План рассказа н с лескова левша

Текст: Арсений Замостьянов, заместитель главного редактора журнала «Историк»

16 февраля, 190 лет назад, родился Николай Лесков – писатель, которого банально называть неразгаданным, но от правды не убежишь. Он и сам искусно запутывал следы. Дело не только в псевдонимах, но и в его стратегии – не задерживаться ни в какой «партии», оставаться демонстративно противоречивым.

Ему довелось жить в эпоху небывалого расцвета русской прозы, когда выходили новые романы, повести, рассказы Льва Толстого, Фёдора Достоевского, Ивана Тургенева, Ивана Гончарова, Михаила Салтыкова-Щедрина… То, что Лескову удалось сказать свое слово в литературе, мало для кого было очевидным. Наконец, в ХХ веке его признали. У него учились. Он стал не просто классиком, а влиятельной литературной силой. Но и сегодня – так сложилось – Лескова либо любят крепко и безоглядно, либо пролистывают, почти не прочитав, хотя заочно «уважают». Такая судьба.

ЛЕВША, 1881

А начал бы я всё-таки с «Левши».

В ХХ веке именно этот сказ превратил уважаемого писателя в классика, ввел его, по словам Юрия Нагибина, в литературное Политбюро.

Между прочим, именно Нагибин о Лескове писал глубоко, с личной нотой. Во многом он отождествлял себя с ним. И уж точно эту книгу читали почти все.

«Сказ о тульском косом Левше и о стальной блохе», а по сути – притча о русском умельце едва не зачислили в ведомство детской литературы. Мультфильм Иванова-Вано, снятый по этой повести, действительно незабываем. Но и он, на мой взгляд, предназначен не для детской аудитории. По крайней мере, не только для нее. Среди многочисленных экспериментов Лескова со сказовой интонацией и речью трагикомический «Левша» наиболее гармоничен. В этой притче нет ни ура-патриотизма, ни, простите на слове, атас-капитулянтства. Правда сюжета сплетена с правдой умышленно простодушного рассказа. Первый, второй, третий план…

Несмотря на очаровательные лукавства жанра, Левша – не фольклорный герой, не Петрушка, не Иван Дурак. Лесков не случайно включил эту повесть в цикл «Праведники». Левша находчив, молчалив, он, по Некрасову, «до смерти работает, до полусмерти пьет», но никогда не забывает о государственном деле! В смертельной лихорадке он повторяет: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть бы и у нас не чистили, а то, храни Бог войны, они стрелять не годятся». Как еще по-народному объяснить неудачу России в Крымской войне? Лучше и не разъяснишь. И горше не разъяснишь.

Никто поначалу не считал эту вещицу литературным шедевром. Лесков опубликовал ее в газете, со скромным предисловием, что записал эту легенду со слов старого сестрорецкого оружейника, «тульского выходца». Но, думаю, и сегодня читать «Левшу» можно (я-то убежден, что и нужно) и с улыбкой, и со слезами. Сам этот сказ стал литературным чудом мельчайшей отделки – с секретами. В этом чудо «Левши».

НЕКУДА (1864), НА НОЖАХ (1870)

Без этих скандальных книг никак не обойтись. Написал их (особенно «Некуда») почти начинающий автор. Роман этот считается антинигилистическим. Действительно, «новые люди» показаны там неприглядно, с ехидцей. Само название книги определяло тупик, в который затаскивали русское общество отчаянные нигилисты со своими коммунами. Лескова-Стебницкого полюбили консерваторы, в то время яростно боровшиеся за умы с «прогрессистами».

Лесков писал: «Роман этот писан весь наскоро и печатался прямо с клочков, нередко писанных карандашом, в типографии. Успех его был очень большой. Первое издание разошлось в три месяца». Но в «прогрессивных кругах» прошёл слух, что «господин Стебницкий написал роман по заказу III отделения». Многие обиделись за писателя Василия Слепцова, карикатуру на которого, как считалось, набросал Стебницкий. Что ж, писательской злости Лескову всегда хватало. Cтебницкого ненавидели. Но равнодушных к нему было немного. «Прогрессивные круги» в те годы не столь окрепли, чтобы перечеркнуть эту книгу. Читатели ее приняли, переизданий хватало. Это была почти массовая литература своего времени. Уйти от приемов бульварного романа он, возможно, и не пытался. И Достоевский сбивался на нечто схожее, например, в финале «Подростка». Два консерватора не ладили, хотя скрывали это. Особенно не приглянулся Фёдору Михайловичу второй антинигилистический роман Лескова – «На ножах», написанный не просто по заказу, но и под обременительным для писателя редакторским наблюдением Михаила Каткова. «Много вранья, много черт знает чего, точно на луне происходит», — так оценивал роман «На ножах» автор «Бесов», считавший, что Лесков недооценивает то зло, которое могут нанести России революционеры. У Лескова они – просто пустышки, сплошь продажные, лишенные искреннего фанатизма. Таких одолеть – как насекомое раздавить. Получилась злая карикатура, не более. Лесков и сам понимал, что роман получился несколько прямолинейный.

И, что касается борьбы с «новыми людьми», с их скороспелыми мечтами о реформах, иронический святочный рассказ с «секретом» «Путешествие с нигилистом» (1882), на мой взгляд, тоньше. Хотя и был это простой газетный рассказ.

CОБОРЯНЕ, 1866–1872 г.

Разгадать эту книгу невозможно. Классический роман – все-таки не его жанр. Слишком едок лесковский язык. Слишком тянет «Стебницкого» – как Гоголя – к отступлениям от основной линии повествования.

Невозможно понять, когда он восхищается, а когда… чуть-чуть глумится. От «чуть-чуть», как известно, зависит многое. То у него издёвка, то умиление. И то и другое – чистой воды. Он куражится над всеми своими героями. Хотя Савелия Туберозова, скорее всего, все-таки любит. У него даже хитрости простодушны – а Лесков так боялся находить в людях (и в своих героях) коварство. Но этих простодушных хитростей в «Соборянах» так много, что лесковское лукавство явно побеждает патетику. А Россию он знал – и вовсе не только столицы и богатые усадьбы. Работал в десятках городов, много путешествовал, еще не будучи ни известным журналистом, ни сравнительно состоятельным человеком.

В «Соборянах» нет сомнений: провинциальную жизнь он изучал не со стороны.

Роман насыщен и даже перенасыщен «правдой жизни», хотя Лесков и преподносит ее не без гротеска.

ЛЕДИ МАКБЕТ МЦЕНСКОГО УЕЗДА (в первой публикации – «ЛЕДИ МАКБЕТ НАШЕГО УЕЗДА» (1864)

Эта вещица, сложившаяся почти одновременно с антинигилистическими начинаниями Лескова, в ХХ веке снискала необыкновенную популярность. Тут и опера Дмитрия Шостаковича, и знаменитая театральная постановка, и экранизации… Авторское определение жанра – очерк. Лесков стремился к документальности криминального репортажа. Но получилась все-таки повесть. И появилась она в журнале братьев Достоевских «Эпоха» в 1864 году.

К Шекспиру в антураже родных осин писатели того времени обращались не раз. Достаточно вспомнить Тургенева с «Гамлетом Щигровского уезда» и «Степным королем Лиром». Лесков, пожалуй, свободнее от литературных ассоциаций. Он не связывает себя шекспировской фабулой.

Вещица, конечно, страшная. Страсть купчихи Катерины Измайловой к приказчику оборачивается цепочкой убийств. А когда их отправляют на каторгу, он смеется над ее любовью и изменяет Катерине с другой узницей. Она гибнет в волжских водах, убив и свою соперницу. Время было политизированное, разгар Великих реформ. В литературе напряженно искали и непременно находили идеологию. Лесковскую леди Макбет сравнивали с тезкой – Катериной из «Грозы». Вроде как обеих погубила «пошлая среда», обе хотели вырваться из заскорузлой купеческой рутины. Таковы стереотипы восприятия того времени. Все знали добролюбовское определение Катерины Островского: «Луч света в темном царстве».

О Катерине Измайловой говорили иначе, но в связи с этим клише: «она не луч солнца, падающий в темноту, а молния, порождённая самим мраком и лишь ярче подчёркивающая непроглядную темень купеческого быта». Всё это было не столь важно для Лескова.

Лескова интересовали аномалии психики, это история о том, как страсть приводит к гибели.

Это есть и в опере Шостаковича, хотя, пожалуй, интерпретаторы несколько возвысили Катерину Измайлову. А вещица у Лескова получилась неповторимая. Гораздо сильнее его первых романов!

ОЧАРОВАННЫЙ СТРАННИК, 1873

В отличие от Гоголя, он все-таки написал «третий том «Мёртвых душ» – про почти образцовых людей. Его очерки о замечательных людях – несколько идиллические – постепенно превратились в специфический лесковский жанр. Что-то он почерпнул из житий святых, что-то из пасхальных и рождественских историй. Таковы лесковские «Праведники». И праведники без кавычек.

«Мы плыли по Ладожскому озеру от острова Коневца к Валааму и на пути зашли по корабельной надобности в пристань к Кореле». Да, некоторые книги хочется цитировать с самого начала, как музыкальную фразу.

Лесков опасался самоповторений. После «Катерины Измайловой» (и не только) немудрено обращение к людям светлым. Ведь Лесков был еще и богоискателем. Да, ему принадлежит несколько циничный афоризм «В России легче найти святого, чем честного человека». Но в этом тоже кредо Лескова – мыслить «с подковыркой». В этом он, пожалуй, предзнаменовал Василия Розанова. И все-таки Лесков искал праведников.

И «Очарованный странник» почти лишен привычной лесковской язвительности. Найти светлого героя, да еще при лесковском характере, неимоверно трудно. Попыток он сделал много, пытаясь воспроизвести по-своему каноны житийной литературы. Но житейские мытарства Ивана Северьяновича Флягина в этой россыпи останутся непревзойденными.

И не только из-за всегдашнего лесковского изящества в воспроизведении речи рассказчиков. Лесков в этой повести как будто кается, столько чистоты в этой повести. Как в ладожской воде. Он снова не приукрашивает мир, в повести хватает трагического. Флягин проходит через мытарства, через соблазны. В это нужно погрузиться, нырнуть. Кстати, и опера Родиона Шедрина по этой повести заслуживает внимания. Хотя многим из нас иногда кажется, что Шостакович и Прокофьев «закрыли тему».

Лесков как будто сосредоточенно постился, сочиняя эту повесть. Но не переменился после нее! Остался и спорщиком, и язвой. И снова создавал шаржи, снова готов был порвать и с прогрессивными, и с консервативными коллегами. Такова повесть «Заячий ремиз» — книга ерническая, посвященная безумию и написанная лихо, в игровом ключе, со столь любимыми Лесковым неожиданными аттракционами для читателей. В наше время эту повесть рекомендуют школьникам. Думаю, им непросто разбираться в горькой лесковской иронии, в его ребусах. Но – рекомендуют, значит, всё продумано. Наша жизнь и впрямь напоминает желтый дом.

Рассказать бы Лескову про плетения виртуальной реальности – уж он бы всё понял и написал бы какую-нибудь повесть в небывалом жанре, про страдальцев и праведников с гаджетами.

…Что же дальше – понадобится ли Лесков через 20, через 50 лет? Если говорить о писательской кухне, его «ехидные» интонации, его жанровые поиски, открывшие классической литературе некоторые таинственные фольклорные направления. В этом смысле он оказался родоначальником целой линии в нашей словесности. И она не прервалась.

Всем школьникам и их родителям будет интересно читать краткое содержание рассказа «Левша» – одного из самых популярных произведений Н. С. Лескова. Взяв за основу сюжета известную прибаутку, писатель создал поучительную историю о печальной судьбе талантливого русского мастера.

Главные герои

Левша – тульский мастер-оружейник, очень талантливый, изобретательный человек. Левша не имеет никакого образования, его мастерство основано исключительно на природном даровании. «Самородок» является убежденным патриотом. Богатство и почет в Англии не могут заставить его изменить России. Левша, доведенный до смерти на родине, из последних сил пытается сообщить властям о «главном английском секрете».

Казак Платов – Матвей Иванович Платов, реальный исторический деятель; атаман донского казачества, участник Отечественной войны 1812 г.

Краткое содержание

Глава первая

Во время заграничного путешествия Александр I с большим интересом рассматривал достижения европейской науки и техники и отмечал их превосходство над отечественными изделиями. Императора сопровождал казак Платов, который стремился доказать, что Россия ни в чем не уступает Европе.

Настоящим испытанием для Платова стала поездка по Англии. Англичане продемонстрировали Александру I свои самые последние технические новинки и напоследок пригласили его осмотреть «оружейную кунсткамеру».

Глава вторая

При осмотре кунсткамеры император был восхищен искусными английскими изделиями, а Платов ничему не удивлялся и сохранял равнодушный вид. В качестве главной гордости англичане показали превосходную «пистолю», добытую в бою.

Платов вскрыл оружие и нашел внутри клеймо русского мастера Москвина. Англичане были сильно смущены. Император даже упрекнул казака за «конфуз», учиненный над ними.

Глава третья

Англичане захотели взять «реванш» и на следующий день повели Александра I и Платова осматривать еще более удивительные вещи. В конце концов они преподнесли императору удивительный дар – сделанную из стали блоху. Искусственное насекомое заводилось ключом и «дансе танцевало».

Александр I наградил английских мастеров миллионом и признал их полное превосходство. По этому поводу между ним и Платовым произошла ссора. На обратном пути в Россию они не разговаривали.

Глава четвертая

Вскоре Александр I умер. Воцарившийся после его смерти Николай I какое-то время был завален государственными делами и даже не знал о существовании английской блохи.

Однажды император случайно нашел драгоценный футляр с блохой и не мог понять, для чего хранится эта «соринка». Специально приглашенный «химик» определил, что это – искусное зарубежное изделие.

О находке узнал Платов и, явившись перед Николаем I, рассказал про историю появления блохи. Император поручил казаку отвезти ее к тульским мастерам. Он был уверен, что знаменитые оружейники «утрут нос» англичанам.

Глава пятая

Платов привез стальную блоху на тульские заводы и показал ее местным мастерам. Казак попросил превзойти английское искусство.

Мастера подивились на тонкую зарубежную работу, но заявили, что «переплюнут» ее. Они попросили дать им две недели сроку, но так и не сказали, что намерены предпринять.

Глава шестая

За трудное дело взялись три тульских мастера во главе с «косым левшой». Перед началом работы они попрощались с родными, собрали котомки и куда-то ушли.

Глава седьмая

Мастера посетили город Мценск, где помолились древней иконе святого Николая. Вернувшись назад, они заперлись в избушке левшы и принялись за работу.

Никто не знал, что делают мастера. Они не выходили наружу и никого к себе не впускали. Можно было лишь видеть через щели отблески кузнечного огня и слышать постукивание молотков.

Глава восьмая

По истечении положенного срока в Тулу прибыл Платов. Ему не терпелось посмотреть на результат работы мастеров. Казак послал за ними несколько человек. Он надеялся, что оружейники оправдают его надежды, но не исключал и их поражения.

Глава девятая

Посланники прибежали к избушке левши и стали громко стучаться. Так как никто не открывал, они попытались взломать дверь, а потом своротили крышу. Мастера ответили, что осталось вбить последний гвоздь. Вскоре они вышли и направились к Платову. Впереди шел левша и нес драгоценный футляр со стальной блохой.

Глава десятая

Платов взял футляр, увидел блоху и возмутился: никаких следов работы туляков не было видно. Он решил, что мастера только испортили хитроумный механизм и обвинил их в этом.

Оружейники сильно обиделись и заявили, что никому, кроме императора, не раскроют секрета. Платов разгневался, повелел схватить левшу и повез его в Петербург. Приехав в императорский дворец, он пошел к Николаю I, повелев строго охранять «пленника».

Глава одиннадцатая

Платов боялся императорского гнева, поэтому решил пока что умолчать о «неудаче» с блохой. Николай I выслушал его подробный доклад о положении дел у донских казаков, но в конце спросил о порученном деле.

Платов признался, что ничего не вышло. Император не мог в это поверить и приказал принести ему блоху.

Глава двенадцатая

Английская диковинка выглядела точно так же, как и раньше. По просьбе Николая I его дочь завела механизм, но блоха не двигалась. Увидев это, Платов разозлился, выбежал из дворца и стал драть левшу за волосы. Мастер вытерпел трепку и сказал, что они ничего не поломали. Он заявил, что результат работы можно разглядеть только в самый мощный «мелкоскоп».

Глава тринадцатая

Платов передал ответ левши императору. Николай I принялся смотреть на блоху через «мелкоскоп». Он поворачивал ее в разные стороны, но так ничего и не увидел.

По приказу императора во дворец привели грязного и оборванного левшу. Он заявил, чтобы его величество обратил особое внимание на пятки блохи. Николай I вгляделся и весь просиял. От радости он обнял и поцеловал левшу, пояснив всем окружающим, что тульские мастера подковали английскую блоху.

Глава четырнадцатая

Левша удивил всех еще больше, сказав, что на каждой подкове стоят имена мастеров. Сам же он делал гвоздики, которые вообще невозможно увидеть даже в самый мощный «мелкоскоп».

Император повелел отослать блоху обратно в Англию, чтобы похвастаться российским мастерством. Футляр повез курьер, а вместе с ним в заграничное путешествие отправили и левшу, которого предварительно отмыли и нарядили в придворный костюм.

Глава пятнадцатая

 Курьер с левшой отдали блоху и поселились в гостинице. Англичане хорошенько рассмотрели русскую работу и несказанно удивились. Они приехали к левше и три дня поили его разными винами.

После праздничной гулянки англичане завели с косым мастером серьезный разговор. Они с изумлением узнали, что левша совершенно не знаком с арифметикой и вообще ничему не учился. Он сам признался, что отсутствие образования привело к ошибке в расчетах: подкованная блоха не могла танцевать.

Англичане предложили левше остаться у них, делая ему заманчивые предложения: возможность получить знания, большой доход, женитьба. Мастер категорически от всего отказывался, упорно утверждая, что жить в России намного лучше. В конце концов англичане пообещали отправить его обратно на родину, показав на прощание свои технические достижения.

Глава шестнадцатая

Левша внимательно осмотрел английские заводы и похвалил их обустройство и условия содержания рабочих. Почему-то он уделял большое внимание старым английским ружьям. Узнав, что русские гости никогда их не осматривали должным образом, левша «затосковал» и стал проситься на родину.

Англичане щедро одарили мастера и посадили на корабль, отправлявшийся в Россию. Левша целыми днями сидел на палубе и с тоской глядел на восток.

Помощник шкипера («полшкипер») заметил странного русского пассажира и угостил его выпивкой. Англичанин предложил левше пари: кто кого перепьет в пути.

Глава семнадцатая

 Левша и «полшкипер» допились до галлюцинаций. Капитан приказал запереть их в трюме и снабдить алкоголем и пищей, чтобы пари продолжалось. Корабль благополучно доплыл до России, но победитель так и не был выявлен. Мертвецки пьяного англичанина увезли в посольство, а точно такого же левшу – в полицейский участок.

Глава восемнадцатая

«Полшкипера» в посольстве окружили заботой и вниманием. У левши же в участке отобрали все английские подарки и попытались «сплавить» его в какую-нибудь больницу. Бедный мастер настолько обессилел от пьянства, что ничего не мог сказать. К тому же у него не было никаких документов.

Больного левшу долго возили по Петербургу и, наконец, кинули на полу в Обуховской больнице, где принимали всех беспаспортных бродяг.

«Полшкипер» вскоре встал на ноги и бросился разыскивать своего русского «камрада».

Глава девятнадцатая

Англичанин нашел умирающего на полу левшу, который хотел о чем-то рассказать самому императору. Выполняя его просьбу, «полшкипер» обежал несколько влиятельных лиц. Комендант Петропавловской крепости Скобелев пообещал позаботиться о мастере.

К левше приехал врач, но было уже слишком поздно. Мастер только успел сказать, чтобы в армии не чистили ружья кирпичом. Врач доложил об этом военному министру, но тот прогнал его. Ружья продолжали чистить так же, что приводило к расширению стволов. В результате «болтающиеся» свободно пули стали одной из причин поражения России в Крымской войне.

Глава двадцатая

Случай с левшой произошел давно. Машинный труд вытеснил таких «самородков», но память о них сохранилась в народных преданиях и сказаниях.

Сочинение.
Автор и повествователь в рассказе Н.С.Лескова «Левша»

Рассказ Н.С. Лескова «Левша» — одно из самых популярных произведений писателя. Здесь привлекает сочетание народных, фольклорных истоков с глубокими мыслям и автора о сущности русского национального характера, о роли России и русских в мире. Не случайно это произведение имеет подзаголовок «Сказ о тульском косом левше и о стальной блохе». «Левша» сымитирован под народную легенду, хотя позднее Лесков признавался: «Я весь этот рассказ сочинил… и левша есть лицо мною выдуманное». Чтобы стилизовать рассказ под фольклор, выбран повествователь, сильно отличающийся от подлинного автора как особенностями речи, так и биографией. У читателей создается впечатление, что рассказчик — такой же тульский мастеровой, как и умелец-оружейник Левша. Он говорит совсем иначе, чем Лесков, и наделяет действующих лиц несвойственными их реальным прототипам речевыми характеристиками. Например, донской атаман граф Платов, будучи с императором Александром Павловичем в Англии, «велел денщику подать из погребца фляжку кавказской водки-кизл ярки, дерябнул хороший стакан, на дорожный складень Богу помолился, буркой укрылся и захрапел так, что во всем доме англичанам никому спать нельзя было». И тот же Платов говорит совсем как мужик или мастеровой: «Ах они, шельмы собаческие! Теперь понимаю, зачем они ничего мне там сказать не хотели. Хорошо еще, что я одного ихнего дурака с собой захватил». Не лучше выражается, в представлении повествователя, и сам император: «Нет, я еще желак? другие новости видеть…» Такова же и собственная речь рассказчика, что мы уже видели при описании Платова. Автор «Левши», передоверив ему повествование, непосредственно за собой оставил только подстрочные примечания, благодаря которым у читателей создается впечатление о достоверности фактов, положенных в основу рассказа. Язык примечаний литературно правильный, почти научный. Здесь уже слышен собственный лесковский голос: «Поп Федот» не с ветра взят: император Александр Павлович перед своею кончиною в Таганроге исповедовался у священника Алексея Федотова-Чеховского, котор ый после того именовался «духовником его величества» и любил ставить всем на вид это совершенно случайное обстоятельство. Вот этот-то Федотов — Чеховский, очевидно, и есть легендарный «поп Федот»». А вот голос Левши в рассказе по стилю почти неотличим от речи других персонажей и повествователя. Добавим еще, что Лесков намеренно дает народную огласовку фамилий известных вельмож. Например, канцлер граф К.В, Нессельроде превратился в графа Кисельвроде. Таким способом писатель передал свое негативное отношение к деятельности Нессельроде на посту министра иностранных дел. Главный герой рассказа — человек необразованный, не лишенный свойственных русским недостатков, в том числе дружбы с «зеленым змием». Однако основное свойство Левши — необыкновенное, чудесное мастерство. Он утер нос «аглицким мастерам», подковал блоху такими мелкими гвоздями, что и в самый сильный «мелкоскоп» не увидишь. Образом Левши Лесков доказывал, что неверно мнение, вложенное в уста императора Александра Павловича: у иностранцев «такие природы совершенства, что как посмотришь, то уже больше не будешь спорить, что мы, русские, со своим значением никуда не годимся». Левша не поддается никаким соблазнам и отказывается предать Родину, жертвуя жизнью, чтобы передать: «Скажите государю, что у англичан ружья кирпичом не чистят: пусть чтобы и у нас не чистили, а то, храни Бог, войны, они стрелять не годятся». Но чиновники так и не передали ни тогдашнему императору, ни его преемнику этого предупреждения, в. результате чего будто бы русская армия проиграла Крымскую войну. И когда друг Левши «аглицкий полшкипе р» на замечательном ломаном языке утверждает: «У него хоть и шуба овечкина, так душа человечкина», с нами говорит уже сам автор рассказа. И в заключительной главке «Левши» Лесков сбрасывает маску простодушного и малограмотного повествователя, сразу перенося читателей из времени Левши в современность (рассказ был создан в 1881 г.): «Теперь все это уже «дела минувших дней» и «преданья старины», хотя и не глубокой, но предания эти нет нужды торопиться забывать, несмотря .на баснословный склад легенды и эпический характер ее главного героя. Собственное имя Левши, подобно именам многих величайших гениев, навсегда утрачено для потомства; но как олицетворенный народною фантазиею миф он; интересен, а его похождения могут служить воспоминанием эпохи, общий дух которой схвачен метко и верно». Образ Левши, по мысли писателя, напоминает о тех временах, когда имело значение «неравенство талантов и дарований», и заставляет с грустью смотреть на современность, когда, «благоприятствуя возвышению заработка, машины не благопри
ятствуют артистической удали, которая иногда превосходила меру, вдохновляя народную фантазию к сочинению подобных нынешней баснословных легенд».
.

novstudent.ru | 30.09.2012