улыбнулся и сказал: «Тренер, у меня был понос. Но я снова готов выйти».
Даум проиграл битву за чемпионство «Андерлехту» и после годичного отдыха взялся за «Бурсаспор», где сразу повздорил с фанатской группировкой Teksas Grubu. Фанаты требовали платить им каждый месяц за поддержку, но Кристоф отказался и на ближайшем матче услышал с трибун: «Даум, в отставку!»
Через несколько дней фанаты ворвались на базу «Бурсаспора» с бейсбольными битами. Кристоф вывел клуб в полуфинал Кубка Турции, но не мог больше это терпеть и в марте 2014-го вернулся в Германию.
Провалился с Румынией и помирился с Хенессом
Следующего предложения Кристоф ждал больше двух лет, а потом в 10 матчах со сборной Румынии добился лишь трех побед. Звали еще в сборную Мальдив, но Кристоф не заинтересовался — теперь он тренирует только команду врачей-диабетологов.
Самый важный звонок последних лет не касался устройства на работу. В начале 2015-го он увидел на экране телефона: «Михаэль Решке». С техническим директором «Баварии» они рубились в 80-е, когда тренировали молодежки «Кельна» и «Байера», и с тех пор приятельствовали. «Миха, чем я заслужил звонок такой важной персоны?» — спросил Даум вместо приветствия и вскоре понял, что с телефона Решке звонит другой человек, еще более важный.
«Привет, Кристоф, это Ули Хенесс».
От удивления Даум чуть не выронил трубку. И огляделся — не снимают ли скрытой камерой.
Хенесс больше 20 лет обменивался с Даумом публичными атаками и даже в 2011-м, когда Кристоф всплыл в «Айнтрахте», едко шутил насчет кокаина. А в 2014-м сел на два года за неуплату налогов.
«Кристоф, ты вряд ли ждал моего звонка, — сказал Ули, — но мне важно поблагодарить тебя». — «За что?» — «Я прочел все, что обо мне говорили в последнее время. Ты мог оттоптаться на мне, пнуть меня посильнее, но ты не сделал этого. Я действительно ценю это». — «Просто я знаю, Ули, через что тебе пришлось пройти».
Они говорили больше получаса, и Кристоф поймал себя на мысли — раз ему нечего больше делить с Ули Хенессом, то игра окончена. Можно и пожить спокойно.
Фото: Gettyimages.ru/Martin Rose/Bongarts, Ben Radford/Allsport, Christof Koepsel/Bongarts, Joshua Sammer, Alexander Hassenstein/Bongarts, Joern Pollex/Bongarts, Sascha Steinbach; globallookpress.com/imago sportfotodienst, imago-images.de, Pressefoto Rudel/Herbert Rudel; East News/A.A./SIPA