- Сочинения
- По литературе
- Другие
- Дружба Ивана и Конька-Горбунка
Сказочное произведение Ершова построено на дружбе главных персонажей. Основу сюжета составляют взаимоотношения Ивана и Конька-горбунка, а происходящие далее события каждый раз демонстрируют взаимное доверие, сложившееся между героями.
Ивану не сразу открылись чудесные таланты Конька. Как и многие, он был очарован великолепием златогривых коней. Однако народная мудрость советует не обманываться, называя всякий блеск золотом. Именно неказистому и заурядному с виду Горбунку, а не его статным братьям-красавцам, суждено стать Ивану незаменимым товарищем, и не раз спасти его от смертельной опасности.
В сказке подчеркивается удивительное сходство двух друзей: они одинаково неприглядны внешне, окружающие над ними посмеиваются и не ждут от них серьезных дел. Но преданные друг другу товарищи сумели обрести все то, что оставалось недосягаемым для злых завистников, строящих козни.
В начале произведения главный герой представлен читателям дураком, не разбирающимся в жизни. Но он вовсе не глупый, а прямолинейный и простой юноша, не желающий, как другие, приспосабливаться к обстоятельствам. Именно за честность и наивность, окружающие хитрецы прозвали Ивана дураком.
Выполняя указание отца, Иван не спит, как братья, а стережет поле. Оказавшись на службе у вздорного царя, он честно работает, без оглядки на завистливые выходки царедворцев. Парень всякий раз с завидным упорством принимается исполнять царские прихоти и побеждает. Конечно, без советов верного Горбунка, Ивану пришлось бы туго. Но его бесконечное терпение в итоге с лихвой окупилось: он завладел всеми диковинами, добытыми для царя, обратился в красавца и по воле народа занял царский трон. Чудесное преображение стало возможным благодаря волшебным способностям Конька-горбунка.
Горбунок помогает Ивану вовсе не из-за того, что так приказала волшебная кобылица. При желании она могла дать другой откуп. Но она одарила Ивана именно Коньком. Значит, оценила его чистую душу и верную натуру. Своим подарком она помогла Ивану обойти умных и расчетливых людей, умеющих всюду находить выгоду.
Горбунок – это награда Ивану за то, что не стал лжецом и лицемером. Конек служит Ивану совершенно искренне, по дружбе. Это происходит потому, что Иван не ищет выгоду и не просит об исполнении своих желаний. В свою очередь Иван бесконечно доверяет другу и прислушивается к его советам. При этом он очень любит своего верного помощника и дорожит дружбой с ним.
Сочинение про сказку Конек-Горбунок
Мне нравится эта сказка потому, что она в стихах написана! Вообще, пора все сказки на стихотворный язык перевезти. Например, почему не написать в стихах «Аленький цветочек»? Или «Три мушкетера»… Только без песен, а то мюзикл получится.
И ещё потому нравится, что тут есть волшебное животное – друг, который помогает герою выполнить всё. Почти кот в сапогах! Только у того был немного вредный характер, а конёк просто умный и добрый. Кот в наследство достался, оказался прямо джекпотом, а конек просто похож на Ивана – такой же бестолковый. То есть там старшие братья были умными и красивыми, сильные и деловые, а Иван – дураком. Так и кобылица волшебная подарила этой семье за вытоптанные поля жеребят: двоих нормальных, даже очень хороших (их в царскую конюшню взяли), а одного – горбатого. Но она так просто своих детей подарила, что знала, наверное, — они к ней вернуться. И сами за себя постоят!
А Иван-то с этими жеребятами и карьеру сделал в конюшне царской, и омолодился, хотя ему особо не надо было, и на принцессе женился, устранив конкурента в кипятке!.. И вроде Ваня не виноват!
Никто от Ивана такого успеха не ожидал, но дуракам, как говорится, везёт. Главное, что у Вани этого сердце доброе, он даже кобылу ту не обидел! А его братья думали, что такие крутые, поэтому плохо относились к братьям нашим меньшим, к собственному брату и женщинам. Кстати, вот тот же «Аленький цветочек» или «Царевна лягушка», в сказке про царевну-лебедь в «Шреке», хотя вот это совсем и не отвратительно, везде опять про то, что внешность – не главное. Но сказки, наверное, забываются… И кажется, что главней внешность, бренд, диплом. Хотя и в этой сказке принцесса не захотела выходить за старика – заставила его омолаживаться радикально, в котле с кипятком. Тут мне всегда казалось слишком уж это радикально, жестоко, хотя царь и был вредным, но уж варить его заживо не очень гуманно!
В сказке много всяких моментов забавных. Наверное, каждый своё находит. Но сказка-урок, это известно. Нужно стараться что-то важное из неё вынести. Тут больше про внешность… И не просто вынести, а применить к себе. Для меня, к слову, эта сказка о хорошем, хоть и горбатом, друге.
Рассказ 3
Конёк-Горбунок любимая всеми детская сказка Петра Ершова. В ней автор рассказывает о дружбе главного героя — Иванушки и фантастического горбатого коня, их путешествиях и приключениях.
Однако, мне кажется, отношения Ивана и Коня-Горбунка мало похожи на типичные дружеские. Конь по-отечески заботится о юном герое, всегда приходит на помощь в трудную минуту, даёт мудрый совет и протягивает руку, точнее, копыто, помощи.
Хотя со стороны Ивана отношение к верному другу мне показалось несколько потребительским. Подобно маленькому ребёнку, который в испуге кричит, зовя маму, Иванушка каждый раз вызывает к помощи горбатого друга. Герой беспрекословно подчиняется и советам Коня-Горбунка, доверяет ему свою жизнь и судьбу. Очевидно, что без верного друга герой сказки не справился бы ни с одной опасностью. Сам по себе Иван добрый, смелый юноша, но не обладает какими-либо незаурядными способностями и является обычным человеком.
Вдумавшись, читатель обратит внимание, что за все произведение автором ни разу не описываются чувства преданного коня. Его собственных желаний и мыслей будто бы не существует, они растворены в потребностях друга.
А Иванушка, хоть и искренне благодарит за помощь Коня-Горбунка, но абсолютно не интересуется состоянием своего друга, не разговаривает с ним по душам… Конек-Горбунок это будто бы приложение к Ивану, которое используется только в случае необходимости. Разве так ведут себя настоящие друзья?
Примечательно является и то, что Пётр Ершов не описывает дальнейшую судьбу Коня-Горбунка. После счастливого завершения злоключений Иванушки о нем не говорится ни слова.
Создаётся ощущение, что тот нужен был Иванушке как помощник и советчик, а после прошедших бед и неприятностей о нем просто — напросто забыли. Не зря говорит народная мудрость: «Друзья познаются в беде, а настоящие друзья — в радости».
После прочтения произведения мне стало очень горько за Коня-Горбунка. И, хотя мы и не слышим явных укоров в адрес Иванушки, немое исчезновение друга, мне кажется, говорит само за себя.
Давайте же будем ценить своих верных товарищей, благодарить их, а не принимать помощь как должное. И главное — не бросать, ни в горе, ни в радости!
Вариант 4
Сказка «Конек-горбунок», принадлежащая перу русского писателя П.П. Ершова, написана в стихотворной форме. И именно это замечательное произведение, которое по праву относят к числу выдающихся шедевров отечественной литературы, навсегда обессмертило имя своего автора.
Сюжет «Конька-горбунка» создан на основе мотивов русских народных сказок. Примеров сочинений подобного жанра в отечественной литературе насчитывается немного. Можно даже утверждать, что «Конек-горбунок» — сочинение совершенно уникальное, единственное в своем роде. Есть, конечно, сказки А.С. Пушкина, которые также основываются на фольклорных мотивах. И, с какой-то стороны, сказка «Конек-горбунок» во многом близка сказкам А.С. Пушкина. Но все же в «Коньке-горбунке» и пушкинских сказках гораздо больше различий, чем сходства. Пушкин внес в свои сказки слишком много личного, индивидуального, авторского, а стиль сказки Ершова максимально приближен к фольклорному. Пушкин явно стремился олитературить язык своих сказок, в то время как Ершов, наоборот, стремился ввести в текст как можно больше просторечных выражений.
Главный герой «Конька-горбунка»– Иван-дурак – излюбленный главный герой множества русских народных сказок. Вот и выводит Ершов образ своего Иванушки с огромной любовью и с большим юмором. Иванушку окружающие считают дураком вовсе не потому, что он глуп на самом деле, а потому что он очень добрый, совершенно беззлобный, потому что он не хочет ни с кем ссориться. И не просто не хочет, а совсем наоборот, — он старается со всеми жить в мире. У него полно завистников и недоброжелателей, а он этого, словно в упор, не видит.
Своим поведением, которое окружающим кажется абсолютно нелепым, Иванушка постоянно вызывает смех. Даже братья Ивана, которые Ивана недолюбливают и которые ему завидуют, без конца смеются над ним. Посмеявшись над младшим братом, они как бы немного отходят, становятся добрее.
Кстати, надо бы заметить, что Ивану-дураку ничего не стоит нарочно всех посмешить. Он рад притворяться глупым, лишь бы всем было хорошо и весело. А еще – пусть себе смеются, лишь бы не догадались, что там у Ивана на уме, да и оставили его в покое. Такой вот он, Иван, и такого Иванушку нельзя не любить и невозможно ему не сочувствовать.
И потому и достается Ивану Конек-горбунок. Можно сказать, что Конек-горбунок – это награда, доставшаяся Ивану за эту его бесконечную доброту, а также и защита и спасение от злых сил. Конек-горбунок, как и Иван-дурак, является воплощением добра и сострадания. Его внешний вид, хрупкий, беззащитный, обманчив: Конек очень силен. Без такой защиты Ивану было бы несдобровать, но Конек с честью выполняет свою миссию, помогает Ивану, и все заканчивается, как и должно быть в настоящей сказке, торжеством и победой добра и справедливости.
Несколько интересных сочинений
- Сочинения для 6 класса
- Маковский В.Е.
Маковский Владимир Егорович – один из знаменитых художников России в 19-20 веке, как и родной брат, Владимир Егорович входил в общество художников-передвижников. - Князь Верейский характеристика, образ в романе Пушкина Дубровский
Кто знает, как сложилась бы судьба Марии Кирилловны Троекуровой, если бы однажды в своё имение, которое было по соседству с имением Троекурова, не заглянул князь Верейский. Это был его первый приезд в своё имение, а приехал он прямиком из заграницы. - Сочинение Век нынешний и век минувший в комедии Горе от ума
Грибоедов сознательно сталкивает в комедии «век нынешний» и «век минувший». Для чего? Для того, чтобы обнажить проблемы и того, и другого века. А проблем в России много — крепостное право, воспитание и образование молодёжи, производство в чины - Характеристика образов Чиновников в поэме Мёртвые души Гоголя
В произведении не прописано отдельно образы чиновников. Их образы появляются прямо с самого начала произведения. Например, аферист Чичиков является льстивым человеком
Черты характера Ивана
Образ Иванушки-дурачка у многих ассоциируется с лентяем, любящим дурачиться, лежать на тёплой печке и ничем не заниматься. Только в сказке Ершова герой выступает ответственным человеком. Где точно он живёт, в сказке не указывается, говорится только, что «жил в одном селе». Он выполняет все просьбы своего отца. Храбрец заботится о своей семье, понимая, что для будущего урожая нужно спасать поля. Старшие же братья проявили трусость в дозоре.
Автор не даёт точного описания внешности героя, уделяя внимание поступкам. В характеристике Ивана из сказки «Конёк-горбунок» нужно описать его основные черты характера:
- Ответственный. Выполняет все поручения. Внимательно сторожил вора, когда другие караульные спали.
- Храбрый. Не побоялся оседлать кобылицу, смог добиться смирения животного.
- Преданный. На край света готов идти за Горбунком.
- Разборчивый. Всегда следует мудрым советам. Смог вынырнуть из кипящего котла молодым.
- Трудолюбивый. Исправно служил конюхом у царя.
- Честный. Учит своих братьев, что нельзя брать чужое.
- Смекалистый. Во время торгов смог продать царю коней за 10 шапок серебра.
Сколько испытаний довелось перенести герою, в итоге он изменился и стал царём. Жизненные трудности сделали его лучше и крепче.
Сказки для детей — читать и слушать онлайн
Слушать сказку Конек-Горбунок. Часть 2. Скоро сказка сказывается, а не скоро дело делается. онлайн:
Зачинается рассказ От Ивановых проказ, И от сивка, и от бурка, И от вещего коурка. Козы на море ушли; Горы лесом поросли;
Конь с златой узды срывался, Прямо к солнцу поднимался; Лес стоячий под ногой, Сбоку облак громовой; Ходит облак и сверкает, Гром по небу рассыпает. Это присказка: пожди, Сказка будет впереди. Как на море-окияне И на острове Буяне Новый гроб в лесу стоит, В гробе девица лежит; Соловей над гробом свищет; Черный зверь в дубраве рыщет, Это присказка, а вот — Сказка чередом пойдет. Ну, так видите ль, миряне, Православны христиане, Наш удалый молодец Затесался во дворец; При конюшне царской служит И нисколько не потужит Он о братьях, об отце В государевом дворце. Да и что ему до братьев? У Ивана красных платьев, Красных шапок, сапогов Чуть не десять коробов;
Ест он сладко, спит он столько, Что раздолье, да и только! Вот неделей через пять Начал спальник примечать… Надо молвить, этот спальник До Ивана был начальник Над конюшней надо всей, Из боярских слыл детей; Так не диво, что он злился На Ивана и божился, Хоть пропасть, а пришлеца Потурить вон из дворца. Но, лукавство сокрывая, Он для всякого случая Притворился, плут, глухим, Близоруким и немым; Сам же думает: «Постой-ка, Я те двину, неумойка!» Так неделей через пять Спальник начал примечать, Что Иван коней не холит, И не чистит, и не школит; Но при всем том два коня Словно лишь из-под гребня: Чисто-начисто обмыты, Гривы в косы перевиты,
Челки собраны в пучок, Шерсть — ну, лоснится, как шелк; В стойлах — свежая пшеница, Словно тут же и родится, И в чанах больших сыта Будто только налита. «Что за притча тут такая? — Спальник думает вздыхая. — Уж не ходит ли, постой, К нам проказник-домовой? Дай-ка я подкараулю, А нешто, так я и пулю, Не смигнув, умею слить,- Лишь бы дурня уходить. Донесу я в думе царской, Что конюший государской — Басурманин, ворожей, Чернокнижник и злодей; Что он с бесом хлеб-соль водит, В церковь божию не ходит, Католицкий держит крест И постами мясо ест». В тот же вечер этот спальник, Прежний конюших начальник, В стойлы спрятался тайком И обсыпался овсом. Вот и полночь наступила. У него в груди заныло: Он ни жив ни мертв лежит, Сам молитвы все творит. Ждет суседки… Чу! в сам-деле, Двери глухо заскрыпели, Кони топнули, и вот Входит старый коновод. Дверь задвижкой запирает, Шапку бережно скидает, На окно ее кладет И из шапки той берет В три завернутый тряпицы Царский клад — перо Жар-птицы. Свет такой тут заблистал, Что чуть спальник не вскричал, И от страху так забился, Что овес с него свалился. Но суседке невдомек! Он кладет перо в сусек, Чистить коней начинает, Умывает, убирает, Гривы длинные плетет, Разны песенки поет. А меж тем, свернувшись клубом, Поколачивая зубом, Смотрит спальник, чуть живой, Что тут деет домовой. Что за бес! Нешто нарочно Прирядился плут полночный: Нет рогов, ни бороды, Ражий парень, хоть куды! Волос гладкий, сбоку ленты, На рубашке прозументы, Сапоги как ал сафьян, — Ну, точнехонько Иван. Что за диво? Смотрит снова Наш глазей на домового… «Э! так вот что! — наконец Проворчал себе хитрец, — Ладно, завтра ж царь узнает, Что твой глупый ум скрывает. Подожди лишь только дня, Будешь помнить ты меня!» А Иван, совсем не зная, Что ему беда такая Угрожает, все плетет Гривы в косы да поет.
А убрав их, в оба чана Нацедил сыты медвяной И насыпал дополна Белоярова пшена. Тут, зевнув, перо Жар-птицы Завернул опять в тряпицы, Шапку под ухо — и лег У коней близ задних ног. Только начало зориться, Спальник начал шевелиться, И, услыша, что Иван Так храпит, как Еруслан, Он тихонько вниз слезает И к Ивану подползает, Пальцы в шапку запустил, Хвать перо — и след простыл. Царь лишь только пробудился, Спальник наш к нему явился, Стукнул крепко об пол лбом И запел царю потом: «Я с повинной головою, Царь, явился пред тобою,
Не вели меня казнить, Прикажи мне говорить». — «Говори, не прибавляя, — Царь сказал ему зевая. Если ж ты да будешь врать, То кнута не миновать». Спальник наш, собравшись с силой, Говорит царю: «Помилуй! Вот те истинный Христос, Справедлив мой, царь, донос. Наш Иван, то всякий знает, От тебя, отец скрывает, Но не злато, не сребро — Жароптицево перо…» — «Жароптицево?.. Проклятый! И он смел такой богатый… Погоди же ты, злодей! Не минуешь ты плетей!..» — «Да и то ль еще он знает! — Спальник тихо продолжает Изогнувшися. — Добро! Пусть имел бы он перо; Да и самую Жар-птицу Во твою, отец, светлицу, Коль приказ изволишь дать, Похваляется достать». И доносчик с этим словом, Скрючась обручем таловым, Ко кровати подошел, Подал клад — и снова в пол. Царь смотрел и дивовался, Гладил бороду, смеялся И скусил пера конец. Тут, уклав его в ларец, Закричал (от нетерпенья), Подтвердив свое веленье Быстрым взмахом кулака: «Гей! позвать мне дурака!» И посыльные дворяна Побежали по Ивана, Но, столкнувшись все в углу, Растянулись на полу. Царь тем много любовался И до колотья смеялся. А дворяна, усмотря, Что смешно то для царя, Меж собой перемигнулись И вдругоредь растянулись. Царь тем так доволен был, Что их шапкой наградил. Тут посыльные дворяна Вновь пустились звать Ивана И на этот уже раз Обошлися без проказ. Вот к конюшне прибегают, Двери настежь отворяют И ногами дурака Ну толкать во все бока. С полчаса над ним возились, Но его не добудились. Наконец уж рядовой Разбудил его метлой. «Что за челядь тут такая? — Говорит Иван вставая. — Как хвачу я вас бичом, Так не станете потом Без пути будить Ивана». Говорят ему дворяна: «Царь изволил приказать Нам тебя к нему позвать». — «Царь?.. Ну ладно! Вот сряжуся И тотчас к нему явлюся», — Говорит послам Иван.
Тут надел он свой кафтан, Опояской подвязался, Приумылся, причесался, Кнут свой сбоку прицепил, Словно утица поплыл. Вот Иван к царю явился, Поклонился, подбодрился, Крякнул дважды и спросил: «А пошто меня будил?» Царь, прищурясь глазом левым, Закричал к нему со гневом, Приподнявшися: «Молчать! Ты мне должен отвечать: В силу коего указа Скрыл от нашего ты глаза Наше царское добро — Жароптицево перо? Что я — царь али боярин? Отвечай сейчас, татарин!» Тут Иван, махнув рукой, Говорит царю: «Постой! Я те шапки ровно не дал, Как же ты о том проведал? Что ты — ажно ты пророк? Ну, да что, сади в острог, Прикажи сейчас хоть в палки — Нет пера, да и шабалки!..» — «Отвечай же! запорю!..» — «Я те толком говорю:
Нет пера! Да, слышь, откуда Мне достать такое чудо?» Царь с кровати тут вскочил И ларец с пером открыл. «Что? Ты смел еще переться? Да уж нет, не отвертеться! Это что? А?» Тут Иван Задрожал, как лист в буран, Шапку выронил с испуга. «Что, приятель, видно, туго? — Молвил царь. — Постой-ка, брат!..» — «Ох, помилуй, виноват! Отпусти вину Ивану, Я вперед уж врать не стану». И, закутавшись в полу, Растянулся на полу. «Ну, для первого случаю Я вину тебе прощаю, — Царь Ивану говорит. — Я, помилуй бог, сердит! И с сердцов иной порою Чуб сниму и с головою. Так вот, видишь, я каков! Но, сказать без дальних слов, Я узнал, что ты Жар-птицу В нашу царскую светлицу, Если б вздумал приказать, Похваляешься достать. Ну, смотри ж, не отпирайся И достать ее старайся». Тут Иван волчком вскочил. «Я того не говорил! — Закричал он утираясь. — О пере не запираюсь,
Но о птице, как ты хошь, Ты напраслину ведешь». Царь, затрясши бородою: «Что? Рядиться мне с тобою! — Закричал он. — Но смотри, Если ты недели в три Не достанешь мне Жар-птицу В нашу царскую светлицу, То, клянуся бородой, Ты поплатишься со мной: На правеж — в решетку — на кол! Вон, холоп!» Иван заплакал И пошел на сеновал, Где конек его лежал. Горбунок, его почуя, Дрягнул было плясовую; Но, как слезы увидал, Сам чуть-чуть не зарыдал. «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил? — Говорит ему конек, У его вертяся ног. — Не утайся предо мною, Все скажи, что за душою. Я помочь тебе готов. Аль, мой милый, нездоров? Аль попался к лиходею?» Пал Иван к коньку на шею, Обнимал и целовал.
«Ох, беда, конек! — сказал. — Царь велит достать Жар-птицу В государскую светлицу. Что мне делать, горбунок?» Говорит ему конек: «Велика беда, не спорю; Но могу помочь я горю. Оттого беда твоя, Что не слушался меня: Помнишь, ехав в град-столицу, Ты нашел перо Жар-птицы; Я сказал тебе тогда: Не бери, Иван, — беда! Много, много непокою Принесет оно с собою. Вот теперя ты узнал, Правду ль я тебе сказал. Но, сказать тебе по дружбе, Это — службишка, не служба; Служба все, брат, впереди. Ты к царю теперь поди И скажи ему открыто: «Надо, царь, мне два корыта Белоярова пшена Да заморского вина. Да вели поторопиться: Завтра, только зазорится, Мы отправимся, в поход». Вот Иван к царю идет, Говорит ему открыто: «Надо, царь, мне два корыта Белоярова пшена Да заморского вина. Да вели поторопиться: Завтра, только зазорится, Мы отправимся в поход». Царь тотчас приказ дает, Чтоб посыльные дворяна Все сыскали для Ивана, Молодцом его назвал И «счастливый путь!» сказал. На другой день, утром рано, Разбудил конек Ивана: «Гей! Хозяин! Полно спать! Время дело исправлять!» Вот Иванушка поднялся, В путь-дорожку собирался, Взял корыта, и пшено, И заморское вино; Потеплее приоделся, На коньке своем уселся, Вынул хлеба ломоток И поехал на восток — Доставать тое Жар-птицу. Едут целую седмицу, Напоследок, в день осьмой, Приезжают в лес густой. Тут сказал конек Ивану: «Ты увидишь здесь поляну; На поляне той гора Вся из чистого сребра; Вот сюда то до зарницы Прилетают жары-птицы Из ручья воды испить; Тут и будем их ловить». И, окончив речь к Ивану, Выбегает на поляну. Что за поле! Зелень тут Словно камень-изумруд; Ветерок над нею веет, Так вот искорки и сеет; А по зелени цветы Несказанной красоты. А на той ли на поляне, Словно вал на океане, Возвышается гора Вся из чистого сребра. Солнце летними лучами Красит всю ее зарями, В сгибах золотом бежит, На верхах свечой горит. Вот конек по косогору Поднялся на эту гору, Версту, другу пробежал, Устоялся и сказал:
«Скоро ночь, Иван, начнется, И тебе стеречь придется. Ну, в корыто лей вино И с вином мешай пшено. А чтоб быть тебе закрыту, Ты под то подлезь корыто, Втихомолку примечай, Да, смотри же, не зевай. До восхода, слышь, зарницы Прилетят сюда жар-птицы И начнут пшено клевать Да по-своему кричать.
Ты, которая поближе, И схвати ее, смотри же! А поймаешь птицу-жар, И кричи на весь базар; Я тотчас к тебе явлюся».- «Ну, а если обожгуся?- Говорит коньку Иван, Расстилая свой кафтан. — Рукавички взять придется: Чай, плутовка больно жгется». Тут конек из глаз исчез, А Иван, кряхтя, подлез Под дубовое корыто И лежит там как убитый. Вот полночною порой Свет разлился над горой, — Будто полдни наступают: Жары-птицы налетают; Стали бегать и кричать И пшено с вином клевать. Наш Иван, от них закрытый, Смотрит птиц из-под корыта И толкует сам с собой, Разводя вот так рукой: «Тьфу ты, дьявольская сила! Эк их, дряней, привалило!
Чай, их тут десятков с пять. Кабы всех переимать, — То-то было бы поживы! Неча молвить, страх красивы! Ножки красные у всех; А хвосты-то — сущий смех! Чай, таких у куриц нету. А уж сколько, парень, свету, Словно батюшкина печь!» И, скончав такую речь, Сам с собою под лазейкой, Наш Иван ужом да змейкой
Ко пшену с вином подполз, — Хвать одну из птиц за хвост. «Ой, Конечек-горбуночек! Прибегай скорей, дружочек! Я ведь птицу-то поймал», — Так Иван-дурак кричал. Горбунок тотчас явился. «Ай, хозяин, отличился! — Говорит ему конек. — Ну, скорей ее в мешок! Да завязывай тужее; А мешок привесь на шею. Надо нам в обратный путь». — «Нет, дай птиц-то мне пугнуть! Говорит Иван. — Смотри-ка, Вишь, надселися от крика!» И, схвативши свой мешок, Хлещет вдоль и поперек. Ярким пламенем сверкая, Встрепенулася вся стая, Кругом огненным свилась И за тучи понеслась. А Иван наш вслед за ними Рукавицами своими Так и машет и кричит, Словно щелоком облит. Птицы в тучах потерялись; Наши путники собрались, Уложили царский клад И вернулися назад.
Вот приехали в столицу. «Что, достал ли ты Жар-птицу?» — Царь Ивану говорит, Сам на спальника глядит. А уж тот, нешто от скуки, Искусал себе все руки. «Разумеется, достал», — Наш Иван царю сказал. «Где ж она?» — «Постой немножко, Прикажи сперва окошко В почивальне затворить, Знашь, чтоб темень сотворить». Тут дворяна побежали И окошко затворяли. Вот Иван мешок на стол: «Ну-ка, бабушка, пошел!» Свет такой тут вдруг разлился, Что весь двор рукой закрылся. Царь кричит на весь базар: «Ахти, батюшки, пожар! Эй, решеточных сзывайте! Заливайте! Заливайте!» — «Это, слышь ты, не пожар, Это свет от птицы-жар, — Молвил ловчий, сам со смеху Надрываяся. — Потеху Я привез те, осударь!» Говорит Ивану царь: «Вот люблю дружка Ванюшу! Взвеселил мою ты душу,
И на радости такой — Будь же царский стремянной!» Это видя, хитрый спальник, Прежний конюших начальник, Говорит себе под нос: «Нет, постой, молокосос! Не всегда тебе случится Так канальски отличиться. Я те снова подведу, Мой дружочек, под беду!» Через три потом недели Вечерком одним сидели В царской кухне повара И служители двора; Попивали мед из жбана Да читали Еруслана. «Эх! — один слуга сказал, — Как севодни я достал От соседа чудо-книжку! В ней страниц не так чтоб слишком, Да и сказок только пять, А уж сказки — вам сказать, Так не можно надивиться; Надо ж этак умудриться!»
Тут все в голос: «Удружи! Расскажи, брат, расскажи!» — «Ну, какую ж вы хотите? Пять ведь сказок; вот смотрите: Перва сказка о бобре, А вторая о царе; Третья… дай бог память… точно! О боярыне восточной; Вот в четвертой: князь Бобыл; В пятой… в пятой… эх, забыл! В пятой сказке говорится… Так в уме вот и вертится…» —
«Ну, да брось ее!» — «Постой!» — «О красотке, что ль, какой?» — «Точно! В пятой говорится О прекрасной Царь-девице. Ну, которую ж, друзья, Расскажу севодни я?» — «Царь-девицу! — все кричали. — О царях мы уж слыхали, Нам красоток-то скорей! Их и слушать веселей». И слуга, усевшись важно, Стал рассказывать протяжно: «У далеких немских стран Есть, ребята, окиян. По тому ли окияну Ездят только басурманы; С православной же земли Не бывали николи Ни дворяне, ни миряне На поганом окияне. От гостей же слух идет, Что девица там живет; Но девица не простая, Дочь, вишь, месяцу родная, Да и солнышко ей брат. Та девица, говорят, Ездит в красном полушубке, В золотой, ребята, шлюпке
И серебряным веслом Самолично правит в нем; Разны песни попевает И на гусельцах играет…» Спальник тут с полатей скок — И со всех обеих ног Во дворец к царю пустился И как раз к нему явился; Стукнул крепко об пол лбом И запел царю потом: «Я с повинной головою, Царь, явился пред тобою, Не вели меня казнить, Прикажи мне говорить!» — «Говори, да правду только, И не ври, смотри, нисколько!» — Царь с кровати закричал. Хитрый спальник отвечал: «Мы севодни в кухне были, За твое здоровье пили, А один из дворских слуг Нас забавил сказкой вслух; В этой сказке говорится О прекрасной Царь-девице. Вот твой царский стремянной Поклялся твоей брадой, Что он знает эту птицу, — Так он назвал Царь-девицу, —
И ее, изволишь знать, Похваляется достать». Спальник стукнул об пол снова. «Гей, позвать мне стремяннова!» — Царь посыльным закричал. Спальник тут за печку стал. А посыльные дворяна Побежали по Ивана; В крепком сне его нашли И в рубашке привели. Царь так начал речь: «Послушай, На тебя донос, Ванюша. Говорят, что вот сейчас Похвалялся ты для нас Отыскать другую птицу, Сиречь молвить, Царь-девицу…» — «Что ты, что ты, бог с тобой! — Начал царский стремянной. — Чай, с просонков я, толкую, Штуку выкинул такую. Да хитри себе как хошь, А меня не проведешь». Царь, затрясши бородою: «Что? Рядиться мне с тобою? — Закричал он. — Но смотри, Если ты недели в три Не достанешь Царь-девицу В нашу царскую светлицу,
То, клянуся бородой! Ты поплатишься со мной! На правеж — в решетку — на кол! Вон, холоп!» Иван заплакал И пошел на сеновал, Где конек его лежал. «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил? — Говорит ему конек. — Аль, мой милый, занемог? Аль попался к лиходею?» Пал Иван к коньку на шею, Обнимал и целовал. «Ох, беда, конек! — сказал. — Царь велит в свою светлицу Мне достать, слышь, Царь-девицу. Что мне делать, горбунок?» Говорит ему конек: «Велика беда, не спорю; Но могу помочь я горю. Оттого беда твоя, Что не слушался меня. Но, сказать тебе по дружбе, Это — службишка, не служба; Служба все, брат, впереди! Ты к царю теперь поди И скажи: «Ведь для поимки Надо, царь, мне две ширинки, Шитый золотом шатер Да обеденный прибор — Весь заморского варенья — И сластей для прохлажденья», Вот Иван к царю идет И такую речь ведет: «Для царевниной поимки Надо, царь, мне две ширинки, Шитый золотом шатер Да обеденный прибор — Весь заморского варенья — И сластей для прохлажденья». —
«Вот давно бы так, чем нет», — Царь с кровати дал ответ И велел, чтобы дворяна Все сыскали для Ивана, Молодцом его назвал И «счастливый путь!» сказал. На другой день, утром рано, Разбудил конек Ивана: «Гей! Хозяин! Полно спать! Время дело исправлять!» Вот Иванушка поднялся, В путь-дорожку собирался, Взял ширинки и шатер Да обеденный прибор — Весь заморского варенья — И сластей для прохлажденья; Все в мешок дорожный склал И веревкой завязал, Потеплее приоделся, На коньке своем уселся; Вынул хлеба ломоток И поехал на восток По тое ли Царь-девицу. Едут целую седмицу, Напоследок, в день осьмой, Приезжают в лес густой.
Тут сказал конек Ивану: «Вот дорога к окияну, И на нем-то круглый год Та красавица живет; Два раза она лишь сходит С окияна и приводит Долгий день на землю к нам. Вот увидишь завтра сам». И; окончив речь к Ивану, Выбегает к окияну, На котором белый вал Одинешенек гулял. Тут Иван с конька слезает, А конек ему вещает: «Ну, раскидывай шатер, На ширинку ставь прибор Из заморского варенья И сластей для прохлажденья. Сам ложися за шатром Да смекай себе умом. Видишь, шлюпка вон мелькает.. То царевна подплывает. Пусть в шатер она войдет, Пусть покушает, попьет; Вот, как в гусли заиграет, — Знай, уж время наступает. Ты тотчас в шатер вбегай, Ту царевну сохватай И держи ее сильнее Да зови меня скорее. Я на первый твой приказ Прибегу к тебе как раз; И поедем… Да, смотри же, Ты гляди за ней поближе; Если ж ты ее проспишь, Так беды не избежишь». Тут конек из глаз сокрылся, За шатер Иван забился И давай диру вертеть, Чтоб царевну подсмотреть. Ясный полдень наступает; Царь-девица подплывает, Входит с гуслями в шатер И садится за прибор. «Хм! Так вот та Царь-девица! Как же в сказках говорится, — Рассуждает стремянной, — Что куда красна собой Царь-девица, так что диво! Эта вовсе не красива: И бледна-то, и тонка, Чай, в обхват-то три вершка; А ножонка-то, ножонка! Тьфу ты! словно у цыпленка! Пусть полюбится кому, Я и даром не возьму». Тут царевна заиграла И столь сладко припевала, Что Иван, не зная как, Прикорнулся на кулак И под голос тихий, стройный Засыпает преспокойно. Запад тихо догорал. Вдруг конек над ним заржал И, толкнув его копытом, Крикнул голосом сердитым: «Спи, любезный, до звезды! Высыпай себе беды, Не меня ведь вздернут на кол!» Тут Иванушка заплакал И, рыдаючи, просил, Чтоб конек его простил: «Отпусти вину Ивану, Я вперед уж спать не стану». — «Ну, уж бог тебя простит! — Горбунок ему кричит. — Все поправим, может статься, Только, чур, не засыпаться; Завтра, рано поутру, К златошвейному шатру Приплывет опять девица Меду сладкого напиться. Если ж снова ты заснешь, Головы уж не снесешь». Тут конек опять сокрылся; А Иван сбирать пустился Острых камней и гвоздей От разбитых кораблей Для того, чтоб уколоться, Если вновь ему вздремнется. На другой день, поутру, К златошвейному шатру Царь-девица подплывает, Шлюпку на берег бросает, Входит с гуслями в шатер И садится за прибор… Вот царевна заиграла И столь сладко припевала, Что Иванушке опять Захотелося поспать. «Нет, постой же ты, дрянная! — Говорит Иван вставая. — Ты в другоредь не уйдешь И меня не проведешь». Тут в шатер Иван вбегает, Косу длинную хватает… «Ой, беги, конек, беги! Горбунок мой, помоги!» Вмиг конек к нему явился. «Ай, хозяин, отличился! Ну, садись же поскорей Да держи ее плотней!» Вот столицы достигает. Царь к царевне выбегает, За белы руки берет, Во дворец ее ведет И садит за стол дубовый И под занавес шелковый, В глазки с нежностью глядит, Сладки речи говорит: «Бесподобная девица, Согласися быть царица! Я тебя едва узрел — Сильной страстью воскипел. Соколины твои очи Не дадут мне спать средь ночи И во время бела дня — Ох! измучают меня. Молви ласковое слово! Все для свадьбы уж готово;
Завтра ж утром, светик мой, Обвенчаемся с тобой И начнем жить припевая». А царевна молодая, Ничего не говоря, Отвернулась от царя. Царь нисколько не сердился, Но сильней еще влюбился; На колен пред нею стал, Ручки нежно пожимал И балясы начал снова: «Молви ласковое слово! Чем тебя я огорчил? Али тем, что полюбил? «О, судьба моя плачевна!» Говорит ему царевна: «Если хочешь взять меня, То доставь ты мне в три дня Перстень мой из окияна». — «Гей! Позвать ко мне Ивана!» — Царь поспешно закричал И чуть сам не побежал. Вот Иван к царю явился, Царь к нему оборотился И сказал ему: «Иван! Поезжай на окиян;
В окияне том хранится Перстень, слышь ты, Царь-девицы. Коль достанешь мне его, Задарю тебя всего».- «Я и с первой-то дороги Волочу насилу ноги; Ты опять на окиян!» — Говорит царю Иван. «Как же, плут, не торопиться: Видишь, я хочу жениться! — Царь со гневом закричал И ногами застучал. — У меня не отпирайся, А скорее отправляйся!» Тут Иван хотел идти. «Эй, послушай! По пути, — Говорит ему царица,- Заезжай ты поклониться В изумрудный терем мой Да скажи моей родной: Дочь ее узнать желает, Для чего она скрывает По три ночи, по три дня Лик свой ясный от меня? И зачем мой братец красный Завернулся в мрак ненастный И в туманной вышине Не пошлет луча ко мне? Не забудь же!» — «Помнить буду, Если только не забуду; Да ведь надо же узнать, Кто те братец, кто те мать, Чтоб в родне-то нам не сбиться». Говорит ему царица:
«Месяц — мать мне, солнце — брат» — «Да, смотри, в три дня назад!» — Царь-жених к тому прибавил. Тут Иван царя оставил И пошел на сеновал, Где конек его лежал. «Что, Иванушка, невесел? Что головушку повесил?» — Говорит ему конек. «Помоги мне, горбунок! Видишь, вздумал царь жениться, Знашь, на тоненькой царице, Так и шлет на окиян, — Говорит коньку Иван. — Дал мне сроку три дня только; Тут попробовать изволь-ка Перстень дьявольский достать! Да велела заезжать Эта тонкая царица Где-то в терем поклониться Солнцу, Месяцу, притом И спрошать кое об чем…» Тут конек: «Сказать по дружбе, Это — службишка, не служба; Служба все, брат, впереди! Ты теперя спать поди; А назавтра, утром рано, Мы поедем к окияну». На другой день наш Иван, Взяв три луковки в карман, Потеплее приоделся, На коньке своем уселся И поехал в дальний путь… Дайте, братцы, отдохнуть!
Русский душою
Иванушка-дурачок — непростой герой, он полон народного духа. Только в русских сказках существует столько чудес. В них обычные животные становятся настоящими друзьями человека. Ваня никого не обманывает, старается всех удивлять. Во многих русских сказках победу одерживает младший сын Иван. Именно этот стержень использовал Ершов. У героя богатое воображение, он умеет мечтать и делать то, чего другие не делали. В конце сказки автор его щедро наградил. Читатели наблюдают за тем, какой свадебный пир устроен для молодожёнов.
Ершов не просто пересказал в своём произведении народные сказки, он украсил их вымыслом, дополнил выдумкой. Где только ни побывал главный герой: на торгу, в конном ряду, диковинном краю, царской конюшне, океане-море, на морском берегу, возле прибоя. В конце он наблюдает за диковинной горой из чистого серебра.
В сказке сохранилось много предметов русской жизни. Иван использует в своей речи народные слова и выражения: «о полночь», «зориться», «эка», «чай».