С.Крючков: 19―06 в российской столице, Станислав Крючков, на «Эхе» со своим особым мнением политик и журналист Максим Шевченко. Максим Леонардович, здравствуйте.
М.Шевченко― Здравствуйте.
С.Крючков― Путин сегодня провёл совещание по итогам трагедии на «Листвяжной». 51 человек погиб. Тем не менее, он говорит «боль всей России», но государственного траура объявлено не было. И недоволен остался докладом Минтруда о системе начисления зарплат. По мнению президента, оплата труда это основа безопасности в угольной отрасли. И что мы видим? Действительно, трагедии такие непредсказуемы, но когда заклеивают датчики метана…
М.Шевченко― Что это они непредсказуемы? Они одни и те же, по одной и той же схеме проходят: собственники требуют сверхприбылей, собственники. Которые получают в миллионы раз больше чем те, кто рискует жизнью, спускается в эти метановые бездны, в эту шахту.
Подробно описывают шахты, как там заставляли, когда говорил, что концентрация метана в четыре раза увеличивалась, они говорили: давайте остановим работу, проветрим шахты, — нет, работайте все равно, не будет остановки. А не нравится — пожалуйста, у нас тут очередь стоит тех, кто желает спуститься в шахту.
Поэтому вопрос совсем не в зарплате. Вопрос в том, что в России нет профсоюзного движения – оно уничтожено, раздавлено. Те профсоюзы, которые есть, официальные, — я не имею в виду профсоюзы полузапрещенные, которые реально борются. Активистов арестовывают, избивают зачастую, порой убивают, — между нами говоря.
А официоз вообще не имеет отношения к защите прав трудящихся, поэтому защищать рабочих некому. Рабочие сами не консолидированы, не объединены. Те партии политические, которые должны как бы выступать от имени рабочих, на самом деле выступают на стороне, как правило, не рабочих, а рабовладельцев – трудно назвать работодателями тех, кто заставляет своих трудящихся, наемных работников, работать в шахте, полной метана. Это просто циничные твари.
Вот живая иллюстрация к тезису Маркса о том, что ради прибыли в 300% нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист ради прибыли в 300%. Продолжать выработку, если идет сигнал о поступлении метана, о концентрации, это именно и есть то самое преступление.
С.Крючков― А нынешнее российское государство готово сверху обеспечить защиту шахтёрам?
М.Шевченко― Нет, конечно.
С.Крючков― Обещают прищучить, и проверку на шахтах генпрокуратура организует, и с владельцами.
М.Шевченко― Показуха это абсолютная, ничего этого не будет. Бабок снимут с этих владельцев, — много снимут, много. Может, заставят отдать какие-то пакеты контрольные, еще что-то. И все. Никто ничем не будет заниматься.
Мы помним пожары в «Зимней вишне» — что у нас изменилось в торговых центрах после этого? Или пожары в этой «Лошади», где все горело. Нет. В России правит наглый криминальный капитализм. Если этот капитализм, или капитал, как субъектное выражение, имеет хорошие отношения с местными чиновниками, местными силовиками, то ему сам черт не писан, сам черт не брат.
Мы только что видели — вы говорите «Путин, Путин», — вот Тимченко, друг Путина, — правда? Пришел на суд к Зиявудину и Магомеду Магомедовым, которым вменяют 210 статью, против которой Борис Титов голос сорвал, рассказывая, что это статья, которая любой бизнес описывает как криминальное сообщество.
Вот публикуют новую стенограмму с присутствием Геннадия Тимченко, который хотел поручиться за тяжелобольного Магомеда Магомедова – это группа «Сумма», достойные ребята. Но нет, ему отказывают.
Я опубликовал у себя в телеграм-канале «Макс атакует», мне: как же так, Путин не всесилен? Конечно, нет, конечно, не всесилен – это вам рассказывают такую историю. В России вообще нет государства в том смысле, как оно есть в Китае, или в Западной Европе, или в Саудовской Аравии – его тут нету.
М.Шевченко: В России нет профсоюзного движения – оно уничтожено, раздавлено
Тут есть совокупность феодальных группировок, которые поделили между собой сектора экономики, территорию страны, трудовые ресурсы, медийное поле поделили между собой. Над ними есть некий смотрящий, который условно называется президентом. И вот они действуют, исходя из своего.
Тимченко, который нам кажется могущественным человеком — ну, как же так, Тимченко могущественный, и, судя по всему, порядочный человек, если он пришел на суд к гонимому человеку. Но нет, он ничего не может, ему не отдают на поруки: он не может объяснить, как он будет ухаживать за Магомедом Магомедовыми и не дать ему сбежать за границу.
То есть, какой вывод мы из этого всего делаем? Что вся вот эта двуглавая орлистость, трехцветная, которую нам выдают за российскую государственность, туфта. Это все как бы для лохов, просто-напросто пиар-мероприятие, чтобы лохи думали, верили, что они живут в какой-то России, в каком-то государстве, с наличием юстиции, права, какой-то защиты труда.
Ничего этого нет. Есть только право сильного, наглого и жадного. Если сильный и наглый совершает ошибку, допустим, из-за его чрезмерной жадности и наглости, — гибнут шахтеры, люди труда, которых правящие элиты считают лохами, потому что с их точки зрения, если ты не лох, ты не будешь спускаться в шахту и там работать. Ты будешь что-избудь другое делать: станешь членом какой-нибудь политической партии, например, «Единой России», будешь там сидеть, по мозгам ездить что-нибудь говорить, какой-нибудь бизнес у тебя будет, бабки переведешь в Марбелью или на Кап-Ферру, или еще куда-нибудь.
А если ты работаешь своим трудом, за эти гроши горбатишься, да еще потом идешь в страшные супермаркеты что-то покупаешь, — то ты, с их точки зрения, лох.
Но если ты ошибся, и у тебя погибли, и об этом стало известно, и ты не смог это скрыть, то тогда, как говорится, ты должен отвечать. А как отвечать? По закону? Да нет тут никакого закона, тут закон используется как инструмент расправы. Как инструмент расправы с неугодными, инструмент борьбы группировок. Значит, отвечать будешь деньгами. Эта история закончится тем, что хозяева этой компании просто откупятся, и все.
С.Крючков― Вот эта та же история, когда уволили Калашникова за то, что не смог скрыть?
М.Шевченко― Да. Его уволили не за пытки, — потому что тогда его бы не уволили, а должны были бы арестовать в кабинете как человека, который либо знал о том, что у него происходит и покрывал это преступление, либо это ведомственная несостоятельность. А его уволили за то, что он — съемка велась на оперативные камеры, хранилась на оперативных серверах, и потом с оперативных камер и с оперативных серверов она оказалась в руках Владимира Осечкина — дай бог Володе и Сергею здоровья на долгие годы. Я считаю, что это настоящие герои нашей страны.
С.Крючков― Сегодня член СПЧ Меркачева сообщила, что в той самой Саратовской ОТБ-1 вскрыли полы для того, чтобы скрыть биологические материалы, свидетельствующие о пытках.
М.Шевченко― Ну, мы не знаем, почем вскрыли полы – возможно, это мнение Меркачевой, что это именно для этого. В целом они вскрыли полы, потолки и крышу везде, по всей стране в связи с этими пытками. Потому что у них самое неприятное это то, что помимо Саратова, на котором они целенаправленно все так сконцентрировали, — тут можно было бы и Володина ужучить, который из Саратова.
Вообще Саратов место такой скандальной арены последние месяцы. Там и Рашкин стреляя в кабана, попадает в лося. Там и Бондаренко прессуют, ил Коля одевается в костюм заключённого, вешает себе QR-код на спину, изображая протест КПРФ против QR-кодов – тоже странно. Значит, против QR-кодов мы протестуем и не участвуем, отказываемся. А против капитализма, получается, мы не протестуем. Потому что если в вашем списке есть миллиардеры, капиталисты, банкиры, то тогда получается где настоящий протест? Против QR-кодов, или ты, коммунист, против капитализма протестуешь. Ну, это разберутся без меня.
А вот Саратовская область таким мощным прожектором как бы высветилась. Там все время что-то происходит: лось, кабан, Бондаренко, ФСИН, — все в Саратове. На улицах Саратова…
С.Крючков― Много огней.
М.Шевченко― Много огней, парней холостых.
С.Крючков― Систему будут чистить?
М.Шевченко― Никто ничего чинить не будет, никому ничего не надо. Потому что парламента нет, местных региональных заксобраний нет. Все равно, как бы вы ни рвали на себе рубашку, не бились головой о стену, единоросское большинство, даже пряча глаза, а среди единороссов немало — это я знаю по нашему заксобранию, Владимирскому — немало порядочных, достойных людей, которые всю жизнь работали, занимались наукой, бизнесом, работали в силовых структурах.
И отдельно поговори с каждым, в принципе, ты увидишь перед собой человека вменяемого, который не злой и не добрый. Но им приказывают. И они, пряча глаза, нажимают кнопки и голосуют так, как, может быть, лично он никогда не сделал бы, не проголосовал бы. Поэтому они везде это сделают.
А куда деваться? Перемены возможны только в том случае, если есть хоть какое-то минимальное разделение властей. Никакого разделения властей нет. Обращаясь к коммунистам даже Володин в Думе говорит: если вы называете себя властью, во власти оппозиции не бывает, власть действует в едином ключе, вы тут зарплату получаете.
В ответ на это, мне кажется, фракция КПРФ вполне могла бы отказаться от зарплат в Госдуме. Те 4 миллиарда, которые они получат на 5 лет, исходя из результатов выборов, вполне позволили бы платить достойные зарплаты своим депутатам Госдумы от фракции КПРФ. Но они не отказались, поэтому Володин их просто таким образом, как говорят на питерских улицах, просто развел и купил. Развел лоха.
С.Крючков― А зачем Бастрыкину нужно было наезжать на Моргенштерна?
М.Шевченко― Моргенштерн это вообще фигура, которая выдумана, выпестована, раскручена для отвлечения внимания молодежи от протеста: делай бабки, и другие провокационные разные… Я не поклонник совершенно Моргенштерна, я не считаю его фигурой оригинальной. Я считаю, что это убогое подобие Мэрилин Мэнсона или чего-нибудь такого.
На фоне Басты, Оксимирона или Гнойного, или других, Моргенштерна не существует, он не является голосом поколения. Он является голосом того поколения, которое хотела бы создать власть, чтобы это поколение занималось вот этой хренью, про которую он поет. Хвасталось своими гламурными телками, ныряло в бассейны с золотых пьедесталов.
М.Шевченко: Двуглавая орлистость, трехцветная, которую нам выдают за российскую государственность, туфта
Поэтому все, что происходит с Моргенштерном, это речь не о свободе творчества, — хотя я против преследования Моргенштерна. Он мне не то, что омерзителен, он мне не интересен совсем. Тут Елена Драпеко сказала: вот, Моргенштерн плохой, наркотики пропагандирует, а вот Баста и Оксимирон никогда не пропагандировали, это, конечно, ничего не может вызвать кроме смеха у любого человека, который знаком с реальной культурой современной России. Потому что великие песни «Нагано» Басты, «Не кури марихуану, она убивает», или, например. «Я не люблю наркотики, наркотики любят меня». Или Оксимирон.
Вся культура современной молодежи в этой наркотизированной, урбанистической реальности, пронизана насилием и наркотиками. Абсолютно вся. И Моргенштерн на этом фоне является достаточно слабым, на мой взгляд, симулякром той реальной гангсты, того реального насилия, которое проходит на улицах российских городов для каждого молодого парня. И той грубости, в которой растет практически каждая российская девчонка.
Почему Бастрыкин именно на Моргенштерна? Ну, потом, что просто его так показать. Во-первых, он сам башкир, по-моему? Алишер? — так вот смотрите, вроде как из мусульман, из национального, такого важного для России народа, который является потомком Салавата Юлаева, который сражался против российского империализма – у башкир в 18-веке 4 восстания против Российской империи, почти половина мужского населения башкирского народа уничтожили российские каратели, — н, это немецкие офицеры, которые руководили крепостными крестьянами, которых нагнали ради великой России якобы.
И вот взять такого башкира, превратить его в такого Моргенштерна, изукрасить его стразами и татуировками, заставить его нести всякую хрень аморальную, и потом его обсуждать. Тут ты сразу убиваешь несколько зайцев: во-первых, позоришь башкир таким Моргенштерном, на мой взгляд. Во-вторых, ты делаешь для молодежи мученика. Который несет какую-то хрень. И в-третьих, ты заставляешь людей не обсуждать QR-коды, фальсификацию выборов, национальный вопрос, который реально волнует республики.
С.Крючков― Как вариант – кооптировать Моргенштерна и заставить его работать на админку.
М.Шевченко― А он работает на админку уже давно, я уверен просто в этом. Я уверен, что все эти его драмы с отъездом за границу, это все просто сценарное начинание.
С.Крючков― Тогда это не работает.
М.Шевченко― Все работает отлично. Мы это обсуждаем – значит, работает.
С.Крючков― Шикарно.
М.Шевченко― Вы же это обсуждаете? Мы в прошлый раз обсуждали лося с Рашкиным, теперь перешли к обсуждению Моргенштерна, а не QR-коды и выборы.
С.Крючков― Давайте перейдем к Украине, что происходит между Россией и Украиной и происходит ли?
М.Шевченко― Да нет никаких «Россий» и никаких «Украин». Горизонтальные группировки – политико-экономические, социально-экономические, которые как бы пересекают эти границы. Я, например, считаю, что группировка Порошенко и Путина была примерно одна группировка, у них была задача минимизировать влияние юго-востока Украины, группы Ахметова, например.
Потому что по итогам 2014-2015 года кто понес наибольшие потери? Наибольшие потери понесла группа Рината Ахметова. Наибольшие потери понесли «донецкие» или «македонские», как их называли.
То есть, фактически мы видим, что, не смотря на все вот это, что там происходило — во-первых, вспомним 14-й год: Путин сразу признает Порошенко президентом, — правда ведь? Значит, Порошенко, получается, хороший президент, со всеми его Аваковыми, Турчиновыми и так далее. А Зеленский у нас какой-то такой так себе президент. И все это время деньги из России.
Тут нам по телевидению — у Шеина, у Скабеевой, у Попова, у Соловьёва: там убивают русских, на Донбассе убивают русских. А бабки из России идут в Украину. Главным финансовым партнером Украины оставалась Россия все это время. И финансово-промышленным группам, которые работали в Украине, никаких проблем не ставили в России. Наоборот, они еще там активы приобрели, земельку. Там же за это время земельная реформа прошла, и если украинцы внимательно посмотрят, поизучают, кому земля принадлежит, — думаю, их интересные сюрпризы ждут на этом пути исследования шляха своей незалежности.
С.Крючков― А если не о путях движения бабок?
М.Шевченко― А это главное. На постсоветском пространстве движение бабок это главное.
С.Крючков― Не скажите.
М.Шевченко― Никаких других идей тут, за редким исключением, нет.
С.Крючков― Но возможное вооруженное столкновение чревато потерей многих жизней.
М.Шевченко― Это все решается в каких-нибудь кулуарных бизнес-переговорах где-нибудь на яхте, которая курсирует по Ионическим островам, поверьте. Нет между Россией и Украиной конфликта. Есть определенные терки между разными политико-экономическими группами — Порошенко, Коломойский, Ахметов, — это я украинских назвал просто.
С.Крючков― Была встреча Блинкена и Лаврова в Стокгольме.
М.Шевченко― А что решилось в Стокгольме? Вот по поводу Карабаха что решилось? По поводу Карабаха взяли азербайджанцы, 200 тысяч человек вошли в Меджлис*, потребовали от президента Ильхама Алиева освободить свою родину, и вот народ азербайджанский решил свою судьбу сам, с оружием в руках.
М.Шевченко: Я считаю, что Моргенштерн — убогое подобие Мэрилин Мэнсона
А ни Стокгольмы, ни Мински, ни Брюссели, ни Нью-Йорки, ни Москва ничего не решили за 30 лет. Решили сами азербайджанцы – взяли оружие, модернизировали армию, создали национальную идею, которой стала восстановление целостности, и под руководством своего президента взяли и все это решили. А если бы они этого не сделали, то до сих пор заседали бы в Минске. Брюсселе, Париже, Лондоне, Эр-Рияде. Поэтому все это болтовня, которая ничего не решает.
С.Крючков― Им по барабану то, что происходит сейчас на границе между Россией и Украиной? Турки говорят – давайте мы станем посредниками,
М.Шевченко― Это очевидно — Россия в качестве посредника готовит Турцию. И теперь понятно становится, и после заявления Лаврова, и после заявления Пескова – понятно, что турки «Байрактары» продают Украине – как же так, турки нас предали? Нет, никто не предавал. Это как раз наоборот.
С.Крючков― Но это была территория, на которую, казалось, Кремль не хотел никого пускать, это наша сфера влияния.
М.Шевченко― Кремль кто спрашивает? Кремль в этом вопросе никто особо не спрашивает. В этом вопросе ключевые позиции занимает, думаю, в такой последовательности: Лондон, Вашингтон, Берлин, — вот три ключевых. Может еще Пекин в какой-то степени, но Пекин осторожен, не лезет в европейские дела особенно. Но вот Лондон, Вашингтон, Берлин, безусловно, ключевые игроки. И разные группы в российских элитах они как бы пытаются лавировать между ними, исполнять их роль.
Понятно совершенно, что, допустим, Вашингтон совершенно не боится России, не опасается ее, и никакая экспансия России не является для него проблемой. Потому что он прекрасно знает – и мы видели довольные лица Путина и Байдена в Женеве, что между ними великолепные отношения, и обо всем можно договориться.
Но Вашингтон весьма настороженно относится к перспективе стратегического усиления Берлина, восстановления континентальной целостности под германским началом. И поэтому Украина тут является важным фактором дестабилизации Европы, в первую очередь, а не России. Мирная Украина, Украина, которая является транзитной страной между Россией и Европой, американцам совершенно не нужна.
С.Крючков― То есть, реальных поводов для вооруженного столкновения вы не видите?
М.Шевченко― Никаких. Это все искусственно создается: там кто-то пострелял, тут. Слушайте, если кто-то стреляет вопреки приказу начальства, найдите злодеев. Кто там, из гаубицы или из «смерчей» вдруг возьмет и даст залп. Где эти, кто эти люди, почему их не слышим и не видим? Стало быть, это все делается в рамках большой игры.
Я считаю, что Украина это имитация. Это огромная имитация просто-напросто. Просто тут почему нужна Турция? Турция, а не кто-либо еще? Турция, во-первых это давний региональный игрок, последнее тысячелетие как минимум, столетия — с 1453 года, а то и пораньше, когда турки на Балканы пришли, в 14 веке.
Турция имеет традиционно — как во времена Хмельницкого, когда Хмельницкий бегал или в Стамбул или в Москву, или в Краков — между ними.
С.Крючков― А этот региональный игрок Крымом не озаботится?
М.Шевченко― Нет, это все никого не интересуют такие вещи. По большому счету. Но нет, почему – Турция как бы говорит: мы являемся покровителями крымских татар, дескать, мы с озабоченностью смотрим на их судьбу. Никого они не защитили, никого не спасли среди крымских татар, — мы не знаем таких примеров, чтобы Стамбул сказал, и сразу в Крыму: все, прекращаем репрессии против Меджлиса* запрещенного, — нет, ничего этого не было
И вот вам, пожалуйста, Лавров говорит: мы с пониманием относимся к карте тюркского мира, которую показал Эрдоган – все нормально. Это роль Турции, которую ей выделяет. В частности, и Москва тоже.
С.Крючков― Это особое мнение политика Максима Шевченко. Вернемся в студию после новостей и рекламы.
НОВОСТИ
С.Крючков― Политик Максим Шевченко со своим особым мнением, я Стас Крючков. Хочу немножко поговорить о пандемии. С 45-года избыточная смертность наибольшая, больше 600 тысяч составила по данным независимых демографов.
М.Шевченко― Думаю, гораздо больше. Думаю, около миллиона.
С.Крючков― Так скажите, у нас система здравоохранения вообще не работает?
М.Шевченко― Система здравоохранения вообще не работает. Мне сегодня звонит один знакомый, работающий, кстати. В «Коммерсанте», говорит: ты можешь помочь — в Струнино Владимирской области, лежит пожилая женщина, родственница, попала туда с ковидом. Спрашиваю: ну и как там? — Ну, как было, когда врачи увольнялись в той же самой больнице, — ад, говорит, — ничего нет вообще. Там просто нельзя оказать человеку медицинскую помощь. И это еще больница, к которой информационное внимание в последние три года привлечено. По поводу которой давали поручения, давали распоряжения.
М.Шевченко: Нет между Россией и Украиной конфликта. Есть терки между разными политико-экономическими группами
А что происходит в тех больницах, где не давали? Ответ: ничего не происходит. Им на все наплевать. Они действуют только по факту: если их пнули, как у Путина на открытой линии помните, женщина говорила: Я из Карачаевска. Год назад сказали трубу провести – до сих пор не провели. И теперь всем «Газпромом» побежали эту трубу проводить. А соседние дома, уж извините, не дозвонились Путина – наверное, там труб не будет.
Поэтому здесь и с больницами то же самое – нет никаких больниц, их нету. 30 лет уничтожалось здравоохранение, уничтожалась система научная, уникальная, которая создавалась после 45 года, с помощью пленных немцев, итальянцев, своими силами. С помощью невероятных усилий творческих и жизненных. Создавалась? – создавалась. Потом приватизирована. Ее больше нет, никакой медицинской науки тут нет больше.
Преподавание — Первый мед, Второй мед, Сеченовский, — это все жалкие тени, жалкие кости. Военно-медицинская академия в Петербурге, в Ленинграде – все разграблено. Здание хотели отобрать — потому что там шикарное здание. Больницы — мы помним, мэр Москвы, триллионер, со всеми триллионами. Которые в Москве крутятся, — в декабре 19-го говорил: в Москве очень много роддомов и очень много инфекционных больниц, — говорил Собянин в Мосгордуме, — надо сократить их примерно на 25%. Хотите зарплату в 170 тысяч? — хотим, хотим, — ну, тогда сокращайте, а у нас нет денег вам добавить.
В Москве, — это в Москве, где деньги есть, а что происходит в регионах? Ко мне обратились знакомые врачи из Союза онкологов России, говорят: Вот список есть онко-лекрств, — потому что есть разные типа онко-заболеваний, и уже после химии. После процедур тяжелейших людям необходимо поддерживать их организм. И это все очень дорогие лекарства. Вот их список сократили, дотацию по этому списку. Оттуда вычеркнули какие-то формы онко-заболеваний. Причем не одно или два, а достаточно большое количество вычеркнули.
Что происходит с теми роддомами, которые закрыли? На их месте, в поселке художников «Сокол», где я родился, где родились мои друзья, — понятно, что на месте этого роддома, который там был десятилетиями, один из лучших московских роддомов — будут построены апартаменты какие-то. Роддом Клары Цеткин на Таганке — Елена Шувалова об этом говорила неоднократно, — закрыт. На его месте будут строиться апартаменты.
Поэтому как это возможно? Конечно, тут нет ничего. Абсолютно разоренное, уничтоженное, изувеченное, искалеченное здравоохранение, коммерциализированное. Которое руководствуется не защитой здоровья граждан, не защитой жизни граждан, а только деньгами: впарить этим лохам за невероятные деньги лекарства, качество которых никому неизвестно. И потом сидеть довольно и думать, что жизнь удалась. В этом смысл.
С.Крючков― Если все так, как вы описываете…
М.Шевченко― А это так.
М.Шевченко: Из-за «Северного потока» на мировой карте, карте Европы проведены совершенно новые силовые линии
С.Крючков― А зачем с QR-кодами бороться, пандемия не уходит и угроза реальна.
М.Шевченко― Бороться с QR-кодами это как бороться с капитализмом. Можно бороться с QR-кодами
С.Крючков― Не с QR-кодами, а при их помощи с пандемией?
М.Шевченко― Я лучше предпочту уколоться «Пфайзером», что даст мне возможность путешествовать по миру — не этим «Спутником», разумеется. Но не потому, что я прям так хочу обезопасить себя от этого ковида, — у меня итак все хорошо с антителами. Просто я хочу ездить на конференции, семинары, общаться с людьми, разговаривать в Берлине, Париже, в Стамбуле, в других местах, — что я не смогу сделать с этим «Спутником».
Поэтому еще то, что они лишают население возможности выбора, возможности перемещения, загоняя в эту клетку коммерческую. Потому что теперь просто понятно, что «Спутник» это коммерческая тема. Вот в соседнем Азербайджане, чем хочешь, тем и колись — тебе на выбор десяток вакцин предлагают.
С.Крючков― А почему вам понятно, что это коммерческая тема?
М.Шевченко― Потому что если бы это была не коммерческая тема, то сказали бы: Ребята, мы заботимся о ваших жизнях, колитесь, чем хотите, что вам помогает. ВОЗ, врачи этим рекомендовали – давайте этим будем колоться, если вы хотите.
В тех странах, где нет недоверия государству, где народ не считает, что государство это просто сборище жуликов и воров, которые обманывали его бесконечное количество лет — ну, 30 как минимум, и которое просто хочет на нем нажиться. Там нет такой проблемы.
Везде проблемы с QR-кодами и вакциной возникают там, где есть недоверие к государству. Возьмем Италию – понятно, что в Италии правящие элиты вызывают минимальное доверие — после скандала с Кракси или с Джулио Андреотти, христианскими демократами, которые правили там десятилетиями – их связями с мафией, коррупционной деятельностью. Итальянское государство до сих пор еще не выбралось из того кризиса, в котором оно находится.
Поэтому мы видим на площадях Рима 300, 400 тысяч человек собираются на демонстрацию против ограничения гражданских прав с помощью QR-кодов.
С.Крючков― Я об этом не слышал.
М.Шевченко― Потому что вам об этом не рассказывают. А посмотрите интернет – там огромные площади заполнены людьми, которые говорят: не смейте ограничивать наши гражданские права. Люди не против вакцинации как таковой, люди против того, чтобы те люди, которых они считают коррупционерами и жуликами, которым они выражали недоверие – социалистам, христианским демократам, и так далее, — за них решали, что им можно, а что нельзя.
В тех странах, где есть высокий уровень доверия к власти, таких проблем нет. Естественно, есть антиваксеры, есть какие-то еще другие люди, но в целом мы не видим там никаких скандальных ситуаций. Скандальные ситуации возникают только там, где…
С.Крючков: Qr―коды чем плохи? Как способ, как технология?
М.Шевченко― На мой взгляд, они ничем не отличаются от визы или от паспорта. Я рассматриваю QR-код просто как способ перемещения, свободы перемещения, и все. Но я не понимаю, почему я должен вакцинироваться не той вакциной, которая даст мне возможность свободно ездить по всем странам, по миру, заниматься научной работой, журналисткой, а такой, которой хочет Татьяна Голикова, или кто-то еще, кто зарабатывает на этом.
С.Крючков― История с миграционном кризисом вокруг Белоруссии, на ваш взгляд, потихонечку сходит «на нет»?
М.Шевченко― Да ее не было, этой истории. Возили туда насильно людей, сознательно. Я вот в Баку был несколько дней, там «БелАвиа» — обычно очень дешевые билеты до Минска долететь из Баку. А тут вдруг — раз, мой товарищ хотел полететь – билетов нет. Говорит: как, почему? – ну, нет билетов, ничего не можем сделать. И вот он покупает один билет чудом, за несколько часов уже до отлета, — ему позарез надо было по делам в Минск. И вот он заходит в огромный самолет, — обычно маленькие «Эмбраэры», а тут огромный, почти 340-й «БелАвиа», и он весь был заполнен этими беженцами, которых везли с транзитом через Баку откуда-то с Ближнего Востока.
То есть, что нам сказки рассказывают? И вопрос: почему иракцам можно без Шенгена в Европу, а нам нельзя? Может и нам с вами тоже можно тогда? Может, если уж Лукашенко с Путиным так переживают, что не пустили иракских курдов, может, и нас пустят, может, за нас тоже попереживают? Может, мы пойдем на польские таможенные посты и нас пропустят?
С.Крючков― Так поделом санкции вводят против «БелАвиа», против сына Лукашенко?
М.Шевченко― Я уже сказал. Они упаковывают Лукашенко и преподносят его на блюдечке с голубой каемочкой тем самым Кремлю, вот и все. Они просто отрезают последние уже микроскопические надежды Лукашенко на какое-то взаимодействие с Западом, с Европой, которые у него были до лета 2020 года. Все, он собственность Кремля.
М.Шевченко: Я предпочту уколоться «Пфайзером», что даст мне возможность путешествовать по миру -не этим «Спутником»
С.Крючков― То есть, по сути, говорим о Белоруссии как о 16-й республике времен Советского Союза?
М.Шевченко― Мы так не говорим. Во-первых, я к республикам советским отношусь с огромным уважением — это не смешная тема. Потому что республики развивались, там были национальные языки, национальная наука, система культуры, и так далее. Какие-то помощнее, какие-то послабее.
Нет, это просто территория, по поводу которой снимается неопределенность. Современный мир — вы же философ по образованию, вы же про Оккома слышали? – вот не надо множить сущности больше необходимого.
Знаете, вот эта неопределённость Белоруссии это та сущность, которую надо просто с доски политической снять. Вы, Владимир Владимирович, либо возьмите ее под себя, либо отдайте нам. А так, чтобы он из себя изображал Швейцарию Восточной Европы – то с Москвой, то с Варшавой заигрывая. Помните, Лукашенко говорил про Донбасс: «хотите, как на Донбассе? Не дай бог, чтобы у нас так же было» — по-моему, в 14— или 15-м году. Поэтому – нет, сказали: все, давайте определяться. Ну, ладно, — сказала Москва.
С.Крючков― Поедет Лукашенко в гости в Крым?
М.Шевченко― Конечно, разумеется.
С.Крючков― И признает?
М.Шевченко― Да, все будет.
С.Крючков― А этот элемент неопределённости, который, как вы говорите, невыгоден Путину — может быть ему в некоторых ситуациях и выгоден?
М.Шевченко― Какой элемент неопределённости?
С.Крючков― Со статусом Белоруссии.
М.Шевченко― Нет, он был раньше невыгоден, сейчас изменилась ситуация. С «Северным потоком» ситуация стала конкретной. На мировой карте, карте Европы проведены совершенно новые силовые линии. Поэтому ему крайне нужны хорошие отношения с Эрдоганом, крайне нужны партнерские отношения с Берлином. Это вопрос выживания режима, вы знаете.
С.Крючков― Это было особое мнение политика и журналиста Максима Шевченко. Максим, благодарю вас.
М.Шевченко― Пожалуйста.
С.Крючков― Станислав Крючков провел эту программу.
*
Меджлис крымскотатарского народа —
экстремистская организация, запрещённая в России.
Часть 1
О переменах, кадрах, мотивации, фейках, спецвакцине, пловцах, гаджетах и подозрительности
— Место встречи изменить нельзя, Сергей Валерьевич? Ждал вас на набережной Ялты, думал, поговорим о ликвидации последствий летнего наводнения. Вместо этого беседуем в вашем кабинете в Симферополе, где пять с половиной лет назад уже писали интервью для ТАСС.
— Конец года, напряженно со временем, вот только вернулся из Красногвардейского района, за каждым объектом нужен надзор — как говорится, глаз да глаз. На ЮБК, извините, не успевал физически.
Поэтому встретились в прежнем месте, что же касается остального — за прошедшие годы перемены в Крыму значительные, даже колоссальные. Можно сказать, за год выполняем пятилетку в том, что касается социально-экономического развития. Если любопытно, загляните в сводку объектов, которые ремонтируются, восстанавливаются, реконструируются, строятся с нуля. В конце прошлого года ввели в эксплуатацию Многопрофильный республиканский медицинский центр имени Семашко, построили Бештерек-Зуйский водозабор, который будет питать Симферополь. Большинство проектов реализуется благодаря решениям, принятым президентом Путиным. Федеральное финансирование, по сути, основа развития нашей республики.
Иногда поздно ночью возвращаюсь домой откуда-то из района, читаю бумаги, отвлекаюсь от дороги, потом поднимаю голову, смотрю в окно и в первую секунду не понимаю, где нахожусь. Хотя Крым знаю прекрасно. Впечатление, что даже рельеф поменялся.
С 2014 года заложили более 10 тысяч гектаров новых садов и виноградников.
Раньше на дорогу до Керчи уходило два с половиной, а то и три часа, сейчас по трассе «Таврида» доезжаем за час сорок. До Севастополя вообще 35–40 минут — считай, рядом. Осталось достроить последний этап, и ситуация с точки зрения доступности и этого города-героя будет окончательно решена.
Участок трассы «Таврида» в районе села Скалистое
© Сергей Мальгавко/ТАСС
Инфраструктурные изменения мощные. Но идеализировать ситуацию не хочу. Требующих решения проблем по-прежнему огромное количество. Доходы граждан, цены на продовольствие, работа системы здравоохранения в условиях COVID, тарифы и качество услуг сферы ЖКХ, жилищная политика — вот то, что волнует крымчан. К сожалению, по большинству вопросов пока нет окончательных ответов.
Однако это не повод опускать руки. Если зашел на цель с одной стороны и у меня не получилось, зайду с другой. Хотя не все зависит лично от меня. Иногда люди не могут понять или решить задачу, которую ставишь перед ними. Кадры — вот главный вопрос. Подготовленные, неравнодушные. Нужны те, кто может на себя взять ответственность и, дав обещание, сдержать слово. С этим действительно есть проблема.
— За семь с половиной лет, что вы во главе региона, сколько раз сменилась команда?
— Команда прежняя. Меняются люди, которые не достигли нужного результата. Основной критерий — эффективность и обязательность. Ко многим из тех, кто был уволен, я хорошо отношусь. Люди сами по себе порядочные, добросовестные, но в силу тех или иных причин не смогли решить поставленную задачу. Значит, нужно искать других исполнителей. Это же не частная лавочка, мы занимаемся тем, что касается судеб огромного количества наших сограждан. Поэтому все должно быть четко: обещал — сделай. А если провалил дело — не отпирайся, скажи как есть и уйди.
Конец года — хороший повод посмотреть, какие цели достигнуты, что из заявленного изначально не выполнено. И сделать определенные выводы.
— Когда мы общались в 2017-м, под следствием находился вице-премьер правительства Крыма Олег Казурин…
— Да, его осудили на 11 с половиной лет за получение взятки. Все справедливо.
— Теперь задержаны два бывших ваших зама — Евгений Кабанов и Владимир Серов.
— Это разные истории, и статьи другие, сейчас речь об экономических преступлениях.
— Я к тому, что время идет, но здесь стабильность, ничего не изменилось…
— Обычная история — человеческий фактор. Наверное, у кого-то возникает желание быстро заработать или иным способом достичь материального благополучия. Пожалуйста, добивайтесь этих целей, не используя органы власти. К сожалению, с точки зрения престижа и финансовой обеспеченности работа чиновником далеко не самая привлекательная. Это очевидный факт. Зарплата, которую платят большинству должностных лиц, не соответствует уровню нагрузки и ответственности.
Спросите в какой-нибудь корпорации или банке, кто из топ-менеджеров согласится перейти на госслужбу при том количестве подчиненных и объеме вознаграждения, которые есть сегодня. Боюсь, вряд ли найдем добровольцев.
Поэтому честно говорю: коллеги, если вы пришли сюда за деньгами, не ищите приключений, сразу идите в бизнес, пытайтесь заработать за пределами этого здания, в правительстве не будет ничего другого, кроме неотвратимости наказания. Конечно, иллюзий не строю, мы далеко не все коррупционные явления победили, и неизвестно, когда одолеем, если по-честному. Человеческую природу, наверное, не изменишь, тем не менее критерий один: создание условий прозрачности, чтобы исключить любые соблазны.
Нужны системные, государственные люди, а не временщики, думающие, как бы набить карман. Надо менять подход в целом. Постоянно выступаю за повышение престижа работы в органах госвласти, улучшение стимулирования. Способов разных много, мы готовим предложения для обсуждения.
Должна повыситься не только зарплата, но и сам подход, чтобы люди поняли: надо держаться за работу, более ответственно выполнять поручения. В любом случае дорогу осилит идущий.
В правительстве республики — что называется, на земле, на низовом уровне — работают молодые специалисты, получающие от 15 до 18 тысяч в месяц. Ну куда это годится? Обязанностей тьма, за все спрашивают, а денег, по сути, не платят…
— И главе Крыма недокладывают мяса?
— Речь не обо мне. Я пришел из бизнеса, жена и сын продолжают им заниматься, у семьи были и есть официальные источники дохода. Откровенно могу сказать, что работаю во власти исключительно из чувства благодарности и уважения к нашему лидеру, доверившему мне ответственный участок. И, конечно, ради земляков, сделавших в 2014-м свой выбор.
Коллеги знают: если бы не «крымская весна», никогда не согласился бы на госслужбу. Даже не думал об этом. Так исторически сложилось
— И надолго задерживаться у руля не планировали?
— Нет, конечно. Рассчитывал закончить карьеру в органах власти после подписания документа о возвращении Крыма на историческую родину. Не собирался претендовать ни на какие посты. Сделал работу и отошел в сторонку. Не получилось…
— А что труднее — быть революционером или хозяйственником?
— Второе. Весной 2014-го все было понятно: вот он, враг, перед тобой. Хозяйственные вопросы — совсем иное. Надо иметь опыт, интуицию, понимать, чувствовать, где тебя обманывают или пытаются объегорить. К сожалению, ежедневно с этим приходится сталкиваться. Кто-то действует умышленно, другие выдают непроверенную информацию… Мотивы не так важны. Главное — что эффект от неправильно принятого решения все равно будет отрицательным.
‘ Пресс-служба Главы и Правительства Республики Крым/ТАСС’
— Часто обжигаетесь, Сергей Валерьевич?
— Это вопрос доверия человеку. Ты предлагаешь ему работу, объясняешь условия, договариваешься на берегу: никакого вымогательства денег у граждан, распила бюджета — за это уголовное наказание, причем жесткое. Пожалуйста, если кто-то в семье занимается законным бизнесом, который не связан с должностными обязанностями, — да ради бога, это не возбраняется. Нормальный процесс.
Дальше уже наступает выбор и персональная ответственность каждого.
— А ваша мотивация в чем?
— Моя? Чтобы стыдно не было потом перед президентом страны, крымчанами и собственными детьми. Вот и все, предельно просто.
— Дантон сказал, что революция, как бог Сатурн, пожирает своих детей. В Севастополе уже поменялось несколько начальников. Был Меняйло, потом Овсянников, сейчас Развожаев…
— Это другой субъект, я за него не в ответе. Своего хватает, уже практически живу здесь, на работе. Даже шучу, что скоро прописку переоформлю на Совет министров…
Повторяю, я не загадываю. Глава государства может в любой момент принять решение — и я тут же уйду. Но пока есть доверие, работаю. В том числе со стороны крымчан. Ну, смысл сидеть, если на тебя нельзя положиться? Зачем? Ходить каждый раз на выборы, обещать, а потом искать оправдание, почему опять ничего не сделали? Мол, извините? Это не мой стиль, я так не хочу. Привык отвечать за слова.
Другое дело, что порой трудно отличить правду от лжи. Фейки очень удобно разгонять, ситуация, увы, такова, что хорошие новости часто не читаются и не замечаются. Над безобидными глупостями посмеялись и забыли, но порой возникают стрессовые ситуации, связанные с реальными ЧП, и находятся негодяи, которые сеют панические настроения, паразитируют на этом. Необходимо быстро принимать решения, а люди реагируют на разные вбросы…
Помните, осенью 2018-го случилась трагедия в политехническом колледже Керчи. Как только позвонили, я бросил дела и помчался туда. Две машины — с охраной, оружием. Ехали часа два, «Тавриду» еще не построили. По дороге читаем так называемые новости: нападавших 10 человек, 12, 15… Что вообще происходит?
Во время брифинга у Керченского политехнического колледжа, 17 октября 2018 года
© Сергей Мальгавко/ТАСС
На место приехали — к этому времени стало понятно, что террорист был один. Но вы не представляете, каких усилий стоило переубедить людей. Я встречался с родителями, учениками, преподавателями. Более 500 человек собралось в зале. Говорю: вот записи с камер видеонаблюдения, вот свидетели. Нет, не верят, что не было сообщников. И ссылаются на анонимные источники. Где-то что-то слышали.
Сейчас с вакцинацией схожая ситуация. Что только представители власти не говорят, какие аргументы не приводят, уважаемых людей, чья репутация безупречна, тоже привлекли — отказываются прививаться, хоть ты тресни! Нам нужно вакцинировать более миллиона 200 тысяч человек, в начале декабря недобирали до плановой цифры почти 30 процентов…
— Вы под камерой укололись?
— Конечно. И привился, и ревакцинировался «Спутником». Специально сказал, чтобы ампулу отправили на анализ и показали потом результат: там не вода и не физраствор.
К сожалению, личный пример в данном случае не работает, тотальный кризис доверия в обществе. И не только в России, как видим.
Подумываю: может, запустить слух, что бесплатной вакцины в Крыму осталось на два дня и выдается теперь она только избранным
— Членам профсоюза.
— Завтра штурмом возьмут все медучреждения! Логика у людей простая: раз дефицит — значит, стоящая вещь. Можно еще шепотом сказать, что сделали спецвакцину для госслужащих, списки утверждает лично глава республики и хранит бумаги у себя в сейфе.
— «Спутник А». Аксеновский.
— Ну да, что-то из этой серии. Дескать, придумали отдельный компонент, но его страшно мало.
Завтра же соберут инициативную группу товарищей, утром пересчитают вакцину, днем организуют очередь, а к вечеру все сделают прививку!
— Полагаете, сработает?
— Уверен! Но обманывать людей не в наших правилах, фейком на фейк не отвечаем. Конечно, шучу, утрирую, однако смех сквозь слезы, если честно.
Ходим, уговариваем… Первыми в мире сделали вакцину, президент принял решение бесплатно прививать всех желающих, но добраться до коллективного иммунитета не можем…
— Легче поверить в небылицу. Вся страна видела, как во время летнего наводнения вы плыли по затопленной Керчи в лодке, а сзади вас сопровождали трое мужчин в гидрокостюмах.
— И еще три водолаза были под моторкой. Охрана. Не все в кадр попали…
Во время осмотра последствий сильных ливней в Керчи, 2021 год
© Пресс-служба главы и правительства Крыма/ТАСС
Бред из серии «Нарочно не придумаешь». Улицы реально ушли под воду, пострадавшие в больнице сидят, спасатели развозят продукты старикам и лекарства пациентам, но это никого не трогает. Всех волнует, кто были мужики, плывшие за Аксеновым. В действительности сотрудники МЧС вытолкали нас на фарватер, где глубина превышала два метра. Вот и все.
Чуть позже в тот же день я встречался с людьми в пострадавшем от воды селе Ленинского района — вдруг меня выдергивают: срочно надо дать комментарий. Что случилось? Говорят: везде шум стоит, интернет бурлит. Я сразу даже не понял, о чем речь. Оказывается, водолазы Аксенова не дают всем покоя. Пришлось звонить руководителю управления МЧС, чтобы он подтвердил: это были их сотрудники.
Но пресса уже подхватила. Я вашим коллегам говорю: вы хотя бы предупредили бы заранее, выбросился бы из лодки, поучаствовал в спасении спасателей…
Вот как с этими нелепицами бороться? Сидеть в соцсетях и опровергать? Так у меня на это времени нет.
— Да и с гаджетами вы, насколько понимаю, пока не особо дружите.
— Никогда не дружил. У меня обыкновенный кнопочный телефон. Слава богу, восемь лет нормально служит. Он нужен только для звонков — входящих, исходящих. Всё! SMS сам не пишу, чужие не читаю. Придерживаюсь старых традиций.
Чтобы узнать новости, обхожусь без гаджета. По выходным иногда сажусь за руль и еду в какой-нибудь район, заранее никого не предупреждая. Могу подбросить по пути кого-то из голосующих на трассе. Заодно и поговорим. Недавно подъехал на автостанцию, позвал ребят-таксистов, они рассказали все, что наболело. Молодцы! Нужно смотреть людям глаза в глаза. Полезно.
— Потом следуют оргвыводы?
— Ну, как минимум коллеги знают, что я постоянно работаю на земле, сказки мне плести не надо, быстро разберусь. Любой вопрос всегда перепроверяю с разных сторон.
— Подозрительный вы.
— Опытный. Семь лет назад был другим.
— Каким?
— Обыкновенным. Отвечал сам за себя, и у меня было просто: если обманывали — переставал общаться с человеком…
— А сейчас?
— Приходится садиться и разбираться, я не могу взять и выгнать всех, кто не выполнил договоренности. В конце концов, есть Трудовой кодекс…
За эти годы понял одно: до 80 процентов входящей информации оказывается ложной. Как угодно можно это называть…
— Приведите примеры.
— Профильное министерство сообщает, что все цены на продукты питания у нас ниже российских. Не верю. Отправляю помощников в магазин, сам еду на рынок, смотрю и убеждаюсь, что нарисованная картина далека от истинной. Дальше начинаем выяснять, зачем писать неправду…
Конечно, не лично министр виноват в том, что цены растут. В Крыму по-прежнему нет больших торговых сетей, это снижает уровень конкуренции, создает почву для спекуляций. Проблема есть, ее надо решать, а не замалчивать. Скажем, чаще организовывать ярмарки местных сельхозпроизводителей, помогать им продавать продукцию без посредников… Будем строить в Симферопольском районе крупный оптово-распределительный центр, что позволит хранить тысячи тонн товаров. Планируется, что инвестиции в проект составят более 6 миллиардов рублей, срок реализации — два года.
Знаете, уже привык практически каждый документ ставить под сомнение. Любую цифру, которую вижу, проверяю. И в большинстве случаев мои подозрения оправдываются. Вот в чем проблема. Клянусь, был бы рад ошибиться. Увы…
Я так работать не могу. Если что-то обещаю — люди мне верят, знают, что сделаю.
Коллегам всегда говорю: помните о дне, когда уйдете с госслужбы и опять будете по улице ходить, с людьми встречаться. Хочу идти спокойно, не отводя ни от кого глаз. И по кабинетам прятаться не собираюсь, мне нечего стыдиться. Все решения принимаю честно, меры закладываю исчерпывающие. Да, не все получается, но делаю максимум того, что в моих силах. Многим пытаюсь помочь, что называется, в личном порядке, не как чиновник. Вот звонят люди, срочно нужно вмешаться, по здоровью бывают сложные ситуации, порой на грани. Конечно, стараюсь решить…
Ежедневно на мою страницу в соцсетях приходит несколько сотен обращений по самым разным темам. Все читаю и размечаю должностным лицам, каждое беру на контроль. Обязательно идет обратный отзвон тем, кто написал мне, чтобы удостовериться, удовлетворен ли заявитель решением вопроса. Сам звоню многим, проверяю.
Мы в бюрократию не играем. Обращения расписываю в день поступления, назавтра по ним уже должны работать. Вот вчера жители дома из Симферополя написали, что у них подвал три года фекалиями затоплен, а коммунальные службы друг на друга кивают. Отправил туда министра, велел перезвонить, когда будет на месте. К вечеру проблему закрыли…
— Извините, а это уровень главы Крыма? Такими вопросами заниматься?
— Конечно, нет. Но если люди обратились ко мне, не могу же проигнорировать. Речь об эффективности различных руководителей. Три года морочили людям голову, а потом все сделали за три часа…
В Феодосии вот был. Приехали к дому, где на верхних этажах пару лет нет горячей воды. Цена вопроса — 100 тысяч рублей. Тома переписки, а решения нет. К кому только жильцы не обращались, ко мне пришли как к последней инстанции. Конечно, я отреагировал.
— Прекрасно, что вы такой отзывчивый и душевный, Сергей Валерьевич, но постоянное управление в ручном режиме… Строго говоря, это бардак.
Не спорю. Пока не получается, чтобы вертикаль системно срабатывала
— Плохо строят?
— Кирпичи некачественные, стройматериалы надо лучше выпускать…
С автором проекта «Первые лица регионов» Андреем Ванденко
© Антон Волк
— Может, и каменщики не тянут?
— Все вместе, по совокупности. Повторяю, кадровая проблема стоит очень остро. Сейчас вот подбираем кандидатов в мэры крупных городов полуострова. Уже не знаю, где искать — то ли среди тех, кто из тюрьмы освобождается, то ли в психушку обращаться… И смех и грех!
Руководителей, умеющих правильно поставить задачу, поддержать коллектив, мотивировать его, защищать в случае необходимости, к сожалению, не хватает. Повторяю, специалисты на земле работают адекватные и вменяемые, речь об эффективности топ-менеджмента, важно настроить людей на результат.
— Не слишком радостная картина получается.
— Что делать? Какая есть. Мы же встретились, чтобы правду друг другу говорить…
Часть 2
Об ордере на арест, Лукашенко, отпуске, ЧП, Зеленском, Путине и подковерной борьбе
— Тогда ответьте, как относитесь к тому, что Украина выписала ордер на ваш арест?
— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Что могу сказать? Даже оценивать не хочу — там, по-моему, уровень маразма уже зашкаливает. Пусть приезжают, попробуют. Адрес знают.
— А Лукашенко в гости ждете?
— Ну, как Владимир Владимирович решит. Он пригласил президента Белоруссии, а я всегда и во всем поддерживаю нашего лидера. Конечно, будем рады принять Александра Григорьевича.
Это братский славянский народ, что же мы порознь живем?
— У белорусов в Крыму осталась какая-то недвижимость?
— Санаторий. Туристы едут, хотя и не так много. Кружным путем добираться долго.
— Официальных контактов сегодня нет?
— Никаких. Лишь на уровне народной дипломатии. Представители белорусской общины Крыма активно общаются, поддерживают отношения, ездят к землякам. И предприниматели торгуют независимо, так сказать, от политики. На прошлогоднем экономическом форуме в Ялте были, но в большинстве — инкогнито.
— На этот раз форум отменили в последний момент. Поломали вам планы?
— Куда деваться? Ковид. Число заболевших стало расти, какой тут форум? Все соглашения готовились для подписания заранее, были детально обсуждены, оставалось лишь формализовать их. Что мы и сделали в рабочем порядке. Никаких проблем не возникло. Самое крупное соглашение — проект комплексного освоения территории вокруг озера Мойнаки, рассчитан на шесть — девять лет, сумма инвестиций — 35 миллиардов рублей.
Безусловно, это очень важно для развития региона, но, честно говоря, форум носит для нас не только экономический, но и политический характер. Возможность пригласить сюда представителей политических элит, бизнеса из разных стран…
— Косвенный факт признания?
— Конечно. Форум друзей Крыма так и возник. Активно тогда выступали итальянская, французская, немецкая делегации…
Все равно признают. А куда денутся? Но мы готовы к тому, что процесс затянется надолго. Более того, закладываемся на худший сценарий. Так проще работать — когда ничего не ждешь. Зато если ситуация прорвет, сразу откроется окно возможностей для нас. Их надо будет правильно использовать.
— За границу вы по-прежнему не ездите?
— Я не особо путешественник… Не умею праздно проводить время, только порчу всем отдых, постоянно ищу себе какое-нибудь занятие. Ходить по экскурсиям не в моем характере, лежать кверху животом — тоже.
— В этом году в отпуске были?
— Могу твердо сказать, что за последние семь с половиной лет искупался в Черном море шесть раз. Шесть! Как-то установил личный рекорд — трижды за сезон окунулся, а некоторые годы совсем пропустил.
Не придумываю, честно говорю. В 2019-м, помню, заехал на пляж… Я один был, сам за рулем. Посидел, погрелся. Потом стали люди подходить, просить сфотографироваться. Во второй раз плыл на веслах на резиновой лодке, прыгнул за борт. Выныриваю, подгребает мужчина: «Вы Аксенов? У меня тут один вопрос…» Ну, и все, короче, поплавал. Решил, что сезон на этом можно закрывать…
У меня и загар крымский. Шея и руки по локоть. Правда, как-то разговорился с людьми, стоял без головного убора — сгорел так, что потом два дня не мог в телевизоре показаться, цвет лица был неприличный, просто труба!
Коллеги думают — раз у нас курортный регион, значит, я из моря не вылезаю, пресс-конференции в плавках провожу, а пиджак сверху для вида цепляю…
В этом году взял неделю отпуска. Осенью. Чтобы разобрать накопившиеся документы.
Все лето занимался ликвидацией последствий наводнения. Мощно накрыло в середине июня. Сначала Кировский и Ленинский районы, Керчь, потом Ялту.
В 2020-м страдали из-за небывалой засухи. У нас, видите, то густо, то пусто.
— В народе говорят: то понос, то золотуха.
— Называть можно по-разному, но суть не меняется: самое крупное за 100 лет наводнение, рекордное количество осадков. В Ялте выпало более 100 миллиметров, в Керчи — около того. Настоящий сумасшедший дом.
А в 2020-м зной, которого тоже не случалось полтора века…
Обмелевшее из-за засухи Бахчисарайское водохранилище, 2019 год
© Алексей Павлишак/ТАСС
— Вы везучий.
— Да, приключения меня словно испытывают.
По сути, не было ни года без ЧС
— В буквальном смысле?
— В прямом.
Вспомните, с чего мы начинали. В 2014-м — «крымская весна», референдум, вхождение в состав России, смена валюты, законодательства, паспортов… Словом, по полной программе.
А теперь назовите хоть один регион мира, которому полностью отключили бы электроэнергию. У нас это было в ноябре 2015-го, когда Украина взорвала ЛЭП на своей территории и обесточила весь полуостров. Блэкаут! Котельные зимой встали, люди по домам сидели без света. Зимой!
А перед этим нам устроили водную блокаду, перекрыли Северо-Крымский канал.
Полгода жили в стрессе.
— Почему так долго?
— Смотрите: в Крыму потребление на пике было 1 300 мегаватт, а первая линия, которая зашла на полуостров по экстренно построенному энергомосту, давала 200 мегаватт. Вторая — еще 220. Ну, и так далее. Срочно поставили дизельные генераторы, сжигали в сутки полторы тысячи тонн солярки…
Президент держал ход работ на постоянном личном контроле. Восстанавливали, наращивали мощности и к летнему сезону 2016 года смогли полностью удовлетворить спрос, закрыть ситуацию.
В 2018-м — расстрел учащихся колледжа в Керчи, 21 погибший. Мы сегодня уже вспоминали эту трагедию.
В том же году — химический выброс в Армянске, когда вывозили из города всех детей и почти полностью взрослое население.
В 2019-м, кажется, чуть выдохнули, а в 2020-м начался COVID. Ну, и засуха…
В уходящем году — наводнение. Убытки составили почти 10 миллиардов рублей, до сих пор идет расчистка русел рек в Керчи и Ялте.
Так и живем, не скучаем.
— Как пандемия сказалась на туристическом потоке?
— Бьем рекорды. В 2019-м в Крым приехали 7 миллионов 400 тысяч отдыхающих, в 2020-м из-за ковида цифра упала до 6 миллионов 300 тысяч человек, зато в этом году по итогам 11 месяцев уже было 9 миллионов. У нас своя система, методика подсчета — может, она недостаточно точна, но плюс-минус так. Внутренний туризм расцвел, грех жаловаться.
Церемония встречи поезда «Таврия», прибывшего из Санкт-Петербурга в Севастополь, 2019 год
© Петр Ковалев/ТАСС
— А в советское время сколько собирали на пике?
— До 10 миллионов. Владимир Владимирович поставил задачу, чтобы к 2025 году мы стопроцентно вышли на этот показатель. Но вопрос не в том, чтобы достичь количественного рубежа, — важно обеспечить доступный и качественный отдых.
Сегодня коечный фонд санаториев и пансионатов — 155 тысяч мест. Когда коллеги спрашивают, сможет ли Крым принять больше туристов, задаю встречный вопрос: а куда мы их разместим? Выше головы не прыгнешь. Да, вводятся новые объекты, в этом году открыли шесть гостиниц на 283 номера, есть еще частный сектор, около 9 тысяч домовладений, перепрофилированных под мини-отели. Но там должны быть заданы определенные стандарты.
И налоги, хотя бы минимальные, с аренды надо платить. Знаю, крымчане летом зарабатывают на весь год, однако мы же хотим жить в правовом государстве. Сейчас доделывается проект закона о туристической деятельности, куда вошли многие наши предложения. В том числе о гостевых домах. Ожидаем, что документ примут до начала следующего курортного сезона
— Хотите легализовать бизнес?
— Чтобы одновременно помочь людям. Это и дополнительные деньги в бюджет, и безопасность туристов, и понимание, куда, к кому они идут. Для владельцев мини-отелей тоже плюс. Многие лицензированные туристические компании готовы работать с частным сектором. В том числе в низкий сезон. Это может обеспечить приличный дополнительный турпоток — до полумиллиона человек за зиму.
Чтобы начать сотрудничество, надо зарегистрировать ИП или стать самозанятым. Мы кровно заинтересованы, чтобы у крымчан появилась еще одна возможность официально зарабатывать. И у хозяев гостевых домов, и у тех, кто сдает квартиры в аренду.
— Пять лет назад вы говорили, что планируете навести порядок с застройкой в 100 метрах от кромки моря. Как успехи?
— Прорыва не достигли, к сожалению. Пока ковыряемся.
— В чем проблема?
— Нам многое досталось по наследству от Украины, когда выгнали фундамент или уже стены поставили. Попытки быстро взыскать с застройщиков оказались малоэффективны. Как правило, это фирмы «Рога и копыта», концы найти невозможно, тем более что-то вернуть или получить. Это стало проблемой государства. Надо и правоохранительной системе, и нам четче работать, заканчивать с ревизией украинских решений, которые сложно обжаловать. В каждом случае имеются свои нюансы, но часто все упирается в низкую результативность органов исполнительной власти разного уровня, слабую юридическую проработку вопросов.
Да, есть конкретные объекты, по которым продолжаем судиться, совместно с прокуратурой подали более 300 исков. При этом не снимаю личной ответственности, вижу управленческие просчеты. Значит, не тех людей назначил на должности.
Никто не хочет вызывать огонь на себя, выяснять отношения с застройщиками, клиентами — проще остаться в стороне, ни с кем не конфликтовать. Зачастую даже первоисточники украинских решений не найти, архивов нет. Попадаются постановления сессий поселковых советов о выделении земли, особенно приморской, датированные, допустим, 6 марта 2014 года. Понимаете, да? Кому война, а кому мать родна. И здесь человеческий фактор…
— Но недавняя вырубка в Форосском парке — явно не украинское наследие.
— Наши партнеры и коллеги из Республики Татарстан строят детский лагерь, а не виллы какие-то. Да, некоторое количество деревьев пострадало. Увы, без этого не обходится ни одна стройка. Я выезжал на место, с инициативной группой лично осмотрел, так сказать, «место преступления». Спрашиваю застройщика: за каждое срубленное или поврежденное дерево посадишь пять новых? Конечно, говорит, сделаю.
Задаю вопрос местным: устраивает? Отвечают: да, только пусть еще пальмы пересадят. Вот и все.
Я человек конкретный, готов выслушать и поддержать любые претензии, если они обоснованы. Когда же начинают рассказывать об изменениях потоков воздушных масс из-за стройки, прошу не забивать головы мне и другим.
В Форосе появятся новые рабочие места, мы договорились, что ребята, живущие там, смогут заниматься в спортивных и других секциях при лагере, ходить в бассейн. Это реальная польза. Остальное — попытка раскачать ситуацию, используя модную экологическую повестку. На самом деле причиной конфликта была не стройка, а угроза того, что закроют доступ в парковую зону. Это ошибочное решение застройщика, нельзя лишать жителей Фороса возможности зарабатывать на сдаче квартир, всегда надо искать баланс между интересами предпринимателей и всех остальных. Мы его нашли.
— У Владимира Зеленского не там жилье?
— Нет, у него квартира в Ливадии.
— Вроде за коммуналку перестал платить. Задолжал за несколько месяцев.
— Коллеги говорили, раньше стабильно вносил по 6 тысяч рублей в месяц. Хорошо, что подсказали!
— И что делать будете?
— Судиться. Выйду с иском. Меня же они хотят арестовать за что-то. Вот и мы задержим его как должника. В случае прибытия в Крым.
— С Владимиром Путиным часто общаетесь?
— Стараюсь не беспокоить руководителя по вопросам, которые должен решать сам, обращаюсь, когда необходима помощь. На самом деле это палочка-выручалочка. Спасибо лидеру, подавляющее большинство вопросов решается при его содействии и участии. Вмешательство главы государства очень ускоряет процесс. Таковы особенности работы бюрократии.
С президентом РФ Владимиром Путиным и врио губернатора Севастополя Михаилом Развожаевым во время встречи с участниками байк-шоу «Тень Вавилона» у горы Гасфорта, 2019 год
© Алексей Дружинин/пресс-служба президента РФ/ТАСС
Крым и Севастополь — личные проекты для Владимира Владимировича. Его идея и реализация. Вопросам развития, безопасности полуострова он уделяет большое внимание.
— Кто чаще звонит?
— Я, конечно. Сначала выясню досконально вопрос, переговорю со всеми исполнителями, а потом уже к лидеру обращаюсь или докладываю, стараюсь не занимать более пяти минут.
— Почему вас не позвали в Севастополь 4 ноября, на День народного единства?
— Да, и тут же начался новый виток конспирологии… Послушайте, Владимир Владимирович встречался с общественностью города. Как прежде, много раз общался с крымчанами, и на этих встречах не присутствовал губернатор Севастополя. Совершенно нормальная практика, обычный рабочий процесс…
Географически мы находимся на одной территории, но это два разных субъекта Федерации. Не надо искать здесь какие-то подводные течения.
Я никогда не занимался подковерной борьбой. Наверное, это моя сила и слабость одновременно. Минус в том, что я прогнозируемый, предсказуемый. Говорю, что думаю, не хожу зигзагом, не умею маскироваться, все заявляю человеку в лицо. И к себе требую такого же отношения. Я человек предметный: если возник вопрос, спрашивайте прямо.
— Вас постоянно то снимают, то назначают куда-нибудь…
— Через неделю одна и та же история повторяется. Давно уже не реагирую. Отшучиваюсь цитатой из профессора Преображенского, советовавшего не читать по утрам советских газет.
— Не устали, Сергей Валерьевич?
— Уже говорил: если бы имел свободный выбор в 2014 году, если бы знал, что не подведу ни лидера, ни тех, кто мне доверился, конечно, перекрестился бы и ушел из политики. Фух!
Владимир Владимирович сказал: «Занимайся. Это теперь твоя зона ответственности». Вот и работаю.
— Вы рассказывали мне, что 26 ноября, в день рождения, принимали поздравления не от всех.
— Да, объявил коллегам, что в кабинет будут допущены лишь те, кто выполнил 100 процентов поручений.
— Провели весь день в одиночестве?
— Некоторые заходили. С оглядкой…
Я вольный человек по жизни. Могу постоять за себя. И обидеть меня сложно. Не промолчу, отвечу. Лесть не люблю, подхалимов. И начальников у меня никогда не было. Друзья, партнеры, команда — это понятно. Но не начальники. Не хотел никогда ни под кем работать, подчиняться кому-то.
С 2010 года возглавлял партию «Русское единство» в Крыму, мы создали отделения во всех регионах Украины. Финансировал организацию на собственные средства, мне не надо было ни у кого просить одобрения. Коллеги знали: если я принял какое-то решение, через секунду приступлю к реализации. Не ходил, как говорят в Крыму, через Саки на Мойнаки (кружным путем — прим. ТАСС), не тратил по полгода на согласование каждого шага. Сразу брал на себя ответственность. Поэтому, когда 26 февраля 2014-го мы решили, что завтра блокируем парламент Крыма, утром все уже было сделано.
Говорил вам: Владимир Владимирович — мой первый и последний начальник в жизни. Дело не в должности или служебной субординации. Я о человеческом уважении и чувстве благодарности. Не стесняюсь повторять, что присягу дал раз и навсегда
Семь с половиной лет пролетели как мгновение. Утро — вечер, утро — вечер. Сегодня одна проблема, завтра другая…
Работаю честно. Не беру взяток, не лоббирую чьих-то интересов. Коллеги это знают. Хочется добиться ощутимых положительных результатов. Чтобы каждый житель и гость Крыма почувствовал их на себе. Не все пока получается, но рук никогда не опускаю, сразу захожу на новый круг.
А что дальше? Как лидер скажет, так и будет…
Симферополь — Москва
Создать компанию и руководить ею эффективно — непростая задача. Казалось бы, как может человек, который взращивает собственное детище, сделать что-то не так? Оказывается, может, и причины этого далеко не всегда очевидны. Тем более что от ошибок не застрахован никто — вопрос в том, как поступить, если неверный шаг все же был совершен.
Zoom-кол и 900 уволенных за раз
Глава крупного стартапа из Индии Better.com Вишал Гарг серьезно, как говорят в народе, «облажался». Компания действительно заметная: в ней работает около 10 тыс. человек, вскоре она должна была слиться с другим предприятием и выйти на биржу с оценкой в $6,9 млрд. Произойдет ли это теперь — большой вопрос. Мы решили посмотреть, кто, кроме Better.com, умудрился испортить все (или многое), что было достигнуто, и к чему это привело.
Напомним, с чего все началось. Вишал Гарг, глава фирмы, которая разрабатывает сервис подбора ипотеки и страхования, следуя актуальным тенденциям, собрал очередной Zoom-кол — однако не для обсуждения насущных вопросов: с места в карьер он заявил, что многие сотрудники компании работают плохо, медленно и потому недостойны находиться в прекрасном коллективе Better.com. Затем он анонсировал одномоментное увольнение заранее отобранных 900 человек, его приказ вступил в силу сразу (всех в то же мгновение отключили от корпоративного Slack и почты).
Сразу после анонса увольнений Гарг провел еще одну онлайн-встречу, но с уже с действующими сотрудниками. На ней он сообщил, что должен был поступить так, как поступил, несколько месяцев назад, а из-за задержки компания потеряла $100 млн в отчетном квартале. Позже также стало известно, что ранее из фирмы уволили еще 250 человек — за «кражу денег компании и клиентов» и за то, что «работали два часа в день». CEO Better.com раскритиковал и партнеров компании.
Когда историю начала раскручивать пресса, выяснилось, что Вишал Гарг использует агрессивную стратегию управления, в корпоративной рассылке сотрудников он называл «тупыми дельфинами», во время созвонов без устали использовал оскорбительные выражения и в целом не казался «душой компании». Вероятно, причины кроются в резком росте стартапа, который стал возможен из-за пандемии: за прошедшие полтора года в Better.com на работу приняли около 7 тыс. человек.
К чему привел поступок Гарга? Из компании, основанной в 2016 году, ушли вице-президент, ответственный за связи с общественностью, глава этого подразделения и руководитель маркетинга. Затем на неопределенный срок были отложены процессы слияния Better.com с Aurora Acquisition Corp и выхода на биржу. Это может сказаться на объемах инвестиций, а основным инвестором должен был стать японский SoftBank.
Еще до того, как Гарг уволил сотни сотрудников компании, финансовый директор Better.com заявил, что уходящий период был сложным, но в 2022 году настанет эпоха процветания. Впоследствии Гарг опубликовал письмо с извинениями. Примут ли его сотрудники компании, партнеры и инвесторы, пока неясно: избавиться от «токсичности» очень сложно.
Big Data и «ленивые сотрудники»
Другая история произошла географически ближе к Беларуси — в Перми. Технологичная драма разворачивалась очень быстро и так же быстро свернулась (по крайней мере для внешнего мира). Однако случай успел наделать шуму в интернете и даже привлек внимание проверяющих органов. Вероятно, вы помните такую фирму — Xsolla.
Все началось (вновь) с анонса одновременного увольнения большого количества сотрудников компании — сразу 150 айтишников. Как сообщалось в начале августа, поводом к увольнению стала проверка эффективности работы сотрудников командой Big Data — специалистами, которые проанализировали активность сотрудников в почте, чатах, документах, дашбордах, Jira и так далее.
Письмо с уведомлением было разослано от имени основателя Xsolla. В комментарии Александр Агапитов отметил, что «иногда, чтобы продолжать движение, приходится принимать трудные, непопулярные меры». А попавшим в немилость сотрудникам предложили получить отпускные и помощь в поиске нового места работы. Это и есть отличие от подхода, который использовал его индийский коллега из Better.com: тот не слишком заботился о будущем бывших работников.
Свое решение он объяснял снижением темпов роста, однако об этом сотрудники якобы узнали, уже получив «красное уведомление».
Позже на ресурсе «Хабр» появилась подборка анонимных мини-интервью с бывшими и нынешними сотрудниками Xsolla. Если коротко, то многие довольны условиями и уровнем оплаты труда, а вот авторитарный стиль управления, характерный для основателя компании, вызывал вопросы. «CEO развивает и поддерживает культуру страха», — приводится такая цитата. И упоминается, что увольнение «без причины» считается «нормой», то же касается и личных оскорблений.
Что дальше? В сентябре российский депутат Игорь Сапко опубликовал документ, согласно которому трудовая инспекция не нашла подтверждений тому, что кто-то был уволен из Xsolla по сокращению или по соглашению сторон. По крайней мере о массовости речи не шло. Однако были выявлены другие нарушения трудового законодательства.
После неожиданной (вероятно) волны хайпа Xsolla перестала быть ньюсмейкером и незаметно для большинства продолжает свою работу. Повлиял ли инцидент на отношения внутри компании, неизвестно.
Поклонница Джобса и несуществующая технология за миллиарды долларов
Еще один тип руководителей представляет Элизабет Холмс, основательница стартапа Theranos. Самоуверенная, желавшая в начале своей карьеры походить на Стива Джобса, она выбрала совсем иной путь. И, вероятно, поэтому сейчас вынуждена отвечать в суде. А все начиналось в 2003 году со стартапа, который должен был изменить медицину.
Холмс руководствовалась жизненным кредо «Добейся своего, даже если придется сдохнуть» — такой подход привили ей родители. Так что целью жизни стал заработок денег — денег всего мира. Не обладая достаточной усидчивостью, Элизабет все же смогла пробиться к вершинам с собственной технологией анализа крови. Именно вокруг нее все и завертелось (подробнее можно узнать в нашем материале): оказалось, что технологии нет. Это не помешало Холмс собрать миллиарды долларов.
Холмс, видимо, была прекрасным топ-менеджером — в глазах окружающих. Почему? Потому что ее не особенно волновало, кто и как работает, главное было создать видимость — такое возникало ощущение. А руководящие посты в Theranos занимали родственники и друзья Элизабет, обычно ничего не смыслившие в бизнесе. Но это не значит, что в компании не работали специалисты — просто все их достижения (читай: патенты) регистрировались на Холмс.
Холмс стала воплощением идеи из сказки «Новое платье короля». Остается открытым вопрос: кто был королем, а кто проходимцем? Вероятно, в компании создали атмосферу, где «все всё понимают», но боятся прослыть дураками, если заявят, что реальной технологии нет: ведь еще и деньги неплохие платили. А когда такие попытки все же предпринимались, Холмс избавлялась от недовольных. А в остальном — душа компании с низким голосом и способностью продавать несуществующее.
Мизогиния, харассмент и шпионы
Трэвис Каланик — представитель «IT-элиты» Кремниевой долины. Это человек, который придумал «приложение за $70 млрд» — Uber, тот, кто смог продвинуть новую (или как минимум «невозделанную») идею сервиса нового поколения. Каланику свойственны некоторые черты других участников этого рейтинга: условно позитивные в виде напористости и готовности принимать непопулярные решения и негативные — умение идти по головам ради достижения цели, а в определенный момент — сильно увеличившееся эго.
Руководителем Uber Каланик стал не сразу: первое время он выступал в качестве советника, а бразды правления некоторое время находились в руках приглашенного Райана Грейвса. Однако затем, вникнув в кухню, Каланик занял пост CEO. Спустя несколько лет, к 2014 году, он заработал репутацию, мягко говоря, сложного человека.
Его уличали в безжалостном отношении не только к конкурентам, но также к партнерам, сотрудникам компании и даже клиентам. Затем Каланика обвинили в неуемных тратах денег компании. Далеко не всем нравилось, что рабочие совещания могли происходить в любое время суток — буквально ночью, если это было удобно боссу. Трэвис Каланик хвалил и продвигал особенно целеустремленных, готовых, как и он, на все ради блага Uber, но игнорировал факт того, что данный подход создавал токсичную атмосферу внутри коллектива.
Каланик поощрял тактику промышленного шпионажа. Он создал «карманный» совет директоров, который позволял ему делать все. Потом, по сообщениям прессы и инсайдеров, наступил рассвет сексуального харассмента, буллинга и, как утверждают источники, женоненавистничества. А затем компания Uber стала одним из первых представителей Кремниевой долины в черном списке движения Me Too.
В итоге Каланик превратился в символ всего плохого, что связано с Uber. Это (а также семейные обстоятельства) привело к отставке сооснователя компании с поста CEO, а чуть позже он потерял место и в совете директоров. Теперь все хорошо? Нет, наследие Трэвиса Каланика будет еще долго портить кровь компании, пытающейся восстановить как внутреннюю, так и внешнюю репутацию.
CEO-профессионал, но и им недовольны
Последняя история заметно отличается от предыдущих, так как рассказывает о «неудобном», но грамотном CEO (упомянем ее для контраста). Снова речь пойдет о крупной компании — HP во времена правления Марка Херда, от прихода которого предприятие только выиграло. Отчасти он походил на упомянутых выше коллег стилем управления: говорили, что Херд ведет себя как основатель, а не как назначенный CEO. Херд занимал позицию топ-менеджера с 2005 по 2010 год и за это время успел отлично наладить бизнес-процессы, выполнял все поставленные задачи и помогал компании наращивать прибыль и захватывать все бо́льшую долю рынка. Рядовые сотрудники, вероятно, могли не любить босса.
Как-то Марк Херд даже попал в список «худших технологических CEO» (это ни в коем случае не умаляет его достижений). Почему? Вскоре после прихода в компанию он уволил 15 тыс. человек (что на тот момент составляло около 10% штата), более чем в два раза сократил численность IT-подразделения (с 19 тыс. до 8 тыс. человек), значительно снизил затраты на используемое ПО (можно ли записать это в минусы?), оптимизировал работу дата-центров, сократив их количество с 85 до 6.
А после экономического кризиса 2008 года Херд анонсировал снижение зарплат на 5%, 10% и 15%, лишил сотрудников ряда бонусов. Себя Марк тоже не обошел, снизив собственную зарплату на 20% (правда, снижение полностью компенсировали бонусами).
Вероятно, Херд смог бы добиться большего для HP, однако в 2010 году он был вынужден уйти с занимаемых постов. Его обвинили в нарушении корпоративной этики, изменении заложенных с момента основания стандартов и подделке отчетов о расходах. Деньги он якобы тратил на сотрудницу — Джоди Фишер, которая, в свою очередь, обвинила босса в сексуальных домогательствах (впоследствии дело было улажено). Херда уволили, однако некоторые эксперты рынка назвали такое решение неверным и слишком поспешным, сравнив его с увольнением Стива Джобса из Apple.
Марк Херд быстро нашел новое место работы, перебравшись в Oracle. Здесь он доказал свои способности эффективного управленца. В 2019 году Херд умер — предположительно, от рака.
Читайте также:
- Лучшие новые сериалы Netflix второй половины 2021 года
- Что посмотреть в декабре. Топ лучших фильмов
- Экшен-версия Fallout 2 и много долгостроев. Самые ожидаемые игры зимы-2021/2022
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!
Есть о чем рассказать? Пишите в наш телеграм-бот. Это анонимно и быстро
Перепечатка текста и фотографий Onlíner без разрешения редакции запрещена. ng@onliner.by
О жизни в шахтерском поселке после детства под Донецком. «Родители развелись, и мама вышла замуж за шахтера. Уехали жить в поселок Ханжёнково-Северный в 30 километрах от того места, где я провела первую часть своего детства. Вот стоит шахта имени девятой пятилетки, вокруг нее поселок, пять тыс. человек примерно. Два детских сада, одна школа, санаторий-профилакторий, ДК и несколько магазинов, парочка продуктовых, аптека, промтоварный и книжный, всё. Все мужчины работают на шахте, все женщины работают либо в сфере обслуживания, либо тоже на шахте какими-нибудь наладчицами, секретаршами, машинистками в офисе, как это называлось, в конторе тогда. И все друг друга знают, все знают всё, что происходит у всех вообще, но при этом никогда не закрываются двери. Любой ребенок, который постучал в любую квартиру, будет накормлен. За солью, за сахаром отправить к соседям — вообще норм. Сосед-рыбак возвращается с рыбалки, обносит полподъезда рыбой. Мама печет пирожки — мы обносим весь подъезд пирожками. Все вместе как одна большая община, такой немножко деревенский получался уклад.
Был квартал, где люди жили в пятиэтажках, а буквально через дорогу начинался частный сектор, где люди держали скотину, пчел разводили, птицу. И в общем, это всё очень между собой каким-то удивительным образом гармонично сочеталось. У тех, кто жил в пятиэтажках, под окнами были огородики. Я помню, всегда папа отправлял такую мелочь, немножко зелени, чуть-чуть картошки. Многие мужчины в поселке гнали самогон и делились рецептами. У моего отчима был фирменный, и не один. Несмотря на то, что, конечно, была всякая подковерная возня, интриги и сплетни, потому что маленький тесный мирок, но при этом было очень много любви, взаимопомощи, взаимовыручки и очень много свободы.
Многие мужчины в поселке пили, и это понятно, потому что у них был адский труд. Они каждый день практически шли на смерть, и реально многие гибли в шахте. У нас регулярно, раз в полгода кого-то хоронили, если не чаще, молодых мужчин, которых убивало в шахте. В Донбассе очень глубокие шахты, и понятно, что там не всегда всё благополучно с техникой безопасности: то взрыв метана, то какая-нибудь опора прогнила и обвалился шурф, то какой-нибудь пожар, где-то закоротило электричество, потому что вода пошла подземная какая-нибудь. Особого досуга у людей не было. Шахтеры очень хорошо зарабатывали, денег было много, тратить их было не на что. Ездить в театр, куда-нибудь 2,5 часа на автомобиле в Донецк или даже в Макеевку особо ни потребности не было, ни привычки. Книжек не читали, в кружках кройки и шитья не занимались.
В Макеевке я жила в интеллигентном доме, у нас даже домработница была. В Ханжёнково-Северном мне пришлось всё делать самой: пришивать воротнички, стирать свою одежду, осваивать огород. Колорадские жуки, сорняки — это всё было на мне. В мои обязанности входило, например, такую огромную, ну такую нормальную, стандартную ванну огурцов надо было перемыть и у них отрезать у всех хвостики, чтобы потом это мариновать, или там два ведра вишен таким специальным аппаратиком освободить от косточек. То есть какая-то постоянно была работа на земле, и это тоже было очень интересно».
О 1990-х, нищете и возможностях реализации. «Люди вспоминают девяностые как очень страшное время, когда нечего было есть и нужно было выживать, когда людей убивали ни за что, когда вообще ничего не было, а для меня девяностые были просто совершенно немыслимым временем какой-то фантастической свободы и возможностей. Да, мы питались супами из пакетиков и какими-то прогорклыми макаронами. Да, мы сушили сухари, так как жрать было нечего. Да, я курила бычки, которые подбирала с пола, дезинфицировала фильтр зажигалкой и докуривала, потому что денег на сигареты не было. Но это была фигня, это было вообще не важно. Важно было то, что перед тобой открыт весь мир, уже не только Москва, весь мир, и ты можешь реализовываться как хочешь. И ты слушаешь музыку, и ты общаешься с такими свободными, открытыми, неглупыми людьми, и как бы телек… И ты стоишь у истоков чего-то, ты первый, ты пионер. Дух захватывает, как будто тебя в космос отправили».
О похожести «старого MTV» на YouTube. «У нас нельзя было ругаться матом и показывать половые органы, всё остальное в кадре было можно. Как хочешь самовыражайся, это как сейчас в YouTube, когда ты стоишь ровно то, что ты из себя представляешь. И над тобой не висят никакие продюсеры, тебя не мерят никакими погаными рейтингами, тебя не пытаются воткнуть в какую-то коробочку, которой ты должен соответствовать. Тебе доверили, и ты делаешь то, что ты умеешь, а зритель голосует за тебя, если ему это нравится. В этом смысле это было очень похоже на YouTube.
Мы были первыми людьми, которые заговорили со зрителем на одном с ним языке, как будто бы мы живем по соседству и у нас общие интересы, мы были друзья. Мы не были холодными, отстраненными дикторами с безупречной, безусловно, речью, но полным отсутствием эмоций и, главное, без как бы самости такой, без личного… Обезличенные они были, а мы были очень яркие личности. И нас всех так перло от того, что мы делаем, что, конечно… Отчасти это был счастливый билет, но отчасти мы оказались в нужное время в нужном месте, в начале какого-то большого пути».
О феномене российского MTV. «Я думаю, что феномен MTV был, во-первых, в новизне и в том, что это была часть огромной машины международного музыкального телевидения. Получается, мы просто открыли грандиозный канал информационный для молодежи. И все эти потрясающие клипы, которые у нас были в доступе, и все интервью с музыкантами, и всевозможные поездки на церемонии — это было тогда настолько немыслимо, это, как если бы вы на Марс полетели или вдруг Марс прилетел к тебе. Это было классно!»
О sex, drugs & rock-n-roll в жизни ведущих MTV Russia. «Алкоголя было много, признаюсь честно, но никогда на работе, и кроме марихуаны я ничего в жизни не пробовала, крепче, чем водка. И, честно говоря, меня всегда пугали вообще люди, которые заигрывают со своим сознанием с помощью психоделиков всяких и т. д. Это всё прошло мимо меня, хотя я очень много времени проводила в ночных клубах в качестве корреспондента, снимая всевозможные вечеринки безумные в «Эрмитаже», «Пентхаусе» и «Титанике», но я в жизни никогда не съела ни одной таблетки ни одной «марки», мне это было… Ну как бы вообще не мое, я не люблю состояния, которые я не контролирую.
Все остальные наши ребята на самом деле были просто максимально далеки [от наркотиков — Прим. RTVI]. [Антон] Комолов — трезвенник, Анатольевич [Александр Белоногов] ни капли в рот в жизни не взял вообще, [Ольга] Шелест — веган и экстремальный спортсмен, у нее в принципе, мне кажется, тоже, то есть совершенно другой вектор, то есть ее прет всё, что зеленое и здоровое. У нас бывали веселые корпоративы, вечеринки, где кто-то напивался, но ведущие, как правило, нет. Вот удивительно, я сейчас вам это перечисляю, сама понимаю, что мы были все жутко нудные в этом плане. И видимо, именно поэтому мы так ярко выражались в кадре, у нас был другой наркотик, у нас были другие стимулирующие средства — это наша работа».
О своем уходе с MTV Russia. «[Председатель совета директоров „MTV-Россия” с 1998 по 2002 год Борис] Зосимов ушел, пришли телевизионные функционеры, они вообще не поняли, что им досталось. Что это костер, который нужно постоянно поддерживать в этом горении. Это нельзя мерить обычными мерками шаблонными, которыми мерят телевидение. Они начали искать способы заработать больше денег, они начали, значит, выяснять коэффициент полезности каждого сотрудника… Да-да, у нас прямо в HR приезжали какие-то люди чуть ли не с детекторами лжи, знаете, было модно тогда всех тестировать на профпригодность и прочее, прочее. Они начали рейтингами нас шпынять и т. д. Ну и народ начал просто расползаться. Первыми ушли, по-моему, Оля [Шелест] с Антоном [Комоловым], потом стали уходить крутые люди из-за кадра, которые… Ну, у нас был такой совершенно гениальный дизайнер Глеб Орлов, он ушел, который делал всю графику. Стали уходить режиссеры, стали уходить операторы.
Новые люди не поняли, что имеют дело с уникальными личностями. В попытке привести MTV к общему телевизионному знаменателю они просто затоптали костер, который горел. Как слоны в посудной лавке развалили всё. У нас очень быстро стали ротироваться продюсеры генеральные. Приходили новые лица, приводили новую команду, начинали по-новому мести. Какая-то еще часть людей отвалилась, а новых людей особо не появилось. Невозможно, чтобы мы все были бриллиантами.
Напоследок пришел вообще какой-то странный человек руководить MTV, который отказывался встречаться с нами. Я два месяца ходила в секретариат и говорила: «Здравствуйте, я Тутта Ларсен, можно мне познакомиться с моим новым начальником?» Мне говорили: «Не сегодня». Я говорила: «Запишите меня, я хочу просто…» Я даже не знаю, как он выглядит, в лицо не знаю. Понимаете, человек руководит моим телеканалом, я лицо телеканала, которым он руководит, и у него не просто нет желания со мной пообщаться, а он как будто бы меня избегает. Я так с ним и не встретилась. Я два месяца походила-походила и поняла, что пора отсюда уходить».
О том, почему нельзя создать такой коллектив, который был в «золотой период» MTV Russia. «До сих пор мне говорят: «Почему нельзя создать такой коллектив ведущих, как у вас был тогда?» — ну, по кочану. Были такие люди уникальные, они стягивались именно на этот свет этого костра. Даже молодежь, которая потом приходила, Ира Понарошку, Тимур Родригез… Ваню Урганта вот эти все новые люди MTV не оценили по достоинству. Они не дали ему возможности выразиться и показать себя таким, какой он есть. Родригеза на самом деле они тоже потеряли, он там, бедный, на побегушках каких-то корреспондентских побегал, а он супер, просто суперзвезда. Всё это было очень грустно».
О псевдониме Тутта Ларсен. «У меня красивое имя Таня Романенко, я люблю его, но сколько Тань Романенко в мире? До того, как MTV в России запустилось, смотрели его на VHSных кассетах, передавали друг дружке, собирались дома и смотрели там двадцатку какую-нибудь, там European Top 20, или «120 минут», или Headbangers Ball, и там были такие ведущие с такими красивыми именами… Там был Хьюк Дикампус, Марьен Вандервокт, Катарина Лолиполли, а я Таня Романенко, понимаете, ну вообще не алё.
Мы сели как-то с моим тогдашним коллегой и сегодняшним партнером Петро Шекшеевым, и я говорю: «Я хочу, надо придумать какой-то красивый псевдоним». Меня сразу понесло в скандинавские сказки почему-то, не знаю, вот какой-то был интуитивный порыв. И я говорю: «Ну вот смотри, Фрекен Бок». Он говорит: «Ну какая ты Фрекен Бок? Посмотри на себя: ты мальчик с серьгами в ушах, а Фрекен Бок — это большая толстая тетка. Ты точно не Фрекен Бок». Я говорю: «Ну хорошо, а…» И второй вариант был «Тутта Карлсон». Он говорит: «Класс, Тутта Карлсон! Но у нас в стране Карлсон ассоциируется с Карлсоном, который живет на крыше, то есть немножко… Вот как бы Тутта классно». Я говорю: «Ну, там еще Людвиг Ларсен есть… А как Тутта Ларсен?» И он говорит: «Прикольно, Тутта Ларсен, прикольно звучит…”
Я вышла один раз в эфир и всё, это намертво ко мне прилипло. И сразу стало понятно, что… Из меня вылезла Тутта Ларсен, то есть как-то вот она родилась как персонаж именно в этом имени. Знаете, все-таки «в начале было слово», и я как человек крайне религиозный, христианин, я верю в то, что слово сакрально, свято и имеет материальную силу. И вот история с псевдонимом — она абсолютно такая.
Я, конечно, отделяю Таню от Тутты. Думаю, что можно спокойно сказать, что я работаю Туттой Ларсен, Тутта Ларсен — это название моей профессии. Вот кто-то дворник, кто-то водитель троллейбуса, кто-то шахтер, оператор, а я — Тутта Ларсен. И дома меня, конечно, называют «Танюша» и «мама», но друзья зовут Ларсиком очень часто, «Тутик» или «Ларсик», и детей моих зовут «Ларсики», и, собственно, уже как бы совершенно ясно, что это больше, чем просто имя».