Рубрика: История
Опубликовано 20.10.2021 ·
Комментарии: 0
·
На чтение: 12 мин
·
Просмотры:
14
Уральские литература, печать, фольклор
Первой формой литературного творчества народов Урала было устное фольклорное (поэтическое) творчество. В нем башкиры, коми-пермяки, удмурты и другие народы, населявшие Урал, воспевали своих героев, в нем они клеймили своих угнетателей. Распространенным видом народного поэтического творчества были легенды и предания, которые отражали не только фантастические, но и реальные события, обраставшие мифическими подробностями.
Так, у коми-пермяков сложился цикл оригинальных преданий о Пере-богатыре. Зарождение этого эпоса восходит еще к первобытнообщинному строю. Одним из ранних жанров фольклора башкирского народа был кубаир – былина о подвигах батыров отдельных родов и племен. Со временем некоторые из циклов таких былин вылились в героические поэмы, являющиеся важнейшими памятниками башкирского эпоса: былина об Урал-батыре, «Заяк-Туляк и Хыу-хлы», «Бабсак и Кусяк», «Кузы-курпес и Маяк-хыу» и др.
С XV в. поток русских поселенцев привнес произведения русского фольклора, оказавшие влияние на устное творчество местного населения. В последующее время укрепление межнациональных связей сблизило поэтическое творчество разных народов края. В это время сложились предания о борьбе Перы с внешними врагами, о его помощи русскому войску, отразившие дружбу коми-пермяков и русских. Наконец, позднейшие предания о борьбе Перы со Строгановыми отобразили антикрепостническое движение в Прикамье.
Легенды были распространены и среди русских. Например, среди русского населения Вишерского края бытовали сказания о богатыре Полюде. Очень широко были распространены на Урале легенды о Ермаке.
Пожалуй, самое большое место в фольклоре края занимали песни. Многообразные – обрядовые, любовные, плясовые, солдатские, разбойничьи, исторические и т. д., они были летописью народов, освещали их обычаи, верования, труд, особенности быта. Песни были самой чуткой и самой распространенной формой народного творчества. В песнях оренбургских и уральских казаков и башкир нашла широкое отражение и военная служба и ее тяготы. Патриотический подъем, охвативший во время Отечественной войны 1812 г. Россию, нашел свое выражение и в песнях, сложенных на Урале русскими казаками, башкирами, коми-пермяками.
Большой популярностью пользовались песни о Ермаке, который наделен чертами борца за справедливость, о Степане Разине, а с конца XVIII в. – о Пугачеве, возникшие среди казаков, горнозаводских рабочих, башкир, удмуртов и распространившиеся по всему Уралу. Свое отражение в уральском фольклоре нашла и жизнь горнозаводского населения. Тяжелейшие условия труда на рудниках и заводах, постоянная опасность, которой подвергался горнорабочий, явления, которые он не мог объяснить, создали почву для возникновения рассказов о таинственных силах: хранителе богатств подземных недр Великом полозе, «горном хозяине» или «хозяйке». Эти рассказы переплелись с рассказами о вольных людях, народных заступниках и вылились в «тайные сказы», в которых реальное сплавлялось с фантастическим.
Народ бережно хранил свои поэтические произведения. Русские и коми-пермяцкие певцы и сказители, удмуртские гусляры и башкирские сэсэны передавали их из поколения в поколение, обогащали, совершенствовали.
Уже в XVI–XVII вв. в крае сложился круг читателей, из которого выходили люди, не только переписывавшие литературные памятники, но даже создавшие оригинальные произведения. Например, в конце XVII в. из Орла-городка вышел литературный памятник, известный под названием «Сатир». Еще в первой половине XVIII в. производились записи уральского фольклора. В. Н. Татищев во время пребывания на Урале составил сборник «простонародных выражений». Отдельные произведения, записанные на Урале, вошли в известный сборник «Древние российские стихотворения», составленный в XVIII в. Киршей Даниловым. Несколько народных легенд и преданий записали участники академических экспедиций. В первой половине XIX в. в связи с повышением интереса к русскому фольклору было сделано значительное количество записей и уральского фольклора. В 30–40-х гг. записи производили для свода песен П. В. Киреевского (около 40 текстов). Башкирский и русский фольклор Южного Урала записывал В. И. Даль, предания и песни о Пугачеве – А. С. Пушкин.
Запись и публикация уральского фольклора особенно активно велись в конце 50-х – начале 60-х гг. В это время фольклорные записи публиковались на страницах неофициальной части «Губернских ведомостей», они попадали на страницы смышляевского «Пермского сборника»; сказки, записанные уральским краеведом А. Н. Зыряновым, вошли в известное собрание русских народных сказок А. Н. Афанасьева.
С первых лет XIX в. «рассадниками» литературного творчества становятся учебные заведения. В крае очень быстро распространяются передовые произведения, например, «Горе от ума» А. С. Грибоедова. Следы ранних списков бессмертной комедии ведут в Пермь и другие уральские города.
В творчестве местных литераторов нередко звучали вольнолюбивые антикрепостнические мотивы. Одним из таких литераторов был И. И. Варакин (Варокин), крепостной управляющий Верхне-Муллинского имения князей Голицыных.
В 1807 г. в Петербурге вышла книга его стихов «Пустынная лира забвенного сына природы». В 1812 г. в петербургском журнале «Улей» появилось стихотворение И. И. Варакина
«Глас истины к гордецам». Несмотря на предложение высокого выкупа, поэт так и не был отпущен своими хозяевами и умер в крепостной неволе.
В 20–30-е гг. в Перми жил и работал поэт-разночинец В. Т. Феонов – учитель риторики в Пермской гимназии. Доведенный до отчаяния пошлостью и жестокостью окружающей
жизни, сатирик смело клеймил местные власти. По свидетельствам современников, множество стихов В. Т. Феонова ходило по рукам в списках, его острого слова боялся местный чиновничий мир. В 1825 г. в журнале «Вестник Европы» было напечатано его стихотворение «К лицемеру», являвшееся острой сатирой на пермского «помпадура» губернатора К. Я. Тюфяева, а по некоторым предположениям – на самого императора Александра I, который посетил Пермь в 1823 г.
В 20-х гг. XIX в. в Оренбурге жил поэт, участник декабристского движения П. М. Кудряшов, напечатавший в столичных журналах несколько своих повестей и стихотворений. В его
творчестве большое место занимала башкирская тематика, он перевел и литературно обработал ряд башкирских песен: «Песнь башкирца перед сражением», песни о Салавате Юлаеве и др.
В 40-х – начале 50-х гг. в Перми работал известный в свое время писатель и поэт Е. А. Вердеревский, на творчество которого большое влияние оказала поэзия М. Ю. Лермонтова.
В 1847 г. в Петербурге вышел его стихотворный сборник «Октавы». В 1857 г. вышло в свет его произведение «От Зауралья до Закавказья. Юмористические, сентиментальные и практические письма с дороги», представляющее немалый интерес и поныне. К заслугам Е. А. Вердеревского как поэта нужно отнести то, что он одним из первых воспел в своих стихах не только природу Урала, но и труд его людей.
С Уралом так или иначе были связаны некоторые крупные русские писатели и поэты. В 1790 г. и 1797 г. по пути в ссылку и из ссылки здесь проезжал А. Н. Радищев, оставивший в своих путевых записках заметки об уральских городах. Осенью 1833 г. Южный Урал посетил А. С. Пушкин, собиравший материалы для «Истории Пугачевского бунта».
Тогда же в Оренбург приехал писатель и ученый В. И. Даль, служивший некоторое время чиновником особых поручений при губернаторе. В 1837–1839 гг. в Пермской гимназии «исправлял должность» старшего учителя истории и статистики П. И. Мельников – будущий писатель П. И. Мельников-Печерский, высланный сюда из Казани. Результатом его поездок по Уралу явились «Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь», опубликованные в «Отечественных записках». В 1841 г. в Оренбурге побывал поэт А. К. Толстой. С 1847 по 1857 г. в Оренбургском крае находился в ссылке Т. Г. Шевченко. На Урале родились и провели свои детские годы писатель С. Т. Аксаков, известный поэт и профессор литературы Московского университета А. Ф. Мерзляков, дарование которого заметили пермские просветители конца XVIII в. и отправили продолжать обучение в столицу.
Показателем роста культуры стало возникновение типографий, которые появляются на Урале в конце XVIII в. В 1776 г. появилась первая типография в Вятке. В 1792 г. усилиями сложившегося в Перми кружка просветителей, поддерживавших связи с Н. И. Новиковым и А. И. Радищевым, была открыта типография при Пермском наместническом правлении, оборудование которой было получено из новиковской «Типографической компании».
Первой уральской книгой стал отпечатанный в Перми труд губернского доктора М. Л. Гамалеи «О сибирской язве и ее народном лечении, с прибавлением о скотском падеже и об осторожностях, бываемых во время падежа». А в 1796 г. в губернской типографии вышла книга П. Филиппова «Подробное описание типографских должностей с приложением о правописании объяснения, каким образом через которое время оному научиться можно» – первое в России руководство по типографскому делу.
В конце XVIII в. горным ведомством была создана типография в Екатеринбурге. В 1808 г. в ней была напечатана книга И. Ф. Германа «Описание заводов, под ведомством Екатеринбургского горного начальства состоящих». В 1801 г. открылась типография в Уфе.
Первой попыткой выпуска местного периодического издания на Урале нужно, по-видимому, считать выпуск «Оренбургских периодических записок», два номера которых вышли
в 1832 г. С 1838 г. стали выходить «Губернские ведомости» (Пермские, Оренбургские, Вятские). Эти газеты были официальными органами губернской администрации и первоначально состояли только из части «официальной». Несколько позже, когда в них появилась и «неофициальная» часть, в «Ведомостях» стали печататься материалы по истории, географии, экономике края и т. п.
После 1861 г. в крае по-прежнему продолжали издаваться только «Губернские ведомости», которые выходили в Перми, Оренбурге и Уфе (с 1865 г.). Общий подъем общественного движения затронул и эти издания: они несколько оживляются, расширяют свои «неофициальные» отделы, начинают печатать все больше и больше материалов по истории и экономике края, на их страницах появляются и литературные произведения.
В этом отношении характерен пример «Пермских губернских ведомостей», которые, борясь за читателя с появившейся частной прессой, заметно изменились. Вместо двух раз в неделю с 1896 г. они начали выходить ежедневно, перешли на большой формат. В газете сотрудничал ряд талантливых журналистов, главным образом либерального и либерально-народнического направления: В. А. Кандауров («Курянин»), И. Г. Остроумов, Е. Н. Косвинцев, поэт С. А. Ильин (старший брат известного писателя М. Осоргина), фельетонисты А. И. Скугарев и В. Я. Кричевский.
Частные газеты на Урале появились со значительным запозданием по сравнению со многими провинциальными городами России. Многочисленные обращения о разрешении издания газет губернская администрация, боявшаяся малейшего намека на свободомыслие, чаще всего встречала отказом. Однако в 70-х гг. частная пресса все же пробила себе дорогу. В 1871 г. появился «Уфимский листок объявлений и извещений».
В 1876 г. начала выходить общественная и литературная газета «Оренбургский листок», рассчитанная на торгово-промышленные круги. С 1879 г. – «Екатеринбургская неделя», с 1885 г. – «Деловой корреспондент» в Екатеринбурге. В 1892–1894 гг. печаталась прогрессивная газета «Оренбургский край». В крае выходил и ряд других периодических изданий: «Епархиальные ведомости» (в Перми, Оренбурге, Екатеринбурге, Уфе), «Ирбитский ярмарочный листок», выпускали свои периодические издания и губернские земства, Уральское общество любителей естествознания и другие организации, В 1898 г. начал выходить журнал Совета съездов горнопромышленников Урала «Уральское горное обозрение».
В 60-х гг. в литературу пришли писатели-разночинцы, многие из которых вышли из провинции. В те же годы развивалось творчество ряда уральских писателей: Е. А. Словцовой-
Камской (1830–1864 гг.), поборницы женского равноправия, выступившей с повестями «Любовь или дружба» и «Моя судьба», которые были опубликованы в «Русском вестнике», Ф. М. Решетникова и А. А. Кирпищиковой.
Федор Михайлович Решетников (1841–1871 гг.), один из видных писателей революционно-демократического лагеря, родился в Екатеринбурге в семье почтальона. Большую часть детства будущий писатель провел в Перми. После окончания Пермского уездного училища Ф. М. Решетников на некоторое время переехал в Екатеринбург, служил в уездном суде. Здесь юноша, имевший возможность непосредственно наблюдать тяжелую жизнь народа, его бесправие, впервые взялся за перо. В 1861 г. Ф. М. Решетников вернулся в Пермь, служил в казенной палате и продолжал заниматься литературным творчеством. Его первые заметки публиковались на страницах «Пермских губернских ведомостей». Он начал работу над произведением, которое принесло ему широкую известность, – над «Подлиповцами», опубликованными в «Современнике» в 1864 г. уже после переезда писателя в Петербург.
В 1865 г. Ф. М. Решетников побывал на Урале в последний раз: он приезжал для того, чтобы пополнить свои впечатления о жизни уральских рабочих, которым он посвятил ряд произведений: «Где лучше?», «Горнорабочие», «Глумовы».
Анна Александровна Кирпищикова (1838–1927 гг.) родилась в Полазнинском заводе в семье крепостного служителя, большую часть своей жизни прожила в Перми. Демократическая среда, в которой она жила, и пытливое наблюдение действительности позволили А. А. Кирпищиковой создать яркие произведения о жизни уральских работных людей. В 1865 г. в «Современнике» был напечатан ее первый рассказ «Антип Григорьевич Мережин». Вскоре в этом журнале и в «Отечественных записках» появились другие ее произведения. В 1876 г. она начала автобиографическую трилогию «Прошлое», «Недавнее», «25 лет назад», в которой с большой художественной достоверностью описала уральский завод и его мастеровых при крепостном праве. С 1879 г. А. А. Кирпищикова сотрудничала в «Екатеринбургской неделе», печатая там свои рассказы и очерки. В конце
90-х гг. литературное творчество писательницы, жившей в очень тяжелых материальных условиях, по-видимому, совершенно прекратилось.
В 70–80-х гг. XIX в. развернулось творчество самого крупного уральского писателя-демократа этой поры Дмитрия Наркисовича Мамина-Сибиряка (1852–1912 гг.). Он родился в Висимо-Шайтанском заводе. После окончания духовного училища в Екатеринбурге и Пермской семинарии юноша, тяготившийся духовной карьерой, уехал в Петербург, где поступил в Медико-хирургическую академию, а затем перешел на юридический факультет университета. Уже в студенческие годы Д. Мамин начал писать. В 1877 г., оставив из-за болезни университет, он вернулся на Урал, на Салдинский завод, а через два года перебрался в Екатеринбург. Писатель много путешествовал по Уралу, изучая край, накапливая материал для произведений. В печати один за другим появлялись его рассказы, очерки, романы («Дикое счастье», «Горное гнездо», «Три конца»). В Екатеринбургском театре и московском театре Корша шла драма «Золотопромышленники» (1887 г.).
В 1891 г. Д. Мамин переехал в Петербург и, пока еще свежи уральские впечатления, продолжил плодотворно работать. Из-под его пера вышли романы «Хлеб», «Золото», повесть «Охонины брови».
На Урале в это время побывал ряд видных русских писателей. Его посетили проездом Ф. М. Достоевский, К. М. Станюкович, И. А. Гончаров, Л. Н. Толстой, Г. И. Успенский. Через
Урал провезли на каторгу Н. Г. Чернышевского. В 1890 г. по пути на Сахалин в Перми и Екатеринбурге побывал А. П. Чехов. На Южном Урале некоторое время жил Н. Г. Гарин-Михайловский. В Перми около года (с сентября 1880 г. по август 1881 г.) был в ссылке молодой В. Г. Короленко, а в 1894 г. город посетил А. М. Горький.
Бурятские сказки (онтохонууд) — один из богатейших разделов устно-поэтического наследия народа. К ним вполне применимо общепринятое в фольклористике деление на три основных вида — волшебные, о животных, бытовые или новеллистические. Но больше всего зафиксировано бытовых и волшебных сказок.
По своей форме бурятские сказки — произведения в основном прозаические, повествующие о приключениях или богатырских подвигах героев.
Наряду с необычными, чисто «сказочными» явлениями в них рисуются вполне реальные картины, которые могли иметь место и в повседневной жизни народа. Бурятские сказители в своих многочисленных сказках отобразили самые различные стороны материальной и духовной жизни народа, начиная с древнейших времен до настоящего времени.
Выдумка, фантазия подчиняются основной идее сказки, воплощению высоких мыслей, поэтизации героев и их поступков. Сказочный вымысел, волшебство, которые являются основными элементами сюжетостроения, возникают на основе реальной жизни и отражают вполне земные дела, встречавшиеся в повседневном быту.
Отличительной особенностью сказок является то, что их рассказывать могут не только признанные сказители — онтохошины, но и те, кому близко и дорого словесное искусство народа, люди разные по возрасту и роду занятий. Этому способствуют также относительная подвижность жанра сказок и по сравнению с улигерами их небольшой размер.
Богатое и самобытное сказочное творчество бурят давно привлекало путешественников, собирателей и любителей фольклора.
В числе зачинателей собирания и публикации бурятских народных сказок были Ф. Миллер, П.С. Паллас, А. Паршин, М. Кастрен, декабрист Н.А. Бестужев, революционер-демократ А.П. Щапов, ученые Г.Н. Потанин, А.Д. Руднев и др.
Три крупных сборника бурятских сказок, изданные в конце XIX — начале XX в. Восточно-Сибирским отделом Русского Географического общества, связаны с именем бурятского этнографа и фольклориста М.Н. Хангалова. В первые два сборника, составленные им и Н.И. Затопляевым, вошли сказки прибайкальских и забайкальских бурят. По числу сказочных текстов самым большим был третий — «Балаганский сборник» М.Н. Хангалова под редакцией Г.Н. Потанина. В данных сборниках широко представлены волшебные сказки, богатырские, сказки о животных. В связи с тем, что публикации бурятского повествовательного фольклора на языке оригинала в то время еще не осуществлялись, сказочные произведения в этих изданиях давались в русском переводе. Отдельные сказки в этих сборниках представлены в разных вариантах, что является несомненной заслугой издателей.
Впервые публикацию бурятских сказок в оригинале и русском переводе осуществил А.Д. Руднев в книге «Хори-бурятский говор», куда вошли 20 сказок и 3 улигера. Записи А.Д. Руднева характеризуются точностью, при переводе которых ученый сумел максимально сохранить своеобразие бурятской сказки, что существенно повышает ценность этого издания (Руднев. 1913-1914). Тексты сказок были записаны А.Д. Рудневым от 14-летнего мальчика Галана Ниндакова.
Ценный вклад в собирание бурятских сказок внес известный монголовед Ц. Жамцарано. Материалы, собранные ученым в экспедициях 1903, 1906, 1913 гг. по Прибайкалью, раскрыли богатство сказочного и эпического творчества бурят, выявили таких одаренных улигершинов и онтохошинов, как Маншуд Имегенов, Елбон Шалбыков, Лазарь Бардаханов и др.
Следует отметить, что Ц. Жамцарано впервые применил в своей работе академическую транскрипцию бурятских текстов, что позволило более точно фиксировать тексты, сохранять диалектные особенности и исполнительский стиль сказочников.
Однако тексты, записанные и частично опубликованные в дореволюционное время, далеко не полно отражали сказочный репертуар бурят. Собиратели и исследователи устного народного творчества в этих изданиях не всегда давали необходимые сведения об исполнителях, что является важным при записи фольклорных произведений. При переводе сказок больше внимания уделялось их сюжетной линии, содержанию. И все же эти пробелы не умаляют огромного значения таких публикаций в деле популяризации бурятских народных сказок, знакомства широкого круга читателей с образцами сказочного эпоса бурят.
Богатые фонды сказок созданы благодаря усилиям нескольких поколений собирателей, среди которых были учителя, ученые, писатели — К.В. Багинов, Н. Норбоев, Ш. Базаров, Х.Н. Намсараев, А.И. Шадаев, К.А. Хадахнэ, С.П. Балдаев, Г.Д. Санжеев, А.К. Богданов, Н.О. Шаракшинова, И.Н. Мадасон и др.
Среди них особо следует отметить собирательскую и научную деятельность ученого фольклориста, этнографа С.П. Балдаева. В его богатейшем фонде имеется более 110 оригинальных текстов бурятских народных сказок, записанных им в разных районах Бурятии, Иркутской области.
Значительная работа в собирании, публикации и систематизации бурятских сказок была проделана учеными-фольклористами А.И. Улановым, М.П. Хомоновым, Г.О. Туденовым, М.И. Тулохоновым, Н.О. Шаракшиновой, Е.В. Баранниковой, С.С. Бардахановой, Д.А. Бурчиной, В.Ш. Гунгаровым, Б.-Х.Б. Цыбиковой.
В ряду изданных сборников бурятских сказок особую значимость представляет академическое двуязычное издание, включающее 3 тома «Бурятских народных сказок» (1973, 1976, 1981).
В серии «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока» бурятские сказки представлены двумя томами (1993, 2000). В первый том включены волшебные сказки, во второй — сказки о животных и бытовые.
В сказочном репертуаре забайкальских бурят заметное место занимают сюжеты, основные мотивы которых восходят к древнеиндийским и древнемонгольским памятникам «Панчатантра», «Шэдитэ хэгур» (Волшебный мертвец), «Улигэрун далай» (Море притч). Сюжеты индийского происхождения, включенные в письменные памятники, способствовали обновлению и расширению сказочного репертуара, влияли на обогащение стиля бурятских народных сказок. Особенно заметно влияние сказок из «Волшебного мертвеца» на бурятский репертуар. К этому сборнику генетически восходят многочисленные версии сюжета о «знахаре» (Гахай багша), который обладает волшебным свойством находить спрятанные драгоценности. Один из вариантов — «О старике со старухой» — был опубликован еще Н.А. Бестужевым.
Сюжеты сказок «Волшебные гадальные косточки», «Грозный черный амбань» также заимствованы из сборника «Волшебный мертвец». Но они переосмыслены по-новому. Так, если в сказках письменного первоисточника функции доброго советчика выполняет лама Шадургу Арши, то в устных версиях он заменяется традиционным мудрым белоголовым старцем с березовой тростью.
Таким образом, сказки из древнеиндийских и древнемонгольских письменных источников, зафиксированные в основном в районах Бурятии и Читинской области, в процессе устного бытования подверглись существенной трансформации.
Следует отметить, что сказочная традиция бурят, проживающих в Иркутской области, не испытала влияния письменных сборников. Она больше сохранила оригинальные сюжеты, архаические, этиологические сказки, генетически связанные с народными мифологическими воззрениями. Большую популярность в этом регионе обрели богатырские сказки, активное бытование которых в наше время свидетельствует о богатой в прошлом унгинской, эхирит-булагат-ской эпической традиции.
Исследователь сказочного эпоса бурят Е.В. Баранникова отмечала, что «В исторически сложившемся сюжетном репертуаре бурятских волшебных сказок есть произведения на оригинальные, собственно бурятские сюжеты (к ним относится цикл богатырских сказок о баторах и мэргэнах), а также сказки, основой которых стали сюжеты и мотивы, пришедшие из рукописных старомонгольских сборников различного происхождения» (Памятники фольклора… 1993. С. 14).
Главными героями бурятских сказок на оригинальные сюжеты часто выступают обездоленные сироты, невинно гонимые юноши и девушки, которые борются за восстановление справедливости, противостоят чудовищам — шолмосам, мангадхаям, а также ханам, нойонам. Эти сказочные герои чаще всего одерживают победу над противниками благодаря находчивости и бесстрашию в различных видах состязаний.
Популярностью в народе всегда пользовались сказки о таких смекалистых и отважных героях, как старик Хээрхэн, Тенохен, Тээсхэн, о маленьком храбреце Торсогин-хубуне.
К числу излюбленных принадлежат сказочные персонажи, у которых вместо имен прозвища: Найденыш — Олзо хубуун, Бедный Боролзой, Соплячок – Нюпата Нюсхай, Чернявый дурачок — Муу Хара, Дурачок Монто — Муу Монто, Сирота Боро — Yhitoh Боро. Под видом неказистых и жалких персонажей скрываются истинные герои сказки, подлинная сущность которых раскрывается лишь по мере развития сюжета.
Глубокий смысл и оригинальность присущи циклу сказок, повествующих об искусстве сказочников и улигершинов, талантливых певцов и музыкантов. К примеру, сказки «Хурша-парень» (Памятники фольклора… 1993. С. 214) и «Охотник-сказочник» (Памятники фольклора… 1993. С. 218) В первой из них поэтично рассказывается о том, как искусство игры на хуре (музыкальный инструмент) помогло бедному парню победить жизненные невзгоды и благодаря покровительству хозяина тайги Лээхэя обрести счастье. Во второй сказке, наоборот, непочтительное отношение к сказыванию сказок наказывается. В некоторых вариантах этого сюжета хозяин тайги дарует огонь онтохошину, оставшемуся без огня, за его веселые и остроумные сказки.
По представлениям бурят, сказывание сказок и улигеров являлось одним из условий успеха в охотничьем промысле. Известно, что охотники специально брали в тайгу сказителей, которые за исполнение сказок и улигеров наравне с охотниками получали долю добычи. Нередко сами охотники были искусными сказочниками. В сказках повествуется о том, что владыки гор, вершин, тайги щедро одаривают сказочников-охотников, а тех, кто мешает сказыванию сказок, наказывают, оставляя их без добычи.
Среди волшебных сказок имеется цикл, в которых один из родителей выступает в облике зверя. Сказки этого цикла характеризуются тотемическими воззрениями, животные-тотемы представлялись предками-покровителями, от которых зависит не только удачная охота, но и благополучие в жизни.
Персонажи из мира животных в волшебных сказках выполняют также функции мудрых советчиков и дарителей. И чаще всего это животные, спасенные героем от гибели. Так, Бедный Боролзой поочередно выпускает из капканов различных животных, а те в благодарность за спасение снабжают героя волшебным камнем, при помощи которого тот становится не только богатым, но и занимает ханский трон.
Многочисленны древние мотивы об оборотничестве, когда сказочные персонажи легко превращаются в различных зверей и с такой же легкостью снова обретают человеческий облик. Наибольшее распространение имеют сказки о медведе-оборотне.
Идеи тесной связи и общности человека с представителями животного мира находят соответствия в древних повествованиях многих народов.
Для членов родового общества была особенно важна забота о его увеличении и укреплении. Многочисленность рода обеспечивала им спокойную жизнь. Но женитьба, создание семьи было не простым делом: у монгольских племен в эпоху родового общества допускались только экзогамные браки. Поэтому в устойчивом мотиве бурятских сказок о поисках невесты борьба за нее всегда сопряжена с большими трудностями и опасностью, поскольку жениху приходится отправляться за невестой далеко за пределы своих земель. Зачастую борьба за невесту в сказках представлена тремя видами единоборств: национальная борьба (барилдаан), конные скачки (мори урилдаан) и стрельба из лука (сур харбаан). При этом большая роль в благополучном исходе всех трудностей и испытаний, связанных со сватовством и женитьбой, в сказках отводится невесте. Именно ее находчивость и мудрость обеспечивают успех в богатырской поездке ее избранника.
Сказочные героини — искусницы в любом домашнем труде. Умение шить быстро красивую одежду передается традиционной формулой — например, в сказке о девушке Башалай: «…из шелка с ладонь умела сшить десять шуб, а из шелка с подол — двадцать шуб» (…альганай шэнээн торгоор арбан захатые бутээдэг, хормойн шэнээн торгоор хорин захатые бутээдэг) (Памятники фольклора… 1993. С. 109) или «…дочь Усан Далай хана шьет одежду так искусно, что швов не видать» (…Уhан Далай хаани басаган оёдолбой хубсаhа оёжо hyyба) (Бурятские народные сказки… 1976. С. 201).
Особое место в ряду сказочных героинь занимает образ матери, вобравший в себя самые разные представления. Когда сын становится взрослым («руки достают до тороков, а ноги до стремени»), роль матери в его судьбе приобретает особую значимость в сказке. Мать сама изготовляет для сына снаряжение: «мать смастерила из ветки кустарника лук, а из прутьев стрелы» (…эхэн Гуун Сээжэ гэ-жэ хубуундээ харганаар номо, хабшалгаар годли хэжэ угэбэ) (Памятники фольклора… 1993. С. 166). Отправляя сына в дальнюю дорогу, мать снабжает его чудодейственной пищей, утоляющей голод. Лепешки, сушеный творог, приготовленный матерью на своем грудном молоке, обладают волшебной силой. Эта пища не убывает в пути, дает ему силы.
В богатом сказочном фонде бурят имеется также цикл сказок, сюжетом которых является легенда о девушке-лебеде. В одной из ранних публикаций варианта данной легенды, принадлежащей Г.Н. Потанину, отчетливо проступают черты и мотивы, свойственные поэтике сказочного жанра: осложняется сюжетная разработка. В процессе трансформации генеалогической легенды в сказочное повествование сюжет переосмысляется. В этом случае персонажем сказки является не Хоредой из легенды, а чаще всего обездоленный парень или юноша-сирота. Таковы, к примеру, сказки «Молодец и его жена-лебедь» (Памятники фольклора… 1993. С. 45), «Лебедь и Гаруди» (ХВРК ИМБиТ, Инв. 3349). В сказочной трактовке жена-лебедь навсегда принимает облик земной женщины, является хранительницей домашнего очага и заботливой матерью.
В составе бурятских волшебных сказок на оригинальные сюжеты широко представлены произведения, воспевающие подвиги мэргэнов и баторов. Это богатырские сказки о Гэсэре, Алтан Шагае, Харасгай Мэргэне и других героях. Возникновение и формирование таких сказок в определенной мере связано с угасанием улигеров, их жанровой трансформацией. Происходил процесс постепенного перехода части улигерных сюжетов в сказочный жанр. Е.В. Баранникова считает, что богатырские повествования — издавна существующая традиционная разновидность бурятских сказок. У них во многом общий с улигерами арсенал художественно-изобразительных приемов и мотивов. Прежде всего это устойчивые эпические формулы, например зачины, указывающие на отдаленность времени, о котором повествуется в произведении. В некоторых вариантах бурятских сказок говорится, что в те давние времена «Земля была теплая… молочное море с лужицу было, а гора Сумбэр с кочку была, дерево на опушке маленьким было, могучий гуран козленком был» (Газарай гэдхэн… hɵн далайн шалбааг байхада, hɵмбɵр уулын болдог байхада, захын модоной загзар байхада, загал улаан гура-най инзаган байхын сагта hан ха) (Бурятские народные сказки… 1973. С. 409).
Подобно баторам и мэргэнам, в улигерах сказочным героям коня даруют небесные силы. Народная фантазия наделила сказочного коня волшебными крыльями, которые способны поднять его в воздух «ниже облачного неба, выше верхушек деревьев».
Однако сюжетный состав волшебных сказок претерпевал изменения. Бурятские сказки в силу тесной исторической взаимосвязи с другими сибирскими народами, а также с русским народом испытали влияние их сказочных традиций.
В бурятской сказке о Хулмадай Мэргэне центральным мотивом является дежурство сыновей у тела умершего отца. Этот мотив представлен в русских сказках типа «Сивка-Бурка». В отличие от русских сказок, где согласно исконно народному обычаю, тело отца трех братьев погребено в земле, в бурятских сказках нет могилы и погребальных сооружений. И три сына по воле отца должны караулить не его тело, как в бурятских сказках, а могилу. В бурятских волшебных сказках в подобных эпизодах отразились свои древние обычаи народа: забивают коня, переламывают лук и стрелы, принадлежащие умершему, чтобы положить в могилу вместе с их владельцем.
Наряду с чертами, присущими сказкам и других народов, бурятские волшебные сказки имеют свои особенности. Так, из традиционных формул — инициальных, медиальных и финальных — в них представлены только первые две. Финальные формулы в том значении, в каком они употребляются в сказках других народов, у бурят не встречаются. Конец сказки обычно звучит лаконично: «…Зажил счастливо» (…ян бун жаргаба) (Памятники фольклора… 1993. С. 116.); «Зажили они, говорят, спокойной счастливой жизнью» (Амар жаргалаа оложо байhан hyyhau юм hэн гэлсэгшэ) (Памятники фольклора… 1993. С. 106).
Зато инициальные и медиальные формулы отмечены разнообразием и красочностью. Начальные обычно указывают на отдаленность времени действия сказки, рисуя картину «возникновения» земли и ландшафта.
В бурятских волшебных сказках широко используются такие оригинальные жанры фольклора, как благопожелания, пословицы, поговорки, загадки.
Мотивировка выезда героя на поиск невесты обычно передается развернутой формулой: «Из одной головешки костер не разгорится, из одного человека семьи не будет» (Ганса сусал гал болодоггуй, ганса хун хун болодоггуй) (Памятники фольклора… 1993. С. 224.). Сказочно быстрое взросление и мужание героя передается обычно такими словами: «…к утру в шкуре барана не вмещаются, через сутки в шкуре овцы не вмещаются» (…эртээр бэри эрьеын арhанда багтахаяа болино, хоног бэри хонни арканда багтахаяа болино) (Памятники фольклора… 1993. С. 142).
Перед единоборством соперники обговаривают условия борьбы, которые представлены в бурятских сказках в виде стабильных фраз: «Силой больших пальцев померяемся или остриями стрел?» (Эрхэйн эршээр болохомнай гу, али hомоной хурсаар болохомнай гу?) (Памятники фольклора… 1993. С. 214). Отец невесты зачастую спрашивает у жениха: «Чей будешь сын? Куда путь держишь?» (Хэнэй хубуун гээшэбши? Хаа хурхэеэ ябанаш?), на что тот отвечает устойчивым иносказанием: «Сам я ехал дорогой жениха, кушак мой — дорогой свата» (Бэемни хургэни мурɵɵр, бэhэмни худайн мурɵɵр ябана) (Памятники фольклора… 1993. С. 172). Здесь имеется в виду традиционный свадебный обычай бурят, по которому родители жениха и невесты при сватовстве обменивались поясами (кушаками). Финальная формула, выражающая намек на вознаграждение сказочнику, в бурятской сказке практически не встречается. Она является завершением сказочного сюжета.
В целом, основой поэтики традиционных формул волшебной сказки является свойственная бурятскому стихосложению аллитерация и четко выраженный, ритмически организованный характер. Своеобразию сказочной речи способствуют и малые фольклорные жанры: пословицы, поговорки, загадки, которые выполняют определенные функции. Таким образом, художественное совершенство и устойчивость формул позволяют одаренных сказочников свободно переносить их из одной сказки в другую. Волшебные сказки, как и весь классический фольклор, переживают естественный, необратимый процесс угасания. Тем примечательнее, что в наши дни еще встречаются талантливые знатоки и исполнители сказок.
Ко второй группе большого сказочного фонда относятся сказки о животных, в которых «животное является основным объектом или субъектом повествования» (Пропп. 1984. С. 301). В этой разновидности сказок основными действующими персонажами выступают звери, птицы, домашние животные. Однако во многих сюжетах вместе с животными действуют и люди. Но животные играют в этих сюжетах наиболее активную роль, и повествование ведется в основном с их позиций.
По определяющему смыслу повествования, стержневой мотивации и функциональной направленности сказки о животных условно можно разделить на этиологические и аллегорические.
Этиологические сказки, объясняющие происхождение зверей или птиц, особенности отдельных их черт, органически связаны с мифами, к которым генетически восходят многие сказки. Они древнее аллегорических сказок, которые возникли, на наш взгляд, на более позднем этапе развития человеческого общества.
В силу живого бытования фольклора до нас дошли многие архаические сюжеты и мотивы, характеризующие отношение наших далеких предков к миру тайги, интерес к которому был вызван прежде всего главным видом их деятельности — охотой. Поэтому абсолютное большинство этиологических сказок объясняет происхождение диких животных и птиц. В сказках этой группы в своеобразной художественно-поэтической форме дается объяснение, почему у зайца «разорванные» губы, отчего у ласточки раздвоенный хвост, почему комар и пчела жужжат и т.д.
В мифологических сюжетах и этиологических сказках тюрко-монгольских народов немало совпадений в объяснении происхождения тех или иных зверей и птиц, некоторых их особенностей. Например, в архаическом эпосе алтайцев, бурят, тувинцев, калмыков, хакасов сходны в своей основе мотивы, связывающие происхождение медведя с человеком. Мотив превращения человека в животное или, наоборот, животного в человека, связанный с верой древних людей в оборотничество, становится определяющим в некоторых этиологических сказках.
Происхождение сказочных персонажей нередко связывается с мотивом совместной жизни человека и медведя, причем герои, рожденные от такого «брака», обладают огромной, сверхъестественной фантастической силой, что позволяет им вступать в единоборство с очень сильными противниками и побеждать их. В таких сказочных сюжетах, по-видимому, находят выражение тотемистические представления.
В произведениях архаической эпики народов Сибири благородную миссию (похищение огня у хранящих его духов) выполняет ласточка. Она, согласно бурятским сказкам, выкрала огонь у творца-бурхана . «Увидел бурхан ласточку и выстрелил ей вслед. Стрела насквозь пробила ей хвост. Ласточка принесла людям огонь, свила себе гнездо около дымохода в юрте человека. С тех пор ласточки живут вместе с людьми», — говорится в бурятской сказке (Бурятские народные сказки… 1976. С. 387).
Идентичны хакасско-бурятские мифы и сказки о ласточке — спасительнице человека. Пчеле (в некоторых вариантах комару, оводу), 12-головый змей Гаруди (Айна — хак.) велит узнать, чья кровь слаще. Она попробовала, и ей понравилась человеческая кровь. Она спешит сообщить об этом своим повелителям. Но ласточка, чтобы спасти человека, по пути вырывает язык пчеле (комару, оводу), чтобы та не смогла сказать, чья кровь слаще. С тех пор пчела (комар, овод) лишилась дара речи и стала жужжать.
Этиологические мотивы во многих сказках переплетаются с аллегорическими. К примеру, перекликаются сказки, объясняющие, почему у некоторых птиц нет ноздрей: «Мудрый филин» (тув.), «Буксэргэнэ» (бурят.), «Почему у совы нет ноздрей» (калм.). В них наряду со сходными этиологическими моментами совпадают эпизоды, когда мудрые птицы своей находчивостью и остроумными ответами приводят в замешательство птичьего хана и спасают своих сородичей.
Образы животных персонажей героического и сказочного эпоса многослойны. Для животных — тотемов в историческом аспекте характерен постепенный переход от родоначальников, покровителей, помощников человека к сказочным образам любимых зверей и птиц.
Нередко почитаемые животные в преломлении художественной специфики сказок переходят в свою противоположность. Например, медведь, окруженный ранее ореолом почитания в мифологических, сказочных сюжетах, нередко оказывается в роли, явно не соответствующей его прежнему положению в звериной иерархии. Его, как и волка, жестоко обманывают другие животные. В сказках о животных немало эпизодов, в которых медведь, представленный «тугодумом», а волк — «дурнем», попадают в несуразные ситуации. Например, в сказке «Лиса, обманувшая смерть» (Памятники фольклора… 2000. С. 32) медведь с волком становятся жертвами своей же глупости и ограниченности. Лиса хитростью и обманом доводит их до гибели.
Медведь и волк — комические персонажи сказок более позднего периода, имеющих аллегорическое звучание, где они становятся воплощением ограниченности и тупости.
Наиболее активными персонажами сказок о животных являются медведь, волк и лиса. По основным действующим лицам публикуемые бурятские сказки о животных можно условно разделить на следующие группы: 1) о диких животных; 2) о диких и домашних животных; 3) о зверях, птицах и насекомых; 4) о людях и животных.
Особую группу в богатом сказочном наследии составляют контаминированные сказки, где контаминация сюжетов является одной из характерных черт современного бытования сказок всех разновидностей — волшебных, бытовых и о животных. В контаминированных сказочных повествованиях значительное место занимают сюжеты, мотивы, персонажи сказок о животных. Так, например, сюжет сказки о поющем волке встречается у бурят чаще в контаминации с сюжетом бытовой сказки о ловком старике Табхалайхане, что является одной из особенностей его современного бытования. Волк пением выманивает у старика быка, корову, сына, дочь. Это завязка, начало второй части контаминированного повествования — новеллистического сюжета о старике Табхалайхане, который путем обмана и различных уловок разбогател и взял себе двух жен.
В варианте этой же сказки под названием «Арнай» (Бурятские народные сказки… 1981. С. 240) нет мотива о поющем волке. Здесь завязкой служит встреча главного героя сказки, по имени Арнай, с разными людьми, которые спрашивают его имя. Арнай, забывший свое имя, говорит встречному, что, если он называет его имя , то отдаст за это свои золотые сани, затем коня, золотую дугу, золотую шапку. Оставшись ни с чем, герой отправляется в путь, с чего и начинаются его приключения.
Другая контаминированная сказка «Баян Бадма» (Памятники фольклора… 2000. № 28. С. 102) состоит из трех частей, каждая из которых представляет собой самостоятельный сюжет. В первой из них главную роль играет представительница животного мира лиса-сваха, которая обманом и хитростью женит героя на ханской дочери. Во второй части разговор птиц — сороки и вороны — становится завязкой повествования. Третья часть включает в себя сюжет о глупом муже и умной жене.
Следует отметить, что иногда один и тот же мотив прослеживается в разных видах современных бурятских сказок. Однако разработка сюжетов, реализующих идентичные мотивы, определяется художественно-поэтической спецификой каждой из этих разновидностей. Например, мотив добывания волшебного камня присутствует не только в сказке о животных «Мышь, лев и человек» (Памятники фольклора… 2000. № 13. С. 68), но и в волшебной сказке «Бедный Боролзой» (ХВРК ИМБиТ СО РАН, Инв. № 3438). В обеих сказках действуют персонажи из животного мира и человек. Если в первой сказке «Мышь, лев и человек» животные активны с самого начала повествования, то во второй — повествование ведется с позиции главного героя — парня Боролзоя, который в начале спасает медведя, лису, кошку и мышку. Благодарные животные в свою очередь оказывают услугу — добывают волшебный камень. Однако функция волшебного камня предыдущей сказки несколько иная, чем в сказке «Бедный Боролзой».
Добывание его в сказке «Мышь, лев и человек» — одно из средств проверки их дружбы, которая не выдерживает испытания.
В богатом арсенале бурятских сказок немало примеров, свидетельствующих о взаимовлиянии и взаимопроникновении сказочных мотивов, сюжетов, о разных пересечениях персонажей и их функций.
В сказках о животных используются отдельные художественно-поэтические приемы, характерные для других разновидностей сказок. К примеру, поединок героев волшебных, а иногда и бытовых сказок начинается с выбора испытаний: «Силой плеч или силой пальцев померяемся?» (Ээмын хусээр болохомнай гу али эрхэйн хусээр болохомнай гу?).
В волшебных и бытовых сказках, когда герою дают задание, персонажи нередко прибегают к устойчивому выражению, начинающемуся со слов: «Если ты настоящий мужчина…» (hайн эрэ haa) (Памятники фольклора… 2000. № 16. С. 78).
В сказке «Глупый волк» есть выражение, которое часто употребляется в улигерных и сказочных повествованиях при описании многочисленного скота героя: «Идущие впереди чистую воду пьют, сзади идущие грязь слизывают» (…Урда ябаhан адууниинь уhапай тунгалайе уунад, хожом ябаhан адууниинь шабар шабха долёонод) (Памятники фольклора… 2000. С. 78).
Обращение к конкретным текстам разных видов сказок выявляет как общие черты в их художественно-поэтической системе, так и своеобразные, отличительные.
Сюжетная структура сказок о животных по сравнению с бытовыми и особенно волшебными отличается несомненной простотой. Сказки этой группы строятся в основном на неоднократных повторах. Развитие действия в сказочных сюжетах начинается обычно со встречи животных друг с другом или с человеком. Например, в сказке «Лиса, обманувшая смерть» героиня — лиса встречается с зайцем, затем с волком и медведем, которые впоследствии становятся жертвами ее коварства.
В построении сюжета отдельных сказок о животных, в развитии действия решающую роль играют диалоги. К примеру, в сказке «Смерть лисицы» (Памятники фольклора… 2000. № 3. С. 44) диалоги составляют значительную часть текста.
Большинство сказок о животных начинается так же, как бытовые и волшебные. Например: «Давным-давно жила одна лисица с двумя козлятами» (Урайнай урайнай унэгэн эзы хоёр эшэгэтэеэ байгаа) (Памятники фольклора… 2000. С. 42); «Давным-давно жил резвый козленок…» (Урай урай тангагархан эшэгэн ябана hэн ха…) (Памятники фольклора… 2000. С. 62).
Наряду с таким лаконичным началом в сказках о животных, также как в богатырских сказках, встречается и более сложный зачин: «Давным-давно по подножию южной горы, по окраинам северной горы, по корням лесных деревьев, меж ветвей и таежной листвы бродила одна лисица» (Урай урай хада урда хадын хормойдо, хойто хадын хамарта, ойн модони орбондо, тайга модони таhалал-да нэгэ унэгэн ябаа ха) (Памятники фольклора… 2000. С. 32).
В этиологических сказках фразы, заключающие объяснение отдельных особенностей тех или иных представителей животного мира, нередко становятся концовкой сказки и они идентичны по своему строению: «С тех пор у зайцев «разорванные» губы» или «С тех пор у ласточки раздвоенный хвост» (Памятники фольклора… 2000. С. 93).
В некоторых сказках о животных заключительная фраза завершается своеобразной характеристикой, раскрывающей, к примеру, натуру волка: «Теперь ни косточки, ни бедренные кости не буду глотать, не хочу еще умирать, — сказал волк… и стал грызть ту же бедренную кость» (Датин яhашье, сэмгэшье урэбтихэбэйб, уигɵɵ ухэхэ дурамни убэй, — гээд тэрэ сэмгэеэ шоно хэрэжэ ороhыма ха) (Памятники фольклора… 2000. С. 60).
Одной из характерных особенностей разговорного бурятского языка является активное употребление парных слов, что находит выражение и в текстах сказок о животных. Например: «Если съесть с водой-снегом, говоря, не почувствовать вкуса-смака, сказал жеребенок волку» (Уhа саhатайгаар холижо эдихэдэ амта шэмтэгуй байдаг гэлсэгжэ); «Птицы-пернатые не стали освобождать из сетей жадного-ненасытного паука» (Шубуу шонхорнууд хумхай харуу абаахайе гульмэ сооhонъ абаабэй) (Памятники фольклора… 2000. С. 78, 88).
В общем бурятском сказочном фонде по количеству сюжетов доминирующее место занимают бытовые или новеллистические сказки. Исследователь бурятских бытовых сказок Б.-Х. Цыбикова отмечает, что «Бурятскую бытовую сказку от других сказочных разновидностей (сказок о животных и волшебных) отличает определенный тематический диапазон изображения действительности, выражающийся в ее сюжетном составе: система образов и персонажей, специфический набор художественно-изобразительных средств» (Цыбикова. 1993. С. 12).
Композиция бурятских бытовых сказок представляет собой определенную последовательность в строении сюжета. В этом отношении бытовые сказки несколько отличаются от волшебных своей лаконичностью, краткостью, динамизмом развития действия. В экспозиции и завязке сказочного сюжета наглядно проявляется бытовой колорит, создаваемый введением специфических для данного народа национальных черт и особенностей. Время в сказочных повествованиях мыслится неопределенное — давнее. В отличие от улигера, бытовая сказка оперирует в основном кратким обозначением: было давно.
Бурятские сказки с бытовым содержанием отличаются глубиной идейной и философской мысли, заключенной в них. Темой, материалом бытовых сюжетов являются ситуации из повседневного быта людей, их взаимоотношения в различных проявлениях.
По сравнению со сказками о животных и волшебными бурятские бытовые сказки являются более поздними по происхождению. Формирование этих сказок, как самостоятельного жанра связано с периодом классового расслоения общества. Именно это и обусловило отличительные особенности бытовых сказок — острое социальное содержание, ярко выраженная сатирическая направленность, тесная связь с жизненными реалиями. Каков бы ни был сказочный сюжет, его персонажи живут и действуют, борются и побеждают во вполне реальных жизненных ситуациях.
В составе бытовых сказок можно выделить отдельные тематические группы: сказки, направленные против злых ханов, нойонов, тайшей, богачей, лам. Однако такая группировка условная, в связи с тем, что часто в одной и той же сказке одновременно присутствуют ханы, нойоны, богачи, ламы. В сатирических сказках они показаны как враждебные представители правящих классов. Им противостоят герои из неимущих слоев народа.
Бурятские бытовые сказки по основным персонажам, с учетом конкретных мотивов, сюжетов, их вариантов условно подразделяются на ряд сюжетно-тематических групп. Можно выделить следующие типы сюжетов: о мудрецах (56 вариантов), представляющие обширный сюжетный комплекс, состоящий из нескольких подтипов — а) о трех умных братьях (11 вариантов), б) мудром старике, находчивом, умном мальчике (17 вариантов), в) мудрой девушке (21 вариант); о проделках хитрецов (40 вариантов); ловком воре (25 вариантов); глупцах (26 вариантов); рассказчиках небылиц — «70 небылиц» (20 вариантов); сказки-миниатюры; промежуточные сюжеты.
Одной из жанровых особенностей бытовых сказок является своеобразие использования в них мотивов волшебства и фантастики, выполняющих в бытовых сказках иную функцию, чем в волшебных. Если природа волшебных сказок целиком связана с чудесами, фантастическими действиями героев, то в бытовых сказках чудеса и волшебство практически используются в качестве приема для обмана глупых и жадных сыновей богачей, незадачливых шаманов и других социальных противников героя.
Вместе с тем наряду с реальными образами людей в бытовых сказках присутствуют символические образы Счастья и Несчастья (Памятники фольклора… 2000. С. 256), используются магические слова и выражения, например, няалд-няалд (от глагола — няахя-«приклеивать»), бор-бор, с помощью которых бедняк в сказке наказывает своего обидчика — богатого хозяина вместе с его слугами. В конечном итоге бедняк добивается жизненного благополучия.
Одним из наиболее часто используемых в бытовых сказках художественных приемов является диалог, в ходе которого убедительно раскрываются недюжинные ум и находчивость положительных героев. Основой сюжета являются состязание в мудрости, словесный турнир персонажей. Здесь определяющее значение придается не поступкам героев, а показу умения дать достойный ответ, заключающий мудрость, красноречие, острословие. Например, в сюжете сказки «Умный кучер» (Памятники фольклора… 2000. С. 162) диалог персонажей построен на одних пословицах. Самобытные сказки бурят, построенные исключительно на игре слов, выявляющие лаконичность, меткость языка положительного персонажа, не имеют аналогов в сказочных вариантах других этносов. Язык сказок, выразительный и емкий, красочно и точно передает стремительность и ловкость героев, с какими они действуют в сложных и безвыходных ситуациях.
Изобретательность и находчивость героев — представителей народа не знают предела. Кажется, для них нет ничего невозможного. Самые трудные задачи они решают хитроумно и ловко, а на все замысловатые вопросы своих противников — ханов, богачей и их приближенных — дают неопровержимые ответы, ставя их этим в не только смешное, но и глупое положение.
Следует отметить такую особенность бурятских бытовых сказок: в самих их названиях определяется классовая принадлежность основных персонажей: «Батрак», «Бедняк», «Тайша и бедняк», «Крестьянин Тархас». В сказке «Молчун» на классовую принадлежность указывают уже первые ее фразы: «Жили очень бедные муж и жена. Скота у них не было, охотились на ласок — этим и кормились» (Узэлэй угытэй, мал гэжэ угы, охотноо алажа эдеэд лэ ябадаг нэгэ убгэ hамган хоёр байгаа) (Памятники фольклора… 2000. С. 258). А в другой сказке говорится так о бедственном положении героя: «Не было у него ни собаки, которая бы лаяла, ни скота, который бы по земле бродил» (Ган гэхэ нохой убэй, газар гэшхэхэ адуу убэй) (Памятники фольклора… 2000. С. 196). Эта фраза является традиционной эпической формулой, которая часто используется в сказках с разнообразными сюжетами, она всегда выполняет одну и ту же функцию, определяя социальное положение сказочных персонажей.
В составе бытовых имеются сказки, обличающие людские пороки: жадность, лень, глупость, болтливость и другие. Сходство реальных исторических условий, территориальная общность бурят с русским населением Сибири и их близкие контакты, общая идейная направленность антипоповских и антилам-ских сказок обусловили наличие в репертуаре бурятских бытовых сказок текстов, близких по содержанию к широко известной русской сказке «Беспечальный монастырь».
Популярными и любимыми героями бытовых сказок являются Будамшу, Балан Сэнгэ, Балдан Сэнгэ. Главный герой сказки «Будамшуу Даа» представлен веселым и озорным, ловким и находчивым пареньком. Будамшу удается ловко и остроумно выставить святейшего Богдо ламу на посмешище перед простым народом: он сумел заставить Богдо ламу не только лаять по-собачьи, но и съесть вместо лекарства помет. В сказке намеренно создаются самые сложные и запутанные ситуации, для того чтобы показать, какие неожиданные и остроумные решения придумывает Будамшу и как ловко он одерживает победу над своими противниками.
Особо следует выделить в бытовых сказках женские образы. Это широко известные Золотые Ножницы — Алтан Хайша, Золотой Наперсток — Алтан Хурабша, мудрая Уен из сказки «Старик Уенэхэн и его мудрая дочь Уен», Шурэл-дэхэн из сказки «Девушка Шурэлдэхэн», красавица Гунжэ Ногон из сказки «Уран Тангарик» (Памятники фольклора… 2000. С. 96, 128, 198) и др. Воспевая достоинства героинь, в сказках отмечаются и такие их качества, как деятельность и активность. Например, девушка Шурэлдэхэн выступает первооткрывательницей злаковых культур и снабжает бедняка зернами риса и проса. И таких сюжетов достаточно много.
В сюжетной системе бытовых сказок бурят в контексте со сказками других народов имеются оригинальные, специфически национальные сюжеты, не имеющие аналогичных вариантов в международном сказочном фонде. «В бурятском материале «международные» сказочные сюжеты приобретают специфическую, национальную интерпретацию, обусловленную своеобразием исторической жизни бурятского народа, его быта, нравов, художественных традиций» (Цыбикова. 1993. С. 99).
Ценность бурятских народных сказок непреходяща. И заключена она в том, что они выражают идеалы мирной жизни, взаимопонимания между людьми, их единство в борьбе со злом и несправедливостью, глубокую веру в победу добра.
Поскольку народ – это целый коллектив, то и определенных авторов у всех этих произведений нет. Любая песня, любая сказка, любая игрушка, отражающая народные традиции – все обретало свой облик при помощи общих усилий, при помощи народных фантазий и мудрости, становилось традиционным, передавалось из уст в уста, от поколения к поколению. Именно поэтому на сегодняшний день мы имеем такое богатое фольклорное наследие, какого, пожалуй, нет ни у одного другого народа в мире. А народ, не имеющий фольклора – безликий народ. Фольклор – это память веков, это клад предков, это лицо народа, нации, это настоящее богатство, которое не имеет цены, его невозможно оценить и измерить.
Фольклор, это не просто культурная ценность, это крепкая цепь, которая связывает воедино не только отдельные человеческие рода, переходя от поколения отцов в поколение детей и внуков, это цепь, связывающая поколения народа. Рассказывая сказки, былины, напевая народные песни, родители передают своему ребенку информацию, культуру, опыт, тем самым прививая ему патриотические чувства, гордость за свой народ и любовь к нему, к своей родине.
В фольклорных сказках и песнях всегда есть мораль, которой должен соответствовать любой член общества. Фольклорные герои трудолюбивы, смелы, мудры, благородны, почтительно относятся к старшим, к родителям, помогают бедным и несчастным, защищают свою землю от посягающих на нее врагов. Любой фольклор очень символичен.
Вся мудрость, заключенная в фольклорных произведениях, будь то сказка, песня или изделие народного промысла, передается читателям и слушателям в символической форме. В народном искусстве все предметы быта и природы несут в себе символический смысл.
Вот, например, издавна символами доброго молодца на Руси считали голубя, орла, селезня. А красна девица всегда жила в голубке, уточке, лебедушке. Из деревьев, символом силы и мудрости всегда считался дуб, а нежности и женственности – береза и ива. Драгоценные металлы, золото и серебро, означали знатность и богатство. И вот, таким образом, фольклор учит человека мыслить.
Ведь за всеми этими символами нужно уметь увидеть и различить скрытую мудрость, скрытый смысл. Человек, научившийся правильно читать символику фольклора, будет мудрым, ему откроются жизненные истины для счастья. Если собрать все фольклорные произведения, можно увидеть за ними не просто мудрость народа, а его душу, самосознание.
Фольклор по праву можно поставить во главу всей мировой культуры. Ведь ее корни уходят глубоко в народное творчество. Фольклор питает своей мудростью живопись, музыку, литературу. Без него, без фольклора, невозможно существование ни одного народа, ни одной нации.
Каждый народ имеет свою историю, свою самобытную культуру, свой язык, а также свои собственные обычаи и обряды. Культура русского народа, мне кажется, одна из самых богатых и интересных в мире. Наш народ имеет долгую историю, и в течение многих веков формировались русские народные обычаи и обряды. Они, на мой взгляд, отражают вековую мудрость русских людей.
Россия богата на традиции и праздники. Веками русский народ свято чтил и хранил свои традиции, передавая их из поколения в поколение. И сегодня, спустя уже десятки и даже сотни лет, многие обычаи до сих пор не утратили для нас интерес. Так, например, на Масленицу, как и сто лет назад, сжигают чучело, пекут блины, устраивают веселые игрища. А на народных гуляниях и на днях города продолжают разыгрывать сценки из древнерусских обрядов. И это понятно, ведь эти традиции – часть богатой истории русского народа, а историю своей страны необходимо знать. Каждый народ имеет свои взгляды и обычаи на проведение обрядов.
Обряд – это народная пьеса полная тайного смысла, исполненная великой силой, систематически повторяемая, интересна вообще, так как лучше всего иллюстрирует содержание народного сознания. Здесь сливается старое с новым, религиозное с народным, а печальное с веселым. Национальная культура – это национальная память народа, то, что выделяет данный народ в ряду других, хранит человека от обезличивания, позволяет ему ощутить связь времен и поколений, получить духовную поддержку и жизненную опору. Есть семейные обряды: рождение, крещение, свадьба и т. д.; православный обряд погребения и мн. др.
Фольклор тесно связан с развитием и с историей нашей страны: благодаря ему сохранялась, выкристаллизовывалась и передавалась вековая мудрость русских людей. Фольклор – это своего рода мост, который соединяет сотни поколений, живших задолго до нас и тех, кто живет сегодня и придет после нас.
Истоки фольклора уходят корнями далеко в праславянскую культуру. Старейшим жанром, относящимся еще к дохристианской эпохе, является сказка. Русские сказки не только интересны и красивы, их мудрость заключается в том, что они содержат в себе ясное моральное послание и часто сосредотачиваются на реальных, повседневные проблемах. В большинстве русских сказок основное внимание уделяется концепции справедливости и наказания за злые и/или неблаговидные поступки. Причем наказание почти никогда не бывает несоразмерным, русский народ всегда был беззлобный, всепрощающий и справедливый.
Именно в фольклоре находят свое воплощение искренние чувства и мысли: то, о чем нельзя было говорить вслух, можно было выразить иносказательно: сказки, песни, былины помогали на какое-то время забыть трудности повседневной жизни и переместиться в мир грез и преданий. Фольклорный герой – почти всегда самый обычный человек, который ради какой-то высокой цели вдруг бросает все и начинает совершать те поступки, о которых другие люди пока только мечтают.
Как многие из нас знают фольклор это не только стихи или рассказы. В этом есть своя изюминка, здесь театральные представления и так далее. Все эмоции очень ясно передаться, эмоциями, жестами и даже интонацией голоса.
Путь нашего народа был очень длинным. Фольклор накапливался в истории нашего народа. Именно он отличается от всех видов творчества своим разнообразием, и богатым наследием. Здесь мы можем найти очень много сказок, пословиц и поговорок, песен, и так далее, и этот список далеко не полный. Кроме всех этих разновидностей жанров, которые, по сути, могут присутствовать в любом творчестве.
Народный фольклор имеет свои уникальные и творческие жанры. Это, конечно же, загадки и пословицы. Они присуще не только для нашего народа, но и для любой точки мира. В любом городе можно услышать какую-то особенную местную поговорку. Таких много, и даже некоторые люди любят коллекционировать эти жемчужины народного жанра.
Но существует и фольклор присущий только определенной стране. Это очень любопытная тенденция. Так, допустим, русским принадлежит большее количество частушек. Первая частушка написана на этой земле, и этот жанр целиком и полностью принадлежит русскому народу. А вот украинскому народу принадлежат думы. Это очень интересные произведения, которые нравятся разным народам.
Такую значимость фольклор имеет благодаря тому, что в нем отображаются различные народные традиции. Это очень важно унаследовать, ведь каждый хочет знать, что было до него. Все это передается из поколения в поколение, и каждый народ это свято бережет.
Хранить фольклор своих предков очень важно, важно его знать и уважать.
Сочинение на тему народная мудрость в произведениях устного творчества русского фольклора (сказках, былинах)
Каждый народ имеет свою историю, свою самобытную культуру, свой язык, а также свои собственные обычаи и обряды. Культура русского народа, мне кажется, одна из самых богатых и интересных в мире. Наш народ имеет долгую историю, и в течение многих веков формировались русские народные обычаи и обряды. Они, на мой взгляд, отражают вековую мудрость русских людей.
Один из самых интересных русских народных праздников – это Масленница. Нигде в мире подобного праздника больше нет. Масленница соединяет в себе языческие верования наших предков – славян. Каждый год, в начале весны, мы сжигаем огромную тряпочную куклу, символизирующую зиму. Так мы прощаемся с холодным временем года и встречаем красавицу-весну. Мне очень нравится наблюдать, как большая кукла горит ярким пламенем. Огонь развевается во все стороны. Только солнце, наверное, горит ярче.
Также на Масленницу мы обычно печем блины, русское национальное блюдо. Блины жарятся в форме круга, что символизирует солнце, и их едят с медом, или вареньем, или с мясом, творогом и т.д.
Мне очень нравится праздник Масленница. Пожалуй, это единственный исконно русский праздник в нашей стране, который не затронуло время. Русские традиции передаются от предков к потомкам через века.
Не менее интересен и праздник Рождества Христова, отмечаемый не 25 декабря, как в европейских странах, 7 января. Наше Рождество существенно отличается от европейского. Больше всего мне нравится традиции гадания в ночь с шестого на седьмое января. Русские люди передают различные способы гаданий от старших поколений к младшим. Через бабушек и родителей я узнала о традициях гадания на воде, на молоке, с помощью зеркала или валенка и так далее. Это очень интересные способы гадания, упоминаемые даже писателем Н.Гоголем в его произведениях.
Период с седьмого по девятнадцатое января называется традиционно периодом Крещенных морозов. В последний день многие люди купаются в прорубях – это традиция, также передаваемая от старших поколений к младшим. Считается, что этот обряд помогает человеку закалиться и быть здоровым на протяжении всего года.
В нашей стране существует еще очень много обычаев, обрядов, праздников. Все они формировались в течение многих лет, многих веков. Они передавались нам нашими предками и именно поэтому, на мой взгляд, они особенно красивы. Только на русских праздниках ощущается особая атмосфера, атмосфера старины, общности. И на национальных праздниках ощущаешь себя истинно русским.
Каждый народ имеет свою историю, свою самобытную культуру, свой язык, а также свои собственные обычаи и обряды. Культура русского народа, мне кажется, одна из самых богатых и интересных в мире. Наш народ имеет долгую историю, и в течение многих веков формировались русские народные обычаи и обряды. Они, на мой взгляд, отражают вековую мудрость русских людей.
Один из самых интересных русских народных праздников – это Масленница. Нигде в мире подобного праздника больше нет. Масленница соединяет в себе языческие верования наших предков – славян. Каждый год, в начале весны, мы сжигаем огромную тряпочную куклу, символизирующую зиму. Так мы прощаемся с холодным временем года и встречаем красавицу-весну. Мне очень нравится наблюдать, как большая кукла горит ярким пламенем. Огонь развевается во все стороны. Только солнце, наверное, горит ярче.
Также на Масленницу мы обычно печем блины, русское национальное блюдо. Блины жарятся в форме круга, что символизирует солнце, и их едят с медом, или вареньем, или с мясом, творогом и т.д.
Мне очень нравится праздник Масленница. Пожалуй, это единственный исконно русский праздник в нашей стране, который не затронуло время. Русские традиции передаются от предков к потомкам через века.
Не менее интересен и праздник Рождества Христова, отмечаемый не 25 декабря, как в европейских странах, 7 января. Наше Рождество существенно отличается от европейского. Больше всего мне нравится традиции гадания в ночь с шестого на седьмое января. Русские люди передают различные способы гаданий от старших поколений к младшим. Через бабушек и родителей я узнала о традициях гадания на воде, на молоке, с помощью зеркала или валенка и так далее. Это очень интересные способы гадания, упоминаемые даже писателем Н.Гоголем в его произведениях.
Период с седьмого по девятнадцатое января называется традиционно периодом Крещенных морозов. В последний день многие люди купаются в прорубях – это традиция, также передаваемая от старших поколений к младшим. Считается, что этот обряд помогает человеку закалиться и быть здоровым на протяжении всего года.
В нашей стране существует еще очень много обычаев, обрядов, праздников. Все они формировались в течение многих лет, многих веков. Они передавались нам нашими предками и именно поэтому, на мой взгляд, они особенно красивы. Только на русских праздниках ощущается особая атмосфера, атмосфера старины, общности. И на национальных праздниках ощущаешь себя истинно русским.
Проведение праздников со старинными обрядами наблюдать в наше время доводится не часто. В больших городах это Масленица, то есть проводы зимы, в деревнях, кое-где, праздник ночь на Купалу. Это время древних обычаев и традиций, которые делают людей ближе друг к другу, когда через пожатие рук в хороводе чувствуешь поддержку и ободрение. Рука в руке – это происходит так редко в наши дни, когда можно взять незнакомого человека за руку и стать на несколько минут близкими друзьями, когда весело и понимаешь друг с друга с полуслова, что хочется продлить мгновение или вернуться на следующий день, чтобы ощутить еще раз крепкую ладонь поддержки. Поэтому до сих пор проведение древних обрядов находит живой отклик на ярмарках и гуляниях.
Сохранение национальных традиций важно для русской культуры, без сохранения своей культуры народ теряет колорит и самобытность, отсутствие национальных обычаев обезличивает русский народ, отрыв от родных истоков подрывает веру в свое отечество.
Народные обряды помогают не забывать откуда родом русский человек, народные обряды это сила русского народа, который стойкостью своей во все времена поражал и друзей и врагов необычайной силой духа.
“Там Русью пахнет” – сказал великий поэт Александр Пушкин и фраза в одночасье стала крылатой, потому что отражает суть уникальной русской культуры, состоящей из давно сложившихся вековых традиций.