И вот, наконец, когда они совсем потеряли надежду, у королевы родилась дочка.
Можете себе представить, какой праздник устроили по случаю её рождения, какое множество гостей пригласили во дворец, какие подарки приготовили!..
Но самые почётные места за королевским столом были оставлены для фей, которые в те времена ещё жили кое-где на белом свете. Все знали, что эти добрые волшебницы, стоит им только захотеть, могут одарить новорождённую такими драгоценными сокровищами, каких не купишь за все богатства мира. А так как фей было семь, то маленькая принцесса должна была получить от них не меньше семи чудесных даров.
Перед феями поставили великолепные обеденные приборы: тарелки из лучшего фарфора, хрустальные кубки и по ящичку из литого золота. В каждом ящичке лежали ложка, вилка и ножик, тоже из чистого золота и притом самой тонкой работы.
И вдруг, когда гости уселись за стол, дверь отворилась, и вошла старая фея — восьмая по счету, — которую забыли позвать на праздник.
А забыли её позвать потому, что уже более пятидесяти лет она не выходила из своей башни, и все думали, что она умерла.
Король сейчас же приказал подать ей прибор. Не прошло и минуты, как слуги поставили перед старой феей тарелки из самого тонкого расписного фарфора и хрустальный кубок.
Но золотого ящичка с ложкой, вилкой и ножиком на её долю не хватило. Этих ящичков было приготовлено всего семь — по одному для каждой из семи приглашённых фей. Вместо золотых старухе подали обыкновенную ложку, обыкновенную вилку и обыкновенный ножик.
Старая фея, разумеется, очень обиделась. Она подумала, что король с королевой — невежливые люди и встречают её не так почтительно, как следовало бы. Отодвинув от себя тарелку и кубок, она пробормотала сквозь зубы какую-то угрозу.
К счастью, юная фея, которая сидела рядом с ней, вовремя услышала её бормотание. Опасаясь, как бы старуха не вздумала наделить маленькую принцессу чем-нибудь очень неприятным — например, длинным носом или длинным языком, — она, чуть только гости встали из-за стола, пробралась в детскую и спряталась там за пологом кроватки. Юная фея знала, что в споре обычно побеждает тот, за кем остаётся последнее слово, и хотела, чтоб ее пожелание было последним.
И вот наступила самая торжественная минута праздника:
феи вошли в детскую и одна за другой стали преподносить новорожденной дары, которые они для неё припасли.
Одна из фей пожелала, чтобы принцесса была прекраснее всех на свете. Другая наградила ее нежным и добрым сердцем. Третья сказала, что она будет расти и цвести всем на радость. Четвёртая обещала, что принцесса научится превосходно танцевать, пятая — что она будет петь, как соловей, а шестая — что она будет играть одинаково искусно на всех музыкальных инструментах.
Наконец, очередь дошла до старой феи. Старуха наклонилась над кроваткой и, тряся головой больше от досады, чем от старости, сказала, что принцесса уколет себе руку веретеном и от этого умрёт.
Все так и вздрогнули, узнав, какой страшный подарок приготовила для маленькой принцессы злая колдунья. Никто не мог удержаться от слёз.
И вот тут-то из-за полога появилась юная фея и громко сказала:
— Не плачьте, король и королева! Ваша дочь останется жива. Правда, я не так сильна, чтобы сказанное слово сделать несказанным. Принцесса должна будет, как это ни грустно, уколоть себе руку веретеном, но от этого она не умрёт, а только заснёт глубоким сном и будет спать целых сто лет, до тех пор, пока её не разбудит прекрасный принц.
Это обещание немного успокоило короля с королевой.
И всё же король решил попытаться уберечь принцессу от несчастья, которое предсказала ей старая злая фея. Для этого он под страхом смертной казни запретил всем своим подданным прясть пряжу и хранить у себя в доме веретёна и прялки.
Прошло пятнадцать или шестнадцать лет. Как-то раз король с королевой и дочерью отправились в один из своих загородных дворцов.
Принцессе захотелось осмотреть древний замок. Бегая из комнаты в комнату, она, наконец, добралась до самого верха дворцовой башни.
Там, в тесной каморке под крышей, сидела за прялкой какая-то старушка и преспокойно пряла пряжу. Как это ни странно, она ни от кого ни слова не слыхала о королевском запрете.
— Что это вы делаете, тётушка? — спросила принцесса, которая в жизни не видывала прялки.
— Пряду пряжу, дитя мое, — ответила старушка, даже не догадываясь о том, что говорит с принцессой.
— Ах, это очень красиво! — сказала принцесса. — Дайте я попробую, выйдет ли у меня так же хорошо, как у вас.
Она быстро схватила веретено и едва успела прикоснуться к нему, как предсказание злой феи исполнилось, принцесса уколола палец и упала замертво.
Перепуганная старушка принялась звать на помощь. Люди сбежались со всех сторон.
Чего только они не делали: брызгали принцессе в лицо водой, хлопали ладонями по её ладоням, терли виски душистым уксусом, — всё было напрасно. Принцесса даже не пошевельнулась.
Побежали за королем. Он поднялся в башню, поглядел на дочку и сразу понял, что несчастье, которого они с королевой так опасались, не миновало их.
Утирая слёзы, приказал он перенести принцессу в самую красивую залу дворца и уложить там на постель, украшенную серебряным и золотым шитьём.
Трудно описать словами, как хороша была спящая принцесса. Она нисколько не побледнела. Щёки у неё оставались розовыми, а губы красными, точно кораллы.
Правда, глаза у неё были плотно закрыты, но слышно было, что она тихонько дышит. Стало быть, это и в самом деле был сон, а не смерть.
Король приказал не тревожить принцессу до тех пор, пока не наступит час её пробуждения.
А добрая фея, которая спасла его дочь от смерти, пожелав ей столетнего сна, была в то время очень далеко, за двенадцать тысяч миль от замка. Но она сразу же узнала об этом несчастье от маленького карлика-скорохода, у которого были семимильные сапоги.
Фея сейчас же пустилась в путь. Не прошло и часу, как её огненная колесница, запряжённая драконами, уже появилась, возле королевского дворца. Король подал ей руку и помог сойти с колесницы.
Фея, как могла, постаралась утешить короля и королеву. Но, утешая их, она в то же время думала о том, как грустно будет принцессе, когда через сто лет бедняжка проснётся в этом старом замке и не увидит возле себя ни одного знакомого лица.
Чтобы этого не случилось, фея сделала вот что.
Своей волшебной палочкой она прикоснулась ко всем, кто был во дворце, кроме короля и королевы. А были там придворные дамы и кавалеры, гувернантки, горничные, дворецкие, повара, поварята, скороходы, солдаты дворцовой стражи, привратники, пажи и лакеи.
Дотронулась она своей палочкой и до лошадей на королевской конюшне, и до конюхов, которые расчёсывали лошадям хвосты. Дотронулась до больших дворовых псов и до маленькой кудрявой собачки по прозвищу Пуфф, которая лежала у ног спящей принцессы.
И сейчас же все, кого коснулась волшебная палочка феи, заснули. Заснули ровно на сто лет, чтобы проснуться вместе со своей хозяйкой и служить ей, как служили прежде. Заснули даже куропатки и фазаны, которые поджаривались на огне. Заснул вертел, на котором они вертелись. Заснул огонь, который их поджаривал.
И всё это случилось в одно-единое мгновение. Феи знают своё дело: взмах палочки — и готово!
Не заснули только король с королевой. Фея нарочно не коснулась их своей волшебной палочкой, потому что у них были дела, которые нельзя отложить на сто лет.
Утирая слёзы, они поцеловали свою спящую дочку, простились с ней и тихо вышли из залы.
Возвратившись к себе в столицу, они издали указ о том, чтобы никто не смел приближаться к заколдованному замку.
Впрочем, и без того к воротам замка невозможно было подойти. В какие-нибудь четверть часа вокруг его ограды выросло столько деревьев, больших и маленьких, столько колючего кустарника — терновника, шиповника, остролиста, — и всё это так тесно переплелось ветвями, что никто не мог бы пробраться сквозь такую чащу.
И только издали, да ещё с горы, можно было увидеть верхушки старого замка.
Всё это фея сделала для того, чтобы ни человек, ни зверь не потревожили покоя спящей принцессы.
Прошло сто лет. Много королей и королев сменилось за эти годы.
И вот в один прекрасный день сын короля, который царствовал в то время, отправился на охоту.
Вдалеке, над густым дремучим лесом, он увидел башни какого-то замка.
— Чей это замок? Кто в нём живёт? — спрашивал он у всех прохожих, попадавшихся ему по дороге.
Но никто не мог ответить толком. Каждый повторял только то, что сам слышал от других. Один говорил, что это старые развалины, в которых поселились блуждающие огоньки. Другой уверял, что там водятся драконы и ядовитые змеи. Но большинство сходилось на том, что старый замок принадлежит свирепому великану-людоеду.
Принц не знал, кому и верить. Но тут к нему подошёл старый крестьянин и сказал, кланяясь:
— Добрый принц, полвека тому назад, когда я был так же молод, как вы сейчас, я слыхал от моего отца, что в этом замке спит непробудным сном прекрасная принцесса и что спать она будет ещё полвека до тех пор, пока благородный и отважный юноша не придёт и не разбудит её.
Можете себе представить, что почувствовал принц, когда услышал эти слова!
Сердце у него в груди так и загорелось. Он сразу решил, что ему-то и выпало на долю счастье пробудить ото сна прекрасную принцессу.
Недолго думая, принц дёрнул поводья и поскакал туда, где виднелись башни старого замка.
И вот перед ним заколдованный лес. Принц соскочил с коня, и сейчас же высокие толстые деревья, заросли колючего кустарника — всё расступилось, чтобы дать ему дорогу. Словно по длинной, прямой аллее, пошёл он к воротам замка.
Принц шёл один. Никому из его свиты не удалось догнать его: деревья, пропустив принца, сразу же сомкнулись за его спиной, а кусты опять переплелись ветвями. Это могло бы испугать кого угодно, но принц был молод и смел. К тому же ему так хотелось разбудить прекрасную принцессу, что он и думать забыл обо всякой опасности.
Ещё сотня шагов — и он очутился на просторном дворе перед замком. Принц посмотрел направо, налево, и кровь похолодела у него в жилах. Вокруг него лежали, сидели, стояли, прислонившись к стене, какие-то люди в старинной одежде. Все они были неподвижны, как мёртвые.
Но, вглядевшись в красные, лоснящиеся лица привратников, принц понял, что они вовсе не умерли, а просто спят. В руках у них были кубки, а в кубках ещё не высохло вино. Должно быть, сон застиг их в ту минуту, когда они собирались осушить чаши до дна.
Принц миновал большой двор, вымощенный мраморными плитами, поднялся по лестнице и вошёл в первую комнату. Там, выстроившись в ряд и опершись на свои алебарды, храпели вовсю воины дворцовой стражи.
Он прошёл целый ряд богато убранных покоев. В каждом из них вдоль стен и вокруг столов принц видел множество разодетых дам и нарядных кавалеров. Все они тоже крепко спали, кто стоя, кто сидя.
И вот перед ним, наконец, комната с золочёными стенами и золочёным потолком. Он вошёл и остановился.
На постели, полог которой был откинут, покоилась прекрасная юная принцесса лет пятнадцати-шестнадцати (если не считать того столетия, которое она проспала).
Принц невольно закрыл глаза: красота её так сияла, что даже золото вокруг неё казалось тусклым и бледным, Он тихо приблизился и опустился перед ней на колени.
В это самое мгновение час, назначенный доброй феей. пробил.
Принцесса проснулась, открыла глаза и взглянула на своего избавителя.
— Ах, это вы, принц? — сказала она. — Наконец-то! Долго же вы заставили ждать себя…
Не успела она договорить эти слова, как всё кругом пробудилось.
Первая подала голос маленькая собачка по прозвищу Пуфф, которая лежала у ног принцессы. Она звонко затявкала, увидев незнакомого человека, и со двора ей ответили хриплым лаем сторожевые псы. Заржали в конюшне лошади, заворковали голуби под крышей.
Огонь в печи затрещал что было мочи, и фазаны, которых поварята не успели дожарить сто лет тому назад, зарумянились в одну минуту.
Слуги под присмотром дворецкого уже накрывали на стол в зеркальной столовой. А придворные дамы в ожидании завтрака поправляли растрепавшиеся за сто лет локоны и улыбались своим заспанным кавалерам.
В комнате дворцовой стражи воины снова занялись своим обычным делом — затопали каблуками и загремели оружием.
А привратники, сидевшие у входа во дворец, наконец осушили кубки и опять наполнили их добрым вином, которое за сто лет стало, конечно, старше и лучше.
Весь замок от флага на башне до винного погреба ожил и зашумел.
А принц и принцесса ничего не слышали. Они глядели друг на друга и не могли наглядеться. Принцесса позабыла, что ничего не ела уже целый век, да и принц не вспоминал о том, что у него с утра не было во рту маковой росинки. Они разговаривали целых четыре часа и не успели сказать даже половины того, что хотели.
Но все остальные не были влюблены и поэтому умирали от голода.
Наконец старшая фрейлина, которой хотелось есть так же сильно, как и всем другим, не вытерпела и доложила принцессе, что завтрак подан.
Принц подал руку своей невесте и повёл её в столовую. Принцесса была великолепно одета и с удовольствием поглядывала на себя в зеркала, а влюблённый принц, разумеется, ни слова не сказал ей о том, что фасон её платья вышел из моды по крайней мере сто лет назад и что такие рукава и воротники не носят со времён его прапрабабушки.
Впрочем, и в старомодном платье она была лучше всех на свете.
Жених с невестой уселись за стол. Самые знатные кавалеры подавали им различные кушанья старинной кухни. А скрипки и гобои играли для них прелестные, давно забытые песни прошлого века.
Придворный поэт тут же сочинил новую, хотя немного старомодную песенку о прекрасной принцессе, которая сто лет проспала в заколдованном лесу. Песня очень понравилась тем, кто её слышал, и с тех пор её стали петь все от мала до велика — от поварят до королей.
А кто не умел петь песни, тот рассказывал сказку. Сказка эта переходила из уст в уста и дошла, наконец, до нас с вами. Вот и сказке конец, а кто слушал — молодец!
Цели урока:
- Проанализировать сказку, используя принцип «зеркала»,
- Развивать монологическую речь учащихся, умение сравнивать, делать выводы,
- Воспитывать умение относиться к людям с милосердием и заботой.
Ход урока:
- Слово учителя.
На уроках литературы мы с вами знакомились со сказками как русскими, так и зарубежными. А сегодня мы с вами поговорим об удивительной сказке известной шведской писательницы.
— Вспомните фамилию и имя автора, чью сказку вы читали дома.
— Знакомо ли было вам это имя?
— На самом деле вы его хорошо знаете.
— Скажите, кто читал книгу «Путешествие Нильса с дикими гусями»?
Это произведение написала тоже Сельма Лагерлеф. Это человек удивительной судьбы. Давайте послушаем сообщение об этой писательнице.
- Сообщение с презентацией.
- Рефлексия.
— Поднимите руки, чьи родители тоже прочитали эту сказку?
Я не случайно задала этот вопрос, потому что Сельма Лагерлеф поднимает в своем произведении очень взрослые вопросы. Сегодня на уроке мы и попытаемся с вами на какие-то из этих вопросов ответить.
— Поднимите руки те, кто, читая сказку, переживал за героев?
— В какой момент вы испытывали особенно сильные эмоции?
— Понравилась ли вам сказка? Почему?
— О чем заставила задуматься?
- Анализ сказки.
— Сказка построена по принципу «зеркала». Как вы понимаете смысл этого принципа? (Слайд 1) Давайте попробуем поразгадывать, какой в этом заключен смысл.
— Действие сказки происходит в двух мирах. Один мир нам показан на страницах книги, а о другом рассказывает человеческий детеныш. Назовите эти миры (мир человеческой семьи и мир семьи троллей)
(Слайд 2)
Давайте рассмотрим эти миры более внимательно.
— Скажите, когда принцип «зеркала» проявляется в первый раз? (сравнение младенцев)
Прочитаем отрывок
(Слайд 3)
— Найдите в тексте прилагательные. О чем они говорят?
— Найдите глаголы, которые передают чувства троллихи.
Давайте понаблюдаем за эпизодом, в котором говорится о нахождении тролленка крестьянкой.
(Слайд 4)
— Если в первом отрывке автор для описания младенца использует прилагательные, то здесь она применяет другой прием. Какой? (сравнения)
— Найдите слова, при помощи которых описываются чувства крестьянки.
— Попробуйте словесно изобразить, как выглядел младенец-тролль.
(Слайд 5)
— Давайте посмотрим, как заканчиваются оба эпизода.
(Слайд 6)
— Какое желание, чувство подтолкнуло ведьму взять человечьего детеныша и оставить своего? (эгоизм, отсутствие материнского инстинкта)
— Посмотрите, как в этой ситуации действует крестьянка.
(Слайд 7)
— Какие чувства руководят поступком крестьянки?
— Могли ли мы еще до этого эпизода догадаться, что крестьянка поступит именно так? Ведь она совершила еще один очень значимый поступок. Какой? (переносит тролленка с дороги, чтобы он не попал под колеса телег)
(Слайд 
Далее в сказке рассказывается, как жил тролленок в человеческой семье. О том, что точно так же проходила жизнь ребенка крестьянки, мы узнаем в самом конце. Это самая большая по объему часть сказки.
— Как вы думаете, почему в основной части сказки не использован принцип «зеркала» в описании жизни двух детей?
— Как вы считаете, в этой части «зеркальности вообще нет? (принцип «зеркала использован в описании чувств и поступков мужа и жены).
Работа по слайдам.
(Слайд 9-10, ), (Слайд 11)
— Как вы думаете, может быть, крестьянка забыла о своем сыне и не так сильно уже переживает его потерю?
— Что было для нее самое страшное в этой ситуации? О чем говорят эти слова?
(Слайд 12)
— Какие испытания приходится преодолевать крестьянке, заботясь о тролленке? (ненависть окружающих и одиночество)
Работа по слайдам
(Слайд 13-14)
— Объясните, что какими чувствами руководствуется крестьянин в своих поступках, а какими его жена?
— Найдите в конце сказки слова, которые можно считать уроком сказки.
(Слайд 15)
— Найдите в этой фразе ключевое слово. (жертва)
- Итоги урока.
— Чему учит сказка?
У нас в русском языке есть очень хорошее слово – милосердие. От каких слов оно образовано? Что означает?
(Слайд 16)
Таким образом, эта сказка учит нас быть милосердными, откликаться на чужую беду. Но, может, примеры милосердия встречаются только в сказках? Как вы думаете, в нашей жизни можно встретить примеры милосердия?
Вступительное слово учителя о том, что литературная игра является итогом внеклассного чтения сказки Сельмы Лагерлёф. Книгу дети большей…
Цели: формировать навык плавного, слогового, осознанного чтения слов и предложений с изученными буквами
Урок чтения в 3-м классе по литературной сказке К. Г. Паустовского «Растрепанный воробей»
Оборудование: Кукольный спектакль по русской народной сказке «Заяц, петух и лиса», перчаточные куклы
Оборудование: портрет С. Лагерлёф, книга «Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями», карточки для работы в группах
Учить учащихся анализировать содержание сказки, образы главных героев, определять основную мысль данной сказки, отрабатывать навык…
Предварительное задание: подготовить сообщение о жизни поэта, выучить стихи наизусть
Цель урока: помочь учащимся проникнуть в смысл сказки, выяснить, в чем, по мысли автора, заключается подлинная красота человека,…
С жаждой настоящей правды » (урок внеклассного чтения по «Колымским рассказам» В. Т. Шаламова)
Цели урока: формирование выразительного чтения стихотворений А. С. Пушкина; развивать и совершенствовать выразительное чтение наизусть…
БОРИС ВИКТОРОВИЧ ШЕРГИН
ШИШ МОСКОВСКИЙ
ШИШОВЫ НАПАСТИ
Жили в соседях Шиш Московский да купец.
Шиш отроду голой, у его двор полой, скота не было, и запирать некого.
Изба большая, — на первом венце порог, на втором — потолок, окна и двери
буравчиком провернуты. Сидеть в избе нельзя, да глядеть на ей гоже! Шиш в
эдако окошечко глаз впялит да и любуется.
Именья у Шиша — для штей деревянный горшок да с табаком свиной рожок.
Были липовых два котла, да сгорели дотла.
Зато у купчины домина! Курицы на крышу летают, с неба звезды хватают. Я
раз вышел в утрях на крыльцо, а петух полмесяца в зубах волочит.
У купца свинья живет,
двести пудов сала под шкурой несет
да пудов пятьдесят соли в придачу.
Все равно — совру наудачу —
и так никто не поверит…
У купца соха в поле сама о себе пашет,
а годовалый ребенок мельничный жернов
с ладошки на ладошку машет.
А две борзых суки мельницу на гору тянут,
а кляча ихну работу хвалит, себе на спину
мельницу валит, кряхтит да меня ругает.
— Мне, — говорит, — твое вранье досаждает!
Всего надобно впору,
а ты наплел целу гору!
Это, светы мои, присказка, а дело впереди.
Пришла зима, а дров у Шиша ни полена, и притянуть не на чем. Пришел к
купцу, конается:
— Не даите ли коняшки в лес съездить?
Купец покуражился немного, однако лошадь отпустил.
— Бери, пейте мою кровь, летом отработаешь. Чувствуй, что я отец и
благодетель. Что ише мнессе?
— Хомута, пожалста, не соблаговолите ли ише хомута?
— Тебе хомута?! А лаковой кореты ише не надо? А плюшево одеяло ножки
накрыть не прикажете-с?
Так и не дал хомута.
Шиш привел кобылу домой, вытащил худы санишки о трех копылишках и
поехал в лес. Нарубил дров, наклал большашшой воз, привязал кобыле за хвост
да как зыкнет… Лошадь сгоряча хватила да себе хвост и оборвала. Сревел
Шишанко нехорошим голосом, да нечего делать!
Повел кобылу к хозяину:
— Вот получите лошадку. Покорнейше благодарим-с!
Купец и увидел, что хвоста нет:
— Лошадку привел? Иде она, лошадка?
— Вот-с, извиняюсь…
— Это, по-вашему, лошадка? А я думал — зайчик, без фоста дак… Только
и у зайчика намечен известной фостик, а тут фостика нет… Может, это
ведьмедь?! Но мы ведьмедев боимся!…
В суд, в город, того же дня поташшил купец Шиша.
Надо идти по мосту. Железнодорожный мост матерушшой через реку. Ползет
бедной Шишанушко, а у его дума думу побиват:
«Засудят… Сгноят в остроге… Лучше мне скорополучно скончачче,
стукнучче об лед да…»
Разбежался, бедняга, да и ухнул вниз, через перила… А под мостом по
льдю была дорога. И некоторой молодой человек на ту пору с отцом проезжал.
Шишанко в окурат в сани к им и угодил да на один взмах отца-то до смерти и
зашиб…
Несчастной сын сгреб Шиша -да тоже в суд.
Тут кряду отемнело, до городу не близко, приворотили и Шиш, и купец, и
парень на постоялой, ночь перележать. Наш бедняга затянулся на полати. Ночью
ему не спится, думы тяжелы… Ворочался да с полатей-то и оборвался. А под
полатеми зыбка с хозяйским робенком. Робенка Шиш и задавил. Робенковы
родители зажили, запели. И они на Шиша в суд. Теперь трое на его ногти
грызут. Один за коня, другой за отца, третий за младеня.
Едет Шиш на суд. Грустно ему:
— Прости, прошшай, белой свет! Прошшайте, все мои друзья! Боле не
видачче!
Не знат, что и придумать, чем оправдаться или чем пригрозить… На
случай взял да и вывернул из шассе булыжник. Завернул в плат и спрятал за
пазуху.
У судьи в приказе крык поднялся до потолка. Купец вылез, свое
россказыват, в аду бедному Шишу места не дает…
Судья выслушал, зарычал на Шиша:
— Ты что, сопляк?! По какому полному праву хвост у их оторвал?
Шишанко вынул из-за пазухи камень в платке да на ладони и прикинул
два-три раза. Судье и пало на ум: «Ух, золота кусок у мужика!… Это он мне
золото сулит…»
И говорит:
— Какой несимпатичный факт!… Выдернуть у невинной животной фост…
Ваше дело право, осподин купец! Пушшай оной Шиш Московской возьмет себе
вашую кобылу и держит ее, докуль у ей фост выростет… Секлетарь, поставь
печать! Купец и ты, Шиш Московской, получите копии решения.
Подкатился отецкой сын. Судья спрашивает:
— Ты пошто ревишь? На кого просишь?
— Все на их жа, на Шиша-с! Как они, проклятики, папу у меня
скоропостыжно задавили.
— Как так?
— У нас, видите ли, папа были утлы, стары, в дело не гожи, дак мы везли
их в город на комиссию сдавать. И токмо из-под мосту выехали, а они,
дьявола, внезапно сверху пали на папу, папа под има скоропостыжно и
скончались!
Судья брови насупил:
— Ты что это, Шиш голай? Родителей у проезжающих давить? Я тебя…
Шишанко опять камень в платке перед судьей и заподкидывал. Судья так
понял, что опять золото судят.
И говорит:
— Да! Какой бандитизм! Сегодня папу задавил, завтра маму, послезавтра
опять папу… Дак это что будет?! Опосле таких фактов из квартиры вытти
страшно… Вот по статьям закона мое решенье: как ты, Шиш Московской, ихного
папу кокнул, дак поди чичас под тот самой мост и стань под мостом
ракообразно, а вы, молодой человек, так как ваше дело право, подымитесь на
мост да и скачите на Шиша с моста, пока не убьете. Секлетарь поставит вам
печать… Получите…
Безутешный отец выскочил перед судью:
— Осподин судья, дозвольте всесторонне осветить… Оной злодей
унистожил дитятю. Рехал-рехал на полатях, дале грянул с вышины, не знай с
какой целью, зыбку — в шшепы и, конечно, дитятю.
Шиш затужил, а платок с камнем судьи кажет. Судья ему мигат —
понимаю-де, чувствую… И говорит:
— Этот Шиш придумал истреблять население через наскакивание с
возвышенных предметов, как-то: мостов, полатей и т. п. Вот какой новой Жек
Патрушитель! Однако Хемида не спит! Потерпевший, у тя жена молода?
— Молода, всем на завидось она!
— Дак вот, ежели один робенок из-за Шиша погиб, дак обязан оной Шиш
другого представить, не хуже первого. Отправь свою молодку к Шишу, докуль
нового младеня не представят… Секлетарь, ставь печати! Обжалованию не
подлежит. Присутствие кончено.
Шишовы истцы стали открыто протестовать матом, но их свицары удалили на
воздух. Шиш говорит купцу:
— Согласно судебного постановления дозвольте предъявить лошадку нам в
пользование.
— Получи, гадюга, сотню и замолкни навеки!
— Не жалаю замолкать! Жалаю по закону!
— Шишанушко, возьми двести! Лошадка своерошшена.
— Давай четыреста!
Поладили.
Шиш взялся за отецкого сына:
— Ну, теперь ты, рева Киселева! Айда под мост! Я на льдю встану
короушкой, на четыре кости, значит, а ты падай сверху, меня убивай…
— Братишка, помиримся!
— Желаю согласно вынесенного приговора!
— Голубчик, помиримся! На тебя-то падать с экой вышины — не знай,
попадешь, нет. А сам-то зашибусе. Возьми, чем хошь. Мне своя жисть дороже.
— Давай коня с санями, которы из-под папы, дак и не обидно. Я папу в
придачу помяну за упокой.
Сладились и с этим. Шиш за третьего взялся:
— Ну, ты сегодня же присылай молодку!
— Как хошь, друг! Возьми отступного! Ведь я бабу тебе на подержанье
дам, дак меня кругом осмеют.
— Ты богатой, у тебя двор постоялой, с тебя пятьсот золотыми…
Плачет, да платит. Жена дороже. Только все разошлись, из суда выкатился
приказной — и к Шишу:
— Давай скоре!
— Что давай?
— Золото давай скоре, судья домой торопится.
— Како золото, язи рыба?!
— А которо из-за пазухи казал…
— Вы что, сбесились? Откуль у меня быть золоту? Это я камнем судьи
грозил, что, мол… так -да так, а нет — намеки излишны. Пониме?
Приказного как ветром унесло. Судье докладыват Шишовы слова… Тот
прослезился:
— Слава тебе, осподи, слава тебе! Надоумил ты меня сохраниться от
злодея!
КУРИЧЬЯ СЛЕПОТА
Недалеко от Шишова дома деревня была. И была у богатого мужика девка.
Из-за куриной слепоты вечерами ничего не видела. Как сумерки, так на печь, а
замуж надо. Нарядится, у окна сидит, рожу продает.
Шиш сдумал над ней подшутить.
Как-то, уж снежок выпал, девка вышла на крыльцо.
Шиш к ней:
— Жаланнушка, здравствуй.
Та закланялась, запохохатывала.
— Красавушка, ты за меня замуж не идешь ли?
— Гы-гы. Иду.
— Я, как стемнеет, приеду за тобой. Ты никому не сказывай смотри.
Вечером девка услыхала — полоз скрипнул, ссыпалась с печки. В сенях
навертела на себя одежи -да к Шишу в сани. Никто не видал.
Шиш конька стегнул — и давай крутить вокруг девкиного же дома. Она
думает: ух, далеко уехала!
А Шиш подъехал к ее же крыльцу:
— Вылезай, виноградинка, приехали. Заходи в избу.
— Да я не знай, как к вам затти-то. Вечером так себе вижу.
— У нас все как у вас. И крыльцо тако, и сени… Заходи -да на печь, а
я коня обряжу.
Невеста с коня, а Шиш дернул вожжами -да домой.
А девка на крыльцо, в сени, к печи… На! — все как дома…
Сидит на печи. Рада, ухмыляется. Только думает: «Что же мужня-то родня?
По избе ходят, говорят, а со мной не здороваются…»
Домашние на нее тоже поглядывают:
— Что это у нас девка-та сегодня, как именинница?…
А она и спать захотела. Давай зевать во весь рот:
— Хх-ай да бай! Хх-ай да бай! Вы что молчите? Я за вашего-то парня
замуж вышла, а вы, дики, ничего и не знаете?!
Отец и рот раскрыл.
— Говорил я тебе, старуха, — купи девке крес, а то привяжется к ней
бес!…
ШИШ И ТРАКТИРЩИЦА
По свету гуляючи, забрел Шиш в трактир пообедать, а трактирщица такая
вредня была, видит: человек бедно одет — и отказала:
— Ничего нет, не готовлено. Один хлеб да вода.
Шиш и тому рад:
— Ну, хлебца подайте с водичкой.
Сидит Шиш, корочку в воде помакивает да посасывает. А у хозяйки в печи
на сковороде гусь был жареный. И одумала толстуха посмеяться над голодным
прохожим.
— Ты, — говорит, — молодой человек, везде, чай, бывал, много народу
видал, не захаживал ли ты в Печной уезд, в село Сковородкино, не знавал ли
господина Гусева-Жареного?
Шиш смекнул, в чем дело, и говорит:
— Вот доем корочку, тотчас вспомню…
В это время кто-то на хорошем коне приворотил к трактиру. Хозяйка
выскочила на крыльцо, а Шиш к печке; открыл заслонку, сдернул гуся со
сковороды, спрятал его в свою сумку, сунул на сковороду лапоть и ждет…
Хозяйка заходит в избу с проезжающим и снова трунит над Шишом:
— Ну что, рыжий, знавал Гусева-Жареного?
Шиш отвечает:
— Знавал, хозяюшка. Только он теперь не в Печном уезде, село
Сковородкино, живет, а в Сумкино-3аплечное переехал.
Вскинул Шиш сумку на плечо и укатил с гусем. Трактирщица говорит гостю:
— Вот дурак мужик! Я ему про гуся загадала, а он ничего-то не понял…
Проходите, сударь, за стол. Для благородного господина у меня жаркое
найдется.
Полезла в печь, а на сковороде-то… лапоть!
ШИШ ПРИХОДИТ УЧИТЬСЯ
Шиш бутошников-рогатошников миновал, вылез на площадь. Поставлены
полаты на семи дворах. Посовался туда-сюда. Спросил:
— Тут ума прибавляют?
— Тут.
— Сюда как принимают?
— Экзамен сдай. Эвон-де учителевы избы!
Шиш зашел, котора ближе. Подал учителю рубль. Учитель — очки на носу,
перо за ухом, тетради в руках — вопросил строго:
— Чего ради семо прииде?
— Учиться в грамоту.
— Вечеру сущу упразднюся, тогда сотворю тебе испытание.
После ужина учитель с Шишом забрались на полати.
Учитель говорит:
— Любезное чадо! Грабисся ты за науку. А в силах побои терпеть? Без
плюхи ученье не довлеет. Имам тя вопрошати, елика во ответах соврешь, дран
будешь много. Обаче ответствуй, что сие: лапкой моется, на полу сидяще?
— Кошка!
Учитель р-раз Шиша по шее…
— Кошка — мужицким просторечием. Аллегорически глаголем — чистота…
Рцы паки, что будет сей свет в пещи?
— Огонь!
Р- раз Шишу по уху:
— Огонь глаголется низким штилем. Аллегорически же — светлота. А како
наречеши место, на нем же возлегохом?
Шиш жалобно:
— Пола-ати.
Р- раз Шиша по шее:
— Оле, грубословия твоего! Не полати, но высота!… На конце восписуй
вещь в сосуде, ушат именуемом.
— Вода.
Р- раз Шиша по уху:
— Не вода, но — благодать!
Я тут не был, не считал, сколько оплеух Шиш за ночь насобирал. Утром
учитель на улку вышел, Шиш кошку поймал, ей на хвост бумаги навязал, бумагу
зажег. Кошка на полати вспорхнула, на полатях окутка зашаяла, дыму до
потолка… Шиш на крыльцо выскочил. Хозяин гряду поливат. Шиш и заревел не
по-хорошему:
— Учителю премудре! Твоя-то чистота схватила светлоту, занесла на
высоту, неси благодать, а то ничего не видать!!!
Сам ходу задал, — горите вы с экой наукой!
1 2 3
Сельма Лагерлеф
Подменыш
* * *
Жила была на свете страшная старая карга троллиха. Шла она но лесу с берестяным коробом на спине, а в коробе сидел её большой и уродливый детёныш. Волосы тролленка походили на свиную щетину, зубки были острыми преострыми, как шило, а на мизинце — коготок. Однако троллиха, ясное дело, считала, что пригожей её детёныша на всем свете не найти.
Лес стал редеть, и вскоре троллиха с тролленком вышла к дороге, ухабистой и скользкой от оплетавших её древесных корней.
По этой дороге ехали верхом крестьянин с женой. Глянула на них троллиха да и решила шмыгнуть обратно в лес, чтобы люди её не заметили. И вдруг она увидела, что крестьянка держит на руках ребёнка, и мысли троллихи тут же приняли другой оборот. «Давно хотелось мне посмотреть, так ли человеческий детёныш пригож, как мой», — подумала она и притаилась, скрючившись за большим ореховым деревом, росшим у самой обочины дороги.
Но когда всадники проезжали мимо, троллиха в своём нетерпении высунулась из за дерева гораздо дальше, чем можно было, и лошади увидали её огромную чёрную голову. Они испугались, встали на дыбы и понеслись, чуть не сбросив с сёдел крестьянина и его жену. Закричав от страха, те наклонились вперёд, чтобы схватиться за вожжи, и в тот же миг все скрылись из виду.
Морда троллихи исказилась от досады, потому что она едва успела разглядеть человеческого детёныша. Но сразу же успокоилась, увидев, что ребёнок лежит на животике прямо у её ног.
Он выскользнул из материнских объятий, когда лошади встали на дыбы, и, к счастью, упал в высокую кучу сухой листвы, поэтому был цел и невредим.
От испуга он громко кричал, но когда старая карга троллиха склонилась над ним, он мгновенно умолк и изумлённо протянул ручонки, чтобы вцепиться в её чёрную бороду. Троллиха стояла, совершенно ошеломлённая, глядя на человеческого детёныша. Она смотрела на тоненькие пальчики с розоватыми ногтями, на ясные голубые глазки и крошечный алый ротик. Она ощупывала мягкие волосики, гладила рукой щёчку ребёнка и все больше и больше удивлялась. Она никак не могла взять в толк, что ребёнок может быть таким розовым, таким нежным и хорошеньким.
Мигом сбросив со спины берестяной короб, троллиха вытащила оттуда своего собственного детёныша и посадила рядом с человеческим. И увидев, насколько они разные, она, не в силах совладать с собой, громко и тоскливо завыла.
Между тем крестьянин с женой обуздали лошадей и повернули назад, чтобы отыскать своего ребёнка. Троллиха услышала конский топот, но не могла сдвинуться с места и осталась рядом с человеческим детёнышем, потому что не нагляделась ещё досыта на него. И только когда уже увидала крестьянина с крестьянкой, тут же и решилась. Собственного детёныша она оставила у дорожной обочины, а человеческого сунула в берестяной короб, взвалила на спину и скрылась в лесу.
Когда прискакали крестьянин с крестьянкой, её уж и след простыл.
Чудесные люди были эти крестьяне, богатые, всеми уважаемые, и владели они большой усадьбой в плодородной долине у подножия горы. Женаты они были уже много лет, но детей у них, кроме этого ребёнка, больше не было. Так что понятно, как не терпелось им найти сына.
Крестьянка на несколько лошадиных корпусов опередила мужа и первая увидела детёныша, лежавшего у дорожной обочины. Тролленок орал во все горло, призывая маму троллиху. И уже по этому ужасному вою крестьянке следовало бы понять, что за дитя лежит на земле у обочины. Однако же страх, что малыш разбился, был так силён, что она подумала: «Слава богу, он жив!»
— Ребёнок здесь! — крикнула она мужу и, соскользнув с седла, поспешила к тролленку.
Когда к ним подъехал крестьянин, он увидел, что жена его сидит на земле, а лицо у неё такое, будто она глядит на ребёнка и глазам своим не верит.
— Зубки то у моего дитятки были вовсе не как шило, — рассуждала она.
А сама тролленка туда сюда вертит.
— И волосики у дитятки — вовсе не как свиная щетинка, — жаловалась она. И в голосе её все сильнее и сильнее слышался испуг.
— Да и коготка на мизинце у дитятки моего вовсе не было.
Крестьянин было подумал, что жена его ума лишилась, и, быстро соскочив с коня, подошёл к ней.
— Глянь ка на ребёнка и скажи, почему у него такой чудной вид! — молвила крестьянка и протянула тролленка мужу.
Взял он детёныша из её рук, но только глянул на него, как тотчас трижды плюнул да и отбросил его от себя подальше.
— Да это же тролленок! — молвил он. — Это — не наше дитя.
Жена крестьянина по прежнему сидела у обочины. Была она не больно сметлива и не могла сразу понять, что приключилось.
— Что ты сделал с ребёнком?! — крикнула она.
— А ты разве не видишь, что это подменыш? — спросил муж. — Троллиха подкараулила, когда лошади встали на дыбы, и украла нашего ребёнка, а сюда подложила одного из своих троллят.
— А где ж мой сынок? — спросила жена.
— Он — у троллей, — ответил муж.
И тогда крестьянка поняла, какая их постигла беда. Она так побледнела, что муж подумал: жена вот вот умрёт.
— Наш ребёнок, верно, где нибудь неподалёку, — попытался он утешить жену. — Пойдём в лес, поищем его. — И с этими словами привязал к дереву лошадей. Жена было последовала за ним, но заметила, что тролленок лежит на самой дороге и что его в любую минуту могут растоптать лошади. Уж очень они тревожились оттого, что он рядом.
Одна мысль о том, чтобы коснуться подменыша, заставила крестьянку содрогнуться. Но она все же отодвинула его подальше в сторону, чтобы лошади до него не дотянулись.
— Здесь лежит погремушка; она была в руках у нашего мальчика, когда ты уронила его, — крикнул крестьянин из зарослей, — теперь то, я знаю, мы на верном пути.
Жена поспешила следом за ним, и они ещё долго бродили по лесу в поисках своего мальчика. Но не нашли ни его, ни троллей. А когда спустились сумерки, пришлось им назад к лошадям воротиться.
Жена ломая руки плакала. Муж шёл стиснув зубы и не вымолвил ни слова в утешение. Был он старинного, славного рода, что угас бы совсем, не родись у него сын. Вот он и гневался на жену за то, что она уронила на землю ребёнка. «Уж ребёнка то ей надо бы беречь как зеницу ока», — думал он. Но у него не хватило духу попрекать её, он видел, в каком жена горе.
Только он помог ей сесть в седло, как она вспомнила о подменыше.
— Что нам делать с тролленком? — спросила она.
— А где он?
— Он там лежит, под кустом.
— Пусть там и остаётся, — горько усмехнулся крестьянин.
— Может, все же возьмём его с собой. Нельзя ведь бросать дитя в дикой безлюдной пустоши.
— Можно, — отрезал муж и вдел ногу в стремя. Жена подумала, что муж, вообще то говоря, прав. Нечего им беспокоиться о троллевом отродье. Она пустила было лошадь вскачь, но не успела та сделать и нескольких шагов, как крестьянке стало невмоготу ехать дальше.
— Тролленок все же, какой он ни на есть, — детёныш, — сказала она. — Не могу я бросить его здесь на съедение волкам. Ты должен подать мне детёныша!
— Я этого не сделаю, — ответил муж. — Пусть его лежит где лежит.
— Если ты не подашь, мне его сейчас, то мне непременно придётся вернуться сюда за ним нынче же вечером, — молвила жена.
— Мало того, что тролли украли моё дитя, — пробормотал крестьянин, — из за них моя жена повредилась в уме.
Но все же он подобрал детёныша и подал его жене. Ведь он сильно любил её и привык ей всегда и во всем потакать.
На другой день по всей округе прознали про беду, что приключилась, и все самые мудрые и сведущие поспешили в крестьянскую усадьбу, чтобы дать совет и наставление.
— Тот, к кому в дом попал подменыш, должен избить его толстой палкой, — сказала одна старушка.
— Зачем же так жестоко обходиться с ним? — спросила крестьянка. — Хотя он и уродлив, все же он не причинил никому зла.
— Если тролленка бить до тех пор, пока не потечёт кровь, примчится троллиха, бросит тебе твоё собственное дитя, а своё заберёт с собой. Я знаю многих, кто вот так получил назад своих детей.
— Да, но те дети прожили недолго, — вставила другая старушка, и крестьянка про себя подумала, что это средство — не для неё.
К вечеру, посидев немного в горнице с найдёнышем, она так безумно затосковала но собственному ребёнку, что не знала, как ей быть. «Может, все таки сделать, как мне посоветовали», — подумала она. Но так и не решилась избить тролленка.
В тот же миг в горницу вошёл крестьянин с палкой в руках и спросил, где подменыш. Жена поняла: он хочет последовать совету мудрых старушек и избить тролленка, чтобы получить назад своё дитя.
«Пусть это сделает он, — подумала она. — Я такая глупая. Я никогда не могла бы избить невинного детёныша «.
Но только муж её ударил тролленка, как жена кинулась к нему и схватила за руку.
— Нет, не бей его! Не бей его! — умоляла она.
— Ты, верно, не желаешь вернуть собственного ребёнка, — сказал муж, вырываясь из её рук.
— Ясное дело, я хочу вернуть его, — ответила жена, — но только не таким путём.
Крестьянин поднял было руку, чтобы снова ударить детёныша, но прежде чем он успел это сделать, жена заслонила тролленка собственным телом, и удар достался ей.
— Боже небесный! — воззвал крестьянин. — Теперь мне понятно, ты собираешься подстроить все так, чтобы наш ребёнок остался у троллей на всю жизнь.
Он замолчал в ожидании, но жена по прежнему лежала на полу, защищая своим телом тролленка.
Тогда муж, отбросив палку, в гневе и печали вышел из горницы.
Он все удивлялся, почему он не настоял на своём, пусть бы жена противилась… Но что то его останавливало. Не мог он ей перечить.
Снова прошло несколько дней в горе и печали. Тяжко матери терять дитя. Но хуже всего на свете получить вместо него подменыша. Это постоянно подогревает её тоску и не даёт ей покоя.
— Не знаю уж, чем и кормить подменыша, — сказала однажды утром крестьянка мужу. — Не желает он есть то, что я ему ставлю.
— Ничего удивительного, — ответил муж. — Разве ты не слыхала, что тролли не едят ничего, кроме лягушек да мышей?
— Не хочешь ли ты сказать, что я должна пойти к лягушачьему пруду и добывать там корм? — спросила жена.
— Нет, ясное дело, я этого не требую, — усмехнулся муж. — Лучше всего бы ему умереть с голоду.
Прошла целая неделя, а крестьянка все никак не могла заставить тролленка что нибудь съесть. Она расставила вокруг него разные лакомства, но тролленок только кривился да плевался, когда она хотела заставить его что нибудь отведать.
Однажды вечером, когда, казалось, он вот вот умрёт с голоду, в горницу примчалась кошка с крысой в зубах. Тогда крестьянка вырвала крысу у кошки, бросила её подменышу и быстро вышла из горницы, чтобы не видеть, как он ест.
Когда же крестьянин заметил, что жена его и впрямь начала добывать подменышу лягушек, мышей да пауков, его охватило такое отвращение, что он не мог дольше его скрывать. И слова доброго он ей сказать не мог. Однако же она сохранила ещё какую то долю прежней над ним власти, которая не давала ему уйти из дома.
Но этого мало. Слуги тоже начали выказывать неуважение и непочтительность хозяйке. А хозяин перестал делать вид, будто он этого не замечает. Поняла хозяйка, что коли она и впредь станет защищать подменыша, тяжек и горек ей станет каждый божий день. Но уж такой она уродилась: когда на её пути вставал кто нибудь, кого все ненавидели, она старалась изо всех сил прийти бедняге на помощь. Вот и теперь, чем больше страданий выпадало на её долю из за подменыша, тем бдительней и зорче следила она за тем, чтобы ему не причинили ни малейшего зла.
Спустя несколько лет, в полдень крестьянка сидела одна в горнице и накладывала заплатку на детскую одежду. «Да, — подумала она, — тот не ведает добрых дней, кому нужно заботиться о чужом ребёнке».
Она все латала и латала, но прорехи в одёжке были такие большие и их было так много, что, когда она смотрела на них, слезы выступали у неё на глазах.
«Однако это уж точно, — подумала она, — да коли б я латала курточку собственному моему сыну, я бы прорех не считала. Ну до чего ж мне тяжко с этим подменышем, — вздохнула крестьянка, увидев ещё одну прореху. — Лучше всего было бы завести его в такой дремучий лес, чтобы он не смог найти дорогу домой, и бросить его там».
— Вообще то не так уж трудно избавиться от него, — продолжала она разговаривать сама с собой. — Стоит хоть на миг выпустить его из виду, как он утопится в колодце, или сгорит в очаге, или же его искусают собаки, а то и лошади растопчут. Да, от такого злого и отчаянного, как он, избавиться легко. Нет ни одного человека в усадьбе, в ком бы он не вызывал ненависти, и если б я вечно не держала тролленка возле себя, кто нибудь уж воспользовался бы случаем убрать его с дороги.
Она пошла взглянуть на детёныша, спавшего в углу горницы. Он подрос и был ещё уродливей, чем в тот день, когда она увидела его в первый раз. Ротик превратился в свиной пятачок, бровки походили па две жёсткие щётки, а кожа стала совсем коричневой.
«Латать твою одёжку и сторожить тебя — это ещё куда ни шло, — подумала она. — Это самая малость из тех тягот, которые мне приходится выносить из за тебя. Мужу я опротивела, работники презирают меня, служанки насмехаются надо мной, даже кошка шипит, когда видит меня, а собака ворчит и скалит зубы, и виноват во всем этом — ты.
Однако же то, — продолжала размышлять она, — что животные и люди ненавидят меня, я бы все же могла ещё вынести. Хуже всего то, что всякий раз, когда я тебя вижу, я ещё сильнее тоскую по моему собственному ребёнку. Ах, любимое моё дитя, где же ты? Спишь, поди, на подстилке из мха и хвороста у троллихи?
За дверью послышались шаги, и хозяйка поспешила снова вернуться к своему шитью. Вошёл муж. Вид у него был повеселее, и заговорил он с ней поласковее, так, как давно уже не говорил.
— Сегодня в селении — ярмарка, — сказал он. — Что скажешь, не пойти ли нам туда?
Обрадовалась жена его словам и сказала, что охотно с ним пойдёт.
— Тогда собирайся да побыстрее! — распорядился муж. — Придётся нам идти пешком, ведь лошади в поле. Но если мы пойдём горной дорогой, мы, верно, поспеем вовремя.
Немного погодя крестьянка уже стояла на пороге, красивая, одетая в лучшее своё платье. Такой радости не выпадало на её долю уже давно, и она вовсе позабыла про тролленка. «А вдруг, — внезапно подумала она, — муж хочет просто заманить меня с собой, чтобы работники могли тем временем, пока я им не мешаю, убить подменыша».
Она быстро вошла в горницу и вернулась уже с большим тролленком на руках.
— Ты что, не можешь оставить его дома? — спросил муж, но совсем не сердясь.
— Нет, я боюсь отойти от него, — ответила жена.
— Дело твоё, — сказал муж, — но тебе, верно, будет тяжело тащить такую ношу через перевал.
Они отправились в путь, но идти было трудно, дорога круто поднималась в гору. Им пришлось вскарабкаться даже на самую вершину скалы, прежде чем дорога свернула к селению.
Жена внезапно почувствовала такую усталость, что и ногой шевельнуть не могла, и все пыталась уговорить рослого тролленка идти самому, но он этого не желал.
А муж был такой довольный и ласковый, каким не бывал с тех самых пор, как они потеряли собственного своего ребёнка.
— Дай ка теперь мне подменыша, — сказал он, — я понесу его немного.
— О нет, — отозвалась жена, — я справлюсь и сама; не хочу, чтобы ты возился с троллевым отродьем.
— Почему ты одна должна надрываться из за него? — спросил муж и взял у неё детёныша.
А в то время, когда крестьянин взял детёныша, дорога была как раз всего тяжелее. Скользкая и коварная, бежала она краем горного ущелья над самым обрывом и была такой узенькой, что там едва помещалась нога человека. Жена шла позади и вдруг почувствовала беспокойство.
— Иди медленней! — крикнула она мужу: ей показалось, что он слишком торопится и потерял осторожность. Вскоре он и вправду споткнулся и чуть не уронил в пропасть ребёнка.
«Если бы ребёнок и в самом деле упал, мы бы избавились от него навсегда», — подумала крестьянка. Но тут же поняла, что муж намеревался сбросить ребёнка вниз в ущелье, а потом сделал вид, что это был несчастный случай.
«Да, да, — думала она, — так оно и есть. Он подстроил все это, чтобы сжить подменыша со свету. А я бы и не заметила, что это — умышленно. Да, лучше всего не мешать ему сделать так, как он хочет».
Муж снова споткнулся о камень, и снова подменыш чуть не выскользнул у него из рук.
— Дай мне детёныша! Ты упадёшь вместе с ним, — сказала жена.
— Нет, — отказался муж. — Я буду осторожен.
В тот же миг крестьянин споткнулся в третий раз. Он протянул руки, чтобы схватиться за ветку дерева, и тролленок упал. Жена шла за мужем по пятам, и хотя она совсем недавно говорила самой себе, что хорошо бы избавиться от подменыша, она резко рванулась вперёд, успела схватить подменыша за одёжку и вытащить его на дорогу.
Тут муж повернул к ней искажённое гневом, ставшее совершенно неузнаваемым лицо.
— Не очень то ты была расторопна, когда уронила нашего ребёнка в лесу, — со злостью сказал он.
Жена ни слова не произнесла ему в ответ. Она так опечалилась из за того, что он только притворялся ласковым, и заплакала.
— Отчего ты плачешь? — жёстко спросил он. — Не такая уж большая была бы беда, коли б я уронил подменыша. Идём, а не то опоздаем.
— Пожалуй, у меня нет охоты идти на ярмарку, — сказала она.
— По правде говоря, и у меня охота пропала, — согласился с ней муж.
По дороге домой он все шёл и спрашивал себя, сколько ещё он сможет выдержать такую жизнь с женой. Если он употребит силу и вырвет тролленка у неё из рук, между ними снова все может быть ладно, полагал он. Но только он собрался вырвать у неё из рук ребёнка, как вдруг встретился с её взглядом, грустным и робким. И он ещё раз совладал с собой ради неё, и все осталось по прежнему, так же, как было.
Снова минуло несколько лет, но тут однажды летней ночью случилось так, что в крестьянской усадьбе начался пожар. Когда люди проснулись, горница и камора были полны дыма, а чердак пылал словно сплошное море огня. Нечего было и думать о том, чтобы погасить огонь или спасти дом, хоть бы успеть выбежать на двор, чтобы не сгореть самим.
Выскочив во двор, крестьянин стоял, глядя на свой горящий дом.
— Одно хотел бы я знать: кто навлёк на нас эту беду? — сказал он.
— Ну, а кто же ещё, как не подменыш? — спросил работник. — Он уже давным давно собирал щепки, солому да и поджигал их то в самом доме, а то вокруг него.
— Вчера он собрал целую кучу сухих веток на чердаке, — вмешалась служанка, — и как раз поджигал её, когда я его увидала.
— Ну, значит, тролленок поджёг ветки поздним вечером, — решил работник.
— Тут и сомневаться нечего, это его надо благодарить за нашу беду.
— Если б хоть он сам сгорел, — сказал крестьянин, — я б не стал печалиться, что в пламени погибла моя старая хижина.
Не успел он вымолвить эти слова, как из дома вышла хозяйка; она тащила за собой детёныша.
Муж кинулся к ней, выхватил подменыша у неё из рук и швырнул его обратно в горящий, пышущий нестерпимым жаром дом, окна и крыша которого были объяты пламенем.
Огонь вырвался как раз из окон и крыши, жара была нестерпимая. Испуганная насмерть, побледневшая жена лишь на миг бросила взгляд на мужа и, повернувшись, поспешила в дом за детёнышем.
— Можешь сгореть вместе с ним, да, да, и ты тоже! — крикнул ей вслед муж.
Но она все таки вернулась, и подменыш был с ней. Её руки были в страшных ожогах, а волосы почти сгорели. Когда она вышла из горящего дома, никто не сказал ей ни слова.
Она подошла к колодцу, погасила несколько искр, которые рдели на подоле её юбки, и села, прислонившись спиной к бадье, которой доставали воду из колодца. Тролленок лежал у неё на коленях. Он быстро заснул. Она же по прежнему сидела, словно оцепенев, бодрствуя и неотрывно глядя прямо перед собой печальными глазами. Толпы людей сновали мимо неё к горящему дому, но никто с ней не заговаривал. Всем она, как видно, казалась такой ужасной и отвратительной, что никто не смел к ней приблизиться.
На рассвете, когда дом сгорел дотла, к ней подошёл муж.
— Я не в силах больше этого вынести, — сказал он. — Ты ведь знаешь, тебя я покидаю неохотно, но я не могу больше жить вместе с троллем. Я ухожу и никогда не вернусь назад.
Услыхав эти слова и увидев, что муж уходит, жена почувствовала, как в душе её словно что то оборвалось. Хотела она поспешить за ним следом, но тролленок тяжёлым камнем лежал у неё на коленях. Не в силах столкнуть его с колен, она так и осталась сидеть.
Крестьянин направился прямо в лесную чащу, думая, что идёт этой дорогой, верно, в последний раз. Но едва он успел чуть подняться в гору, как навстречу ему выбежал какой то мальчуган. Статный и пригожий, он походил на молодое деревце. Волосы мальчугана были мягкие как шёлк, глаза же сверкали, точно сталь.
— Ах, таким был бы мой сын, если бы мне удалось сохранить его! — вздохнул крестьянин. — Такого бы я имел наследника! Не то, что этот чёрный нелюдь, которого жена моя притащила домой, в усадьбу.
— Здравствуй! — поздоровался крестьянин. — Куда путь держишь?
— И тебе здравствуй! — ответил ребёнок. — Коли отгадаешь, кто я, узнаешь, и куда я иду.
Услыхал крестьянин его голос и побледнел.
— Ты говоришь так, как говорят люди в моем роду, — сказал он. — Не будь мой сын в плену у троллей, я бы сказал, что это ты.
— Да, на этот раз вы, батюшка, отгадали, — засмеялся мальчик. — А раз вы, батюшка, отгадали, так знайте же, что я иду к матушке.
— Не ходи к матушке, — сказал крестьянин. — Ей дела нет ни до тебя, ни до меня. Сердце у неё не лежит ни к кому, кроме большого, чёрного тролленка.
— Вы так думаете, батюшка? — спросил мальчик и заглянул в глаза отцу. — Тогда, может, поначалу мне лучше с вами остаться?
Крестьянин почувствовал такую радость, что слезы чуть не хлынули у него из глаз.
— Да, останься со мной! — произнёс он, схватил мальчика и поднял его на руки. Он так боялся ещё раз потерять сына, что пошёл дальше, не выпуская его из объятий.
Так прошли они несколько шагов, и мальчик сказал отцу:
— Хорошо, что вы несёте меня на руках осторожно, не то, что подменыша.
— О чем ты? — спросил крестьянин.
— Ведь троллиха несла меня на руках по другую сторону ущелья. И всякий раз, когда вы спотыкались и чуть не роняли подменыша, она тоже падала вместе со мной.
— Что ты говоришь? Вы шли по другую сторону ущелья? — спросил крестьянин и глубоко задумался.
— Я никогда прежде так не боялся, — продолжал мальчик. — Когда вы бросили тролленка вниз в пропасть, троллиха хотела бросить меня следом за ним. Кабы не матушка…
Крестьянин чуть замедлил шаг и стал выспрашивать мальчика:
— Расскажи, как тебе жилось у троллей.
— Иногда бывало трудновато, — ответил малыш, — но когда матушка бывала ласкова с тролленком, троллиха бывала ласкова ко мне.
— Била она тебя? — спросил крестьянин.
— Не чаще, чем вы били её детёныша.
— Чем тебя кормили? — продолжал расспрашивать мальчугана отец.
— Всякий раз, когда матушка давала тролленку лягушек и мышей, меня кормили хлебом с маслом. Когда же вы ставили тролленку хлеб с маслом, — троллиха предлагала мне змей и репейник. Первую неделю я чуть не умер с голода. Кабы не матушка…
Не успел ребёнок произнести эти слова, как крестьянин круто повернул назад и стал быстро спускаться в долину.
— Не знаю, отчего бы это, — сказал он через некоторое время, — но, сдаётся, от тебя пахнет дымом пожара.
— Ничего тут удивительного нет, — сказал мальчик. — Ведь прошлой ночью меня бросили в огонь, когда вы швырнули тролленка в горящий дом. Кабы не матушка…
Крестьянин так торопился, что почти уже бежал. Внезапно он остановился.
— А теперь скажи, как получилось, что тролли отпустили тебя на волю? — спросил он.
— Когда матушка пожертвовала тем, что было для неё дороже жизни, тролли уже потеряли власть надо мной и отпустили меня, — произнёс мальчик.
— Разве она пожертвовала тем, что для неё было дороже жизни? — спросил крестьянин.
— Да, верно, так оно и было, когда она позволила вам уйти ради того, чтобы сохранить тролленка, — ответил мальчик.
Жена крестьянина по прежнему сидела у колодца. Она словно окаменела. Не в силах пошевельнуться, она не слышала и не видела ничего, что творилось вокруг. Казалось, она омертвела. И вдруг она услыхала, как вдали кричит её муж; он звал её, и сердце её забилось вновь. К ней опять вернулась жизнь. Она открыла глаза и огляделась вокруг, словно человек, только что пробудившийся ото сна. Стоял ясный день, светило солнце, выводил трели жаворонок, и казалось совершенно немыслимым, что и в этот чудесный день ей придётся тащить на плечах свою беду. Но она увидела обуглившиеся бревна, которые валялись вокруг, и толпы людей с чёрными закопчёнными руками и разгорячёнными лицами. И подумала, что возродилась к ещё более горестной жизни, чем прежде. Но все таки в ней поселилось ощущение того, что страдания её подошли к концу. Она оглянулась: где же подменыш.
Он не лежал больше у неё на коленях, и нигде поблизости его не было. Будь по прежнему, она бы вскочила и начала его искать, но теперь она как то непостижимо почувствовала, что это не нужно.
Она услыхала вновь, как со стороны леса зовёт её муж. Он спускался вниз к усадьбе но узкой тропинке, и люди, что помогали гасить пожар, устремились к нему навстречу. Они окружили его тесным кольцом, и она его не видела, слышала только, как он все снова и снова звал её им имени, словно ей тоже надо было поспешить ему навстречу, ей, как и всем остальным.
И в голосе его звучала огромная радость, но она все равно продолжала сидеть, тихо и молчаливо. Она боялась шевельнуться. Наконец огромная толпа людей окружила её, и муж, отделившись от остальных, подошёл к ней, держа за руку прекраснейшего ребёнка.
— Вот наш сын. Он вернулся к нам, — сказал он, — и спасла его только ты, и никто иной.
12 ПОДВИГОВ ГЕРАКЛА
Геракл
Родился в Фивах. Когда Алкмена должна была родить Геракла, Зевс, желая сделать его повелителем, дал клятву, что первый герой, родившийся в этот день, (первый родившийся в роде Персеидов) станет владыкой над потомками Персея и будет править всеми земными народами. Гера, преследовавшая Геракла (даже до его рождения), ускорила роды Никиппы (супруги Сфенела, сына Персея и внука Зевса) и первым на свет появился Еврисфей. Гера послала к малютке Гераклу двух огромных змей, но младенец задушил их. Весть об этом быстро разнеслась по городу, всем захотелось посмотреть на чудо-ребенка. Пришел и знаменитый прорицатель Тиресий и предсказал младенцу великое будущее.
Амфитрион научил Геракла управлять колесницей, Автолик – борьбе и кулачному бою, Кастор — бою с оружием и тактике, Эврит, скиф Тевтар (служивший у Амфитриона пастухом) и Аполлон — стрельбе из лука, Евмолп и Лин – чтению, письму и музыке, кентавр Хирон — наукам. Когда Лин хотел наказать его за леность, герой нечаянно убил учителя. На суде Геракл сослался на закон Радаманта о том, что всякий может ответить ударом на удар, и был оправдан. Однако, во избежание повторения подобных происшествий, Амфитрион отослал Геракла на Киферон пасти стада.
Вернувшись в Фивы, восемнадцатилетний Геракл застал послов орхоменского царя Эргина, требовавшего от Фив позорной ежегодной дани, и пойдя войной на орхоменцев, победил их и заставил платить вдвое большую дань. В этой войне погиб Амфитрион. В Фивы Геракл вернулся прославленным победителем. Боги наградили его: Аполлон подарил ему лук со стрелами, Гефест — золотой диск, а Гермес — отличный меч. После Амфитриона на царский трон в Фивах взошел Креонт. В награду за спасение Фив Креонт отдал ему в жены свою старшую дочь Мегару. Пять лет Геракл счастливо жил в семивратных Фивах, и боги послали ему трех прекрасных сыновей: Теримаха, Деикоонта и Креонтиада. Но Гера не успокоилась в своей ненависти к герою и наслала на него припадок безумия: однажды Геракл набросился на своих сыновей и двоих сыновей Ификла, и всех умертвил. Придя в себя, убитый горем герой ушел в изгнание.
Поход аргонавтов
Придя в Иолк, Геракл присоединился к походу аргонавтов. Когда аргонавты остановились на острове Лемнос, жительницы которого незадолго до того перебили всех своих мужчин, Геракл остался сторожить «Арго» со своим любовником Гиласом. Аргонавты проводили время в бесчисленных пирах и постельных утехах, и через два года терпение Геракла лопнуло. Однажды ночью он вошел в город с факелом и принялся будить своих спутников криками: «Тревога!». Когда полуодетые герои собрались у корабля, Геракл напомнил им о цели похода, и те устыдились. Лемнианки пытались удержать готовящихся к отплытию аргонавтов, но ни один не остался.
В Мизии, когда аргонавты остановились лагерем на отдых, Гилас отправился за водой. Около источника его увидела нимфа ручья, и когда тот наклонился к воде, она ухватила его за руку и увлекла в воду. Аргонавты долго искали Гиласа, а не найдя, отправились дольше, но Геракл остался — без Гиласа дальнейший поход был ему неинтересен.
Троя
Возвращаясь, Геракл зашел в Трою, чтобы сесть там на корабль. В Трое в это время был траур: Гесиону, дочь царя Лаомедонта, отдавали в жертву морскому чудовищу, которое наслал Посейдон в отместку за то, что Лаомедонт не расплатился с ним и с Аполлоном, когда они строили стены Трои. Геракл вызвался убить чудовище, если Лаомедонт отдаст ему упряжку быстрых, как ветер, кобылиц, которых тот получил в качестве выкупа за своего сына Ганимеда, похищенного Зевсом. Получив согласие царя, Геракл отправился на берег моря, насыпал вдоль берега вал, укрылся за ним и стал ожидать чудовище. Когда оно появилось из пучины, Геракл выскочил из укрытия, отрезав ему дорогу к морю, и убил его после долгой схватки. Когда Геракл вернулся в город, настроение Лаомедонта в отсутствие непосредственной опасности уже успело измениться. Не желая отдавать чудесных лошадей, он предложил ему обычную упряжку. Когда же Геракл заявил, что торг тут, по его мнению, неуместен, Лаомедонт вовсе выгнал героя из города. Народное собрание Трои поддержало Лаомедонта. Только Подарг, младший сын Лаомедонта, выступал за то, чтобы честно расплатиться с героем.
Тогда Геракл отправился в Дельфы, чтобы узнать у Аполлона, доколе боги будут гневаться на него. Оракул дает имя новое имя “Геракл” и приказывает во искупление греха детоубийства идти служить Еврисфею и совершить десять подвигов, не требуя оплаты — лишь тогда он будет очищен..
На этой службе Геракл совершил двенадцать подвигов:
Первый подвиг
Первым заданием было убить немейского льва, который опустошал стада Еврисфея и губил людей. Геракл взял огромную палицу, которую изготовил сам из ствола дикой оливы, выдернув ее с корнем и очистив от веток и сучков. Затем он взял лук и стрелы и отправился в окрестности Немеи. Заметив льва, он тщательно прицелился и пустил стрелу. Однако она отлетела от его шкуры, как от железной стены. Лев оказался неуязвим для стрел. Тогда герой что было сил ударил его по голове палицей. Но и этот удар не принес льву ни малейшего вреда, лишь еще больше разъярил его. Гераклу не оставалось ничего другого, как отбросить палицу и броситься в рукопашную схватку с хищным зверем. Долго продолжался их поединок, но в конце концов Геракл задушил льва. Взвалив его тело на плечи, он величественно, как и подобает победителю, направился во дворец Еврисфея. Увидев Геракла с огромной и страшной добычей, Еврисфей испугался даже мертвого льва и прогнал героя. Другие задания он давал ему через посланцев. А шкура льва осталась Гераклу. А поскольку это была шкура неуязвимого зверя, ей не было сносу, и она служила великому герою до самой смерти.
Второй подвиг
Вторым заданием было убить девятиглавую гидру, которая засела в болоте близ источника Лерны и опустошала окрестности. Не раздумывая долго, Геракл отправился в путь, взяв с собой своего племянника и друга Иолая, наказав ему не вмешиваться в бой. Добравшись до болота, Геракл начал пускать раскаленные стрелы в логово гидры и заставил ее вылезти наружу. После этого он набросился на нее и начал отсекать ее головы. Но на месте отсеченной головы тотчас же вырастала новая, еще более страшная. К тому же на помощь чудовищу пришел огромный змей (гигантский рак), который принялся жалить Геракла в пятку. Тогда он решил прибегнуть к помощи Иолая. Иолай поджег в близлежащей роще деревья, и как только Геракл отсекал голову гидре, Иолай горящими стволами деревьев прижигал это место. Новая голова здесь уже не вырастала. Восемь голов отсек Геракл, восемь раз прижег эти места Иолай. Осталась девятая, бессмертная и неуязвимая голова, но Геракл обрушил на нее огромную скалу, которая погребла ее под собой и сделала не опасной для людей. Прежде чем вернуться восвояси, Геракл смочил стрелы в ядовитой желчи гидры. И теперь наносимые им раны стали неизлечимыми, даже боги не могли исцелить их.
Третий подвиг
Ровно год Геракл отдыхал, состязался в беге и стрельбе из лука с молодыми микенцами, пока Еврисфей не послал его на гору Эриманф на поимку огромного кабана, который опустошал посевы и виноградники, велев доставить животное живым.
Задание само по себе было несложным, но путь к вепрю пролегал через земли воинственных кентавров. Геракл отправился к дружелюбному кентавру по имени Фол, который радушно принял его, угостил, дал отведать благоуханного вина. Кентавры учуяли вино и бросились к герою с угрозами. Избежать боя уже было нельзя. Геракл даже применил отравленные стрелы. Одна из них по случайности пронзила Фола, и тот мгновенно умер, другая задела кентавра Хирона, который даже не участвовал в ссоре. Когда все кентавры были перебиты, Геракл нашел тело своего учителя Хирона и оплакал его. Грустная это была победа. После этого загнать вепря высоко в горы и поймать его было несложно. Когда Геракл принес кабана царю, тот спрятался в пифос, большой бронзовый сосуд, и не вылез оттуда, пока кабан не был убит.
Четвертый подвиг
В конце концов царь устал от таких подношений Геракла и перестал придумывать ему поручения, требующие поединков с чудовищами. Решив развлечься, Еврисфей вновь призвал его к себе и велел поймать керинейскую лань, с золотыми рогами и серебряными копытами, спутницу Артемиды. Когда после поисков Геракл увидел лань, то сразу понял, что это та, о которой поведал ему Еврисфей. Вряд ли нашелся бы охотник, способный погубить это дивное животное. Но поймать ее живой оказалось нелегко. Целый год Геракл (вариант: вместе с Иолаем) потратил на то, чтобы прорубить в непроходимых лесах дороги, навести мосты через горные реки и пропасти и, наконец, он схватил ее.
Пятый подвиг
Новым заданием было перестрелять хищных птиц на Стимфальском озере. Величиной эти птицы были с грифа, а клювы, когти и перья у них бронзовые, к тому же они умели пускать свои перья как стрелы, убивая каждого, кто к ним приблизится. Геракл и Иолай прибыли на озеро, но птиц вокруг не было. Друзья присели на берегу. С поверхности озера поднимался удушливый воздух, он обволакивал тела храбрецов, сковывая их руки и ноги. Герои стали засыпать, и тут из-за леса одна за другой появились страшные птицы, но у Геракла не было сил взять в руки лук и натянуть тетиву. Внезапно рядом с героями что-то звякнуло. Оказалось, что Афина бросила им трещотку, изготовленную божественным кузнецом Гефестом. Первым опомнился Иолай, он схватил трещотку и стал ею трясти. Тут очнулся Геракл, и начал стрелять по птицам, пока они все не попадали. (вариант: Геракл, который в одиночку отправился выполнять это задание, с самого начала был вооружен трещоткой, подаренной ему Афиной. Она же посоветовала ему залепить уши воском, чтобы не оглохнуть, когда будет пользоваться этой трещоткой. Так Геракл и поступил. Услышав невыносимый шум, исходящий от трещотки, птицы испугались и навсегда покинули эти места. Они переселились на пустынный остров, где много лет спустя с ними встретились аргонавты. А Геракл вернулся целым и невредимым, весьма удивив царя Еврисфея тем, что сумел в одиночку справиться с таким трудным делом.
Шестой подвиг
Следующим подвигом был поход в страну амазонок за поясом царицы Ипполиты. Этот простой пояс ей подарил Арес, и она носила его как знак власти над всеми амазонками. Дочь Еврисфея Адмета хотела иметь такой пояс. Геракл с дружиной отправился в путь. Они благополучно добрались до столицы воинственных женщин. Царица Ипполита приняла их доброжелательно, дала, как положено, пир в их честь и лишь по его окончании спросила предводителя дружины Геракла, что привело греков в ее царство. Тот откровенно сказал, зачем его послал царь Еврисфей, и Ипполита согласилась отдать пояс. Но тут Гера, приняв облик одной из амазонок, закричала, что Ипполиту хотят насильно увезти на чужбину. Амазонки в полном вооружение поскакали к кораблям. Увидев, что они нападают на его корабль, Геракл решил, что его обманули, и вступил в бой. Он убил Ипполиту и завладел ее поясом.
?На обратном пути дружина остановилась в знаменитом городе Трое, где правил царь Лаомедонт. Лаомедонт в свое время не вознаградил Посейдона за помощь в строительстве стен города, и в наказание Посейдон наслал на Трою чудовище, которому ежедневно надо было давать на съедение одну девушку. Дошла очередь и до царской дочери Гесионы. В это время Геракл прибыл в город и увидел привязанную к скале молодую девушку. Лаомедонт обратился к нему с просьбой о помощи, пообещав в награду двух прекрасных коней. Герой убил чудище, но царь не выполнил своего обещания. Геракл, покидая город, пригрозил, что вернется за наградой и уж тогда научит царя держать данное слово. Вернувшись в Грецию, он вручил дочери Еврисфея золотой пояс.
Седьмой подвиг
На этот раз царь Еврисфей приказал Гераклу очистить конюшни царя Авг8ия, не чистившиеся тридцать лет. Придя к Авгию, Геракл, не сказав ни слова о том, что его прислал Еврисфей, предложил ему очистить в один день весь его скотный двор, если он отдаст за это десятую часть своих стад. Царь Авгий был уверен, что с такой работой не управиться за один день. Поэтому он согласился на такое предложение. Геракл потребовал лопату. “Посмотрю я, как ты это сделаешь в один день”, — с сомнением ответил Авгий. Но Геракл и не думал выносить навоз. Он выкопал глубокий и широкий ров и пустил по нему воды двух окрестных рек (Алфей и Пеней). Вода в один день смыла и унесла со скотного двора всю грязь и навоз.
Вариант 1: Авгий уже был готов заплатить Гераклу, хотя и не считал плату заслуженной, но тут ему сообщили, что Геракл сделал эту работу по приказу Еврисфея. Тогда Авгий напомнил Гераклу условие, которое тому поставила пифия: лишь тогда он очистится от скверны убийства сыновей, когда совершит десять подвигов на службе у Еврисфея без оплаты людей. Народное собрание согласилось с решением Авгия. Против выступил только один из сыновей Авгия, Филей, за что отец отправил его в изгнание. Вариант 2: Возвращаясь с работы, Геракл натолкнулся на засаду, устроенную Авгием. Геракл был безоружен, а в руках врагов виднелись палицы, но тут как раз подоспел Иолай с оружием. Враги растерялись и были убиты. Геракл же основал Олимпийские игры, посвященные Зевсу Олимпийскому.
Восьмой подвиг
Тем временем царь Еврисфей придумал для Геракла новое задание. Геракл должен был отправиться на остров Крит за быком царя Миноса, который был предназначен в жертву Посейдону. Но Минос пожалел для бога такого прекрасного быка и принес в жертву другого, похуже. Посейдон разбушевался и наслал бешенство на критского быка, который теперь носился по всему острову и уничтожал все на своем пути. Геракл поборол неукротимого быка и переплыл на нем море, но Еврисфей побоялся держать его в своем стаде, и Геракл отпустил быка его на волю. Бык еще долго носился но всей стране, сея повсюду страх и причиняя невзгоды. В конце концов его убил прославленный Тесей.
Девятый подвиг
Чем больше подвигов совершал Геракл, тем сильнее злился на него Еврисфей, тем труднее становились его задания. Велел он герою отправиться во Фракию к царю Диомеду и привести его коней. Они отличались необыкновенной силой и буйным нравом. Их кормили человеческим мясом и приковывали в стойлах железными цепями. Когда в эти края забредал какой-нибудь чужеземец, царские слуги хватали его и бросали на съедение коням. Но Геракла это не пугало. Он одолел царских воинов и самого царя. Диомеда постигла та самая участь, которую он готовил другим: Геракл отдал его на съедение его собственным коням, потом вывел коней из стойла и пригнал в Микены. Еврисфей посвятил их богине Гере. Через некоторое время кони сбежали и были растерзаны быками Зевса.
Десятый подвиг
Новым заданием Гераклу было добраться до великана Гериона и пригнать его красных коров. У Гериона, жившего на острове Эрифия в Океане, было три туловища и три головы. Пасли стада еще один великан и свирепый двуглавый пес Ортр, порожденный Ехидной и Тифоном. Геракл доплыл морем до Крита, оттуда перебрался в Африку и добрался до Ливии. Здесь жил великан Антей, сын богини Земли Геры. Каждого чужеземца он вызывал на бой. И никому из них не удавалось победить Антея. Доказательством тому были многочисленные человеческие черепа и кости возле его жилища. Даже если кому-то из чужеземцев удавалось прижать великана к земле, то все равно они оказывались побежденными, потому что коснувшись матери-Земли, Антей черпал от нее новые силы. В ходе поединка Геракл догадался об этом и понял, что надо делать. Он оторвал Антея от земли и, подняв вверх на вытянутых руках, задушил его. После этого Геракл продолжил плавание вдоль побережья все дальше на запад. Так он достиг места, где Европа и Африка почти соприкасаются. Разделяет их лишь узкий морской пролив. В память о своем длительном путешествии Геракл воздвиг по обеим сторонам пролива огромные столбы, которые так и стали называться: Геракловы столбы. Но до острова Гериона было еще далеко. В песках Ливии было так жарко, что Геракл направил лук против самого бога солнца Гелиоса и тот, пораженный его мужеством, одолжил ему свой челн, в котором сам он каждый вечер проплывал с запада на восток, чтобы утром выехать на своей солнечной колеснице на небо. Так Геракл добрался до острова Эрифия. Он убил двуглавого пса и великана, охранявших стада, и согнал коров вместе, чтобы доставить их в Грецию. Однако трехглавый великан Герион заметил это, догнал Геракла и вызвал его на бой. Гераклу удалось убить и его. Снова Гелиос одолжил Гераклу челн, чтобы перевезти коров на сушу. Далее Геракл погнал коров через Пиренейские горы и Альпы в Италию. Здесь уставший герой остановился отдохнуть на пастбищах, на месте которых, согласно предсказанию, впоследствии должен был возникнуть прославленный город Рим. Когда утомленный Геракл заснул, чудовище Какус похитило у него часть стада. Причем Какус гнал коров в свою пещеру задом наперед, чтобы их нельзя было обнаружить по следам. Геракл, возможно, не заметил бы пропажи, но, когда он проснулся, быки, находившиеся в пещере Какуса, принялись громко мычать и тем самым дали знать, где они находятся. Какус загородил вход в пещеру, но Геракл проник в нее сверху и убил грабителя. (вариант: Гера наслала на коров слепней, и часть стада убежала). Немало еще подвигов совершил Геракл, пока гнал многочисленные стада в Микены. Поэтому он очень устал и мечтал отдохнуть. Геракл помнил, что согласно предсказанию оракула, ему предназначено судьбой совершить десять героических деяний. Благополучно пригнав коров в Микены, он как раз совершил десятый подвиг. На этом его кабала у Еврисфея должна была закончиться. Но царь не признал два его подвига таковыми на том основании, что у Геракла были помощники. Речь шла о победе над гидрой и об очистке авгиевых хлевов. Поэтому Гераклу предстояло выполнить еще два задания царя. Еврисфей долго ломал голову, как бы придумать что-нибудь потруднее. И вот что придумал.
Одиннадцатый подвиг
Теперь Гераклу предстояло спуститься в Аид, захватить трехглавого пса Кербера, стерегущего вход, и принести его в Микены. Герой уже спускался в Аид, когда нужно было привести оттуда Алкесту, согласившуюся умереть вместо любимого мужа Адмета. На самом юге Греции среди скал зияла пропасть — вход в преисподнюю. Войдя в него, Геракл спустился вниз и вскоре заметил огромного, трехглавого черного пса, которого ему надо было извлечь на белый свет. Кербер никому не мешал входить в преисподнюю, но обратно никого не выпускал. Поэтому Геракл пошел дальше и у врат царства теней заметил героя Тесея, прикованного к скале. Он освободил его и предстал перед богом Аидом. Аид разрешил Гераклу забрать с собой Кербера, но при условии, что он справится с псом без оружия. Жестокой была схватка героя с чудовищем. Трехглавый пес буйствовал, ужасно лаял, с морд стекали ядовитые слюни. Все же Гераклу удалось схватить пса, связать и вынести на свет.
Когда Геракл бросил пса к ногам Еврисфея, царь не нашелся, что сказать. Он заморгал, задрожал от страха при виде страшилища и от того, что Геракл вернулся живым. Он попросил героя отвести пса назад в преисподнюю. Геракл сделал это, но про себя поклялся, что больше ни за что не решится повторить подобное.
Двенадцатый подвиг
Еврисфей уже почти выдохся, придумывая задания. Он уже не знал, есть ли на свете что-нибудь такое, что могло бы погубить Геракла. Придет вроде бы подходящая мысль в голову, но хорошенько подумав, царь отказывается от нее, понимая, что Геракл справится и с этим заданием. В конце концов, надумал он послать Геракла на самый край света, откуда ему не вернуться до самой смерти. Не мешкая, позвал героя к себе и велел принести золотые яблоки из сада Гесперид. Геракл прошел почти весь свет и оказался у подножия Кавказских гор, где как раз был прикован Прометей. Геракл (с разрешения Зевса) поразил стрелой орла и освободил Прометея. В благодарность тот показал Гераклу дорогу к саду Гесперид. Долог и труден был путь героя. Наконец достиг он запада Африки, где титан Атлант держал на своих могучих плечах небесный свод. Геракл предложил Атланту подержать вместо него его ношу, чтобы Атлант сходил к своим дочерям Гесперидам и взял у них яблоки. Атлант с радостью согласился и вскоре принес на ладони три сияющих золотых яблока. Но Атланту очень понравилось гулять просто так, распрямив затекшую от невообразимой тяжести спину и потому заявил он Гераклу, что сам отнесет в Микены золотые яблоки. Геракл сразу разгадал замысел титана. Он понимал, что только хитростью может он одолеть титана. Изобразив на лице радость, он сказал, что согласен и попросил Атланта на минутку подержать небосвод, пока он поищет что-нибудь, что можно подложить под него. Ничего не подозревающий титан согнулся и принял небо на свои плечи, радуясь в душе, что скоро освободится от этого тяжкого груза. Геракл же взял золотые яблоки, помахал рукой на прощание и отправился в путь, желая поскорее добраться до Еврисфея.
Совершив эти подвиги, Геракл избавился от служения Еврисфею. Он свершил обряд очищения от пролитой крови и предался мечтам о том, как он будет жить свободным человеком. Он вернулся в Фивы, развелся с Мегарой, считая, что этот брак неугоден богам, и выдал ее за своего племянника и друга Иолая. После этого? (или до этого?) Геракл вывел из Аида жену Адмета Алкестиду и героя Тесея, сразившись с демоном смерти Танатосом и ранив самого бога Аида.
Очередную войну Геракл повел против пилосского царя Нелея, которого разбил, уничтожив всех побежденных, кроме царя Нестора.
Из более поздних мифов о Геракле известны рассказы о его пребывании в Скифии, где, сойдясь со змеей-девой Ехидной, он стал родоначальником скифов и родственных скифам народам.
______________