Почему американцы боятся русских рассказ американского ветерана

«США ввели против России новый пакет санкций. Россия положила его в пакет с пакетами» — эту шутку приятель прислал мне прошлой ночью, как раз когда Джозеф Байден выступал у себя в Белом доме с речью об отношениях с нашей страной.

Я улыбнулся, но подумал, что американцы шуток не понимают. Серьезно. По-моему, во многом именно из-за этого нам никак не удается найти с ними общий язык.

«Эскалация ради деэскалации?»

Мне легко возразить: то, что происходит в последние годы в Америке с ее культом новой расовой и социальной политкорректности (woke culture), а заодно и «обнуления» всего и вся, включая собственное историческое прошлое (cancel culture), отчетливо напоминает подмостки гигантского театра абсурда. Со звездным составом исполнителей, включающим бывшего и действующего президентов страны.

Но я об этом и говорю: все участники этого грандиозного шоу, от звезд до массовки, исполняют свои роли с беззаветной серьезностью и самоотдачей. Нигде не видно даже намека на то, что люди на самом деле придуриваются. Наоборот, часто звучат напыщенные возгласы о том, что нация делает судьбоносный для себя и важный для всего мира выбор.

Наглядной иллюстрацией служит как раз речь Байдена. С одной стороны, он предельно серьезно, на грани патетики говорил об ответственности великих держав и их лидеров за судьбы мира, заверял в стремлении Вашингтона к «стабильным и предсказуемым» отношениям с Москвой, подчеркивал важность «искреннего и уважительного» диалога с президентом России Владимиром Путиным, которому предложил личную встречу.

С другой, сам же напоминал, что только что утвердил новый набор жестких антироссийских мер, включая высылку дипломатов, и грозил «пойти еще дальше». Ко всему прочему умудрился и исковеркать фамилию партнера, назвав его «Клутиным». Абсурдная оговорка зафиксирована в стенограмме.

В целом знакомый российский дипломат расценил речь как попытку «эскалации для деэскалации». На его взгляд, это выглядит просто смешно и нелепо.

Над кем (не) смеетесь?

Почему, однако, сами американцы этого не ощущают? Ведь если судить по кино и литературе, и с добрым, и с черным юмором у них все в порядке. Есть воистину великие имена: от Чарли Чаплина, едко высмеивавшего ту же патетику, до любимого мною со студенческих лет Джозефа Хеллера (российскому читателю известен в основном своими сатирическими антивоенными романами с элементами литературы абсурда «Уловка-22» и «Что-то случилось»), у которого, кстати, были российские корни. Жили и работали за океаном и чисто наши корифеи иронии и самоиронии — от Владимира Набокова до Иосифа Бродского и Сергея Довлатова.

Но может ли кто-то сейчас одернуть американцев: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» — причем так, чтобы те призадумались? Ума не приложу. Сильно в этом сомневаюсь. Да они ведь, собственно, и не смеются — о том и речь.

Есть, конечно, профессиональные сатирики. Например, популярный комик и политический комментатор Билл Маэр недавно наделал шуму монологом о том, что «битву за ХХI век не выиграть, если твоя страна бестолкова, а американцы — бестолковый народ». Сравнение в невыгодном для США свете проводилось с Китаем.

Да и юмористическая программа Comedy Club, что видно даже по названию, перекочевала к нам из-за океана. Но это все же одна из ниш и моделей шоу-бизнеса. Там на самом деле, как я понимаю, больше все-таки не про совесть, правду и справедливость, а про деньги. Меня же в данном случае интересуют не технологии зарабатывания средств насущных, а реальное отношение людей к себе и своей жизни.

The Importance Of Being Earnest

По жизни американцы, какими я их знаю, старательно демонстрируют нерушимую уверенность в себе. А чиновники — так и вообще не допускают и тени сомнения в своей правоте, постоянно «надувают щеки».

Хорошее подтверждение тому привел на днях глава МИД РФ Сергей Лавров, пересказавший в телеинтервью давний разговор с одним из бывших вашингтонских коллег — Рексом Тиллерсоном. Тот ему однажды заявил, что вполне реальное вмешательство США в российские внутренние дела и даже только предполагаемое вмешательство в американскую политику со стороны России — полярно противоположные вещи, поскольку, дескать, одна страна несет в мир «авторитаризм», а другая — «демократию».

Как показалось министру, собеседник его говорил с искренним убеждением, без всякой иронии. Позже Лавров назвал линию США в отношении России «тупиковой; может быть, даже тупой».

У древних греков «иронией» называлось «притворство» — насмешливое иносказание, при котором слова в контексте речи употребляются в смысле, противоположном их буквальному значению.

Поначалу, задумав писать этот текст и намечая его опорные точки, я даже хватил было, будто у американцев и слова-то такого нет, во всяком случае, в нашем понимании. Потому что чаще всего оно встречается у них в обороте it’s ironic that, который обычно переводится, как «парадоксально, что»…

Ошибся, каюсь. И слово, и понятие в прямом древнегреческом смысле имеются. Просто, по моему опыту, в отличие от нас американцы почти никогда не обращают этот риторический прием на себя любимых и на то, что для них действительно дорого и тем более свято. У нас есть поговорка «ради красного словца не пожалеет и отца», а у них ничего подобного нет и, на мой взгляд, быть не может. В качестве перевода словарь предлагает rather lose a friend than a jest, но изначальный смысл этой английской фразы был прямо противоположным — better lose a jest than a friend, то есть «лучше воздержаться от шутки, чем потерять друга».

Кстати, насчет перевода. Русское «серьезный» — по-английски не только serious но и earnest (помните «Как важно быть серьезным» Оскара Уальда, «тривиальную комедию для серьезных людей»?). Точного аналога второму слову, созвучному имени Эрнест, в нашем лексиконе нет. Мне в нем слышится привкус искренности, неподдельности.

«Как на партсобрании»

Да и вообще, серьезность американцев мне в них всегда скорее импонировала. Априори казалось, что только так и нужно относиться ко всему, что в жизни действительно важно, — от семьи и работы до веры и внутренних убеждений. Виделись в этой особенности национального характера цельность, честность и порядочность, уверенность в себе, прямота, та же искренность. То есть те качества, которых хотелось бы пожелать и себе.

Правда, я достаточно давно понял, что маниакальная зацикленность американцев на стремлении к жизненному успеху мешает им его достигать. Что им, лишенным нашей спасительной шутливой присказки «а кому сейчас легко?», труднее дается как ощущение счастья, так и особенно переживание несчастья. Что первое они считают возможным чуть ли не вырывать у судьбы зубами, а второе часто воспринимают как проявление собственной несостоятельности, личный провал.

Но все же прежде я как-то не сознавал, что серьезность американцев может и усугублять их недостатки, включая самоуверенность, зашоренность, нетерпимость к чужому мнению. Хотя ситуация, описанная Лавровым, мне хорошо знакома и по личному опыту.

Сам всегда поражался, насколько безоговорочно американцы — в отличие от нас — верят в свои идеологические догмы и стереотипы. Помню, это приходило мне в голову, например, когда знакомые из аппарата Белого дома радовались, что их официальные гости из России все же не при каждой встрече перечисляли полный набор претензий, имевшихся у Москвы к Вашингтону.

Со своей стороны американские переговорщики подобных упущений не допускали. Более того, настолько неукоснительно придерживались своей «линии партии» даже в нерабочей обстановке, что высокопоставленный дипломат одной из стран СНГ однажды в сердцах пожаловался мне на них: «Ладно бы они только с трибун вещали, как на партсобрании. Так ведь они и между собой так же разговаривают!»

Взаимное недопонимание

Размышляя обо всех этих тонких материях, я до сих пор всегда сосредоточивался на том, чисто ли за душой у нас самих. Дескать, если мы в отличие от американцев зачастую не верим не только чужой, но и собственной пропаганде, если у нас «одни слова для кухонь, другие для улиц» — это только наша проблема.

Но вот теперь в самих США общественная культура «улиц» все больше подменяется частным общением на «кухнях», где только и можно вполголоса и в узком кругу поговорить по душам. На это обратил мое внимание знакомый врач-психотерапевт из Нью-Йорка, просивший — что называется, в тему — не называть его имя в печати, чтобы ненароком не нажить неприятностей. Позже и москвичка, эксперт-международник, специалист по США, напомнила, что у американцев понятия «свой/чужой» разграничены гораздо строже, чем у нас.

К тому же мне пришло в голову, что даже Богу молиться надо все-таки, не расшибая лба. Тем более если хочешь, чтобы и другие следовали твоему примеру. А американцы всегда безо всякого стеснения и иронии называли свою страну «сияющим градом на холме». Искренне верили, будто им все в мире завидуют и хотят подражать. Помню, это раздражало и смешило даже западноевропейских коллег — журналистов в Вашингтоне.

Вообще, конечно, разность исходных точек отсчета не может не порождать проблем с взаимопониманием, причем обоюдных. Сошлюсь в подтверждение на маленький личный пример.

Довелось мне как-то давным-давно участвовать в Вашингтоне в публичном обсуждении темы духовного роста. Незнакомый американец отпустил мне комплимент: дескать, он удивляется моему смирению. Неожиданная похвала постороннего человека мне польстила, я ее сберег в памяти. И только теперь вот догадался, чем она была вызвана.

Думаю, случайного встречного удивила моя привычка слегка подтрунивать на словах над самим собой. У нас такая самоирония воспринимается скептически — как «уничижение паче гордости». Но американцам она не свойственна и на их слух звучала, надо полагать, непривычно. В итоге мы с незнакомцем друг друга не поняли: он принял за чистую монету мое смирение, я — его похвалу.

Заманчивый пример «Митьков»

Задуматься об отношении россиян и американцев к «шуткам юмора» меня заставила программа Андрея Норкина на НТВ под 1 апреля. Послушав и посмеявшись, я вспомнил еще и свежее интервью американского исследователя сербского происхождения Александара Михаиловича изданию Meduza, посвященное его новой книге про «Митьков». Я знаком с их лидером Дмитрием Шагиным; публикацию мне переслал окольным путем — из Нью-Йорка — наш общий приятель.

На вопрос о том, кого и чем может заинтересовать за океаном история «арт-движения веселых ленинградских пьяниц», автор ответил, что в его стране «оппозиционная шутливая субкультура всегда привлечет внимание и либералов, и консерваторов», поскольку «для них это что-то недоступное, недостижимое». «Американцы всегда настаивают, что они не конформисты, но по сути являются глубоко убежденными конформистами, — сказал Михаилович. — Понятие нонконформизма — это идеал для американца, но на самом деле он идет вразрез с его моральными ценностями. Так что им это просто очень интересно».

Автор считает, что для его аудитории самое привлекательное в «Митьках» — это «игровое начало, юмор, смех». «Американская культура очень серьезна, — пояснил он. — Эта культура убеждена в том, что она — идеал добродетели», как уже упоминавшийся «град на холме».

По мнению Михаиловича, русские своей склонностью к самоиронии схожи скорее с британцами, американцы же «очень гордятся собой». «Поэтому мои студенты всегда живо реагируют на «Митьков», поражаются их чувству юмора и иронии», — сказал культуролог-русист, преподающий в университете Хофстра и одном из колледжей в США.

Не искать под фонарем

Мнение американского профессора меня порадовало, поскольку я его разделяю. Но это, конечно, в чистом виде confirmation bias: известная психологам привычка людей опираться на устраивающие их объяснения, «искать под фонарем», то есть там, где светлее, а не где потерял.

Поэтому для перепроверки своих ощущений и догадок я опросил знакомых, наших и заокеанских. Отклики получил самые разные: от мгновенного подтверждения до категорического отрицания. Так, коллега высказал предположение, что американский журналист Мэтт Ли стал у нас казаться «своим парнем» во многом благодаря тому, что иронично подтрунивал над неизменно серьезной Джен Псаки, когда та представляла еще Госдеп, а не Белый дом.

Известный переводчик и дипломат Андрей Вавилов написал, что, по его опыту общения с американцами, у тех все в порядке и с юмором, и с самоиронией, причем «диапазон рискованных шуток постоянно расширяется». Более того: они, на его взгляд, «любят потешаться над другими национальностями, которые считают лишенными этих качеств. Например, русскими».

Правда, меня интересовал не столько факт согласия/несогласия, сколько его объяснение, желательно, подкрепленное конкретными примерами. С этим было сложнее, хотя тот же Вавилов сослался на американский сатирический журнал Mad и творчество британского комика Саши Барона Коэна (фильм «Борат»). Но смешных новых шуток и анекдотов про самих себя я не услышал, хоть втайне на них и надеялся.

«Общие знаменатели»

Любопытную, по-моему, версию предложила моя давняя приятельница Наташа Оуэн — в прошлом почетный консул России на Гавайях и в Калифорнии. С тезисом о том, что американцы не склонны шутить над собой и своими присными, она в целом согласна, а причину видит прежде всего в том, что в США «живут вперемежку и вынуждены притираться друг к другу люди со всего мира, из разных культур».

Это требует нахождения «наименьших общих знаменателей», причем в разных областях — от общепита с его пресным фастфудом до столь же нейтрального стиля общения. Вышучивания окружающих, как и вообще любого вторжения в их «личное пространство», этот стиль не допускает. Анекдоты, даже про самих себя, если и имеют хождение, то лишь в пределах узкого дружеского круга или этнической общины: у русских свои, у армян, евреев или, скажем, итальянцев — свои. Наташа припомнила, как ее покойный муж-американец гордился тем, что с ее подачи «знал три-четыре русских анекдота» и умел их рассказывать. Своих у него не было.

Мне, кстати, и самому всегда казалось, что вежливость и приветливость американцев в общении с посторонними растут из того же корня, что и сдержанность, и отчужденность. Малышей с детского сада приучают, что к другим ни в коем случае нельзя прикасаться без их согласия (zero touch). Взрослые тоже стараются не затрагивать друг друга ни жестом, ни словом, ни взглядом. Все знают и понимают, что отпор может быть любым, вплоть до вооруженного.

В сегодняшних же условиях woke culture страх нарушить расовые, гендерные и другие табу вообще зашкаливает. Политологический сетевой ресурс RCP на днях посвятил этому явлению комментарий «Гибель смелости» (The Death of Courage). В качестве одного из примеров приводилась история «звездного репортера отдела науки New York Times Дональда Макнила», выгнанного с работы за то, что он год назад «в безобидном контексте произнес слово на букву «н» (негр)». При увольнении 67-летний ветеран, проработавший в редакции 45 лет, вынужден был написать еще и «покаянное письмо в советском стиле за мыслепреступления, которых, по его собственным словам, не совершал».

Согласно антиутопии Джорджа Оруэлла, мыслепреступление (thoughtcrime) — самое тяжкое нарушение закона в тоталитарном государстве.

«Хвастаться — это норма»

Наташина калифорнийская подруга Джерри напомнила, что еще британские колонисты, направлявшиеся осваивать Новый Свет, высоко ценили респектабельность, настаивали на серьезном и уважительном отношении к себе и своим взглядам. В наши дни, на ее взгляд, такое отношение еще более востребовано из-за «все более напряженной и конкурентной атмосферы» в американском обществе.

Джерри также подчеркнула, что ее соотечественники не любят выставлять напоказ свои недостатки, поскольку «боятся показаться слабыми». Резон самоочевидный, хотя, по-моему, у нас открытость в данном контексте воспринимается, скорее, как признак силы и уверенности в себе.

Согласившись с подругой в том, что за океаном «слабость проявлять не принято», Наташа привела занятный пример. «Здесь ребенку внушают, что он самый лучший, и это у него в крови, — сказала она. — Русские твердят: «Не хвастайся!» В Америке же вообще нет такого понятия — хвастаться. Это норма. А вот самоуничижением никто заниматься не станет».

Пилят сук, на котором сидят?

Советник министра обороны РФ Андрей Ильницкий недавно ввел в оборот новое понятие — «ментальная война». На его взгляд, США и их западные союзники, понимая, что прямой вооруженный конфликт с Россией им сейчас не по зубам, развернули против нас войну нового типа, направленную на «уничтожение самосознания, изменение ментальной — цивилизационной — основы общества», подрыв и переиначивание традиционных ценностей, искажение истории. Этот же подход, по его убеждению, уже апробируется на Украине.

Поскольку лучшая оборона — это нападение, специалист призвал «атаковать противника по стыкам, по слабостям и уязвимостям» в его собственной позиции. «Давайте ставить свои правила, давайте нарушать их алгоритмы», — сказал Ильницкий, подчеркнув, что и в «ментальной войне» у России имеется «наше гипероружие — правда».

Я человек не военный, но мне кажется, что у нас есть и другое сильнейшее оружие — чувство юмора, а также реальное, а не показное смирение, способность относиться к себе с иронией, не мнить себя пупом земли. И в этом наше огромное преимущество перед американцами, у которых эта способность чуть ли не полностью атрофировалась.

Думаю, если Америка и ведет сейчас «ментальную войну», то не только внешнюю, агрессивную, но и внутреннюю, гражданскую. Подрывает своей «культурой обнуления» собственные ценностные и исторические устои. С убийственной серьезностью пилит сук, на котором сидит. По-моему, это делает ее позицию если и не смешной, то во всяком случае уязвимой.